Перейти к публикации
Форум - Замок

Страна Любви


Leo

Рекомендованные сообщения

  • Ответы 574
  • Создано
  • Последний ответ

Лучшие авторы в этой теме

Лучшие авторы в этой теме

Опубликованные изображения

Шеверни

Опубликованное фото

Невозможно не восхищаться необычайной белизной и поразительной симметрией замка Шеверни. Это высокое и узкое здание связано двумя крыльями с квадратными павильонами, покрытыми округлыми кровлями, увенчанными фонарями. Здесь планировка чисто ренессансного стиля несколько разбавлена влиянием классики, выраженной в череде ниш, украшенных бюстами, что придает фасаду изящную легкость.

Среди подсобных помещений замка - очень выразительный Зал трофеев, в котором выставлено более 2000 рогов оленей, а также псарня с шестью десятками великолепных собак, натасканных для псовой охоты. И действительно, владельцы Шеверни регулярно устраивали охотничьи выезды, очень ценившиеся среди вельмож - любителей охоты.

В противоположность другим замкам, таким как Блуа или Шамбор, интерьеры которых практически пусты, Шеверни хранит нетронутой великолепную мебель эпохи

Людовика XIII. По-видимому это объясняется тем, что замку выпала счастливая доля - оставаться в руках одной семьи, за исключением небольшого периода в 1564 году, когда он принадлежал Диане де Пуатье. Это позволило сохранить единство стиля и всего ансамбля в целом.

Известно, что в 1315 году на месте Шеверни стояла мельница. В те времена семья Гюро была уже знаменита. Она могла гордиться своим родом, в котором были и государственные секретари, и министры, и канцлеры при разных суверенах - от Людовика XII до Генриха IV.

В 1490 году Жак Гюро, интендант Людовика XII, решил переделать мельницу в замок. Так возникло "здание со рвом, подъемным мостом, башнями, бойницами и другими фортификационными сооружениями".

По-видимому, первый замок, от которого ничего не осталось, находился на месте современных подсобных помещений. По одному из архивных документов, замок, который мы видим сегодня, воздвигнутый в 1634 году, находился "на месте прежнего". Однако смысл этой фразы несколько расплывчат и это не доказывает, что он был именно на месте мельницы.

Маркиз Дюрфор де Шеверни, историк, который жил в замке во время Революции, описал в своих мемуарах известный трагический эпизод: Анри Гюро наследовал поместье в 1599 году в возрасте 24 лет; молодым он женился на Франсуазе Шабо, которой в момент бракосочетания было всего 11 лет. Он жил с ней практически раздельно, так как вынужден был принимать участие в длительных военных походах.

Однажды, когда он находился во дворе короля Генриха IV в Париже, король в шутку поставил сзади к его голове два пальца в виде рогов. Присутствующие фавориты разразились смехом. Зеркало дало возможность молодому графу увидеть, кто является предметом столь безудержного веселья. Не сказав ни слова, он оседлал коня и во весь опор поскакал к своему замку, куда примчался на рассвете прямо в комнату к своей супруге. Легенда рассказывает, что юный паж, с которым она утешалась в отсутствие мужа, едва успел выскочить в окно, но сломал себе ногу, и граф прикончил его шпагой. Вернувшись в комнату к жене в сопровождении священника, граф дал ей час на размышление, чтобы выбрать смерть между шпагой и ядом. Несчастная предпочла яд.

Возможно, в действительности все так и было, однако в книге записей приходской церкви Сен Мартен де Блуа изложена несколько иная версия. Там можно прочесть:

"В субботу XXVI января... графиня де Шеверни была отравлена, судя по слухам, по причине адюльтера, и когда хирурги, мэтр Гийом и его сын, произвели вскрытие, они обнаружили младенца мужского пола пяти с половиной месяцев, и в тот же день некто по имени Шамбелэн, дворянин Бургонский, подозреваемый в адюльтере, был убит в том же замке Шеверни".

Как бы то ни было, Анри Гюро вернулся в тот же вечер в Париж, как раз ко времени отходя короля ко сну. Когда королю сообщили это печальное известие, к которому он был в какой-то мере причастен, он страшно разгневался и выслал графа на долгие три года в его владения Шеверни. Во время этой ссылки Анри женился на дочери своего бальи, и его вторую жену хроникеры описывают как бережливую, умную, обладающую прекрасным вкусом женщину. Она руководила работами по расширению и обновлению замка, заручившись помощью архитектора Бойе и художника Жана Монье.

Прямой потомок Гюро, маркиз де Вибре, завещал замок своим племянникам - виконту и виконтессе де Сигала, которые после его смерти стали владельцами замка.

Замок Шеверни и сегодня хранит свое былое величие.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Опубликованное фото

Фрагмент большого салона с камином, над которым портрет графини де Шеверни, написанный Миньяром

 

Опубликованное фото

Зал трофеев, в котором хранится более 2000 рогов оленей, и витраж Жака Луара, изображающий выезд на охотув

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

На исходе августа вечер и дождь голубой,

В «Голубом кафе» мы танцуем вдвоем с тобой,

На исходе августа, на исходе надежд и встреч

Остается то, что возможно еще сберечь:

Голубую жемчужину нашей с тобой любви

И надежду без слов: «По имени назови…»,

Голубое море, сизый сумрак Консьержери,

Говори о слезах и крыльях, не молчи, прошу, говори,

Говори, что небо будет еще голубым,

Говори, как осенние листья легко превращаются в дым,

Говори, что прекраснее города в мире, наверное, нет, --

Он нам задал вопрос и сам же вернул ответ,

Голубым дождем написал: «Я люблю тебя…»

Повтори же и ты… Навсегда – уходя… приходя…

Возвращаясь мелодией и вечером голубым,

«Голубым кафе», всей жизнью, как синий дым,

Что исчезнет, наверное, в снах голубых Тюильри.

Всё. Закончена музыка. Больше не говори.

Пусть доскажет молчание всё, что так ясно без слов,

Пусть останется дождь, этот вечер и наша любовь…

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Еще не устали друг другу сниться –

Мы – две исписанные страницы

В догорающем свете огня и свечей,

И будут сниться еще парапетам,

Платанам и Ратуше – до рассвета

Шпаг разговор, приговор мечей…

 

Мы не устали друг другу сниться,

Плащом Дождя укрывая столицу

Огней и Света, лишь-наш Париж,

Бокалы расскажут любовь, баллады,

Как крыльям разбитым не ждать награды,

Когда вечным пламенем ты горишь –

Любовью к Тебе. И к тебе, Париж…

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Фонтенбло.

Галерея оленей. Здесь был убит любовник шведской королевы Кристины Джованни Мональдески. Этот сюжет вдохновил Александра Дюма на создание пьесы "Королева Кристина Шведская", благодаря которой он стал знаменитым.

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Один из самых роскошных королевских дворцов мира Фонтенбло обладает удивительной, перенасыщенной событиями историей. Это настоящий «дом королей, дом веков». В нем все дышит событиями прошлого, заставляет вспомнить удивительные легенды. Лучше всего сказал о Фонтенбло французский историк Жюль Мишле: «Спросите меня, где бы я стал искать утешения, если бы меня постигло несчастье, и я отвечу – пошел бы в Фонтенбло. Но и будучи счастливым, я тоже отправлюсь в Фонтенбло».

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Больше, чем просто замок…

Очарование и почти мистическая загадка Франции и Фонтенбло, -- она всегда была неразрешимой как для всего мира, так и для самих русских. Эта многовековая, непреходящая любовь, пережившая много столетий любовь к Франции, нежная, трогательная, снисходительная к недостаткам, -- самая постоянная, верная, из всех возможных видов любви, -- любовь братская – старшего к младшему. Издалека подобная любовь кажется загадочной, необъяснимой, почти мистической, и только тот, кто побывал во Франции, кто видел и узнавал – неведомым, древним чувством мелькающие мимо окна автомобиля пейзажи этой страны: ее поля, перелески, темные величественные кроны густых лесов, так похожие на российские, но неуловимо другие; кто встретился лицом к лицу с этой страной, начинает осознавать это непостижимое древнее единство. Непостижимое на первый взгляд.

И лишь после того как тебя в самое сердце поразил Париж – вечная, первая и последняя любовь каждого русского; когда ослепил своим великолепием и блеском роскошный Версаль, в парке которого отчего-то особенно остро трогает изумительная статуя двух обнявшихся юношей, -- конечно, братьев, наступает прозрение в Фонтенбло. И если до этого почему-то неосознанно в твоем сознании звучали своего рода рефреном стихи Николая Гумилева, обращенные к Франции:

«И если близок час войны

И ты осуждена паденью,

То вечно будут наши сны

С твоей блуждающею тенью.

 

И нет, не нам, твоим жрецам,

Разбить в куски скрижаль закона

И бросить пламя в Notre Dame,

Разрушить стены Пантеона.

 

Твоя война – для нас война.

Покинь же сумрачные станы –

Чтоб песней, звонкой как струна,

Целить запекшиеся раны.

Что значит в битве алость губ?

Ты – только сказка – отойди же,

Лишь через наш холодный труп

Пройдут войска, чтоб быть в Париже»,

то в Фонтенбло – замке замков, «чудесном источнике», наступает момент истины, связывающий все необычайные впечатления, тот трепет, родственный только любви или творческому вдохновению писателя, -- прозрение, озарение, мистика, сопровождавшая этот дворец на протяжении столетий. Фонтенбло – воплощенный символ братства, сохранившийся – в единственной уцелевший во времена безжалостного крушения «старого порядка» галерее, посвященной братьям. Близнецам.

Ни в одном другом месте русский человек не чувствует себя так естественно, спокойно, как будто попав из далекого странствия в свой родной дом, как в Фонтенбло, и это чувство рождается постепенно. Сначала оно опускается на тебя осязаемой любовью, когда ты проходишь по благоухающим так остро и одновременно нежно тенистым аллеям, созданным высокими лимонными деревьями, между которыми переливаются, как изысканные драгоценные украшения, оперения неспешно прогуливающихся по изумрудной зелени павлинов. Оно усиливается в то время как ты стоишь в полутемной галерее Близнецов, слушая характерно-эмоциональную речь светловолосого и светлоглазого гида:

-- Я не могу назвать вам свою фамилию: это запрещает контракт… Меня зовут Владимир, второе имя – Василий. Оно мне так нравится, и я не понимаю, почему вы, русские, так любите называть этим именем кошек.

-- Вы русский?

-- Нет, что вы! Я – француз! – и через несколько фраз: -- Помню, когда в детстве мне мама читала Пушкина…

И это решительное заявление: «Я – француз», выслушивается русскими с известной долей снисходительности старшего брата, с улыбкой, следующей в ответ этому самоуверенному утверждению – заблуждению младшего. А в связи с этим и все дальнейшие слова очаровательного светловолосого Владимира выслушиваются на этой снисходительной ноте:

-- Для нас, французов, Фонтенбло – это прежде всего Наполеон. Конечно, история этого замка теряется в глубине веков, но мы привыкли начинать рассказ об этом величественном замке с Наполеона.

Легендарный уроженец Корсики, несмотря на его невысокое происхождение стал для нынешних французов символом государственности, царственного величия, воплощением сильной власти. Потому во Франции настолько силен в наши дни культ Наполеона, и рассказ современных гидов о Фонтенбло всегда начинается с отречения императора от власти.

........................

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

До сих пор, подобно солдатам старой гвардии Наполеона, чудом уцелевшим в русском походе, ему сочувствуют, и, как и встарь, слезы наворачиваются на глаза, впрочем, совершенно непонятные нашим соотечественникам:

-- Солдаты моей старой гвардии, сегодня я прощаюсь с вами…

Фраза прощания, ставшая хрестоматийной, весьма характерна для человека, всю жизнь тяготевшего к театральным эффектам. Всю жизнь, вероятно, терзавшийся комплексом неполноценности, 4 апреля 1814 года Наполеон велел собрать своих солдат в старинном Дворе Белой Лошади, который впоследствии с его легкой руки, стал именоваться Двором Прощания, спустился вниз по Подковообразной лестнице, по которой имели право подниматься только самые знатные аристократы, верхом на лошадях, после чего поцеловал символ с орлом и отправился на остров Эльба, в изгнание.

Говорят, его гвардейцы плакали, а зря: как их император, так и они, не отдавали себе отчета в том, что на самом деле обстоятельства могут складываться гораздо хуже. По крайней мере, ссылка была всего лишь номинальной, почетной, и Наполеон был назначен губернатором острова. Конечно, французы возмущены: император, едва не завоевавший целый мир, ни в коей мере не может удовлетвориться долей простого смертного – Эльба слишком мала для его амбиций. Что же касается гвардейцев, собравшихся в достопамятный день во Дворе Белой Лошади, то им предлагалось спокойно жить в стабильной стране. Но, как известно, все познается в сравнении.

Прошло чуть больше года, как бывший император сбежал с острова – завоевывать Париж, а прежде чем попасть в столицу, не забыл побывать в Фонтенбло. Дворец всегда ему нравился; он называл его «домом королей и веков» и, пожалуй, только в этом он не ошибался. Это была единственная откровенная фраза великого соблазнителя, поскольку рассчитывать на театральные эффекты в момент ее произнесения не приходилось: экс-император находился в ссылке. А далее произошло сокрушительное поражение Наполеона и его старой гвардии под Ватерлоо. Наполеон снова оказался в Фонтенбло, где дважды пытался предпринять неудачные попытки отравиться, но неудачно.

................

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Потому французские гиды в Фонтенбло и показывают прежде всего прихожую императора, Кабинет Отречения от Престола, комнату адъютантов императора… Русские не так однозначно подходили к истории Фонтенбло. Известно, что когда Б. Н. Лосского, многолетнего хранителя замка-музея просили рассказать об истории «чудесного источника», он терялся: «С чего же начать? С 1137 года? Или с 1259?.. Или … Лучше с Франциска I!».

Наконец, убеждение в этом заблуждении наивного, оттого что – младшего – брата, окончательно крепнет, когда стоишь на знаменитой витой лестнице Фонтенбло, задуманной в виде подковы. Нигде не чувствуешь себя так естественно, как здесь, этом каменном воплощении королевского трона, трона длинноволосых королей, пришедших в эти прекрасные земли из своей гибнущей во льдах Арктогеи. Потому и историю знаменитого замка – символа государственной власти, -- следует начать именно с них, основателей Фонтенбло, первым из которых был Хлодвиг Меровинг. И первая, самая знаменитая легенда связана с ним и с удивительным лесом Фонтенбло.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Лес Фонтенбло и сейчас во всем мире справедливо считают чудом, ниспосланным самим небом. Пожалуй, ни одно место на земле не отмечено таким количеством преданий. Здесь история становится мифом, а легенда – историей, однако при изучении документов выясняется, что невероятные явления в лесу Фонтенбло – не исключение, а правило. Именно так и было со времен первого короля Хлодвига Меровинга (Меровея).

Хлодвиг – «холодный» – прекрасный и одновременно устрашающий, беспощадный, как зимний холод, рыцарь с длинными светлыми волосами и глазами, в которых навсегда застыл отблеск холодного солнца, стынущего в голубых, покрытых людами, озерах его далекой родины.

В тот день он проезжал по чужому лесу, осеннему, густому, устланному ковром палой листвы – алой, золотой, коричневой. Он не видел, что под ветвями старого корявого дуба стоял и внимательно смотрел на всадника в охотничьем костюме и с соколом на руке золотоволосый Белен, плечи которого укутывала белоснежная пушистая волчья шкура. Отблески от золотых волос древнего кельтского бога скользили по листве, рассыпались искрами в воздухе, и всадник, завороженный этим неведомым зрелищем, протянул руку к солнечному лучу.

Внезапно сокол, до того времени спокойно сидевший на перчатке и только бросавший кругом настороженный хищный взгляд неожиданно изо всей силы вцепился клювом в запястье хозяина, а потом резко взмыл вверх. Он описывал круг за кругом в синем бездонном осеннем небе, и его крики звучали пронзительно и угрожающе. Казалось, сейчас он спикирует с высоты на охотника, как на добычу. Но тот, глубоко погруженный в свои, никому не ведомые мысли, совсем ничего не замечал. Он с удивлением посмотрел на кровь, выступившую на руке, и приложил кружевной батистовый платок к ране, а потом пришпорил коня, направив его к видневшемуся среди роскошных древесных крон старинному замку Куранс, настолько прекрасному, что о нем уже начали складывать простенькие стихи:

«Все травы Сёли

Все розы Флёри,

Все воды Куранса –

Три чуда Франции».

Окровавленный платок упал на ковер кленовых листьев, а через минуту на его месте неведомо откуда из-под земли забил прозрачный чистый источник посреди серебряных лилий, щедро расточавших свой аромат в осеннем, золотом и багряном лесу. Всадник, как будто очнувшись от странного сна, с недоумением обернулся, посмотрел на цветы и источник, и в его прозрачных, как северные озера, глазах отразилось искреннее недоумение.

-- Рад приветствовать вас, молодой король Хлодвиг.

Только тут Хлодвиг заметил золотоволосого юношу, у ног которого сидел белоснежный волк. Осеннее солнце озаряло его, и золотой нимб играл искрами на его волосах, рассыпался брызгами среди вековых деревьев, озаряя серебряные лилии.

-- Белен… -- выговорил он, но с таким удивлением, как будто сам себе не верил. – Почему ты удостоил меня…

Золотоволосый юноша улыбнулся так, как будто солнце заиграло в ледяной воде, несравненный, ослепительный небожитель.

-- Потому что до этого дня ты верно служил мне, потому что на этой земле возникнет новая раса, и ты станешь ее родоначальником. А здесь, на этом месте, где ты видишь эти удивительные лилии, пробудившиеся к жизни после того, как были отмечены кровью короля этого народа, этой, пока еще нерожденной страны, ты назовешь замок, возведенный тобой, в мою честь – источник Белена. Чистый источник.

-- Фонтенбло, -- пораженно вымолвил Хлодвиг и склонил голову в знак повиновения.

-- Только запомни одно, -- проговорил Белен, и его взгляд потемнел, -- Солнце не может исчезнуть навсегда; его только на краткое время скрывают тучи, и ты только тогда будешь жив, пока верно служишь мне. Если же решишь перейти на сторону других богов или бога, то уже не сможешь доверять даже самым близким тебе людям. Берегись, как бы твой слуга не оказался предателем и узурпатором, а твои дети не стали зваться отвратительным словом – batard. Но королевская кровь в любом случае, всегда останется таковой, пусть даже весь мир начнет кричать хором о безумии и швырять грязью в тех, кто отмечен моим покровительством… Запомни: правосудие не умирает никогда.

-- Как ты мог усомниться во мне, Белен? – воскликнул Хлодвиг почти гневно, и его рука невольно легла на рукоять меча. – Я всегда чтил только тебя, и разве не мало чужих богов я повидал? Разве я дал тебе повод для таких оскорбительных для меня обвинений?

-- Я и сам больше всего хотел бы ошибиться, -- спокойно и печально произнес золотоволосый юноша. – Но люди на удивление непредсказуемы… И вот тебе знак моего расположения, -- с этими словами он протянул всаднику три серебряные лилии. – Пусть они украсят твой герб и герб замка, предназначенного для королей, что будет возведен на этом месте. Ты сделаешь это.

С того дня Хлодвиг Меровинг оставался божеством для французов вплоть до революции 1789-1794 гг. Ему подражали, его считали своим предшественником все французские короли. Он был незаслуженно забыт тогда, когда было решено начать новый отсчет истории страны: новый порядок, новый календарь, но все то же мистическое число «три» – «свобода, равенство, братство», мистический триколор (синий, белый, красный), пришедший несмотря на ветер перемен из Фонтенбло… И вдруг оказалось, что эти две точки – эпоха рождения Франции и Хлодвиг, революция и пришедшее вместе с ней стремление объяснить галльское и римское происхождение страны связаны теснее, чем мы могли до этого предположить. Это почти мистика, но мистикой была вся история Фонтенбло, с момента его возникновения до настоящего времени. Волшебство этого места была удивительно точно определена в словах французского историка Жюля Мишле: «Красота возраста созвучна временам года. Фонтенбло – это прежде всего осенний пейзаж, самый необычный, самый дикий, самый умиротворенный и самый изысканный. Его нагретые солнцем скалы, дающие приют больному, его фантастические тенистые аллеи, расцвеченные красками октября, заставляют предаваться мечтам перед наступлением зимы. Это восхитительное последнее убежище, где можно отдохнуть и насладиться тем, что еще осталось от жизни… Спросите меня, где бы я стал искать утешения, если бы меня постигло несчастье, и я отвечу – пошел бы в Фонтенбло. Но и будучи счастливым, я тоже отправлюсь в Фонтенбло».

 

 

...Это была первая глава моей книги о Фонтенбло....

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Королевская резиденция, посвященная Аполлону, - Фонтенбло. И, конечно же, здесь должна присутствовать и его прекрасная сестра Диана. Фонтан Дианы в Фонтенбло.

post-13-1195147629_thumb.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Гость
Эта тема закрыта для публикации сообщений.

×
×
  • Создать...