Перейти к публикации
Форум - Замок

Все это было,было,было


Anuta

Рекомендованные сообщения

Многие компании регламентируют внешний вид своих сотрудников. Дальше всех пошла корпорация Disney, обязавшая сотрудников "Диснейлендов", изображающих мультипликационных персонажей вроде Микки-Мауса, носить диснеевское нижнее белье.

Белье выдавалось ежедневно, непосредственно на рабочем месте, стирку брала на себя компания. Однако вскоре появились жалобы на антисанитарное состояние белья: оно оказалось идеальным переносчиком различных паразитов. После вмешательства профсоюза, компания вынесла вердикт: актеры обязаны носить белье, но могут стирать его дома.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • Ответы 212
  • Создано
  • Последний ответ

Лучшие авторы в этой теме

Лучшие авторы в этой теме

Опубликованные изображения

Организаторы финской конференции в сфере текстиля – "Textiles of the Future" – обратились к Всемирной торговой организации с просьбой направить своего представителя. Однако сайт, который они приняли за официальный сайт ВТО, в действительности был создан группой антиглобалистов. Приглашение попало к известному шутнику Энди Бихльбауму.

Бихльбаум подготовил соответствующие слайды, одел строгий костюм и выступил с речью. Он подверг критике Абрахама Линкольна и Махатму Ганди и обозначил две наиболее важных управленческих проблемы: поддержка связи с удаленными работниками и поддержание душевного равновесия менеджера.

В завершение он торжественно представил новейшее изобретение – Management Leisure Suit – золотистый, облегающий тело, комбинезон с гигантским надувным фаллосом. Бихльбаум пояснил, что костюм "даст менеджерам возможность удаленно контролировать рабочую силу в развивающихся странах": используя видеоинтерфейс на конце бутафорского фаллоса, менеджер сможет "включать электрошок, чтобы подстегнуть недостаточно быстро работающих сотрудников, которым будут имплантированы специальные чипы".

Выступление завершилось бурными апплодисментами. Из 150 участников конференции в здравомыслии докладчика не усомнился ни один. На следующий день Aamulehti, крупнейшая газета в Тампере, опубликовала в деловом разделе большую фотографию нелепого костюма и репортаж, восхваляющий это изобретение, включая и "небольшие безвредные чипы". Ошибка организаторов была обнаружена, когда Бихльбаум признался в розыгрыше.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Питер Чанг, новый партнер в Carlyle Group, был так доволен своей работой, что разослал своим многочисленным друзьям e-mail, в котором хвастался своей удачей. Он рассказал о "горячих девочках", с которыми встречался, и завершил послание словами: "Чанг – король в своих владениях". Адресаты пересылали e-mail своим друзьям, те – своим. В итоге письмо попало к руководству. Чанг был уволен.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой мой, - жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная железа!"

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Ехала я как-то с детишками в автобусе и стала свидетелем одного курьеза...

 

Огромный детина схватил в охапку девчушку лет 15-17 и тащит ее к выходу. Она сопротивляется всеми своими ножками-ручками и просит: «Ну, дяденька... ну, пожалуйста... ну, отпустите!»

 

Он ей грозно: «Я кому сказал, выходим...»

 

А рядом стоял молодой человек в форме пятнистой в голубом берете. Парнишка с армии домой возвращался – десантник видимо. Ну и решил он за девушку заступиться: «Слыш, ты верзила, отпусти девчонку! Не хочет она с тобой идти!»

 

 

А тот ему отвечает сквозь зубы: «Отвали, пацан!»

 

Ну, пятнистый, особо не задумываясь, зарядил наглому дяденьке с ноги в лоб, тот из автобуса и выпал, в состоянии легкой комы на фоне полного шока! Сначала в автобусе мертвая тишина, потом нервные смешки, а далее веселый безудержный смех.

 

Пятнистый: «Ну, и что здесь смешного? Самим слабо за девушку заступиться?»

 

Пассажиры в полной истерике, от смеха слова сказать не могут, попадали даже те, кто сидя ехал.

 

Пятнистый глядя на пассажиров гневным взглядом, мысленно выбирая следующую жертву, сжимает кулаки... А спасенная девушка ему тихо так говорит: «Так, это контролер был...»

 

Все на полу, пятнистый в ахе, занавес!

 

 

http://prosto-jizn.ru/index.php/2009-04-09...-04-13-18-22-00

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Следи за словами!

 

Это было в мае 2003 года. Я стояла на остановке и ждала автобус. Рядом разговаривают двое мужчин, а возле них бегает девочка лет 4-5. Через несколько минут к нам присоединяется красивая девушка: ноги от ушей, мини-юбка, короче вся при параде. У мужиков челюсть ноги придавила, слюни потекли – она их впечатлила.

 

Автобус подъехал, я, девушка и один из мужчин с ребенком вошли в салон. Села я у окна мужчина рядом, дочку на колени посадил. Длинноногая красавица встала возле нас, как раз перед самым носом папаши. Он конечно же стал пялиться на ее ноги взглядом голодного волка. Вроде все нормально, только чадо его что-то скисла, потом и вовсе заревела. !!!

 

 

Он с неохотой отрывает глаза от ног и спрашивает дочурку: «В чем дело, малыш?»

 

Девочка отвечает, размазывая слезы по щекам: «Папочка, пожалуйста, не бей тетю!» и смотрит на длинноногую.

 

Мужчина в легком шоке: «С чего ты решила, что я хочу ее побить?»

 

Ребенок: «Ты же дяде Пете на остановке сказал – Вот бы ее трахнуть». Немая пауза, потом все пассажиры дружно ржут, как табун лошадей, а папашу просто парализует... пипец полный!

 

http://prosto-jizn.ru/index.php/2009-04-09...-04-15-20-53-10

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 4 месяца спустя...

Повадился один гаишник меня штрафовать, причем происходило это возле моего дома. Придирался ко всему - фары не той системы, ремень безопасности не одет и т. д. Невзлюбил он меня почему то. Каждое утро, выезжая со двора на дорогу, я сразу попадал в руки к этому гаишнику. Утро у меня начиналось со свистка, взмаха палочки и прощай полтинник.

 

Я взял отпуск на пару недель и разработал изощренный план мести. Каждое утро я выходил во двор с пакетом офигенных косточек. Все дворовые собаки (штук 10 наверное) почуяв запах сбегались ко мне. Я с удовольствием кормил их, но перед тем как дать им косточки я довольно долго свистел в свисток и махал перед ними ментовской палочкой (взял у соседа, бывшего гаишника). Все смотрели на меня как на идиота, но результат стоил того.

 

Кстати, надеюсь все знают, что такое условный рефлекс? Так вот, через несколько дней утром я с удовольствием уселся на подоконник с чашкой кофе и стал свидетелем вот такого концерта. Выходит этот гаишник на дорогу, свистит, машет своей палкой, а на него с радостным лаем несется свора собак. Спрячется в машину, отсидится, вылезет из машины, свистит и опять все повторяется по новой. На пятый раз у гаишника сдали нервы, и он ретировался.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Если меня когда-нибудь прибьют, то это сделают из-за моих детей.

 

Сегодня бабушке надо было куда-то спешить и мою младшенькую привели ко мне на работу.

 

Вечером - возвращаемся вдвоем домой через парк.

 

Гуляем с дочуркой.

 

Она идет полураскорякой - мешаются трусы, которые она пытается поправить.

 

И вот, когда ей это, наконец, удалось, она начинает рассуждать о том, что ее в данный момент более всего волнует.

- И кто это придумал трусы носить?

- Дочь, ну как же без них-то? Их все носят, так удобнее.

- Все-все? . .

- Все-все. И девочки, и мальчики, и дяди, и тети . . .

- И эта тетя тоже? - делается кивок в сторону стоящей неподалеку девушки в мини-юбке.

- Разумеется.

 

Прежде, чем я успеваю что-то подумать, эта пятилетняя оторва подлетает к томно курящей диве.

 

Приподнимает ей юбку и, заглядывая под нее, восторженно кричит:

- А вот и неправда! У этой тети трусов нет!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

 

 

 

 

Анатолий Козак

 

Шестьдесят пять лет назад на киноэкранах СССР появилась уникальная в своем роде картина – «Искатели счастья». Эта лента рассказывала о евреях, приехавших в поисках долгожданного благополучия, спокойной трудовой жизни из Соединенных Штатов в Биробиджан...

 

 

«ВЫ ХОТИТЕ ИМЕТЬ МЕНЯ ЗА ЗЯТЯ?»

 

Жарким летом 36-го года – подумать только! – уже прошлого века по одной из самых оживленных одесских улиц – Дерибасовской в самом ее центре, там, где знаменитые Городской сад и кондитерская, расположившаяся в первом этаже старинной гостиницы «Московская», бежал, задевая прохожих, тяжело топая, задыхаясь и пыхтя, высокий и очень грузный человек...

 

Нет, это не был любитель спортивных пробежек и уж тем более, как говорили в Одессе, не «малахольный», впавший в состояние нездоровой резвости дебил. Напротив, этот человек был вполне респектабельный, интеллигентный, мало того, весьма прославленный в те годы. Он прибыл в город на съемки нового фильма Одесской киностудии, а теперь бежал, спасаясь от обыкновенной шпаны – группы пацанов. Они преследовали его уже довольно долгое время и вопили во все горло: «Шлё-ма! Шлё-ма!»

 

Улица реагировала на эту сцену чисто по-одесски: люди хохотали, аплодировали, кто-то присоединялся к мальчишкам: просто все понимали, что таким образом ребятня выражает свою любовь к исполнителю одной из главных ролей в нашумевшем тогда фильме «Искатели счастья».

 

– Вейзмир, – послышался чей-то голос, – это же Пиня из кинокартины!

 

– Не Пиня, а Шлёма. Вы что, мадам, не узнали этого ёлда?..

 

Должен признаться, я тоже был в той компании фанатов на Дерибасовской, и картина эта со всей четкостью сохранилась в моей памяти по сей день. Бедный столичный актер Бий-Бродский! Помню, уже ближе к Ришельевской ему удалось, наконец, забежать в рыбный магазин, где он сразу же нырнул в кабинет директора. А нам ничего не оставалась, как поджидать свою жертву на улице.

 

Прошло, наверное, добрых полчаса, но артист все не появлялся. Тогда самый смелый из нас, окончательно потеряв терпение, вошел в магазин и крикнул в сторону директорского кабинета самую полюбившуюся нам в фильме реплику Шлёмы: «Тетя Двойра, вы хотите иметь меня за зятя?»

 

Вместо артиста на этот зов вышел продавец в клеенчатом фартуке, осыпанном рыбьей чешуей, и доверительно сообщил, что «товарищ Шлёма» давно уже ушел через черный ход и «пьет в гостинице чай с бубликами». Никогда не забуду, как нас расстроило это сообщение, особенно почему-то такая подробность, как «бублики». Продавец ушел, а кто-то из ребят уже искал булыжник покрупнее, чтобы метнуть его в витрину. Стекло магазина спасло неожиданное появление пожарных машин, которые с воем сирен и грохотом промчались в сторону Садовой. Мы, разумеется, бросились вдогонку: поглазеть на пожар было не менее интересно, чем разыскивать «живого» Шлёму...

 

Однако поговорим о фильме, из-за которого артист Бий-Бродский был просто обречен на такую любовь. Это была прелестная веселая комедия, сыгранная великолепными актерами и буквально нафаршированная остроумными репликами, каламбурами, а также богато «сдобренная» чудесными песнями несравненного Исаака Дунаевского. Но вот что едва ли не в первую очередь принесло фильму, как принято говорить, оглушительный успех, так это то, что картина была еврейской – от первого до последнего кадра, и в ней фигурировали самые что ни на есть типичные персонажи популярных еврейских анекдотов и местечковых легенд!

 

Была ли эта лента первой еврейской, созданной в России? Нет. История отечественного кинематографа сообщает нам о достаточно большом количестве немых фильмов, посвященных еврейской жизни, снимавшихся в стране в дореволюционные годы. Определенное количество документальных и художественных фильмов о жизни советских евреев было снято и после Октября. Но ленты эти не были замечены массовым зрителем, тираж их был крайне мал, в большие кинотеатры они чаще всего не попадали. Если можно так выразиться, это был штучный товар, а не ширпотреб в хорошем смысле этого слова.

 

В период же бурного расцвета советского кино, я имею в виду 30-е годы, когда нас буквально потрясли, ошеломили и пленили на всю оставшуюся жизнь «Чапаев», «Мы из Кронштадта», «Цирк», «Веселые ребята», «Девушка с характером», «Депутат Балтики», «Подкидыш», «Семеро смелых», «Волга-Волга» (этот волшебный список можно продолжать и продолжать), появление на киноэкранах какого-нибудь дяди Сруля или тети Песи выглядело бы скандально. Какие такие в кино «еврейчики», когда перед нами разыгрываются героические сюжеты с бравыми моряками, скачут на лихих конях боевые командиры, поют и пляшут волжские рыбаки, охраняют любимого Ильича неустрашимые большевики-подпольщики, выслеживают и ловят шпионов-диверсантов бдительные пограничники?!

 

Еврейская тема (так во всяком случае казалось) выглядела бы на киноэкране в те времена совершенно нелепо, если не вызывающе и неприлично. При том, что авторами тех самых шедевров, которыми восхищалась вся страна, были зачастую евреи – режиссеры, операторы, сценаристы, художники... Но попробовали бы вы тогда предложить Юлию Райзману, Михаилу Ромму, Абраму Роому, Григорию Рошалю или Марку Донскому заняться постановкой фильма на еврейскую тему!.. Любой бы из них решил, что вы человек, от которого лучше держаться подальше: провокатор-стукач или умалишенный.

 

...И тут на киноэкраны вышла картина «Искатели счастья». Само это название каких-то уж особенных неожиданностей не предвещало. И первые зрители поплелись в кинотеатры позевывая, просто так: новая же картина... Скепсис объяснялся еще и тем, что ленту создали не «Мосфильм» и не «Ленфильм», а Белорусская киностудия. Завзятые одесские киноманы уныло заняли места в полупустом зале кинотеатра имени Короленко, мысленно уже прикидывая, куда через некоторое время сбежать: на американскую комедию с Гарри Ллойдом или еще раз посмотреть «Чапаева»?.. Но когда в первых же кадрах один из героев фильма Пиня Копман с особой интонацией спросил: «А сколько может стоить этот пароход?», а потом зрителям-одесситам заулыбался с экрана неуклюжий увалень Шлёма – самый настоящий «ёлд» из местечковых историй, и тетя Двойра стала вспоминать свою убогую жизнь, а затем мелькнул очаровательный еврейский профиль красавицы Розы, зал определенно испытал что-то очень близкое к шоку.... Через полтора часа – только закончился сеанс – в наш двор ворвался Нюмка Зильбер, всегда первым «снимавший пробу» с нового фильма, и закричал так, чтобы его мог слышать весь дом, все четыре этажа, все раскрытые, как это принято летом в Одессе, окна:

 

– Пацаны-ы-ы! Выходи поскорее! Айда в кино-о-о! Вы знаете, что там показываю-ю-ют?! Не-е-е, вы даже не представляете!!! – голос его захлебнулся.

 

– Шо ты разорался? – лениво шагнул на балкон в одних трусах наш дворовый атаман Марик Укк. – Ну и шо там показывают?

 

– Та ты себе даже не можешь представить, Мара!.. – весь вид Нюмки свидетельствовал о том, что он переполнен каким-то необычайным переживанием.

 

– А ты шо, бекицер не можешь? Не тяни кота за хвост.

 

Нюмка сделал драматическую паузу и наконец выпалил:

 

– Пацаны, это кино знаете про кого? Про евреев!!! Да еще какое! Классное! Одни евреи! Хохмят, песни поют, любовь крутят... Там и пограничники есть... Вы как хотите, а я побежал второй раз смотреть!

 

Что тут поднялось!.. Комедия про евреев да еще и с участием пограничников! Через две-три минуты весь наш двор бежал в кино.. Последним несся Мара Укк: не успев надеть брюки, подскакивая на одной ноге, он натягивал их уже на улице, на ходу, что, кстати, здорово подорвало в дальнейшем его авторитет.

 

С этого дня все одесские кинотеатры буквально ломились от публики. Во дворах, на улице, а осенью и в школе без конца звучали шуточки и словечки из фильма, распевали песни Дунаевского, картину смотрели по многу раз, словно все еще не могли поверить своим глазам или хотели заучить наизусть до последнего слова, жеста...

 

НЕ ТОЛЬКО ОДЕССКИЙ ПАРАДОКС

 

Надо отметить, на мой взгляд, очень значимую деталь: «Искатели счастья» смотрели не только евреи, фильм сводил с ума всех – русских, украинцев, молдаван, немцев, которых в городе и особенно в его окрестностях было немало, – всю разноплеменную Одессу. Я не помню ни одного одессита, который отозвался бы непочтительно о фильме и его персонажах, и герои биробиджанской истории буквально вошли в одесскую жизнь. Помню, в школе у нас был мальчишка-украинец, которого после этой картины прозвали «Пиня», а к моей соседке по лестничной площадке пристало прозвище «тетя Двойра». Словом, эта уникальная в своем роде комедия явилась прекрасным интернациональным призывом к еще большему объединению всех рас и народов, населявших тогда СССР. В конце концов, в этом не было ничего странного: Одесса вообще в те годы не знала словечка «жид», более того, смешанные браки отошедших от иудейских традиций евреев с христианами стали повальным явлением. Я прекрасно помню деревни под Одессой, где украинцы, жившие бок о бок с евреями, свободно говорили на идише.

 

Но парадокс не в этом. Всего-навсего пять лет спустя не обожаемого артиста, блестяще сыгравшего роль в прославленном фильме, а одесских евреев погнали по Ришельевской улице в сторону вокзала – в концлагерь. Вдоль всей улицы стояли, как это бывало во время демонстраций, те, кому жить при гитлеровцах было разрешено, и наблюдали, как их соседей гонят неведомо куда...

Жалкие, насмерть перепуганные еврейские женщины тянули за руку ребятишек, узелки с пожитками мешали крепче удерживать детей, поддерживать стариков; некоторые своих больных, немощных родичей волокли на матрасах...

 

После войны мне рассказывали, что некоторые из зрителей срывали с евреек кто шаль, кто кофточку, приговаривая: «Не обижайся, Сар-рочка, тебе это все равно уже не пригодится!» А ведь совсем недавно и те и другие вместе смотрели «Искателей счастья» и смеялись, и плакали сообща, искренне переживая все перипетии еврейской киноистории... Уверен, среди самых отъявленных негодяев-карателей, добровольно записавшихся в подручные оккупантам, были и те самые немцы-колонисты из пригородных сел, которым так полюбились песенки Исаака Дунаевского...

 

Как это совместить, как осознать?..

 

Но если б такое было только в Одессе!

 

Разве киевляне не провожали своих евреев свистом и улюлюканьем в Бабий Яр?..

 

Размышляя над этим фактом, я снова утверждаюсь в мысли, что значение воспитательной роли искусства сильно преувеличено. И в то же время я глубочайше убежден, что мои сверстники, ребята с нашего двора, тысячи и тысячи солдат, погибая в Великую Отечественную, сохраняли в душе прекрасные образы нашего кинематографа, среди которых были и евреи, ищущие счастья в таежных поселках Биробиджана...

 

Между прочим, картину поставил русский режиссер, хотя многим евреям в те годы хотелось думать, что ее, конечно же, создал их соплеменник. Сегодня с колоссальным опозданием мы, евреи, должны низко поклониться Владимиру Владимировичу Корш-Саблину за его творческий подвиг. Я не оговорился: постановка еврейской картины в те времена – это был подвиг! Более того, режиссер всегда утверждал, что работа над «Искателями» была самой радостной в его творческой биографии, и он всегда считал, что это одна из его удач..

 

Я не случайно подчеркиваю «нееврейство» Корш-Саблина. История мирового кино насчитывает сотни фильмов на еврейскую тему. Трагедии еврейского народа в годы гитлеризма, борьбе евреев за создание Израиля и обороне государства посвящены картины выдающихся американских, немецких, венгерских, французских, английских мастеров. Но всех этих людей при всей разномасштабности их таланта отличает один общий признак: все они – евреи. Среди неевреев, взявшихся за «еврейскую тему» в зарубежном кино, известен только один человек – поляк Анджей Вайда, создавший фильм о подвиге доктора Януша Корчака. У нас такой белой вороной был Корш-Саблин.

 

Что подвигло режиссера заняться этой картиной, ни в его интервью, ни в исследованиях киноведов так и не рассказано. Проще всего списать все на «социальный заказ»: нужен был такой пропагандистский фильм, агитка о дружбе народов, и Корш взялся за эту задачу. Но почему он, а не Пырьев, Пудовкин, Александров?.. И «взяться» еще не значит справиться. Надо еще отлично знать народ, о котором ведешь рассказ, чувствовать всю гамму его души, ее нюансы, в конце концов, обладать тончайшим вкусом, чтобы в чем-то не переборщить, не сбиться на шарж, пародию, к которым евреи особенно чувствительны....

 

Я думаю, читателю будет интересно узнать, что дедом Владимира Владимировича был Федор Адамович Корш – известный русский театральный деятель, антрепренер, создавший некогда в Москве частный драматический театр, вошедший в историю как «Театр Корша».

 

После «Искателей» Корш-Саблин поставил полюбившиеся советскому зрителю фильмы «Моя любовь» с Лидией Смирновой, «Константин Заслонов», «Красные листья», «Москва-Генуя»... Он был народным артистом СССР, лауреатом Госпремии. В Белоруссии его имя чтут и поныне: В.В. Корш считается основоположником белорусского кино.

 

ТАК И НЕ НАШЛИ СЧАСТЬЯ

 

Поскольку сегодня, уверен, осталось совсем немного тех, кому удалось посмотреть когда-то фильм, расскажу о нем подробнее.

 

Еврейская семья, не найдя счастья за океаном, куда когда-то пришлось бежать от российских погромов, приезжает в Биробиджан: может, здесь их ожидает удача?.. В еврейском колхозе гостей встречают приветливо, и они включаются в созидательную трудовую жизнь.

 

Увы, в семье не без урода. Зять старой Двойры, скверный, жалкий человечек Пиня, мечтает разбогатеть. Трудиться он не желает. Пока члены его семьи Роза, Бася и Лёва сеют, косят и молотят, Пиня бродит по окрестным сопкам в поисках золотого песка... И он его находит! С горстью желтых крупинок негодяй хочет перейти границу и стать «королем подтяжек» – открыть свою фабричонку. Но коварные планы тунеядца срывают бдительные колхозники и пограничники. Да и желтый песок оказывается вовсе не золотом. Паршивая овца – жадный, мечтающий о собственном производстве Пиня посрамлен и изгнан из трудовой еврейской семьи.

 

Параллельно развиваются лирические линии сюжета: дочь Двойры Роза влюбляется в русского рыбака Корнея, и дело завершается свадьбой, а жена проклятого Пини испытывает серьезную симпатию к председателю колхоза «Ройте-Фелд» большевику Натану....

 

Прошу читателя не улыбаться. Конечно же, сегодня такой сюжет кажется наивным. Но в 30-е годы, лента о приключениях евреев в Биробиджане воспринималась на полном серьезе. И это был настоящий бестселлер!

 

Да, фильм не вошел в золотой фонд мирового кино, но, безусловно, стал определенной вехой в развитии советской музыкальной комедии. И все же, повторяю, главное его достоинство в том, что на советском экране зазвучала еврейская тема – в полную силу, и перед зрителем предстали живые образы современников-евреев, которые больше были персонажами антисемитских анекдотов.

 

Актерские работы М. Блюменталь-Тамариной (тетя Двойра), В. Зускина (Пиня) были высоко профессиональны. Консультировал фильм Соломон Михоэлс.

 

Картина снималась в Приамурской полосе – в казачьей станице Радде, Сталинфелде, Бирофелде, Амурзете и в окрестностях Биробиджана.

 

Критика, республиканская и центральная партийная печать отозвались о картине, «демонстрирующей торжество ленинской национальной политики», единодушно одобрительно.

 

Нам же подросткам, самым страстным кинозрителям, больше всего полюбился именно «жалкий» Пиня. В нем было что-то чаплинское... Это был просто маленький человек, мечтающий о предпринимательстве. Но в 36-м году за такие, как у Пини, мечты можно было оказаться намного севернее Биробиджана...

 

Популярность «Искателей счастья» в свое время была настолько велика, что ленту снова тиражировали в 1960-м, но мне помнится, что ни Пиня, ни старая Двойра в то время у советских зрителей симпатии уже не вызвали: наступили другие времена. После антисемитских кампаний, дружно одобренных населением, подобная картина была вроде красной тряпки перед мордой разъяренного быка...

 

Так завершилась история единственного советского кинофильма, где на удивление открыто и, я бы сказал, слишком откровенно решались чисто еврейские проблемы. В послевоенном Союзе, когда само слово «еврей» стали произносить шепотом, озираясь, создание чего-нибудь подобного было просто невозможно.

 

...Недавно по телевидению показали сюжет о современном Биробиджане. Жалкое это было зрелище! Горстка пожилых людей молится в каком-то домишке, заменяющем синагогу, в клубе на сцене танцуют что-то еврейское две-три девчушки. Еврей-фермер, в прошлом прославленный председатель колхоза, жалуется на местные власти, боится, что в один прекрасный день у него отберут все хозяйство...

 

Где вы, жизнерадостные Роза и Шлёма? Куда подевался боевой председатель колхоза Натан?.. В том, что среди первых эмигрантов, взявших, как только появилась такая возможность, билет в Израиль, был Пиня, сомневаться не приходится – туда ему, «несоветскому», и дорога. Интересно, но вместе с ним, как говорится, навострили лыжи в том же направлении и остальные герои знаменитой биробиджанской истории. Комментарий телеведущего был таков: в еврейской автономной области евреев осталась самая малость. Может, иные и искали здесь счастья, да, видно, так и не нашли.

 

В.В. Корш-Саблин на съемках фильма.

 

 

 

 

ЭТО – БЫЛО!

 

Лет тридцать назад, случайно зайдя в биллиардную московского Дома кино, я обратил внимание на очень худого, очевидно, тяжело больного старика, бедно одетого, жалкого. Руки его тряслись, он опирался на палку. И все-таки я его узнал: это был Бий-Бродский!

 

Как он изменился! Как говорят в таких случаях евреи, от него осталась половина. После некоторой нерешительности я все же, наконец, приблизился к нему и негромко, так, чтобы только он меня услышал, произнес:

 

– Тетя Двойра, вы хотите иметь меня за зятя?..

 

Он повернулся и очень серьезно посмотрел мне в глаза. Затем отвернулся, не проронив ни слова. По-видимому, он меня не расслышал. Мне стало неловко: какого черта я пристал к старому человеку!

 

Вдруг он снова повернулся ко мне и негромко произнес:

 

– Это было сто лет назад, верно? А может быть, вообще этого не было?..

 

Но я то хорошо знаю, что это было.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Легенды XX века

>

>

> Ностальгия по еврейскому местечку

> +Если бы старому булочнику Бейгельману сказали, что у него в Америке родятся две внучки и своим пением завоюют весь мир, он бы не поверил+ Спустя много лет, когда весть о необыкновенном концерте мгновенно облетела всю Москву, в советской столице началось столпотворение. Дуэт дал одно выступление, но не всем евреям удалось увидеть и послушать сестер Берри. Больше сестры в Советский Союз не приезжали+

>

> Уроки за 25 центов

> В Гражданскую войну в Киеве власть менялась не по дням, а по часам. Сегодня город занимали белые, требовавшие выполнения своих приказов, завтра красные, которые развешивали на стенах домов свои указы. А послезавтра город оказывался под властью желто-блакитных, и все граждане должны были выполнять их распоряжения.

> Многие евреи из этого бедлама бежали в Америку. Старый мудрый Бейгельман не верил ни Симону Петлюре, ни русским большевикам. Он понимал, что счастья ни под той, ни под другой властью не будет, но двигаться с родного Подола не хотел. За счастьем в далекую и свободную Америку поехал один из сыновей Бейгельмана Хаим.

> Там он его и обрел познакомился с молоденькой девушкой Эстер, которая приехала в Америку из Австрии. Она знала немного польский, немецкий и французский языки, свободно, как и Хаим, говорила на идише. Молодая семья поселилась в Бронксе, и вскоре родились Клара, Мина и еще несколько девочек. Но только первым двоим суждено было стать известными на весь мир. Семья была большой и дружной, все делали вместе вместе ели, вместе отдыхали, вместе гуляли, и все помогали маме по хозяйству.

> Дома, как и во всем районе, говорили на идише. Для евреев, не знавших английского, единственным окном в новый мир была ежедневная еврейская газета "Форвертс", выходившая в те годы тиражом в четверть миллиона экземпляров. Газета владела радиостанцией WEVD, или 1050, которая вела передачи на идише. Каждое воскресенье с одиннадцати утра до трех часов пополудни Клара и Мина не отходили от приемника. Особенно когда по радио выступал известный еврейский актер Герман Яблоков. Именно по радио они услышали много незатейливых песен, в том числе "Папиросн" и "Бублички", которые через некоторое время в их исполнении станут хитами.

> На радио была и специальная детская музыкальная передача дети пели, играли на скрипке и на пианино. Обратив внимание, как Клара и Мина вслушиваются в эти передачи, мама сестричек, как и всякая еврейская мама, решила: "Если другие дети могут, почему мои девочки не смогут?" В один прекрасный вторник (именно в этот день устраивалось прослушивание детей, желающих выступить) она взяла старшую Клару и повезла ее в Манхэттен, на 43-ю улицу, где располагалось радиостанция.

> За роялем сидел аккомпаниатор Николай Заславский. Он внимательно прослушал пение Клары и сказал, чтобы она пришла в воскресенье и ни в коем случае не ела мороженое. В воскресенье отец привел дочь на радио.

> Народу было немного, самого Заславского не было, зато во главе длинного стола восседал Нахум Стучков, тот самый Стучков, который когда-то в Витебске возглавлял еврейский театр, а в Америке вел на еврейском радио "Форвертс" воскресные передачи для детей "Час дядюшки Нахума" и программу "Родной язык".

> Когда распорядитель вызвал Клару на импровизированную сцену: "А сейчас Клара Бейгельман споет нам "Папиросн"", она сделала шаг вперед, волнуясь, как первоклассница, и боясь забыть хоть одно слово песенки.

> Так состоялось первое публичное выступление Клары Бейгельман. Еще было далеко до "сестер Берри", цветов и аплодисментов, но первый шаг был сделан и сделан удачно.

> Через пару дней мама повела Клару в музыкальный магазин Metro Music на Второй авеню и попросила его хозяйку, госпожу Левкович, подобрать для нее какую-нибудь песенку, что-то из народной музыки. Госпожа Левкович посоветовала "Либстэ майне".

> Через много-много лет, в 2002 году, Клер Бейгельман рассказала в интервью главному редактору "Форвертс" Леониду Школьнику, что было после: "А потом мы вернулись домой, и мама пошла к матери моей подруги Беллы Коэн. Как ты, Леонид, думаешь для чего? Белла брала уроки фортепиано, и моя мама спросила у ее мамы: "Сколько это вам стоит?" Та ответила: "Пятьдесят центов за урок". Моя мама сказала: "Я буду платить вам 25 центов пусть ваша дочь учит мою". И Белла начала меня учить тому, чему сама только что научилась, за 25 центов, которые были отнюдь не сегодняшними 25 центами".

>

>

> Рождение дуэта

> Когда Мине исполнилось семь лет, мама захотела, чтобы Клара научила сестру петь. Мина сопротивлялась, но Эстер настаивала, она как бы сердцем чувствовала, что из этого что-то получится. И действительно получилось. Но через много лет. А пока под руководством Заславского Клара осваивала музыкальную грамоту. Заславский отобрал трех девочек, среди которых была Клара Бейгельман, для новой программы и пообещал каждой за выступление платить по 5 долларов. Для девочек это было целое богатство. Учиться было нелегко, и если бы не обещанные 5 долларов, Клара, вместо того чтобы осваивать фа-диез и соль-мажор, играла бы на улице со сверстницами в другие игры. Правда, она очень хотела фортепиано, но на него не было денег. Фортепиано появилось в доме после отъезда в другой район ее ровесницы Марион Тарквидио, семья которой хотела избавиться от ненужной вещи.

> Купила ли Эстер Бейгельман фортепиано или семья Тарквидио его просто оставила в старом доме, история умалчивает. Тем не менее, фортепиано у Клары появилось. Вот тогда-то мама и стала настаивать, чтобы она научила петь Мину. Если Клара не возражала, то своевольная Мина учиться петь не желала, и тогда старшая прибегла к безотказному средству: она сказала сестре, что та должна научиться петь не ради себя, не ради нее, а ради мамы. Ради любимой мамочки младшая была готова на все.. Даже на нелюбимое пение.

> Сестры стали петь вместе. Высокий, звонкий и чистый голос Клары и низкий, бархатно-нежный голос Мины так удачно совпали, что их хвалил не только Заславский, но даже сам Стучков, а Стучков всегда знал, что говорил.

> Юные певицы записали на радио несколько серенад, где их заметил известный шоумен Эдди Селливан. Он и ввел сестер в мир сценического фольклорного и джазового искусства, сделал из них профессиональных певиц. Вот тогда Клара стала Клер, Мина Мерной и был придуман короткий, но звучный и запоминающий псевдоним сестры Берри.

> Ах, как были довольны отец и мать! Их девочки стали профессиональными певицами. Репертуар сестер был богат и разнообразен, он включал песни на девяти языках, в том числе на иврите, идише, английском, испанском и русском, они пели "Hava Nagila", "Abi Gezunt", "Zuges Mir Noch Amool", "Dem Nyem Scher" и "Ciao Ciao Bambina". Девочки прошли хорошую вокальную школу, а удивительное сочетание таких двух разных, противоположных друг другу голосов помогло сестрам создать на эстраде свой собственный, ни на кого не похожий индивидуальный стиль исполнения и приобрести всемирную известность.

> И где бы они ни выступали в Америке или Израиле, Советском Союзе или Австралии песни неизменно приносили им заслуженный успех.

>

>

> Из интервью Клер Берри Леониду Школьнику

> - Гастролировали много?

> - Естественно. Ездили по всему миру. Выступали в Южной Африке, Австралии. Не раз давали концерты и в Израиле. А однажды на гастроли нас пригласило израильское правительство. Во время войны Судного дня. Видимо, решили, что мы сможем психологически помочь солдатам. Мы много выступали, особенно перед ранеными. Помню, в одном из госпиталей мы вошли в палату, где лежал молодой парень, нога в гипсе поднята на растяжке, руки и лицо забинтованы, из-под повязок видны только глаза... Рядом сидела его мать. Мы заговорили с ней на идише, и она тут же со слезами на глазах отозвалась: "Он здесь уже три недели, но еще ни разу не сказал мне ни слова". Что нам с Мерной оставалось? Мы переглянулись и потихоньку запели: "Hава нагила... hава нагила..." И вдруг парень шевельнул перебитой ногой как бы в такт мелодии... Это было поразительно! Его мать не могла поверить своим глазам и только обнимала нас и плакала...

> Славе сестер способствовал случай. Абрам Эльштейн был талантливым композитором и музыкантом. Это во многом благодаря ему сестры взошли на вершину музыкального олимпа. Он предложил Берри свою аранжировку известных песен "Бублички", "Тум-балалайкэ", "Кузина", "Я так тебя люблю", "Да, моя любимая дочь" и других, которые в исполнении сестер обрели вторую жизнь.

> Стиль исполнения сестер Берри хорошо уловил музыкальный обозреватель The New York Times, который писал: "Сестры весело дарят миру удивительную коллекцию еврейских песен на фоне потрясающих аранжировок. Девушки легко варьируют знакомое и неизвестное и, для полного удовольствия, ошеломляют нас неожиданными еврейскими интерпретациями песен разных народов. В их исполнении нет стыков, есть органичное действо, подчиняющееся внутреннему ритму".

> Старые, забытые мелодии местечкового еврейства песни сестер Берри в сопровождении джаза воскрешали ностальгию по еврейской традиции, по языку, на котором говорили бабушки и дедушки. Со своим репертуаром сестры объездили весь свет. Евреи, разбросанные по всему миру, принимали их на ура. Не раз и не два они давали концерты в Израиле, добрались до Южной Африки. И везде их ожидал радушный прием.

>

> Триумфальный визит

> 25 июня 1959 года в Москве в Сокольниках первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев и вице-президент США Ричард Никсон открыли первую в СССР американскую национальную выставку. По этому случаю в Зеленом театре парка им. Горького состоялся большой концерт. Казалось, что на концерт пришла вся Москва. По просьбе Эдди Сэлливана они выступали первыми. Ведущий объявил: "Сестры Берри". И они не вышли, а выпорхнули на сцену молодые, красивые, стройные, в облегающих серебристых платьях. Они, если говорить современным языком, с первого мгновения зажгли зал, где собралось двадцать тысяч человек.

> Они начали петь на английском, а потом перешли на идиш "Ба мир бисту Шейн", "Тум-балалайкэ", "Чири-бим", "А идише мамэ", "Цу мир из гекумэн а кузинэ", "Ву нэмнт мэн а бисэлэ мазл", ну и, конечно, "Бублички" и "Папиросн" и поначалу замерший зал взорвался аплодисментами. Но самое главное они оставили под конец. Когда сестры, тронутые таким горячим приемом, объявили "Очи черные", зал вскочил и заревел от восторга. Первый куплет они исполнили на русском языке. Певиц долго не отпускали, кричали стоя "Бис!", и они вновь и вновь выходили на сцену.

> Окончательно сердца москвичей сестры Берри растопили, когда на русском исполнили "Подмосковные вечера" и "Ямщик, не гони лошадей", которые вызвали шквал аплодисментов. Если американцы, ведавшие культурной частью визита, хотели произвести сенсацию, они ее произвели.

> Из интервью Клер Берри Леониду Школьнику, "Форвертс", 7-13 июня 2002 года.

> - Вам понравилась Москва?

> - Да. Но не агенты КГБ, которые были везде, где были мы. Наутро после приезда мы отправились в Зеленый театр в парке Горького на репетицию. Там уже собралось около полусотни музыкантов, которые встретили нас аплодисментами. Мы запели одну веселую ковбойскую песенку, и одежда на нас была соответствующая: сапоги, рубашки, широкополые шляпы. И вдруг во время исполнения этой песни прозвучало резкое "Стоп!". В чем дело? Что случилось? Оказалось, московскому начальству не понравилось одно словечко в нашей песенке, потому что оно напоминало по звучанию популярное русское ругательство. И нас попросили заменить это слово на более благозвучное...

> - Клер, а у вас была возможность просто побродить по Москве?

> - Конечно. В один из дней мы решили сходить в синагогу. Пришли. Но двери были закрыты. И вдруг увидели молодого парня в кипе. Мы бросились к нему: "Мы из Америки, хотели заглянуть в синагогу, но она почему-то закрыта". Парень внимательно посмотрел на нас, сказал: "Ждите" и ушел. Через несколько минут он вернулся с каким-то мужчиной, в руках у которого была связка ключей. Он открыл нам двери, и мы с Мерной вошли. Первое, что мы увидели, в углу сидел старик с большой белой бородой и молился. Оказалось, что в обычные дни прихожане входят в синагогу со двора, а парадные двери на всякий случай заперты.

> * * *

> Весть о необыкновенном концерте мгновенно облетела всю Москву. Дуэт дал еще одно выступление, но не всем евреям удалось увидеть и послушать сестер Берри. Больше сестры в Советский Союз не приезжали. Меломаны довольствовались тем, что в 1970-1980-х годах фирма "Мелодия" начала выпускать серию пластинок с архивными записями известных зарубежных мастеров эстрады прошлых лет. Среди них были записи сестер Берри, которые переписывались с проигрывателя на магнитофон и распространялись в десятках тысяч копий по всему Советскому Союзу.

>

> * * *

>

> P.S. Из интервью Клер Берри Леониду Школьнику

> - Еще в Союзе я слышал о смерти Мерны в авиакатастрофe....

> - Ничего подобного! Она умерла в 1976 году от опухоли мозга. Никогда ничем не болела и вдруг... Много лет после ее смерти я не пела. Не могла. И только лет пятнадцать спустя снова запела, но уже с мужчинами. Например, с великолепным, мудрым и обаятельным Эмилем Горовцом, к великому сожалению, не так давно ушедшим от нас. Пела я и с Яковом Явно талантливым и целеустремленным певцом...

> И вновь на эстраде зазвучали знаменитые "Бейгеле", и зал, заполненный и еврейской публикой и нееврейской, аплодисментами провожал за кулисы легендарную актрису, внучку киевского бубличника Бейгельмана. А она, не сдерживая слез, вспомнила свое первое выступление на большой эстраде, когда вместе с Мерной они пели "Друзья, купите папиросы":

> Купите, койфт же, койфт же папиросн...

> Подходи, пехота и матросы.

> Подходите, не робейте,

> Сироту меня согрейте,

> Посмотрите ноги мои босы+

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Борис Сичкин "Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума"

(отрывок)

...Меня часто спрашивают, почему я, будучи популярным артистом, который хорошо зарабатывал, имел прекрасную трехкомнатную квартиру в центре Москвы, машину, дачу и пр., уехал?

В 1971 году меня по сфабрикованному обвинению посадили в Тамбовскую тюрьму. Впоследствии меня оправдали, дело было закрыто, работники прокуратуры наказаны, но до этого я просидел год и две недели в тюрьме, сыну в этой связи не дали поступить в Московскую консерваторию, в течение 2-х лет, пока длилось доследование, мне не давали работать, мое имя вырезали из титров фильма "Неисправимый лгун", в фильме "Повар и певица" меня озвучили другим актером и т.д. Короче, я понял, что страна игривая, в ней с тобой могут сделать все, что угодно, а особенно, учитывая, что у сына Емельяна — в меня — язык до щиколотки, который, как известно, доведет если не до Киева, то уж до тюрьмы точно, я решил удалиться от гнутой страны на максимально возможное расстояние. К счастью, после подачи заявления, если у меня и были какие-то сомнения по поводу принятого решения, то до боли родные, вездесущие подлость и хамство быстро их развеяли.

Мать моей жены с нами не уезжала, и, естественно, ее надо было обеспечить жилплощадью. Она была прописана с нами, но, поскольку оставаться одной в 3-х комнатной квартире ей бы не разрешили, я договорился на обмен — 2-х комнатная квартира с доплатой. Этот обмен должен был быть одобрен на собрании правления кооператива, членом которого я состоял. Первым взял слово Николай Рыкунин (возможно, некоторые помнят, был такой эстрадный «дуэт Шуров и Рыкунин). Он долго говорил о Родине, о неустанной заботе о каждом из нас партии и правительства, о совершенстве социалистического строя, о том, что покинуть такую Родину и такой строй может только человек неблагодарный, у которого отсутствует совесть и т.д. Кстати сказать, Рыкунин с пеной у рта, задыхаясь от ненависти к Советской власти, рассказывал мне, что его отец до революции был помещиком под Москвой, добрым, гуманным человеком, заботившемся о крестьянах, далеким от политики. Большевики его, естественно, расстреляли, а жену с грудным младенцем выслали в Сибирь, где она была вынуждена просить милостыню, чтобы не дать умереть маленькому Коле Рыкунину.

Выслушав речь Рыкунина, я мягко попытался объяснить, что речь идет не о неблагодарном Сичкине, а о благодарной теще, которая не покидает Родину и имеет право на жилплощадь. Из первого ряда встал похожий на отца Врубелевского Демона концертмейстер Большого Театра Гуревич. (Худая фигура, изогнутая вопросительным знаком, крошечные злобные глазки и змеиные губы придавали ему особый шарм).

— Я не желаю присутствовать на концерте Сичкина! — выкрикнул он.

— Запретите ему говорить! Я, как патриот, не желаю выслушивать речи отщепенца и предателя Родины?

— Не надо так волноваться, патриот Гуревич, — обратился я к нему. — Кстати, какие погоды были в Ташкенте в начале войны?

Гуревич:

— Пошли вы на ....

—Я не могу никуда пойти — идет собрание.

- Вы против моей тещи, потому, что она русская? Гуревич онемел.

— Да, а во время войны какие погоды были в Ташкенте?

— Сичкин, идите к ... матери!

— Я же уже вам сказал: я никуда не могу пойти, пока не кончится собрание. Всем известно, что громче всех кричит "держи вора!" сам вор, но работники наших органов люди умные и опытные, им ничего не стоит определить, кто патриот, а кто враг. Судя по вашему фальшивому пафосу, вы, видимо, очень виноваты перед Советской Властью, но успокойтесь: советский суд — самый гуманный суд в мире, и чистосердечное признание, безусловно, смягчит вашу вину. О, совсем забыл, а в конце войны какие погоды были в Ташкенте? — закончил я под хохот собравшихся.

Больше всех суетился композитор Марк Фрадкин. В отличие от Рыкунина, который выступал, так сказать, бескорыстно, просто желая подчеркнуть свои патриотизм и лояльность, Фрадкин имел конкретные виды на мою квартиру и развернул активную деятельность еще до собрания: он обрабатывал членов правления, запугивая их тем, как может быть расценена помощь врагу народа, с именем КГБ на .устах ходил по квартирам, собирал подписи жильцов против моего обмена, короче, делал все, что было в его силах, чтобы помешать.

С Фрадкиным во время войны мы долгое время были в одной части, где он заслужил звание "самый жадный еврей средней полосы России". Впрочем, я думаю, это было явным преуменьшением, и он вполне был достоин выхода на всесоюзный, если не на международный уровень. Плюшкин по сравнению с ним был мотом. Покойный Ян Френкель, талантливый композитор и очаровательный человек, рассказывал мне, что Фрадкин постоянно уговаривал его зайти в гости, посидеть за рюмкой у его уникального бара. Один раз, когда они были около дома Фрадкина, тот его наконец зазвал, но при этом сказал:

— Ян, в баре все есть, но чтобы его не разрушать, а это произведение искусства — ты сам убедишься, купи бутылочку водки. Закуски навалом, но на всякий случай купи колбаски, если хочешь, сыра, ну, рыбки какой-нибудь и возьми батон хлеба.

В результате они сели у бара, выпили водку Френкеля, закусили его продуктами, а Фрадкин даже чая не предложил.

В свое время Фрадкин мечтал попасть к нам в кооператив по причине хорошего района и того, что он был дешевле других кооперативов, но собрание было категорически против, мотивируя это тем, что Фрадкин не артист эстрады, богат и может купить квартиру в любом другом кооперативе. Я в то время был членом правления, со мной считались, и, когда жена Фрадкина со слезами на глазах умоляла меня помочь им, я, по своей мягкотелости, не смог отказать и уговорил правление проголосовать за Фрадкина. Позже история повторилась с их дочерью, Женей, которая тоже хотела жить в нашем кооперативе. Оба раза члены правления говорили, что они голосовали не за Фрадкина, а за меня.

Возвращаясь к нашему собранию, Фрадкин его закончил, коротко и по-деловому резюмировав:

— Товарищи, нам надо решить вопрос об обмене Сичкина, в связи с тем, что он бросает нашу Родину, плюет на все то, что сделала для него эта страна и хочет выгодно переметнуться на Запад. Нас он просит в этом ему помочь. Давайте голосовать.

Почти все русские, включая членов партии, проголосовали за меня, а все евреи, которых было большинство, против. В результате тещу выгнали из квартиры, а я получил огромное моральное удовлетворение — еду правильно.

Как я выяснил, в ОВИРе существовало негласное правило пять раз не принимать анкеты под предлогом того, что они, якобы, неправильно заполнены. Поэтому я пришел в ОВИР и сам сказал, что, чувствую, анкеты неправильно заполнены; лучше будет, если я их перепишу и приду завтра. Служащая ОВИРа улыбалась, кивала, и так пять раз. На шестой день у меня приняли документы, и после всех положенных дальнейших мытарств, 23 мая 1979 года мы прибыли в аэропорт "Шереметьево", откуда должны были вылететь в Вену. По дороге в аэропорт мы проехали мимо огромного плаката с изображением Ленина в кепке, с прищуренными глазами и поднятой в приветствии рукой, который гласил: "Верным путем идете, товарищи!", а в самом "Шереметьево" нас встретил транспарант: "Отчизну я славлю, которая есть, но трижды, которая будет!"

Рейс на Вену все время откладывался — то в связи с вылетом комсомольской делегации в Индию, то профсоюзной делегации в Мексику, то партийной делегации в Китай. Я услышал, как один еврей сказал другому:

— Слушай, если они все уезжают, давай останемся.

...Первое, что я сделал в Вене, это отправил вызов Фрадкину и в придачу к нему письмо следующего содержания:

"Дорогой Марик!

Все в порядке, вся наша мишпуха уже в Вене, все удалось провезти и твое тоже. Как ты правильно сказал, таможенники такие же тупые, как вся вонючая советская власть и бигуди осмотреть не догадаются. Так и вышло, только у Симы очень болит шея, все-таки каждый весил три кило. Пусть Рая до отъезда тренирует шею, у тебя шея, конечно, покрепче, но ты ж в бигудях не поедешь. Как нам сказали, в Америке иконы сейчас идут слабо, а ты знаешь, израильтяне из голландского посольства совсем обнаглели и хотят за провоз 20 процентов.

Марк, вот прошло, казалось бы, всего несколько дней, а мы уже очень соскучились. Все со слезами на глазах вспоминают твое последнее напутствие: "Я рад и счастлив за вас, что вы покидаете эту омерзительную страну, кошмарное наследие двух мерзких карликов: картавого сифилитика Ленина и рябого параноика Сталина. Дай вам Бог!" А как мы смеялись на проводах, когда ты сказал, что был и остаешься убежденным сионистом, а все твои якобы русские песни на самом деле основаны на еврейском фольклоре, сел за рояль, начал их одним пальцем наигрывать и объяснять, из какого синагогиального кадиша они взяты... Короче, ждем тебя и Раю с нетерпением, дай Бог, уже скоро.

Крепко обнимаем, целуем Арон, Пиля, Сима, Двойра и Ревекка".

Как мне впоследствии сообщил конферансье Борис Брунов, Фрадкин тут же побежал в КГБ и начал клясться, что у него нет икон и валюты, и он никуда не собирается ехать. Там (еще раз) прочитали письмо и, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, посоветовали успокоиться, его никто ни в чем не обвиняет, многие получают вызовы, но если он не и собирается уезжать, ему не о чем волноваться. Фрадкин, тем не менее, был в панике, жена Рая на нервной почве начала курить.

Забегая вперед, второй вызов и письмо, но уже на адрес домоуправления "для Фрадкина" и якобы от другого лица я послал из Италии и третье, на адрес Союза Композиторов РСФСР Родиону Щедрину для Фрадкина из Нью-Йорка.

Второе письмо:

"Привет, Марик!

Сразу по делу: твою капусту и рыжье получил, но с летчиками больше в долю не падай — они засветились. Канай в Севастополь, свяжись с кентами и попробуй зафузить моряков атомных подводных лодок. Как договаривались, я откусил три косых, остальное твое, тебя ждет. Антиквар превращай в зелень, его не втырить и могут закнокать. Вообще, ходи на цирлах, подальше от катрана, шныров и козырных — тебе сейчас самое время лепить темнуху. Учти, телефон прослушивается — ботай по фене. Слыхал парашу, как ты вертухаям туфту впаривал — все правильно, пока не откинешься, хиляй за патриота. Вся маза тебя ждет, на любой малине будешь первым человеком, братва мечтает послушать в твоем исполнении песни Шаинского. Поменьше пей и чифири, а то, что Рая шмалит дурь, не страшно — главное, чтоб не села на иглу. Бывай, до встречи. Валера".

Фрадкин потерял сон, не помогали сильнейшие снотворные, снова побежал в КГБ, потом в домоуправление, ходил по квартирам, бился в судорогах и кричал, что он не имеет к этому никакого отношения, а все это провокации Сичкина. Рая курила одну за одной и дошла до 4-х пачек в день. В КГБ хохотали до слез и с нетерпением ожидали следующего письма и очередного визита идиота.

Письмо третье:

"Здравствуй, дорогой Марк! Прости, что так долго не писали, но сначала хотели чить товар, чтобы ты был спокоен. Слава Богу, все ОК, все контейнеры прибыли, с аргентинцами читались, так что ты уже в порядке: даже за один эйнер Рая спокойно может открыть массажный салон, а блядей среди иммигрантов навалом. Вообще, если ты сможешь переправить хотя бы 25 процентов своего состояния, то до конца жизни здесь будешь купаться в золоте. Если ты еще не обрезан, то здесь можно устроить за большие деньги: все иммигранты придут посмотреть на обрезание композитора Марка Фрадкина. Свою коллекцию порнографии не вези, здесь этого добра полно, оставь Жене. Да, и скажи ей, чтобы хотя бы до вашего отъезда перестала фарцевать — береженого Бог бережет. Марик, мой тебе совет: пока ты в Союзе, учи нотную грамоту и хотя бы чуть-чуть гармонию — там ты можешь напеть мелодию, и "негр" ее тебе записывает, а здесь негров много, но все они такие грамотные, как ты.

У нас все хорошо: молодые получают вэлфер, старые — пенсию, а бизнесы на кеш. Английский можешь не учить, он здесь не нужен: на Брайтоне все на русско-еврейском жаргоне с одесским акцентом, а то, что у тебя первый язык идиш — огромный плюс. Тебя вся помнят и ждут, а твою знаменитую шутку: "Если бы Фаня Каплан закончила курсы ворошиловского стрелка, мы намного раньше избавились бы от этого картавого фантаста", — здешние артисты читают со сцены.

С нетерпением ждем встречи,

3ай гезунд апдетер Мотл Фрадкин!

Целуем

Наум, Фира, Бася, Абрам и тетя Рахиль!

P.S. Будете ехать, пусть Рая не глотает камни — Соня так и не просралась...

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Была в ходу в Ленинграде после шестьдесят седьмого года и такая шутка: Чем отличается Суэцкий канал от канала Грибоедова ? Тем, что на Суэцком евреи сидят по одну сторону, а на Грибоедова - на обеих .

На канале Грибоедова, а отнюдь не на Суэцком, родился некогда и известный советский политический обозреватель-американист, комментатор, политолог и обличитель Валентин Зорин. Правда, фамилия его была тогда не Зорин, а несколько иная, более гармонирующая с внешним обликом.

 

Про Зорина была и шутка персональная: Родилась она во время визита в Союз Генри Киссинджера и основывалась на необычайном их внешнем сходстве: Зорин был вылитой копией Киссинджера, прямо брат-близнец, только в одну вторую натуральной величины - тот же курчавый ежик, оттопыренные уши, жирный подбородок и роговые очки.

 

Скажите, пожалуйста, господин Зорин, вы еврей

- Я - русский

- А-а. А я - американский !

 

Вот этот Валентин Зорин, знаменитый в те времена человек, лет двадцать безвылазно просидел в Америке. Он был собкором ТАСС, и АПН, и Правды, и всего на свете. Он в этой Америке изнемогал и жертвовал жизнью на фронтах классовой борьбы. Он жил в американском коттедже, ездил на американской машине, жрал американскую еду и носил американскую одежду. В порядке ответной любезности он сумел рассказать об Америке столько гадостей, что будь она хоть чуть-чуть послабее и поменьше - давно бы рухнула под тяжестью его обличений.

 

В профессиональной среде он имел среди коллег кличку Валька-помойка .

Зорин был профессионал, и не было в Америке такой мелочи, которую он не обращал бы ей в порицание и нам в хвалу. Умел отрабатывать деньги! А деньги были неплохие; зеленые такие. Баксы. Не каждый сумеет за антиамериканскую неусыпную деятельность получать в американской же валюте ! Такое было время акробатов пера и шакалов ротационных машин...

И вот он однажды под вечер выходит из одних гостей. Его там в доме принимали прогрессивные американцы, кормили его стейками, поили виски и говорили всякие приятные вещи. И он уже обдумывает, как сделать из этого антиамериканский материал. И повыгоднее его пристроить.

И идет он к своей машине, припаркованной в сотне метров у тротуара. И тут сзади ему упирается в почку что-то вроде пистолетного ствола, и грубый голос приказывает:

- Не шевелиться Бабки гони !

Ограбление, значит. Типичный нью-йоркский вaриант.

Зорин, как человек искушенный и все правила игры знающий, не дергается. В нагрудном кармане пиджака у него, как советуют все полицейские инструкции, лежит двадцатка. И он ровным голосом, стараясь не волноваться, отвечает, что у него с собой двадцать долларов всего, в нагрудном кармане.

- Доставай, но без резких движений !

Он осторожно достает двадцатку и протягивает за плечо. Ее берут, и голос угрожает:

- Пять минут не двигаться А то - покойник !

И тихие шаги удаляются назад.

Когда, по расчетам Зорина, времени проходит достаточно для того, чтобы грабитель удалился на безопасное расстояние, он оглядывается - и видит, как за угол скрывается поспешно негр. Самый такой - обычный, в синих джинсах, в клетчатой рубашке, в белых кедах.

Зорин садится в свою машину и едет. А сам обдумывает. Это ж какой случай замечательный ! Средь бела дня советский корреспондент ограблен в

центре Нью-Йорка вооруженным преступником. Вот уже до чего дошел разгул безобразий ! И полиция их продажная бессильна. Прекрасный материал сам в руки приплыл.

И чтобы сделать очередной журналистский шедевр более убедительным, емким и панорамным - показать всю прогнилость и обреченность ихнего строя, он гонит к ближайшему отделению полиции. Стреляный воробей: а то завопят потом - лжет этот красный, никто его не грабил, почему не обратился в полицию, если грабили ? Пожалуйста - обращаюсь.

А ты его поймай: лица не видел, примет не знаю, а таких ограблений - да тысячи ежедневно! Стрелял наркоман двадцатку на дозу - это как промысел: верняк.

Он тормозит под вывеской полицейского участка и просит проводить его к дежурному - он должен заявить об ограблении.

В отделении сидит под кондиционером здоровенный сержант с красной

ирландской рожей и голубыми глазками, вытянув ноги на стол, и жует жвачку.

- Привет - говорит он Зорину. - Какие проблемы ?

- Я советский журналист - заявляет Зорин.

- И меня сейчас ограбили - прямо на тротуаре в вашем городе !

 

- Да, - сочувствует детина, - это бывает. Кто ограбил ?

- Приставили пистолет к спине и отобрали деньги.

- Приметы, - говорит детина, - приметы! Подробности потом. Если вы

заинтересованы, чтобы мы нашли преступника - давайте попробуем.

- Черный, - описывает Зорин ехидно. - В синих джинсах, в клетчатой

рубашке. В белых кедах. Роста так среднего. Не старый еще, конечно.

- Так, - спокойно говорит сержант. - Понятно. Где это, говорите,

случилось, мистер Сколько минут назад ?

А во всю стену мигает лампoчки - подробнейшая карта города.

Сержант щелкает тумблером и говорит:

- Алло Джон Фил Уличное ограбление. Квадрат 16-Д. Тридцать шестая,

близ угла Второй авеню. Девятнадцать пятнадцать плюс-минус минута.

Чернокожий, среднего роста, синие джинсы, клетчатая рубаха, белые кеды.

Давайте. Он бомбанул русского журналиста, тот волну гонит. Да. Сколько он у вас взял, сэр ?

А говорить, что весь этот сыр-бор из-за двадцатки, как-то и неудобно.

Не того масштаба происшествие получается. Попадет потом в газеты:

коммунистический журналист хотел засадить в тюрьму бедного представителя угнетенного черного меньшинства за паршивые двадцать долларов. И Зорин говорит:

- Триста долларов.

- Алло? Он с него снял 300 баксов - вы пошустрите, ребята..

Придвигает Зорину пепельницу, газету, пиво:

- Посидите, - говорит, - немного, подождите. Сейчас ребята проверят,

что там делается. Да, - признается, - с этими уличными ограблениями у нас

просто беда. Уж не сердитесь.

- Ничего, - соглашается Зорин, - бывает. - А сам засекает время: чтоб

написать потом, значит, сколько он проторчал в пoлиции, и все без толку,

как его там мурыжили и вздыхали о своем бессилии. Отличный материал: гвоздь .

Он располагается в кресле поудобнее, открывает банку пива,

разворачивает газетку... И тут распахиваются двери, и здоровенный полисмен вволакивает за шкирку негра:

- Этот

И у Зорина отваливается челюсть, а пиво идет через нос. Потому что негр - тот самый...

Сержант смотрит на него и констатирует:

- Рост средний. Особых примет нет. Джинсы синие. Рубашка клетчатая. Кеды белые. Ну - он

И Зорин в полном ошеломлении машинально кивает головой. Потому что этого он никак не ожидал. Это... невозможно . Нет - это у них там патрульные машины вечно болтаются в движении по своему квадрату, и до любой точки им минута езды, и свой контингент в общем они знают наперечет - профессионалы, постоянное место службы. Так что они его прихватили тут же поблизости, не успел еще бедняга дух перевести и пивка попить.

- Та-ак, - рычит сержант. - Ну что: не успел выйти - и опять за свое ?

Тебе что - международных дел еще не хватало Ты знаешь, что грабанул

знаменитого русского журналиста, который и так тут рад полить грязью нашу Америку ?

- Какого русского, офицер - вопит негр. - Вы что, не видите, что он

- еврей Стану я еще связываться с русскими ! Вы меня с Пентагоном не

спутали ?

Зорин слегка краснеет. Сержант говорит:

- Ты лучше в политику не лезь. Он - русский подданный. И сделал на тебя заявление. Говори сразу - пушку куда дел ?

- Какую пушку - вопит негр. - Да вы что, офицер, вы же меня знаете -

у меня и бритвы сроду при себе не было. Что я, законов не знаю ?

Bооруженный грабеж пришить мне не получится, нет !!! Я ему палец к спине приставил, и всего делов. А если он испугался - так я не при чем. Никакого оружия !

 

- Вы подтверждаете, что видели у н его оружие? - спрашивает сержант.

- Побойтесь Бога, мистер русский еврей-журналист, сэр - говорит негр.

Зорин еще раз слегка краснеет и говорит, что нет, мол, собственно

оружия он не видел, но он, конечно, может отличить палец от пистолета, и

прикосновение было, безусловно, пистолета. Но поскольку он сначала не

оборачивался, а потом уже издали мелкие детали было трудно разобрать, то он на оружии не настаивает, потому что не хочет зря отягчать участь бедного, судя по всему, простого американца, которого только злая нужда могла, конечно, толкнуть на преступление.

- О'кэй, - говорит сержант, - с оружием мы тоже разобрались. Теперь с

деньгами. Гони мистеру триста баков, живо, и если он будет так добр к

тебе, то ты можешь на этот раз легко отделаться.

Тут негр ревет, как заводской гудок в день забастовки, и швыряет в> лицо Зорину его двадцатку.

- Какие триста баков - лопается от праведного возмущения негр. -

Пусть он подавится своей двадцаткой У него в нагрудном кармане пиджака,

вот в этом - и тычет пальцем - была двадцатка, так он сам ее вытащил и

отдал мне ! Сержант, верьте мне: этот проклятый коммунистический еврей хочет заработать на бедном чернокожем ! Что я сделал вам плохого, сэр Где я возьму вам триста долларов ?

Зорин, человек бывалый, выдержанный, все-таки краснеет еще раз и

вообще происходит некоторая неловкая заминка. То есть дело приняло совсем не тот оборот, который был предусмотрен.

Сержант смотрит на него внимательно, сплевывает жвачку и говорит:

- Вы заявили, что грабитель отнял у вас триста долларов. В каких они

были купюрах ? Где лежали ? Вы подтверждаете свое заявление ?

Зорин говорит с примирительной улыбкой:

- Знаете, сержант, я все-таки волновался во время ограбления.

Поймите: я все-таки не коренной американец, и как-то пока мало привык к

таким вещам. У меня был стресс. Допускаю, что я мог в волнении и неточно в первый момент помнить какие-то отдельные детали. Может быть, там было и не триста, а меньше...

- Вы помните, сколько у вас было наличных? - спрашивает сержант; а

полисмен откровенно веселится. - Поверьте, пожалуйста: сколько не хватает ?

- Знаете, - говорит Зорин, - я был в гостях, совершил некоторые

покупки с утра, подарки, потом мы там немного выпили.... Не помню уже

точно.

- Выпили, значит, - с новой интонацией произносит сержант. - И после

этого сели за руль ? Это вы в России привыкли так делать?

- Нет, - поспешно отвечает Зорин, и лицо его начинает чем-то

напоминать совет из женского календаря: Чтобы бюст был пышным, суньте его в улей . - Мы пили, конечно, только кока-колу, я вообще не пью, я просто имел в виду, что у меня было после встречи с моими американскими друзьями праздничное настроение, словно мы выпили, и, конечно, я был немного в растерянных чувствах...

- Короче, - говорит сержант. - Это ваша двадцатка ?

- Моя.

- У вас есть еще материальные претензии к эт му человеку?

- Я ему покажу претензии - вопит негр. - Обирала жидовский Это что

ж это такое, сэр, - жалуется он сержанту, - в родном городе заезжий еврей

при содействии полиции грабит бедного чернокожего на триста долларов !

Когда кончится этот расизм

Тогда Зорин на ходу меняет тактику. Делает благородную позу.

- Сержант, - говорит он. - Я не хочу, чобы этого несчастного наказывали. Мне известно о трудностях жизни цветного населения в Америке. Пусть считается, что я ему подарил эти двадцать долларов, и давайте пожмем друг другу руки в знак мира между нашими двумя великими державами.

Но сержант руку жать не торопится, а наоборот, его ирландская рожа начинает наливаться кровью.

- Подарили? - спрашивает, пыхтя.

- Подарил, - великодушно говорит Зорин.

- Так какого черта вы заявляете в полицию, что он вас под револьвером

ограбил на триста, если на самом деле вы сами подарили ему двадцать? -

орет сержант. - Вы же здесь сами десять минут назад хотели закатать его на

двенадцать лет за вооруженный грабеж

- Я разволновался, - примирительно говорит Зорин. - был неправ. Я иногда еще плохо понимаю по-английски.

- Сколько лет вы в Америке ?

- Около двадцати.

- Так какого черта вы здесь пишете, если не понимаете по-английски ?

Тут до негра доходит, что двадцатку ему вроде как дарили, и он

протягивает руку, чтоб взять ее обратно, но Зорин берет быстрее и кладет к

себе в карман, потому что двадцати доллаpов ему все-таки жалко.

- Ладно, - сплевывает сержант. - Со своими подарками разбирайтесь

сами. Это в компетенцию полиции не входит. Если у вас больше нет друг к другу претензий, проваливайте к разэдакой матери и не морочьте мне голову.

- Я напишу материал о блестящей работе нью-йоркской полиции, -

льстиво говорит Зорин. - Очень рад был познакомиться. Как ваша фамилия, сержант?

- Мою фамилию вы можете прочитать на этой табличке, - говорит детин - А писать или не писать - это ваше дело. Не думаю, чтоб мое начальство

особенно обрадовали похвалы в коммунистической русской прессе. До

свидания. А ты, Фил, погоди минутку. Ты мне пока нужен как свидетель всего разговора.

И Зорин с негром выкатываются на тротуар, где негр обкладывает Зорина в четыре этажа, плюет на его автомобиль, предлагает на прощание поцеловать себя в задницу и гордо удаляется. А Зорин уезжает домой, поражаясь работе нью-йоркской полиции и радуясь, что легко выпутался из лап этих держиморд.

А сержант снимает трубку и звонит знакомому репортеру полицейской

хроники, который подбрасывает ему мелочишку за эксклюзивную поставку информации для новостей.

- Слушай, - говорит, - Билл, тут у меня был один русский журналист...

Зо-рин... Ва-лен-тин... да, его черный-наркоман грабанул на двадцатку, да,

палец сунул к пояснице вместо револьвера.... да, так он прикатил к нам и

хотел этого бедолагу вскрыть на триста баков... как тебе это нравится,

предсталяешь, закатать его на двенадцать лет Да, известный, говорит,

журналист...

И назавтра Нью-Йорк Таймс выходит во-от с такой шапкой: сенсация ,

сенсация - знаменитый русский журналист Валентин Зорин, известный своими антиамериканскими взглядами, пытается ограбить безработного, чернокожего наркомана! И излагается в ярких красках вся эта история - с дeтальным указанием места, времени, и фамилий полицейских.

После этого перед Зориным закрываются двери американских домов. И его как-то тихо перестают приглашать на всякие брифинги и пресс-конференции. И интернациональные коллеги больше не зовут его выпить, и некоторые даже не здороваются.

И в конце концов он вынужден, естественно, покинуть Америку, потoму что скандал получился некрасивый. Сидит в Союзе, и лишь крайне изредка проскальзывает по телевизору.

А когда его спрашивают:

- Вы сколько лет проработали в Америке, так хорошо ее знали, - почему

все-таки вы ее покинули и вернулись в Союз - он отвечал так:

- Вы знаете, когда я как-то услышал, что мои дети, выходя из дому в

школу, переходят между собой с русского на английский, я понял, что пора возвращаться ..

Михаил Веллер

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Борис ЛЬВОВИЧ

Режиссёр, актёр, литератор

Привет, Никита!

 

Никогда в жизни не думал, что выпадет приятельствовать с Богословским! Шутка ли: «Спят курганы тёмные» он написал за семнадцать лет до моего рождения! Тридцать четыре года разницы – шутка ли? Да и вообще: он легенда, колосс, памятник самому себе – на фиг мы ему сдались…

Так я думал, поглядывая на него со стороны, цитируя за стаканом подслушанные где-то его знаменитые розыгрыши и байки, до тех пор, пока он не женился на Алке Сивашовой. С композитором Аллой мы были дружны ещё с времён её учёбы в Консерватории, да и в театре потом сотрудничали – она меня с Богословским и познакомила.

 

При первой же встрече он обрушил на меня водопад своего остроумия! Я увидел, как он старается, чтобы я, не дай Бог, не подумал, что он – легенда, колосс и памятник самому себе! Все его бессмертные шлягеры, дружба с Бернесом и Эренбургом, звания и лауреатства совсем его не занимали – было, и ладно! Он хотел быть Богословским сегодня, а главное, завтра – и мы, не шибко молодые, но по сравнению с ним пацаны, мы ему были очень нужны: на нас он проверял своё соответствие новому времени.

 

С Володей Вишневским он тут же пустился в состязание по части сочинения стихов из одной строчки! Они выходили вместе на сцену и устраивали целые турниры «одностиший» - всерьёз бились, а в финале, обняв друг друга за плечи, к общему зрительскому восторгу хором провозглашали: «Спасибо мне, что есть я у тебя!». Лёню Серебренникова он почитал одним из лучших исполнителей своих давних песен и подолгу обсуждал с ним нюансы этого дела. Что до меня, то, прочитав мою книжечку закулисных баек «Актёрская курилка», он легко её похвалил за удачный «перевод» с «языка устного» на «язык литературы». И тут

 

2

же выдал мне такое количество баек о персонажах моей книжки, что мне хватило бы ещё на одну такую же – если бы я к тому времени не охладел к публикации этих историй…

 

«…Как-то летом захожу я в Сад «Аквариум» перекусить, - рассказывал он. – Вижу: сидят за столиком великие – Сергей Эйзенштейн и Фаина Раневская. Эйзенштейн меня уже знал к тому времени. Поклонился я им издалека, сижу себе, обедаю. Вдруг Эйзенштейн как расхохочется в голос и машет мне: «Никита, иди сюда!». Подошёл. Он меня представил Фаине, посидели, посмеялись. Через много лет, уже дружа с Раневской и даже живя с ней в одном дворе, вспомнил и спрашиваю: что ж там было тогда? Оказывается, Эйзенштейн спросил её: «Фуфа, что желаете на десерт?». И великая репризёрка, ткнув в мою сторону пальцем, пробасила: «Вон того мальчишку!».

 

Богословский – по рождению питерский. Ещё мальчишкой рылся он однажды в телефонном справочнике и вдруг увидел смешное сочетание: «Ангелов Ангел Ангелович»!

Тут же набрал номер и пропищал; «Чёрта Чёртовича можно?». Его, конечно, послали, как следует, и он трубку бросил. Впрочем, рассказал об этом приятелям, и те тоже по паре раз с этой шуткой отметились. Шли годы. Богословский стал знаменит, переехал в Москву, но как-то, лет пятьдесят спустя, оказавшись в Питере, заглянул в телефонный справочник и опять наткнулся: «Ангелов А.А.»! Недолго думая, набрал и пропищал: «Чёрта Чёртовича можно?». И старческий голос в трубке произнёс: «Ты ещё жив, сволочь?».

 

Прекрасная байка про фильм «Александр Пархоменко»! Богословский писал к нему музыку, и всё уже было готово, кроме песни для Петра Алейникова. Она потом стала очень популярна – ну, вы помните: «Ты ждёшь, Лизавета, от друга

3

привета!..». Вот этих стихов как раз и не было: поэт Евгений Долматовский уехал в отпуск, сказав, что вернётся и допишет. Режиссёр Луков нервничает: снимать надо, а песни нет! Тут Богословский ему и говорит: «Да брось ты этого Женьку ждать! Сейчас сам сяду и напишу – подумаешь, большое дело!». Вот что написал:

«Лучок да картошка,

Огурчик солёный –

Мировая закуска

В огороде растёт!

Ах, как же мне дорог

Мой садик зелёный!

Мой зелёный

Садик-огород!

 

Герань на окошке,

Окно с занавеской,

Горшки на заборе,

Петушок на шесту!

Галоши надену,

Пойду за невестой

По соседству,

Рядом за версту!..

 

Лукову, в общем, понравилось. Так бы, может, и сняли, как говорил сам Автор, «эту мою фигню», но вернулся Долматовский, устроил скандал, хотел жаловаться в ЦК партии… Ну, что ж, грех говорить: с его текстом песня тоже хорошая вышла!

 

А сколько историй, как Богословского в очередной раз исключали из Союза композиторов! Жалко, здесь места мало, чтобы все рассказать!..

 

С какого-то времени он упорно уговаривал меня перейти с ним «на ты»! «Борисок, - говорил он. – хватит выкаться,

 

4

давай тыкаться! Ну, что за «Никита Владимирович», свои же люди! Скажи: «Привет, Никита!»!». Но я, человек по

театральной привычке вполне фамильярный, всё решиться не мог. Он обижался. Я думаю, что он тепло относился ко мне ещё и потому, что знал, что мы с его женой тыщу лет приятельствуем. Алку он очень любил. Я всё приглядывался к этой его любви: странно было, как много в восьмидесятилетнем человеке по-настоящему мужского! Он мне по секрету сообщал: «Алка – чудо! С ней я впервые стал Домосексуалистом!».

 

К его восьмидесятипятилетию Алла устроила вечер в Доме актёра. Меня попросила провести. Набежала выступать куча знаменитостей. Я весь свой конферанс построил на знаменитых «богословских» розыгрышах. Зал хохотал так, что, казалось, люстры рухнут! Юбиляр сидел на сцене в кресле и довольно улыбался. Поведав залу очередное хулиганство, я обернулся к нему: «Правду я говорю, Никита Владимирович? Так оно было?». Похлопав в ладоши, Юбиляр поманил меня к себе и сказал на ухо: «Пори, старик, что хочешь, не стесняйся: я всё равно не слышу ни хера!».

 

Замечательный журналист Валера Евсеев, бывший в то время главным редактором «Вечерней Москвы», завёл замечательную традицию. Много лет подряд в третий четверг июля мы собирались у него на даче на шашлыки.

Компания была замечательная сама по себе, но её украшением, конечно, был Богословский! Поев и выпив, как следует, я вытаскивал из чехла гитару, и мы пели всласть – ясное дело, песни мэтра! «Шаланды, полные кефали», «Три года ты мне снилась», «Разные судьбы» … А перед разъездом он подходил ко мне, доверительно клал руку мне на грудь и говорил: «Борисок, в будущем году соберётесь – меня не будет, так ты уж проследи, чтобы мои песни попели

 

5

 

в память обо мне!». Когда такое говорит человек под девяносто, ты понимаешь, что… Но я нашёл, что ответить!

«А в чём дело? – спрашивал я. – Почему без Вас?» «Ну, как же – чай восемьдесят пять уже (потом восемьдесят шесть, семь, восемь…!), пора и честь знать!». «Ба-а-тюшки, - бодро возражал я, - ну, если Вы прожили восемьдесят пять, чего Вам не прожить восемьдесят шесть, не понимаю!». «Точно! – веселел Богословский. – а и вправду, чего?!». Так мы расставались каждый год. Но в девяносто он твёрдо ответил мне на привычный текст: «Нет, дружок, хватит! Утомительно долго жить без перерыва!».

Ушёл он ровно в день шестидесятилетия Валеры Евсеева. Это была его последняя шутка: превратить юбилей друга в свои поминки! Как и было прошено, весь вечер мы пели его песни – благо, я знаю их все наизусть!

А когда несли его на Новодевичье, я всё думал: «Вот человек прожил жизнь, как хотел: уходит в девяносто один год, а я ни разу его стариком не видел!»

 

Привет, Никита!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

Политкорректность по-американски.

Нью–Йорк.. Метро. Полный вагон народу. Черный парень ужасно ругается со своей черной же подругой. Орут на весь вагон со своим непередаваемым гортанным негритянским акцентом, толкаются, короче, ведут себя агрессивно. Публика смотрит в окошки, типа наша хата с краю...

И тут, то ли настучал кто–то, то ли случайно, в вагон входят двое полицейских. Белых. Парня вежливо берут под черны руки и приглашают пройти в местное отделение полиции. Он начинает на них орать, что, типа, вы, белые, ни хрена в нашей черной жизни не понимаете, отвалите, у нас тут без вас все о’кей. Девица его поддерживает. Полицаи выходят одни, что-то говорят в рацию.

На следующей остановке в вагон входит черный полицейский, ни слова не говоря, дает парню по морде, складывает его пополам, надевает наручники и выволакивает из вагона. Девица молча и понуро

плетется следом. Политкорректность в действии

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Дочитайте до конца,

конец - делу венец!

 

Учите

историю: она всегда повторяется

 

Как-то на заседании

Президиума АН СССР (еще в бытность

товарища Лысенко президентом АН СССР) один

из академиков выступил в

защиту генетики.

Выступление было долгим и горячим, изобиловало

фактами, цифрами и было подкреплено результатами экспериментов. После выступления этого

академика т. Лысенко выступил с разгромной

речью, направленной против этого академика, заявив

всем уже известное, что генетика

- это проститутка капитализма-империализма и

т.д. в таком же духe .

 

После столь страстных слов

"главного академика страны" против

генетики, казалось бы, никто уже

не мог выступать. Ан нет! Встал сэр (а

он уже к тому времени был

сэром) Капица (еще тот -

Капица-отец) и спросил

"главного научного":

- Стало быть, вы утверждаете, что

если мы отрубим корове один рог и

будем проводить ту же

самую процедуру с еe последующими поколениями, то в

результате выведем

однорогую корову?

 

- Да! Это

только вопрос времени! - уверенно

ответил "генералиссимус от

профессуры".

- Времени, говорите? Тогда как

же это

получается, что все женщины

вот уже со дня сотворения мира

и по сей день рождаются девушками, а евреи необрезанными?

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Жил был на свете некиий мистер Флеминг, и был он бедным шотландским фермером. Однажды, ковыряясь на своем убогом поле, чтобы его семья не померла с голоду, он услышал крик, доносившийся с болота. Фермер быстренько бросил это скушное дело и побежал посмотреть – кто ж так вопит. А вопил мальчонка, тонувший в грязи. Ясное дело фермер спас беднягу.

А на следующий день роскошная карета подкатила к его лачуге и оттуда вышел на грязный двор модно одетый для тех лет аристократ и представился отцом спасенного мальчонки.

- Я хочу отплатить вам за спасение жизни моего сына! – пафосно заявляет этот дворянин.

Конечно бедный, но гордый шотландец отвергает плату не менее пафосно. В этот момент из хижины высовывается любопытный нос отпрыска шотландца.

- Это ваш сын? - вопрошает аристократ.

- Да, - отвечает гордый худой фермер.

Вот и найден выход! Потирая ручки хитрый англичанин предлагает дать фермерскому сыночку образование не хуже чем своему. На этом и порешили.

Фермерский сынок учился в лучшей медицинской школе своего времени в Лондоне и теперь нам известен как сэр Александр Флеминг, что изобрел пенициллин.

Вы думаете это все? Нет еще не конец.

Сынок аристократа так удачно вытащенный из болота, годы спустя свалился с пневмонией. Угадайте что спасло ему жизнь… Ну да, пенициллин. Хотите знать имя аристократа? Лорд Рэндольф Черчилль, соответственно его сынок – сэр Уинстон Черчилль.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Однажды знаменитый греческий философ Сократ (469-399 гг. до н.э.) встретил на улице знакомого, и тот ему говорит:

- Сократ, знаешь, что я только что услышал об одном из твоих учеников?

- Погоди, прежде, чем ты мне это расскажешь, я хочу провести небольшой экзамен, который называется "Испытание тройным фильтром".

- Тройным фильтром?

- Да, - продолжил Сократ. - Прежде, чем ты мне расскажешь что-либо о моем ученике, было бы неплохо, чтобы ты минутку подумал и профильтровал то, что ты собираешься мне рассказать. Первый фильтр - на Правдивость. Ты абсолютно уверен, что то, что ты собираешься мне рассказать, является абсолютной правдой?

- Нет, Сократ, я услышал об этом от одного знакомого и решил...

- Значит, - сказал Сократ, - ты точно не знаешь, правда это или нет. Тогда давай применим второй фильтр - на Добродетель. То, что ты собираешься мне сказать о моем ученике, - это что-нибудь хорошее?

- Нет, как раз наоборот...

- Итак, - говорит Сократ, - ты хочешь мне сказать о нем что-то плохое, но ты не уверен, правда ли это. Однако, ты по прежнему можешь пройти испытание и сообщить мне эту информацию, если она пройдет через третий фильтр - на Полезность. Принесет ли мне то, что ты собираешься рассказать, какую-либо пользу?

- Скорее всего, нет...

- Таким образом, - подвел итог Сократ, - если ты собираешься рассказать мне что-то отрицательное, неправдивое и бесполезное о моем ученике, то зачем это рассказывать вообще?

- Да, Сократ, как всегда ты абсолютно прав.

Именно поэтому Сократа считали великим философом и премного за это уважали. Также это объясняет тот факт, что Сократ так и не узнал, что его ученик Платон переспал с его женой Ксантиппой.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

ВОТ ТЕБЕ И ШАИНСКИЙ

 

 

> Я дружил со

> многими прекрасными

> композиторами, такими, как мой

> друг Ян Френкель, очаровательный

> Валерий Зубков и многими

> другими. Сейчас я хочу

> рассказать одну историю о

> Владимире Шаинском.

> 12 апреля в день космонавтики

> Шаинский, Зубков и я выступали

> для космонавтов, а после

> концерта генерал - полковник

> Команин увез нас на банкет.. На

> банкете также присутствовали

> другие высшие военные чины;

> особенно мне запомнился дважды

> герой Советского Союза

> летчик-испытатель в звании

> генерал-майора. Обаятельный

> интеллигентный человек с

> прекрасным русским языком, он

> рассказывал забавные истории из

> жизни испытателей, коснулся

> Шестидневной войны, высоко

> отозвался о мастерстве

> израильских летчиков, посетовал,

> что советским летчикам пришлось

> воевать далеко от родины, и

> многие из них были сбиты на

> арабо-израильском фронте.

>

> Неожиданно встал подвыпивший

> Шаинский:

> ?- Нечего у нас летать! Будете

> летать - будем сбивать!

> Генерал слегка оторопел от

> этого неожиданного заявления, но

> спокойно сказал:

> ?- Мы не выбираем. Согласно

> присяге, мы подчиняемся

> приказу...

>

> ?- Нас, - перебил Шаинский,

> подчеркивая слово "нас" -

> ваш приказ не интересует.

> Летайте где хотите, но к нам мы

> лезть не позволим.

> ?- Мы - военные люди, - пытался

> объяснить летчик, - и летим туда,

> куда нас посылает командование, -

> но Шаинский гнул свое:

>

> ?- У нас вы не разлетаетесь -

> будем сбивать. Мы отобьем охоту

> воевать против нашего

> государства!

> ?А еще раз полезете - будем

> уничтожать прямо на советских

> аэродромах. Мы с Зубковым

> слушали нашего обычно тихого

> очаровательного, а тут вдруг

> разгулявшегося, Шаинского

> одновременно с восхищением и

> ужасом. В душе мы были с ним

> согласны, но, как говорят

> одесситы - нашел время и место. Он

> наговорил примерно на 25 лет

> каторги,а наш срок, как слушавших

> и не возражавших, тянул лет на

> десять. Что самое удивительное,

> ни один из присутствующих не

> поспешил выступить с

> фальшиво-патриотическим

> заявлением, доказывающим его

> любовь к советской власти;

> наоборот, они даже как бы

> сочувственно отнеслись к

> сказанному Шаинским.

>

> - Я прекрасно понимаю вашу

> позицию, - сказал Команин, - но

> меня немного удивляет тот факт,

> что вы написали такое количество

> прекрасных русских песен, а

> живете мыслями и чувствами

> Израиля.

> ? - Все мои песни - еврейские, -

> заявил Шаинский. - Это

> переделанные под якобы русские

> песни кадиши.

>

> ? Смотрите, - сел за рояль и начал

> играть сначала свои песни, а

> потом соответствующие им

> еврейские молитвы, ?подробно

> объясняя, как он их подгонял под

> русский колорит.

> Вечер закончился всеобщим

> повальным хохотом.

>

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Ирония судьбы или черный юмор? Всё той же судьбы? Пословица в тему: Не рой чужому яму, сам в нее угодишь.

 

Произошло сие весной 1994 года. Молодой американец по имени Роналд Опус решил покончить с собой. В предсмертной записке было написано, что Роналд пошел на этот шаг из-за финансовых трудностей и непонимания со стороны родителей. После написания последнего послания мистер Опус с тяжелым сердцем залез на подоконник и после минутного колебания бросился вниз с девятого этажа.

 

Вряд ли он сделал бы это, если бы знал, что работавшие в тот день в доме мойщики окон натянули на уровне седьмого этажа страховочную сетку. Так что, пролетев два этажа, Опус просто рухнул бы на пружинящую сетку с мокрыми штанами, но вполне живой. Но тут вмешался фантастический случай. Просто-таки фатальное невезение!

 

Когда Роналд пролетал мимо окна восьмого этажа, в его голову из комнаты попал заряд дроби, выпущенный жильцом на восьмом этаже. Пока полиция доставала труп с сетки и устанавливала личность покойного с почти полностью снесенной выстрелом головой, детективы решили, что стрелявшему - вздорному старичку - нужно предъявлять обвинение в непредумышленном убийстве. Ведь если бы не выстрел, Роналд Опус остался жив, упав на сетку.

 

Дальнейшее разбирательство обнаружило новые факты. Оказалось, что старик стрелял в свою жену, но не попал, и заряд угодил в окно. Значит, мелькнуло у детективов, нужно корректировать обвинение - к непредумышленному убийству добавить покушение на убийство (жены).

 

Тем временем попивший водички и немного успокоившийся старичок дрожащим голосом заявил детективам, что вовсе не собирался убивать ни дражайшую супругу, ни тем более случайно пролетавшего мимо человека. Просто в моменты гнева и ссор с женой он всегда хватал со стены незаряженный дробовик и делал "контрольный выстрел" - пугал жену щелчком курка. Это было уже как бы семейным ритуалом. По утверждению обоих супругов дробовик всегда висел на стене и никогда никем не заряжался. "Небываемое - бывает!" (Петр I)

 

Значит, в соответствии с американскими законами, обвинение в непреднамеренном убийстве теперь лежало на том, кто тайно зарядил дробовик. Кто? Выяснив, что свободно войти в комнату задиристых супругов мог только их сын, полицейские детективы связались с его другом и выяснили много интересного.

 

Оказывается, молодой отпрыск давно задумал отомстить сварливым родителям за то, что они отказали ему в материальной помощи. Зная, что отец часто угрожает матери висящим на стене оружием, сын тайно зарядил его, надеясь, что при первом скандале тот застрелит мать, а сам попадет за решетку. Однако последние несколько недель супруги жили на удивление мирно, чем несказанно огорчали неудавшегося мстителя. Где он, этот подонок?

 

"Как где? - удивился старик. - Сын живет этажом выше..."

 

Да, искомым сыном оказался сам... Роналд Опус! Это он зарядил дробовик, а когда месть не удалась, в отчаянии выбросился из окна. И был застрелен своим же зарядом. Своим же отцом. Которого хотел засадить в тюрьму. Самоубийство свершилось, хотя и не совсем так, как этого хотел Опус... Хотя вся эта история и похожа на выдумку, но она является фактом, зафиксированным американской Ассоциацией судебных наук

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

СССР, конец 60-х - начало 70-х годов. Учения ракетных войск на бескрайних степях Казахстана. Жили в палатках. Одна палатка стояла на таком отшибе расположения, что шкандыбать туда по казахской жаре никому не охота. Жили в ней лейтенанты и по штату им был положен спирт. Поскольку они жили в полной уверенности, что кроме них в палатку никто никогда не зайдет, спирт держали в графине прямо на столе.

И вот однажды к ним зашел. И не просто кто-то, а маршал, главком ракетных войск. Пошукал, как живут солдаты, все ли у них в достатке и т. п. По всем известному закону, взгляд главкома попал в графин, стоящий на столе. Он снял фуражку, вытер пот со лба и попросил налить ему попить водички из графина... Это была просьба, которой нельзя отказать. Дрожащей рукой в граненый стакан была налита доза грамм 30. Главком скептически посмотрел на лейтенантов. Все его лицо чисто по-человечески говорило, что лейтенантам жалко воды, да? Пришлось налить полный 200-грамовый стакан спирта.

Теперь представьте себе ощущения человека, который уверен, что пьет полный стакан воды а там чистый спирт. Это вы представить можете. Представьте себе его реакцию... Это вы не представляете. Главком выпил все до дна и даже виду не показал! Он поставил стакан на стол, сказал спасибо и вышел из палатки. Сопровождающие его офицеры даже не поняли, что маршал выпил далеко не воду. Лейтенанты проводили взглядом начальство и стали думать, что им теперь будет.

Было на следующий день. К их палатке со зверским лицом несется майор, а за ним, пыхтя, четыре солдата тащат холодильник (???). Майор:

- Мне вчера главком из-за вас шею намылил! Какого хрена вы пьете теплый спирт?! Вот вам холодильник!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

А история эта произошла в России, в школе города Колмны. Директор школы задала задание школьникам младших классов - ВНИМАНИЕ! - написать стихи о ВЫБОРАХ!!!

Девочка-второклассница написала стишок, который высокая комиссия уже готова была счесть победителем и принялась было выписывать призовой билет, но тут дочитала-таки до последней строчки и поняла, что стишок-то на приз не тянет(((((((((((((((((

 

Вот приходит к людям Путин.

Говорит им Путин:"Люди!

Приходите на участок.

Приходите туда часто.

Голосуйте за меня.

За политику Кремля".

Люди Путину ответят:

"Мы придём, хотя и дети.

Мы хотим голосовать

И Росии помогать!

Чтобы небо было синим,

Чтобы каждый был счастливым.

Чтобы в партию свою

Верил человек в одну.

Чтобы нам, всем русским людям,

Счастье было, есть и будет.

Пусть в Кремле не будет ссоры,

Чтоб ты подрос весёлым,

Чтобы ты всегда гордился,

Что в России ты родился.

Мы идём голосовать,

Чтобы счастье увидать.

Чтобы жили мы у нас,

Как в Израиле сейчас!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

На международной конференции по программированию молодой аспирант из провинциального института сделал отличный доклад.

После официальной части все собрались, как водится, на банкете, где не наши делали вид, что пьют, а наши следовали русским традициям.

Одна жизнерадостная американка, у которой крупные белые зубы никогда не прятались, подошла к изрядно поддатому аспиранту и сказала (далее мой вольный перевод с английского):

- Мне очень понравились ваши методы - я о них расскажу коллегам в Гарварде!

Как я сообразил, он почти ничего не понял из ее речи, так как, наверное, свой доклад выучил наизусть.

Он стоял, смотрел на нее и молчал.

Она решила поддержать разговор и спросила, так понимаю, беспокоясь за свой будущий доклад:

- А где вы учились? Надеюсь, не в Гарварде?

Он глянул на нее как-то затравленно и вдруг брякнул:

- В Хуярварде!

И ушел.

Я чуть не подавился коньяком. Она повернулась ко мне и спросила удивленно:

- Звучное название, но я не слышала такого университета!

Надо было выкручиваться и я выдал импровизацию:

- Закрытый город - Иркутск-52. Туда только русских направляют.

Она кивнула и отошла.

Представьте мой ужас, когда я увидел, что она направляется к нашему академику!

С милой улыбкой она подошла к нему и сказала:

- А я знаю - где готовят самых сильных русских программистов!

Академик улыбался, наверное, думал, что назовут его институт. И тут она выдала коронное:

- В Хуярварде!

Сказать что академик изменился - ничего не сказать. Он просто спал с лица.

Но она доверительно улыбнулась, тронула его за руку и добила его своей наблюдательностью:

- У вас лицо изменилось. Наверное ваши аспиранты случайно выдали военную тайну про Иркутск-52?

Он только и смог сказать:

- Я завтра с ними поговорю.

P.S. На следующий день все знали всё.

 

На Ученом Совете академик начал разгромную речь, но не выдержал тон и засмеялся.

 

Громовой хохот стоял в зале минут пять.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Длинные праздники

Я, бухой, третьего января в пять утра пошел с собакой гулять. Взял с собой флягу коньяка. Пока бухал - про%бал собаку.

Обегал все дворы, протрезвел, замерз, горло застудил - орал. Пока орал, был послан на х%й раз десять проснувшимся народом.

Что делать? А у меня в телефоне - собачье фото в полный рост. Я решил распечатать и развесить по району объявы. Вспомнил, что дома сел картридж, позвонил другу, был сначала послан туда же, но потом договорился, пришел, мы сверстали объяву, распечатали тридцать штук. Я, друг, его жена, его мама и их собака вывалились на улицу, еще поорали, походили по дворам, расклеили объявы на скотч, еще бухнули с горя и пошли к ним завтракать. Пока завтракали, вдруг вспомнили, что в объяве указали не мобилу, а домашний телефон, я ломанулся сначала по району от руки мобилу на листках дописывать, а потом домой...

Прихожу - а этот х%й сидит в квартире перед дверью с глазами, как блюдца. Я, оказывается, поводок взял, коньяк взял, а его дома забыл!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

> ЭКЗАМЕН ПО ФИЗИКЕ

>

>

> Сэр Эрнест Рутерфорд, президент Королевской Академии и лауреат Нобелевской премии по физике, рассказывал следующую историю, служащую великолепным примером того, что не всегда просто дать единственно правильный ответ на вопрос?

>

> Некоторое время назад коллега обратился ко мне за помощью. Он собирался поставить самую низкую оценку по физике одному из своих студентов, в то время как этот студент утверждал, что заслуживает

> высшего балла. Оба, преподаватель и студент, согласились положиться на суждение третьего лица, незаинтересованного арбитра; выбор пал на меня. Экзаменационный вопрос гласил: "Объясните, каким образом можно измерить высоту здания с помощью барометра".?

>

> Ответ студента был таким: "Нужно подняться с барометром на крышу здания, спустить барометр вниз на длинной веревке, а затем втянуть его обратно и измерить длину веревки, которая и покажет точную высоту здания"?

>

> Случай был и впрямь сложный, так как ответ был абсолютно полным и верным! С другой стороны, экзамен был по физике, а ответ имел мало общего с применением знаний в этой области.?

>

> Я предложил студенту попытаться ответить еще раз. Дав ему шесть минут на подготовку, я предупредил его, что ответ должен демонстрировать знание физических законов. По истечении пяти минут он так и не написал ничего в экзаменационном листе. Я спросил его, сдается ли он, но он заявил, что у него есть несколько решений проблемы, и он просто выбирает лучшее.?

>

> Заинтересовавшись, я попросил молодого человека приступить к ответу, не дожидаясь истечения отведенного срока. Новый ответ на вопрос гласил:

> "Поднимитесь с барометром на крышу и бросьте его вниз, замеряя время падения. Затем, используя формулу L = (a*t^2)/2, вычислите высоту здания"?

> Тут я спросил моего коллегу, преподавателя, доволен ли он этим ответом?

> Тот, наконец, сдался, признав ответ удовлетворительным. Однако студент упоминал, что

>

> знает несколько ответов, и я попросил его открыть их нам?

>

> "Есть несколько способов измерить высоту здания с помощью барометра", начал студент.

>

> "Например, можно выйти на улицу в солнечный день и измерить высоту барометра и его тени,

>

> а также измерить длину тени здания. Затем, решив несложную пропорцию, определить высоту

>

> самого здания."?

>

> "Неплохо", сказал я. "Есть и другие способы?"?

>

> "Да. Есть очень простой способ, который, уверен, вам понравится. Вы берете барометр в руки

>

> и поднимаетесь по лестнице, прикладывая барометр к стене и делая отметки. Сосчитав

>

> количество этих отметок и умножив его на размер барометра, вы получите

> высоту здания. Вполне очевидный метод?"

>

> "Если вы хотите более сложный способ", продолжал он, "то привяжите к барометру шнурок

>

> и, раскачивая его, как маятник, определите величину гравитации у основания здания и на его

>

> крыше. Из разницы между этими величинами, в принципе, можно вычислить высоту здания.

>

> В этом же случае, привязав к барометру шнурок, вы можете подняться с вашим маятником на

>

> крышу и, раскачивая его, вычислить высоту здания по периоду прецессии."?

>

> "Наконец", заключил он, "среди множества прочих способов решения данной проблемы

>

> лучшим, пожалуй, является такой: возьмите барометр с собой, найдите управляющего и

>

> скажите ему: "Господин управляющий, у меня есть замечательный барометр. Он ваш, если

>

> вы скажете мне высоту этого здания"?

>

> Тут я спросил студента - неужели он действительно не знал общепринятого решения этой задачи.

>

> Он признался, что знал, но сказал при этом, что сыт по горло школой и колледжем,

>

> где учителя навязывают ученикам свой способ мышления.?

>

> Студент этот был Нильс Бор (1885-1962), датский физик, лауреат Нобелевской премии 1922 г.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...

×
×
  • Создать...