Перейти к публикации
Форум - Замок

Работа с Йотунами (Ётунами, Турсами, Великанами)


Рекомендованные сообщения

Работа с великанами Северной традиции

Йотуны — самая многочисленная из всех рас, обитающих в Девяти мирах. Три из Девяти миров — Йотунхейм, Муспелльхейм и Нифльхейм — находятся целиком под их властью и населены только ими. Еще один мир, Хельхейм, принимает умерших из многих рас, но управляет им Хела, богиня из йотунов. Таким образом, это сила, с которой нельзя не считаться.

В литературных источниках образы великанов головокружительно разнообразны. Одни йотуны красивы, другие — гротескно уродливы; одни простодушны до глупости, другие одарены поистине божественной мудростью. Одни — заклятые враги асов и ванов, другие заключают с ними браки. Многие из асов родились от великанш, хотя богини из асов редко выходят замуж за йотунов (самое известное исключение — Сигюн).

Все йотуны разные. У каждого из них — своя особая личность, свои мотивы и предпочтения. Они — индивиды, а не какая-то безмозглая вопящая орда. Они ничуть не глупы; наоборот, многие из них хитроумны и сообразительны. Некоторые йотуны враждебны ко всем, кроме своих соплеменников; некоторые благосклонны и к другим существам, но не слишком-то склонны о них заботиться; но есть и такие, кто активно интересуется чужаками. Одни будут держаться данного слова во что бы то ни стало; другим вообще нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Одни йотуны мудры и прекрасны, другие — жестоки и мстительны, но в большинстве своем они — что-то среднее между двумя этими крайностями. Нельзя стричь их всех под одну гребенку. Одним словом, во многих отношениях они так же разнообразны, как и люди.

Обращаться с ними надо осторожно, осмотрительно и уважительно — несмотря на то, насколько хорошо (или плохо) лично вы к ним относитесь (даже если вы считаете их врагами, помните, что они — достойные противники). Никто не обязан любить их или восхищаться ими, но и сбрасывать их со счетов как что-то несущественное тоже нельзя. В конце концов, будь они всего лишь кучкой трусливых слабаков, разве Тор посвящал бы борьбе с ними столько усилий?


Все йотуны Девяти миров происходят от двух предков, совершенно друг на друга не похожих, — от Имира и Сурта, прародителей инеистых турсов и огненных этинов соответственно. Сурт, согласно мифам, — самое древнее создание: он существовал еще тогда, когда в мире не было ничего, кроме Муспелльхейма и Нифльхейма, плававших в бездне Гиннунгагап. От Сурта пошел род огненных этинов, о которых известно не так уж много, поскольку возникли они далеко не с таким шумом и грохотом, как инеистые турсы. Что же до Имира, или Аургельмира, как именуют его йотуны, то он, наоборот, занимает центральное место в классическом скандинавском мифе творения. Изначально Нифльхейм (Страна Туманов) представлял собою сплошную глыбу льда, по которой несла свои воды первозданная река Эливагар, и воды те были ядом, обращавшим в лед все, чего коснутся. Но затем Муспелльхейм приблизился к Нифльхейму, и льды Страны Туманов начали таять; и по сей день этот мир состоит напополам из воды и льда, перемешанных друг с другом. Тогда же, на заре творения, льды начали отступать и из-под них показалось тело спящего Имира.

Насколько мы можем судить, Имир, появившийся из-под льда, был гигантским «протовеликаном», малоподвижным и почти неразумным. Он не умел ни говорить, ни менять облик; очевидно, по природе своей он был сродни горам. Питался он молоком из сосцов Аудумлы — исполинской божественной коровы, которая появляется в мифе внезапно и безо всяких объяснений и вскоре так же неожиданно исчезает. Большую часть времени Имир спал; и пока он спал, из пота его подмышек родились два инеистых турса — сын и дочь, а от того, что он потирал во сне ноги друг о друга, возник еще один сын-турс. Так появилось первое поколение настоящих инеистых турсов, уже наделенных всеми силами и способностями, которые унаследовало их потомство: они росли, работали, разговаривали и производили на свет детей обычным образом. Последним деянием коровы Аудумлы во всей этой истории стала попытка слизать весь лед Нифльхейма, но ей только и удалось, что вылизать из-под льда еще одно существо — Бури, первого аса. Он не был родичем турсам, но взял жену из них и родил с нею детей, в том числе — сына по имени Бор. Его детьми стали Один, Вили и Ве, которые, собственно, задумали и совершили убийство великого гиганта Имира. Кровь его хлынула могучим потоком, затопив весь Нифльхейм. Многих великанов смыло волнами потопа, но те, кто уцелел, заново заселили Нифльхейм и появившийся к тому времени новый мир — Йотунхейм. А сыновья Бора между тем занялись переустройством космоса, использовав для этого труп Имира, рассеченный на части.


Свойства великанов

1). Способности, тесно связанные с силами природы и стихий — ветра, воды, огня, снега, камня, деревьев, животных. Некоторые пытливые исследователи интересовались у меня, в чем разница между йотуном и стихийным духом. Провести четкую границу между двумя этими классами сущностей непросто, но я постараюсь.

Нам, обычным людям, подверженным всем ограничениям нашей собственной природы, трудно понять, каково это — быть огнем, или льдом, или другим каким-нибудь природным явлением… трудно, но не совсем уж невозможно! Шаманы по всему миру обучаются «слиянию с природным миром» как способу обрести знания и силу. Одна из задач, которые ставит передо мной Хела в ходе моего шаманского обучения, заключается в «овладении» стихиями. Это не значит, что я должен превратиться в сказочного волшебника, способного одним взмахом руки призвать громы и молнии. Наоборот, «овладеть» стихиями — значит познакомиться с ними по-настоящему, понять и изучить их вдоль и поперек, почувствовать их и подойти к ним настолько близко, насколько это вообще возможно для человека. Нужно слиться с ними воедино и постичь их сущность. И в этом деле очень помогает работа со свойствами йотунов.

Чтобы объяснить разницу между стихийным духом и йотуном, воспользуюсь примером из финской «Калевалы»: там любое волшебство понимается как знание «истинного имени» того или иного предмета или явления — холода, тепла, солнца, огня и так далее. «Истинное имя» какой-либо стихии — это не волшебное слово: это волшебное чувство или состояние, возникающее благодаря тесной связи с этой стихией. Установив такую связь, вы примете в себя часть этой стихии, и в дальнейшем работать с ней вам будет гораздо проще, чем если бы вы держались от нее в стороне, на безопасном расстоянии.

Именно этой способностью, развитой до предела, и обладают йотуны стихий. Рассмотрим для примера огненного этина. То, что он — огненный, не значит, что он — просто огонь: в противном случае он и был бы просто огнем, как любой огонь. И это не значит, что ему известно истинное имя огня. Но он воплощает всем собой это истинное имя. Уточним: он воплощает собой не дух огня, а его истинное имя, то есть состояние, в котором он и един с огнем и, в то же время, остается отдельной сущностью. Таким образом, огненный этин — это не просто огонь, а огонь, наделенный самосознанием. Что же до стихийного духа, то его способности к самосознанию гораздо более ограничены. Этин — не менее (а, возможно, и более) разумное и сложное существо, чем человек, но при этом он является частью природы, интегрированной в его собственную личность.

По-видимому, одно из следствий такого тесного родства с силами Природы — некоторая неприязнь к цивилизованному земледелию и скотоводству, типичная для многих великанов. В старинной эльзасской сказке дочь великана ловит пахаря и сажает его в свой фартук, но отец велит дочке отпустить эту новую игрушку подобру-поздорову, потому что даже великанам нужен хлеб. С другой стороны, такие великаны, как Бауги и Хрейдмар, сами не чужды сельскому хозяйству (возможно, на них повлияло близкое соседство с восточной границей Ванахейма).

2). Буйный, дикий нрав, побуждающий легко впадать в неуправляемую ярость. Некоторые великаны умеют держать себя в руках, некоторые — нет. Культурные традиции йотунов рассчитаны на обуздание этой склонности и включают, в частности, строгие правила, касающиеся того, в каких случаях приемлемо вызывать кого-либо на поединок или убивать, а в каких — нет. Оскорбленный йотун очень серьезно относится к вире и в качестве выкупа может потребовать от обидчика, чтобы тот принял на себя страдания и боль: только тогда йотун сменит гнев на милость. Впрочем не всех великанов так уж легко разгневать: некоторые горные этины довольно флегматичны.

3). Сильные страсти вообще: бурные эмоции, свирепые приступы вожделения, буйная, экстатическая радость, громогласные и грубые шутки, жажда мести, не знающая границ. Всех йотунов отличает глубина и сила переживаний. Они постоянно живут в высоком напряжении и убийственно серьезны. Среди йотунов не встретишь ни стеснительных зануд, ни легкомысленных и капризных ветреников. (За последнего можно принять Локи, но на самом деле он лишь притворяется.) Даже если кто-то из них носит маску вежливой любезности и держит свои страсти в ежовых рукавицах (как, например, Утгарда-Локи, Мордгуд или Герд), все равно чувствуется, как за этим наносным спокойствием бурлит вулкан. Если йотун принял вашу сторону, он будет защищать вас от любого врага (если только не сочтет вас слишком глупым — хотя даже и в этом случае покровительство йотуна иногда можно сохранить). Возможно, ради вас он пойдет на все, даже на убийство. Но при этом он ожидает от вас столь же глубокой ответной преданности.

4). Верность клану и племени. Почти все йотуны, за немногочисленными исключениями, живут племенными сообществами и, как правило, чувствуют более сильную связь со своими кровными родичами, нежели с теми, с кем породнились через брак. Именно поэтому, например, Герд потребовала, чтобы Фрейр отдал ее родителям свой магический меч в качестве брачного выкупа: столь дорогой подарок не только подчеркнул высокую ценность невесты, но и упрочил положение ее семьи. Подобная верность — еще одно проявление глубины чувств, свойственной йотунам; и не случайно в шведском языке возникло слово «trolltryggr» — «верный, как великан».

5). Среди йотунов чрезвычайно распространено оборотничество. Практически каждый из них в той или иной степени способен менять обличья. Все из них, с кем я об этом говорил, умеют это от рождения, а некоторые достигли в искусстве оборотничества (а в культуре йотунов оно считается именно искусством) подлинных высот: для них сменить физическую форму — все равно что для нас переодеться. Однако большую часть времени великаны проводят в той форме, которая связана с их «природной стихией», а это значит, что вы запросто можете пройти мимо кого-нибудь из них, даже не заметив. Есть у них и гуманоидные формы, в которых они вполне могут сойти за человека. Но в целом йотуны очень разнятся между собой по размерам и обличьям, причем не только от клана к клану, но и в пределах одной семьи. Поскольку наша собственная раса, наоборот, весьма однородна с физической точки зрения, некоторым людям трудно свыкнуться с многообразием, царящим среди йотунов.

Способности к оборотничеству, по всей видимости, неразрывно связаны с близостью йотунов к природе. Те из них, кто превращается в животных, почитают их как своего рода тотемы; некоторые из них, особенно великанши, носят имена животных — например, Хюндла («собака»), Крака («ворона») или Трана («журавль»). Другие названы в честь связанных с ними природных сил — например, Кари («северный ветер») и весь его выводок детей, имена которых представляют собой различные наименования снега, или дочери Эгира, чьи имена — по большей части названия разного рода волн.

Для работы с йотунами требуется особая деликатность. Это не значит, что йотуны сами по себе деликатны, — нет, но подходить к ним следует с полной осознанностью и пониманием, как устроены ваши личные отношения с ними. Как оказалось, они довольно обидчивы, так что лучше соблюдать осторожность. Это важно, и, наверное, в этом — одна из причин, по которым кое у кого не получается работать с ними как следует. Если вы уже начали работать с йотунами и они вами заинтересовались, помните: им не понравится, если вы внезапно забудете о них или станете сбрасывать их со счетов. Как показывает моя личная практика, ответственность здесь — гораздо выше, чем при работе с любыми другими богами и духами. Что я хочу этим сказать? То, что мне действительно приходится много работать. Работать с самими йотунами, выполнять то, что они скажут, и не сидеть сложа руки — иначе они уйдут. Они не позволяют мне лениться. Кроме того, они требуют (по крайней мере, от меня) относиться гораздо более терпеливо, осознанно и вежливо ко всему миру — к людям, животным, растениям и так далее.
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

2. Утгард: место йотунов в религии Севера (Даяна Л. Пакссон)

О войне между богами и великанами знает всякий, кто хоть раз в жизни открывал какую-нибудь книгу по скандинавской мифологии. Войну эту изображают как непрерывную цепь столкновений между силами порядка и хаоса, добра и зла, которой предстоит разрешиться в эпической битве под названием «Рагнарёк». Но несмотря на весь азарт, с которым Тор истребляет этинов, при чтении этих старинных мифов складывается на удивление неоднозначная картина. Пусть йотуны и впрямь древние и страшные, но значит ли это, что они — всего лишь разрушители, или за их конфликтом с владыками Асгарда скрыт какой-то более глубокий смысл?

Исследуя духовную экологию Севера, я пришла к убеждению, что йотуны — вовсе не извечные враги этого мира. Напротив, не исключено, что они играют важнейшую роль в выживании мира и всех его обитателей, в том числе и людей. Анализ происхождения и функций йотунов не только проливает свет на их отношения с богами (и, следовательно, на истинное значение самих асов), но и открывает принципиально новый подход к интерпретации некоторых неоднозначностей в отношении скандинавов к женскому началу и природному миру.

В мифах других древних культур обнаруживается некая общая схема, повторяющаяся, возможно, и в скандинавской мифологии. Несмотря на то, что единого для всех, канонического «мифа творения» в традиционных культурах не существует, все же почти повсеместно сохранились предания о первом поколении божеств, которые так или иначе сотворили, но впоследствии были свергнуты своими детьми, образовавшими основной пантеон данной культуры.

Греко-римский миф творения повествует о том, как Гея, Мать-Земля, возникшая из пустого «зева» Хаоса, стала зачинать от Неба-Урана титанические силы, которым Уран, однако, не позволял выйти из чрева матери. Последний из их сыновей, Кронос, восстал, сверг и оскопил своего отца, отделив его от земли. Титаны — силы солнца и луны, тьмы и рассвета — вырвались на свободу. Появилось также немало разнообразных чудовищ. Кронос (Время) взял в жены свою сестру Рею (Пространство), и они породили олимпийских богов. В конце концов эти боги, взяв в союзники чудовищ и пользуясь советами Матери-Земли, победили титанов и заточили их в Тартаре. Тем не менее, времена, когда миром правили Кронос и титаны, древние греки считали золотым веком.

В индуизме за всеми напластованиями замысловатой теологии сохранились остатки доведической системы, в которой «боги и противники богов суть два рода существ, произошедших от владыки порождения (Праджапати). Из них боги — моложе, их противники — старше. Они начали бороться друг с другом за власть над мирами» («Брихадараньяка-упанишада», I, 3, 1). Этих «противников богов» иногда называют асурами, что впоследствии истолковали как «а-суры», то есть, буквально, «не-боги», но изначально этот термин, происходящий от корня «ас» («быть») или «асу» («дыхание»), использовался для обозначения важнейших богов. Несмотря на то, что асуров в целом рассматривают как «противников», многие из них мудры, милосердны и помогают богам. В числе асуров, упомянутых в «Махабхарате», — дайтьи (демоны), данавы (великаны), калаканджи (звездные духи), каледжи (духи времени), наги (змеи) и ракшасы (ночные демоны). Они живут во дворцах в горных пещерах, в недра земли, в море и на небесах и считаются могучими воинами и магами.

В египетской религии древнейшие из богов, по-видимому, олицетворяют свойства первозданной материи. По словам Э.А. Уоллиса Баджа, «по крайней мере, в первобытные времена египтяне верили, что существует некий глубокий и безграничный океан, из которого возникли небеса, земля и все сущее в них» («Египетские боги», I:283). Этот древний пантеон состоял из четырех пар богов и богинь. Мир как мы его знаем был сотворен богом Хепри (ипостасью солнечного бога), которому в «Книге о свержении Апопа» [1] приписываются следующие слова: «Не было неба, и не возникла еще земля, и не появились еще обитатели земли и ползучие твари, но я вывел их из Нуна, где они пребывали в бездействии» (295). Это описание удивительно напоминает начальные строки «Прорицания вёльвы»:

В начале времен,
когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.

Пока сыны Бора,
Мидгард создавшие
великолепный,
земли не подняли…[2]

Если мы не готовы заявить, что автор «Эдды» умел читать египетские иероглифы, придется признать, что подобные концепции сотворения мира возникали у многих древних народов независимо. «Бездействие», в котором все сущее пребывает в водах Нуна, — вполне естественная для южной культуры параллель образу вечных льдов, которыми был скован Имир. В обоих случаях земля как мы ее знаем была «выведена» в проявленное состояние благодаря некоей более отчетливо персонифицированной силе. Из «Младшей Эдды» мы узнаём, что мир был создан из черепа и костей Имира и очищен от льда языком Аудумлы, первозданному воплощению женского начала в образе великой коровы. Во всех подобных мифах старшие боги предстают как творцы мира и олицетворенные силы стихий. В сюжетах с их участием описывается их происхождение и борьба против рода более молодых богов, пришедших им на смену. Этих старших богов изображают то чудовищными, то прекрасными, но обитают они неизменно в дикой, необжитой местности («Утгарде» [3]) или в той стихии, которой принадлежат. И хотя с богами они враждуют, ненависти к людям в них нет. По большому счету, им вообще мало дела до людских забот.

Для объяснения этой космической войны между старшим и младшим поколениями богов выдвигалось немало различных теорий. Многие ученые разделяют предположение о том, что старшие божества были богами народов, завоеванных племенами, которые поклонялись младшим богам. Так, асуры были богами доведической Индии, а йотуны и титаны — богами доиндоевропейских племен, некогда населявших Скандинавию и Грецию. Однако эта гипотеза не объясняет, почему боги и великаны отличаются друг от друга по функциям.

Несмотря на то, что некоторые йотуны помогают асам — например, Эгир, варит для богов пиво и приглашает их пировать в своем подводном чертоге, а Мимир делится с Одином своей мудростью, — функции их очевидным образом связаны с природными силами: Эгир — владыка океана, его жена Ран властвует над глубинами моря, а волны — дочери Эгира и Ран. Но корабли, построенные руками человека, хранит и ведет по морям бог из ванов — Ньорд. Фьоргюн — владычица земли, но земледелец призывает на помощь не ее, а ванов — Фрейра и Фрейю, а также альвов и армадра («человека урожая»). Олицетворениями природных сил, столь милыми сердцу фольклористов XIX века, выступают не боги, а йотуны.

Богов, будь то асы или олимпийцы, можно рассматривать как порождения развивающегося человеческого сознания. Один, первый из асов, дарует нам руны — символы и слова силы, при помощи которых человеческий разум становится способным постигать мир. Йотун олицетворяет природную силу, а бог воплощает в себе качества, необходимые людям для того, чтобы с ней управляться. В мифах асы вступают в браки с йотунами и людьми. Историю взаимоотношений между богами и великанами можно рассматривать почти что как летопись изменчивых отношений между развивающимся человеческим сознанием и природным миром.

Из асов ближе всего к природным стихиям стоит Тор — бог грома и великий истребитель великанов. Он — Сын Земли, и его руна — Торн. Он наслаждается хаосом бури, однако может направлять свою энергию на защиту человечества. Однако вести войну на полное уничтожение противника он не желает. В «Песни о Харбарде» он объясняет, что перебил множество великанш только потому, что

…когда б то не сделал,
разросся бы род их
и в Мидгарде люди
жить не смогли б [4].
 

Как отмечает Гро Стейнсланд (1986), война ведется не ради полного уничтожения противника, а ради поддержания равновесия.

Долгое время полагали, что йотунам, в отличие от асов, никогда не поклонялись как богам. Однако Стейнсланд доказывает, что в эпоху викингов все же существовал культ великанов, или, скорее великанш. По ее предположению, приведенный у Снорри рассказ о том, как боги, направляющиеся в гости к Утгарда-Локи, отдают часть жареного быка великану Тьяци, — это отражение некоего древнего ритуала, в котором приносили жертвы силам дикой природы. В «Перебранке Локи» Скади похваляется посвященными ей рощами и святилищами, и о том, что таковые действительно существовали, свидетельствует множество топонимов, — а между Скади не только дочь великана, но и владелица дома, унаследованного от отца и, как ни странно, находящегося в Асгарде. Впрочем, по большей части святилища йотунов располагаются в Утгарде — «за оградой», в диких краях за пределами обжитого мира.

По характеру и силам йотуны подобны стихиям тех мест или ландшафтов, в которых они обитают (горные турсы или тролли; инеистые великаны; сыны Сурта; Эгир, Ран и волны). Они правят миром Природы и потому могут рассматриваться как предводители иерархий стихийных духов, связанных с теми или иными природными средами. В лесу обитают скогсры («владычицы леса», которые могут осыпать человека милостями в обмен на подношения); в воде — нэкки (никсы, русалки), сьоры (духи озер) и форскарлы (духи водопадов); под землей — дверги (карлики); ландветтир, духи земли, покровительствуют тем или иным местностям в целом. Все это существа, которых в шотландской общине «Финдхорн»[5] называют дэвами, — духи, населяющие природную местность и обеспечивающие ее здоровье. Они весьма разнообразны — от сущностей, воплощающих в себе дух обширной территории (например, целого леса) или целого вида живых существ, до малых духов отдельных деревьев и цветов. Даже после христианизации они уцелели в Волшебном мире, где благородному роду эльфов сопутствуют всевозможные мелкие духи и гоблины. В средневековом фольклоре йотуны выродились в великанов, троллей и ведьм, а природные духи, составлявшие их свиту, превратились в гномов, дриад и так далее; однако они по-прежнему продолжали жить за границами человеческого мира.

Однако не все йотуны обитают в диких местностях. Великанш нередко принимают в мир богов на правах матерей и супруг: большинство асов — дети йотунов с одной или даже с обеих сторон. Вообще говоря, когда ас или ван ищет себе жену за пределами Асгарда, ему некуда идти, кроме Йотунхейма. Поскребите любую богиню — и почти наверняка найдете великаншу. Из подобных историй более всего известны сюжеты о замужестве Скади и Герд; и, что примечательно, обе эти великанши вступают в брак с ванами — божествами, теснее асов связанными с природным миром. Сам Один — отец детей от многих великанш, в частности, Тора — от Йорд (еще одно олицетворение земли) и Вали — от Ринд. С другой стороны, те великанши, которые не вошли в Асгард через брак, внушают асам даже больший страх, чем йотуны мужского пола.

Йотуны-мужчины, которых убивает Тор, изображаются достойными противниками, которых иногда можно перехитрить и заставить поделиться мудростью или силой. Но йотуны-женщины, даже могучая великанша Хюрроккин, к которой асам приходится обратиться за помощью, чтобы столкнуть в море погребальную ладью Бальдра, внушают первобытный ужас. Они — не просто дикие существа, а еще и женщины, то есть заключают в себе вытесненные в подсознание силы обоих грозных начал: и женственности, и природной стихии. В молитвах Тору Джон Линдоу насчитает восемь упоминаний об убийствах женщин из йотунов и всего четыре — об убийствах йотунов-мужчин.

…Тор был защитником Асгарда от сил хаоса и зла. В реальной жизни людей эти силы, по-видимому <…> содержали в себе ярко выраженную женскую составляющую <…> Если борцами за порядок были мужчины, то вполне естественно, что на стороне беспорядка должны были выступать женщины (Lindow, 1988, p. 127).

Полагаю, на этом месте «настоящая феминистка» должна возмущенно фыркнуть: «Как это по-мужски!» — но я полагаю, что причины враждебности по отношению к женскому началу не исчерпываются простой мизогинией. В скандинавской культуре в целом женщина вызывает смешанные чувства: с одной стороны, она рассматривается как существо иррациональное и имеет более низкий статус, чем мужчина, и, соответственно, гораздо меньше власти; с другой же — сохраняется память о давней традиции почтительного отношения к женщине и вере в то, что духовной силой она превосходит мужчину. Столь же двойственные чувства вызывает и природный мир. Так стоит ли удивляться, что те из йотунов — первозданных сил природы, — которые внушают самый большой страх, персонифицируются в женском облике?

В силу чисто биологических причин женщине труднее отвлечься от осознания своей физической природы, чем мужчине. В целом женщины менее агрессивны, чем мужчины, но разъяренная женщина способна сражаться с дикой свирепостью, игнорируя все правила, по которым воюют мужчины (кстати говоря, некоторые женские персонажи саг — первостатейные стервы, и если бы их допускали до прямого участия в междоусобицах, мужчинам осталось бы только кротко стоять в сторонке и смотреть). Разумеется, подобные обобщения лишь отражают социальные стереотипы, устоявшиеся в нашей собственной культуре; в действительности же между полами — гораздо больше общего, чем принято считать, да и в каждом человеке ум, восприимчивость и прочие качества смешаны в своей особой, неповторимой пропорции. Но, вынеся за скобки эту оговорку, можно предположить, что именно подобные факторы социального и биологического порядка дают ответ на вопрос, почему мужчины склонны ассоциировать женское начало с Природой — одновременно грозной и заботливой, иррациональной и олицетворяющей подсознание и духовные силы.

Стейнсланд успешно аргументирует тезис о том, что ритуалы поклонения йотунам сохранялись даже в эпоху викингов. Некоторые назовут это всего лишь пережитком древних суеверий, но подумаем лучше о том, какую функцию могло выполнять в относительно более «цивилизованные» времена поклонение силам, обожествленным еще на заре человеческой культуры. Исследователи, трактующие мифы о переходе власти от йотунов или титанов к светлым богам как отражение исторического процесса, могут упускать из виду важную часть картины. Точнее было бы описать этот переход как эволюционный. Эволюция — это перемены, совершающиеся во времени, но проходить они могут и как изменения в рамках одной группы, и как смена одной культуры или вида другим.

Человеческий мозг — прекрасный пример органической структуры, которая развивалась путем прибавления новых компонентов и функций к уже имевшимся. Большинству людей в наши дни доступны лишь новейшие уровни сознания, а «иррациональные» эмоции, возникающие при возбуждении более древних частей мозга, вызывают у них лишь раздражение и беспокойство. Схожим образом и вся наша цивилизация считает себя «современной» и испытывает трудности с признанием и пониманием общественных движений, возникающих, когда более глубокие потребности заставляют людей обращаться к традициям прошлого.

В текущем столетии парадигма наших отношений с Природой серьезно меняется — или, даже точнее, непременно должна измениться, чтобы человечество сохранилось как вид. Мы с вами — первое поколение, в полной мере осознавшее, сколь уязвима окружающая среда. Первобытные люди инстинктивно чувствовали, что единственный способ выжить в среде, превосходящей их силами, — научиться уживаться с этими силами в гармонии. Но с развитием цивилизации и технологии люди обретали всё большую власть над своим окружением, и Природа постепенно превращалась во врага. В природном мире рождение и смерть, созидание и разрушение суть части непрерывного цикла, в равной мере необходимые для выживания в долгосрочной перспективе. Современный человек соглашается принимать эту теорию лишь до тех пор, пока технологии защищают его от столкновения с ее реальными проявлениями, но и в древности, особенно на Севере с его суровым климатом, мир за пределами ограды совершенно естественно внушал страх. И все же, как отмечает Кирстен Хаструп в своем труде «Культура и история средневековой Исландии», без выхода в необжитое пространство — в буквальном или психологическом смысле — нельзя было обойтись тому, кто желал творить магию. Изгой выдворялся за пределы общины, но это положение могло открыть перед ним возможности, недоступные тем, кто остался под защитой стен. Хамрамм или берсерк [6] — существо, способное на полную трансформацию, как физическую, так и душевную. И подобные трансформации вовсе не казались чем-то необъяснимым в мире, где у каждого человека была своя фюльгья — двойник, обитающий «по ту сторону ограды» (Hastrup, 1985, 153).

Борьба идет не только между порядком и хаосом, но и между организованным контролем и стихийной силой. Вот почему Тор никогда не истребляет всех великанов до единого; вот почему асы берут в жены великанш; вот почему Один приходит к Вафтрудниру в поисках мудрости — и вот почему Скади и другим йотунам продолжали поклоняться даже в эпоху викингов. Из дикой природы приходит та энергия, которая необходима людям — как любому живому существу — для выживания.

Что случится, если люди забудут, как поддерживать эту энергию в равновесии? Понятие «Рагнарёк» приобретает в каждую эпоху новый смысл. В «Прорицании вёльвы» говорится, что природное равновесие и общественный порядок рухнут одновременно. Один во главе эйнхериев и богов выступает на последнюю битву. И в конце концов гибнет всё:

Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит[7].

Последовательность сотворения мира, описанная в ранних мифах, обращается вспять. Мир вновь распадается на первичные стихии.

Древних скандинавов ужасала мысль о том, что природные силы могут обрести чрезмерное могущество. Однако наука доказывает, что не менее опасно — подавлять и сдерживать мощную силу. В фильме «Койяанискацци» [8] перед нами предстает ужасная картина мира, вышедшего из равновесия. Катастрофа, которая разразится, если силы йотунов окажутся полностью подавлены, будет не менее ужасной, чем неконтролируемое буйство стихий. Рагнарёк в современном понимании выглядит как ситуация, когда естественные циклы вышли из равновесия необратимо и в природе не осталось ничего, кроме самых хаотичных и разрушительных сил.

Можно ли избежать этого катаклизма? Древние народы, жившие в мире, где «сезонная» смена рождения и смерти воспринималась более естественно и легко, чем в наши дни, мыслили, скорее, в категориях циклов, а не линейной последовательности. И несмотря на то, что вёльва предрекает гибель богов, победа сил хаоса не окончательна:

Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.

Встречаются асы
на Идавёлль-поле,
о поясе мира
могучем беседуют
и вспоминают
о славных событьях
и рунах древних
великого бога [9].

Процесс творения повторяется; и руны Одина снова придают мирозданию смысл.

В эпоху глобального потепления и исчезновения дождевых лесов может казаться, что Время Преображения Земли, предсказанное и более близкими к нам по времени пророками, такими как Солнечный Медведь [10], практически неизбежно. В отдаленной перспективе, возможно, это и так: мы не вправе рассчитывать, что какое-то физическое тело или даже целый мир сможет существовать вечно. Но для нашего мира, как и для нас, смерть — это не уничтожение, а трансформация, необходимая для того, чтобы цикл начался заново. Но точно так же, как дурные привычки могут укоротить человеческую жизнь, а здоровые — наоборот, продлить, мы своим поведением можем как приблизить Рагнарёк, так и отдалить его наступление. Огромная сила, которой мы обладаем, подразумевает и огромную ответственность.

О том, с чего можно начать работу на физическом плане, уже неоднократно рассказывали защитники окружающей среды, и повторять здесь их рекомендации не имеет смысла. Но у нас, идущих путем Северной традиции, есть и еще одна возможность. В свое время все мы поклялись стоять за богов — но теперь нам нужно понять, какова истинная суть их отношений с йотунами, а не то в конце концов мы обратимся против себя же. Великаны нужны нам точно так же, как и дикая природа, — как источник энергии, источник пищи, необходимой для физического и духовного выживания. Они дают психологическую устойчивость, связывая нас с силами природы, и защищают все живое, ибо они — духовные прародители всех живых существ. Даже в том, что на первый взгляд кажется хаосом, может заключаться скрытая гармония. Это не значит, что мы должны отказаться от разума и технологии и вернуться к первобытному образу жизни. Но все мы пользуемся дарами богов — и не должны забывать, что даже Тор никогда не пытался истребить всех великанов под корень. В наши дни благоразумнее поддерживать йотунов, чем бороться с ними. Мифы о йотунах связаны с сотворением мира и космическими паттернами. Возрождая эти мифы, мы возрождаем весь мир. Поэтому йотуны достойны подношений и почестей не в меньшей степени, чем любые духи земли. Более того, именно к йотунам стоило бы взывать в первую очередь в тех ритуалах, которые мы совершаем перед тем как погрузиться в транс и прикоснуться к глубочайшим силам, сокрытым в нашем внутреннем Утгарде.

Подобно другим разновидностям язычества, северная ветвь Старой Религии — это религия Земли. Как указывает Стейнсланд, «было бы очень странно, если бы скандинавская традиция исключала любое ритуальное общение с теми силами, от которых, в конечном счете, зависит все сущее. Великаны так же необходимы миру, как и боги» (там же, стр. 221). Возрождая практику скандинавской религии, мы не должны забывать, что эти силы тоже заслуживают уважения и почестей.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

. Проблема «йотунской крови»

Проследить родословную великанов по одним только литературным источникам непросто, потому что в скандинавских сказаниях одно и то же имя нередко может носить какой-нибудь великан или эльф, с одной стороны, и какой-нибудь король или другой знаменитый человек — другой (а иногда оказывается и так, что дети их тоже носят одинаковые имена). Поэтому возникает путаница. Мы вполне допускаем, что когда-то, в далеком прошлом, люди и великаны общались и смешивались между собой гораздо чаще, чем сейчас, и все же эти совпадения сильно затрудняют работу с генеалогией. По большому счету, одной только Хюндле известны все нити йотунских родословных, и именно к ней я обратился за советом, когда стал разбираться в непростом вопросе продолжения рода у йотунов.

И вот что она мне открыла. Йотуны адаптируются и эволюционируют гораздо быстрее, чем мы, поскольку их тела не настолько жестко ограничены одной-единственной формой, как у нас (в конце концов, все они — оборотни!). И если различия между человеческими расами формировались на протяжении сотен поколений жизни в особых климатических условиях, то йотуны реагируют на изменения климата значительно быстрее, особенно когда еще находятся в утробе матери. Развитие плода у этинов — это борьба (или взаимодействие) между расами обоих родителей и средой, в которой обитает мать, вынашивающая этот плод.

Это значит, что если, например, инеистая великанша зачнет от огненного великана, то ребенок может оказаться по большей части или полностью либо инеистым великаном, либо огненным, либо чем-то средним между тем и другим. Если при этом мать на время беременности переселится на какой-нибудь лесистый остров посреди моря, то плод это почувствует, приспособится к новой среде и в конечном счете может превратиться в земного этина. Если же мать будет часто плавать в море, ребенок может родиться морским этином. В результате от одних и тех же родителей могут рождаться дети с совершенно различными расовыми свойствами. Нередко йотуны появляются на свет с атавизмами, и даже родные братья и сестры подчас не имеют между собой почти ничего общего. Пример тому — Кари, Логи и Хлер/Эгир, трое сыновей одного и того же инеистого турса: инеистый турс, огненный великан и морской великан соответственно.

Способность плода воспринимать среду, в которой обитает мать, и быстро к ней адаптироваться, отчасти объясняется тем, что самой матери приходится менять облик для нормальной жизни в новой среде: форму, полезную для жизни на вулкане или в ледяной пустыне, придется несколько преобразовать, чтобы уютно устроиться на зеленом острове или в лесу. Еще одна причина — то, что йотуны всегда осознают присутствие духов земли, ландветтир, и поддерживают с ними общение. Даже не до конца сформировавшийся йотунский плод способен почувствовать и понять духа земли, танцующего под ногами его матери, и воспринять от него информацию. Вообще, не исключено, что, любой йотун для адаптации к новым климатическим условиям прежде всего обращается за советом к местному духу земли.

Благодаря своей гибкой, оборотнической природе этины чрезвычайно разнообразны, как и места их обитания. При этом браки между различными видами этинов встречаются на каждом шагу: у великанов нет табу на такие союзы и, более того, привнесение новых генеалогических линий в племя только приветствуется, поэтому этины нередко отправляются странствовать и скитаются до тех пор, пока не найдут себе жену или мужа и не решат обосноваться на новом месте. Поскольку моногамия среди них не обязательна, мужей или жен может быть несколько и жить они могут как сообща, так и врозь. Даже запрет на кровосмешение у йотунов не настолько суров, как у прочих рас, поскольку инцест у них далеко не всегда ведет к появлению ущербного потомства. А это вносит в генеалогию йотунов еще больше путаницы. Но, так или иначе, все великаны сильны, выносливы и удивительно разнообразны.

Однако кровные линии йотунов интересуют нас не только с точки зрения генеалогии. Чем дальше, тем более очевидно, что кровь великанов течет и в некоторых людях нашего мира, и численность потомков йотунов среди людей растет. Многие духовидцы, работающие в Северной традиции, спрашивают меня, почему йотуны (и особенно рёкки) в последнее время все чаще и чаще вступают в контакт с людьми. Отчасти это объясняется тем, что люди все чаще и чаще обращаются к северным богам вообще и, таким образом, привлекают их внимание; но все же главная причина, по-видимому, связана с теми, в чьих жилах течет смешанная кровь йотунов и людей.

Разумеется, говорить за всех, к кому когда-либо обращались духи и боги великанов, я не могу, но тех, о ком я с полной уверенностью готов заявить, что они действительно общаются с йотунами, объединяют между собой некоторые схожие свойства. Всем нам (в большей степени, чем прочим людям) присущи йотунские черты характера, и черты эти прослеживаются в нашей семейной истории. Многие из нас большую часть жизни боролись с ними. Сами этины по этому поводу говорят, что мы с ними — одной крови, пусть даже в наших жилах она сильно разбавлена человеческой.

Но как же нечеловеческая кровь попадает в человеческую родословную? Это долгая и непростая история, но, говоря вкратце, дело обстоит так. Какой-нибудь бог, дух или иная могущественная сущность заимствует (как при одержимости божеством или духом) тело человека — мужчины или женщины. Неважно, осознаёт человек это или нет. Но если в такой период он зачнет ребенка, то дух повлияет на генетику плода и передаст ему часть своей природы. Некоторым такое объяснение покажется невероятным, но я в него верю и нахожу в нем смысл. Оно согласуется с моим личным опытом. И я буду держаться этой версии до тех пор, пока не столкнусь со свидетельствами, способными ее опровергнуть. (Кроме того, в тот единственный раз, когда мне довелось говорить с Одином, я спросил его об этом, и он помолчал немного, а потом признал, что это правда. Хеймдалль в нашей с ним единственной беседе тоже это подтвердил косвенным образом: будь его воля, сказал он, в Асгард не вошел бы ни один человек с йотунской кровью. А Хюндла, богиня родословных, без обиняков заявила, что дело обстоит именно так, как сказано выше.)

Богиня, которой служу я, говорит, что процесс смешения йотунских кровных линий с человеческими начался уже давно и долгое время шел медленно, но теперь, наконец, начинает набирать обороты. Судя по всему, некоторые божества-рёкки, в особенности Локи и Хела, пришли к выводу, что йотуны должны уделять больше внимания людям. Может быть, именно от Хелы и исходила эта инициатива, потому что она постоянно имеет дело с душами людей — равно как и с душами йотунов (тогда как души альвов, например, попадают к ней очень редко). Судя по некоторым признакам, Хела даже может переселять души умерших йотунов в человеческие тела, но утверждать это с уверенностью я не берусь. Так или иначе, какое-то время тому назад развернулась полномасштабная программа по насыщению человеческих родословных йотунской кровью — с тем чтобы йотуны в конце концов признали в людях полезных, так сказать, «братьев».

Насколько я могу судить, они обращаются именно к тем, от кого «пахнет по-свойски». И держатся они с нами честь по чести — по крайней мере, в соответствии со своими кодексами. С теми же, в ком йотунской крови нет, они далеко не всегда любезны. Кое-кто даже может искать общения с людьми в неблаговидных целях — например, чтобы покормиться их энергией. Пить чужую энергию умеют многие йотуны — это их общий дар (нередко встречающийся и среди людей с йотунской кровью). Я не пытаюсь внушить вам, что они милы и приветливы. Совсем наоборот. Они опасны — но ровно в той же степени, как и любое божество, если его разгневать. Настоящая религия и, в особенности, настоящая работа с духами всегда идет рука об руку с опасностью.

Итак, вопрос «почему я должен иметь дело с йотунами, если они ко мне обратились?» приходится переформулировать: «Что мне делать, если ко мне обратились именно они, а не асы или ваны?» И ответ прост — работайте с ними. Если судьба привела вас к ним, на то есть свои причины. Спросите норн — они знают, хотя не факт, что ответят понятно и прямо. Если вы — годи, гитья или мастер сейта, вспомните об этом, когда к вам придет за советом человек с йотунской кровью. Сообщите ему правила этикета и объясните, какие меры предосторожности надо соблюдать, — и пусть он идет своим путем.

Если йотунская кровь в ваших жилах достаточно сильна или происходит от великанов определенных разновидностей (в чем тут причина — в количестве или в качестве — пока еще непонятно), то асы, скорее всего, просто не станут иметь с вами дела — как если бы на вас большими астральными буквами было написано: «Занято». Когда я еще ничего не знал о сообществе последователей Северной традиции, я беседовал с самыми разными языческими богами. И те, кто отвечал мне, иногда бывали полезны, иногда болтали со мной о пустяках или оказывали поддержку, хотя всегда давали понять, что я принадлежу кому-то другому. Но до асов я не мог достучаться никакими силами. Никто из северных богов не откликался на мои призывы, кроме Хелы, которой я, собственно, и принадлежал. И только потом, когда она открылась мне и назвала свое имя (а до того все это время, с четырехлетнего возраста, я общался с ней просто как с Богиней Смерти и время от времени «играл в Румпельштицхена», пытаясь отгадать, как ее зовут: «Может быть, ты — Кали? Может быть, ты — Геката?»), меня стали посещать другие йотунские боги — Локи, Фенрир и так далее. К асам я больше не прикасался — до тех пор, пока меня не отправили к ним с поручением (хотя кое-кто из ванов со мной говорил). Раньше дело обстояло так, словно меня для них попросту не существовало. Теперь же они признали меня — но только как слугу Хелы. Поэтому я понимаю, как может быть обидно, когда ты все зовешь и зовешь Фригг, а она молчит, зато во сне то и дело приходит Мордгуд. И разве найдется для таких людей место в религии под названием «Асатру», если судьба распорядилась ими иначе, причем еще задолго до их рождения? Трудный вопрос. Некоторые последователи Асатру, пытающиеся (возможно, под влиянием христианского воспитания) превратить свою религию в войну «между Нами и Ими», ответят: нет, таким людям не место там, где большинство избирателей с правом голоса поклоняются асам. И, по правде говоря, некоторые из людей, призванных на службу рёккам, сталкиваются с подобными ограничениями в самом буквальном смысле слова. Они просто не могут войти ни в одно святилище Северной традиции, где запрещено призывать их богов на блоты и самбелы. Другие (опять же, немногие) могут вообще испытывать сильное отвращение к асам; некоторые говорят, что подобная неприязнь возникла у них очень рано, когда они еще не знали об асах ничего, кроме имен (вычитанных в какой-нибудь книжке по мифологии), и задолго до того, как обнаружили в себе йотунскую кровь. (Такие люди даже не пытаются вступать в общины реконструкторов или Асатру, однако их можно встретить в тех неоязыческих группах, где нет запретов на поклонение каким бы то ни было божествам.)

Я подметил, что у людей с йотунской кровью часто проявляются определенные черты характера. Одна из них, что совершенно не удивительно, — проблемы с неконтролируемыми вспышками гнева. Во многих носителях йотунской крови силен, так сказать, внутренний Фенрир, которому некуда податься в этом мире, в этом пространстве и времени. Работать с этой частью личности непросто, однако общаться с Ним, с предельным выражением этого нашего свойства, полезно и целебно для нас. Точно так же, как и общаться с другими обладателями этой особенности, которым тоже приходится подчиняться общественным нормам и правилам, четко определяющим, в каких обстоятельствах их ярость, голод и страсть приемлемы, а в каких — нет.

Большинству людей не понять, каково это — непрерывно кипеть внутри или, наоборот, быть очень холодным и, в то же время, невероятно страстным, причем не стать таким в результате какой-то травмы, а носить это в себе с самого рождения, как неотъемлемую часть своей природе. Многие говорят: «Просто больше так не делай!», или «Надо лечиться, и все пройдет», или «Не могу поверить, что ты действительно такой!», или даже «Если ты действительно такой, то ты опасен и тебя надо держать взаперти». Все это в лучшем случае бесполезно, а в худшем — попросту вредно. Пообщавшись с йотунами, вы сможете лучше понять, как жить с таким характером, даже если в вашем обществе ему не находится места.

Некоторые из тех, кому удается проследить подобные отличительные черты — не только в себе, но и в своих родителях, дедах и других близких родственниках (особенно если «известно», что «в нашем роду все такие»), — открывают для себя, из какого именно племени великанов происходит их род. При том, что любые носители йотунской крови могут обнаружить у себя те или иные из характеристик, перечисленных в предыдущей главе (и подчеркнем, что принадлежность к йотунской кровной линии — отнюдь не единственная возможная причина подобных черт характера), различные племена этинов вдобавок обладают собственными отличительными свойствами.

От инеистых турсов по человеческим кровным линиям могут передаваться (как показывает опыт) такие особенности, как антисоциальное поведение, крайняя интроверсия, врожденное недоверие и неприязнь к людям, эмоциональная холодность и недостаток сочувствия и сострадания в целом. Кровь огненных этинов может давать гораздо более экстравертивную личность, предопределяя такие черты, как гиперактивность, любовь к спорту и разнузданное поведение в целом, а также огненный темперамент. И у того, и другого типа может быть мощное, крупнокостное, грубое телосложение (но не обязательно: все зависит от того, как проявятся гены); тип инеистых турсов склонен к тучности и хорошо переносит низкие температуры, а тип огненных этинов предпочитает тепло.

Кровь островных великанов может наделить человека жаждой странствий и путешествий, а также, иногда, тягой к морю. Физические признаки йотунской крови у этого типа проявлены в меньшей степени, чем у остальных. Кровь морских великанов, встречающаяся очень редко, усиливает эти качества до крайней степени (и к тому же дает тенденцию к необычным деформациям лица и внутренних органов). Свидетельствами о том, как проявляется (и встречается ли вообще) в людях кровь небесных этинов, мы не располагаем, но поскольку все они происходят от огненных великанов, можно предположить, что этот тип сочетает в себе качества огненных этинов с довольно сильной тягой к странствиям.

Кровь горных великанов дает такую же интроверсию и антисоциальное поведение, как у инеистого типа, но вдобавок может вселять в человека сильную (и в крайних формах доходящую до агорафобии) потребность спрятаться в «пещере» и больше никуда оттуда не выходить — тогда как тип инеистых турсов, напротив, склонен к перемене мест, хотя особой любви к людям обычно не питает. Вне своего убежища тип горных великанов чувствует себя уютно разве что в густых лесах и на вершинах гор. Кровь горных этинов еще с большей вероятностью дает крупное, коренастое или приземистое сложение и тяжелую кость. Многие носители йотунской крови очень любят музыку и чувствуют потребность петь, но, за редкими исключениями, по-настоящему талантливы в этой области лишь горные и морские великаны.

Кровь йотунов Железного леса — по-видимому, самая сильная, но в то же время и самая проблемная. Люди этого типа не только сталкиваются со всеми обычными для носителей йотунской крови затруднениями, но и с высокой вероятностью отличаются физическими аномалиями или врожденными пороками развития. Самые распространенные дефекты такого рода — промежуточный тип полового развития в той или иной форме и другие гормональные отклонения, такие как синдром поликистозных яичников и ранняя менопауза. Встречается также повышенный гирсутизм, полидактилия (лишние пальцы на руках и ногах), врожденные изъяны в строении лица или скелета. Кроме того, с кровными линиями Железного леса связаны наследственные хронические заболевания — что и не удивительно.

Опросив множество людей на протяжении нескольких лет, мы пришли к выводу, что привнесение нечеловеческой крови в человеческие кровные линии неизбежно повышает риск проблем со здоровьем, как физическим, так и психическим. Это не значит, что любой человек, обладающий физическими или духовными качествами, типичными для нечеловеческих кровных линий, неизбежно будет болеть, — но вероятность этого повышается. Мы, разумеется, еще не составили исчерпывающий список проблем (хотя уже можно с уверенностью утверждать, что среди людей, происходящих от йотунов Железного леса и, в том числе, от потомков Локи, необыкновенно часто встречаются врожденные физические пороки и различные формы промежуточного типа полового развития), но в первом приближении удалось выявить несколько групп заболеваний: аутоиммунные расстройства, проблемы с уровнем сахара в крови и гормональные расстройства (например, гипофизарный гигантизм).

Душевные болезни, связанные с нечеловеческой кровью, по-видимому, представляют собой гипертрофию соответствующих личностных черт. Так, например, у людей с кровью альвов психические расстройства выражаются в оторванности «реального» мира и погружении в свой воображаемый мир (посредством зрительных и слуховых галлюцинаций или же под воздействием алкоголя и наркотиков); при этом человек становится все более беспомощным, теряет способность заботиться о себе самостоятельно и в конце концов тихо угасает. Когда же психическое заболевание связано с йотунской кровью, оно проявляется прежде всего как неспособность сдерживать приступы гнева, потеря контроля над побуждениями и неуправляемая склонность к насилию. Люди с такими расстройствами обычно умирают не в канаве от истощения, не от анорексии или передозировки героина, а под градом полицейских пуль. Однако подчеркнем еще раз, что подобные инциденты редки. И есть надежда, что с накоплением и распространением знаний о существовании и побочных эффектах нечеловеческих кровных линий предотвращать подобные трагедии станет легче.

Разумеется, не все побочные эффекты йотунского происхождения — отрицательные. Оно может давать разнообразные парапсихологические способности, характер которых зависит по большей части от типа йотунской крови, — астральное оборотничество, способность к пению заклинаний, тесную связь с погодой, землей, камнем… Кроме того, оно может наделять человека непоколебимой верностью, жаждой жизни, исключительной настойчивостью и особой внутренней мощью, которая помогает держаться там, где любой другой человек давно бы сдался, и творить чудеса на одной только силе воли. Да, силу воли, даруемую великанской кровью, не стоит недооценивать!

И еще одно полезное соображение: если кто-то из ваших близких обладает чертами характера, заставляющими предположить кровную связь с йотунами, и вы хотите понять, что с ним происходит, обратитесь к Фрейру — богу плодородия из ванов. В свое время Фрейр безумно влюбился в Герд — холодную, неприступную великаншу из кровожадного семейства — и согласился отдать в качестве брачного выкупа за нее свой меч, таким образом навсегда оставшись беззащитным. Фрейр — это бог Света, любящий и ценящий Тьму, причем не только в Герд, но и в других. По словам некоторых людей, живущих с последователями Рёккатру, Фрейр очень помогает не только понять их природу, но и оценить ее по достоинству (в том числе и в эротическом плане).

«У нас с тобой — гораздо больше общего, чем ты думаешь, — сказал мне Фрейр. — Я знаю, каково это — приносить жертвы. Ха! Кому как не мне знать». И я увидел его как бога из чистого золота, с каждым шагом становящегося все меньше и меньше: он шел навстречу смерти, но не с угрюмым смирением и не с чувством повиновения неизбежному долгу, а с широкой улыбкой на лице и с гордо поднятым фаллосом — знаком того, что жизнь все равно торжествует во что бы то ни стало. И еще: «Я тоже знаю, каково это — любить существо той крови. Среди асов для меня не нашлось бы жены. Нет, мне нужен был кто-то темный, кто-то дикий. И я знаю, что это значит — добровольно остаться беззащитным ради такой любви». И я вспомнил, что этот великолепный бог безнадежно сватался к свирепой великанше, которая насмехалась над его прекрасным домом и его народом и ответила согласием только тогда, когда он отдал за нее свое единственное оружие, — и вспомнил, насколько я сам беззащитен перед моим возлюбленным, в жилах которого течет темная йотунская кровь.

— Джошуа, партнер духовидца
 

Поскольку асы и альвы отнеслись к браку Фрейра и Герд неодобрительно, среди современных последователей Северной традиции вошло в обычай призывать эту божественную пару на свадьбах, не вполне приемлемых с социальной точки зрения (в отличие от асиньи Фригг, богини брака, покровительствующей более традиционным союзам). К числу таких «нестандартных» браков можно отнести союзы между очень разными людьми (о которых все говорят: «Ничего хорошего из этого не выйдет!») или  между последователями разных духовных традиций (в частности, например, когда один из новобрачных принадлежит к Асатру или Ванатру, а другой — к Рёккатру). Кроме того, поскольку Фрейр с древних времен покровительствовал людям негетеросексуальной ориентации и поскольку у йотунов нет табу на негетеросексуальные отношения и полиаморию, к Фрейру и Герд обращаются также на свадьбах людей, ведущих тот или иной альтернативный образ жизни.

Проблема кровных линий актуальна во всех Девяти мирах. Для всех пяти рас [1] важную роль играет культ предков, и изучение своей родословной почитается едва ли не священной задачей. Это отражено в эддах и сагах, где нередко встречаются перечисления чьих-либо предков или потомков, а «Песнь о Хюндле» — наглядный пример того, какое огромное значение придают обитатели Девяти миров своей крови, просачивающейся в наш мир. Они уже очень долго — много тысяч лет в пересчете на наше время — наблюдают за результатами скрещивания различных видов и неплохо разбираются в том, что происходит, когда смешиваются генетические коды тех или иных рас.

Более того, одна из неявных и редко упоминаемых причин, которыми асы объясняют свое главенствующее положение в Девяти мирах и то, что им удалось завоевать или взять под контроль столько территорий, заключается в одном уникальном свойстве их кровных линий. А именно: когда ас сочетается браком с йотуном, двергом или даже альвом, детям от этого союза передается гораздо больше свойств от аса, чем от другого родителя. Иначе говоря, их гены почти всегда оказываются доминантными по отношению к генам партнера. Вот почему асы считают себя отдельной расой, несмотря на то, что произошли от великанов, — и это разграничение двух рас действительно основано на неоспоримых генетических фактах и очевидных физических характеристиках. Кровь Бури оказалась на удивление мощной; никто даже не пытается с этим спорить, и именно этим асы втайне подкрепляют свою уверенность в том, что они — «настоящие» боги, а все остальные стоят ниже на иерархической лестнице. Не исключено, что враждебность, едва ли не с первого взгляда вспыхнувшая среди них к ванам, отчасти объясняется тем, что кровь ванов почти не уступает крови асов по доминантности: в космологии Иггдрасиля ваны — первые, кто таким образом бросил вызов их превосходству.

Одна из причин, по которым кровные линии так важны, — в том, что некоторые способности и особенности могут передаваться в роду: магические дары, проклятия и узлы в нитях Вирда и даже перевоплощающиеся души. Когда я еще только начинал работать с духами Северной традиции, этот акцент на родословных и кровных связях меня беспокоил. Казалось, он попахивает расизмом того самого сорта, с которым я столкнулся при чтении работ некоторых современных последователей северных религий. Меня очень раздражали не только крайне правые приверженцы Асатру — открытые расисты неонацистского толка, но и те, кто утверждал, что северным богам имеют право поклоняться только люди скандинавского, германского или англосаксонского происхождения, а всем остальным лучше держаться подальше. (Однажды я случайно ввязался в спор со сторонником такого подхода — и победил, указав ему, что с теми богами, которым я служу, — то есть с пантеоном рёкков — они все равно не работают и, более того, терпеть их не могут. Так какая им разница, если этим «ненужным» богам поклоняется кто-то, в ком нет североевропейской крови? От такого аргумента мой противник потерял дар речи и просто молча ушел.)

Мне не давало покоя, в частности, то, что северные боги и духи сами нередко обращаются к людям, в которых почти или вовсе нет северной крови и так же нередко игнорируют тех, в ком она есть. Я долго бился над этой загадкой и уже было решил, что это — одна из тех божественных тайн, понять которые мне просто не дано. И не мне решать за богов, с кем им говорить и кого слушать, — это было бы не только самонадеянно, но и совершенно бесполезно. Но чем больше я читал о богах и духах северной традиции и чем больше учился у них напрямую, тем яснее мне становилось, что кровные линии действительно очень важны — по крайней мере, для них. Все они глубоко чтят своих предков и, как правило, знают всю свою родословную до самых истоков. И хотя к единому мнению о том, какая раса лучше, они так и не пришли (хотя асы время от времени дают понять, что рассматривают генетическую доминантность своей расы как знак превосходства), более или менее общепризнанным остается тот факт, что с определенными кровными линиями связаны определенные дары и таланты и что магия и мудрость может передаваться по наследству.

Кроме того, в работе с духами Северной традиции много внимания уделяется тому, что мы называем «распутыванием чьих-либо нитей Вирда». За этим стоит представление о том, что некоторыми поступками человек может запутать свою судьбу и что подобные узлы могут передаваться от родителей к детям, внукам и так далее. Считается, что развязать такой узел можно только с помощью определенных действий (зачастую весьма радикальных). Это не наказание, постигающее ни в чем не повинных детей за грехи отцов, а просто духовный беспорядок, который люди иногда не успевают разгрести самостоятельно и оставляют своим потомкам. Возможно, существуют и другие религиозно-культурные традиции, придающие большое значение путешествиям по родословному древу и распутыванию нитей судьбы своих предков (а заодно и своих собственных узлов), но, так или иначе, в Северной традиции подобные практики играют очень важную роль. У нас есть даже особая покровительница такой работы — Хюндла, полновластная госпожа родословных. (В скобках замечу, что эти методы работают совершенно независимо от того, кем были ваши предки.) Лично мне представляется, что традиция, отводящая столь важное место родовым линиям, естественным образом привлекает многих людей с непроработанным отношением к расовым вопросам, — точно так же, как культы богов-воителей притягивают множество воинственно настроенных последователей, а традиции, основанные на поклонении экстатическим божествам, нередко привлекают людей, склонных к злоупотреблению наркотиками.

Единственный способ выяснить наверняка, есть в вас йотунская кровь или нет, — это спросить самих йотунов и добиться от них ответа. Но даже если ответ будет утвердительным, это еще не значит, что вы — «какой-то особенный» или что у вас есть чудесные сверхъестественные способности. Напротив, это может означать, что в вашей жизни имеются кое-какие дополнительные проблемы — помимо обычных, человеческих. Если так, то очень важно начать работать с источником этих затруднений — то есть, собственно, с йотунами: кому как не им лучше знать, как справляться с подобными вещами! И помните: кем бы ни были ваши предки, йотуны смогут многому научить вас и принести пользу в самых разных областях.

Перевод с английского Анны Блейз

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Первозданный огонь: огненные этины

Муспелльхейм, Мир Огня, — один из двух древнейших миров скандинавской космологии. В нем обитают огненные этины — высокие и сильные существа, по природе своей родственные пламени. В сравнении с инеистыми турсами огненные этины Муспелльхейма несколько более цивилизованны и дружелюбны, хотя не менее кровожадны. Они строят себе жилища из черного вулканического камня, не довольствуясь примитивными пещерами, вырубленными в горных склонах; они довольно искусны в ремеслах; и прежде чем слопать вас, могут сначала спросить, зачем вы пожаловали, и вежливо дождаться ответа, который их не устроит.

Кроме того, огненные великаны гораздо более общительны, чем инеистые, — и непременно проявят это качество, если вы им понравитесь. Они отплясывают буйные танцы и громко хохочут — даже в бою; а в бою они свирепы и неистовы, как бушующее пламя. Огненные обличья их разнообразны: столбы пламени, огненные шары или искры, человеческие фигуры, словно сложенные из тлеющих углей. Как пишет духовидец Ари, «огненным великанам нравится слушать песни, и они могут подпевать, выводя довольно сложные мелодии. Вообще-то, слушать песни любят все йотуны. Пение — один из лучших даров, которые вы можете им преподнести; а это значит, что от музыкантов вроде меня при каждой встрече ожидают, что мы сейчас расчехлим свой инструмент и возьмемся за дело».

Предводитель огненных великанов — Сурт Черный, старейший из ныне живущих йотунов. От него происходят все огненные великаны, а, следовательно, и многие из великанов Йотунхейма. В их числе есть и близкие потомки, такие как Фарбаути или Локи, но большинство отделено от Сурта многими поколениями. Жители Йотунхейма, происходящие от огненных этинов, обычно селятся не в холодных горах на северо-востоке, а в более теплых южных лесах или на островах у западного побережья. Кровь огненных великанов течет в жилах многих обитателей Железного леса (наглядный тому пример —  клан Молнии и его отпрыски).

Огненные этины, само собой, учат работать с огнем. Они могут научить вас добывать огонь древними способами (например с помощью трута и кресала), согреваться при помощи внутренней энергии и постичь все тонкости и тайны руны Кано/Кауназ/Кен. Они могут принести немало пользы тем, кто склонен подавлять свою агрессию до тех пор, пока она не станет неуправляемой: с помощью огненных этинов можно найти общий язык со своим внутренним огнем. Ценны они и для «выгоревших» людей, потерявших интерес и вкус к жизни. Отвага и уверенность в себе, отличающие огненных великанов, заразительны настолько, что, пообщавшись с ними, можно загореться слепым энтузиазмом; это не всегда хорошо, но уставшим от жизни циникам для разнообразия может быть полезно.

Огненные этины очень территориальны и обычно не церемонятся с чужаками. Они довольно обидчивы и реагируют в типично огненной манере. Лучше даже не пытаться войти в Муспелльхейм, предварительно не спросив разрешения. Огненные великаны могут принимать облик людей от шести до восьми футов ростом [1], обычно покрытых черной сажей. Когда они возвращаются в огненную форму, сажа облетает хлопьями и, пока трансформация не завершилась, можно успеть рассмотреть их кожу в чистом виде. Из одежды они обычно носят только рубаху или набедренную повязку из дубленой шкуры каких-то рептилий; различий в одежде между мужчинами и женщинами у них, по-видимому, нет. Отправляясь в путешествие, огненные этины одеваются как великаны Йотунхейма. Самый привычный для них огненный облик — огромный огненный столп, иногда смутно напоминающий человеческую фигуру. Они могут метать огненные шары, причем на изрядное расстояние, так что убегать от них не рекомендуется, равно как и пытаться прорваться через их ряды. Как и все этины, они — каннибалы и не побрезгуют закусить незваным гостем. В отличие от других великанов, они не едят сырую пищу — потому что могут зажарить в два счета все, что угодно.

В целом огненные этины — жизнерадостные и буйные, если только не заподозрят неладное и не насторожатся (так что если они ведут себя необычно тихо, имейте в виду: у вас неприятности). Смеются они очень заразительно; одно из их любимых развлечений — пускать фейерверки, и нередко они состязаются друг с другом, кто создаст фейерверк, лучше выражающий какое-нибудь настроение. Они — самые храбрые и уверенные в себе из всех этинов, и в сражении они всегда смеются. Некоторое оружие они куют себе сами, но более сложные и изысканные изделия выменивают у двергов — несравненных мастеров кузнечного дела.

Работая с огненными великанами, не забывайте, что одно их присутствие может повлечь за собой ожоги и перегрев. Постарайтесь заранее убрать подальше легковоспламеняющиеся предметы и оденьтесь подходящим образом. Для защиты используйте охлаждающую руну Иса.

Люди с примесью крови огненных великанов могут отличаться излишней порывистостью и гиперактивностью, а также склонностью к неуправляемым вспышкам гнева. Дети, родители которых обнаружили в себе кровь огненных этинов, испытывают особый интерес и тягу к огню и взрывчатым веществам, так что за ними следует бдительно присматривать.

Подношения: пища, которую огненным этинам трудно добыть самостоятельно, — сырые фрукты и овощи (лучше всего сочные — например, цитрусы). Если они примутся варить или жарить съедобные подношения, которые мы обычно едим сырыми, — молчите! Еще один подходящий подарок — бросить в огонь горсть зерна и плеснуть эля. Огненным великанам нравится не столько выпивка сама по себе, сколько искры, которые летят из огня, когда в него льют спиртное. Поэтому спиртное должно быть достаточно крепким — но в остальном его качество роли не играет.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Духи бури и ветра: инеистые турсы

Инеистые турсы (или хримтурсы, др.-сканд. hrimthursar) Нифльхейма — старейшие из всего рода этинов и внушающие самый сильный страх. Этим я хочу сказать, что их боятся все, кроме богов, — и даже некоторые боги. Определенно боятся их и другие йотуны: некоторые племена великанов запретили хримтурсам доступ на отдельные территории остальных двух йотунских миров (впрочем, в Муспелльхейме инеистым великанам и так долго не продержаться). Инеистые турсы — самые крупные из этинов: в человекоподобной форме они достигают 12—15 футов [1] в высоту, а другие их обличья (чаще всего — снежные смерчи) — еще огромнее. В Нифльхейме их нетрудно заметить издалека, так что у путника есть время убежать; но в снежном облике хримтурсы передвигаются невероятно быстро, поэтому если вы находитесь в Нифльхейме и увидели кого-то из них, бегите прочь как можно быстрее. Некоторые спасались, спрятавшись в небольшой пещере или расселине, куда великан не может забраться из-за своих огромных размеров.

Инеистые турсы могут бывают очень проблемными. Пожалуй, лучше даже сказать, что они создают проблемы автоматически. Это самые недружелюбные из всех великанов, но они не обратят на вас внимания до тех пор, пока вы, в свою очередь, не начнете создавать проблем им. Они чертовски быстро чуют, что у вас на уме. Кроме того, они недоброжелательны к людям, приходящим в своем естественном облике, — имейте это в виду, отправляясь на их территорию. Если вы принадлежите к типу огненных этинов, тоже возникнут трудности, хотя и другого рода. Я сама из рода инеистых великанов, так что вполне их понимаю, — наверное, потому, что очень на них похожа. С первой встречи люди мне никогда не нравятся; я терпеть не могу ходить туда, где много людей, если только мне не нужно в этом месте чего-то определенного; а шум может довести меня до белого каления. В общем, вы лучше поймете, что я имею в виду, если представите себе снежную лавину как живое существо. Лавиноопасную зону иногда можно заметить по внешним признакам, иногда — нет, но в любом случае, если вы будете слишком шуметь, наступите куда-нибудь не туда или просто будете недостаточно осторожны, то непременно вызовете обвал. Что касается подношений, то инеистые турсы, похоже, любят молоко, чай (особенно зеленый и белый) и когда на них работают. Точнее — вкалывают изо всех сил. Кстати, многие забывают, что норны — тоже инеистые турсы.

— Лин, духовидица

Если инеистые великаны решат, что вам не место на их территории, уговаривать их бесполезно. В этом случае на вас, скорее всего, будут смотреть просто как на пищу. Хримтурсы живут в суровом, холодном климате, в тундре и среди ледяных полей, так что подобное отношение может отчасти объясняться недостатком пропитания.

Кровь инеистых великанов предрасполагает к известной холодности. Как отметила Лин, норны, по всей вероятности, принадлежат именно к этому виду йотунов, а для той работы, которую они выполняют, необходимо хладнокровие. Большинство йотунов вообще не склонны к беспричинному состраданию, а инеистые турсы — тем более. Но, с другой стороны, ни от кого другого вы не получите таких глубоких знаний о погоде и вообще о выживании под открытым небом.

В своей стихийной форме инеистые турсы Нифльхейма выглядят как завывающие снежные смерчи тридцати футов [2] высотой. В человекоподобной форме у них бледная кожа, у некоторых почти голубая, а волосы — практически любого цвета, от белоснежного (вне зависимости от возраста) до черного. Если они одеваются, то в кожу и шкуры, хотя некоторые носят тканую одежду, выменянную у других народов. Иногда можно встретить хримтурса, одетого в цельную шкуру какого-нибудь огромного животного, вроде белого медведя. Путник не сразу поймет, кто это приближается к нему из-за стены метели — настоящий медведь или инеистый великан в шкуре медведя.

Несмотря на то, что из всех йотунов хримтурсы — самые территориальные и питают самую сильную неприязнь к чужакам, скорее всего, они вас не тронут, если и вы, в свою очередь, будете просто идти мимо, никого не трогая. Чего не следует делать, чтобы не привлечь их внимания: охотиться без разрешения поблизости от их жилищ. Разводить огонь поблизости от их жилищ. Вообще, идти по их земле с огнем. Мусорить. Вторгаться в их пещеры, опрометчиво решив, что, если пещера пустует, то она — ничья. Если вам так уж необходимо укрыться в пещере, оставьте для ее владельца подношение, желательно с благодарной запиской или руной Гифу.

У инеистых турсов Нифльхейма нет единого правителя. Они живут вольными племенами, а когда нужно принять какое-то совместное решение, собираются на общий сход. Все мудрые старейшины племен пользуются равным уважением. Инеистые турсы придают большое значение тому, что они — едва ли не древнейшие разумные существа во всех Девяти мирах, и очень этим гордятся. Одна из самых сильных клятв, которую они могут принести, — это клятва потоком Эливагар, первозданной ледяной рекой Нифльхейма, воды которой в известном смысле до сих пор струятся в их жилах. По характеру инеистые турсы скрытны, замкнуты, подозрительны и довольно холодны. Охотятся они почти бесшумно, а охотники из них — превосходные. Говорят, что они способны до некоторой степени управлять погодой Нифльхейма и вызывать бури — и это еще одна причина не злить их попусту.

Если вы путешествуете в духе по Нифльхейму и столкнулись с враждебно настроенными хримтурсами, один из способов избежать нападения — сказать им, что вы искали Хельверг, Дорогу в Хельхейм, но заблудились. Инеистые великаны глубоко чтут Страну Мертвых, граничащую с их миром, и ее Госпожу, а потому не обидят паломника, который держит путь в эти зловещие края. Но, с другой стороны, они знают, что некоторые прибегают к этой уловке лишь для спасения, а потому могут не поверить вам на слово и предложить путнику, упомянувшему Хельверг, проводить их до самой дороги или, по крайней мере, до места, откуда уже видна привратная башня Мордгуд. Тогда вам ничего не останется, как пройти по дороге в Хель; соответственно, если вы туда не стремитесь, к этой отговорке следует прибегать лишь в самом крайнем случае. Как ни суров Нифльхейм, выбраться из него все же легче, чем из Хельхейма.

Потомки инеистых турсов — грозовые великаны, которые могут жить не только в Нифльхейме, но и в любом из Девяти миров. К их числу принадлежат Тьяцци, Трюм и Кари. Внятно объяснить, чем отличаются друг от друга инеистые турсы и грозовые великаны, повелители ветров и бурь, довольно сложно; по-видимому, даже сами йотуны не проводят между ними четкую границу, не считая того, что постоянные обитатели Нифльхейма всегда именуются инеистыми великанами, а те, кто ушел в другие миры или родился за пределами Нифльхейма, могут называться по-разному и обладать различными комбинациями сил и способностей.

Грозовые великаны Йотунхейма — потомки нифльхеймских племен. Большинство из них родились уже за пределами Нифльхейма; лишь немногие когда-то жили в Стране Туманов, но затем перебрались в другие края (например, Трюм Старый, номинальный король Йотунхейма). Чем больше в горном йотуне крови инеистых турсов, тем с большей вероятностью он предпочтет поселиться в северо-восточных горах, где, конечно, теплее, чем в Нифльхейме, но ненамного. Основная стихия йотунхеймских грозовых великанов — ветер; некоторые из них стали настоящими повелителями ветров и научились летать.

Подношения: любая пища или маленькая вещица, вырезанная из дерева (желательно — красивая и полезная одновременно), которая не сгниет и не испортится на холоде. К металлу инеистые турсы довольно равнодушны: они предпочитают камень и дерево (если удается его раздобыть). Из съедобных подношений особенно ценятся фрукты и овощи — в Нифльхейме они редкость. Одна пожилая инеистая великанша расплакалась от радости, когда я преподнес ей съедобные цветы; это было впечатляюще — ни до того, ни после я ни разу не видел, чтобы кто-то из них так открыто проявлял эмоции. Еще они очень любят печенье и хлеб (а также другие продукты, разжиться которыми в Нифльхейме непросто), но только не тминный. Может, у них аллергия на тмин.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Густые леса и плодородные нивы: великаны земли

Вступая между собой в браки и расселяясь по лесам и горам Йотунхейма, многие инеистые и огненные великаны и, тем более, их потомки приспособились телом и душой к новым землям — плодородным и покрытым пышной растительностью. Нифльхейм был ледяной пустыней, скудной и суровой, Йотунхейм же неудержимо зеленел, цвел и плодоносил. Исполинские деревья пронзали небо и застили солнечный свет, холмы громоздились друг на друга, превращаясь в зеленые горы, в джунглях на юге разрастались мясистые лианы и папоротники, изысканные фрукты вызревали в рощах на островах, подобных драгоценным камням, омытым животворной кровью Аургельмира.

Такого природного изобилия, такого богатства ресурсов великаны, чудом спасшиеся от потопа, не видели за свою жизнь, и многие из них принялись с энтузиазмом заселять незнакомые земли. Их дети, как мы уже знаем, еще в утробе матери формировались под влиянием местных ландветтир и в результате оказались связаны душой и телом не с Огнем или Ветром, а с Землей. Они становились земледельцами, лесными жителями, собирателями кореньев и трав. В отличие от своих огненных и инеистых родителей, они буквально источали плодородие — но не такое, как у ванов, а дикое, неокультуренное. Для обитателей Ванахейма плодородие — это нечто такое, что должно служить не всем без разбору, не дикой природе в целом, а исключительно земледельцам и скотоводам. Ванахейм, идеал сельскохозяйственного мира, аккуратно поделен на поля и пастбища, надежно огражденные от дикого леса.

Йотунхейм, напротив, на сторонний взгляд кажется по большей части дикой местностью. В некоторых областях есть деревни и, конечно, имеется большая столица — город Утгард, но с высоты птичьего полета Йотунхейм представляется почти сплошным покрывалом лесов, среди которых изредка вздымаются голые горные пики. Стороннему наблюдателю невдомек, что и эти местности могут быть густо населены йотунами, ведущими такой образ жизни, от которого не страдает окружающая среда.

Кто-нибудь другой на месте этих йотунов принялся бы вырубать вековые деревья тридцати футов в диаметре и пилить их на доски для строительства жилищ. Но великаны просто выдалбливают в них дупла — осторожно, чтобы не погубить дерево, — и селятся в живых, растущих домах. Кто-нибудь другой расчистил бы леса под посевы, но великаны традиционно возделывают только те участки, которые и так в основном свободны от деревьев, — поля в долинах, — а нагорные леса оставляют для нужд лесоводства. Когда великан, живущий в лесу, хочет хлеба, он сажает ореховые деревья и перемалывает орехи на муку. Будучи тесно связаны с ландветтир, йотуны естественным образом живут в гармонии с окружающей средой, встраиваясь в уже существующую экосистему, а не пытаясь переделать ее под свои потребности.

Это не значит, что они не ничего строят из камня, — строят, и об этом мы поговорим подробнее в главе о горных этинах. (На самом деле между великанами земли и горными этинами четкой границы нет; некоторые утверждают, что это вообще единый подвид, но другие справедливо указывают, что камень и глина все-таки отличаются от пышной растительности и чернозема, хотя и лесные, и горные йотуны по натуре сродни Земле.) Но каменные постройки этины возводят в достаточно пустынных местах, где природная жизнь более скудна; именно в таком месте, например, стоит город Утгард. Не редкость в Йотунхейме — огромные подземные крепости, встроенные в горные склоны. Таков общий для всех йотунов подход: используй то, что уже имеется. Великаны земли стараются лишний раз не тревожить духов местности и вписываются в свое окружение естественно и гладко — так, что земля почти не замечает производимых ими тонких перемен.

В этом отношении нам, представителям человеческой культуры, есть чему у них поучиться. В Америке уже закатано в асфальт три четверти всей самой плодородной земли, возделывавшейся в колониальную эпоху: с течением времени люди заселяли эти местности все гуще и гуще, пока те не превратились в города и не лишились того самого плодородия, которое изначально привлекало сюда переселенцев. Единственный известный нам способ уберечь тот или иной участок земли от разрушения — это держать людей от него подальше. Мы несем с собой разрушение везде, куда приходим. Но работа с этинами земли может помочь нам понять, что значит жить в гармонии с природой и с естественным предназначением данной местности. Эти великаны учат нас тому, что плодородие — это не только урожайность наши полей, но и все слои гумуса, накапливающиеся под деревьями в ходе столетий; не только то, что служит потребностям человека, но и то, что питает всю экосистему. И этот урок для нас исключительно актуален. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Камень и глина: горные великаны

Горные великаны — это те самые существа, которых рисует перед нами воображение, когда мы пытаемся представить себе великанов из детских сказок: огромные, неповоротливые, грубоватые и чем-то похожие на скалы. Поскольку в Йотунхейме гор немало, многие из тамошних ландветтир — именно духи гор, и большинство великанов, перестроившихся в соответствии с характером этих духов, приобрели глубинное родство с камнем и глиной, скалами, утесами и каскадами елей и сосен, покрывающими горные склоны. У некоторых из них (например, у Хрунгнира) оборотнические формы выглядят так, будто частями состоят из камня.

По тем или иным причинам определенного рода местности в нашем мире чаще и легче прочих стыкуются с «прорехами» в барьерах между мирами и соединяются напрямую с созвучным им местностями в иных мирах. Так возникают участки, где можно в буквальном смысле присутствовать в двух мирах одновременно; и из-за этого иногда трудно сказать, в нашем ли мире обитают встречающиеся там духи или в каком-то другом. К числу таких местностей относятся высокие горные пики; обо многих горных вершинах Северной Европы ходят легенды, что они населены великанами. Нетрудно себе представить, что эти вершины связаны с подобными им горами Йотунхейма, так что начало подобным легендам вполне могли положить ничего не подозревающие путники, случайно забредавшие в места слияния двух миров.

Горные великаны Йотунхейма разнятся от племени к племени — в зависимости от условий обитания. Великаны, обитающие на вершинах гор и на скалистых склонах, именуются бергрисами (berg-risi). Некоторые скалы и горы Йотунхейма «состыкованы» с североевропейскими горами настолько прочно, что между мирами в этих местах наблюдается довольно оживленное движение. Большинство обитателей Йотунхейма относятся именно к категории горных великанов, хотя ввиду того, что горные великаны произошли от инеистых и огненных, у многих из них ярко выражены также родовые черты йотунов льда или пламени. В целом, великаны с сильной кровью инеистых предков тяготеют к северным горным хребтам, где большую часть года лежит снег. Пример тому — Трюм Старый, номинальный король Йотунхейма: его чертог стоит высоко в снежных горах. Из этой же области Йотунхейма происходит Скади.

Дальше к югу великаны обитают в густых лесах, где устраивают себе жилища в выдолбленных стволах деревьев; однако там, где есть горы (а горами покрыто около трех четвертей Йотунхейма), они либо стремятся забраться повыше, либо селятся в скальных пещерах. Пещера у нас ассоциируется с чем-то примитивным и грубым, но на самом деле эти горные (или, если уж на то пошло, древесные) жилища зачастую весьма комфортабельны и даже роскошны. Если вы спросите горных великанов, почему они строят себе дома на самых высоких вершинах, они ответят: «Чтобы быть поближе к небу». Поскольку в жилах многих из них течет кровь инеистых турсов, небо и ветер для них очень важны. Грозы, бушующие над Йотунхеймом круглый год, им не страшны; напротив, многие умеют подпитывать свою магическиую силу от энергии гроз.

Горные великаны не только роют пещеры, но и возводят большие каменные крепости (исключительно в бесплодных, скалистых местностях, чтобы не потревожить лишний раз природу и ее диких обитателей). Они и гордятся своей способностью соорудить такую постройку, которая будет сливаться с горой в единое целое. Башни и шпили их крепостей неотличимы на вид от горных пиков и скальных выступов, что обеспечивает прекрасную маскировку и сбивает с толку праздношатающихся чужаков. Именно так выглядит крепость Трюма. С другой стороны, город Утгард — необычный пример незамаскированной великанской постройки: стены и башни его грозно высятся посреди широкой пустоши, даже не пытаясь слиться с ландшафтом (но Утгарда-Локи — в своем роде космополит, так что ему простительно). Бергрисы Йотунхейма — знаменитые каменщики: именно их в свое время наняли для строительства главного города Асгарда.

Что касается внешнего вида, то горные великаны бывают разного роста, но в большинстве своем — выше, массивнее и сильнее прочих йотунов, за исключением гигантских инеистых турсов древности. Некоторые, в особенности те, кто обильно черпает силу из своих родных гор, способны принимать гороподобный облик, в котором они огромны, медлительны и невероятно сильны. Поскольку половой диморфизм у йотунов вообще выражен слабо, большинство великанш Йотунхейма высоки, мускулисты и широки в кости, даже если не превышают ростом «обычного» человека. (Учитывая, что за последние столетия люди сильно прибавили в росте, — а чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть в каком-нибудь этнографическом музее на одежду наших предков, — можно предположить, что йотуны в человекоподобном облике попросту перестали казаться нам такими уж огромными.)

По характеру горные великаны тоже сродни камню. Разумеется, существуют индивидуальные различия, но в целом все горные йотуны становятся упрямы, как скала, если верят в свою правоту. Практически общеизвестно, что заставить их изменить сложившееся мнение, отклониться от поставленной цели или простить застарелую обиду — почти непосильная задача. Распри между семействами могут тянуться веками. Но, с другой стороны, горные великаны — заядлые домоседы. Сидеть в своей уютной пещере им куда приятнее, чем слоняться по окрестностям, напрашиваясь на приключения, поэтому отдельные стычки между врагами обычно сменяются долгими периодами сердитого перемирия. Некоторые горные великаны настолько привязываются к дому и уходят в себя, что за десятки лет могут не перемолвиться ни словом даже со своими сородичами. Понятно, что люди с кровью горных йотунов — тоже домоседы, а в крайних случаях — даже агорафобы.

По поводу подношений горным великанам дать универсальные рекомендации невозможно: все зависит от характера данного конкретного йотуна. Однако для начала можете предложить им такую растительную пищу, которую непросто добыть в их краях, — например, злаки, произрастающие только на равнинах, тропические фрукты или редкие коренья и травы, не встречающиеся в Йотунхейме (но растущие, например, в Китае). Обычно им также нравятся красивые вещицы ручной работы. И, разумеется, всегда будет оценен по достоинству ваш труд (квалифицированный или нет — неважно).

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Скитальцы побережий: островные великаны

Во избежание путаницы сразу оговорим, что в категорию «островных великанов» мы включаем не только тех йотунов, которые обитают на островах, рассеянных у побережья Йотунхейма, но и тех, что живут на побережьях этого мира или странствуют между Йотунхеймом и Ванахеймом. Сюда же можно отнести великанов, которые, согласно легендам, жили на берегах Британии и Скандинавии, потому что Иные миры иногда пересекаются с нашим и путник, случайно оказавшийся в такой «точке стыка», нередко принимает тамошних обитателей за здешних.

Островные великаны изначально могли быть инеистыми или огненными, или же потомками от браков между великанами льда и огня. Но когда они добрались до побережий и освоили мореходство, строение их тела и характер начали меняться, адаптируясь к окружающей среде, — как это вообще свойственно йотунам. Одни изменились больше, другие — меньше, в зависимости от того, насколько тесная связь установилась у них с духами местности. Островные великаны акклиматизировались в умеренной полосе лучше прочих йотунов и стали искусными мореходами. По характеру они несколько «мягче» большинства великанов, а ростом — ниже. Именно в этих областях Йотунхейма с умеренным климатом можно встретить такое редкое явление, как изящно сложенная великанша. Некоторые йотуны этой разновидности настолько сблизились с морем, что превратились, фактически, в морских великанов; иными словами, островные йотуны — это промежуточная ступень между древнейшими родами ледяных и огненных исполинов и великанами, обитающими в морях.

Островные великаны поддерживают тесные связи с ванами, поскольку граница между Йотунхеймом и Ванахеймом пролегает по разделяющему их морю, и если йотун-мореплаватель отойдет от своего берега достаточно далеко, то в конце концов достигнет побережья ванов. Между двумя этими мирами идет оживленная торговля, заправляют которой почти исключительно островные великаны (не считая немногих оборотистых горных йотунов, таких как Гюмир). На экспорт через море — и через границу миров — идут меха, перья, фрукты и орехи, дикорастущие травы и ценные породы дерева, а ваны, в свою очередь, поставляют в Йотунхейм злаки, овощи и тонкий лен, не считая множества других товаров. Биллинг, глава всех торговых дел между йотунами и ванами, женат на женщине из ванов и почти постоянно живет в Ванахейме; он — далеко не единственный островитянин, в чьих жилах течет ванская кровь, и некоторые утверждают, что именно в этом — одна из причин, по которым островные великаны не так свирепы, как остальные их собратья.

Впрочем, не все островные великаны по натуре относительно кротки, а некоторые даже не уступают свирепостью и кровожадностью инеистым турсам. Грендель и его мать — персонажи эпоса о Беовульфе — типичные прибрежные великаны с дурным характером (зачастую, правда, их классифицируют как морских великанов, поскольку они обитали на берегу моря); к этой же категории относятся сказочный великан Вада из верхненемецкой поэмы «Кудруна» (отец Аурвандиля) и восьмирукий великан водопада из норвежской легенды.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Океанские глубины: морские великаны

Морские великаны появились в Девяти мирах благодаря удивительным оборотническим способностям, присущим этой расе. Морские йотуны отошли от исходного облика дальше всех своих сородичей. Возможно, изначально они были островными великанами, но вскоре забрались далеко от берега и претерпели ряд изменений, оказавшихся необратимыми. Так или иначе, наблюдения показывают, что, в отличие от других великанов, довольно легко адаптирующихся к различным климатическим условиям (по крайней мере, достаточно, чтобы выжить и в течение какого-то времени не испытывать особого дискомфорта), морские йотуны приспособлены только к жизни в океане. Точнее, они могут дышать не только водой, но и воздухом; могут менять облик, превращаясь из хвостатых водоплавающих в двуногих, способных ходить по суше; но все равно никто из них не выходит из моря надолго. Похоже, для приспособления к столь чужеродной среде, как морские глубины, они вынуждены были измениться слишком сильно и миновали, так сказать, точку невозвращения.

Судя по историческим источникам, море издревле внушало людям благоговение и страх. Кораблестроение и искусство навигации стали основой недолговечной империи викингов (а до того обеспечивали скандинавские племена дарами моря, столь важными для выживания), но сам по себе океан всегда воспринимался как источник угрозы. Этой дихотомией объясняются различия между богом Ньордом из ванов, покровителем кораблей и морских побережий, и йотунскими божествами Эгиром и Ран, олицетворяющими саму силу и движение океана. Умилостивились стремились их всех, но Ньорд считался более благосклонным к людям, тогда как морские великаны в мгновение ока могли превратиться из друзей в заклятых врагов.

Все страны Северной Европы имеют выходы к морю, так что рыболовство и морская торговля всегда занимали важное место в их экономике (особенно это верно для Скандинавии, побережье которой изрезано глубокими фьордами; здесь стоит добавить, что реку Эйдер, основной водный путь, ведущий к морю, викинги называли «Вратами Эгира»). Однако в эпоху переселения народов искусство кораблестроения стало развиваться семимильными шагами (о чем свидетельствуют, например, экспозиции корабельных музеев в Осло и Роскилле), и лик Европы преобразился. Мореплавание стало еще более насущной необходимостью, а, следовательно, и умилостивить морских божеств стало еще важнее. Моряки бросали за борт золото (а подчас и жертвенных животных или даже людей), чтобы заручиться помощью Эгира и его семейства.

Мы, привыкшие к современным средствам передвижения, часто забываем, насколько важны были море и морские божества для наших предков. Мы перестали уделять должное внимание морским богам, хотя три четверти нашей планеты — по-прежнему их владения, а вовсе не наши. На блотах я не однажды наблюдал, как Эгира низводят до роли жалкого «пивного божка», удостаивая лишь краткой благодарности за добрую выпивку и не упоминая ни словом ни о его невероятной океанической мощи, ни о его жене и дочерях. Напрашивается вывод, что многие современные последователи Северной традиции ставят пресловутую добрую выпивку выше необходимости почитать окружающие нас силы Природы.

Морские великаны более капризны и игривы, чем другие разновидности этинов, что вполне согласуется с общим представлением о переменчивости и непостоянстве морской стихии. Однако игривость их несколько более кровожадна, чем хотелось бы: вспомним легенды о русалках, соблазняющих моряков, дабы те добровольно бросались за борт, и о «морских дьяволах», которые топят лодки или насылают на них стаи акул. Морские этины смеются охотнее прочих, а поют даже чаще, чем огненные великаны. У них сложился собственный подводный язык, похожий на песни китов или дельфинов, но и старый этинский язык они не забыли.

Кроме Эгира и его семейства, есть и другие йотуны, которых можно классифицировать как водных великанов. Так, у Йормунганда, Змея Мидгарда, наверняка проявились рудиментарные черты этой разновидности йотунов. Все русалки в Северной традиции считаются этинами того или иного рода; вопреки распространенным представлениям, они далеко не всегда представляются красавицами — некоторые даже откровенно уродливы, хотя, как правило, могут создавать иллюзию красоты, чтобы заманить в свои сети ничего не подозревающего моряка или путника.

Мы привыкли думать о воде как о самой нежной и кроткой из всех стихий. Обычные эпитеты для нее — «питающая», «врачующая», «утешающая». Но в действительности основная масса воды на нашей планете заключена отнюдь не в целебных минеральных источниках и не в ласково лепечущих ручейках, а в океанах — океаны же свирепы, дики,  необузданны. Они топят людей. Однако они же — источник всей жизни и олицетворение самой природы. И для тех, кто понимает природу йотунов, в этом нет никакого парадокса.

Именно эти качества воплощены в характере морских великанов — в особенности Эгира, Ран их дочерей, Девяти Морских Дев. Это не гостеприимные, щедрые воды; это те моря, которые пожирают людей и корабли. Когда мы сталкиваемся со стихиями в лице йотунов, первое, что мы видим, — это природные катаклизмы. И морские этины — не исключение: они могут научить вас держаться на плаву и понимать по-настоящему силу водной стихии, но с такой же легкостью могут и утопить.

Наши европейские предки прекрасно это понимали. Они зачастую старались умилостивить морских божеств — от Эгира до Посейдона или Тиамат — и подчас даже шли ради этого на крайние меры, но призывать силы этих божеств обычно даже не пытались. Море считалось слишком опасной сущностью, обуздать которую или взять под контроль невозможно. В наши дни вследствие глобального потепления уровень моря повышается и климат планеты становится все более неустойчивым, так что со временем мы можем вновь оказаться в той же ситуации, что и наши предки: нам снова придется взирать на море с древней смесью благоговения и страха — и на самом деле именно такого отношения оно заслуживало всегда.

Руны прибоя
познай, чтоб спасать
корабли плывущие!
Руны те начертай
на носу, на руле
и выжги на веслах, —
пусть грозен прибой
и черны валы, —
невредимым причалишь.

                            — «Речи Сигрдривы» [1]

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Великие и малые светила: небесные этины

Многие забывают, что в скандинавской космологии божества, олицетворяющие Солнце, Луну, День и Ночь, тоже происходят от великанов. С точки зрения родословных, они не составляют отдельного племени: это просто этины, поставленные выполнять определенную работу — и несущие свое бремя практически без отдыха и сна. В сущности, они принесли себя в жертву, чтобы в Девяти мирах могли регулярно сменяться свет и тьма. И только с этой точки зрения их можно рассматривать как особую группу, объединенную общим предназначением.

До тех пор, пока асы не организовали смену дня и ночи, три древнейших мира освещались лишь бледно-зеленым сиянием Мирового Древа и огнями Муспелля. В Нифльхейме и в подземном мире царили вечные сумерки. После потопа возник Йотунхейм, и ему досталось чуть побольше света, поскольку он оказался ближе к Муспелльхейму, тускло-оранжевое зарево которого проникало сквозь преграду между мирами. Затем асы создали Асгард и завели порядок, по которому Солнце и Луна стали обходить небеса всех миров по установленным раз и навсегда путям. К каждому светилу приставили хранителя, который везет его на колеснице, и вестника, который скачет перед ним на коне, расчищая ему дорогу. Богами Солнца и Луны стали, соответственно, Сунна и Мани — дети великана Мундильфари, прозывавшегося «Вращателем Времени». Асы похитили их и поставили себе на службу; и с тех пор Сунна и Мани по очереди объезжают небо на своих колесницах.

Небесные этины (не считая волков Скеля и Гети, которые по сути принадлежат к роду Железного Леса) довольно близки к асам и неплохо с ними ладят. В браки они вступают обычно с огненными этинами, и только древняя инеистая великанша Нотт брала себе возлюбленных из разных рас.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Священные оборотни: Железный Лес

Самую странную и причудливую подгруппу обитателей Йотунхейма составляют кланы Ярнвида, Железного Леса. Чтобы понять их, прежде всего нужно понять особую суть Железного Леса как такового. Йотуны называют его Сердцем Йотунхейма, причем не только в географическом смысле: подразумевается, что это — средоточие самой природы йотунов, ее святая святых.

В атмосфере Железного Леса и впрямь есть что-то диковинное, что-то, как сказали бы немцы, unheimlich — зловещее, «неблагое». Некоторые утверждают, что он магически «радиоактивен». От него исходит какая-то мощная сила, и йотуны, рождающиеся там, нередко оказываются богами или уродами (впрочем, одно не исключает другого). Именно там появилась на свет богиня подземного мира, Хела: ее мать, Ангрбода, — Ведьма Железного Леса, то есть мудрая женщина всех девяти его кланов. Там же родились и другие дети Ангрбоды — великий Змей и йотуны-волки Сколь, Хати и чудовищный Фенрир.

Великаны Ярнвида — самая замкнутая из всех йотунских общин, избегающая браков с теми, кто не принадлежит ни к одному из их девяти кланов. Исключение из этого правила они делают лишь тогда, когда рождаемость падает из-за многочисленных мутаций. Остальные йотуны относятся к ним с необыкновенным уважением, к которому примешивается толика страха (не будем забывать, что большинство йотунских богов — родом из Железного Леса).

В целом, жители Железного Леса выглядят весьма причудливо. Все йотуны — искусные мастера оборотничества, но эти проводят так много времени в зверином или полузверином обличье, что сам Железный Лес иногда называют Лесом Оборотней. Некоторые из его обитателей и уроженцев (например, тот же Фенрир) приняли облик волков навсегда.

Еще один признак крови Ярнвида — «зыбкость плоти», как называют этот феномен сами его обитатели. Подразумевается, что йотуны Девяти Кланов меняют облик так часто и так свободны от привязанности к формам, что сказать, как они выглядели «изначально», попросту невозможно, да и сами они подчас этого не помнят. Великаны Железного Леса невысоки ростом по сравнению с другими йотунами — ненамного выше, а зачастую и ниже рослого человека (впрочем, имеются исключения — например, Фарбаути, великан ростом в девять футов [1]). Многие из них отличаются диковинными уродствами; иные покрыты звериной шерстью и грубой шкурой, а иногда и чешуей или перьями; иные — гермафродиты; иные — рогаты и козлоноги или просто выглядят так или иначе странно. Вообще говоря, среди йотунов считается, что любая неоднозначность гендерной принадлежности — признак происхождения от одного из кланов Железного Леса (вспомним, к примеру, Локи, меняющего пол, или Мирового Змея-гермафродита).

Представители некоторых кланов, в особенности племени Жука-Могильщика, похожи на «троллей» как мы представляем их себе по народным сказкам. Среди жителей Железного Леса встречаются и вампиры, питающиеся кровью или жизненной силой других существ. («Первичный», то есть наследственный, энергетический вампиризм может передаваться и людям, у которых в роду есть йотуны Ярнвида.)

Главное — не забывайте, что в Железном Лесу необычный внешний вид отнюдь не считается недостатком. В связи с эффектами магической «радиоактивности» для обитателей Ярнвида попросту не существует такого понятия, как «правильная» или «неправильная» телесная форма — если только речь не идет о уродствах, несовместимых с жизнью или мешающих получать от нее удовольствие. Йотунов Железного Леса с детства учат помогать друг другу, компенсируя физические различия и проблемы соплеменников: так, на собрании кланов рослый йотун посадит себе на плечи карлика-тролля, чтобы тому было лучше видно; длинноногий никогда не откажется перенести коротконогого через ручей; тех, кто физически слаб, всегда защитят от опасности (тем более что у физически слабых магические способности нередко развиты лучше, чем у силачей); наконец, мерилом красоты служит не столько форма тела, сколько обаяние личности. И если о слабых телом, как правило, хорошо заботятся, то слабых духом безжалостно отсеивают.

Как ни странно, к людям они вполне благосклонны — при условии, что тем удается пройти испытание при первой встрече и не озлобиться. Испытания обычно бывают двух видов. Обитатели Ярнвида могут напасть на вас понарошку (например, ликантропы попросту прыгают из кустов на встречных путников) — не для того, чтобы убить или тяжело ранить, а чтобы определить ваше место в иерархии. Тут вы можете либо с достоинством сдаться, либо побороться с ними, пока они не отступят. После этого можно будет обратиться к ним с дружеской речью.

Второй способ испытания — выслать вам навстречу кого-нибудь особенно уродливого и безобразного и понаблюдать за вашей реакцией. Они прекрасно знают, что за пределами Железного Леса понятие физической нормы общепринято. Однако для них самих в отличиях от этой нормы нет ничего плохого. Даже наоборот, подобные отличия — предмет их клановой гордости, знак родословной, примета происхождения от тех же предков, которые произвели на свет йотунских богов. И если вы проявите неприязнь к их внешнему виду, они перестанут вас уважать. Примите их такими, как они есть, безо всяких замечаний и негативных реакций. Если вы поморщитесь, отвернетесь, отведете глаза или как-то иначе выкажете отвращение или жалость — вы провалили испытание. Но если вы отреагируете спокойно и дружелюбно, они примут вас как друга (хотя имейте в виду, что в своих выражениях дружеской приязни они подчас грубоваты).

Если они вас примут, вы станете для них «своим» — окончательно и бесповоротно. Железный Лес — хорошее убежище для тех, чей внешний облик не удовлетворяет общепринятым нормам. С точки зрения обитателей Ярнвида, человек с увечьями или инвалидностью, физической или психической, отнюдь не ущербен: он просто такой, какой он есть, единственный в своем роде. То же самое относится и к людям с гендерными проблемами (и в особенности — к тем, кто пытается как-то изменить свой физический облик и пол): среди йотунов Железного Леса процент двуполых существ и обладателей неопределенного пола значительно выше, чем где бы то ни было, и поэтому к оборотничеству, сопряженному со сменой пола, они относятся гораздо спокойнее многих. В Железном Лесу много врачевателей, специализирующих на мутациях, связанных с кровными линиями Ярнвида; и они могут помогать не только йотунам, но и людям.

Кроме того, обитатели Железного Леса — великолепные охотники. Они могут научить вас искусно выслеживать добычу, в том числе и в астральном мире.

Население Ярнвида подразделяется на девять кланов, или племен. Их тотемы — Волк (к этому племени принадлежат все волки-оборотни Железного Леса), Змей, Гиена, Молния, Призрачный Олень, Пещерный Медведь, Река Ножей, Кровавая Ольха и Жук-Могильщик. Во главе каждого клана стоит вождь (например, Фарбаути, отец Локи, — вождь клана Молнии), а Ангрбода, возглавляющая клан Волка, — предводительница всех вождей, бессменно занимающая это место после победы над Фарбаути. Йотуны Железного Леса далеко не моногамны и часто вступают в межплеменные браки, так что в жилах большинства из них течет кровь нескольких кланов, а то и всех девяти. Каждому клану присущи свои особые таланты, хотя в результате смешанных браков классические способности каждого данного клана ярко проявлены от силы у половины от всех его представителей. Но, в целом, клан Волка производит на свет по большей части волков- и псов-оборотней, а клан Пещерного Медведя — медведей-оборотней или просто довольно рослых, массивных йотунов, покрытых косматой шерстью. В племени Молнии сильна кровь огненных этинов, но многие его представители — огненно-рыжие (чем и отличаются от йотунов Муспелльхейма — смуглых и темноволосых). Клан Змея — змеи-оборотни (Йормунганд — живое доказательство того, что у Ангрбоды были предки из этого племени) и знатоки ядов; некоторые из них могут отравить одним прикосновением, но могут и готовить на основе своей крови целебные яды, которые в малых дозах побеждают тяжелые болезни. Иными словами, йотуны этого клана — не только убийцы, но и врачеватели. К клану Гиены принадлежат падальщики, пожиратели трупов. По кровным линиям этого племени передается энергетический вампиризм. Кроме того, в клане Гиены, как и в клане Змея часто рождаются гермафродиты. Племя Призрачного Оленя — великолепные охотники и мастера по работе с предками и душами мертвых; из этого клана происходят жрецы, специализирующиеся на погребальных обрядах. Клан Реки Ножей — рыболовы, сведущие в магии пресной воды, а также искусные резчики по дереву и изготовители инструментов. В клане Кровавой Ольхи много целителей, травников и повитух; встречаются также оборотни, способные превращаться в деревья и кусты. Йотуны Кровавой Ольхи — мастера сексуальной магии (точнее, особой ее разновидности, ориентированной на катарсические испытания). И, наконец, обитающий в предгорьях клан Жука-Могильщика — названный в честь жука-трупоеда (Nicrophorus), священного животного Хелы, — состоит из существ, похожих на троллей и питающих особую нежность к насекомым и мелким грызунам.

Кланы нередко воюют друг с другом (эпическая война между племенами Молнии и Волка за место Вождя Вождей продолжалась почти два десятка лет), но при первых же признаках внешней угрозы забывают обо всех междоусобицах и единым фронтом встают на борьбу с агрессором. Если кто-то по личным причинам отказывается от участия в межплеменной войне, обе стороны относятся к его выбору с пониманием. Однако вождь клана не имеет права уклониться от военных действий. Если он не желает воевать, у него есть только два выхода: либо отозвать с поля битвы все свое племя, либо отречься от звания вождя. Впрочем, межплеменная вражда угасает так же быстро, как и вспыхивает: обычно не проходит и года, как бывшие противники снова превращаются в добрых соседей и продолжают дружить как ни в чем не бывало.

Кроме того, в Железном Лесу водятся особые животные — более разумные, чем можно ожидать от животных, однако не считающие себя йотунами. Не исключено, что йотуны-оборотни иногда спариваются с животными и производят на свет относительно разумных потомков, но обсуждать это не принято. Просто если вам вздумается поохотиться в Железном Лесу, имейте в виду: даже тот, кто выглядит как самый настоящий зверь, за шахматной доской, возможно, дал бы вам фору.

Мясо — хорошее подношение для любого обитателя Ярнвида. Кроме того, тамошние жители очень любят сласти, потому что в обычных условиях сладкое достается им нечасто. Если вы хотите принести им выпивку, пиво и мед не годятся: как и жители Утгарда, они предпочитают что-нибудь покрепче. Лучше всего — какой-нибудь крепкий и сладкий ликер. А еще (как ни странно) их можно порадовать мелкими игрушками, особенно фигурками каких-нибудь причудливых существ.

Каннибализм (которому, напомним, не чужды и другие разновидности йотунов) в Железном Лесу весьма распространен и составляет важную часть погребальных обрядов. Тролль, погибающий в сражении, не без оснований надеется, что родичи приготовят и съедят его тело, чтобы оно тем самым вернулось в клан, которому принадлежит. Тела стариков тушат в больших котлах, чтобы мясо стало помягче, и приправляют пряными травами. Хоронят или кремируют только тех, кто умер от болезни. Если вас пригласят на погребальный пир, помните, что это — большая честь. И если вы чувствуете, что не сможете принять ее как подобает, подыщите очень вежливую отговорку — и такую, которая прозвучит очень убедительно.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

 Рёкки: теневые боги

Слово «рёкки» в значении «боги йотунов» ввела в обиход Эбби Хеласдоттир. Божественный статус этих сущностей вызывает ожесточенные споры между различными группами, работающими в Северной традиции. Одни считают их (и даже Хелу, грозную силу самой Смерти, которую не способен ни подчинить, ни улестить ни один ас) всего лишь великанами, далеко уступающими асам по значимости. Другие полагают, что это и впрямь божества, но божества злые или слишком опасные, чтобы всерьез им служить или работать с ними. (Последняя установка зачастую объясняется воспитанием: люди, выросшие в христианской традиции, привыкают делить весь мир на "добро" и "зло" и отводят рёккам то же место, которое христиане в своей картине мира зарезервировали за Сатаной.) По мнению третьих, на основе имеющихся свидетельств невозможно доказать, что люди когда-то действительно поклонялись этим сущностям как богам.

Но откуда же взялись так внезапно целые толпы людей, с которыми говорят эти темные боги? Как мы уже отмечали, в последнее время все чаще и чаще высказывается (в том числе, и среди ученых) гипотеза о том, что йотуны вообще и рёкки в частности были богами племен, населявших Скандинавию в глубокой древности и впоследствии покоренных индоевропейцами, которые принесли с собой новых богов — ванов и асов. В таком случае не исключено, что для некоторых из нас рёкки — самые настоящие боги предков, только предков гораздо более древних.

Согласно другой гипотезе, в последнее время в нашем мире стало появляться очень много людей с примесью йотунской крови (см. выше главу о проблеме йотунских родословных) и потому не стоит удивляться, что с ними общаются и работают боги их нечеловеческих предков. Масштабы этого явления заставляют усомниться в его случайном характере: не исключено, что массовый прирост носителей йотунской крови — следствие замысла самих йотунских богов. И в таком случае становится совершенно понятно, почему эти боги взывают к своим детям в нашем мире и пытаются их пробудить.

Как бы то ни было и как бы ни относились к этому те или иные группы и общины, численность последователей рёкков растет — и большинству из этих последователей совсем не по вкусу, что многие смотрят на них как на эдаких «северных сатанистов» или отводят им место вечных и непримиримых врагов. Нам, служителям рёкков, странно и неприятно наблюдать, как приверженцы Асатру при упоминании о нашей вере испуганно пятятся и хватаются за свои защитные амулеты. Мы осознаем всю сложность политики в божественных сферах и чувствуем, что всё устроено далеко не так примитивно, как полагают некоторые. Рёкки действительно темны — в том смысле, что силы их связаны со смертью и разрушением, с окончанием природных циклов. Но они — такая же естественная часть священного таинства жизни, как и силы рождения и созидания. То, что происходит среди последователей Северной традиции, — лишь одно из проявлений общей тенденции, охватившей в последние десятилетия все неоязыческие круги. Еще не так давно тем, кто чувствовал склонность к служению темным божествам — Кали, Гекате, Аиду, Персефоне, Керридвен, — приходилось защищаться от эстетических предрассудков (замаскированных под «духовные принципы») тех, кто поклонялся божествам, более привлекательным и удобным с социальной точки зрения. Но процесс «де-демонизации» Темных Богов в целом идет успешно: в наши дни идея о том, что окончание природного цикла столь же священно, сколь и начало (и, быть может, по-своему не менее прекрасно), распространилась уже достаточно широко и отвоевала себе место во многих общепринятых групповых ритуалах. Мы надеемся, что и в общинах последователей Северной традиции рано или поздно произойдет то же самое.

К рёккам — йотунским богам — обычно причисляют Локи, Ангрбоду (о которой мы уже рассказали в главе, посвященной Железному Лесу), Хелу, Фенрира, Йормунганда и Сурта с Синмарой (о которых шла речь в главе об огненных этинах). Иногда к ним прибавляют дракона Нидхёгга, Мордгуд, Менглёд, Утгарда-Локи и Хюндлу (см. главу о горных великанах), а также Сигюн (она происходит из асов, но оставила свой народ ради мужа). На каких основаниях йотун может приобрести божественный статус? Некоторые полагают, что к божествам следует относить лишь тех великанов, чьими именами клянутся другие йотуны, — но под это определение подпадает лишь первая из перечисленных групп. Некоторые утверждают, что божествами следует считать всех, кого мы, современные люди, способны расположить к себе служением или жертвами; и в этом случае йотунский пантеон оказывается гораздо более обширным. Но лично мне нравится замечание одного спемадра, предоставившего некоторые материалы для этой книги: «Если кто-то больше, старше и мудрее меня настолько, что я никогда с ним не сравнюсь, то я обращаюсь с ним как с божеством. И это правило никогда меня не подводило».

Что такое «рёкк»?

Эбби Хеласдоттир
 

Rökkr— это сумерки. Рагнарёк — это сумерки богов; тот же смысл заключен и в немецком переводе этого слова, «Götterdammerung». В данном случае сумерки символизируют закат власти богов, населяющих Асгард: на место асов снова приходят рёкки, боги более древнего пантеона. Таким образом, пантеон рёкков можно интерпретировать как олицетворение ночи, поглощающей асов. Но точнее было бы рассматривать рёкков именно как духов сумерек. В сумерках богиня ночи покрывает небосвод, и очертания рёкков проступают в звездах и созвездиях, вспыхивающих на ее черном теле. Вечерние сумерки (равно как и утренние, обозначающиеся в немецком языке тем же словом, «dammerung») — это время, когда все живое приходит в движение. Вечером ночные животные пробуждаются, дневные — спешат истратить остатки энергии перед отходом ко сну; то же самое, только наоборот, происходит на рассвете. И в эти времена ежедневно истончаются завесы между мирами: ночной мир сливается воедино с дневным, свет Золотого Солнца — с тайным сиянием Солнца Полуночного. Лучи природного и сверхъестественного светил смешиваются друг с другом, пусть хотя бы на несколько мгновений, — поэтому все краски на закате и на рассвете кажутся такими яркими и «нездешними».

Итак, сумерки — это время встречи миров, будь то миры ночи и дня, подземного и небесного, причинно-следственного и акаузального или жизни и смерти. И это царство сумерек, причастное обеим мирам, но ни к одному из них не сводящееся, — владения хагазуссы, «сидящей на заборе». «Хагазусса» — это и титул Хелы в ее ипостаси старухи (от которого происходят английское слово «hag» и немецкое «hexe» — «ведьма»), и одно из прозваний служительниц этой темной богини. Забор, ограда, с древнейших времен и до наших дней определяет границы поселения и служит для его защиты. У той, кто сидит на заборе, по одну руку — безопасность и привычная реальность повседневной жизни, а по другую — царство духов.

Вечерние сумерки вообще занимали в языческой картине мира важное место. В отличие от современных людей, для которых день начинается на рассвете, язычники древней Европы считали началом новых суток вечерние, закатные сумерки: ночь в их мировосприятии предшествовала дню. Этим объясняется, в частности, та важнейшая роль, которую в языческих праздниках играют кануны: торжества начинаются в ночь на праздничный день.

Rökkr — это тень. Следовательно, Рагнарёк — это уход богов в тень. С такой точки зрения, рёкков, опять же, можно рассматривать как тьму, поглощающую асов, но вернее было бы сказать, что они и есть тени — каузальные эманации акаузальной тьмы. Только вглядываясь в тень, можно уловить истинный образ Вселенной — черной бесконечности.

Тень — это душа. Это зримое свидетельство того, что сокрыто внутри. Египтяне включили хаибит (тень или отражение как образ личности) в число семи душ, присущих человеку. Отзвуки этих воззрений обнаруживаются и в античной картине мира, где душа мыслится как umbra (тень), переходящая после смерти в Царство Теней. Аналог этой Страны Теней в мире рёкков — Хельхейм, царство Хель, путь в которое лежит через Нифльхейм. «Nifl» — такое же многозначное слово, как и «rökkr», и близкое ему по смыслу: оно означает туман и облака, мрак и тьму, и от него произошли слова с теми же значениями в других языках (ср. древневерхненемецкое «nebul», древнесаксонское «nebal» или немецкое «nebel»).

Не случайно слово «Нифль» созвучно греческому имени «Нефела». Оба они означают тьму: первое — тень Хелы, второе — тень Геры. Этот ряд богинь продолжает темная древнеегипетская Нефтида, жена Сета (эквивалентом которого в пантеоне рёкков выступает Сурт), богиня подземного мира и заката. В семитских преданиях падшие ангелы, нефилим, — дети древней богини Нефеш, почитавшейся как Мировая Душа наряду со светлой Шехиной. В скандинавских мифах герои, подобные нефилим, — Нифлунги, более известные как Нибелунги, — тоже принадлежат Нифль-Хеле.

Rökkr — это тьма. Та самая тьма, которую таят в себе сумерки и тени. И только во тьме, во владениях Хелы и рёкков, мы можем развеять окружающие нас иллюзии и предстать лицом к лицу перед всем сущим, которое есть Ничто, и перед тем Ничто, которое и есть все сущее. Тьма рёкков — это суть бездны Гиннунгагап, в которой все потенции, вся материя, весь Вирд пребывают одновременно в двух предельных состояниях:  расширенном до бесконечности и в сжатом до точки. Войти в Гиннунгагап — значит, вернуться в космическое лоно и его питающую тьму. Из этого темного лона богини выходит вся жизнь, точно так же как всякое отдельное живое существо выходит из темного чрева своей матери. И по завершении жизненного цикла все живое снова возвращается во тьму богини, в землю.

Тьма — основа нашей реальности. Это не что-то такое, что мы можем просто признать, а потом забыть, как пытаются уверить нас психологи, — это то, что окружает нас со всех сторон постоянно. То, что мы называем днем или светом, — лишь временное сокрытие тьмы. Тьма — это естественное и вечное состояние, тогда как свет (будь то пламя костра или сияние звезды) может лишь замаскировать ее на некоторое время, пока не иссякнет его собственная жизнь. На самом деле мы окружены тьмой всегда, или только наши глаза (реагирующие на свет) мешают нам это заметить. Признав эту тьму, мы осознаём, что обитаем во чреве богини — в пустоте Гиннунгагап — постоянно, хотя зримо она открывается нам лишь по ночам или в далеком космосе.

Единственный свет, сущий в этой тьме, — невообразимый свет самой тьмы (ибо пустота заключает в себе всё как единое целое). А предвестник этого света тьмы — свет сумерек, тенесвет, в котором сливаются воедино два мира, озаренные лучами двух солнц-близнецов, золотого и черного. Этот тенесвет и есть искра души (тени), которую Нифлунги стараются пробудить в богине Облаков — богине Неведомого.
 

Я искал в темноте, я молчал в великой и одинокой неподвижности ночи. Так я стал ангакоком: через видения, и сны, и встречи с крылатыми духами.

— Найягнег, эскимосский шаман

Перевод с англ. Анны Блейз

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Слуги тьмы: великаны Хельхейма

Хельхейм, нижний из Девяти миров, — хранилище и обитель Мертвых разных рас. Сюда попадают после смерти души йотунов и тех людей Мидгарда, которых не забрали Фрейя или валькирии Одина. Изредка в Хельхейм приходят и души альвов — это та десятина, которую Альвхейм выплачивает Хеле по давнему договору. И, по-видимому, души некоторых людей из нашего мира тоже оказываются там.

История Хельхейма неполна и отрывочна. Имеются некоторые смутные сведения о третьем мире, Йормунгрунде, возникшем вскоре после Муспелльхейма и Нифльхейма; его упоминают как подземный мир великанов. Уже в те времена им правила богиня по имени Хель,  но то была не дочь Локи. По-видимому, Хель — это не столько имя собственное, сколько титул владычицы загробного мира, переходящий по наследству. Как бы то ни было, мы не знаем, что представляла собой эта прежняя Хель, из-за чего она отказалась от своей должности и почему и куда исчезла. Есть указания на то, что некоторое время ее супругом был инеистый великан Мимир, — по крайней мере, сам он это признает, хотя и неохотно. Но, так или иначе, старая Хель покинула свой пост и титул богини смерти перешел к новорожденной дочери Локи и Ангрбоды.

Новая богиня смерти преобразила Йормунгрунд до неузнаваемости и превратила его в нынешний Хельхейм. Многие представляют себе Хельхейм как незначительную часть Нифльхейма, «переделанную» в отдельный мир, но в действительности это — самый большой из Девяти миров, обвивающий Древо гигантским кольцом и вмещающий в себя все неисчислимые сонмы Мертвых. Те немногие из живых, кто спускался в Хельхейм в духовных путешествиях, рассказывают, что это мирный и спокойный край, постоянно погруженный в сумерки и покрытый невысокими пологими холмами и темными озерами. Неприятных мест там не так уж много: Берег Мертвых, усеянный трупами, Змеиный Дом, стены которого сплетены из живых змей, терзающих злодеев, и Черное море, безмолвное и абсолютно безжизненное. Чертог самой Хелы, Эльвиднир, — наполовину прекрасный дворец, наполовину ветхие руины; и это, должно быть, один из самых больших чертогов во всех Девяти мирах. Изредка Хела принимает гостей-путешественников, но следует помнить, что спуск в Хельхейм — предприятие очень опасное.

Прислуживают Хеле в основном инеистые великаны родом из Нифльхейма — вероятно, она отдаем им предпочтение за прирожденную холодность и неумолимость. Их обязанности состоят в том, чтобы пропускать в Хельхейм тех, кто должен туда попасть, и преграждать дорогу тем, кому там не место. Кроме того, они следят за тем, чтобы те живые, которых допустили в страну мертвых, вели себя прилично, — и с нарушителями спокойствия они могут обходиться совершенно безжалостно. Все они безраздельно преданы Хеле (а иначе их бы при ней не было). Они знают, что их работа считается чуть ли не самыми худшей во всех Девяти мирах, но их это не волнует. Они знают, что эта работа необходима, и делают ее потому, что так им велит долг.

Хела заботится о душах умерших и защищает их всеми силами. Многие препятствия на пути в Хельхейм поставлены специально для того, чтобы всякие доморощенные некроманты не беспокоили мертвых своими назойливыми расспросами. Óдин однажды ухитрился тайно проникнуть в Хельхейм и силой заставить мертвую великаншу-вёльву ответить на его вопросы, но после этого Хела удвоила бдительность, так что Владыке асов больше ни разу не удалось повторить свой трюк. Ни смертный, ни бог, ни дух не проберется в ее царство так, чтобы она об этом не узнала; и этим она обязана своим слугам, которые, в свою очередь, преданы своей неблагодарной работе всей душой.

Даже в том случае, если вы войдете в царство мертвых (или, по крайней мере, в ту его небольшую область, которая открыта для редких посетителей) не как незваный гость, а с разрешения Хелы, все равно постарайтесь наладить со стражами Хельхейма хорошие отношения. Эти духи обрели немало мудрости за те бесчисленные века, на протяжении которых им доводилось оберегать умерших, и они могут поведать немало важного о Тьме, о Глубинах и о многом другом. Они могут оказаться ценными союзниками и помощниками, так что не отвергайте их, даже если работа, которую они выполняют, покажется вам страшной. Бывают вещи и пострашнее Смерти. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 месяца спустя...

Для меня основа поклонения Турсам в Традиции и Культе Турсатру разделяется на две годичных ритуальных традиции: 
 
 1 Тепло и Свет 
 
 2 Холод и Тьма 
 
Это вывод из староскандинавской веры в два турсианских дома в Хаосе, который воздействует на космос сильными и яростными антикосмическими потоками. Последователи Традиции Турсатру желают призвать этот поток и провести его разными способами. Силы из Муспельхема проявляются как пылающие челюсти Хаоса, трактующиеся аллегорически как сияющие гиганты; на мой взгляд, они – турсианские волки с огненными челюстями; рода Фенрира; сыны Суттунга. Гильфагиннинг свидетельствует: Фенрир восстанет с разверстой пастью, и его верхняя челюсть достигнет неба, а нижняя – земли. Он открыл бы ее еще шире, если бы была возможность; пламя извергается из его глаз и ноздрей. Силы из Нифльхейма проявляются здесь как обледенение, тьма и смерть. Нифль-силы наиболее часто аллегорически представляются как Инеистые Великаны в староскандинавской мифологии; зимние и ледяные великаны, которые каждый год пытаются прорваться через барьер в верхние миры в виде зимы и темноты, а, следовательно, холода и отсутствия солнца. 
 
Весна и лето посвящены культивированию ‘Разрушительного Импульса Муспельхейма’: главные правители пылающего акосмического мира – Локи и Суртр. ‘Разрушительный Импульс Муспельхейма’ имеет следующие названия в старонорвежской традиции; ‘Múspellssynir’, ‘Suttungssynir’, ‘Múspellsmegir’. Основные руны – Турс, Сол (Sól) и Кин (Kyn). По мне, ‘Surtar sefi’ (Vøluspá 47), ‘Surtr’s kinsman’ аналогичны ‘Разрушительным Импульсам Муспельхейма’, аллегорически представляемого как сверкающее и сияющее пламя; в старонорвежской мифологии вроде Múspellssynir, ‘Сыны Муспеля’, или Múspellsmegir, ‘силы Муспеля’ – сила с аспектом пожирающего огня, поглощающим мировое древо как будто бы огромными пылающими челюстями Фенрира. И ‘sviga læ’ (Vøluspá 52), ‘хлыст смерти’, по мне соотносится с ‘Surtar sefi’; они оба являются общими эпитетами для ‘Разрушительного Импульса Муспельхейма’. Этот импульс, тем не менее – Поток Огня, который призывают последователи Традиции Турсатру и на котором они основывают свои Муспель-работы. Через это пламя проявляются Суртр, Суттунг и Локи. Сол-руна представляет Разрушительные Влияния Муспель-импульса, а Кин-руна представляет Просветляющее Влияние Муспель-импульса. Турс-руна представляет Предельную Силу Импульса, который содержит Акосмическую Суть Хаоса. 
 
Осень и зима посвящены культивированию ‘Ледяного Турсианского Ипульса Нифльхейма’: правительница акосмического мира льда, туманов и тьмы – Хель. ‘Ледяной Турсианский Ипульс Нифльхейма’ имеет следующие названия в старонорвежской традиции: Нифль, Хрим, Хримтурс, в определенных аспектах даже Еитр как результат Истоника Льда Хвергельмира. Основные руны – Турс, Исс и Хагл. Правитель этого мира, его полуправители и силы так же черны в своей сущности, как и фактический антикосмический импульс этого мира – Нифльхейм, который атакует созданное железными челюстями льда неустанно и неудержимо. Правитель – темная и наиболее злая сущность Нифльхейма; Она названа в честь этого тайного мира люда и тьмы – Ее имя Хель. Ее также называют Черной, по старонорвежски 'In Svarta', древний женский принцип Сущности Льда и Ур-Тьмы. Она – правительница мировой сущности, называемой Нифль – древние называли ее Нифль-Хель; эпитет для 'Хель, правительница Нифля'. Нифль-силы Инеистых Великанов, Хримтурсар – древние сущности из чуждого мира, их мудрость и сила вне космического понимания. Именно они зовутся úr, что является древней концепцией, не имеющей синонимов в современном английском, úr может быть объяснено как 'наиболее чистое начало сущности', и вот, кто они есть: отцы дедов, матери бабушек, они дети Аургельмира, Жестокие, первые великаны и прото-хримтурс. И именно этот Импульс Хрим и Нифль – Потоков Льда и Тьмы последователи Традиции Турсатру призывают и основывают на нем свои Нифль-работы. Исс-руна представляет Кристализированное Влияние Нифль-импульса, Хагл-руна представляет Динамическую Силу Нифль-импульса. А Турс-руна представляет, как указано выше, Предельную Турсианскую Силу Импульса, который содержит Акосмическую Сущность Хаоса. 
 
Для этих Сил создают Алтари и проводят Черномагические Работы. 
 
Алтари для всех практик всегда стоят на своих местах, практики не должны прекращаться; конечно, фокус работ будет несколько изменяться в зависимости от времени года. Например, ты не должен игнорировать Хель и Нифль-работы половину года, просто потому, что это лето; ты должен более интенсивно сфокусироваться на Муспель-работах в течение части года, управляемой теплом. Твои алтари и инструменты крайне индивидуальны и должны быть созданы на основе собственного воображения и особенностей, присущих силам. Вскоре после того, как ты начнешь познавать силы, ты станешь получать непосредственные видения от их основных проявлений; используй их в качестве вдохновения для создания своих алтарей. Ты увидишь элементы и формы желаний силы, и с их помощью узнаешь, что им предложить и как им соответствовать. Я считаю Традицию Турсатру очень разнообразной и эклектичной в практиках колдовства и поклонения, и поэтому я считаю важным исследовать другие зловещие и антикосмические традиции колдовства и поклонения. Но главные формы практической стороны традиции конечно староскандинавские, множество информации было найдено в мифологии, старых черномагических книгах, археологии и т. д. Многое из этого можно найти в современных книгах по данному вопросу. 
 
Например, фетиш-чаша, содержащая настоящую колодезную воду, “приобретенную” во время Мидвинтера, кристалл кварца, масла и смертельные предметы хорошо соответствуют Нифль-алтарю. Кинжал или меч, острые и пряные травы и курения, красные и черные свечи, костер в центре ритуального места (для внешнего алтаря), обсидиан и черный оникс хорошо подходят Муспель-алтарю. 
 
Практика создает совершенство. 
 
ГЛАВНЫЕ РИТУАЛЫ В ТРАДИЦИИ ТУРСАТРУ 
 
Все эти главные сезонные ритуалы – подлинные ритуалы староскандинавской традиции, адаптированные и развитые в Традиции Турсатру. Все ритулы должны быть в линии антикосмической Турсианской Традиции, но они должны быть составлены индивидуально, поскольку это индивидуальная практика. Каждый год интенсивной практики и поклонения ритуалы будут развиваться и увеличиваться. Помимо этих сезонных главных ритуалов, практик должен заниматься еженедельной работой, а также ежедневной работой над сознанием, чтобы создать сильную духовную связь. 
 
Várblót – Весенний Ритуал на Вальпургиеву Ночь; 30 апреля, рассматривается как начало Муспелль-работ. Зима закончилась и приближается лето. 
 
Miðsumarblót – Ритуал Летнего Солнцестояния на Ночь Середины Лета (Midsummer Night); 21 (20) июня, рассматривается как кульминационный момент Муспелль-работ, таким образом, он должен быть большим ритуалом, включающим полную Муспель-работу. 
 
Haustblót – Осенний Ритуал на Ночь Самайна; 31 октября, рассматривается как начало Нифль-работ. Лето закончилось и приближается зима. 
 
Miðsvetrarblót – Ритуал Зимнего Солнцестояния на Ночь Середины Зимы (Midwinter Night); 21 (22) декабря, рассматривается как кульминационный момент Нифль-работ, таким образом, он должен быть большим ритуалом, включающим полную Нифль-работу. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

FAQ для неофитов 

Что означает слово «рёккатру»? 
Слово «рёккатру» впервые использовала Эби Хеласдоттир в прошлом веке. Рёкк (Rökkr) означает «тьма/сумерки» (Рагнарёк = Сумерки Богов), теперь так называют еще и Богов из йотунов. Т. е., Рёккатру = Верность Рёккам. В общинах асатру и ванатру этими божествами зачастую пренебрегают, а иногда и демонизируют до крайности, но наши практики сконцентрированы на Темных Богах. 
 
Существует ли в Рёккатру что-то типа заповедей? 
Нет. Можно, конечно, назвать «заповедями» Кодекс Рёккатру, составленный все той же Эби Хеласдоттир (Rökkatru Ethics&Values), но с большой натяжкой. Моральный кодекс отдельного рёккатруа сильно зависит от того, какому божеству он служит. Никто не вправе вынудить язычника следовать каким-то правилам, кроме его собственной совести и самих Богов. Если бы меня попросили сформулировать правило, обязательное для соблюдения любым рёккатруа, я бы ответила – «Делай что хочешь, но ответственность за все твои дела лежит на тебе одном». 
Ответственность – вот правило. 
 
Как мне выбрать божество-покровителя? 
 Далеко не все призваны быть генотеистами (т. е. служить лишь одному Богу или Богине, признавая при этом многих). Есть и те, кого выбрали Боги сами, но их не так много. Нет ничего плохого в том, чтобы быть политеистом. Божество-покровителя надо любить и уважать. Есть и те, кто идет еще дальше, они становятся супругами и детьми Богов, но их не много, повторюсь. 
 
Сколько Богов в рёккском пантеоне? 
Много.Если серъезно, то точного количества Вам никто не назовет, т. к. иногда весьма трудно понять, где именно проходит граница между Рёкком и обычным йотуном. 
Главными Богами являются Локи, Хела/Хель, Ангрбода, Сурт с Синмарой, Сигюн и Норны. Божеств поменьше гораздо больше – это Мордгуд, Лаувейя, Нарви, Вали, Фарбаути, Логи, Кари, Эгир с Ран и Их девять дочерей, Фенрир, Йормунганд, Утгарда-Локи (не путать с Локи!), Йорд , Герд, Сунна (Суль), Мани, Менглёд и многие другие. 
 
Можно ли, будучи рёккатруа, почитать асов или ванов? 
Можно, только про Рёкков не забывайте. Мы асов не демонизируем. Другое дело, если Вы, например, служите Локи и вздумали молиться Хеймдаллю, или присягнули Сигюн, но желаете жертвовать Скади. Это, по меньшей мере, странно. 

Обязательно ли менять имя? 
Желательно, только не спешите. Пока не почувствуете, что Ваше - не берите его. 
Можно своим новым именем связать себя со своим Покровителем или просто любимым Богом или Богиней. 

Надо ли знать руны? 
Хорошо знать хотя бы основные значения рун. Без этого Вам будет трудно. Не обязательно заниматься мантикой или магией, но Руны играют в нашей Традиции огромную роль, особенно Нортумбрийский Футорк, про который часто забывают. 
 
Каков официальный символ Рёккатру? 
Официального нет, есть просто символ, которому присвоили название «рёккхьёлль» (Колесо рёкков). 
 
Существует ли организация рёккатру в России/иных странах СНГ/Балтии? 
Нет, и при нынешней активности местных рёккатруа вряд ли появится в ближайшее время. Хотя годорд не помешал бы. 

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Турсатру по сути означает веру в турсов, это название работ с þursar (англизированных как турсы, мн. ч.), всей их религии, традиций и практик. При использовании староскандинавского множественного числа þursar имеются в виду турсианские силы, истинная суть темных и противостоящих аспектов кланов великанов в подземном мире в целом. Суть турсианских сил заключена в Турс-руне, которая является символом всего Турсатру. Рунические комбинации, известные, как банд-руны только усиливают значение и силу Турс-руны и используются многими различными способами: это по Старой Традиции – fórnsiðr. Сама Турс-руна содержит и Турс-руну и Тайваз-руну в ÞursaTrú, надо просто взять верхнюю v-образную часть Тайваз-руны и поместить ее вертикально на ее стебль, что делает Турс-руну превосходной банд-руной или сигилой для тела ÞursaTrú. Использование Турс-руны в качестве банд-руны неожиданно для руны taufr, которая означает колдовство или даже талисман, вот почему Тайваз-руна предстваляется здесь как taufr [особый вид рунического амулета/талисмана – ssworn] -нестатическая динамическая сила культа. 
 
Я приведу несколько Þursar, которые имеют большое значение: перворожденный ур-турс Имир, называемый своим племенем инеистых великанов Аургельмир: первый из них. En þaðan af komu ættir, það eru hrímþursar. Hinn gamli hrímþurs, hann köllum vér Ými. И создал он Þrúðgelmir [Трудгельмира – ssworn], шестиглавого турса, Бергельмир был его сыном (þa var Bergelmir borinn; Þrudgelmir var þess faðir, enn Aurgelmir afi). Многие другие турсы были рождены этим племенем; многие упомянуты в мифологии, преимущественно, инеистые великаны и противники асов. Локи и Гулльвейг – два ключевых персонажа и мифологии и культе; оба – турсы и выдающиеся противники асов, вероятно, двое старейших турсов. 
 
Их дети тоже турсы: Ермунгандр, Фенрир и Хель; согласно моему пониманию и исследованиям, Фенрир принадлежит Муспельхейму (как и его отец, Локи), а Хель – правительница Нифльхейма (Нифль-расы, как и ее мать, Гулльвейг). Сурт и все его сыновья Муспельхейма – турсы, и они все обладают очень важными ролями в мифах о Рагнароке. Þjazi [Тьяцци – ssworn]и его братья Iði и Gangr стали турсами, будучи преданными асами. Niðhøggr покоится в Нифльхейме, доме всех инеистых великанов. Нидхегг и его племя грызут корни мирового древа, чтобы отравить его и убить изнутри – это иносказательное представление единственной цели турсианских сил. Бели и его собакоголовый клан принадлежат инеистым великанам и т. д. 
 
Культ Турсатру имеет основу в подземном мире; Етунхейме и Хельхейме, и в Хаосе; Нифльхейме и Муспельхейме. Зловещие силы Етунхейма и Хельхейма культивируются как сущности противостояния. А ледяной мир в Хаосе, Нифльхейм, с его безобразными ледяными турсами, мир, из которого однажды ушла Гулльвейг и где еще живет ее сущность, и где правит Хель (Нифль-Хель), культивируется как еитр-поток, вторгающийся в хаос.[Еитр – мифическое вещество в норвежской мифологии. Эта жидкая субстанция – исток всех живых существ, первый великан Имир произошел из еитра.). 
 
Муспельхейм со своим правителем Суртром, также в Хаосе, культивируется как огненный мир, из которого когда-то вышел Локи. Культ посвящен турсам, чтобы поддерживать их и приносить им жертвы, чтобы они росли в силе. Традиция, связанная с этим культом, содержит староскандинавские ритуалы во многих формах, традицию поклонения и черномагические практики. Практическое колдовство этой традиции очень важно; оно существовало за века до нашей эры. Рунные строки – центральный инструмент в Традиции Турсатру, призыв к силам включает их, черномагические практики основаны на них и мистериях. Таким образом, очень важно понять все руны, их старый язык, и их использование – это основная часть традиции Турсатру. 
 
Етнатру (имя образовано от етун) являются более добрыми великанами, которые часто дружны с асами. Это очень запутывает в старых сагах, поскольку многие авторы смешивают слова турс и етун, как будто они означают одно и то же, хотя это не так. Это – главное различие между Турсатру и Етнатру, и это – то, почему Йотнатру неподобающее имя для культа, противостоящего асам. 
 
Хаос в староскандинавской мифологии является источником еитра; это яд, и этот яд приходит как одна огромная ледяная река из Хаоса-истока в подземном мире, называемого Хвергельмир. Ледяная река объясняет существование черных вод, называемых Эливагар (аллегорически – черный свет). 
Сам по себе Эливагар разделён на одиннадцать рек - этими одиннадцатью реками он отравляет черные корни, которые называются Хельдрасиль, а в следствии отравления Иггдрасиля изнутри - растворяет формы Альхейма, дабы освободить то, что им ограничено. 
 
Этот еитр-символизм для черного света исторически правилен; и с самого начала предназначался (если обратиться к мифологии), чтобы представить расторгающие мир воды из Хаоса: еитр-воды: турс-сущность. 
 
Utgarðr - это ужасающие и яростные челюсти Хаоса, которые никогда не останавливаются и не отдыхают; пока оковы мира не разрушатся и священный гнев не осовбодится. Как только он освободится, суть Хаоса уничтожит мир и все в нем. Здесь Хаос также представлен одиннадцатью: числом сил, представляющих Хаос в его наиболее яростном состоянии.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Многие знатоки и практики Северного Маго-Религиозного пути упускают из виду (или не обращают внимание) на Темные сущности Нордического Космоса и их роль в Вирде. По убеждению многих ткань Вирда завист исключительно от Норн и Богов. О Волке Фенрире знают, что он порождение союза Локи и Ангрбоды, как и Хель и Йормунганд. И боги узнали у норн, что великие беды и несчастья грядут из за подрастающих в стране великанов детей Локи. Тогда Один послал богов за ними, и когда их привели он отправил Хель в Нижний Мир, владеть мертвыми, Йормунганда сбросил в Мировой Океан, а волчонка оставил в садах Асгарда. Только Тюр, сын Одина, осмеливался кормить волка. И рос он быстро и скоро достиг угрожающих размеров. И Норны повторили свое предупреждение о Фенрире и его Вирде-сыграть центральную роль в разрушении существующего миропорядка. Боги решили сковать Фенрира.

 И когда существующие цепи Лединг и Дщроми были шутя разорваны Фенриром, асы заказали у карлов путы поименованные Глейпнир. Были подобны они шелковой лента и изготовлены из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, дыхания рыб, медвежьих жил и птичьей слюны. По существу, Глейпнир это осязаемое проявление Вирда. Чтобы вновь испытать волчью силу боги взяли его на остров Лингви на озере Амсвартнир («Черное как смоль»). Не соглашался Фенрир примеривать новые путы, пока один из богов не положит ему в пасть свою руку в залог благих намерений. Лишь Тюр снова решился на это, абсолютно сознательно, зная, что его ждет и какие грядут последствия если волк не будет связан. Глейпнир оказался прочным и Тюр лишился правой руки. Асы взяли конец пут, именуемый Гельгья, и протянули его сквозь большую каменную плиту, Гьелль, и закопали ее глубоко в землю Потом взяли камент, Твиди, и привязав к нему конец пут, зарыли его еще глубже. Имя Гьелль также и имя реки в Нифльхейме, которая должна быть пересечена идущими по мосту Гьяларбру, за которым ждет Гарм. Скованный волк продолжал бушевать и Асы просунули ему в пасть меч, рукоять под язык, а острие в небо. Воет волк и бежит из его пасти две реки, одна именуется Von (Ожидание, Надежда) и Vil (Отчаяние), представляющие вместе дальнейшее проявление энергии и поток существующего времени, и шаг вне этого. Сии реки прекращают свое течение только после освобождения Фенрира, хотя тем не менее все еще следуют своему запечатленному курсу через землю. 
 
 Это Вирд Фенрира, что он будет связан все это время, по ранее изложенной причине, и Вирд определяет то, что Фенрир может совершить в определенное время. Натяжение Глейпнира, когда Фенрир пытается освободиться это наглядная иллюстрация того, как мы сами также связаны собственным Вирдом-будь он определн нашим ДНК или как эзотерически сказано в мифах наших предков. Сами по себе мифы — продукт Европейского Сознания, работающего в тандеме с архетипами Коллективного Бессознательного и взаимодействующего с наблюдениями и связями в окружающей среде. 
 
 Многзначительная цитата из Младшей Эдды «Тогда промолвил Ганглери: «Мерзких детей породил Локи, но большое могущество у этих детей. Отчего же не убили боги Волка, если ждут от него большого зла?» Высокий отвечает: «Так чтили боги свое святилище и свой кров, что не хотели осквернять их кровью Волка, хоть и гласят пророчества. Что быть ему убийцею Одина» 
 
 Изучение символов ассоциируемых с Фенриром приводит к продолжению понимания его присутствия и его связи с сущностью самого Вирда таким образом, когда мы изучаем интерпретацию потоков, истекающих из волчьей пасти, мы вновь осознаем его жизненную роль. С одной стороны, Ван означает плодородие и прогрессивное орошение почвы и следовательно связан с динамическим и жизненным духом эпохи, и с другой стороны, Вил представляет необратимый ход Времени, и таким образом ощущение потери и забвения. очевидно, что реки представляют собой Акаузальное и Каузальное течение. Как и всегда, альтернативные имена помогают раскрыть другие аспекты сущностей. Это особенно важно, когда приходится работать с уцелевшими фрагментами для восстановления целого. Другое имя Фенрира – Ванарганд, означающее «Жезл Надежды» и это подтверждает истинное место Фенрира в проявлении и последующем развертывании Вирда, его роль в Рагнароке и его отцовство над Сколлем, Хати и Манагармом, а также в циклическом движении Жизни/Смерти/Возрождения, что тоже отражено в Волчьем Крюке и Волчьем Угле – символах отмечающих не только перемены, трансформации и движение, но и равновесие. 
 
 Освободившись от пут Фенрир распахивает пасть от земли до неба и пожирает Одина. Суровый Видар (Новая богоформа) отомстит за отца разорвав волку пасть. 
 
 Магия Фенрира это Эоническая Магия, и не из-за его выдающейся роли, но потому, что он реальное проявление Нексии между Каузальностью и Акаузальностью. Эоническая магия работает с течением Цивилизаций, и теми элементами, которые влияют на него, и тем, как они могут быть направлены для достижения определенных целей. 
 
 Связывание Фенрира осязаемым проявлением Вирда, Глейпниром и последующее истечение Вана и Виля представляют дальнейшие изменения в природе Северного Космоса (Сознания Вирда) и показывают как акаузальная энергия изменяет структуру каузального Пространства-Времени. 
 
 Когда акаузальная энергия перестает течь, как результат этого организм* умирает, то есть связь между каузальностью и акаузалом нарушается. Это показано в случае освобождения Фенрира и последующего Рагнарока, в котором все уничтожается, сохраняя тех, кто возвратится. Ассоциация Фенрира и Эонической Магии заключается в том, что Фенрир воплощает неизбежность Изменения и Силу Вирда. 
 
Изображение Фенрира угрожающего космической стабильности было представлено в северном небе созвездием Волчьей Челюсти. Сия звездная композиция включала звезды нынешних созвездий Лебедя, Пегаса и Андромеды. Это созвездие стремится угрожающе к Полярной звезде, с двумя хвостами Млечного Пути, представляющими собой реки из Фенрировой пасти 
 

Символы и Атрибуты 
 
Руна-Wolfsangel 
Трава Wolfsbane 
Дерево-тис 
Минерал-Турмалин 
Цвет-сине-черный 
Стихия-воздух 
Планета-Меркурий 
Направление-запад 
Телесная точка-горло 
Созвездие-Волчья челюсть. 

Изображение Фенрира угрожающего космической стабильности было представлено в северном небе созвездием Волчьей Челюсти. Сия звездная композиция включала звезды нынешних созвездий Лебедя, Пегаса и Андромеды. Это созвездие стремится угрожающе к Полярной звезде, с двумя хвостами Млечного Пути, представляющими собой реки из Фенрировой пасти .

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Рёккатру (Rökkatru, букв. «Верный рёккам») — наряду с асатру и ванатру направление Северного неоязычества, последователи которого поклоняются рёккам (великанам, ётунам) Северной Традиции. 
Возникло во второй половине 20 века после введения Эбби Хеласдоттир (Abby Helasdottir) термина и написания Рейвеном Кальдерой (Raven Kaldera) работы «Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции». 
 
Название Рёккатру происходит от исландских слов rökkur (сумерки) и tru (вера, доверие) и означает направление скандинавского язычества, посвящённое работе с великанами и ётунами — существами дикими и стихийными, но хранящими немалую мудрость. Тьму, в данном случае, следует понимать как то, что находится за гранью человеческого восприятия, то, что «не видно», а сумерки — как явления, находящиеся на границе проявленного и скрытого мира. 
 
Именно этот труд на долгое время стал основным для традиции. Старшая и Младшая Эдды, а также скандинавский эпос являются источниками знаний о великанах, однако в меньшей степени, так как зачастую подробные описания их отсутствуют, а роль сведена к противостоянию героям. Кроме того, важным источником для последователей рёккатру является так называемый НЛГ – недоказуемый личный гнозис – знания, полученные в ходе медитаций, трансовых процессов и шаманских путешествий. Для подтвержденных (другими последователями этого или сходных направлений) знаний используется термин ПЛГ – подтвержденный личный гнозис. 
 
Широкого распространения данное направление неоязычества на Западе не получило, вероятнее всего в следствии специфичности личностей основателей. Кроме того, среди рёккатру важной ценностью является индивидуализм и НЛГ, что делает затруднительным создание сообществ с четкой иерархией и работу в группах. 
В России рёккатру начало развиваться в 2000-х годах и привлекло последователей из числа скандинавских неоязычников, более ориентированных на работу над собой, чем реконструкцию Северного язычества, и главной ценностью считающих саморазвитие. Многие из них относят себя к эзотерикам, придерживающимся Пути Левой Руки (ПЛР).

Для Реккатру помимо традиционного для Северной Традиции восприятия Мироздания девяти миров, объединенных Древом Иггдрасиль, важным является деление всего внешнего и внутреннего пространства на два принципиально разных мира: Мидгард – освоенную и доступную пониманию человека часть мироздания, мир людей, асов и ванов, и Утгард – неосвоенную, непознанную и непознаваемую во всей полноте часть реальности, мир хтонических процессов, великанов (йотунов) и Великих Рёкков. 
 
На границе этих двух пространств находится переходная Сумеречная зона, являющаяся для рёккатру основным полем для духовных, ритуальных и мистических практик. В философии рёкатру ясный и понятный Мидгард подвержен влиянию неосознаваемых глубинных процессов, идущих в Утгарде, так же и Утгард подвержен влиянию происходящего в Мидгарде. Погружаясь в пограничный Сумрак, последователь рёккатру может увидеть эти взаимовлияния, обратиться к рёккам и получить ответ, изменить границы реальности, в которой он живет. Путь духовного и личностного развития человека с точки зрения рёккатру – это путь в Сумраке, свободном от четкого детерминизма Мидгарда и бесформенной неопределенности Утгарда. 
 
Рёккатру признают существование всех скандинавских божеств, включая асов и ванов, но отдают предпочтение работе с ётунами (великанами) или близкими к ним божествами. 
 
Основные рёкки, называемые Великими, почитаемые в традиции:
Локи – сын ётуна Фарбаути и Лаувейи, также упоминается в качестве бога хитрости и обмана и т. п. качеств в германо-скандинавской мифологии, происходит из рода ётунов, но асы разрешили ему жить с ними в Асгарде за его необыкновенный ум и хитрость. 
 
Один из самых почитаемых рёкков, выступает не только в качестве трикстера, но и в качестве основного проводника, того, кто обеспечивает возможность транзита между Мидгардом и Утгардом, а также помогает идти в Сумраке на границе между ними. 
 
Хель – повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и Ангрбоды, одно из трёх хтонических чудовищ. В Старшей Эдде упоминания о Хели содержатся в нескольких песнях. В частности, в «Прорицании вёльвы» о ней говорится как о хозяйке загробного мира; однако о самой богине практически ничего не рассказывается, если не считать фигуральных выражений наподобие «уйти к Хель» в значении «умереть». 
 
Почитается рёккатру не только как богиня смерти, но и как сила, способствующая трансформации и способная запускать инициатические процессы, являющиеся неотъемлемой составляющей пути духовного развития. 
 
Ангрбода – с древнескандинавского слово «Angrboða» дословно переводится как «та, что приносит страдания»., «мать чудовищ», «старуха из Железного Леса», великанша-ведьма и Хозяйка Железного Леса, от связи с Локи породила трех великих рёкков. В эддических песнях не рассказывается о том, как Локи встретил Ангрбоду, но есть прямые указания на то, что она происходит из рода великанов (вероятно – ётунов). Ангрбода знаменита тем, что родила Локи трех детей, которые впоследствии сыграли ключевые роли в становлении и гибели мира. 
 
Среди рёкков почитается как источник изменчивости, богиня, помогающая как надевать маски, так и срывать их, приспосабливаться к социуму. Кроме того, помогает в магии, особенно связанной в природой. 
 
Ёрмунганд - первый сын великанши Агрбоды и Локи, Великий Змей, которого Один забросил в Мировой Океан. Ёрумунганд свернулся в кольцо и таким образом удерживает воды океана, окаймляющего Мидгард. 
Является и пограничником, и границей между Мидгардом и Утгардом, почитается, как божество, позволяющее ставить границы и проходить через них, отделять одно от другого. 
 
Фенрир - Еще один сын великанши Ангрбоды и Локи – Фенрир, огромный волк, который жил в Асгарде и дружил с богом победы и доблести Тюром. Впоследствии асы обманули Фенрира, сковали его волшебными цепями и поместили под землю. В час Рагнарек Фенрир порвет свои путы и пожрет солнце и луну. Рёкк, тесно связанный с природой, инстинктами и стратью. Почитается в рёккатру как то, что обеспечивает витальность, связь с собственными желаниями и агрессией. 
 
Сурт - огненный великан, владыка Муспельхейма. Сурт правит огненными великанами. В день Рагнарёк его орды двинутся на север «подобно южному ветру», чтобы сразиться с богами-асами. В битве Сурт убьёт Фрейра, его меч срубит мировое дерево Иггдрасиль, и это станет началом гибели всего мира. Роща Ходдмимир останется, поскольку это место, в котором его пламенный меч теряет свою силу. Также уцелеет чертог Гимле, в котором во все времена будут жить хорошие и праведные люди. 
Почитается как божество, помогающее последователям рёккатру прикоснуться к своей Самости, отделить наносное от настоящего и обнаружить в себе пламя Истинной Воли. 
 
Сигюн – супруга Локи, согласно эддам, оставшаяся верной ему после изгнания из Асгарда. Локи прикован к скалам кишками своего убитого сына (так как это единственное, что родитель никогда не сможет разорвать), а над его головой закреплена ядовитая змея, яд которой льется на голову Локи, заставляя его страдать. Сигюн находится рядом с Локи, улавливая яд посудиной, тем самым позволяя мужу отдохнуть от страданий. 
О происхождении Сигюн известно мало, и, вероятно, она не является великаншей, однако почитается последователями рёккатру, как богиня безусловной и бескорыстной любви и верности. 
 
Этический кодекс рёккатру:

Правило Локи: будь честен с собой. 
Важной для последователей рёккатру является максимально возможная честность перед самим собой, принятие как "положительных", так и "отрицательных" сторон своей личности и работа над ними. Из этого следует, что если что-то в характере или жизни рёккатру не нравится ему, это нужно не игнорировать, а принять как существующее и попытаться изменить, принимая на себя ответственность, но не вину за произошедшее. 
 
Правило Хель: помни о смерти. 
Осознание собственной и чужой смертности помогает последователям рёккатру ценить настоящее и понимать важность каждого проживаемого дня. Это позволяет сделать жизнь более насыщенной и одновременно смотреть на вещи в перспективе и с осознанием, что все преходяще, а ценностью являются мысли, переживания и устремления в каждый конкретный момент. 
 
Правило Ангрбоды: меняйся. 
Неизменность приводит к стагнации и отсутствию развития, она вредна на пути духовного роста. Последователь рёккатру не пассивен: он движется вперед, меняясь в зависимости от полученного жизненного опыта, познаний о себе и контакта с божествами. 
 
Правило Ёрмунганда: сам устанавливай свои границы. 
Свобода для последователей рёккатру - это возможность устанавливать собственные ограничения и контролировать свои действия в рамках ограничений уже существующих. Способность изменять границы своих возможностей и развиваться является значимой ценностью для рёккатру. 
 
Правило Фенрира: познай свои желания. 
Знание о своих желаниях является необходимым для адекватного обращения с ними: достижения, сублимации, изменения, контроля. Последователи рёккатру верят, что контакт с желаниями и знание о них помогает избегать деструктивных проявлений агрессии и аутоагрессии. 
 
Правило Сурта: действуй из своей Истинной Воли. 
Действия последователя рёккатру должна направлять его Истинная Воля - устремление к самореализации, очищенное от бессознательных влияний и эгоцентричных порывов. Познание Истинной Воли и поиск её голоса в себе является важной частью практики рёккатру. 
 
Правило Сигюн: будь верен себе. 
Для последователей рёккатру личный выбор и следование ему является важной частью традиции. Рёккатру приветствуют личное развитие и считают, что именно самостоятельные выборы, а не следование за чужими мнениями являются основой для духовного роста. 

Ритуалы последователей рёккатру чаще всего индивидуальны и проводятся перед домашним алтарем, посвященным одному или нескольким рёккам–покровителям. Могут проводиться как во время общих праздников, так и по любому другому поводу. Как правило, во время ритуала совершается инвокация (призыв) божества, к которому идет обращение, приносятся дары, озвучиваются просьбы и т.д. 
 
В качестве подношений богам могут выступать: цветы и травы, кристаллы и драгоценные металлы, еда и напитки, в том числе алкогольные.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Введение в Рёккатру — традицию поклонения йотунам.

Род великанов известен под многими именами. На древнескандинавском языке его обозначали такими словами, как jotun (мн. ч. jotnar), gygr (великанша) и thurs (древневерхненемецкий вариант — turse); на древнеанглийском — eoten, ettin или ent; на шведском — jatte и troll, а на немецком — Riese и Hune (в Вестфалии и некоторых местностях Дрента). Некоторые исследователи пытались разделить эти названия по нравственному критерию: дескать, великаны под таким-то именем дружественны асам, а под таким-то — враждебны. Но из любой подборки упоминания о великанах сразу же становится ясно, что древние скандинавы и германцы не проводили подобных различий. Любым из этих терминов могли обозначать любого великана, совершенно независимо от того, как он относился к асам или к людям. И все же, как выясняется по ближайшем рассмотрении, некоторые названия чаще применяли к великанам определенного рода, отличавшимся от своих сородичей, — но только не своим отношением к чужакам, а особой связью с природными стихиями. И хотя даже этот подход далеко не универсален, я буду употреблять в этой книге такие выражения, как «огненные этины», «ледяные турсы» и так далее.

Как указывают исследователи, великаны реже оказывались объектом религиозного поклонения, чем эльфы, но зато были более индивидуализированы: среди альвов найдется совсем немного таких, кого мы знали хотя бы по именам, тогда как йотунов с уникальными характерами и именами в эддах и сагах насчитываются десятки. Йотуны — воплощения и союзники природных сил: бури, огня, гор, лесов, камня и бушующего моря. Они — вечные оборотни, предстающие в тысячах разнообразных обличий: от самых прекрасных до самых безобразных и отвратительных.

Среди современных последователей Северной традиции в различных ее вариантах сейчас становится всех больше тех, кто работает не со «стандартными» богами-асами (Одином, Тором, Фригг и т.д.), а с духами природы (англ. wights, др.-сканд. vaettir). В частности, медленно, но уверенно набирает силу культ ванов (земледельческих божеств, населяющих Ванахейм). Некоторые работают напрямую с альвами (эльфами); находятся и такие, кто пытается установить связи с двергами (гномами). Все эти существа обитают в тех или иных из Девяти Миров, окружающих Мировое Древо, но способны вступать в контакт с людьми, преодолевая ограничения пространства и времени (а люди, со своей стороны, могут общаться с этими существами, погружаясь в магический транс). В нашем мире все чаще встречаются люди, чтящие духов земли (ландветтир — покровителей определенных местностей) и заключающие с ними союзы.

Из всего множества подобных пантеонов (полагаю, называть их так будет вполне уместно) наибольший страх вызывают йотуны. Более того, зачастую они внушают людям отвращение. Северная традиция определилась в своем отношении еще не ко всем сущностям, которых знали и почитали наши предки. Люди часто страшатся того, чего не понимают, — а приходится признать, что сведений о великанах в общеизвестных сюжетах действительно не так уж много.

Как это ни прискорбно, в дошедших до нас источниках — очень много пробелов, особенно в том, что касается йотунов. Но слишком многие из сохранившихся упоминаний заманчиво намекают на то, что великаны — более древний род, нежели боги (подобно древнегреческим титанам, которых вытеснили олимпийские божества индоевропейского происхождения). А из этого следует, что нам приходится прокладывать себе путь через две полосы препятствий: не только через последствия христианизации, повлекшей за собой утрату устных досредневековых преданий языческих культов, но и через еще более глубокие наслоения «новой» языческой религии, вытеснившей древнейшие верования. От этих верований, бытовавших несколько тысячелетий тому назад, сохранились лишь смутные намеки в изображениях на предметах быта и в этимологии некоторых слов. Поэтому для тех, с кем вступают в общение йотуны и боги йотунов, НЛГ остается единственным способом заполнить зияющие провалы в нашей религиозной практике. Христиане, писавшие о языческой религии покоренных ими народов, умудрились демонизировать даже Одина, Тора и иже с ними; так стоит ли удивляться тому, с какой легкостью в их черно-белой картине мира превратились в демонов боги йотуны — демонизированные еще до них?

Теория, согласно которой йотуны были богами и духами доиндоевропейского коренного населения Скандинавии, пока насчитывает не так уж много последователей. Да и о самом этом населении нам почти ничего неизвестно. Те крупицы информации, которыми мы располагаем, почерпнуты из немногочисленных археологических находок и из этимологии некоторых слов в нашем языке — в частности, английских слов «wife» («жена»), «child» («ребенок»), «house» («дом») и «slave» («раб»), из чего можно сделать вывод о том, что победивший и побежденный народы основательно смешались друг с другом. Мы знаем, что культура этого древнего коренного населения успела совершить переход от мезо- к неолитической. И этим научные данные практически исчерпываются. (Некоторые мои собеседники, которых я опрашивал в ходе работы над этой книгой, независимо друг от друга испытывали внезапное побуждение сходить в музей на выставку, прочитать книгу или посмотреть телепередачу о «ледяном человеке» Эци — и их посещало уверенное чувство, что он и есть представитель этой доиндоевропейской шаманской культуры, которой покровительствовали йотуны или схожие с ними божества под другими именами.) На примере древнегреческих титанов и ирландских Фир Болг известно, что старые боги покоренного народа могут становиться демонами в верованиях завоевателей. Теорию о том, что коренное население Скандинавии поклонялось йотунам, выдвинули шведские ученые Гуннель и Гёран Лилиенроты, и я все жду, когда их книга появится в хорошем переводе на английский (про русский даже не мечтаю).

Нет ни малейших сомнений (имхо), что именно йотуны первыми подружились с народом Северной Европы — задолго до того, как с ним начали общаться асы или даже ваны. Мы учились у Них еще в те времена, когда земледелие еще не играло такой важной роли, когда мы были охотниками, собирателями и скотоводами. Вот так далеко в прошлое — а может, и еще дальше — уходят наши с Ними связи, и Они это помнят, даже если мы сами — забыли. Их культура — более шаманская, так сказать, и их обычаи — тоже… и наша культура тоже была более шаманской в те времена.

Но обратимся от теории к реальной жизни. В последние годы приверженцы скандинавско-германских религий, работающие с йотунами, приобретают все большую известность. Тенденция набирает силу — и у последователей Северной традиции в целом это вызывает недовольство. Некоторые возражения основаны на том, что существование культа йотунов у наших предков недоказуемо, поскольку свидетельств этому слишком мало. Но большинство протестов вызвано глубоким убеждением в том, что йотуны — враги богов (то есть асов), а следовательно, и человечества. Сторонники такого подхода остро нуждаются в образе врага; мир, с их точки зрения, непременно должен быть черно-белым, разделенным на добро и зло, и в этом отчетливо виден след христианского воспитания. Однако упомянутая тенденция действительно растет, и закрывать на нее глаза уже невозможно. Люди приходят в Северную традицию и спрашивают: «Со мной говорит Локи; это ведь скандинавский бог, правда? Значит, мне с вами по пути?»

Ответы они получают очень разные. Направления, производные от реконструкторских, достаточно открыты и терпимы в вопросе о том, каким божествам допустимо поклоняться. Реконструкторские же группы не столь единодушны: некоторые проявляются толерантность, но некоторые не поощряют контактов с йотунами и йотунскими богами, а иногда встречаются консерваторы, готовые исключить из своей среды любого, кто имеет дело с йотунами даже в сугубо личной религиозной практике. Объясняют это тем, что любое упоминание о йотунах привлекает их внимание и злобу, а уж пытаться общаться с ними — тем более опасно. (Впрочем, по крайней мере, они признают за йотунами силу, пусть хотя бы и на манер тех невеж, которые не пригласили злую фею на крестины Спящей Красавицы.)

Тем не менее, многие одиночки давно работают с этим богами и духами в тесном контакте. И благодаря обмену опытом, взаимодействию и слиянию опробованных практик начала формироваться уникальная теология со своим собственным пантеоном. В середине 90-х годов XXвека Эбби Хеласдоттир из Новой Зеландии предложила термин «рёкки» (Rökkr) для йотунских богов, самые могущественные из которых — Локи, Ангрбода, Йормунганд, Фенрир и т.д. — вызывали почтение даже среди их же соплеменников. В то же время, стали раздаваться возражения против термина «Асатру» как общего названия для всех многообразных направлений Северной традиции: буквальное значение этого слова — «верные асам» — оставляло за бортом тех, кто поклонялся преимущественно земледельческим божествам ванов. Вскоре возникло понятие «Ванатру», а реконструкторов Северной традиции в целом стали называть просто «северными язычниками» (heathens). В результате не заставил себя долго ждать и термин «Рёккатру», относящийся к тем, чьи практики сосредоточены вокруг йотунских богов и духов.

Самое главное, о чем следует помнить северным язычникам и о чем работающие с йотунами не устанют твердить читателю, — это то, что Северная традиция — не дуалистическая вера наподобие зорострийской или христианской. Асы— не ангелы, а йотуны— не демоны.

Все далеко не так просто. Чтобы по-настоящему понять эту веру и начать ею жить, необходимо выйти за пределы дуалистических представлений о добре и зле. Вера моих предков основывалась на внимательных наблюдениях за природой этого мира и иных миров, а в природе нет ничего однозначно доброго или злого. Напряжение между противоборствующими силами возникает часто, но вешать на одну из сторон ярлык «добро», а на другую — «зло» в корне неправильно: эта идея пришла в христианство из зороастризма через манихейское учение и не имеет отношения к исконным языческим верованиям. Она не отражает истинного положения дел ни в наше мире, ни в любом другом из Девяти Миров.

Мы не должны забывать, как повлияла христианизация на ту единственную традицию северного язычества, которая все еще была жива и широко распространена на тот момент. Первым делом христиане навязали местному населению свою дуалистическую картину мира. В рамках этого мировоззрения демонизировать йотунов было проще всего — даже проще, чем асов и ванов. Но обитатели иных миров, очевидным образом, смотрят на вещи иначе. Они судят отдельных индивидов, а не племена в целом. Одну великаншу Тор может убить, а с другой — разделить ложе. Скади переходит на сторону асов, а Сигюн — на сторону рёкков. В реальной жизни — а для шаманов и духовидцев Девять Миров совершенно реальны и не сводятся лишь к архетипам и мифологии — помимо черного и белого существует еще множество других цветов.

Три главных пантеона (включая и принадлежащих к каждому из них второстепенных духов) германо-скандинавской традиции сообща танцуют сложный танец. Они воюют между собой, но и вступают друг с другом в браки. Они осуждают друг друга, но нередко между их представителями завязывается дружба. За одни территории они сражаются, другие же — отдают без боя, уступая справедливым требованиям. Одним словом, отношения между ними похожи на взаимодействие двух соседних племен. Они могут вести себя как «Спартак» и «Динамо», или Хэтфилды и Маккои, но подобные эпизоды весьма редки на фоне в целом мирного сосуществования. Все, кто работает с любыми божествами любого из трех северных пантеонов, должны об этом помнить — и не должны переносить друг на друга примитивизированные представления об их союзах и битвах.

Одна духовидица, работающая в основном с Одином, верховным богом асов, сказала мне, что носит валькнут — символ, состоящий из трех переплетенных треугольников, который служители Одина избрали своим отличительным знаком. С ее точки зрения, эти три треугольника символизируют три пантеона Северной традиции — асов, ванов и рёкков, — а переплетение их отражает истинный характер взаимосвязи между тремя этими племенами, тремя системами божественных сил и тремя способами, которыми они соединяются в общий духовный организм. Они могут воевать между собой — свидетельствами тому кровопролитная война между асами и ванами и постоянные стычки тех и других с йотунами, — но при этом они теснейшим образом зависят друг от друга, и это правильно: именно так и должно быть.

Как и во всем, что касается йотунов, ничего абсолютно неизменного здесь нет. Одни йотуны вступают в браки и союзы с асами и ванами. Другие— непреклонно противостоят им. Большинство стоят на промежуточных позициях. Те, кто считает асов достойными врагами (обязательно запомним это уточнение — «достойными»!), иногда распространяют это отношение и на людей, поклоняющихся асам. В литературных источниках йотуны именуются «врагами людей», но, насколько я могу судить по своему опыту, врагами они могут считать только тех, кто встал на сторону асов. Против тех людей, которые не присягали на верность асам, йотуны ничего не имеют. (Кстати говоря, упоминаний о том, чтобы йотуны вредили людям на самом деле, в источниках почти не встречается.) На ванов они также почти не держат зла и заключают с ними браки гораздо чаще, чем с асами.

В целом ситуация непроста. С одной стороны, некоторые последователи Асатру, верно служащие своим богам, считают своим долгом враждовать с их врагами. И их можно понять. Сами асы по большей части рассматривают йотунов не только как низших существ, но и как опасные силы, которые необходимо держать в подчинении. Во всем этом чувствуется сильный привкус (не побоюсь этого слова) расизма. Так, Хеймдалль прямо заявлял мне и другим духовидцам, в том числе и последователям Асатру, что людей с йотунской кровью он считает недостойными даже переступить порог Асгарда. А Один, старый хитрец, так и не высказался на эту тему прямо — только ходил вокруг да около.

Мы — разумные люди, вовсе не обязанные враждовать друг с другом только потому, что наши начальники что-то между собой не поделили. На самом деле мне кажется, что для нас это — возможность кое-чему научить Их самих. Конечно, сама идея, что мы время от времени можем чему-то учить своих богов и побуждать их меняться, некоторым покажется невероятной. Но, я думаю, в этом что-то есть. По крайней мере, лично для меня в этом состоит мой посильный дар богам — ответ на все их щедрые дары.

В некотором смысле асы выступают за принудительное приведение хаотичной Природы к порядку — а две тысячи лет назад это действительно было необходимо для выживания рода человеческого. Они — сила цивилизации. Но теперь в нашем мире маятник отклонился в противоположную сторону: «порядок», навязанный нами природе, вывел ее из равновесия и причиняет слишком много вреда. Загрязнение окружающей среды сейчас приносит куда больше проблем, чем любые природные явления. Восстановить равновесие необходимо. И мы, люди, не должны забывать, что наше место — именно в точке равновесия, в самом центре: не зря же из всех Девяти Миров ближе всего к нам располагается Мидгард, Срединный мир.

Многие мастера сейта, в особенности работающие по методике группы «Храфнар» (харнеровской), учатся уживаться с йотунами в мире. Они часто имеют дело с ландветтир, духами земли, а те, в свою очередь, естественно, приводят их к йотунам, — и многие страшно удивляются, обнаружив на конце этой цепочки отнюдь не Фрейю.) Не говоря уже о том, что все они считают норн великаншами… В своих путешествиях вы встретитесь со множеством разных йотунов и научитесь понимать их стихийную природу. Учитесь у Камня, Ветра и Леса и у многих других… Лесные йотуны учат видеть во всех направлениях одновременно, погодные великаны — понимать взаимосвязи, каменные — защищают и врачуют… А затем вы обнаружите, что йотуны вообще играют очень важную роль в сейте. В сейте, по какой бы методике вы ни работали, вы имеете дело с умершими и с глубокой древностью. А это значит, что рано или поздно вам придется столкнуться с йотунами. Йотуны, альвы — все они так тесно связаны с сейтом… но многие последователи Асатру их боятся. Что весьма прискорбно…

(с) Рэйвен Кальдера, перевод А.Блейз.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Культ великанш

Автор: Шина Макграт (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

«Прядь о Вёльси» — сказание неясной достоверности, записанное в XIV веке, — повествует о языческом культе, приверженцы которого проводили церемонии с засушенным конским пенисом, передавая его по кругу и читая над ним стихи. По всей видимости, это были импровизации, но в каждой из них повторялась одна и та же фраза: «Пусть мёрнир (mörnir) примут эту жертву»[1].

Мёрнир

В гораздо более ранней языческой поэме «Хаустлёнг» великан Тьяцци дважды упоминается как отец «мёрны» (mörn). Поскольку его дочь — великанша Скади, то логично предположить, что «мёрнир» — это «великанши».

Это слово фигурирует также в перечне великанш из «Списка имен», в «Драпе о Торе» (7:6) и по меньшей мере в двух поэтических кеннингах (French, 68—69; Faulkes, 156).

За перечнем великанш следует список имен Тора, на основании чего можно предположить, что составитель «Списка имен» вспоминал «Драпу о Торе» и сюжет, на котором она основана. В этом сюжете Тора унижают и едва не убивают великанши — дочери Гейррёда. (Кроме того, в поэме «Хаустлёнг» Тор описывается как истребитель потомства «мёрны»).

Происхождение слова mörn неясно, однако предполагаются две возможные этимологии: 1) от глагола merja — «сокрушать, ранить», или 2) от существительного mara, того самого, к которому восходит элемент –mare в английском слове nightmare, «ночной кошмар» (French, 70).

Не удивительно, что все это вызвало бурные споры по вопросу о том, существовал ли в древности культ мёрнир и если да, то что он собой представлял.

WkE66GMeNc0.jpg
 

Культ великанш(и)

Тем не менее, «Перебранка Локи» ставит перед нами другой вопрос, а именно: существовал ли культ великанов? В обмене репликами с Локи Скади говорит ему: «…если ты был первым и последним в убийстве Тьяцци, то в моих святилищах и на моих равнинах повсюду будут замышлять о тебе недоброе» («Перебранка Локи», 51).

Это и другие свидетельства, в том числе сохранившиеся топонимы, позволяют предположить, что Скади действительно поклонялись, а из Младшей Эдды мы знаем, что ее и некоторых других великанш причисляли к богиням. Однако все они состояли в родственных связях с богами — как жены (Скади, Герд) или матери (Йорд).

Помимо богинь/великанш, фигурирующих в эддах, в нескольких сагах упоминается также великанша Торгерд, Невеста Хёльги, у которой были свои святилища и культ. Торгерд получала много богатых подношений и, в частности, была покровительницей норвежского ярла Хакона. В «Саге о йомсвикингах» рассказывается, как он умилостивил ее жертвами и Торгерд послала шторм, который помог Хакону одержать победу в битве. (Правда, чтобы склонить великаншу к помощи, ярлу пришлось принести в жертву своего седьмого сына.)

Еще две саги, «Сага о Ньяле» и «Сага о Хёрде и островитянах», рассказывают о том, как были разрушены капища Торгерд. В первом случае враг ярла Хакона оскверняет образы Торгерд и других богов и сжигает святилище, чтобы подорвать дух Хакона, а во втором годи (жрец) Гримкель предает капище огню, чтобы отомстить богам за немилость, но тем же вечером умирает сам. (По иронии судьбы, разгневался он именно из-за того, что Торгерд предсказала ему скорую смерть.)

Согласно «Саге об оркнейцах», еще одной великанше, Гои, был посвящен праздник Гои-блот, приходившийся на начало февраля. Сам этот месяц тоже был назван в ее честь. Первый гои-блот («жертвоприношение в честь Гои») устроили после того, как в январский праздник Торра-блот Гои бесследно исчезла: надеялись, что это поможет ее найти. В дальнейшем его стали проводить ежегодно — даже после того, как Гои отыскалась.

Братья Гои были первыми конунгами Норвегии; к этому же семейству восходил род оркнейских ялов. Таким образом, великанше Гои не только был посвящен особый праздник: она еще и числилась среди прародителей норвежской королевской династии.

Итак, некоторым великаншам действительно поклонялись, и культы Торгерд и Гои, по всей вероятности, имели важное значение. Поэтому не исключено, что и у «мёрнир» был свой культ, пусть и не общественный, а домашний.

Как отмечает Клайв Толли, автор «Пряди о Вёльси» несомненно потешался над сельскими язычниками, но отчасти его рассказ основан на подлинных народных обычаях — таких, например, как магическое применение «льна и лука» (lina laukaz). Толли выражает сомнения в существовании культа великанш, но, как было показано выше, некоторым великаншам в древности действительности поклонялись.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

Рейвен Кальдера 
Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции. 
Политические проблемы 
Но вернемся от теории к реальной жизни. В последние годы приверженцы скандинавско-германских религий, работающие с йотунами (речь не только обо мне и о моих друзьях), приобретают все большую известность. Тенденция набирает силу — и у последователей Северной традиции в целом это вызывает недовольство. Некоторые возражения основаны на том, что существование культа йотунов у наших предков недоказуемо, поскольку свидетельств этому слишком мало. Но большинство протестов вызвано глубоким убеждением в том, что йотуны — враги богов (то есть асов), а следовательно, и человечества. Сторонники такого подхода остро нуждаются в образе врага; мир, с их точки зрения, непременно должен быть черно-белым, разделенным на добро и зло, и в этом отчетливо виден след христианского воспитания. Однако упомянутая тенденция действительно растет, и закрывать на нее глаза уже невозможно. Люди приходят в Северную традицию и спрашивают: «Со мной говорит Локи; это ведь скандинавский бог, правда? Значит, мне с вами по пути?» 
 
Ответы они получают очень разные. Направления, производные от реконструкторских, достаточно открыты и терпимы в вопросе о том, каким божествам допустимо поклоняться. Реконструкторские же группы не столь единодушны: некоторые проявляются толерантность, но некоторые не поощряют контактов с йотунами и йотунскими богами, а иногда встречаются консерваторы, готовые исключить из своей среды любого, кто имеет дело с йотунами даже в сугубо личной религиозной практике. Объясняют это тем, что любое упоминание о йотунах привлекает их внимание и злобу, а уж пытаться общаться с ними — тем более опасно. (Впрочем, по крайней мере, они признают за йотунами силу, пусть хотя бы и на манер тех невеж, которые не пригласили злую фею на крестины Спящей Красавицы.) 
 
Тем не менее, многие одиночки давно работают с этим богами и духами в тесном контакте. И благодаря обмену опытом, взаимодействию и слиянию опробованных практик начала формироваться уникальная теология со своим собственным пантеоном. В середине 90-х годов XXвека Эбби Хеласдоттир из Новой Зеландии предложила термин «рёкки» (Rökkr) для йотунских богов, самые могущественные из которых — Локи, Ангрбода, Йормунганд, Фенрир и т.д. — вызывали почтение даже среди их же соплеменников. (Пояснения Эбби по поводу многозначного слова «рёкки» приводятся ниже, в одноименной главе.) В то же время, стали раздаваться возражения против термина «Асатру» как общего названия для всех многообразных направлений Северной традиции: буквальное значение этого слова — «верные асам» — оставляло за бортом тех, кто поклонялся преимущественно земледельческим божествам ванов. Вскоре возникло понятие «Ванатру», а реконструкторов Северной традиции в целом стали называть просто «северными язычниками» (heathens). В результате не заставил себя долго ждать и термин «Рёккатру», относящийся к тем, чьи практики сосредоточены вокруг йотунских богов и духов. 
 
Самое главное, о чем следует помнить северным язычникам и о чем мы, работающие с йотунами, не устанем твердить читателю, — это то, что Северная традиция — не дуалистическая вера наподобие зорострийской или христианской. Асы— не ангелы, а йотуны— не демоны. Все далеко не так просто. Чтобы по-настоящему понять эту веру и начать ею жить, необходимо выйти за пределы дуалистических представлений о добре и зле. Вера моих предков основывалась на внимательных наблюдениях за природой этого мира и иных миров, а в природе нет ничего однозначно доброго или злого. Напряжение между противоборствующими силами возникает часто, но вешать на одну из сторон ярлык «добро», а на другую — «зло» в корне неправильно: эта идея пришла в христианство из зороастризма через манихейское учение и не имеет отношения к исконным языческим верованиям. Она не отражает истинного положения дел ни в наше мире, ни в любом другом из Девяти Миров. 
 
Мы не должны забывать, как повлияла христианизация на ту единственную традицию северного язычества, которая все еще была жива и широко распространена на тот момент. Первым делом христиане навязали местному населению свою дуалистическую картину мира. В рамках этого мировоззрения демонизировать йотунов было проще всего — даже проще, чем асов и ванов. Но обитатели иных миров, очевидным образом, смотрят на вещи иначе. Они судят отдельных индивидов, а не племена в целом. Одну великаншу Тор может убить, а с другой — разделить ложе. Скади переходит на сторону асов, а Сигюн — на сторону рёкков. В реальной жизни — а для нас, шаманов и духовидцев, Девять Миров совершенно реальны и не сводятся лишь к архетипам и мифологии — помимо черного и белого существует еще множество других цветов. 
 
Три главных пантеона (включая и принадлежащих к каждому из них второстепенных духов) германо-скандинавской традиции сообща танцуют сложный танец. Они воюют между собой, но и вступают друг с другом в браки. Они осуждают друг друга, но нередко между их представителями завязывается дружба. За одни территории они сражаются, другие же — отдают без боя, уступая справедливым требованиям. Одним словом, отношения между ними похожи на взаимодействие двух соседних племен. Они могут вести себя как «Акулы» и «Ракеты», или «Калеки» и «Кровавые», или Хэтфилды и Маккои [4], но подобные эпизоды весьма редки на фоне в целом мирного сосуществования. Все, кто работает с любыми божествами любого из трех северных пантеонов, должны об этом помнить — и не должны переносить друг на друга примитивизированные представления об их союзах и битвах. 
 
Одна духовидица, работающая в основном с Одином, верховным богом асов, сказала мне, что носит валькнут — символ, состоящий из трех переплетенных треугольников, который служители Одина избрали своим отличительным знаком. С ее точки зрения, эти три треугольника символизируют три пантеона Северной традиции — асов, ванов и рёкков, — а переплетение их отражает истинный характер взаимосвязи между тремя этими племенами, тремя системами божественных сил и тремя способами, которыми они соединяются в общий духовный организм. Они могут воевать между собой — свидетельствами тому кровопролитная война между асами и ванами и постоянные стычки тех и других с йотунами, — но при этом они теснейшим образом зависят друг от друга, и это правильно: именно так и должно быть. 
 
Как и во всем, что касается йотунов, ничего абсолютно неизменного здесь нет. Одни йотуны вступают в браки и союзы с асами и ванами. Другие— непреклонно противостоят им. Большинство стоят на промежуточных позициях. Те, кто считает асов достойными врагами (обязательно запомним это уточнение — «достойными»!), иногда распространяют это отношение и на людей, поклоняющихся асам. В литературных источниках йотуны именуются «врагами людей», но, насколько я могу судить по своему опыту, врагами они могут считать только тех, кто встал на сторону асов. Против тех людей, которые не присягали на верность асам, йотуны ничего не имеют. (Кстати говоря, упоминаний о том, чтобы йотуны вредили людям на самом деле, в источниках почти не встречается.) На ванов они также почти не держат зла и заключают с ними браки гораздо чаще, чем с асами. 
 
В целом ситуация непроста. С одной стороны, некоторые последователи Асатру, верно служащие своим богам, считают своим долгом враждовать с их врагами. И их можно понять. Сами асы по большей части рассматривают йотунов не только как низших существ, но и как опасные силы, которые необходимо держать в подчинении. Во всем этом чувствуется сильный привкус (не побоюсь этого слова) расизма. Так, Хеймдалль прямо заявлял мне и другим духовидцам, в том числе и последователям Асатру, что людей с йотунской кровью он считает недостойными даже переступить порог Асгарда. А Один, старый хитрец, так и не высказался на эту тему прямо — только ходил вокруг да около. 
 
Тем не менее, некоторые из моих лучших друзей — «жены Одина» или последователи других асов. И мы — разумные люди, вовсе не обязанные враждовать друг с другом только потому, что наши начальники что-то между собой не поделили. На самом деле мне кажется, что для нас это — возможность кое-чему научить Их самих. Конечно, сама идея, что мы время от времени можем чему-то учить своих богов и побуждать их меняться, некоторым покажется невероятной. Но, я думаю, в этом что-то есть. По крайней мере, лично для меня в этом состоит мой посильный дар богам — ответ на все их щедрые дары. Я буду служить своей Госпоже, не ввязываясь в войны, которые ведут иные из ее последователей, — и я призываю служителей асов поступать так же. В конце концов, если это могу я — со всей своей йотунской кровью и связанными с нею недостатками, — то уж они могут и подавно. 
 
В некотором смысле асы выступают за принудительное приведение хаотичной Природы к порядку — а две тысячи лет назад это действительно было необходимо для выживания рода человеческого. Они — сила цивилизации. Но теперь в нашем мире маятник отклонился в противоположную сторону: «порядок», навязанный нами природе, вывел ее из равновесия и причиняет слишком много вреда (о чем подробно пишет Даяна Пакссон в статье «Утгард», которая следует сразу за этой главой). Загрязнение окружающей среды сейчас приносит куда больше проблем, чем любые природные явления. Восстановить равновесие необходимо. И мы, люди, не должны забывать, что наше место — именно в точке равновесия, в самом центре: не зря же из всех Девяти Миров ближе всего к нам располагается Мидгард, Срединный мир. 
 
Выясняется, что многие мастера сейта, в особенности работающие по методике группы «Храфнар» (харнеровской), учатся уживаться с йотунами в мире. Они часто имеют дело с ландветтир, духами земли, а те, в свою очередь, естественно, приводят их к йотунам, — и многие страшно удивляются, обнаружив на конце этой цепочки отнюдь не Фрейю! Не говоря уже о том, что все они считают норн великаншами… В своих путешествиях я встречалась со множеством разных йотунов и училась понимать их стихийную природу. Я училась у Камня, Ветра и Леса и у многих других… Лесные йотуны учат видеть во всех направлениях одновременно, погодные великаны — понимать взаимосвязи, каменные — защищают и врачуют… А затем я обнаружила, что йотуны вообще играют очень важную роль в сейте. В сейте, по какой бы методике вы ни работали, вы имеете дело с умершими и с глубокой древностью. А это значит, что рано или поздно вам придется столкнуться с йотунами. Йотуны, альвы — все они так тесно связаны с сейтом… но многие последователи Асатру их боятся. 
 
— Лин, духовидица
Raven Kaldera (c) 
Перевод: Анна Блейз (с)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 8 месяцев спустя...

Первозданный огонь: огненные этины 
 
Муспелльхейм, Мир Огня, — один из двух древнейших миров скандинавской космологии. В нем обитают огненные этины — высокие и сильные существа, по природе своей родственные пламени. В сравнении с инеистыми турсами огненные этины Муспелльхейма несколько более цивилизованны и дружелюбны, хотя не менее кровожадны. Они строят себе жилища из черного вулканического камня, не довольствуясь примитивными пещерами, вырубленными в горных склонах; они довольно искусны в ремеслах; и прежде чем слопать вас, могут сначала спросить, зачем вы пожаловали, и вежливо дождаться ответа, который их не устроит. 
 
Кроме того, огненные великаны гораздо более общительны, чем инеистые, — и непременно проявят это качество, если вы им понравитесь. Они отплясывают буйные танцы и громко хохочут — даже в бою; а в бою они свирепы и неистовы, как бушующее пламя. Огненные обличья их разнообразны: столбы пламени, огненные шары или искры, человеческие фигуры, словно сложенные из тлеющих углей. Как пишет духовидец Ари, «огненным великанам нравится слушать песни, и они могут подпевать, выводя довольно сложные мелодии. Вообще-то, слушать песни любят все йотуны. Пение — один из лучших даров, которые вы можете им преподнести; а это значит, что от музыкантов вроде меня при каждой встрече ожидают, что мы сейчас расчехлим свой инструмент и возьмемся за дело». 
 
Предводитель огненных великанов — Сурт Черный, старейший из ныне живущих йотунов. От него происходят все огненные великаны, а, следовательно, и многие из великанов Йотунхейма. В их числе есть и близкие потомки, такие как Фарбаути или Локи, но большинство отделено от Сурта многими поколениями. Жители Йотунхейма, происходящие от огненных этинов, обычно селятся не в холодных горах на северо-востоке, а в более теплых южных лесах или на островах у западного побережья. Кровь огненных великанов течет в жилах многих обитателей Железного леса (наглядный тому пример —  клан Молнии и его отпрыски). 
 
Огненные этины, само собой, учат работать с огнем. Они могут научить вас добывать огонь древними способами (например с помощью трута и кресала), согреваться при помощи внутренней энергии и постичь все тонкости и тайны руны Кано/Кауназ/Кен. Они могут принести немало пользы тем, кто склонен подавлять свою агрессию до тех пор, пока она не станет неуправляемой: с помощью огненных этинов можно найти общий язык со своим внутренним огнем. Ценны они и для «выгоревших» людей, потерявших интерес и вкус к жизни. Отвага и уверенность в себе, отличающие огненных великанов, заразительны настолько, что, пообщавшись с ними, можно загореться слепым энтузиазмом; это не всегда хорошо, но уставшим от жизни циникам для разнообразия может быть полезно. 
 
Огненные этины очень территориальны и обычно не церемонятся с чужаками. Они довольно обидчивы и реагируют в типично огненной манере. Лучше даже не пытаться войти в Муспелльхейм, предварительно не спросив разрешения. Огненные великаны могут принимать облик людей от шести до восьми футов ростом [1], обычно покрытых черной сажей. Когда они возвращаются в огненную форму, сажа облетает хлопьями и, пока трансформация не завершилась, можно успеть рассмотреть их кожу в чистом виде. Из одежды они обычно носят только рубаху или набедренную повязку из дубленой шкуры каких-то рептилий; различий в одежде между мужчинами и женщинами у них, повидимому, нет. Отправляясь в путешествие, огненные этины одеваются как великаны Йотунхейма. Самый привычный для них огненный облик — огромный огненный столп, иногда смутно напоминающий человеческую фигуру. Они могут метать огненные шары, причем на изрядное расстояние, так что убегать от них не рекомендуется, равно как и пытаться прорваться через их ряды. Как и все этины, они — каннибалы и не побрезгуют закусить незваным гостем. В отличие от других великанов, они не едят сырую пищу — потому что могут зажарить в два счета все, что угодно. 
 
В целом огненные этины — жизнерадостные и буйные, если только не заподозрят неладное и не насторожатся (так что если они ведут себя необычно тихо, имейте в виду: у вас неприятности). Смеются они очень заразительно; одно из их любимых развлечений — пускать фейерверки, и нередко они состязаются друг с другом, кто создаст фейерверк, лучше выражающий какое-нибудь настроение. Они — самые храбрые и уверенные в себе из всех этинов, и в сражении они всегда смеются. Некоторое оружие они куют себе сами, но более сложные и изысканные изделия выменивают у двергов — несравненных мастеров кузнечного дела. 
 
Работая с огненными великанами, не забывайте, что одно их присутствие может повлечь за собой ожоги и перегрев. Постарайтесь заранее убрать подальше легковоспламеняющиеся предметы и оденьтесь подходящим образом. Для защиты используйте охлаждающую руну Иса. 
 

 Люди с примесью крови огненных великанов могут отличаться излишней порывистостью и гиперактивностью, а также склонностью к неуправляемым вспышкам гнева. Дети, родители которых обнаружили в себе кровь огненных этинов, испытывают особый интерес и тягу к огню и взрывчатым веществам, так что за ними следует бдительно присматривать. 
 
Подношения: пища, которую огненным этинам трудно добыть самостоятельно, — сырые фрукты и овощи (лучше всего сочные — например, цитрусы). Если они примутся варить или жарить съедобные подношения, которые мы обычно едим сырыми, — молчите! Еще один подходящий подарок — бросить в огонь горсть зерна и плеснуть эля. Огненным великанам нравится не столько выпивка сама по себе, сколько искры, которые летят из огня, когда в него льют спиртное. Поэтому спиртное должно быть достаточно крепким — но в остальном его качество роли не играет. 
 
  
 
Сурт и Синмара 
 
Владыка огненных этинов — Сурт, а госпожа их — Синмора. И Сурт, и Синмара любят музыку и танцы. Странно в них то, что их почти невозможно застать вдвоем. Даже если это удастся (что бывает крайне редко), говорить с вами все равно будет лишь кто-то один из них. Ходят слухи, что на самом деле они — одно существо, меняющее формы; иными словами, что Сурту нравится принимать то мужской, то женский облик, и последний просто носит отдельное имя. Выяснить это наверняка едва ли получится: огненные этины считают невежливым задаваться столь личными вопросами о своем древнем предводителе. Однако многие духовидцы утверждают, что в энергии Сурта чувствуется что-то андрогинное. В эддах говорится, что Сурт стоял на страже Муспелльхейма еще задолго до того, как изподо льда появились Имир и Аудумла. Таким образом, Сурт — самое древнее существо во всех Девяти мирах и, следовательно, вполне может быть своего рода первозданным андрогином, хотя предпочитает хранить это обстоятельство в тайне. Лично я действительно ни разу не видел Сурта и Синмару вместе в одно и то же время, но, подобно огненным великанам, полагаю, что обсуждать этот вопрос с ними было бы невежливо. 
 
Несмотря на все вышесказанное, большинству людей Сурт предстает как определенно мужественный воин, неприветливый и немногословный. Как уже было сказано, он — самый старый из всех ныне живущих обитателей Девяти миров. Согласно литературным источникам, в начале всего сущего был только Сурт, освещавший мир своим огромным мечом (или, скорее, посохом) Лэватайн из огня и света. Сам Сурт редко соглашается говорить о том, откуда он взялся или что привело его в этот мир; и, по правде сказать, это еще один из вопросов, задавать которые ему было бы глупо. Он весьма вспыльчив, и если вы его рассердите, то обеспечите себе неприятности с огнем на несколько недель вперед. 
 
Для огненного этина Сурт довольно невелик ростом, что свидетельствует о его почтенном возрасте (это не значит, что великаны с возрастом усыхают, просто более молодые из них — выше ростом от рождения). Держится он более учтиво, чем обычные огненные этины, и несколько лучше прочих умеет обуздывать свой гнев. Он необыкновенно умен, хотя иногда притворяется глупым, чтобы спровоцировать посетителя на грубое замечание и так получить повод поджарить его и съесть. Не следует его недооценивать. Сурт тесно общается с Хелой (и относится к ней с большим уважением). Их объединяет, так сказать, совместный проект: строительство корабля Нагльфар. Хотя Сурт гораздо старше Хелы, он, подобно многим другим этинам, величает ее Госпожой. Говорят, что он — приемный отец Локи: когда Лаувейе настал срок разродиться, она пришла в Муспелльхейм (потому что нигде больше в Девяти мирах не нашлось достаточно жаркого места) и легла в самый большой очаг в доме Сурта. 
 
Сурт знает все о свойствах огня любого рода и в особенности (хотя об этом мало кто с ним говорит) — о том первозданном огне, из которого сделаны звезды. Глубина его познаний о солнцах и звездах за пределами Девяти миров не просто изумляет, но и заставляет всерьез задуматься о его происхождении. Разумеется, он сведущ и во всем, что касается тепловой тяги и энергии. 
 
Синмара, согласно письменным источникам, тесно общается с йотунской богиней-целительницей Менглѐд, обитающей в высокой горной крепости, в одном из покоев которой хранится Лэватайн. Это не лишено смысла, если вспомнить, какое важное место в целительских традициях Севера занимает тепло — паровые бани, горячие камни и так далее. Синмара любит танцы и музыку; в разные времена года она сама исполняет для своего народа ритуальные танцы, служащие различным целям. Создается 
впечатление, что среди огненных великанов Сурту принадлежит светская власть, а Синмара играет роль религиозного лидера. 
  
Сурт Черный 
 
Эбби Хеласдоттир 
 
Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца [2]. 
 
Происхождение Сурта теряется во тьме времен: уже на заре всего сущего он обитал среди первозданных огней Муспелльхейма. Первородство Сурта иногда толкуют как указание на то, что в древности, до того, как появились пантеоны асов и ванов, он почитался как один из важнейших богов — возможно, наряду с Хелой. Он был живым воплощением огней Муспелльхейма, а Хела — льдов Нифльхейма. В более поздних мифах Сурт предстает как правитель Муспелльхейма, владыка его глубоких долин. И он же — страж этой безводной земли, стоящий у врат ее со своим огненным мечом, свет которого затмевает сияние самой богини солнца. 
 
Муспелльхейм — это царство созидания и разрушения. Искры, вылетевшие из него когда-то, были укреплены на небе и стали звездами; и из него же были взяты и впряжены в две колесницы два огненных диска, поныне странствующие по небу как солнце и луна. Таким образом, Сурт обладает силой творца; ему принадлежит не только огонь, положивший начало многим изобретениям, но и, что гораздо важнее, сам огненный дух созидания и новых открытий. Именно из его владений вырвался первозданный огонь, смешавшийся с первозданным льдом Нифльхейма в бездне Гиннунгагап. Но он же в конце концов и уничтожит все, что сотворила Природа. В завершение Рагнарѐка, последней битвы на поле Вигрид, Сурт осыпает своими огненными факелами небеса, землю и все Девять миров — и мироздание сгорает дотла: 
 
Дыханье огня объяло древо, питавшее мир, высокое пламя бушует, вздымаясь до самых небес [3]. 
 
Так гибнет все живое, кроме тех немногих, кому удалось спрятаться под корнями Мирового Древа, и еще нескольких сущностей, в которых Вирд обрел самое чистое выражение. Сурт тоже выживает, ибо он сам — огонь, а потому не может погибнуть от огня. Этот рѐкк — дух творения и разрушения — переходит в новый мир как олицетворение космического закона. 
 
Некоторые ассоциируют огненные факелы Сурта и самого Сурта с кометами. В описании Рагнарѐка из «Видения Гюльви» говорится: «В этом грохоте раскалывается небо, и несутся сверху сыны Муспелля. Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца» [4]. Этот эффектный образ и впрямь напоминает пылающую комету. Как и Сурт, комета — сила одновременно и разрушительная, и созидательная. Кроме того, Сурт связан с вулканами; в честь него получил свое название один из самых молодых в мире вулканических островов — остров Суртсей у побережья Исландии. 
 
Астрологическое соответствие Сурта — созвездие Волопаса и, в особенности, ярчайшая звезда этого созвездия, Арктур. Плиний называл ее «horridum sidus» [5], а Гиппократ утверждал, что на восходе она пагубно влияет на всякого, кто имел несчастье заболеть в это время. Неблагоприятный характер носит эта звезда и в мифах лапландцев, играя роль, схожую с той, которая отведена Сурту в Рагнарѐке: «Когда Арктур собьет своей стрелой Северный Гвоздь в последний день, небо рухнет и раздавит землю, и от него загорится весь мир». В этом пророчестве присутствует мотив, общий для многих астральных мифов, — мотив лука и стрел как орудий некоей космической катастрофы или перемены. Но что самое замечательное здесь — так это тесная параллель между ролью Арктура и ролью, которая отводится Сурту в скандинавском мифе о Рагнарѐке. 
 
Сурт — не только первое и последнее действующее лицо в разрушении миропорядка асов: он еще и занимает важное место в утверждении нового, возрожденного мира. От эпохи поклонения Одину и до наших дней почти все авторы, ориентированные на культ асов, намеренно игнорируют эту роль Сурта, 
но намек на нее содержится в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона — правда, только в одной версии, известной как Упсальская рукопись. В ней сказано, что «есть много хороших чертогов и много дурных; но лучше всего — жить в Гимле у Сурта». Как говорится в «Прорицании вѐльвы», Гимле [6] — это чертог, крытый золотом и сияющий светлее солнца; стоит он у южного края неба [7]. Именно здесь возникает новый космический порядок; здесь возрождается человечество от двух новых прародителей — Лива и Ливтрасир. Хозяин Гимле — Сурт, которого называют королем вечного блаженства и владыкой южного предела небес. Предполагалось даже, что Сурт и есть тот таинственный «могучий властелин» [8], который придет править миром после Рагнарѐка. Но обычно упоминание о нем считается позднейшей христианской вставкой, связанной с мессианским мифом. 
 
Эпитет Сурта [9] — «Черный»; схожим образом имя древнеегипетского бога Сета означает «черный» или «обожженный» [10]. Как и Сурт, Сет ассоциировался с вулканами; один из многих его титулов — «бог вулканов» [11]. Этим объясняется, почему обоих богов называли «черными»: когда ярко-красная вулканическая магма или лава застывает и отвердевает, она становится черной и блестящей, как гагат. В связи с толкованием огней Муспелльхейма как созидательной и животворной силы интересно замечание Марии Гимбутас о том, что в древние времена в Европе черный цвет считался символом жизни. Черный был цветом плодородной почвы, а белый — цветом смерти. Чернота Сурта и застывшей лавы в определенном смысле тоже символизирует жизнь. 
  
Сурт и врачевание 
 
Тамара Кроуфорд 
 
Впервые я встретилась с Суртом довольно неожиданно. Прежде я никогда не пыталась обращаться к Нему и не искала Его внимания, хотя и не питала к Нему никакой неприязни.  Просто у меня не возникало потребности с Ним познакомиться. Но несколько месяцев назад я лечила одну свою подругу, и она попросила провести для нее сеанс рэйки. Вообще я не очень люблю рэйки, но умею работать по этой методике: я прошла обучение и получила третью ступень. И вот я кладу руки ей на бедро (а оно у нее очень болело), и тут передо мной внезапно появляется Сурт и спрашивает: «Тебе помочь?» 
 
Он держался дружески и участливо и ничего не попросил взамен. Я удивилась, но приняла Его помощь. Позже подруга сказала, что во время сеансов рэйки с ней еще никогда такого не бывало: оказывается, руки у меня стали невероятно ГОРЯЧИМИ (но не обжигали, а только грели), а боль ушла почти мгновенно. Я объяснила ей, КОМУ именно следует сказать спасибо. После этого случая Сурт еще несколько раз предлагал свою помощь в лечении, и мы с Ним неплохо сдружились. Он со мной откровенен, говорит очень просто и понятно и уже научил меня лучше управлять моими внутренними энергиями. 
 
Похоже, Ему пришлась по нраву моя йотунская часть — тот свирепый дикий зверь, которого я надежно держу взаперти. Сурт учит меня разным способам общения с огненными этинами и отдает должное моему танцевальному прошлому (я посвятила танцам тринадцать лет своей жизни). Он показал мне, как связаны между собой энергия и ритм, тепло и движение, и в конце концов с помощью этих новых знаний я исцелилась от последствий тяжелой раны, полученной в ином мире (стрелу удалось вытащить, но мои энергетические структуры пострадали и нуждались в долгом лечении). Он даже предложил мне погостить в Муспелльхейме. Подозреваю, что Он заинтересовался мной в основном из-за моей дружбы с Его приемным сыном, Локи. 
 
  Визит в Муспелльхейм 
 
Элизабет Вонгвисит 
 
Этим утром, вскоре после восхода солнца, я отправилась повидать Сурта. На этот раз все было иначе: я обошлась без шеста. Локи сказал, что я должна заранее совершить подношение и сначала предложил воспользоваться своим алтарем, но в конце концов велел мне поставить тарелку с фруктами в камин. Я зажгла вокруг нее несколько свечей — аккуратно, чтобы ничего не загорелось. При этом я почувствовала, что кто-то обратил на меня внимание. Я предложила фрукты в дар Сурту, владыке Муспелльхейма, и увидела, как в глубине камина вспыхнули, буквально на мгновение, горящие глаза. 
 
Я всю ночь не спала и потому собиралась прилечь, а в дорогу пуститься позже, когда проснусь, но Локи сказал, что надо идти прямо сейчас. «Боюсь, что позже ты будешь слишком усталой и сонной», — объяснил он. Я стала возражать, что я не выспалась и не готова, после бессонной ночи у меня глаза, как помидоры, и не могу же я идти в гости в этой драной черной футболке, в конце концов! «Неважно, кактывыглядишь. Пойдем! Только надень сначала свой амулет, а не то заблудишься». Он имел в виду костяную с серебром подвеску, на которой был вырезан символ шаманского шеста: с прошлого лета я брала ее в каждое путешествие. Я надела ее и подтащила кресло к камину, все еще сомневаясь, стоит ли идти сейчас. Но Локи настаивал. 
 
«Устраивайся поудобнее, моя милая, и ничего не бойся. — Я опустила жалюзи и легла. — Открою тебе секрет. Попасть в Муспелльхейм можно с помощью огня — любого огня. Но огонь коварен, и если ты не побережешься, то можешь очутиться там, куда совсем не собиралась, и сгоришь насмерть. Но зато если ты поймешь, как с ним работать, то сможешь попадать в Муспелльхейм безо всякого шеста. Пойдем». И он взял меня за руку и поднял на ноги. Мое физическое тело осталось лежать в кресле. Я увидела, что Локи сменил облик — теперь он куда меньше походил на человека, чем обычно, и все в нем напоминало об огне или тлеющих углях. В этой форме я прежде видела его лишь однажды. Но на нем по-прежнему было кольцо, которое я дала ему в прошлом году, когда мы принесли свои брачные клятвы. «Это все еще я, — усмехнулся он. — А теперь… погляди в огонь». Я стала всматриваться в пламя самой большой свечи, красной, в стеклянной посудине. Пламя разрослось у меня перед глазами, и вскоре меня втянуло внутрь. 
 
Как в той песне Джонни Кэша [12], кольцо огня разомкнулось, и я увидела дым и пепел, пляж, покрытый черный песком, и полосу прибоя, над которой вились клубы пара. Со стороны, должно быть, выглядело так, что мы с Локи просто возникли в этом месте из ниоткуда. Песокбылгорячийиобжигалмненоги; япоморщилась. «Ох, прости, дорогая! Вот, держи», — Локи протянул мне шлепанцы, точь-в-точь как те, что я носила когда-то в детстве: с красными ремешками и подошвами в радужную полоску. Я обулась и осмотрелась по сторонам. Из-за дыма и пара трудно было что-то разглядеть. НовдругпередомноюпоявилсяСурт. 
 
Он повел себя совершенно не так, как я ожидала. Хриплым голосом он окликнул моего супруга по имени — и тут Локи, к огромному моему удивлению, бросился к Сурту бегом и крепко обнял его, как ребенок — отца. Сурт был заметно выше Локи и шире в плечах. Со смехом, похожим на рык дикого зверя, он принял Локи в объятия и даже приподнял, а затем отпустил и обернулся ко мне: «Так. Значит, ты — новая жена моего приемного сына». Я кивнула — от потрясения я не могла вымолвить ни слова. Он окинул меня изучающим взглядом, но никакого недовольства я, вопреки ожиданиям, не заметила. Должнобыть, своимподношениемясмягчилаегосердитыйнрав. 
 
Сурт, как я уже сказала, был очень высокий, и вокруг него в воздухе плавали искры, но рассмотреть толком, как он выглядит, у меня не получалось. Все, что мне удалось воспринять, — это горящие глаза, точь-в-точь как те, что вспыхнули у меня в камине, да еще огненные волосы и бороду, но в остальном он был какой-то расплывчатый — его скрывала пелена дыма. Еще я различила черную кожу, словно покрытую сажей и копотью, но разглядеть черты и выражение его лица не удавалось, хотя с другими обитателями Девяти миров это обычно не составляло труда. Зато я прекрасно расслышала его голос — хриплый, как скрежет камней, а выговор у него был преувеличенно отчетливый и, в то же время, странно грубый. Однакозанимчувствовалсяживойиострыйум. 
 
Визит оказался недолгим. О чем они говорили поначалу, я почти не помню, потому что меня необъяснимым образом мучила жара (это было удивительно: ведь, например, в Нифльхейме я практически не страдала от холода). Шлепанцы плавились и прилипали к песку, так что Локи в конце концов пришлось дать мне новые. В воздухе пахло серой; где-то на дне сознания мелькала мысль, что там, у камина, где осталось мое бесчувственное тело, глаза у меня сейчас слезятся, а в горле страшно першит. 
 
Затем Сурт поднял нас с Локи, посадил себе на плечи, сделал несколько широких шагов — и мы очутились в его жилище. Он показал мне место, где родился Локи, — знаменитый очаг Сурта, огромный, как целая комната, и сплошь полный огня, такого жаркого, что мне пришлось отступить подальше. И тут меня посетило — видение? даже и не знаю, как сказать. Я увидела, как Лаувейя рожает моего Локи в крови и огне, в ореоле искр; и самого Локи, новорожденного младенца с копной рыжих волос и глазами, слишком умными и понимающими для такого крошечного малыша. Видение быстро кончилось, и, придя в себя, я увидела, что мои шлепанцы опять расплавились и я наследила на полу. Я огорченно вскрикнула, но Сурт сказал, чтобы я не беспокоилась: следы скоро выгорят сами по себе. 
 
Локи подхватил меня на руки, чтобы мне не пришлось вставать босыми ногами на раскаленный пол. «Может, ты дашь мне обувь из асбеста?» — спросила я. Он только улыбнулся. 
 
«Надо увести ее отсюда, Отец, — почтительно обратился он к Сурту. — Здесь для нее слишком жарко». 
 
Сурт наклонился ко мне, щурясь сквозь окутывавшую его дымную пелену. Я уставилась на него снизу вверх — и вдруг меня пробила страшная дрожь. Я потеряла сознание и очнулась уже на берегу — Локи сидел на песке, голова моя лежала у него на коленях. Сурта нигде не было видно. 
 
«А ведь я ему говорил, — сказал Локи, покачивая головой. — Зайди в воду, она не очень горячая. Тебе станет лучше». Я поднялась и плюхнулась в воду. Она оказалась температуры тела — то есть даже прохладной по сравнению с тем, что творилось на берегу. Меня накрыла какая-то тень — вначале я приняла ее за облако, но, подняв глаза, увидела, что ошибаюсь. Надо мной высился Нагльфар, огромный, хотя еще и не достроенный, какого-то серовато-белесого цвета, на вид очень страшный. Я ахнула и чуть не захлебнулась от потрясения. Неужели я заплыла так далеко от берега? Оглянувшись, я поняла, что нет — просто корабль действительно был такой большой. «Да, любовь моя, это он — знаменитый корабль рока», — Локи уже был в воде, рядом со мной. Он крепко обнял меня за талию и окинул Нагльфар равнодушным взглядом, как будто он — и все, что с ним связано, — нисколько его не волнует. «Впечатляет, правда?» «Впечатляет» — не совсем то слово, которое я бы тут использовала. Одними только размерами он уже повергал в трепет; сколько бы я ни смотрела на него, охватить его взглядом целиком казалось невозможным. В конце концов я почувствовала, что с меня хватит. Я повернулась и выбралась обратно на песок; Локи последовал за мной. ИтутиздымноговоздухасновасоткаласьфигураСурта. 
 
Он сказал, что согласился показаться мне в таком виде, потому что ему понравилось мое скромное, но продуманное подношение, а еще — потому что недавно произошло нечто такое, что его порадовало, а что именно — не мое дело, добавил он, прежде чем я успела спросить. Чего он не сказал, хотя это было ясно без слов, — так это то, что обычно он предстает в гораздо более грозном обличье. Я порадовалась, что сегодня он в хорошем настроении: в этом мире я чувствовала себя совсем слабой, и мне не хватило бы мужества предстать перед каким-нибудь чудовищным огненным исполином. 
 
Затем Сурт попрощался с нами. Он снова стиснул Локи в своих медвежьих объятиях, и это было одновременно и трогательно, и странно — потому что с Фарбаути и Лаувейей Локи не был и вполовину так же приветлив. «Когда я был совсем маленьким, я много времени проводил здесь, с Суртом», — вот и все, что он мне ответил позже, когда я спросила. Сурт еще раз окинул меня взглядом, а потом наклонился, притянул меня к себе — так близко, что меня мгновенно прошибло потом, — и поцеловал в лоб. Я боялась, что его губы обожгут меня, как раскаленное железо, но поцелуй оказался всего лишь приятно теплым. «Вот так. Теперь можешь не бояться». 
 
«Чего?» — спросила я, непроизвольно обмахиваясь рукой. 
 
«Огня. Нет, конечно, если ты сунешь руку в огонь, то обожжешься, как обычно, но в остальном пламя тебе больше не страшно». И с этими загадочными словами Сурт подмигнул мне. Я стала подыскивать какие-то слова благодарности, гадая, что все это значит, и чувствуя себя как те герои сказок, которые от всех подряд получают какие-то странные подарки и не знают, что с ними делать. Но Сурт только махнул рукой, показывая, что мне не нужно ничего говорить. «Семья», — добавил он, как будто это объясняло все; и действительно, в какой-то мере это все объясняло. 
 
Где-то далеко сейчас мучилось мое физическое тело. Я даже боялась, что в квартире начался пожар. «Тебе пора домой» — сказал мне Локи и сильно ткнул меня под ребра, как уже когда-то делал в похожей ситуации. И это опять сработало: я тотчас вернулась в свое тело и резко очнулась, заходясь кашлем. Все путешествие заняло не больше десяти—пятнадцати минут по «реальному времени». 
 
Локи устроился рядом со мной в кресле, достаточно большом для двоих — тем более когда один из них невидим. «Говорил же я тебе, моя радость, что это совсем не так страшно», — сказал он с едва заметным вздохом облегчения. Следующие несколько минут я никак не могла собраться с мыслями, но все же относительно скоро пришла в себя. На меня навалилась страшная усталость. Все это приключение оказалось таким коротким и таким странным, что я даже засомневалось — а было ли это на самом деле? Локи велел мне не валять дурака. И только тогда я почуяла в комнате какой-то слабый едкий запах — очень похожий на запах серы. 
 
   Призывание Сурта 
 
Слава тебе, Повелитель Муспелля, Страж с Посохом Света, Древнейший из древних, первый на Древе! Твое Первородное Пламя сияет во тьме. Душа твоя — сила творенья миров, Сердце твое — сила подземных огней. Плоть твоя — льющийся камень, расплавленный жаром недр, Руки твои — языки огня, Дым от волос твоих темен, как ночь, Но взор — ослепительно ярок. Слава тебе, Повелитель Муспелля, Хранитель Вечного Пламени! Ты первым принес алый свет Во тьму первозданной Бездны, Ты первым принес алый жар В ледяную пустыню Нифльхейма, Ты растопил его льды! Ты — разрушитель миров! Ты — искра надежды, рождающей новую жизнь. Благослови нас о Сурт, о Черный Владыка, Обсидиановый Бог, На всем протяженье пути: От углей жаровни, горящей у колыбели, До костра погребенья. 
  
К Сурту 
 
Корби Петуленгро 
 
Под ударом зубила Черный камень, подобный стеклу, превращается в лезвие бритвы. Я слышу во сне эти звуки И знаю: ты шлешь мне весть. Древний скрежет кремня о сталь; И древнее — сверла о камень, Под молитвы о дыме; и даже еще древнее — Деревяшки отчаянный танец в застывших ладонях, Шепчущих имя твое, Точно так же, как губы мои его шепчут. Это руны твои, это слова твоей силы: Кен, кен, кен, кано, кауназ, кен — Бьется молот о белый камень, И скрежещет зубило — о черный, подобный стеклу. Кверт, кверт, кверт — деревяшка жужжит, Вращаясь в отверстье бревна, И взвивается дым наконец, пресекая дыханье, Что возносит тебе благодарность и робкий огонь раздувает, — Так и я раздуваю его и кормлю, как дитя — понемногу, По травинке, по щепке, — вдыхая в него свою жизнь, Согревая его, укрывая надежно от ветра, И смотрю, как растет на глазах этот красный младенец: Миг — и он уже старше; теперь ему можно и хворост, Там, глядишь, дорастет и до бревен. Этот танец когда-то спасал моих предков, Я не вправе его позабыть. Вот тебе мое слово, О Сурт: я заботиться буду о детях твоих, Чтобы жили мои. 
 
Первозданный Огонь (Речи Сурта) 
 
Ари 
 
ты знаешь меня? о нет ты ничего не знаешь или, вернее, так: ты не знаешь Ничто а я — я-то знаю я был первой искрой во тьме меня породила вечная мать Гиннунгагап — так вы ее зовете. говорят, я — Ее дитя. я поднял огненный посох и расплавленный камень потек и холод смешался с теплом тьма — со светом все вернется на круги своя. великая туча рождает звезды звезды взрываются светом и горят, пока не сгорят остается лишь белый пепел, и в нем — совершенная сила. я видел, как великаны родятся от ветра и вод но ветер и воды слишком непостоянны я послал им часть своей крови я послал к ним своих детей пусть согреют им кровь пусть помогут им встретить грядущий Потоп приготовят к исходу приготовят принять наследство стать владыками гор и лесов чтобы искра моя перешла и к другим народам пусть дети мои научат их выживать. понимаешь эти девять миров на древе не первое, что я видел не первый огонь мой не первый растопленный лед не первый и не последний. древний? я — древний? да ты ничего не знаешь о том, что такое «древний», о том что за сила скрывается в пепле миров порождающем новые звезды. Я об этом молчу потому что меня не поймут даже Боги. а ты — понимаешь? а ты — понимаешь? ты — понимаешь? всему, что родится в огне в огне приходит конец… и нет ничему конца. теперь-то ты знаешь меня? о, нет ты ничего не знаешь   
 
Танец Синмары 
 
Ари 
 
Черна, как обугленный кол 
вырастает из-под золы но тотчас приходит в движенье как грациозно колеблется, словно пламя словно пламя, тянется ввысь острием своим, током воздушным. Вскинув руки, танцует бедра ходят волнами, струится все тело это сердце песни огня а вокруг — ее сыновья, топочут и бьют в ладоши. Я смотрю на нее сквозь слезы от едкого дыма в этом смутном виденье она — как пятно огня на палитре огней. 
 
Логи 
 
Логи — второй сын древнего инеистого турса Мистблинди (известного также под именем Форньот) и огненной великанши, родившийся сразу после Потопа. Он — огненный великан, состоящий на службе у короля Утгарда-Локи. Он фигурирует в мифе о том, как Тор и Локи встретились c этим королемволшебником и были вынуждены состязаться с его друзьями и родичами в разных умениях. Локи заявил, что он умеет есть быстрее всех, и Утгарда-Локи предложил ему померяться силами с одним из своих слуг — именно с Логи. И Логи одержал очень убедительную победу: в отличие от Локи, съевшего только мясо, он сожрал еще и кости и посуду. После этого он открыл свою природу: стало ясно, что это очень старый огненный великан, с которым Локи как более молодой тягаться не мог. 
 
Друзья и родные иногда называли Логи «Высоким Логи» (Халоги), потому что он очень рослый — даже для великана. Его жену звали Глут; она родила ему двух дочерей — Энмиру и Эйзу. Но они давно покинули его, и теперь Логи живет один в своей черной горной пещере. В литературных источниках упоминается также смертный по имени Логи/ Халоги, в честь которого получило свое название древнее скандинавское королевство Халогаланд. Быть может, Логи-человек повторил в своей жизни архетипический образец, на котором основана история Логи-великана; но утверждать это с уверенностью мы не можем.  
 
Логи — очень старый этин, один из древней магической троицы, в которую входили, кроме него, Кари и Хлер. Те, кто с ним работает, утверждают, что он связан не просто с огнем вообще, а с огнем вулканов, огнем самой земли. Он обитает на покрытом застывшей лавой побережье Муспелльхейма. Говорят, что он раздражителен и своенравен. Он соглашается обучать гостей, проявляющих должное уважение, но оставляет за собой право выгнать любого ученика безо всякой видимой причины. Он очень любит исландские вулканы, и лучшее средство для установления связи с ним — осколки черного вулканического камня из Исландии. 
 
Логи 
 
Джессика Вульф 
 
В литературных источниках Логи упоминается лишь несколько раз. Из «Видения Гюльви» мы знаем, что он служит королю Утгарда-Локи и по его приказу однажды состязался с Локи в поедании мяса на скорость. Соперникам подали мясо в деревянном корыте. Они приступили к еде с двух сторон и встретились посередине, но Локи съел только мясо, а Логи и мясо, и кости, и свою половину корыта. Таким образом, у Логи — отличный аппетит, причем, как я понимаю, не только к еде, но и к знаниям, ко всему новому и ко всевозможным необычным ощущениям. 
 
Кровные родственники Логи перечисляются в «Младшей Эдде», в «Саге об Инглингах», «Саге об оркнейцах» и «Саге о Форньоте и его роде». Он — сын Форньота и брат Кари (ветра) и Эгира (моря). Имя «Логи» буквально означает «огонь» или «пламя»; Утгарда-Локи так и называет его — «огонь». 
 
В «Саге о Торстейне сыне Викинга» Логи упоминается под именем Халоги как потомок великанов и эпонимический правитель Халогаланда — самой северной провинции Норвегии, население которой 
именуется «Háleygja ætt» — «род (или, скорее, народ) Халоги». Этот же источник сообщает, что Халоги — супруг Глут (имя которой означает «горящие угли») и отец Эйзы («тлеющие угли») и Энмиры («пепел»), которые считались самыми прекрасными девами во всей стране. 
 
Имя «Халоги» обычно переводят как «Высокий Логи», но не исключено, что лингвистически (по крайней мере, в народной этимологии) оно связано с корнем слова *hailagaz («святой»). Так или иначе, ассоциация между богом огня и святостью хорошо согласуется со скандинавскими представлениями о том, что огонь обладает освящающей и защитной силой (именно в этих целях огонь употреблялся в ритуалах присвоения земли). 
 
Я подружилась с Логи совсем недавно и не претендую на звание специалиста. Скорее, я просто предоставляю те материалы, которые выдержали проверку временем и не были отброшены после того, как схлынули первый энтузиазм и восторг новизны, обычные для начального периода любых значимых отношений. Все, о чем речь пойдет дальше, основано исключительно на моем личном опыте, хотя и не противоречит тому немногому, что нам известно о Логи из письменных источников. 
 
Я встретилась с ним в одном из путешествий в составе местной группы, руководительница которой имела неосторожность заявить, будто Логи сначала связали, а затем изгнали. Я к этому времени уже вошла в транс — и вдруг передо мной предстал огненный йотун. Он был в ярости, буквально рвал и метал. Сначала он явился в виде стены огня, затем превратился в огненный столп, смутно напоминающий человеческую фигуру. Я тотчас извинилась перед ним за нашу руководительницу, а заодно из за всю группу, и предложила виру. В качестве выкупа он согласился принять «кровь, болотную воду и пощечину». Под «болотной водой», как я поняла, имелся в виду «Лафройг», сорт односолодового виски с сильными нотами торфа и дыма; крови у меня хватает; ну а по поводу «пощечины» мы сторговались на том, что я «внятно объясню ей, в чем ее ошибка и какое глубокое оскорбление она ему нанесла». Он счел это приемлемым, когда я ему объяснила, что такой цивилизованный подход гораздо более эффективен и скорее поможет исправить ошибку. Я купила ему бутылку «Лафройга» пятнадцатилетней выдержки, специальный бокал, предназначенный только для него, и упаковку диабетических ланцетов. Покупать ланцетное устройство я не стала — во-первых, я ужасно боюсь игл, а во-вторых, я хотела придать своей жертве больше силы, заставив себя собственноручно разрезать свою плоть, причем достаточно глубоко, чтобы пошла кровь. Я поговорила с женщиной, которая невольно обидела Логи, а затем принесла ему возлияние кровью и виски на огне и спела для него. 
 
С тех пор он всегда оставался со мной, постепенно открывая свою сущность. Иногда он по-прежнему предстает в огненной форме, но гораздо чаще — в образе высокого стройного мужчины с резкими, тонкими чертами лица, андрогинными, но не слишком женственными. Волосы его переливаются рыжими и золотыми прядями, а ближе к затылку темнеют, словно подернувшись пеплом. Кожа у него бледная, но на щеках почти всегда играет румянец. Глаза, удлиненные и узкие, сверкают ослепительной голубизной (прямо как сварочный аппарат!) из-под золотисто-рыжих ресниц. Иногда он покрыт сажей и глаза его тлеют, как угли. А иногда как будто весь состоит из струящейся лавы, и сквозь трещины на коже видно, как она течет. Логи все время движется; даже когда он стоит неподвижно, в его волос и кожи то и дело срываются искры. Голос у него может быть и мягким, как дым, и гневным, как рев вулкана, а смех напоминает легкий хруст веток в пламени костра. 
 
Логи любит огненные цвета (все красные и золотые тона) и самые яркие оттенки синего и белого, но также и пепельный, темно-серый и угольно-черный. Из напитков он предпочитает «Лафройг», но не откажется и от любого другого односолодового виски — но только качественного! Еще ему нравится крепкий черный кофе (подойдет и простой эспрессо), глинтвейны и глѐгги, фламбе, все копченое (особенно копченая соль), острые блюда, благовония или просто травы, тлеющие на углях (очень хорошо подходят кедр и душистая зубровка). Однажды он попросил сушеный красный перец чили в глазури в горячем горько-сладком шоколаде — наверное, ему очень понравились острые шоколадки «Дагоба», которыми я угостила его в прошлый раз. 
 
Подношения Логи лучше сжигать; более того, сам огонь может служить подношением — как объект сосредоточения для медитации или беседы. Полезные инструменты для общения с ним — гадание на огне, дыме, углях или растопленном воске. Чтобы установить с ним связь, можно сжигать обращенные к нему письма, рисунки или стихотворения, записанные карандашом (с графитовым стержнем) или углем. Логи любит обсидиан, гагат (он же черный янтарь, разновидность каменного угля), все камни огненных цветов и всяческие «блестяшки». Блестящие предметы — его страсть, особенно стекло, металл и прочие материалы, для изготовления которых используется огонь. Если вы хотите выказать Логи особое почтение, займитесь каким-нибудь ремеслом — стеклодувным, кузнечным, гончарным и 
т.п. Еще он обожает музыку и танцы, предпочитая записям живое исполнение (пусть даже совсем любительское). 
 
Представлять его как стихийного духа или даже олицетворение огня — это крайнее, почти оскорбительное упрощение, хотя по природе он действительно родствен огню. Подобно огню, он может быть как опасным и разрушительным, так и полезным и заботливым. Он может и согревать, как пылающий очаг, и наводить тоску, как остывшая зола в камине. Обращаться к нему всегда следует с уважением. Логи страстен и дик, подвижен, как ртуть и своеволен; он способен на теплую, нежную ласку, но и на убийственную иронию; он остроумен и шаловлив, до неприличия забавен, гипнотически чувствен и неудержимо прожорлив. От своих друзей он требует душераздирающей честности и непоколебимой верности — но и платит им тем же, возвращая всякий дар сторицей. 
 
Призывание Логи 
 
Славься, Логи, Владыка Огня, Самый жаркий из Трех Древних Братьев, Высокий, как древо в огне, Возносящее пламя к небу, Высокий, как черный вулкан, Извергающий камни в небо, Голодный, как свора гончих, Вечно тощих, как ни корми их, Голодный, как реки лавы, Пожирающей всю округу. Славься Халоги, Обманщик Обманщика, Славься вечная искра! Согрей нашу кровь!   
 
Глут, Энмира, Эйза 
 
С этими тремя великаншами часто возникает путаница — в основном потому, что в источниках их иногда упоминают как жену и дочерей Логи, а иногда — Локи. В действительности же, по-видимому (если верить НЛГ, пришедшему от самого Логи, который при этом неудержимо хихикал), все дело в том, что каждое из этих трех имен принадлежит двум разным персонажам. Первая Глут (Сияние) — это первая (ныне покойная) жена Логи, огненная великанша, дочь йотуна по имени Грим. Своим дочерям она дала имена Энмира (Пепел) и Эйза (Уголья). Они считались самыми прекрасными великаншами Муспелльхейма, и обеих похитили какие-то молодые йотунские обормоты. Позднее вся эта история повторилась в Норвегии, только не с великанами в главных ролях, а с людьми, носившими те же имена. 
 
Среди огненных этинов эти имена были весьма распространены, и много поколений спустя из Муспелльхейма пришла еще одна Глут, молодая великанша. Она поселилась в Железном лесу, и Ангрбода приняла ее как младшую сестру. В то время эта предводительница волков и Локи были влюблены друг в друга, но оба делали вид, что друг другу безразличны. Зная, что Локи провел детство в Муспелльхейме, среди огненных этинов, Ангрбода убедила его взять в жены Глут, наступив на горло собственной песне. Глут родила Локи дочерей-близнецов и из сентиментальных соображений назвала их Энмирой и Эйзой — в честь дочерей своей давно усопшей прародительницы. Примерно через год Локи потерял к ней интерес; Глут ушла от него, забрав детей, и снова поселилась в доме Ангрбоды. 
 
 Рейвен Кальдера
Перевод с английского Анны Блейз

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Первозданный огонь: огненные этины 
 
Муспелльхейм, Мир Огня, — один из двух древнейших миров скандинавской космологии. В нем обитают огненные этины — высокие и сильные существа, по природе своей родственные пламени. В сравнении с инеистыми турсами огненные этины Муспелльхейма несколько более цивилизованны и дружелюбны, хотя не менее кровожадны. Они строят себе жилища из черного вулканического камня, не довольствуясь примитивными пещерами, вырубленными в горных склонах; они довольно искусны в ремеслах; и прежде чем слопать вас, могут сначала спросить, зачем вы пожаловали, и вежливо дождаться ответа, который их не устроит. 
 
Кроме того, огненные великаны гораздо более общительны, чем инеистые, — и непременно проявят это качество, если вы им понравитесь. Они отплясывают буйные танцы и громко хохочут — даже в бою; а в бою они свирепы и неистовы, как бушующее пламя. Огненные обличья их разнообразны: столбы пламени, огненные шары или искры, человеческие фигуры, словно сложенные из тлеющих углей. Как пишет духовидец Ари, «огненным великанам нравится слушать песни, и они могут подпевать, выводя довольно сложные мелодии. Вообще-то, слушать песни любят все йотуны. Пение — один из лучших даров, которые вы можете им преподнести; а это значит, что от музыкантов вроде меня при каждой встрече ожидают, что мы сейчас расчехлим свой инструмент и возьмемся за дело». 
 
Предводитель огненных великанов — Сурт Черный, старейший из ныне живущих йотунов. От него происходят все огненные великаны, а, следовательно, и многие из великанов Йотунхейма. В их числе есть и близкие потомки, такие как Фарбаути или Локи, но большинство отделено от Сурта многими поколениями. Жители Йотунхейма, происходящие от огненных этинов, обычно селятся не в холодных горах на северо-востоке, а в более теплых южных лесах или на островах у западного побережья. Кровь огненных великанов течет в жилах многих обитателей Железного леса (наглядный тому пример —  клан Молнии и его отпрыски). 
 
Огненные этины, само собой, учат работать с огнем. Они могут научить вас добывать огонь древними способами (например с помощью трута и кресала), согреваться при помощи внутренней энергии и постичь все тонкости и тайны руны Кано/Кауназ/Кен. Они могут принести немало пользы тем, кто склонен подавлять свою агрессию до тех пор, пока она не станет неуправляемой: с помощью огненных этинов можно найти общий язык со своим внутренним огнем. Ценны они и для «выгоревших» людей, потерявших интерес и вкус к жизни. Отвага и уверенность в себе, отличающие огненных великанов, заразительны настолько, что, пообщавшись с ними, можно загореться слепым энтузиазмом; это не всегда хорошо, но уставшим от жизни циникам для разнообразия может быть полезно. 
 
Огненные этины очень территориальны и обычно не церемонятся с чужаками. Они довольно обидчивы и реагируют в типично огненной манере. Лучше даже не пытаться войти в Муспелльхейм, предварительно не спросив разрешения. Огненные великаны могут принимать облик людей от шести до восьми футов ростом [1], обычно покрытых черной сажей. Когда они возвращаются в огненную форму, сажа облетает хлопьями и, пока трансформация не завершилась, можно успеть рассмотреть их кожу в чистом виде. Из одежды они обычно носят только рубаху или набедренную повязку из дубленой шкуры каких-то рептилий; различий в одежде между мужчинами и женщинами у них, повидимому, нет. Отправляясь в путешествие, огненные этины одеваются как великаны Йотунхейма. Самый привычный для них огненный облик — огромный огненный столп, иногда смутно напоминающий человеческую фигуру. Они могут метать огненные шары, причем на изрядное расстояние, так что убегать от них не рекомендуется, равно как и пытаться прорваться через их ряды. Как и все этины, они — каннибалы и не побрезгуют закусить незваным гостем. В отличие от других великанов, они не едят сырую пищу — потому что могут зажарить в два счета все, что угодно. 
 
В целом огненные этины — жизнерадостные и буйные, если только не заподозрят неладное и не насторожатся (так что если они ведут себя необычно тихо, имейте в виду: у вас неприятности). Смеются они очень заразительно; одно из их любимых развлечений — пускать фейерверки, и нередко они состязаются друг с другом, кто создаст фейерверк, лучше выражающий какое-нибудь настроение. Они — самые храбрые и уверенные в себе из всех этинов, и в сражении они всегда смеются. Некоторое оружие они куют себе сами, но более сложные и изысканные изделия выменивают у двергов — несравненных мастеров кузнечного дела. 
 
Работая с огненными великанами, не забывайте, что одно их присутствие может повлечь за собой ожоги и перегрев. Постарайтесь заранее убрать подальше легковоспламеняющиеся предметы и оденьтесь подходящим образом. Для защиты используйте охлаждающую руну Иса. 
 

 Люди с примесью крови огненных великанов могут отличаться излишней порывистостью и гиперактивностью, а также склонностью к неуправляемым вспышкам гнева. Дети, родители которых обнаружили в себе кровь огненных этинов, испытывают особый интерес и тягу к огню и взрывчатым веществам, так что за ними следует бдительно присматривать. 
 
Подношения: пища, которую огненным этинам трудно добыть самостоятельно, — сырые фрукты и овощи (лучше всего сочные — например, цитрусы). Если они примутся варить или жарить съедобные подношения, которые мы обычно едим сырыми, — молчите! Еще один подходящий подарок — бросить в огонь горсть зерна и плеснуть эля. Огненным великанам нравится не столько выпивка сама по себе, сколько искры, которые летят из огня, когда в него льют спиртное. Поэтому спиртное должно быть достаточно крепким — но в остальном его качество роли не играет. 
 
  
 
Сурт и Синмара 
 
Владыка огненных этинов — Сурт, а госпожа их — Синмора. И Сурт, и Синмара любят музыку и танцы. Странно в них то, что их почти невозможно застать вдвоем. Даже если это удастся (что бывает крайне редко), говорить с вами все равно будет лишь кто-то один из них. Ходят слухи, что на самом деле они — одно существо, меняющее формы; иными словами, что Сурту нравится принимать то мужской, то женский облик, и последний просто носит отдельное имя. Выяснить это наверняка едва ли получится: огненные этины считают невежливым задаваться столь личными вопросами о своем древнем предводителе. Однако многие духовидцы утверждают, что в энергии Сурта чувствуется что-то андрогинное. В эддах говорится, что Сурт стоял на страже Муспелльхейма еще задолго до того, как изподо льда появились Имир и Аудумла. Таким образом, Сурт — самое древнее существо во всех Девяти мирах и, следовательно, вполне может быть своего рода первозданным андрогином, хотя предпочитает хранить это обстоятельство в тайне. Лично я действительно ни разу не видел Сурта и Синмару вместе в одно и то же время, но, подобно огненным великанам, полагаю, что обсуждать этот вопрос с ними было бы невежливо. 
 
Несмотря на все вышесказанное, большинству людей Сурт предстает как определенно мужественный воин, неприветливый и немногословный. Как уже было сказано, он — самый старый из всех ныне живущих обитателей Девяти миров. Согласно литературным источникам, в начале всего сущего был только Сурт, освещавший мир своим огромным мечом (или, скорее, посохом) Лэватайн из огня и света. Сам Сурт редко соглашается говорить о том, откуда он взялся или что привело его в этот мир; и, по правде сказать, это еще один из вопросов, задавать которые ему было бы глупо. Он весьма вспыльчив, и если вы его рассердите, то обеспечите себе неприятности с огнем на несколько недель вперед. 
 
Для огненного этина Сурт довольно невелик ростом, что свидетельствует о его почтенном возрасте (это не значит, что великаны с возрастом усыхают, просто более молодые из них — выше ростом от рождения). Держится он более учтиво, чем обычные огненные этины, и несколько лучше прочих умеет обуздывать свой гнев. Он необыкновенно умен, хотя иногда притворяется глупым, чтобы спровоцировать посетителя на грубое замечание и так получить повод поджарить его и съесть. Не следует его недооценивать. Сурт тесно общается с Хелой (и относится к ней с большим уважением). Их объединяет, так сказать, совместный проект: строительство корабля Нагльфар. Хотя Сурт гораздо старше Хелы, он, подобно многим другим этинам, величает ее Госпожой. Говорят, что он — приемный отец Локи: когда Лаувейе настал срок разродиться, она пришла в Муспелльхейм (потому что нигде больше в Девяти мирах не нашлось достаточно жаркого места) и легла в самый большой очаг в доме Сурта. 
 
Сурт знает все о свойствах огня любого рода и в особенности (хотя об этом мало кто с ним говорит) — о том первозданном огне, из которого сделаны звезды. Глубина его познаний о солнцах и звездах за пределами Девяти миров не просто изумляет, но и заставляет всерьез задуматься о его происхождении. Разумеется, он сведущ и во всем, что касается тепловой тяги и энергии. 
 
Синмара, согласно письменным источникам, тесно общается с йотунской богиней-целительницей Менглѐд, обитающей в высокой горной крепости, в одном из покоев которой хранится Лэватайн. Это не лишено смысла, если вспомнить, какое важное место в целительских традициях Севера занимает тепло — паровые бани, горячие камни и так далее. Синмара любит танцы и музыку; в разные времена года она сама исполняет для своего народа ритуальные танцы, служащие различным целям. Создается 
впечатление, что среди огненных великанов Сурту принадлежит светская власть, а Синмара играет роль религиозного лидера. 
  
Сурт Черный 
 
Эбби Хеласдоттир 
 
Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца [2]. 
 
Происхождение Сурта теряется во тьме времен: уже на заре всего сущего он обитал среди первозданных огней Муспелльхейма. Первородство Сурта иногда толкуют как указание на то, что в древности, до того, как появились пантеоны асов и ванов, он почитался как один из важнейших богов — возможно, наряду с Хелой. Он был живым воплощением огней Муспелльхейма, а Хела — льдов Нифльхейма. В более поздних мифах Сурт предстает как правитель Муспелльхейма, владыка его глубоких долин. И он же — страж этой безводной земли, стоящий у врат ее со своим огненным мечом, свет которого затмевает сияние самой богини солнца. 
 
Муспелльхейм — это царство созидания и разрушения. Искры, вылетевшие из него когда-то, были укреплены на небе и стали звездами; и из него же были взяты и впряжены в две колесницы два огненных диска, поныне странствующие по небу как солнце и луна. Таким образом, Сурт обладает силой творца; ему принадлежит не только огонь, положивший начало многим изобретениям, но и, что гораздо важнее, сам огненный дух созидания и новых открытий. Именно из его владений вырвался первозданный огонь, смешавшийся с первозданным льдом Нифльхейма в бездне Гиннунгагап. Но он же в конце концов и уничтожит все, что сотворила Природа. В завершение Рагнарѐка, последней битвы на поле Вигрид, Сурт осыпает своими огненными факелами небеса, землю и все Девять миров — и мироздание сгорает дотла: 
 
Дыханье огня объяло древо, питавшее мир, высокое пламя бушует, вздымаясь до самых небес [3]. 
 
Так гибнет все живое, кроме тех немногих, кому удалось спрятаться под корнями Мирового Древа, и еще нескольких сущностей, в которых Вирд обрел самое чистое выражение. Сурт тоже выживает, ибо он сам — огонь, а потому не может погибнуть от огня. Этот рѐкк — дух творения и разрушения — переходит в новый мир как олицетворение космического закона. 
 
Некоторые ассоциируют огненные факелы Сурта и самого Сурта с кометами. В описании Рагнарѐка из «Видения Гюльви» говорится: «В этом грохоте раскалывается небо, и несутся сверху сыны Муспелля. Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца» [4]. Этот эффектный образ и впрямь напоминает пылающую комету. Как и Сурт, комета — сила одновременно и разрушительная, и созидательная. Кроме того, Сурт связан с вулканами; в честь него получил свое название один из самых молодых в мире вулканических островов — остров Суртсей у побережья Исландии. 
 
Астрологическое соответствие Сурта — созвездие Волопаса и, в особенности, ярчайшая звезда этого созвездия, Арктур. Плиний называл ее «horridum sidus» [5], а Гиппократ утверждал, что на восходе она пагубно влияет на всякого, кто имел несчастье заболеть в это время. Неблагоприятный характер носит эта звезда и в мифах лапландцев, играя роль, схожую с той, которая отведена Сурту в Рагнарѐке: «Когда Арктур собьет своей стрелой Северный Гвоздь в последний день, небо рухнет и раздавит землю, и от него загорится весь мир». В этом пророчестве присутствует мотив, общий для многих астральных мифов, — мотив лука и стрел как орудий некоей космической катастрофы или перемены. Но что самое замечательное здесь — так это тесная параллель между ролью Арктура и ролью, которая отводится Сурту в скандинавском мифе о Рагнарѐке. 
 
Сурт — не только первое и последнее действующее лицо в разрушении миропорядка асов: он еще и занимает важное место в утверждении нового, возрожденного мира. От эпохи поклонения Одину и до наших дней почти все авторы, ориентированные на культ асов, намеренно игнорируют эту роль Сурта, 
но намек на нее содержится в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона — правда, только в одной версии, известной как Упсальская рукопись. В ней сказано, что «есть много хороших чертогов и много дурных; но лучше всего — жить в Гимле у Сурта». Как говорится в «Прорицании вѐльвы», Гимле [6] — это чертог, крытый золотом и сияющий светлее солнца; стоит он у южного края неба [7]. Именно здесь возникает новый космический порядок; здесь возрождается человечество от двух новых прародителей — Лива и Ливтрасир. Хозяин Гимле — Сурт, которого называют королем вечного блаженства и владыкой южного предела небес. Предполагалось даже, что Сурт и есть тот таинственный «могучий властелин» [8], который придет править миром после Рагнарѐка. Но обычно упоминание о нем считается позднейшей христианской вставкой, связанной с мессианским мифом. 
 
Эпитет Сурта [9] — «Черный»; схожим образом имя древнеегипетского бога Сета означает «черный» или «обожженный» [10]. Как и Сурт, Сет ассоциировался с вулканами; один из многих его титулов — «бог вулканов» [11]. Этим объясняется, почему обоих богов называли «черными»: когда ярко-красная вулканическая магма или лава застывает и отвердевает, она становится черной и блестящей, как гагат. В связи с толкованием огней Муспелльхейма как созидательной и животворной силы интересно замечание Марии Гимбутас о том, что в древние времена в Европе черный цвет считался символом жизни. Черный был цветом плодородной почвы, а белый — цветом смерти. Чернота Сурта и застывшей лавы в определенном смысле тоже символизирует жизнь. 
  
Сурт и врачевание 
 
Тамара Кроуфорд 
 
Впервые я встретилась с Суртом довольно неожиданно. Прежде я никогда не пыталась обращаться к Нему и не искала Его внимания, хотя и не питала к Нему никакой неприязни.  Просто у меня не возникало потребности с Ним познакомиться. Но несколько месяцев назад я лечила одну свою подругу, и она попросила провести для нее сеанс рэйки. Вообще я не очень люблю рэйки, но умею работать по этой методике: я прошла обучение и получила третью ступень. И вот я кладу руки ей на бедро (а оно у нее очень болело), и тут передо мной внезапно появляется Сурт и спрашивает: «Тебе помочь?» 
 
Он держался дружески и участливо и ничего не попросил взамен. Я удивилась, но приняла Его помощь. Позже подруга сказала, что во время сеансов рэйки с ней еще никогда такого не бывало: оказывается, руки у меня стали невероятно ГОРЯЧИМИ (но не обжигали, а только грели), а боль ушла почти мгновенно. Я объяснила ей, КОМУ именно следует сказать спасибо. После этого случая Сурт еще несколько раз предлагал свою помощь в лечении, и мы с Ним неплохо сдружились. Он со мной откровенен, говорит очень просто и понятно и уже научил меня лучше управлять моими внутренними энергиями. 
 
Похоже, Ему пришлась по нраву моя йотунская часть — тот свирепый дикий зверь, которого я надежно держу взаперти. Сурт учит меня разным способам общения с огненными этинами и отдает должное моему танцевальному прошлому (я посвятила танцам тринадцать лет своей жизни). Он показал мне, как связаны между собой энергия и ритм, тепло и движение, и в конце концов с помощью этих новых знаний я исцелилась от последствий тяжелой раны, полученной в ином мире (стрелу удалось вытащить, но мои энергетические структуры пострадали и нуждались в долгом лечении). Он даже предложил мне погостить в Муспелльхейме. Подозреваю, что Он заинтересовался мной в основном из-за моей дружбы с Его приемным сыном, Локи. 
 
  Визит в Муспелльхейм 
 
Элизабет Вонгвисит 
 
Этим утром, вскоре после восхода солнца, я отправилась повидать Сурта. На этот раз все было иначе: я обошлась без шеста. Локи сказал, что я должна заранее совершить подношение и сначала предложил воспользоваться своим алтарем, но в конце концов велел мне поставить тарелку с фруктами в камин. Я зажгла вокруг нее несколько свечей — аккуратно, чтобы ничего не загорелось. При этом я почувствовала, что кто-то обратил на меня внимание. Я предложила фрукты в дар Сурту, владыке Муспелльхейма, и увидела, как в глубине камина вспыхнули, буквально на мгновение, горящие глаза. 
 
Я всю ночь не спала и потому собиралась прилечь, а в дорогу пуститься позже, когда проснусь, но Локи сказал, что надо идти прямо сейчас. «Боюсь, что позже ты будешь слишком усталой и сонной», — объяснил он. Я стала возражать, что я не выспалась и не готова, после бессонной ночи у меня глаза, как помидоры, и не могу же я идти в гости в этой драной черной футболке, в конце концов! «Неважно, кактывыглядишь. Пойдем! Только надень сначала свой амулет, а не то заблудишься». Он имел в виду костяную с серебром подвеску, на которой был вырезан символ шаманского шеста: с прошлого лета я брала ее в каждое путешествие. Я надела ее и подтащила кресло к камину, все еще сомневаясь, стоит ли идти сейчас. Но Локи настаивал. 
 
«Устраивайся поудобнее, моя милая, и ничего не бойся. — Я опустила жалюзи и легла. — Открою тебе секрет. Попасть в Муспелльхейм можно с помощью огня — любого огня. Но огонь коварен, и если ты не побережешься, то можешь очутиться там, куда совсем не собиралась, и сгоришь насмерть. Но зато если ты поймешь, как с ним работать, то сможешь попадать в Муспелльхейм безо всякого шеста. Пойдем». И он взял меня за руку и поднял на ноги. Мое физическое тело осталось лежать в кресле. Я увидела, что Локи сменил облик — теперь он куда меньше походил на человека, чем обычно, и все в нем напоминало об огне или тлеющих углях. В этой форме я прежде видела его лишь однажды. Но на нем по-прежнему было кольцо, которое я дала ему в прошлом году, когда мы принесли свои брачные клятвы. «Это все еще я, — усмехнулся он. — А теперь… погляди в огонь». Я стала всматриваться в пламя самой большой свечи, красной, в стеклянной посудине. Пламя разрослось у меня перед глазами, и вскоре меня втянуло внутрь. 
 
Как в той песне Джонни Кэша [12], кольцо огня разомкнулось, и я увидела дым и пепел, пляж, покрытый черный песком, и полосу прибоя, над которой вились клубы пара. Со стороны, должно быть, выглядело так, что мы с Локи просто возникли в этом месте из ниоткуда. Песокбылгорячийиобжигалмненоги; япоморщилась. «Ох, прости, дорогая! Вот, держи», — Локи протянул мне шлепанцы, точь-в-точь как те, что я носила когда-то в детстве: с красными ремешками и подошвами в радужную полоску. Я обулась и осмотрелась по сторонам. Из-за дыма и пара трудно было что-то разглядеть. НовдругпередомноюпоявилсяСурт. 
 
Он повел себя совершенно не так, как я ожидала. Хриплым голосом он окликнул моего супруга по имени — и тут Локи, к огромному моему удивлению, бросился к Сурту бегом и крепко обнял его, как ребенок — отца. Сурт был заметно выше Локи и шире в плечах. Со смехом, похожим на рык дикого зверя, он принял Локи в объятия и даже приподнял, а затем отпустил и обернулся ко мне: «Так. Значит, ты — новая жена моего приемного сына». Я кивнула — от потрясения я не могла вымолвить ни слова. Он окинул меня изучающим взглядом, но никакого недовольства я, вопреки ожиданиям, не заметила. Должнобыть, своимподношениемясмягчилаегосердитыйнрав. 
 
Сурт, как я уже сказала, был очень высокий, и вокруг него в воздухе плавали искры, но рассмотреть толком, как он выглядит, у меня не получалось. Все, что мне удалось воспринять, — это горящие глаза, точь-в-точь как те, что вспыхнули у меня в камине, да еще огненные волосы и бороду, но в остальном он был какой-то расплывчатый — его скрывала пелена дыма. Еще я различила черную кожу, словно покрытую сажей и копотью, но разглядеть черты и выражение его лица не удавалось, хотя с другими обитателями Девяти миров это обычно не составляло труда. Зато я прекрасно расслышала его голос — хриплый, как скрежет камней, а выговор у него был преувеличенно отчетливый и, в то же время, странно грубый. Однакозанимчувствовалсяживойиострыйум. 
 
Визит оказался недолгим. О чем они говорили поначалу, я почти не помню, потому что меня необъяснимым образом мучила жара (это было удивительно: ведь, например, в Нифльхейме я практически не страдала от холода). Шлепанцы плавились и прилипали к песку, так что Локи в конце концов пришлось дать мне новые. В воздухе пахло серой; где-то на дне сознания мелькала мысль, что там, у камина, где осталось мое бесчувственное тело, глаза у меня сейчас слезятся, а в горле страшно першит. 
 
Затем Сурт поднял нас с Локи, посадил себе на плечи, сделал несколько широких шагов — и мы очутились в его жилище. Он показал мне место, где родился Локи, — знаменитый очаг Сурта, огромный, как целая комната, и сплошь полный огня, такого жаркого, что мне пришлось отступить подальше. И тут меня посетило — видение? даже и не знаю, как сказать. Я увидела, как Лаувейя рожает моего Локи в крови и огне, в ореоле искр; и самого Локи, новорожденного младенца с копной рыжих волос и глазами, слишком умными и понимающими для такого крошечного малыша. Видение быстро кончилось, и, придя в себя, я увидела, что мои шлепанцы опять расплавились и я наследила на полу. Я огорченно вскрикнула, но Сурт сказал, чтобы я не беспокоилась: следы скоро выгорят сами по себе. 
 
Локи подхватил меня на руки, чтобы мне не пришлось вставать босыми ногами на раскаленный пол. «Может, ты дашь мне обувь из асбеста?» — спросила я. Он только улыбнулся. 
 
«Надо увести ее отсюда, Отец, — почтительно обратился он к Сурту. — Здесь для нее слишком жарко». 
 
Сурт наклонился ко мне, щурясь сквозь окутывавшую его дымную пелену. Я уставилась на него снизу вверх — и вдруг меня пробила страшная дрожь. Я потеряла сознание и очнулась уже на берегу — Локи сидел на песке, голова моя лежала у него на коленях. Сурта нигде не было видно. 
 
«А ведь я ему говорил, — сказал Локи, покачивая головой. — Зайди в воду, она не очень горячая. Тебе станет лучше». Я поднялась и плюхнулась в воду. Она оказалась температуры тела — то есть даже прохладной по сравнению с тем, что творилось на берегу. Меня накрыла какая-то тень — вначале я приняла ее за облако, но, подняв глаза, увидела, что ошибаюсь. Надо мной высился Нагльфар, огромный, хотя еще и не достроенный, какого-то серовато-белесого цвета, на вид очень страшный. Я ахнула и чуть не захлебнулась от потрясения. Неужели я заплыла так далеко от берега? Оглянувшись, я поняла, что нет — просто корабль действительно был такой большой. «Да, любовь моя, это он — знаменитый корабль рока», — Локи уже был в воде, рядом со мной. Он крепко обнял меня за талию и окинул Нагльфар равнодушным взглядом, как будто он — и все, что с ним связано, — нисколько его не волнует. «Впечатляет, правда?» «Впечатляет» — не совсем то слово, которое я бы тут использовала. Одними только размерами он уже повергал в трепет; сколько бы я ни смотрела на него, охватить его взглядом целиком казалось невозможным. В конце концов я почувствовала, что с меня хватит. Я повернулась и выбралась обратно на песок; Локи последовал за мной. ИтутиздымноговоздухасновасоткаласьфигураСурта. 
 
Он сказал, что согласился показаться мне в таком виде, потому что ему понравилось мое скромное, но продуманное подношение, а еще — потому что недавно произошло нечто такое, что его порадовало, а что именно — не мое дело, добавил он, прежде чем я успела спросить. Чего он не сказал, хотя это было ясно без слов, — так это то, что обычно он предстает в гораздо более грозном обличье. Я порадовалась, что сегодня он в хорошем настроении: в этом мире я чувствовала себя совсем слабой, и мне не хватило бы мужества предстать перед каким-нибудь чудовищным огненным исполином. 
 
Затем Сурт попрощался с нами. Он снова стиснул Локи в своих медвежьих объятиях, и это было одновременно и трогательно, и странно — потому что с Фарбаути и Лаувейей Локи не был и вполовину так же приветлив. «Когда я был совсем маленьким, я много времени проводил здесь, с Суртом», — вот и все, что он мне ответил позже, когда я спросила. Сурт еще раз окинул меня взглядом, а потом наклонился, притянул меня к себе — так близко, что меня мгновенно прошибло потом, — и поцеловал в лоб. Я боялась, что его губы обожгут меня, как раскаленное железо, но поцелуй оказался всего лишь приятно теплым. «Вот так. Теперь можешь не бояться». 
 
«Чего?» — спросила я, непроизвольно обмахиваясь рукой. 
 
«Огня. Нет, конечно, если ты сунешь руку в огонь, то обожжешься, как обычно, но в остальном пламя тебе больше не страшно». И с этими загадочными словами Сурт подмигнул мне. Я стала подыскивать какие-то слова благодарности, гадая, что все это значит, и чувствуя себя как те герои сказок, которые от всех подряд получают какие-то странные подарки и не знают, что с ними делать. Но Сурт только махнул рукой, показывая, что мне не нужно ничего говорить. «Семья», — добавил он, как будто это объясняло все; и действительно, в какой-то мере это все объясняло. 
 
Где-то далеко сейчас мучилось мое физическое тело. Я даже боялась, что в квартире начался пожар. «Тебе пора домой» — сказал мне Локи и сильно ткнул меня под ребра, как уже когда-то делал в похожей ситуации. И это опять сработало: я тотчас вернулась в свое тело и резко очнулась, заходясь кашлем. Все путешествие заняло не больше десяти—пятнадцати минут по «реальному времени». 
 
Локи устроился рядом со мной в кресле, достаточно большом для двоих — тем более когда один из них невидим. «Говорил же я тебе, моя радость, что это совсем не так страшно», — сказал он с едва заметным вздохом облегчения. Следующие несколько минут я никак не могла собраться с мыслями, но все же относительно скоро пришла в себя. На меня навалилась страшная усталость. Все это приключение оказалось таким коротким и таким странным, что я даже засомневалось — а было ли это на самом деле? Локи велел мне не валять дурака. И только тогда я почуяла в комнате какой-то слабый едкий запах — очень похожий на запах серы. 
 
   Призывание Сурта 
 
Слава тебе, Повелитель Муспелля, Страж с Посохом Света, Древнейший из древних, первый на Древе! Твое Первородное Пламя сияет во тьме. Душа твоя — сила творенья миров, Сердце твое — сила подземных огней. Плоть твоя — льющийся камень, расплавленный жаром недр, Руки твои — языки огня, Дым от волос твоих темен, как ночь, Но взор — ослепительно ярок. Слава тебе, Повелитель Муспелля, Хранитель Вечного Пламени! Ты первым принес алый свет Во тьму первозданной Бездны, Ты первым принес алый жар В ледяную пустыню Нифльхейма, Ты растопил его льды! Ты — разрушитель миров! Ты — искра надежды, рождающей новую жизнь. Благослови нас о Сурт, о Черный Владыка, Обсидиановый Бог, На всем протяженье пути: От углей жаровни, горящей у колыбели, До костра погребенья. 
  
К Сурту 
 
Корби Петуленгро 
 
Под ударом зубила Черный камень, подобный стеклу, превращается в лезвие бритвы. Я слышу во сне эти звуки И знаю: ты шлешь мне весть. Древний скрежет кремня о сталь; И древнее — сверла о камень, Под молитвы о дыме; и даже еще древнее — Деревяшки отчаянный танец в застывших ладонях, Шепчущих имя твое, Точно так же, как губы мои его шепчут. Это руны твои, это слова твоей силы: Кен, кен, кен, кано, кауназ, кен — Бьется молот о белый камень, И скрежещет зубило — о черный, подобный стеклу. Кверт, кверт, кверт — деревяшка жужжит, Вращаясь в отверстье бревна, И взвивается дым наконец, пресекая дыханье, Что возносит тебе благодарность и робкий огонь раздувает, — Так и я раздуваю его и кормлю, как дитя — понемногу, По травинке, по щепке, — вдыхая в него свою жизнь, Согревая его, укрывая надежно от ветра, И смотрю, как растет на глазах этот красный младенец: Миг — и он уже старше; теперь ему можно и хворост, Там, глядишь, дорастет и до бревен. Этот танец когда-то спасал моих предков, Я не вправе его позабыть. Вот тебе мое слово, О Сурт: я заботиться буду о детях твоих, Чтобы жили мои. 
 
Первозданный Огонь (Речи Сурта) 
 
Ари 
 
ты знаешь меня? о нет ты ничего не знаешь или, вернее, так: ты не знаешь Ничто а я — я-то знаю я был первой искрой во тьме меня породила вечная мать Гиннунгагап — так вы ее зовете. говорят, я — Ее дитя. я поднял огненный посох и расплавленный камень потек и холод смешался с теплом тьма — со светом все вернется на круги своя. великая туча рождает звезды звезды взрываются светом и горят, пока не сгорят остается лишь белый пепел, и в нем — совершенная сила. я видел, как великаны родятся от ветра и вод но ветер и воды слишком непостоянны я послал им часть своей крови я послал к ним своих детей пусть согреют им кровь пусть помогут им встретить грядущий Потоп приготовят к исходу приготовят принять наследство стать владыками гор и лесов чтобы искра моя перешла и к другим народам пусть дети мои научат их выживать. понимаешь эти девять миров на древе не первое, что я видел не первый огонь мой не первый растопленный лед не первый и не последний. древний? я — древний? да ты ничего не знаешь о том, что такое «древний», о том что за сила скрывается в пепле миров порождающем новые звезды. Я об этом молчу потому что меня не поймут даже Боги. а ты — понимаешь? а ты — понимаешь? ты — понимаешь? всему, что родится в огне в огне приходит конец… и нет ничему конца. теперь-то ты знаешь меня? о, нет ты ничего не знаешь   
 
Танец Синмары 
 
Ари 
 
Черна, как обугленный кол 
вырастает из-под золы но тотчас приходит в движенье как грациозно колеблется, словно пламя словно пламя, тянется ввысь острием своим, током воздушным. Вскинув руки, танцует бедра ходят волнами, струится все тело это сердце песни огня а вокруг — ее сыновья, топочут и бьют в ладоши. Я смотрю на нее сквозь слезы от едкого дыма в этом смутном виденье она — как пятно огня на палитре огней. 
 
Логи 
 
Логи — второй сын древнего инеистого турса Мистблинди (известного также под именем Форньот) и огненной великанши, родившийся сразу после Потопа. Он — огненный великан, состоящий на службе у короля Утгарда-Локи. Он фигурирует в мифе о том, как Тор и Локи встретились c этим королемволшебником и были вынуждены состязаться с его друзьями и родичами в разных умениях. Локи заявил, что он умеет есть быстрее всех, и Утгарда-Локи предложил ему померяться силами с одним из своих слуг — именно с Логи. И Логи одержал очень убедительную победу: в отличие от Локи, съевшего только мясо, он сожрал еще и кости и посуду. После этого он открыл свою природу: стало ясно, что это очень старый огненный великан, с которым Локи как более молодой тягаться не мог. 
 
Друзья и родные иногда называли Логи «Высоким Логи» (Халоги), потому что он очень рослый — даже для великана. Его жену звали Глут; она родила ему двух дочерей — Энмиру и Эйзу. Но они давно покинули его, и теперь Логи живет один в своей черной горной пещере. В литературных источниках упоминается также смертный по имени Логи/ Халоги, в честь которого получило свое название древнее скандинавское королевство Халогаланд. Быть может, Логи-человек повторил в своей жизни архетипический образец, на котором основана история Логи-великана; но утверждать это с уверенностью мы не можем.  
 
Логи — очень старый этин, один из древней магической троицы, в которую входили, кроме него, Кари и Хлер. Те, кто с ним работает, утверждают, что он связан не просто с огнем вообще, а с огнем вулканов, огнем самой земли. Он обитает на покрытом застывшей лавой побережье Муспелльхейма. Говорят, что он раздражителен и своенравен. Он соглашается обучать гостей, проявляющих должное уважение, но оставляет за собой право выгнать любого ученика безо всякой видимой причины. Он очень любит исландские вулканы, и лучшее средство для установления связи с ним — осколки черного вулканического камня из Исландии. 
 
Логи 
 
Джессика Вульф 
 
В литературных источниках Логи упоминается лишь несколько раз. Из «Видения Гюльви» мы знаем, что он служит королю Утгарда-Локи и по его приказу однажды состязался с Локи в поедании мяса на скорость. Соперникам подали мясо в деревянном корыте. Они приступили к еде с двух сторон и встретились посередине, но Локи съел только мясо, а Логи и мясо, и кости, и свою половину корыта. Таким образом, у Логи — отличный аппетит, причем, как я понимаю, не только к еде, но и к знаниям, ко всему новому и ко всевозможным необычным ощущениям. 
 
Кровные родственники Логи перечисляются в «Младшей Эдде», в «Саге об Инглингах», «Саге об оркнейцах» и «Саге о Форньоте и его роде». Он — сын Форньота и брат Кари (ветра) и Эгира (моря). Имя «Логи» буквально означает «огонь» или «пламя»; Утгарда-Локи так и называет его — «огонь». 
 
В «Саге о Торстейне сыне Викинга» Логи упоминается под именем Халоги как потомок великанов и эпонимический правитель Халогаланда — самой северной провинции Норвегии, население которой 
именуется «Háleygja ætt» — «род (или, скорее, народ) Халоги». Этот же источник сообщает, что Халоги — супруг Глут (имя которой означает «горящие угли») и отец Эйзы («тлеющие угли») и Энмиры («пепел»), которые считались самыми прекрасными девами во всей стране. 
 
Имя «Халоги» обычно переводят как «Высокий Логи», но не исключено, что лингвистически (по крайней мере, в народной этимологии) оно связано с корнем слова *hailagaz («святой»). Так или иначе, ассоциация между богом огня и святостью хорошо согласуется со скандинавскими представлениями о том, что огонь обладает освящающей и защитной силой (именно в этих целях огонь употреблялся в ритуалах присвоения земли). 
 
Я подружилась с Логи совсем недавно и не претендую на звание специалиста. Скорее, я просто предоставляю те материалы, которые выдержали проверку временем и не были отброшены после того, как схлынули первый энтузиазм и восторг новизны, обычные для начального периода любых значимых отношений. Все, о чем речь пойдет дальше, основано исключительно на моем личном опыте, хотя и не противоречит тому немногому, что нам известно о Логи из письменных источников. 
 
Я встретилась с ним в одном из путешествий в составе местной группы, руководительница которой имела неосторожность заявить, будто Логи сначала связали, а затем изгнали. Я к этому времени уже вошла в транс — и вдруг передо мной предстал огненный йотун. Он был в ярости, буквально рвал и метал. Сначала он явился в виде стены огня, затем превратился в огненный столп, смутно напоминающий человеческую фигуру. Я тотчас извинилась перед ним за нашу руководительницу, а заодно из за всю группу, и предложила виру. В качестве выкупа он согласился принять «кровь, болотную воду и пощечину». Под «болотной водой», как я поняла, имелся в виду «Лафройг», сорт односолодового виски с сильными нотами торфа и дыма; крови у меня хватает; ну а по поводу «пощечины» мы сторговались на том, что я «внятно объясню ей, в чем ее ошибка и какое глубокое оскорбление она ему нанесла». Он счел это приемлемым, когда я ему объяснила, что такой цивилизованный подход гораздо более эффективен и скорее поможет исправить ошибку. Я купила ему бутылку «Лафройга» пятнадцатилетней выдержки, специальный бокал, предназначенный только для него, и упаковку диабетических ланцетов. Покупать ланцетное устройство я не стала — во-первых, я ужасно боюсь игл, а во-вторых, я хотела придать своей жертве больше силы, заставив себя собственноручно разрезать свою плоть, причем достаточно глубоко, чтобы пошла кровь. Я поговорила с женщиной, которая невольно обидела Логи, а затем принесла ему возлияние кровью и виски на огне и спела для него. 
 
С тех пор он всегда оставался со мной, постепенно открывая свою сущность. Иногда он по-прежнему предстает в огненной форме, но гораздо чаще — в образе высокого стройного мужчины с резкими, тонкими чертами лица, андрогинными, но не слишком женственными. Волосы его переливаются рыжими и золотыми прядями, а ближе к затылку темнеют, словно подернувшись пеплом. Кожа у него бледная, но на щеках почти всегда играет румянец. Глаза, удлиненные и узкие, сверкают ослепительной голубизной (прямо как сварочный аппарат!) из-под золотисто-рыжих ресниц. Иногда он покрыт сажей и глаза его тлеют, как угли. А иногда как будто весь состоит из струящейся лавы, и сквозь трещины на коже видно, как она течет. Логи все время движется; даже когда он стоит неподвижно, в его волос и кожи то и дело срываются искры. Голос у него может быть и мягким, как дым, и гневным, как рев вулкана, а смех напоминает легкий хруст веток в пламени костра. 
 
Логи любит огненные цвета (все красные и золотые тона) и самые яркие оттенки синего и белого, но также и пепельный, темно-серый и угольно-черный. Из напитков он предпочитает «Лафройг», но не откажется и от любого другого односолодового виски — но только качественного! Еще ему нравится крепкий черный кофе (подойдет и простой эспрессо), глинтвейны и глѐгги, фламбе, все копченое (особенно копченая соль), острые блюда, благовония или просто травы, тлеющие на углях (очень хорошо подходят кедр и душистая зубровка). Однажды он попросил сушеный красный перец чили в глазури в горячем горько-сладком шоколаде — наверное, ему очень понравились острые шоколадки «Дагоба», которыми я угостила его в прошлый раз. 
 
Подношения Логи лучше сжигать; более того, сам огонь может служить подношением — как объект сосредоточения для медитации или беседы. Полезные инструменты для общения с ним — гадание на огне, дыме, углях или растопленном воске. Чтобы установить с ним связь, можно сжигать обращенные к нему письма, рисунки или стихотворения, записанные карандашом (с графитовым стержнем) или углем. Логи любит обсидиан, гагат (он же черный янтарь, разновидность каменного угля), все камни огненных цветов и всяческие «блестяшки». Блестящие предметы — его страсть, особенно стекло, металл и прочие материалы, для изготовления которых используется огонь. Если вы хотите выказать Логи особое почтение, займитесь каким-нибудь ремеслом — стеклодувным, кузнечным, гончарным и 
т.п. Еще он обожает музыку и танцы, предпочитая записям живое исполнение (пусть даже совсем любительское). 
 
Представлять его как стихийного духа или даже олицетворение огня — это крайнее, почти оскорбительное упрощение, хотя по природе он действительно родствен огню. Подобно огню, он может быть как опасным и разрушительным, так и полезным и заботливым. Он может и согревать, как пылающий очаг, и наводить тоску, как остывшая зола в камине. Обращаться к нему всегда следует с уважением. Логи страстен и дик, подвижен, как ртуть и своеволен; он способен на теплую, нежную ласку, но и на убийственную иронию; он остроумен и шаловлив, до неприличия забавен, гипнотически чувствен и неудержимо прожорлив. От своих друзей он требует душераздирающей честности и непоколебимой верности — но и платит им тем же, возвращая всякий дар сторицей. 
 
Призывание Логи 
 
Славься, Логи, Владыка Огня, Самый жаркий из Трех Древних Братьев, Высокий, как древо в огне, Возносящее пламя к небу, Высокий, как черный вулкан, Извергающий камни в небо, Голодный, как свора гончих, Вечно тощих, как ни корми их, Голодный, как реки лавы, Пожирающей всю округу. Славься Халоги, Обманщик Обманщика, Славься вечная искра! Согрей нашу кровь!   
 
Глут, Энмира, Эйза 
 
С этими тремя великаншами часто возникает путаница — в основном потому, что в источниках их иногда упоминают как жену и дочерей Логи, а иногда — Локи. В действительности же, по-видимому (если верить НЛГ, пришедшему от самого Логи, который при этом неудержимо хихикал), все дело в том, что каждое из этих трех имен принадлежит двум разным персонажам. Первая Глут (Сияние) — это первая (ныне покойная) жена Логи, огненная великанша, дочь йотуна по имени Грим. Своим дочерям она дала имена Энмира (Пепел) и Эйза (Уголья). Они считались самыми прекрасными великаншами Муспелльхейма, и обеих похитили какие-то молодые йотунские обормоты. Позднее вся эта история повторилась в Норвегии, только не с великанами в главных ролях, а с людьми, носившими те же имена. 
 
Среди огненных этинов эти имена были весьма распространены, и много поколений спустя из Муспелльхейма пришла еще одна Глут, молодая великанша. Она поселилась в Железном лесу, и Ангрбода приняла ее как младшую сестру. В то время эта предводительница волков и Локи были влюблены друг в друга, но оба делали вид, что друг другу безразличны. Зная, что Локи провел детство в Муспелльхейме, среди огненных этинов, Ангрбода убедила его взять в жены Глут, наступив на горло собственной песне. Глут родила Локи дочерей-близнецов и из сентиментальных соображений назвала их Энмирой и Эйзой — в честь дочерей своей давно усопшей прародительницы. Примерно через год Локи потерял к ней интерес; Глут ушла от него, забрав детей, и снова поселилась в доме Ангрбоды. 
 
 Рейвен Кальдера
Перевод с английского Анны Блейз

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...
×
×
  • Создать...