Jump to content
Форум - Замок

Людоедство и любовь.


Рамина
 Share

Recommended Posts

Понятно.

Просто захотел уточнить.

Я не зря спрашивала про форму идеи.

Большой труд души состоит в том, чтобы идею донести в соотвествующей идее форме.

Любовь на животном уровне...любовь на чуть по выше уровне...выглядит по-разному, нет?

Один из признаков любви человеческой - любовь - воспитывает другого. Делает другого лучше - в каком то плане, отрывает его от инстинктов.

В этой истории - женщине было проще убивать себя, свою душу, чем мужчину - воспитать, поднять, заставить задуматься...

 

Это не в осуждении, нет, просто - вот смотри: у тебя есть микроскоп. К тебе приходит любимый и просит дать ему микроскоп (как нечто "тяжеленькое") - гвоздь забить. Тут как бы вопрос, да? Зачем тебе микроскоп?-Гвоздь забить...

Или ты не спрашивая, сразу дашь вот это устройство?

Эта тетка в притче - она не знает - уровень того, чем она обладает. Это - низкий уровень развития и осознания.

Так. Всем. кому эта притча по душе - я высказываю свое мнение именно по притче, просьба не переносить на свое восприятие.

 

И она - соглашается раздолбать свой микроскоп для того, чтобы он где-то и кому-то - может вообще какому-то криминальному авторитету этот микроскоп кого-то помог убить...потому что она, видите ли желает, чтобы именно этот микроскоп, а не она сама была нужна человеку...

 

Причем здесь любовь?

Здесь из серии: тебе нравится голубой цвет? Давай покрасим все, и мониторы, и небо голубой краской.

Link to comment
Share on other sites

  • Replies 604
  • Created
  • Last Reply

Top Posters In This Topic

Девчонки, мы, кажется, развиваем ветку психологии в имидж-центре "Пред-а-порте" - полдня сегодня общались - совещались выкладывали маркетинговые ходы, со следующего пон. приступаем, в смысле моя ветка пойдет в работу.

Там где астроконсультации - профориентация, и прочее с выходом на имидж, тренинги, тренировки (там у них восточные всякие), и прочее.)))

а-а-а-а-а!!!!!!!!!!! а дальше - клубные карты, турпоездки (в понедельник встречались с итальянцами, Каламбрия (город-побратим нашего города, у них там есть город побратим Суздали) - тас же фестивали можно устраивать, ездили в мерию и самарский аэропорт - чтобы чартерные рейсы Италия - Самара, итальянская авиа-компания, самолеты иховые..Че еще надо?..так...о чем я собственно...

Кррруууутооооо!)))

Рада за тебя.

Link to comment
Share on other sites

Я понял тебя, Ира.

Не так? Не то?

Мне так видится эта ситуация именно из-за формы подачи.

 

Форма - важно.

 

Я тебе больше могу сказать - нормальные формы отражают нормальные идеи.

Искаженная передача и формы - это всегда признак дисгармонии.

Есть книга у Климова - там про 13-й отдел КГБ..)) Вылавливали косых, кривых, рыжих и горбунов как носителей генов вырождения...)

Link to comment
Share on other sites

Не так? Не то?

Мне так видится эта ситуация именно из-за формы подачи.

Тут каждый видит свое и это нормально.

И нельзя сказать кто прав, а кто нет.

И оценить нельзя - только высказать свое мнение.

Свое мнение я высказывал тут много и часто...), теперь узнал твое мнение...)

Link to comment
Share on other sites

Тут каждый видит свое и это нормально.

И нельзя сказать кто прав, а кто нет.

И оценить нельзя - только высказать свое мнение.

Свое мнение я высказывал тут много и часто...), теперь узнал твое мнение...)

Вкратце я сведу его к следующему :))

 

 

 

"Достойные идеи - выглядят достойно"..)))

 

Иисус тоже не ел никого, и никому не отпиливал куски от своего тела.

Лечил - словом, делом, прикосновением,

то-есть -Духом, Душой, Красотой.

Link to comment
Share on other sites

Вкратце я сведу его к следующему :))

 

 

 

"Достойные идеи - выглядят достойно"..)))

 

Иисус тоже не ел никого, и никому не отпиливал куски от своего тела.

Лечил - словом, делом, прикосновением,

то-есть -Духом, Душой, Красотой.

Отпиливал, Ирин!

Мы до сих пор на причастии вкушаем плоть (хлеб) и кровь (кагор) его...)

Link to comment
Share on other sites

Тяжелый рок - тоже транскрипция идеи - "Иисус любит всех" у них свелось (Раммштайн) к песне о двоих, которые едят (физически) друг друга....

 

Гитлер - тоже светлую идею в такие формы облек. что мама не горюй...

 

 

Нет.

 

Форма должна соответсвовать содержанию.

Link to comment
Share on other sites

Отпиливал, Ирин!

Мы до сих пор на причастии вкушаем плоть (хлеб) и кровь (кагор) его...)

Лен, практически - не отпиливал, говорил иносказательно.

Все остальное - религия, церковь.

 

Христос говорил;..бла-бла-бла, это будто бы тело мое, ..и прочее.

Link to comment
Share on other sites

Лен, практически - не отпиливал, говорил иносказательно.

Все остальное - религия, церковь.

 

Христос говорил;..бла-бла-бла, это будто бы тело мое, ..и прочее.

Знаешь, мы тут на этих иносказаниях уже столько копий сломали)))

Поэтому я стараюсь быть максимально конкретной.

Привела два реальных случая - в одном два извращенца, один из которых съел другого; в другом - мать напоила своей кровью умирающего ребенка.

 

Есть между ними разница? Форма одна - но мотивы совершенно разные...

Link to comment
Share on other sites

Знаешь, мы тут на этих иносказаниях уже столько копий сломали)))

Поэтому я стараюсь быть максимально конкретной.

Привела два реальных случая - в одном два извращенца, один из которых съел другого; в другом - мать напоила своей кровью умирающего ребенка.

 

Есть между ними разница? Форма одна - но мотивы совершенно разные...

Связь - есть.

Ребенок и мать - одна система.

Равно как и бабушки-дедушки.

Есть - поле рода.

 

Это разные вещи. Здесь (в притче) выступают равные по силам люди....И оба впадают в НЕправильную структуру отношений.

Link to comment
Share on other sites

Тут каждый видит свое и это нормально.

И нельзя сказать кто прав, а кто нет.

И оценить нельзя - только высказать свое мнение.

Свое мнение я высказывал тут много и часто...), теперь узнал твое мнение...)

Не ну меня реально заклинило)))

Слав, ты вообще на слова (НИ НА КАКИЕ) в этой притче не смотришь?

Мнение автора тебя тоже не интересует?

 

Так может это ты видишь, то, что к ЭТОЙ притче не имеет никакого отношения?))

 

Это не нападки, а попытка посмотреть с другой стороны на Фудзияму - с той, где не растут деревья;)))

Link to comment
Share on other sites

Слав, ты вообще на слова (НИ НА КАКИЕ) в этой притче не смотришь?

Мнение автора тебя тоже не интересует?

Я не могу не смотреть на слова...)

Иное дело что одни и те же слова у разных людей порождают разные ассоциации....

А мнение автора интересует не сильно.

Меня интересует произведение его, а не он сам.

Так может это ты видишь, то, что к ЭТОЙ притче не имеет никакого отношения?))

Все может быть...)
Link to comment
Share on other sites

И тогда автор сам (личностно) не соответствует своему произведению - он его написал по наитию, но оно выше его самого.

Собственная интерпретация может сильно уступать идее вот по этой самой причине.....

Это когда произведение переросло самого автора. Такое очень часто бывает.
Link to comment
Share on other sites

Кстати, с рефлексией (каждый видит свое) - тоже интересно было бы разобраться.))))

Что ж тут разбираться? Каждый прозрачно озвучил свое видение :)
Link to comment
Share on other sites

Это когда произведение переросло самого автора. Такое очень часто бывает.

Оля!!! :) ну счас мы уже просто дойдем до признания этого текста Вершиной Мировой Литературы :) это тоже уже слишком :)
Link to comment
Share on other sites

Это когда произведение переросло самого автора. Такое очень часто бывает.

Ольга! Я помню и читала, что ты писала в связи.

А можно еще раз: чем именно тебя это произведение - зацепило?

Коротенько.

Есть мысля.

Link to comment
Share on other sites

Слав, а что правильно? Вот придет к тебе такая женщина на прием и что? Похвалишь ее любовь? Какой она широты души человек... может себя кусочек дашь, чтоб не так быстро умерла??? Вот серьезно, что???

Не Слава, но отвечу:)

Если такая женщина придет на прием, то значит, что она уже не "такая" :) Значит, ей такое положение дел мешает жить, значит - она хочет что-то изменить. Приход к специалисту - это запрос на изменения. Но только запрос. Да и специалист не ставит оценки.

 

Ты вот так дашь умереть человеку за красивую историю и пример "любви" для других???

Насильно спасти специалист не может. Помочь подняться - да, измениться, но только, если сам клиент хочет этих изменений. А вот так, например, зайти к соседке и сказать:" Слушай, дорогая, да ты ж гибнешь! Остановись! " А она в ответ:" Люблю его, подлеца..." И что дальше? Рассказывать какая она дура? Здесь два варианта:

Или захочет меняться или нет. Но за нее никто не решит. Только сама она.

Link to comment
Share on other sites

Насильно спасти специалист не может. Помочь подняться - да, измениться, но только, если сам клиент хочет этих изменений. А вот так, например, зайти к соседке и сказать:" Слушай, дорогая, да ты ж гибнешь! Остановись! " А она в ответ:" Люблю его, подлеца..." И что дальше? Рассказывать какая она дура? Здесь два варианта:

Или захочет меняться или нет. Но за нее никто не решит. Только сама она.

А Ольге? Помогаешь подниматься? Или это только на клиентов миссия рассчитана?

Почему Оля печатает вот этот ужас про мясо,?

--

 

Сорри сразу всем - никого не хочу обидеть.

Link to comment
Share on other sites

Ольга! Я помню и читала, что ты писала в связи.

А можно еще раз: чем именно тебя это произведение - зацепило?

Коротенько.

Есть мысля.

Я по-моему уже несколько раз это писала. Меня восхитила эта женщина, её умение так любить. Захотелось поделиться с вами, запостила текст в топик про любовь. И первые же реакции были для меня как ведро холодной воды. Потом ощущение, что самое святое и чистое поливают грязью. А потом я абстрагировалась :).
Link to comment
Share on other sites

Шаныч, милый, я тебя просто обожаю!

Я поняла, в чем суть. Но я - конформист. Человек, принадлежащий к своему Социуму и подчиняющийся его законам. И мои ценности ему созвучны. Я понимаю, что такое созерцательность, наслаждение гармонией мира в том виде, в каком он существует, осознанием взаимосвязей всего сущего. Понимаю, что дзен-буддист пройдет мимо, если увидит, что один человек убивает/грабит/насилует другого (фигурально выражаясь), просто осознавая то, что ЭТО нужно вселенной в данный момент, а он - простой наблюдатель, возможно даже насладиться гармонией момента, а я не смогу - как мимнимум позвоню в экстренную службу, как максимум ввяжусь в драку с благим матом)))

Понимаю..., даже где-то тихо вздыхаю со светлой грустью, но не разделяю. Возможно, не доросла...) Ни от чего не зарекаюсь ;)))

Может быть потому, что им постоянно дают понять, что они недостаточно высокодуховны?

Притча про Фудзияму и дерево, про узость мышления - это в другой теме, но с прицелом сюда)))

Дзен-буддист мимо не пройдет:) Не в этом суть дзена - мимо проходить.

 

Просю пардону, ежели в моих постах с в "Японских притчах" есть хоть маленький намек на недостаточную духовность и узость мышления. Я хотел усилить свои слова о том, что есть другое видение, другой способ видеть окружающий мир. Не осуждая его, не оценивая, не примеряя на себя.

Link to comment
Share on other sites

Я по-моему уже несколько раз это писала. Меня восхитила эта женщина, её умение так любить. Захотелось поделиться с вами, запостила текст в топик про любовь. И первые же реакции были для меня как ведро холодной воды. Потом ощущение, что самое святое и чистое поливают грязью. А потом я абстрагировалась :).

Ну, вероятно в контексте другой темы этот рассказ как-то...может быть...и то.

Я поняла.

 

 

Оль, если есть силы и желания. для меня тупой.

В чем любовь выразилась в этом рассказе?

Коротко можно, а не хочется - так не надо, так и напиши - лень заново строчить...Так я читала..так я так и не поняла.

Link to comment
Share on other sites

Не так? Не то?

Мне так видится эта ситуация именно из-за формы подачи.

 

Форма - важно.

 

Я тебе больше могу сказать - нормальные формы отражают нормальные идеи.

Искаженная передача и формы - это всегда признак дисгармонии.

Есть книга у Климова - там про 13-й отдел КГБ..)) Вылавливали косых, кривых, рыжих и горбунов как носителей генов вырождения...)

Не могу пройти мимо упоминания этого автора. Очень очень негативные книги, после прочтения которых, знаю несколько случаев суицида. Скажу больше - книги в свое время заказные.

Link to comment
Share on other sites

Маленький роман

I

 

В этот вечер мы встретились на станции.

 

Она кого-то ждала и была рассеянна.

 

Поезд пришел и затопил платформу народом. Пахло лесом после дождя, каменным углем. Знакомых было так много, что мы едва успевали раскланиваться. Но того, кого она тревожно искала глазами, не было.

 

Поезд тронулся, и она остановилась, глядя широко раскрытыми синими глазами на мелькающие вдоль платформы вагоны. В окнах, на площадках - всюду были лица, лица. Но того лица, что было нужно, не было.

 

Наконец стена вагонов оборвалась, мелькнул задний буфер, поезд стал уменьшаться, сокращаться в пролете между зелеными лесами. На опустевшей платформе тонко блестели длинные полоски дождевой воды, голубой от неба.

 

Платформа была в тени, - солнце скрылось за ее навесом, сзади нас, но дачи в лесу, напротив, были еще озарены и весело горели стеклами. Где-то страстно и отчаянно, в нос, заливался граммофон; где-то щелкали шары крокета и раздавались мальчишеские крики... Даже не взглянув на меня, она коротко сказала: «Пройдемтесь немного», - и я пошел.

 

За станцией в глаза ударило яркое вечернее солнце, но дальше стоял тенистый лес. И мы долго шли его прохладной просекой, но корням и утоптанным, упругим тропинкам, возле грязной дороги, среди зеленых лимов, осин и густого орешника, задевавшего нас бархатистой листвой. Она шла впереди, и я глядел на ее юбку, подолом которой она обвила себе ноги, на клетчатую кофточку, на тяжелый узел ее кос. Она ловко выбирала места посуше, наклоняясь от веток.

 

- О чем вы думаете? - спросила она раз, не оборачиваясь.

 

- О ваших ботинках, - сказал я. - О том, что они не на французских каблуках. Не верю женщинам на французских каблуках.

 

- А мне верите?

 

- Верю...

 

Но вот просека кончилась, мы очутились на солнце, на открытом зеленом бугре, и она остановилась и обернулась.

 

- Какой вы милый! - сказала она, - Идет себе и молчит... У меня неожиданный прилив нежности к вам.

 

Я ответил сдержанно:

 

- Спасибо. Это в горе бывает. Она широко раскрыла глаза.

 

- В горе? В каком горе?

 

- Но ведь я знаю, что вы кого-то напрасно ждали. Знаю и то, что сейчас вы предложите мне догонять вас.

 

- Угадали. Хотите?

 

Я подошел к ней и, взяв за руки, слегка притянул к себе. Она отклонилась.

 

- Нет, - пробормотала она. - Нет... Ради бога...

 

И, помолчав, ловким движением выдернула руки, подхватила юбки и побежала с бугра в разлужье.

 

Направо и налево были овраги, заросшие лесом, впереди - широкая лощина, покрытая рядами скошенного сена, почти вся в тени. Сбежав в разлужье, она остановилась на границе этой тени, в блеске низкого солнца. Но, подпустив меня на шаг, прыгнула через канаву и пустилась по лощине. Я прыгнул за нею - и вдруг с неба посыпался легкий, быстрый, сухой шорох, а на взгорье налево пала легкая, чуть дымящаяся радуга.

 

- Дождь! - звонко крикнула она и еще быстрее побежала по сверкающему под ливнем лугу.

 

Половина его, еще озаренная солнцем, дрожала и сияла в стеклянной, переливающейся золотом сети, - редкий крупный дождь сыпался торопливо и шумно. Видно было, как длинными иглами неслись с вечернего голубого неба, из высокой дымчатой тучки, капли... Потом они замелькали реже, радуга на взгорье стала меркнуть - и шорох сразу замор.

 

Добежав до стога, она упала в него и засмеялась. Грудь ее дышала порывисто, в волосах мерцали капельки.

 

- Попробуйте, как бьется сердце, - сказала она, взяв мою руку.

 

Я обнял ее, наклонился к ее полуоткрытым губам. Она не сопротивлялась.

 

Потом тихо отстранила меня и отвернула от меня зардевшееся лицо. Она перекусывала сухой стебелек и блестящими глазами рассеянно смотрела вдаль.

 

- Это первый и последний раз, - сказала она. - Хорошо?

 

- Хорошо, - ответил я.

 

Она пристально посмотрела на меня.

 

- А вы хоть немножко любите меня? Мне так хорошо с вами, я так счастлива! И не ревнуете меня ни к кому... То, что я ждала кого-то, право, не имеет ни малейшего отношения к нам... Ну да, он уже и официально мой жених, и скоро я стану графиней Эль-Маммуна... Почему? Не знаю... Просто потому, что я его боюсь...

 

Она протянула мне руки с намерением подняться. Я поцеловал сперва одну, потом другую.

 

- А теперь пойдем, - сказала она.

 

- Куда?

 

- Еще немного по лугу...

 

Я поднял ее - и она мельком, застенчиво улыбнулась. Потом милыми женскими движениями поправила волосы, глубоко вздохнула свежестью луга... В лесу, то там, то здесь, глухо куковала кукушка, оттеняя глубину и звучность его после дождя, высоко в небе плыли и таяли теплые дымчатые облака с золотисто-алыми краями…

 

А на обратном пути мы заблудились. Однако она быстро сообразила, что где. И уверенно повела меня.

 

Тут, уступая моей просьбе, кратко, намеками, волнуясь, она рассказала мне свою историю. Кончив, она долго шла молча.

 

В лесу стояли северные сумерки. А лес, молчаливый, темный, тянулся на много верст вокруг. И весь этот лесной край был погружен теперь в грустное и спокойное ожидание ночи. Зыбкий полусвет таял, задремывал. Мелкое болотистое озеро, по берегу которого мы пробирались, еще белело меж деревьев. Но и оно было тускло и печально, как в лесу. Надвинулись тучи, сливаясь с темнотою леса. И все цепенел теплый сонный воздух, напоенный пряным ароматом болотных трав и хвои. Светляки золотистыми изумрудами тлели под кустами, задремывающими под таинственный шепот кузнечиков. Чтобы сократить путь, мы повернули от озера в длинный и широкий коридор вековых сосен. И, уже с трудом различая дорогу, пошли по глубокому песку к поляне, как вдруг что-то зашуршало в сухой перепутанной хвое и оттуда колом вынырнула большая головастая сова. Она метнулась на нас - я даже успел разглядеть ее серые штаники - и взвилась на своих широких круглых крыльях. Она отшатнулась и стала. А сова, беззвучно описав дугу, снова пала вниз и плавно потонула в чаще ветвей, во мраке.

 

- Не к добру, - сказала она, покачав головой. Я улыбнулся.

 

- Уверяю вас, не к добру, - повторила она просто и настойчиво.

 

- Что же будет?

 

- Ах, я не знаю! Впрочем, мне все равно. Эти дни с вами и особенно этот вечер я никогда не забуду. Дайте я на прощанье...

 

Не договорив, она обняла меня, грустно и нежно посмотрела в лицо, подумала и поцеловала один глаз, другой... И мы пошли через поляну на зеленый огонек семафора, мерцавший за деревьями. Совсем стемнело; тихо зашептался с лесом дождь. А когда мы вбежали на балкон дачи, под парусиновый навес, к чайному столу, освещенному свечами в колпачках, дождь уже лил как из ведра.

 

Мы отряхивались и притворно рассказывали, как мы заблудились, как искали дорогу. И вдруг смолкли: из темного угла балкона, с качалки, поднялся непомерно высокий, худой и широкоплечий человек лет тридцати, с голым черепом, чудесной черной бородой и блестящими глазами. Старики смутились, она побледнела. Я пожал его большую руку и шутливо сказал:

 

- Боже, какой вы высокий! Из вас вышел бы отличный средневековый латник.

 

- Да? - живо спросил он. - Что ж, могло быть. Меня зовут граф Маммуна...

 

Мне отыскали старый огромный зонт, надавали советов, где лучше пройти, и я спустился с мокрых ступеней балкона в непроглядную тьму.

 

Она стояла на пороге, в светлом треугольнике парусинового шатра. Когда я добрался до калитки, она, не повышая голоса, сказала:

 

- Прощайте.

 

И это было последнее слово, слышанное мною от нее.

 

**************************

Сначала он немного все же стеснялся, когда она вкладывала ему в руку нож и говорила – отрежь, от меня не убудет. Все-таки он знал, что людей есть нехорошо. Особенно живых. Особенно женщин.

Но она была такая мягкая, крупная, и так его любила, а денег все время не было – работа его не кормила, а она говорила – я не могу, чтобы мой мужчина голодал.

И он отрезал – сначала небольшие кусочки – тут с руки, там с ноги, потом вошел во вкус и отрезал большие ломти с пышной попы или груди. Ей было не жалко, господи, у нее всего много, разве ж нет! Ей было даже не больно, и они каждый вечер придумывали меню из ее мяса.

Потом она все-таки уменьшилась, понятно, аппетит у людоедов разыгрывается не чета зверскому – голод людоеда – он всегда жадный, всегда с перебором, всегда прозапас. Она стала худой, одни жилы и кости.

Он ушел.

Как она это пережила – только она знает. От горя наедалась, снова нарастила жирок.

Через пару месяцев встретились случайно – у него все было плохо, даже хуже – с работой все не складывалось, новая жена тоже перебивалась кое-как, да там еще и ребенок ее, в общем, тяжело.

Ты заходи, по старой памяти, говорила она, отводя глаза.

Через неделю где-то и зашел, потоптался на пороге, откашлялся.

Да все она поняла сразу, уже и нож заточила поострее заранее.

Он стал приходить к ней раза два в неделю. А то и три.

Как- то она заметила, что он спрятал, не съел кусок мяса, положил его в карман.

Стала давать с собой, это забери, говорила, хлопоча, а вот это сам съешь – лучшие кусочки оставляла, рдея щеками и радуясь сердцем.

Потом-то, когда пришли совсем лихие времена, и ей стало трудно. Но любимому не дать – да разве ж можно? Давала. Отрывала от себя последнее и отдавала. Таяла и таяла.

Потом и давать стало нечего. Один остов. И глаза – такие большие, горестные.

*************************

II

«Дорогой мой, - писала она мне через четыре месяца после этого, - не вините меня, что я исчезла, даже не предупредив вас. Он был в тысячу раз сильнее меня. Я потеряла волю, упустила страшный момент, когда еще можно было все порвать. Теперь у меня нет уже почти никаких надежд на встречу с вами. Да и как бы мы встретились? Мне кажется, я нисколько, нисколько не обманываю себя насчет вашего чувства. Для вас это был неожиданный и маленький роман, только и всего. Но все равно; клянусь вам, - если я кого-нибудь любила за всю свою жизнь, то это вас...

 

Что такое эта мириады раз воспетая людьми любовь? Может быть, дело-то и не в самой любви. В письмах одного умершего писателя я недавно прочла: «Любовь - это когда хочется того, чего нет и не бывает». Да, да, никогда не бывает. Но все равно. Я вас любила и люблю...

 

Вспоминаю все чаще всего в сумерки. В сумерки мы простились, в сумерки и пишу я вам это первое и, верно, последнее письмо. А пишу бог знает откуда: из Альп, из ледяного, пустого отеля за облаками, в октябрьский вечер. У него начинается чахотка, и я бессовестно издеваюсь над его жизнью. Я не только держу его в Альпах в самую нелепую пору - я еще таскаю его в самые скверные туманные дни по озерам, в горы. Теперь он покорен мне.

 

Он молчит по целым дням, блестит глазами, но покорен. Молча шел и нынче. Когда мы вошли сюда, прислуга отеля, доживающая здесь последние дни простой крестьянской жизнью в кухне, ахнула от изумления: вот так гости! Но, может быть, и потому, что он был бледен и огромен, как смерть.

 

А пошла я сюда ради вас. Чтобы думать, вспоминать в тишине, в безнадежности...

 

Так хорошо, так задумчиво синеют поздней осенью эти долины, уходя друг за другом в горы. Небо равнодушно и низко висит над озерами, и неподвижно лежат темно-свинцовые озера, налитые между туманно-сизыми кряжами. Когда я гляжу в это облачное небо, меня всегда тянет уйти в его туманы, провести ночь в каком- нибудь пустом горном отеле... Я бы полжизни отдала, чтобы вы были здесь со мной...

 

Мы уехали из города на пароходе утром, а после полудня уже шли в гору. Как печальна была эта дорога! Низкорослый лес на обрывах и скатах был редок, дремал и скупо ронял мелкие желтые листья. Иногда из-за деревьев глядели тупые, изумленные морды больших красных коров. Иногда слышался птичий свист мальчишек- пастухов, собиравших по кустарникам хворост. В глубочайшей тишине мы шагали все выше и выше, а с гор, с круч, сумрачно синевших сосновыми лесами, серым дымом спускалась зима. Останавливаясь, чтобы передохнуть, я подолгу смотрела в долины, слабо лиловевшие в деревьях далеко внизу. Тогда слышно было падение каждого листика. Мокрые кустарники плакали - тихо, тихо...

 

Близ какого-то туннеля, черневшего своим жерлом в тумане, встретили какой- то поселок, пять-шесть сонных хижин на скате. Только не спеша можно было одолевать трудный подъем по грязным, скользким шпалам. Но очень скоро от поселка осталось одно пятно внизу, а с гор уже повеяло сыростью осеннего снега.

 

Тут он остановился и предложил вернуться.

 

Я, назло ему, отказалась.

 

- Не остроумно, - сказал он и, подумав, опять пошел.

 

Туман все густел и темнел, а мы шли ему навстречу, миновали черную, закопченную и гулкую дыру туннеля, прошли почти отвесный мост над дымным бездонным ущельем... Если мой невольный спутник отставал, он мгновенно расплывался в тумане. И когда мы перекликались, голоса наши были глухи и странны.

 

Раз он окликнул меня, - он все сзади шел, - и, когда я остановилась, подошел и протянул мне руку.

 

- Будь ласкова, - несмело сказал он, - заберись мне в рукав и вытяни фуфайку.

 

И мне стало жаль его. Он понял это, отпустил глаза и прибавил:

 

- И потом, поедем куда-нибудь, где тепло, и займемся оба каким-нибудь делом. А так очень тяжело. Это ад, а не свадебное путешествие.

 

- Разойтись нам надо, - ответила я.

 

Он помолчал. И пробормотал, сдвигая брови:

 

- Трудно это…

 

- Тогда я возьму на себя этот труд, - сказала я. Ты не смеешь делать меня жертвой своей нелепой любви.

 

- Я все смею, - сказал он, в упор глядя на меня. Мне терять нечего.

 

Я отвернулась и пошла.

 

Мокрые рельсы, покрытые тающим снегом, сбегали сверху, сосны и ели шли оттуда по обрывам. В сумерках, в тумане можно было скорее чувствовать, чем различать! их лиловые пятна. И надо всеми этими хмурыми горами стояла такая тяжкая тишина заоблачного царства, которая исключала малейший признак жизни. И вдруг в старой ели, стоявшей возле дороги, послышался шорох. Помните сову? Я именно здесь вспомнила ее и после этого решила непременно написать вам. Это была, конечно, не сова, это был королек, - кажется, самая маленькая из всех существующих птиц. Серенький, вспорхнул он с мокрого дерева, дымящегося рукава ели, сел было на дорогу - и тихо перелетел к обрывам налево, в туман...

 

Представляете себе этот вечер? Мглистые стены бора, мокрый, бледный снег вдоль дороги, дымные пропасти, где висит густая аспидная мгла... А королек спокоен. Его не пугает зимняя горная ночь. Он проведет ее где придется - предоставив себя чьей-то высшей защите. А вот у меня нет веры в эту защиту.

 

Сейчас лягу спать в этом пустом ледяном номере, пахнущем сосною, и, когда потушу огонь, буду думать о том, что я за облаками, в настоящем царстве смерти. Он лежит в соседнем номере и глухо кашляет. Это не человек, а какие-то погребальные дроги. Я ненавижу его всей душой!

 

Если встретимся и я буду свободна, поцелую ваши руки от радости - делайте тогда со мной, что хотите. Нет - так тому и быть...»

*******************

Link to comment
Share on other sites

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.

Guest
Reply to this topic...

×   Pasted as rich text.   Paste as plain text instead

  Only 75 emoji are allowed.

×   Your link has been automatically embedded.   Display as a link instead

×   Your previous content has been restored.   Clear editor

×   You cannot paste images directly. Upload or insert images from URL.

Loading...
 Share


×
×
  • Create New...