КОЛЯДНАЯ ЁЛКА

[Настя]

Ни для кого не секрет, что новогодняя, она же – рождественская елка не имеет отношения к славянской традиции и была занесена к восточным славянам довольно поздно, только после указа Петра I, повелевшего 1 января считать днем Нового года и «украсить дома от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых». Еще в начале ХХ в. во множестве крестьянских домов этого обыкновения знать не знали: «в крестьянском быту восточных славян ни рождественское, ни новогоднее украшение домов еловыми ветками и срубленными деревцами в XIX в. привиться не успело» (Агапкина 1997, С. 4). И тем не менее елка в доме на Коляду традиционно присутствовала, пусть и не вез-де… Парадокс, согласен. Дело в том, что любой обряд всегда многовариативен, народ ищет возможные способы его воспроизведения, экспериментируя в разных направлениях. Это не миновало и колядных украшений: вместо соломы, которую и так использовали в изрядном объеме, стали использовать дерево, зеленое даже зимой, что сильно выделяло его в символическом плане из прочих пород – ель (реже сосну): «В отличие от разнообразных пород деревьев и кустарников, используемых для других видов обрядового деревца, рождественское почти всегда изготовлялось именно из хвойных пород и прежде всего – ели, что нашло отражение в его названиях, ср. укр. «ёлка», «ялыночка», поль. диал. jeglijka, словац. jedlička, chvojka, морав. сhvůja,chvůjka» (Агапкина 1997, С. 4). 
Так, «подлазник» мог быть хвойной веткой: «Местами после расстилания на столе овса или сена хозяин приносит несколько веток смереки или, если может иметь, ели и, омочив ее в воде, окропляет избу и затыкает по ветке за образами, над окнами и дверями избы и в хлеву. Те ветки тоже называют «подлазниками»», «В некоторых домах /…/ делают «подлазнички» из нескольких еловых веток, на которые подвешивают яблоки, груши и орехи. Во время изготовления этих «подлазничков» поют колядки» (Богатырев, С. 162, 164), «В ряде мест пихтовую ветку называют polazňička, ее затыкают в сочельник за образа» (Усачева 1977, С. 54). 
Или же цельным деревцем: в Польше ««подлазник» – елочка, повешенная у потолка на Рождество» (Богатырев, С. 167), «Ель в виде срубленного деревца, его верхушки, веток, венка или гирлянды из еловых веток устанавливали (вешали) на весь период от Рождества до Крещения, втыкали за образа в доме, подвешивали к потолку, ставили в красном углу на лавке или даже на столе» (Агапкина 1997, С. 4). В разных регионах Польши подлазник могли называть sądem, rajskim drzewem, bożym drzewkiem (Strycka, s. 14). 
Помещали его в разных местах дома, в частности, в районе домашнего святилища: елочка-подлазник «убирается кружками, вырезанными из разноцветных облаток, которые нитками привязывают кругом на ветвях и всегда верхушкой вниз вешают в горнице. Она вешается также у балки, в углу под образами, которые обычно двойным рядом заполняют одну стену избы. /…/ Временами также имеют кружки или донца величиной с тарелку, сплетенные из соломы или прутиков, которые украшают колечками из разноцветных облаток по краям, а в самой середине прикрепляют «świat», то есть ажурный шар, весьма мастерски склеенный из облаток. Такой кружок также служит в качестве «подлазнички» и вешается в горнице, а тогда «подлазничка» из елки отходит на второй план и, бывает, переносится на дальнюю балку или затыкается в стену около икон» (Богатырев, С. 155). 
«Подлазник» обычно украшали самыми разнообразными предметами: «В Юрчицах (Краковское воеводство) «подлазник» означает елочку, увешанную сластями, которую девушка красиво убрала и которая повсеместно в Краковском воеводстве называется «сад»» (Богатырев, С. 158); у словаков «в сочельник дети ставят деревце («полазница»- верхушка), на нее вешают груши, яблоки, орехи, также и бумажные розы, цепочки из бумаги» (Богатырев, С. 144), «Деревце украшали выпеченными из теста фигурками – нового года (в виде спеленатого младенца-Христа), зверей и птиц, яркими ленточками, конфетами, бумажными цветами, а под деревцем прятали подарки для детей. Некоторые из этих украшений напоминали и о хозяйственных интересах крестьянства. Так, словаки вешали на еловую ветку веночек из льна, в надежде, что от этого лен уродится богаче» (Агапкина 1997, С. 4); у хорват аналогичную функцию выполняет рождественское деревце božic – «Его вешают над серединой стола. На ветку сосны привязывают разные фрукты /…/. Из бумаги делают корзиночки, в них кладут грецкие орехи и яблоки и привязывают к ветке. Все это оплетают бумажными цепями. /…/ Утром в день Богоявления детям раздают все, что украшало дерево» (Усачева 1978, С. 33). При этом наблюдается сочетание «подлазника»-елки и одного из соломенных украшений: ««Подлазник», «подлазница», «сад» – это верхушка молодой, нетолстой, стройной сосенки, чаще всего елочки, а где ее нет поблизости – смеречки (Picea Dietr.), украшенная навешенными на нее яблоками, орехами, вырезанными облатками, обрезками цветной бумаги; на самом конце прикреплен «świat» из (разноцветных) облаток, и повешенная концом вниз у потолочной балки над столом или лавкой, на которой стоит рождественский ужин» (Богатырев, С. 160-161). 
А вот почему перевернутая, ответить легко. Перевернутым корнями вверх описывалось Мировое Древо, опора мироздания: «На море на Окияне, на острове на Кургане стоит белая береза, вниз ветвями, вверх корнями» (Майков, № 149), «на этом Буяне стоит дуб вверх корнями» (Москвина, № 371), «Наверху (ее) корень, внизу ветви, это вечная смоковница» (Упанишады 2 — 110).

[Настя]

[Настя]

ПРО ВОЛХВА И КОЛЯДОВЩИКОВ 

(ИЗ «ПОБРЕХУШЕК») 

 

Настала в Запаршугиной слободе Коляда! Народ медовуху с пивом попивает, веселится всяко, с песнями, с плясками. Колядовщики по дворам ходят, колядками своими хозяев славят, счастья им да здоровья желают, и подарки в мешок собирают. Вот одни ребята-колядовщики тут порешили начать колядовать с дальнего храма, где служил Богам волхв Терпигор. Колядовщики волхва на улочку выкликали, спросили дозволения колядку спеть. Все как водится. Волхв Терпигор отказу от двора давать не стал. Ну, колядовщики и затянули песню свою: 

 

Как ходила Коляда 

По святым вечерам… 

 

Всю колядку до конца спели, волхву в ноги поклонились. Стоят колядовщики, ждут, когда волхв гостинцев им в мешок подаст. А волхв о том и не думает. Поклонился Терпигор колядовщикам в ответ и молвил: 

- Благослови вас Сварог-Батюшка! 

Колядовщики меж собой переглянулись, мол, чего это волхв, обычаев не знает, что ли? Отдарки-гостинцы ж давать надо! Решили колядовщики еще колядку исполнить. Снова в кружок встали, песню завели: 

 

Как пришла Коляда 

Из-за Нова Города… 

 

Под песню отплясывают, головами с харями ряженными потряхивают, колокольцами позвякивают. Всю песню спели, волхву поклонились. Мехоноша уже и мешок для гостинцев наготове держит. Улыбаются все. Волхв Терпигор тоже улыбается, колядовщикам поклонился за песнь и молвит: 

- Ох, молодцы, ребяты! Благослови вас Лада-Матушка! 

Колядовщики опять в непонятии. Переглядываются, плечами пожимают: чего делать-то? Решили еще одну песню запеть – неужто и это не проймет? В полкруг встали, колядку завели: 

 

Мы ходили, мы искали, 

Мы святую Коляду… 

 

На едином духу всю песню пропели! Опять плясали, в ладоши били. Мехоноша свой мешок поширше растопырил, волхву чуть ли не под самый нос подсовывает, на подарки намекает. Спели-сплясали, пот утерли, волхву в ноги опять поклонились. Терпигор аж крякнул от удовольствия: 

- Ну, ей-Боги, хороши колядовщики! Благодарствую вам многажды и благослови вас Перуне Грозен! 

Колядовщики на то и вовсе оторопели. Вот вам и нате! Вместо подарков-гостинцев одни только «спасибочки»! Хотели уже было волхву этому всяких ругательств пообидней в отместку напожелать и уйти, да чегой-то не решились. Оно ведь и понятно, волхв-то - человек Божий, обижать не гоже! Да и поди обидь волхва, коли он, верно, и сам не мало всяких проклятьев знает. Меж собой колядовщики тихонько перемолвились: 

- Может, он ко старости все позабыл уже. Про подарки там всякие, про колядовщиков? Может, как младенец радуется, а разуму и нет?! 

Решили колядку спеть да такую, чтоб там про подарки-гостницы ясными словами говорилось, чтоб даже волхву понятно стало. Старшой рукой махнул и начали петь погромче (а ну как, волхв еще и глуховат?): 

 

Ходят-ходят колядовщики, 

Ходят-ходят, люди добрые… 

 

А как до самых важных то слов дошли, совсем уж громко петь стали: 

 

Подай хлеба с дырочкой, 

Пирожка с начиночкой, 

Поросячью ножку, 

Жарену лепешку! 

 

Ну и все. Поклонились волхву в ноги, шапки позаломали. Мехоноша мешок так растопырил, что вся ватага туда влезть смогла бы. Волхв слезу украдкой утер: 

- Ну, спасибо ж вам, ребятушки, растрогали волхва старенького! Благослови вас за то своими тремя благословеньями сам Велес-Соломистый! 

Колядовщики вконец приуныли: волхв, видать, вовсе беспонятный попался. Тут, значит, старшой колядовщик вышел, шапку в руках мнет да и говорит волхву Терпигору: 

- А вот, владыко, волхв Божий, пожаловал бы ты нам за труды наши чего-нибудь… 

Махнул рукой волхв: 

- Эх! И впрямь, любо-дорого спели, можно пожаловать вас еще и с прибавкой, сверх положенного. Ну, благослови вас Хорс-Зимодар! 

Этакого колядовщики снесть не смогли, голосами охрипшими засипели, руками замерзшими затеребили: 

- Владыко волхв, да как же… Нам бы за песни… Мы ж старались… Столько колядок… Голоса охрипли, все померзли до косточек… Нам бы за труды пожаловать… 

Терпигор уже и с досадой в голосе: 

- Экие, - говорит, - настырные колядовщики пошли! Неужто я вас мало благословил?! 

Старшой колядовщик сипит в ответ: 

- Так ведь четыре колядки спели! 

А волхв ему: 

- А я, - дайте посчитать, - аж пять раз пожаловал вас благословением Именами Божиими! 

Старшой еле губами на морозе шевелит: 

- Ну мы же пели, старались для тебя, владыко волхв. Все окоченели на морозе… 

Волхв задумался малость, ну, и спрашивает: 

- А еще песни колядовочные знаете какие? 

Унылые колядовщики протянули: 

- Знаем еще три песни. 

Волхв поплотнее в шубу закутался и так промолвил: 

- Вижу, совсем вы тут со мной закоченели. Ладно уж, можете не петь эти свои три песенки. Будем считать, что вы мне их спели и сплясали, и что мне все понравилось. А за эти три колядки я вас трижды благословляю именами Мокоши-Судьбинушки, Ярилы Пенного и Трояна Браниборича! 

На том волхв Терпигор распрощался наскоро и скрылся за дверями храма. А унылые и замерзшие колядовщики поплелись обратно в свою Запаршугину слободу, неся с собой совершенно пустой мешок, доверху набитый благословлениями.