Перейти к публикации
Форум - Замок

Сейт/Сейд


Рекомендованные сообщения


Женская магия в сагах: сейд и спа

I. 
Скандинавские знатоки магических искусств были весьма уважаемыми профессионалами в своих общинах, и услуги их ценились высоко (Jochens, Old Norse Magic and Gender, 307; Ellis-Davidson, 37). В скандинавской литературе фигурируют как мужчины, так и женщины, владеющие магией, но в нескольких источниках прямо утверждается, что это искусство женское, а мужчина, занявшийся им, ставит под угрозу свою репутацию и мужественность (см., например, главу VII «Саги об Инглингах»). Поэтому далее я буду говорить о скандинавской магии как о женской практике, используя нарицательные имена и глаголы женского рода, однако следует иметь в виду, что в сагах упоминаются не только женщины, но и мужчины, владевшие магическим искусством.

Многие важнейшие культовые практики скандинавского язычества традиционно исполняла хозяйка дома, выступавшая при этом как жрица, или гидья (Steffensen, 191). В Северной Европе уже во времена древних германцев женщину почитали как священную носительницу магической силы и, в особенности, пророческого дара. Подобное благоговейное отношение к женщине-колдунье сохранялось и в Скандинавии вплоть до обращения в христианство. Поэтому при изучении материалов, касающихся женщин вообще и, особенно, тех женщин, которые занимались языческими или магическими практиками, необходимо тщательно оценивать влияние христианских установок на автора, записавшего данный материал. Для христианских источников, особенно тех, которые повествуют о христианизации Скандинавии, характерно враждебное отношение к магии и языческой религии в целом: боги в них представлены бесами, язычники вообще — злыми колдунами, а уж те, кто практиковал магию в языческом контексте, — и вовсе отъявленными грешниками, творящими самые противоестественные и нечестивые злодеяния (Simpson, 165). Чем дальше во времени отстоит тот или иной источник от языческой эпохи, тем больше ошибок и неточностей закрадывается в описания. И, как мы увидим далее, особенно от этой путаницы пострадали понятия «сейд» и «спа».

Исследователи отмечают, что женские религиозно-магические практики всегда воспринимаются в соотнесении с четко очерченными и социально одобренными ролями, которые исполняет женщина в традиционном обществе. Иногда женская магия и религия тесно связаны с домашними обязанностями женщины, а иногда, наоборот, противоречат принятой в данном сообществе женской роли и в этом случае вызывают недовольство и гнев — но в то же время и страх — у мужчин как блюстителей традиционного распределения ролей (Geertz, 126–141). Именно так обстоит дело и с магией в мире скандинавской женщины. Женщина эпохи викингов могла колдовать за прялкой и веретеном, вплетая магию в нити, из которых затем ткалась одежда для членов семьи, а могла и обрушить возмездие на обидчика при помощи могущественных колдовских чар.
II. Терминология

В скандинавских сагах проводится разграничение между различными родами магии: выделяются такие искусства, как сейд, спа, гальдр и руническая магия. Не исключено, что существовали и другие разновидности магического искусства, но авторы саг обходят их молчанием — возможно, расценивая как некие непонятные сугубо женские занятия или же отвергая как суеверия, не стоящие внимания.

Сейд

Из всех перечисленных терминов сейд — самый употребительный, но сложнее всего поддающийся определению. Обычно это слово переводят как «колдовство» и применяют для описания самых разнообразных практик — от магии шаманского типа, такой как путешествия в духе, магическое врачевание (основанное на удалении «стрел духов», проникших в тело) или магический аналог психотерапии (возвращение утраченных частей души), и до прорицаний, ченнелинга (при котором божество временно заимствовало тело колдуньи и действовало или вещало через нее), магических воздействий на погоду или на животных, а также всевозможных форм вредоносной магии. Пожалуй, единственный характерный элемент, присущий большинству разновидностей сейда, — это магия, влияющая на сознание при помощи иллюзий, насланного умопомешательства, лишения памяти и других подобных приемов. Мастера сейда обозначались терминами «сейдкона» (женщина, владеющая сейдом) или «сейдмад» (мужчина), но эти названия ассоциировались с «черной магией», поэтому нередко вместо них использовали термины «спакона» или «спамад», чтобы избежать негативных коннотаций, связанных со словом «сейд». С этой «политкорректной» подменой терминов связано множество ошибок в описаниях исконной скандинавской магии: в поздних источниках сейд нередко смешивается со спа. Сейд позволял пророчествовать, но сейдкона не воспринимала орлог (судьбу) непосредственно, как спакона или вёльва, а вопрошала духов, которые и открывали ей будущее. Женщин, практикующих сейд, называли также «фьолькуннигкона» (буквально — «всеискусная жена» или «всеведущая женщина») и «хамлейпа» («меняющая облик», «меняющая кожу») (Simpson, 183)

Сейд был искусством одиночек: сейдконы не собирались в группы, как было принято в некоторых других европейских ведовских традициях, хотя иногда могли обзаводиться слугами или даже целой свитой помощников. В тех редчайших случаях, когда в сагах упоминается о нескольких мастерах сейда, работающих сообща, речь идет обычно о родственниках — например, о двух сестрах, об отце и его семействе и так далее (Ellis-Davidson, 37–38).

Спа

Вторая разновидность магии — спа (spá или, в архаичной английской или шотландской форме, spae), или спакрафт («искусство спа»); тех, кто ею владел, называли спаконами. Спа — это, по сути своей, искусство чтения орлога интуитивным путем или посредством личных духовных прозрений. Слово «ørlög» состоит из двух элементов: «ur» — «древний, первозданный» и «lög» — «закон»; таким образом, орлог — это изначальный закон развития событий, предопределенный вирдом (судьбой), которым, в свою очередь, правят три норны. Эти три норны — Урд («То, что есть»), Верданди («То, что становится») и Скульд («То, что станет») — сообща служат олицетворением вирда. Фактически, их можно считать прототипом трех ведьм из «Макбета»: варево, над которым колдуют шекспировские ведьмы, — это и бурлящий Источник Вирда, и котел сейдконы. Искусством спа владеют многие богини: в «Перебранке Локи» утверждается, что Фригг знает все судьбы (орлог), хотя и хранит их в тайне, и что богине Гевьон, так же как Одину, «открыты и ясны судьбы всех сущих», а в «Младшей Эдде» — что спаконой была и Сив, жена Тора.

Еще один термин, которым обозначали женщин, владеющих спа, — «вёльва», что обычно переводят как «провидица» или «пророчица». Это слово происходит от корня со значением «магический посох», и действительно, в скандинавской литературе то и дело упоминаются провидицы и колдуньи, ходящие с посохом или жезлом. Термин «вёльва» существовал уже у древних германцев, где входил в состав имени или титула некоторых провидиц. Вёльвы пользовались особым уважением: Тацит рассказывает об одной такой провидице по имени Веледа, которая предсказала своему племени победу над римлянами и успешный исход общего восстания против римских легионов:

…германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями. В правление божественного Веспасиана мы видели среди них Веледу, долгое время почитавшуюся большинством как божество; да и в древности они поклонялись Альбруне и многим другим, и отнюдь не из лести и не для того, чтобы впоследствии сделать из них богинь1.

Вёльвы фигурируют и в скандинавских мифах: так, Один обращается за советом к умершей вёльве, поднимая ее из могилы силой своего магического искусства.

Гальдр

«Гальдр» в буквальном переводе означает «пение»; этим термином обозначаются магические песнопения, исполнявшиеся на различных тонах. В отличие от предыдущих разновидностей магии гальдр обычно ассоциируется с мужскими заклинаниями. В тех случаях, когда речь идет о заклинаниях, звучащих из уст женщины, обычно используется глагол «говорить», свидетельствующий о том, что заклинание не пелось по-настоящему, а просто произносилось нараспев.
Магия рун

Магией рун в основном занимались мужчины, хотя не исключено, что по крайней мере некоторые женщины тоже были в ней сведущи. Во всяком случае, в сагах упоминаются сейдконы, умеющие резать руны для волшебства:

И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как будто ей кто показывал дорогу. На пути у нее лежала большая коряга — ноша как раз по плечу одному человеку. Она взглянула на нее и попросила перевернуть. Снизу коряга была как бы обуглена и обтерта. Она велела отколоть щепочку с гладкого места. Потом взяла нож, вырезала на корне руны, окрасила их своею кровью и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и нашептала над ней много колдовских слов. После этого она велела столкнуть корягу в море и заговорила ее, чтобы плыла она к Скале Острову, Греттиру на погибель2.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

III. Кипящий котел

О происхождении слова «сейд» высказывались две гипотезы. Согласно первой из них, предложенной Гриммом, это слово родственно современному «seethe»3 и восходит к ритуальному вывариванию морской воды для получения соли (Grimm, III:1047). На основе этой этимологии современные исследователи предположили, что скандинавские норны послужили прообразами трех ведьм из «Макбета», колдующих над котлом:

Жарко, жарко, пламя ярко!
Хороша в котле заварка!4

Некоторые свидетельства в поддержку этой гипотезы обнаруживаются в скандинавской литературе. Первое из них — следующие строфы из «Прорицания вёльвы» («Völuspá» — «Спа вёльвы»):

Помнит войну она
первую в мире:
Гулльвейг погибла,
пронзенная копьями,
жгло ее пламя
в чертоге Одина,
трижды сожгли ее,
трижды рожденную,
и все же она
доселе живет.

Хейд ее называли,
в домах встречая, —
вещей колдуньей [букв.: «вёльвой, искусной в спа»], —
творила волшбу [сейд]
жезлом колдовским [букв.: «заколдовывала жезлы»];
умы покорялись
ее чародейству [сейду]
злым женам на радость5.

Гулльвейг, таинственную колдунью-сейдкону, посланную к асам ванами, нередко отождествляют с Фрейей, госпожой сейда. Имя «Гулльвейг» в буквальном переводе означает «опьянение золотом», а мотив тройного сожжения и воскрешения некоторые комментаторы толкуют как описание какого-то химического или алхимического процесса. Таким образом Гулльвейг сама по себе ассоциируется с магической силой пламени, подобно котлу, кипящему на огне, — и при этом в тексте прямо сказано, что она владела магией сейда.

Здесь же упоминается имя Хейд (heath6), которое в скандинавских сагах носят и многие другие колдуньи и которое этимологически родственно слову «heathen»7. Полагают, что это имя, подобно имени Веледы из «Германии» Тацита, изначально могло представлять собой титул женщины, исполняющие особые магические или религиозные функции, а в имя собственное превратилось лишь на позднем этапе, после обращения в христианство, когда многие языческие традиции прервались и были забыты. Другое часто встречающееся имя колдуний, Льот («безобразная»), отражает христианское представление о том, что все ведьмы злы и порочны, в сочетании с поверьем о том, что внутренние качества непременно должны отражаться во внешности. И еще одно распространенное среди колдуний имя — Хульд, или Хульда («тайная, скрытая»).

Из других литературных источников мы узнаем, что магия сейда включает в себя искусство варки ядов и зелий, особенно таких, которые лишают человека памяти. В «Пряди о Сёрли» (133–134) Фрейя принимает облик смертной женщины по имени Гёндуль и подносит конунгу Хедину рог с волшебным питьем, отнимающим память. Выпив зелье, Хедин забывает о своего дружбе с конунгом Хёгни и вступает с ним в битву, в которой гибнет множество воинов: такой ценой Фрейя выкупила у Одина свое чудесное ожерелье Брисингамен. Схожим образом, в «Саге о Вёльсунгах» Гримхилд подносит Сигурду дурманный мед, испив которого, тот забывает о своей возлюбленной Брюнхильд (глава XXVIII), а Боргхилд, жена Сигмунда, поит отравленной брагой своего пасынка Синфьотли (глава X). Магия забвения — типичный образец искусства сейда: в основе ее лежит воздействие на разум жертвы.

IV. Разум, восприятие и сейд

Итак, характерная отличительная черта магии сейда — влияние на разум, которое лишает жертву памяти, вводит в заблуждение, насылает те или иные иллюзии, внушает необъяснимый страх, туманит сознание или даже физическое зрение. Воздействия такого рода называются «сьонверфинг» — магический морок или «обман зрения», при помощи которого сейдкона искажает восприятие реальности у своей жертвы (Jochens, Old Norse Magic and Gender, 313). В сагах встречается множество примеров подобной магии; чаще всего к ней прибегали, чтобы защитить человека от преследователей. Отчасти она может быть связана с гипнозом, потому что сейдкона, лишившаяся зрения, лишалась и своей магической силы, а влияние магии на жертву слабело, как только последняя выходила из поля зрения сейдконы.

Эти мотивы использованы в «Саге о людях с Песчаного берега». Здесь женщина по имени Катла, сведущая в сейде, старается спасти своего сына Одда от Арнкеля и его подручных, решивших его убить. Видя, что отряд всадников приближается к дому, Катла велит Одду сесть рядом с ней и не шевелиться, а сама продолжает мотать пряжу. Арнкель и его люди обыскивают дом, но не видят никого, кроме Катлы, сидящей за прялкой. Они уезжают, но вскоре возвращаются; на сей раз Катла стоит на крыльце вместе с Оддом, расчесывая и подстригая ему волосы, но Арнкелю и всем его спутникам кажется, что она вычесывает лохмы козлу. На третий раз Одд лежит в куче золы, а его недруги вместо него видят спящего борова. Покинув дом, они всякий раз догадываются, что их обвели вокруг пальца, поэтому использовать дважды один и тот же трюк Катла не может. В конце концов, Арнкель возвращается еще раз и берет с собой другую женщину, владеющую сейдом, — Гейррид, с которой Катла была во вражде. Увидев из окна синюю накидку соперницы-сейдконы, Катла понимает, что морок-сьонверфинг против нее бессилен, и пытается спрятать Одда в подполе. Но Гейррид набрасывает Катле на голову мешок из шкуры тюленя, и та лишается возможности наводить чары. Катлу и Одда связывают, увозят из дома и убивают.

По-видимому, важный элемент этой техники заключался в том, чтобы обвязать волшебной козьей шкурой голову жертвы («Сага о людях из Долины Дымов», глава XIV) или самого колдуна или колдуньи («Сага о Ньяле», глава XII). Другая, но схожая с этой разновидность магии называлась «хулидсхьяльм» — «шлем невидимости». Создать хулидсхьяльм можно было по-разному: например, сейдкона могла просто возложить руки на голову человека, которого хотела скрыть от посторонних глаз, или посыпать его волшебным порошком; имелись и другие способы (Ellis-Davidson, 21-24), а в одном случае сейдкона надевает свою шапку на человека, которого хочет сделать невидимым («Сага о людях из Озерной Долины», глава XLIV).

Кроме того, с сейдом ассоциировался «дурной глаз», поэтому считалось, что, схватив колдунью, нужно набросить ей на голову кожаный мешок, чтобы она не смогла заморочить или проклясть своих похитителей. Иногда встречаются описания, согласно которым сейдкона наклоняется и смотрит назад через расставленные ноги, нередко при этом держа себя за мочки ушей: в этой позе она готовится к тому, чтобы наслать или снять какие-нибудь чары, затупить мечи, расколоть землю или открыть себе магическое зрение:

— Кто это к нам идет? — спросил Хёгни. — Не могу разобрать.

— Да это старая Льот, — отвечал Торстейн. — Эк ее скрутило-то!

И впрямь: она пятилась к ним задом, задрав юбки себе на голову, а голову просунув себе между ног, и зыркала на них так злобно, что твоя троллиха («Сага о людях из Озерной Долины», глава XXVI).

Также при помощи сейда вызывали мужское бессилие; некоторые комментаторы толкуют «vitti hún ganda» из описания Хейд в «Прорицании вёльвы» как магическое воздействие на фаллос, предполагая, что слово «ganda» — обычно означающее «магический жезл» — в данном случае служит кеннингом для пениса (Jochens, Völuspá, 353 n. 21). Основываясь на англосаксонских загадках о ключе, в которых ключ, отпирающий замок, уподобляется фаллосу, проникающему в вагину, а также учитывая то обстоятельство, что в захоронениях женщин иногда находят символические украшения в форме «поясных» ключей, Мини утверждает, что ключи, которые носила на поясе скандинавская хозяйка дома, выполняли не только бытовую, но и магическую функцию: подразумевалось, что мудрая женщина владеет ключами от мужской силы своего мужа и распоряжается его имуществом (Meaney, 181). Действительно, женские ключи могут оказаться небесполезны в сейде, основанном на симпатической магии. Норвежская королева Гуннхильд, славившаяся как великая колдунья, разгневалась, когда ее любимец Хрут решил вернуться домой в Исландию, к другой женщине, и прибегла к сейду, чтобы его наказать:

…когда корабли были совсем готовы, Хрут пошел к конунгу и Гуннхильд прощаться. Она отвела его в сторону и сказала:

— Вот золотое запястье, хочу подарить его тебе. И надела запястье ему на руку.

— Много хороших подарков я получил от тебя, — говорит Хрут.

Она обняла его за шею, поцеловала и сказала:

— Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то не будет у тебя утехи в Исландии с женщиной, что у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься чего хочешь. Пусть мы оба поплатимся за то, что ты не доверился мне8.

По-видимому, Гуннхильд воспользовалась симпатической магией, подействовавшей через это запястье. Хрут женится на своей возлюбленной Унн, но не может соединиться с ней: как рассказывает сама Унн, «когда он приходит ко мне, плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и как мы оба ни стараемся, ничего у нас не получается. Но по всему видно, что по силе своей мужской он не хуже других мужчин» («Сага о Ньяле», главы VI—VII).

V. Шаманский сейд

Согласно второй гипотезе, слово «сейд» происходит от корня со значением «сидение», родственного французскому séance, латинскому sedere и древнеанглийскому sittan (Gloseki, 97). Этот вариант этимологии представляется более правдоподобным, поскольку известно, что сейдкона нередко усаживалась на высоком сидении или помосте. Самое известное описание практики сейда содержится в «Саге об Эйрике Рыжем» (глава IV):

Тогда в Гренландии были очень голодные времена. Те, кто ездил на промыслы, вернулись с небогатой добычей, а некоторые совсем не вернулись.

В селении жила женщина по имени Торбьёрг. Она была прорицательница [спакона (spákona)]. Ее называли Малой Вёльвой. У нее было девять сестер, [и все они были прорицательницами (спаконами)], но в живых оставалась тогда только она.

У Торбьёрг было в обычае ходить зимой по пирам. Ее постоянно приглашали к себе, особенно те, кто хотел узнать, что им суждено или какой выдастся год. Так как Торкель был там самым крупным хозяином, считали, что разведать, когда кончатся подобные времена, должен он.

Торкель приглашает прорицательницу и оказывает ей хороший прием, как это бывало, когда принимали таких женщин. Ей было приготовлено почетное сиденье, и на него положена подушка, которая, как полагалось, была набита куриными перьями.

Когда она пришла вечером с человеком, высланным ей навстречу, она была так одета: на ней был синий плащ, завязанный спереди ремешками и отороченный самоцветными камушками до самого подола. На шее у нее были стеклянные бусы, а на голове — черная смушковая шапка, подбитая белым кошачьим мехом. В руке она держала посох [став (staf)] с набалдашником, оправленным желтой медью и усаженным самоцветными камушками. Пояс у нее был из трута, а на поясе висел большой кошель, в котором она хранила зелья [точнее, талисманы: тауф (taufr)], нужные для ворожбы. Она была обута в мохнатые башмаки из телячьей кожи, и на них были длинные и крепкие ремешки с большими пряжками из желтой меди. На руках у нее были перчатки из кошачьего меха, белые и мохнатые изнутри.

Когда она вошла в дом, все почли своим долгом уважительно ее приветствовать, а она принимала приветствия от каждого в зависимости от того, насколько он был ей приятен. Торкель взял ворожею [висендакону (visenda-kona)] за руку и привел ее к сиденью, которое было ей приготовлено. Затем он попросил ее окинуть взглядом его стада, домочадцев и дом. Но она ни о чем ничего не сказала.

Вечером поставили столы, и вот что было подано ворожее [спаконе]: каша на козьем молоке и кушанье из сердец всех животных, которые там были. У неё была ложка из желтой меди и нож с рукоятью из моржовой кости, стянутой двумя медными кольцами. Острие его было обломано.

Когда столы были убраны, Торкель подошел к Торбьёрг и спросил, как ей понравился его дом и обхождение людей и скоро ли он получит ответ на то, что спрашивал и что всем хочется узнать. Она сказала, что ответит только на следующее утро, после того как проспит там ночь.

На исходе следующего дня ей было приготовлено все, что нужно для ворожбы [сейда]. Она попросила, чтобы ей помогли женщины, которые знают песню, необходимую для ворожбы [сейда] и называемую вардлок [Varðlokur, букв.: «то, что зачаровывает духов»]. Но таких женщин не нашлось. Стали искать в селении, не знает ли кто этой песни. Тогда Гудрид сказала:

— Я не колдунья [фьолькунниг (fjölkunnig)] и не ворожея [висендакона], но когда я была в Исландии, Халльдис, моя приемная мать, научила меня песне, которую она называла вардлок.

Торбьёрг отвечала:

— Тогда твое знание кстати.

Гудрид говорит:

— Это такая песня и такой обряд, в которых мне не пристало принимать участие. Ведь я христианка.

Торбьёрг отвечает:

— Возможно, что ты оказала бы помощь людям, и ты не стала бы от этого хуже. Но это дело Торкеля позаботиться о том, что мне нужно.

Торкель стал уговаривать Гудрид, и она сказала, что сделает, как он хочет.

Женщины стали кольцом вокруг помоста, на котором сидела Торбьёрг, и Гудрид спела песню так хорошо и красиво, что никто раньше не слышал, чтобы ее пели настолько красивым голосом. Прорицательница [спакона] поблагодарила ее за песню.

— Многие духи явились теперь, — сказала она, — любо им было слушать песню, а раньше они хотели скрыться от нас и не оказывали нам послушания. Мне теперь ясно многое из того, что раньше было скрыто и от меня, и от других9.

Описанная здесь процедура — это именно сейд, а не спакрафт, хотя она и применяется для предсказания будущего. Торбьёрг именуют вёльвой и спаконой, поскольку она действительно прорицает; но для этого она не взаимодействует с нитями вирда непосредственно и не прозревает будущее силой собственной интуиции или дара предвидения. Будущее открывают ей духи, которых она призывает с помощью особых песнопений, а затем общается с ними, восседая на своем помосте. В данной своей форме сейд во многом схож с практиками шаманской религии саамов и различных народов Сибири. Например, алтайские шаманы входят в транс, поднимаясь по девяти ступеням, вырезанным на березовом шесте (Eliade, 191). В связи с этим любопытно, что в «Прорицании вёльвы» (2) провидица тоже поднимается по девятиступенному древу (Buchholz, 14):

Великанов я помню,
рожденных до века,
породили меня они
в давние годы;
помню девять миров
и девять корней [или ступеней: viði]
и древо предела,
еще не проросшее10.

Вёльва из «Саги об Эйрике Рыжем», подобно шаману, облачена в особый костюм, сшитый из шкур и увешанный украшениями. Возможно, не случайно ее шапка и перчатки подбиты кошачьим мехом: кошка — священное животное Фрейи, богини сейда. Плащ у вёльвы — синего цвета, а синий цвет в скандинавской литературе ассоциируется со смертью, Хель и царством мертвых. Один из устойчивых мотивов в эддах и сагах — получение тайной мудрости от умерших. Прорицательницу усаживают на особую подушку, набитую куриными перьями; возможно, это всего лишь знак уважения, но не исключено, что благодаря этим перьям сейдкона обретает способность перелетать из мира в мир (как Фрейя в своем соколином оперении).

Саамские и сибирские шаманы входят в экстатический транс под барабанный бой, а вёльве для этого нужна особая песня — вардлок. Слова вардлока до нас не дошли, но поскольку Гудрид говорит, что эту песню пела ей приемная мать, можно предположить, что вардлок был подобен монотонной и умиротворяющей колыбельной. Кроме того, другие источники наводят на мысль, что вёльва могла ритмично ударять посохом в настил сейдхьялля (помоста), как шаман бьет в свой бубен. В «Перебранке Локи» (24) Локи обвиняет Одина:

А ты, я слышал,
на острове Самсей
бил в барабан (vétt),
средь людей колдовал,
как делают ведьмы [вёльвы, völor]11.

Стрёмбек и другие комментаторы давно подметили многие черты сходства между практикой сейда и саамской религией. Более того, в самих описаниях сейда в скандинавской литературе нередко указывается, что это искусство перенято от «финских чародеев», под которыми, собственно, и подразумевались лапландские (саамские) шаманы. Во многих случаях «финским», т.е. саамским, колдунам приписывают те же способности, что и сейдконам. Утверждается, что финны могут превращаться в различных животных (зачастую — в морских млекопитающих или птиц), чтобы путешествовать в духе по чужим землям и вести там разведку («Сага о людях из Озерной Долины», глава XXIX). В число колдовских способностей этих «финских чародеев» часто входила магия стрельбы из лука: говорили, что колдун всегда стреляет без промаха, может выпускать по три стрелы за раз и владеет волшебными стрелами, которые сами возвращаются на тетиву, поразив цель. По-видимому, все эти поверья связаны с представлениями о «стрелах духов», широко распространенными в европейском фольклоре: считалось, что эльфы или другие сверхъестественные существа могут поражать людей и домашний скот волшебными стрелами с каменными наконечниками. В Скандинавии такие стрелы назывались «финскими» или «лапландскими» (finnskot, lappskot), и вера в них надолго пережила эпоху викингов. Известна строчка из средневековой молитвы скандинавских христиан: «For Nordenvind og Finskud bevar os milde Herre Gud» («От северного ветра и от финской стрелы избавь нас, добрый Господи Боже!»)

Снорри Стурлусон в «Саге об Инглингах» утверждает, что изначально сейд был искусством ванов и что богов ему обучила Фрейя — сперва в обличье Гулльвейг, а затем и в собственном своем облике, как наставница Одина:

Óдин владел и тем искусством, которое всего могущественнее. Оно называется колдовство [сейд]. С его помощью он мог узнавать судьбы [орлог] людей и еще не случившееся, а также причинять людям болезнь, несчастье [букв.: утрату хаминьи] или смерть, а также отнимать у людей ум или силу и передавать их другим. Мужам считалось зазорным заниматься этим колдовством [точнее: «Но с этим колдовством имели дело такие эрги (ergi), что мужам считалось зазорным им заниматься»], так что ему обучались жрицы («Сага об Инглингах», глава VII)12.

Итак, сейд был преимущественно женской магией — до такой степени, что мужчина, владевший этим искусством, считался «арг» (argr, прилагательное от ergi), то есть склонным принимать женскую роль в сексуальных отношениях с другими мужчинами и, в целом, женоподобным и трусливым. Почему практика сейда воспринималась фактически как запретная для мужчин, точно неизвестно. Высказывались предположения, что сейд считался неподобающим для мужчины потому, что позволял поражать врагов не силой оружия, а колдовством или ядом, или же что в сейду сопутствовали какие-то сексуальные ритуалы, в которых главный исполнитель обряда выполнял женскую роль. Однако более вероятно, что сейдконой или сейдманом время от времени овладевали духи или даже божества, как это происходит в практике вуду. Допуская иную сущность в свое тело, человек утрачивал власть над собой и превращался в пассивное орудие божества или духа, что в корне противоречило традиционной этической концепции мужественности.

Обряды сейда не всегда проводились на помосте: некоторые магические практики требовали от сейдконы удалиться от людей и сесть или лечь, укрывшись плащом, шкурой или покрывалом. Уединившись таким образом, она шептала заклинания или медитировала, но со стороны могло казаться, что она погрузилась в глубокий сон или даже умерла. Во время этой процедуры с сейдконой ни в коем случае нельзя было разговаривать и, в особенности, окликать ее по имени, чтобы не прервать транс. Во многих описаниях погружению в транс предшествует необыкновенно широкий и долгий зевок, и с таким же зевком сейдкона выходит из медитации; возможно, за этим стоит идея о том, что сознание, душа или хаминья сейдконы выходит и возвращается через рот (Buchholtz, 12). Этим методом «ухода под плащ» чаще пользовались мужчины, чем женщины, и, по-видимому, он играл важную роль в искусстве тулов и скальдов, позволяя открывать тайные истины, предсказывать будущее, наносить магические удары врагам и вести разведку в чужих землях, а иногда и творить чары, проявляющиеся непосредственно в физическом мире (например, вызывать оползни). Самыми лучшими местами для «ухода под плащ» считались вершины курганов и могилы: по-видимому, там было легче всего получить мудрость от мертвых. Эта практика называлась «утисета» (utiseta, букв. «сидение снаружи») или «ситья а хауги» (sitja á haugi, «сидение на кургане»). Человеку, решившемуся на утисету, всегда грозила опасность: он мог обезуметь или пасть жертвой хаугбуи (haugbui) — мертвеца, обитавшего в кургане (Aðalsteinsson, 110–122).

Еще одна черта, роднящая сейд с шаманизмом, — способность превращаться в животных или подселять свой дух в тело животного. В описаниях подобных практик чаще всего фигурируют морские млекопитающие (морж, кит или тюлень) или животные, связанные с Фрейей (кошка, вепрь или сокол). Эта техника известна под названием «ганд-рейд» (gand-reið, буквально — «езда на ганде»). Само слово «gand» означает «заклинание, магическое песнопение, чары» и описывает ту силу, при помощи которой осуществлялась эта «езда». К искусству ганд-рейда причисляли также езду верхом на метлах, прялках и волках (Cleasby-Vigfusson, статья «gandr»). В «Саге о Кормаке» (глава XVIII) сейдкона Торвейг совершает ганд-рейд в обличье моржа:

Только братья отошли от пристани, как прямо за кормой из-под воды показался морж. Кормак швырнул в него палкой и попал. Морж ушел обратно под воду, но люди на борту узнали его по глазам: то была колдунья Торвейг. Больше морж не появлялся, но прошел слух, что Торвейг лежит при смерти; говорят, так ей и настал конец.

По-видимому, здесь идет речь не о превращении, а о подселении духа в тело животного: тело Торвейг оставалось на берегу, но пострадало от удара, нанесенного в море. Оборотничество такого рода тесно связывается с сейдом в «Саге о Фритьофе Смелом» (главы V—VIII), где колдуньи управляют китом в море, восседая при этом на сейдхьялле:

Потом послали они за двумя колдуньями, Хейд и Хамгламой, и дали им денег, с тем, чтобы они накликали на Фритьофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море. Они изготовили чары и взошли на подмостки [сейдхьялль] с колдовством и заклинаниями. <…> Тогда Фритьоф и люди его заметили, что корабль унесло далеко вперед; но они не знали куда, ибо их отовсюду окружала мгла, так что ничего не было видно между кормой и носом за волнением и бурей, туманом и снегом и страшной стужей. Вот Фритьоф взлез на мачту и сказал своим товарищам, когда спустился: «Я видел чудное зрелище: огромный кит лег кольцом вокруг корабля; догадываюсь, что мы приблизились к какой-то земле и что он хочет помешать нам пристать; мне сдается, что конунг Хельге поступает с нами не дружески и посылает нам что-то недоброе. Вижу двух женщин на хребте кита, и они-то, конечно, вызвали эту грозную бурю своими злыми чарами и заклинаниями».

Фритьофу и его людям удается победить этих женщин, кит уходит под воду, и непогода отступает, а между тем «колдовавшие сестры свалились с колдовских подмостков, и обе переломили себе спину»13.

Способность путешествовать в теле животного использовалась в самых разнообразных целях: для поиска необходимых предметов, для прокладки маршрутов, для разведки в стане врага, для защиты какого-либо человека или жилища (Ellis-Davidson, 29).

«Дальним странствиям» сейдкон в обличье животных находятся параллели среди саамских и сибирских шаманских методов. В категорию ганд-рейда входили и такие характерные для шаманизма практики, как путешествия во сне и насылание кошмаров:

Мара «ездит верхом» на людях и животных, а иногда и на деревьях. Напасть она может на кого угодно, хотя, по-видимому, мужчинам досаждает чаще, чем женщинам. Риск особенно велик, если спать на спине. Обычно мара проникает в дом через замочную скважину, через отверстие в стене или в оконной раме, а иногда — через дымоход. Вообще она может войти через любую круглую дыру, но в отверстия другой формы не проникнет. Впрочем, через щели в окнах она способна просочиться в любом случае. Мара приходит не беззвучно. Слышится щелканье в замке, или тихий топоток у дверей, или шлепок, словно на дощатый пол упало что-то мягкое. Иногда — тихое шипение («ш-ш-ш, ш-ш-ш») или какой-нибудь подобный непонятный и слабый звук. Но бежать уже поздно: мара навалится на жертву тотчас же, как проникнет в дом. Ощущается это, как будто на вас накатила огромная тяжесть, чаще всего поднимающаяся от ног к голове. Иногда кажется, будто кто-то пытается заткнуть вам рот и нос, иногда — будто вас сдавили так крепко, что не пошевельнуть и пальцем. Человек, на которого насела мара, начинал громко стонать во сне, но пошевелиться и сбросить ее не мог. В конце концов, он просыпался, трясясь с головы до ног и весь мокрый от пота (Tillhagen, 318).

Иногда мара не имела определенного облика, а иногда являлась в образе уродливой ведьмы, тени, лошади, кошки или другого животного. Предания о маре известны по всему миру; по-видимому, за ними стоят такие реальные явления, как ночные кошмары у детей и специфические состояния между сном и бодрствованием, встречающиеся у взрослых. Но в культуре викингов считалось, что мару насылают могущественные сейдконы, как, например, в следующем рассказе о смерти Ванланди:

Тогда Дрива послала за колдуньей [сейдконой] Хульд, а Висбура, сына ее и Ванланди, отправила в Швецию. Дрива подкупила колдунью Хульд, чтобы та заманила Ванланди в Страну Финнов либо умертвила его. Когда шло колдовство [сейд], Ванланди был в Уппсале. Ему вдруг захотелось в Страну Финнов, но друзья его и советники запретили ему поддаваться этому желанию, говоря, что оно наверно наколдовано финнами. Тогда его стал одолевать сон, и он заснул. Но тут же проснулся и позвал к себе и сказал, что его топчет мара. Люди его бросились к нему и хотели ему помочь. Но когда они взяли его за голову, мара стала топтать ему ноги, так что чуть не поломала их. Тогда они взяли его за ноги, но тут она так сжала ему голову, что он сразу умер («Сага об Инглингах», глава XIII)14.

Как уже отмечалось, в сагах нередко упоминается, что та или иная сейдкона научилась своему ремеслу у саамских волшебников — шаманов. Поэтому не удивительно, что, подобно этим «финским», то есть саамским, шаманам, сейдкона зачастую знает заклинания, вызывающие ветер, усмиряющие ураган, насылающие метель на врага и поднимающие бурю на море. Один из примеров тому встречается в «Саге о Фритьофе Смелом», и мы его уже рассмотрели. По-видимому, погодой обычно управляли именно так, как в этой саге, — с вершины сейдхьялля (хотя в некоторых источниках упоминаются и другие техники). Сейдхьялль используется и в эпизоде «Саги о людях из Лососьей Долины», где семейство Коткеля, сведущее в колдовстве, поднимается на помост, чтобы наслать грозу на корабль Торда (глава XXXV). Бури и грозы — не единственные природные явления, подвластные сейдконам: во многих сагах повествуется о том, как колдуньи вызывают оползни и камнепады, либо лежа в трансе, либо трижды обходя с заклинаниями против хода солнца то место, где должна сойти лавина (Ellis-Davidson, 36).

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах


VI. Магия и домашнее хозяйство

В древнескандинавской литературе прядение стойко ассоциируется с судьбой и магией. Полагали, что в день середины зимы богини прядения осматривают прялки и веретена всех женщин и трудолюбивым прядильщицам посылают удачу, а ленивым — несчастья на весь следующий год (Motz, 152, 154). Таким образом, усердие в прядении напрямую влияло на удачу всей семьи. Считалось, что норны прядут нити вирда каждого человека. Например, в «Первой Песни о Хельги убийце Хундинга» норны выпрядают судьбу Хельги:

Так нить судьбы [сына Боргхильд]
пряли усердно,
что содрогались
в Бралунде стены;
нить золотую
свили и к небу —
к палатам луны —
ее привязали.

Представления о том, что судьбу ребенка можно спрясть либо изменить или необратимо разрушить посредством прядения, были весьма устойчивыми и сохранялись даже в позднейших детских сказках — таких, например, как «Спящая красавица». Под влиянием этих поверий возник сложный ритуал, который исполняли шведские женщины на седьмом месяце беременности. Проколов палец швейной иглой, женщина чертила кровью защитные символы на деревянной дощечке. Затем она выпрядала три меры льна, одну из которых окрашивала в красный цвет, другую — в черный, а третью оставляла белой. После этого дощечку полагалось сжечь, а пепел от нее — всыпать в мед или пиво. Горящим прутом из огня, на котором сжигалась дощечка, женщина отделяла от каждой меры льна отрезок нити длиной в семь дюймов, вываривала эти нити соленой воде и на три дня оставляла сушиться в лесу на ветке. Затем нити заворачивали в чистую льняную тряпицу и хранили до родов. Белой нитью перетягивали пуповину новорожденного. Красную нить повязывали младенцу на запястье как оберег; иногда на нее подвешивали бусину для защиты сглаза. Наконец, черную нить, символизирующую смерть и несчастье, сжигали дотла и зарывали пепел в землю. Послед нередко закапывали под тем же деревом, на котором сушились нити.

В захоронениях женщин из континентальных германских племен, так же как и в могилах англосаксонских и британских женщин в области датского права нередко встречаются крупные, несколько уплощенные, ограненные пятиугольниками бусины из горного хрусталя с непропорционально большими отверстиями. Предполагают, что это — веретенные блоки. При вращении веретена такой блок сверкал на солнце, испуская яркие радужные вспышки. Кроме того, при раскопках в Скандинавии и на территориях расселения англосаксов находят веретенные блоки из янтаря и гагата; гагат считался «черным янтарем» и, соответственно, таким же священным камнем Фрейи, как и настоящий янтарь — застывшие слезы богини; куски янтаря и гагата часто использовали как амулеты. Если требуется «спрясть волшбу», что может быть лучше, чем магический веретенный блок из сверкающего горного хрусталя или из слез самой богини? (Meaney, 78–79).

Чары не только пряли, но и вплетали в полотно на ткацком станке. Самые лучшие примеры сейда этого рода встречаются в «Саге об оркнейцах», где Хельга и ее сестра Фраккок ткут для Паля, брата Эрленда, рубаху из тонкого белого льна, расшивают ее золотой нитью и пропитывают ядом или смертоносной магией. Сын Хельги, оркнейский ярл Харальд, находит эту рубаху и хочет взять ее себе, но

…сестры сняли шапки и принялись рвать на себе волосы, восклицая, что жизни его придет конец, если только он наденет эту рубаху. Но как они обе ни плакали, Харальда это не остановило; надев рубаху, он тотчас затрясся от ужасной боли, слег и вскоре умер (глава LV).

Магия ткачества могла служить и благим целям. В загадках кольчуги нередко уподобляются волшебным одеждам, в которые при тканье были вложены защитные чары. Такие одеяния называли «колдовскими плащами» (gørningstakkr); в «Саге о людях с Песчаного Берега» (глава XVIII) упоминается плащ, защищающий от любого оружия, который Катла сшила Одду, а в «Саге о людях из Озерной Долины» (глава XIX) — такой же плащ, который колдунья Льот сшила своему сыну Хроллейфу. Подобные магические одеяния фигурируют и во многих других скандинавских источниках. Тот же мотив встречается в финском эпосе, где мать шьет сыну волшебную рубаху, спасающую от любого металлического оружия.

Широко известный пример ткацких защитных чар — разновидность флага, известная под названием «знамя ворона». Под такими знаменами датские викинги грабили побережья Бельгии и Северной Франции в IX—X веках. Под таким же вороньим стягом воины Сигифрида совершили набег на Британские острова в 878 году, а в исландских рукописях XII—XIII веков знамя ворона упоминается в связи с оркнейским ярлом Сигурдом II Толстым, сыном Хлёдвира, и с норвежским королем Харальдом Суровым. Во всех этих случаях знамя использовалось как источник магии, наводящей страх на врага: в мирное время оно оставалось белым, но в бою чернело — или же, по другим рассказам, на белом поле стяга появлялось изображение огромного черного ворона, который казался живым и даже хлопал крыльями. Волшебное знамя для предводителя войска непременно должна была соткать сестра или мать, вплетая в полотно защитные чары. Конунг или ярл, шедший в бой под таким знаменем, непременно побеждал, но знаменосец зачастую погибал в битве («Сага об оркнейцах», VI, XI, XIV, XVII; «Сага о Ньяле», CLVII, Lukman, 135–150).

Христианские комментаторы сурово осуждали эту разновидность женской магии. Элигий Нуайонский заявлял, что женщина не должна «называть имена других несчастных ни за ткацким станком, ни у красильного чана, ни при какой иной работе с тканями», а редактор Бурхарда Вормсского (ок. 1010) назначал за ткацкую магию следующую епитимью:

Видел ли ты своими глазами и попускал ли, чтобы женщины за прялкой или за ткацким станом предавались суеверию своему, когда, приступая к прядению, возомнят, будто способны заклинаниями и рукодельем своим так переплести утóк с основой, что человек, против которого они злоумыслили, смертию умрет, ежели не отыщет иного средства от тех бесовских заклинаний? Коли видел и попускал, то назначено тебе тридцать дней покаяния на хлебе и воде (Meaney, 185).

Особенно тесно с магией ассоциировались красный и синий цвета; ткань, окрашенную в эти цвета, использовали для процеживания лекарственных настоев. Голландское слово «toverij», немецкое «Zauber» и древнеанглийское «teafor», означающие «колдовство», родственны древнеисландскому «taufr», обозначавшему амулет или талисман. И все эти слова, в свою очередь, происходят от германского корня со значением «красный, киноварный» (Storms, 102–103). Красной нитью перетягивали пуповину новорожденного и привязывали к больным частям телам мешочки с лечебными травами.

VII. Магия и врачевание

В языческих культурах магия не только используется для врачевания телесных недугов, но и зачастую служит основным средством лечения психических расстройств. Врачевание было одной из важнейших обязанностей скандинавских женщин, владевших магией (Steffensen, 192). Турид Мудрая, известная также как спакона, излечила двух мужчин, получивших ранения в хольмганге (hólmganga, скандинавская форма поединка) (Steffensen, 188). Среди исландских врачевательниц были в ходу амулеты и целебные камни. §7 «Грагаса», свода законов, действовавших в Исландии после христианизации, утверждает:

Не должно человеку творить ухищрения с камнями или наполнять их колдовской силой, дабы подвешивать затем на людей или скотину. Если кто уверует, что камни способны охранить его здоровье или здоровье скота, да будет наказан малым изгнанием.

В других скандинавских источниках упоминаются «камни жизни», целебные камни, камни, облегчающие деторождение, останавливающие кровь, дарующие невидимость и исполняющие желания (Meaney, 102).

Была известна скандинавским женщинам и магическая техника наложения рук. Обычно эту форму диагностики проводила родная или приемная мать: провожая сына на битву, она дотрагивалась до всех частей его тела и определяла таким образом, куда он будет ранен (Ellis-Davidson, 27). Использовались и другие магические приемы, связанные с врачеванием, но целительная магия в сагах упоминается редко. Из колдуний-врачевательниц нам известны также гренландка Грима из «Саги о названных братьях» и Гуннхильд из Страны Бьярмов, персонаж «Саги о Харальде Прекрасноволосом» (Ellis-Davidson, 40-41, n. 20 & 55). Наложение рук в сочетании с рунической магией упомянуто в «Речах Сигрдривы»:

7. Руны пива
познай, чтоб обман
тебе не был страшен!
Нанеси их на рог,
на руке начертай,
руну Науд — на ногте.

8. Рог освяти,
опасайся коварства,
лук брось во влагу;
тогда знаю твердо,
что зельем волшебным
тебя не напоят.

9. Повивальные руны
познай, если хочешь
быть в помощь при родах!
На ладонь нанеси их,
запястья сжимай,
к дисам взывая.

11. Целебные руны
для врачевания
ты должен познать;
на стволе, что ветви
клонит к востоку,
вырежи их.

19. То руны письма,
повивальные руны,
руны пива
и руны волшбы, —
не перепутай,
не повреди их,
с пользой владей ими;
пользуйся знаньем
до смерти богов!

VIII. Женщины и магия в области датского права

Среди англосаксов в IX—X веках были распространены предания о женщинах-колдуньях из Данелага — области датского права в северо-восточной части Англии. Жители Данелага поддерживали постоянные связи со Скандинавией, благодаря чему практики северного язычества сохранялись там дольше, чем в других областях Англии. В источниках упоминаются «заклинательницы трав» (wyrtgælstra), поющие гальдор над растениями (Crawford, 105). Церковники осуждали женщин, которые

…занимаются колдовством (wicce) ради любви мужчины либо подмешивают ему в пищу или питье или же в какие-либо заклятые вещи (galdor-craft) нечто такое, от чего любовь его должна усилиться (Crawford, 111).

Эльфрик негодовал на женщин, проповедовавших культ деревьев, камней и источников, варивших любовные зелья и толковавших сны (Crawford, 111). Чтобы навредить человеку, его изображение пронзали железными булавками:

…а прежде того некая вдова и ее сын лишились своего имения в Эйлсворте за то, что втыкали железные булавки в Элси, отца Вульфстана, но дело их раскрылось, и ту смертоносную куклу нашли у них в кладовой (Crawford, 113).

Встречались среди англосаксов и прорицательницы, как свидетельствует следующая статья из христианского уложения о наказаниях:

Если женщина прорицает и творит заклинания при помощи дьявола, ей полагается наказание сроком на один год или на 40 месс, 40 дней, и да будет она наказана в меру ее вины (Crawford, 113).

Основные источники

Grágás [Грагас]. Trans. Andrew Dennis, Peter Foote and Richard Perkins. // Laws of Early Iceland: Grágás I.Winnipeg: University of Manitoba Press, 1980.

Grágás [Грагас]. Trans. Andrew Dennis, Peter Foote and Richard Perkins. // Laws of Early Iceland: Grágás II the Codex Regius of Grágás With Material from Other Manuscripts. Winnipeg: University of Manitoba Press, December 1999.

Kormáks saga [Сага о Кормаке]. Trans. William G. Collingwood and Jón Stefánsson. // The Life and Death of Cormac the Skald. Ulverston: Holmes, 1902.

Orkneyinga saga [Сага об оркнейцах]. Trans. Herman Pálsson and Paul Edwards. // Orkneyinga Saga. Harmondsworth: Penguin, 1978.

Vatnsdoelasaga[Сага о людях из Озерной Долины]. Trans. Gwyn Jones. // The Vatnsdalerʼs Saga. New York: Princeton University Press, 1944.

Прядь о Сёрли, или Сага о Хедине и Хёгни. Пер. Т. Ермолаева.

Сага о Волсунгах. Пер. Б.И. Ярхо // Корни Иггдрасиля. М.: Терра, 1997.

Сага о Греттире. Пер. О.А. Смирницкой. // Исландские саги. В 2-х тт. М.: 2004, т. 1.

Сага о людях с Песчаного Берега. Пер. А.В. Циммерлинга, С.Ю. Агишева. // Исландские саги. В 2-х тт. М.: 2004, т. 2.

Сага о Ньяле. Перевод С.Д. Кацнельсона (гл. I–XXXVIII), В.П. Беркова (гл. XXXIX–CXXIV и CXXXI–CLIX), М.И. Стеблин-Каменского (гл. CXXV–CXXX). // Исландские саги. В 2-х тт. М.: 2004, т. 2.

Сага о Фритьофе Смелом. Пер. Я. Грота, проверен и исправлен А. Смирницким. // Эсайас Тегнер. Фритьоф Смелый. М.: Терра, 1996.

Сага о Харальде Прекрасноволосом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского. // Стурлусон, Снорри. Круг Земной. М.: Наука, 1980.

Сага об Инглингах. Пер. М.И. Стеблин-Каменского. // Стурлусон, Снорри. Круг Земной. М.: Наука, 1980.

Сага об Эйрике Рыжем. Пер. М.И. Стеблин-Каменского. // Исландские саги. В 2-х тт. М.: 2004, т. 1.

Старшая Эдда. Пер. А.И. Корсуна. // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М.: Художественная литература, 1975.

Тацит, Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии. Пер. А.С. Бобовича. // Тацит, Корнелий. Сочинения в 2-х томах. Том 1. Анналы и малые произведения. М.: Наука, 1969.

Оригинал: Viking Answer Lady

Перевод с англ. Анны Блейз

© Tim Stridmann

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

Сейд – «женская» магия Древней Скандинавии Сейд (или сейдр) представляет собой обрядовую эзотерическую практику, которая возникла на территории раннесредневековой Скандинавии и, по всей видимости, широко применялась ведуньями норманнов. Иногда слово «сейд» в русской транскрипции произносится как «зейд», оба варианта допустимы. Что касается этимологии, то «сейдр» происходит от древнескандинавского «seiðr». Перевод этого слова неизвестен, но его когнаты (однокоренные слова единого происхождения) из древневерхненемецкого и древнеанглийского вполне переводимы, они имеют значение «натянутая веревка» или «силок», иногда – «ловушка». Все эти варианты выглядят логичными ввиду того факта, что в ритуалах сейдр часто используется прялка («seiðstafr» на древнескандинавском). О самом явлении сейда нам известно из ряда скальдических произведений. В частности, ярчайший пример сейда мы видим в эпической поэме «Песнь валькирий», которая была создана в XI веке и повествует о битве при Клонтарфе. Один из эпизодов поэмы представляет собой рассказ некоего шотландца, который видит, как валькирии спускаются с неба и начинают творить ритуал сейд, результатом которого становится победа ирландцев над скандинавами. Другой значимый эпизод, упоминающий скандинавскую магию сейдра, мы встречаем в «Перебранке Локи», это одна из песен, входящих в канонический состав «Старшей Эдды». В тексте песни Локи упоминает о том, как Один посещал остров Самсей и принимал участие в ритуалах сейда. Локи смеется над Одином, говоря о том, что «так делают ведьмы», он называет верховного аса «женоподобным». На основе данного текста и ряда других скальдических произведений (например, знаменитая «Сага об Эйрике Красном») можно сделать вывод о том, что скандинавская магия сейдр являлась прерогативой женщин, ведьм, которых скандинавы называли вёльвами или «сейдконами» («seiðkona» на древнескандинавском). Для мужчины занятие сейдом являлось крайне предосудительным. Считалось, что если мужчина занимается сейдом, то он становится подобным женщине, его больше не считают за мужчину и отказываются иметь с ним дела. В этом смысле показательной является история о Рёгнвальде Прямоногом, сыне Харальда Прекрасноволосого. Рёгнвальд начал практиковать сейдр вместе с группой скандинавских колдунов, за что был объявлен вне закона, и тогда другой сын Харальда, Эйрик Кровавая Секира, сжег Рёгнвальда вместе с его приспешниками. О технике сейда, которая ввиду ее многочисленных упоминаний в сагах, вероятно, широко практиковалась скандинавскими ведьмами, известно очень мало. Из отечественных исследователей наиболее подробно этот вопрос рассматривал Л. Кораблев (в частности – на страницах книги «Графическая магия исландцев»). По всей видимости, сейдр представлял собой практику экстатического транса, позволявшего душе («ворд», как ее называли скандинавы) отделяться от тела и свободно путешествовать в пространстве и времени. Одним из важнейших практических аспектов скандинавской магии сейда является предсказание будущего (к примеру, Один, практиковавший зейд, был провидцем). Также вполне вероятно, что посредством сейдра скандинавские ведьмы-вёльвы могли творить так называемые защитные и атакующие чары, иными словами – наводить порчу, снимать ее и защищать от направленного негатива (Один при помощи сейда мог насылать болезни и даже убивать). В сагах в связи с упоминанием ритуалов сейда неоднократно встречается слово «hamfarir». Сегодня многие сетевые ресурсы говорят о том, что «hamfarir» является названием некоего «искусства изменения формы». Это абсолютно необоснованное заявление, которое не имеет под собой никакой фактологической базы и более того – противоречит реальным сведениям. С древнескандинавского языка «hamfarir» переводится как «ярость», и тут речь идет скорее о некоем боевом трансе, который вёльвы «насылали» на воинов, повышая их эффективность в бою. В связи с описаниями сейда неоднократно встречаются эпизоды, в которых скандинавские ведьмы исполняют особую песню, в текстах саг она называется «vardlokkur». Точная этимология слова неясна, но его первая часть «vard» явно указывает на уже упомянутое понятие «ворд» (душа). По всей видимости, «vardlokkur» представляет собой некое трансовое заклинание, которое вводит вёльву в измененное состояние восприятия и позволяет душе отделиться от физической оболочки. В одной из саг говорится о том, что песня «vardlokkur» исполняется пятнадцатью девушками и пятнадцатью мужчинами. Это может служить указанием на то, что сейдр в исключительных случаях все же практиковался и мужчинами (тут вновь справедливо вспомнить самого Одина). Кроме того, в некоторых скальдических текстах есть упоминание о том, что мужчины, практиковавшие сейд, назывались «сейдмады» («seiðmað» на древнескандинавском). Покровительницей скандинавских ведьм считалась Фрейя, будучи ваном, она в совершенстве владела искусством сейда и спа (еще одна шаманическая сугубо женская практика). То есть изначально асы не знали о ритуалах зейда, эта магия принадлежала ванам. Но после заключения перемирия, когда Ньёрд, Фрейя и Фрейр были отправлены в Асгарда в качестве гарантов соблюдения договора, Фрейя решила научить всех желающих сейдру. Но учиться колдовству стал только Один. Некоторые исследователи полагают, что скандинавские шаманы-мужчины представляли собой принципиально иной ведический культ, в корне отличающийся от женских практик. Но это лишь гипотеза и на данный момент у нас нет никаких фактов, подтверждающих данный тезис. Более того, многие скандинавоведы уверены, что скандинавская магия как таковая была изначально феминизирована, то есть в подавляющем большинстве случаев религиозно-эзотерическими практиками в обществе викингов занимались именно женщины. Также абсолютно необоснованно утверждение о том, что сейдр связан с сексуальными ритуалами. Нет никаких источников, которые могли бы подтвердить данное предположение хотя бы косвенно. Большинство исследователей склоняются к идее о том, что очернение практики сейдра произошло в эпоху христианизации Скандинавии. Ведь, по всей видимости, именно тогда возник миф о Фрейе и Брисингамене, а Вёлунд, один из древнейших скандинавских богов, стал воплощением демонических сил (позже окончательно слившись с образом Сатаны). Данное предположение выглядит логично, учитывая, что сейдр был неотъемлемой частью древнескандинавской культуры (о чем, как уже было отмечено, можно судить на основе многочисленных упоминаний данной магической практики в эддических и более поздних скальдических текстах). На сегодняшний день в научной среде доминирует мнение о том, что практика сейда не «умерла» с приходом христианства. В частности, существует версия, согласно которой ритуалы нойд, до сих пор практикуемые саамскими шаманами, и есть исконный сейдр. Саамы – это один из коренных народов Северной Европы, сегодня они живут на территории Швеции, Норвегии, Финляндии и России (Мурманская область). Относятся к группе финно-угорских народов, а их язык относится к уральской языковой семье. Нойд («noaidi» на английском, оригинальное самоназвание неизвестно) был известен саамам на протяжении многих веков, эта эзотерическая практика имеет многочисленные отражения в фольклоре народов европейского севера (один из ярчайших примеров – лапландские ведьмы). Считается, что большая часть носителей данной практики была уничтожена в XVII веке (по обвинениям в колдовстве и преступлениях против королевской власти), однако на сегодняшний день среди саамов еще можно встретить тех, кто «официально» практикует нойд. В Норвегии этих шаманов-целителей называют «leseren», что в переводе на русский означает «тот, кто умеет читать». Саамы используют термины «buorideaddji» («улучшающий») и «guvlar» («помогающий»). Нойд действительно связан с трансовым шаманизмом и обладает предсказательным аспектом, но мы не можем гарантированно утверждать, что это действительно прямой наследник скандинавской магии сейда. Так или иначе, но очевидными остаются три вещи. Во-первых, практика сейда была широко распространена среди скандинавских магов, в первую очередь – среди женщин. Во-вторых, до нашего времени не дошел ни один ритуал сейдра, но сохранились многочисленные упоминания о них. В-третьих, неизвестно, насколько в действительности сейдр был феминизирован и как он связан с рунами и традиционной исландской магией –гальдраставами (которая в отдельных регионах практикуется до сих пор). Иными словами, вопросов гораздо больше, чем ответов. Однако исследования в этой области не прекращены и, быть может, однажды мы узнаем, чем на самом деле была (или есть до сих пор) практика зейда. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

Искусство предсказания Сейд и шаманизм 

Одним из главных вопросов необходимо определить, что из себя, собственно, представляет сейд. Этим словом часто без разбору называют всё что угодно: предвидение, колдовство, отделение от тела в животной форме, магическое лечение посредством исцеления души или её части, финно-угорский или сибирский шаманизм, или даже непосредственное общение с богами и богинями. 

В старых источниках использование сейда практически всегда связано с чем-то зловещим; несколько исключений имеют место, когда сейд связан только с предсказаниями. Например, в случае с Торбъёрг, маленькой вёльвой, или волшебницами в Саге об Одде Стреле и в саге о Хрольфе Жерди. Терминология, использованная для описания Торбъёрг, особенно интересна в связи с разницей в понимании spa и seidr среди древних норвежцев. Торбъёрг ни разу не называется seidkona, исключительно spakona, при этом отношение к ней исключительно уважительное. Слово сейд используется только для описания её действий в специфический момент, она требует, чтобы с целью умиротворения собравшихся внешних сил было пропето особое заклинание в то время как она проводит сейд, с целью умиротворения собравшихся внешних сил, с которыми говорила и от которых получила своё знание Торбъёрг. Существует отчетливое отличие от предсказателей, получающих знание изнутри, и от королей и тулов, использующих врождённую способность транслировать волю и мудрость мёртвых. 

Нигде нет никаких указаний, что тулам и королям требовались какие бы то ни было церемонии для использования своих умений. Если доверять Саге об Эйрике Рыжем, провидческий аспект сейда напоминает форму медиумизма, медиумом призываются духи, удерживаемые с помощью особых заклинаний. Эти духи затем открывают своё знание будущего вёльве. Обычное обращение к Торбъёрг, как к спаконе, возможно, указывает на то, что в основном она выступала в качестве прорицательницы, и что к практике сейда она приступила в качестве последнего средства. Это также подтверждается трудностями, с которыми была найдена женщина, знающая особую песню, необходимую для сейда, а также тем, что Торбъёрг было явлено многое, скрытое от неё раньше. «Многие духи явились теперь. Любо им было слушать песню, а раньше они хотели скрыться от нас и не оказывали нам послушания. Мне теперь ясно многое из того, что раньше было скрыто и от меня, и от других». 

В более фантастических сагах об Одде Стреле и о Хрольфе Жерди волшебницы прямо называются сейдконами. Это указывает, что за столетие литературного развития и потери языческой памяти, с начала и середины тринадцатого века и до середины четырнадцатого, различие между различными волшебными искусствами стёрлось, в том числе и особые черты сейда, по крайней мере, в литературе. Весьма вероятно, что сцена сейда в Саге об Одде Стреле была написана под влиянием сцены из Саги об Эйрике Рыжем, если даже не была с нее списана в переработанном виде. Использование стихов в саге о Хрольфе Жерди указывает, напротив, что традиция использования провидиц для разоблачения замаскированных принцев является весьма древней, прозаические же участки, называющие волшебницу сейдконой и дающие ей имя Хейд датируются наверняка не раньше чем концом четырнадцатого столетия. К этому времени сейдкона по имени Хейд стала обычным персонажем норвежской фантастической литературы. 
Помимо пророчеств, тесно переплетённых с искусством предсказания, сейд включает и иные умения. Упомянем, что оба корня spa и seidr, сохранились в современном исландском. Spa единственное слово, использующееся для предсказаний, seidr означает колдовство. В глагольной форме околдовывать, зачаровывать, накладывать заклинания. 

В Саге об Инглингах Снорри пишет: 
"Один владел и тем искусством, которое всего могущественнее. Оно называется сейд. С его помощью он мог узнавать судьбы людей и еще не случившееся, а также причинять людям смерть, потерю души или удачи, а также отнимать у людей ум или силу и передавать их другим". 
То есть, активное воздействие сейда состоит в действии на души других людей, на части душ, или на сознание людей. Конечно Снорри, писавший с христианской точки зрения спустя двести лет после обращения Исландии в христианство, не может быть надежным источником касательно деталей использования магии сейда. Его описание вредоносного воздействия сейда может быть вызвано общей враждебностью христианства к магии, в особенности включающей в себя использование сексуальной энергии. Как общее описание сейда, так и негативное отношение к нему Снорри бледнеет перед описанием сейда, данным в Пророчестве Вёльвы: 
 
Хейд ее звали, 
в домах встречали, — 
вёльва предвидела хорошо (зловредно), 
жезл колдовской имела; 
сейд творила где только могла, 
сейд творила играючи с душами (hugr), 
всегда была мила для 
женщин злых. 
 
Точное значение "хорошо" или "зловредно" вещала Хейд, зависит от того, стоит или нет амперсанд над e в velspa. В манускриптах амперсанды не проставлены вообще. Исходя из общей критической направленности стиха, амперсанд стоять должен, придавая смысл того что Сейд даёт плохие неблагоприятные предсказания. Не совсем ясно также, что в данном контексте означает hugr - интуицию, эмоции, мысли, душу или какую-нибудь часть души. Но ясно по крайней мере, что умения Хейд были связаны с магическим воздействием на осознание, а также что автор "Прорицания Вёльвы" относится к подобной деятельности неодобрительно. "Прорицание Вёльвы" датируют обычно примерно тысячным годом нашей эры. Учитывая также благожелательное отношение автора к язычеству, можно предположить, что его знания о сейде в большой степени основаны на знании реальных практик и места, которое сейд занимал в жизни тогдашнего общества. В Sigurdardrapa Кормака Огмундарсона, относящейся к 960 году, и содержащего многие малоизвестные знания о северных богах «Урд исходит из колодца», «Тор сидит в колеснице», «Хрофт любился с Гунгнир», мы встречаем «Игг делал сейд на Ринд». Поскольку нам известно, что Один зачал Бальдра, использовав магию для временного лишения ума Ринд, мы можем заключить, что использовал он именно магию сейда. Вполне вероятно, что это было наиболее обычным использованием сейда. Sigurdardrapa и "Прорицание Вёльвы" - единственные доступные нам источники исключительно языческого происхождения, описывающие сейд. Эти источники противоречат мнению, однако, что в языческие времена сейд был благородным занятием, очернённым лишь впоследствии христианами. 

В Laxdaela saga сейд используется в смысле разновидности проклятия. Коткел и Грима усыпляют всё семью Хрутра, за исключением его 12-летнего сына Кари, на которого магия и была направлена. Мальчик встаёт и выходит посмотреть что происходит, и падает мёртвым недалеко от входа. Если доверять Снорри, искусство езды на ночных кобылицах (nightmares) также является частью сейда. В "Саге об Инглингах", когда Ванланди не возвращается к своей жене Дриве, та отправляется к сейдконе Хульд и нанимает её, чтобы она или вернула Ванланди в страну финнов, или убила его. Ванланди захотел было вернуться, но его друзья заподозрили колдовство и не пустили его. Тогда Ванланди заснул, но тут же проснулся и закричал, что его топчет кобыла . Друзья поспешили к нему и взяли за голову, Хульд стала топтать ему ноги, а когда схватили за ноги, Хульд принялась топтать голову Ванланди, и тот умер. Подобное нервное беспокойство, вызванное магическим путём, хотя и несколько менее драматическое, наблюдается в "Саге о Гисли", сейдмадр Торгрим нанимается для того, чтобы Гисли не нашел себе безопасного пристанища, после того как тот убил Торгрима Торстейнсона, как бы ему не помогали люди. Также в "Саге об Эгиле" королева Гуннхильд применяет сейд к Эгилю Скаллагримсону, чтобы не нашел Эгиль для себя мира в Исландии, пока не вернется к ней, надеясь свершить над ним свою месть. Сейд привёл к развитию у Эгиля беспокойства и депрессии, в конце концов приведших Эгиля в Англию, где он оказался в руках Гуннхильд и Эрика Кровавой Секиры, что чуть его не погубило. Эгиля спас лишь поэтический дар. Он сочинил хвалебную песню в честь Эйрика. 

Эта же техника сейда описывается в Gunnars saga keldugnupsfifls. После убийства Гуннаром своего брата Тордис «принялась за великий сейд против Гуннара». В итоге тот не мог сидеть спокойно ни дома, ни в других местах, пришел в состояние отчаяния, и в конце концов согласился заплатить выкуп. Тут, хотя сейд и направлен на причинение зла человеку, цель его вполне благородна. Он применяется женщиной, не имеющей ни мужа, ни детей, способных отомстить или взяться вести дело в суде, и это для неё единственный способ восстановить справедливость. 
Во всех этих случаях сейд воздействует на ум и на душу. Он способен причинить психологические неудобства или даже смерть, но не способен, например, изменить погоду, затушить огонь, поднять или усыпить мертвеца, защитить в битве воина и другие умения, обычные для гальдр-магии. Только в Laxdaela saga мы находим упоминание о воздействии сейд-магии, приводящей к прямым изменениям во внешнем мире. Коткель со своей семьёй применяют магию для того чтобы утопить Торда Ингуннарсона и его команду. Однако описание процесса двусмысленно. После подготовки высокого сидения для сейда, практикующие "thau kvadu thar hardsnuin frdi, that varu galdrar" (запели приносящие тяжелые раны заклинания гальдра). Во всех других случаях, за исключением наиболее поздних, целиком фантастических произведений, в которых слова, относящиеся к магии, применяются без понимания и без разницы ко всему подряд - сейд и гальдр чётко различаются и не смешиваются. Поскольку слово сейд применяется не для указания действия, а для указания места проведения действия, сейдхол, зала сейда, и поскольку изменение погодных условий на море типично для гальдр-магии, вполне вероятно, что эта сцена описывает магов, обычно использующих техники сейда для получения и нацеливания силы, но в этом конкретном случае обратившихся к гальдкрафту для достижения цели, лежащей вне возможностей сейд-магии. 

Наконец, обратимся к Турид Сандафиллир из Landnamabok, тут мы явственно видим сейд как пример активной положительной магии. Турид была прозвана Сандафиллир (наполнительница сетей), потому что тогда родной Халогаленд настиг жестокий голод, она своим искусством сейда сделала так, что каждая опущенная в воду сеть немедленно наполнялась рыбой. Стромбек в своих комментариях указывает, однако, что Халогаленд находится в северной Норвегии, недалеко от мест, где живут саамы. И что Адам Бременский указывает на умение саамов магическим путём отвернуть рыбу от сетей христиан и направить её в сети саамов. Также Стромбек находит ещё несколько упоминаний о рыбной магии в других местностях, не в Халогаланде, и приходит к выводу, что магия эта не есть собственно сейд. Хотя анализ Стромбека не даёт нам нового понимания аспектов сейда, применявшегося древними норвежцами, но приносит доводы в пользу тех, кто распространяет слово сейд и на сходные практики, связанные с душой, заимствованные у других этнических групп, вместо привнесения других слов, таких как "шаманизм". Если называние саамских практик сейдом было достаточно хорошо для автора Landnamabok, то почему мы не можем применять это слово для практик, заимствованных от финно-угров, коренных американцев и так далее? 

Ещё один пример положительного применения сейда, помимо пророческого аспекта, мы находим на камне Корброна (предположительно конец десятого столетия). На нём есть фраза "sitha thur" «Тор, верши сейд!». Надпись сделана руническим шифром внутри креста, скорее всего язычником, живущем в христианском районе и предполагает, что техники сейда также использовались в качестве защитных. Учитывая нрав Тора, легко можно предположить, что сейд, направляемый Тором, далеко не всегда приносил добро тому существу, на которое он был направлен. Но, как и со всякой агрессивной активностью, моральность применения сейда зависит от обстоятельств. 
Соотнесение сейда с Тором интересно ещё и в контексте связи сейда с ergi, вспоминая, что одно из наиболее известных деяний Тора, описанное в "Песне о Трюме", связано с переодеванием Тора в наряд Фрейи, что вызывает у Тора некоторую озабоченность, что асы назовут его женоподобным (argr). Вообще характер Тора хранит немало загадок. В проклятиях на рунических камнях раннего происхождения сейд и эрги используются исключительно в негативном смысле. На камне Скерна в Ютландии указывается, что тот, кто разрушит камень будет sithi, то есть сейдмен. На камне Стентофтена в Дании проклятие падет на разрушевшего камень, и он станет женоподобным (argr). Проклятия Салебскому камню любому, кто намалюет на нем христианский крест или разрушит, обещают превращение в волшебника (raeti) и в женщину (arg). Возможно, резчик Салебского камня полагал что нет худшего проклятия, чем стать магом-женщиной. 

Диана Паксон предполагает, что изначально сейд был почитаемым ремеслом, и что отрицательное отношение к сейду постепенно возрастало с течением эры викингов, и потом, после обращения. Тут можно провести аналогию с первыми контактами европейцев с шаманистическими культурами с семнадцатого по девятнадцатый век. Первые контактеры рассматривали весь шаманизм как злое искусство. Также, у человека любой культуры, как у язычника, так и у христианина, возникает опасение, что человек, способный с помощью магии делать добро, точно так же способен и творить с помощью магии зло. Хотя вполне резонно предположить и обратное, если сейд способен нанести психологический или психофизический ущерб, точно также его можно применять и для исцеления подобных нарушений, хотя ни единого упоминания о подобных случаях мы не имеем. Возможно искусство сейда подверглось идеологическому подавлению и было вытеснено конкурирующими идеологиями - мы недостаточно хорошо знакомы со всеми идеологиями даже позднего языческого периода. 

Вернёмся опять к Снорри. Изначально сейд был искусством ванов, а в Асгард его занесла Фрейя. Возможно, правда, что сам Снорри сделал такой вывод изходя из стихов "Пророчества Вёльвы", повествующих о Гульвейг, Хейд и о войне асов и ванов. То, что Один владел сейдом явствует из Драпы о Сигурде и из Перебранки Локи, где Локи обвиняет Одина thic sida kodo Samseyo i / ok draptu a vett sem volor (ты делал сейд на Самсее, и как бил в vett (дух) как делают вёльвы). Не осталось никаких упоминаний о связи сейда с религией, несмотря на то, что по крайней мере Один, Фрейя и Тор владели им, возможно потому, что сейд является остаточным элементом ванических культов, не имеющих особенного распространения и не оказавших никакого влияния на переселенцев в Исландию. Исландцы вообще перестали применять многие континентальные практики. Возможно, неупоминаемость сейда связана и с некоторой непристойностью, связанной с ним. Интересно описание непристойных жестов жрецов Упсалы, которое так покоробило воина Одина Старкада и намёками на экстатический характер культа Фрейи. Определенно это, однако, утверждать нельзя. 

Итак, мы имеем три основополагающие черты, характеризующие сейд. Высокое сидение, или платформа, на которой находится практикующий(ая). Использование особых песен для вызывания транса или для обеспечения помощи со стороны духов. И третье - связанность с сексуальной неприличностью (ergi). Точный характер этой неприличности либо был чересчур шокирующим (что маловероятно), либо забылся за несколько сотен лет протекших между практиками сейда и появлением саг и других письменных документов. На основании этих черт многие проводят аналогии сейда с шаманизмом, или даже называют сейд северным шаманизмом. Это, однако, представляется не совсем корректным и потенциально опасным допущением, поскольку провоцирует привнесение в сейд других, свойственных шаманизму, особенностей, затрудняя с другой стороны кропотливый труд по восстановлению забытого искусства. В северной литературе встречаются другие типичные элементы шаманизма, например, обретение обличия животного для получения информации или для битвы - они никак не связаны с сейдом. Снорри отличает умения Одина подобного рода от знания Одином сейда. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Искусство предсказания Сейд и шаманизм. Продолжение.

Автор "Саги об Эгиле" называет Гуннхильд hamhleypa (скидывающей шкуру), когда она превращается в ласточку, чтобы отвлечь Эгиля от написания драпы, но не в практике сейда, как это он делал ранее в саге. Слово "сейд" ни разу не используется в связи с изменением обличья или внетелесными путешествиями, не говоря уже о путешествиях в Нижний или Верхний Мир. Также не наблюдается связи сейда с лечением, возвращением души, или направлением умерших. Нет и травматических инициаций, обычных для шаманизма. Разве что так можно трактовать троекратное сожжение трижды рожденной Гульвейг перед её превращением в Хейд. Нет упоминания о необычных физических достижениях практиков сейда, свойственных шаманам, которым во время транса не страшен ни огонь, ни холод, ни острые предметы. Или же они проявляют феноменальную выносливость, силу и контроль над физическими проявлениями. 
Точное назначение высокого сидения никак не детализируется в имеющихся источниках. Возможно, человек, расположенный на высоком сидении, приводится в состояние подвешенности между небом и землей, между Мидгардом и иными мирами, в колодце Урд. Возможно, нахождение на высоте облегчает общение с духами, от которых практикующий сейд получает свои знания. Или же просто облегчает для практикующего достижение изменённого сознания созданием контекста выпадения из обыденного мира и окружающих его людей. 
Использование особых песен для приведения практикующего сейд в состояние транса упоминается часто, в том числе в кенинге скальдов сравнивающем шум битвы со звучанием заклинаний сейда. Заклинания сейда существенно отличаются от заклинаний гальдра. Заклинания гальдра обычно описываются словами, имеющими значение петь (gala syngja), в случае сейда это неизменно глаголы значащие говорить, проговаривать (kveda). Само заклинание называется речь (kvaedi), или мудрость (frdi). Заклинание гальдра несёт в себе магию само по себе, и исполняется главным творцом магии; заклинание сейда произносится практикующим только если нет другого выхода. Часто встречаются целые группы сейдменов. В "Саге о Харальде Прекрасноволосом" упоминается отряд из восьмидесяти сейдменов. Менее состоятельные люди, такие как Коткель и Грима, вынуждены были просить помочь своих домашних. Далее, заклинание сейда исполнялось и женщиной христианской, а значит, не требовало ни специальных магических умений, ни особого состояния сознания. В музыкальном плане тяжело сказать чем отличалось пропевание от проговаривания, тем более что красота голоса Гудридр была важным фактором в успехе проведения сейда. Можно предположить, что проговаривание предполагало более ограниченный музыкальный диапазон, возможно не более чем две или четыре ноты. Возможно заклинания сейда по природе были повторяющимися и убаюкивающими. Так как Гудрудр выучила песню у приёмной матери, не занимаясь специально изучением магии, то, возможно, такие песни сейда несли двойную нагрузку, используясь также в качестве колыбельных, тоже разновидность песен вызывающих транс. 
Часто дискутируемым является вопрос, почему использование практик сейда рассматривались оскорбительным для мужчин. Подтверждение этому имеется не только в "Саге об Инглингах", но и в "Саге о Гисли", где Торгрим проводит сейд med allri ergi ok skelmiskap (со всем ergi и дьявольской силой). В "Перебранке Локи" Локи на обвинение Одина в том, что Локи жил женщиной и вынашивал детей отвечает, видимо, равным обвинением в практике Одином сейда. 
Все эти гипотезы разумны в свете нашего понимания северной культуры и трансовых техник, но, к сожалению, нет никаких оснований предпочесть какую-нибудь одну из этих гипотез. 

 
Сейт имеет много общего с современным "нео-шаманизмом". Бурный рост интереса к шаманизму "экзотических" народов, который наблюдается среди европейцев в последние годы, очевидно, объясняется возpождением импульсов, унаследованных нами от наших предков. Если это действительно так, то нам, по-видимому, не мешает заняться исследованием форм магии наших собственных предков, поискать магию у себя, прежде чем отпpавляться на поиски экзотических решений. 
 
Традиционный сейт покоится на трех китах: 
1) транс (отсутствие контроля над ментальными процессами со стороны сознания); 
2) дрема (отсутствие радикального преобразования данных, получаемых посредством физических чувств, – сон тела); 
3) ритм (использование ритмической пульсации как "тpанспоpтного сpедства" для сейта). 
 
Прежде чем приступить к акту сейта, вы должны достичь измененного состояния сознания. Традиционно для этого использовались самые pазличные технические средства: растительные вещества, воздеpжание от сна, пост, сенсоpная перегрузка и даже самоистязания в сочетании с ритуальными песнопениями, танцами и, возможно, игрой на некоторых музыкальных инструментах. Не существует свидетельств того, что бубен или барабан когда-либо применялся в германской форме шаманизма, но они были достаточно распространены в норвежкой и исландских практиках. Войдя в "шаманическое" состояние транса, витки начинает видеть мифологические пейзажи – такие, как миры Древа Иггдрасиль. Среди корней и ветвей Мирового Древа витки может искать своего союзника из дpугого миpа, магического или защитного духа-двойника (фетча), часто – в животной фоpме. В древности существовала вера в то, что особо могущественные маги могут отделить часть своей души, чтобы та, приняв форму могучего зверя, воевала с врагами, в то время как тела магов лежат неподвижно, словно мертвые. Это, конечно, высочайшее достижение! 
 
"Вещание" 
Одним из основных аспектов сейта является вещание [Англ. soothsaying]. Это тpадиционный вид гадания или ясновидения, пpактикуемый с незапамятных вpемен. 
Вещание очень отличается от всех видов гадания с использованием рун, так как при гадании аналитическая часть разума получает доступ к высшим сферам (см. pаздел о гальдоре), а при вещании устанавливается более прямая связь с сущностями, непостижимыми для рациональной части нашего ума. Общение с такими существами, как дисы, норны, валькирии, каpлики, альвы или ётуны, издревле практиковалось германцами. 
Эта практика имеет два источника: во-первых, культ северных предков, а во-вторых, веру в полубогов, покровительствующих некотоpым великим и могущественным людям или обучающих обычных людей различным ремеслам и искусствам – от гальдора и сейта до пения и ковки железа. Благодаря этим свидетельствам нам легче проследить связь между сейтом и тем, что раньше называли спиритизмом, а в наши дни – ченнелингом. 
Чтобы индуцировать тpансовое состояние, при котором вы сможете "вещать", вам следует сделать следующее: пpежде всего – достигнуть состояния мысленного вакуума. Расслабьтесь полностью. Расслабляйте поочередно все части вашего тела, начиная от стоп и кончая макушкой. Представьте, что вы находитесь внутри сферы нежного красновато-розового света. При этом создается ощущение полной релаксации, но на глубоком уровне вы добиваетесь прилива энергии и жизненных сил. 
Следующий шаг помогает открыть двери между магом (сейтманом, или pунстеpом) и миром природы – настроиться на "волну" естественных объектов, находящихся вне пределов человеческого сознания. Для этого необходимо собрать шесть предметов; три из них должны принадлежать царству минералов (например, кусок магнитного железняка, кристалл кварца и кусок гранита), а три – растительному миру (например, ветвь вечнозеленого дерева или куста, желудь и лук-порей). В расслабленном состоянии прочувствуйте их, ощутите, как вы сливаетесь с ними, пока ваш разум проникает в эти объекты. Концентрируйтесь на том, как рушится барьер между вами и этими предметами. 
Затем постарайтесь расслабиться еще глубже, достигнуть такого состояния, когда вам кажется, что вы больше не обладаете пятью основными чувствами. Погрузившись в сейтическую дремоту, позвольте потоку мыслей свободно циркулировать между вашим сознательным разумом (хидж) и воспринимающим разумом (майн). Вы должны почувствовать, что майн превратился в зеркало, отражающее состояния бытия за пpеделами этого мира (Мидгарда). 
Тепеpь дайте себе почувствовать, как вы восходите в Лёссальфхейм. Ощутите, как вы возноситесь над сферой Мидгарда по многоцветной радуге и устремляетесь к царству блистающего белого света. Вы можете проникнуть дальше, в космические сферы, используя эту технику, но лучше направиться в царство лайтальвов, прежде чем решиться на путешествие по менее исследованным мирам. 
Последний этап вещания – это "разговор" с сущностью из иных сфер, содержание которого пpоpицатель или пpоpицательница передает в Мидгард. Эта пеpедача и является собственно "вещанием". 
Чтобы сделать это, вы должны позволить себе возноситься все выше и выше в Лёссальфхейм Оказавшись в определенном месте этого мира, вы увидите, как дверь, ворота или вход в пещеру отворяется перед вашим мысленным взором. В этот же момент существа иного мира приблизятся к вам. Разглядите их и попробуйте установить с ними контакт. Иногда они способны говорить с вами, а иногда нет. Скорее всего, между вами произойдет пpосто обмен образами, звуками и чувствами. 
Если одно из этих существ сообщит вам, что является вашим хранителем [Англ. warden], подружитесь с ним. Исландское название такого существа – vurdhr, от этого слова и происходит vardhlokkur (волшебник) [Англ. warlock]. Обменяйтесь с ним даpами любви и дружбы и постарайтесь, если возможно, узнать его имя. Возможно, вы захотите после этого возвратиться в Мидгард, но, если вы почувствуете желание продолжить путешествие, входите в дверь или в отверстие в компании своего хранителя. 
Задайте духу вопрос, с которым вы явились сюда. Дождитесь ответа. Попытайтесь передать этот ответ в Мидгард. (Если вы работаете самостоятельно, неплохо было бы оставить в комнате магнитофон, включенный в режиме записи.) Таким образом вы сможете практиковать самый фундаментальный вид вещания. 
Некоторые обряды женской магии, бытовавшие в языческую эпоху, многим непосвящённым представлялись сомнительными. Особенно это касалось разновидности магии, известной как сейт (seith). Этот термин определяется в словаре как “чары” или “колдовство” и употребляется, главным образом, для обозначения магии или чародейства, преимущественно тёмных по своему характеру. 
Буквальное значение слова seith не вполне ясно; возможно, оно связано с корнем, означающим “кипение, бурление”. В переносном смысле “кипение” ассоциируется с неукротимой и яростной эмоцией. С другой стороны, известно, что для вхождения в транс некоторые маги вдыхают пары от кипения одурманивающих трав или грибов. Транса – средоточие практики сейта. В состоянии транса шаман общается с потусторонними сущностями – духами предков, а также сверхъестественными помощниками или вредителями, которые в северной традиции именуются альвами или эльфами. Кроме того, транс служит для визионерских путешествий в иные сферы сознания. 
Формы сейта, описанные в поздних сагах, более схожи с медиумическим трансом спиритов. Сейт практиковали, главным образом, женщины. В поздних исландских сагах о нём отзывались неодобрительно, причиной чему отчасти христианские предрассудки авторов, а отчасти – патриархальное в основе своей мировоззрение, господствовавшее в эпоху викингов. Единственный из богов, практиковавший сейт, – Один, обучившийся этому искусству у Фрейи. 
 
Женщина, совершавшая обряд сейта, восседала на помосте, а ученицы или младшие жрицы исполняли в это время особые песнопения в технике гальта, помогавшие сейтконе войти в транс. Песни эти назывались “вардлоками” (vardlokkur) – “соблазнителями духов”, и не случайно: их магическое предназначение состояло в том, чтобы склонить духов к сотрудничеству. Ещё одно схожее песнопение именуется seithleati – “магический напев”. Оно в чём-то сродни шаманским “песням силы”. По существу, и гальт, и сейт восходят, скорее всего, к некой доисторической форме шаманизма. У саамов (лапландцев) по сей день бытует разновидность шаманских песнопений, именуемая joiking и, по-видимому, связанная с гальтом, так как обе эти техники основаны на магической силе голоса. Отличительная особенность гальта – монотонное повторение стихотворных строк, также способствующее переходу в изменённое состояние сознания. В практике гальта магия голоса применяется в форме рунических песнопений. Одно из упражнений в современной системе освоения этой техники основано на произнесении с особой вибрацией определённых звуков и звукосочетаний, служащих для призвания сил, представленных рунами. Для этого служат либо звуки, соответствующие отдельным рунам, либо сочетания слогов, составленные из различных рун и образующие голосовую связанную руну (что особенно уместно в ситуациях, требующих секретности). 
Несмотря на всю критику, которой магия сейта подвергалась в ходе истории, она всё же остаётся ценным и полезным элементом северной традиции, которому можно найти полезное личное и общественное применение. Наша задача – возродить этот аспект женских мистерий и вернуть ему подобающее место в рамках северной традиции. И со времени первого выхода в свет этой книги процесс возрождения уже начался, чем мы во многом обязаны усилиям Дианы Пакссон – жрицы Асатру, вёльвы и широко известной писательницы.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Темнота покрывает шатры, разбросанные по всей территории праздничных земель на сохнущей траве, благостной тенью; в дальнем конце свежескошенной долины утёсы мерцают в серебре восходящей луны. Всё ярче становится ее свет; он обрисовывает контуры шатра и мерцает на поднятых кверху лицах людей, собравшихся перед ним. Они пристально смотрят на высокий стул, напоминающий трон, но более высокий, покрытый медвежьими шкурами, где затаилась скрытая фигура; она ждет, её тело неподвижно, её лицо в тени. 
 
«Врата раскрыты, сейдкона ждёт» - говорит женщина, сидящая ниже высокого стула, на покрытом мехом табурете. «Есть здесь кто-нибудь, кто хочет задать вопрос?» 
 
После минутного колебания, кто-то поднимается. Он должен решить, уезжать ли ему из нынешнего дома или остаться. Что ему следует сделать? Какую судьбы Вёльва увидит? 
 
«Теперь говори, Провидица, что ты можешь сказать. Ответь на вопрос, чтоб всё знал он…» - сказала ведущая. И через мгновение сейдкона, чей грубый голос звучал как-бы издалека, начала отвечать ему. 
 
Эта сцена могла быть из мира наших предков, но на самом деле ритуал, описанный выше, состоялся в Северной Калифорнии в один из языческих праздников. В течение прошедших трех лет группа под названием Храфнар («Hrafnar» - «Вороны») выполняла реконструкцию древнескандинавского сейд-ритуала служения сообществу. Группа работала на открытом воздухе и в дождь и под лунным светом, в подземном бункере и в жилых комнатах; для группы из сорока и более человек или всего лишь для двух – трех. Помимо помощи в личностном росте, наша цель в том, чтобы продемонстрировать действенность шаманской традиции Северной Европы и служить более многочисленному языческому сообществу, к которому мы принадлежим, поскольку Вёльвы Скандинавии всегда служили своему народу. В течение этого времени процедура претерпела множество изменений и продолжает развиваться, но теперь мы настолько научены, что будет уместным поделиться нашими результатами. 
 

Форма предсказания, описанная выше, является одним из способов метода, называемого Сейд, имеющего много общего с действиями, называемыми в других культурах Шаманизм. Для того чтобы понять, что пытается сделать Храфнар, нужно кое-что знать о шаманизме в целом и иметь представление о том, как это практиковалось в северных землях. 
 
Шаманизм вполне может претендовать на звание самой древней духовной практики, которая до сих пор использует людьми. Свидетельства деятельности шаманов можно найти в наскальных рисунках эпохи палеолита. Шаманские практики выжили во всех краях обитаемого мира; удивительная общность черт в технике и в символизме проявляется в местах столь несравнимых, как Сибирь и Огненная Земля. Такое широкое распространение предполагает, что человек разумный практиковал шаманизм на самых ранних стадиях своего развития ещё до его дисперсии в различные культуры. При такой маститой и долгой истории можно было бы ожидать нахождения доказательств так же и в дохристианских традициях Северной Европы. 
Тщательный анализ скандинавских и кельтских источников показывает, что это действительно так. Читателю, знакомому с литературой по шаманизму, многие из провидческих и магических искусств, приписанных и друидам, и древнескандинавским vitkis или вёльвам, кажется, сильно напоминают шаманские практики. Исландские саги богаты на сообщения о магии всех видов, в том числе путешествие духов, работа с погодой, исцеление, пророчество, оборотничество. Возможно, некоторые из скандинавских практик были получены от саамов (лопарей) или финнов, но сообщения из кельтских и даже греческих легенд также поддерживают веру в родной индоевропейский шаманизм. 
 

 
Практика, для которой мы имеем множество информации, называется сейд (древнескандинавское сейдр (seidhr) в именительном падеже), которое может исходить от слова, означающее «говорить» или «петь» или, возможно, являться родственным глаголу seethe («бурлить», «быть охваченным (каким-либо чувством)»), полученным из ритуалов кипения соли (Гримм III:1047). Согласно Stephen’у Glosecki: 
 
Этимология seidhr предполагает коренное развитие, возможно сохраненное в индоевропейской практике. Таинственный термин является родственным с французским séance, латинским sedere, староанглийским sittan, и, таким образом, с многочисленной группой выражений, основанных на индоевропейском корне *sed-. Seidhr – буквально «séance» - «сидение» для общения с духами. (Шаманизм и Старая Английская Поэзия, стр. 97). 
 
В литературе сейд относится к разного рода мистическим практикам, в том числе как предсказательный или пророческий акт, совершаемый в трансовом состоянии. Другие названия для практикующего сейд - сейдкона (seidhkona), spákona а для мужчин – seidhmadhr. Наиболее обобщённым термином для мужчин, практикующих духовные практики, было «витки» (vitki) (от англосаксонского вика (wicca) или [женский род] wicce). По-видимому, в более раннем периоде и мужчины и женщины практиковали это ремесло. К мужчинам-практикам сейда можно отнести Рагнвальда Реттилбейна (Ragnvald Rettilbeini) (сына короля Харальда Прекрасноволосого (Harald Fairhair), который был сожжен вместе с другими мужчинами, занимающимися сейдом, Эйриком Кровавая Секира (Erik Bloodaxe) по приказу их отца) и Эйвинда Келда (Eyvindr Kelda), которого утопил король Олаф. Однако, большинство тех, кто практикует сейд в сагах, составляют женщины. Сильная женская традиция делает эту форму шаманизма особенно интересной для женщин. 
 
Мастерство сейда было отличительной особенностью бога Одина. Говорят, что мастерству сейда асы учились у богини Фрейи («Сага о Инглинагах: 4») и, вероятно, часть практики берет свое начало в культе ванов. С другой стороны, Один сам был изначально богом-шаманом, который, кажется, овладел этой магической техникой в дополнение к своему рунному мастерству и другим знаниям. В части VII «Саги о Инглингах» мы узнаем, что – 
 
Один владел умением, которое давало ему безграничную власть, и которым он занимался сам. Оно называется Seith. С его помощью он мог узнавать судьбы людей и предсказывать события, ещё не случившиеся; причинять людям болезнь, несчастье или смерть, а также отнимать у людей ум или силу и передавать их другим. Но участие в таком колдовстве настолько Ergi (оскорбительный термин, означающий сексуальную или духовную восприимчивость), что мужественным мужчинам постыдно таким заниматься, поэтому ему обучались женщины. 
 

 
Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или драконом и в одно мгновение переносился в далекие страны по своим делам или по делам других людей. Кроме того, он мог словом потушить огонь или успокоить море, или повернуть ветер в любую сторону. 
 
Пассаж из «Перебранки Локи» представляет особый интерес, так как если глагол во второй строке исследован тщательно, она может представить доказательства использования шаманского бубна в Норвегии. Локи говорит, насмехаясь над Одином: 
 
Но ты на Самсей был, сейд исполнял, 
И вовне отбивал (заклинания) как вёльва; 
Vitki подобный прошёл сквозь людской мир 
В виде колдуньи. Я в это верю. («Перебранка Локи: 24»). 
 
Другие практики, определённые как сейд, заключаются в вызове штормов, путешествии или сражении в животном облике, насылании кошмаров, с целью задушить кого-то во сне, любовных заклинаниях, в общем, во всех тех вещах, которые приписываются (и в которых обвиняют) шаманам в различных культурах. Путешествия, как в теле,так и в трансе, является общепринятой практикой в скандинавской литературе. Предопределённости меняются; есть упоминания о путешествиях в Мидгард (осмотр многих частей реального мира) и изысканиях Одина, сидящего в Асгарде и видевшего оттуда. Однако на сегодняшний день самый распространенный способ использования сейд – ритуал, в котором провидица (вельва или сейдкона), сидя на помосте или высоком месте (seidhjallr), входит в транс и пророчит для сообщества. На сегодняшний день на восстановлении именно этой практики Храфнар потратил больше всего времени. 
 
Наиболее полным описанием практики сейда (или, действительно, любого норвежского ритуала), существующей и по сей день, является глава IV «Саги об Эрике Рыжем», в которой рассказывается, как вёльва приходит в одно из Гренландских поселений, чтобы пророчествовать для сообщества. Идея о том, что физическое нахождение на высоте помогает в видениях, кажется, исходит от треножника, на котором находилась дельфийская Пифия, чтобы пророчествовать, а так же, возможно, от ствола дерева, на которое поднимается Мачи (Machi) – шаманка южноамериканского племени Араукани – чтобы провозглашать свои видения. 
 
В прежние времена для мачи смонтировали помост, поддерживаемый кустарниками Rewe, и там, долгое время созерцая небо, она получала видения…Когда мачи вернулась в себя, она описала свой путь к небу и объявила, что Небесный Отец исполнил все пожелания сообщества. (М. Элиад: Шаманизм, стр. 325). 
 
Важными особенностями обряда сейд в «Саге об Эрике» следующие: вёльва была странствующей жрицей, которую попросили приехать на ферму, чтобы предугадать, когда закончится теперешний голод. Другие тексты позволяют предположить, что ранее такие жрицы путешествовали с группой молодых людей, возможно учеников, но в этот период Спакона Торбьёг (Spákona Thorbjorg) была в одиночестве. Когда она приехала, ей дали возможность ознакомиться с местностью, а затем подали еду, состоявшую из сердец различных видов зверей, удавшихся добыть (возможно, это отсылка к жертве, при которой остальное мясо было съедено другими). В ирландской традиции, иногда, предложение богам являлось предпосылкой к акту пророчества. 
 
Для совершения пророчества в Гренландии вёльва сидит на возвышении, ни подушках, набитых куриными перьями. Чтобы она смогла войти в транс, женщины пели специальные песни, vardhlokur, вызывающие духов. В результат пророчица предсказала окончание голода и ответила на многочисленные вопросы членов сообщества. Она была одета в специальный костюм, состоявший из синего плаща, украшенного камнями, бисерного ожерелья, в шапку из чёрной мерлушки, отделанную белым кошачьим мехом, в перчатки из кошачьего меха, и обувь из телячьей кожи. На ремне крепилась кожаная сумка с магическими предметами и нож из обработанной моржовой кости; так же она имела при себе посох с латунным навершием, украшенный камнями. Вероятно, наиболее значимые аспекты этой одежды – включение меха различных видов животных, особенно шкуры кошки, священного животного Фрейи, и посох, который в 6-ом веке появляется как доска, способная означать жрицу, и входит в запрещенный христианский перечень. В Laxdælasaga посох для сейда был найден в могиле, в которой, как полагают, покоится вёльва. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Скандинавские знатоки магических искусств были весьма уважаемыми профессионалами в своих общинах, и услуги их ценились высоко (Jochens, Old Norse Magic and Gender, 307; Ellis-Davidson, 37). В скандинавской литературе фигурируют как мужчины, так и женщины, владеющие магией, но в нескольких источниках прямо утверждается, что это искусство женское, а мужчина, занявшийся им, ставит под угрозу свою репутацию и мужественность (см., например, главу VII «Саги об Инглингах»). Поэтому далее я буду говорить о скандинавской магии как о женской практике, используя нарицательные имена и глаголы женского рода, однако следует иметь в виду, что в сагах упоминаются не только женщины, но и мужчины, владевшие магическим искусством. 
 
Многие важнейшие культовые практики скандинавского язычества традиционно исполняла хозяйка дома, выступавшая при этом как жрица, или гидья (Steffensen, 191). В Северной Европе уже во времена древних германцев женщину почитали как священную носительницу магической силы и, в особенности, пророческого дара. Подобное благоговейное отношение к женщине-колдунье сохранялось и в Скандинавии вплоть до обращения в христианство. Поэтому при изучении материалов, касающихся женщин вообще и, особенно, тех женщин, которые занимались языческими или магическими практиками, необходимо тщательно оценивать влияние христианских установок на автора, записавшего данный материал. Для христианских источников, особенно тех, которые повествуют о христианизации Скандинавии, характерно враждебное отношение к магии и языческой религии в целом: боги в них представлены бесами, язычники вообще — злыми колдунами, а уж те, кто практиковал магию в языческом контексте, — и вовсе отъявленными грешниками, творящими самые противоестественные и нечестивые злодеяния (Simpson, 165). Чем дальше во времени отстоит тот или иной источник от языческой эпохи, тем больше ошибок и неточностей закрадывается в описания. И, как мы увидим далее, особенно от этой путаницы пострадали понятия «сейд» и «спа». 
 
Исследователи отмечают, что женские религиозно-магические практики всегда воспринимаются в соотнесении с четко очерченными и социально одобренными ролями, которые исполняет женщина в традиционном обществе. Иногда женская магия и религия тесно связаны с домашними обязанностями женщины, а иногда, наоборот, противоречат принятой в данном сообществе женской роли и в этом случае вызывают недовольство и гнев — но в то же время и страх — у мужчин как блюстителей традиционного распределения ролей (Geertz, 126–141). Именно так обстоит дело и с магией в мире скандинавской женщины. Женщина эпохи викингов могла колдовать за прялкой и веретеном, вплетая магию в нити, из которых затем ткалась одежда для членов семьи, а могла и обрушить возмездие на обидчика при помощи могущественных колдовских чар. 
 

В скандинавских сагах проводится разграничение между различными родами магии: выделяются такие искусства, как сейд, спа, гальдр и руническая магия. Не исключено, что существовали и другие разновидности магического искусства, но авторы саг обходят их молчанием — возможно, расценивая как некие непонятные сугубо женские занятия или же отвергая как суеверия, не стоящие внимания. 
Сейд 
 
Из всех перечисленных терминов сейд — самый употребительный, но сложнее всего поддающийся определению. Обычно это слово переводят как «колдовство» и применяют для описания самых разнообразных практик — от магии шаманского типа, такой как путешествия в духе, магическое врачевание (основанное на удалении «стрел духов», проникших в тело) или магический аналог психотерапии (возвращение утраченных частей души), и до прорицаний, ченнелинга (при котором божество временно заимствовало тело колдуньи и действовало или вещало через нее), магических воздействий на погоду или на животных, а также всевозможных форм вредоносной магии. Пожалуй, единственный характерный элемент, присущий большинству разновидностей сейда, — это магия, влияющая на сознание при помощи иллюзий, насланного умопомешательства, лишения памяти и других подобных приемов. Мастера сейда обозначались терминами «сейдкона» (женщина, владеющая сейдом) или «сейдмад» (мужчина), но эти названия ассоциировались с «черной магией», поэтому нередко вместо них использовали термины «спакона» или «спамад», чтобы избежать негативных коннотаций, связанных со словом «сейд». С этой «политкорректной» подменой терминов связано множество ошибок в описаниях исконной скандинавской магии: в поздних источниках сейд нередко смешивается со спа. Сейд позволял пророчествовать, но сейдкона не воспринимала орлог (судьбу) непосредственно, как спакона или вёльва, а вопрошала духов, которые и открывали ей будущее. Женщин, практикующих сейд, называли также «фьолькуннигкона» (буквально — «всеискусная жена» или «всеведущая женщина») и «хамлейпа» («меняющая облик», «меняющая кожу») (Simpson, 183) 
 
Сейд был искусством одиночек: сейдконы не собирались в группы, как было принято в некоторых других европейских ведовских традициях, хотя иногда могли обзаводиться слугами или даже целой свитой помощников. В тех редчайших случаях, когда в сагах упоминается о нескольких мастерах сейда, работающих сообща, речь идет обычно о родственниках — например, о двух сестрах, об отце и его семействе и так далее (Ellis-Davidson, 37–38). 

Вторая разновидность магии — спа (spá или, в архаичной английской или шотландской форме, spae), или спакрафт («искусство спа»); тех, кто ею владел, называли спаконами. Спа — это, по сути своей, искусство чтения орлога интуитивным путем или посредством личных духовных прозрений. Слово «ørlög» состоит из двух элементов: «ur» — «древний, первозданный» и «lög» — «закон»; таким образом, орлог — это изначальный закон развития событий, предопределенный вирдом (судьбой), которым, в свою очередь, правят три норны. Эти три норны — Урд («То, что есть»), Верданди («То, что становится») и Скульд («То, что станет») — сообща служат олицетворением вирда. Фактически, их можно считать прототипом трех ведьм из «Макбета»: варево, над которым колдуют шекспировские ведьмы, — это и бурлящий Источник Вирда, и котел сейдконы. Искусством спа владеют многие богини: в «Перебранке Локи» утверждается, что Фригг знает все судьбы (орлог), хотя и хранит их в тайне, и что богине Гевьон, так же как Одину, «открыты и ясны судьбы всех сущих», а в «Младшей Эдде» — что спаконой была и Сив, жена Тора. 
 
Еще один термин, которым обозначали женщин, владеющих спа, — «вёльва», что обычно переводят как «провидица» или «пророчица». Это слово происходит от корня со значением «магический посох», и действительно, в скандинавской литературе то и дело упоминаются провидицы и колдуньи, ходящие с посохом или жезлом. Термин «вёльва» существовал уже у древних германцев, где входил в состав имени или титула некоторых провидиц. Вёльвы пользовались особым уважением: Тацит рассказывает об одной такой провидице по имени Веледа, которая предсказала своему племени победу над римлянами и успешный исход общего восстания против римских легионов: 
 
…германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями. В правление божественного Веспасиана мы видели среди них Веледу, долгое время почитавшуюся большинством как божество; да и в древности они поклонялись Альбруне и многим другим, и отнюдь не из лести и не для того, чтобы впоследствии сделать из них богинь1. 
 
Вёльвы фигурируют и в скандинавских мифах: так, Один обращается за советом к умершей вёльве, поднимая ее из могилы силой своего магического искусства. 
 

 
«Гальдр» в буквальном переводе означает «пение»; этим термином обозначаются магические песнопения, исполнявшиеся на различных тонах. В отличие от предыдущих разновидностей магии гальдр обычно ассоциируется с мужскими заклинаниями. В тех случаях, когда речь идет о заклинаниях, звучащих из уст женщины, обычно используется глагол «говорить», свидетельствующий о том, что заклинание не пелось по-настоящему, а просто произносилось нараспев. 
 

 
Магией рун в основном занимались мужчины, хотя не исключено, что по крайней мере некоторые женщины тоже были в ней сведущи. Во всяком случае, в сагах упоминаются сейдконы, умеющие резать руны для волшебства: 
 
И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как будто ей кто показывал дорогу. На пути у нее лежала большая коряга — ноша как раз по плечу одному человеку. Она взглянула на нее и попросила перевернуть. Снизу коряга была как бы обуглена и обтерта. Она велела отколоть щепочку с гладкого места. Потом взяла нож, вырезала на корне руны, окрасила их своею кровью и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и нашептала над ней много колдовских слов. После этого она велела столкнуть корягу в море и заговорила ее, чтобы плыла она к Скале Острову, Греттиру на погибель2. 
 

 
О происхождении слова «сейд» высказывались две гипотезы. Согласно первой из них, предложенной Гриммом, это слово родственно современному «seethe»3 и восходит к ритуальному вывариванию морской воды для получения соли (Grimm, III:1047). На основе этой этимологии современные исследователи предположили, что скандинавские норны послужили прообразами трех ведьм из «Макбета», колдующих над котлом: 
 
Жарко, жарко, пламя ярко! 
Хороша в котле заварка!4 
 
Некоторые свидетельства в поддержку этой гипотезы обнаруживаются в скандинавской литературе. Первое из них — следующие строфы из «Прорицания вёльвы» («Völuspá» — «Спа вёльвы»): 
 
Помнит войну она 
первую в мире: 
Гулльвейг погибла, 
пронзенная копьями, 
жгло ее пламя 
в чертоге Одина, 
трижды сожгли ее, 
трижды рожденную, 
и все же она 
доселе живет. 
 
Хейд ее называли, 
в домах встречая, — 
вещей колдуньей [букв.: «вёльвой, искусной в спа»], — 
творила волшбу [сейд] 
жезлом колдовским [букв.: «заколдовывала жезлы»]; 
умы покорялись 
ее чародейству [сейду] 
злым женам на радость5. 
 
Гулльвейг, таинственную колдунью-сейдкону, посланную к асам ванами, нередко отождествляют с Фрейей, госпожой сейда. Имя «Гулльвейг» в буквальном переводе означает «опьянение золотом», а мотив тройного сожжения и воскрешения некоторые комментаторы толкуют как описание какого-то химического или алхимического процесса. Таким образом Гулльвейг сама по себе ассоциируется с магической силой пламени, подобно котлу, кипящему на огне, — и при этом в тексте прямо сказано, что она владела магией сейда. 
 
Здесь же упоминается имя Хейд (heath6), которое в скандинавских сагах носят и многие другие колдуньи и которое этимологически родственно слову «heathen»7. Полагают, что это имя, подобно имени Веледы из «Германии» Тацита, изначально могло представлять собой титул женщины, исполняющие особые магические или религиозные функции, а в имя собственное превратилось лишь на позднем этапе, после обращения в христианство, когда многие языческие традиции прервались и были забыты. Другое часто встречающееся имя колдуний, Льот («безобразная»), отражает христианское представление о том, что все ведьмы злы и порочны, в сочетании с поверьем о том, что внутренние качества непременно должны отражаться во внешности. И еще одно распространенное среди колдуний имя — Хульд, или Хульда («тайная, скрытая»). 
 
Из других литературных источников мы узнаем, что магия сейда включает в себя искусство варки ядов и зелий, особенно таких, которые лишают человека памяти. В «Пряди о Сёрли» (133–134) Фрейя принимает облик смертной женщины по имени Гёндуль и подносит конунгу Хедину рог с волшебным питьем, отнимающим память. Выпив зелье, Хедин забывает о своего дружбе с конунгом Хёгни и вступает с ним в битву, в которой гибнет множество воинов: такой ценой Фрейя выкупила у Одина свое чудесное ожерелье Брисингамен. Схожим образом, в «Саге о Вёльсунгах» Гримхилд подносит Сигурду дурманный мед, испив которого, тот забывает о своей возлюбленной Брюнхильд (глава XXVIII), а Боргхилд, жена Сигмунда, поит отравленной брагой своего пасынка Синфьотли (глава X). Магия забвения — типичный образец искусства сейда: в основе ее лежит воздействие на разум жертвы. 
 

 
Итак, характерная отличительная черта магии сейда — влияние на разум, которое лишает жертву памяти, вводит в заблуждение, насылает те или иные иллюзии, внушает необъяснимый страх, туманит сознание или даже физическое зрение. Воздействия такого рода называются «сьонверфинг» — магический морок или «обман зрения», при помощи которого сейдкона искажает восприятие реальности у своей жертвы (Jochens, Old Norse Magic and Gender, 313). В сагах встречается множество примеров подобной магии; чаще всего к ней прибегали, чтобы защитить человека от преследователей. Отчасти она может быть связана с гипнозом, потому что сейдкона, лишившаяся зрения, лишалась и своей магической силы, а влияние магии на жертву слабело, как только последняя выходила из поля зрения сейдконы. 
 
Эти мотивы использованы в «Саге о людях с Песчаного берега». Здесь женщина по имени Катла, сведущая в сейде, старается спасти своего сына Одда от Арнкеля и его подручных, решивших его убить. Видя, что отряд всадников приближается к дому, Катла велит Одду сесть рядом с ней и не шевелиться, а сама продолжает мотать пряжу. Арнкель и его люди обыскивают дом, но не видят никого, кроме Катлы, сидящей за прялкой. Они уезжают, но вскоре возвращаются; на сей раз Катла стоит на крыльце вместе с Оддом, расчесывая и подстригая ему волосы, но Арнкелю и всем его спутникам кажется, что она вычесывает лохмы козлу. На третий раз Одд лежит в куче золы, а его недруги вместо него видят спящего борова. Покинув дом, они всякий раз догадываются, что их обвели вокруг пальца, поэтому использовать дважды один и тот же трюк Катла не может. В конце концов, Арнкель возвращается еще раз и берет с собой другую женщину, владеющую сейдом, — Гейррид, с которой Катла была во вражде. Увидев из окна синюю накидку соперницы-сейдконы, Катла понимает, что морок-сьонверфинг против нее бессилен, и пытается спрятать Одда в подполе. Но Гейррид набрасывает Катле на голову мешок из шкуры тюленя, и та лишается возможности наводить чары. Катлу и Одда связывают, увозят из дома и убивают. 
 
По-видимому, важный элемент этой техники заключался в том, чтобы обвязать волшебной козьей шкурой голову жертвы («Сага о людях из Долины Дымов», глава XIV) или самого колдуна или колдуньи («Сага о Ньяле», глава XII). Другая, но схожая с этой разновидность магии называлась «хулидсхьяльм» — «шлем невидимости». Создать хулидсхьяльм можно было по-разному: например, сейдкона могла просто возложить руки на голову человека, которого хотела скрыть от посторонних глаз, или посыпать его волшебным порошком; имелись и другие способы (Ellis-Davidson, 21-24), а в одном случае сейдкона надевает свою шапку на человека, которого хочет сделать невидимым («Сага о людях из Озерной Долины», глава XLIV). 
 
Кроме того, с сейдом ассоциировался «дурной глаз», поэтому считалось, что, схватив колдунью, нужно набросить ей на голову кожаный мешок, чтобы она не смогла заморочить или проклясть своих похитителей. Иногда встречаются описания, согласно которым сейдкона наклоняется и смотрит назад через расставленные ноги, нередко при этом держа себя за мочки ушей: в этой позе она готовится к тому, чтобы наслать или снять какие-нибудь чары, затупить мечи, расколоть землю или открыть себе магическое зрение: 
 
— Кто это к нам идет? — спросил Хёгни. — Не могу разобрать. 
 
— Да это старая Льот, — отвечал Торстейн. — Эк ее скрутило-то! 
 
И впрямь: она пятилась к ним задом, задрав юбки себе на голову, а голову просунув себе между ног, и зыркала на них так злобно, что твоя троллиха («Сага о людях из Озерной Долины», глава XXVI).

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Также при помощи сейда вызывали мужское бессилие; некоторые комментаторы толкуют «vitti hún ganda» из описания Хейд в «Прорицании вёльвы» как магическое воздействие на фаллос, предполагая, что слово «ganda» — обычно означающее «магический жезл» — в данном случае служит кеннингом для пениса (Jochens, Völuspá, 353 n. 21). Основываясь на англосаксонских загадках о ключе, в которых ключ, отпирающий замок, уподобляется фаллосу, проникающему в вагину, а также учитывая то обстоятельство, что в захоронениях женщин иногда находят символические украшения в форме «поясных» ключей, Мини утверждает, что ключи, которые носила на поясе скандинавская хозяйка дома, выполняли не только бытовую, но и магическую функцию: подразумевалось, что мудрая женщина владеет ключами от мужской силы своего мужа и распоряжается его имуществом (Meaney, 181). Действительно, женские ключи могут оказаться небесполезны в сейде, основанном на симпатической магии. Норвежская королева Гуннхильд, славившаяся как великая колдунья, разгневалась, когда ее любимец Хрут решил вернуться домой в Исландию, к другой женщине, и прибегла к сейду, чтобы его наказать: 
 
…когда корабли были совсем готовы, Хрут пошел к конунгу и Гуннхильд прощаться. Она отвела его в сторону и сказала: 
 
— Вот золотое запястье, хочу подарить его тебе. И надела запястье ему на руку. 
 
— Много хороших подарков я получил от тебя, — говорит Хрут. 
 
Она обняла его за шею, поцеловала и сказала: 
 
— Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то не будет у тебя утехи в Исландии с женщиной, что у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься чего хочешь. Пусть мы оба поплатимся за то, что ты не доверился мне8. 
 
По-видимому, Гуннхильд воспользовалась симпатической магией, подействовавшей через это запястье. Хрут женится на своей возлюбленной Унн, но не может соединиться с ней: как рассказывает сама Унн, «когда он приходит ко мне, плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и как мы оба ни стараемся, ничего у нас не получается. Но по всему видно, что по силе своей мужской он не хуже других мужчин» («Сага о Ньяле», главы VI—VII). 
 
 
 
Согласно второй гипотезе, слово «сейд» происходит от корня со значением «сидение», родственного французскому séance, латинскому sedere и древнеанглийскому sittan (Gloseki, 97). Этот вариант этимологии представляется более правдоподобным, поскольку известно, что сейдкона нередко усаживалась на высоком сидении или помосте. Самое известное описание практики сейда содержится в «Саге об Эйрике Рыжем» (глава IV): 
 
Тогда в Гренландии были очень голодные времена. Те, кто ездил на промыслы, вернулись с небогатой добычей, а некоторые совсем не вернулись. 
 
В селении жила женщина по имени Торбьёрг. Она была прорицательница [спакона (spákona)]. Ее называли Малой Вёльвой. У нее было девять сестер, [и все они были прорицательницами (спаконами)], но в живых оставалась тогда только она. 
 
У Торбьёрг было в обычае ходить зимой по пирам. Ее постоянно приглашали к себе, особенно те, кто хотел узнать, что им суждено или какой выдастся год. Так как Торкель был там самым крупным хозяином, считали, что разведать, когда кончатся подобные времена, должен он. 
 
Торкель приглашает прорицательницу и оказывает ей хороший прием, как это бывало, когда принимали таких женщин. Ей было приготовлено почетное сиденье, и на него положена подушка, которая, как полагалось, была набита куриными перьями. 
 
Когда она пришла вечером с человеком, высланным ей навстречу, она была так одета: на ней был синий плащ, завязанный спереди ремешками и отороченный самоцветными камушками до самого подола. На шее у нее были стеклянные бусы, а на голове — черная смушковая шапка, подбитая белым кошачьим мехом. В руке она держала посох [став (staf)] с набалдашником, оправленным желтой медью и усаженным самоцветными камушками. Пояс у нее был из трута, а на поясе висел большой кошель, в котором она хранила зелья [точнее, талисманы: тауф (taufr)], нужные для ворожбы. Она была обута в мохнатые башмаки из телячьей кожи, и на них были длинные и крепкие ремешки с большими пряжками из желтой меди. На руках у нее были перчатки из кошачьего меха, белые и мохнатые изнутри. 
 
Когда она вошла в дом, все почли своим долгом уважительно ее приветствовать, а она принимала приветствия от каждого в зависимости от того, насколько он был ей приятен. Торкель взял ворожею [висендакону (visenda-kona)] за руку и привел ее к сиденью, которое было ей приготовлено. Затем он попросил ее окинуть взглядом его стада, домочадцев и дом. Но она ни о чем ничего не сказала. 
 
Вечером поставили столы, и вот что было подано ворожее [спаконе]: каша на козьем молоке и кушанье из сердец всех животных, которые там были. У неё была ложка из желтой меди и нож с рукоятью из моржовой кости, стянутой двумя медными кольцами. Острие его было обломано. 
 
Когда столы были убраны, Торкель подошел к Торбьёрг и спросил, как ей понравился его дом и обхождение людей и скоро ли он получит ответ на то, что спрашивал и что всем хочется узнать. Она сказала, что ответит только на следующее утро, после того как проспит там ночь. 
 
На исходе следующего дня ей было приготовлено все, что нужно для ворожбы [сейда]. Она попросила, чтобы ей помогли женщины, которые знают песню, необходимую для ворожбы [сейда] и называемую вардлок [Varðlokur, букв.: «то, что зачаровывает духов»]. Но таких женщин не нашлось. Стали искать в селении, не знает ли кто этой песни. Тогда Гудрид сказала: 
 
— Я не колдунья [фьолькунниг (fjölkunnig)] и не ворожея [висендакона], но когда я была в Исландии, Халльдис, моя приемная мать, научила меня песне, которую она называла вардлок. 
 
Торбьёрг отвечала: 
 
— Тогда твое знание кстати. 
 
Гудрид говорит: 
 
— Это такая песня и такой обряд, в которых мне не пристало принимать участие. Ведь я христианка. 
 
Торбьёрг отвечает: 
 
— Возможно, что ты оказала бы помощь людям, и ты не стала бы от этого хуже. Но это дело Торкеля позаботиться о том, что мне нужно. 
 
Торкель стал уговаривать Гудрид, и она сказала, что сделает, как он хочет. 
 
Женщины стали кольцом вокруг помоста, на котором сидела Торбьёрг, и Гудрид спела песню так хорошо и красиво, что никто раньше не слышал, чтобы ее пели настолько красивым голосом. Прорицательница [спакона] поблагодарила ее за песню. 
 
— Многие духи явились теперь, — сказала она, — любо им было слушать песню, а раньше они хотели скрыться от нас и не оказывали нам послушания. Мне теперь ясно многое из того, что раньше было скрыто и от меня, и от других9. 
 
Описанная здесь процедура — это именно сейд, а не спакрафт, хотя она и применяется для предсказания будущего. Торбьёрг именуют вёльвой и спаконой, поскольку она действительно прорицает; но для этого она не взаимодействует с нитями вирда непосредственно и не прозревает будущее силой собственной интуиции или дара предвидения. Будущее открывают ей духи, которых она призывает с помощью особых песнопений, а затем общается с ними, восседая на своем помосте. В данной своей форме сейд во многом схож с практиками шаманской религии саамов и различных народов Сибири. Например, алтайские шаманы входят в транс, поднимаясь по девяти ступеням, вырезанным на березовом шесте (Eliade, 191). В связи с этим любопытно, что в «Прорицании вёльвы» (2) провидица тоже поднимается по девятиступенному древу (Buchholz, 14): 
 
Великанов я помню, 
рожденных до века, 
породили меня они 
в давние годы; 
помню девять миров 
и девять корней [или ступеней: viði] 
и древо предела, 
еще не проросшее10. 
 
Вёльва из «Саги об Эйрике Рыжем», подобно шаману, облачена в особый костюм, сшитый из шкур и увешанный украшениями. Возможно, не случайно ее шапка и перчатки подбиты кошачьим мехом: кошка — священное животное Фрейи, богини сейда. Плащ у вёльвы — синего цвета, а синий цвет в скандинавской литературе ассоциируется со смертью, Хель и царством мертвых. Один из устойчивых мотивов в эддах и сагах — получение тайной мудрости от умерших. Прорицательницу усаживают на особую подушку, набитую куриными перьями; возможно, это всего лишь знак уважения, но не исключено, что благодаря этим перьям сейдкона обретает способность перелетать из мира в мир (как Фрейя в своем соколином оперении). 
 
Саамские и сибирские шаманы входят в экстатический транс под барабанный бой, а вёльве для этого нужна особая песня — вардлок. Слова вардлока до нас не дошли, но поскольку Гудрид говорит, что эту песню пела ей приемная мать, можно предположить, что вардлок был подобен монотонной и умиротворяющей колыбельной. Кроме того, другие источники наводят на мысль, что вёльва могла ритмично ударять посохом в настил сейдхьялля (помоста), как шаман бьет в свой бубен. В «Перебранке Локи» (24) Локи обвиняет Одина: 
 
А ты, я слышал, 
на острове Самсей 
бил в барабан (vétt), 
средь людей колдовал, 
как делают ведьмы [вёльвы, völor]11. 
 
Стрёмбек и другие комментаторы давно подметили многие черты сходства между практикой сейда и саамской религией. Более того, в самих описаниях сейда в скандинавской литературе нередко указывается, что это искусство перенято от «финских чародеев», под которыми, собственно, и подразумевались лапландские (саамские) шаманы. Во многих случаях «финским», т.е. саамским, колдунам приписывают те же способности, что и сейдконам. Утверждается, что финны могут превращаться в различных животных (зачастую — в морских млекопитающих или птиц), чтобы путешествовать в духе по чужим землям и вести там разведку («Сага о людях из Озерной Долины», глава XXIX). В число колдовских способностей этих «финских чародеев» часто входила магия стрельбы из лука: говорили, что колдун всегда стреляет без промаха, может выпускать по три стрелы за раз и владеет волшебными стрелами, которые сами возвращаются на тетиву, поразив цель. По-видимому, все эти поверья связаны с представлениями о «стрелах духов», широко распространенными в европейском фольклоре: считалось, что эльфы или другие сверхъестественные существа могут поражать людей и домашний скот волшебными стрелами с каменными наконечниками. В Скандинавии такие стрелы назывались «финскими» или «лапландскими» (finnskot, lappskot), и вера в них надолго пережила эпоху викингов. Известна строчка из средневековой молитвы скандинавских христиан: «For Nordenvind og Finskud bevar os milde Herre Gud» («От северного ветра и от финской стрелы избавь нас, добрый Господи Боже!») 
 
Снорри Стурлусон в «Саге об Инглингах» утверждает, что изначально сейд был искусством ванов и что богов ему обучила Фрейя — сперва в обличье Гулльвейг, а затем и в собственном своем облике, как наставница Одина: 
 
Óдин владел и тем искусством, которое всего могущественнее. Оно называется колдовство [сейд]. С его помощью он мог узнавать судьбы [орлог] людей и еще не случившееся, а также причинять людям болезнь, несчастье [букв.: утрату хаминьи] или смерть, а также отнимать у людей ум или силу и передавать их другим. Мужам считалось зазорным заниматься этим колдовством [точнее: «Но с этим колдовством имели дело такие эрги (ergi), что мужам считалось зазорным им заниматься»], так что ему обучались жрицы («Сага об Инглингах», глава VII)12. 
 
Итак, сейд был преимущественно женской магией — до такой степени, что мужчина, владевший этим искусством, считался «арг» (argr, прилагательное от ergi), то есть склонным принимать женскую роль в сексуальных отношениях с другими мужчинами и, в целом, женоподобным и трусливым. Почему практика сейда воспринималась фактически как запретная для мужчин, точно неизвестно. Высказывались предположения, что сейд считался неподобающим для мужчины потому, что позволял поражать врагов не силой оружия, а колдовством или ядом, или же что в сейду сопутствовали какие-то сексуальные ритуалы, в которых главный исполнитель обряда выполнял женскую роль. Однако более вероятно, что сейдконой или сейдманом время от времени овладевали духи или даже божества, как это происходит в практике вуду. Допуская иную сущность в свое тело, человек утрачивал власть над собой и превращался в пассивное орудие божества или духа, что в корне противоречило традиционной этической концепции мужественности. 
 
Обряды сейда не всегда проводились на помосте: некоторые магические практики требовали от сейдконы удалиться от людей и сесть или лечь, укрывшись плащом, шкурой или покрывалом. Уединившись таким образом, она шептала заклинания или медитировала, но со стороны могло казаться, что она погрузилась в глубокий сон или даже умерла. Во время этой процедуры с сейдконой ни в коем случае нельзя было разговаривать и, в особенности, окликать ее по имени, чтобы не прервать транс. Во многих описаниях погружению в транс предшествует необыкновенно широкий и долгий зевок, и с таким же зевком сейдкона выходит из медитации; возможно, за этим стоит идея о том, что сознание, душа или хаминья сейдконы выходит и возвращается через рот (Buchholtz, 12). Этим методом «ухода под плащ» чаще пользовались мужчины, чем женщины, и, по-видимому, он играл важную роль в искусстве тулов и скальдов, позволяя открывать тайные истины, предсказывать будущее, наносить магические удары врагам и вести разведку в чужих землях, а иногда и творить чары, проявляющиеся непосредственно в физическом мире (например, вызывать оползни). Самыми лучшими местами для «ухода под плащ» считались вершины курганов и могилы: по-видимому, там было легче всего получить мудрость от мертвых. Эта практика называлась «утисета» (utiseta, букв. «сидение снаружи») или «ситья а хауги» (sitja á haugi, «сидение на кургане»). Человеку, решившемуся на утисету, всегда грозила опасность: он мог обезуметь или пасть жертвой хаугбуи (haugbui) — мертвеца, обитавшего в кургане (Aðalsteinsson, 110–122). 
 
Еще одна черта, роднящая сейд с шаманизмом, — способность превращаться в животных или подселять свой дух в тело животного. В описаниях подобных практик чаще всего фигурируют морские млекопитающие (морж, кит или тюлень) или животные, связанные с Фрейей (кошка, вепрь или сокол). Эта техника известна под названием «ганд-рейд» (gand-reið, буквально — «езда на ганде»). Само слово «gand» означает «заклинание, магическое песнопение, чары» и описывает ту силу, при помощи которой осуществлялась эта «езда». К искусству ганд-рейда причисляли также езду верхом на метлах, прялках и волках (Cleasby-Vigfusson, статья «gandr»). В «Саге о Кормаке» (глава XVIII) сейдкона Торвейг совершает ганд-рейд в обличье моржа: 
 
Только братья отошли от пристани, как прямо за кормой из-под воды показался морж. Кормак швырнул в него палкой и попал. Морж ушел обратно под воду, но люди на борту узнали его по глазам: то была колдунья Торвейг. Больше морж не появлялся, но прошел слух, что Торвейг лежит при смерти; говорят, так ей и настал конец. 
 
По-видимому, здесь идет речь не о превращении, а о подселении духа в тело животного: тело Торвейг оставалось на берегу, но пострадало от удара, нанесенного в море. Оборотничество такого рода тесно связывается с сейдом в «Саге о Фритьофе Смелом» (главы V—VIII), где колдуньи управляют китом в море, восседая при этом на сейдхьялле: 
 
Потом послали они за двумя колдуньями, Хейд и Хамгламой, и дали им денег, с тем, чтобы они накликали на Фритьофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море. Они изготовили чары и взошли на подмостки [сейдхьялль] с колдовством и заклинаниями. <…> Тогда Фритьоф и люди его заметили, что корабль унесло далеко вперед; но они не знали куда, ибо их отовсюду окружала мгла, так что ничего не было видно между кормой и носом за волнением и бурей, туманом и снегом и страшной стужей. Вот Фритьоф взлез на мачту и сказал своим товарищам, когда спустился: «Я видел чудное зрелище: огромный кит лег кольцом вокруг корабля; догадываюсь, что мы приблизились к какой-то земле и что он хочет помешать нам пристать; мне сдается, что конунг Хельге поступает с нами не дружески и посылает нам что-то недоброе. Вижу двух женщин на хребте кита, и они-то, конечно, вызвали эту грозную бурю своими злыми чарами и заклинаниями». 
 
Фритьофу и его людям удается победить этих женщин, кит уходит под воду, и непогода отступает, а между тем «колдовавшие сестры свалились с колдовских подмостков, и обе переломили себе спину»13. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

«Дальним странствиям» сейдкон в обличье животных находятся параллели среди саамских и сибирских шаманских методов. В категорию ганд-рейда входили и такие характерные для шаманизма практики, как путешествия во сне и насылание кошмаров: 
 
Мара «ездит верхом» на людях и животных, а иногда и на деревьях. Напасть она может на кого угодно, хотя, по-видимому, мужчинам досаждает чаще, чем женщинам. Риск особенно велик, если спать на спине. Обычно мара проникает в дом через замочную скважину, через отверстие в стене или в оконной раме, а иногда — через дымоход. Вообще она может войти через любую круглую дыру, но в отверстия другой формы не проникнет. Впрочем, через щели в окнах она способна просочиться в любом случае. Мара приходит не беззвучно. Слышится щелканье в замке, или тихий топоток у дверей, или шлепок, словно на дощатый пол упало что-то мягкое. Иногда — тихое шипение («ш-ш-ш, ш-ш-ш») или какой-нибудь подобный непонятный и слабый звук. Но бежать уже поздно: мара навалится на жертву тотчас же, как проникнет в дом. Ощущается это, как будто на вас накатила огромная тяжесть, чаще всего поднимающаяся от ног к голове. Иногда кажется, будто кто-то пытается заткнуть вам рот и нос, иногда — будто вас сдавили так крепко, что не пошевельнуть и пальцем. Человек, на которого насела мара, начинал громко стонать во сне, но пошевелиться и сбросить ее не мог. В конце концов, он просыпался, трясясь с головы до ног и весь мокрый от пота (Tillhagen, 318). 
 
Иногда мара не имела определенного облика, а иногда являлась в образе уродливой ведьмы, тени, лошади, кошки или другого животного. Предания о маре известны по всему миру; по-видимому, за ними стоят такие реальные явления, как ночные кошмары у детей и специфические состояния между сном и бодрствованием, встречающиеся у взрослых. Но в культуре викингов считалось, что мару насылают могущественные сейдконы, как, например, в следующем рассказе о смерти Ванланди: 
 
Тогда Дрива послала за колдуньей [сейдконой] Хульд, а Висбура, сына ее и Ванланди, отправила в Швецию. Дрива подкупила колдунью Хульд, чтобы та заманила Ванланди в Страну Финнов либо умертвила его. Когда шло колдовство [сейд], Ванланди был в Уппсале. Ему вдруг захотелось в Страну Финнов, но друзья его и советники запретили ему поддаваться этому желанию, говоря, что оно наверно наколдовано финнами. Тогда его стал одолевать сон, и он заснул. Но тут же проснулся и позвал к себе и сказал, что его топчет мара. Люди его бросились к нему и хотели ему помочь. Но когда они взяли его за голову, мара стала топтать ему ноги, так что чуть не поломала их. Тогда они взяли его за ноги, но тут она так сжала ему голову, что он сразу умер («Сага об Инглингах», глава XIII)14. 
 
Как уже отмечалось, в сагах нередко упоминается, что та или иная сейдкона научилась своему ремеслу у саамских волшебников — шаманов. Поэтому не удивительно, что, подобно этим «финским», то есть саамским, шаманам, сейдкона зачастую знает заклинания, вызывающие ветер, усмиряющие ураган, насылающие метель на врага и поднимающие бурю на море. Один из примеров тому встречается в «Саге о Фритьофе Смелом», и мы его уже рассмотрели. По-видимому, погодой обычно управляли именно так, как в этой саге, — с вершины сейдхьялля (хотя в некоторых источниках упоминаются и другие техники). Сейдхьялль используется и в эпизоде «Саги о людях из Лососьей Долины», где семейство Коткеля, сведущее в колдовстве, поднимается на помост, чтобы наслать грозу на корабль Торда (глава XXXV). Бури и грозы — не единственные природные явления, подвластные сейдконам: во многих сагах повествуется о том, как колдуньи вызывают оползни и камнепады, либо лежа в трансе, либо трижды обходя с заклинаниями против хода солнца то место, где должна сойти лавина (Ellis-Davidson, 36). 
 
 
В древнескандинавской литературе прядение стойко ассоциируется с судьбой и магией. Полагали, что в день середины зимы богини прядения осматривают прялки и веретена всех женщин и трудолюбивым прядильщицам посылают удачу, а ленивым — несчастья на весь следующий год (Motz, 152, 154). Таким образом, усердие в прядении напрямую влияло на удачу всей семьи. Считалось, что норны прядут нити вирда каждого человека. Например, в «Первой Песни о Хельги убийце Хундинга» норны выпрядают судьбу Хельги: 
 
Так нить судьбы [сына Боргхильд] 
пряли усердно, 
что содрогались 
в Бралунде стены; 
нить золотую 
свили и к небу — 
к палатам луны — 
ее привязали. 
 
Представления о том, что судьбу ребенка можно спрясть либо изменить или необратимо разрушить посредством прядения, были весьма устойчивыми и сохранялись даже в позднейших детских сказках. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Имеются и примеры положительного применения Сейда, помимо случая с Тулом .Торгейром. История, рассказанная в исландской саге «Сновидения Торхаллра»(«Thidranda thattr ok Thorhalls»), как пророческого аспекта этой Магической практики, мы находим на камне Корброна датируемого концом десятого столетия. На нём вырезана надпись руническим шифром внутри креста «Тор, верши сейд!»(«sitha thur!»). Исследователи этого артефакта полагают, что она сделана скорее всего язычником, живущем в христианском районе и предполагает, что техники Магии Сейда также использовались ими в качестве защитных мер во враждебном окружении христиан. 
 
Вероятно, автором надписи предполагалось, что если яростный Тор-громовержец сотворит обряд Сейда, то тому, на кого он будет направлен, будет весьма плохо. 
 
Всякая агрессивность в действиях, а тем более магия Сейда зависит от обстоятельств. 
 
Магическая активность и моральность применения практики Сейда, дают все основания опасаться, что человек, способный с помощью магии делать добро, точно так же способен и творить с помощью магии зло, хотя вполне резонно предположить и обратное. Тем более что еще древние осознавали существования закона сохранения энергии. То есть если что-то происходит - жди ответной адекватной реакции. Действие равно противодействию. А посему, моральный аспект в системе управления северными народами был для них немаловажен. Такой системой гарантий, когда просто данного слова было явно недостаточно. Вероятно этим и объясняется то обстоятельство, что для правителей, законоговорителей, конунгов и правящей элиты было обязательной процедурой непосредственное участие в практиках и обрядах Гальдра и Сейда даже в качестве наблюдателя, но обязательным было личное присутствие и непосредственный контакт с Камнями Сейда , Менгирами, Лабиринтами, Кругами-Кромлехами. 
 
На первый взгляд, такая обязательность не вполне понятна. Но статистика неумолима. Тексты саг и хроник подчеркивают, что если правитель нарушал данное слово или предавал кого-то, с ним через некоторое время происходили необъяснимые несчастные случаи. Причем их гибель была позорной, не в бою и с оружием в руках а просто от несчастья или бытовой травмы. Это исключало такому правителю шанс стать эйнхерием, то есть членом дружины Одина в Вагхалле и не попасть ему в Асгард. Большего позора для воина скандинава было невозможно представить. Исключений в текстах саг практически не обнаружено, несмотря на всю жестокость поведения героев с современной точки зрения и основ нынешней морали. Современные наблюдения в районах мегалитических комплексов Кольского полуострова в области физических и психофизиологический явлений, и собранный, но далеко не полный статистический материал, дают основания для некоторых предварительных выводов. С лицами, посещавшими мегалитические комплексы и в особенности Камни Сейда, в пиковые периоды лунного календаря, и впоследствии допустившими какие-то неблаговидные проступки, через некоторое время происходили несчастные случаи совершенно необъяснимого характера. Нередки случаи суицида или гибели в результате нарушения техники безопасности на производстве, просто бытовые травмы или дорожно-транспортные происшествия. Причем с очень опытными и профессионально-подготовленными людьми. Возможно это результат шока от слуховых галлюцинаций, часто наблюдаемых вблизи Камней Сейда или результат воздействия радиоактивного газа радона, особо активно выделяющегося из скальных пород в эти периоды. 
 
Вероятно так же воздействие феромонов в сочетании инфразвуковыми колебаниями или высокочастотными модуляциями кристаллических структур камня Сейда, стимулировали блокировку инстинкта самосохранения. Чтобы окончательно подтвердить справедливость любой из высказанных гипотез нужны систематические исследования, но на сегодняшний день очевидна взаимосвязь между участием Правителей в обрядах и ритуалах связанных с Магическими Практиками и их ответственности за принятые управленческие решения. Это не христианская грядущая кара в преисподней, после наступления физической смерти, а конкретная ответственность за ошибку в управлении народом. Итак, одно из важнейших функциональных назначений мегалитических комплексов и участия в обрядах Сейда, вероятнее всего являлось гарантией праведного поведения Конунга или Правителя. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 7 месяцев спустя...

Утисета и дальние странствия: Путь Медитации

Рейвен Кальдера (Raven Kaldera), 

 Перевод с английского Анны Блейз

 

 

Первый из Восьми Путей, самый простой и самый популярный, — это Путь Медитации, почти для всех духовидцев составляющий основу всей работы. Традиционно его также называют Путем Дыхания, потому что для освоения этого пути важно научиться правильно дышать и контролировать поступление кислорода в организм. Мы же, последователи Северной традиции, называем его «утисета», что буквально переводится как «сидение снаружи» и ассоциативно вызывает в памяти классический образ духовидца, который удаляется в тихое и уединенное место, подальше от людского жилья, и погружается в медитацию для общения с богами и духами или для магической работы на нефизическом плане. 

 

В некоторых случаях утисета плавно переходит в «дальние странствия» или «путешествия», как в Северной традиции именуется то, что современные маги называют «астральной проекцией». Это происходит, когда определенная часть души покидает тело и отправляется в Иные миры (или в другие места нашего мира), не теряя, однако, связи со своей физической формой. О путешествиях и о том, как их проводить, подробно рассказывается в «Путеводителе по Девяти мирам» — второй книге серии, посвященной шаманизму Северной традиции, так что начинающему путешественнику стоит приобрести и ее. 

 

Дыхание — источник жизни. Древнескандинавское слово «онд», буквально означающее «дыхание», нагружено теми же смыслами, что и восточные термины «ки», «ци», «прана» и так далее. Согласно мифу, Один вдохнул жизнь в Аска и Эмблу — первых людей Мидгарда — и тем самым наделил их даром онда. Где не осталось дыхания, там больше нет и жизненной силы. Управляя дыханием, вы воздействуете и на жизненную силу. Научившись управлять дыханием, вы сможете менять свое настроение по желанию, снижать уровень тревожности, очищать разум от раздражающих навязчивых мыслей и обострять или притуплять осознание собственного тела, в зависимости от того, как именно вы будете дышать. 

 

В Северной традиции нет специальных дыхательных упражнений, подобных тем, какие используются в индийской йоге или буддийской практике медитативного пения. В молодости я жил под одной крышей с целой толпой хиппи, которые научили меня одному из методов пранаямы (эта базовая техника, по сути, представляет собой более интенсивный и длительный вариант описанного Лидией четырехчастного дыхания). Но я понятия не имел, что это можно как-то использовать в моей магической и духовной практике, пока случайно не соединил управляемое дыхание с другим навыком, которому обучался в то время, а именно — с пением. В какой-то момент я обнаружил, что дыхательные упражнения, которые используют при постановке голоса, имеют много общего с йогическими методами дыхания; и что и те, и другие можно совместить с магической техникой, которая, как я узнал впоследствии, представляет собой одну из разновидностей гальда, — со способом пения, при котором вместе с дыханием вы направляете вовне свое магическое намерение. Если дыхание само по себе — это орудие мистика, то пение — это дыхательное орудие шамана. Помните, чем шаман отличается от мистика? Если вы когда-нибудь слышали аудиозаписи шаманского пения, вы знаете, что дело тут не в качестве голоса. Силу шаманскому пению придает нечто иное… и в Северной традиции эта техника хорошо известна. 

 

Даже если вы не поете, а квакаете, как лягушка, имеет смысл взять несколько уроков вокала, хотя бы для того, чтобы правильно поставить дыхание. Четырехчастное дыхание, описанное в учебниках по йоге, служит для того, чтобы входить в состояние легкого транса, в основном за счет удлиненных пауз между вдохами и выдохами. Обычно человек не задерживает воздух в легких надолго и не делает больших перерывов между выдохом и вдохом, но при четырехчастном дыхании акцентируются именно эти «пограничные состояния» дыхательного цикла: они приравниваются по длительности к выдохам и вдохам, благодаря чему и наступает транс. Если подойти к пению с этой точки зрения, то первое, что вам понадобится, — это найти (или сочинить) такую песню, при исполнении которой можно будет выдерживать ритм четырехчастного дыхания или, возможно, какую-нибудь другую дыхательную схему, которую вы подберете для себя опытным путем. Если таким образом ввести себя в транс, то энергию песни/заклинания будет легче собрать, направить и выпустить в цель. Работа с песнями силы — это одно из ответвлений Пути Дыхания: это техника управления ондом, позволяющая создать что-то внутри себя и вывести наружу. Дыхание — носитель жизненной силы; не забывайте об этом. Если вам трудно высвободить эту способность, начертите в области горловой чакры руну Ансуз — это может помочь. 

 

Другое ответвление этого пути — практика «дальних странствий», которые обычно проводятся молча. Здесь мы опять возвращаемся к утисете. После того, как вы научитесь вводить себя в транс при помощи дыхания и сосредоточения, встанет вопрос о том, куда именно вам идти. Начинающим духовидцам я советую для начала отправиться внутрь себя, потому что одной из самых важных и постоянных ваших задач станет познание себя и всех своих тайн: ни одна из них не должна остаться укрытой от вашего осознания, отвергнутой или запертой и забытой в каком-нибудь внутреннем чулане. Всё, что вы не осознаете в себе, обернется слабостью, когда дело дойдет до путешествий. Каждая частичка вашего «я», которую вы отвергаете или отрицаете, потенциально способна помешать вашей работе с духами. Это ваша Ахиллесова пята, которая даст о себе знать в самый неподходящий момент; и это лазейка, сквозь которую в вашу душу могут пробраться какие-нибудь опасные сущности. Кроме того, если вас пугают темные переулки и подворотни в вашей собственной психике, то в других мирах вам и подавно нечего делать. Итак, начните с Себя, со своего «Я» и со своего Дыхания. 

 

Одна из возможных медитаций такого рода заключается в том, чтобы просто визуализировать часть своего внутреннего дома — коридор, вдоль которого тянется ряд дверей. Одни из этих дверей ведут в комнаты, другие — на лестницы. Каждую ночь открывайте одну из дверей и смотрите, что за ней находится. Не пытайтесь управлять этой медитацией: дайте ей разворачиваться естественным путем. Если вы попадете на лестницу, ведущую вверх или вниз, поднимитесь или спуститесь по ней и посмотрите, не приведет ли она вас к новым дверям, но возьмите себе за правило каждую ночь изучать не более одной двери, если, конечно, не хотите посвятить блужданиям по своему внутреннему дому целые сутки кряду. Если перед какой-нибудь дверью вас охватят дурные предчувствия, откровенный страх или даже просто опасения («По-моему, сюда ходить не стоит. Поверну-ка я, пожалуй, обратно»), или же вы обнаружите, что с приближением к этой двери вас всякий раз что-нибудь отвлекает или выводит из транса, — значит, вы наткнулись на нечто важное и пытаетесь спрятать это сами от себя. Не дайте этой находке ускользнуть — догоните ее и взгляните ей в лицо. Разберитесь даже с самыми ужасными воспоминаниями, возвращаться к которым очень не хочется. Лучше встретиться и разделаться с ними в безопасной обстановке, чем дожидаться, пока они сами набросятся на вас в ходе какой-нибудь важной работы. 

 

Кроме того, чтобы путешествовать, нужно уметь заземляться, центрироваться и прикрываться щитами; и обо всем этом тоже подробно рассказано в «Путеводителе по Девяти мирам». Вы должны научиться создавать щиты, которые ваша хама сможет уносить с собой, покидая физическое тело. И, наконец, желательно — по возможности — установить хорошие отношения с местным духом земли, чтобы во время путешествий он держал вашу нить. Хотя духи, способные странствовать вместе с вами и указывать вам дорогу, очень ценны, все же полезнее всех — такой дух, который поможет вам благополучно вернуться домой. 

 

Потратив достаточно времени на работу с миром своей души (а «достаточно» в данном случае — величина переменная, для каждого определяющаяся только опытным путем), можете попробовать перейти от внутренних путешествий к внешним и, выйдя из тела, отправиться в какое-нибудь другое место. Некоторые для начала создают специальное искусственное место в астрале — своего рода безопасный аттракцион — для тренировки базовых навыков. Кроме того, по общему мнению, первый выход из тела в идеале следует проводить в присутствии другого духовидца, который сможет наблюдать за вашим состоянием и в случае необходимости вмешаться и помочь. Проблема, однако, в том, что в нашей традиции начинающим духовидцам, как правило, помогать некому: нас все еще слишком мало. Я начинал в одиночестве, как и большинство известных мне шаманов и духовидцев Северной традиции. 

 

Поэтому скажу без обиняков, что в этой ситуации вам придется отвечать за свою жизнь и здравый рассудок самостоятельно, и самое лучшее, что можно сделать в таких условиях, — это: А) дождаться, пока ваш бог-покровитель велит вам заняться путешествиями; Б) заручиться помощью божества или могущественного духа, который будет руководить вами во время «дальних странствий»; или В) найти другого духовидца, который сможет лично присутствовать при ваших путешествиях и в случае чего помогать. Начните работать с теми духами, которые придут к вам сами, и постепенно отыщите (с их помощью) тех, которые смогут сопровождать вас в путешествиях. Если духи не приходят, помолитесь богам, чтобы они послали вам помощников или пришли сами. Если же и в этом случае никто не придет, то, вероятно, этот метод — просто не для вас. (Здесь мы исходим из предположения, что вы не избраны богами или духами, а только надеетесь, что они обратят на вас внимание.) В таком случае примите мои соболезнования, потому что поделать с этим нельзя почти ничего. Можете попробовать еще раз через несколько лет — возможно, ситуация изменится. 

 

Когда вы погружаетесь в транс при помощи дыхания, голоса духов становятся слышнее и точность интерпретации сигнала повышается. Если вы будете практиковаться достаточно усердно, то рано или поздно научитесь входить в легкий транс уже за несколько вдохов-выдохов… и тогда уже сможете двигаться глубже. Путешествия — дело сложное и опасное, но более простые методы Пути Дыхания — самые легкие из всех, какие только встречаются на Восьмеричном Пути, и, потенциально, наименее опасные. Чтобы идти этим путем, вам понадобятся только ваши тело, разум, дыхание и воля; первые три у вас и так есть, а последнюю можно воспитать и закалить. Не случайно этот путь еще называют Путем Воли.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • Настя закрепил это тему
  • 1 год спустя...

Сейд: практика вхождения

 

Автор hostage (Эстер Котовская)

 

Сейд – это измененное состояние сознания, практикуемое в Северной Традиции.

Сейд изначально являлся женской практикой, при этом вторичной (в отличии от Гальдра). Исходя из свидетельств, собранных Ф. Асвинн, сейду свойственная некая "аура" антисоциальности и порочности. Причина кроется в том, что Сейд вызывает у практика немалую энергетическую слабость и, соответственно, уязвимость. Сейд связан с состоянием некоего транса, ведь это ИСС, который сопровождается сильным энергетическим возбуждением и упадком после.

Несмотря на многочисленный негатив, Сейд практиковал Один (его обучила Фрейя), а также процесс окрашивания и индивидуализации рун очень близок по энергии к практике Сейда, о чем свидетельствует Ж.Талли (1974, симпозиум "Миф в индоевроейской древности", Калифорнийский Университет).

 

Лично я работаю при вхождении в Сейд с Фрейей и Хель, призывая их помочь мне решить в Сейде вопросы, найти ответы, получить новый опыт.

 

👁Способы вхождения в Сейд👁

 

👉🏻Первый – через зеркало.

Вам необходимо любое, пусть даже карманное, зеркальце. Этот метод удобен, когда у вас нет много времени на подготовку, он быстро приведет вас по темной дороге.

В месте, где вы практикуете, должен быть слабый источник света или естественный свет.

Держа в руках зеркальце и расслабленно расположившись, вы фокусируете взгляд на своих зрачках. Дышите ровно. Тьма в вас. Ваша сущность полно энергии и тьмы, что источает ее. Вы погружаетесь в наблюдение за глубиной зрачка, постепенно приближайте зеркало к глазам, насколько это возможно. Вы поймете, что уже не можете фокусировать зрение, все будет размыто. Не стремитесь найти точку фокуса, сохраняйте состояние расфокусировки... И вот вскоре вы увидите желаемое. Вы поймете, что есть Сейд.

 

👉🏻Второй — через стихии.

Принцип выполнения тот же, что и с зеркалом, но кардинальные отличия заключаются в концентрации и фокусировке на огоньке свечи, кристалле, воде в стакане или в тарелке. Вы также можете совмещать стихии – свет свечи через кристалл или воду, блики огня на воде и пр.

 

👉🏻Третий — через пение и движение (танец).

Полное состояние расслабленности. Вы должны комфортно сидеть, закрыв глаза. Почувствуйте энергию вокруг вас. Эта энергия – концентрация образов, которые вы вскоре увидите. Образы могут быть отражены в рунах. Вы уже знаете, что за руны вы ощущаете. Пойте их, вытягивайте гласные, концентрируя звук сначала на кончике языка, затем на языке, переходя плавно к более гортанному звуку. Если вы делаете совершать движения, ваше тело призывает вас к этому, то двигайтесь в этом танце. Вскоре вы ощутите ритм энергии в висках, а после из темноты закрытых глаз вас "выдернут" в Сейд.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...
×
×
  • Создать...