Перейти к публикации
Форум - Замок

Знаменитые еврейки


Рекомендованные сообщения

Рахель Корн


Еврейская поэтесса и прозаик Рахель Корн (настоящие имя и фамилия - Рохл Херринг) родилась 115 лет назад в селе Подлиски, в Галиции. Училась в еврейской народной школе в местечке Мощиска (ныне город Мостиска в Львовской области) и у частных преподавателей польского языка и литературы. С детских лет пристрастилась к литературе, среди ее любимых немецких и польских поэтов были, в первую очередь, Райнер Мария Рильке и Болеслав Лесьмян. Во время Первой мировой войны семья будущей поэтессы эвакуировалась в Вену, где Рахель получила высшее образование.

Опубликованное фото


Вернувшись после войны в Польшу, она вышла замуж за Герша Корна и поселилась в галицийском городке Пшемысль. В конце 1918 года Рахель дебютировала рассказом на польском языке в сионистском журнале «Новы дзенник», выходившем в Кракове. Ее успехи в литературном творчестве были столь заметны, что многие критики предсказывали ей особое место в польской литературе. Но судьба распорядилась по-иному. В данном случае роль «судьбы» исполнил муж поэтессы, вдохновивший ее попробовать себя в творчестве на языке идиш. И Рахель попробовала: уже первые ее поэтические книги на мамэ-лошн стали сенсацией в еврейском мире, и вскоре Рахель Корн стала одной из очень немногих еврейских поэтесс, чьи произведения регулярно и охотно публиковались в ведущих еврейских литературных журналах того времени.

Сборники стихотворений Рахели Корн «Дорф» («Деревня», 1928), «Ройтер мон» («Красный мак», 1937) и сборник рассказов «Эрд» («Земля», 1935) проникнуты идиллической ясностью взгляда на природу ее родной Галиции и тесно связанных с ней обитателей еврейских местечек. Стихи отмечены задушевностью, обнаженностью чувств, простотой слога и естественностью ритмических переходов. Именно в то время Рахель Корн очень образно написала: «Моими друзьями были ... деревья, в каждом из них я всегда видела близких мне людей». Когда Пшемысль в сентябре 1939 г. был занят советскими войсками, Корн решила отправиться к дочери Ирене, которая жила во Львове. Герш Корн остался в Пшемысле, который буквально через несколько часов после отъезда Рахель был оккупирован нацистами.

С тех пор жена и дочь больше никогда не видели своего мужа и отца. В июне 1941 года Рахель с дочер ью уехали в Киев, где незадолго до захвата города нацистами вышел ее сборник «Лидер» («Стихи»). Вплоть до 1946 года Рахель Корн жила в эвакуации (Уфа, Ташкент, Фергана), затем уехала в Лодзь. В том же 1946-м она стала первой еврейской писательницей, приглашенной стать членом международного ПЕН-клуба в Стокгольме. Произошло это после ее беседы с принцем Швеции, который тоже занимался литературным творчеством и был секретарем Союза писателей Швеции. Во время беседы с принцем Рахель попросила его помочь с визами в Швецию для нее и для других еврейских писателей Польши.

Рахель Корн прожила два года в Стокгольме и в 1948 году уехала оттуда в Канаду и поселилась в Монреале. Былая цельность мировосприятия сменилась растерянностью, а связь ее творчества с близким ей строем жизни порвалась, что отражают даже названия ее стихотворных сборников: «hэйм ун hэймлозикайт» («Дом и бездомность», 1948), «Башерткайт» («Обреченность», 1949), «Фун йенэр зайт лид» («По ту сторону песни», Тель-Авив, 1962), «Ойф дер шарф фун а рэге» («На острие мгновения», Тель-Авив, 1972), «Фарбитене вор» («Подмененная истина», Тель-Авив, 1977). В Тель-Авиве издан также сборник стихотворений Корн «Лидер ун эрд» («Песни и земля», 1966) с параллельным переводом на иврит. Умерла Рахель Корн в 1982 году в Монреале.

Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=6163
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • Ответы 774
  • Создано
  • Последний ответ

Лучшие авторы в этой теме

Лучшие авторы в этой теме

Опубликованные изображения

Лия Прейс (Маршак)


Опубликованное фото


Советская писательница Елена Ильина (Лия Яковлевна Прейс, в девичестве Маршак) родилась в уездном городе Острогожск, недалеко от Воронежа. Её отец, мещанин Яков Миронович Маршак (1855-1917), был мастером-мыловаром, а мать, Евгения Борисовна Гительсон (1867-1917), воспитывала детей, которых звали (по старшинству): Самуил, Моисей, Сусанна, Илья, Лия. Род Маршаков происходит от талмудистских предков. Отец, Яков Миронович, самоучкой постиг основы химии и непрестанно занимался опытами. Работа на мелких мыловаренных заводах его не удовлетворяла, и в поисках лучшего применения своих сил он добрался, наконец, со всей семьёй до Петербурга.

Как раз после рождения младшей дочери Лии. Жили за всеми петербургскими заставами: Нарвской, Невской, Московской. Безусловно, в связи с процентной нормой трудности возникали с обучением детей в гимназиях. Дети были на редкость способные и пытливые. Маленькая Лия вместе с братьями глотала Жюль Верна, Майн Рида, Купера, Брема, Станюковича. Особенно внимала брату Илье, была его другом и усердной ученицей. Впоследствии Илья, инженер-химик, стал знаменитым автором научно-художественных книг для детей Михаилом Ильиным (1895-1953). Надо сказать, что трое детей избрали свой путь в литературе, но наиболее способный и знаменитый старший брат Самуил Яковлевич (1887-1964) считал, что в литературе должен быть только один Маршак.

Именно поэтому двое других "пишущих", кто носил эту фамилию, известны нам под псевдонимами. Сестра Лия Яковлевна, став печататься в 1925 году, взяла псевдоним Елена Ильина. В 1926 году она окончила Ленинградский институт истории искусств. Елене Ильиной принадлежат многочисленные стихи и стихотворные сказки для детей, рассказы, очерки, переводы. Выйдя замуж за философа Илью Исаковича Прейса, стала носить его фамилию. Прославила её книга "Четвёртая высота", написанная в 1945 году. Это биографическая повесть о Гуле Королёвой - героине войны, погибшей под Сталинградом, о её детстве, школьных годах, о том, как она побывала в Артеке, как снималась в фильмах, о её юности и трагической гибели на фронте.

Так получилось в жизни, что Ильина познакомилась с Гулей, когда та была ещё ребёнком, искренне восхищалась ей и описала её короткую жизнь с неподдельной теплотой. "Я буду рада, если для тех, кто узнает Гулю Королёву по страницам этой книги, она станет - хотя бы отчасти - такой же близкой, какой она была для тех, кто узнал и полюбил её в жизни", - писала Елена Ильина в предисловии, обращённом к читателям. Эта книга выдержала много изданий. Поразительно, но при всех неизбежных идеологических издержках повесть, впервые опубликованная в 1946 году, переиздаётся до сих пор.

В конце своей жизни, после смерти в 1958 году мужа Ильи Исаковича Прейса, она много помогала брату Самуилу Яковлевичу Маршаку в литературных делах. Переиздание в 1964 году "Четвёртой высоты" она посвятила умершему брату, написав в предисловии: "Светлой памяти Самуила Яковлевича Маршака, моего брата, моего друга, моего учителя". В том же 1964 году Лия Яковлевна скончалась.

Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=6193
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Голда Меир "Единственный мужчина в правительстве"

 

Премьер-министр Израиля Голда Меир – женщина, о которой говорили, что "она – единственный мужчина в правительстве" и "железная леди", никогда не испытывала ни сомнений, ни колебаний… В своей автобиографии Меир писала: "Я не выбирала карьеру. Я не выбирала профессию. Просто так получилось". Деятельность Голды Меир в 1975 году была отмечена Государственной премией Израиля.

Автор и ведущий: Леонид Млечин.

 

Опубликованное фото

 

 

http://www.liveinternet.ru/users/3166127/post281547041/

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Борис, надеюсь, вы не против предыдущего поста?

Я двумя руками за! Жду новых материалов в эту тему - надеюсь, миллион просмотров (сегодня почти 800 тысяч) - не за горами! Ам Исраэль хай!
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Строки из убежища: 10 цитат из "Дневника Анны Франк"

 

Опубликованное фото

 

"Пока я могу видеть это, - подумала я, - безоблачное небо и солнечный свет - я не смею грустить"

 

12 июня 1929 года родилась Анна Франк - автор знаменитого "Дневника" - одного из главных документов, обличающих нацизм.

 

После прихода Гитлера к власти, еврейская девочка, родившаяся во Франкфурте-на-Майне, вместе со своей семьёй скрывалась от нацистского террора в Нидерландах. С июня 1942 по август 1944 года она вела дневник, в котором подробно описывала всё, что происходило в убежище.

 

Весной 1944 года она услышала по нидерландскому радио выступление министра образования Херрита Болкештейна, который призывал граждан сохранять любые документы, которые станут доказательством страданий народа в годы немецкой оккупации. Под впечатлением от выступления Анна решила на основе дневника написать роман, однако эта работа осталась незавершённой. Последняя запись в дневнике датирована 1 августа 1944 года, через три дня гестапо арестовало всех, кто прятался в убежище. В начале марта 1945 года Анна Франк умерла в концлагере Берген-Бельзен.

 

Впервые книга была издана в Нидерландах в 1947 году и сразу же стала мировым бестселлером — не только из-за своей пронзительной интонации, но и главным образом потому, что сумела объединить в судьбе одной девочки миллионы человеческих трагедий, связанных с нацистским геноцидом. На русском языке книга впервые вышла в 1960 году в переводе Риты Райт-Ковалёвой и с предисловием Ильи Эренбурга, который писал: "за шесть миллионов говорит один голос — не мудреца, не поэта — обыкновенной девочки…"

 

В 2009 году "Дневник Анны Франк" стал одним из 35 объектов, включённых в регистр "Память мира" Списка всемирного наследия ЮНЕСКО. В настоящее время книга переведена на 67 языков мира.

 

"Честно говоря, я не очень хорошо себе представляю, как может человек сказать: "Я слабый" - и после этого оставаться слабым. Если ты знаешь о своей слабости, почему же не борешься с ней, почему не закаляешь характер? Ответом было: "Потому что так гораздо удобнее!" Меня это немного огорчило. Удобнее? Неужели жизнь, построенная на лени и обмане, это удобная жизнь? О нет, неправда, я не верю".

 

"Пока я могу видеть это, - подумала я, - безоблачное небо и солнечный свет - я не смею грустить".

 

"Природа - это единственное, что не переносит подделок".

 

"Мы так эгоистичны, что говорим о "после войны", радуемся новой одежде и обуви, а на самом деле надо бы экономить каждый цент, чтобы после войны помочь тем, другим людям и спасти то, что еще можно спасти".

 

Попробуй как-нибудь, когда тебе одиноко, горько и грустно, в такую же чудесную погоду, как сегодня, посмотреть из чердачного окна. Не на дома или крыши, а на небо. Пока ты без страха смотришь в небо, ты можешь быть уверен, что чист душой и обязательно снова будешь счастлив.

 

Не иметь собственного мнения? Можно приказать человеку молчать, но нельзя лишить его собственного мнения. Нельзя запретить ему думать по-своему, как бы молод он ни был.

 

Человека узнаешь только после настоящей ссоры. Лишь тогда он показывает свой истинный характер.

 

Единственное правило, которое нужно всегда помнить: смейся надо всем и не тревожься из-за других. Звучит эгоистично, но на самом же деле - единственное средство, которым можно спастись от саможаления.

 

Чтобы заслужить счастье, надо трудиться, быть честным и добросовестным, а не лентяйничать или спекулировать. Пассивность только кажется приятной, но лишь работа приносит удовлетворение.

 

Ужасное чувство - вдруг оказаться лишним.

 

Фильм =Дневник Анны Франк

 

Опубликованное фото

 

2009 г. Великобритания

Режиссер: Джон Джонс

В ролях: Кейт Эшфилд, Джофф Бретон, Рон Кук, Tim Dantay, Роджер Фрост, Айэйн Глен, Тэмсин Грег, Фелисити Джонс, Элли Кендрик, Лесли Шарп, и другие...

 

Экранизация знаменитого "Дневника Анны Франк". Его вела 13-летняя еврейская девочка, которая вместе с семьей в трагическое для своего народа время жила в Голландии. История безвременно прерванного взросления, становления личности и осознания места отдельно взятого человека в современном мире. Рассказ о любви, ненависти, страхе и надежде.

 

фильм есть здесь:

http://www.liveinternet.ru/users/3166127/post279787557/

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

 

Спасибо большое! Я, конечно же, читал дневник этой замечательной девочки. А вот фильм не видел - обязательно посмотрю!

:36_1_12:

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Ольга Альтман


Эту историю рассказал выходец из Закарпатья, кавалер почетного легиона Ян Горал. Он поделился своими воспоминаниями об Ольге АЛЬТМАН, которую весь мир знал в конце 40-х - начале 50-х как Ольгу фон Конов или "нефтяную Ольгу"

Эта красивая девушка из Берегова была легендой в предвоенном Париже, а впоследствии стала символом успешной женщины, одним из первых олигархов женского пола. И если о ее золотых годах известно немало, то о том, откуда она и каким был ее путь к успеху в Украине говорится впервые.

Ян Горал несколько раз встречал "нефтяную Ольге", жизнь которой обросло впоследствии легендами. Впервые - еще в юности на Закарпатье, потом уже в течение войны и в конце - под занавес ее жизненного пути, в королевстве Монте-Карло. Собственные воспоминания Яна Горала и рассказы самой Ольги господину Горалу подаем в эксклюзивном материале.


Первая красавица Праги и Парижа

"В Берегово до войны (Второй мировой. - Авт.) Жила семья Альтман. - Начинает пересказывать Ян Горал. - В семье воспитывали двух дочерей, обе девочки были очень красивыми. Историю одной из них - Ольги, которую я знал лично, хочу рассказать вам.
Когда сестры были еще подростками, в начале 30-х министр промышленности Чехословакии посетил Закарпатье по поводу открытия новой фабрики. Он приметил Ольгу, которая аккомпанировала на фортепиано во время торжеств, и влюбился в нее с первого взгляда. Сразу же узнал, кто она и из какой семьи.

В первом же письме к Ольге Альтман, кроме слов восхищения ее красотой и грацией, министр направил перстень с бриллиантом. Девушка отправила его обратно со словами, что примет такой щедрый подарок от отца или будущего мужа. И в любом случае – не от женатого мужчины. Тогда влюбленный министр вернулся в Прагу, развелся с женой и вернулся в Берегово просить руки очаровательной Ольги. Через некоторое время сердце красавицы растаяло и они поженились.

Молодые супруги переехали в Прагу. И тут вскоре все поняли, что эта "девушка из Карпат" (так ее сначала пренебрежительно называли за глаза. - Авт.). И помимо неземной красоты обладает еще и незаурядным интеллектом и умеет держаться в высшем обществе. За несколько месяцев она стала одной из самых известных и уважаемых леди в Праге. Ее талантами восхищались вельможи и их жены. Вскоре Ольга вошла в элиту высшего общества Праги того времени.

Опубликованное фото


У ее мужа, министра, были апартаменты в центре Праги в гостинице "Алькорн". Туда время от времени на приемы приходила как тамошняя элита, так и простые люди, которые стремились встретиться с Ольгой или попросить ее об услуге или покровительстве. Все было хорошо, Ольга вскоре родила дочь. Но пришли "черные времена" оккупации Гитлером Чехословакии. Страна фактически перестала существовать, правительство сместили. Фашисты ввели протекторат. Впрочем немцы понимали, что нужно иметь под рукой как можно больше компетентных людей, которые знакомы с особенностями хозяйствования и жизни Чехословакии и имеют опыт управления. Поэтому оставили на должностях многих чиновников. А мужу Ольги поставили ультиматум: ты нам нужен, потэму разводись со своей женой (которая имела еврейские корни, а это было недопустимо в фашистской доктрине) и работай на нас. Иначе - смерть вам обоим.

Делать было нечего. Ольга дала развод мужу и он смог отправить ее (а также некоторые драгоценности и немало денег - все, что удалось уберечь от конфискации. - Авт.) в Париж - туда, где еще не хозяйничали фашисты. Все, что осталось мужчине, это недвижимость, которую немцы оставили в собственности его семьи. Во время прощания экс-министр пообещал Ольге, что продаст кое-что из недвижимости, уйдет в отставку и вместе с дочерью присоединится к ней в Париже. Ольга жила скромно в Париже, ожидая мужа и размышляя над дальнейшей судьбой ...
Но произошло совсем не так, как планировали супруги. За несколько месяцев до Ольги дошла весть, что ее бывший муж ... снова женился - на приме-балерине чешской национальной оперы. Тогда преданная женщина перестала вести затворнический образ жизни, сняла апартаменты в одном из самых дорогих отелей Парижа ("Джордж V". - Авт.) и стала вести себя как светская львица.

Как и в Праге, Ольга имела бешеный успех. Вскоре судьба свела ее с норвежским потомком правящей династии. Принц фон Конов был наследником крупнейшего в Норвегии концерна по кораблестроению. Но бизнес переживал не лучшие времена после великой депрессии, а впоследствии и напряженной ситуации в Европе. Может поэтому, а возможно из-за легкомысленного характера принца который не очень интересовался коммерцией. Больше любил всевозможные регаты: был отличным яхтсменом, денди и желанным гостем в любом высоком обществе.

Познакомившись поближе, став друзьями, Ольга предложила ему: "Позволь мне поехать в Осло и хотя бы на время возглавить компанию". Он согласился, и Ольга незамедлительно отправилась в столицу Норвегии. Вместо стандартных "спасательных методик", когда идет сокращение работников и "оптимизация" производства, она уже через 2 месяца освободила ... почти весь руководящий состав компании. Наняла нескольких новых управленцев, заручилась поддержкой рабочих - и фирма заработала гораздо лучше. Затем, в сентябре 1939 года, Ольга организовала невероятный прием: званый обед для президентов крупнейших банков в регионе. Причем, вызвала дорогого шеф-повара из парижского отеля "Джордж V". Тогда пресса не без пафоса отмечала: "Такого помпезного обеда Норвегия еще не знала!".

Памятным было и обращение Ольги к присутствующим: "Уважаемые гости! Война – всего лишь вопрос времени. И я хочу купить все корабли, которые на плаву, все которые сойдут с верфи в ближайшее время. Поверьте, господа , это будет лучшее вложение капитала для вас и для "Norway-American Shipping Line". Из Нью-Йорка мы будем вести бизнес со всем миром ".

Семь крупных банков тогда дали под предложенный проект значительные суммы денег. Ольга купила по дешевке почти сотню кораблей (ведь работы и заказов тогда было мало и владельцы с удовольствием избавлялись "плавающего железа". - Авт.). 70 из них понадобились уже очень скоро, потому что началась Вторая мировая война: увеличились потребности в транспортировке продовольствия, горючего и боеприпасов в Европу, в частности к берегам Великобритании.

После войны, женившись в итоге с принцем фон Конов, Ольга стала одной из самых известных корабельных магнатов мира. Ее способы и методы ведения бизнеса не всегда и не всем нравились. В частности, Ольгу вызывали как свидетеля в конгресс США, ведь имел место факт продажи нескольких нефтяных танкеров китайцам. Впрочем она парировала все обвинения, мол, принципы бизнеса и выгоды не следует путать с политикой.

В 50-х Ольга вернулась на короткое время в Норвегию, родила сына - нового принца фон Конов. В общем Ольга Конов стала символом успешной женщины для всей слабой половины скандинавского полуострова. В мире ее называли "Oiltank Olga" ("нефтяная Ольга", "Ольга-танкер") из-за того, что после войны приоритетом считала перевозки нефти и на этом заработала миллионные капиталы.

Через некоторое время, когда ее муж умер, Ольга приехала в Прагу посетить дочь. И убедила девушку вернуться вместе с ней в Америку. Бывший муж Ольги (экс-министр, который так и не достиг значительных высот, в том числе и из-за сотрудничества с фашистами. - Авт.) также захотел присоединиться к бывшей жене. Но Ольга проигнорировала его, спросив при встрече: "Извини, мы знакомы? Ты кто?"
В последние годы, когда "нефтяная Ольга", первая женщина-олигарх, активно вела бизнес, - она поддерживала начинающего Онассиса, который вскоре станет такой же нефтяной легендой, как она.

Единственное черное пятно в жизни Ольги Конов - изуродованная судьба ее дочери, которая соблазнилась всеми прелестями жизни бомонда в Нью-Йорке. Злоупотребляла алкоголем и наркотиками, вела распутный образ жизни, в итоге долго лечилась от пагубных привычек. Сын Ольги Конов стал юристом, хотя, как и отец, больше предпочитает спорт и азартные играы.

Доживала свой век Ольга в Монте-Карло, где приобрела имение и до последних лет жизни руководила компанией (в основном, по телефону. - Авт.). Эта некогда эффектная леди, превратилась в невероятную скрягу! Но одновременно до последних дней не теряла ясности ума, была в курсе всех мировых событий и перипетий, подводных камней и интриг.

Источник
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Рува-Лия Соломянская


Родилась 05.05.1907, Минск. Сценарист. В 1928-1929 училась в Ленинградском институте коммунистического воспитания им. Н.К.Крупской (заочно). Лия Лазаревна Соломянская (1908--1986), была дочерью большевика с дореволюционным стажем, уроженца Минской губернии Лазаря Григорьевича.

Опубликованное фото



Она была журналисткой, из организаторов пионерского движения в Перми. Была членом редколлегии пермской газеты "На смену", работала на радио. В кино с 1935 года (сначала на "Мосфильме", затем - зав. Сценарным отделом "Союздетфильма").

В 1936--1940 гг. она провела в акмолинских лагерях ГУЛАГа, по выходу из которых работала на киностудии "Союздетфильм". В годы Великой Отечественной войны - военный журналист газеты "Знамя". После войны сотрудничала в различных газетах и журналах.

У нее уже был ребенок - сын, которого Аркадий Петрович усыновил.
Гораздо поздее он ещё усыновит-удочерит девочку по имени Женя - дочь последней своей жены - Прохоровой Доры Матвеевны из Клина.

В 1930 году Аркадий Гайдар переехал с семьей из Архангельска в Москву, снова поселился в дачном поселке Кунцево. Ободренный успехом "Школы", он сел за продолжение этой повести: Борис Голиков после ранения возвращается в Арзамас, встречается со старыми друзьями, потом снова уезжает на фронт...

Так оно в жизни писателя и было, и казалось, что работа пойдет легко. Действительно, первые главки писались быстро. Но постепенно дело замедлялось. Аркадий Гайдар переживал, мучился, не сразу осознав, что дело не в компоновке глав, не в сюжетных ходах и не в литературном стиле, а просто-напросто по весть "Школа" по внутренним законам, присущим произведению, уже закончена и продолжения у нее быть не может. Нужно просто браться за новую книгу.

За какую? О чем? Уверенный, что ему предстоит серьезная работа над продолжением "Школы", Аркадий Гайдар ответить на эти вопросы не мог. Он был мрачен, неразговорчив. Но так продолжалось недолго.

Жена писателя Л.Л.Соломянская, работавшая тогда редактором "Пионерской правды по радио", попросила Аркадия Гайдара написать для радиогазеты какой-нибудь небольшой рассказ. Так и родился "Четвертый блиндаж". В этом рассказе появляется потом почтя постоянно присутствующая в произведениях Аркадия Гайдара тема Красной Армии, которая, завоевав победу в гражданской войне, бдительно оберегает мирный труд советского народа.

И все же даже в этом коротеньком рассказе можно найти отголоски Арзамаса. Одному из героев "Четвертого блиндажа" писатель дал имя Исайка Гольдин, вспомнив своего товарища по реальному училищу А.М.Гольдина, который впоследствии, уже после Великой Отечественной войны, собрал в архивах документы об участии Аркадия Гайдара в гражданской войне и, основываясь на этих документах, написал о нем интересную книгу "Невыдуманная жизнь" (Москва. "Детская литература", 1972). Живет в рассказе и тема гражданской войны, а девочке Нюрке писатель отдал одну из своих любимых песен.

Впервые рассказ "Четвертый блиндаж" передавался по радио в 1930 году. В 1931 году вышел отдельной книжечкой в издательстве "Молодая гвардия".

Т.А.Гайдар

В Перми торжественно открыли мемориальную доску, посвященную Аркадию Гайдару. Укреплена она на здании областного Дома журналистов, где когда-то размещалась редакция первой пролетарской, а нынче самой тиражной областной газеты "Звезда".

В "Звезде" 22-летний бывший комполка Аркадий Голиков и начинал свою работу журналистом. Именно в Перми родился его литературный псевдоним - "Гайдаром" он подписал свой первый художественный рассказ "Угловой дом".

Здесь будущий писатель прожил почти два года, оставил после себя славу не только яркого журналиста, но и, судя по байкам, лихого парня и любимца женщин. Отсюда он увез жену, красавицу и комсомолку Руву-Лию Лазаревну Соломянскую, которая родила ему сына Тимура.

"...начинали мы по сути с Аркадия Гайдара и его жены Лии Соломянской. В этом же самом здании. Здесь, где была завязана вся телефонная сеть Архангельска, открылась в 1928 году первая в области радиостудия. Радио было городским. Гайдар и его жена уловили общественный интерес к звучащему слову. Гайдар любил делать обзоры писем горожан - это был образец прямого эфира. Гайдар комментировал письма иногда с иронией, иногда доброжелательно, сочувственно. В гайдаровских программах звучала также информация о жизни Архангельска...

Кстати сказать, этот полковник Соломянский — брат Лии Соломянской, бабушки Егора Гайдара. Вообще, в техническом составе было много евреев.

В Перми Гайдар женится на семнадцатилетней комсомолке Лии Лазаревне Соломянской, в 1926 году в Архангельске у них родился сын Тимур."

Дальше Борис Камов начинает рассказывать о Гайдаре 30-х годов и о том, как Аркадий Петрович несколько раз звонил наркому Ежову, пытаясь выручить свою бывшую жену Лию Соломянскую. Но это все равно, как если бы стали обвинять, скажем, Буденного в том, что он много зарубил шашкой людей, а в опровержение этого рассказали бы, что в тридцатые годы Семен Михайлович "курировал" племенное коневодство в СССР. Ну да, курировал. А в 20-е годы рубил шашкой людей...

Источник: http://www.pseudology.org/Gaydar/Babushka_Solomyanskaya.htm
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Хайли (Каролина) Каула


Хайли (Каролина) Каула- (1739-1809 гг.) Одна из самых влиятельных женщин Германии, коммерсантка, придворный казначей(!) и основательница Вюртембергского дворцового банка. Хайли родилась в семье процветающего бизнесмена Рафаэля Ицхака Каулы , поставщика товаров ко двору Гогенцоллернов в города Зигмаринген и Хехинген. Хайли получила блестящее образование и в 1757 вышла замуж за Акиву Ауэрбаха, торговца лошадьми из Хехингена. Мечтой Акивы было изучение Торы и Хайли взяла ведение бизнеса на себя. После смерти отца, в 1760 г., в возрасте 21 г. Каролина возглавила фирму Каула, а уже в 1768 становится казначеем и основным поставщиком лошадей, столового серебра и ювелирных изделий резиденции Фюрстенберг Донауэшинген.

Опубликованное фото


С 1770 мадам Каула назначается придворным казначеем герцога Вюртембергского в Штутгарте. При этом евреям было запрещено проживание в городе и лишь в 1800 г. семья Каула получает особое разрешение на проживание там. Расцвет финансовой империи Каула пришёлся на период франко-германских войн. В 1790-х гг. фирма Каула постепенно становится основным поставщиком пайков, а также зерна и лошадей для императорской армии в Южной Германии. Семья владела роскошными особняками и великолепными породистыми лошадьми и вела аристократический образ жизни, строго соблюдая при этом Тору и заповеди.

Мадам Каула жертвовала баснословные суммы на благотворительность, помогая как еврейским, так и христианским нуждающимся. В Штутгарте у семейства Каула была собственная синагога и раввин на содержание которого были выделены средства из особого фонда. Кроме того на средства этой семьи был построен первый в Штутгарте институт изучения Торы (Бейт мидраш) с огромной библиотекой., ученикам кот. предоставлялось полное содержание. Именно Каролина Каула считается основательницей еврейской общины Штутгарта.

Мадам Каула умерла в 1809 г. И на её надгробие высечены трогательные слова благодарности за помощь нуждающимся без различия национальности и вероисповедания. Её именем сегодня названа одна из улиц Штутгарта, недалеко от здания центрального банка, основанного её фирмой.

Источник: http://forum.materinstvo.ru/index.php?show...50982&st=20
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Ребекка (Ривка) Грец


Ребекка (Ривка) Грец- (1781-1869) Филантроп, общественный деятель, одна из самых известных еврейских женщин Америки своего времени, посвятившая всю свою жизнь помощи несчастным и обездоленным. Считается прототипом еврейки Ребекки в романе Вальтера Скотта Айвенго. Ребекка родилась в Филадельфии в семье успешного коммерсанта Майкла Греца и его жены Мириам и была средним ребёнком из 12 детей. Её дед, отец и дядя нажили состояние на торговле с индейцами, перепродаже земель и судоходстве.

Опубликованное фото


Финансовую деятельность семьи Грец на американском Западе позже расширили её братья, упрочив, таким образом, положение семьи в "высшем обществе" Филадельфии. Ребекка, как и все члены её семьи, была горячей патриоткой и считала, что именно в Америке, свободной от религиозных предрассудков, для еврейского народа наступит новая эра духовного и материального процветания. Блестяще образованная и при этом глубоко религиозная, Ребекка видела в еврейском образование и изучении Торы высшую ценность и с горечью отнеслась к распространению среди американского еврейства реформистского движения ( требовавшего облегчения и отмены многих обычаев ортодоксального иудаизма).

Именно она основала первую в Америке воскресную еврейскую школу, взяв в качестве модели христианские воскресные школы. В юности Ребекка состояла в литературном кружке, куда входили такие талантливые авторы как Вашингтон Ирвинг и Джеймс Керк Полдинг, но потерпев неудачу на литературном поприще, она ограничилась обширной перепиской с множеством известных персон, среди кот. британский педагог и писательница Мария Эджворт, американская писательница Кэтрин Седжвик, и такая яркая и неоднозначная личность, как Грейс Агилар. Помимо спонсирования синагоги филадельфийской еврейской общины, семья Грец финансировала создание и развитие Академии изящных искусств, общества поддержки глухонемых и нескольких библиотек города.

В 20 лет Ребекка, вместе с матерью, сёстрами и ещё 20 женщинами- как еврейками, так и христианками, основали благотворительное женское общество помощи нуждающимся женщинам и детям. В 1815, по инициативе Ребекки, был создан сиротский приют, а в 1819 первая еврейская женская благотворительная организация. Организация занималась не только финансовой помощью нуждающимся семьям, но и обучением еврейских женщин и девушек швейному мастерству и приютами для нищих еврейских эмигрантов.

До самой смерти, Ребекка была бессменным исполнительным секретарём во многочисленных, основанных её благотворительных организациях и пользовалась таким уважением и влиянием, что до сих пор считается еврейской матерью Терезой Америки. Не смотря на своё прекрасное образование, красоту и финансовые возможности, Ребекка так и не вышла замуж, но, кроме многочисленных опекаемых ею сирот, вырастила и заменила мать 9 детям своей сестры Рейчел, умершей в 1823 г. Ребекка Грец скончалась в 1869 году в возрасте 88 лет и похоронена на кладбище Микве Исраэль в Филадельфии.

Источник: http://forum.materinstvo.ru/index.php?show...50982&st=20
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Лиза Мейтнер


ЛИЗА МЕЙТНЕР ( 17 11 1878, Вена — 27 10 1968, Кембридж) — австрий. ФИЗИК и РАДИОХИМИК. Проводила исследования в области ядерной физики, ядерной химии и радиохимии.

Лиза была 3-й из 8 детей в еврейской семье. Как случалось тогда со мн. молодыми женщинами, искавшими себя в науке, родители были против её поступления в универ., однако Мейтнер настояла на своём, и 1901 г поступила в Венский университет, где начала изучать физику. В 1905 г она 1й среди женщин в универе получила степень PhD в области физики. После этого Мейтнер отправилась в Институт кайзера Вильгельма в Берлин, чтобы начать изучение химии. Используя свои знания по физике и знания Гана по химии, они проработали вместе 30 лет.

Опубликованное фото


В 1917 г Ган и Мейтнер открыли первый долгоживущий изотоп протактиния. В 1923 Лиза Мейтнер открыла безызлучательный переход, получивший название эффект Оже в честь франц. исследователя Пьера Виктора Оже, который независимо открыл его в 1925 г. В 1926 г Мейтнер стала профессором Берлинского университета. Она оказалась 1й женщиной в Германии, достигшей таких высот в науке.

После открытия нейтрона в 1932 г возник вопрос о создании трансурановых элементов. Началось соревнование между Эрнестом Резерфордом из Англии, Ирен Жолио-Кюри из Франции, Энрико Ферми из Италии, и Мейтнер вместе с Отто Ганом из Берлина. Все они считали, что это будет абстрактное исследование, за которым последует Нобел. премия. Ни один из них не предполагал, что эти исследования закончатся созданием ядерного оружия.

После аншлюса Австрии в 1938 г Дирк Костер убедил Мейтнер покинуть Германию и отправиться в Швецию. Из-за еврейского происхождения у неё не было действительного паспорта, и её чуть было не задержали на границе. Благодаря счастливой случайности Мейтнер сумела пересечь границу с Голландией. Мейтнер продолжила работу в институте Манне Сигбана в Стокгольме, но, вероятно из-за предвзятого отношения к женщинам-учёным у Сигбана, работала она, не получая никакой поддержки.

В ноябре Ган и Мейтнер тайно встретились в Копенгагене для того, чтобы обсудить новую серию экспериментов, для этой цели они также обменивались письмами. В лаборатории Гана в Берлине были проведены эксперименты по доказательству расщепления ядра. Из сохранившейся переписки следует, что Ган никогда бы не поверил в расщепление ядра, если бы Мейтнер не убедила его в этом. Ей первой удалось расщепить атомное ядро на части: ядра урана распадались на ядра бария и криптона, при этом выделялось несколько нейтронов и большое количество энергии. В декабре 1938 года Нильс Бор в своём письме отмечал, что в процессах бомбардировки атомов урана энергии выделяется гораздо больше, чем предполагается теорией нераспадающейся оболочки. Многие утверждают, что Мейтнер 1й провела расчёты с учётом того, что оболочки могут распадаться.

По полит. соображениям Лизе Мейтнер запрещалось публиковаться вместе с Отто Ганом в 1939 г. Ган опубликовал данные по химическому эксперименту в январе 1939 года, а Мейтнер описала физич. обоснование эксперимента месяцем позже, вместе со своим племянником, физиком Отто Робертом Фришем. Мейтнер заметила, что процесс ядерного деления может породить цепную реакцию, которая может привести к большим выбросам энергии. Это заявление вызвало сенсацию в научной среде. Знания, при помощи которых можно было создать оружие невероятной силы, могли оказаться в немецких руках. Амер. учёные Лео Сцилард, Эдвард Теллер и Юджин Вигнер убедили Альберта Эйнштейна написать предупреждающее письмо президенту Франклину Рузвельту, после чего был создан проект Манхэттен. Будучи по убеждениям пацифисткой, Мейтнер отказалась работать в Лос Аламосе, заявив: «Я не буду делать бомбу!» В 1944 г Отто Ган получил Нобел. премию по химии за открытие ядерного распада.

По мнению многих учёных Лиза Мейтнер заслуживала той же почести, однако Отто Ган заявил, что премия должна вручаться только за достижения по химии. Многие утверждают, что Мейтнер не дали Нобел. премию из-за того, что одним из членов комитета был Сигбан, недолюбливавший её. Однако в 1966 г Ган, Штрассман и Мейтнер вместе получили премию Энрико Ферми. В 1946 году «National Women’s Press Club» (США) назвал Лизу Мейтнер «Женщиной года». В 1949 г она была награждена медалью имени Макса Планка.
В 1960 г Мейтнер переехала в Кембридж, где умерла 27 10 1968 г, за несколько дней до своего 90-летия.

В честь Лизы Мейтнер был назван 109 элемент таблицы Менделеева — мейтнерий.

Научный фонд и Межгосударственная ассоциация последипломного образования Австрии учредили исследовательские стипендии имени Лизы Мейтнер, присуждаемые за научные исследования в области атомной физики.

Интересный факт

В книге "Физики продолжают шутить" приведен следующий курьез:

Лиза Мейтнер - первая в Германии женщина-физик, смогла получить ученую степень в начале 20-х годов. Название ее диссертации "Проблемы космической физики" какому-то журналисту показалось немыслимым, и в газете было напечатано: "Проблемы косметической физики".

Источник: http://womantory.livejournal.com/167776.html
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Сара Шнирер


Сара Шнирер- (1883-1935) Педагог, писательница, драматург, основательница сети религиозных школ "Бейт-Яаков". Сара родилась и выросла в Кракове, в семье бельцовских хасидов. С раннего детства девочка выделялась как своей любознательностью, так и своей глубокой религиозностью. В то время, в Восточной Европе, понятия еврейская религиозная школа для девочек просто не существовало. Мальчики из религиозных семей находились в традиционной еврейской системе образования (хейдере, а затем в ешиве), тогда как девочки учились в общеобразовательных школах, а минимальные знания о еврейских традициях получали дома, в семье.

Опубликованное фото


Состоятельные люди нанимали для своих дочерей гувернанток и домашних учителей и давали девочкам разностороннее светское образование, при этом образованию религиозному придавалось меньшее значение. В семьях со скромным достатком (каковых было большинство) и вовсе изучение еврейской философии и религиозной этики считалось лишним для женщины и образование часто ограничивалось средней школой и обучением домоводству и рукоделию. Таким образом в Польше, Венгрии, Румынии и других странах Восточной Европы сложилась ситуация, когда многие девочки говорили на нескольких языках и могли читать французские любовные романы в оригинале, но имели лишь смутное представление о трудах великих раввинов и читали Тору исключительно в переводе на родной язык(польский, венгерский и т.д…).

В связи с этим и процент ассимиляции среди женщин был намного выше, чем среди мужчин. Такое положение вещей продолжалось долгое время, пока одна маленькая отважная женщина не решила, что настало время изменить ситуацию. После окончания польской общеобразовательной школы, Сара открыла собственную швейную мастерскую. Её дела шли хорошо, но она чувствовала, что её призвание вовсе не шитьё и в 1918 г., у себя в мастерской, она собрала группу девушек для обучения их как светским, так и еврейским предметам. Сначала её идеи были восприняты окружающими с насмешкой и снисхождением, но позже Сара заручилась поддержкой известных раввинов и число её учениц стремительно выросло.

Многие из девушек закончивших первую школу Бейт Яаков в Кракове, позже открывали подобную школу в своём родном городе или деревне. Кроме педагогической деятельности, Сара Шнирер пробовала себя и на литературном поприще. большинство её рассказов и повестей посвящены еврейской жизни и ценностям, она написала также несколько пьес, кот. были поставлены на сценах Израиля уже через многие годы после её смерти. К сожалению, личная жизнь Сары не была удачной. Она развелась с первым мужем ещё в юности, долгие годы была одна, а затем вновь вышла замуж, но брак остался бездетным. За год до смерти, у Сары обнаружили запущенную форму рака. Эта удивительная женщина, сумевшая изменить еврейский мир с помощью всего-лишь своей энергии, веры и горячего сердца умерла в возрасте 52 г. в Кракове.

В год ее смерти в Польше действовало двести сорок восемь школ Бейт Яаков ( "Дом Яакова"), в которых училось тридцать пять тысяч девочек. Ее провожали в последний путь около пяти тысяч человек. Самые известные раввины Польши говорили прощальные речи над ее могилой. Катастрофа, уничтожившая европейское еврейство, уничтожила вместе с ним и сеть школ. Но те из многочисленных учениц Сары, что выжили, восстановили ее. Сегодня школы "Дом Яакова" существуют всюду, где есть ортодоксальные еврейские общины: в Англии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Северной и Южной Америке, Израиле. Сеть имеет свои детские сады и свои педагогические колледжи.

Источник: http://forum.materinstvo.ru/index.php?show...50982&st=20
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Людмила Улицкая


Ее первая книга увидела свет, когда автору было уже пятьдесят. Не характерно для писательского мира? Да. Поздно? А не скажите. Быть может, появись они раньше – и не было бы в них той глубины, мудрости, ясности – ну, в общем, всего того, за что читатели обожают Улицкую. Так что все своевременно. «Медея и ее дети», «Казус Кукоцкого», «Искренне ваш Шурик», «Люди нашего царя»… Каждая из этих книг – явление, «проходных вариантов» у Людмилы Улицкой нет. А появившийся в декабре минувшего года роман «Даниэль Штайн, переводчик» стал попросту сенсацией! С него и начался наш разговор…

Опубликованное фото

«Мне показалось, что вошел апостол»

– Вы действительно были знакомы с Даниэлем Руфайзеном, прототипом Даниэля Штайна?
– Конечно. Наша встреча произошла именно так, как описано в книге. В 1992 году на несколько часов он оказался у меня в квартире. Даниэль Руфайзен – реальный человек, польский еврей, сумевший в годы войны выдать себя за полунемца-полуполяка, устроиться переводчиком в гестапо, а потом, подслушав разговор о готовящейся ликвидации гетто, организовать массовый побег… Даниэлю удалось бежать, его укрыли монахини, он стал ревностным католиком, а позже монахом ордена кармелитов. В 50-е годы уехал в Израиль. Организовал общину и вел службы на иврите.
Когда мы встретились у меня дома, он ехал в Белоруссию, где устанавливали памятник погибшим в гетто. Он вошел – и мне показалось, что вошел апостол. Я даже сравниваю его появление с появлением шаровой молнии. В сандаликах, в растянутом свитере, без каких бы то ни было признаков значительности… Но когда он ушел, я долго переживала неизъяснимое ощущение этой встречи и решила, что нужно писать о нем книгу. Он из тех праведников, на которых держится мир.
– А почему «переводчик»?
– К Даниэлю слово «переводчик» применимо в библейском смысле как к человеку, способному переводить язык одной культуры для другой. С самого начала книга задумывалась как перевод американской книги о жизни Даниэля Руфайзена, но потом я решила, что мой роман не будет строго документальным, и получила степень свободы, необходимую для работы.
– Если предложат поставить фильм по этому роману, согласитесь?
– Язык кино – это другой язык. Я не знаю, как делать фильм, и я вряд ли соглашусь на экранизацию, если только Спилберг предложит (смеется).
– А теми спектаклями и постановками по вашим произведениям, которые уже есть, вы довольны?
– Одна из самых любимых и удачных моих постановок – то, что сделала Катя Гранитова по сборнику «Девочки». Этот спектакль просуществовал недолго, в Театре эстрады его проиграли всего пять–семь раз. Он закрылся, но по радио «Культура» его можно услышать. Сейчас в репетициях моя последняя пьеса, написанная в 2004 году, – «Русское варенье». Надеюсь, зрители увидят спектакль уже очень скоро в театре «Школа современной пьесы». Кстати, в прошлом году эта пьеса была поставлена в Германии. Я была уверена, что немцы ее понять не смогут. Оказалось, много чего поняли.
– Как вам фильм «Казус Кукоцкого»?
– Я не очень охотно согласилась на экранизацию этого романа, но Грымов меня убедил. Сегодня я ни минуты не жалею, что ему поверила. Съемки, работа художников, качество работы – совершенны по всем параметрам. «Казус Кукоцкого» очень хорошее кино. Там нет ни капли халтуры, которую мы привыкли видеть в сериальной продукции. Добросовестная, талантливая, честная работа.

«Пыхтя, иду по пути прогресса»

– В своих произведениях вы много говорите о науке, медицине. Вы же окончили
биофак МГУ, были профессиональным генетиком, работали в Институте общей генетики АН СССР – как стали писателем?
– Да, я была генетиком, и меня выгнали с работы. Тогда гоняли за перепечатку самиздата. Несколько лет я не работала, а потом, когда вернулась на работу, профессия от меня уже ушла. Работала в Еврейском музыкальном театре, писала много инсценировок, а в 80-х годах осмелилась писать прозу. Первая моя книжка вышла в 93-м. Мне уже было 50. Но, конечно, писать я начала неслучайно – предрасположенность была задана семьей, и, наверное, в какой-то момент что-то щелкнуло. У дедушки было опубликовано две книги. Одна по теории музыки, другая по демографии. Папа, будучи научным сотрудником, написал книгу по эксплуатации автомобилей, прабабушка с материнской стороны писала стихи на идише... Знаете, «Казус Кукоцкого» я начинала писать рукой, продолжила на машинке, а закончила на компьютере. Потом отдала своему мужу-художнику все виды этой бумажной продукции, и он сделал из этого выставку. Замечательно интересную, потому что в пределах одной книги я прошла тот путь, который проходили миллионы людей по всей планете.

– Нелегко, наверное, было осваивать ноу-хау в уже немолодом возрасте…
– Да, мне было сильно за 55, когда я научилась работать на компьютере. Но я все время немного опаздываю. Машину начала водить в сорок пять лет. Я все время вынуждена догонять прогресс. Так вот, пыхтя и отдуваясь, иду по этому пути вместе со всеми.
– А за прогрессом в области генетики вы следите?
– Стараюсь по мере возможности. Когда начинала заниматься генетикой, было всего несколько десятков наследственных заболеваний. Сейчас их насчитывается несколько тысяч. Сегодня во власти генетики выявить и лечить наследственное заболевание уже на первых месяцах жизни. Это большое достижение.

– Как считаете: евгеника нужна или это уже запретная грань?
– Предполагается, что евгеника занимается улучшением человеческой породы. В нравственном смысле это дико сложный вопрос, и на него нет однозначного ответа. Сейчас очень тонкий анализ на очень ранних стадиях позволяет определить наследственный порок. Женщине предлагается, там, где это разрешено, сделать аборт. Она может сказать: «Хорошо, попробую родить в другой раз». Но есть женщины, которые отказываются от этого выбора: «Нет, я рожу такого, какого дал мне Бог». Если бы спросили меня, я, как генетик в прошлом, на эту область исследований человека наложила бы мораторий. Как, впрочем, наложила бы мораторий на исследование космоса. Мы не готовы. Не такие мы хорошие, не такие здоровые, чтобы нести свое присутствие другим мирам. Я очень люблю науку. Считаю, что один из самых великих даров, который достался человечеству от Бога – способность к творчеству. Но что мы с этой способностью делаем?!
– А клонирование, стволовые клетки?
– Стволовые клетки я бы разрешила, это продляет жизнь, а в клонировании не вижу смысла.
– Сейчас в Европе и Америке высказывают сомнения по поводу того, нужно ли детям преподавать теорию Дарвина о происхождении видов, много сомнений на счет ее доказательности…

– Думаю, и биологию, и теорию эволюции, и религиозные концепции происхождения человека надо подавать «в одном флаконе». Надо давать детям возможность выбирать. Нужна полнота информации. И еще, надо не курс православия в школах вводить, а курс религиоведения с различных культурных позиций.
– Если бы ученые обнаружили ген совести или ген веры в Бога, вы бы поверили?
– Я была глубоко потрясена, когда узнала, что недавно был открыт ген когнитивных способностей человека. Это святая святых, это интеллектуальные способности. Если уж нашли ген интеллекта, то, возможно, найдут и ген совести, хотя принято считать, что это относится к душевным качествам. Есть люди, у которых идеальный слух. Есть люди со световым чутьем. Мне казалось, что способность верить – это из области чувствительности. Впрочем, не это качество определяет человеческие взаимоотношения. Не то, верующий вы или нет, а то, порядочны или нет. В «Даниэле...» есть одно важное послание. Неважно, что мы думаем о вере, о проблемах религиозной жизни. Важно то, что мы делаем.

«С внуком говорю о Пушкине»

– Вы следите за современным литературным процессом?
– Читаю все с большим опозданием. У меня книги годами лежат дома, и я все никак не могу до них дотянуться. Но постепенно что-то ухватываю.
– Закончен такой большой труд – «Даниэль Штайн»… Что дальше?
– Не знаю. Сейчас я прохожу мимо компьютера и отворачиваюсь. У меня были какие-то работы, которые я начинала до книги о Даниэле Штайне, но сейчас я потеряла к ним интерес, и мне возвращаться к ним очень не хочется. Буду общаться с друзьями, «прожигать жизнь». Есть ощущение глубочайшей усталости. Впрочем, в ближайшее время я, может быть, сделаю еще четыре книжки по своему «Детскому проекту». Это книги, которые учат малышей взаимоуважению и доброте. Они объясняют, что к другому человеку (даже если он сильно отличается от нас) нужно относиться как можно более доброжелательно.
– Вы учите детей толерантности – вы серьезно думаете, что она возможна сегодня в нашем мире?
– Толерантность сегодня оказывается одним из казенных понятий, связанных с политкорректностью. Я бы для себя заменила этот термин словами «милосердие» и «терпимость». А терпимости нам всем не хватает, даже в частной жизни.

– Одна из ваших героинь в «Казусе Кукоцкого» говорит о том, что ее жизнь после рождения ребенка полностью ему подчинена. А как у вас?
– У меня два взрослых сына, два внука, а сейчас еще и внучка (недавно младший сын женился, и у его жены есть восьмилетняя девочка). Близость к ребенку позволяет женщине проживать неоднократно то, что мужчина проживает однажды – в детстве. Каждый раз заново отзываешься на открытие ребенком мира. И ты – восторженный соучастник. Ты видишь истоки жизни. Это потрясающие переживания!
Моему младшему внуку шесть месяцев, и от него я глаз не могу отвести. Когда дети были маленькие, я их растила сама. У меня не было ни нянек, ни помощников (мама умерла), и мне было дико тяжело. То, что могло бы доставить радость, я пропустила от ужасной усталости, от нехватки времени. А сейчас, общаясь с внуками, я получаю великое наслаждение. Недавно мы гуляли с четырехлетним внуком, зашли в книжный магазин. Он увидел на витрине «Библио-Глобуса» большую куклу Пушкина. Страшно обрадовался, сказал: «Это Гулливер!» Я говорю: «Нет, это Пушкин». Потом мы шли по Кривоколенному переулку и разговаривали о Пушкине. «Вот здесь поэт бывал, и здесь он писал свои стихи», – рассказывала я. Говорила ему о дуэли, и он был потрясен… На моих глазах произошла культурная инициация. Когда мы добрались до Дантеса, он сказал: «Какой урод!» У него впервые возникла негативная реакция по культурному поводу! Все эти моменты душевного развития – драгоценности…

Факты из жизни

Улицкая рано начала писать стихи, но публиковать их отдельным сборником так и не решилась. Одни из лучших поэтических строк вложила в уста главной героини своего романа «Медея и ее дети».
Разведясь с первым мужем, одна воспитывала двоих сыновей – после школы оба они продолжили образование в Америке, сейчас вновь живут в России. Старший – бизнесмен, младший – музыкант, синхронный переводчик.
По ее сценарию были сняты фильмы «Сестрички Либерти» (1990, режиссер – Владимир Грамматиков) и «Женщина для всех» (1991, режиссер – Анатолий Матешко). А в 2005 году увидел свет кинороман Юрия Грымова по мотивам книги Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого».
Написав роман «Даниэль Штайн, переводчик», Людмила Евгеньевна вдруг заявила, что «это, очевидно, ее последний роман, слишком много сил отнимает подобная работа…» Надеемся, передумает.

Источник: http://www.liveinternet.ru/users/liebkind37/post284325502/

А теперь видео
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Кадия Молодовски


Кадия Молодовски - (1894-1975) Поэтесса, прозаик, драматург, литературный критик, переводчик. Писала на языке идиш. Кадия родилась в в польском местечке Береза Картуска Гродненской губернии в семье Исаака Молодовского, учителя в хедере, и Итке Каплан. Училась в "хедере" для девочек, в 1911 закончила экстерном русскую женскую гимназию в Либаве. В 1913 Кадия поступила на курсы Ицхака Альтермана и Иехиеля Гальперина для преподавателей иврита в школах и детских садах в Варшаве, затем переехала в Одессу, где работала воспитательницей в ивритском детском саду. С 1917 по 1921 Кадия живёт и работает в Киеве, где, 1920 г. выходит замуж за Льва Симху.

Опубликованное фото


В Киеве она дебютировала как поэт «Киевской группы» (Давид Бергельсон, Дер Нистер, Давид Гофштейн, Лев Квитко) в альманахе «Eygns» («Своё»). С 1921 по 1935 Кадия проживает в Варшаве, преподаёт идиш и иврит в школе и выпускает множество стихов, баллад и сказок на идише для детей. Основной темой её творчества является детская живость, непосредственность , фантазия и неутомимое любопытство. С 1925 по 1935 стихи Кадии публикуются в идишских журналах и альманахах и пользуются большой популярностью. В 1927 выходит её первая книга. Творчество Кадии является ярким образчиком течения в идишской современной литературе, противопоставляющего себя литературе "бульварной"-(т.н. "шунд"), получившей в то время всё большее распространение.

Идиш часто воспринимался широкой публикой как язык сенсационных статей в жёлтой прессе, дешёвых романов и скабрезных пьесок. Кадия, как и другие представители идишского модернистского течения (такие как Исаак Башевис Зингер и Шалом Алейхем) считала, что идиш , с его ёмкостью и живостью предназначен не только для повседневной беседы, но и для написания глубоких и качественных произведений. В 1935 г. Кадия эмигрирует в Америку. В Нью-Йорке Кадя Молодовская основала два журнала на идише: «Svive» («Окружение») и «Heym» («Дом»). В 1942—1944 писала колонки для идишской ежедневной газеты «Форвертс» под псевдонимом Ривка Зильберг (по имени героини своего романа). После Катастрофы, в творчестве Кадии произошли большие изменения. Теперь в её произведениях появилась глубина, боль, обречённость.

До конца жизни Кадия продолжает непримиримую борьбу с идишской "дешёвой" литературой. Кроме собственных работ, Кадия выпускает несколько переводов на идиш произведений других авторов. Её перевод стихотворения Маршака "Багаж", например, был так популярен, что иногда ошибочно принимался за её собственное произведение. Книги Кадии Молодовски неоднократно переводились на иврит, русский и английский. В 1971 Кадия Молодовски была удостоена израильской литературной премии имени Ицика Мангера за достижения в поэзии. Умерла 23 марта 1974 года в доме престарелых в Филадельфии.

Источник: http://forum.materinstvo.ru/index.php?show...50982&st=20
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Эмма Лазарус


ЛАЗА́РУС Эмма (Lazarus, Emma; 1849, Нью-Йорк, – 1887, там же), американская писательница и поэтесса. Дочь богатого плантатора, потомка выходцев из Португалии. Публиковала стихи с 1866 г. Их меланхоличность (сб. «Стихи и переводы», 1867) была навеяна традицией немецкого романтизмом, а мотивы социальной критики и единения с природой отражали влияние Р. У. Эмерсона, которому Лазарус посвятила сборник «Адмет и другие стихотворения» (1871). В близком к поэзии стиле выдержаны ее роман «Алида, эпизод из жизни Гете» (1874) и историческая трагедия «Спаньолетто» (1876).

Опубликованное фото


После 1876 г. Лазарус под влиянием романа Джордж Элиот «Даниель Деронда» ощутила свою причастность к еврейству, стала изучать еврейскую историю, иудаизм, Библию, иврит, а с 1879 г. переводить на английский язык (с помощью немецких переложений М. Закса, 1808–64, и А. Гейгера) стихи средневековых еврейских поэтов (Иехуды ха-Леви, Шломо Ибн Габирола и других). Памяти Дж. Элиот Лазарус посвятила в сборнике «Песни семитки» (1882) трагедию в стихах «Пляска смерти» о сожжении евреев Нордхаузена (Тюрингия) в 1349 г. (см. «Черная смерть»).

После волны еврейских погромов в России (1881) еврейская тематика стала определяющей в творчестве Лазарус. Ее статья «Был ли лорд Биконсфилд на самом деле евреем» (1882; см. Б. Дизраэли), в которой она решительно выступила против ассимиляции и измены еврейству, задушевные, мастерски написанные рассказы и стихотворения о еврейской жизни — главным образом об иммигрантах из России и Восточной Европы — «Новый Иехезкель», «Знамя евреев» и другие (все 1882), сборник маленьких стихотворений в прозе «На реках Вавилонских» (1887) проникнуты мыслью о национальном решении еврейского вопроса.

В серии статей под общим названием «Послание к евреям» (1882–83) Лазарус обратилась с призывом возродить еврейскую национальную жизнь в США и в Эрец-Исраэль, вернуться к физическому, особенно сельскохозяйственному труду. Эти статьи Лазарус пробудили у американского еврейства серьезный интерес к идее возвращения в Сион. Лазарус принимала активное участие в организации помощи еврейским иммигрантам в США и была инициатором создания сети еврейских технических учебных заведений, предназначенных для приобретения специальности и навыков физического труда у иммигрантов и тех, кто готовился к переезду в Эрец-Исраэль.

Перу Лазарус принадлежат переводы стихотворений Г. Гейне и яркие эссе о нем, Р. Эмерсоне, У. Моррисе, У. Шекспире и других. Пять строк из ее сонета «Новый колосс» (1883) высечены на плите, украшающей пьедестал Статуи Свободы (с 1903 г.).

Сестра Лазарус, Жозефина (1846–1910), литературный критик. Начала литературную деятельность биографическим очерком об Эмме Лазарус (1888) и книгой «Поэмы Эммы Лазарус» (1889). В 1890–95 гг. вышли в свет ее мастерские литературные портреты выдающихся женщин, в том числе русской художницы Марии Башкирцевой. В 1893 г. выступила со статьей «Еврейский вопрос», в которой резко критиковала ассимиляторские тенденции в американском еврействе. Эта и другие ее статьи по еврейской проблематике вышли в книге «Дух иудаизма» (1895). Примкнув к политическому сионизму, продолжала работать в области литературной критики.

Источник: http://www.eleven.co.il/print.php?id=12307
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Хая Мушка Шнеерсон


Хая Мушка Шнеерсон (жена последнего Любавического Ребе)-(1901-1988). Супруга духовного лидера хасидов Хабад, известная своей скромностью, самопожертвованием и праведностью. Будущая рабанит Хая-Мушка родилась в местечке Бабиновичи неподалёку от Любавичей в семье 6-го Любавического Ребе-Йосефа Ицхака Шнеерсона и его жены Нехамы Дины. С младенчества девочка, как и её 2 сестры росли при хасидском дворе их отца и принимали активное участие в жизни общины. У Хаи-Мушки установились особые отношения с дедушкой, 5-м Любавическим Ребе и она всеми силами помогала ему, а затем и своему отцу и мужу в деле их жизни: распространению иудаизма , знакомству с традициями и изучению Торы среди как можно большего числа евреев во всём мире.

Опубликованное фото


Блестяще образованная, свободно владеющая несколькими европейскими языками (помимо иврита и идиша), рабанит Хая Мушка посвятила свою жизнь как нуждающимся со всех концов еврейского мира, так и поддержке своих великих отца и мужа. Спасаясь от ужасов Первой мировой войны , а затем и революции, семья меняет место жительства на Ростов , а затем на Варшаву. Именно там и состоялось бракосочетание Хаи Мушки и Менахема Мендла, будущего 7-го Любавического Ребе. Молодая пара переезжает в Берлин, а затем в Париж, где рав Менахем Мендл поступает в Сорбоннский университет. Интересно, что для Ребе было сделано исключение.

Согласно уставу университета, студенты не могут находиться на лекциях в головных уборах. Ребе же сидел на лекциях в берете. Из-за начавшейся Второй мировой войны, супруги вновь вынуждены переехать, на этот раз в Америку, где уже проживает отец Хаи Мушки. К тому времени уже становится понятным, что именно рав Менахем Мендл, невероятно одарённый, энергичный и харизматичный и при этом обладающий огромной силой духа и мудростью, станет приемником своего великого тестя. Рабанит Хая Мушка принимает самое активное участие в деле возрождения еврейской жизни Америки, помогая мужу как физически, так и советом и неизменной поддержкой.

При этом она принципиально избегала публичных официальных мероприятий, а когда звонила в офис Ребе, чтобы поговорить с ним, представлялась "госпожой Шнеерсон с Президент стрит". Известно, что Ребе глубоко ценил душевные качества и мудрость своей жены и, как-то, на просьбу посетителей благословить их, ответил, что рабанит и сама может дать благословение. Его горе после смерти жены былобезмерным! 10 февраля (22 Швата) 1988 г.Ребе потерял не только супругу, но и опору, друга и соратницу в деле всей своей жизни. В ответ на соболезнования, выраженные ему одним из хасидов, рав Менахем Мендл ответил, что никто из живущих не может оценить размер этой потери для него и лишь Вс-вышний может сделать это. У пары не было детей, но тысячи школ и благотворительных организаций по всему миру, названных в честь рабанит Хаи Мушки , несущих свет иудаизма, поддержку, помощь и еврейские ценности стали её наследием.

Фото рабанит Хаи Мушки , сделанное незадолго до свадьбы с р.Менахемом Мендлом Шнеерсоном.

Источник: http://forum.materinstvo.ru/index.php?show...50982&st=20
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 4 недели спустя...

Сабина Шпильрейн


Сабина Нафтуловна (Николаевна) Шпильрейн-Шефтель родилась в Ростове-на-Дону 25 октября (7 ноября) 1885 г.
Отец – Нафтула (Нафтулий) Мовшович (Николай Аркадьевич) Шпильрейн (1856 – 1938) – сын варшавского купца, энтомолог по образованию33, крупный торговец (купец 1, позже 2 гильдии), поселившийся в Ростове в 1883 г.
Мать (в девичестве Люблинская) – Ева Марковна (1863 – 1922) – зубной врач, владелец дома с момента окончания его строительства в 1897 г. Собственный трехэтажный дом Е.М. Шпильрейн в Ростове-на-Дону на ул. Пушкинской, 97 (ныне 83) был доходным, т. к. в нём сдавались квартиры в наем. Детство Сабины прошло в семье, в которой царили строгие порядки, установленные отцом, стремившимся дать детям приличное образование. Атмосфера в доме была пропитана науками, литературой и музыкой.

Опубликованное фото



В 1890 – 1894 гг. Сабина по настоянию отца находилась в Фребелевском детском саду в Варшаве (на родине отца), в котором овладела основами немецкого, французского и английского языков. В подростковом возрасте у Сабины сложились непростые отношения с («любимым с болью») отцом, занимавшимся рукоприкладством, происходили стычки с матерью, проявился ранний устойчивый интерес к сексуальным проблемам и влюбленность в дядю-врача.

Наряду с классическими языками, изучавшимися в гимназии, Сабина и её братья в определенные дни недели, по расписанию, составленному отцом, говорили только на немецком, французском и английском языках. Любые нарушения влекли за собой наказания, порой жестокие. Настойчивость отца привела к тому, что уже в юности дети свободно владели этими языками.

Вполне вероятно, что Сабина Шпильрейн была знакома с окончившими ростовскую Екатерининскую гимназию немного раньше её Софьей Борисовной Бричкиной (1883-1967), ставшей секретарем-протоколистом Политбюро ЦК РКП (б), и Ниной Семеновной Маршак (1884 – 1938), вышедшей замуж за А.И. Рыкова, председателя Совнаркома СССР и члена Политбюро ЦК ВКП (б).

К окончанию в 1904 г. с золотой медалью Екатерининской гимназии в Ростове-на-Дону у Сабины обнаружилось психическое расстройство, отчасти спровоцированное смертью от брюшного тифа 10 октября 1901 г. 6-летней сестры Эмилии, которую она любила «больше всего на свете». В апреле 1904 г. мать отвезла Сабину, болевшую шизофренией, для лечения в Швейцарию. Она пробыла месяц в санатории д-ра Геллера в Интерлакене, но без положительного эффекта.

Далее лечение проходило с 17 августа 1904 по 1 июня 1905 г. в больнице Бургхельцли (под Женевой) проф. Эйгена Блейлера, одного из основоположников современной психиатрии. Лечащим врачом Сабины был заместитель главного врача К.-Г. Юнг (1875 – 1961), ставший в 1913 г. создателем аналитической психологии. Он поставил диагноз «психотическая истерия» (которая развивалась с 15 лет) и проявлялась в ночных страхах, галлюцинациях, истерических припадках, депрессии и др.

Для её лечения К.-Г. Юнг впервые в своей практике применил метод психоанализа, разработанный проф. З.Фрейдом (1856 – 1939). Лечение было успешным, несмотря на стычки с медперсоналом и кокетливые демонстрации возможного суицида. Уже в апреле 1905 г. она была включена в списки студентов медицинской школы (отделения) университета Цюриха.

Сабина, жаждавшая любви и сына, которого она хотела назвать Зигфридом, влюбилась в лечащего врача. Во время лечения Сабина участвовала в ассоциативном и иных экспериментах в клинике Бургхельцли и познакомилась с диссертацией К. Юнга.

Во время учебы в Цюрихском университете в 1905-1909 г.г. она глубоко интересовалась проблемами психотерапии, психоанализа и педологии. Историю её болезни и лечения К.-Г. Юнг обсуждал в переписке с З. Фрейдом (она получила кличку «малышка») и в докладе на Первом Международном конгрессе по психиатрии и неврологии (Амстердам, 1907 г.)

В течение учебы Сабина Шпильрейн продолжала успешно проходить амбулаторно сеансы психоанализа у К.-Г. Юнга (1905 – 1909 гг.). В 1908 г. К.-Г Юнг ответил взаимностью на чувства Сабины, они вступили в любовные отношения.

Весной 1909 г. С.Шпильрейн работала интерном в клинике Э. Блейлера. В 1909 г., когда она сдала выпускные экзамены в университете и приступила к работе над докторской диссертацией, у неё возник конфликт с Юнгом, поскольку он был женат и не собирался разводиться. В него оказались вовлечены их друзья, коллеги и её родители, морально поддержавшие её. В 1909 г. в связи со сложившейся обстановкой она вступила в переписку с всемирно известным психологом и психиатром З.Фрейдом, продолжавшуюся вплоть до 1923 г.

В том же 1909 г. С. Шпильрейн посредством переписки восстановила отношения с К.-Г.Юнгом (6), который остался научным руководителем её диссертации «О психологическом содержании одного случая шизофрении» успешно защищенной. В мае 1911 г. она получила степень доктора медицины. Текст диссертации был опубликован в 1911 г. К.-Г.Юнгом под названием «О психологическом содержании случая шизофрении – старческого маразма» в редактируемом им журнале.

[В январе Сабина поселилась в Вене, где стала активисткой прихоаналитического общества Фрейда]

Летом 1911 г. С. Шпильрейн во время короткого пребывания на родине прочитала в Ростове- на-Дону свою первую лекцию по психоанализу. С октября 1911 по март 1912 г. С.Шпильрейн жила в Вене, где лично познакомилась с З.Фрейдом и была 11 октября 1911 г. принята в Венское психоаналитическое общество. На его заседании 29 ноября 1911 г. она сделала доклад «О трансформации», излагавшей основные идеи её работы «Деструкция как причина становления», опубликованной в 1912 г. и ставшей широко известной среди психоаналитиков6.

В ней она развила идею о том, что в человеке борются Эрос (сексуальное влечение) и Танатос (стремление к разрушению и уничтожению жизни). Этим положением отчасти реформировалась теория либидо З.Фрейда, который лишь позже признал подход С.Шпильрейн, предполагавший пересмотр некоторых положений психоанализа. Впоследствии З.Фрейд ссылался на работу С.Шпильрейн (1912), как предвосхитившую значительную часть его собственных рассуждений о мазохизме.

Зимой 1911/1912 г. она читала в России лекции по психоанализу. В Ростовской синагоге.

1 июня 1912 г. был зарегистрирован её брак с врачом-педиатром и специалистом по нервным и внутренним болезням (при регистрации брака он был ошибочно назван ветеринарным врачом) 32- летним Файвелом Нотовичем (Павлом Наумовичем) Шефтелем, но свадьбу сыграли в Европе.

От этого брака 17 декабря 1913 г. в Берлине родилась дочь Рената (Ирма Рената).
Со второй половины 1912 г. по весну 1914 г. супруги жили в Берлине, где С.Шпильрейн работала в психоневрологической клинике проф. Бонхофера, а позже в Мюнхене, где она изучала мифологию и историю искусств. По-видимому, Сабина Шпильрейн была знакома с семьей Карла Либкнехта, женившегося 1 октября 1912 г. на ростовчанке Софье Рысс (1884-1964). Сестра последней, Сильвия Борисовна Рысс с 1910 г. была замужем за Яном Шпильрейном, братом Сабины, жившим в это же время в Германии (в Карлсруэ и Штутгарте).

После начала Первой мировой войны в августе 1914 г. Шефтель, живший с Сабиной в Женеве, вернулся в Ростов, вероятно, из-за того, что Сабина всё еще испытывала чувство к К.-Г. Юнгу, хотя близкие отношения они прекратили еще в 1909 г. Весной 1913 г. прервались личные отношения Фрейда, симпатизировавшего сионистам (В письме С.Шпильрейн от 28 августа 1913 г. он писал: «сам я, как Вы знаете, излечился от последней толики моего предрасположения к арийскому делу. Если ребенок окажется мальчиком, пожалуй, я бы хотел, чтобы он превратился в стойкого сиониста… Мы евреи и останемся ими. Другие только эксплуатируют нас и никогда не поймут и не оценят нас») и К.-Г. Юнга, который впоследствии одно время был близок к нацистам. Однако научное сотрудничество все же сохранилось.

После отъезда мужа С.Шпильрейн жила преимущественно в Женеве (1914-1923), где работала врачом-педологом в Институте Руссо и в лаборатории психоневрологии института проф. Клапареда. В 1920 г. короткое время она проживала в Лозанне. В сентябре 1920 г. она сделала доклад на 6-м конгрессе Международной психоаналитической ассоциации в Гааге. В сентябре 1922 г. С. Шпильрейн участвовала в 7 конгрессе Международной психоаналитической ассоциации (Берлин). Её деятельность способствовала международному признанию Русского психоаналитического общества, созданного в том же году. К 1923 г. она опубликовала 26 работ, посвященных психоанализу сексуальных проблем, но на жизнь в Швейцарии она зарабатывала с трудом. После установления в Ростове-на-Дону в 1920 г. советской власти дом Шпильрейнов был национализирован (им была оставлена лишь небольшая квартира). В результате родители утратили возможность помогать дочери материально. 26 марта 1922 г. умерла мать Сабины.

С одобрения З.Фрейда (письмо от 9 февраля 1923 г.) она в конце зимы или начале весны 1923 г. вернулась на родину. В Москве, где работали её младшие братья Ян и Исаак, она поселилась в Доме ученых. Здесь она впервые назвала себя Шпильрейн-Шефтель. Видимо, прав А.М.Эткинд, считающий, что она возвращалась на родину не к мужу, не к брату, а чтобы «работать с наслаждением». Ведь с мужем она рассталась почти за 10 лет до этого, и после возвращения домой она не встречалась с ним в течение года или двух лет. Поражает отсутствие следов дальнейшей её переписки с Фрейдом, которая длилась столь долго и была не только профессиональной. Возможно, С.Шпильрейн была для З. Фрейда «постоянным напоминанием о К. Юнге, о разочаровании в нём и о той двусмысленной и неловкой роли, которую З.Фрейд сыграл в завершении её романа с К.Юнгом».

Осенью 1923 г. она вступила в Русское психоаналитическое общество, сблизившись с его председателем Иваном Ермаковым и ученым секретарем Моисеем Вульфом. С сентября 1923 г. она стала научным сотрудником Психоаналитического института, где вела семинар по детскому психоанализу, ряд учебных курсов, читала лекции по психологии бессознательного мышления, проводила амбулаторный приём. Впоследствии она работала также врачом-педологом «Городка им. III Интернационала» и зав. секцией по детской психологии I-го Московского университета. Она была одним из самых авторитетных психоаналитиков России, членом президиума, руководившего Русским психоаналитическим обществом, которое было ликвидировано в 1930 г., хотя списки членов его, включая С. Шпильрейн, продолжали публиковаться за рубежом до 1933 или 1937 г. В июле 1924 г. её лишили возможности вести приём больных в детском доме-лаборатории.

Комиссии, постоянно обследовавшие детский дом (13 мая 1925 г. было прекращено его функционирование как лаборатории) предвещали вскоре последовавшее отстранение И.Д.Ермакова от руководства работой и выселение психоаналитического института из здания на ул. Малой Никитской. В плане работы Психоаналитического института на 15.09.1924–1.06.1925 гг. уже нет упоминаний о С.Н.Шпильрейн в отличие от аналогичного плана на 1923/1924 гг.

В ноябре 1924 г. М.В. Вульф сменил И.Д. Ермакова в качестве президента Российского психоаналитического общества, а С.Н. Шпильрейн выбыла из состава его бюро. Именно все это, по-видимому, послужило причиной отъезда С.Н. Шпильрейн из Москвы в Ростов, а не «независящие от неё семейные обстоятельства». Можно было бы думать, что она переехала в Ростов до конца 1924 г., но тогда она была бы включена в обширный список ростовских врачей (думаю, это было для неё совсем не безразлично). По состоянию на 1.01. 1925 г. в нём, например, был указан П.Н.Шефтель). Вероятнее всего, этот переезд состоялся в первой половине 1925 г. При этом вначале она вместе с дочкой жила некоторое время у отца или брата, поскольку в одном из списков членов Русского психоаналитического общества в качестве места жительства С.Н.Шпильрейн в Ростове указан их адрес (Пушкинская, 97).

Вскоре после возвращения она вновь сошлась с П.Н.Шефтелем (статным мужчиной со смоляной бородой и холеными руками), который до этого жил в гражданском браке с ростовчанкой, родившей в 1924 г. его дочь Нину. Отец Сабины, бывший персональным пенсионером республиканского значения за личные заслуги в ликвидации неграмотности (Поэтому он в письме к сыну Исааку (в день его рождения 26 мая 1937 г.) в Карлаг делился своими соображениями о методике преподавания арифметики в школе) владел в годы НЭПа торговой компанией (позже он был коммерческим директором предприятия) и мог оказать ей помощь, но поселить надолго у себя он не мог, поскольку принадлежавший ему дом был национализирован, а он жил в комнате для прислуги. В находившейся здесь же двухкомнатной квартире жили младший брат Сабины Эмиль и его супруга.

Через один - полтора года после возвращения в Ростов-на-Дону С.Н.Шпильрейн-Шефтель родила 18 июня 1926 г. дочь Еву, названную, очевидно, в честь бабушки. Супруги жили в трехкомнатной (одна комната была без окон) квартире П.Н. Шефтеля на ул. Дмитриевской (теперь Шаумяна).

В статье, написанной в Ростове и опубликованной к декабрю 1927 г. за рубежом, она опиралась на свою ростовскую практику в профилактической школьной амбулатории, а также на материалы одного детского сада (очевидно, сведения, изложенные в статье, были собраны до рождения Евы).

В ростовской газете «Молот» с 1.12.1927 г. по 17.03.1928 г. публиковались объявления доктора бывшего ассистента заграничных клиник С.Н.Шпильрейн-Шефтель о приёме больных (психоневрология и детская дефективность) и бывшего ординатора клиник П.Н.Шефтеля о приёме страдающих внутренними и детскими болезнями. Судя по сравнительно малой продолжительности и нерегулярности таких публикаций, супруги экономили деньги, а эффективность этих объявлений была невелика, поскольку многие другие ростовские врачи печатали свои объявления почти ежедневно в течение многих лет. По воспоминаниям Нины Павловны, она могла снять боль у девочки, держа руки над её головой. У супругов были глубокие чувства, несмотря на вспыльчивость и странности П.Н.Шефтеля, которые воспринимались окружающими как душевная болезнь. После смерти мужа Сабина Николаевна бережно сохраняла все бумаги на его столе в том порядке, в каком он их оставил. По воспоминаниям подруг Евы (её одногодок из соседних домов), супруги жили в достатке и имели приходящую домработницу. Приятельница Сабины Николаевны учила Еву и её подруг языкам, музыке, танцам, живописи. По воспоминаниям дочери Шефтеля Нины, в квартире было много трудов психоаналитических обществ на немецком и французском языках.

Последняя известная опубликованная статья С.Н.Шпильрейн (так она себя назвала в ней, в отличие от предшествующих работ) «Детские рисунки с открытыми и закрытыми глазами» с подзаголовком «исследования о подпороговых кинэстетических представлениях» (1931 г.) представляла собой доклад в Педологическом обществе при Северо-Кавказском университете зимой 1928 г. Эта работа, посвященная её отцу, была переведена им с русского на немецкий язык.

В 1923 – 1931 гг. за рубежом вышло восемь её статей на немецком и французском языках (несомненно, большинство из них было написано еще в Швейцарии и лишь 2 в СССР), а в СССР – лишь одна на русском языке (1929 г.). Последняя представляла изложение (или полный текст) большого выступления С.Н.Шпильрейн-Шефтель в прениях при обсуждении доклада Г.А.Скальковского «Теория гомофункции и методики гомофункционального перевоспитания личности», сделанного 13 мая 1929 г. на 1-м совещании психиатров и невропатологов Северо-Кавказского края (11-13 мая 1929 г.).

По воспоминаниям подруг Евы, они часто рисовали по просьбе Сабины Николаевны, которая подолгу рассматривала их рисунки. Возможно, они могли послужить материалом для продолжения её последней статьи о детских рисунках, выполненных с открытыми и закрытыми глазами. В 1931 г. она приняла участие в 7 Международной психотехнической конференции в Москве, организованной её братом Исааком. Она работала педологом в школе, а после разгрома в СССР педологии (в 1936 г.) – школьным врачом на полставки.

С 1933 г. С. Либкнехт жила в Москве и, наверняка, поддерживала отношения с семьей своей сестры, а может быть и с С.Н.Шпильрейн-Шефтель, изредка бывавшей в Москве. В январе 1935 г. был арестован в Москве брат Сабины Николаевны Исаак, попавший в ссылку (как и его жена в 1937 г.).

Летом 1937 г. от инфаркта умер П.Н. Шефтель, хотя ходили слухи, что он покончил жизнь самоубийством, опасаясь стать жертвой репрессий. 4 ноября 1937 г. был арестован её младший брат Эмиль Шпильрейн (обвиненный в участии в право-троцкистской террористической вредительско-диверсионной организации), расстрелянный 20 июня 1938 г. В конце 1937 г. был арестован брат Ян, вскоре погибший. Видимо, в связи с такой же возможностью для самой Сабины Николаевны (как человека, долго жившего за рубежом и имевшего там связи) она и мать Нины Павловны договорились через полгода после смерти П.Н. Шефтеля о совместной ответственности за 13-летнюю Нину и 11-летнюю Еву.

Ева была красивой девочкой с темными волнистыми волосами, внешне похожей на отца. Она училась в музыкальной школе им. Ипполитова-Иванова по классу скрипки. По оценке её преподавателя М.А.Бородовского и профессиональных скрипачей у неё были большие музыкальные способности (рассказы её подруг). 24-летняя Рената (темноволосая кудрявая девушка, похожая на мать) жила в Москве, где училась в музыкальном училище при Московской консерватории по классу виолончели (судя по её возрасту, она, по-видимому, одновременно работала).

После смерти отца 17 августа 1938 г. (сведения областного архива ЗАГС) Сабина Николаевна осталась без близких родственников. В последние годы жизни С.Н.Шпильрейн-Шефтель работала невропатологом (детским психиатром?), судя по воспоминаниям подруг Евы Шефтель, в платной поликлинике Дома ученых на ул. Энгельса (ныне Б. Садовой), Нина Павловна, познакомившаяся с женой отца осенью 1937 г., вспоминала, что эта 52-летняя женщина была согбенной «старушкой» в старой черной юбке до земли и в ботинках на застежках «прощай молодость» («так одевалась моя бабушка»). В памяти подруг Евы Сабина Николаевна также запечатлелась как некрасивая седовласая «старушка», худенькая, небольшого роста, носившая темные и длинные одежды, обычно сидевшая в уголке дивана и много писавшая. Позднее они считали, что она была похожа на Р.Зеленую или Л.Ахеджакову. Она была непрактичной хозяйкой, поэтому подруги Евы не раз видели, как девочка покупала яйца и готовые котлеты, чтобы приготовить себе еду.

В 1941 г. С.Н.Шпильрейн-Шефтель отказалась эвакуироваться, не поверив в сообщения о немецких зверствах (как и другим, обычно лживым сообщениям советских газет и радио), хотя Нина и её мать уехали. В 1941 г. Рената приехала летом к матери (как она приезжала в предшествующие годы) и осталась с нею (поскольку училище было эвакуировано из Москвы), став нянечкой в яслях.

В ноябре 1941 г. Ростов-на-Дону на неделю был оккупирован немецкими войсками, которые не успели приступить к реализации директив о массовом уничтожении евреев. Ходили слухи, что она пыталась предложить немецкой комендатуре свои услуги в качестве психоаналитика, однако они, скорее всего, ошибочны, если уже в 1928 г. она затруднялась в переводе с русского на немецкий. Во всяком случае, она не была включена в 1942 г. в состав еврейского Совета старейшин.

В 1941 г. появились немецкие приказы (с угрозой расстрела за их нарушение) о регистрации всех «жидов» и об обязанности каждого еврея носить желтую шестиконечную звезду. Поэтому евреи города могли понять, что их ожидает. Подруга Евы М.С.Хачатурьянц вспоминает, что около одной из сгоревших квартир нашла метрическую выпись армянской девочки и предложила её Еве, чтобы та могла спастись, выдав себя за армянку. Однако Ева отказалась.

В июле 1942 г. во время боев за Ростов и ожесточенных бомбардировок города сгорел дом, в котором жила семья С.Н.Шпильрейн-Шефтель, перебравшаяся в свободную квартиру (квартир, хозяева которых были эвакуированы, было тогда немало) где-то на ул. Книжной (ныне Серафимовича) близ Газетного переулке. Возможно, она находилась недалеко от сборного пункта евреев Андреевского района на углу Социалистической ул. и Газетного переулка (здание школы). Именно оттуда она с детьми пошла на смерть.

11 или 12 августа 1942 г. Сабина Шпильрейн и обе её дочери были расстреляны вместе со многими тысячами ростовских евреев в Змиевской балке. Так трагически закончилась жизнь Сабины Шпильрейн, последняя треть которой была отравлена тоталитарным коммунистическим режимом, лишившим её возможности творчески работать, получая наслаждение.

Трагична была и судьба её братьев, ставших жертвами незаконных политических репрессий второй половины тридцатых годов в СССР:

Источник: http://www.pseudology.org/Psyhology/Shpilrein.htm
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Пегги Гуггенхайм


Признанный в мире коллекционер произведений искусства Пэгги (Маргарита) Гуггенхайм родилась 115 лет назад в Нью-Йорке в богатой еврейской семье. Ее отец Бенджамин Гуггенхайм утонул на «Титанике» в 1912 году, а ее дядя, Соломон Гуггенхайм, основал солидный филантропический фонд своего имени. Как бы то ни было, к своему 20-летию Пэгги стала обладательницей солидного состояния, которое, конечно же, было значительно меньшим, чем несметные богатства братьев ее покойного отца. Поначалу она решила поработать в книжном магазине, где познакомилась с богемной публикой – молодыми актерами, писателями, художниками. Именно в тот период очарования богемой она познакомилась и близко сошлась с писательницей Джуной Барнес, которая в родовом поместье Пэгги - Hаyford Hаll - написала свой самый большой роман, Nightwood.

Опубликованное фото


В 1920-е годы Пэгги Гуггенхайм перебралась в Париж, где ее снова окружала богема – на сей раз парижская, с Монпарнаса. Профессиональный фотограф Мэн Рей делал ее художественные портреты, и она стала продвигать его творчество, как и произведения ее новых друзей-писателей Константина Бранкузи и Марселя Дюшена. В 1941 году Пэгги вернулась в Америку и открыла в Манхэттене на 57-й улице сразу ставшую знаменитой галерею, которую назвала «Искусство этого века». После Второй мировой войны Пэгги Гуггенхайм развелась с мужем Максом Эрнстом и решила заняться выставочной деятельностью: собрание приобретенных ею произведений искусства она решила показать публике в одном из престижных залов Венеции – в приобретенном ею дворце Venier dei Leoni.

С начала 60-х годов Пэгги Гуггенхайм прекратила сбор и создание коллекций произведений современного искусства, решив сосредоточиться на демонстрации уже накопленного. Свои коллекционные богатства она передала для организации передвижных выставок музеям Европы и Северной Америки, в том числе Музею Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке. Впечатления от того, что видишь в этом музее, всегда многообразны и остры. Но первый удар по воображению – это само здание, каменная спираль, ввинчивающаяся в небо, шедевр великого архитектора Фрэнка Ллойда Райта, построенный по инициативе и на деньги выдающегося ее дядюшки-финансиста Соломона Гуггенхайма. Музей его имени часто называют домом новейшего искусства, потому что концепция и постоянной его экспозиции, и сменяющих друг друга замечательных выставок – показ лучших произведений современности, самых разных по стилистике, идейной направленности и технике исполнения.

У истоков превосходной коллекции музея как раз и стояла Пэгги Гуггенхайм, страстная собирательница модерна (и мужских - вместе с женскими - сердец), великий знаток нового искусства, один из ведущих искусствоведов ХХ века и просто замечательная женщина, которую в Париже называли неповторимой, в Венеции – последней догарессой, а в Нью-Йорке – еврейской принцессой и жемчужиной гуггенхаймовской коллекции, которую она же составила и неустанно пополняла.

В конце концов именно этому Фонду Пэгги завещала свой дом и свою богатейшую коллекцию Созданный же ею Музей современного искусства в Италии стал главным хранилищем произведений европейского и американского искусства первой половины 20-го столетия. Отдельные коллекции музея представляют такие течения в изобразительном искусстве как кубизм, сюрреализм и абстрактный экспрессионизм. Пэгги Гуггенхайм умерла в Падуе, Италия, 23 декабря 1979 года и похоронена рядом со своими любимыми собаками в Саду скульптур в ее дворце Palazzo Venier dei Leoni в Венеции.

Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=6324
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Розалин Ялоу


1921 – в Нью-Йорке, в семье эмигрантов, выходцев из Восточной Европы, родилась Розалин Ялоу, в будущем – создатель уникальных методов исследования человеческого организма с помощью современных физических приборов, лауреат Нобелевской премии. В 16 лет она была принята в Хантер-колледж в Нью-Йорке, где изучала физику, в 24 года получила докторскую степень в Иллинойском университете. И вскоре стала создателем одной из первых в США радиоизотопных лабораторий, где проводились тонкие эксперименты на стыке физики и медицины.

Опубликованное фото


Розалин Ялоу вместе с клиницистом и физиологом Соломоном Берсоном впервые в мире разработала и внедрила метод использования радиоизотопов для изучения плазмы крови, что позволяло быстро и достоверно определять диагноз заболевания. Эти методы ныне хорошо известны и широко применяются во всех клинических лабораториях в развитых странах мира. Ранняя диагностика таких заболеваний, как сахарный диабет, гепатит, язвенная болезнь и многие другие дает возможность сразу же приступить к лечению больных.

В 1969 г. Розалин Ялоу возглавила радиационную службу в крупнейшем государственном госпитале ветеранов, стала профессором медицинского колледжа имени Альберта Эйнштейна. В 1977 г. за «развитие радиоиммунологических методов определения пептидных гормонов» ей была присуждена Нобелевская премия. Розалин Ялоу – действительный член Национальной академии наук США. Она удостоена многих высоких наград за выдающиеся достижения в области медицины и естественных наук.

Источник: http://www.evreyskaya.de/archive/artikel_364.html
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Двора Омер


Существует категория людей, которые даже к преклонным годам сохраняют юношеское восприятие действительности. Такой была Двора Омер, знаменитая израильская детская писательница, на книгах которой выросло несколько поколений израильтян.

Она ушла из жизни в возрасте 80 лет. Можно сказать, что вместе с ней ушла целая эпоха искреннего и чуточку наивного отношения к происходящему. В одном из интервью лет десять назад она сама признавалась, что ей так и не удалось окончательно повзрослеть.

Двора Омер родилась в 1932 году в кибуце Маоз-Хаим. Это было время британского мандата, когда зародившееся несколькими десятилетиями раньше еврейское подполье уже набирало силу. Отец Дворы Моше Мосензон (брат известного писателя Игаля Мосензона) редактировал полулегальную молодежную газету, в которой были опубликованы и первые пробы пера самой Дворы.

В детстве она пережила страшную трагедию. Вначале ее родители развелись, а спустя несколько лет, когда Дворе было всего 11 лет, погибла ее мать. Это случилось во время учебных стрельб, которые проводились подпольной еврейской организацией «Хагана». Но девочка много лет не знала истинной причины смерти матери. Чтобы скрыть от британский властей факт проведения учебных стрельб, в качестве причины смерти было обозначено самоубийство. Только спустя много лет Двора узнала правду…

Вскоре после гибели матери Двора осталась совсем одна, поскольку ее отец в составе Еврейской бригады, входившей в состав британской армии, отправился сражаться с нацистами на фронтах Второй мировой войны. Двора выросла в кибуце, там же работала учительницей, затем преподавала в еврейской школе в Канаде. Первые свои рассказы она опубликовала в 1955 году – это были рассказы в форме дневника девочки, выросшей в кибуце. Впоследствии «Страницы Тамар» были изданы отдельной книгой.

Это было начало целой серии книг, вышедших из-под пера Дворы Омер, книг, которые на протяжении многих десятилетий оставались любимыми произведениями израильских детей и подростков.

Двора Омер написала несколько биографий известных личностей, таких, как Герцль, Бен-Гурион и другие. Эти книги адресованы подрастающему поколению, и манера изложения материала носит несколько романтический характер. Некоторые произведения Дворы Омер были адаптированы для театральных постановок и имели большой успех на сцене.

Опубликованное фото


Ее перу принадлежит множество рассказов, которые можно было бы назвать нравоучительными без назиданий, когда идеи добра преподносятся в простой и непринужденной манере.

В перечне ее литературных трудов немало и больших форм – романов и повестей, – в которых говорится об истории Израиля, о еврейском подполье, о становлении сионизма. Одна из таких книг под названием «Сара, героиня НИЛИ», рассказывает о жизни и гибели легендарной Сары Аронсон, ключевой фигуры еврейской подпольной организации НИЛИ. Название организации – акроним высказывания «Нецах Исраэль ло йешакер» из книги пророка Шмуэля, которое можно перевести как «вечность не обманет Израиля».

Произведения Дворы Омер переведены на многие языки, в том числе и на русский. Известно о переводе двух ее значительных произведений: «Первенец дома Бен-Йегуды» и «Любить до конца».

В основу книги «Любить до конца» легла реальная история любви и трагической смерти двух молодых бойцов ПАЛМАХа Зохары Левитов и Шмуэля Кофмана. Сама Двора в детстве и юности слышала множество историй о Зохаре и ее возлюбленном. Она стремилась проникнуть во внутренний мир героини, понять и почувствовать, чем та жила. С этой целью Двора брала в библиотеке те же книги, которые читала Зохара, сумела найти и прочесть ее письма.

Книга «Первенец дома Бен-Йегуды» посвящена сыну Элиэзера Бен-Йегуды Итамару Бен-Ави. Именно ему выпала честь и не самая легкая судьба стать первым ребенком, выросшим в атмосфере языка иврит. Известно, что делом всей жизни Элиэзера Бен-Йегуды было возрождение иврита, поэтому в их семье было решено, что ребенок не должен слышать никаких других языков. Мальчик рос в изоляции, ему не позволялось играть с соседскими детьми, запрещалось разговаривать с бабушкой на идише… Такова была высокая цена, которую не только сам Элиэзер, но и его близкие заплатили за осуществление мечты сделать иврит живым языком.

Двора Омер в течение своей плодотворной творческой жизни удостоилась не только читательского признания и любви. Ее книги были отмечены наградами, в том числе премией Вольфа, медалью Андерсена, премией израильского министерства культуры, а также главной наградой – Премией Израиля, присужденной писательнице в 2006 году. Отметим, что ее кандидатура была единогласно утверждена всеми членами комиссии по отбору лауреатов.

Источник: http://www.liveinternet.ru/users/liebkind37/post289486751/
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Линда Макккартни


Маккартни Линда, фотограф, жена Пола Маккартни. Родилась в Скарсдэйле, штат Нью-Йорк, в семье преуспевающего адвоката Ли Истмена.

Опубликованное фото


Училась в престижном колледже Сары Лоуренс, потом в Принстонском университете изучала историю искусства. Ее мать, Луиза Линднер, погибла в 1960 году в авиакатастрофе. Она была дочерью выдающегося бизнесмена своего времени Макса Джозефа Линднера, основавшего в 1908 году в Кливденде крупнейший магазин женской одежды. Макс родился в Нью-Йорке в 1874 году и был членом крупного Реформистской церкви в Кливленде и президентом Мужского клуба Кливленда. Он делал вклады в Еврейский фонд социального обеспечения и ходил в местный Еврейский клуб. Жену Макса звали Стелла Драйфус. Стелла и Макс были известны в Кливлендской еврейской общине как предприниматели-филантропы. У них была одна дочь, Луиза, которая вышла замуж за Ли Истмана (его настоящая фамилия была Эпштейн). Он был юристом. После смерти жены Ли Истмен женился вторично, а Линда вышла замуж за геофизика Мелвилла Си и уехала в далекую Аризону, в городок Тусон. Молодожены прожили ровно год, после чего в 1964-м с дочерью Хизер на руках Линда вернулась в Нью-Йорк.

Алан Козан, еврей-ортодокс и музыкальный критик из газеты "Нью-Йорк таймс" является экспертом группы Beatles. Он так писал о Линде Маккартни: "Никто не знает, соблюдала ли Линда законы иудаизма, потому что она всегда очень тщательно скрывала свою личную жизнь. Единственное, что многие могут уверенно утверждать, это то, что Линда родилась в еврейской семье".

Рабби Хабер пишет: "Мы не знали, что Линда Маккартни была еврейкой, потому что она никогда не говорила и не делала ничего такого, что могло нас в этом убедить. Насколько мы знаем, ничего в ее жизни не указывает на то, что она была связана с еврейской жизнью или с еврейской общиной, как это было в жизни ее бабки и деда, Макса и Стеллы Линднер. Итак встает вопрос: достаточно ли просто родиться в еврейской семье, чтобы считаться евреем, или для этого необходимо пройти обряд обращения в иудаизм? И будет ли это гарантией еврейского будущего? Я думаю, нет".

Давнее пристрастие к фотографии предопределило ее будущее - Линда решила стать профессиональным фотографом. И вскоре стала штатным фотографом в самом модном в середине 60-х рок-зале Нью-Йорка "Филмор-Ист".

Впервые "Битлз" Линда увидела в 1965 году, когда получила задание сфотографировать легендарную четверку в Австрии, на съемках их нового фильма "Help!" Дружеских отношений с музыкантами она не завела и поэтому днем их знакомства с Полом Маккартни принято считать 15 мая 1967 года - в этот день они встретились в лондонском ночном клубе "Bag O"Nails". А уже 19 мая Линда в числе 15 фотографов получила приглашение на эксклюзивную вечернику в честь предстоящего выхода альбома "Битлз" "Sgt. Pepper"s Lonely Hearts Club Band", навсегда ставшего эталоном всей рок-музыки.

В мае 1968-го они встретились вновь, в Нью-Йорке, где Джон и Пол представляли журналистам корпорацию "Apple" - коммерческое предприятие, организованное "Битлз". Маккартни и Джейн Эшер к тому времени расстались. Отношения с Линдой развивались стремительно и 12 марта 1969 года состоялась свадьба в знаменитом лондонском загсе "Marylebone".

В первый год супружеской жизни Линда видела рядом с собой отчаявшегося, упавшего духом человека, для которого мир рухнул в одночасье - настолько сильно Пол переживал распад "Битлз". Даже рождение 29 августа 1969 года дочки Мэри не вывело его из депрессии. Но так или иначе Пол вышел из кризиса и вскоре вновь вернулся в шоу-бизнес.

Первый сольный альбом Пола под названием "McCartney", вышедший в апреле 1970 года, открывался миловидной незатейливой песенкой "The Lovely Linda" ("Любимая Линда"). Именно это обстоятельство в начале 70-х добавило на долю Линды новых волнений. Любящий муж после выпуска двух сольных альбомов задумал создать новую группу, в которой роль клавишника отводилась... Линде, абсолютно не умевшей играть ни на одной музыкальном инструменте.

13 сентября 1971 года у них родилась дочь Стелла, а 12 сентября 1977 года - сын Джеймс. Всю домашнюю работу они с Полом выполняли сами, воспитывая у своих детей скромность, хотя и не обижали дорогими подарками.

Линда опубликовала две книги своих кулинарных рецептов - "Linda McCartney"s Home Cooking" и "Rock-n-Roll Recipes". Обе моментально стали бестселлерами. А давняя страсть к фотографии явили миру альбомы "Linda"s Pictures" (1977), "Photographs" (1982), "Linda"s Mccartney Sun Prints" (1988), "Sixties - Portrait Of An Era" (1992), запечатлевшие знаменитых рок-музыкантов 60-80-х годов. Ее снимки есть и на всех пластинках Пола.

...В декабре 1995 она перенесла операцию по удалению злокачественной опухоли груди. Казалось, рак отступил. Но только на время - метастазы затронули даже печень. 17 апреля 1998 года ей стало совсем худо. До "жемчужной свадьбы" - 30-летия своего брака - она не дожила лишь 11 месяцев.

Источник: http://www.sem40.ru/famous2/e1727.shtml
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Лидия Сернова


"- Что для меня еврейская женщина? Это прежде всего мать, мать "ненормальная" в своей любви к детям, мать, способная к самопожертвованию во имя детей. Это истинный создатель и хранитель семейного очага. Это единственное звено между прошлым/настоящим и будущим, через которое могут и должны Передаваться традиции нашего народа.

Еврей и песня связаны неразрывно. В песнях звучит душа нашего народа, его печаль и радость, грусть и веселье. Она летит от сердца к сердцу, несмотря ни на какие трудности... Давайте познакомимся с женщиной/ поющей еврейские национальные песни. Они стали частью ее судьбы."

Опубликованное фото


- Лидия, расскажите, пожалуйста, о себе. Вы из еврейской семьи? Что Вам запомнилось из детства?

- Да. Я родилась в еврейской семье. Родители мои, выходцы из Белорусии, встретились и поженились в Ульяновске в 1925 году. Там же в 1927г. родилась моя старшая сестра Мария. По рассказам родителей я знаю, что те годы для них были нелегкими, в поисках работы они переехали сначала в Самару, а в 1932 году уже с двумя девочками (в 1931 г. родилась Ева) в Саратов, снимали частную квартиру вплоть до 1957 г., которую уже имеющие свои семьи дети помогли выкупить. Здесь они прожили все оставшиеся годы. Отсюда отец ушел в 1941 году на войну, сюда трижды раненный на передовых позициях инвалидом пришел с фронта. В 1943 г. родилась третья дочь, хотя папа очень ждал сына. Он говорил, что стране нужны мальчики для победы над фашистами, да и фамилия все-таки должна продолжаться. Но родилась я, и отец, обладая прекрасным чувством юмора, узнав о рождении третьей дочери, после недолгого оцепенения сказал врачу: "Очень хорошо! Родился бы мальчик, я бы сомневался". А так как мое рождение случилось во время войны, он всегда представлял меня своим знакомым: "Моя фронтовичка".

Родители получили до революции домашнее начальное образование, но нам никогда за это не было неловко. Папа обладал природными математическими способностями, любые школьные алгебраические задачи решал в уме, не умея объяснить, как он это делает. Все ответы сходятся с задачником, а решения нет. Еще школьницей я узнала, что папа учился в Хедере и умеет читать и писать на идиш. Я не упустила такой возможности и тоже научилась, правда трудно было уговорить папу научить меня читать. Что только он не придумывал, чтобы отговорить меня от этого желания! Он говорил, что это труднее китайской грамоты, он убеждал меня, что я никогда не смогу понять эти буквы, и, наконец, он взял одну из большого количества имеющихся в нашей библиотеке книг на идиш, открыл ее где-то на середине и сказал: "Если скажешь мне, где верх, где низ, научу". Долго ждать ему не пришлось, так как страницы пронумерованы во всех книгах одинаково, арабскими цифрами.

Мама ни дня не могла прожить без чтения. Она прочитала всю нашу большую библиотеку и писала по-русски достаточно грамотно. А читки Шолом-Алейхема, Переца, Менделе Мойхерсфорима в подлиннике, которые я устраивала, доставляли ей огромную радость.

Мама Сима, 1907 года рождения, была 13-м ребенком из 16 родившихся в семье ее родителей Нирман Исаака и Полины. Жили они в Витебске. Теперь представьте, какая большая МЕШПОХА стала во втором оч них поколении. Если случалось гулять на свадьбе, с нашей стороны приглашалось более 120 человек.

- Семья Ваша была религиозной? Родители соблюдали праздники и обычаи?

- Не думаю, что семья деда была очень религиозной, но знаю, что пищу потребляли только кашерную, соблюдали обычаи отмечали все религиозные праздники говорили на идиш. Этот уклад сохранился и в нашей семье. Родители не ходили в синагогу, но всё праздники отмечались. Помню, ребенком я любила, когда семейным подрядом все родные женщины собирались у одной ПЕЧИ, вручную делали и пекли мацу на всех. На это уходило больше недели. Мама была прекрасным кулинаром, вкус ее ГОМЕНТАШЕН, ЛЕКЕХ. ТЭГЛАХ до сих пор помним. На Песах она покупала живую курицу, носила в синагогу, чтобы курицу закололи, тогда она будет кашсрная, - об этом мы знали с детства. В Йом-Кипур она обязательно читала Махзор (он до сих нор у меня сохранился) - поминальную молитву за родителей и еще: она никогда нс вставала из-за стола, чтобы не поблагодарить Бога.

Папу Руву, 1903 года рождения, знаю вечно работающего, без выходных, без отпуска.

К сожалению, родители скончались, не дожив до глубокой старости, мама умерла в 64 года, папа в 72. Но оставили трех дочерей, которым дали высшее образование:

старшая - врач, средняя - юрист, а я учитель. Во всех трех семьях их детей тоже сохраняются традиции. Мы отмечаем все праздники так же, как это делала наша мама. и - все три сестры - очень любим готовить , и удивлять своих домочадцев умением варить блюда еврейской кухни, о которых в некоторых семьях уже давно забыли,

- Как складывалась Ваша судьба?

- Как я уже сказала, я получила педагогическое образованме, окончив физико-, математический факультет нашего Саратовского педагогического института имени Федина, Но учителем школы работала всего 7 лет. В школу "пришел процент", я должна была Давать стране не качество, а количество. Я не нашла компромисса с совестью и ушла из школы, которую любила, и от детей, которых обожаю. 21 год проработала в политехническом иитистуте. заведовала лабораторией, а по специальности утоляла свою жажду только на почасовой работе и давая частные уроки. Теперь, вот уже 13 лет, занимаюсь строительством кооперативных домов. Наше Некоммерческое партнерство "Возрождение-97", где я являюсь президентом, выступает в качестве заказчика строительства этих домов.

Но для Вашего журнала, видимо, будет небезынтересна еще одна страничка моей жизни?

- Конечно, расскажите о Ваших песнях!

- Я пою еврейские песни на идиш. Эта страсть у меня с детства. В 50-60-е годы к нам в Саратов довольно часто, быть может раза два в год, приезжали солисты, иснолнители еврейских песен. Я не только |помню, но и храню портреты с афиш Анны Гизик, Вага, Нехамы Лифшицайте (знаю, что в Израиле она Лифшиц), Александровича, Эмиля Горовца. Родители, зная мою любовь к этому кусочку еврейской культуры, разрешали ходить мне на все концерты столько дней, сколько раз дает концерт гастролер. Я ходила с карандашом и тетрадью и записывала слова тех песен, которых не было в нашей большой коллекции грампластинок. А вообще все свободное время я проводила возле патефона, слушая все тех же еврейских певцов.

Я никогда не думала стать артисткой . Но петь для нашей мешпохи на каких-либо торжествах доставляло массу удовольствия как мне, так и слушателям. Я скучаю без идиш. Или я пою, или я читаю. Ведь после смерти родителей я не слышу этого языка. Наше поколение если и понимает, то не говорит на идиш, в лучшем случае может в разговор вставить какую-нибудь крылатую фразу. А поколение еще знающих идиш, к большому сожалению, уже уходит.

И вот, волей случая я организовала и дала в ноябре 1999 года (к празднику ХАНУКА) и в феврале 2000 года (к празднику ПУРИМ) сольные концерты еврейской песни "ИДИШ ИЗ МАЙН ШПРАХ" для домашних саратовских евреев. Есть у нас в городе такой квартет " ХОЛЭМ"- скрипка, кларнет, рояль, контрабас под руководством С. Коплевацкой. Эти музыканты любезно согласились поработать со мной, а аранжировку сделал наш композитор М. Хейфец. И все так хорошо получилось, что мы даже съездили в область, и нас пригласили в Самару на День Холокоста. Концерты мы даем благотворительные, т.е. по пригласительным билетам бесплатно. Спонсоры оплачивают аренду зала. Думаю, что в текущем году -начале следующего года мы сделаем еще один концерт. Мне хочется исполнить все песни, какие я знаю, их более 60, а в 2х-часовом концерте я успеваю спеть только 18.

- Наверное, у Вас есть какое-то жизненное правило или девиз, благодаря которым все получается?

- Девиз? Да, есть. "Если что-то не нужно мне, это никому не нужно".

- Расскажите, пожалуйста, о своей семье.

- Семья у меня, к сожалению, небольшая:

муж, кандидат технических наук, доцент кафедры прикладной математики технического университета, и сын, врач-психиатр. Если бы он в свои 30 лет женился и у меня появился бы внук, а лучше внучка, я была бы самой счастливой женщиной, а пока я просто счастлива, потому что у меня хороните отношения в семье, меня любят, и я люблю их. Счастлива, потому что сын любит еврейство, мамину кухню, культуру маминой нации, может часами слушать еврейские песни, не лишен чувства юмора, хочет еврейскую жену.

- Что бы Вы пожелали от души всем еврейским женщинам в СНГ?

- Я желаю всем еврейским женщинам нашей страны, как и всем женщинам мира, нести через себя и передавать детям больше добра, благоразумия и тепла, столько, сколько хватило бы для того, чтобы следующим поколениям, нашим внукам, правнукам... оставаться настоящими евреями и ни при каких обстоятельствах не опозорить свой народ такими действиями, как это сегодня делают исламисты.

Источник: http://www.ijc.ru/iaevr29.html
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 4 недели спустя...

Зара Минц


31 октября 1990 года весь университетский Тарту прощался с Зарой Григорьевной, скончавшейся в Бергамо (Италия) 25 октября на 64-м году жизни (она родилась 24 июля 1927 г.). Весть о ее кончине была неожиданной и ошеломляющей: казалось, впереди у нее еще годы плодотворного и неутомимого труда, осуществление давно выношенных замыслов и рождение новых, новые книги, новые публикации, новые ученики... 9-ый "Блоковский сборник", однако, оказался последним, который Зара Григорьевна увидела вышедшим в свет. Приходится подводить предварительные итоги.

Опубликованное фото


В 9-м "Блоковском сборнике" напечатан очерк В. А. Каменской и 3. Г. Минц "Первый блоковский (диалог-воспоминания)", в котором рассказывается о работе блоковского семинара на филологическом факультете Ленинградского университета, организованного Д. Е. Максимовым в 1945-1946 году. Зара Григорьевна была в числе наиболее активных участниц этого уже ставшего легендарным семинара. В период, когда имя Блока было более чем сомнительным и даже опасным, а о символизме требовалось отзываться почти непристойными ругательствами, когда идеология и эстетика, провозглашенные товарищем Ждановым, двигались своим победоносно-разбойным державным шагом, когда под красным знаменем борьбы с "космополитизмом" шельмовались не просто замечательные научные достижения, но самые основы профессиональной и человеческой порядочности, семинар Максимова был своеобразным оазисом подлинной культуры, интеллигентности, знания.

В нем начала формироваться исследовательская школа, которая в последующие, более благоприятные годы получила свое плодотворное развитие и ныне во многом определяет подходы к изучению литературы "Серебряного века" и ее пониманию. "И для того, чтобы создать школу, потребовалось не только много усилий, но и суровая сила любви к поэтической культуре нач. XX века, которая одна могла объяснить упорную готовность каждый раз с каждым новым второкурсником начинать все заново, вновь проходить весь путь от элементарного раскрытия смысла блоковских строк до глубокого разговора с молодым ученым как с равным, коллегой". Эти слова, сказанные Ю. М. Лотманом применительно к Д. Е. Максимову, можно с полным основанием отнести и к 3. Г. Минц, воспринявшей от своего учителя не только высочайшие профессиональные навыки, но и способность передать их другим, вовлечь других в сферу своих исследовательских интересов, превратить тянущегося к литературе начинающего студента в филолога-специалиста. За годы работы Зары Григорьевны в Тартуском университете ею подготовлены многие высококвалифицированные ученые, нередко начинавшие свою профессиональную деятельность на страницах "Блоковских сборников". Одиннадцать сборников, комплектовавшихся и редактировавшихся 3. Г. Минц, - не просто весомый вклад в блоковедение, это - зримое и полноценное осуществление тех исследовательских принципов, которые в изучении русской литературы рубежа XIX-XX веков еще только начинают утверждаться.

Подобно максимовскому блоковскому семинару, тартуская школа в 60-70-е гг. реализовывала себя во многом вопреки спускавшимся "свыше" установкам, и это не в последнюю очередь относится к деятельности 3. Г. Минц и ее ближайшего научного окружения. Александр Блок к тому времени из "спорной" литературной величины уже превратился во вполне бесспорную, но известный диктат в трактовке этой величины и определении удельного веса ее составляющих существовал и проявлял себя на каждом шагу. Жизнь и идейно-творческая эволюция Блока почти повсеместно расценивались, по меткому определению Д. Е. Максимова, как "нечто напоминающее победоносно-маршевое восхождение к заранее известным рубежам" (2). От такой "похвалы" Блок страдал едва ли не больше, чем от хулы. Литература о Блоке появлялась в изобилии, но оставалась, за немногими исключениями, на редкость "непитательной".

Одержимые "классовой" методологией литературоведы прилежно конвоировали поэта к предустановленному лучезарному финалу, потарапливали на пути, не давали оглядываться назад и по сторонам, оттесняли нежелательных спутников, давали в подмогу других, идеологически "выдержанных", и в результате препарированный подобным образом Блок послушно плелся по расчищенной дороге вслед за своими двенадцатью красногвардейскими апостолами. "Вооруженное" блоковедение создало своего Блока - который не жил, не творил, а осуществляя свой "подвиг", боролся с декадентством, с символизмом, с религиозным мракобесием, с врагами Октябрьской революция, гамаюном паря при этом в недосягаемых высях над своими ничтожными соплеменниками-современниками. Сборники, подготовленные Зарой Григорьевой Минц, не открывались пространными методологическими декларациями, во всей совокупностью своего содержания отвергали - молчаливо и красноречиво - подобную "исследовательскую" практику, противопоставляя наглой демагогии честную, скромную и веселую науку. Они оказались первым в нашей стране серийным изданием, которое видело своей задачей - ни много ни мало - воссоздание подлинного облика Блока и той литературной эпохи, которую он отразил в своем творчестве.

1-й и 2-й выпуски "Блоковского сборника", вышедшие в свет, соответственно в 1964 и 1972 году, - объемистые тома, еще не сведенные, как последующие выпуски, к листажному лимиту "ученых записок", - явились в свое время значительным событием в нашей филологической жизни. Они открывали, по сути, неизвестного Блока - в его живых, органических связях со своим временем, в реальной сложности его творчества, в тех аспектах и проблемах, о которых многие до того даже и не подозревали. Впервые в этих книгах можно было прочесть о взаимоотношениях Блока с М. Кузминым, В. Розановым, Б. Ивановым, Л. Семеновым и другими его современниками, вокруг имен которых на протяжении десятилетий в нашем литературоведении существовал заговор молчания.

В последующих выпусках 3. Г. Минц упорно стремилась продолжить намеченную традицию: программным можно считать заглавие 3-го сборника - "Творчество А. А. Блока и русская культура XX века". Познание Блока путем изучения его многообразных взаимосвязей с эпохой, духовных и творческих истоков, самих структурных основ его художнической личости, поэтики его произведений, - таковы основные направления исследовательских работ, появлявшихся в "Блоковских сборниках". По видимости "контрабандой" в них печатались и статьи о писателях "Серебряного века", внешне с блоковской проблематикой не соприкасавшиеся, но по существу оказывавшиеся вполне уместными: они уменьшали число белых пятен на географической карте той эпохи, которой всецело принадлежал Блок.

Еще до самого недавнего времени уважительное обращение к именам литературных изгоев считалось не похвальным изучением малоизвестного, а наказуемой инициативой, своего рода партизанским делом чести, доблести и геройства. Последние качества приходилось на самом деле проявлять главным образом редактору "Блоковских сборников", с подливной отвагой рисковавшему переводить заведомый литературоведческий "самиздат" в печатное слово. И Зара Григорьевна помогает нам задним числом самоутверждаться: ведь многое из того, что и как сейчас всем дозволяли говорить, мы и раньше дозволяли сами себе под сурдинку говорить - со страниц тартуских изданий.

"Блоковские сборники" - главное детище 3. Г. Минц, всю жизнь много и чрезвычайно плодотворно занимавшейся изучением прежде всего Александра Блока. Всегда устремлявшаяся навстречу новым темам и замыслам и пренебрегавшая соблазнами личного научного честолюбия даже самого благородного толка, Зара Григорьевна так и не успела - или не захотела? - уделить определенную толику своих сил на то, чтобы собрать воедино хотя бы малую часть своих блоковедческих исследований. Общая же их совокупность составила бы несколько внушительных томов - и объемом, и качеством "томов премногих тяжелей", написанных на ту же тему. Это - и четыре выпуска "Лирики Александра Блока" (Тарту, 1965-1975) - первый в нашей филологической науке скрупулезный анализ поэтики стихотворений Блока и структурной организации блоковских циклов, рассмотренных в аспекте идейно-эстетической эволюции автора, эта работа была издана на ротапринте незначительным тиражом и до сих пор, к сожалению, малоизвестна даже в профессиональной среде.

Это - и докторская диссертация 3. Г. Минц о творчестве Блока и традициях русской классической литературы XIX века, о содержании которой можно судить по ряду ее фундаментальных статей ("Блок и Пушкин", "Блок и Гоголь", "Блок и Достоевский" и др.), показывающая всю глубину и многообразие воздействия русской классики на творчество Блока и выявляющая в нем огромный пласт "чужих" тем, аллюзий и реминисценций, эта поистине замечательная работа до сих пор не издана в полном объеме. Это - и итоговая статья о Блоке в 4-томной "Истории русской литературы", подготовленной Пушкинским Домом, и масштабное исследование "Блок и русский символизм", в котором духовное и творческое развитие поэта впервые было досконально проанализировано в тесной связи с философско-эстетическими основами того литературного направления, к которому он принадлежал.

Это - и целый ряд работ теоретического плана, затрагивавших творчество Блока в связи с осмыслением общих культурологических проблем ("Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока", "О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов", "Об эволюции русского символизма" и др.). Это - и многочисленные публикации творческого наследия Блока, переписки поэта, воспоминаний современников о нем, это, наконец, - комментарии к стихотворениям Блока, подготовленные Зарой Григорьевной для академического полного собрания сочинений поэта, которые ей так и не суждено было увидеть опубликованными... Едва ли можно среди современных блоковедов назвать другое лицо, которое бы в большей степени способствовало превращению Блока из поэта воспеваемого в поэта изучаемого и уже во многих отношениях изученного.

С годами кругозор исследовательских интересов 3. Г. Минц все более расширялся, в поле ее зрения оказывался весь русский символизм, а также его предшественники и наследники. И в этом отношении ей не раз приходилось сказать веское первое слово, звучавшее особенно сильно и выразительно на фоне привычного безмолвия о тех темах, за которые она отваживалась браться. Еше в 1974 году, за пятнадцать лет до того момента, когда имя величайшего русского мыслителя зазвучало в нашей стране в полный голос, она выпустила в свет в "Библиотеке поэта" том "Стихотворений и шуточных пьес" Владимира Соловьева. Не менее дерзновенным было появление в 1981 году в 4-м "Блоковском сборнике" ее большой статьи-публикации "А. Блок в полемике с Мережковскими", включавшей тексты писем Мережковского и 3. Гиппиус к Блоку и честный, беспристрастный анализ их взаимоотношений, - и это в то время, когда из исследовательской литературы порой изымались даже нейтральные, мимолетные упоминания самых имен Мережковских и Гиппиус. 3. Г. Минц пишет о Вл. Пясте, Л. Семенове, И. Коневском, Вяч. Иванове, Андрее Белом, Ф. Сологубе, Е. Гуро, О. Мандельштаме... Последним ее значительным трудом стало научно подготовленное издание трилогии Д. С. Мережковского "Христос и Антихрист".

В 9-м "Блоковском сборнике" напечатана работа "Статья Н. Минского "Старинный спор" и ее место в становлении русского символизма". А в программу очередной научной конференции в Тарту весной 1991 года, посвященной 70-летию со дня смерти Блока, она предложила включить новую общую проблему: "Советская лагерная поэзия и наследие символизма"; со своими конкретными разработками, касающимися этой темы, Зара Григорьевна успела ознакомить аудиторию международного славистического конгресса в Харрогейте (Англия) в июле 1990 года. Русский символизм в его истоках, развитии и позднейших отголосках, осмысленный сквозь личность крупнейшего выразителя этого литературного направления и под знаком общей судьбы нашего трагического века, - таков диапазон исследовательских интересов и свершений Зары Григорьевны Минц. Мы должны увидеть ее новые книги. Работы, которые войдут в них, не устареют: писались они не на потребу времени, а научной - и жизненной - истины ради.

Источник: http://www.liveinternet.ru/users/liebkind37/post292352305/
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

Ксения Раз


Я помню Ксюшу 12-летней девочкой. 1990-й год. Команда Эдуарда Кузнецова готовится к выпуску первого номера израильской русскоязычной газеты «Время» («Это будет издание сугубо западного образца», - повторял Кузнецов, терпеливо доводя до идеала каждую рубрику, каждый раздел, каждую статью). Штатных работников в редакции относительно немного: Лев Меламид, Игорь Губерман, Антоша Носик, Аркан Карив, Анна Исакова… В деске, специально отведенном для русских «инопланетян» в здании «Маарива», мерцают экраны «Койот» - допотопных компьютеров-«динозавров».

В один из дней в помещение впорхнула светловолосая девочка-подросток.

«Моя младшая дочь – Ксюша», - представила ее Лариса Казакевич. К тому моменту мы твердо усвоили: Казакевич – богиня корректуры, ей и только ей подвластны все чудеса и таинства великого и могучего. Летом 1990 года Лариса, дочь известного советского писателя, лауреата Сталинской премии Эммануила Казакевича, совершила неслыханно дерзкий поступок: тайно бежала из Москвы в Париж с двумя детьми. Несовершеннолетними! То был самый натуральный побег: от мужа – преуспевающего, но спившегося вконец столичного журналиста; из опостылевшего «совка» с его двойными стандартами и ханжеской моралью. От себя. «Сюда мы никогда не вернемся, - предупредила Лариса детей. – Наше место в Израиле: там с 1973 года живет моя сестра».

Опубликованное фото


Доктору Ольге Раз предстояло провернуть самую настоящую «военную операцию»: «репатриировать» старшую сестру с детьми, не получившими от отца разрешения выехать в Израиль на ПМЖ. Чтобы реализовать дерзкий – по стандартам 1990 года – план, Ольга обратилась за помощью в Кнессет.

Одна из депутатов (ее, к сожалению, уже нет в живых) рискнула помочь. В августе 1990 года Лариса с детьми сошла в аэропорту имени Бен-Гуриона с трапа самолета, прибывшего из Парижа, обняла сестру, с которой не виделась 17 лет, и с облегчением прошептала: «Вот мы и дома»…

Из «Романа, которого нет»: «Писать я начала в девять лет. Я писала детектив. Придумала запутанный сюжет, написала шесть глав. Собрала свою семью – маму, бабушку брата – вокруг стола и начала читать. Я прочитала:

- Швеция. Ночь. Тишина.

Раздался дикий хохот. Смеялись мама, бабушка, брат. Я была в полном недоумении. Вроде хорошее начало. Поэтичное…

После этого я пять лет не писала. Начала опять случайно. Мама работала в газете и предложила мне написать что-нибудь в молодежное приложение. Я написала статью про лесбиянок и гомосексуалистов. Меня приняли в молодежную редакцию. И я начала писать. Через год я остыла к этому занятию. Надоело. Писала редко, без охоты.

Мама корила. Я отмахивалась.

Прошло еще пять лет. Как-то меня встревожил один эпизод. Я написала рассказ. Он был грустен и неуклюж. Я разозлилась и написала еще один. Потом еще. И поняла, что стала писателем. Ну, пусть не Чеховым. Пусть не Довлатовым. Но все-таки…

И вот мне двадцать пять лет. В шкафу лежит гора газет с моими статьями. В столе – листки с короткими печальными рассказами. Я не знаю, зачем мне это нужно. Вроде не нужно совсем. Я всеми силами отнекиваюсь от близких людей, которые уверяют меня, что мне надо писать. Я говорю: «Я пишу». Но я не пишу. Я отколупываю от себя кусочки души и протягиваю их всем, кому интересно. Кто-то отворачивается, кто-то берет и внимательно разглядывает. Может быть, там, где я забираю у души, появляется что-то новое. Таким образом я себя обновляю. Мне больно, мучительно это делать, но душа просит. Что ж, пожалуйста, душа»…

Рецензия на «Роман, которого нет» была опубликована в газете «Вести» в конце февраля этого года, менее двух недель назад. «Перед вами текст нового русскоязычного прозаика, выросшего в Израиле! Целиком. Не приехавшего готовым автором из России, не ставшего здесь писателем, но ивритским – нет, явление русской прозы, сформировавшейся именно у нас в стране. Если хотите, некий феномен в истории великой литературы», - пишет Михаил Хейфец.

И вот я читаю «Роман…», ткань которого (листки с короткими печальными рассказами, белое и черное, свет и тьма) соткана из беззащитных кусочков души Ксюши. И я не в силах, просто не в состоянии поверить, что Ксюши нет.

Хотя… Раскройте «Роман, которого нет». И начните читать…

Автор: Евгения Кравчик
Источник: http://9tv.co.il/news/2012/03/11/122207.html
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...

×
×
  • Создать...