"Врачи советуют смеяться", - Шолом-Алейхем

[Эдуард]

В японской кухне, практически отсутствует жирная пища,

поэтому уровень сердечных заболеваний у них намного ниже чем в

США и Англии.

В китайской кухне, жирной пищи довольно много - но уровень сердечных

заболеваний у них намного ниже чем в США и Англии.

 

 

В Саудовской Аравии, практически не пьют вино - поэтому уровень

сердечных заболеваний у них намного ниже чем в США и Англии.

Во Франции и Италии, вино хлещут не переставая - но уровень сердечных

заболеваний у них намного ниже чем в США и Англии.

 

В Алжире, почти не занимаются сексом - поэтому уровень сердечных

заболеваний у них намного ниже, чем в США и Англии.

В Бразилии, наоборот, траxaют все, что шевелится - но уровень

сердечных заболеваний у них намного ниже чем в

США и Англии.

 

Мораль : ешь что хочешь, пей что хочешь, траxайся с кем попало! To что

тебя убивает - это АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК!!!

[Эдуард]

лекарство для похудания

 

 

 

 

 

 

Некий человек прослышал про изобретение израильского врача. Тот

изобрел лекарство для похудания. Принимаешь таблетку перед сном и

утром 5 килограмм как не бывало. Он нашел этого врача, купил эту

таблетку и проглотил ее перед сном. И видит сон: в постели рядом с ним

молодая, очень красивая и обаятельная особа. И он занимался с ней всю

ночь, откуда только силы взялись. Утром просыпается, бодрый,

довольный, вспотевший. После душа встает на весы - 5-ти кг как не

бывало. Очень довольный и счастливый отправляется на работу.

 

 

 

Его товарищ спрашивает: "что это с тобой случилось?" Тот рассказывает все в

подробностях. Товарищ говорит: "я тоже так хочу". Берет адрес этого

врача, по пути с работы навещает его, получает таблетку, спешит домой,

ужинает, глотает таблетку и быстренько ложится спать. И видит сон: в

комнату входит голый негр, срывает с него одеяло, берет его за *опу и

пытается стянуть трусы. Человек вырывается из рук негра, пытается

выскочить из квартиры, но дверь заперта. Тогда он убегает от негра

вокруг стола, негр - за ним. И так они бегали друг за другом всю ночь.

Утром он просыпается потный, усталый, разбитый. После душа

взвешивается - 5 килограмм как не бывало.

 

 

 

По дороге на работу навещает врача. Тот его спрашивает: "ну, как результат?" Он говорит:

 

" Да, я действительно похудел на 5 кг, но почему такая несправедливость? Что

видел во сне мой товарищ и что увидел я?" Врач отвечает: "все по

справедливости. Твой товарищ обратился ко мне частным образом, а ты -

через больничную кассу"

[Эдуард]

Идет полицейский мимо песочницы и вдруг слышит, как один мальчик

другому говорит:

- Знаешь, чем мент отличается от осла?

Блюститель порядка хватает его за ухо:

- Ну и чем же, паршивец?

- Ой, дяденька, ничем, ничем!

- То-то же!

[WildWind]

*Некоторое время назад  Верховный лидер Ирана аятолла Али призвал

мусульман бойкотировать все и вся что происходит с еврейским народом.

В ответ на это, Мейер М. Трейнкман, фармацевт, от доброты своего сердца,

предложил помочь им в этом бойкоте следующим образом:

*

Любой мусульманин, который подхватил сифилис, не должен лечиться

сальварсаном, поскольку его открыл еврей -  д-р Эрлих. И он не должен

даже пытаться узнать, есть ли у него сифилис, так как наличие этой

болезни определяется реакцией Вассермана, - тоже еврея.

Кстати, и наличие гонореи определяется по методу еврея  Нейснера, - так

что лучше мусульманину жить и с гонореей тоже!

 

Мусульманин, у которого есть  болезнь сердца,  не должен использовать

наперстянки, которые открыл еврей Людвиг Траубе.

 

А если он страдает  от зубной боли, он не должен использовать новокаин,

открытый евреями, -  Видалем и Вейлем.

 

Если у мусульманина  диабет, он не должен использовать инсулин, открытый

в результате исследований еврея Минковского.  Если у него  головная

боль, он должен избегать лекарств Пирамидон и Antypyrin, - потому что

тут опять замешаны евреи: Спиро и Ellege.

 

Мусульмане, у которых судороги, должно смириться с ними, потому что

Оскар Лейбрих, который предложил использовать хлоралгидрат, был евреем.

 

То же самое должны сделать мусульмане  со своими психическими болезнями,

потому что отец психоанализа Фрейд, тоже был евреем.

 

Если мусульманский ребенок заболеет дифтерией, родители не должны

проверять его на реакцию Шик , придуманную еврейкой Беллой Шик.

 

Мусульманин должен умереть, но не допустить, чтобы ему лечили уши и

повреждения головного мозга, поскольку в основе лечения -- работы

лауреата Нобелевской премии Роберта Барама.

 

Они должны по-прежнему гибнуть или оставаться калеками от детского

паралича, потому что первооткрыватель вакцины против полиомиелита --

еврей Йонас Солка.

 

Мусульмане должны отказаться от использования стрептомицина и умирать

от туберкулеза, потому что чудодейственное лекарство против этой

убийственной болезни изобрел еврей Залман Ваксман.

 

А мусульманские врачи должны отбросить все открытия и усовершенствования

по дерматологии, по лечению легких и многих других болезней, потому что

методики лечения и сами лекарства разработаны многими и многими всемирно

известными еврейскими учеными и специалистами-медиками.

 

Таким образом, правоверный мусульманин  должен мужественно и достойно

страдать сифилисом, гонореей, болезнями сердца, головными болями, тифом,

диабетом, психическими расстройствами, полиомиелитом, судорогами и

туберкулезом, но с гордостью соблюдать исламский бойкот!

...И еще, если можно,  вопрос: какой вклад в современную медицину

сделали мусульмане?

[Эдуард]

Знаменитый российский поэт Жуковский в зрелом возрасте был весьма известным

в стране человеком.. И даже обучал семью Государя Императора русскому языку

и изящной словесности. Как-то на загородной прогулке при большом стечении

всякого народа наиголубейшей крови к Жуковскому подошла наивная

тринадцатилетняя княжна и спросила: - Господин поэт! А что обозначает слово

'хуй'? Все замерли... Но Жуковский, не растерявшись и не поморщившись,

овтетил: - Высокородная княжна! В великорусском языке есть глагол

'совать'. Обозначает оно - помещатЬ, вставлять что-либо куда-либо. От

него

образовано повелительное наклонение 'суй'. В малороссийском диалекте

русского языка есть глагол 'ховать', обозначеет - прятать. От него

образовано повелительное наклонение 'хуй', по-русски обозначает -

'прячь'. Все вздохнули с облегчением. Княжна, довольная, ушла. После

чего к

Жуковскому подошел государь- император, вынул из кармана золотые часы и

подал поэту со словами: "На, хуй в карман, за находчивость”

[Эдуард]

Про пятерых мудрых евреев.

 

Первый мудрый еврей говорил, что у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на лоб) все плохо. Это был Моисей.

 

Второй мудрый еврей говорил, что у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на сердце) все плохо. Это был Христос.

 

Третий мудрый еврей говорил, что у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на карман) все плохо. Это был Маркс.

 

Четвертый мудрый еврей говорил, что у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая ниже пояса) все плохо. Это был Фрейд.

 

А пятый мудрый еврей сказал, что у людей не все уж так плохо, потому что все относительно. Это был Эйнштейн.

[Эдуард]

Мать Машеньки приходит к отцу Вовочки:

 

- Ваш сын вчера играл с моей дочерью в доктора.

 

- Ну, понимаете, в этом возрасте интерес детей к противоположному полу так естественен...

 

- Да лучше б он её трнахнул! Он же ей аппендицит вырезал!!

[Эдуард]

Дело происходит в России, в поезде, идущем в Москву. В купе сидит раввин. На одной из станций в купе входит молодой человек и садится напротив раввина. Раввин начинает размышлять: "Этот молодой человек - не из крестьян. А раз нет, то, скорее всего, он из этого района. А раз из этого, то должен быть евреем. Интересно, зачем же он едет в Москву? Он же наверняка не торговец. У него нет с собой чемодана с образцами товара. И еврей не поедет в Москву такой разодетый, если у него нет там особых дел, да тем более в пятницу утром. Ему ведь придется остаться на субботу. Если он только не живет в Москве, он так не поступил бы. К тому же, хотя он и разодет, он не похож на жителя большого города. По-моему, это, скорее, кто-то важный из сельской местности. А-а, понял! Он вообще едет не в Москву. Тут недалеко от города есть маленькое местечко, Пуповка. Вот он куда едет, навестить кого-то! А сколько же зажиточных еврейских семейств в Пуповке? Только две. Это Черновы и Элькины. Элькины - не того пошиба, к ним он не поедет. Значит, он едет к Черновым если он не сам один из них. Но я так не думаю, что он Чернов. Те все темноволосые, а у него светлые волосы, чуть ли не как у немца. Но тогда что ему делать там? Да к тому же в субботу? У Черновых - только дочери, значит, это может быть зять. Но если зять, то на какой же из дочерей он женат? Обе замужем. Элька, я слышал, вышла за выпускника университета, Когана из Будапешта. Мария, вроде бы, замужем за крупным торговцем. Значит, это муж Эльки. А это предполагает, что он очень религиозный человек. Но если он из Будапешта, а там тот ещё антисемитизм, то он уже больше не Коган. Он наверняка поменял фамилию. Официально, разумеется. Что же по-венгерски соответствует Когану? А-а, Ковач. Но если он поменял фамилию, значит, он что-то из себя представляет, там всем подряд не будут менять фамилию. Но какое же положение он занимает? Он ведь ещё так молод. А-а, защитил докторскую диссертацию в университете, точно. Значит, доктор". Раввин поворачивается к молодому человеку и с улыбкой говорит: - Здравствуйте, доктор Ковач. - Здравствуйте, ребе, - отвечает изумленный молодой человек. - Но откуда вы знаете мое имя? Раввин пожал плечами. - Ну это же так очевидно.

[Эдуард]

Чапай с Петькой моются в бане.

- Hу и грязные у тебя ноги, Василий Иванович...

- Так я и постарше тебя буду!

!

 

!

 

В магазин заходит мужик и говорит:

- Дайте мне бутылку водки.

Продавщица:

- С собой?

- Нет, без вас

 

Мужик берет в баре 2 кружки пива и идет в туалет. Возвращается с пустыми.

Так происходит 4 раза. Бармен проследил за мужиком, видит - он пиво в унитаз выливает.

Бармен:

- Вам что, не нравится пиво?

- Пиво-то хорошее, но мне надоело быть посредником!

[Эдуард]

В аптеке: ...- У вас есть "АнтиРастолстин"? ...- Нет! ...- А "ЦеллюлитоИсчезан"? ...- Нет! ...- А "СамСобойВесПропадан"? ...

- Девушка, вам нужен "МеньшеНадоЖратидин, БольшеЗадомШевелин и КхолодильникуНеподходин"

[Эдуард]

— Доктор, я кажется сломал ногу в двух местах

—? Вы запомнили эти места

Da

Больше туда не ходите.

[Шаныч]

В одесском автобусе едет женщина и разговаривает по мобиле:

- … И ты представляешь, Софочка, захожу я в нашу спальню, а он с соседкой там кувыркается на нашей кровати, ну я на цыпочках прокралась на кухню взяла… Ой, Софочка, моя остановка, я в шесть с работы поеду и дорасскажу.

Шесть вечера. Та же женщина садится в автобус, а в автобусе все те же лица сидят, тут заскакивает мужик запыхавшийся, еле переводит дух:

— Я не опоздал?

Смотрит на женщину и говорит:

— Ну шо уставилась? Звони Софочке.

[Irishka]

[Irishka]

[Irishka]

[Аленка]

[Che Kryz]

- Доктор, у меня депрессия.
- Присаживайтесь. Будем с вами бухать.

[Аленка]

[WildWind]

http://magazines.russ.ru/slovo/2009/62/ma25.html

 

 

Александр Матлин

Гимн слабеющей памяти

Неумолимый факт:

к старости память слабеет.

Пока это вас не касается, это звучит обыкновенной банальностью. Когда это начинает вас касаться, это звучит, как открытие.

Просто чёрт знает, что делается с памятью.

Иногда я вдруг забываю имя знаменитого актёра, которое знал всю жизнь. Или название острова, на котором отдыхал в прошлом году. Я с ужасом жду того дня, когда забуду имя своей жены. Единственная надежда, что она к этому дню забудет моё.

По утрам я принимаю две таблетки, два разных витамина, которые должны укреплять мою слабеющую память. Таблетки большие, и их надо принимать по очереди. Сначала я принимаю одну таблетку, запиваю апельсиновым соком. Потом принимаю вторую и тоже запиваю. Потом я пытаюсь вспомнить, принял ли я уже первую таблетку или нет. Пока я терзаюсь этим вопросом, я забываю, принял ли я вторую.

По прошествии некоторого времени я нахожу решение. Я делаю так: прежде чем принять таблетки, я их обе выкладываю на стол. А уж потом принимаю. Теперь всё ясно: если на столе две таблетки, значит, я их ещё не принимал. Если одна, значит, другую я уже принял. Если ни одной, значит, я принял обе. Я торжествую свою победу над слабеющей памятью. Но недолго. Потом я начинаю мучительно соображать: если на столе нет ни одной таблетки, значит ли это, что я их принял или ещё не выкладывал?

По-настоящему радикальное решение проблемы приходит позже и стоит мне 99 центов. Это – пластмассовая коробочка, изобретённая каким-то безвестным гением частного предпринимательства. В коробочке семь отделений, по количеству дней в неделе, и каждое отделение обозначено S, M, T и так далее. Как всё гениальное, идея унизительно проста. Теперь можно ничего не запоминать. В начале недели я заполняю коробочку своими лекарствами, и далее каждый день опустошаю одно отделение, соответствующее дню недели. Какой сегодня день недели – тоже помнить не обязательно. Всегда можно посмотреть на календарь или включить телевизор.

Тут я вижу ваши иронические улыбки и слышу саркастические замечания: а помнишь ли ты, где висит календарь или как включается телевизор? Ах, бросьте вашу неуместную иронию, дамы и господа! Конечно, я помню! А если и нет, то всегда можно спросить у жены.

Кстати, о жене. Она кричит мне из спальни:

– Милый, сходи, пожалуйста, на кухню, принеси мне яблоко!

– Окей! – с готовностью отвечаю я и иду на кухню.

Там я сначала принимаю свои витамины (теперь я уже не путаю, принял я их или нет, спасибо безвестному гению пластмассовой коробочки). Потом открываю холодильник и долго вглядываюсь в его коварное нутро, соображая, что бы такое съесть. И, наконец, решив, что есть ещё рано, закрываю холодильник и возвращаюсь к жене.

– Принёс? – говорит она, не отрываясь от книги.

– Принёс что?

– То, что я тебя просила.

– Ах, это... Извини, дорогая, забыл.

– Так сходи, принеси.

– Что принести?

– Ну, то самое. Что я тебя просила.

– А что ты просила?

– Какой кошмар! – кричит жена, вскипая справедливым гневом. – Простую вещь не можешь запомнить! Ладно, можешь ничего не приносить!

По её искреннему негодованию я понимаю, что она тоже забыла, что именно просила меня принести, но не хочет в этом признаться.

Впрочем, она не всё забывает. Например, она не забывает съездить на неделю в Калифорнию проведать дочку. И тогда я остаюсь дома один, в упоительном одиночестве.

На третий день своего одиночества я замечаю, что перед моим домом стоит белая машина. Я пытаюсь вспомнить, стояла ли она здесь вчера. Кажется да, стояла. Вообще, на нашей тихой улице не стоят машины. У всех есть гаражи, а если приезжают гости, то они ставят машину перед тем домом, куда приехали. И в тот же день уезжают. Зачем владельцу этой белой машины понадобилось поставить её перед моим домом? К кому он приехал и почему не уезжает восвояси? Меня начинает это тревожить. В течение всего дня я, помимо своей воли, каждую минуту подхожу к окну. Машина не уезжает.

Так проходит день, и наутро я забываю про белую машину. Я просыпаюсь в хорошем настроении. Оказывается, иногда полезно иметь плохую память. Но после завтрака я нечаянно бросаю взгляд в окно, и меня прошибает холодный пот. Машина стоит на прежнем месте. Тут мне в душу закрадывается паранойя, и мозг начинают сверлить гнусные мысли про терроризм, тайную слежку, КГБ (или как уж оно теперь там называется). Я решаю позвонить в полицию.

В нашем тихом городке замечательная полиция. Делать им нечего, и они с готовностью отзываются на любой звонок. Я делюсь с ними своими опасениями по поводу подозрительной машины. Полиция встречает моё сообщение с участием, переходящим в энтузиазм.

– Оставайтесь на месте, сэр, – говорит мне радостный баритон. – Заприте все двери и на всякий случай не подходите к окну. Мы немедленно высылаем полицейский наряд.

И действительно, не проходит пяти минут, как к моему дому подкатывает полицейская машина, и из неё выходят два рослых красавца в форме. Они не спеша обходят загадочную белую машину, светят на неё фонарём, хотя на улице яркий солнечный день, и что-то записывают. Потом отпирают её с помощью длинной стальной линейки, садятся внутрь, звонят по телефону и опять что-то записывают.

Проходит полчаса, и, наконец, они вылезают из машины и стучат в дверь моего дома. Я приглашаю их в гостиную, прошу сесть. Они вежливо представляются: сержант Джэксон, очень приятно, сержант Рутковски, очень приятно. Они жалуются на жаркую погоду, спрашивают меня о здоровье и о моей семье. Они явно не спешат перейти к делу, по которому приехали. Они ведут себя так, как будто пришли сообщить мне о смерти близкого родственника. Наконец, сержант Джэксон говорит:

– Сэр, мы установили личность и адрес владельца этой машины.

– Чудесно! – кричу я и трясу их натруженные сержантские руки. – Прошу немедленно арестовать негодяя! Пусть изволит объяснить, зачем он держит свою поганую машину у моего дома!

Но сержант Джэксон не разделяет моего порыва.

– Сэр, – говорит он тоскливо, – это ваша машина.

– Пардон?

– Ваша машина, – повторяет сержант Рутковски, не проявляя эмоций. – Хонда Аккорд, зарегистрирована на ваше имя, на ваш адрес.

– Сержант, – говорю я. – Вы умный человек, но мне просто противно ваш слушать. Я всё-таки немного старше вас. У меня двое взрослых детей и несколько внуков, не считая внучек. И с вашей стороны очень некрасиво принимать меня за идиота. Моя машина стоит в гараже.

– Ага, – понятливо говорят сержанты. – Можно на неё посмотреть?

– Если вы никогда не видели Тойоты, то, пожалуйста, прошу пройти за мной, – говорю я, источая сарказм.

Я открываю дверь в гараж, включаю свет, и меня опять прошибает холодный пот. Гараж пуст. Я бледнею и хватаюсь за сердце.

– Сэр! – кричат сержанты, подхватывая меня под руки. – Вы в порядке, сэр? Принести холодной воды?

– Украли! – шепчу я. – Похитили! Звоните в полицию!

– Не надо звонить, сэр! Мы уже здесь.

– Да, да, конечно, – говорю я, приходя в себя. Я немного забыл про вас. Прошу немедленно составить надлежащий акт и приступить к розыску моей украденной машины.

– Сэр, – говорит сержант Джэксон, – ваша машина уже нашлась. Она стоит перед домом.

Я говорю:

– Чтоб ваша машина так у вас стояла перед домом, сержант! Моя машина – синяя Тойота, а вы мне подсовываете какую-то белую Хонду.

– Знаете что... – пытается сказать сержант Рутковски, но сержант Джэксон вовремя закрывает ему рот.

– Да, конечно, – говорит он. – Мы сейчас же приступим к розыску вашей машины. Мы будем держать вас в курсе дела. Всего хорошего.

Полицейские уезжают, а я начинаю искать ключи от своей синей Тойоты. Ключей нигде нет. Мне становится ясно, что похитители пробрались в дом, украли ключи и с их помощью угнали мою машину. Я начинаю думать, стоит ли позвонить жене и рассказать ей о том, что произошло. После недолгого раздумья я прихожу к компромиссному решению: позвонить, но ничего не рассказывать.

Сначала мы обсуждаем школьные успехи наших внуков, потом погоду в Калифорнии, и, наконец, я говорю, как бы мимоходом:

– Дорогая, ты случайно не помнишь, где лежат ключи от Тойоты?

– От какой Тойоты? – спрашивает жена, и в её голосе звучат нотки подозрительности.

– От нашей синей Тойоты.

Жена некоторое время тяжело дышит в трубку.

– Милый, – говорит она с остервенением, – мы продали синюю Тойоту три года назад и купили белую Хонду.

Хорошо, что в этот момент она не видит моего лица. А голос можно подделать. Я говорю, изображая незначительность и безразличие:

– Ну да, – говорю. – Я как раз имел в виду белую Хонду. Это я так, по привычке называю её Тойотой.

Кажется, мне удаётся её обмануть.

– Как бы ты её не называл, ключи лежат в спальне на тумбочке, – говорит жена. – А машину ты хотел поставить перед домом, чтобы не забыть меня встретить, когда я прилечу домой. Ты помнишь об этом?

– А как же! Ты же знаешь, что я ничего не забываю.

Проходит ещё день, и я забываю про двух сержантов и про машину, которая, как выяснилось, принадлежит мне и стоит там, где должна стоять. Я снова просыпаюсь в хорошем настроении, спасибо моей негодной памяти. Но после завтрака я случайно бросаю взгляд в окно и… меня опять бросает в холодный пот. Машины перед домом нет. "Ага, – соображаю я. – Наверно, я перегнал её в гараж и забыл об этом. Я захожу в гараж, и меня бросает из холода в жар. Гараж пуст.

Следующие два часа я лежу на диване, отупело гляжу в потолок и пытаюсь осмыслить происходящее. Мои бесплодные размышления прерывает телефонный звонок.

– Говорят из отделения полиции, – объявляет знакомый радостный баритон. – У меня для вас хорошая новость: ваша машина нашлась. Она доставлена к нам в отделение. Приметы, правда, не совпадают. Она не синяя, а белая, и не Тойота, а Хонда. Но по документам это ваша машина. Поздравляю.

– Спасибо, – говорю я уныло. – Вообще-то, она не терялась...

– Как это не терялась? – обижено перебивает радостный баритон. – Разве вы не заявляли о её краже?

Я говорю:

– То есть да, конечно, терялась. Но не сразу. Она, вообще-то, как бы сначала нашлась, а уже потом потерялась, понимаете? Не понимаете? Это у меня такой английский язык. Как бы это вам объяснить... Когда я заявлял о краже, я имел в виду синюю Тойоту, которой у меня на самом деле нет.

– Я вас понимаю, – соглашается баритон. – Ваш английский просто великолепен. Гораздо лучше, чем мой польский. Мы немедленно продолжим розыск синей Тойоты.

– Не надо, не надо! – кричу я. – Меня вполне устраивает белая Хонда! И я не поляк. Когда вы привезёте мою машину?

– Боюсь, что сегодня не сможем, – огорчается баритон. – Все в разъезде. Я думаю, что завтра, во второй половине дня. Это ничего?

Я великодушно соглашаюсь:

– Ничего. Я никуда не спешу. Будьте здоровы. Привет сержантам Джонсону и Берковскому.

– Спасибо. У нас, правда, таких нет, но я непременно передам привет всем сержантам.

Я окончательно успокаиваюсь, принимаю свои витамины и ложусь спать с чувством удовлетворения. Все проблемы решены.

Утром меня будит телефонный звонок. Звонит жена.

– Доброе утро, дорогая, – ласково говорю я. – Как там погода в Калифорнии?

– Чтоб ты засох от своей погоды в Калифорнии! – говорит жена, явно сдерживаясь от более выразительного лексикона. – Я уже час сижу в аэропорту и жду, когда ты за мной приедешь!

– Конечно, дорогая! – кричу я в испуге. – Сейчас же одеваюсь и еду!

Тут я бросаю взгляд в окно, и события вчерашнего дня всплывают в моей слабеющей памяти. Я говорю с облегчением:

– То есть я, конечно, одеваюсь, дорогая, но никуда не еду. Нашу машину украли.

– Как украли? – кричит жена. – Раззява несчастный! Шлемазел! Тебя на один день нельзя оставить!

Кажется, она подала мне идею.

– Да? – говорю я язвительно-спокойным голосом. – А кто велел мне поставить машину на улице? А? То-то же. Бери такси и приезжай домой.

К вечеру нормальная жизнь возвращается в наш мирный дом. Я смотрю новости по телевизору, а жена, уставши с дороги, читает в спальне Агату Кристи. В перерыве на рекламу я захожу её проведать.

– Милый, – говорит она, – вот я лежу и думаю: как это полиция смогла так быстро найти нашу машину?

– Очень просто, – говорю я. – Потому что я подсказал им, где надо искать. Без меня бы они ничего не сделали.

– Какой ты у меня умный! – говорит жена, глядя на меня с любовью. – Сходи на кухню, принеси мне яблоко.

– Конечно, дорогая.

Я отрываю листок бумаги, пишу на нём "яблоко" и иду на кухню.

[Che Kryz]

— Почему ты не хочешь купить мне квартиру? В конце концов, в моих жилах течёт твоя кровь!
— Больной, отстаньте от донора, дайте ему спокойно уйти.

[Che Kryz]

[Che Kryz]

[Irishka]

- Доктор, у меня депрессия.

- Присаживайтесь. Будем с вами бухать.

 

Люблю короткие анекдоты. С налётом иронии или стёба.

[Рамина]

[Рамина]