Перейти к публикации
Форум - Замок

Маскарад.


Рекомендованные сообщения

  • Ответы 1,6k
  • Создано
  • Последний ответ

Лучшие авторы в этой теме

Лучшие авторы в этой теме

Опубликованные изображения

Павел Антокольский

БАЛАГАННЫЙ ЗАЗЫВАЛА

 

Кончен день. И в балагане жутком

Я воспользовался промежутком

Между «сколько света» и «ни зги».

Кончен день, изображенный резко,

Полный визга, дребезга и треска,

Он непрочен, как сырая фреска,

От которой сыплются куски.

 

Все, что было, смазано и стерто.

Так какого – спросите вы – черта

Склеивать расколотый горшок?

Правильно, не стоит! Неприлично

Перед нашей публикой столичной

Славить каждый свой поступок личный,

Хаять каждый личный свой грешок.

 

Вот она – предельная вершина!

Вот моя прядильная машина,–

Ход ее не сложен, не хитер.

Я, слагатель басен и куплетов,

Инфракрасен, ультрафиолетов,

Ваш слуга, сограждане,– и следов...

Вательно – Бродяга и Актер,

 

Сказочник и Выдумщик Вселенной,

Фауст со Спартанскою Еленой,

Дон-Кихот со скотницей своей,

Дон-Жуан с любою первой встречной,

Вечный муж с подругой безупречной,

Новосел приморский и приречный,

Праотец несчетных сыновей.

 

Век недолог. Время беспощадно.

Но на той же сцене, на площадной,

Жизнь беспечна и недорога.

Трачу я последние излишки

И рифмую бледные мыслишки,

А о смерти знаю понаслышке.

Так и существую.

Ваш слуга.

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Арсений Тарковский

Актер

 

Все кончается, как по звонку,

На убогой театральной сцене

Дранкой вверх несут мою тоску -

Душные лиловые сирени.

 

Я стою хмелен и одинок,

Будто нищий над своею шапкой,

А моя любимая со щек

Маков цвет стирает сальной тряпкой.

 

Я искусство ваше презирал.

С чем еще мне жизнь сравнить, скажите,

Если кто-то роль мою сыграл

На вертушке роковых событий?

 

Где же ты, счастливый мой двойник?

Ты, видать, увел меня с собою,

Потому что здесь чужой старик

Ссорится у зеркала с судьбою.

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Владислав Ходасевич

АКРОБАТ

 

 

От крыши до крыши протянут канат.

Легко и спокойно идет акробат.

 

В руках его - палка, он весь - как весы,

А зрители снизу задрали носы.

 

Толкаются, шепчут: "Сейчас упадет!" -

И каждый чего-то взволнованно ждет.

 

Направо - старушка глядит из окна,

Налево - гуляка с бокалом вина.

 

Но небо прозрачно, и прочен канат.

Легко и спокойно идет акробат.

 

А если, сорвавшись, фигляр упадет

И, охнув, закрестится лживый народ,-

 

Поэт, проходи с безучастным лицом:

Ты сам не таким ли живешь ремеслом?

1913, 1921

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Алексей Апухтин

 

 

Мы на сцене играли с тобой

И так нежно тогда целовались,

Что все фарсы комедии той

Мне возвышенной драмой казались.

И в веселый прощания час

Мне почудились дикие стоны:

Будто обнял в последний я раз

Холодеющий труп Дездемоны...

Позабыт неискусный актер,

Поцелуи давно отзвучали,

Но я горько томлюся с тех пор

В безысходной и жгучей печали.

И горит, и волнуется кровь,

На устах пламенеют лобзанья...

Не комедия ль эта любовь,

Не комедия ль эти страданья?

 

20 апреля 1859

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Алексей Апухтин

АКТЕРЫ

 

 

Минувшей юности своей

Забыв волненья и измены,

Отцы уж с отроческих дней

Подготовляют нас для сцены.-

Нам говорят: "Ничтожен свет,

В нем все злодеи или дети,

В нем сердца нет, в нем правды нет,

Но будь и ты как все на свете!"

И вот, чтоб выйти напоказ,

Мы наряжаемся в уборной;

Пока никто не видит нас,

Мы смотрим гордо и задорно.

Вот вышли молча и дрожим,

Но оправляемся мы скоро

И с чувством роли говорим,

Украдкой глядя на суфлера.

И говорим мы о добре,

О жизни честной и свободной,

Что в первой юности поре

Звучит тепло и благородно;

О том, что жертва - наш девиз,

О том, что все мы, люди,- братья,

И публике из-за кулис

Мы шлем горячие объятья.

И говорим мы о любви,

К неверной простирая руки,

О том, какой огонь в крови,

О том, какие в сердце муки;

И сами видим без труда,

Как Дездемона наша мило,

Лицо закрывши от стыда,

Чтоб побледнеть, кладет белила.

Потом, не зная, хороши ль

Иль дурны были монологи,

За бестолковый водевиль

Уж мы беремся без тревоги.

И мы смеемся надо всем,

Тряся горбом и головою,

Не замечая между тем,

Что мы смеялись над собою!

Но холод в нашу грудь проник,

Устали мы - пора с дороги:

На лбу чуть держится парик,

Слезает горб, слабеют ноги...

Конец.- Теперь что ж делать нам?

Большая зала опустела...

Далеко автор где-то там...

Ему до нас какое дело?

И, сняв парик, умыв лицо,

Одежды сбросив шутовские,

Мы все, усталые, больные,

Лениво сходим на крыльцо.

Нам тяжело, нам больно, стыдно,

Пустые улицы темны,

На черном небе звезд не видно -

Огни давно погашены...

Мы зябнем, стынем, изнывая,

А зимний воздух недвижим,

И обнимает ночь глухая

Нас мертвым холодом своим.

 

1861

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Вадим Шершеневич

 

МАСКИ

 

 

Маски повсюду, веселые маски,

Хитро глядят из прорезов глаза;

Где я? В старинной, чарующей сказке?

Но отчего покатилась слеза?

 

Глупые маски, веселые маски,

Манит, зовет меня ваш хоровод.

Вот промелькнули влюбленные глазки;

Странные маски, куда вас влечет?

 

Платья безвкусны, размеренны речи;

Мчатся в бессмысленной пляске

Руки, зовущие груди и плечи;

Глупые маски, веселые маски.

 

Слезы личиной глухою закрою,

С хохотом маску надену свою!

Глупые маски! Стремитесь за мною,

Слушайте: пошлости гимн я пою.

 

Маски повсюду, веселые маски,

Хитро глядят из прорезов глаза;

Где я? В старинной, чарующей сказке?

Но отчего покатилась слеза?

 

1910

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Андрей Белый

 

АРЛЕКИНАДА

 

Посвящается

современным арлекинам

 

Мы шли его похоронить

Ватагою беспутно сонной.

И в бубен похоронный бить

Какой-то танец похоронный

 

Вдруг начали. Мы в колпаках

За гробом огненным вопили

И фимиам в сквозных лучах

Кадильницами воскурили.

 

Мы колыхали красный гроб;

Мы траурные гнали дроги,

Надвинув колпаки на лоб...

Какой-то арлекин убогий -

 

Седой, полуслепой старик,-

Язвительным, немым вопросом

Морщинистый воскинул лик

С наклеенным картонным носом,

 

Горбатился в сухой пыли.

Там в одеянии убогом

Надменно выступал вдали

С трескучим, с вытянутым рогом -

 

Герольд, предвозвещавший смерть;

Там лентою вилась дорога;

Рыдало и гремело в твердь

Отверстие глухого рога.

 

Так улиц полумертвых строй

Процессия пересекала;

Рисуясь роковой игрой,

Паяц коснулся бледноалой -

 

Камелии: и встал мертвец,

В туман протягивая длани;

Цветов пылающий венец

Надевши, отошел в тумане: -

 

Показывался здесь и там;

Заглядывал - стучался в окна;

Заглядывал - врывался в храм,

Сквозь ладанные шел волокна.

 

Предвозвещая рогом смерть,

О мщении молил он бога:

Гремело и рыдало в твердь

Отверстие глухого рога.

 

"Вы думали, что умер я -

Вы думали? Я снова с вами.

Иду на вас, кляня, грозя

Моими мертвыми руками.

 

Вы думали - я был шутом?..

Молю, да облак семиглавый

Тяжелый опрокинет гром

На род кощунственный, лукавый!"

 

Ноябрь 1906, Мюнхен

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

(с) Ириалонна

 

Ты посмотришь - я пойму:

Не узнал.

Даже имя ни к чему -

Не искал.

 

Сердце, сердце, не молчи,

Это он!

Но потеряны ключи,

Мой поклон.

 

И сменив вуаль и взгляд

На доспех,

Я одна, и мой обряд -

Против всех.

 

Глаз никто не разглядит -

Что гадать?

Что-то будет впереди -

Долго ждать.

 

Маска, маска, кто ты есть?

Не скажу...

Может даже чью-то спесь

Покажу.

 

Я - чужая и своя,

Я - обман.

Странных волн волшебный яд,

Океан.

 

А за гранью - омут, брод,

Водопад.

Тот, кто вспомнит, тот поймет

Этот взгляд.

 

Ты не помнишь - ничего,

Рассмеюсь.

Я сегодня никого

Не боюсь.

 

На ладони каждый взгляд,

Каждый слух -

Что ты скажешь невпопад

Или вслух,

 

Что подумаешь о том,

Кто со мной.

Я за матовым стеклом,

За стеной...

 

Только грезится, что вдруг

Замолчал,

И услышал сердца стук

И узнал...

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Белла Ахмадулина

 

ТЕАТР

 

 

Эта смерть не моя есть ущерб и зачет

жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену.

Но когда свои лампы Театр возожжет

и погасит - Трагедия выйдет на сцену.

Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис?

Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели.

Обреченных капризников тщетный каприз -

вжаться,

вжиться в укромность - вина неужели?

Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет.

Я не помню из роли ни жеста, ни слова.

Но смеется суфлер, вседержатель судеб:

говори: все я помню, я здесь, я готова.

Говорю: я готова. Я помню. Я здесь.

Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет.

Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств

здраво мыслит один: умирающий Гамлет.

Донесется вослед: не с ума ли сошед

Тот, кто жизнь возлюбил

да забыл про живучесть.

Дай, Театр, доиграть благородный сюжет,

бледноликий партер повергающий в ужас.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Ирина Одоевцева

* * *

Облокотясь на бархат ложи,

Закутанная в шелк и газ,

Она, в изнеможеньи дрожи,

Со сцены не сводила глаз.

 

 

На сцене пели, танцевали

Ее любовь, ее судьбу,

Мечты и свечи оплывали,

Бесцельно жизнь неслась в трубу,

 

 

Пока блаженный сумрак сцены

Не озарил пожар сердец

И призрак счастья... Но измены

Простить нельзя. Всему конец.

 

 

Нравоучительно, как в басне,

Любовь кончается бедой...

 

 

— Гори, гори, звезда, и гасни

Над театральной ерундой!

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Марионетка

 

Я – твоя марионетка. Крепки нити на запястьях.

Головой качаю ладно, улыбаюсь по приказу.

Кукла с сердцем из ватина ожила в твоих объятьях.

Слёзы стали просто влагой, а не бусинками стразов.

 

Распахнуть свою бы душу, полюбить и быть любимой.

Но никто узнать не хочет то, что хочется игрушке

Счастья, радости и ласки. Остаюсь простой Мальвиной,

Что смеется на дуэли Арлекина и Петрушки.

 

Слезы душат из-под маски из лиможского фарфора,

Наблюдаю за руками, что меня по сцене водят.

Там, за ними – мой хозяин. Я устала от минора…

Быть безвольной безделушкой не по мне. Народ уходит:

 

На сегодня отыграли роли в дьявольском спектакле.

Снова заперта в кладовке до вечернего аншлага,

А вокруг бездушных кукол из папье-маше и пакли

Трупы. Им лежать на полках просто кажется за благо.

 

Я вдыхаю ветер жизни, зябко кутаюсь в накидку…

Сверху леска заставляет обнажить плечо. Я внемлю.

Дергай!.. Дергай посильнее, может быть, порвутся нитки -

Я свободной стать успею, прежде, чем упасть на землю.

 

/Скриган Виктория/

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Поль Верлен

ШУТ

 

Подмостки, музыкой колеблемые рьяно,

Скрипят под пятками поджарого шута,

Чей хлещет вздор (где есть и ум, и острота)

Зевак, толпящихся в грязи у балагана.

 

Лоб гипсовый его и впалых щек румяна

Прекрасны! Он острит, но гниль смолкает та:

Его пинают в зад, — и льнет он краской рта

К толстухе, колесом пред ней пройдясь нежданно.

 

Подарим глупости свой искренний восторг!

Его цветной камзол и ноги впередерг

Достойны, чтоб народ валил к нему толпою.

 

Но что особенно нас восхищает в нем —

Парик, откуда вдруг торчком над головою

Хвост подымается, увенчан мотыльком!

 

КЛОУН

 

Бобеш, простимся! Жилль, назад! Прощай, Пайас!

Прочь, дряхлые шуты: дать место дури новой!

Прочь! Быстрый клоун здесь, надменный и суровый,

Блистая мастерством, появится сейчас.

 

Вот он, закованный в серебряный атлас,

Ломаться и чудить, как Арлекин, готовый.

Пуста, как зеркало без ртути, на безбровой

Личине гипсовой мертвеет пара глаз.

 

Их голубой ледок блестит на фоне грима,

Покуда голова и бюст неудержимо

Сквозь арку ног ползут, сгибаясь все сильней.

 

Он улыбается. Глупцов толпа густая,

Та сволочь смрадная и, по Барбье, святая,

Фигляру хлопает, что полон злобы к ней.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Гийом Аполлинер

 

Я не дал вылететь словам

Все ближе вскрики карнавала

Но жаль как жаль обоим нам

Что соучастия не стало

 

Качнулась роза на волне

Промчались маски птичья стайка

Слова бренчат бренчат во мне

А ты их клянчишь попрошайка

 

Перевод Э. Линецкой

 

Опубликованное фото

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Наказанный паяц

С. Малларме

 

Озера глаз моих пьяны старинной болью:

О, как преобразить проклятого шута,

Который копоть ламп размазывал у рта?

Я пробиваю холст - и выхожу на волю.

 

Движеньем рук и ног к волнистому раздолью

Толкаю Гамлета постылого! Чиста

И девственна моя могильная плита:

Под ней исчезну я, омытый влажной солью.

 

Но в золотой цимбал ударил цимбалист,

И солнце обожгло того, кто свеж и чист,

И нагота его осталась без покрова.

 

Я брезгал кожею, прогорклой в час ночной,

Корой густых румян - всем, что ни есть святого, -

И смыл защитный слой водою ледяной.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах


×
×
  • Создать...