Перейти к публикации
Форум - Замок

Страны в первой мировой войне


Рекомендованные сообщения

Разбогатевшие на войне


Wealthy_in_war_MAIN_620.jpg

Солдаты заняты погрузкой сундуков на борт английского корабля. Роттердам, Нидерланды.


Как выживали и наживались нейтральные страны Европы в 1914-18 годах


В годы Первой мировой войны всего шесть государств Европы сохранили нейтралитет — Голландия, Швейцария, Дания, Испания, Норвегия и Швеция. Их гражданам посчастливилось избежать ужасов кровавой бойни, оккупации и разрухи. По итогам Великой войны все они оказались в выигрыше — экономики нейтральных стран усиленно работали на воюющие державы, причем порой одновременно на обе стороны. Именно в годы Великой войны были заложены основы нынешнего «скандинавского социализма» и славы швейцарских банков. Однако далось это богатство большинству нейтралов не просто. Лично нажилось на войне лишь очень ограниченное число банкиров и промышленников, а для большинства простых граждан война обернулась массовой безработицей и теми же продуктовыми карточками. Как нейтральные страны Европы жили посреди всеобщей бойни, какие лишения терпели и выгоды приобретали — в материале «Русской планеты».


Голландский сыр по обе стороны фронта


Голландия к 1914 году была отнюдь не маленькой европейской страной, а большой и богатой колониальной империей. Ее заморские владения в Ост-Индии (Индонезия) и Вест-Индии (острова Антильского архипелага и Суринам) превышали размеры метрополии более чем в 60 раз. В колониях проживало 38 млн человек, в то время как население собственно Голландии едва превышало 6 млн. По формальному числу подданных Koninkrijk der Nederlande, Королевство Нидерландов, немногим уступало Австро-Венгрии, одной из крупнейших держав начала XX века.


Более того, по уровню экономического развития Голландия тогда была одной из ведущих стран, занимая к 1914 году 5-е место в мире по объему внешней торговли, а каждый десятый взрослый голландец тогда работал в банковской и финансовой сфере.


Еще с XVIII века Нидерланды традиционно поддерживали союзнические отношения с Англией, без которой им было не по силам сохранять большую морскую торговлю и обширные колонии. Но к концу XIX столетия значительная часть голландской промышленности оказалась тесно связанна с бурно развивавшейся экономикой Германии, и многие политики начали ориентироваться на Второй Рейх. Так, в 1905 году голландский премьер-министр Абрахам Кёйпер, фанатик-кальвинист, пытался присоединить Голландию к «Тройственному союзу» — военно-политическому блоку Германии, Австро-Венгрии и Италии. Италия, как известно, в 1914 году переметнулась на сторону Антанты. В Голландии же вплоть до 1914 года шли дебаты о геополитической ориентации страны — на Англию или Германию. В конце концов торговцы и банкиры Амстердама, Роттердама и Гааги предпочли сохранить в назревавшем конфликте более выгодную позицию стороннего наблюдателя. Уже 30 июля 1914 года, до объявления войны Германией России, Голландия официально заявила о нейтралитете, который, правда, едва не был тут же нарушен.


По знаменитому плану Шлиффена — проекту Германского генштаба о «молниеносной войне» — немецкая армия при наступлении на Францию через Бельгию должна была проследовать и по дорогам нидерландской провинции Лимбург. Однако в августе 1914 года кайзер Вильгельм II решил не рисковать, пожертвовав тактическими выгодами ради соблюдения нейтралитета соседа. Тем не менее 4 августа несколько эскадронов германской кавалерии прошли по краю голландской территории у поселка Валс.


Великобритания, Франция и Бельгия тут же направили в Амстердам ноты протеста, заявив, что по нормам нейтралитета все солдаты воюющих сторон, оказавшиеся на территории Нидерландов, должны быть «незамедлительно разоружены и интернированы». Правительство Голландии до января 1915 года заявляло, что ведет расследование инцидента, а потом предпочло о нем забыть.


Голландия была единственной нейтральной страной Европы, у границ которой уже в 1914 году шли боевые действия. Поэтому, несмотря на мирный статус, в стране 1 августа началась мобилизация 200 тыс. резервистов. До начала войны голландская армия на своей европейской территории насчитывала всего 60 тыс. человек, но потом ее численность была увеличена до 450 тыс. штыков.


Воевать голландцам так и не пришлось, но они столкнулись с другой проблемой. К октябрю 1914 года с территории Бельгии, где развернулись бои, в Голландию бежало 900 тыс. человек. Позже к ним добавилось еще несколько десятков тысяч беженцев, дезертиров и беглых военнопленных с обеих сторон фронта. В Нидерландах пришлось организовать 7 больших лагерей для беженцев из Бельгии, а также спецлагеря для интернированных военных, в которых побывало 35 тыс. бельгийских солдат, свыше 15 тыс. дезертировавших немцев, несколько сотен беглых пленных англичан, французов и даже несколько десятков русских.


Wealthy_in_war_1_600.jpg

Беженцы из бельгийского Антверпена направляются в Голландию.


Первой нейтралитетом Нидерландов озаботилась Англия, которая опасалась, что голландский торговый флот будет использоваться для поставок продовольствия и стратегического сырья в Германию. Несколько десятков пароходов под флагом королевства были задержаны в портах Британской империи.


Уже 20 августа 1914 года парламент Великобритании принял закон, который дал право ВМФ задерживать любые суда нейтральных стран и производить их досмотр и даже арест до выяснения цели назначения. В случае подозрений груз подлежал конфискации. Это было прямым нарушением действовавших тогда международных законов, по которым невоенные грузы неприятеля (например, продовольствие), находившиеся на корабле под нейтральным флагом, признавалось неприкосновенными. Но в условиях тотальной войны британцы наплевали на прежние договоры.


Первым делом это ударило по торговому флоту Нидерландов, который к началу войны насчитывал около тысячи пароходов и лишь незначительно уступал германскому. Уже в ноябре 1914 года голландцам пришлось создать специальную «Нидерландскую заморскую трастовую компанию», которая по договору с Лондоном и Парижем получила право на морские перевозки. Но всю войну англичане проводили досмотры голландских судов.


Это сильно осложнило, хотя и не прекратило «контрабанду» заморских товаров и сырья в Германию через Нидерланды. Например, к 1916 году поставки из Голландии в Германию мяса увеличились в 4 раза, а сыра — в 5 раз по сравнению с довоенным временем. Немцы расплачивались прежде всего углем, на котором работала вся нидерландская промышленность и держалось всё отопление в стране.


Тем не менее в 1915-16 гг. германские подводные лодки «случайно» потопили 6 голландских пароходов. Всего же за годы Первой мировой в результате Голландия потеряла от мин и торпед воюющих сторон 88 пароходов — почти 10% своего торгового флота.


Война серьезно подорвала голландскую колониальную торговлю — цены на каучук, сахар и чай упали ниже себестоимости. В 1915 году страны Антанты запретили ввоз в Нидерланды любых товаров, которые могли быть перепроданы в Германию, и в стране начались проблемы с продовольствием. Были введены карточки на хлеб, сахар, какао, кофе и другие товары.


В апреле 1917 года к англо-французской блокаде присоединились Соединенные Штаты, которые прекратили экспорт в Нидерланды нефти, угля, зерна, железа и ряда иных товаров. В октябре 1917 года американское правительство закрыло для голландских судов свои угольные склады, и свыше 90 пароходов до конца войны застряли в США. К тому времени еще 45 пароходов под флагом Нидерландов стояли арестованными в портах Великобритании. В итоге к 1917 году грузооборот голландских портов уменьшился в 10 раз по сравнению с довоенным.


В 1918 году, когда выдача продуктов по карточкам сильно сократилась, по городам Голландии прокатилась волна беспорядков. Их назвали «картофельным бунтом», так как голодные толпы нападали на лавки, склады и баржи с картофелем — основным продуктом питания простых голландцев в годы войны.


Весной 1918 года в германском Генштабе серьезно рассматривали вопрос об оккупации Голландии и даже выделили для этого резервы. Главнокомандующий армией и флотом Нидерландского королевства генерал Снейдерс, хотя и имел 450 тысяч солдат, заявил, что сопротивляться германскому вторжению бессмысленно. Но кайзера Вильгельма II отговорили придворные, а всего через несколько месяцев, в ноябре 1918 года, ему самому пришлось бежать от немецкой революции именно в Голландию. Министр финансов королевства Мари-Вильям-Фредерик Трёб тогда предложил голландцам «считать счастьем, что выскочили из пожара, не получив серьезных ожогов». Действительно, войну Нидерланды пережили даже с некоторым прибытками — пока население других стран сокращалось, в Голландии оно выросло на полмиллиона человек, или на 8%.


Несмотря на потери торговых судов, легальная и «контрабандная» торговля по обе стороны фронта дала огромную прибыль. Золотой запас страны за годы мировой войны вырос в 4,5 раза. В 1915-18 гг. в сейфы центрального банка Нидерландов попало свыше 400 т драгоценного металла, в основном из Германии. К концу войны стоимость золотого запаса Голландии почти в 2 раза превышала общую номинальную стоимость всех бумажных денег, обращавшихся как в метрополии, так и в колониях.


Прибыли и выгоды, полученные за счет нейтралитета, дали Голландии возможность не только избежать революционных потрясений, но и провести социальные реформы. К 1920 году в стране ввели 8-часовой рабочий день, 45-часовую рабочую неделю, снизили пенсионный возраст с 70 до 65 лет, предоставили избирательное право женщинам.


Швейцарские гномы Бисмарка


К началу XX века Швейцария была вполне благополучной страной, хотя и не очень богатой. Знаменитые швейцарские банки уже работали, но еще не достигли вершин славы и расцвета. Их принесет как раз нейтралитет в двух мировых войнах.


В 1914 году на территории Швейцарской конфедерации, граничившей с Францией, Германией, Австро-Венгрией и Италией, проживало 3,7 млн человек. В августе того года для защиты швейцарских границ от возможного вторжения были мобилизованы 220 тыс. человек. Потенциально нарушить швейцарские нейтралитет и повести свои войска на противника через перевалы Гельвеции могла любая из воюющих держав. Поэтому швейцарцы стали активно строить укрепления и к осени 1914 года заминировали все горные проходы на границах.


Больше половины швейцарцев говорили и говорят на немецком языке, и лишь пятая часть — на французском. К началу XX столетия экономика конфедарации была наиболее тесно связана с Германией и Австрией, и в стране преобладали прогерманские настроения. Швейцарская армия строилась и обучалась по германскому образцу, кайзер Вильгельм II не раз посещал ее военные учения.


В стране, состоящей из самоуправляемых общин, даже главнокомандующий армии выбирался голосованием. Основными кандидатами на этот пост в августе 1914 года стали швейцарские немцы — полковники Ульрих Вилле и Теофил Шпрехер. В мирное время именно звание полковника было высшим в 30-тысячной швейцарской армии. И если Шпрехер был сторонником нейтралитета, то Вилле ориентировался на Германию. Он не только родился в Гамбурге и учился в Берлине, но и был родственником Отто фон Бисмарка.


Wealthy_in_war_2_450.jpg

Генерал Ульрих Вилле.


8 августа 1914 года Федеральный парламент Швейцарии избрал главнокомандующим Ульриха Вилле, присвоив ему по случаю войны и мобилизации звание генерала. Такое усиление прогерманского главкома вызвало протесты во франкоязычной части страны, но Вилле уже тайно обсуждал с немецкими генералами план действий на случай французского вторжения.


Однако осторожные швейцарские политики всё же решили выждать. А когда весной 1915 года в войну на стороне Антанты вступила Италия, они тут же уже с Францией подписали секретное соглашение о совместных действиях на случай германского вторжения. В ответ Вилле 20 июля 1915 года прямо предложил парламенту конфедерации вступить в войну на стороне Германии, что вызвало острые политические дебаты, а главный военный врач страны Хаузер предложил даже заключить главнокомандующего в психиатрическую клинику с диагнозом «старческое слабоумие» (генералу Вилле тогда исполнилось уже 66 лет). В итоге хитрые швейцарцы так ни к кому и не примкнули.


Правда, до 1916 года штаб швейцарской армии всю имевшуюся у него развединформацию передавал в Германию. Когда это стало известно Антанте, разразился скандал. В ответ невозмутимый Вилле демонстративно осудил двух швейцарских полковников, уличенных в передаче развединформации немцам, на 20 дней тюремного заключения.


На протяжении 1916-17 гг. Ульрих Вилле активно готовил армию Швейцарии к французскому вторжению. С 1914 по 1918 годы воюющие стороны — французские, немецкие, итальянские и австрийские солдаты — свыше тысячи раз нарушали границу конфедерации. Ситуация осложнялась тем, что в горах она зачастую была никак не обозначена.


Тем временем мировая война сказалась на внутренней жизни Швейцарии. С 1915 года страна, не имеющая выходов к морю, оказалась окружена воюющими державами. Чтобы централизовать импортные закупки, особенно продовольствия, власти создали «Швейцарское общество экономического надзора» и «Швейцарское управление по контролю за товарооборотом». Фактически вся экономика страны была поставлена под контроль государства. С 1915 года на содержание большой армии был введен особый налог, а вскоре, из-за сложностей закупок продовольствия за рубежом и перебоев с хлебом, власти конфедерации ввели карточную систему на основные продукты.


Летом 1917 года вокруг швейцарского нейтралитета разразился новый скандал. Французская разведка прознала, что один из ведущих политиков Швейцарии Артур Хоффман отправил в Петроград своего представителя, пытаясь стать посредником в сепаратных переговорах о мире между Россией и Германией. В итоге несостоявшийся миротворец ушел в отставку.

Wealthy_in_war_3_600.jpg

Швейцарские и германские солдаты на границе между Германией и Швейцарией. Базель, Швейцария, 1916 год.


Тем временем к осени 1918 года внутреннее положение Швейцарии еще более осложнилось. Из-за трудностей с импортом продовольствия хлебный паек по карточкам в городах сократился до 250 гр в день. Правда, это не был настоящий голод, так как на рынке еще можно было достать продовольственные продукты. Но хроническое недоедание затронуло бедные слои Швейцарии. Власти страны даже начали принудительную мобилизацию населения на сельхозработы.


30 сентября 1918 года дело дошло до того, что забастовали банковские клерки Цюриха, объявив, что за 1917 год собственники банков на финансовых махинациях по обе стороны фронта заработали 35 млн швейцарских франков (свыше 100 тонн золота) чистой прибыли, но при этом продолжают держать граждан страны на полуголодном пайке. В ноябре 1918 года страну охватила всеобщая забастовка, в которой приняло участие свыше 10% населения. Для подавления волнений власти привлекли даже части так и не повоевавшей армии.


По итогам войны нейтральная Швейцария чуть было не приобрела новую территорию — после распада в конце 1918 года Австро-Венгрии ее бывшая провинция Форальберг намеревалась присоединиться к конфедерации. И отказались от такого подарка швейцарцы лишь под давлением Англии, Франции и Италии.


Окончание войны не сразу привело к нормализации жизни в Швейцарии. Например, карточки на хлеб отменили только в августе 1919 года, а на молоко — в мае 1920-го. Однако прекращение блокады и накопленные за годы войны в банках средства позволили властям пойти на улучшение жизни наемных работников — с 1918 года в Швейцарии была установлена 48-часовая рабочая неделя (тогда как до 1914 года наемные работники в среднем работали 60 часов в неделю).


Именно после 1918 года начали приобретать всемирную славу швейцарские банки — как надежные хранители секретных счетов и банковской тайны. Золотой запас конфедерации за годы Первой мировой вырос в 2,5 раза.


До 1913 года ведущим банковским центром для тайных операций был Брюссель, но столица Бельгии была оккупирована немцами, и роль банкиров-посредников перехватили банки Цюриха, Женевы, Берна. Именно там для обеспечения финансовых операций по обе стороны фронта банковскую и коммерческую тайну впервые приравняли к государственной.


«Прогнило что-то в Датском государстве»


Королевство Дания к началу XX века было не просто благополучной, хотя и небольшой, страной, а одной из самых «авторитетных» в Европе — датский король Кристиан IX был родным отцом английской королевы, русской императрицы и греческого короля. Не случайно короля и его жену, королеву Луизу, именовали «тестем и тещей Европы». Датский король одновременно носил звание генерала английской и генерал-полковника германской армий. Но при этом отношения Копенгагена с Берлином оставались напряженными. Еще в 1864 году Пруссия в ходе короткой войны отняла у Дании южные провинции, и датчане не особо жаловали Второй Рейх.


Однако маленькая страна осознавала, что в случае большой войны сама себя защитить не сможет. К 1914 году население Дании составляло менее 3 млн, ее армия мирного времени была символической — 13 734 человека, и даже после мобилизации насчитывала бы менее 70 тыс. штыков. Поэтому еще в 1906 году правительство Дании секретно обещало Германии, что будет строго придерживаться нейтралитета. В 1912 году Дания, Швеция и Норвегия приняли совместную декларацию о нейтралитете, которая, в частности, провозглашала единство взглядов на нейтралитет и то, что они не изменят его правила без согласования друг с другом.


Wealthy_in_war_4_600.jpg

Германский посол в Копенгагене граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау.


2 августа 1914 года Дания объявила о своем нейтралитете в войне. В тот же день германский посол в Копенгагене граф Брокдорф-Ранцау передал главе датского МИДа Скавениусу ноту, в которой говорилось, что Берлин «будет соблюдать государственную неприкосновенность Дании, но независимо от воли и желания Германии военные операции могут коснуться датской территории, в связи с этим Германия обращает внимание датского правительства на всю серьезность сложившейся ситуации». 3 августа последовал ответ, в котором говорилось, что Дания «верит обещаниям немецкой стороны и надеется, что нейтралитет не будет нарушен», и что военные действия не коснутся ее территории.


Стратегическое значение Дании заключалось в том, что она контролировала проливы, соединявшие Балтийское море с Атлантикой. Немцы еще в XIX веке прорыли на своей территории Кильский канал, соединив Балтику и Атлантику в обход Дании, но им было нужно не допустить в Балтийское море и английский флот. Поэтому уже 4 августа германские миноносцы без уведомления датчан начали устанавливать мины в датских проливах. В ответ англичане сами стали минировать те же проливы. Таким образом, нейтралитет Дании был нарушен сразу обеими воюющими сторонами.


Мобилизацию Дания не начинала, поскольку боевые действия на суше велись далеко от ее границ. Кроме того, в Копенгагене понимали, что даже полностью отмобилизованная армия сможет защищать страну лишь несколько суток.


Главной опасностью и проблемой Дании в годы войны стали нарушения морских торговых перевозок — жизнь и экономика страны критически зависели от поставок угля, зерна, нефти, хлопка и т.д. До 1914 года главным датским товаром на экспорт была продукция мясомолочного животноводства — 60% шло в Англию, 30% в Германию. С началом войны импорт датского продовольствия в Англию резко сократился — мясо и масло Дании почти полностью пошли в близкую Германию, отрезанную фронтами и морской блокадой от иных источников продовольствия. Дополнительные поставки продовольствия из Дании позволяли Берлину прокормить два десятка дивизий.


К 1914 году в Дании работал 21 большой завод по производству мясных консервов. За время войны их число выросло в 7 раз — до 148, а экспорт мясных консервов в Второй Рейх вырос более чем в 50 раз. В результате поголовье крупного рогатого скота и свиней в нейтральной Дании сократилось в тех же пропорциях, что и в воюющей Германии.


Расчетливые датские бизнесмены для увеличения прибыли продавали немцам в основном так называемый «гуляш» — консервы низкого качества, в которых мяса было меньше, чем соуса и «растительного содержания», а само мясо разбавляли субпродуктами. Но голодающая Германия покупала и такую продукцию в любом количестве. Нуворишей, сказочно разбогатевших на поставках продовольствия немцам, в скандинавском королевстве тогда именовали «гуляшбаронами». За годы войны они понастроили по всей стране настоящие дворцы, даже породив особый архитектурный стиль.


Но еще большие прибыли нейтральной Дании приносила перепродажа стратегического сырья и материалов, закупавшихся, в основном, в США. Так, уже к ноябрю 1914 года королевство закупало там меди в 13 раз больше, чем в довоенное время. Занимавшаяся такими операциями датская «Восточноазиатская компания» в 1916 годы выплатила своим акционерам дивиденды в размере 30% на вложенный капитал. Золотой запас Дании за годы мировой войны вырос более чем в 2,5 раза.


Датский капитал активно действовал и в России, где его интересы нередко лоббировала мать последнего русского царя, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна (в девичестве датская принцесса Дагмара). В частности, «Датский ружейный синдикат» строил во Владимирской губернии пулеметный завод, директором которого был назначен капитан датской армии Юргенсен. Царская казна заключила с датскими акционерами контракт на 26 млн рублей золотом (около 895 млн современных долларов).


Однако сверхприбыли большей частью оседали в карманах крупного капитала, а простым гражданам война приносила в основном потери.


Англии очень не нравилось, что датчане ради торговли фактически подрывают морскую блокаду Германии. Командование британского ВМФ даже предлагало ввести санкции против Копенгагена, вплоть до военных. Но Лондон предпочел сохранить нейтральный статус королевства, усилив контроль за его торговлей.


В ноябре 1915 года Антанта потребовала от всех трех нейтральных государств Скандинавии сокращения импорта, ограничив его «нормальными потребностями». Эти «нормальные потребности» должны были определяться средним уровнем ввоза в предвоенное время. Дания согласилась. А марте 1916 года англичане ввели еще и «систему сертификатов», то есть выдачу специальных удостоверений на право перевозки грузов морем, и Дания была включена в список 35 стран, которым следовало получать такие разрешения у английских консулов на ввоз любых товаров.

Wealthy_in_war_5_450.jpg

Вдовствующая императрица Мария Федоровна (справа) и королева Великобритании и Ирландии Александра (слева).


Фактически, к концу Первой мировой вся морская торговля Дании оказалась под английским контролем, который резко сократил реэкспорт сырья в Германию, хотя и не смог его остановить. Не меньше сказалось и объявление Германией в 1917 году «неограниченной подводной войны», разрешившей своим подлодкам топить любые подозрительные суда. В силу географического положения по Дании это ударило больнее всего. Торговым флотам других «нейтралов» — Голландии и Норвегии — было легче миновать зоны, контролируемые германскими подлодками. Правительство Дании даже предложило Англии и Германии заключить договор о так называемом «ограниченном судоходстве», то есть определить безопасные морские «коридоры». Но Берлин и Лондон в разгар войны на такое не пошли. Поэтому с марта 1917 года датским судам приходилось отплывать в Атлантику по огромной дуге, двигаясь далеко на север вдоль побережья Норвегии в ее территориальных водах. Однако и это не спасало датские пароходы от германских подлодок — только с 1917 по 1918 годы было потоплено 178 датских торговых судов.


Все это сказалось на внутреннем положении Дании. Если первые 1,5 года войны цены в стране почти не изменились, а уровень жизни даже повысился, то к концу 1916 года начались обратные процессы — цены выросли более чем на треть по сравнению с 1914 годом, а к 1917 году — в 1,5 раза (хотя это и было смешно по сравнению с тем, что творилось в воюющих странах).


Еще в августе 1914 года датское правительство создало комиссию по регулированию цен и ввело запрет обмена бумажных денег на золото. С 1915 года стали создаваться «контрольные комиссии», а затем особые министерства по регулированию торговли и экономики, была установлена госмонополия на импорт зерна и сахара. Весной 1917 года были введены карточки на хлеб и муку, а к концу того года — на масло и сало.


К 1918 году из-за затянувшейся войны фактически вся экономика Дании регулировалась государством. Было строго регламентировано не только производство сельхозпродуктов, но и их распределение (в частности, был принят закон, запрещавший использовать продукты на корм скоту), установлен госконтроль над железнодорожными и морскими перевозками. Но, несмотря на все эти меры и сверхприбыли отдельных капиталистов, к 1918 году почти каждый пятый взрослый мужчина в Дании был безработным.


При этом война существенно изменила границы королевства. Дело в том, что Дания в средние века бывшая великой морской державой, с XVII столетия владела несколькими островами в Карибском море. В августе 1914 года США как раз ввели в действие Панамский канал, и эти три островка сразу приобрели стратегическое значение, позволяя контролировать выход из канала в Атлантику.


Еще в 1902 году Вашингтон предлагал Копенгагену купить острова, но датский риксдаг отказал. В 1916 году США вновь попросили продать карибские острова, а госсекретарь Лансинг прямо заявил датскому посланнику в Вашингтоне, что «обстоятельства могут вынудить Соединенные Штаты без согласия Дании завладеть островами». После этого датчане согласились уступить заморскую территорию за 25 млн долларов.


Завершение мировой войны не сразу принесло облегчение Дании — до конца 1918 года англичане продолжали досмотр всех датских судов, а госрегулирование торговли и цен на продукты было окончательно отменено только в конце 1919 года.


Однако накопленные за годы нейтралитета средства позволили датской промышленности «выстрелить» после войны — уже в 1920 году объем производства превысил довоенный на 40%, а реальные доходы промышленных рабочих к 1919 году выросли почти в 1,5 раза. На этом фоне введение 8-часового рабочего дня уже не казалось огромным достижением.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Разбогатевшие на войне. Часть 2


Wealthy_ww1_MAIN_620.jpg

Улицы города Бергена, второго по величине города Норвегии, во время Первой мировой войны.


Как выгоды нейтралитета привели Норвегию и Испанию к прямо противоположным последствиям


Позиция нейтралитета в большой войне по определению сулит правительству и гражданам придерживающейся ее страны несомненные выгоды — все живы и здоровы, города и села не разрушены, можно выгодно торговать с воюющими странами. Однако в жизни и нейтралитет может даваться разной ценой — в зависимости от географического положения и стойкости политиков, и приводить в итоге он может к разным последствиям. В предыдущем материале мы рассказали, как непросто жилось в годы Великой войны нейтральным Дании, Голландии и Швейцарии, которые, однако, в итоге получили огромные выгоды. Две другие нейтральные страны Европы — Норвегия и Испания — стали примером иных последствий этого статуса. Для Норвегии война уже вскоре после ее начала обернулась экономическим и социальным расцветом, для Испании же неучастие в мировой войне стало причиной обнищания трудового народа и предвестником гражданской войны.


Норвежская сельдь для кайзера


Формально, к моменту начала Первой мировой войны Норвегия являлась самым молодым независимым государством Европы — в качестве самостоятельного королевства де-юре она возникла только в 1905 году, после расторжения «унии» со Швецией. Ранее Норвегия почти пять веков была автономной провинцией Дании, а потом Швеции. Впрочем, автономия была широка, и норвежцы с начала XIX века жили по собственной конституции.


Будущие главные участники Первой мировой — Великобриатнрия, Германия, Франция и Россия — в 1907 году в норвежской столице Христиании (ныне Осло) подписали с новорожденным государством соглашение о неприкосновенности его границ и нейтралитете. Однако из-за позиции Лондона механизмов гарантии этого нейтралитета предусмотрено не было.


К началу XX столетия Норвегия была весьма зажиточной и благополучной страной. В отличие от других стран Европы, к 1914 году ее земля уже два века не знала войн (если не считать таковой стычку со шведами в 1814 году, в которой погибло несколько десятков норвежцев).


Небольшое государство на самой окраине Европы с населением немногим более 2 млн на случай войны могло мобилизовать армию численностью 110 тысяч человек. Норвежский военный флот был невелик и предназначался исключительно для береговой охраны. Впрочем, на случай войны крупные державы интересовали не скалы Норвегии и ее маленькая армия, а огромный торговый флот — по числу пароходов эта маленькая страна занимала третье место в мире после Британской империи и США. В 1910 году под норвежским флагом плавало 7 917 торговых судов, к 1914 году их число перевалило за 8 тысяч.


Активно торговавшие со всем миром норвежцы изначально были настроены оставаться вне большой войны. 4 августа 1914 года Христиания официально объявила о своем нейтралитете. В связи с неопределенностью позиции Швеции, размышлявшей о вступлении в войну на стороне Германии, державы Антанты по предложению Англии тут же поспешили заверить Норвегию, что в случае германского давления они окажут ей любую поддержку и помощь.


Нейтралитет страны с огромным торговым флотом тут же обернулся ростом товарооборота и огромными прибылями. К 1916 году валовые доходы норвежских судовладельцев от фрахта увеличились в 5 раз по сравнению с довоенным временем. В тот год, когда сотни тысяч солдат погибали под Верденом и в Галиции, норвежские судовладельцы заработали на фрахте своих пароходов в пересчете на нынешний курс фантастическую сумму — почти 18 млрд долларов.


Кроме огромного торгового флота Норвегия могла предложить воюющим сторонам столь же солидный рыболовецкий флот и богатые месторождения меди. После 1914 года Норвегия стала основным поставщиком меди и атлантической сельди в Германию. Без меди не могла обойтись оружейная промышленность, а рыба шла не только в еду — из рыбьего жира получали глицерин, необходимый для производства взрывчатых веществ.


Если в 1914 году Норвегия продала в Германию 68 тысяч тонн рыбы (как выловленной норвежскими рыбаками, так и купленной норвежскими коммерсантами у иностранных поставщиков), то в 1915-м — уже 161 тонну, а в 1916-м — 194 тонны. До 1917 года на Норвегию приходилось свыше 60% поставляемой в Германию рыбы.


В 1915-м норвежцы продала немцам почти в 4 раза больше меди, чем годом ранееу. Также Второй рейх закупал почти весь добываемый в Норвегии никель, необходимый для производства высокопрочной брони и самого разного военного оборудования. За первые три года войны Германия заплатила за норвежский никель и норвежскую медь в пересчете на нынешний курс почти 3 млрд долларов. В начале войны Норвегия по примеру остальных стран Скандинавии также активно перепродавала немцам хлопок, купленный у англичан и американцев. Если в 1913 году норвежцы купили в британских колониях 460 т хлопка, то в 1915 году — уже 6600 т, в 14 раз больше.


Нейтральные викинги активно торговали не только с Германией — объем норвежского экспорта в Россию за 1914-1916 годы в денежном выражении вырос почти в 9 раз. Выгодные военные заказы получили и немногочисленные норвежские металлообрабатывающие предприятия. К 1916 году их количество в стране увеличилось на 10% по сравнению с довоенным временем.


В стране начался бум создания новых акционерных обществ в торговле и промышленности — в 1915-16 годах было создано 2764 компании, и за два года войны их число выросло на треть по сравнению с довоенным. Курс акций норвежских предприятий в среднем вырос в 3 раза, а ценные бумаги особо востребованных судоходных обществ — в 6 раз.


Но к 1916 году в норвежское нейтральное процветание вмешалась британская морская блокада Германии. Англичане потребовали от Христиании права преимущественной покупки норвежской рыбы и запрета продажи немцам медной руды. Норвегия и ее огромный торговый флот критически зависели от поставок угля и нефти из Великобритании, поэтому в августе 1916 года ей пришлось заключить с Лондоном соглашение об ограничении своего экспорта в Германию, предусматривавший в том числе запрет на продажу немцам всех вновь добываемых или изготовляемых рыбных продуктов, кроме консервов.


Wealthy_ww1_1_600.jpg

Крупный торговый пароход в норвежской гавани.


Тем не менее норвежцы продолжали поддерживать тесные экономические связи с немцами. Когда в конце 1916 года царское правительство России по примеру англичан впервые опубликовало свой «черный список» фирм, торгующих с Германией, то лидером в нем из всех стран Скандинавии оказалась именно Норвегия со 137 компаниями против 76 датских и 107 шведских.


Только в 1917 году британцам удалось установить плотный контроль за норвежскими торговыми судами — судовладельцы должны были давать обязательства, что груз, который они везут, не предназначается Германии. Всем норвежским пароходам приходилось заходить в английские гавани для проверки, причем для выхода в Северное море, омывающее берега Соединенного Королевства, Норвегии, Дании и Германии, требовалось особое разрешение британских властей.


Когда в войну вступили Соединенные Штаты, Хриатиании пришлось испытать на себе уже совместное давление Лондона и Вашингтона. Значительную часть своего торгового флота Норвегии пришлось отдать в аренду англичанам и американцам. Однако Антанта уже не довольствовалась одним лишь участием молодого скандинавского королевства в блокаде Германии, но потребовала от него и чисто военных мер.


Под нажимом британцев и американцев в октябре 1918 года норвежцы минировали свои территориальные воды впритык к английским минным заграждениям в Северном море. Тем самым завершалось так называемое «Великое заграждение», протянувшееся на 400 километров от британских Оркнейских островов до берегов Норвегии. По сути, Норвегия не только окончательно блокировала выход немецким кораблям и подлодкам в мировой океан, но и стала, выражаясь дипломатическим языком, «нейтральным союзником» Антанты.


За годы войны ее активно действовавший торговый флот понес самые большие потери среди кораблей всех нейтральных стран. С 1914 по 1918 год на минах и торпедах подорвалось и затонуло 889 норвежских судов, погибло около 2 тыс. норвежских моряков.


Тем не менее мировая война обернулась для нейтральной Норвегии в буквальном смысле золотым дождем — государственный золотой запас к концу 1918 года увеличился по сравнению с довоенным более чем в 3 раза, благодаря потокам иностранной валюты и золота было создано 75 новых банков (кстати, норвежские банки предоставили воюющей Германии кредиты на общую сумму свыше миллиарда современных долларов). Капитал всех банков королевства за время войны увеличился в 7 раз, а размеры банковских вкладов норвежцев выросли в 4 раза.


Рост национального богатства за четыре года нейтралитета позволил им выкупить у иностранцев акции большинства предприятий и резко сократить участие иностранного капитала в промышленности Норвегии. Если до войны иностранцам принадлежало почти 40% всех норвежских акций, то к концу 1918 года — лишь 15%.


Перед 1914 годом два века без войн сделали Норвегию зажиточной страной, а четыре последующих года нейтралитета и выгодной торговли по обе стороны фронта превратили ее в одно из самых богатых и благополучных государств Европы.


Коррида в предчувствии гражданской войны


К началу XX века Испания растеряла былое величие и считалась одной из самых бедных и отсталых стран Западной Европы. После неудачной войны с США в 1898 году она лишилась последних дальних колоний на Кубе и Филиппинах, и ослабевшее государство было заинтересовано в сохранении статус-кво в регионе Средиземного моря, опасаясь за Марокко — свою единственную сохранившуюся колонию в Северной Африке.


Wealthy_ww1_2_600.jpg

Испанский линкор «Альфонсо XIII».


Население Испании накануне войны едва превышало 20 млн человек, вооруженные силы насчитывали около 150 тысяч солдат и офицеров, но были слабо вооружены и плохо обучены. Флот так и не оправился после потерь, понесенных в войне с США, и насчитывал 13 старых броненосцев и крейсеров.


Испанцы, правда, изо всех сил строили единственный новый линкор «Альфонс XIII», названный в честь правящего короля. Но судостроительная промышленность страны была слаба, и корабль смогли ввести в строй только в 1915 году, когда экономика несколько оживилась на выгодных военных заказах.


Еще в 1907 году Лондон и Париж официально обещали ослабевшему Мадриду поддерживать стабильность границ в Среди­земном море и той части Атлантического океана, которая омывает берега Европы и Африки. Обрадованная Испания даже попыталась в 1913 году примкнуть к Антанте — как доносил в Петербург русский посол в Мадриде барон Теодор Будберг, Альфонс XIII во время личной встречи выразил «пожелание, чтобы Испания могла примкнуть, при благожелательном содействии России, к группе держав Тройственного согласия, дабы не остаться в одиночестве в случае крупных международных столкновений».


Однако после консультаций с французами российский министр иностранных дел Сазонов ответил Будбергу так: «Сама по себе Испания, разумеется, не является достаточной величиной, чтобы союз с ней мог бы считаться ценным приобретением. <…> Он мог бы оказаться даже источником лишних забот ввиду необходимости подачи помощи слабой союзнице, едва ли способной, в свою очередь, оказать какую-нибудь равноценную услугу».


Испанская армия и военная промышленность были настолько слабы, что Франция и Англия не рассматривали Мадрид ни в каче­стве ценного союзника, ни в качестве опасного противника. Никаких договоров Антанта с Альфонсом XIII подписывать не стала, зафиксировав лишь устную договоренность, что «в случае европейской войны Франция может рассчитывать на самый благожелательный нейтралитет Испании».


30 июля 1914 года, еще до вступления в войну Германии и России, Испания огласила декларацию о «самом строгом нейтралитете». Одновременно Мадрид негласно заверил французское правительство, что оно может отозвать свои войска с пиренейской границы. Французы незамедлительно перебросили 18-й корпус, ранее охранявший Пиренеи, на фронт в Эльзас.


Немцы первое время тоже пытались перетянуть испанцев на свою сторону. 15 октября 1914 года германский посол в Мадриде герцог Максимиллиан фон Ратибор официально предложил Альфонсу XIII «свободу действий» в Португалии, являвшуюся союзником Британии. Немцы прямо намекали, что под шумок войны Испания вообще может присоединить соседа.


Однако король ответил отказом, и более того, испанские гарнизоны были отведены подальше от португальской границы. Таким образом Мадрид продемонстрировал свою лояльность Лондону.


Кстати, в 1916 году Берлин объявил Лиссабону войну в ответ на задержание германских судов в португальских портах по требованию Лондона. Две португальских дивизии даже были направлены на фронт во Францию, и одна из них весной 1918 года была почти полностью уничтожена германским наступлением.


Wealthy_ww1_3_450.jpg

Король Испании Альфонс XIII.


Испания же все годы войны оставалась нейтральной. Однако после объявления Германией в 1917 году «неограниченной подводной войны» отношения между странами стали обостряться. За годы войны королевство потеряло несколько десятков кораблей, приблизительно 20% своего торгового флота.


В феврале 1917 года испанская полиция при содействии французской разведки арестовала в Картахене германских агентов, у которых обнаружили взрывчатку и прочее снаряжение для диверсий (король Альфонс XIII, правда, заверил германское посольство, что этот инцидент не повлияет на дружественное отношение Испании к Германии). А в начале апреля 1917 года Мадрид направил в Берлин строгую ноту по поводу потопления испанских пароходов, зазвучали призывы разорвать дипломатические отношения со Вторым Рейхом. Чтобы сохранить нейтралитет Испании, Германия в 1918 году даже передала ей 6 своих торговых судов в качестве компенсации.


Война оказала огромное и неоднозначное влияние на испанскую экономику. С началом войны резко сократился экспорт апельсинов — важный источник доходов пиренейского крестьянства, но, напротив, выросло производство и экспорт вина и оливкового масла. Вырос и экспорт пшеницы, но в 1915 году хлеба стало не хватать уже на внутреннем рынке. Сельское хозяйство страны в техническом, социальном и экономическом плане все еще оставалось почти средневековым и так и не смогло полностью использовать все выгоды нейтралитета.


Испанская промышленность оказалась в более выгодном положении. Спрос воюющих держав на стратегическое сырье резко вырос, и Испания, богатая залежами полезных ископаемых, пережила в годы войны настоящий экономический бум. Заметно возросла добыча угля, производство железа и стали.


Если до 1914 года королевство испытывало хронический дефицит торгового баланса примерно в 100 млн песет в год, то в 1914-1918 годах его ежегодный внешнеторговый профицит достигал 400 млн песет. В результате Испания за время войны не только расплатилась с немалыми внешними долгами, но и увеличила свои золотовалютные запасы, уже к 1917 году выросшие почти в 4 раза. За первые три года войны мадридский центральный банк получил почти 500 т золота от торговли со всеми сражающимися державами.


Однако эти прибыли в силу экономической и социальной отсталости страны почти не дошли до простых граждан. Так, по подсчетам экономистов, реальные доходы рабочих в Испании за годы мировой войны снизились почти на 30%. Уже в августе 1917 года вспыхнула всеобщая рабочая забастовка в Мадриде, Барселоне, Бильбао и других городах, которую власти смогли подавить только с помощью армии.


В результате, в отличие от скандинавских стран и Голландии, которые использовали выгоды нейтралитета для дальнейшего развития и процветания, для Испании неучастие в мировой войне обернулось почти катастрофой — обострение социального расслоения и общественных противоречий в будущем привело ее к кровавой гражданской войне.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

×
×
  • Создать...