Бог Локи

[Настя]

Бог ЛОКИ

 

Локи — бог плут из асов, считается оборотной стороной Одина. Сын великана Фарбаути и Лаувей.

Владеет магическим искусством перевоплощений (изменив пол и превратившись в кобылу, Локи породил Слейпнира — восьминогого коня Одина).

Он высок ростом, смел и красив, но очень зол и коварен. Локи известен постоянными шалостями и проказами, постоянно досаждающими другим богам.

Однако, его смекалка не раз выручает асов. Со временем шалости Локи стают настоящей угрозой и злом. Его действия приближают Рагнарёк (конец света), а его дети: волк Фенрир, мировой змей Ёрмунганд и владычица мира мертвых Хель, в последней битве выступят против асов.

В качестве члена троицы асов, то есть вместе с Одином и Хёниром, Локи (под именем Лодура) участвует в оживлении древесных прообразов людей.

===============================

Локи (Loki, Loke) — бог огня в германо-скандинавск­ой мифологии, происходит из рода ётунов, но асы разрешили ему жить с ними в Асгарде за его необыкновенный ум и хитрость. Другие имена Локи — Лодур, Лофт.

Сын великана Фарбаути и великанши Лаувейи. До того, как великаны начали войну с Асами, Локи прожил три года в Ётунхейме у великанши Ангрбоды. За это время она родила ему трёх детей: дочь — наполовину красную, наполовину синюю Хель (богиня царства мертвых), гигантского змея Ёрмунганда и волчонка Фенрира. Кроме того, он около года существовал в образе кобылы и родил восьминогого жеребёнка Слейпнира, на котором впоследствии ездил Один. Также у него есть двое детей от Сигюн: Нари и Вали (в др. вариантах: Нари и Нарви, Вали и Царви)

Черты Локи характерны для трикстеров: двуличность, изворотливость, хитрость, коварство. Часто Локи считают лживым, но это не совсем верно: понятия «ложь» и «истина» для Локи просто отсутствуют. Он причинил много бед другим асам, в частности, привел к гибели бога Бальдра. С другой стороны, асы часто прибегали к его услугам в тех случаях, когда надо было проявить хитрость. Локи обладал способностью менять свою внешность. Так, он в образе кобылы сманил коня (Свадильфари) у ётуна-каменщика, строившего Асгард, чем избавил асов от необходимости отдавать последнему в жены одну из богинь.

Разгневанные кознями Локи, асы поймали его и двух его детей, Нари превратили в волка и он разодрал брата на части. Кишками Вали Локи и приковали к скале, к трём камням. Скади, мстя за своего отца, повесила над его головой змею, яд которой непрерывно капает на лицо Локи. Но верная жена бога Сигюн держит над ним чашу, в которую и собирается яд. Когда чаша переполняется, Сигюн идет опорожнить её, а в это время яд капает на лицо Локи, и он бьётся в мучениях. Согласно мифам, именно это является причиной землетрясений.

День Локи — суббота.

[Рамина]

Очень интересная статья:

Новое место для Локи

Оригинал: Dagulf Loptson «A New Place for Loki»

 

В стихе 144 «Речей Высокого» рассказчик спрашивает читателя про его знания о последовательности религиозных ритуальных действий. Седьмой вопрос, “Veistu, hve senda skal?” («Умеешь ли ты отправлять?») идет сразу после “Veistu, hve blota skal?” («Умеешь ли ты молиться и приносить жертвы?») – это основная тема данной статьи. Слово “senda” на старонорвежском значит «отправлять что-либо куда-то», иногда в контексте дарения подарка. Место данного слова в серии вопросов в стихе 144 означает, что после того как что-либо (животное, предмет или человек) было принесено в жертву во имя богов, следующим шагом будет отправление этого дара богам. Но как это выполнить? Для норвежцев того времени было 2 основных метода: Вода (что отражено во многих находках на болотах) и Огонь. Второе, как я считаю, и является ключом к пониманию функций Локи в скандинавском язычестве, и может пролить свет на ту роль, которую он способен играть в современных ритуалах.

Перед тем как я продолжу, я считаю важным показать различия между священным огнем, о котором и идет речь, и бытовым огнем. Во многих древних обществах (и в Скандинавии также) было много «видов» огня. Пламя пожара не было тем же, что огонь очага. Подобно тому, как некоторые водоемы или географические участки почитались более других, так и некоторые виды огня были более священны, чем другие. К примеру, Якоб Гримм описывает ритуал, который проводился для создания довольно специфического вида огня под названием «огонь нужды». В данном ритуале каждый огонь в селении должен был быть предварительно потушен. Когда пламя возгорается методом трения круглой деревянной палки, больной крупный рогатый скот и лошади проводились вокруг полученного огня три раза для исцеления от болезней. Это иллюстрирует разные виды огня и разные его функции у древних германцев.

В старонорвежской литературе и в археологических данных можно обнаружить минимум три основные функции священного огня: очищение (например, когда огонь проносили по периметру нового участка земли для его очищения, как это описано в «Книге заселения Исландии»), кремация (например, как это показывают описанные в «Видении Гюльви» похороны Бальдра) и жертва богам с помощью сожжения.

Хотя о последнем достаточно скудно говорится в литературе, существует много археологических данных, которые подтверждают, что подобные ритуальные действия проводились в древней скандинавской/германской религии:

 

 

Сожжения в дневнескандинавской религии — это ритуальная деятельность о которой – насколько я знаю — практически ничего не известно из литературных источников. Мы мало знаем о том, как и где это практиковалось, в каких формах. Из археологических источников, однако, известно об обширных системах очагов, которые имеют место, в основном, в южной Скандинавии и континентальной Европе, и могут быть интерпретированы как остатки ритуальных жертвенных сожжений. Иногда эти системы очагов расположены на возвышенностях, холмах или даже горах, а остатки сожженных костей, которые эти очаги содержат, принадлежат, как правило, овцам/козам и свиньям.

Гуннар Андерсон. «Среди деревьев, кости и камня: священная роща в Лунде. Древнескандинавская Религия в долгосрочной перспективе: истоки, изменения и взаимодействия»

В ведической религии (Индо-европейской двоюродной сестре традиций Германии и Скандинавии) священный огонь также используется в ритуалах очищения, жертвоприношения и кремации/сожжения, и персонифицирован через бога Агни, который также является вестником богов, и символически он «уста», через которые боги и получают свои подношения:

 

 

Гимн XIII К Агни.

1. О Агни, священен и божественен, лучезарен прекрасный язык Твой. Шествуй к Богам и служи им!

2. Мы молимся Тебе, купающемуся в масле, о лучезарный! Взирающий на Солнце, приведи богов на пиршество!

3. Мудрец, мы разожгли Тебя, яркого, принимающего жертвы, Тебя, великого, о Агни!

Самаведа

Он также является огнем кремации, который сопровождает мертвых в мир богов. Более пристальный взгляд на Локи отражают его функции, которые являются такими же, как у Агни в ведической традиции, и не только разъясняют роль Локи в северной космологии, но и дают большее понимание дохристианских ритуалов огня. Но, прежде чем образ Локи как персонификации священного огня будет раскрыт, необходимо показать связь Локи с огнем в сохранившейся старонорвежской литературе.

[Рамина]

Локи как бог Огня

Так как нет однозначных источников, которые утверждают роль Локи как бога огня, было много спекуляций на тему, является ли это одной из его первоначальных функций. Многие люди отбрасывали этот вариант как вообще возможный, и некоторые ученые едва затрагивали этот момент в изучении образа Локи. Однако, все же, существует довольно много источников, косвенно указывающих на огненную природу Локи, и если рассматривать их вместе, они усиливают гипотезу о том, что Локи как бог ассоциируется с огнем.

В «Прорицании вёльвы» есть несколько строк, благодаря которым можно предположить, что Локи непосредственно связан с Муспеллями: словом, которое сейчас принято использовать для описания огненных великанов из мира Муспельхейма, который Снорри описывает как мир, охраняемый огненным существом по имени Сурт (что в переводе значит «черный»). Возможно, слово «Муспелль» было привнесено из континентальной Германии в Скандинавию, так как «Муспелль» это название поэмы 9-го века, написанной на старом варианте верхнегерманского языка, где это название используется для обозначения христианского конца света от огня. Турвилль-Петре предполагает, что это слово было заимствовано и неверно понято скандинавами как имя огненного демона, уничтожающего мир. «Муспелль» это владелец корабля Нагльфар («корабль из ногтей мертвецов»), а его дети известны как «сыны Муспелля». В целом, даже если воспринимать это слово буквально, «Муспелль» может означать просто что-то вроде «огненного уничтожения». Муспельхейм поэтому может быть представлен как мир огненного уничтожения, а «сыны Мупелля» — дети этого мира. По Снорри, во время Рагнарека Сурт будет в передней части авангарда против Асгарда:

 

 

В этом грохоте раскалывается небо, и несутся сверху сыны Муспелля. Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца. Когда они скачут по Биврёсту, рушится этот мост, как уже говорилось. Сыны Муспелля достигают поля, что зовется Вигрид.

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда

Снорри также говорит о том, что Сурт находится на границе Муспельхейма и поставлен там охранять его, это означает, что он — страж Муспельхейма:

 

 

«Суртом называют того, кто сидит на краю Муспелля и его защищает. В руке у него пылающий меч, и, когда настанет конец мира, он пойдет войною на богов и всех их победит и сожжет в пламени весь мир.

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда

Это, очевидно, имеет некоторые сходство со стихом 3:24 Бытия, где описывается ангел с огненным мечом, который сторожит двери рая, и поэтому сложно сказать, является ли Сурт, как страж Муспельхейма с его огненным мечом, более поздним привнесением или нет.

В «Прорицании вёльвы» есть более чем один стих, в котором Локи может быть причислен к Муспеллям, и даже более того, может быть в высоком чине среди них. Хотя Снорри ставит Сурта на острие атаки сил Муспельхейма, «Прорицание вёльвы» называет Локи капитаном Нагльфара (корабль, который Снорри называет принадлежащим Муспеллю), который везет огненных великанов (включая Сурта) из Муспельхейма.

 

 

«С востока в ладье

Муспелля люди

плывут по волнам,

а Локи правит;

едут с Волком

сыны великанов,

в ладье с ними брат

Бюлейста едет.»

Прорицание вёльвы

Тот факт, что Локи ведет Муспеллей в Асгард из Муспельхейма может означать, что он сам является огненным йотуном; в соответствии со Снорри, только тот, кто рожден в Муспельхейме может войти в этот мир и не погибнуть, а Локи, очевидно, правит Нагльфар прямиком из этого огненного мира.

 

 

Тогда сказал Третий: «Всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род.»

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда

Несмотря на то, что многие люди считают Сурта «королем» Муспельхейма, нет ни одного источника, который это подтверждает. Более того, доказательства, предоставленные Снорри и «Прорицанием вёльвы» указывают на Сурта как на стража Муспельхейма, но не как на его владыку. Так как Локи – единственный, кто вообще был упомянут как лидер Муспеллей, вероятно, что именно Локи, а не Сурт, это тот, кто является их владыкой. Рудольф Зимек также делает такой предварительный вывод:

 

 

Локи будет кормчим корабля Нагльфар в соответствии со стихом 51 «Прорицания вельвы» и это тот корабль, на котором силы Муспеллей пересекут море. Возможно, именно поэтому Локи можно рассматривать как их лидера.

Рудольф Зимек. Словарь Северной Мифологии

[Рамина]

Идея о том, что Локи может быть назван владыкой Муспельхейма, проливает свет на кровное братство с Одином. Возможно, это не простое кровное побратимство друзей, а кровное перемирие между королями. Ньйорда часто рассматривают как короля Ванахейма, а его сына Фрейра как короля Альвхейма. Они оба живут в Асгарде в качестве заложников, символизируя мир между их народами. Идентифицируя Локи как короля Муспельхейма, можно объяснить его присутствие в Асгарде, так как Муспелли не проявляют враждебность по отношению к Асгарду до тех пор, пока Локи и его дети не будут заточены, что нарушает перемирие между двумя народами.

Далее связь между Локи и великанами Муспельхейма может быть обнаружена в эддической поэме «Речи Свипдага». Эта история упоминает о таинственной фигуре по имени Синмара («бледный ужас»), которая, как предполагается, была женой Сурта. В ходе поэмы, Виндкальд спрашивает великана Фьёльсвинна об оружии, которое может убить задиру Видофнира, который обитает в Асгарде. Фьёльсвинн отвечает:

 

 

26 «Зовут Лэватейн,

сделанный Лофтом,

выкованный за вратами смерти;

в ларе железном

у Синмары лежит

на девяти крепких запорах».

Речи Свипдага

Название меча, который выковал Лофт в Хельхейме (за вратами смерти), называется Лэватейн, что дословно переводится как «ранящая ветвь», что само по себе является кеннингом для меча и не может быть названо самим мечом. Но тот факт, что Синмара охраняет меч Локи очень интересен, и можно предположить, что так как она — страж меча Локи, то ее муж Сурт охраняет владения Локи, пока тот находится в Асгарде.
Дальнейшие свидетельства власти Локи над огнем можно найти в «Перебранке Локи». После того как Тор в угрожающей форме заставил Локи уйти из дома Эгира, в конце поэмы Локи оставляет Эгиру проклятие:

 

 

65 Пива ты, Эгир,

немало припас,

но напрасно старался

пусть все, чем владеешь,

в пламени сгинет,

пусть опалит

огонь тебе спину!»

Перебранка Локи

Это было бы довольно странное проклятие в исполнении Локи, если бы он не имел ничего общего с огнем вообще, и, как следует из «Прорицания вёльвы» и «Речи Свипдага», многие поэты Старшей Эдды указывают на связь Локи с огнем.

Другие доказательства того, что Локи – бог огня, могут быть найдены вне пределов Старшей Эдды — в разрозненных остатках других Индо-европейских культур. В конечной части «Перебранки Локи» и в «Видении Гюльви», есть история, в которой Локи превращается в лосося с целью избежать гнева асов, и все же его ловят даже в такой форме. По мнению Снорри, Локи изобрел рыболовную сеть и сжег ее, так как боялся быть обнаруженным. Боги воссоздали из пепла новую сеть.

 

 

Тотчас принялись они за работу и сплели себе сеть наподобие той, что, как видно было по золе, сплел Локи. И лишь готова была их сеть, асы направились к реке и забросили сеть в водопад.

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда

Затем Локи пытается перепрыгнуть сеть и сбежать, но Тор все же ловит его.

Хотя это заманчиво – придать водный символизм образу Локи в форме лосося, однако есть другие Индо-европейские источники, которые опровергают такое предположение. В 48-й магической песне из финского эпоса Калевала есть сильное сходство с изложенной историей у Снорри, так как тут описывается рыба в качестве сосуда для огня, которую Укко (бог неба) потерял. Вяйнямёйнен (герой Калевалы) и остальные жители деревни пытаются поймать огненную рыбу, сооружая льняную сеть для ее поимки. После попадания в плен, искра от огня внутри рыбы все же сбегает и начинает сеять хаос и разрушение вокруг. Вяйнямёйнен все же убеждает огонь успокоиться и пойти с ним, чтобы принести огонь в дом к людям, переместив пламя на кусочек бересты. Как Локи и Агни (ведическая персонификация сакрального огня), пламя изначально должно быть поймано из воды, где оно прячется, чтобы затем стать доступным для использования людьми.

Де Фрис предполагает, что красный цвет лосося породил идею о том, что эта рыба хранит в себе огонь, и также указывает на легенду индейцев, в которой огонь добывался из красных лососей. Истории о лососях как об огненных существах могут быть обнаружены также в кельтской религии. В Ирландии есть история о лососе, который съел девять орехов, упавших в колодец мудрости, в котором он обитал. Было сказано, что тот, кто съест этого лосося, сможет «проглотить» все знания мира. Бард Финегас поймал лосося, и сказал своему ученику Финну Маккулу приготовить его. Во время приготовления, на большой палец Финну попало чуть чуть горячего масла. Он положил его в рот и случайно проглотил все знания, которыми обладал лосось. В этой истории не только лосось и огонь тесно связанны, но и прослеживается кельтская концепция о том, что огонь символизирует знания.

Истории о прячущемся в воде огне не являются уникальным достоянием Европы, но могут быть также найдены в ведической мифологии. Веды рассказывают как огонь (Агни) постоянно ускользает от людей, прячась в воде, растениях и других элементах, и должен быть пойман повторно. Говорится, что Агни очень сильно боялся смерти, так как его старшие братья умерли или исчезли под гнетом их ритуальных обязанностей. Агни бежит и находит пристанище в воде, но боги заманивают его обратно для выполнения священных обрядов и обещают подарить ему бессмертие и божественный статус. Это явно напоминает рассказ Снорри о богах, которые ловят Локи из реки, а также является отзвуком истории, в которой спасает Идунн и возвращает бессмертие богам.

То, что Локи является изобретателем рыболовной сети – очень важно, так как этот факт пересекается с другими данными о Индо-европейских огненных богах. В Греции богу-кузнецу Гефесту приписывают изобретение рыболовной сети, с помощью которой он ловит свою жену Афродиту и Ареса во время прелюбодеяния. В Риме был ритуал странного жертвоприношения Вулкану, богу разрушительного огня. В этом ритуале явно выражено яростное противостояние воды и огня (что может быть видно на примере Локи и Хеймдаля), и необходимо было проносить в жертву маленьких живых рыбок, бросая их на алтарь-обиталище бога — Вулканал. В Индии Агни также известен как «враг рыб», и изобретатель рыболовной сети Локи также может быть интерпретирован таким образом. Стоит также отметить, что имя, которым у Снорри назван ремешок Брокка, с помощью которого был защит рот Локи (Ватари) – это имя «рыбы» в «Списке имен».

Помимо этих литературных источников есть также и небольшая археологическая находка, датированная 1000 годом нашей эры, называемая «камнем из Снаптуна», которая может быть свидетельством огненной природы Локи. Это знаменитое изображение (которое в основном ассоциируется именно с Локи) было вырезано на кузнечном камне из стеатита и было найдено на пляже в Ютландии, что в Дании. На изображении есть ряд порезов вокруг губ, и считается, что это изображен Локи после того, как его губы были сшиты карликом-кузнецом Броком.

Подобные кузнечные камни могли использоваться для защиты кузнечных мехов от пламени, и, возможно, что создатель Снаптунского Камня сделал попытку заручится помощью Локи в работе с металлами с помощью его огня, таким образом Локи имеет сходство с другим огненным богом-кузнецом: Гефестом. Так как Локи кует свой меч, о чем сказано в «Речах Свипдага», возможно, ранее он был более связан с кузнечным делом, чем указывают на то сохранившиеся источники.

[Рамина]

В связи с языческими обрядами огня, в которых просматривается параллель с Локи, необходимо упомянуть о народных дохристианских изречениях, связанных с сущностью по имени Локи или Локке в Скандинавии. Аксель Олрик отмечает, что многие из этих традиций подтверждают эддический образ Локи, и заметно, что многие из них представляют его как существо света и огня. Так же как и боги–фэйри Ирландии были превращены в безвредный и крошечный «маленький народец» после пришествия христианства, возможно, с Локи случилась аналогичная ситуация и его образ был существенно урезан в христианизированной скандинавской культуре. Ниже приведен список народных поговорок, связанных с огнем, в зависимости от региона, в котором их собрал Олрик. Следует отметить, что данные пословицы преподносят образ Локи в довольно причудливой форме, далекой от того злобного и вредоносного образа, каким он представлен в «Прорицании вельвы» и в конце «Видения Гюльви», и показывают, что Локи в умах простых жителей Скандинавии остается в основном безвредной (хотя и немного раздражающей) фигурой.

Дания:
«Локке жнет свой овес». Относится к мареву или мерцающему свету.
«Локке коз гонит». Описывает то же самое явление.
«Локке-озорник». Описывает мерцание солнца на воде и блики.
«Локке воду пьет». Когда солнечные лучи пробиваются к земле или морю.
«Локке пасет своих коз». При ярком солнечном свете, когда над землей дрожат потоки теплого воздуха как скачущие козы.
Швеция и Норвегия:
«Локье бьет своих детей». Когда в Телемаркене кипятили молоко, пенки бросали в огонь как жертву «Локье».
В нескольких областях Швеции дети бросают выпавший молочный зуб в огонь со словами: «Локке, забери зуб золотой, дай мне зуб костяной».
Исландия:
«Локадаун» или «Локаликт». Использовалось как обозначение серного запаха.
«Локабренна». Относится к разгару лета.

Исландские ассоциации Локи с запахом серы отсылают нас ко знаменитым исландским горячим источникам, запах от которых также похож на серу. Исландцы могли ассоциировать Локи с подземным огнем, который нагревает эти источники. Так как «Прорицание вёльвы» помещает Локи «под Хвералундом», что иногда переводят как «роща котлов» (то есть горячих источников):

 

 

35Пленника видела

под Хвералундом,

обликом схожего

с Локи зловещим;

Очевидно, что сохранились определенная память о Локи как об огненном существе в Скандинавии, и это может быть отражением более ранних представлений о нем.

Локи как сакральный огонь

Несмотря на определенные доказательства, которые подтверждают то, что Локи можно назвать богом огня, есть одно место в «Видении Гюльви» Снорри, которое, как считают многие люди, опровергает подобное утверждение. Однако, рассматриваемое в правильном контексте, это место может стать ключом к пониманию изначальных функций Локи в дохристианской германской культуре.

Снорри описывает случай, когда Тор и Локи отправились вместе в Угтард («внешний мир», дом мистической сущности по имени Утгарда-Локи («Локи внешнего мира»). В своем путешествии они остановились в доме крестьянина с просьбой заночевать. Когда подошло время ужина, Тор взял двух козлов которые тащили его колесницу и зарезал их. Он снял с них шкуру и аккуратно отделил мясо от костей, поручая семье не ломать их. Но сын крестьянина Тьяльви не послушался, сломал одну из костей, чтобы достать костный мозг. На следующий день Тор благословил груду козлиных костей и кож своим молотом, и козлы вернулись к жизни. Однако, одним из них оказался с поломанной ногой, так как Тьяльви поломал кость. Тор был так зол, что хотел разрушить весь дом, но семья стала умолять его о пощаде. Это успокоило гнев Тора, и в воздаяние крестьянин отдал ему своего сына Тьяльви и свою дочь Рёскву в качестве слуг.

Что интересно, «Песть о Хюмире» в Старшей Эдде содержит короткую аллюзию к этой истории, однако тут именно Локи является ответственным за хромоту одного из козлов Тора:

 

 

37. Недалеко отъехали,

вдруг полумертвый

упал на дорогу

Тора козел:

постромок скакун

охромел неожиданно;

Локи зловредный

в том был повинен.

Вместе со своими слугами Тор и Локи (после серии злоключений) наконец добрались до замка Утгарда-Локи. Учитывая принятые в северной культуре законы гостеприимства, Утгарда-Локи принял их очень грубо. Он не предложил им ни еды ни питья, а сразу сказал путешественникам, что тот, кто не проявит свое исключительное искусство, не сможет остаться тут. Так как Локи было отказано в гостеприимстве, он сказал, что никто не сможет есть быстрее чем он: «Есть у меня искусство, которое я берусь показать: никто здесь не съест своей доли скорее меня».

Тогда Утгарда-Локи ответил: «И впрямь искусство это, если только выйдет по-твоему. Надо испробовать это искусство». Он позвал существо по имени Логи, который сидел ниже всех за скамьей, для состязания с Локи. Тогда принесли корыто, поставили на пол зала и наполнили мясом. Локи сел напротив Логи и они начали есть так быстро как только могли и встретились посреди корыта. Локи съел все мясо кроме костей, но Логи съел и кости и само корыто, и всем стало ясно, что Локи проиграл состязание.

Тьяльви и Рёскву тоже участвовали в своих состязаниях, а успех Тора был не больше чем у Локи. На следующий день Утгарда-Локи сказал богам, что победил только благодаря обману и иллюзиям.

 

 

Первым состязался Локи. Он сильно проголодался и ел быстро, но тот, кого звали Логи, был огонь, и сжег он не только мясо, но и корыто.

Старшая Эдда

Многие считают, что этот момент показывает четкое различие между Локи и пламенем, и делают вывод, что Локи не может быть огненным божеством. Однако, многие люди пренебрегают пониманием того, что обычное пламя – это далеко не тоже самое, что и сакральный огонь (на что было указано выше). Наиболее очевидным фактом, показывающим огненную природу Локи, является тот факт, что кости он не ест. Есть много изменений в погребальных обрядах Скандинавии, которые были привнесены из бронзового века в железный век. В бронзовом веке кремация была основной формой погребального обряда в Скандинавии и Европе, и сам ритуал был специфический. В бронзовом веке в Скандинавии кости не сжигались сразу дотла в погребальном огне, а тщательно извлекались и промывались перед тем как быть положенными в урну. Затем их хоронили, и часто на том месте делали что то вроде насыпи. Столь острожное отделение костей от пепла может символизировать освобождение духа от физических оков. Огонь кремации открывал двери, через которые души мертвых освобождались от физического мира и переходили в мир духов.

Не было такого в железном веке, что тело и погребальная утварь были сожжены вместе, без отделения костей от всего остального. Это может означать, что символизм отделения костей был забыт или больше не соответствовал религиозным убеждениям железного века. В 10-м и 11-м веках кремация начала терять популярность в Скандинавии, уступая ритуалу погребения путем закапывания тела в землю, который представлял принятые в католической церкви нормы. Практика кремации существовала на севере до христианизации (когда подобные ритуалы стали запрещаться), а уже после ритуал погребения стал общепринятым.

В связи с четким указанием в изложении Снорри что Локи не ест кости, это вполне может подтверждать что Локи (как и Агни) может быть персонификацией огня кремации и жертвоприношения. В истории Снорри, Локи являет собой святой огонь кремации и разделения костей от плоти, который противостоит Логи, персонифицирующему земное пламя, поглощающее все, что на его пути.

[Рамина]

Также как сакральный огонь Агни рожден от дерева и небес (луча солнца или молнии), так и Локи рожден от молнии (Фарбаути) и древа (Лаувея/Наль). Оба эти бога имеют связь с громом и молнией в своих традициях. Агни путешествует с Индрой, ведическим богом грома и молнии, в колеснице, запряженной баранами, а Локи и Тор путешествуют вместе в колеснице, запряженной козлами. Обе пары богов изображаются близкими друзьями, и Агни и Индра часто действуют вместе. Параллель между Локи/Тором и Агни/Индрой также может быть найдена в Бала Канда-Рамаяне, где Индра превратился в евнуха и попросил помощи своего товарища Агни в поиске и возвращении своих мужских принадлежностей. Агни соглашается и начинает молиться предкам, которые помогают ему трансплантировать Индре яйца жертвенного козла. Этот миф однозначно похож на историю о том, как Локи помог Тору вернуть свой молот/мужественность в «Песне о Трюме». Тот факт, что священной огонь рожден от неба (от молнии) означает, что этот огонь в понимании древних людей имел божественное происхождение и рассматривался отдельно от бытового огня, и это указывает на сильную взаимосвязь таких богов как Локи и Агни с богами грома и молнии.

В ведической традиции Агни представляет собой огонь кремации и жертвоприношения. В ведической религии мертвые отправляются в мир Йамы (этимологически родственно северному Имиру), который был первым умершим смертным и впоследствии стал владыкой подземного мира. Поэтому, простые люди обычно предавались земле. Знатные люди и жрецы, с другой стороны, играли в погребальном ритуале роль жертвы Агни, который потом переносил их (так как он переносит подношения богам) на небеса, чтобы они стали богоподобны. Кони, оружие и слуги также отправлялись вместе со знатью, а также и жена, которая сама входила на погребальный костер, что доказывало ее благородный характер и происхождение.

Примечательно, что у скандинавов были подобные ритуалы, так как все эти элементы (включая ритуальное самоубийство жены) могут быть найдены в описании похорон Бальдра в «Хусдрапе».

Если Локи, как и Агни, изначально играл главную роль в похоронных ритуалах, то это безусловно показывает его заметную связь с огнем и миром мертвых. Альтернативное имя матери Локи Лауфеи – Наль – может быть связанно со старонорвежским словом «nar», что значит «труп». Это слово также является однокоренным к Нагльфару, кораблю, чьим капитаном является Локи в соответствии с «Прорицанием вельвы». Нагльфар может представлять собой знаменитые погребальные корабли, известные в Скандинавии железного века, на которых знать (также как и бога Бальдра) предавалась огню вместе с имуществом. То, что Локи – капитан этого корабля, является весьма уместным, если учесть что он – персонификация огня кремации, который буквально «плывет» на погребальных кораблях во время сожжения. Также весьма примечательно, что дочь Локи Хель является богиней смерти, и некоторые исследователи предполагают, что имя его сына, Нарфи, также этимологически связанно со словом «nar». Также Локи родил Слейпнира, у которого восемь ног, что, в соответствии с Х.Р. Эллис Дэвидсон, может символизировать ноги четырех несущих похоронные носилки людей.

Тесная связь Локи с Одина еще более усугубляется, если смотреть на нее сквозь призму практики кремации. В «Саге о Игнлингах» Снорри пишет что Один – первый, кто ввел ритуал кремации среди Асов:

 

 

Один ввел в своей стране те законы, которые были раньше у Асов. Он постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальгаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю.

Сага о Игнлингах

Как и Один, индийский Шива – повелитель погребального костра, а его помощник Агни является персонификацией огня как такового. Так как культ Шивы разрастался, другие культы и боги подверглись ассимиляции, пока самого Шиву не стали называть также и Агни. Так как Шива — бог кремации, а Агни — бог огня кремации, то есть инструмент Шивы и дверь для мертвых. Вероятно, что Агни работает как бы «на службе» у Шивы в обрядах кремации, что очень похоже на связь между Одином (как бога сонмов мертвых) и Локи (как врат, через которые мертвые проходят).

Х.Р. Эллис Дэвидсон отмечает, что некоторая разновидность ритуального каннибализма могла иметь место в ритуалах кремации в бронзовом веке. В «кургане Короля Бьорна» в Упсале сгоревшие останки человека лежали в деревянном гробу внутри кургана, а за пределами гроба были найдены несгоревшие кости по крайней мере трех взрослых людей. Одна из костей была разделена по длине, как будто для того чтобы извлечь мозг. Предположение, что эти люди были ритуально съедены, подтверждается еще одной находкой на торфяном болоте в Швеции. В двух искусственных бассейнах, огороженных заостренными кольями, были найдены кости многих животных и по крайней мере четырех людей. Только остальные части более крупных животных были найдены, что свидетельствует о том, что все остальное (включая людей) было ритуально съедено. Скелеты людей были неполные, а останки были перемешаны с костями животных. Наскальные рисунки, датируемые бронзовым веком, найденные рядом, позволяют предположить, что этот ритуал проводился в то же время.

Хотя это может быть и совпадением, эти данные звучат устрашающе и отсылают нас к «Песни о Хюмире» и к «Видению Гюльви», где Локи провоцировал на расщепление костей для извлечения мозга. Если Локи связан с погребальными обрядами, то его связь с каннибализмом могла быть скрыта более поздним его образом.

Еще одно доказательство о том, что Локи – бог кремации, это его кеннинг “Gammlei?”, что означает «путь грифа». Есть очень мало объяснений, почему именно гриф выбран в качестве кеннинга, а не другое воздушное существо, тем более что Локи обычно принимает форму сокола или мухи. Я лично ощущаю, что Локи может ассоциироваться с грифом таким же образом, каким мы видим эту связь у Агни. Так же как и огонь кремации, гриф очищает чистую кость от гнилой и гниющей плоти. Это может быть интерпретировано как то, что дух удаляется от земной плоти, разрывая связь с физическим миром. Это также может быть интерпретировано как то, что эго отрывается от «голых костей» нашего бытия. В ведическом огненном ритуале, который называется Агничаяна, алтарь Агни сооружается из глиняных кирпичей и имеет вид хищной птицы. Этой особенной птице приписывают хранение огня для людей, и это – источник мифа о фениксе, который сжигает себя и воскрешает потом. Так как птица-алтарь имеет короткий хвост и длинные, широкие и незаостренные крылья, индолог Фриц Стаал (который тщательно изучал Агничаяну в 1975) считает, что эта птица представляет собой грифа, так как это единственный вид птиц с подобными специфическими характеристиками. Белоголовый сип – отличный кандидат. Он обитает в Европе, Северной Африке и в некоторых частях Азии. Ведический ритуал Агничаяна являет собой фактические воплощение Агни как огня. Примечательно, что это древнейший из сохранившихся ритуалов. Агничаяна – это двенадцать насыщенных ритуальных дней. Для этого действа строится деревянный храм, а в нем находится большой глиняный алтарь в виде грифа в полете. Многие подношения богам сжигаются на этом алтаре, включая и жертвоприношения животных. Для этой части сооружен жертвенный столб, к которому привязан козел, как жертва самому Агни. В последний день Агничаяны весь этот деревянный дом и все, что в нем находится, сжигают как последнее подношение Агни, не оставляя никаких следов.

Подобная практика жертвоприношения козла звезде Сириус была записана в Дании испанским арабом Ат-Тартуши во второй половине 900х годов. Кстати, наиболее известная достопримечательность неба Скандинавии, которая носит имя Локи, это не место, а звезда: Сириус, «Собачья звезда», известна в Скандинавии как Локабренна («Прикосновение Локи»). Если принять во внимание ассоциацию Локи с Сириусом, то путешествие испанского араба Ат-Тартуши может быть полезно в вопросе о поклонении Локи.

Эта история пришла из второй половины 900х годов, когда Ат-Тартуши был в Шлезиге (Хедебю, Дания):

 

 

Шлесинг (Хедебю) — это большой город на самом краю мирового океана. Внутри него можно найти источники пресной воды. Жители поклоняются Сириусу, за исключением небольшого количества христиан, у которых есть там своя церковь. Они отмечают праздники собираясь вместе, славя своих богов, едят и пьют. Тот кто убивает жертвенное животное вывешивает его на ворота своего забора, будь это крупный рогатый скот, баран, козел или свинья, чтобы его соседи знали, что он сделал жертву в честь своих богов.

Если Локи, как и Агни, также получал в жертву козлов, то это может пролить свет на историю из «Языка поэзии», где Локи привязывает бороду козла к своим гениталиями для того, чтобы рассмешить Скади, богиню зимы. Звезда Сириус поднимается над горизонтом примерно 24го июля, и поэтому данный ритуал мог проводиться чтобы почтить время когда Сириус («факел Локи») будет расти, принося с собой летнюю жару и расплавляя остатки зимы, а эта история могла быть только тусклыми воспоминаниями про древнюю культовую практику.

Если изложенная гипотеза верна, это также может пролить свет на роль Локи как посланника, который приносит дары богам, как это описано в «Языке поэзии», когда он принес дары Одину, Тору и Фрейру из мира гномов. Это также может объяснить, почему, хотя у Локи не было своего организованного культа, какие были у Тора или у Одина, он играл и играет важную роль в северной космологии. Локи, как и Агни, возможно, видели в качестве посланника/транспортного средства, через которого все остальные боги получали свои жертвы, и поэтому он не мог быть одиночным приемников даров в его честь.

Интерпретация Локи в качестве персонификации сакрального огня ведет к интересной интерпретации его жены, Сигюн. В «Законе Тора» Локи дан кеннинг «Farmr Arma Galdrs Hapts», что означает «муж гальдра оков/божества («оковы» это кеннинг слова «бог» или «богиня» в «Языке поэзии». Возможно, что идентификация богов как «оков» связанна с практикой семнонов, записанной Тацитом:

 

 

Благоговение перед этою рощей

проявляется у них и по-другому: никто не входит в нее иначе, как

в оковах, чем подчеркивается его приниженность и бессилие перед

всемогуществом божества. И если кому случится упасть, не

дозволено ни поднять его, ни ему самому встать на ноги, и они

выбираются из рощи, перекатываясь по земле с боку на бок.

Тацит. Германия

Если эти кеннинги указывали на Сигюн, то можно предположить, что она являлась богиней, тесно связанной с искусством гальдра (магической песни). Рудольф Зимек отмечает, что, так как Сигюн названа женой Локи в Хаустлёнге (написанной после 9го века), она могла принадлежать к пантеону Германских богов в более древние времена, когда существовали культы поклонения в ее честь.

Сигюн наиболее известна по своей роли в конце «Перебранки Локи», которая также описана в «Видении Гюльви» и «Прорицании вельвы», где, когда Локи оказывается связан, она держит чашу над Локи для того, чтобы ловить яд, который капает на его лицо. Как и во многих аспектах относительно мифах о Локи, я всегда задавался вопросом, а не мог ли быть образ Сигюн, держащей чашу над Локи, старой религиозной практикой, которая затем была трансформирована (или неправильно понята) в историю с агонией и пытками.

Интересная параллель с Сигюн просматривается в ведической мифологии в образе Свахи, жены Агни. Сваха — это богиня возлияний, которые выливаются на огонь Агни для подношения богам. Другими словами, Агни — это тот, кто приносит дары богам, так же как это делает Локи, в соответствии со Снорри, принося Тору его молот. Имя Свахи (которое означает «жертва» и «подношение») поется жрецами и даже домохозяйками, когда те готовят еду и бросают горсти риса в пламя Агни для подношения богам. Если рассматривать в этом контексте роль богини, которая держит чашу над своим мужем, сакральным огнем, то эта роль предстает в совсем новом свете.

Имя Сигюн значит «победа». Во время использования в ритуалах жертвоприношения, оно может означать тоже самое, что и имя Сваха. Возможно, волшебные песни (гальдры), в которых Сигюн была богиней песен хвалы и поклонения, пелись во время подливания приношения богам в огонь Локи. Возможно, что оригинальное представление о Сигюн, которая держит чашу над Локи, представляло ее, подливающую приношение богам на земное проявление своего мужа (огонь). После прихода христианства этот сюжет преобразовался в то, что на Локи якобы капает «яд». Христианские авторы, называя Локи связанным до тех пор пока боги не встретят свою смерть (до Рагнарёка), возможно, пытались таким образом «блокировать двери», через которые боги получают свои подношения: другими словами, моря их голодом.

Кроме его роли как носителя даров богам, если мы помним, то Локи также может являться богом кремации в рассказе Снорри о путешествии Тора в Утгард. Роль Локи как огня кремации также может пролить свет на его роль в смерти Бальдра (по крайней мере, согласно Снорри), а также на его роль в Рагнареке в представлении «Прорицании вельвы». Можно ли рассматривать Локи как непосредственно ответственного за смерть Бальдра или нет – это не тема данной статьи. Вкратце, если следовать Снорри в «Видении Гюльви» или Саксону в «Деяниях данов», это Хёд непосредственно ответственный за убийство Бальдра, а у Саксона Локи даже не упоминается в связи со смертью Бальдра. Более того, в «Перебранке Локи» мы слышим из уст Локи не то, что он убил Бальдра, а то, что он привел к тому, что Бальдр больше не вернется в этот зал:

 

 

28 Хочешь ты, Фригг,

дальше послушать

дерзкие речи

из-за меня ведь

Бальдр не вернется

к тебе никогда

Перебранка Локи

Принимая во внимание то, что Локи – огонь кремации, вполне может быть, что Локи говорил это в буквальном смысле, так как он (как огонь который сжег корабль Бальдра) метафорически перенес Бальдра из миры живых:

 

 

Потом тело Бальдра перенесли на ладью, и лишь увидела это жена его Нанна, дочь Непа, у нее разорвалось от горя сердце, и она умерла. Ее положили на костер и зажгли его.

Снорри Стурлусон. Младшая Эдда

[Рамина]

Подобного рода логика может быть применима к роли Локи в Рагнарёке, когда Локи присоединяется к Муспеллям на Нагльфаре, корабле смерти (или же в этом смысле корабле кремации), и поднимает паруса чтобы сжечь мир. Как огонь кремации, который сжигает и очищает гнилую плоть, «Gammlei?» («путь грифа»- кеннинг Локи) и его люди уничтожает тело Мидгарда для того, чтобы очистить его от старого и дать рождение новому. Локи, таким образом, олицетворяет огонь, с помощью которого мир должен быть очищен и возрождён. Но, если роль Локи была изначально в погребальных ритуалах, что послужило тому, что он потерял эту роль и свой статус? Более важно, почему в стране, где огонь являлся важным в жизни и смерти любого человека, бог святого огня стал демонизирован людьми этой же страны? Если Локи действительно был существом, ответственным за принесение даров богам и освобождение душ мертвых через кремацию, естественно, что католическая церковь нашла его особенно скверным. Последним скальдом, который пел о Локи, был Тьодольв из Хвинира, автор «Хаустлёнга», который был написан приблизительно в 9м веке. На то время, коварный характер Локи был лишь слегка затронут. Люди стали рассматривать его образ как более злобный только во время и после христианизации Скандинавии.

Это, может быть, только случайность, кажется важным, что в период христианизации Европы в 5м столетии кремация была запрещена. Погребение в земле для последующего обещанного воскрешения тела было необходимо для христианства. Языческие ритуалы сжигания тел стали именоваться еретическими. В 789 году император Карл Великий ввел на европейском западе уголовную ответственность за кремацию, считая только погребение возможным для христианской традиции. В законах Leges Saxonum можно найти: «Если кто-то кремирует мертвого человека в языческом ритуале и превращает кости в пепел, тот получает смертную казнь»

Возможно, что демонизация Локи началась примерно в этот период, так как он мог быть персонификацией огня кремации. Изображения Локи как связанного до конца света гиганта появляются в Скандинавии задолго после 789 года, и это позволяет задуматься о том что, возможно, авторы пытались связать Локи и языческие ритуалы кремации и жертвоприношения.

Это приводит к финальному вопросу: если гипотеза верна, то где же место Локи в современных языческих ритуалах? В моей собственной практике это означает признание присутствия Локи в любом сакральном огне во время блота, особенно, когда огонь используется как средство, через которое боги получают свои жертвы. Поклонникам более тесного сближения с Локи может быть предложено создать сакральный огонь в его честь, который будет являть его физическое присутствие на земле и являться вратами, через которые боги получают свои подношения. Сигюн, как и Сваха, призывается для подношений и молитв о победе богам и предкам. Женская сила может рассматриваться как воплощение Сигюн во время ритуала, которая физически проливает или кладет подношения богам в пламя Локи.

Возвращение Локи к его функции сакрального не только позволяет вернуть его к функциональной позиции внутри его собственного пантеона, но также позволяет восстановить другой важный аспект языческого ритуала, который еще предстоит изучать гораздо более глубоко: всесожжения.
“Veistu, hve senda skal?”
Ты знаешь, как отправлять?

[Настя]

ЛОКИ

О том, как представляли себе Локи наши предки, мы знаем не так уж много, не считая сведений, изложенных в Эддах. Он происходит не от асов и не от ванов: он йотун, заключивший с Воданом клятву побратимства. Но это не мешает причислять его к богам: Скади и Герд тоже чистокровные великанши, а большинство божеств родилось от смешанных браков. Локи — сын йотуна Фарбаути («Жестокоразящего») и Лаувейи, чье имя означает «Лиственный остров». В XIX веке исследователи утверждали, что Локи был богом огня (на основании ложной этимологии, возводившей его имя к слову logi — «пламя»), и хотя прямых подтверждений тому в древнескандинавских источниках не находится, сторонники натуралистических интерпретаций вполне могут истолковать его рождение как вспышку огня от молнии, ударившей в дерево, — происшествия, с формальной точки зрения, разрушительного, но иногда необходимого для поддержания экологии местности.

У Локи есть несколько хейти, в том числе Хведрунг («ревун»? — «Прорицание вёльвы», 55; «Перечень Инглингов», 32), Лофт («странствующий в вышине» — или, как переводит это имя Пол, «Небесный бродяга») и, вероятно, Лодур (этимология неясна). Снорри пишет, что Локи красив собою; обычно его представляют невысоким и худощавым, с огненно-рыжими волосами. Малый рост в данном случае удивителен — ведь Локи по происхождению йотун; но, тем не менее, другие божества (чаще всего Тор) то и дело угрожают ему или даже бьют, а он, по-видимому, неспособен защититься физически. С другой стороны, в последней битве Локи сражается на равных с Хеймдаллем, а тот как страж Асгарда, по идее, должен быть хорошим воином. 

Локи не только постоянно вытаскивает асов из неприятностей, в которые те ввязались из-за него же, — он находит такой выход из ситуации, благодаря которому асы остаются в выигрыше. Слейпнир, стены Асгарда, копье Водана, молот Донара, золотые волосы Сив, золотой вепрь и корабль Фро Инга, место для Скади в кругу богов и богинь — за все это нужно благодарить Локи. Правда, все это он дарит асам отнюдь не из братских чувств, которые ему вообще-то не свойственны (чтобы спасти свою шкуру, он однажды не постеснялся заманить своего доброго друга Донара в логово великанов без молота и рукавиц). По большей части он просто стремится избежать наказания за собственные проделки. Однако многие согласятся, что в большинстве случаев компенсация значительно превосходит нанесенный ущерб. Даже рассорившись с асами окончательно, Локи успевает невольно сделать еще кое-что полезное: он изобретает рыболовную сеть, пока скрывается от своих преследователей. Услышав шаги Тора, он бросает сеть в огонь и превращается в лосося, но узор сети сохраняется в пепле, так что асам удается воссоздать ее и изловить Локи — благодаря его же собственному изобретению и проворным рукам Тора. 

Иногда Локи выручает асов и просто так, когда те попадают в беду не по его вине. Например, в эддической «Песни о Трюме» Локи никак не замешан в похищении молота Тора, но именно он выясняет, куда пропал молот и чего хочет Трюм в обмен на украденное им сокровище, а затем он же отправляется с Тором, переодетым в женское платье, на свадебный пир и постоянно прикрывает эту мнимую Фрейю, находя хитроумные отговорки, когда та ведет себя слишком уж не по-женски. В сюжете о безутешной Скади Локи тоже делает куда больше, чем могло бы потребовать обычное чувство долга: чтобы рассмешить Скади, он привязывает собственные гениталии к бороде козла и играет с ним в перетягивание веревки. Все эти истории о том, как Локи спасает асов из безнадежной ситуации (независимо от того, он ли послужил ее причиной или кто-то другой), намекают на то, что к нему-то и следует обращаться за помощью, когда положение кажется безвыходным. В старинной скальдической поэме «Хаустленг», повествующей о том, как Локи вернул асам Идунн, похищенную великаном Тьяцци, Локи именуется «другом Одина», «другом Тора» и «другом Хёнира». 

Несмотря на свойственное ему обаяние, в час Рагнарёка Локи предстает в устрашающем обличье, обращая всю свою мощь на разрушение: разорвав оковы, он встает во главе воинства злобных мертвецов и отправляется с ними под стены Асгарда на корабле Нагльфар, построенном из ногтей трупов. Затем один из сыновей Локи убивает Водана, а другой — Тора; а если Сурта тоже считать родичем Локи (что весьма вероятно), то, фактически, получается так, что сумерки на богов навлекает почти исключительно его клан. Не следует забывать и о том, что Локи — бог землетрясений, лесных пожаров и тому подобных катаклизмов. 

Древнейшие известные нам свидетельства о Локи — так называемые «брактеаты Бальдра», датируемые периодом великого переселения народов. На них изображена крылатая фигура (вероятно, Локи в соколином плаще Фрейи), стоящая перед закланной жертвой. Еще одно вероятное изображение Локи дошло до нас от эпохи викингов. В Снаптуне близ Хорсенса (Ютландия) был найден кузнечный камень (ныне хранящийся в Мёсгардском музее доисторической эпохи в пригороде Орхуса) на котором вырезано усатое лицо с зашитым ртом, — а именно такому наказанию подверг Локи карлик Брокк, после того как Локи проиграл ему свою голову, но исхитрился и не дал ее отрезать. Наверняка знать, конечно, нельзя, но можно предположить, что симпатии кузнеца были на стороне карлика и что этот портрет на кузнечном камне должен был послужить Локи предостережением — дабы тот не слишком уж озорничал в кузнице. Такое толкование согласуется с практическим назначением камня: его клали между горном и мехами, чтобы регулировать поддув и, в то же время, защищать мехи от огня. Кроме того, эта находка позволяет предположить, что родиной Локи считались не страны горных и инеистых йотунов, а Муспелльхейм, населенный огненными сынами Сурта. 

Что касается традиционного культа Локи, то о таковом не сохранилось никаких свидетельств — ни топонимов, ни литературно-исторических данных. Как отмечает Уильям Бейнбридж, религиозные практики по большей части ориентируются — так или иначе — на поддержание общественных норм; возможно, в некоторых обрядах опасному Трикстеру и уделялось внимание, но едва ли когда-либо существовал его организованный культ. 

Впрочем, не исключено, что значительное место в религии скандинавов отводилось ритуальной драме, и если наши предки действительно практиковали обрядовое воспроизведение мифов, то Локи, очевидным образом, должен был играть в скандинавской религии чрезвычайно важную роль. В этом отношении его можно сопоставить с трикстерами других традиционных культур: их шутовские выходки, сопровождающие обрядовое действо или шествие, необходимы для успеха ритуала (равно как и вся концепция врéменной инверсии обычного уклада и «карнавального» его осмеяния под водительством Владыки Беспорядка, — осмеяния, которое, в конечном счете, лишь укрепляет общественные нормы). Подобно многим другим Трикстерам и Владыкам Беспорядка, Локи отличается неоднозначностью пола: он не только становится матерью Слейпнира (а следует помнить, что назвать мужчину кобылой или заявить, что он рожал детей, для викингов было наихудшим из возможных оскорблений), но и переодевается в женское платье, чтобы сопровождать Тора под видом служанки (в «Песни о Трюме»). Кроме того, в «Перебранке Локи» Один утверждает, что тот прожил восемь зим под землей в женском обличье и рожал детей. Для быстрых путешествий Локи заимствует не орлиный облик Одина, а соколиное оперенье Фрове и Фрийи; и это, опять-таки, следует рассматривать как разновидность шаманского переодевания в платье противоположного пола. Трикстер — это тот, кто переходит все границы (и, прежде всего, границы социальных табу) и создает то пограничное состояние, в котором только и возможны акты ритуального создания и преображения форм. Эта функция, в особенности применительно к различным степеням переодевания, присуща и другим божествам, но Локи исполняет ее чаще и основательнее всех. Пребывание в пограничном состоянии — это время наивысшей силы, но оно же — и самое опасное время, в котором ничто и никто не может чувствовать себя под защитой; имея дело с Локи, об этом тоже следует помнить. 

(c) Квельдульф Гундарссон 
(c) перевод Анны Блейз

[Настя]

ЛОКИ-ТРИКСТЕР

Сексуальность Локи — не что иное, как естественное выражение его свободы, не скованной никакими моральными парадигмами; и в ней же отражена его гендерная парадоксальность, его неразрывная (как буквальная, так и символическая) связь с женским началом, с Темной Богиней. Прозвание Локи — Лаувейсон, сын Лаувейи — дано ему не по отцу, а по матери, и свидетельствует о том, что истоки его силы — в женском начале. Кроме того, оно добавляет веса гипотезе о том, что Локи почитали как бога в глубокой древности, когда счет родства велся по материнской линии. Локи принадлежит важнейшая роль в таинствах Темной Богини, и потому в его безумии есть некий метод, а в его хаосе — некий порядок. Многие его поступки кажутся спонтанными и незапланированными, но в действительности все они — проявления Вирда Богини. 

Если Хела, дочь Локи, олицетворяет темную, «левую», «изнаночную» сторону мировой и природной души, сам Локи — ее светлая, «правая» сторона. Он — тот ребенок, который не боится мечтать или воплощать в жизнь свои и чужие мечты; он — та безответственность, без которой весь мир и асы вместе с ним погрузились бы в стоячее болото. Он — та невинность, которая не боится заявить во всеуслышание, что король-то голый (или, если уж придерживаться буквы саг, что Одину нравится носить женское платье). Он — смех, он — тихое хихиканье в уголке, он — брошенная вскользь острота, он — насмешка, которая уязвляет в самую душу, но вместе с тем побуждает к новым открытиям. Он постоянно напоминает и богам, и людям, что мы не должны все время относиться к самим себе слишком серьезно. Один из уроков Локи — в том, что космическое отличается от комического всего одной буквой. 

Локи отчаянно горд и самоуверен. В этом с ним не сравнится ни один из асов, ванов или йотунов; если бы гордыня и впрямь была грехом, то Локи, несомненно, следовало бы признать великим грешником. В этом отношении он близок таким классическим персонажам, как Фауст, Люцифер и Прометей; он — как человек, который вознамерился стать богом и добился своего. Чистокровный йотун, он собственными силами проложил себе дорогу к божественности, к тому высочайшему статусу, который иногда дарует своим обитателям Асгард. 

Локи — неукротимый дух человека, устремленного к звездам. В его честь можно было бы назвать ту божественную искру в человечестве, которая побуждает людей вечно стремиться к высшему. И как хранитель этой божественной искры, Локи уделяет от нее другим — тем, кто тоже мечтает стать богами. Локи — бог-Светоносец, который пробуждает божественный огонь, сокрытый в каждом живом существе, и подталкивает дремлющий разум к действиям. 

Как и его океаническое дитя, Йормунганд, Локи олицетворяет универсальный архетип, встречающийся во многих культурах мира, — и даже не один архетип, а несколько. Он — Скованный Исполин, подобный греческому Прометею или иудейскому Азазелю; он — трикстер, подобный индейскому койоту или греческому Гермесу; он — оборотень, как кельтский Талиесин; и он же — Светоносец, как Люцифер, Луг и все тот же Прометей. Из всех рёкков он стоит ближе всего к людям, потому что во многих своих качествах он сам сущностно и очевидно человечен — в гораздо большей степени, чем прочие божества. 

Архетипические параллели Локи, обнаруживающиеся в мифах других народов, помогают лучше понять те его стороны, которые в скандинавской мифологии представлены лишь намеками. Прометей — один из титанов, древнейшей расы, подобной йотунам; и хотя его отношения с Зевсом гораздо более скандальны, чем побратимство Локи с Одином, Зевс не убивает его, а только сковывает. Помимо общеизвестных европейских трикстеров, таких как Гермес и Пан, Локи близки некоторые персонажи из мифологии североамериканских индейцев. Один из них даже сохранился в современных сказках — под именем Братца Кролика. Другие же фигурировали в легендах и верованиях многих индейских племен под самыми разными именами: Ворон, Голубая Сойка, Кролик, Норка, Великий Кролик, Нанабуш, Глускап, Паук… 

Все трикстеры схожи между собой по характеру. Трикстер легкомыслен, и это нередко стоит ему жизни; он никогда не учится на своих ошибках, однако в самой его наивности всегда заключена некая великая истина. Подобно Локи, однажды устроившему шутовское представление с сексуальным подтекстом, многие американские трикстеры склонны к вульгарным сексуальным проделкам. В одной сказке Великий Заяц велит своему анусу присмотреть за едой на огне, пока сам он будет спать. Проснувшись, он видит, что еда исчезла, и наказывает свой анус, прижигая его головней из костра. В результате у него вываливаются кишки, и Зайцу приходится вшивать анус на место, но поскольку он не в ладах с иглой и нитками, анус навсегда остается складчатым. Довольно часто трикстеру приходится выполнять такие задания, которые остальные боги считают ниже своего достоинства. Но он охотно берется за них, потому что понимает: чтобы мир продолжал вертеться, необходимо всё — даже то, что другим кажется презренным и низменным. 

Благодаря своему трикстерству Локи — один из самых ярких скандинавских божеств, один из самых заметных в своих проявлениях. Нередко он дает о себе знать через всевозможные неприятные, хотя по большому счету безвредные происшествия (например, когда вы о нем пишете, у вас может часто зависать компьютер). По этой причине называть кого-то или что-то в его честь не рекомендуется. Но так же, как и в случае с другими рёкками, опасности, которые таит в себе Локи, более очевидны тем, кто не нашел с ним общего языка, чем его последователям. Локи никогда не прекращает дурачиться, но над теми, кто его понимает и держится с ним заодно, он обычно подшучивает гораздо более дружелюбно и добродушно. 

Разнообразные ипостаси и свойства характера Локи перечислены как его кеннинги в «Языке поэзии». Его называют «сыном Фарбаути и Лаувейи», «сыном Наль», «братом Бюлейста и Хельблинди», «отцом Ванарганда (Фенрира)», «отцом Йормунганда» и «отцом Хель», «отцом Нарви и Вали», «родичем и дядей, братом, попутчиком и сотрапезником Одина и асов», «гостем и украшением сундука Гейррёда», «похитителем козла, ожерелья Брисингов и яблок Идунн», «матерью Слейпнира», «мужем Сигюн», «недругом богов», «губителем волос Сив», «кузнецом бед», «хитроумным асом», «наветчиком и обманщиком богов», «виновником смерти Бальдра», «связанным асом», «тем, кто препирался с Хеймдаллем и Скади». Кроме того, Локи — бог молнии, бог южного ветра и бог превращений. У него есть несколько излюбленных форм: лосось, муха и сокол, — но самым уместным для него обличьем представляется паук. Паук не только ассоциируется с североамериканскими трикстерами, но и тесно связан с Богиней. Намек на этимологию имени Локи дает старинное шведское название паука — lockke. 

(c) Abby Helasdottir
(c) перевод: Анна Блейз

[Настя]

Идея о том, что Локи может быть назван владыкой Муспельхейма, проливает свет на кровное братство с Одином. Возможно, это не простое кровное побратимство друзей, а кровное перемирие между королями. Ньйорда часто рассматривают как короля Ванахейма, а его сына Фрейра как короля Альвхейма. Они оба живут в Асгарде в качестве заложников, символизируя мир между их народами. Идентифицируя Локи как короля Муспельхейма, можно объяснить его присутствие в Асгарде, так как Муспелли не проявляют враждебность по отношению к Асгарду до тех пор, пока Локи и его дети не будут заточены, что нарушает перемирие между двумя народами. 
 
Далее связь между Локи и великанами Муспельхейма может быть обнаружена в эддической поэме «Речи Свипдага». Эта история упоминает о таинственной фигуре по имени Синмара («бледный ужас»), которая, как предполагается, была женой Сурта. В ходе поэмы, Виндкальд спрашивает великана Фьёльсвинна об оружии, которое может убить задиру Видофнира, который обитает в Асгарде. Фьёльсвинн отвечает: 
 
26 «Зовут Лэватейн, 
сделанный Лофтом, 
выкованный за вратами смерти; 
в ларе железном 
у Синмары лежит 
на девяти крепких запорах». 
Речи Свипдага 
Название меча, который выковал Лофт в Хельхейме (за вратами смерти), называется Лэватейн, что дословно переводится как «ранящая ветвь», что само по себе является кеннингом для меча и не может быть названо самим мечом. Но тот факт, что Синмара охраняет меч Локи очень интересен, и можно предположить, что так как она — страж меча Локи, то ее муж Сурт охраняет владения Локи, пока тот находится в Асгарде. 
Дальнейшие свидетельства власти Локи над огнем можно найти в «Перебранке Локи». После того как Тор в угрожающей форме заставил Локи уйти из дома Эгира, в конце поэмы Локи оставляет Эгиру проклятие: 
 
65 Пива ты, Эгир, 
немало припас, 
но напрасно старался 
пусть все, чем владеешь, 
в пламени сгинет, 
пусть опалит 
огонь тебе спину!» 
Перебранка Локи 
Это было бы довольно странное проклятие в исполнении Локи, если бы он не имел ничего общего с огнем вообще, и, как следует из «Прорицания вёльвы» и «Речи Свипдага», многие поэты Старшей Эдды указывают на связь Локи с огнем. 
 
Другие доказательства того, что Локи – бог огня, могут быть найдены вне пределов Старшей Эдды — в разрозненных остатках других Индо-европейских культур. В конечной части «Перебранки Локи» и в «Видении Гюльви», есть история, в которой Локи превращается в лосося с целью избежать гнева асов, и все же его ловят даже в такой форме. По мнению Снорри, Локи изобрел рыболовную сеть и сжег ее, так как боялся быть обнаруженным. Боги воссоздали из пепла новую сеть. 
 
Тотчас принялись они за работу и сплели себе сеть наподобие той, что, как видно было по золе, сплел Локи. И лишь готова была их сеть, асы направились к реке и забросили сеть в водопад. 
Снорри Стурлусон. Младшая Эдда 
Затем Локи пытается перепрыгнуть сеть и сбежать, но Тор все же ловит его. 
 
Хотя это заманчиво – придать водный символизм образу Локи в форме лосося, однако есть другие Индо-европейские источники, которые опровергают такое предположение. В 48-й магической песне из финского эпоса Калевала есть сильное сходство с изложенной историей у Снорри, так как тут описывается рыба в качестве сосуда для огня, которую Укко (бог неба) потерял. Вяйнямёйнен (герой Калевалы) и остальные жители деревни пытаются поймать огненную рыбу, сооружая льняную сеть для ее поимки. После попадания в плен, искра от огня внутри рыбы все же сбегает и начинает сеять хаос и разрушение вокруг. Вяйнямёйнен все же убеждает огонь успокоиться и пойти с ним, чтобы принести огонь в дом к людям, переместив пламя на кусочек бересты. Как Локи и Агни (ведическая персонификация сакрального огня), пламя изначально должно быть поймано из воды, где оно прячется, чтобы затем стать доступным для использования людьми. 
 
Де Фрис предполагает, что красный цвет лосося породил идею о том, что эта рыба хранит в себе огонь, и также указывает на легенду индейцев, в которой огонь добывался из красных лососей. Истории о лососях как об огненных существах могут быть обнаружены также в кельтской религии. В Ирландии есть история о лососе, который съел девять орехов, упавших в колодец мудрости, в котором он обитал. Было сказано, что тот, кто съест этого лосося, сможет «проглотить» все знания мира. Бард Финегас поймал лосося, и сказал своему ученику Финну Маккулу приготовить его. Во время приготовления, на большой палец Финну попало чуть чуть горячего масла. Он положил его в рот и случайно проглотил все знания, которыми обладал лосось. В этой истории не только лосось и огонь тесно связанны, но и прослеживается кельтская концепция о том, что огонь символизирует знания. 
 
Истории о прячущемся в воде огне не являются уникальным достоянием Европы, но могут быть также найдены в ведической мифологии. Веды рассказывают как огонь (Агни) постоянно ускользает от людей, прячась в воде, растениях и других элементах, и должен быть пойман повторно. Говорится, что Агни очень сильно боялся смерти, так как его старшие братья умерли или исчезли под гнетом их ритуальных обязанностей. Агни бежит и находит пристанище в воде, но боги заманивают его обратно для выполнения священных обрядов и обещают подарить ему бессмертие и божественный статус. Это явно напоминает рассказ Снорри о богах, которые ловят Локи из реки, а также является отзвуком истории, в которой спасает Идунн и возвращает бессмертие богам. 
 
То, что Локи является изобретателем рыболовной сети – очень важно, так как этот факт пересекается с другими данными о Индо-европейских огненных богах. В Греции богу-кузнецу Гефесту приписывают изобретение рыболовной сети, с помощью которой он ловит свою жену Афродиту и Ареса во время прелюбодеяния. В Риме был ритуал странного жертвоприношения Вулкану, богу разрушительного огня. В этом ритуале явно выражено яростное противостояние воды и огня (что может быть видно на примере Локи и Хеймдаля), и необходимо было проносить в жертву маленьких живых рыбок, бросая их на алтарь-обиталище бога — Вулканал. В Индии Агни также известен как «враг рыб», и изобретатель рыболовной сети Локи также может быть интерпретирован таким образом. Стоит также отметить, что имя, которым у Снорри назван ремешок Брокка, с помощью которого был защит рот Локи (Ватари) – это имя «рыбы» в «Списке имен». 
 
Помимо этих литературных источников есть также и небольшая археологическая находка, датированная 1000 годом нашей эры, называемая «камнем из Снаптуна», которая может быть свидетельством огненной природы Локи. Это знаменитое изображение (которое в основном ассоциируется именно с Локи) было вырезано на кузнечном камне из стеатита и было найдено на пляже в Ютландии, что в Дании. На изображении есть ряд порезов вокруг губ, и считается, что это изображен Локи после того, как его губы были сшиты карликом-кузнецом Броком. 
 
Подобные кузнечные камни могли использоваться для защиты кузнечных мехов от пламени, и, возможно, что создатель Снаптунского Камня сделал попытку заручится помощью Локи в работе с металлами с помощью его огня, таким образом Локи имеет сходство с другим огненным богом-кузнецом: Гефестом. Так как Локи кует свой меч, о чем сказано в «Речах Свипдага», возможно, ранее он был более связан с кузнечным делом, чем указывают на то сохранившиеся источники.

Dagulf Loptson «A New Place for Loki»

[Настя]

Висы Локи

Локи! Бог хаоса, козней, огня. 
Пламяволосый небесный бродяга. 
Без плутовства Ты не можешь ни дня, 
И без проказ не ступаешь ни шага. 
Брать и давать, возвращая назад, 
Ты постоянно меняешь обличье. 
Шуткой Асгард превращаешь Ты в Ад, 
Тем, выражая к Богам безразличье. 
В битве с богами возглавишь ты Зло, 
В день Рагнарёка от пут избавленный. 
Бальдру с Тобой в схватке не повезло. 
Хитрость и ловкость, Твой символ нетленный. 
Хель и Фенрира родителем был, 
Змея , и Одину создал Слейпнира. 
Молот у Трюма для Тора добыл, 
Волю к свободе несёшь Ты для мира. 
Локи! Прошу, в просьбе не откажи! 
Хитрость и ловкость нужны мне для дела! 
Локи! Мне правильный путь подскажи! 
Чтоб за работу приняться мне смело. 

[Настя]

Локи великий, паяц-пересмешник, 
Ты – уравнитель безгрешного с грешным, 
Стал побратимом Верховного Аса, 
Вестник богов и последнего часа. 
 
Сам изменяясь, миры изменяешь, 
Ядом безумства людей опьяняешь. 
Мудрый шутник, ты мне в помощь приди – 
Коварство своё на врагов обрати. 
 
Хитрою сетью опутай их души – 
Мой приговор смирно вынуди слушать. 
Злобную шутку мы с ними сыграем – 
Покажется адом что было их раем. 
 
На них обрати свой пылающий взор – 
Пусть да исполнится мой приговор! 

[Настя]

Локи 
Ло́ки (др.-сканд. Loki, также Loki Laufeyjar sonr, нем. Loge) — сын ётуна Фарбаути (Fárbauti, Жестоко-Бьющий) и великанши Лаувеи (Laufey, Лиственный Остров), также упоминается в качестве бога хитрости и обмана и т. п. , происходит из рода ётунов, но асы разрешили ему жить с ними в Асгарде за его необыкновенный ум и хитрость. 
В самом начале Локи был только воплощением домашнего очага и считался духом жизни. Будучи только богом, в дальнейшем он начинает сочетать в себе черты бога и демона, так что, в конце концов, его начинают ненавидеть и воспринимать точно так же, как в Средние века Люцифера, владыку лжи, источник обмана и клеветы среди асов. 
Локи сказал: 
"Один, когда-то - 
помнишь ли? - кровь 
мы смешали с тобою, - 
сказал ты, что пива 
пить не начнешь, 
если мне не нальют". 
(Старшая Эдда. Перебранка Локи. Перевод А. Корсуна) 
Нрав Локи 
 
В то время как Тор является воплощением жизненной энергии северян, Локи персонифицирует дух развлечений и праздности, а тесный союз, установившийся между двумя богами, ясно показывает, что люди уже давно осознали необходимость, как труда, так и отдыха в жизни человека. Тор никогда не сидит без дела, а Локи над всем смеется до тех пор, пока его любовь к злу совершенно не сбивает его с верного пути и он не утрачивает способность творить добро, превращаясь в эгоистичное и злобное создание. Он воплощает зло в самой привлекательной его форме. В силу его обманчивой внешности боги обращались с ним на равных. Они брали его с собой, куда бы ни направлялись, и принимали его не только в свои забавы, но даже допускали его на свои советы, где, к несчастью, слишком часто прислушивались к нему. 
 
Как мы уже видели, Локи сыграл большую роль в создании человека, наделив его способностью двигаться и пустив кровь в его жилы, что дало человеку способность чувствовать. Будучи воплощением, как огня, так и зла, Локи (молния) часто изображается в паре с Тором (гром), которого он сопровождает в Ётунхейм отвоевывать молот Тора, затем в замок Утгарда-Локи, а также домой к Гейрреду. Именно он крадет ожерелье Фрейи и волосы Сив, а также предает Идунн власти Тьяцци. И хотя иногда он дает богам хорошие советы и даже помогает им, но делает это только для того, чтобы вызволить их из какого-нибудь трудного положения, в которое сам же их вовлек. 
 
Некоторые исследователи утверждают, что, будучи частью триады демиургов (Один, Хенир и Лодур, или Локи), этот бог изначально принадлежал к поколению богов, существовавших еще до Одина, и был сыном великана Имира, а его братьями были Кари (воздух) и Хлер (вода), сестрой - Ран, страшная богиня моря. Другие мифологи, однако, считают его сыном великана Фарбаути, которого ассоциировали с Бергельмиром, единственным выжившим после потопа, а также сыном Лаувейи (лиственный остров) или Наль (корабль). В этом случае единственное, что связывает Локи и Одина, - это клятва в дружбе, которую давали друг другу скандинавы. 
 
Локи (огонь) первый раз взял в жены Глут (сияние), которая родила ему двух дочерей - Эйзу (уголья) и Энмиру (пепел). Очевидно, что народы Северной Европы считали их символами домашнего очага, и, когда слышится треск горящего дерева, женщины на Севере до сих пор иногда говорят, что это Локи бьет своих детей. Помимо своей жены, по преданию, Локи женился на великанше Ангрбоде (сулящая горе), которая жила в Ётунхейме, родила ему трех детей-чудовищ: Хель, богиню смерти, змея Мидгарда Ёрмунганда и беспощадного волка Фенрира. 
 
Третий брак Локи был заключен с Сигюн, которая оказалась самой верной и любящей женой и родила ему двух сыновей, Нарви (Нари) и Вали, причем последний был назван в честь бога, отомстившего за Бальдра. Сигюн всегда хранила верность своему мужу и не предала его даже после того, как его окончательно изгнали из Асгарда и свергли в недра земли. 
 
Так как для народов Северной Европы Локи являлся воплощением зла, они не испытывали к нему ничего, кроме страха, в его честь не строили храмы, не совершали жертвоприношения, а самые ядовитые растения называли именно его именем. Дрожаший раскаленный летний воздух считался признаком его присутствия, и люди говорили, что это Локи резвится, а когда на закате казалось, что солнце пьет воду, то тогда говорили, что это пьет Локи. 
 
Легенды о Локи настолько тесно переплелись с легендами об остальных богах, что большинство связанных с ним мифов уже пересказаны, остается изложить лишь два эпизода из его жизни. В одном из них говорится о лучшей стороне характера Локи до того, как он превратился в непревзойденного обманщика, во втором рассказывается о том, как Локи, в конце концов, вынудил богов нарушить священный мир, спровоцировав их на убийство. 
 
Последнее преступление Локи 
Последним преступлением Локи, которое перевесило чашу его злодеяний, было подстрекательство Хеда метнуть смертельный побег омелы в Бальдра, которого он ненавидел за его чистоту. Даже за это преступление он мог бы быть прощен, если бы не его бессердечие, когда он, превратившийся в старуху Текк, отказался оплакать Бальдра. Его действия убедили богов в том, что он был самим воплощением зла, и они единогласно решили навсегда изгнать его из Асгарда. 
 
Локи пытался избежать гнева богов и сбежал в горы, где построил себе хижину с четырьия дверями, постоянно открытыми на случай побега. Но богам удалось схватить хитрого Локи. Они потащили его в пещеру, где ему пришлось поститься. К скале он был привязан кишками своего сына Нарви, разорванного на части его братом Вали, которого боги специально для этого превратили в волка. Привязали они его за плечи, поясницу и под коленями. Однако, опасаясь, что перевязь, хоть она и была очень прочной, не выдержит, боги превратили путы в алмазные цепи. 
Сплел тогда Вали 
страшные узы, 
крепкие узы 
связал из кишок. 
(Старшая Эдда) 
Великанша Скади, символизирующая холодный горный поток, с удовольствием наблюдавшая за пленением своего врага (подземного огня), повесила над Локи ядовитую змею, чтобы яд медленно капал ему на лицо. Однако Сигюн, верная жена Локи, поспешила к нему на помощь с чашей. Так она и стояла до самого конца света Рагнарёк, держа чашу под каплями яда и отходя от Локи, только когда чаша наполнялась и надо было вылить яд. Только во время ее короткого отсутствия яд капал на лицо Локи, и это причиняло ему такую страшную боль, что он корчился, от чего земля сотрясалась и начинались землетрясения, которых так боятся смертные. 
И вот они оставили его страдать. 
Над предательским челом его 
Скади подвесила змею, 
Из пасти которой капал яд, 
Причиняя нестерпимую боль. 
Так суждено ему в ужасе смерти своей ждать. 
Но рядом с ним его верная жена Сипон. 
На коленях стоит неустанно. 
Ловит она в сосуд капли яда. 
Не смыкая глаз, сидит она рядом. 
Отходит она только вылить яд из чаши, 
И тогда каплет яд на чело Локи 
И громко вскрикивает он от боли 
И стонет от ужаса. 
Тогда гремит гром 
И содрогается в ужасе земля. 
Крик этот сотрясает даже небеса. 
Так будет страдать он до судного дня, 
Когда наступит страшный Рагнарёк. 
(Дж. Джонс. Вальхалла) 
Локи было суждено оставаться в таком мучительном состоянии до сумерек богов, когда он разорвет связывающие его путы и сможет принять участие в последней битве на ратном поле Вигрид. Локи будет убит Хеймдаллем, который сам падет от его руки. 
 
Последний день недели, который раньше посвящался Локи, именовался на севере Лаугардагом, или днем стирки, но англичане заменили это название на Saturday (суббота), и это название произошло не от Сатурна, но от Sataere (притаившийся вор), а также от имени тевтонского бога сельского хозяйства, которого считали еще одним перевоплощением бога Локи.

[Настя]

Локи в первоисточниках.
Локи в поэзии 
 
Некоторые из самых ранних упоминаний о Локи содержатся в древнескандинавской поэзии, которая позднее цитировалась в других произведениях или сборниках. 
 
Скальдическая поэзия 
 
Скальдическая поэзия — это сочинения скальдов (скандинавских поэтов) IX—XIII веков, состоявших при дворах конунгов и ярлов. Формы этой поэзии отличаются от тех, что использовались в песнях «Старшей Эдды». Характерная черта скальдической поэзии — изобилие кеннингов, то есть иносказаний (зачастую основанных на мифологическом материале). Древнейшие известные нам скальды были норвежцами, но сочинения их сохранились, главным образом, в более поздних исландских рукописях. 
 
«Хаустлёнг» (IX век), что значит «Осенне-длинный», или «Длинный, как осень», — это щитовая драпа (то есть хвалебная песнь, воспевающая изображения на щите), автором которой считается Тьодольв из Хвинира. Это самая ранняя из дошедших до нас скальдических поэм, упоминающих о Локи. Речь в ней идет о том, как Локи становится пленником великана Тьяцци, принявшего облик орла. В качестве выкупа за себя Локи соглашается привести к великану Идунн — богиню юности, владеющую золотыми яблоками бессмертия. Позднее Локи спасает Идунн и возвращает ее в Асгард. В «Языке поэзии» Снорри пересказывает этот миф более подробно. 
 
«Хвалебная песнь о доме», или «Драпа о доме» (X век) представляет собой описания мифологических сцен, изображенных резчиком по дереву на стенах пиршественного зала в доме Олава Павлина. Эту песнь сочинил скальд Ульв Уггасон по случаю некоего бракосочетания, имевшего место между 980 и 985 гг. Она содержит краткий рассказ о том, как Локи и Хеймдалль, приняв обличье тюленей, сражались друг за прекрасную «почку моря» (которую Снорри отождествляет с Брисингаменом, ожерельем Фрейи). 
 
«Хвалебная песнь о Торе», или «Драпа о Торе» (X век) — песнь во славу Тора, бога грома, сочиненная Эйливом Годрунарсоном. Она содержит краткий рассказ о том, как Локи заманил Тора в дом опасного великана по имени Гейррёд. В «Языке поэзии» Снорри пересказывает этот миф более подробно. 
 
Эддическая поэзия 
 
Эддическая поэзия включает в себя, главным образом, произведения двух родов: мифологические песни, повествующие о деяниях богов, и героические песни, посвященные деяниям героев, таких как Сигурд или Вёлунд. Основная рукопись, в которой эддические песни дошли до наших дней, известна под названием «Codex Regius» («Королевский кодекс»). Она датируется второй половиной XIII века[1]. К сожалению, от нее сохранилось всего 45 страниц, включающие лишь небольшую долю того корпуса эддической поэзии, что существовал в древности. Эддические песни принадлежат разным авторам, содержат весьма разнообразный материал. В известном нам виде все они были записаны христианскими переписчиками, возможно, внесшими некоторые изменения в текст. В большинстве случаев авторы эддических песней ставили перед собой не столько религиозные, сколько художественные цели, так что эти песни не следует классифицировать как гимны (в отличие от некоторых хвалебных песней во славу богов, встречающихся в скальдической поэзии), а «Старшую Эдду» нельзя считать религиозным текстом[2]. 
 
«Прорицание вёльвы» (X или XI век) — изложенный неизвестным исландским поэтом миф о начале и конце мира. В этой песни приводится рассказ о том, как Один, Хёнир и Лодур сотворили первых людей, а также встречается упоминание о заточении Локи. Кроме того, в «Прорицании вёльвы» Локи ведет Нагльфар (корабль, построенного из ногтей мертвецов) к месту последней битвы в день Рагнарёка, а за ним следует войско огненных великанов из Муспелльхейма. 
 
«Перебранка Локи» (X или XII век) — один из самых знаменитых эпизодов в мифологии Локи. В этой песни Локи вступает с богами в ритуальную перебранку, или обмен оскорблениями (senna), в ходе которой разоблачает всех их тайные проступки и пороки. Песнь завершается рассказом о пленении Локи и о каре, которой его подвергли. 
 
«Краткое прорицание вёльвы» (XII век) — подражание «Прорицанию вёльвы», включенное как вставка в эддическую «Песнь о Хюндле». В нем встречается загадочное упоминание о том, как Локи съедает полусгоревшее сердце некой жещины и от этого порождает всех обитающих в мире ведьм. 
 
«Песнь о Хюмире» (XII или XIII век) посвящена, главным образом, битве Тора с Йормунгандом, Змеем Мидгарда. Однако в ней мимоходом упоминается о том, как по вине Локи охромел один из козлов Тора. Подробнее об этом рассказывает Снорри в «Видении Гюльви». 
 
«Песнь о Трюме» (XII или XIII век) — одна из самых популярных (как в прошлом, так и по сей день) эддических песней. В основу ее положена забавная история о том, как великан Трюм похитил у Тора молот и соглашался вернуть его лишь при условии, что асы отдадут ему, Трюму, в жены богиню Фрейю. По совету Хеймдалля Тор переодевается в женское платье и отправляется в Йотунхейм под видом Фрейи, а Локи сопровождает его в обличье служанки. Обманув Трюма, Тор благополучно возвращает себе молот. 
 
«Сны Бальдра» (XIII век) начинаются с того, как Бальдру, сыну Одина и Фригг, начинают сниться сны, предвещающие скорую смерть. Один отправляется к мертвой вёльве (провидице), чтобы узнать о судьбе Бальдра. Из 14-й строфы этой песни, как ни странно, следует, что Локи был связан еще до гибели Бальдра. 
 
«Речи Многомудрого» (XIII век) повествуют о приключениях героя Свипдага. В этой песни упоминается меч Лэватейн, выкованный Локи. Он хранится в сундуке под девятью замками, а стережет его Синмара, жена Сурта. Само слово «Лэватейн» в переводе означает «посох разрушения», и на самом деле это не имя меча, а просто кеннинг слова «меч». 
 
«Речи Регина» (предположительно датируемые X веком) повествуют о том, как Одину, Хёниру и Локи пришлось заплатить Хрейдмару виру — выкуп за убийство его сына Отра: Отр умел превращаться в выдру, и Локи нечаянно убил его, не признав в нем человека. Локи похищает золото из источника, в котором обитает карлик Андвари, и выплачивает виру этим золотом (на которое Андвари успевает наложить проклятие). 
 
Локи в прозе 
 
Интересные сведения о Локи содержатся также в прозаических первоисточниках — книгах, по большей части сочинявшихся не в развлекательных, а в дидактических целях. 
 
«Младшая Эдда» 
 
«Младшая Эдда» была написана в начале XIII века исландским поэтом, историком и законоговорителем Снорри Стурлусуном. Эта книга составлена на основе скальдических и эддических песней, дополненных, по всей вероятности, сведениями из устной традиции и домыслами самого Снорри. Мифологический материал в ней изложен в систематическом порядке, однако не следует забывать, что «Младшая Эдда» — это не учебник по мифологии, а руководство по толкованию кеннингов, встречающихся в скальдической поэзии. Снорри отдавал себе отчет в том, что искусство скальдов умирает, и попытался вдохнуть в него новую жизнь, составив книгу о технике и методах скальдической поэзии, в которой кеннинги играют исключительно важную роль[3]. 
 
По вопросу о том, насколько ценна «Младшая Эдда» в качестве источника мифологических сведений, исследователи так и не пришли к единому мнению. Ко времени ее создания Исландия вот уже двести лет как приняла христианство, и Снорри иногда ошибался в толкованиях, а также был склонен к избыточной систематизации и рационализации доступных ему письменных источников[4]. Это нисколько не умаляет его литературного таланта, но свидетельствует о том, что «Младшую Эдду» нельзя рассматривать как непогрешимый источник сведений по скандинавскому и германскому язычеству в целом. 
 
Снорри получил светское воспитание, но его наставниками в литературной области были христиане. В итоге христианство оказало заметное влияние на его представления о языческих богах[5]. Нагляднее всего это проявилось в прологе к «Младшей Эдде», где Снорри объясняет своим христианским читателям, что асы — это на самом деле не боги, а просто могущественные чародеи из города Троя в «Стране Турков» (Малой Азии), пришедшие в Европу и внушившие легковерным, что их следует почитать как богов[6]. В заключительных строках «Видения Гюльви» Снорри заявляет, что скандинавский Локи и греческий царь Улисс (Одиссей) — одно и то же лицо; и это, по-видимому, служит ответом на вопрос, почему асы (в смысле «троянцы») так его ненавидели[7]. 
 
Несомненно, мы в огромном долгу перед Снорри за то, что в его сочинениях сохранились отрывки из скальдической и эддической поэзии, которые в противном случае были бы утрачены навсегда. Однако не следует полагать, что Снорри был таким уж рьяным сторонником старых богов. «Младшая Эдда» — не святое писание, и в качестве источника сведений по исконным языческим верованиям она не столь уж надежна. 
 
«Видение Гюльви» — первая из трех книг, составляющих «Младшую Эдду». В ней излагаются мифы о происхождении детей Локи (Фенрира, Йормунганда и Хель), о строительстве стен Асгарда и рождении Слейпнира, еще одного сына Локи, о путешествии Локи и Тора в Утгард, о смерти Бальдра и наказании Локи, а также, в заключение, о Рагнарёке — гибели богов. «Видение Гюльви» во многом строится по образцу «Прорицания вёльвы», следуя тому же хронологическому порядку — от сотворения мира до его гибели. В этой версии Локи прибывает на последнюю битву как кормчий Нагльфара, во главе воинства мертвецов, вышедших из Хельхейма. Согласно Снорри, в этой битве Локи и Хеймдалль убивают друг друга. 
 
«Язык поэзии» — вторая книга «Младшей Эдды». В ней излагаются мифы о похищении Идунн великаном Тьяцци и о том, как Локи вернул ее асам; о том, как Локи рассмешил Скади; о путешествии Тора и Локи в дом Гейррёда; о том, как Локи остриг волосы Сив, и о том, как Локи отнял у карлика Андвари сокровища, чтобы заплатить выкуп за убийство Отра, а также вскользь упоминается о поединке Локи с Хеймдаллем в обличье тюленей. Кроме того, в этой книге приводится много кеннингов Локи. 
 
«Деяния данов» 
 
«Деяния данов» (лат. «Gesta Danorum») — историческая хроника, написанная в начале XIII века Саксоном Грамматиком, датским священником и историком. Она состоит из шестнадцати книг, прослеживающих историю Дании с доисторических времен и вплоть до конца XII века. Своей основной задачей Саксон ставил прославление датчан и их доблестных деяний[8]. Некоторые исследователи, в том числе Аксель Ольрик, предполагали, что сведения о скандинавской мифологии и фольклоре Саксон черпал, главным образом, из норвежских источников и что большую часть информации для него собрал один знакомый исландец, путешествовавший по побережью Норвегии[9]. 
 
Ввиду того, что Снорри и Саксон писали свои книги приблизительно в одно и то же время, вопрос о том, какую из них следует считать самым ранним собранием материалов по скандинавской мифологии, остается открытым. Не исключено, что Снорри следовал исключительно исландской традиции, тогда как Саксон полагался, в первую очередь, на источники из континентальной части Скандинавии. Следует отметить, что в версии мифа о смерти Бальдра, которую приводит Саксон, Локи не фигурирует вовсе, — и высказывалось предположение, что именно в таком виде этот миф знали датчане[10]. Зато Локи появляется в части II книги VIII, где он выступает под именем «Утгарда-Локи», — и поскольку этот Утгарда-Локи описывается как великан, заточенный под землей среди ядовитых змей, практически не остается сомнений, что Утгарда-Локи из «Деяний данов» тождествен Локи сыну Лаувейи из «Младшей Эдды». 
 
Теоретически говоря, труд Саксона может считаться источником информации о языческих верованиях не в меньшей степени, чем сочинения Снорри, однако современные северные язычники редко принимают его во внимание. Отчасти это может объясняться тем, что «Младшая Эдда» более доступна и увлекательна. Кроме того, Саксон был христианским священником и презирал языческих богов. Как и Снорри, он утверждает, что это были не боги, а чужеземные колдуны. Но, несмотря на это, «Деяния данов» дают некоторое представление о скандинавских языческих практиках, бытовавших за пределами Исландии, и могут представлять особый интерес для современных язычников датского происхождения. 
 
«Сага о Вёльсунгах» 
 
«Сага о Вёльсунгах», написанная в конце XIII века, повествует о нескольких поколениях из рода Вёльсунгов и, в частности, о подвигах Сигурда и валькирии Брюнхильд. Герой Сигурд фигурирует и во многих других источниках; сказания о нем были известны в Германии и в странах Скандинавии. Эта сага, как и другие версии сказания о Сигурде, включает в себя рассказ о том, как Локи снабдил асов золотом для виры за Отра. 
 
Разные источники 
 
«Воронова ворожба Одина», или «Предваряющая песнь» (от XIV до XVII века). Эта песнь не поддается точной датировке, из-за чего многие исследователи выражали сомнения в ее подлинности. Однако Бенджамин Торп и Карл Зимрок включили ее в свои переводы «Старшей Эдды». «Воронова ворожба Одина» повествует о том, как Один отправляет Локи и Хеймдалля искать ответы на вопросы о предстоящей гибели мира. 
 
«Рима о Трюме» (XIV век) возникла под влиянием «Песни о Трюме», которая стала очень популярной в позднесредневековый период. Это рифмованная эпическая поэма, излагающая миф о похищении молота Тора. Локи в ней именуется Лодуром. 
 
«Прядь о Сёрли» (XIV век) — это повесть, дошедшая до нас в составе «Книги с Плоского острова». В ней содержится рассказ о том, как Один поручил Локи украсть у Фрейи ожерелье Брисингамен. Локи проникает в дом Фрейи, превратившись в муху, а затем в блоху, и благополучно выполняет поручение. Чтобы вернуть себе ожерелье, Фрейе по требованию Одина приходится разжечь вражду между двумя конунгами. В этом источнике упоминаются родители Локи — Лаувейя/Наль и Фарбаути. 
 
«Сказка о Локи» (впервые записана в конце XVIII века) — очаровательная баллада с Фаррерских островов, в которой Локи спасает маленького мальчика от великана. Вопреки обыкновению, в этой сказке Локи предстает как герой, и это свидетельствует о том, что в народе (пусть и не среди ученых поэтов) он не всегда пользовался дурной репутацией. 
 
 
[1] Simek, Rudolf. Dictionary of Northern Mythology. D.S. Brewer, Cambridge, 2007, p. 52. 
 
[2] Turville-Petre, E.O.G. Myth and Religion of the North, pp. 12—13. 
 
[3] Ibid., p. 22. 
 
[4] Ibid., p. 24. 
 
[5] Ibid., p. 23. 
 
[6] Ibid., p. 23. 
 
[7] Эти заключительные строки опущены в большинстве изданий (и, в том числе, в русском переводе О. Смирницкой), но в некоторых версиях за фразой «Было тогда дано имя Тору, и это Аса-Тор Старый» следует приписка: «Он — Эку-Тор, и ему приписывают те геройские дела, которые Гектор совершил в Трое. И есть такое поверье, что под именем Локи турки [т.е. асы] рассказывали об Улиссе, ибо он был им злейшим врагом». — Примеч. перев. 
 
[8] Turville-Petre, E.O.G. Myth and Religion of the North, p. 23. 
 
[9] Ibid., p. 29. 
 
[10] Ibid., p. 33. 
 Автор: Дагульф Лофтсон (c) 
Перевод: Анна Блейз (с)

[Настя]

Новый взгляд на Локи как на германского бога Пути Левой Руки

Преамбула 
 
 
Данная небольшая статья, несомненно содержащая больше вопросов, чем ответов, отражает три проблемы (или вернее - дискуссии), которые существуют в современном язычестве. 
Первая касается реконструкторской аутентичности, в частности вопросу вокруг правомерности справления блота, ритуалов и культа бога Локи. Ведь известно, что такой культ в древности отсутствовал, его следов не обнаружено. На наш взгляд, мы живем в эпоху Конца Времен, в которую боги разрушения и сметри выходят на первый план, что легитимизирует возможность таких культов и обрядов. Вопрос здесь лежит скорее в формах, чтобы они отталкивались от реального древнего наследия насколько это возможно, не допуская поверхностного синкретизма и фантазерства. 
Вторая касается известной мягкой дихотомии между Путем Правой Руки и Путем Левой Руки. Вопрос так же пролегает через первый пункт, но корнями уходит в философию и мировоззрения адептов первого и второго (Правого и Левого). Не вдаваясь в подробные рассуждения о природе этих Путей, сделаем лишь замечание что крайности в любом случае являются только препятствиями, которые никуда не ведут. 
Третья дискуссия раскрывается в конце статьи и, в некоторой форме, являеся одной из причин написания данной статьи автором Стефаном Гранди. Суть проблемы в том, что некоторые западные (и наши отечественные) язычники, славя родных богов и формально, внешне, соблюдая традицию, внутри сохраняют христианские моральные (в худшем случае - гуманистические, светские) установки. Т.е. под шкурой язычестве кроется овца христианства, что выражается в ярой оппозиции "светлых" и "темных" богов, придания "темным" богам сатанинских черт и т.п., что, конечно же, в высшей мере нелепо. 
 
Сам текст является ответом на статьи против Локи, и отражают видение автора о сущности Пути Левой Руки в германском язычестве. На данный момент более подробные тексты на эти темы pro et contra доступны на английском языке и ждут своих энтузиастов переводчиков. 
 
А пока мы представляем на суд читателя эту небольшую статью. 
 
Askr Svarte 
 
Новый взгляд на Локи как на германского бога Пути Левой Руки 
 
 
 
Локи – он Бог или гигант? Ученые утверждают, что в Эдде нет однозначного утверждения на этот счет. На мой взгляд, его статус не менее амбивалентный, как и у многих других главных германских божеств. Мы знаем, что его отцом был йотун Farbauti (Old Norse: «Опасно бьющий»). Этимология имени Фарбаути ассоциируется с грозой или штормом (См. «Словарь Северной Мифологии» Рудольфа Шимека). Его матерью была Laufey (ON: «Лиственный остров» - довольно спорная интерпретация). Её альтернативным или дополнительным именем было Nal (ON: «Игла»), потому что она была так стройна и ловка. Шимек предполагает, что Лофи, возможно, была древесной богиней. Как правило, она считается богиней и перечисляется как таковая в Эддах, так что у нас нет причин сомневаться в этом. 
 
В Эдде есть множество историй о сексуальных связях между богами, или богинями, с гигантами, и гигантов следует рассматривать как более раннюю расу богов, которых сместили Асы и Ваны. Водан сам имеет происхождение от гигантов, в частности его мать Бестла из рода инеистых великанов. Таким образом, мы можем заключить, что в венах Локи течет равно столько же крови Асов, сколько и у Водана, верховного бога. Однако, отношение Локи с богами двойственно. Еще в самом начале мифологии он изображен как положительный член Асов, часто приходящий к ним на помощь в периоды кризиса. Только с началом Рагнарёка, и событий, которые ему предшествуют, нам открывается другая сторона Локи. Соучастие в умерщвлении Бальдра, противодействие его скорому возвращению из Хельхейма, его клевета на Богов в «Перебранке Локи» (Lokasenna) и его спешка на Рагнрарёк раскрывает его как врага богов. Вот так, обычно, люди поверхностно видят его роль. Но, как и в жизни, он намного сложнее, и – по моему мнению – он должен рассматриваться как Тень Водана. 
 
Локи и Водан братья по крови и часто путешествовали вместе в Мидгард. Существует некоторое подозрение, что на самом деле он – бог Лодур, который, вместе с Воданом и Хёниром, дал жизнь человеку. Водан и Локи наполовину гиганты по происхождению, но Локи как Тень Водана больше наследует со стороны матери, а не отца. Обычно это были боги, которые вступали в связь (спали) с великаншами. Я намекаю, что Лофи, возможно, была изнасилована Фарбаути и, следовательно, очевиден стыд и отсутствие идентификации с отцом. Это может объяснить, почему некоторые склонны видеть его более гигантом, чем богом. Любопытно, что он назван в честь его матери, а не отца, в Эдде он упоминается как Loki Laufeyjarson – Локи, сын Лофи. Возможно, он хотел похоронить свое происхождение от гиганта, может быть из-за стыда, по причине изложенной выше? 
 
Ученые отмечают, что нет никаких доказательств наличия культа Локи в дохристианском прошлом. Однако это выдает их непонимание его роли. Если Локи Тень Водана, то маловероятно, что мы можем рассчитывать увидеть любые такие доказательства; для простых людей было весьма маловероятно поклонятся такому очевидно негативному божеству. Кроме того, как Тень Водана он фактически и есть Водан, только как его более темный и деструктивный аспект. Однако, Локи – как сторона личности Водана – представляет Всеотца как голый интеллект, хитрость и порой кажущуюся двойственность. Локи является катализатором, действующей силой перемен и преобразований. В то время как он отвечает за приближение Рагнарёка, он не несет ответственности за потерю Золотого Века. В своих кажущихся «злыми» делах он на самом деле, приближает Эру Волка, в которой мы находимся (возможно, речь идет о Железном Веке – прим A.S.). Через его действия, после Рагнарёка наступит новый Золотой Век. 
 
Он смело решает сложные проблемы, но его мотивы не всегда ясны. Локи представляет собой основного германского бога Пути Левой Руки. Он одинок. Он независим. Он не заботится о поклонении, лести или утверждении. Нет единого мнения по этимологии имени Локи, и это меня не удивляет, ибо вообще нет единого мнения о Локи, который является предельно загадочным богом. Моя интерпретация его имени заключается в предположении, что оно содержит «свет». Я вспоминаю Люцифера (арийское, не семитское имя), который обладает подобной личностью и именем. Вполне вероятно, что Локи происходит от прото-индоевропейского слова *Leuk. 
 
Джордж Уильям Кокс во втором томе своей «Мифологии Арийских Народов» утверждает: 
 
«Имя Локи, как и в латинское Vulcanus, обозначает свет или пламя огня, и в таких выражениях, как «Locke dricker vand» - «Локи пьет воду», описаны явления солнечного питья, когда лучи спускаются через просветы в облачных валах, касаясь земли или воды. Слово, таким образом, несет нас к старому глаголу liuhan, латинскому lucere – «светить», и Logi, как ранней форме современного немецкого Lohe, «свечение»; но как передает греческая традиция, имя Oidipous (Эдип, намек на связь мифа об Эдипе с родословной Локи – прим. A.S.) состоит из двух слов οἶδα и οἰδέω, «знать» и «набухать», поэтому предполагается связь с глаголом lukan, «закрыть» или «замок», который заместил имя Локи вместо Logi, и, соответственно, изменил его характер». 
 
Из Эдд мы знаем Утгард-Локи и Логи (ориг. Logi), огненного гиганта. Вагнер в своем произведении «Золото Рейна» объединяет два персонажа, Локи и Логи, вместе в виде Логе (ориг. Loge, полубог огня – прим. A.S.) и, казалось бы, какие для этого есть веские основания? Интересно отметить, что древнескандинавским эквивалентом субботы является Laugardagr, шведская logerdag и датская loverdag. Очевидно, что первоначально, до тлетворного влияния христианства, Локи занимал гораздо более уважаемую роль в германском пантеоне, но, как и многие из богов он был демонизирован, и эта демонизация продолжается и среди многих современных «Асатру». Нам должны воспринимать его как германского Прометея, который принес свет разума человеку, а не как вдохновленную христианами идею «дьявола». 

[Настя]

И в самом деле, кто же он такой, этот Локи? 
 
Задачка не из легких, а? Даже человека сложно описать так, чтобы не упустить из виду ни одной черты его характера, чтобы тщательно учесть все области его интересов, манеры, привычки, склонности и предпочтения и чтобы никто из его знакомых не почувствовал, что его отношения с ним оставили за бортом. И насколько же сложнее описать многоликого бога, взаимодействующего с людьми самыми разнообразными способами! Но я все-таки попытаюсь, если мы сразу договоримся признать, что Его природу действительно трудно выразить в словах и образах, в ощущениях, догадках, мыслях, стихах и прозе. Договорились? 
 
Тогда для начала скажу о том, кем Локи, скандинавский бог-трикстер, определенно не является, а именно — тем злодеем, под видом которого Его изобразили в небезызвестной серии комиксов и основанных на ней фильмах. Локи — не Том Хиддлстон, хотя если Он является вам в таком образе, не мне об этом судить. Локи — не родной и даже не сводный брат Тора. Отец Локи — не Один и не «Лаувей» (Лаувейей, если что, зовут его мать). Локи не разгуливает в дурацких зелено-золотистых нарядах с антеннами на голове. Локи не командует легионами инопланетян, настроенных захватить мир. И еще Он сам настоятельно просит добавить: что бы там себе ни думал этот ваш Халк, Он — не какой-нибудь «жалкий божок». 
 
Локи — прежде всего потомок йотунов, как в северной мифологии именуются великаны. Его женой или возлюбленной была женщина-волчица Ангрбода, родившая ему троих чудовищных детей: змея Йормунганда, опоясывающего мир своим телом, волка Фенриса, которого Тюр сковал цепью, чтобы тот не пожрал все живое; и Хель, полуживую-полумертвую богиню мертвых, во власть которой была отдана часть Нифльхейма. Дети Локи странны на вид и на самом деле чудовищны, однако всем Им отведены важные роли в скандинавской космологии. 
 
На каком-то этапе своей истории Локи побратался с Одином и поселился среди асов, в Асгарде (обители богов). В Эддах Его причисляют к асам, хотя многие реконструкторы северного язычества и группы, производные от реконструкторских, рассматривают Его как Врага. Отчасти это может объясняться предвзятым изображением богов в сочинениях Снорри, излагавшего скандинавскую мифологию с христианских позиций. Но это вопрос спорный, и вдаваться в него здесь я не стану. Просто знайте, дорогие читатели, что чествовать Локи на общем празднике, не выяснив заранее, как к Нему относятся другие участники, небезопасно: вас могут в два счета выставить вон. Я вас предупредил. 
 
Внешность Локи в источниках не описывается, но большинство духовидцев, которые сталкивались с Ним, утверждают, что он рыжеволос; возможно, это связано со старинными суевериями, согласно которым все рыжие — ведьмы, колдуны, трикстеры и вообще возмутители спокойствия. Обычно Локи изображают высоким, худощавым и несколько андрогинным (одним словом, что-то вроде Дэвида Боуи). Говорят, что Он нередко является в образах различных животных, в том числе волка, паука, лисы, ворона или вороны, лошади и змеи. 
 
В большинстве эддических сюжетов Локи сначала ставит асов в какое-нибудь, скажем так, интересное положение, а затем сам же приходит к ним на выручку. В этом отношении Он выполняет ту же функцию, что и многие другие трикстеры в мифах разных народов: во-первых, без трикстеров боги попросту сидели бы сложа руки и никогда бы не узнали бы вкуса эпических приключений, а во-вторых, без трикстеров некому было бы указать, что король-то голый. 
 
В связи с последней ролью сразу вспоминается «Перебранка Локи» — одна из песней Старшей Эдды, в которой Локи занимает центральное место. Иногда утверждают, что христиане приложили руку к этому тексту, чтобы демонизировать Локи и искоренить культ трикстера. Ведь сами христиане изображают своего трикстера (Люцифера/дьявола) на сто процентов злым, тогда как в большинстве других культур к сущностям подобного рода подходят более тонко и неоднозначно (если вас заинтересовала эта тема, почитайте отличную книгу Льюиса Хайда «Трикстер создал этот мир»). Однако это вопрос спорный, так что вернемся к самой «Перебранке Локи». Однажды асы устроили большой пир, но забыли пригласить Локи. Вместо того, чтобы подбросить пирующим золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей» (как поступила одна из его коллег-трикстеров), Локи попросту явился на пир незваным и принялся разоблачать пороки и тайны всех, кто обошел Его вниманием. За этот ужасный, чудовищный проступок (шутка ли, заявить, что и боги могут быть не без греха!) Его подвергли не менее ужасному наказанию: асы превратили одного из сыновей Локи и Его ни в чем не повинной жены Сигюн в свирепого волка, и тот растерзал второго Их сына. Затем самого Локи бросили в подземную пещеру и привязали к камню кишками этого погибшего сына, а над головой у Него подвесили ядовитую змею, чтобы яд с ее клыков капал Ему на лицо до скончания веков. Однако Его преданная жена, ничем — кроме своей любви к мужу — не заслужившая такой участи, разделила с Ним наказание: Сигюн стоит рядом с Локи и держит чашу, собирая в нее капли яда. Мукам Ее нет облегчения; и всякий раз, когда Она отходит, чтобы опорожнить переполнившуюся чашу, жгучий яд каплет Локи на лицо, причиняя страшную боль. 
 
Впрочем, было известно пророчество, согласно которому в конце света Локи поведет против Асгарда корабль мертвецов. Так что не исключено, что асы заточили его в пещере попросту для того, чтобы обезопасить себя от столь грозного противника. Однако и на этот счет существуют разногласия: некоторые исследователи утверждают, что вовсе не Локи, а какому-то другому йотуну предстояло стать рулевым Нагльфара, но вдаваться в эту дискуссию я, опять-таки, не стану: просто знайте, что это — еще один спорный вопрос. 
 
Так или иначе, если вы хотите понять, кто такой Локи, все эти подробности важно знать, потому что разные люди имеют дело с различными слоями его мифологического образа. Одни влюбляются в хитроумного плута, всегда выходящего сухим из воды; другие молятся магу и оборотню, способному подчинять своей воле и живых существ, и неодушевленную материю; третьи пишут книги Локи как любящем супруге Ангрбоды или Сигюн; четвертые постигают муку «Сокрушителя миров» — Локи, обезумевшего от пытки. Но все эти люди поклоняются одному и тому же божеству: как я уже сказал в начале, даже человека сложно втиснуть в рамки одной архетипической модели, взаимодействующей со всем и вся совершенно одинаково, а в случае с богами и прочими сущностями, слишком огромными для нашего смертного сознания, эта задача усложняется многократно. 
 
Как мне кажется, любая вводная интернет-статья о Локи осталась бы неполной без упоминания о Его бесчисленных женах, в последние годы заполонивших блогосферу. Честно говоря, я не понимаю, зачем Ему столь смертных возлюбленных, жен и мужей (да, я не оговорился: Он действительно не ограничивается женщинами) и почему многие из них пишут об отношениях с Ним в ЖЖ, Вордпрессе, Тамблре и прочих блогах, но могу подтвердить, что их и в самом деле много и они не молчат в тряпочку. Может быть, их привлекает образ «плохого мальчика», а может, Он настолько сексуален, что и через границу, отделяющую людей от богов, это ощущается сильнее, чем со многими другими божествами. Так или иначе, смертные супруги у Локи есть, их много и они довольно безапелляционны. Я — не из их числа. Наверное, это прозвучит по-дурацки, но мне постоянно приходится повторять в ответ на вопросы: с Королем Шутов можно установить отношения иного рода — не сексуальные и не супружеские; для Него такие отношения будут ничуть не менее важны, нужны и драгоценны. Он ценит каждого смертного, который помнит о Нем, пересказывает Его историю новым слушателям, оставляет Ему дары на алтаре и совершает возлияния в Его честь, — какую бы форму ни приняли Его отношения с этим смертным. Если у вас установилась с Ним супружеская связь, это не значит, что вы лучше других Его служителей или находитесь на каком-то особом положении. Кроме того, имейте в виду, что форму отношений с вами выбирает Он, а не вы. Разумеется, вы можете предложить Ему в дар свою сексуальную энергию или принести Ему обет верности, если пожелаете, но супружество с богом — это отношения двусторонние, и будет гораздо лучше, если первый шаг в них сделает божество. 
 
Так или иначе, имейте в виду, дорогие читатели, что среди нас, локианцев, полным-полно таких, кто поклоняется Ему, не состоя с Ним в супружеских отношениях. Некоторые считают себя Его детьми (иногда — чудовищными), некоторые — жрецами и служителями, некоторые — Его личными сказителями и поэтами, а некоторые просто чествуют Его в ряду многих других богов. Локи нуждается во всех в равной мере и принимает служение в любых формах, хотя, по моему опыту, особенно приятно Ему поклонение со стороны трансгендеров, гомосексуалов и прочим носителей нетрадиционной сексуальной ориентации и/или гендерной идентичности. Возможно, эти сведения вам пригодятся. 
 
Del Tashlin

[Настя]

Роль Локи в Эддах 
В скандинавской космологии мир начинается, фактически, с «большого взрыва». В начале была великая бездна под названием «Гиннунгагап». Исследователь Рудольф Зимек указывает, что этимология этого названия «с трудом поддается интерпретации», но предлагает такие варианты толкования, как «зияющая пустота» или, вслед за немецким ученым де Фризом, «пустота, наполненная магическими и творческими энергиями»[4]. В этой пустоте пребывали два диаметрально противоположных мира: Муспелльхейм, мир огня и движения, и Нифльхейм, мир льда, туманов и неподвижности. В конце концов, два мира столкнулись друг с другом, и эта первозданная катастрофа породила жизнь. Начался процесс космической эволюции. Когда лед Нифльхейма начал таять от жара Муспелльхейма, из первобытной смеси пара, льда, тепла и тумана возникло первое живое существо — протовеликан Имир. Имир стал питаться молоком первозданной коровы Аудумлы (от audhr — «богатство, изобилие»[5]). Аудумла, в свою очередь, питалась солью, облизывая соленые ледяные глыбы Нифльхейма. 
 
Из этого соленого льда — материи, насыщенной жизненной силой, — под языком Аудумлы появилось еще одно существо. Это был великан по имени Бури. Впоследствии Бури стал отцом Бора, а Бор породил первых богов-асов, в числе которых был и Один[6]. Один и двое его братьев убили Имира и создали из его мертвого тела мир людей — Мидгард. Асы изначально определили границы своих миров путем истребления многих великанов-йотунов — потомков Имира, в роду которых впоследствии появился на свет Локи. Аналогичная динамика конфликта и насилия пронизывает все эддические сюжеты и лежит в основе спорной и противоречивой природы Локи. 
 
Несмотря на то, что Один сам происходит от йотунов, асы в эддических мифах постоянно воюют с великанами. О сущности йотунов исследователи спорят не меньше, чем о природе Локи — самого знаменитого представителя этого племени. Выдвигалось множество различных гипотез. Одни ученые рассматривают йотунов как олицетворения сил природы, другие — как более древнюю группу богов, низвергнутую новыми божествами и потому враждующую с ними[7]. Последнюю теорию поддерживают некоторые последователи Рёккатру — маргинального течения в современном северном язычестве, ориентированного на поклонение не столько асами или ванам, сколько йотунам. Локи — это попросту самое явное из звеньев, связывающих асов с более суровым и первобытным миром великанов; по словам одного исследователя, он занимает «промежуточное положение между обреченными богами и враждебными силами, которые, в конце концов, их уничтожат»[8]. 
 
Согласно первоисточникам, на каком-то достаточно раннем этапе Локи стал побратимом Одина. В девятой строфе «Перебранки Локи» Локи напоминает Одину: 
 
Один, когда-то — 
помнишь ли? — кровь 
мы смешали с тобою, — 
сказал ты, что пива 
пить не начнешь, 
если мне не нальют[9]. 
 
Представления о братской связи Локи с Одином оказались весьма устойчивыми: они встречаются даже в английских народных заговорах XIX века. Из-за столь тесной и, судя по всему, неразрывной связи некоторые ученые попытались отказать Локи в статусе самостоятельного божества и свести его к одной из ипостасей Одина[10]. Фактически, это одно из трех основных толкований природы Локи; согласно двум остальным, Локи — бог огня или бог-трикстер. Кроме того, Жорж Дюмезиль рассматривал Локи как олицетворение импульсивного разума, поскольку тот не вписывался в его трехчастную функциональную классификацию божеств[11]. Чтобы сделать выводы о правомочности каждой из этих теорий, следует вначале рассмотреть, каким образом Локи проявляется и действует в первоисточниках. 
 
Локи — дитя двух йотунов: Лаувейи («Лиственный остров») и Фарбаути («Жестокоразящий»). Его мать иногда также называют именем «Наль» («Игла»); по-видимому, кроме Локи, у нее было еще двое сыновей: Бюлейст и Хельблинди, о которых более ничего не известно. Локи часто фигурирует под именем «Лаувейссон» («сын Лаувейи»). Помимо этого, у него есть еще несколько прозвищ, или хейти, в том числе «Лофт» (что означает либо «Воздушный», либо «Облегчающий»[12]), «связанный бог», «отец волка» (т.е. великого волка Фенриса), «коварный» и «недруг богов»[13]. Предпринимались попытки отождествить его с Лодуром — третьим лицом божественной триады «Один — Хёнир — Лодур», однако этимологических оснований для подобного отождествления не находится. 
 
У Локи две жены, несхожие друг с другом, как день и ночь. Первая, колдунья из Железного леса по имени Ангрбода («несущая горе»), родила от Локи троих «чудовищ»: волка Фенриса, олицетворяющего хаос, мирового змея Йормунганда и Хелу, которая стала богиней загробного мира. Опасаясь детей Локи и Ангрбоды, боги решили от них избавиться: Фенрира сковали волшебной цепью, Йормунганда бросили в океан, где он вырос и обвил своим телом весь Мидгард, а Хелу изгнали в мир мертвых. Вторая жена Локи, Сигюн, по-видимому, была асиньей, хотя достоверно о ее происхождении ничего не известно. Ее имя означает «победоносная»; в Эддах она упоминается всего трижды, и всякий раз — как верная жена Локи. За участие в убийстве Бальдра Локи связали в подземной пещере и подвесили у него над головой ядовитую змею. Но Сигюн не покинула мужа: она стоит рядом с ним и держит чашу, собирая в нее яд, каплющий из пасти змеи. Известно, что Сигюн родила от Локи двоих сыновей: Нарви и Вали. Обрушив на Локи свое возмездие, асы превратили Вали в волка, и тот растерзал Нарви, после чего асы связали Локи кишками его погибшего сына. 
 
Именно Локи раздобыл для богов многие из их атрибутов и могущественных орудий — от копья Одина до молота Тора. В нескольких эпизодах Локи выступает как вор. В одном из таких сюжетов он тайком пробирается в спальню Сив, жены громовника Тора, и обрезает ей волосы. В скандинавской культуре это считалось крайне унизительным оскорблением, поскольку такому наказанию подвергали распутных женщин. Тор, естественно, пришел в ярость, но Локи пообещал ему возместить ущерб. Отправившись в Нидавеллир — страну двергов (карлов), чрезвычайно искусных в кузнечном ремесле, — Локи хитростью заставил их выковать для Сив новые волосы из чистого золота. Когда она приложила золотой парик к голове, волосы пустили корни и стали расти, как настоящие, так что благодаря этой проделке Локи богиня стала еще прекрасней прежнего. Кроме того, дверги выковали для Локи другие чудесные вещи, которые помогли ему загладить свою вину перед асами. Чтобы добиться этого, он втравил два семейства двергов в состязание, поспорив с карликом Брокком (который выковал волосы для Сив), что другие мастера его превзойдут, и поставив в заклад собственную голову. Брокк, разумеется, победил. Из-под его молота вышел лучший из всех даров, доставшихся асам, — молот Мьёлльнир для Тора. Однако Локи уцелел, заявив, что двергу по праву принадлежит лишь его голова, но не шея. Тогда Брокк зашил ему рот ремешком и на том успокоился. 
 
Кроме того, Локи приложил руку к похищению яблок Идунн. Идунн была хранительницей яблок, даровавших молодость, — сами по себе скандинавские боги не были ни бессмертными, ни вечно юными. В одном из путешествий Локи попал в плен к великану Тьяцци, но выкупил свободу, пообещав привести к Тьяцци Идунн с ее молодильными яблоками. Свое слово Локи сдержал, и Тьяцци похитил богиню. Но когда асы начали слабеть и дряхлеть, Локи признал свою вину и отправился на выручку Идунн. Одолжив у Фрейи волшебное оперение, он в обличье сокола проник в горную крепость Тьяцци, превратил Идунн в орех и положил в корзину с яблоками. Затем, подхватив корзину когтями, он полетел обратно в Асгард. Тьяцци погнался за ним и погиб. Позднее дочь Тьяцци, великанша Скади, пришла к асам и потребовала виру за убийство отца. Локи и на сей раз выручил богов, смягчив свирепую великаншу: он предстал перед ней в таком потешном и унизительном виде, что та рассмеялась и сменила гнев на милость. Впрочем, Скади оказалась злопамятной и в конце концов все же отомстила сыну Лаувейи. 
 
И, наконец, еще одна особенность Локи — гендерная неопределенность, которую отдельные ученые (например, де Фриз) причисляют к атрибутам, позволяющим классифицировать этого бога как трикстера. Гендерная амбивалентность — одна из самых больших проблем, которые осложняют адекватное восприятие этого переменчивого бога в сообществе современных северных язычников (вторую серьезную проблему составляет роль, которую Локи сыграл в гибели Бальдра, любимого сына Одина).

[Настя]

Многие фольклористы и многие служители Локи отмечали и так или иначе комментировали его способность к смене пола. Это действительно интересная тема как для академических исследований, так и для медитации на это божество в духовном контексте. Наряду с сюжетом о том, как Локи родил Слейпнира, превратившись в кобылу, широко известны и провокационные строки из «Перебранки Локи», где его побратим Один упоминает еще один эпизод, в котором Локи принял на себя женскую роль. Утверждается, что Локи провел восемь зим где-то под землей и там либо доил коров, либо (в зависимости от перевода) доили его самого. В завершающих строках той же строфы говорится, вдобавок, что Локи рожал детей (хотя некоторые переводчики опускают эти строки как недостоверные). 
 
С самого начала четко оговорим, что мы не пытаемся поставить под сомнение мужественность Локи. Мы вовсе не утверждаем, что «на самом деле он — Богиня». Мы всего лишь хотим сказать, что ему присуща некая материнская ипостась и что в этой ипостаси его можно рассматривать как материнскую фигуру по отношению к практикующим магам. 
 
Вот отрывок из «Краткого прорицания вёльвы»: 
 
От Ангрбоды Локи 
Волка родил, 
а Слейпнир — сын Локи 
от Свадильфари; 
еще одно чудище, 
самое злое, 
на свет рождено 
Бюлейста братом. 
 
Найдя на костре 
полусгоревшее 
женщины сердце, 
съел его Локи; 
так Лофт зачал 
от женщины злой; 
отсюда пошли 
все ведьмы на свете (курсив мой)[1]. 
 
Любопытно слово, которое переведено здесь как «ведьма». Это слово flagð, которое в других переводах передается как «великанша», «троллиха» или «волчица». Все эти варианты передают идею женской энергии — дикой и необузданной, свирепой, грозной и пожирающей, а потому ассоциирующейся с чудовищами и ведьмами. 
 
Сравните этот отрывок со строками из «Прорицания вёльвы»: 
 
Помнит войну она 
первую в мире: 
Гулльвейг погибла, 
пронзенная копьями, 
жгло ее пламя 
в чертоге Одина, 
трижды сожгли ее, 
трижды рожденную, 
и все же она 
доселе живет. 
 
Хейд ее называли, 
в домах встречая, — 
вещей колдуньей, — 
творила волшбу 
жезлом колдовским; 
умы покорялись 
ее чародейству 
злым женам на радость[2]. 
 
Итак, с одной стороны, утверждается, что ведьма живет и ходит по свету, обучая своему страшному колдовству людей (и, в особенности, пресловутых «злых женщин»), а с другой — что Локи съел ее сердце и породил от него потомство. Вовсе не обязательно рассматривать эти две интерпретации как взаимоисключающие: в царстве мифов несложно убить одним выстрелом сразу несколько зайцев. Можно предположить, что ведьма ожила, переродившись от Локи, или даже что сам Кузнец Бед временно превратился в нее — примерно так, как одержимый человек временно «превращается» в божество. А кто такие flagð, пошедшие от него «ведьмы»? Вероятно, все те, кому она передала свое колдовское искусство. 
 
Если все это кажется вам чересчур мрачным и темным, вспомните, что эддические песни были записаны уже после христианизации Скандинавии. А христиане, мягко говоря, не особо жаловали магические практики — равно как и идею женской эмансипации. Поэтому истинный смысл приведенных отрывков скрыт за позднейшими напластованиями и предубеждениями религиозного и политического толка. Когда ваш бог желает, чтобы женщины «знали свое место», женщина, не желающая «знать свое место», превращается в самого дьявола (а что уж говорить об этих мужчинах, балующихся сейдом!..) Таким образом, негативное отношение к flagð, выраженное в этих строках, вполне может объясняться интерполяциями, добавленными под влиянием подобных установок. 
 
Мой опыт показывает, что работа с вышеописанной ипостасью Локи — превосходный способ выразить ему свое уважение. Даже если просто добавить в обычное церемониальное обращение какую-нибудь фразу, подчеркивающую этот его аспект (например, «Мать ведьм»), ваше взаимодействие с Локи уже станет более глубоким и насыщенным. Поскреби Локи — найдешь Бабалон? Ну, это я так, к слову… 
 
 
[1] Рус. пер. А.И. Корсуна. 
 
[2] Рус. пер. А.И. Корсуна. 
 
Mordant Carnival (c) 
Перевод: Анна Блейз

[Настя]

Восемь имён 
 
Знаю восемь имён 
Непокорного Локи. 
Коварного, хитрого 
Нитей плетельщика, 
Все вам поведаю 
Лики священные. 
 
Первое знаю - 
Связанным асом 
Зовут его люди. 
В глубокой пещере 
Крепкие путы 
Тем будут уроком 
Кто тени бежит. 
 
Второе мне ведомо - 
Древо обманов, 
Паук хитроумный 
Сплетает в них сети. 
Легки его мысли, 
И ловкие пальцы 
Фигурки людей 
На доске расставляют. 
 
Третье известно - 
Муж Сигюн беспечный, 
Кому нет покоя 
И в доме родном. 
Но где б ни ходил, 
Как долго бы ни был, 
Ноги всегда 
К очагу возвращают. 
 
Четвёртое знаю я - 
Румянца на лицах 
И крови даритель. 
На радость и горе 
Роду людскому 
Подарено пламя, 
Что души их греет 
И страсть распаляет. 
 
Пятое знаю я, 
Хитрейшим из асов, 
Даров приносителем 
И вором сокровищ 
Его называют. 
Не сыскать никого, 
Кто хитростью мог бы 
С Локи тягаться 
И в том победить. 
 
Шестое священное 
Имя я знаю, 
То Странник небесный. 
Лёгкий ногами, 
По всем мирам хож 
Посыльный богов. 
 
Седьмое известно мне 
Страшное имя - 
То бури предвестник 
Грозный Ревущий. 
Миров разрушитель, 
Убийца богов 
Танцуя смеётся. 
 
Восьмое, последнее 
Поведаю вам я - 
Погребальный костёр, 
Окровавленный коршун - 
От костей отделяет 
Всё что отжило 
И смерти подвластно. 
 
Вот восемь имён, 
Не таясь, я поведала, 
Хвалу возносите 
И честь воздавайте 
Тому, кто их носит. 
 
Анна Лофтрунн

[Настя]

Неоязыческие кеннинги Локи 

Помимо традиционных кеннингов Локи, в северном неоязычестве используются новоизобретенные метафорические описания этого божества. Некоторые из них основаны на сведениях из исторических источников, некоторые — на теориях, выдвигавшихся исследователями скандинавской мифологии, а некоторые — на визионерском опыте современных духовидцев. При сравнении традиционных кеннингов с современными в целом заметны следующие тенденции: 
 
а) появление кеннингов, основанных на чертах внешности; 
 
б) сокращение числа кеннингов, содержащих негативный оценочный компонент и/или основанных на отношениях вражды; 
 
в) рост числа кеннингов, содержащих положительный или амбивалентный оценочный компонент; 
 
г) рост разнообразия функций и ассоциаций, служащих основой для кеннингов. 
 
Следующий далее список не претендует на полноту, но содержит некоторые из самых распространенных неоязыческих кеннингов Локи. 
 
 
 
Кеннинги, основанные на чертах внешности 
 
Рыжий / Огненновласый / Пламявласый / Пламенновласый. Кеннинги основаны на распространенном представлении о Локи как рыжеволосом божестве. В исторических источниках цвет волос Локи не упоминается, а в изобразительном искусстве XIX—XXI вв. и в видениях некоторых неоязычников-духовидцев этот бог иногда предстает черноволосым или светловолосым. Тем не менее, в наши дни Локи чаще всего изображают и описывают как рыжеволосого («огненновласого» и т.д.). Первая причина тому — представление о Локи как о божестве огня[1], вторая — традиционные ассоциации рыжего цвета волос с хитростью, сексуальностью и магическими способностями. По этим же причинам неоязычники часто ассоциируют Локи с лисами и обозначают его кеннингом «Лис», хотя в исторических источниках нет упоминаний о его связи с этими животными. 
Шрамоустый / Тот, чья улыбка изорвана в клочья. Кеннинги связаны с заключительной частью мифа о срезании волос Сив (карлик Брокк зашивает Локи рот ремешком, но тот вырывает ремешок с мясом). 
Тысячеликий бог / Бог тысячи обличий. Кеннинги связаны с особым даром оборотничества, который Локи демонстрирует во многих мифологических сюжетах. Разнообразие обликов этого божества отмечают также многие современные духовидцы. 
 
 
Кеннинги, основанные на функциях, способностях и чертах характера 
 
Беспокойный умом. 
Среброязыкий / Серебряный язык (метафорическое указание на красноречие). 
Проказник / Лукавый / Шутник / Плут / Трикстер / Обманщик. Вариации на тему многих традиционных кеннингов Локи. 
Отец раздоров. Вариация традиционного кеннинга rógbera ásanna («зачинщик распрь между асами»). 
Греховодник / Распутник. Кеннинги связаны с многочисленными любовными похождениями Локи, прямо или косвенно упомянутыми в исторических источниках, и с современным представлением о нем как о чрезвычайно любвеобильном божестве. 
Разрушитель миров. Кеннинг восходит к сюжету о наказании Локи (когда яд змеи каплет связанному Локи на лицо, «он рвется с такой силой, что сотрясается вся земля. Вы зовете это землетрясением»[2]) и к роли Локи в событиях Рагнарёка. 
Расставляющий сети жизни. Кеннинг связан с мифом о Локи как изобретателе рыболовных сетей («…когда он сидел в доме, взял он льняную бечеву и стал вязать петли, как теперь делают сети»)[3] и с традиционным образом Локи как мастера хитроумных ловушек (не только в буквальном, но и в более абстрактном смысле слова), а также с ассоциацией между рыбацкой сетью и вирдом как «сетью судьбы». 
 
 
Кеннинги, основанные на родственных связях 
 
Сын великана. Обобщенная вариация на тему традиционных кеннингов sonr Fárbauta и mög Fárbauta («сын Фарбаути»). Этот кеннинг применим и ко многим другим божествам скандинавского пантеона, а потому употребляется только в случаях, когда его точное значение легко установить по контексту. 
Ноша Сигюн. Переосмысление традиционного кеннинга farmr arma Sigynjar («бремя рук [=возлюбленный] Сигюн»). В современных неоязыческих источниках Локи обычно именуется «ношей Сигюн» в связи с сюжетом о наказании Локи (Сигюн вечно бодрствует над телом связанного мужа и держит над его головой чашу, в которую собирает змеиный яд). 
Муж Ангрбоды. Кеннинг, образованный по аналогии с традиционным verr Sigynjar («муж Сигюн») и основанный на упоминании о великанше Ангрбоде как матери троих детей Локи — Фенрира, Йормунганда и Хель. Многие неоязычники рассматривают Ангрбоду как первую (или вторую после Глут) жену Локи, которую он позднее оставил ради Сигюн. 
Отец чудовищ. Описание Локи как отца троих «чудовищных» детей от Ангрбоды. 
Мать Слейпнира. Кеннинг связан с заключительной частью мифа о строительстве стен Асгарда (Локи в обличье кобылы рождает от жеребца по имени Свадильфари восьминогого жеребенка Слейпнира). 
Мать ведьм. Кеннинг связан с неясным сюжетом, упомянутым в «Песни о Хюндле», 41: «Найдя на костре / полусгоревшее / женщины сердце, / съел его Локи; / так Лофт зачал / от женщины злой; / отсюда пошли / все ведьмы (flagð) на свете». Слово flagð иногда обозначает великанш или тролльчих, иногда — ведьм, колдуний. «Злая женщина» (ill kona) из этого отрывка отождествляется в современной традиции с Гулльвейг, Ангрбодой или Фрейей как богиней сейда. 
Побратим Одина. Кеннинг, основанный на упоминании о побратимстве Одина и Локи: «Один, когда-то — / помнишь ли? — кровь / мы смешали с тобою…» («Перебранка Локи», 9). 
 
 
Кеннинги, основанные на отношениях вражды 
 
Враг Хеймдалля/Погибель Хеймдалля. Вариации традиционного кеннинга þrætudólgr Heimdallar («тот, кто препирался с Хеймдаллем»). В основе их лежат упоминания о борьбе Локи с Хеймдаллем в обличье тюленей за ожерелье Брисингамен («Язык поэзии», 15 и фрагмент «Хусдрапы», цитируемый в «Языке поэзии», 23) и о смертельной битве Локи с Хеймдаллем в день Рагнарёка («Видение Гюльви», 51). 
 
 
Кеннинги, основанные на роли в мифологических сюжетах 
 
Обманщик карлов. Кеннинг связан с сюжетом о срезании волос Сив (Локи хитростью заставляет два семейства карлов-кузнецов состязаться друг с другом в кузнечном искусстве). 
Приносящий дары. Кеннинг связан с сюжетом о срезании волос Сив (благодаря Локи трое асов — Один и Фрейр и Тор — получают от карлов чудесные сокровища). 
Хранитель сердца Ангрбоды. Это описание Локи связано с тем же сюжетом, что и кеннинг «Мать ведьм» (см.). 
 
 
Кеннинги, основанные на других ассоциациях 
 
Небесный странник/Небоходец. Кеннинг основан на общих ассоциациях Локи с небом и воздухом (отраженных в его хейти «Лофт»), а также на упоминании о том, что у Локи были «башмаки, в которых он мог бежать по водам и воздуху» («Язык поэзии», 43). 
Лис. См. «Рыжий». 
Звездный факел. Кеннинг основан на гипотетической связи Локи со звездой Сириус — альфой созвездия Большого Пса и ярчайшей из звезд ночного неба. Ее старинное скандинавское название, Локабренна (Lokabrenna), в поздней народной традиции, по-видимому, толковалось как «факел/костер (brenna) Локи». Неоязыческие интерпретаторы иногда связывают это название с ролью зачинщика Рагнарёка, которая отводится Локи в мифах, но чаще оно трактуется в более общем контексте современных ассоциаций между Локи и огнем. 
 
[1] В исторических источниках Локи связывается не с огнем, а с воздухом, на что указывают некоторые его кеннинги и альтернативное имя (хейти) «Лофт» (букв. «небо, воздух»). Тем не менее, под влиянием ложной этимологии и контаминации с Логи (букв. «огонь»), олицетворением огня, в народной традиции Локи стал устойчиво ассоциироваться с огнем и игрой света (см. статью Акселя Ольрика «Локи в поздней традиции»), а впоследствии эта ассоциация широко распространилась среди неоязычников. Иногда ее обосновывают тесной физической связью между процессами горения и воздухом, а иногда — эзотерической связью между огнем и воздухом как «мужскими» стихиями. Ссылаются также на известное изображение на кузнечном камне из Снаптуна, отождествляемое с Локи: по своему назначению этот камень связан как с огнем, так и с воздухом (его помещали между горном и мехами, чтобы регулировать поддув и, в то же время, защищать мехи от огня). 
 
[2] Младшая Эдда, «Видение Гюльви», 50. 
 
[3] Там же. 
 
Анна Блейз

[Настя]

Дороги Локи 

Для политеистических традиций не редкость, когда одно и то же божество предстает во многих ипостасях или носит многочисленные эпитеты, отражающие различные стороны его характера. Иногда создается впечатление, что каждое отдельное божество заключает в самом себе чуть ли не целый пантеон, и во многих традициях к различным аспектам того или иного бога или богини могут обращаться с совершенно разными целями. В сантерии эти различные аспекты или ипостаси духов-ориша называются «камино», то есть «дороги», и хотя все дороги одного ориша считаются все тем же самым ориша, подчас может показаться, что общего между ними очень мало. Так, например, Йемайя в неоязыческих кругах считается классической «богиней-матерью», однако у нее есть дорога по имени Окути — супруга Огуна, которая пьет ром, курит сигары и беспощадно рубит врагов своим мачете. Я слыхал, что Окути олицетворяет холод и жестокость океана. С другой стороны, у той же Йемайи есть дорога по имени Асесу — более кроткая и нежная, олицетворяющая морскую пену. И обе эти ипостаси — все та же Йемайя (и сам океан), хотя на первый взгляд они кажутся несовместимыми. Представление о том, что одно и то же божество может проявляться в разных ипостасях, встречается и в индуизме, где мантры нередко составляются из 108 имен, относящихся к различным аспектам одного и того же бога. Например, Ганешу можно призывать под такими именами, как Бала Ганапати («ребенок»), Вира Ганапати («доблестный воин») или Вигнешвара Ганапати («сокрушитель препятствий»), и каждое из этих имен скажет нам что-то свое о сложном характере этого божества. 
 
Многие северные язычники таким же образом используют различные хейти и кеннинги скандинавских богов и богинь. Хотя не исключено, что некоторые из этих имен и прозваний носили чисто поэтический характер и служили, например, для создания аллитераций, лично я полагаю, что в древности они употреблялись и в религиозных целях. Все подобные имена сообщают нам нечто важное о природе богов и позволяют обращаться к определенным аспектам бога или богини, которых мы хотим призвать. Лик Одина, открывающийся в ответ на имя Оски («бог желаний»), не будет иметь ничего общего с тем, который явится в ответ на имя Драугадроттин («владыка мертвецов»), хотя оба они принадлежат одному и тому же божеству. Кроме того, некоторые люди чувствуют, что какое-то одно из прозваний их избранного божества вызывает у них более сильный отклик, чем все остальные. Например, моя коллега Галина Красскова упоминала, что из всех «дорог» Одина ей ближе всего Ганглери («усталый путник») — Один в образе вечного странника и искателя мудрости. 
 
Многообразие кеннингов и хейти свидетельствует о том, что наши предки представляли себе богов чрезвычайно сложными сущностями. В современном северном язычестве Одина обычно чтут и призывают только в милостивых его ипостасях (таких, например, как Сигтюр — «бог победы»), однако стоило бы помнить, что он в такой же мере и Бёльверк («злодей»), и Скольвальд («владыка коварства»). Вместо того, чтобы приписывать Одину одни только благие или, наоборот, одни только отрицательные черты, разумнее было бы учитывать, что среди ипостасей Одина есть и очень добрые, и исключительно злые, а потому всегда нужно думать о том, какого именно Одина мы призываем. 
 
Общеизвестно, что к Локи многие северные язычники относятся с большим подозрением, а некоторые даже утверждают, что с этим богом у них лично связан крайне неприятный опыт. Но возникает вопрос: если эти люди заранее предполагали, что Локи проявится в их жизни как негативная сила, не могло ли случиться так, что они невольно привлекли к себе внимание одной из самых темных его «дорог»? Возможно, все сложилось бы по-другому, если бы они обращались к Локи в его более доброжелательной ипостаси. Кроме того, я знаком с некоторыми локианцами, представляющими себе Локи совершенно не так, как я, или знающими его с совершенно другой стороны (хотя встречаются и такие, чей опыт общения с этим богом мало чем отличается от моего). Можно ли объяснить эти расхождения тем, что мы с этими людьми настроены на разные «дороги» — и на разные имена — Локи? У Локи гораздо больше имен, чем я собираюсь рассмотреть в этой статье, но среди них можно выделить несколько основных, с которыми люди встречаются чаще всего. Я даю этим хейти собственные интерпретации, но, возможно, последователям Локи будет интересно найти полный список и проверить, какое из имен их избранного бога находит у них в душе самый сильный отклик само по себе. Когда в сантерии человека коронуют кем-либо из ориша[1], обязательно проводится гадание, чтобы определить, какую из «дорог» этого ориша он несет в себе. Такое же гадание может провести и служитель Локи — или, если уж на то пошло, любого другого скандинавского бога или богини, — чтобы определить, какой из аспектов его избранного божества ему наиболее близок. Так или иначе, мы узнаём богов полнее и глубже, знакомясь с различными их ипостасями, а это способствует развитию их современных культов. 
 
1. Лодур (Lóðurr) 
 
Символ: Сириус. 
Цвета: кроваво-красный, золотой, желтый. 
Источники: «Прорицание вёльвы», 18; «Рима о Трюме», I.21. 
 
Вопрос о тождестве Локи и Лодура вызывает множество споров, хотя в действительности решается он просто: достаточно лишь обратиться к исландским римам — эпическим балладам XIV—XV вв. Одна из этих баллад, «Рима о Трюме», излагает те же мифологические события, что и эддическая «Песнь о Трюме»: великан Трюм похищает молот Тора, Мьёлльнир, и не соглашается вернуть его, пока не получит в жены Фрейю. Тора уговаривают переодеться в женское платье и отправиться за молотом под видом Фрейи, а Локи сопровождает его в обличье служанки. В версии «Римы о Трюме» великан прямо называет Локи Лодуром. 
 
Из-за того, что римы возникли слишком поздно, некоторые исследователи, изучавшие вопрос о связи между Локи и Лодуром, попросту сбрасывали со счетов это свидетельство. Однако Хаукур Торгейрссон предполагает, что такое невнимание объясняется всего лишь малоизвестностью этих баллад, и выдвигает аргументы в пользу того, что сочинитель «Римы о Трюме» знал о тождестве Локи и Лодура непосредственно из устной традиции[2]. 
 
Лодур — это Локи в ипостаси бога-творца. В этом своем аспекте он — брат и спутник Одина и Хёнира. Лодур наделяет Аска и Эмблу дарами, которые описываются как lá ok litu góða — «кровь» (?) и «добрый цвет»; таким образом, его можно рассматривать как бога телесного огня и крови. Кроме того, он связан с животворным огнем солнца и звезд и покровительствует звезде Сириус (Локабренна). Эта ипостась Локи напрямую связана с той частью души, которая называется «хам» или «хама» (hamr) и при помощи которой совершаются путешествия в духе и перемены обличья. 
 
2. Ве (Vé, «Священное место») 
 
Символ: сердце. 
Цвета: оранжевый, желтый, белый. 
Источники: «Видение Гюльви», 6; «Сага об Инглингах», 3; «Перебранка Локи», 26. 
 
Локи как огонь очищения и освящения. В древнескандинавской религии «ве» — это священное место, очищенное огнем. Лично я считаю, что Вили и Ве — это другие имена Хёнира и Лодура, а, следовательно, Ве — это еще одно из именований Локи. Это та самая ипостась Локи, в которой он съел сердце некоей ведьмы («Песнь о Хюндле» [41]) и произвел на свет чудовищ[3]. Кроме того, Ве — воплощение очистительного огня, трижды поглотившего Гулльвейг (которую я рассматриваю как одну из ипостасей Фрейи), и это взаимное посвящение связывает его с искусством сейда. 
 
3. Лофт (Loptr, «Небесный») 
 
Символы: змея, молния, башмаки. 
Цвета: красный, оранжевый, зеленый. 
Источники: «Драпа о Торе», 1; «Хаустлёнг», 8; «Видение Гюльви», 33; «Перебранка Локи», 6, 19; «Песнь о Хюндле», 41. 
 
Локи как небесный огонь (молния) и носитель божественного знания. Это спутник Тора (Грома), странствующий с ним по небу на колеснице и сопровождающий его в поездке к великану Трюму. Именно в этой своей ипостаси Локи владеет башмаками, «в которых он мог бежать по водам и воздуху» («Язык поэзии» [43]), и одалживает у Фрейи соколиное оперение, выполняя роль вестника богов. 
 
4. Гамлейд (Gammleið, «Дорога коршуна») 
 
Символ: коршун. 
Цвета: красный, оранжевый, желтый. 
Источник: «Драпа о Торе», 2 
 
Локи в ипостаси огня, пожирающего мертвых. Эта «дорога» Локи состязалась с Логи (огнем лесного пожара) и поглотила тело Бальдра на погребальном костре. В этом же своем аспекте Локи освобождает душу умершего, когда сгорает его тело. Женский характер этого имени[4] позволяет предположить, что эта же ипостась Локи — мать Слейпнира (которого можно символически осмыслить как похоронные дроги). 
 
5. Инн Бунди Ас (Inn Bundi Áss, «связанный бог») 
 
Символы: лосось, рыболовная сеть. 
Цвета: черный, зеленый, оранжевый. 
Источник: «Язык поэзии», 23. 
 
Локи как бог подземного огня. В этой ипостаси он — владыка землетрясений и горячих источников. В «Перебранке Локи» он выступает как божество, открывающее суровую правду, за что асы связывают его в подземной пещере. В этом же своем аспекте Локи изобрел рыболовную сеть, которой и был пойман, когда принял обличье лосося. 
 
6. Инн Слеги Ас (Inn Slægi Áss, «коварный бог») 
 
Символы: лиса, овод, тюлень. 
Цвета: оранжевый, черный, белый. 
Источник: «Язык поэзии», 23. 
 
Локи как божественный трикстер. В этой ипостаси он связан с огнем кузнечного горна, с карликами-кузнецами и с ремесленниками вообще. Как Коварный Бог он похитил волосы Сив и добыл взамен новые, золотые волосы для нее и различные дары для других богов. В этом же аспекте он отнял сокровища у карлика Андвари. 
 
7. Хведрунг (Hveðrung, «ревун») 
 
Символ: вулкан. 
Цвета: черный, темно-красный, кроваво-красный. 
Источник: «Прорицание вёльвы», 55. 
 
Локи как сокрушитель миров и мстительный бог разрушения. В этой ипостаси он повелевает лесными пожарами и вулканами, правит кораблем Нагльфар и ведет на битву сынов Муспелля. Локи-Хведрунг — супруг Ангрбоды, отец Фенриса, Йормунганда и Хель. Он выходит на бой, вооружившись мечом Лэватейн («посохом разрушения»). 
 
8. Лэва Лунд (Læva Lundr, «древо обманов») 
 
Символы: паук, блоха. 
Цвета: черный, красный, желтый. 
Источник: «Хаустлёнг», 11 
 
В этой ипостаси Локи — бог-обманщик и зачинщик раздоров. Это он заманил Идунн к великану Тьяцци, похитил ожерелье Фрейи, вложил дротик из омелы в руку Хёда и уговорил Тора прийти к великану Гейррёду безоружным. Этот аспект Локи можно уподобить руне Наутиз — «огню нужды»: он создает препятствия, чтобы боги преодолевали их и становились сильнее. Это паук, ткущий паутину судьбы, в которой запутываются боги. 
 
9. Вер Сигюньяр (Ver Sigynjar, «муж Сигюн») 
 
Символ: котел (для варки жертвенного мяса). 
Цвета: оранжевый, желтый, голубой. 
Источник: «Язык поэзии», 23 
 
В этом своем аспекте Локи олицетворяет огонь домашнего очага и огонь сердца. Это священное пламя, на которое Сигюн возлагает подношения, укрепляющие силу богов. Это муж Сигюн и отец Вали и Нарви. И в этой же ипостаси Локи выступает как защитник детей (см. фарерскую балладу «Сказка о Локи»). 
 

[1] Т.е. посвящают в жрецы какого-либо ориша. — Примеч. перев. 
 
[2] Þorgeirsson, Haukur. Lokrur, Lóðurr and Late Evidence. RMN Newsletter, May 2011, No. 2. (Folklore Studies / Dept. of Philosophy, History, Culture and Art Studies, University of Helsinki, Helsinki). 
 
[3] В действительности Локи в этой строфе фигурирует под именем Лофт. — Примеч. перев. 
 
[4] Слово gammleið в древнескандинавском языке женского рода. — Примеч. перев.

Автор: Дагульф Лофтсон (c) 
Перевод: Анна Блейз (с)

[Настя]

Имена и кеннинги Локи 

Этимология имени 
 
Этимология имени Локи (Loki) остается спорной. Наиболее распространена версия его происхождения от др.-сканд. lúka («закрывать, завершать») и связанных с этим loca («темница, место заточения») и loc («конец»). Иногда эту этимологию объясняют ролью Локи в событиях Рагнарёка. 
 
Версия происхождения от др.-сканд. logi («пламя») была признана несостоятельной еще на рубеже XIX—XX вв., но в качестве возможного прототипа имени Локи предлагалась реконструированная протоформа luk со значениями «пламя» и «свет» [14]. 
 
 
 
Другие имена (хейти) 
 
1. Лофт (Loptr, Loftr). Основной вариант этимологии — от др.-сканд. lopt — «небо» (протогерм. *luftuz — «воздух, небо», ср. др.-англ. lyft, др.-верх.-нем. luft, совр. англ. loft, aloft, lofty, lift). По этой версии, имя «Лофт» толкуется как «воздух» или «небо» и иногда связывается с мотивом превращения Локи в птицу при помощи волшебного соколиного оперения Фрейи. 
 
Известна также менее обоснованная гипотеза, по которой это имя происходит от др.-сканд. lopteldr («молния»); по этой версии, имя «Лофт» ассоциируется с Фарбаути, отцом Локи, как олицетворением молнии [9]. 
 
«Имя его Локи или Лофт» («Видение Гюльви», 33). 
«Лофт был силен во лжи» («Драпа о Торе», 1). 
«Я, Лофт, издалёка, / жаждой томимый, / в палату пришел…» («Перебранка Локи», 6; сюжет о Локи, явившемся незваным на пир асов); 
«Ведает Лофт, / что слывет шутником / и любимцем богов...» («Перебранка Локи», 6; из речи богини Гевьон, пытающейся примирить Локи с остальными асами); 
«…так Лофт зачал / от женщины злой…» («Песнь о Хюндле», 41; неясный сюжет о Локи как прародителе ведьм); 
«Зовут Лэватейн, / сделанный Лофтом…» («Речи Свипдага II», 26; неясный сюжет о создании некоего магического предмета); 
«Как ни силён был / Лофт тяжковесный, а все ж не стерпел…» («Хаустлёнг», 8, сюжет о похищении Идунн); 
как имя нарицательное слово lopt употреблено в «Прорицании вёльвы», 25: «…hverr hefði lopt allt / lævi blandit», букв. «…кто весь воздух (всё небо) смешал с обманом» (в пер. А. Корсуна — «…кто небосвод / сгубить покусился», в пер. В. Тихомирова — «…кто это отдал / небосвод в разоренье», в пер. Е. Мелетинского — «кто посмел отраву отправить в небо»). В «Видении Гюльви», 42 эти строки толкуются как связанные с Локи в сюжете о строительстве стен Асгарда. 

2. Хведрунг (Hveðrungr), др.-сканд «ревун» или «поднимающий бурю». Как хейти Локи встречается только в кеннингах других персонажей: 
 
волк Фенрир, сын Локи, назван «сыном Хведрунга» (mögr Hveðrungs) («Прорицание вёльвы», 55); 
Хель, дочь Локи, названа «дочерью Хведрунга» (Hveðrungs mær) («Сага об Инглингах», 52). 
В скальдической поэме «Имена Одина» имя «Хведрунг» фигурирует как одно из хейти Одина. 
 
Ближайшее из родственных слов в древнескандинавском языке, hveðnir, обозначает самца рыбы, идущего на нерест, и встречается в Младшей Эдде («Списки имен», 71). 
 
Суффикс -ung образует отчество; таким образом «Хведрунг» интерпретируется как «сын Хведра». Высказывалось предположение [8], что это имя связано с образом бушующего моря и родственно древнеанглийским словам hweoðerung («бормотание, ворчание, рокот[волн]») и hweoðerian («реветь, бушевать»), а также hweoða («ветер, порыв ветра»). Если эта гипотеза верна, то «Хведрунг» может означать «сын ревущего» или «сын бушующего», а в переносном значении — «сын великана». 
 
3. Лодур (Lóðurr). Тождество этого персонажа с Локи не доказано. В Старшей Эдде («Прорицание вёльвы, 18) Лодур упоминается как один из троих создателей первых людей. Он вручил людям дары, смысл которых толкуют по-разному: lá — как «телесное тепло», «плоть/покров плоти», «кровь», а lito góða — как «цвет живого» (т.е., цвет, отличающий живое от мертвого), «краски лица», «свежесть лица», «румянец», «прекрасный/лучший облик» или даже «божественный облик». В целом, оба дара Лодура связаны с телесной составляющей человека (в отличие от «духа» и «дыхания/движения» — даров Одина и Хёнира). В «Младшей Эдде» место Лодура в этом сюжете занимает один братьев Одина (Ве или Вили), который дает людям «облик, речь, слух и зрение» (второй брат наделяет людей разумом и движением, а Один — духом/дыханием и жизнью). 
 
Помимо этого, имя «Лодур» встречается только в составе кеннинга Одина «друг Лодура» (Lóðurs vinr) в двух скальдических поэмах («Перечень Халейгов», 10 и «Драпа об исландцах», 1). 
 
В поддержку гипотезы о тождестве Лодура с Локи говорят тексты, в которых фигурирует триада Один—Хёнир—Локи: поэма «Хаустлёнг», пролог эддической поэмы «Речи Регина» и фарерская баллада «Lokka Táttur» («Сказка о Локи»). Кроме того, в исландских римах конца XIV — XV вв., основанных на традиционных сюжетах с участием Локи («Lokrur», «Thrymlur», «Áns rímur» и «Griplur»), имена «Лодур» и «Локи» выступают как взаимозаменяемые. На основании этого выдвигают две гипотезы: 1) в устной традиции и/или в неких утраченных письменных источниках имя «Лодур» использовалось как хейти Локи изначально, или 2) Локи и Лодур когда-то понимались как различные божества, но уже к XIV веку отождествились друг с другом. С другой стороны, в некоторых более поздних римах «Лодур» употребляется как имя Одина [13]. 
 
Некоторые исследователи ассоциируют Лодура с ванами и предполагают его тождество с Фрейром, богом плодородия. 
 
Точная этимология имени «Лодур» не установлена. Различные исследователи связывают его с готскими словами laudi («облик, форма»), liudan («расти»), древнескандинавскими lóð («плоды, земля»), ljóðar («народ») и laða («привлекать»), а также немецким lodern («сиять, пламенеть») и с luhthurar («носитель/податель огня»). 
 
 
 
Традиционные кеннинги Локи 
 
 
 
Кеннинги, основанные на родственных связях 
 
Sonr Laufeyjar («cын Лаувейи») — «Язык поэзии», 23. 
Sonr Nálar («cын Наль», где Наль — другое имя Лаувейи) — «Язык поэзии», 23 
Sonr Fárbauta («сын Фарбаути») — «Язык поэзии», 23. 
Mög Fárbauta («сын Фарбаути») — «Хаустлёнг», 5: «Прекрасный/милостивый король земли [Один] быстро велел сыну Фарбаути [Локи] разделить кита весенних борозд [=быка]». 
Firnaslægjan Fárbauta mög («злокозненный сын Фарбаути») — фрагмент «Хусдрапы», цитируемый в «Языке поэзии», 23. 
Bróðir Býleists («брат Бюлейста») — «Язык поэзии», 23. 
Bróðir Helblinda («брат Хельблинди») — «Язык поэзии», 23. 
Verr Sigynjar («муж Сигюн») — «Язык поэзии», 23. 
Farmr arma Sigynjar («бремя рук [=возлюбленный] Сигюн») — «Хаустлёнг», 7: «И тогда бремя рук Сигюн, на которого взирали в оковах его все боги, прилепилось накрепко к опекуну богини-лыжницы [=к Тьяцци, отцу Скади]» (сюжет о похищении Идунн). 
Farmr arma galdrs hapts («бремя рук оков гальдра [заклинаний]», т.е. возлюбленный Сигюн или, по другим версиям, Ангрбоды или Гулльвейг) — «Драпа о Торе», 4: «Рёгнир [здесь: воин] битвы [=Тьяльви, слуга Тора] соединился в походе со стремительным вождем воинств [т.е. с Тором] быстрее, чем вероломное бремя рук оков заклинаний [т.е., быстрее чем Локи]» (сюжет о битве Тора с Гейррёдом). 
Föður Nara («отец Нари», где Нари — другое имя Нарви, сына Локи и Сигюн) — «Язык поэзии», 23. 
Föður Ála («отец Али», где Али — другое имя Вали, сына Локи и Сигюн) — «Язык поэзии», 23. 
Föður Heljar («отец Хель») — «Язык поэзии», 23. 
Föður Vánargands («отец Ванарганда», т.е. Фенрира, букв. «отец чудовища Ван», где Ван [букв. «надежда»] — название реки, вытекающей из пасти скованного Фенрира) — «Язык поэзии», 23. 
Úlfs föður: («отец волка», т.е. Фенрира) — «Перебранка Локи», 10 («Один [сказал: “Видар, ты встань, / пусть Волка отец / сядет за стол наш, / чтоб Локи не начал / бранить нечестиво / гостей в доме Эгира”»). 
Föður Jörmungands («отец Йормунганда», букв. «отец огромного чудовища») — «Язык поэзии», 23. 
Faðir lögseims («отец морской веревки», т.е. Йормунганда) — «Драпа о Торе», 1: «Отец морской веревки [=Локи] стал уговаривать разрушителя сети жизни богов уступа полета [=Тора как истребителя йотунов — обитателей отвесных скал] пуститься в поход»). 
Sleipnis frændi («родич Слейпнира») — «Язык поэзии», 23. 
Frændi ok föðurbróðir («родич и дядя») — «Язык поэзии», 23. 
 
 
Кеннинги, основанные на дружеских связях 
 
Hrafnásar vinr («друг вороньего бога», т.е. Одина) — «Хаустлёнг», 4: «Друг вороньего бога должен был развести огонь» (сюжет о похищении Идунн). 
Vársinna Óðins ok ása («весенний попутчик Одина и асов») — «Язык поэзии», 23. 
Sessa Óðins ok ása («сотрапезник Одина и асов») — «Язык поэзии», 23. 
Of rúni Þórs («наперсник/советчик/друг Тора») — «Хаустлёнг», 8: «Тогда другу Тора [=Локи] пришлось просить пощады у сотрапезника великана [=у Тьяцци в обличье орла]» (сюжет о похищении Идунн). 
Geðreynir Gauts herþrumu («знаток помыслов [=наперсник, друг; вариант перевода: “испытатель терпения”] гаута грома битвы», т.е. Тора) — «Драпа о Торе», 1: «Этот коварный знаток помыслов/испытатель терпения гаута грома битвы объявил, что к коню стен [=дому] Гейррёда ведут зеленые тропы» (сюжет о битве Тора с Гейррёдом). 
Hœnis vinr («друг Хёнира») — «Хаустлёнг», 3: «Другу Хёнира он [Тьяцци] не пришелся по нраву»; «Хаустлёнг», 7: «…а руки верного друга Хёнира [пристали] к концу посоха» 
Hugreynandi Hœnis («знаток помыслов Хёнира») — «Хаустлёнг», 12: «Я так слыхал, что позже знаток помыслов Хёнира хитростью вернул любимицу асов [=Идунн]» (сюжет о похищении Идунн). 
 
 
Хвалебные кеннинги 
 
Fróðugr týr («мудрый бог») — «Хаустлёнг», 8: «Радостно полетел конь крови [здесь: орел, облик которого принял великан Тьяцци] с мудрым богом в когтях…». Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Djúphugaðr hirðitýr herfangs («сторож добычи, глубокий мыслью»; «глубокий мыслью бог, стерегущий добычу») — «Хаустлёнг», 6: «…глубокий мыслью бог, стерегущий добычу [=Локи], ударил посохом между лопаток преотважного врага полей [=великана Тьяцци в обличье орла]». Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Hrœri sagna («движитель/зачинатель сказаний») — «Хаустлёнг», 9: «Ветвь древа Хюмира [=родич Хюмира, т.е. Тьяцци] велел движителю сказаний [=Локи], обезумевшему от боли, привести к нему деву…». Известен другой вариант перевода этого кеннинга — «предводитель отряда» (из трех асов). Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Slægð («хитроумный») — «Прядь о Сёрли» 2: «Уже в юном возрасте он был очень хитер, и за это его прозвали Локи Хитроумным» (пер. Е.А. Гуревич). 
 
 
Кеннинги, основанные на отношениях вражды, и бранные эпитеты и кеннинги 
 
Goða dólgr («недруг богов») — «Язык поэзии», 23. 
Rægjandi ok vélandi goðanna («наветчик и обманщик богов») — «Язык поэзии», 23. 
Rógbera ásanna («зачинщик распрь между асами») — «Видение Гюльви», 33. 
Vömm allra goða ok manna («позорище богов и людей») — «Видение Гюльви», 33. 
Þjóf jötna («вор великанов») — «Язык поэзии», 23. 
Bölvasmiðr («кузнец бед») — «Язык поэзии», 23; «Перебранка Локи», 41 (в пер. А. Корсуна кеннинг передан словом «злодей»; в пер. С. Свириденко — «несчастий зачинщик»). 
Inn slægi áss («коварный ас») — «Язык поэзии», 23. 
Frumkveða flærðanna («сеятель лжи») — «Видение Гюльви», 33. 
Lævísi Loki («лукавый/злокозненный/злобный Локи») — «Перебранка Локи», 54. 
Læva lundr («древо обманов, древо вероломства») — «Хаустлёнг», 11. 
Áss ragr («ас женовидный») — «Перебранка Локи», 33: «…хуже, что ас / женовидный, рожавший, / на пир наш пришел». Кеннинг связан с сюжетом о рождении Слейпнира, а также с неясными эпизодами, указания на которые содержатся в «Перебранке Локи», 23 и в «Песни о Хюндле», 41. Слово ragr означает мужчину, играющего пассивную роль в гомосексуальном контакте, а также, в переносных значениях, труса, немужественного человека или мужчину, занимающегося специфически женской магией. Это слово носило грубый бранный характер и в данном контексте использовано как оскорбление. То же значение имеет выражение rög vættr (в рус. пер. А.И. Корсуна — «мерзостный»), примененное к Локи далее, в строфах 57 и 59. 
Þrætudólgr Heimdallar («тот, кто препирался с Хеймдаллем») — «Язык поэзии», 23. 
Þrætudólgr Skaða («тот, кто препирался со Скади») — «Язык поэзии», 23. 
 
 
Кеннинги, основанные на ассоциациях с воздухом и птицами 
 
Gammleið («путь коршуна», т.е. небо; вероятно, отсылка к значению имени «Лопт») — «Драпа о Торе», 2: «Храброму Тору и не надо было, чтобы путь коршуна [Локи] долго уговаривал его пуститься в путь». 
Öglis barn («дитя сокола», «отпрыск сокола», «соколенок») — «Хаустлёнг», 12: «…и отец великанши [=Тьяцци] <…> орлиным ветром пустился следом за отпрыском сокола [Локи]» (сюжет о похищении Идунн). Кеннинг связан с превращением Локи в сокола при помощи волшебного соколиного оперения Фрейи. 
Meinkráka («зловредная ворона») — «Перебранка Локи», 43: «Бюггвир [сказал: “Был бы я равен / Ингунар-Фрейру / в чертоге счастливом, / я б растерзал, / разорвал бы я в клочья / ворону зловредную”». 
 
 
Кеннинги, основанные на роли Локи в мифологических сюжетах 
 
Þjóf Brísingamens («похититель ожерелья Брисингов») — «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о похищении ожерелья Брисингамен («Прядь о Сёрли», 2). 
Þjóf Iðunnar epla («похититель яблок Идунн») — Младшая Эдда, «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Hund hrynsævar hræva ol-Gefnar («пес изливающегося моря трупов [=пес крови = волк = похититель] Гевьон пива [=подательницы пива = Идунн]», т.е. «похититель Идунн») — «Хаустлёнг», 11: «…пока они не нашли пса изливающегося моря трупов Гевьон пива…». Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Leiðiþír ol-Gefnar («похититель Гевьон пива [=Идунн]) — «Хаустлёнг», 11: «…и пока они <…> не связали похитителя Гевьон пива». Кеннинг связан с сюжетом о похищении Идунн. 
Hárskaði Sifjar («губитель волос Сив») — «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о срезании волос Сив. 
Heimsæki ok kistuskrúð Geirröðar («гость и украшение сундука Гейррёда») — «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о битве Тора с Гейррёдом. 
Ráðbani Baldrs («виновник смерти [букв. “причинивший смерть своим советом”] Бальдра») — «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о гибели Бальдра. 
Inn bundni áss («связанный ас», «скованный ас») — «Язык поэзии», 23. Кеннинг связан с сюжетом о наказании Локи. 
Þjóf hafrs («похититель козла») — Младшая Эдда, «Язык поэзии», 23. Предполагают, что кеннинг связан с сюжетом о том, как Локи рассмешил Скади.

[Настя]

Локи в поздней традиции 
 
 
В предыдущем выпуске (Danske Studier, 1908, p. 193 ff.) я упомянул о том, что в таких западных странах, как Исландия и Англия, а также на Фарерских и Шетландских островах, — на территориях, не заселенных нашими соплеменниками изначально, но колонизированных в эпоху викингов, — бытует развитая традиция, связанная с Локи. 
 
Это и само по себе удивительно, но еще более странным кажется то, что во многих сюжетах, относящихся к упомянутой традиции, Локи предстает в окружении асов и таким, как мы его знаем по древним эддическим песням: к нему обращаются наряду с Одином; он дурачит великанов, странствует вместе с Тором, принимает обличья всевозможных животных и подстраивает гибель Бальдра. 
 
Однако с этим пластом сосуществует еще один, а именно — поверья, или даже, скорее, поговорки, содержащие имя Локи. Многие из них согласуются с эддическим образом Локи и могли возникнуть благодаря неким смутным воспоминаниям об этом персонаже, сохранившимся в народной традиции. Но убедительными свидетельствами в поддержку такой гипотезы мы не располагаем, так что несколько позже нам придется обратиться еще раз к этой группе «малых» источников. 
 
В странах Скандинавии дело обстоит совершенно иначе. В изначальном мифологическом контексте Локи здесь фигурирует только в одной народной балладе о том, как Тор вызволял свой молот, похищенный великанами. Это средневековая вариация на тему «Песни о Трюме», сочиненная, как полагают, в Норвегии, а позднее распространившаяся также и в Швеции и Дании. Однако утверждать, что эта баллада принадлежит к поздней традиции, мы не можем: судя по всему, она была сложена очень давно, и нет никаких оснований полагать, что история ее действительно начинается с самых ранних из всех известных нам вариантов, записанных в Ютландии. 
 
Кроме того, за последнее столетие в различных областях Скандинавии было собрано необъятное множество народных поверий и поговорок, связанных с Локи. Они, со своей стороны, не имеют никакого отношения к древнему скандинавскому пантеону и если вообще как-то связаны с мифологией, то лишь условно. Основная их функция состоит в описании различных природных явлений, варьирующихся в зависимости от местности. 
 
 
 
1. Локке как небесное или погодное явление (Дания)
 
 
В Дании «Локке» связывается с такими явлениями, как марево и мерцающий свет. В Ютландии о них говорят: «Lokke slår sin havre» («Локке жнет овес») или «Lokkemand driver sine geder» («Локкеман коз гонит»), — а в Зеландии встречается выражение «Loke lejemand» («Локи-озорник»). 
 
Последний пример известен лишь по одной (пока что не опубликованной) заметке Йенса Кампа (около 1880), сделанной со слов некой старой шкиперской вдовы из Копенгагена, однако его описание не оставляет никаких сомнений в природе явления, о котором идет речь: 
 
Если солнце мерцает на воде, отбрасывая блики на что-нибудь (например, на стену), то могут сказать: «Det er Loke Lejemand» («Это Локи-Озорник») — «Nu skal du sidde stille der på (køkken) bordet og se på Loke Lejemand oppe på væggen» («А теперь посиди спокойно за (кухонным) столом и посмотри, как Локи-Озорник играет на стене»). В точности с такими словами одна старая шкиперская вдова из Копенгагена обратилась к ребенку. Дело было на острове Богё. 
 
О том, что указанное выражение происходит из Зеландии, свидетельствует не только упоминание о Копенгагене, но и сама форма слова «lejemand». Если бы оно возникло в Ютландии, то имело бы форму «legemand». 
 
Утверждать с уверенностью, что следующее выражение тоже родом из Зеландии, я не могу. Но, так или иначе, директор копенгагенской гимназии Скуле Торлаций упомянул его в печати в 1801 году: 
 
В Дании такое явление, когда солнечные лучи пробиваются к земле или морю сквозь плотные облака, крестьяне, как я слышал сам, называют «Locke dricker vand» («Локи воду пьет»). 
 
Можно предположить, что поверья о «Локке» получили широкое распространение в XVII столетии. Целый ряд поговорок такого рода приводит в своих записках для словаря ученый Педер Сюв, директор школы, а впоследствии викарий одного из приходов Зеландии: 
 
«Lokke haver sine geder ude at vokte nu» [Локке пасет своих коз]: при ярком солнечном свете, когда над землей дрожат потоки теплого воздуха [«как скачущие козы»]. 
«Lokke faaer noget at bøde sine buxer med» [будет чем Локке штаны залатать]: когда шерсть (или что-то подобное) запутывается настолько, что уже ни на что не годится. 
«At føre Lokkes breve» [разносить письма Локке] или «— her Lokkes breve» [нести сюда письма Локке]. 
«At høre Lokkes eventyr» [наслушаться баек Локке]. 
Из этих поговорок в опубликованный Сювом словарь «Danske Ordsprog» («Датские поговорки») вошла только последняя (II 76); однако прочие сохранились в неопубликованном приложении к его собранию. 
 
Здравый смысл подсказывает, что все эти поговорки Сюв почерпнул из зеландской традиции. В более поздних собраниях две последние из них не встречаются, но присловье насчет штанов Локи впоследствии обнаружилось на острове Лолланд, а поговорка о козах в различных вариантах встречается и по сей день в нескольких районах страны (чаще всего — в Западной Ютландии). 
 
Прежде чем перейти к другим явлениям, приведу несколько цитат, чтобы представить описываемый феномен как можно более наглядно: 
 
Эта зыбь или марево в воздухе, которое ютландские крестьяне называют «Lokes havresæd» [овес Локи], сбивает с толку и обманывает глаз (Blicher, Noveller, 2, udg. II 90). 
 
Выражения «Lokke (Lokki) sår havre i dag» [Сегодня Локке (Локки) сеет свой овес] или «Lokke driver i dag med sine geder» [Сегодня Локке пасет своих коз] употребляются в нескольких областях Ютландии <…> и означают такое весеннее явление, когда от солнечного света над землей поднимаются испарения и на равнине можно видеть, как над горизонтом дрожит или мерцает воздух, наподобие горячего пара над чайником или костром (Molbech, Dansk dialektleksikon, 1841, p. 330). 
 
…когда смотришь на горизонт в ясную солнечную погоду и кажется, будто воздух колышется мерцающими волнами или вздымается и опускается, словно вода (тот же источник). 
 
Вращающийся поток или колебания крошечных пятнышек света, какой иногда можно видеть на озере вечером после теплого дня (тот же источник). 
 
Когда в воздухе бывает марево в теплый летний день, в окрестностях Хорсенса говорят: «Lokke slår sin havre» [Локке жнет овес] или «bjærgmanden driver med sine får» [горец пасет своих овец] (DGF IV, 758). 
 
В теплые летние дни, когда над землей завихряются испарения горячего воздуха (E. T. Kristensen, Jyske folkeminder VII, 273; вероятно, в окрестностях Хернинга и Виборга). 
 
Завихрения в воздухе, какие бывают весной и ранним летом, называются «bjærgmanden sår havre» [горец сеет овес] (Западная Ютландия, приход Севел; записано учителем П. Кристенсеном в 1908 году). 
 
Волнистую фата-моргану, что появлялась в теплые дни над горизонтом на ровных пустошах, даже и в те дни [около 1860] крестьяне всегда называли «Lokes havresæd» [овес Локи] (Варде, Гриндстед; Ида Стокхольм, 1908). 
 
На следующее утро мы двинулись дальше через равнину [от Ольборга]. Погода была ясная и теплая и даже уделила нам отблеск волшебства, каким светлые эльфы забавляются в летние дни. Горячий воздух плясал над всею пустошью до самого горизонта, и там лишь бледнел и угасал, словно дальний лес или церковные шпили, теряющиеся во мгле. «Det er Lokemand der driver sin hjord» [Это Локеман пасет свое стадо] или «sår sin havresæd» [сеет свой овес], говорят крестьяне (F. Hammerich, Brage and Idun II, 1839, p. 299) 
 
Когда в теплый летний день на горизонте виднеются воздушные волны, может почудиться, будто они живые. Это называется «Kullebondens svin» [свиньи горного крестьянина] и предвещает хорошую погоду (Борнхольм; Martin Nielsen, Skattegraveren VII, 1887, p. 143, st. 713). 
 
«När Lukas vallar sina får, blir det långvarig värme» [Когда Лука (святой Лука здесь заместил Локи) пасет своих овец, погода еще какое-то время будет теплой]: странный трепет в воздухе, какой бывает по весне, и кажется, будто какие-то маленькие существа прыгают и скачут над вспаханными полями (Скандия; Antiquarisk tidskrift för Sverige VII 2, p. 25). 
 
Ко всем этим сведениям могу добавить, что я и сам наблюдал подобное явление — например, на Пасху 1906 года в полях близ Копенгагена, после довольно долгой засухи и череды солнечных дней. Воздух дрожал невысоко над землей; поначалу это походило на брызги воды, но вскоре стало казаться, как будто что-то скачет или прыгает. 
 
Это мерцание воздуха до сих пор связывают с действиями какого-то живого существа — Локке, Локкемана, «горца» (bjærgmanden) и т.д., — который либо «сеет свой овес», либо «пасет своих коз (овец, свиней)». 
 
Вариант «Lokke sår sin havre» («Локке сеет свой овес») преобладает в окрестностях Лимфьёрда (Вендисселе, Ханхерреде, Ти, Морсе, Саллинге и Химмерланде), но иногда встречается и южнее, по всей восточной или, точнее, средней части Ютландии (в районах Виборга, Хорсенса и Гриндстеда). 
 
В равнинных местностях на западе Ютландии, от устья Лимфьёрда до областей Варде и Рибе, а также в западной части Южной Ютландии, напротив, встречается только вариант «Lokkemand driver sine geder (får)» («Локкеман (букв. Локи-Человек)» пасет своих коз (овец)»). Впрочем, это поверье распространено еще шире: в Скандии говорят: «Lucas vallar sina får» («Лука пасет своих овец»), на острове Борнхольм — «kullebondens svin» («свиньи горного крестьянина»), а выше уже упоминалась поговорка, записанная П. Сювом: «Lokke har sine geder ude at vogte» («Локи пасет своих коз»). 
 
Каждый из двух этих вариантов описывает явление фата-морганы, или марева, по-своему: первый — как летящие над землей «брызги» семян, второй — как прыжки коз. При этом никаких представлений о характере или сфере деятельности Локке в фольклоре не отражено: поговорки возникают непосредственно на основе наблюдаемого явления. Подтверждение тому можно найти, например, у соседних народов, также описывающих марево как скачущих животных — например, «летних жеребцов»: «do summerkatte lope» у фризов или «summer-colt» у англичан. 
 
Но, возникнув однажды в народных поверьях, подобный персонаж начинает постоянно меняться в зависимости от обстоятельств. Если марево застит глаза и мешает разглядеть животных на пастбище, крестьяне говорят: «æ Lokkemand ha nok tawen em» («видать, Локкеман их увел»). Так этот неугомонный и вечно движущийся обитатель воздуха превращается в вороватого озорника. 
 
Схожим образом, выражение «Lokkes havresæd» («овес Локи») со временем конкретизируется: известно несколько растений, которые именно так и называют — «овсом Локи» (Lokkes havre): 
 
1. В Вендсисселе «овсом Локи» (Lokkens havre) называют кукушкин лён (polytrichum commune) — мох с красноватыми стеблями, прорастающий ранней весной на песчаных почвах[6]. Другое (тоже народное) название этого растения, встречающееся на Гулланде, — «pukhavre, päukhagre» (т.е., «овес тролля»). 
 
2. В «Videnskabernes selskabs ordbog» («Словаре Научного общества») «Lokes eller Lokkes havre» («овес Локи или Локке») упоминается как название овсюга (avena fatua) — растения, которое в норвежских местностях известно как «flyvehavre» («flughavre», «vildhavre» и т.п.). Другие мифологические названия этого растения — «trollhavre» («овес тролля») (Восточная Норвегия) и «Liot-agär» («злой овес» или «овес злыдней») (Даларна, Швеция). 
 
Считалось, что овсюг — этот дикий и бесполезный, в отличие от посевного овса, злак, — сеют в насмешку над человеком какие-то сверхъестественные существа или все тот же озорной «Локке». Аналогичное поверье имелось и относительно кукушкина льна: 
 
Название «pukhavre» (овес тролля) отражает недовольство, которое вызывают его раздутые коробочки: ведь от них нет никакого проку. 
 
Впрочем, это название может объясняться и еще одной причиной: ведь кукушкин лен появляется в то же время года, когда «Локке сеет свой овес». 
 
Основу и любопытную особенность этих поверий составляет, очевидно, само имя «Локке». Другими, не столь определенными словами наподобие «тролль» или «злыдень» (ljot), оно замещается лишь в отдаленных уголках Швеции и Норвегии, где датский «Локке» попросту неизвестен. 
 
То же самое имя встречается в ютландских названиях еще нескольких растений: 
 
3. В Ти метлицу обыкновенную (agrostis spica venti) называют «травой Локи» (Lokes græs). Мятлик луговой (poa) тоже зовется травой Локи или Локкеля. Опять-таки, и то, и другое — бесполезные для человека травы, которые Локке сеет из вредности. 
 
4. На западном побережье Ютландии, в Леме, что близ Рингкёбинга, одуванчик называют «Låkkilæjer», где «-læjer» и «-leger» — составные части названий некоторых цветущих растений. Одуванчик стал ассоциироваться с «Låkki» из-за того, что период бурного роста и цветения у него приходится на первые теплые дни лета, а также, возможно, по причине своих хрупких, эфемерных плодов и ядовитого сока. 
 
Все эти названия свидетельствуют о том, насколько широко было распространено поверье о «Локке-сеятеле» — или, по меньшей мере, о его играх с воздухом в теплые весенние дни. Для современного крестьянина такое название, как «Låkkilæjer», по-видимому, уже лишено смысла: оно возникло в те времена, когда для образования родительного падежа имен собственных еще не использовалось «–s», — то есть несколько столетий тому назад. 
 
К более позднему периоду относится стишок из Западной Ютландии: «æ Låkkemand mæ hans skek låkker æ ban ud te æ vek» («Лаккеман с бородой, уведи ребенка от ограда»). Первоначально в нем фигурировал не «Лаккеман»-Локи, а «длиннобородый Тор», который связывался с мартом месяцем. Однако в некоторых местностях Тора как олицетворение весны заменили на «Лаккемана». 
 
Приблизительно такими путями, очевидно, и развивались народные представления о «Локке», хотя в основе их, как нам представляется, все же лежала ассоциация Локи с мерцающим светом и весенним маревом. Всякая живая традиция имеет тенденцию меняться в зависимости от местных условий, где-то расцветая, а где-то, наоборот, угасая и сходя на нет. 
 
Изменения такого рода отражаются и в многочисленных вариантах самого имени Локи. Когда он сеет овес, на всех территориях к югу от Вендсисселя, в Химмерланде, Саллинге, окрестностях Виборга и вплоть до Хорсенса и Гриндстеда его обычно называют «Lokke» (Låki, Lòk , иногда «Lokken» или «æ Låki»). Некоторые информанты пытаются проявить академическую образованность, называя его «Локи» (Loke), но на практике эта форма имени в народе не употребляется. В Восточном Вендсисселе иногда встречаются варианты «Lokmand», «Lokkemand» или «Blokmand», а в округе Кэр и Химмерланде — «Blokken»; все их можно расценивать как попытки придать хоть какой-то смысл этому давно забытому имени. 
 
В западных областях Лимфьёрда (Ти и западный Ханхерред, Морс и отчасти Саллинг) фигурирует другой вариант. Здесь большинство информантов ничтоже сумняшеся пишут просто «Лука» (Lukas); один из них сообщает, что в западном Ханхередде старики говорят «Sankt Lukas» (святой Лука), но у тех, кто приводит дословные образцы народной речи, упоминаются только «Lukas» (в одном-единственном случае, в Саллинге), «Luk» (в Морсе) и, в остальных случаях, «Lok». В округе Хьерм «коз пасет» уже даже не Лука, а святой Марк (Markus), праздник которого, надо признать, лучше согласуется с вышеописанными поверьями, поскольку приходится на 25 апреля, тогда как святой Лука не имеет никакого отношения к весне. Однако не следует искать в имени Луки какого-то смысла: это всего лишь попытка хоть как-то приблизить старое, забытое имя к привычным понятиям. Окончание родительного падежа, «–s», из выражения «Lokes havresæd» стало воспринимать как часть корня, и «Loke-s» превратился в «Lukas». 
 
В другой группе местностей употреблялась лишь более простая форма «Lokke», зафиксированная Педером Сювом. В Скандии, как и в вышеперечисленных областях Лимфьёрда, говорят «Lukas vallar sina får», хотя эти районы различны по природным условиям и географически отстоят друг от друга достаточно далеко. Тем не менее, по всей Западной Ютландии встречается другой вариант — «æ Lokkemand». В южных областях (Арнст и Мальт) он превратился в «Per Lokkemand» или «Lokke-Per», а в западной части Южной Ютландии — в «Jakob Løj». И «Per Lokkemand», и «Jakob Løj» — местные выражения, обозначающие сон, дрему или лень, и сам этот узус свидетельствует об относительно позднем их происхождении, а основой для них, очевидно, послужил вариант «Lokkemand». 

[Настя]

Локи в поздней традиции. Продолжение. 
 
Итак, имя «Локке» (Lokke) — по всей Дании — с давних времен носило сверхъестественное создание, связанное с игрой света. 
 
Каким же образом это существо из датского фольклора связано с Локи как персонажем древней мифологической поэзии? 
 
Ранее в подобных случаях всегда предполагалось, что подобные маленькие сверхъестественные существа в древности были богами, но после введения христианства утратили былое значение, а заодно и уменьшились в росте. Однако со временем стало понятно, что такое объяснение работает не всегда. 
 
Так же обстоит дело и с нашим «Локке». Единственное, что объединяет его с асом Локи, — это озорной характер; однако в нем нет коварства и злобы, и со скандинавским пантеоном он никак не связан. Ни к асам, ни к великанам (jatnir) он не имеет никакого отношения; скорее уж, он сродни эльфам, волшебным обитателям холмов. Поверье о том, что он прячет домашний скот за пеленой марева, точь-в-точь подобно тому, которым поделился со мной один старый пастух: потеряв метлу, он решил, что ее украли и спрятали от него «девчонки элле» (датский эквивалент эльфов). 
 
Итак, Локке по природе близок эльфам, или «жителям холмов», и само его существование целиком и полностью зависит от одного-единственного фактора — зыбкого воздуха, переливающегося на свету. 
 
Впрочем, имеются отдельные факты, объяснить которые связью с игрой света и маревом невозможно. Например, Педер Сюв приводит выражение «“Lokke faaer noget at bøde sine buxer med” [будет чем Локке штаны залатать]: когда шерсть (или что-то подобное) запутывается настолько, что уже ни на что не годится». Весьма похожие выражения по сей день встречаются на острове Лолланд. 
 
Но мы, как ни забавно, догадываемся, откуда произошло это выражение. В Исландии о запутавшейся пряже говорят, что на нитке появился «loki» («узел, петля») (opt er loki á nálþræðinu), причем некоторые современные исландцы принимают это слово за имя Локи, полагая, что тот самолично запутывает нить. В датском языке для запутавшейся нити имелось схожее название, и следы этого «loki» до сих пор сохраняются в ютлансдком выражении «dæ lyk’er å æ trå’s» («на этой нитке — петля»). Нетрудно представить себе, как на основе подобных фраз родилось поверье о вороватом Локи, или Локке, который запутывает нитки, чтобы сделать их бесполезными для людей и тем самым заполучить в свое распоряжение. 
 
Однако вопрос о том, кто конкретно путает пряжу — тот Локке, которого мы определили как духа марева, или «настоящий» Локи, — остается открытым. Не будем торопиться с ответом, пока не исследуем доступные материалы несколько глубже. 
 
Кроме того, Педер Сюв приводит поговорки «at føre Lokkes breve» («разносить письма Локке»] и «at høre Lokkes eventyr» (наслушаться баек Локке), которые, по всей видимости, означают «врать» и «наслушаться врак» (Ordsprog II, 72). Эти выражения напоминают исландское «Lokalýgi» («чудовищное вранье», «наглая ложь»), и предполагают веру в «Локке» как личность, наделенную даром речи, — в отличие от эфемерного воздушного духа. Вероятно, в прошлом представления о Локке на Датских островах были гораздо более развитыми и отчетливыми. 
 
Наконец, в «Словаре диалектов» Мольбеха приводится выражение «at gå i Lokkis arri» («идти по следам Локки» [?]), зафиксированное в округе Сёндерьинг (Рандерс) и описывающее явление линьки у птиц. Возможно, люди представляли себе «Локки» как озорное сверхъестественное существо, которое выдергивает перья у птиц в период линьки, — и не исключено, что это поверье восходит к образу проказливого «Локке», ворующего домашний скот. 
 
 
 
2. Локке (Локье) как огонь в очаге (Швеция и Телемаркен, Норвегия) 
Совершенное иные представления о Локке обнаруживаются в Швеции и в Телемаркене (Южная Норвегия). 
 
В Телемаркене, когда огонь в очаге сильно искрит, говорят: «Lokje dengjer bon’e sine» («Локье бьет своих детей»). 
 
С другой стороны, в соседней с Телемаркеном южной местности, Сэтерсдалене, схожее выражение — «No dengjer vetti bonni si» («Это дух бьет своих детей») — употребляется, когда в очаге трещат дрова или лопаются печеные яблоки, а когда огонь искрит, говорят иначе: «No syng’e vetti» («Это дух поет»). Здесь, в Сэтерсдалене, словом «vetti» обычно обозначали любое сверхъестественное существо, благожелательное к людям, где бы оно ни обитало — в лесу, в холмах или в огне домашнего очага. 
 
Когда в Телемаркене кипятили молоко, пенки бросали в огонь как жертву «Локье». 
 
Дальше к югу (в округах Листер и Мандаль) соблюдается тот же обычай, но уже без упоминания о Локье. 
 
В нескольких областях Швеции дети бросают выпавший молочный зуб в огонь со словами: «Locke, ge mig en bentand för en guldtand» («Локке, забери зуб золотой, дай мне зуб костяной»), — или с другими подобными присказками. 
 
При этом форма имени варьируется в широких пределах: 
 
«locke, locke ran» или «locke, locke» в Смоланде (Cavallius, Wärend I 235); 
«låkka ram» в Смоланде (Rietz, 418); 
«låkke, låkke» в окрестностях Кальмара (Sv. landsth. IX, 1, p. 365); 
«loke» (так!?) в Нерике (Hofberg, Nerikes gamla minnen, 215); 
«lokk, lokk» или «nokk, nokk», в Шведской Финляндия (Nyland IV 65, с дополнением: «к кому именно так обращаются, нам неизвестно») ; 
«Noke, noke» в Скандии или «Berta, Berta» в Глумслёве, Скандия (Eva Wigström, Folkdigtning II 278; «но, говоря “Берта”, она имеет в виду огонь»). 
 
Однако не приходится сомневаться, что исходная форма для всех перечисленных вариантов — «Локке» (Lokke) и что этим словом обозначается огонь. «Ran» или «ram», которое добавляют к этому имени в Смоланде, по-видимому, представляет собой сокращенную форму прилагательного «ramur» («сильный»): именно к «сильному огню» обращаются с просьбой поскорее вырастить новый зуб. 
 
Обычай принесения зуба в жертву распространен еще шире, чем имя «Локке»: по-видимому, он известен всем германским народам. Встречается он в двух основных формах: зуб либо бросают в огонь, либо зарывают в землю (прячут в мышиную нору, закапывают на кладбище и т.п.). В Германии бытуют обе формы, хотя та, которая связана с огнем, встречается реже (здесь зуб полагается забросить через голову за печь). 
 
В Швеции (включая Скандию) и Норвегии, напротив, почти исключительно практикуется огненная жертва. В Дании сохранились лишь смутные следы этого обычая: в Вендсисселе зуб бросают в дымоход или за печку (Skattegrav. IX 49), причем [в Сорё] — через голову (Skgr. VIII 49), но гораздо чаще — просто под кровать. При этом используется заговор, возникший, возможно, под влиянием немецкого обычая бросать зуб в мышиную нору: «Mus, mus, gif mig en bentand for en guldtand» («Мышка, мышка, возьми зуб золотой, дай мне зуб костяной»). 
 
На крайнем юге Норвегии встречается другой заговор, совершенно уникальный: «Gulmari, Gulmari, gje meg ei bentån, så ska du få ei guldtån» («Гульдмари, Гульдмари, дай мне зуб костяной — получишь зуб золотой»). Таким вот почетным именем здесь называют рыжее пламя, представляя его как существо в золотых одеждах. 

[Настя]

Локи в поздней традиции. Продолжение 2.

Вполне очевидно, что «Локке» в Швеции и «Локье» в Телемаркене — это имена огня в очаге и что огонь этот воспринимается как сверхъестественное существо, заботящееся о благополучии всего дома. 
 
Таким образом, это и не Локи-ас из эддической поэзии, и не озорной дух марева из датского фольклора. 
 
По вопросу о том, откуда в действительности произошло имя «Локи», ученые выдвигали самые разнообразные теории. Но мы здесь сосредоточимся только на том, какое отношение имя «Локке» имеет к огню домашнего очага. 
 
Не вызывает сомнений, что этот «lokki», огонь очага, связан с древнескандинавским словом «loki» («пламя»). Напрашивается предположение, что имя бога Локи, собственно, и происходит непосредственно от слово «logi», однако многие знатоки лингвистики возражают против такой этимологии. С другой стороны, как сообщил мне профессор Вильгельм Томсен, слова «logi» и «lokki» какое-то время могли сосуществовать как две параллельные формы, на которые распалось некое слово, обозначавшее огонь в древнейшем языке. В этом случае «logi» произошло от формы инфинитива «lukë», а «lokki» — от «luknós». Первое слово сохранило свой исконный смысл — «lue» («пламя»), а второе приобрело более конкретное значение — «огонь домашнего очага». 
 
Ввиду этого становится понятнее, почему в Дании именем Локки называют духа мерцающего света. По природной среде обитания и по своему мифологическому характеру он, несомненно, отличается от огня домашнего очага, но с лингвистической точки зрения эти два явления или существа обозначаются одним и тем же словом. Исконная форма «luk» означала не только «пламя», но и «свет» как таковой. Таким образом, имя «Локки» можно перевести как «солнечный человечек»: «солнечный человечек сеет овес», «солнечный человечек пасет своих коз», «солнечный человечек пьет воду», «солнечный человечек играет на стене» и так далее. Словообразование и формирование мифологических представлений здесь следуют одной и той же простейшей модели, которая по-прежнему используется в народе и в наши дни — всякий раз, когда мать показывает своему ребенку «солнечных зайчиков». 
 
Но поскольку само по себе слово «Локки» (да, собственно, и имя «Локи») простому человеку мало о чем говорит, в связи с ним, естественно, могли возникать самые причудливые поверья. 
 
 
 
3. Локье как проказливый ночной дух (Телемаркен, Норвегия) 
Итак, с двумя основными разновидностями фигуры «Локке» — датским «солнечным человечком» и шведско-норвежским духом огня в очаге, дело более или менее прояснилось. 
 
Однако за образом дружественного человеку огненного духа из Телемаркена кроются иные, более зловещие черты (а, возможно, и некое иное существо). 
 
Самое раннее свидетельство тому находится у Ганса Якоба Вилле, в его изначальной, полной рукописи «Описания Сельёрдского прихода» (1786): 
 
Тем же вечером [в Чистый Четверг] полагалось сплести три ремня, чтобы починить сани Локи, который к тому времени приезжал с полными санями блох, и сани ломались, оттого что груз был слишком тяжел. Считалось, если этого не сделать, то на следующий год блохи расплодятся неимоверно. 
 
В варианте рукописи, предназначенном для публикации, Вилле ограничился лишь кратким замечанием: «О Локье почти ничего неизвестно, однако его называют ночным привидением». 
 
В его же неопубликованном списке местных слов из Сельёрда и некоторых областей Телемаркена сообщается: «Лаакье (Laakje), ночное привидение, которое уносит маленьких детей». 
 
И, наконец, известно более позднее поверье из той же местности: 
 
В Телемаркене рассказывают о злом духе Локье, которого иногда принимают по ошибке за самого дьявола. Говорят, когда-то он ухватил одного ребенка за бока, посадил на землю и сказал: «А теперь так и сиди тут, пока тебе не стукнет год». Вот почему у младенцев на бедрах ямки, и вот почему до года ребенок не ходит. 
 
Однако, как указывает Росс, «Локье» из Телемаркена не следует путать с общенорвежским «Локьеном» (Låkjen) — злым духом, чертом (от «låk» — «злой, дурной, грешный»). 
 
Подобный образ озорного или даже откровенно зловредного ночного духа трудно совместить с представлениями о духе домашнего очага — покровителе семейного благополучия. Легче предположить, что он связан с Локи из эддических поэм или, в крайнем случае, с проказливой стороной натуры датского Локке. Однако не следует сбрасывать со счетов и особую связь этого существа с ночью. 
 
И все же мы не можем отвернуться от того факта, что поверья об этом ночном «Локье» распространены именно в той же местности, что и обычаи, окружающие «Локье» домашнего очага. Кроме того, сходство между ними все же имеется: Локе-озорник, как и Локке, живущий в очаге, связан с внутренним пространством дома. Поэтому не исключено, что два эти образа, в конечном счете, восходят к одному общему источнику. 
 
Представления о неких маленьких домашних духах, появляющихся, главным образом, по ночам, и при этом, с одной стороны, приглядывающих за благополучием людей и домашнего скота, а с другой — все же проказливых, распространены достаточно широко по всей Скандинавии. Таких существ называют по-разному: «nisse», «nissepuk», «puge», «gårdbo», «tomte», «vord» (т.е. «страж») и т.д. Кажется резонным предположить, что этот домашний дух (подобно литовскому «puke») изначально был огнем домашнего очага, которому регулярно приносили жертвы, а позднее превратился в существо мифопоэтического толка, довольно шаловливое и склонное ко всяческим проказам. 
 
В качестве примера можно привести поверье, бытующее на западе Норвегии: говорят, если человек поутру проснулся с исцарапанным лицом, это его поцарапал «vord». 
 
Итак, относительно личное имя «Локье», судя по всему, прошло тот же путь развития, что и нарицательное «vætte» (сверхъестественное существо вообще): от благожелательной силы, обитающей в огне очага или в кургане, до вышеописанного домашнего духа. 
 
 
 
4. Локке как сверхъестественное существо и Локи как один из асов 
Вернемся теперь к тем отдельным поверьям и гипотетическим остаткам древних верований, о которых мы упомянули в самом начале нашего исследования. 
 
Множество таких разрозненных поверий, связанных с Локи, бытовало в Исландии. Одни из них восходят к высшей мифологии, другие стоят к ближе к вышеописанным представлениям о «сверхъестественном существе». Так, исландцы верили, а возможно, верят и до сих пор в так называемого «каупалоки» (kaupaloki), маленькую фигурку (в чем-то подобную тому, что мы сейчас называем «dragedukke», т.е. амулету из корня мандрагоры), которая привлекает удачу в торговых делах. Здесь Локи опять-таки выступает как дух-помощник. 
 
Словами «lokadaun» или «lokalykt» обозначали серный запах («как если бы дух прошел по комнате»). Непонятное движение в доме по ночам и серный запах — отличительные признаки пикси. 
 
Кроме того, имя Локи входит в названия некоторых растений. 
 
В Исландии «lokasjóðr» — название лунника (который в Дании зовется «Judas penge» — «кровавые деньги Иуды», потому что его стручки ассоциируются с фальшивыми серебряными монетами). 
 
На Шетлендских островах название «lokis läins» («веревки Локи», т.е., ненадежные веревки) носят морские водоросли, которые действительно очень легко рвутся. Там же пушицу называют «lokis ull»: ее соцветия по виду напоминают коробочки хлопка, но прясть из них невозможно. Все это можно истолковать как развитие идеи, стоящей за выражением «овес Локи» и другими ютландскими названиями растений, включающими это имя. 
 
Если «lokabrenna» означает все же не звезду Сириус, а «летний зной», то это слово может быть связано с «Локке» как духом марева. 
 
Таким образом, в поселениях, возникших сравнительно поздно, бытуют разрозненные поверья, тогда как на территориях, заселенных с доисторических времен, сохраняются две большие группы взаимосвязанных мотивов: поверья о сверхъестественном обитателе света и воздуха и о духе дома и домашнего очага. 
 
Это различие между древними и относительно молодыми (насчитывающими не более тысячи лет) поселениями дает нам указания на возраст поверий, связанных с Локке. Кроме того, можно предположить, что две вышеупомянутые древние группы могли оказывать друг на друга некоторое влияние, хотя едва ли слишком существенное. Не исключено, что Локье из Телемаркена, который приезжает в Чистый Четверг (один из первых теплых дней весны) на санях, груженых блохами, связан с ютландскими поверьями о Локке как весеннем духе. И еще более вероятно, что «овес Локке» как ботаническое название перешло из Дании в Норвегию и Швецию, где, однако, имя «Локке» было отброшено и соответствующие растения стали называться просто «trollhavre» («овес троллей») или «pukhagre». 
 
С другой стороны, на Датских островах Локке тоже не всегда выступает как дух мерцающего света: например, путая шерсть, он действует, скорее, в роли домового духа, наподобие пикси. 
 
Есть и еще одно обстоятельство, которое может показаться удивительным тем, кто помнит характер Локи по древним мифам, а именно: именем «Локи» или «Локке» иногда называли людей. 
 
Так, известно, что в Нортумберленде в XII веке жил один скандинав по имени Локки (Locchi). 
 
В Скандии встречалась фамилия «Локкеторп» (Lokkethorp), ныне сократившаяся до «Локарп» (Lockarp), которая, несомненно, происходит от личного имени. В Смоланде долгое время существовала фамилия или родовое имя «Локе» (Locke). 
 
На руническом камне из Уппланда обнаружено имя «Луки» (Luki; Локи? Локки?). Это же имя встречается в составе топонимов: Локбол (Lockbol), Лукабол (Lukabol), Локеста (Lockesta), Локастум (Locastum). В Норвегии жил поселенец, которого звали Торбьорн Локи (Loki); там же известен биркебейнер по имени Торд Локи. 
 
Однако, по всей вероятности, эти личные имена и топонимы произошли не от божества Локи, как может показаться на первый взгляд, а от одноименного сверхъестественного существа или крошечного тролля. Если дело обстоит именно так, то они образовались по той же схеме, что и некоторые другие древние фамилии и личные имена, связанные с названиями сверхъестественных созданий — таких, как дверги (карлы), скратте, тролли, турсы и йотуны. Изначально это были всего лишь прозвища, которые давали людям по причине низкого социального статуса или необычной внешности, но со временем они превращались в личные имена. Прозвище «Локки» могли давать низкорослым людям, внешне напоминающим пикси. 
 
В поддержку гипотезы о том, что эти личные имена все же восходят к божеству Локи, можно было бы отметить, что в одно время с биркебейнером Тордом Локи жил человек по имени Аудун Бюлейст (напомним, что Бюлейстом звали брата Локи). Но если между двумя этими именами и есть какая-то связь, она может объясняться тем, что «Бюлейстом» (который, очевидно, воспринимался как персонаж, подобный Локи или даже более злобный) этого человека попросту прозвали недоброжелатели. 
 
Вообще, именование людей в честь богов для скандинавов в целом не характерно. Правда, в ранний период заселения Исландии людям нередко давали фамилии, связанные с божествами (vingnir [сильный, как Тор?], gefn [прекрасная, как Фрейя?]), а также имена в честь второстепенных персонажей мифологии (høðr; возможно со значением наподобие «сильный герой») или некоторых великанов (hrungnir, surtr). Однако ни по своему смыслу, ни по области распространения они не могут служить свидетельствами в поддержку гипотезы о том, что личное имя с корнем «lok(k)i» восходит к имени Локи-божества. 
 
На этом мы можем перейти к общим выводам из всего проведенного исследования. В странах Скандинавии с древних времен бытовали поверья о Локи как маленьком сверхъестественном существе. Основа значения этого имени — «lue» («пламя»); ср. «lysmand» («световой человечек»). В Дании он считался духом марева или игры света в потоках воздуха, а в Швеции и Норвегии — духом домашнего очага. В последнем качестве он получал мелкие подношения как хранитель дома и дух-помощник. Постепенно он приобрел дополнительные черты характера, роднящие его с эльфами и пикси, — главным образом, такие, как озорство и вороватость. 
 
Полагать, что он происходит непосредственно от Локи эддических песней, связанного тесными отношениями с основными богами древнего пантеона и проявляющего немало отрицательных черт характера, оснований нет. Но некоторые особенности этого существа (малый рост и вышеупомянутые озорство и вороватость), а также сходство имен все же роднят его с исконным мифологическим персонажем. Не исключено, что в действительности заимствование шло в другую сторону: некоторые черты сверхъестественного существа из народных поверий внесли свой вклад в формирование того причудливого и сложного характера, который являет нам Локи-ас в эддических песнях. 
 
Впрочем, одно можно утверждать наверняка. Мы можем просто — безо всяких предварительных гипотез и без оглядки на мифологического Локи — взглянуть на позднюю традицию скандинавского фольклора и увидеть в ней достаточно простую разновидность мифологических существ, связанных с определенными природными явлениями и, в то же время, согласующихся с общегерманскими поверьями о существах подобного рода. Фактически, дело с Локи здесь обстоит примерно так же, как и с Одином (см. мою статью «Ютландский Один-охотник»: Axel Olrik, «Odinsjægeren i Jylland», Dania VIII, 139). Народные поверья, бытующие в различных областях, изображают Одина то охотником, то преследователем троллей, то духом ночной бури, и все эти представления, вероятно, сыграли свою роль в формировании образа Одина как бога войны и повелителя Вальгаллы.