Борис Либкинд

Мириам Гурова Не человек, а сплошные противоречия. С одной стороны — живет в поселении Нокдим в Иудейской пустыне. А работает — в Иерусалиме. С правой стороны — религиозная поселенка. С левой стороны — режиссер театра. Обожает джаз и рок — но не может жить без Баха. И без Оффенбаха. Имени у нее тоже два. Мириам Гурова уже скоро 20 лет в Стране Израиля. Но в Екатеринбурге помнят выпускницу Свердловского государственного театрального института (курс В. Курочкина и К. Стрежнева), которая вдруг бросила любимый театр — да и уехала с мужем-композитором сначала в Минск, а потом в Израиль, но тогда ее звали Марина Гельчинская. Эта Гельчинская тоже всегда была в двух местах одновременно: например, еще студентка, но уже — ассистент режиссера в Свердловском Академическом театре музыкальной комедии. Так всех достала, что пришлось ее после защиты диплома принять на работу в этот театр. Живи-радуйся, да? — а она все бросила и… См. выше. В Иерусалиме преподавала в колледже «Эмуна», где на театральном факультете поставила несколько спектаклей, а музыку к ним написал ее муж — Аарон-Аркадий Гуров. Одновременно как-то успела в соавторстве с ним осуществить главный проект — родить четверых детей. Преподавала в Школе сценического искусства «Нисан Натив», а потом вдруг оказалась в Кнессете — парламентским помощником депутата Юрия Штерна. И было бы все хорошо, но… «Но пронзительный мотив начинается, вниманье…» 2002 год. 25 февраля. Канун Пурима. Выстрел арабского террориста. Муж Аркаша убит. И теперь в их доме больше не будет праздника Пурим. Но у нее нет выхода — надо поднимать детей. Надо довести до слушателей гуровские осиротевшие партитуры. Юрий Штерн придумал Мемориальный фонд «Шират Аарон». И она работает в этом фонде и организует по городам и странам концерты, где оркестры исполняют произведения Аарона Гурова. А еще пишет пьесы (в надежде поставить), публикует рассказы и эссе: в газете «Вести» — приложение «Окна», в еженедельнике «Секрет», в интернет-журнале «Маоф» и «7-й канал». А теперь и на «Букнике». Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/60371.html

Фанни Мендельсон Фанни Хензель, урождённая Мендельсон (Бартольди) (нем. Fanny Hensel, geb. Mendelssohn (Bartholdy), 14 ноября 1805, Гамбург — 14 мая 1847, Берлин) — немецкая певица, пианистка и композитор, сестра Феликса Мендельсона Бартольди; дедом их обоих был известный еврейско-немецкий философ-просветитель Моисей Мендельсон. Портрет работы Мориса Даниэля Оппенгейма Биография Получила блестящее образование в обеспеченной, высоко культурной берлинской среде, изучала фортепиано и композицию, рано проявила незаурядные музыкальные способности. Её голосом восхищался Гёте, посвятивший ей стихотворение (1827). В 1829 вышла замуж за берлинского художника Вильгельма Гензеля, родила сына. В 1839—1840 путешествовала с семьей по Италии. Выступала с воскресными концертами, в том числе — исполняла Баха, Моцарта, Бетховена, а также сочинения брата. Во время одного из таких выступлений скончалась от апоплексического удара. Брат, впавший после её смерти в глубокую депрессию, умер через несколько месяцев. Творчество Автор трех органных прелюдий (1829), драматической пьесы для сопрано и оркестра «Геро и Леандр» (1832), фортепианного и струнного квартетов, нескольких кантат, вокальных сочинений на стихи Гёте, Гейне, Ленау, Ламартина и других поэтов-романтиков, лирических пьес для фортепиано, среди которых наиболее известен цикл из 12 миниатюр «Год» (1841). Признание Наряду с Кларой Шуман и Луизой Фарранк, Фанни Мендельсон — наиболее известная среди женщин-композиторов XIX в. Изданы её письма и дневники, ей посвящено несколько романов-биографий. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/57959.html

Вера Слоним "...за то, что, радости синоним, сияет солнце без конца, чертами своего лица напоминая Веру Слоним" Иосиф БРОДСКИЙ Познакомились они при загадочных обстоятельствах. Первая версия, набоковская: "Я познакомился с моей женой, Верой Слоним, на одном из эмигрантских благотворительных балов в Берлине, на этих балах русские девушки традиционно торговали пуншем, книгами, цветами и игрушками."На балу она была в черной маске с волчьим профилем. Загадочная дама увлекла Сирина в ночной город на прогулку. Маску снять отказалась, вроде бы для того, чтобы Набоков внимательно усвоил то, что она говорит. А не отвлекался на ее красоту. Набоков усвоил, потому что говорила она о его творчестве. Внимание к своей персоне со стороны прекрасной незнакомки не могло не польстить юному Сирину. Благодарный, он написал стихотворение "Встреча" о романтической прогулке и маске. Стихотворение было напечатано в "Руле", увидев которое, Вера назначила свидание. ВСТРЕЧА "И странной близостью закованный..." А. Блок Тоска, и тайна, и услада... Как бы из зыбкой черноты медлительного маскарада на смутный мост явилась ты. И ночь текла, и плыли молча в ее атласные струи той черной маски профиль волчий и губы нежные твои. И под каштаны, вдоль канала, прошла ты, искоса маня; и что душа в тебе узнала, чем волновала ты меня? Иль в нежности твоей минутной, в минутном повороте плеч переживал я очерк смутный других - неповторимых - встреч? И романтическая жалость тебя, быть может, привела понять, какая задрожала стихи пронзившая стрела? Я ничего не знаю. Странно трепещет стих, и в нем - стрела... Быть может, необманной, жданной ты, безымянная, была? Но недоплаканная горесть наш замутила звездный час. Вернулась в ночь двойная прорезь твоих - непросиявших - глаз... Надолго ли? Навек? Далече брожу и вслушиваюсь я в движенье звезд над нашей встречей... И если ты - судьба моя... Тоска, и тайна, и услада, и словно дальняя мольба... Еще душе скитаться надо. Но если ты - моя судьба... Она постоянно ускользала от него, оставляя неуловимый след, словно улыбку Чеширского кота. Он писал ей - она отмалчивалась. Он был уязвлен и слал колкие депеши: "Сперва я решил тебе послать просто чистый лист бумаги с вопросительным маленьким знаком посредине, но потом пожалел марку".И все же изящному аристократичному писателю удалось растопить сердце красавицы: Вера стала его женой. Его Музой и незаменимой помощницей. Она махнула рукой на диплом Сорбонны, на прежние литературные успехи. Возможно, дело в том, что Набоков насмехался над женщинами-писательницами, называя их жалкой провинциальщиной. Служить Автору стало ее призванием. А как иначе? Ведь они так похожи, даже буквы для них окрашены в цвета. Это свойство - "цветной слух" - передалось и сыну Дмитрию. Словом, семья Набоковых была счастлива рассуждать, какого же цвета на самом деле буква "м" - розовая, голубая или клубничная. Впрочем, сама Вера не очень любила, когда ее муж говорил об этом посторонним. Когда же Набоков уже был готов рассказать об их первой встрече американскому ученому, Вера резко оборвала его на полуслове, обратившись к любопытствующему: "Вы что, из КГБ?" Отец Веры Евсей Слоним был родом из небогатой семьи, изучал право, но адвокатом так и не стал -- пятый пункт помешал. Стал же крупным лесоторговцем, но в 1920 году вынужден был уехать из России, которой уже не были нужны толковые предприниматели. В Берлине он открыл издательство, выпускающее переводную литературу. Вера помогала отцу в этом, пока инфляция не снесла все его успешные начинания. Все три дочери Евсея получили прекрасное образование. Вера, средняя, читала с трех лет и обладала уникальной памятью. Позже она станет "памятью Набокова", который частенько забывал и цитаты, и даже собственные тексты: Вера тут же подсказывала мужу и могла свободно цитировать огромные куски из его романов. Так же она знала наизусть "Евгения Онегина". "Жесткий диск" ее памяти, хранившийся в прекрасной головке, выдавал Набокову ценные сведения из глубины совместно прожитых лет: вроде цвета куртки, которую носил их сын Митя в трехлетнем возрасте. Женитьба на еврейке была для Набокова концептуальным поступком. В.В. Набоков был сыном того самого В.Д. Набокова, погибшего от руки экстремистов-черносотенцев в 1922 году в Берлине. Набоков-отец всю жизнь боролся против юдофобии. В этом сын шел по стопам отца. Бывали случаи, когда он просто выходил из комнаты, оборвав собеседника на середине фразы, содержавшей антиеврейский намек. Иногда доходило до абсурда. Однажды писатель с женой отправился отдыхать на юг Франции. Там, в маленькой гостинице, которую держал отставной русский генерал, Набокову почудился дух антисемитизма. Несколько дней подряд он читал лекции генералу о значении евреев в русской жизни. После чего при упоминании самим Набоковым имени Андре Жид генерал строго отчитал писателя: "В моем доме прошу не выражаться"... До Веры, кстати, у Набокова были короткие романы с двумя еврейскими девушками. Третий роман затянулся на всю жизнь. Эмигрантская жизнь была совсем не похожа на жизнь петербургскую, дореволюционную. Например, Евсей Слоним вовсе не был в восторге от такой партии для дочери. Это в России Набоков был бы завидной партией -- аристократ, голубая кровь. Слоним как коммерсант понимал, что здесь, за границей, писательство обеспеченности совсем не гарантирует. Но Вера была девушкой своевольной, совета отцовского не спрашивала. Однажды они просто пришли ужинать к ее родителям, и Вера как бы невзначай проронила: "Нынче утром мы поженились". Набоков продолжал заниматься малоприбыльным репетиторством. Вера Набокова всяческую неустроенность быта терпела. Всю жизнь, по сути, они провели в меблированных комнатах, а когда маленького сына Митеньку знакомые спрашивали, где он живет, он отвечал: "В маленьких домах около дорог". Набоков не любил писать за письменным столом, предпочитая диван или ванну. "Лолиту" он написал сидя на заднем сиденье их "бьюика", за рулем которого сидела Вера. Вместе они проехали по маршруту Гумберта Гумберта едва ли не через всю Америку, ночуя в мотелях, позже гениально им увековеченных. Затем Вера еще и спасала рукопись от уничтожения: пару раз Набоков в порыве гнева собирался выбросить ее в мусоропровод. Набоков не только не умел водить машину. Еще в первые дни их семейной жизни он составил шутливый список вещей, которые он не умеет и никогда не научится делать: водить машину, печатать на машинке, говорить по-немецки (за столько лет жизни в Германии этот, мало сказать способный, -- гениальный в отношении языков человек не удосужился выучить немецкий, потому что тот ему претил), складывать зонт, беседовать с обывателями. Все это до конца жизни за него делала Вера. И еще она работала. Даже когда писатель Сирин стал знаменит, их берлинские доходы были по-прежнему скудны. Вера работала в адвокатской конторе: до последних дней она помнила тот адов труд, когда ломит спину от машинки, стенографии, перепечатки, переводов и -- в придачу -- тошнит от немецкой тупости, пошлости, канцеляризма. А Набоков занимался своим -- романами. В череде романов родился их единственный сын Дмитрий. Поначалу В.В. был немного огорчен тем, что Вера занята ребенком и он не может ей диктовать. Жаловался, что это тормозит работу. Но сын есть сын, он был славный и сплошное очарование. Уже были написаны "Отчаяние" и "Защита Лужина", когда диктатором Германии стал Гитлер. Запылали костры из книг, открылись первые концлагеря, начались погромы. Из Берлина надо было бежать - еврейское происхождение Веры не оставляло выбора. На последние деньги Набоков отправил семью в Прагу, а сам попытался устроиться во Франции. А вскоре появилась причина, из-за которой писатель не торопился воссоединиться с Верой и сыном. Причину звали Ирина Гваданини, барышня была дивно хороша собой и чувственна, знала уйму стихов, других достоинств не наблюдалось. На жизнь она зарабатывала дрессурой и стрижкой пуделей – странный выбор для эстета Набокова. Об увлечении мужа стало известно Вере, и она прервала его метания: "Раз уж так влюблен, поезжай к ней". Спустя несколько недель Владимир вызвал ее и сына во Францию, сделав окончательный выбор в пользу семьи. И снова бегство от немецких захватчиков. Теперь их приняла Америка, и хотя писатель был не ахти как рад месту преподавателя литературы в женском колледже Уэлсли, выбирать не приходилось. Сам он говорил, что, втолковывая молоденьким простушкам русские стихи, "приколачивает гвозди золотыми часами". Однако Фортуна не оставила скитальца - Набоков получил место в Гарвардском музее, где изучал бабочек. За несколько лет он стал уникальным специалистом по бабочкам-голубянкам, его достижения никто не смог превзойти. А потом распахнул свои двери Корнельский университет, где писатель получил славу самого эксцентричного преподавателя. Он ненавидел Достоевского и нередко рвал его книги в клочья на глазах у публики. Доставалось Томасу Манну и Рильке, свою порцию колкостей получили Зощенко и Солженицын. То он требовал от студентов досконального знания текстов, то вдруг снисходительно заявлял: "Жизнь прекрасна. Жизнь печальна. Вот и все, что вам нужно знать". И всюду его сопровождала Вера. Поседевшая, но по-прежнему стройная красавица с алебастровой кожей. Супруг же заметно сдал, располнел, она вела его под локоть, неся стопку книг. Усаживала Автора и садилась рядом.Она сидела в первом ряду или где-нибудь поблизости, и взгляд Набокова-профессора был неизменно направлен на нее. По сути, все лекции были прочитаны Вере. Он называл ее ассистентом. Вера помогала ему во всем, иногда даже принимая экзамены. Во время занятий, когда он забывал цитату (а забывал он их постоянно), Вера молниеносно подсказывала ему. Она раздавала буклеты, манипулировала классной доской, писала мелом. К старости они поистине стали единым целым: он и часа не мог провести без жены. ...Вся ее жизнь была делопроизводством. Обладая уникальным свойством упорядочивать и корректировать тексты безболезненно для Набокова, она много лет "перебеливала" его рукописи -- переводила из письма в печатный текст. Часто он просто диктовал ей. Вдохновительница и помощница, Вера могла и отменить появление нового текста -- к примеру, ей не понравилась идея романа о сиамских близнецах, который должен был стать апофеозом набоковской "мании двойников". Могла она и спасти от небытия погребенный под черновиками и трудами по энтомологии роман -- Bend Sinister. Набоков совсем забыл о нем, все лето посвятив ловле бабочек. Она же предложила перевести "Евгения Онегина" на английский, при этом сама проделала огромную работу, перепечатав текст на трех тысячах листов. В их бытовой жизни имелись просто потрясающие детали. Набоков так и не научился пользоваться телефоном. Он не мог разговаривать не только с обывателями, но и со всем остальным миром. От его имени всегда говорила Вера, а он стоял рядом с аппаратом. Она вела переговоры с издательствами и уговаривала издателей идти на уступки, выбивала гонорары. Вела его переписку, ограждая от желающих познакомиться. Гений не имеет права добродушно потакать праздному желанию многих. Она писала письма, а Набоков их подписывал или просто одобрял. Многие ее письма начинались с уловки: "Владимир начал это письмо, но вынужден был в спешке переключиться на что-то другое и попросил меня продолжить..."Вера была отлаженным механизмом, призванным поддерживать его Дар. Они оба были тружениками, но разного направления. Набоков как демиург рождал миры, населял их, заставлял жить. Вера -- упорядочивала, выметала лишнее, чистила, скребла, выставляла напоказ. Она давала ему ощущение стабильности и основательности жизни. Естественно, что при этом Набоков сам не испытывал никакого интереса к обыденной реальности: скажем, к преподаванию и издательским делам. Существует версия, что именно Вера вынуждала его ходить на лекции, поэтому и сопровождала его всюду. Набоков неоднократно подчеркивал, что ему необязательно возвращаться на родину, в полицейское государство: его Россия всегда была с ним -- мир его детства, сын и Вера, которая создала комфортную оболочку из схожести вкусов, любви к словам, чуткости к красоте и чистоте языка.Хотя схожесть их вкусов была не такой уже абсолютной. Они оба обладали цветовым восприятием языка, любили игры, но в то же время в отличие от Набокова Вера увлекалась политикой, живописью, театром. Его же затащить на спектакль было невозможно. Он терпеть не мог домашних животных, и Вера развешивала у себя в комнате фотографии кошек и собак, принадлежащих друзьям. Вера Набокова, урожденная Слоним, как утверждали очевидцы, была лучшей в мире из писательских жен. "Без мой жены, - заметил однажды Набоков, - я бы не написал ни одного романа". Они вместе прожили 52 года. Уже отшумели скандалы вокруг спасенной от огня "Лолиты", которую сначала объявили порнографическим романом, а затем превознесли до шедевра. Набоков был богат, известен и больше не желал оставаться в Америке. Здесь он не приобрел даже собственного дома - единственный дом навсегда остался в России. Последним приютом Владимир Набоков избрал Швейцарию, отель "Палас" на берегу Женевского озера - там водились изумительные бабочки.И надо же, именно бабочки ускорили уход. Погнавшись за одной, Набоков упал и сильно ударился о камень. Проболев два года, он навсегда покинул этот мир. Последними словами в полубреду были: "Некоторые бабочки, наверное, уже начали взлетать." Вера пережила мужа на 14 лет. Наверное, она рассердилась бы, узнав, что на ее могиле напишут: "Жена, муза и агент". Она скорее чувствовала себя его тенью. Сам он навеки остался в Монтре, деревушке Кларанс. Под роскошным голубым камнем, на котором написано Vladimir Nabokov ecrivain (писатель) 1899-1977. Ни креста, ни портрета. Зато башня тонет в винограднике, на другом берегу ледники и снежные вершины Секвойи. Женевское озеро с неутомимыми бабочками. Вечный покой и вечное счастье Эстета. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/57425.html

Мирра Айзенштадт 23 ноября 1950 г. в сталинских застенках была казнена журналистка Мириам (Мирра) Айзенштадт (дев. Казарицкая). Литературный псевдоним Железнова. В чем же была вина этой женщины? За какую "измену Родине" ее арестовали? Мирра Железнова работала в аппарате Еврейского антифашистского комитета, куда ее, известную уже журналистку, обозревателя газеты "Эйникайт", летом 1942 г. привел Илья Эренбург. Лучшие публикации газеты "Эйникайт" рупора ЕАК передавались по каналам Софинформбюро в страны антигитлеровской коалиции. Железнова одна из первых, как и Илья Эренбург и Василий Гроссман собирала материалы о жертвах Катастрофы и евреях-героях войны, готовила свою книгу документальной прозы по собранным рассказам о горе и мужестве. В середине 1945 г. именно она первой опубликовала в газете "Эйникайт" списки Героев Советского Союза евреев. Оказалось, что к концу войны этого звания удостоились 135 евреев. Списки из газеты перепечатала европейская и американская пресса. Сто тридцать пять Героев Советского Союза евреи! Это был невероятно высокий процент для полумиллиона солдат и офицеров евреев, сражавшихся на фронтах Великой войны, но это в корне меняло иерархию межнациональных отношений: вслед за русским народом-победителем шел маленький, на треть истребленный, но не сломленный еврейский народ Герой. Вот этого Мирре Железновой и не простили, затаившись до поры в апреле 1950-го ее арестовали. На единственном допросе 20 мая 1950 г. публикация цифры 135 стала одним из главных, предъявленных ей обвинений. В ее деле, по воспоминаниям дочери, которая видела позже протокол того допроса, есть только одна страница и приговор "к высшей мере". 229 дней провела мужественная женщина в камерах Лубянки и Лефортова, вплоть до вечера 23 ноября 1950 г., когда истерзанная Мирра вступила в расстрельный подвал. Какую же "государственную тайну" выдала Мирра Железнова? Все данные о героически сражавшихся людях она получила в 7-м наградном отделе ГлавПУРа на основании документов, оформленных и завизированных в отделе кадров, по официальному запросу, подписанному Соломоном Михоэлсом, и разрешению Александра Щербакова. Муж Мирры Леопольд Айзенштадт (Железнов), военный корреспондент, уволенный со всех постов "за потерю бдительности" сумел летом 1950 г. добиться проведения экспертизы и доказать, что все списки Героев Советского Союза были получены Миррой Железновой официально. Но ей это не помогло. Простить журналистке, опубликовавшей на весь мир цифру (которая не вписывалась в сталинскую "национальную политику") выявленных евреев, награжденных Золотой Звездой Героя, ни Сталин, ни его юдофобское окружение не смогли. Российский историк Геннадий Костыриченко в своем исследовании ("В когтях у красного фараона", М, 1994) писал, что полковник из наградного отдела, оказавший содействие журналистке в получении информации, получил двадцать пять лет лагерей, как выдавший ей "государственную тайну". В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения этой мужественной и красивой женщины, о которой в настоящее время мало кто знает. Ее дочь, литературный критик. Надежда Железнова-Бергельсон написала книгу "Мою маму убили в середине XX века", вышедшую под эгидой МБПЧ (Academia, М, 2009), презентация которой прошла в ЦДЛ в Москве. Автор публикации: Эдуард

Алла Вейн "В народе действительно считается, что за выходные можно компенсировать дефицит сна, накопленный в течение рабочей недели. Но научных данных для подтверждения теории никогда не было. Это расхожее мнение опровергал и мой отец, профессор неврологии Александр Вейн, один из основателей российской школы сомнологии, автор книг «Три трети жизни» (1991), «Сон: тайны и парадоксы» (2003); а эксперимент Дэвида Дингеса с высокой степенью достоверности показал, что эта теория не работает. Почему? Дело в том, что сон состоит из нескольких фаз: REM — фаза быстрого сна, когда мы видим сны, и NREM — фаза медленного сна, который может быть поверхностным и глубоким. Чтобы восстановиться, нам нужно достаточное количество глубокого сна, а правильность чередования фаз сна является одним из обязательных условий качественного ночного отдыха. В долгосрочной перспективе понижение качества сна истощает организм, потенциально ведет к понижению иммунитета, физическим и психическим расстройствам. Так что на сне нельзя экономить. Единственный способ поддерживать оптимальный уровень здоровья — это полноценно спать каждый день." 1. Причины и механизм мигрени до сих пор загадка для науки Конкретные механизмы приступа мигрени действительно отчасти загадка. У больных мигренью пониженный порог чувствительности на целый ряд раздражающих факторов, которые не приводят к приступу головной боли у всех других людей. Но что именно служит тому причиной, не до конца понятно. Эта чувствительность на раздражители, вероятно, в значительной степени определяется генетически. Буквально несколько недель назад были опубликованы результаты совместного международного исследования 50 тысяч человек, показавшего, что особенности ДНК 8-й хромосомы серьезно повышают риск развития мигрени. Однако нужны дополнительные обстоятельства, чтобы возник приступ. Это может быть экстремальная усталость, менструация, атмосферные изменения или отдых после перенесенного стресса. 2. Мигрень начинается от плохого вина Нет. Словосочетание «Шато Мигрень» прочно вошло в обиход, обозначая плохое вино, якобы способствующее возникновению приступа мигрени. Действительно, некоторые свято верят, что приступы мигрени у них возникают после выпитого вина. Чаще всего имеют в виду красное вино, но тут роль играют национальные особенности — например, французы и итальянцы убеждены, что у них приступ возникает только после белого вина, а красное по определению качественнее и лучше. Другие утверждают, что вино только из определенных районов вызывает у них приступ, например бордо или бургундское, а вино из других мест они могут пить без проблем. Теоретически различие в восприятии различных сортов вин можно объяснить разными сортами винограда. Известно, что каждый сорт винограда, который возделывают в определенных районах, имеет свои неповторимые биохимические и фармакологические свойства (каберне совиньон и мерло в Бордо, пино нуар в Бургундии и т. д.). Вот только беда состоит в том, что никаких научных доказательств, подтверждающих эти факты, нет. Ни одно исследование не смогло продемонстрировать связь между приступом мигрени и вином, белым или красным, из различных районов и от разных производителей. Исключить, что у кого-то есть особая чувствительность к вину, невозможно, но встречается это чрезвычайно редко, при этом надо еще быть уверенным, что возникает именно мигрень, а не другая форма головной боли, более знакомая и понятная — например, в результате избыточного потребления алкоголя и всех связанных с этим последующих эффектов (безусловно, интересная тема для отдельного разговора). 3. Мигрень провоцируют сыр, кофе, шоколад и апельсины И да, и нет. Среди продуктов, которые больные связывают с мигренью, прежде всего шоколад, сыр и цитрусовые. Объяснений этому может быть как минимум два. Первое связано с феноменом избирательной памяти. Что это? Мы запоминаем значимые моменты: возможно, больной множество раз ел, например, сыр, но запомнился лишь тот день тяжелого приступа мигрени, и с тех пор появилась глубокая убежденность, что во всем виноват сыр. Но есть другое объяснение: в фазе предвестников приступа мигрени у больных может меняться настроение, возникают изменения вкуса, порой их, как при беременности, тянет на сладкое или острое. Они едят этот продукт больше обычного, а потом появляется боль, вот только не еда тому виной. Есть ли продукты, которые больным мигренью и правда вредны? Да, хотя об этом мало кто думает. Это кофеин, а значит, кофе, чай, кока-кола и все остальные продукты, его содержащие. Изменив свою диету, исключив из нее кофеин, можно сильно сократить количество приступов — путь простой, но чрезвычайно эффективный. А вот лишать себя удовольствия выпить хорошее вино и поесть сыр и шоколад, пожалуй, не стоит. 4. От мигрени случаются галлюцинации Я бы не назвала это галлюцинациями, скорее, это искаженное визуальное восприятие. У трети больных приступ начинается с так называемой ауры, чаще всего проявляющейся в виде визуальных нарушений, которые длятся от нескольких минут до часа. В 1991 году в Сан-Франциско прошла выставка Mosaic Vision, представившая работы больных мигренью, в которых они изобразили то, что испытывают во время приступа. Куратору этой коллекции Дереку Робинсону (Derek Robinson) пришлось ждать более 10 лет, прежде чем был создан фонд под названием «Мигренозное искусство. Опыт внутреннего восприятия мигрени» (Migraine Art. The Migraine Experience from Within). Коллекцию в основном составляли отображения визуальных феноменов во время мигренозной ауры. У детей мигрень может сопровождаться аурой в виде синдрома «Алисы в стране чудес» — да, той самой Алисы Льюиса Кэрролла, когда возникают зрительные иллюзии, при которых предметы меняют форму (метаморфопсии) и, например, удлиняются или уменьшаются (микроскопия), или же увеличиваются (макроскопия), а иногда просто становятся другого цвета и т. д. В 1999 году в журнале Lancet вышла статья, доказывающая, что многие именно мигренозные состояния Льюиса Кэрролла — основа иллюзорного мира его героини Алисы. В первых изданиях книг об Алисе это было точно проиллюстрировано сэром Джоном Тенниелом, который руководствовался набросками в рукописи Кэрролла. 5. Мигрень — женская болезнь, но у беременных мигрень проходит Не вполне. Еще не так давно на мигрень смотрели как на «болезнь истеричных дам в темных очках, которые хотят привлечь к себе внимание». Согласно эпидемиологическим исследованиям, проведенным в различных странах мира, мигренью страдают от 3 до 16%, а по некоторым данным, до 30% населения. При этом мигрень имеет женское лицо: cоотношение мужчин и женщин составляет примерно 1:3 (существует даже менструальная форма мигрени). Пик распространенности заболевания среди женщин приходится примерно на 40 лет, среди мужчин — на 35. Насчет беременности: течение мигрени тесно связано с гормональными изменениями, поэтому неудивительно, что болезнь может вести себя по-другому. Все зависит от формы мигрени: обычная мигрень без ауры во время беременности часто (у трети) исчезает вообще, а у остальных может протекать легче, хоть приступы и не становятся реже, но они менее болезненны и легче переносятся. Такие же соотношения относятся к периоду грудного вскармливания. Однако и в этой группе больных есть невезучие, у которых происходит ухудшение во время беременности. У тех же, у кого мигрень с аурой, облегчения при беременности не наступает, более того, именно в этот период может возникнуть первый приступ. 6. Мигрень не лечится, можно только обезболить Нет. Это не просто головная боль, а серьезное неврологическое заболевание. Значит ли это, что надо срочно делать всевозможные дополнительные обследования? Нет, не надо! Это клинический диагноз, требующий консультации с неврологом и выбора правильной стратегии поведения и подходящих препаратов. Лечить ее необходимо, потому что показано, что у больных мигренью в два раза больше шанс получить инфаркт миокарда и в три раза — нарушение мозгового кровообращения. Абсолютно неправильным является частый прием анальгетиков (два раза в неделю и чаще), при этом совершенно не важно, какие это препараты: цитрамон, парацетамол или пенталгин. При таком злоупотреблении анальгетиками приступы любой головной боли учащаются, возникает так называемая абузусная головная боль, а мигрень приобретает хроническую форму. Что будет, если не лечить, а просто заглушать боль таблетками? Ну смотрите: когда провели сравнительную оценку качества жизни у больных мигренью, ишемической болезнью сердца, гипертонической болезнью и диабетом, оказалось, что хуже всех дело обстоит у больных мигренью. Понятно, что приступы мигрени существенно влияют на трудоспособность и качество жизни, но научно доказано, что если приступы мигрени возникают лишь два раза в месяц, то больной теряет в творчески активном возрасте (между 15 и 45 годами) как минимум два года. Источник: http://www.snob.ru/selected/entry/27465?rp=fb

Эмма Вольф Когда родилась американская еврейская художественная литература? Обычно считается, что в 1867 году — с публикацией в издательстве «Блох» романа Натана Майера «Различия» о Гражданской войне. Однако более вероятная дата — 1892 год, когда издательский дом Макклёрга, которым владели христиане, выпустил первый американский роман, написанный евреем на еврейскую тему, однако предназначенный для широкой публики. «А все прочее равно» (Other Things Being Equal) — сентиментальный роман о смешанном браке. Книгу написала Эмма Вольф — тогда 27-летняя старая дева из Сан-Франциско, прикованная к инвалидному креслу, дочь преуспевающего табачника из Эльзаса. Эмма Вольф, «Различия» - почти не оставили по себе следа, и отыскать сегодня эту книгу почти невозможно, а вот «А все прочее равно» стала такой популярной, что ее переиздавали двадцать с лишним лет. Первое издание между 1892 и 1901 годами допечатывалось шесть раз. В 1916 году Вольф отредактировала текст, и «Макклёрг» издал роман снова. Сотни читателей писали автору и благодарили за то, что книга помогла им «распутать сложный жизненный узел». Позднее сама Эмма Вольф признавалась, что понятия не имеет, сколько браков сложилось из-за ее книги. Тема романа заявляется с первых же страниц. Родственник спрашивает у главной героини, почему ее родители «так много путаются с христианами». Ответ: «Из дружества, полагаю. Мы все танцуем и разговариваем одинаково; а поскольку на встречах мы не проводим религиозных служб, то в чем разница?» Евреи и христиане ее круга — модного позолоченного класса Сан-Франциско — «ходили в одни школы, говорили на одном языке, читали одни книги и жили в окружении одинаковых предметов роскоши». А поскольку классовое родство в Америке крепче религиозного, действительно — в чем разница? «А все прочее равно» опровергает предположение, будто разница есть. Рут Левис, высокой девушке «с чистым лицом мадонны» и чем-то «неуловимо восточным» во внешности, — 22 года, она дочь богатого сан-францисского торговца. В начале романа у ее матери от многочисленных светских обязанностей случается истощение, поэтому встревоженное семейство приглашает доктора Герберта Кемпа — 35-летнего специалиста по нервным болезням «с высочайшей репутацией». Навещая дом, чтобы проследить за тем, как у матери Рут происходит «лечение питанием и отдыхом», доктор Кемп беседует с Рут о том о сем. Вскоре между ними развивается «странное, необъяснимое взаимопонимание», а впоследствии оно постепенно перерастает в любовь. (Проблема с повествованием у Эммы Вольф в том, что пока это происходит, ей нечем занять время.) В конце концов на летнем курорте в горах доктор Кемп просит руки девушки. «Если вы меня действительно хотите», — без промедления отвечает та. Отец, однако, не рвется выдавать дочь замуж. «Дитя, ты еврейка, — говорит он, — а доктор Кемп — христианин» (унитарист, если точнее). «Какая разница, — отвечает ему дочь, — раз мы любим друг друга?» Религиозный водораздел она всегда считала «просто-напросто мимолетной тенью». Отец же просит ее поразмыслить над этой пропастью, «подумать обо всех жертвах — и общественных, и религиозных, — которых она потребует». Но, отвечает строптивое дитя, не ты ли сам учил меня «к моим христианским друзьям относиться так же, как к еврейским»? И не сам ли ты признавал, что доктор Кемп «безупречен во всех отношениях»? Мистер Левис — еврей не ортодоксальный, он реформист, больше того — пропагандист движения, посему звать на выручку религиозный закон как-то поздновато. А что же до простых внешних «проявлений, — замечает Рут, — то ты, папа, сам воспитал во мне презрение почти ко всему внешнему». Тем не менее, она уверяет отца, что не отречется от родной веры, хотя ее суженый тоже не намерен отрекаться от своей. Правилом у них будет взаимное уважение. Как сам «безупречный» доктор Кемп говорит ее отцу, «если моя жена позволит мне в свои праздники ходить с нею в ваш прекрасный Храм, там не найдется слушателя почтительнее меня». Вероятно, самое интересное в романе то, что он обращается сразу к двум читательским аудиториям: к тем христианам, для которых некий недостаток культурной утонченности есть «неизбежная отметина иудейской расы», и к тем евреям, для кого противление смешанному браку есть «мелочь» еврейской жизни, которая «постепенно отмирает и вскоре станет достоянием истории». Насчет последнего позиция Вольф совершенно прозрачна. Менее очевидно то, что же писательница поистине ценит в еврейской жизни. Еврейское домоводство на ее вкус слишком строго. «Еврейский этикет — сиречь еврейское шпионство» — она порицает, поскольку он не дозволяет незамужней женщине выходить на люди без кавалера. Ее раздражает привычка «евреев с воспаленным воображением» принимать «любое замечание обо всей расе как личное оскорбление». Хотя персонажи Эммы Вольф считают себя «очень евреями» и клянутся, что евреями и умрут, их еврейскость мало в чем выражается — разве что в горячих, но бессодержательных заявлениях о собственной национальной принадлежности и активном недовольстве окружающим. Когда «А все прочее равно» открыли для себя ученые феминисты, роман сочли протофеминистским произведением о женщине, рискующей стать мишенью общественного остракизма — в конце концов, она посмела скинуть оковы обычая. Едва ли. Как художественное произведение книга больше продиктована литературной условностью, нежели политическим мужеством. Как роман идей он ценен тем, что свидетельствует, насколько глубоко в сознание многих американских евреев больше ста лет назад проникла идеология сентиментального романа. А именно: любовь — достаточная причина запросто отбросить любые социальные обязательства. Jewish Ideas Daily. Д.Дж. Майерс — историк литературы и критик, преподаватель Сельскохозяйственного и политехнического университета Техаса, автор блога «Общее место». Источник: http://booknik.ru/colonnade/othershore/?id=35013

Рахиль Мессерер Актриса немого кино, мать известной балерины Майи Плисецкой Рахиль Михайловна Мессерер-Плисецкая родилась в Вильно в еврейской семье зубного врача Михаила Борисовича Мессерера и Симы Моисеевны (урождённой Шабад), в которой помимо неё было ещё девять детей. Все дети М. Б. Мессерера получили библейские имена (Пнина, Азарий, Маттаний, Рахиль, Асаф, Элишева, Суламифь, Эмануил, Аминадав, Эрелла). Рахиль Мессерер окончила в 1925 году ВГИК (класс Льва Кулешова). Ещё в годы обучения Рахиль вышла замуж за Михаила Эммануиловича Плисецкого, и семью стали называть Плисецкие-Мессерер. В браке родилось трое детей: Майя (1925), Александр (1931) и Азарий (1937). В первые годы советской власти Рахиль снималась на киностудиях «Бухкино» и «Звезда Востока» . Карьера киноактрисы Р. Мессерер была быстротечной, так как она посвятила себя семье и мужу, которого сопровождала в командировках на Шпицберген, где он был генеральным консулом в Баренцбурге и начальником угольных рудников. 30 апреля 1937 года Михаил Плисецкий был арестован, а в начале марта 1938 года арестовали и Рахиль. Дочь Рахили, Майю Плисецкую, над которой нависла угроза детского дома, удочерила сестра Суламифь, сын Александр поселился в семье Асафа Мессерера. По этому поводу Майя Плисецкая вспоминала: «Характер у мамы был мягкий и твёрдый, добрый и упрямый. Когда в тридцать восьмом году её арестовали и требовали подписать, что муж шпион, изменник, диверсант, преступник, участник заговора против Сталина и пр., и пр., - она наотрез отказалась. Случай по тем временам героический. Ей дали 8 лет тюрьмы». Рахиль Мессерер первоначально была заключена в Бутырскую тюрьму вместе с родившимся третьим ребёнком, а после приговора как жена врага народа этапирована в Акмолинский лагерь жён изменников Родины (АЛЖИР). В результате многочисленных хлопот и прошений прославленных брата и сестры — Асафа и Суламифи Мессерер, в конце лета 1939 года Рахиль была переведена на вольное поселение в Чимкент. В Чимкенте Мессерер работала учителем танцев в одном из клубов. Кстати, в архиве карагандинского управления Комитета по правовой статистике и специальному учету Генеральной прокуратуры Казахстана хранится учетная карточка под N 257299 заключенной Мессерер-Плисецкой Рахиль Михайловны. Текст на этой карточке гласит: «Родилась в 1902 году в городе Вильно (Польша). Местожительство: г. Москва, Гагаринский переулок, 7/8, квартира 3. Профессия - киноактриса. Образование - среднее. Осуждена Особым совещанием НКВД СССР 16 марта 1939 года на восемь лет как "социально опасный элемент". Из Бутырской тюрьмы доставлена в Карлаг, распределена в Акмолинское спецотделение в тот же день». Вернуться в Москву Рахиль Мессерер-Плисецкой удалось лишь за два месяца до начала войны в 1941 году. После освобождения её актерская карьера была навсегда прекращена. Р. М. Мессерер скончалась в Москве 20 марта 1993 года. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=3225

Генриетта Яновская "Я абсолютно не приемлю так называемой женской режиссуры. Кроме Геты, которая больше, чем женщина. В данном случае речь идет о единственной женщине, делающей то, что она должна делать. Как это получилось? Каким образом она опровергает все мои построения? Непонятно. Если режиссеры несут с собой концепцию, то Гета несет с собой эпоху. Гета является представителем того или иного сословия, угнетенного сословия или сословия эстетского в каждом своем спектакле. Представителем времени. В каждом спектакле. Это эпохальная женщина. Для меня это очевидно… Я упорно вижу ее молодой. Она и сейчас не старый человек. Но я упорно вижу молодую петербуржскую Гету. Она очень красивая. Очень женщина. И полная невероятной поддержки: вписывается в понятие «жизнь» очень мощно. И влюбиться в нее, конечно, никакого труда не составляло и не составляет. Ее не менее знаменитый муж Кама Гинкас — силуэт на фоне горизонта. Прекрасный силуэт, но на фоне широчайшего горизонта, именуемого Генриеттой Яновской. Иногда он некоторое время ее прикрывает, потом отойдет, и останется Гета на всем обозримом глазом пространстве. Разговаривать с ней интересно, потому что она всегда говорит по существу. Она как будто бы запрещает себе болтать — будучи на самом деле трепачкой и прекрасно умея вести светскую беседу. Желание поболтать с ней ни к чему не приводит. Она «болтает» сущностные вещи. Она никого не обольщает. Ни-ко-го. Режиссер —это обольститель. А Гета не обольщает, потому что пол ей дает слишком большое право на обольщение. Она убеждает, подавляет, негодует, сотрясает — что угодно делает, но только не обольщает. Это совершенно точно. Бороться с Гетой бессмысленно — вот какая история. Она все равно победит. Как она это сделает? Непонятно. Но победит. Останется при своем. А вас разложит, даже не сомневайтесь. Иногда позже, вечером, и вы перед сном окончательно сдадитесь, хотя днем ваше мнение еще было возможным. Но потом она превратит вас в пыль — если это мешает ей идти дальше. Это не единственные впечатления от нее. Бывали и… жуткие. Не могу забыть, как однажды, в кабинете, в сумерки, вдруг получаю директивный звонок от Геты. С моим умением забывать неприятное я не помню уже, по какому поводу она мне что-то велела. Но велела мне в такой… нацистской форме. С угрозой велела мне что-то сделать. Она меня напугала! И я попросил ее со мной так не разговаривать. И она осеклась. Я потом понял, что она просто была в забытьи. Творческом. Потому что, руководя театром, она очень часто бывает в не свойственном ей состоянии — неженском состоянии. Она живет вслепую, идет и идет. Сейчас ситуация немножко разъяснилась. Как у всех нас — разъяснилась. Но прежде — действуя, разъясняя, нападая, доказывая, утверждая, — она бывала подчас невменяемой. Вот тогда я посмотрел «Собачье сердце»… Очень хороший спектакль. Гета любит такие произведения. Ей нужно понять, по какую сторону баррикад находятся ее автор, ее зритель, ее пропагандист или ее ненавистник. По какую сторону баррикад они сейчас?! Что исповедуют в данный момент?! Она безумно требовательна. Безумно! До смешного, сказал бы я, потому что при этом она остается женщиной, и я продолжаю эту женщину в ней любить. Спектакли ее тюзовской поры все рождались в такой борьбе. Невероятной. И отличались излишней определенностью. Это человеческая определенность. Кама оставляет возможность трактовки, вариантность восприятия. У Геты — никакой вариантности. У нее страсть. На «Вдовьем пароходе», на близкой мне территории, с близкого расстояния и при очень личном восприятии (там играла моя бывшая жена), я понял это окончательно. Вот идет «Вдовий пароход», очень подробный. Все, что элегантно и артистично, предположим, в спектакле других режиссеров, умеющих соединять натуральное и условное, у Геты неэлегантно и неартистично, а просто очень определенно: так, как есть. Здесь — быт, а здесь — образ. Вот хоть умри! Не может быть один быт или одна образная, ненавистная мне поэзия. Быт — образ, быт — образ. Выходят на сцену тетки, такие хорошие тетки, сыгранные большими артистками. В частности, Наташей Теняковой, Ольгой Остроумовой, Бестаевой, Дашевской. Что-то они на кухне изображают. И вдруг — спектакль взрывается сценой перетаскивания шкафа под песню, которую поет Боря Львович. Это невозможно сильно! Наверное, этот момент, когда возникает песня, исполняемая мужским голосом в этом женском царстве, и перетаскивание шкафа этими женщинами, — наверное, это не ново в театральной режиссуре последних 50 лет. Гета вообще на такую новизну не претендует. Ее сила — в преданности правде, преданности страсти, в данном случае — гложущей ее страсти. В этот момент она становится на твоих глазах мужчиной! Это превращение ее в мужчину производит впечатление очень необычное. Может быть, это превращение ее в учителей?.. У нее были очень хорошие учителя. Может, это ее верность школе, о которой я имею очень малое представление? Во всяком случае, она резко отличается от своего ближайшего партнера и своего мужа поведением — и сценическим, и реальным. Резко! Это два разных человека, разных режиссера, которые, я не понимаю, как сохранились рядом. Очень странно… Кама — это человек, создающий появление Геты. Вот это очень странно. Кама создает появление Геты. Да, это появление скучнее, да, может быть, обычнее — чем то, что демонстрирует Кама, создавая ее появление. Он — со своим привольно скачущим воображением, довольно свободным существованием. И она — с ее основательностью, ее миссионерством. Она, кстати, потрясающий оратор. По крайней мере мне так кажется. И совершенно очевидно, что она должна быть на трибуне, чтобы высказать свою точку зрения. И она выступает. Она политик. Она политический человек. Она должна участвовать в общественной жизни. Но это выглядит так, как будто участвует в общественной жизни какой-то раввин, или жена раввина, или старейшина местечка. Это не выглядит так, как будто участвует в общественной жизни человек государственный. Скорее, все-таки это религиозный человек, что-то познавший, мудрейший… Ее спектакли оставляли и оставляют одно и то же впечатление. Впечатление колоссального умения, долго-долго на твоих глазах длящегося, и — неожиданный прорыв во что-то абсолютно оригинальное, длящееся недолго, но являющееся основой спектакля. Я очень рад, что она живет и что столько прожила. Если она выступит перед самой собой и убедит саму себя существовать, жить, то она может еще долго просуществовать. Но ей надо для этого обратиться к себе самой с прочувствованным и мощным словом. Больше ей ничего не нужно. Она очень красивая. Это самое в ней пикантное — при всем кошмаре ее жизни, ее деятельности бурной, ее честолюбии (сильнейшем) и, возможно, даже тщеславии. Все это в ней такое… петербургское. Никто ведь всерьез не анализировал, чем московский человек отличается от петербургского… За ними квартиры, дома, улицы, история, за ними — семьи, прошлое. Это все такие куски громадные, романы! Такая сага о Гете Яновской — ее жизнь. А вообще она — прелесть". Автор: Михаил Левитин Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/47337.html

Линор Абарджиль Израильская модель, «Мисс Израиль» и «Мисс Мира 1998» Линор Абарджиль родилась в семье выходцев из Марокко в городе Нетания, Израиль. Незадолго до конкурса «Мисс Мира» она подверглась в Риме изнасилованию со стороны израильтянина Ури Шломо, работавшего в Италии турагентом. Во время очередного приезда в Израиль насильник был арестован и осуждён на 16 лет лишения свободы. В 2006 году Линор Абарджиль вышла замуж за литовского баскетболиста Шарунаса Ясикявичюса, что вызвало шумные протесты в стране. Именно тогда, в июле 2006 года, в израильской прессе было опубликовано обращение известного общественного деятеля Баруха Марзеля, обратившегося к израильской красавице с открытым письмом. Он написал Линор: «Мне больно слышать, что ты собираешься замуж за баскетболиста Шарунаса Ясикявичуса, игравшего в Израиле. Я не имею ничего против Шараса, не исключено, что он — прекрасный человек, но до тех пор, пока он не прошёл гиюр, тебе нельзя идти на такой шаг, который станет разрывом с еврейским народом и твоей семьей. Дорогая Линор! Подумай о своих дедушке и бабушке. Подумай о еврейских традициях, о Торе и о том, что самой большой опасностью для еврейского народа является ассимиляция». Спустя полтора года Линор Абарджиль развелась с Шарунасом и вернулась в Израиль, стала появляться на театральной сцене и поступила учиться в юридическую школу. «Я хочу бороться на права женщин, подвергшихся сексуальным нападениям. Я родилась не для того, чтобы только есть и спать», - заявила Линор. В 2008 году она сообщила о намерении создать документальный фильм о своей итальянской истории (продюсер – номинантка на «Оскара» Сесилия Пек, дочь знаменитого голливудского актера Грегори Пека). Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/46316.html

Татьяна Ревзина Кому-то я сестра, кому-то уже мама: во всяком случае, наше новое поколение, пришедшее в театр, считает именно так. Правильно: время бежит, в театре я уже двадцать лет, а в феврале исполнится шестнадцать, как я на должности директора. Женщина – директор театра – большая редкость. По-видимому, тяжесть этой профессии приравнена общественным мнением к работе машиниста в метрополитене. Но директор театра «У Никитских ворот» Татьяна Ревзина эту аксиому опровергает. Говорят, что директор театра не женская профессия. – Неправда. Женщине свойственно быть хозяйкой. И если она относится искренне к месту своей работы, то считает это своим домом, своей семьей. Поэтому для меня театр – большая семья. Кому-то я сестра, кому-то уже мама: во всяком случае, наше новое поколение, пришедшее в театр, считает именно так. Правильно: время бежит, в театре я уже двадцать лет, а в феврале исполнится шестнадцать, как я на должности директора. Наверное, наш театр особенный: он всегда был студией, и дух студийности сохраняет Марк Григорьевич. В этом много плюсов, и вот главный: у нас живой театр, в который приходят люди и говорят: «Как же у вас хорошо!» Недавно мы отпраздновали Рождество: никто не заставлял готовить капустник, и денег за это не платят, но артисты полтора месяца готовили капустник. Каждую минуту к нам с Розовским в кабинет врываются люди, которым что-то нужно: одолжить денег, полечить, просто поговорить за жизнь… Я это очень люблю и на самом-то деле с опаской думаю о новом здании, потому что там помещение будет гораздо больше. Здесь невозможно пройти мимо друг друга, не поздоровавшись, не узнав, как дела. Конечно, работать будет комфортнее, потому что тут нам очень тесно. Это помещение – вообще бывшая большая московская коммуналка, и к нам на протяжении многих лет приходят бывшие жильцы… Не хочется терять студийный дух! Этот наш привычный способ жить должен остаться. И это свойственно женщине, кстати – поддерживать эту домашнюю атмосферу. Конечно, есть совершенно неженские вопросы, которые приходится решать. Честно скажу, что я много здоровья на это потратила, потому что человек эмоциональный, все очень близко к сердцу принимаю и далеко не всегда позволяю себе это показать. Но поменять эту жизнь на какую-то другую я бы ни за что не согласилась. Говорят еще, что тяжело работать с близкими людьми, а ни для кого не секрет, что Марк Розовский и Татьяна Ревзина – муж с женой… – Тут тоже есть свои плюсы. Если идти в одной упряжке и смотреть в одну сторону, это очень хорошо для дела. Более того, в этом случае работа становится образом жизни, ведь всегда хочется помочь близкому любимому человеку – сделаешь все, чтобы ему было легче. Но конечно, я не молчаливая марионетка, и конфликты возникают, и в этих случаях отсутствие дистанции мешает. Получается, что наша работа – это круглосуточный процесс, и иногда приходится говорить: «Стоп! Уже час ночи, я сейчас не директор, я – жена!» Для работы, может, и полезно, а для семейной жизни? – Залог счастливой и комфортной семейной жизни с Марком Григорьевичем один. Человек, находящийся рядом с ним, должен быть растворен в его деле. Для него жизнь – это театр. Глупо ставить на весы семью и работу: он обожает детей и внуков, но театр – дело всей его жизни. Вы упомянули о новом здании для театра: уже несколько раз объявляли об открытии, и всякий раз дату переносили. Как дело с этим обстоит сейчас? – Очень болезненный вопрос. Это стоит всем – и мне, и Марку, и всем артистам – стольких нервов! Мы строимся с девяносто восьмого года – и за это время мы пережили столько проблем, в том числе и с бюрократией. Строить куда легче, чем реконструировать, ведь от реконструкции один шаг до реставрации. На протяжении этих лет сменилось даже государство, следовательно, и законы, по которым мы живем. К сожалению, у нас на несколько лет была заморожена стройка, и в декабре наконец-то начались какие-то действия, скажем, выбран технический заказчик. Недоброжелателей у нас нет, напротив – я чувствую, что нам все хотят помочь. Но прогнозы делать не хочу из суеверия. Значит, не буду спрашивать, когда вы откроетесь. Но на какой стадии сегодня стройка? – Многие вообще считают, что мы открылись, потому что строительные леса с фасада уже сняты. Остались отделочные работы и подсоединение к городским коммуникациям. Центр города – тяжелое место для стройки. Но мы надеемся, что все удастся, и совсем скоро. Автор: Анастасия Томская Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/45929.html

Галит Гутман Галит Гутман стала идеальным воплощением идей новой коллекции Crazy Line. Кстати, 37-летняя модель призналась, что она делает для поддержания восхитительной физической формы. Подробнее: Завершились съемки нового каталога летней коллекции 2010 Модного дома Crazy Line. Они проходили в студии известного израильского фотографа Идо Лави. Новым лицом Модного дома в этом сезоне стала Галит Гутман, одна из самых успешных моделей Израиля. Кстати, 8 лет назад Галит уже была лицом бренда, так что ей не впервые позировать перед фотокамерами в одежде от Crazy Line. Особенностью нынешнего каталога стало то, что на его глянцевых страницах предстанет одна главная героиня, а не две, как было в предыдущих сезонах. Новая концепция бренда Crazy Line помещает женщину в центр каталога. Теперь ей не нужен яркий фон. Отсутствие второстепенных деталей подчеркивает самодостаточность главной героини, ее независимый характер, внутреннюю красоту и уверенность в себе и собственных силах. Именно такой личностью и является Галит Гутман. Она начала свою карьеру в возрасте 9 лет с детского песенного конкурса. С 17 лет девушка с яркой, оригинальной внешностью становится моделью. Галит работает с такими брендами, как H&O, Crocker, Дани Мизрахи (она остается главной музой Дани и сегодня) и других. - - Одежда любого стиля сидит на ней безупречно. Галит восхитительна и в классическом костюме в стиле 80-х, и в романтичном платье свободного кроя. Женственные летящие локоны и яркая помада притягивают взоры окружающих. Не удивительно, что в итоге каждая фотография каталога становится настоящим произведением искусства. Что нового ждет нас в коллекции бренда? По словам дизайнеров Crazy Line летом 2010 в моде будет все. Коллекцию можно разделить на 4 основных направления: эклектика, урбанизм, "мунсун" и поп-арт. Эклектика позволяет смешивать несочетаемые на первый взгляд вещи, "играть" тканями, фактурами и цветами. Здесь преобладают природные цвета: оттенки морской волны, белого, синего и голубого. Одежда напоминает об отдыхе и морских прогулках, романтике и любви. Цвета урбанистического направления: хаки, зеленый и фиолетовый. Это практичные оттенки для динамичной жизни в современном мегаполисе. Одежда многофункциональна и комфортна. Отличается свободным кроем, удобными и практичными деталями. "Мунсун" - направление, основанное на ассоциациях, навеянных природным явлением в Индии - сезоном проливных дождей, который продолжается ежегодно с июня по сентябрь. В первые месяцы мунсуна ливень может не прекращаться несколько дней подряд. Ближе к зиме дожди становятся более редкими. Это явление - настоящая природная стихия. Цвета "мунсуна" необычайно насыщенные: оранжевый, белый и ярко-сиреневый. Поп-арт. Направление, популярное в середине 20 столетия. Здесь уместны яркие цвета, броские формы. Основной упор делается на изменения, разнообразие, веселье и бунтарство. Цвета направления летней коллекции Crazy Line - белый и черный с вкраплениями синего, желтого и розового. Вообще, в коллекции Модного дома этого сезона представлены удобные вещи для жаркого израильского лета. Это свободные брюки из натуральных тканей: льна и хлопка, позволяющих коже дышать. Необычайно актуальны джинсы разных фасонов. Галит Гутман стала идеальным воплощением идей новой коллекции Crazy Line. Кстати, 37-летняя модель призналась, что не придерживается никаких специальных диет и не занимается спортом. В ее рационе нет запретных блюд. Вне работы Галит практически не пользуется косметикой и выбирает простой стиль одежды. О своей внешности Галит говорит, что самый главный ее секрет - любимая работа, которая доставляет огромное удовольствие. А самая большая мечта: провести несколько дней с любимым мужем в одном из уютных отелей Тель-Авива на берегу моря. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/45427.html

Маша Кац 5 лет назад Россия впервые приняла участие в песенном конкурсе «Евровидение». Если выйти на улицу и спросить у прохожих: «Кто был первым российским участником конкурса?» — то большинство ответит: «Алла Пугачева». И лишь немногие вспомнят о том, что впервые от России на «Евровидение» поехала певица Маша Кац. Это сейчас Маша спокойно рассказывает о том, как все было, и без ухмылки говорит «Евровидению» спасибо, а тогда, в далеком 1994-м, на 21-летнюю девушку свалилась совсем не слава, как можно было ожидать, а полное забвение. «Я никогда не думала, что все так произойдет. После этого конкурса лет пять меня не пускали никуда — ни на радио, ни на телевидение, — рассказывает Маша. — Редактора опасались меня приглашать. На пальцах одной руки я могу сосчитать людей, которые легко к этому отнеслись и звали, но это было раз в два года. Представляете, что такое для человека, который готов творить, остаться за бортом не по своей воле?» На «Евровидении-1994», которое проходило в Ирландии, Маша заняла девятое место. И это, по признанию самой певицы, стало для нее подарком судьбы. Тогда она была счастлива и не думала, какие испытания готовятся на родине. По приезде в Москву Машу обвинили во всех смертных грехах — и в том, что заняла девятое место, а не первое, и в том, что первое место на отборочном туре было ею куплено, да много чего еще, грязного и лживого. «Были сделаны «желтые» публикации по заказу Вики Цыгановой. В последний момент ее песню сняли с конкурса. Видимо, была обида, или считала, что я недостойна представлять страну. Может, ей казалось, что ее песня намного лучше. Бред полный!» Вместе с Машей тогда этот прессинг переживала и вся ее семья. Даже сейчас мама певицы со слезами вспоминает то время. Ведь среди прочих обвинений было одно, с которым никто из близкого окружения Маши смириться до сих пор не может: «Меня обвиняли в том, что я… не умею петь. Это говорили люди, которые сейчас со мной здороваются и утверждают, какая я замечательная». О том, что она будет представлять Россию на «Евровидении», Маша Кац узнала... по телефону. Ее фонограмму без ее согласия отправили на канал РТР и в редакцию «Программы «А», которая занималась отборочным туром. Певица тогда выиграла у группы «Ногу Свело!» с перевесом... в один голос. «Когда мой друг сказал за кулисами: «Марусь, ты выиграла!» — я ответила: «Да? Ну и что?» — «Да я тебя сейчас ударю, как это ну и что? Ты Россию поедешь представлять!» Я все осознала лишь на следующее утро. Мой телефон стал разрываться, начались фотосессии. К тому моменту, когда надо было ехать в Ирландию, я дней десять нормально не спала, не ела, жила только ради этого выступления!» Сразу после победы на национальном отборочном туре Маше настоятельно советовали сменить фамилию. Мол, негоже с такой фамилией ехать от России на престижный конкурс. Но девушка наотрез отказалась. «Я ценю свои корни и не понимаю, почему должна их стыдиться. Но согласилась взять себе конкурсный псевдоним — Юдифь. Тогда в Европе был большой интерес к Климту, и из меня решили сделать ожившую картину «Юдифь». Этот образ был придуман специально для «Евровидения». Нужно было за два месяца трансформироваться из московской рокерской девчонки и разгильдяйки в особу библейских кровей. Специально для этого я ездила на многочисленные выставки, поселилась в «Эрмитаже», прочитала кучу книг». Платье у Маши было уникальное — эдакий трансформер, сшил его Павел Каплевич из… легинсов. Это же были времена тотального дефицита. Поехали в магазин, накупили рыжих легинсов, распороли и в мастерской театра «Табакерка» соорудили из этого корсет. Ну а незадолго до конкурса и во время его с нашей участницей вообще происходили странные и загадочные вещи. Перед поездкой в Ирландию она сильно простудилась, заработав бронхит. Чуть не закончилась трагедией посадка ее самолета в Лондоне. У лайнера долго не выпускалось шасси, он кружил в небе, сжигая топливо. А приехав в Дублин, Маша отравилась, что поставило выступление под угрозу срыва. Но это было только началом бед! Настоящей проверкой на прочность оказались репетиции с оркестром «Евровидения». «Музыканты не посчитали нужным заранее прочитать партитуры, и две из трех репетиций фактически были сорваны. А там все очень строго. Три репетиции по 40 минут и ни секундой больше. Ты опоздала — не волнует. Не по твоей вине — не волнует. Тебе стало плохо, тебя стошнило на сцене — не волнует». Перед самим выступлением Маши Кац на «Евровидении» произошел случай, который ей запомнится надолго. «Минут за двадцать до моего выхода подходит ко мне одна из участниц, девушка из Польши, с очень хорошим голосом и говорит: «Маш, ты такая красивая, я тебя так боюсь, ты действительно серьезная конкурентка». Целует меня, отходит, и у меня фонтаном кровь из носа, представляете?!! Вот как девчонка меня пробила! Кровь залила все концертное платье. Помог мне в тот момент знаменитый на весь мир танцор Майкл Флэтли. Он потащил меня в мужской туалет, пятно замывали, сушили феном, перевернули затем задом наперед, и я пошла на сцену. Где, как только прозвучали первые аккорды, запела. То есть в нужный момент смогла собраться». Еще, перед тем как выйти на сцену, нашей участнице шепнули на ухо, что выше 19-го места не дадут, так как страны-дебютанты выше 18—19 почти не поднимаются. «Словом, выступая, я уже понимала, что мы 19-е. Но когда увидела итоговые результаты, что мы 9-е, испытала такое счастье! Для меня это была победа. Ведь все понимали, что первого места нам не видать, даже если буду крутить фуэте, пускать там огонь изо рта и петь одновременно. Когда раскланивалась, я рыдала, что, слава тебе, Господи, это все закончилось. Вышла за сцену и абсолютно обессиленная упала на руки к своему другу-гитаристу. В тот момент дала себе слово, что больше ни разу в жизни не буду подвергать себя такому испытанию. Хватит в моей жизни одного такого конкурса. Это не мои карусели, я предпочитаю качаться на собственных качелях». Теперь Маша понимает, что «Ев­ровидение» — это не просто выйти и спеть. Есть еще масса «но». Даже Алла Пугачева заняла там 15-е место, а ее бывший супруг и вовсе 17-е. «У Филиппа произошло недоразумение с костюмом. Он его зачем-то заменил перед выступлением, никому ничего не сказав. Операторы были не готовы к тому, что певец выйдет на сцену весь в белом. Этот цвет требовал совсем другого освещения. В результате на экране Филипп получился зеленым. Вся его красота, рост высоченный, красивые жесты просто ушли, хотя спел он хорошо. Да и Алла Борисовна выступила прекрасно. Просто это конкурс молодых исполнителей, там так не принято. Вот на это «Евровидение» едет Патрисия Каас, а тогда пели только никому не известные певцы. Зато благодаря Пугачевой этот конкурс стал популярен в России». Сегодня вся та 15-летней давности история забыта и Маша занята совсем другими делами. С 2003 года в Москве работает ее вокальная мастерская, куда на тренинги выстраиваются в очередь как настоящие звезды, так и новички. А еще Маша Кац — рекламный голос России, имеет огромное количество наград. В качестве бэк-вокалистки она записала почти 300 альбомов. Ей уже давно не нужно ничего никому доказывать. В профессиональных кругах ее имя знает каждый. «Очень важно, с чем тебя показывают. Как только пиар заканчивается, твои цели все забывают. Меня помнят и знают. Потому что я иду своей дорогой и делаю свое дело честно». Она никогда не будет попсовой певицей. Это просто не ее музыка. Она живет в своем музыкальном мире, куда разрешен вход только избранным. И на ее концерты в небольшие музыкальные клубы тоже могут попасть далеко не все. На ее выступлениях всегда зал забит битком. Ее слушают и любят те, для кого настоящее творчество выше многомиллионных продаж альбомов и концертных «чёсов», те, кто предпочитает двухчасовой «живой» концерт открыванию рта под фонограмму. Кто хочет во время концерта танцевать на столе и подпевать знакомым до боли мелодиям. Когда после выступления вся мокрая и уставшая Маша говорит небольшому залу: «Вы лучшие!» — этому веришь. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/45243.html

Эллен Баркин Американская актриса. Родилась 16 апреля 1954 года в Бронксе, Нью-Йорк. Эллен Баркин начала изучать актёрское мастерство 15-летним подростком в «Хантер колледже», потом перешла в Высшую школу исполнительских искусств (Нью-Йорк). По совету преподавателей, высоко ценивших её экспрессивную исполнительскую манеру, поступила в знаменитую «Актёрскую студию», основанную Ли Страсбергом. Готовилась стать театральной актрисой, но театр разочаровал её. Театральный дебют состоялся в одном из небольших нью-йоркских театров. Одновременно она была приглашена на небольшие эпизодические роли в различных телесериалах. В 1982 году Баркин получила первую роль в кино в фильме Барри Левинсона «Забегаловка». Фильм «Большой кайф», показавший Эллен Баркин как актрису, наделенную ярким эротизмом и виртуозной актёрской техникой, вывел ее в ведущие мастера 80-х годов. Предложения сыпались со всех сторон. Особенно интенсивно работала она в 1986-1987 годах, исполняя роли активных, опасных, сексапильных женщин («Цветок пустыни», 1986; «Вне закона», 1986; «Сделано в раю», 1987; «Сиеста», 1987). Агрессивность и динамизм выделяют Эллен Баркин среди актрис её поколения. Пожалуй, ей одной был по силам тот лихорадочный темп, который предложила своим актёрам режиссёр Мэри Лэмберт в эротическом триллере "Сиеста". Самой большой популярностью пользовался фильм «Море любви» (1989), в котором Баркин выступила вместе с Аль Пачино. У Эллен Баркин есть сын Джек (род. 1989) и дочь Роми Марион (род. 1992) от первого брака с ирландским актёром Гэбриэлом Бирном. В 2000-2006 гг. Эллен Баркин состояла в браке с Роном Перельманом (род. 1944), председателем правления компании «Ревлон». В результате развода Эллен Баркин получила 20 млн долларов. Новый успех ожидал Эллен Баркин в 2004 году в фильмах Спайка Ли «Она ненавидит меня» и Тодда Солондза «Перевёртыши». В 2007 году Эллен Баркин снялась в фильме «Тринадцать друзей Оушена». Призы и награды Премия "Блокбастер Энтертейнмент" 1997 — самая популярная исполнительница роли второго плана — приключения/драма ("Фанат", 1996) Премия "Cable ACE" 1989 — номинация — актриса в телефильме или мини-сериале ("Клинтон и Надин", 1988) "Эмми" 1998 — выдающееся исполнение главной женской роли в мини-сериале или телефильме ("До того, как у женщин выросли крылья", 1997) "Золотой глобус" 1998 — Номинация — лучшая актриса в мини-сериале или телефильме ("До того, как у женщин выросли крылья", 1997) 1992 — Номинация — лучшая актриса в кинофильме ("Подмена", 1991 — в российском прокате "Кара небесная") Премия "Золотой спутник" 1998 — лучшее исполнение женской роли второго плана в мини-сериале или телефильме ("До того, как у женщин выросли крылья", 1997) Премия "Сант Хорди" 1988 — лучшая зарубежная актриса ("Беззаботный город", 1987 и "Цветок пустыни", 1986) Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/44655.html

Елена Ширман Жить! Изорваться ветрами в клочки, Жаркими листьями наземь сыпаться, Только бы чуять артерий толчки, Гнуться от боли, от ярости дыбиться. Эти строки написаны в 1930 году ростовской поэтессой Еленой Ширман. В них - голос поколения, ритм эпохи. Здесь сомкнулись прошлое и будущее, героика вчерашнего дня и мечта, устремленная в завтра. Елена Михайловна Ширман родилась 3 февраля 1908 года в Ростове-на-Дону. Ее отец был штурманом, плавал на Азовском и Черном морях, впоследствии стал служащим. Мама учительствовала, после Октябрьской революции окончила Археологический институт и работала в музеях. Елена с детства сочиняла стихи, увлекалась рисованием, занималась спортом. Любовь к книгам, к литературе привела ее в библиотечный техникум. С шестнадцати лет Елена Ширман стала печататься вначале в ростовских, а потом и в московских изданиях ("Октябрь", "Смена" и др.) В 1933 году она окончила литературный факультет Ростовского пединститута, работала в библиотеке, вела культпросветработу на селе, много занималась собиранием и обработкой фольклора. И все это время не переставала писать стихи. О родине , о поэзии, о любви. Я думать о тебе люблю, Когда роса на листьях рдеет, Закат сквозь сосны холодеет И невесомый, как идея, Туман над речкою седеет. Я думать о тебе люблю, Когда пьяней, чем запах винный, То вдруг отрывистый, то длинный, И сладострастный, и невинный, Раздастся посвист соловьиный. Я думать о тебе люблю. Ручей, ропща, во мрак струится. И мост. И ночь. И голос птицы. И я иду. И путь мой мнится Письмом на двадцати страницах. Я думать о тебе люблю. В 1937 году Елена Ширман поступила в Литературный институт им. Горького и последующие четыре года посещала творческий семинар И. Сельвинского. Одновременно с учебой Елена сотрудничала в различных ростовских редакциях, руководила литературной группой при газете "Ленинские внучата", была литературным консультантом газеты "Пионерская правда". Она жила мыслями и заботами страны, поэтому и ее стихи мы называем поэтической исповедью поколения. Стихи Елены Ширман нельзя читать без волнения: это первая страница, вырванная из книги, а продолжения мы никогда не узнаем. Потому что ее творческий взлет был оборван войной. С начала Великой Отечественной войны Елена Ширман - редактор выходившей в Ростове агитгазеты "Прямой наводкой", где печатались многие ее боевые сатирические стихотворения. Она писала агитационные листовки и открытки. В 1942 году был издан стихотворный сборник Елены Ширман "Бойцу Н-ской части". Дым сражений и безмолвные тюремные стены поглотили тайну последних минут многих воинов-поэтов. Минуло более двадцати лет, прежде чем все узнали подробности расправы гитлеровцев с поэтессой Еленой Ширман. В июле 1942 года в составе выездной редакции ростовской газеты "Молот" Елена Ширман выехала в один из районов области. В станице Ремонтной она была схвачена гитлеровцами со всеми материалами редакции и героически погибла. Немцы люто ее ненавидели и наконец смогли дать волю своей звериной злобе. На ее глазах гитлеровцы расстреляли отца и мать, приказали ей самой вырыть им могилу. На следующий день поэтессу повели на казнь. С нее сорвали одежду, заставили рыть могилу теперь уже себе. Так оборвалась жизнь этой удивительной, талантливой поэтессы - Елены Ширман. Письмо девушки-донора Прости, не знаю, как тебя зовут, Мой друг далекий, раненый боец. Пишу тебе от множества сердец, Что в лад с тобою бьются и живут. Ты видишь? Вся огромная страна Склонилась, как заботливая мать; Чтобы тебя от смерти отстоять, Ни днем, ни ночью не уснет она. Ты слышишь? Весь бесчисленный народ Единой грудью за тебя встает, Чтоб сделать наши нивы и луга Могилой для проклятого врага: Мой друг далекий, ты меня прости, Коль нужных слов я не смогла найти, - Ты кровь пролил за родину в бою: Мой кровный брат, прими же кровь мою! Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/43463.html

Джеральдина Чаплин Чарли Чаплин дочери Джеральдине "Девочка моя! Сейчас ночь. Рождественская ночь. Все вооруженные воины моей маленькой крепости уснули. Спят твой брат, твоя сестра. Даже твоя мать уже спит. Я чуть не разбудил уснувших птенцов, добираясь до этой полуосвещенной комнаты. Как далеко ты от меня! Но пусть я ослепну, если твой образ не стоит всегда перед моими глазами. Твой портрет – здесь на столе, и здесь, возле моего сердца. А где ты? Там, в сказочном Париже, танцуешь на величественной театральной сцене на Елисейских полях. Я хорошо знаю это, и все же мне кажется, что в ночной тишине я слышу твои шаги, вижу твои глаза, которые блестят, словно звезды на зимнем небе. Я слышу, что ты исполняешь в этом праздничном и светлом спектакле роль персидской красавицы, плененной татарским ханом. Будь красавицей и танцуй! Будь звездой и сияй! Но если восторги и благодарность публики тебя опьянят, если аромат преподнесенных цветов закружит тебе голову, то сядь в уголочек и прочитай мое письмо, прислушайся к голосу своего сердца. Я твой отец, Джеральдина! Я Чарли, Чарли Чаплин! Знаешь ли ты, сколько ночей я просиживал у твоей кроватки, когда ты была совсем малышкой, рассказывая тебе сказки о спящей красавице, о недремлющем драконе? А когда сон смежал мои старческие глаза, я насмехался над ним и говорил: «Уходи! Мой сон – это мечты моей дочки!» Я видел твои мечты, Джеральдина, видел твое будущее, твой сегодняшний день. Я видел девушку, танцующую на сцене, фею, скользящую по небу. Слышал, как публике говорили: «Видите эту девушку? Она дочь старого шута. Помните, его звали Чарли?» Да, я Чарли! Я старый шут! Сегодня твой черед. Танцуй! Я танцевал в широких рваных штанах, а ты танцуешь в шелковом наряде принцессы. Эти танцы и гром аплодисментов порой будут возносить тебя на небеса. Лети! Лети туда! Но спускайся и на землю! Ты должна видеть жизнь людей, жизнь тех уличных танцовщиков, которые пляшут, дрожа от холода и голода. Я был таким, как они, Джеральдина. В те ночи, в те волшебные ночи, когда ты засыпала, убаюканная моими сказками, я бодрствовал. Я смотрел на твое личико, слушал удары твоего сердечка и спрашивал себя: «Чарли, неужели этот котенок когда-нибудь узнает тебя?» Ты не знаешь меня, Джеральдина… Множество сказок рассказывал я тебе в те далекие ночи, но свою сказку – никогда. А она тоже интересна. Это сказка про голодного шута, который пел и танцевал в бедных кварталах Лондона, а потом… собирал милостыню… Вот она, моя сказка! Я познал, что такое голод, что такое не иметь крыши над головой. Больше того, я испытал унизительную боль скитальца-шута, в груди которого бушевал целый океан гордости, и эту гордость больно ранили бросаемые монеты. И все же я жив, так что оставим это. Лучше поговорим о тебе. После твоего имени – Джеральдина – следует моя фамилия – Чаплин. С этой фамилией более сорока лет я смешил людей на земле. Но плакал я больше, нежели они смеялись.Джеральдина, в мире, в котором ты живешь, существуют не одни только танцы и музыка! В полночь, когда ты выходишь из огромного зала, ты можешь забыть богатых поклонников, но не забывай спросить у шофера такси, который повезет тебя домой, о его жене. И если она беременна, если у них нет денег на пеленки для будущего ребенка, положи деньги ему в карман. Я распорядился, чтобы в банке оплачивали эти твои расходы. Но всем другим плати строго по счету. Время от времени езди в метро или на автобусе, ходи пешком и осматривай город. Приглядывайся к людям! Смотри на вдов и сирот! И хотя бы один раз в день говори себе: «Я такая же, как они». Да, ты одна из них, девочка! Более того. Искусство, прежде чем дать человеку крылья, чтобы он мог взлететь ввысь, обычно ломает ему ноги. И если наступит день, когда ты почувствуешь себя выше публики, сразу же бросай сцену. На первом же такси поезжай в окрестности Парижа. Я знаю их очень хорошо! Там ты увидишь много танцовщиц вроде тебя, даже красивее, грациознее, с большей гордостью. Ослепительного света прожекторов твоего театра там не будет и в помине. Прожектор для них – Луна. Вглядись хорошенько, вглядись! Не танцуют ли они лучше тебя? Признайся, моя девочка! Всегда найдется такой, кто танцует лучше тебя, кто играет лучше тебя! И помни: в семье Чарли не было такого грубияна, который обругал бы извозчика или надсмеялся над нищим, сидящим на берегу Сены… Я умру, но ты будешь жить… Я хочу, чтобы ты никогда не знала бедности. С этим письмом посылаю тебе чековую книжку, чтобы ты могла тратить сколько пожелаешь. Но когда истратишь два франка, не забудь напомнить себе, что третья монета – не твоя. Она должна принадлежать незнакомому человеку, который в ней нуждается. А такого ты легко сможешь найти. Стоит только захотеть увидеть этих незнакомых бедняков, и ты встретишь их повсюду. Я говорю с тобой о деньгах, ибо познал их дьявольскую силу. Я немало провел времени в цирке.И всегда очень волновался за канатоходцев. Но должен сказать тебе, что люди чаще падают на твердой земле, чем канатоходцы с ненадежного каната. Может быть, в один из званых вечеров тебя ослепит блеск какого-нибудь бриллианта. В этот же момент он станет для тебя опасным канатом, и падение для тебя неминуемо. Может быть, в один прекрасный день тебя пленит прекрасное лицо какого-нибудь принца. В этот же день ты станешь неопытным канатоходцем, а неопытные падают всегда. Не продавай своего сердца за золото и драгоценности. Знай, что самый огромный бриллиант – это солнце. К счастью, оно сверкает для всех. А когда придет время, и ты полюбишь, то люби этого человека всем сердцем. Я сказал твоей матери, чтобы она написала тебе об этом. Она понимает в любви больше меня, и ей лучше самой поговорить с тобой об этом. Работа у тебя трудная, я это знаю. Твое тело прикрыто лишь куском шелка. Ради искусства можно появиться на сцене и обнаженным, но вернуться оттуда надо не только одетым, но и более чистым. Я стар, и может быть, мои слова звучат смешно. Но, по-моему, твое обнаженное тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнаженную душу. Не страшно, если твое мнение по этому вопросу десятилетней давности, то есть принадлежит уходящему времени. Не бойся, эти десять лет не состарят тебя. Но как бы то ни было, я хочу, чтобы ты была последним человеком из тех, кто станет подданным острова голых. Я знаю, что отцы и дети ведут между собой вечный поединок. Воюй со мной, с моими мыслями, моя девочка! Я не люблю покорных детей. И пока из моих глаз не потекли слезы на это письмо, я хочу верить, что сегодняшняя рождественская ночь – ночь чудес. Мне хочется, чтобы произошло чудо, и ты действительно все поняла, что я хотел тебе сказать. Чарли уже постарел, Джеральдина. Рано или поздно вместо белого платья для сцены тебе придется надеть траур, чтобы прийти к моей могиле. Сейчас я не хочу расстраивать тебя. Только время от времени всматривайся в зеркало – там ты увидишь мои черты. В твоих жилах течет моя кровь. Даже тогда, когда кровь в моих жилах остынет, я хочу, чтобы ты не забыла своего отца Чарли. Я не был ангелом, но всегда стремился быть человеком. Постарайся и ты. Целую тебя, Джеральдина. Твой Чарли. Декабрь 1965 г." Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/42770.html

Клара Бейгельман Сестры Клер и Мерна Берри Они были первыми, кто сделал популярную адаптацию еврейским народным песням для массовой аудитории. Начали петь они в США, но их огромные способности принесли им популярность, сделав их международным дуэтом. Немалую роль в этом сыграл замечательный талант аранжировщика, продюсера и композитора Абрахама Еллстеина, руководителя дуэта. Голос Клэр - выше; у младшей Мерны более низкий. Что они пели? Все от удивительного Hava Nagila, Abi Gezunt, Zuges Mir Noch Amool, и Dem Nyem Scher, Ciao Ciao Bambina. Репертуар сестер Берри включал песни на девяти языках. В начале 20-ых годов прошлого, ХХ века, в Нью-Йорке, в семье еврейского эмигранта из Киева Бейгельмана, родились две девочки - Мина и Клара. В семье говорили только на языке восточноевропейских евреев - идиш. Другой язык и не требовался для обитателей нью-йоркского Ист-Сайда. Где-то на улице Мина услыхала песенку, которую легко запомнила и часто напевала. Песенка называлась "Бейгелах" (Бублички). Как это бывает в сказках, кто-то случайно услыхал её пение и пригласил шестилетнюю девочку спеть на еврейском радио. Газета "Форвертс" в трудные 1927-1930 годы кризиса процветала. Её тираж был 280 тысяч экземпляров. Газета имела свой радиоканал на идиш под названием WMND. Первое выступление маленькой Мины Бейгельман явилось началом музыкальной карьеры всемирно известного дуэта. Мина стала Мерной, Клара - Клэр, а фамилию Бейгельман переделали в Бэрри. Так появились знаменитые The Barry Sisters. Юные певицы записали на радио несколько серенад, где их заметил известный шоумен Эд Салливан. Он ввел их в мир большого фольклорного и джазового искусства, сделал из них профессиональных певиц. В репертуаре сестер были песни на иврите, идиш, арамейском, английском, испанском и русском. Что они пели? Все - от классических ашкеназских песен ("Хава Нагила", "Румейне", "Ёхт, майн либе тохте", "Аби гезунд", "Гештунд лехайм", "Ай, ай, хора", "Ди грине кузине", "Дем найим шер", "Майн иддише мамэ") до "новых" песен Государства Израиль ("Арца алину", "Цейна", "Израели медли") и джазовых, соул и свинговых композиций ("Around the World", "Ciao Ciao Bambina", "Cry Me a River", "Misty", "Why Don't You Do Right", и скандальная в свое время версия "Who's Sorry Now?") Хорошая вокальная школа, удивительное сочетание таких двух разных, противоположных друг другу голосов, как низкий, бархатный, нежный Клэр и высокий, звонкий чистый Мерны, помогли сестрам создать на эстраде свой стиль и приобрести всемирную известность. Возможно, что, если бы на пути сестер не повстречался Абрахам Эллстайн, талантливый композитор и музыкант, их восхождение на музыкальный Олимп не было таким стремительным. Известные в его аранжировке песни "Бублички" или "Тум-Балалайка" зазвучали по-новому, свежо и интересно. Песни в исполнении сестер Бэрри были понятны и доступны не только еврейскому слушателю. В семидесятые по Союзу ходила байка про одного директора совхоза, молодого Героя Соцтруда, который после традиционного возлияния и обеда "угощал", как он сам сказал, любимой музыкой, записанной на магнитофоне "Днепр". Большой начальник не знал, что полюбил песни на идиш. В его поселке Яновка Черниговской области после войны не осталось ни одного еврея, а еврейской речи он никогда не слыхал… Мелодии местечкового еврейства песен сестер Берри в джазовом сопровождении воскрешали ностальгию по еврейской традиции, по языку бабушек и дедушек. Пожалуй, нет ни одного еврея в мире, который бы не слышал песенного репертуара сестер Бэрри. Особенно их знают и любят русскоговорящие евреи, которым выпало счастье, кажется, единственный раз в истории Советского Союза слышать, а кое-кому из москвичей даже увидеть живых евреев-иностранцев, к тому же поющих на идиш. По случаю открытия американской выставки в 1959 году в Москве в Зеленом театре парка имени Горького состоялся большой концерт. Казалось, известная эстрадная площадка никогда не видела такого столпотворения: для изголодавшихся по зарубежной эстраде москвичей концерт артистов, приехавших из самой Америки, был сенсацией, в которую в те годы трудно было поверить. Номер сменялся за номером. Выступил жонглер, успевавший управлять сразу двумя десятками тарелок, непрерывно вращающихся на тонких тростях. Ещё не стихли аплодисменты в его честь, как на эстраде появились две очаровательные, стройные, сияющие улыбками эдакие секс-бомбочки и запели - да так, как может петь человек от полноты жизни. В Россию вернулась песня "Бублички". Певиц долго не отпускали, а когда они, тронутые приемом, как бы чуть смущаясь, объявили дуэтом в микрофон "Отчи чьорные", зал вскочил и заревел от восторга. Этот известный русский романс на слова Гребенки в джазовой аранжировке Абрахама Эллстайна приобрел совершенное новое звучание, давно стал хитом мирового музыкального искусства, а в России прозвучал впервые. Первый куплет певицы исполнили на русском языке. Зрители долго не отпускали певиц и даже после окончания концерта не покидали парк Горького. Был ещё один их сольный концерт в Москве. Не известно, откликнулась ли какая-нибудь советская газета на выступление в Москве сестер Бэрри. Думаю, что никто бы не решился это сделать в то время. Но вот что писал музыкальный обозреватель "The New York Times": "Сестры весело дарят миру удивительную коллекцию еврейских песен на фоне потрясающих аранжировок. Девушки легко варьируют знакомое и неизвестное и, для полного удовольствия, ошеломляют нас неожиданными еврейскими интерпретациями песен разных народов. В их исполнении нет стыков, есть органичное действо, подчиняющее внутреннему ритму". В 1980 году от тяжелой болезни умерла Мерна. Ходившие в бывшем СССР слухи о её гибели в автокатастрофе оказались несостоятельными. Дуэт перестал существовать. Клэр иногда ещё появляется на эстраде. В Нью-Йорке несколько лет назад она принимала участие в концерте совместно с Эмилем Горовцом, чуть позднее - вместе с Яковом Явно. В этом, 2001 году Клэр выступила в Лос-Анджелесе. Ей уже около 80 лет, живет она в Манхеттене, но уже в другом, аристократическом районе. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/42290.html

Габриэль Гиффордс Габриэль Ди (Габби) Гиффордс (англ. Gabrielle Dee "Gabby" Giffords; род. 8 июня 1970 года, Тусон, штат Аризона, США) — американский политический и государственный деятель, член Палаты представителей США от штата Аризона. Член Демократической партии, третья женщина в истории Аризоны, избранная в Конгресс США. Биография Родилась в Тусоне, штат Аризона, в 1970 году в семье Спенсера Дж. Гиффордса и Глории Кей Гиффордс (урожд. Фрейзер). Отец — еврей, двоюродный брат кинорежиссёра Брюса Пэлтроу, отца известной актрисы и лауреата премии «Оскар» Гвинет Пэлтроу. Он — внук литовского раввина и сын Акибы Горнштейна, приехавшего в Нью-Йорк в 40-е годы XX века. Впоследствии Акиба изменил имя и фамилию Горнштейн на Гиффорд (Гиф) Хорнстин, а позднее — на Гиф Гиффордс из-за антисемитизма. Глория Гиффордс исповедует религию Христианская наука. Исповедует иудаизм и с 2001 года посещает синагогу реформистского течения в иудаизме «Хаверим» («Друзья») в Тусоне. Образование Окончила колледж Скриппса в Калифорнии в 1993 году и Корнелльский университет в 1996 году, где специализировалась на отношениях США и Мексики. По программе Фулбрайта в 1996 году стажировалась в Чиуауа и в Гарвардском институте государственного управления имени Джона Кеннеди. Деловая карьера Работала в качестве партнёра по региональному развитию с Price Waterhouse. С 1996 года руководила El Campo Tire Warehouses, местной автомобильной сетью, основанной её дедом. Бизнес был продан Goodyear Tire в 2000 году из-за сложностей конкурентной борьбы. Политическая деятельность С 2001 по 2003 года была членом Палаты представителей, а затем (с 2003 по 2005 годы) сенатором штата Аризона. Округ № 8 в Аризоне, от которого избиралась Г. ГиффордсСтала первой женщиной еврейского происхождения, избранной в аризонский конгресс (набрала 54% голосов). Дважды (2006, 2008) избиралась членом Палаты представителей США, в 2010 году избрана в третий раз. Критиковалась консервативно настроенными политиками за её либеральную позицию по вопросам реформы здравоохранения и образования. Поддерживала право граждан на хранение и ношение огнестрельного оружия. Выступала за прочойс (легализацию абортов). Голосовала за План Полсона и план оздоровления американской экономики и реинвестирования 2009 года. В сентябре 2007 года опубликовала доклад по проблемам использования в Аризоне солнечной энергии. Г. Гиффордс с комендантом Береговой охраныКак депутат от приграничного округа, много внимания уделяла вопросам нелегальной иммиграции и безопасности границ, выступала за принятие нового иммиграционного законодательства. Сторонница прав человека в отношении геев и лесбиянок. Глава баптистской церкви Уэстборо Фред Фелпс заявил, что его церковь молится о больших смертях, поскольку это божественное наказание США, в частности — за либеральное отношение к геям и лесбиянкам. Входила в состав Комитета по делам вооруженных сил (подкомитеты обеспечения боеготовности и сухопутных и военно-воздушных сил), Комитета по иностранным делам (подкомитет по Западному полушарию), Комитета по науке и технике (подкомитеты по энергетике и окружающей среде и космосу и аэронавтике) Конгресса США. Покушение Габриэль Гиффордс 8 января 2011 года в 10 часов по местному времени (UTC−7) во время публичных мероприятий в родном Тусоне (штат Аризона) в супермаркете сети Safeway была тяжело ранена в голову и в критическом состоянии доставлена в госпиталь. 22-летний подозреваемый Джаред Ли Лофнер (англ. Jared Lee Loughner), ранивший из 9-мм пистолета марки «Glock» с увеличенным магазином ещё 18 (по другим данным 13) человек, задержан. Первоначально был объявлен в розыск ещё один подозреваемый, но затем с оказавшегося подвозившим Лофнера таксиста подозрение было снято. Кроме того, шестеро участников встречи с избирателями были убиты. Среди погибших оказались 9-летняя девочка, а также помощник Г. Гиффордс и федеральный судья Джон Ролл (англ. John Roll). 10 января 2011 года Джареду Лофнеру было предъявлено официальное обвинение. 16 января 2011 года врачи отключили Г. Гиффордс от аппарата искусственного дыхания, она может двигать руками и ногами и пытается открыть глаза. Семья С 2007 года замужем за военным лётчиком, астронавтом Марком Келли, который имеет двоих детей от предыдущих браков. В момент покушения Марк Келли находился в Хьюстоне, где готовился в качестве командира корабля к заключительному полёту шаттла «Индевор» (запланирован на апрель 2011 года) к находящейся на орбите Международной космической станции, на которой с октября 2010 года в качестве командира экспедиции уже находится его брат-близнец Скотт Келли, также астронавт США. Источник:http://borisliebkind.livejournal.com/39495.html

Салли Ландау и Михаил Таль По сво­е­му ве­ли­чию оба­я­тель­но­го ев­рея Ми­ха­и­ла Та­ля сле­ду­ет по­ста­вить в один ряд с дру­гим ге­ни­аль­ным ев­ре­ем - Аль­бер­том Эй­н­ш­тей­ном. Но ес­ли те­о­рию от­но­си­тель­нос­ти Аль­бер­та Эй­н­ш­тей­на не все фи­зи­ки сра­зу вос­при­ня­ли и по­ня­ли, то яр­кую, ро­ман­ти­чес­кую и вол­шеб­ную шах­мат­ную иг­ру с ис­к­ро­мёт­ны­ми ком­би­на­ци­я­ми, свя­зан­ны­ми с боль­ши­ми жер­т­ва­ми ма­те­ри­а­ла, при­во­ди­ли в не­имо­вер­ный вос­торг не толь­ко лю­би­те­лей этой оду­хот­во­рён­ной иг­ры, но всех лю­дей зем­но­го ша­ра. Ми­ха­и­ла Та­ля зна­ли все, хо­тя не все раз­би­ра­лись в шах­ма­тах. Но все зна­ли, что Ми­ха­ил Таль в шах­ма­тах - ге­ний, и что луч­ше не­го в эту иг­ру ни­кто не иг­ра­ет. Но го­во­ря о Ми­ха­и­ле Та­ле как о че­ло­ве­ке, не­воз­мож­но обой­ти его боль­шую лю­бовь в жиз­ни - Сал­ли Лан­дау. Уже бо­лее 20 лет она жи­вёт в Антвер­пе­не (Бель­гия), вый­дя вто­рич­но за­муж за бель­гий­ско­го биз­нес­ме­на-мил­ли­оне­ра Джо Кра­мар­за. Не­дав­но её по­жи­лой муж оста­вил этот мир. Ми­ха­ил Таль влю­бил­ся в ры­же­во­ло­сую ак­т­ри­су Риж­ско­го ТЮЗ’а Сал­ли Лан­дау с пер­во­го взгля­да. Са­ло Флор, из­вест­ный со­вет­ский грос­смей­с­тер, про­во­жая Ми­ха­и­ла Та­ля на оче­ред­ной тур­нир за гра­ни­цу, пи­сал: «Ми­ха­и­ла Та­ля про­во­жа­ли в аэро­пор­ту мно­гие дру­зья и его оча­ро­ва­тель­ная суп­ру­га Сал­ли Лан­дау». Он сра­зу втя­нул её в свою шах­мат­ную ор­би­ту, в ней она оста­ёт­ся и по сей день. Их ис­то­рия - это ис­то­рия боль­шой и страс­т­ной люб­ви двух не­ор­ди­нар­ных лю­дей. Что зна­чит для ге­ния Ми­ха­и­ла Та­ля рас­ста­ва­ния, раз­вод, пе­ре­езд лю­би­мо­го че­ло­ве­ка в дру­гую стра­ну, дру­гие ли­ца ря­дом? Огром­ное ду­шев­ное стра­да­ние, ко­то­рое он, как мог, скры­вал от по­сто­рон­них глаз. Он ни­ког­да не вы­пус­кал лю­би­мую жен­щи­ну из по­ля зре­ния. И се­го­дня Сал­ли Лан­дау ждёт его звон­ка. Ску­ча­ет и ви­дит сны, где они с Ми­шень­кой в Вер­ман­ском пар­ке, вдруг за­зву­чал его го­лос с маг­ни­то­фон­ной лен­ты и Сал­ли Лан­дау за­пла­ка­ла. На­вер­ное, ей по­ка­за­лось, что Ми­шень­ка по­гла­дил её по пле­чу... Сей­час он ска­жет: «Сась­ка! Не ре­ви, я же здесь...» Сал­ли Лан­дау по­зна­ко­ми­лась с Ми­ха­и­лом Та­лем в но­во­год­нюю ночь. 31 де­каб­ря 1958 го­да она при­шла в рес­то­ран «Асто­рия» со зна­ко­мым сту­ден­том мед­ин­с­ти­ту­та. И вдруг он го­во­рит: «Сал­ли, смот­ри, это мой друг дет­ст­ва, мы си­де­ли за од­ной пар­той, - зна­ме­ни­тый Ми­ха­ил Таль». Сал­ли спра­ши­ва­ет: - «А чем же он зна­ме­нит?», - «Это же грос­смей­с­тер Ми­ха­ил Таль!». - «Это мне ни о чем не го­во­рит». Сал­ли Лан­дау тог­да бы­ло 19 лет, Ми­ха­и­лу Та­лю - 21 год. Их по­зна­ко­ми­ли, и Ми­ша при­гла­сил её на та­нец. Но осо­бо­го вни­ма­ния она на не­го не об­ра­ти­ла. А по­том об­щая зна­ко­мая, по прось­бе Ми­ха­и­ла Та­ля, уго­во­ри­ла её пой­ти к не­му в гос­ти. Он ска­зал ей, что слы­шал, что она хо­ро­шо иг­ра­ет и по­ёт. Ро­ко­во­го пред­чув­ст­вия у Сал­ли Лан­дау не бы­ло, хо­тя Ми­ха­ил Таль ска­зал в тот ве­чер сво­е­му дя­де Ро­бер­ту: «А во­об­ще, она по­хо­жа на по­лот­но Рем­б­ран­д­та - у не­го бы­ла Сас­кия, а у ме­ня бу­дет Сась­ка». Так оно и слу­чи­лось. Се­мей­ная жизнь у двух та­лан­т­ли­вых лю­дей, зна­ме­ни­тых, вид­ных, ко­то­рые всег­да бы­ли в цен­т­ре вни­ма­ния, не мог­ла быть в пол­ной вза­им­ной гар­мо­нии. Ско­рее все­го, каж­дый из них по-сво­е­му в за­ви­си­мос­ти от сте­пе­ни сво­ей из­вес­т­нос­ти и по­пу­ляр­нос­ти, воль­но или не­воль­но, ска­ты­вал­ся к жиз­ни бо­ге­мы. Кра­со­та, та­лант ак­т­ри­сы и те­ат­раль­ное окру­же­ние, мно­го­чис­лен­ные по­клон­ни­ки из пуб­ли­ки при­во­ди­ли к то­му, что Сал­ли Лан­дау в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев усту­па­ла же­ла­ни­ям сво­их страст­ных по­чи­та­те­лей. А Ми­ха­ил Таль, в свою оче­редь, час­то раз­лу­ча­ясь с же­ной, по­па­дал в окру­же­ние кра­си­вых, мо­ло­дых пред­ста­ви­тель­ниц пре­крас­но­го по­ла, так­же пре­да­вал­ся со­блаз­ну. Ми­ха­ил Таль нечас­то брал свою же­ну Сал­ли в за­гра­нич­ные по­ез­д­ки на тур­ни­ры. Да и ей не­прос­то бы­ло со­вме­щать ко­ман­ди­ров­ки Та­ля со сво­ей те­ат­раль­ной де­ятель­нос­тью. Так про­те­ка­ла их со­вмес­т­ная жизнь до той по­ры, по­ка не при­шла к окон­ча­тель­но­му фи­на­лу. На­сту­пил раз­вод. Сал­ли Лан­дау вско­ре вы­шла за­муж за бель­гий­ско­го юве­ли­ра Джо Кра­мар­за, по­клон­ни­ка Ми­ха­и­ла Та­ля, и пе­ре­еха­ла с ним в Антвер­пен. Ког­да Джо умер, она про­да­ла его дом и ку­пи­ла квар­ти­ру в прес­тиж­ном рай­о­не. Но меч­та­ет ку­пить квар­ти­ру в Ри­ге. Она всег­да вспо­ми­на­ет вы­ра­же­ние её сы­на Гер­ри, жи­ву­ще­го с 1990 го­да в Изра­и­ле: «Мам, нам вез­де бу­дет пло­хо. Мы дру­гие. Нас вы­рва­ли с кор­нем, мы не мо­жем там при­жить­ся...». А Ми­ха­ил Таль по­сле раз­во­да вско­ре же­нил­ся на сво­ей сек­ре­тар­ше Ге­ле по со­вмес­т­ной ра­бо­те в риж­ском шах­мат­ном жур­на­ле «Шахс». У них ро­ди­лась дочь Жан­на. Сей­час она жи­вёт в Гер­ма­нии у дру­зей Ми­ха­и­ла Та­ля. Инте­рес пред­став­ля­ют вос­по­ми­на­ния Сал­ли Лан­дау о её встре­че с Ро­бер­том Фи­ше­ром на ос­т­ро­ве Кю­ра­сао, где она бы­ла вмес­те с Та­лем в 1960 го­ду на тур­ни­ре. При встре­че Фи­шер по­да­рил ей свою фо­то­гра­фию с дар­ст­вен­ной над­пи­сью: «Sally from Bobby». Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/37441.html

Юдит Полгар Юдит Полгар родилась в еврейской семье в Будапеште. Все три ребёнка в семье — сёстры Жужа, София и Юдит — получили домашнее образование. Обучением детей занималась их мать Клара Полгар (урождённая Альбергер, род. 1946) — учительница родом из села Вилок (теперь Закарпатская область Украины), окончившая Ужгородский университет. С раннего детства детей обучал шахматам отец — психолог и педагог Ласло Полгар. Старшие сёстры также стали сильными шахматистками, Жужа Полгар — международный гроссмейстер в США, а София Полгар (Косашвили) — международный мастер в Израиле. Но наибольших успехов добилась младшая сестра — Юдит Полгар. Звание гроссмейстера Полгар получила в возрасте 15 лет, четырёх месяцев и 28 дней[1]. Юдит Полгар стала самым юным гроссмейстером, превзойдя достижение Роберта Фишера (1958 года) на один месяц. С самого начала своей шахматной карьеры Юдит Полгар, в отличие от своих старших сестёр, играла почти исключительно в мужских турнирах. В этом она стала последовательницей Веры Менчик. Но до Юдит Полгар ни одной женщине не удавалось достичь такого прогресса в игре против мужчин. С начала девяностых годов она на равных сражается с ведущими гроссмейстерами мира. Юдит Полгар — чемпион Венгрии 1991 года, побеждала на турнирах в Гастингсе (1992), в Мадриде (1994), на Хооговен турнире (1998, 2001 и 2003) и в Джакарте (2000). На турнире в Вейк-ан-Зее 2003 года Юдит Полгар заняла второе место (8 из 13 очков), пропустив вперёд только Вишванатана Ананда. Юдит Полгар (август 2008)Юдит Полгар удавалось выигрывать в быстрые шахматы у Анатолия Карпова (в 1993 году) и у Гарри Каспарова в 2002 году. Английский гроссмейстер Найджел Шорт, который много раз проигрывал Юдит Полгар, сказал о ней: «Она — убийца, и чует мат уже за двадцать ходов». На октябрь 2008 года Юдит Полгар имела 27-е место в рейтинге ФИДЕ — 2711. Это наивысший рейтинг среди женщин и второй рейтинг среди всех шахматистов Венгрии. В рейтинге ФИДЕ, среди первых ста шахматистов, Юдит Полгар — единственная женщина. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/36903.html

Теда Бара Теда Бара (англ. Theda Bara, 29 июля 1885 — 7 апреля 1955), урождённая Теодосия Барр Гудман — американская актриса, звезда немого кино и секс-символ конца 10-х годов. Промоутеры актрисы распространяли мнение, что её имя — это анаграмма фразы Arab Death (то есть арабская смерть), однако на самом деле Теда — это укороченная форма её настоящего имени, а Бара — среднее имя её бабушки со стороны матери. Несмотря на скоротечность карьеры — Бара активно снималась на протяжении всего пяти лет, с 1915 по 1919 год, — она была одной из самых популярных актрис своего времени и одним из первых секс-символов кинематографа. Она носила прозвище Вампирша, что на сленге тех лет было синонимом коварной обольстительницы мужчин, и вошла в число первых актрис, сформировавших на экране образ женщины-вамп. Впоследствии его развили актрисы Пола Негри и Нита Нальди. Будущая актриса родилась 29 июля 1885 года в Цинциннати, штат Огайо, США, в семье польского эмигранта-еврея Бернарда Гудмана и его жены Полины Луизы, швейцарки франко-немецкого происхождения. Её отец работал закройщиком в ателье, мать занималась изготовлением париков. Теодосия была старшим ребенком в семье, в 1888 году у неё появился брат Марк, а в 1897 — сестра Эстер, которая потом тоже стала играть в кино. В 1903 году Теодосия окончила школу и поступила в Университет Цинциннати, параллельно выступая на сцене театра, пока через два года к немалому огорчению отца её не отчислили из университета. Уехав из Цинциннати на поиски славы, 18 августа 1908 года Теодосия под псевдонимом Тео де Коппе дебютировала на нью-йоркской сцене в спектакле «Дьявол» по пьесе венгерского драматурга Ференца Мольнара и затем на протяжении девяти лет играла в театре, однако каких-либо значительных успехов на этом поприще не достигла. Голливуд Возраст актрисы уже приближался к тридцати, когда в 1914 году на очередном кастинге она познакомилась с режиссёром Фрэнком Пауэллом и произвела на него такое сильное впечатление, что он немедленно снял её в эпизодической роли в картине «Пятно», а в 1915 году пригласил на роль Вампирши — женщины-хищницы, которая совращает мужчин и, бросая, уничтожает их жизни — в драматическую картину «То был дурак», экранизацию популярной бродвейской пьесы тех лет. Фильм снискал невероятный успех у публики, и Теда в одночасье стала звездой. На протяжении следующих пяти лет она появилась в тридцати восьми фильмах, превратившись в одну из главных актрис студии Fox Film. Её гонорар поднялся со 150 долларов в неделю до 4 тысяч долларов — столько она получала, сыграв в 1917 году царицу Египта в фильме «Клеопатра». Секс-символ эпохи Эффектная грубоватая красота Теды, насыщенная глубоким эротизмом, её манера густо подводить глаза, как нельзя лучше подходили к её типажу, и киностудия нещадно эксплуатировала этот образ. Наиболее характерными работами Теды в амплуа женщины-вамп были фильмы с говорящими названиями «Уничтожение» (1915), «Грех» (1915), «Лисица» (1916) и «Кровавая роза» (1917). Кроме того актриса воплотила на киноэкране образы великих женщин, как вымышленных, так и реально существовавших — Клеопатру, Кармен, Эсмеральду, Саломею, Джульетту, мадам Дюбарри и Маргерит Готье. Интерес публики к актрисе дополнительно подогревался различными романтическими слухами о её прошлом. Так например, на киностудии была придумана более нетривиальная версия её происхождения — якобы она родилась в 1892 году в сени пирамид и была дочерью художника-итальянца и актрисы-француженки. Несмотря на то, что Теда никогда не была в Европе, считалось, что ранее она блистала на сцене театров Парижа. Сценические костюмы Теды были достаточно провокационными для тех лет и часто практически полностью обнажали тело — один из нарядов царицы в «Клеопатре» состоял из полупрозрачной юбки и лифа в виде переплетённых змей. Сохранились фотографии Теды, на которых она позирует со скелетом, змеями, хрустальными магическими шарами и прочими романтическими атрибутами. Завершение карьеры Устав играть яркие, но однообразные роли, Теда не раз пыталась сменить амплуа и несколько раз добивалась своего, сыграв в фильме «Кэтлин Мавурнин» (1919) невинную ирландскую крестьянку, а в картине «Под двумя флагами» (1916) — отважную девушку из Иностранного легиона. Во время Первой мировой войны актриса с большим энтузиазмом занималась общественной деятельностью, посещая военные лагеря и жертвуя часть своих гонораров на военные нужны. В 1918 году она находилась на пике карьеры и уступала в популярности лишь Чарли Чаплину и Мэри Пикфорд, но уже через год Уильям Фокс, основатель киностудии Fox Film, потерял интерес к актрисе и звезда Теды закатилась столь же быстро, сколь взошла. С тех пор она появилась на киноэкране ещё дважды — в драме «Непокорённая женщина» (1925) и комедии «Мадам Тайна» (1926). Личная жизнь В 1921 года Теда вышла замуж за кинорежиссёра и сценариста британского происхождения Чарльза Брабина. Он не был расположен задействовать жену в своих фильмах, и Теда прожила остаток жизни в праздности, превратив свои дома в Голливуде и Нью-Йорке в модные салоны, где собирался цвет кинематографического сообщества. Её брак, в отличие от многих актёрских союзов, оказался прочным — супруги были вместе до самой смерти Теды от рака желудка в 1955 году. Чарльз пережил её на два года и умер в 1957 году. Автор статьи: Ури Дайгин Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/36295.html

Ирина Раухвергер Дело было в Яффо, у Никаноровых ворот, где никаких особых ворот нет. Такое название дали узенькой извилистой улочке, бегущей к морю от старинной аптеки на углу одной из главных магистралей города. Сейчас район Никаноровых ворот стал, пожалуй, самым фешенебельным местом в городе, а раньше был одним из самых запущенных. Потому городские власти и предложили художнику, только-только приехавшему из России (тогда СССР), взять на этой улице дом «под ключ» и самостоятельно его отремонтировать. Пропал бы иначе дом, побывавший уже и резиденцией местного эффенди и школой. Разрушился бы. Море и ветры тут ничего не щадят, за каждой оградой хозяйский присмотр нужен. Художника звали Ян Рейхваргер. Позже, узнав как правильно его фамилию произносить, он выправил ее на Раухвергер. Ян приехал с женой, жену звали Ира. Была она хороша собой, умна и талантлива. Ирина и Ян Ян Раухвергер сегодня очень серьезный и знаменитый художник, лауреат многих премий, выставлявшийся в лучших галереях и музеях Израиля, Европы и США, а также в Третьяковке. Но когда дом у Никаноровых ворот попал в его руки, он, хоть и выставлялся уже немало, считал, что о лучших музеях и галереях еще рано думать. Что для этого нужно работать и работать. Такова была его жизненная философия, привитая и ему, и Ире их общим учителем Вейсбергом. Но Ира вдруг и неожиданно для себя взлетела, как фейерверк, а это было похоже на чудо. Было ей тогда всего лишь двадцать с небольшим. По деду с материнской стороны Ира происходила от тех самых Рылеевых, а по бабушке с той же стороны – от французских евреев Беллей, строивших в Европе первые трамваи, и от белорусских Давидовичей. И, судя по старым фотографиям, она разительно походила на свою дальнюю родственницу Изабеллу Давидович, погибшую в Освенциме. Мать Иры была известным советским скульптором, сочинившим, в числе многих прочих памятников, знаменитый «Золотой сноп» на ВДНХ. Впрочем, Зоя Васильевна Рылеева, сообщившая мне подробности семейной родословной, жива по сей день и достаточно активна для своих девяноста с чем-то лет. По ее утверждению, отцом Иры был знаменитый архитектор А.А. Таций, лауреат Ленинской премии и член-корреспондент академии архитектуры Украинской ССР, погибший через несколько лет после рождения дочери. Родилась же Ира Рылеева летом 1951 года. Наша героиня была погружена в живопись и архитектуру еще до момента своего рождения и, возможно, именно генами, а также влиянием окружающей среды можно объяснить ее столь ранний творческий взлет. "Яффские проститутки". Куклы И. Раухвергер. Вскоре по приезде в Израиль Ира придумала нечто, чему по сей день нет четкого названия. Одни называют это изобретение «куклами», другие — мягкой скульптурой. Речь идет о фигурах, сделанных из ваты и нейлоновых чулок на металлическом каркасе. Они могут быть совсем небольшими, 30-40 см в высоту, а могут быть и в человеческий рост. Некоторые имеют неоспоримое портретное сходство с реальными современниками или историческими личностями, другие носят явно карикатурный характер. Эти куклы то задевали зрителя узнаваемостью ситуаций и лиц, то эротически возбуждали и призывали гладить мягкие, словно распаренные, части тел (гладить разрешалось), вызывали то стыдливое хихиканье, то гомерический хохот. А наличие в одном выставочном пространстве всего этого собрания создавало неповторимое ощущение кукло-жизни. Более того, со стороны некоторые экспонаты выглядели куда жизнеспособнее, чем разглядывавшие их особи. Я помню возбужденную толпу в одной из яффских галерей, праздничную атмосферу выставки и ощущение того, что вокруг совершается нечто удивительное. Поражали и степень освоения художником столь необычного материала, как вата в чулке, и смелость цитирования. Иные фигуры казались сошедшими с полотен Шагала, некоторые отсылали к женщинам Пикассо, другие – к фильмам Феллини. При этом экспонаты были сгруппированы в тематические постановки, вполне соответствовавшие новому тогда понятию: инсталляция. Помню, что расположившиеся на атласных простынях «Яффские проститутки» пахли дешевыми духами, хлоркой и потом. Сомневаюсь, что запахи были нанесены интенционно, скорее всего, они просто прилипли к тканям, купленным на Блошином рынке тут же в Яффо, но не могу и утверждать, что кукол не надушили специально. Ира была на такое вполне способна. Сейчас самой идеей подобных работ никого не удивишь, но речь идет о конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века, когда все это было в новинку. Выставки в Израиле сменились выставками в Европе и США, несколько выставок оказались скупленными на корню еще до открытия, критика захлебывалась от восторга, а галерейщики соревновались за честь представлять молодую восходящую звезду. И Иру это сломало, но вовсе не так, как по расхожим представлениям художника ломает успех. Она была воспитана на «быть знаменитым некрасиво». Ее представление о правильном пути художника включало обязательное страдание и даже мученичество. Коммерческий успех оскорблял Иру настолько, что материально благополучные знакомые, даже вполне к ней расположенные, рисковали нарваться на эскападу из злых шуток и уничижительных эпитетов. Не любила она благополучных, не терпела ищущих успеха и материальных благ. И вдруг сама оказалась более чем благополучной — творчески и материально. Это оказалось для художницы невыносимым. Словно она кого-то обманывала, словно не было у нее права на весь этот фейерверк. И за баснословным рывком сразу последовало то, что ее мать, Зоя Васильевна, до сих пор считает депрессией. Как нужно правильно называть начальное психическое состояние, поразившее Иру уже в дни американского успеха, переросло ли оно в истинную депрессию, а если да, то когда это случилось, я не знаю, да и никто из ближнего окружения художницы не мог мне этого поведать. Известно лишь, что именно тогда кратким утешением, побегом в иную реальность, способом погружения в состояние, напоминавшее отказ от бренного бытия, стал алкоголь. Ира пила так же восторженно и увлеченно, как делала все, что делала: скульптуру или пироги с вишней, как относилась ко всему, во что ввязывалась: будь то помощь очередному несчастному или дурацкий спор о выеденном яйце. Вокруг нее царила атмосфера возбуждения, не всегда радостного, чаще даже мрачного, но всегда – ажиотажа. Я помню, с какой страстью она обсуждала злоключения наших детей, ходивших в одну школу. Можно было подумать, что речь идет о «быть или не быть». Или о приключениях каторжников, бежавших не с уроков, а из Алькатраса. Из-за этих воспоминаний мне сложно согласиться с диагнозом депрессии. Вот уж кого не помню ни сонной, ни безучастной, ни отрешенной. Зато помню Иру и радостной, и злобной, а чаще – презрительно-насмешливой. Немногие из наших общих знакомых отзываются о ней, как о милосердном ангеле, но есть и такие. А большинство подтвердит, что была она порой резка и надменна, но при этом всегда бескорыстна и великодушна. И было у Иры в более поздние годы много учеников и учениц, ее обожавших. Гостиная дома у Никаноровых ворот А еще был дом в Яффо, известный своим гостеприимством. И, хотя братия за Ириным столом собиралась пьющая, то были лучшие из поэтов, художников и писателей, каковых принесла в Израиль сначала волна репатриации 1970-х, а потом и 90-х. Да и местная богема, страдавшая удушьем в тогдашней провинциальной атмосфере идеологизированного и строго иерархического общества, тянулась в дом у Никаноровых ворот, ставший своеобразным литературно-художественным салоном, где на иврите и по-русски с жаром и пристрастием говорили о самом главном и самом новом последнем в книгах и искусстве. Кроме того, в этом доме постоянно что-нибудь происходило: тут можно было встретить проезжих и местных знаменитостей, услышать новую песню Хвоста и последние эмигрантские новости всей русской диаспоры, отметить чей-то успех и запить собственную неудачу, познакомиться с новоприбывшими из России и проводить уезжающих за океан. Правда, дом к тому времени уполовинился. Ян Раухвергер обменял свою половину на квартиру неподалеку. А позже в дом вселился военврач и поэт Михаил Генделев, незадолго до того вернувшийся с войны, которая в новейшей истории Израиля именуется Первой ливанской кампанией. Случилось это подселение в 1984 году и продолжалось до 1985, когда, по собственному признанию поэта, он, жалкий раб, бежал от Цирцеи, боясь раствориться в этой магме и утонуть в опасном омуте. Между тем, очевидец рассказал мне, что уходил поэт не единожды, но каждый раз привычно застревал с тяжелой сумкой на ближайшей автобусной остановке, пропуская одно транспортное средство за другим, пока не приходил посланец из дома у Никаноровых ворот и не уводил его назад. А однажды посланец не пришел. Или слишком запоздал. Или Цирцея забыла посланца снарядить. Как оно было на самом деле, знать не дано. Рассказывают об этом разное. Удивительно, что Ира никогда не появлялась в шумной мансарде Генделева в Иерусалиме, где часто собирались в той или иной констелляции все бывшие музы и жены поэта. С другой стороны, и Генделев перестал бывать в доме у Никаноровых ворот, хотя многие его друзья продолжали там кучковаться. А в 2001 году произошло несчастье. Ира оступилась на крутой внутренней лестнице, ведущей на антресоли, и погибла. Генделев был тогда заграницей. Он узнал о произошедшем много позже. Случилось это на моих глазах, и видно было, что известие причинило поэту боль. Впрочем, он был сердоболен и по-еврейски (что подчеркивал) деловито сентиментален, не упуская возможности нанести визит занемогшему или помочь нуждающемуся. Когда была такая возможность, разумеется. Через некоторое время я узнала, что поэт побывал на Ириной могиле. На моей памяти случилось это намного раньше 2005 года, но поручиться за точность воспоминания я не могу. А в самом последнем сборнике генделевских стихов «Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника», выпущенном в 2006 году и переданном мне по его просьбе, но уже после его смерти, я нашла стихотворение «Козлиная песнь», датированное 2005 годом и посвященное И.Р. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/35445.html

Сара Погреб Из Тель-Авива города Ариэля не видно. Из Ариэля – Тель-Авив как на ладони. В погожий день. А в непогожий – все равно ничего не увидишь и не услышишь, кроме боли своей. Мы теперь – самаритяне. Озираемся безмолвно. Горизонт, как в океане, И холмов застыли волны. Все торжественно и скупо, Ось вращается без скрипа, И огромный синий купол За несуетность мне выпал. Каменистые террасы. Пятна крон. Внизу – посевы. В мире нет древнее красок, Чем оливковый и серый… Это не только живопись, не только точный взгляд художника, из обилия цветов выбирающего два самых скромных. Это еще и философия, срез тысячелетий. Ощущение себя, вошедшей в новый мир, красок которого нет древнее. Оливковый – торжественный, серый – скупой. Тайна может скрываться за обоими. Весь этот мир еще недавно был и тайным и таинственным. Отныне – это ее маршрут. Из Ариэля в разные концы, но, где бы ни была – домой, обратно, в Ариэль. Доверимся ее взору. Из Ариэля в Иерусалим… Вершины и долины молчаливы. В склоненности седеющих олив Сквозит намек на ниспаданье ивы. Намек, что нет, не сгинуло, с тобой То, что взаправду за душой имелось – И ранний свет, и ворох бед, и зрелость, И что сбылось, и сколько не сумелось. И смотрит вниз сквозь сумрак голубой Созвездие, слывущее судьбой. (Пустое! Суть – в эпохе, и в стране, И в тоненькой, нервущейся струне). В дороге от хлопот отчуждены. Мы сваливаем в кучу впечатленья: Вот склон почти отвесной крутизны, Вот серый гурт пасущихся каменьев. Теперь я возвращаюсь в Ариэль, Ныряет и взбирается автобус… И гор неповторимых карусель, Как будто поворачивают глобус. Вот это сопряженье: я и мир. Вселенная вдруг вся доступна – взору, слуху, осязанию: "и ветра щекою касаюсь". А главное, оказалось, что твое истинное существование неэфемерно, хотя и крыши постоянной еще не было: Хоть без дома, но все-таки дома В этом древнем и юном краю. Незнакомое странно знакомо: Небеса и глаза узнаю. Хоть не тут моих предков могилы, Обжитой и покинутый кров – Кровь, бессонно стучащая в жилы, Взорвалась среди этих холмов. Как удар, как внезапное и не снившееся открытие, и эта тема будет бередить и возвращаться, углубляясь с каждой новой поездкой по стране, на которые она так легка. Но творчество, искусство – это не только познание мира вокруг себя, это и познание самого себя, раздумья о своей судьбе, о корнях… Сара Погреб в юные годы. Рис. Е.Верлоцкого Сара Погреб родилась 1 января 1921 года. Метрики у нее никогда не было, по крайней мере, она таковую не помнит, поэтому не вполне уверена, родилась ли в городе Первомайске, на железнодорожной станции Голта, или в местечке Юзйфполь – неподалеку. В любом случае, это на Украине, в когда-то Одесской, а потом Николаевской области. Отец, его звали Аврум Бронисман, умер, когда девочке было 2 года, а ему – 32. Говорили, что это был редкий человек – образованный, интеллигентный, добрый. Вся округа ходила к нему за советом, для решения споров. "Я подозреваю, что мой туберкулез был наследственным, – говорит Сара. – Что осталось от отца? В памяти – ничего. В рассказах, в ощущениях, в памяти души – много. Говорят, он любил Собинова, сам пел и что-то писал. Не осталось ни клочка бумаги, ни строчки, хоть бы почерк увидать… Только две фотографии. Правда, красивый? – Мама его очень любила. Она не могла видеть, как его зарывают. Что-то нервное было. Схватила ребенка, завернула в одеяло и на попутной подводе уехала к своим родителям. Мама была красавица и умелица, на все руки мастерица". Родители Сары. Мать - Ф.Гимельфарб. Отец - А. Бронисман Об этом говорили и сестры матери, Фира и Аня, которые прожили в Израиле 20 лет и дождались приезда своей племянницы. Сара с детства их обеих знала и любила. А всего у деда Мойше было пять дочерей. Зная цену своей добрейшей Добе, он, бывало, говорил: "И хоть бы одна в мать пошла. Так нет же, все в меня, мерзавки". Но любил их очень. "Да, мама была красавица. Отец ее впервые верхом на лошади увидел – из Добрянки налог в банк возила. Полюбили они друг друга беззаветно. А тут, молодая, вдруг одна, с ребенком… И вскоре, очень быстро, вторично замуж пошла, за дядю Борю. Родилась сестричка, Искра". Сара больше помнит свою жизнь у дедушек и у бабушек, чем дома. Как-то девочки разглядывали альбом с фотографиями. Указывая на отца Сары, маленькая Искра сказала: "Вот это наш первый папа". Сара дядю Борю отцом не называла. Нет, со мной ничего не случилось, Просто жизнь моя покатилась Как гонимая ветром шляпа, Но без всяких признаков драмы. Я осталась – что делать? – без папы И в каком-то смысле без мамы. До сих пор я люблю их и плач Но они не сумели иначе. Дома всегда было плоховато. Не говорит, что отчим был крутого нрава. Но говорит, что мама чувствовала себя обязанной ему за то, что кормит ее дочь, ему не родную. "Может быть, поэтому я так рано привязалась к реке, к небу, к возможности быть одной – и не одной, а вместе с плывущим далеко облаком". Оглядываясь назад, видишь не бег с препятствиями, а чаще черепаший шаг, а многие препятствия оказались непреодолимыми… Но всегда в работе, при деле была душа. Она горела, она умирала, опаленная, отчужденная, опять разгоралась, жила… закалялась… Зимние яблоки. Не скороспелые. Поздние. Твердые. Зрелые. Целые. Ливнем их било. Грозой колошматило. Солнце им было суровою матерью. Ветки сгибались, и листья ржавели – Яблоки зрели. Яблоки зрели. Нам, послевоенным, досталась жизнь без дедушек и бабушек. Очень многим. Сейчас у детей снова, как когда-то, – по две бабушки и по двое дедушек. Сара Погреб родилась за 20 лет до войны. И ей тоже повезло. Она свои еврейские корни не только знала по именам – бабушка Нехама и дедушка Янкель, бабушка Доба и дедушка Мойше, – но и пронесла их образы через всю жизнь. И вспоминает с такой нежностью... Как–то Сара с мужем оказались в новом городе Иммануэле, где живут, в основном, ортодоксальные евреи. Увидев в ранние сумерки чинных и принаряженных детей, гулявших в сквере перед синагогой, она замедлила шаг, почувствовав, что колет в сердце. Вот так же и ее купала бабушка Нехама после жаркого дня, и надевала все накрахмаленное, и выпускала гулять в карпетках – белых с полоской носочках – и с аккуратными бантами в косичках – небось, и их внучка не хуже, чем у других, богатых, – с отцами… И вот Иммануэль вернул ее память в еврейское местечко, в Добрянку, в Юзефполь, Богополь, на берега Буга да Синюхи… в исчезнувший еврейский мир… Для нее это – не экзотика. Когда хоронили бабушку Добу – все нищие шли за ее гробом. А дедушка, конечно, молился, надевал талес, привязывал ремешком черный кубик на лоб. И свечи зажигали на субботу. Но еврейским в нем и сегодня кажется Саре Погреб не это, а удивительная тяга ко всему высокому, духовному. Был хозяином маленькой лавки с хомутами да скобяными товарами, тут же бочонок селедки, а в картонных коробках – леденцы. Удивительным в нем было, как колокольчик, который он подвесил к двери, какое-то благоговение перед Словом, Знанием, – ну да, – перед духовным и возвышенным. А ведь сам он почти не учился. Когда Сара в Харькове, на какой-то детской олимпиаде, читала свои стихи (для чего срочно выучилась произносить букву "р" – так-то она картавила), и ее фото опубликовали в газете "Вiстi", дедушка Мойше вырезал это фото и почти пятнадцать лет, до самой смерти, носил его в бумажнике завернутым в белый листик. Он же был торговый человек, мелкий, но лавочник… Про зятя Аврума, отца Сары, говорил: «Такой отец! Такой Аврум!» – уважал за образованность и за то, что пел красиво… И внезапная память – уколы шипов. На шиповник из пальцев накапала кровь… В первом сборнике Сары Погреб "Я домолчалась до стихов…" (М., 1990) есть целый раздел, посвященный дому, детству, войне, памяти. Он называется "Глаза прикрою – как вчера". В той олимпиаде художественного творчества участвовал и пятнадцатилетний Эмиль Гилельс. А в 1937 году, вместе с Семеном Гудзенко, который позже напишет: "Мы не от старости умрем, от старых ран умрем", Сара получила – за стихи – Литературную премию им. А.С. Пушкина. (Два года подряд ей выплачивали каждый месяц по 150 рублей, как стипендию.) 1937 год. Отчима не расстреляли, но исключили из партии и сняли с работы. Сару, как дочь врага народа, исключали из комсомола. Не исключили: секретарь райкома слушал, умываясь, "Пионерскую зорьку" – по радио читали ее стихи. "Ее надо перевоспитывать, нам нужны таланты", – сказал он через час. Жизнь всегда была трудная, а люди встречались, а иногда задерживались и оставались в ее жизни – интересные, чудесные, необыкновенные… Жил замечательный поэт Цалик Ходос, с виду худенький, хилый еврейский мальчик, большеглазый, толстогубый, из многодетной семьи, очень-очень бедной. Он тогда стипендии не получил, в институт не попал, а потом погиб в Брестской крепости, и стихов его осталось совсем немного, в том числе кое-что – в памяти Сары… Все они, еврейские дети, увлекались шахматами. (Так она познакомится и подружится на многие годы с Изей Болеславским…) А Цалик написал о шахматах стихи. О шахматах ли? И я сказал, как не сказать? "Ты можешь ход обратно взять…" Победа шла на колесе, Она к противнику, звеня, Перекатилась от меня. Но враг не захотел сказать: "Ты можешь ход обратно взять". Иду один. Иду спеша. Читаю выговор себе. Какая мягкая душа. Какие нежности в борьбе… Нет, если борются и бьют – Назад ни шагу не дают… Тогда, в 1940 году, он предсказал свой конец: он написал, что вскоре, в бою, прольет свою кровь, ту, "что в Палестине началась…" Стихи не сохранились. Жаль, что немного запомнила. (Уже после рассказа Сары о Цалике Ходосе в одной из израильских газет появилась публикация, состоявшая из воспоминаний о поэте и небольшая подборка его стихов – Ш.Ш.) Сара пишет: Знаю. Есть такое чудо, Как ожившая душа. Жизнь, вернувшись ниоткуда, В новом роде хороша. Потемнее, чем вначале. Тон суровей. Штрих крупней. И от многие печали Стали губы солоней. Печаль по родной чужой жизни смешивается с печалью по собственной молодости. Рассеянность, что ли, причиной, Но я не гляжусь в зеркала, И жизнь красотой лебединой Меня от себя увела. Не вижу и ближнего корма, Но даль отворилась и высь. Упорные, тихие корни До соли почти добрались. В горькую минуту сложилась у Cары Погреб цепочка слов: "Безбожниками не бывают / Художники и поэты, / Что света не добывают, / А сами источники света..." - умирал друг-художник Ося Островский. А поминальной молитве по нему звучать отныне в тишине комнат и залов – навечно. Сару, как, впрочем, не только поэтов, спасает в тяжелые минуты ремесло. Ее дело – вязание на спицах русской речи. Вязальшица - еврейская душа. Это и о себе, и о нас с вами, решившимися на разрыв: "Ну и что? Все равно не своя. / Не свои - хоть умри! / Собирайся, народ мой, – / ты тоже великий – с вещами..." А вот о сути таланта: "Каждой клетке присуща делимость, / Но одной среди множеств - светимость. / Свечка тает. / А свет не тает. / И окрест далеко светает". Каждый - в свой черед сдает экзамены. На знания. На выживаемость. На память о себе. Все и вся держат экзамен перед временем. Искусство, музыка, поэзия. Шекспир и Пушкин, Цветаева и Ахматова - и они в каждую новую эпоху проверяются на прочность. А как оценить творящих в наше время, живущих рядом? Даже не будучи в состоянии оценить в полном объеме (близкое все-таки расстояние) такое явление, как Сара Погреб, мы интуитивно, с первой строки, чувствуем какой-то толчок, движение мысли, ответность чувства - навстречу! Явление высокого ряда: не могла и не желала служить неправде - и не писала. Может показаться странным, что перестала писать стихи – совсем – на сорок лет! Нет, она не могла бы сказать себе, как будущий шахматный гроссмейстер Изя Болеславский, который уже тогда, в 1939 году, когда они познакомились, разобрался в политической обстановке и поставил Сталина рядом с Гитлером. Нет, она – нет. Ей казалось, что, получив стипендию за стихи и перестав их писать, она обманула советскую власть. Но и она чувствовала, что время лирических пустяков ушло. Было "не до щебета". Вскоре началась война. Вот и получилось, что в поэтическую зрелость, минуя и юность и молодость, попала прямо из отрочества. Обрадовано нашла себе, в этом смысле, коллегу: Михаила Львовского. В довоенных дневниках Всеволод Багрицкий отмечал как лучшего из молодых поэтов именно Михаила Львовского. Оказывается, тогда же и он тоже перестал писать. Правда, была еще его песня "Вот солдаты идут по степи опаленной…" До сих пор мороз по коже. А он ушел в кино, в театр. Потом в рязановском фильме "С легким паром" помните: "Вагончик тронется, перрон останется…" Но всерьез стихи писать перестал. Когда Сара прочла ему до отъезда "А я из отрочества", сказал, что всю жизнь хотел выразить это. Поэтому ему и посвятила: Из отрочества я. Из той поры Внезапностей и преувеличений, Где каждый, может быть, в эскизе – гений, И неизвестны правила игры. Где любят, всхлипывая… И навек. И как ни вырастает человек, Он до себя, того, не дорастает – Кожуркой сердцевина обрастает. С усмешкой вспоминает, как в университете, на лекции по древнерусской литературе, писала: "Солнце желтой коркой апельсина / Догорало в дымчатом бокале". Сара (стоит крайняя слева) с друзьями. Внизу первый слева - Михаил Погреб, будущий муж Сары Стихи писать перестала. Жила ими всю жизнь. И как читатель. Усталая, голодная, с малярией, с туберкулезом, двумя детьми, которых растила без всякой помощи, с больным мужем-инвалидом войны, – по ночам стихи читала. И как филолог, специалист по поэтике. Курсовую работу во время войны, в Алма-Ате, писала по поэме Бориса Пастернака "Спекторский". Там же, в Алма-Ате, в литературном кружке, подружилась с Дорой Шток, которую потеряла на целых полвека – и Дору, и Марика Черкасского, и Валю Рабиновича арестовали, когда Сара была уже в Кзыл-Орде, а в Израиле, в журнале "22", прочла статьи, подписанные Дорой Штурман, сказали, что автор живет в Иерусалиме, захотелось поблагодарить, узнала ее телефон, позвонила, разговорились. Одна была Шток, другая – Бронисман. Теперь одна – Дора Моисеевна Штурман, другая – Сара Абрамовна Погреб. Встретились. Книги Доры Штурман знают во всем мире. Дора прочитала Сарины стихи, сказала: "Это я их написала". И отправила в Америку, в альманах "Встречи". Напечатали. Издатель, Валентина Алексеевна Синкевич, пишет: "Встречи", увы, не гонорарное издание, но поэты получают один авторский экземпляр ежегодника. Только таким образом мы не тонем – вот уже 15 лет. С большим наслаждением прочла Ваш поэтический сборник "Я домолчалась до стихов". Осталось радостное чувство приобщения к настоящему искусству. Я рада познакомиться с хорошим и новым для меня поэтом…" Поэзия хорошая, как музыка – хорошая, как живопись – хорошая, – бесценна. Но при жизни настоящему поэту надо бы платить за даруемые нам, всему миру – звуки, краски, слова и знаки препинания меж ними. Был Харьковский университет. Киевская аспирантура. Преподавание в Запорожском пединституте. Работа в школе. Из работ – реферат по Андрею Белому. Диссертация о Тютчеве. Ранний Маяковский. Поздняя Цветаева… В разные годы – разные темы. И всегда – неподходящие. И все – тупик. Тютчев – тема непроходная. Рядом с Маяковским посмела поставить Блока? – космополитка! Новая диссертация, прошли годы, в МГУ: "Тема войны у Маяковского". В жизнь вошли замечательные люди: Лидия Моисеевна Поляк, из ученого совета МГУ, жена филолога Аванесова, вскоре ее уволили; профессор Леонид Иванович Тимофеев, пришел на защиту на костылях, а на 4-й этаж подняться не смог, письмо передал; Виктор Дувакин, позднее общественный защитник на процессе Андрея Синявского, он был ее оппонентом, дал высокую оценку, очень хвалил. Защиту провалили: небезызвестный зав. кафедрой советской литературы Метченко и иже с ним… Лицом к лицу увидела, что такое реакция, звериные лица, антисемитизм, чтобы потом, по ночам, вглядываться, вдумываться. Что было? Все было. Кровохаркание, туберкулезный институт после "космополитки", инсульт после чистилища в МГУ… Когда крутило в центрифуге, дано было ей в ощущение, что вот-вот все кончится, а она еще "словечка не сказала, пока еще бродила тут". Что спасло? Чужое горе. Лидия Моисеевна Поляк привезла ее на дачу и показала своего сына-дауна. Шестнадцать лет страданий. Беспощадно бросила: "А вы убиваетесь из-за диссертации…" Сара Погреб в 1960-е гг. Жизнь колошматила. Судьба хранила. Дарила людей, дарила встречи. Не писала потому, что было тошно, да и не смела сконцентрировать все духовные силы на одном. А потом вдруг, как очнулась: мир не ограничивается отдельно взятой, хотя и огромной страной. Столько душа поглотила. И полнилась, полнилась. И вдруг взорвалась. А строгости и точности училась ведь всю жизнь. Формы были отлиты. Оставалось их просто заполнять. Мучительная работа над строкой? Размером? Корпит над рифмой? Звукописью? Отвечает: да нет, пожалуй, все это выливается. Стихи сами пишутся. Выбирается, конечно, созвучное, слова откуда-то приходят. Все сочленяется – прошлое, природа, сны… Вот внучкам посвятила: Распахнутость чайки возьмете с собою, И мокрую гальку, и бубен прибоя. Но что вам приснится? Никто не предскажет, Что сбоку ложится, что на сердце ляжет. Бурьян по откосам, где тихо и глухо, Казался мне волей – поэтому снится. И с Бугом братается речка Синюха, И песня на идиш касается слуха, И низко кружит безымянная птица. Зиновий Гердт прочел ее стихи. Потом он станет их читать во всех своих поездках по белу свету. Отдал Давиду Самойлову, Самойлов позвал Юрия Левитанского, соседа: "Тут стихи!" И помог в публикации. И первая книга "Я домолчалась до стихов" вышла с его предисловием. Уже в Израиле Сара получила на свои стихи восторженный отзыв из Москвы. Искусствовед, специалист по русской игрушке Виктор Соловьев пишет: "Русских редко в такой степени спасала культура, для этого нужно было безусловное, неколебимое благоговение перед нею, которое воспитало в евреях многотысячелетнее поклонение Слову, Духу, Творцу… Поэзия Сары Погреб – это рецепт как выжить в нечеловеческих условиях". Помните дедушку Сары, которого звали Мойше? Спасение поэзией, благоговение к Слову – это у нее и от него… Мы-то знаем, но Соловьев знать не мог. Чудо прозрения... Низкий поклон Вам, Виктор! "Отчего нас посещают чаще всего два чувства, – спрашивал Блок, – самозабвение восторга и самозабвение тоски?" Вот за тоской пришло к Саре и высокое чувство прозрения. Вторая книга Сары Погреб "Под оком небосвода" вышла в 1996 году в иерусалимском издательстве "Скопус", третья – "Ариэль" – в 2003 году в иерусалимско-московском издательстве "Гешарим". Возвращаются старые темы и места ("Случается, купаюсь в тех морях – / Азовским любовалась прошлой ночью"), являются новые ("Еврейское сердце болит, / И боль эта неизлечима. / Не козочка – белая тучка бежит / По небу Иерусалима"), углубляется чувство дома ("Достались мне библейские пространства / И дали дальнозоркое стекло"). Обретение голоса еще большей силы и чистоты произошло на земле Израиля, - от первого шага и первого вздоха, – на земле, к которой не прибило, а в которую удостоило взойти – за муки, верность себе, своим бабушкам и дедушкам, своему имени - Cаpа! Главное осталось: правдивость и взволнованность. В ее стихах почти нет отрешенности, созерцательности, любое наблюдение насыщено мыслью и согрето чувством: О, это сопряженье линий И вознесение холмов. И небосвод, в зените синий И побледневший у краев. Какой простор. Светло и грустно. А дали все зовут: "Гляди!" И собственническое чувство Шевелится в моей груди. Здесь жили первые евреи. В шатрах. Задолго до стропил. Здесь солнце ближе и мощнее, А кровь и море – солонее. Для этих мест нас Бог лепил! По красной глине дождь лупил... Какая сильная, библейской силы концовка. Прочитаешь и скандируешь снова, слово за словом: "Для этих мест нас Бог лепил! / По красной глине дождь лупил..." Когда прочла по телефону только что законченное стихотворение "Он был, благословенный этот миг" и дошла до строк: "Я полюбила камни и траву. / Я не уйду. / Я тоже уплыву" и услыхала мое молчание, а у меня сдавило горло, тут же сказала: "Раз тебе понравилось, тебе и подпишу". Так просто - дарение чуда? Ни за что?.. Но это не только мне, это всем, у кого "он был, благословенный этот миг". Цитируемые отрывочно и произвольно, ее строки неожиданно складываются в симфонию жизни – мысли и любви. Ее стихи, положенные на музыку, стали официальным гимном Ариэля. Случай не частый. Ариэльский хор исполняет их на русском и в переводе на иврит. Стала лауреатом Литературной премии Союза писателей Израиля. Первое сильное ощущение от стихов – слепок образа пишущего. О нет, она не "неземная". Она может поделиться рецептом: "накрошить меленько картошечку и еще мельче лучок, добавить соль, перец и подсолнечное масло. Объедение". Секрет в "меленько"... Ее стихи хочется читать самому и - нестерпимо - немедленно прочесть другому. Стих ее как будто прост, но сбит мастерски, просто мастерство в нем не выпирает. Всё - ритмы, рифмы - идет за мыслью, но ничего холодного, гладкописного, щеголеватого, ничего и сентиментального, ничего и женственно-интимного. Я не умела про любовь. Ладоней, губ и душ сближенье, Планеты головокруженье... Уймись, струна. Не суесловь. Новая вариация на ту же тему. Сара продиктовала мне эти стихи по телефону. На следующий день предстояла презентация моей книги на встрече бывших отказников, тех героических людей, что годами боролись за право евреев жить на своей родине, теряли работу, спасались от слежек, подвергались обыскам, сидели в тюрьмах, теряли друзей. Я попросила разрешения прочесть только что рожденные строки именно им, первым, ежегодно собирающимся в своих "Овражках", в лесу Бен-Шемен. Как высочайший дар приняла и ее посвящение. Ш.Ш. Мне не стала Россия чужбиною. Власть и к русским – не папкой, не мамкою. Нас же – каждого – по уху двинули, Шельмовали, собакам кинули. Дверь открылась, залязгало клямками. Колбасы мы хотели? Отечества. Есть, не скрою, еврейское ячество: Отдавать в безразмерном количестве Все духовные высшие качества. Всё вы помните, всё понимаете. Про Варшавское гетто - знаете. Изучали дотошно, наверное, Наше чудо – войну Шестидневную. Я нашла свою сладкую родину. Киви лакомлюсь, а не смородиной. Но ресницы смежив, вдруг увижу я Эти листья кленовые рыжие, Голубень, а не синь библейскую. Не боли, мое сердце еврейское. Я - нашла. 20.10.05 В стихах немало горечи, а стихи светлые. Мое давнее пророчество исполнилось. На выход второй книги я писала, что предвижу, как многие стихи Сары Погреб выпорхнут из книги и разлетятся в сборники других поэтов - эпиграфами. Так и случилось. Мы говорим, что молодость – вечный возраст поэзии. А разве вы не ощутили, как молода, как ненасытна на жизнь, как легка на озорство, на лукавую улыбку Сара Погреб, впитавшая так много – и русского, и еврейского, и светлого, и мрачного, и ветра, и неба, и музыки: Несчетно, ну что нам считаться? Светало над миром при мне. Но как это не улыбаться В толкучке, как наедине?.. ...Просто настежь! Хорошо... Млечен путь рассветных улиц. Ветер поверху прошел – Все деревья оглянулись... ...Нет, я не позволяю нетерпенью Пришпоривать себя и торопить. Что черный кофе минус вдохновенье? Вино? А я не научилась пить. Смешно сказать, но я пьяна простором… Эти строфы из трех разных стихотворений, обрубаю их, потому что цитировать все, что хотелось бы, просто невозможно. При последней строке во мне запела мелодия Ф. Крейслера, вот так же точно наполненная возвышенной, пугающей радости и бесконечных далей: "Смешно сказать, но я пьяна простором!" Спасибо, Сара! Я тороплюсь. Сейчас наклею марку. Мория, семь дробь девять, Ариэль. Я проще адреса не знаю. Иду и повторяю: "Смешно сказать, но я пьяна простором…" Автор: Шуламит Шалит Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/35222.html

Юлия Вольфторн Родилась в городе Торунь (бывш. Пруссия), в еврейской семье. Имя при рождении — Юлия Вольф. Позже художница изменила свою фамилию добавив название родного города (Торунь — нем. Thorn). Изучала живопись в Берлине, затем в Париже, в Академии Коларосси. В 1898 году в числе 65 художников-новаторов участвовала в создании объединения «Берлинский сецессион». Много и плодотворно работала, принимала участие в выставках. Широкую известность ей принесли портреты поэта Рихарда Демеля, членов семьи писателя Густава Ландауэра, семьи архитектора Германа Мутезиуса, актрисы Тиллы Дюрье, и других берлинских знаменитостей того времени. После прихода нацистов к власти, Юлия Вольфторн осталась в Берлине, сотрудничая с «Союзом еврейской культуры». В 1941 году нацисты закрыли эту организацию, захватили имущество, и арестовали участников. 28 октября 1942 года 78-летняя Юлия Вольфторн и ее сестра Луиза Вольф были депортированы в концлагерь Терезиенштадт. Невзирая на обстоятельства, Юлия продолжала рисовать, когда предоставлялась возможность. Художница умерла в лагере 29 декабря 1944 года. Её именем названа улица в Берлине. Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/34839.html

Юлия Рутберг Юлия Рутберг родилась 8 июля 1965 года в артистической семье. Мама – музыкант, бабушка – танцовщица, дедушка – артист балета. Отец окончил Энергетический институт, но потом увлёкся пантомимой, стал лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Своей профессией и гордым профилем Юлия Рутберг обязана отцу - миму и актеру, Илье Рутбергу. Сейчас Илья Рутберг - профессор, заведующий единственной в мире кафедрой пантомимы и пластической культуры, но он до сих пор снимается в кино. На его счету такие фильмы: «Добро пожаловать, или посторонним вход запрещён», «Ты - мне, я – тебе», «Безымянная звезда», «Мэри Поппинс, до свидания!», «Женщина, которая поёт», «Если верить Лопотухину», «Макаров», «Свадьба». Когда артистку спрашивают, какое влияние на нее оказал ее папа, она отвечает: «Это на уровне хромосом». Юлия с отцом жутко похожи. Девочке было месяца четыре. Какая-то пожилая, очень экзальтированная особа, увидев ее, воскликнула: «Боже, какая некрасивая девочка!». Надо представить себе выражение Юлиной мамы. Но та не растерялась: «Да, вылитый папа. Будет счастливой, примета такая…». Её называли «дочерью полка», девочка постоянно находилась в гуще репетиций и творческих споров. Ее нянчили по очереди все участники студии «Наш Дом». Она до сих пор по привычке называет тетями и дядями: «дядя Сеня Фарада», «дядя Саша Филиппенко», «дядя Гена Хазанов»... Учеба Училась Юлия Рутберг, не очень хорошо, в английской спецшколе, с преподаванием некоторых предметов на английском языке. По гуманитарным предметам шла, правда, неплохо, в технических же была «полный ноль». Кошмарные сны, что ее вызывают по физике, математике или химии, ей снились лет до тридцати. Осознанное желание стать артисткой пришло в пятом классе на юбилее эстрадной студии «Наш дом» при Университете, где работали родители: папа был одним из трех руководителей, Аксельрод, Розовский, Рутберг, а мама пела тут же в квартете. В Щукинское училище Юлия Рутберг с первого раза не прошла, а поступила в ГИТИС на эстрадный факультет. Два года училась там на одни пятерки, и все равно, каждый год поступала снова и снова в Щукинское. Илья Рутберг ждал ее у училища, чтобы, всю в слезах и соплях, забрать дочку с очередного провала. Наконец, сердце его дрогнуло, и он позвонил заведующему кафедрой Щукинского училища Владимиру Георгиевичу Шлезингеру, и попросил послушать дочь лично. В итоге Юлия Рутберг была зачислена на курс А.А. Казанской. Театр В 1988 году Юлия окончила Щукинское училище и была принята в труппу Театра им. Вахтангова. На его сцене ею были созданы образы: Зойки в «Зойкиной квартиры», Двойры в «Закат», Дурандас в «Два часа в Париже», Хетти в «Даме без камелий», Клотильды в «Я тебя больше не знаю, милый», Алкмены в «Амфитрионе», Жюли в «Фрекен Жюли», Морин Фолан в «Королеве Красоты» и др. Удача Юлии Рутберг улыбнулась с первых же театральных шагов. Очень скоро актриса завоевала народную любовь, и сегодня ее имя в афише для посвященного зрителя – своеобразный гарант качества. Помимо работы в родном театре Юлию Рутберг приглашают в свои проекты ведущие отечественные режиссеры. Она репетирует «Хлестакова» (роль Анна Андреевна) в Театре Станиславского у Мирзоева; участвует в эксперименте Жолдака «Чайка» (Аркадина), который идет на сцене Театра Наций; с Михаилом Козаковым возобновляет «Играем Стриндберг-блюз» (Алис); у питерского режиссера Гриши Козлова в Театре на Литейном играет все женские роли в «Докторе Чехове». Юлия Рутберг ответственно относится к любой работе, и никогда не будет работать с халтурщиками. Ей интересно работать с талантливыми людьми, играть в спектаклях Петра Фоменко, Романа Виктюка, Гарри Черняховского, Владимира Мирзоева, Андрея Жолдака. В кассовом, но низкопробном действии она никогда принимать участие не будет! «All that Jazz» - «Вся эта суета» Наверное, неожиданно, что артистка, которая работает в репертуарном театре, актриса Театра имени Вахтангова, которая играет Чехова, Шекспира, Мольера вместе с партнерами, вдруг сделала такой зигзаг и вышла в соло. Юлия Рутберг вдруг решила самореализоваться в моноспектакле. Ей вдруг, почему – то, стало очень важно быть на сцене одной, захотелось саморазрядиться. Видно чего – то или много накопилось, или немножко надоело, что ее стерилизуют режиссеры. А вот здесь она в разных ипостасях, такая, какая есть. Так в 2004 году родился собственный театральный проект Юлии Рутберг, результатом которого стал спектакль «All that Jazz» - «Вся эта суета». В спектакле, созданном в жанре кабаре, актриса общается с костюмерами и музыкантами небольшого оркестра, с далекими Лайзой Минелли и Майклом Джексоном, Эдит Пиаф и Чарли Чаплиным. Она легко, свободно разговаривает с залом, попутно решая одну из самых болезненных для театра проблем - вечно звонящих мобильных телефонов. Кино Вообще кино для Юлии Рутберг началось ни шатко, ни валко, и нормальные роли пришли не сразу, но сейчас актриса не бедствует. Ее приглашают сниматься как в полнометражные фильмы, так и в сериалы. А впервые Юлия Рутберг попала на съёмочную площадку в 16 лет, правда вошла в кадр только спиной. Играла дочку тирщика, а тирщика играл ее папа. В 1989 году актриса сыграла небольшую роль у Евгения Гинзбурга в мюзикле «Руанская дева по прозвищу Пышка» по рассказам Ги де Мопасана. Г. Гаранян тогда разрешил актрисе даже спеть самой. В картине Юлии посчастливилось играть в окружении настоящих звезд: Армена Джигарханяна, Николая Лаврова, Леонида Ярмольника, Александра Абдулова, Валентины Талызиной, Светланы Смирновой, Константина Райкина. Год спустя Евгений Евтушенко позвал Юлию Рутберг в свою вторую картину, ретро-драму с элементами фантасмагории «Похороны Сталина», насыщенную автобиографическими мотивами. 1953 год. Москва прощается с вождем. Улицы забиты толпами, гибнут люди. В похоронной толчее знакомится девушки, одна из которых нелепо погибает в траурной процессии. Так у второй начинается другая, взрослая жизнь.… Потом у артистки была, правда, совсем уж эпизодическая роль вместе с Сергеем Фетисовым в философской притче, эксцентрической драме «Макаров», в которой, по мнению критики, так превосходно играли артисты. Причем, все. Сергей Маковецкий, который, наконец, сыграл в кино как подобает статусу артиста, а не восторженно оценивающей публике. Замечательная Елена Майорова, у которой неудач, впрочем, и так никогда не было. Мужской характер в кино В 1999 году в криминальной драме «Мужской характер, или Танго над пропастью» Юлия Рутберг сыграла киллера. И, наверное, неспроста. В характере актрисы, безусловно, есть что-то сильное, мужское. Она умеет добиваться результата, противостоять хамству, наглости, подлости. Она человек шпаги, умеет постоять за себя, и не только… В том же году в триллере «Чек» Юлия Рутберг снялась в роли Марины вместе с Николаевым Расторгуевым и Николаем Фоменко. Сценарий писался специально для музыканта Расторгуева. Действие фильма разворачивается в провинциальном городке. Илья и Акежан - сыновья одной матери и разных отцов, которых воспитывает чуткий дядя-милиционер по фамилии Расторгуев. Акежан, двенадцатилетний компьютерный гений, серьезно болен, и его необходимо срочно оперировать. Операция безумно дорогая, и денег на нее нет. Оказавшись в безысходном положении, милиционер Расторгуев связывается с мафией и погибает. Но после него остается чек на пять миллионов долларов. Мощь правоохранительных органов, коварство мафии обрушены на юных героев. Сериалы С 2000 года начался новый, сериальный, этап в жизни Юлии Рутберг. В восьмом, заключительном фильме сериала «Каменская. Не мешайте палачу», ей посчастливилось сыграть с Еленой Яковлевой, Валерием Приемыховым, Андреем Паниным, Николаем Лавровым. И хотя роль ей досталась эпизодическая, но благодаря актрисе, она получилась яркой и запоминающейся. В том же году Юлия Рутберг с Константином Хабенским и Игорем Ливановым снялась в одиннадцатом фильме сериала «Империя под ударом. Хлыст». Можно заметить, что актрисе нередко достаются отрицательные роли. Но и в отрицательной роли, Юлия Рутберг всегда старается увидеть конкретный характер. Замечательно учили ее педагоги, что если играешь плохого, то ищи в нем, все же, побольше хорошего. Поэтому ни один отрицательный персонаж не получился у актрисы совсем уж отрицательным. Например, она получает письма по поводу роли Эммы Константиновны в «Московских окнах», где ей говорят, что вот гадина, но вас так жалко! В 2003 году Юлию Рутберг в числе многих звезд кино пригласили в «Участок», позже названный «народным сериалом». Актрисе досталась роль Инны Шаровой. Наверное, в жизни героиня Юлии Рутберг вряд ли смогла бы жить в деревне. Хотя… кого только в деревне не встретишь… Свою героиню актрисе характеризует так: «Моя интеллигентка вышла замуж. Муж привёз её к себе домой в деревню, и она так там и осела. Такая овца из девятнадцатого века». Между съемками в сериалах актриса успела сняться в полнометражном фильме, комедии «Прощайте, доктор Фрейд!», где исполнила роль мамаши, обеспокоенной взрослением своего сына и для этого нанимающей ему психолога. На эту роль Юлия была утверждена без проб. Режиссер Марина Мигунова так и сказала: «Никто, кроме тебя». А по признанию актрисы: «Когда такое говорят артисту, он начинает просто расцветать, это такой допинг, после которого человек начинает творить чудеса». И, конечно же, знаменитый сериал «Не родись красивой», вышедший на экраны в 2005 году. По мнению самой артистки: «Это феномен Шарля Перро. История про Золушку, которая всегда срабатывает! Но пользоваться этим надо очень аккуратно. Сильный актерский состав: Тараторкин, Остроумова, Муравьева, Жигалов, Раиса Рязанова, хорошие молодые актеры Петя Красилов, Илюша Любимов из студии Петра Фоменко, Оля Ломоносова, Нелли Уварова… Я получала большое удовольствие, работая в таком коллективе. А еще благодарна ребятам-режиссерам за то, что они мне дали осознанную вольницу. Вообще эта работа была сплошным хулиганством. Все эти «дядьки» и «тетьки», «кукусики» и «бабасики» придумала совершенно случайно. Правда, потом чуть не сошла с ума. Выходя на улицу, всякий раз вспоминала Фаину Григорьевну Раневскую, которую преследовала фраза «Муля, не нервируй меня!» Последние работы Сегодня Юлия Рутберг – одна из самых востребованных работ. В 2006 году она была приглашена в сериал «Затмение», где поднимаются уходящие из нашего времени понятия веры, надежды, любви и бескорыстия. Юлия Рутберг здесь играет роль матери Арсения. Артистка попыталась построить роль так, чтобы зрителям было понятно, отчего она дошла до жизни такой. Нет, не в данном конкретном случае, здесь никаких особо отрицательных вещей не написано, а именно в «сложных» людях, какой является героиня. В том же году Юлия Рутберг вместе с компанией замечательных актеров: Александром Балуевым, Александром Лыковым, Марией Ароновой и Ольгой Красько снялась в очень веселой комедии положений «Кушать подано». А недавно поступило предложение от продюсера Мирры Тодоровской сыграть в многосерийном телефильме о семье Сталина, который будет снимать молодая женщина, режиссер из Чехии. «Все Тодоровские, от мала до велика, очень профессиональные люди. И работать с ними - одно удовольствие», - считает Юлия Рутберг. Голос Голос Юлии Рутберг можно услышать (хотя и не так часто) в рекламе. Да и за кадром в циклах передач, документальных и публицистических фильмах на канале «Культура» ее голос звучит. Для такой работы нужен особый настрой. Ведь артист не может помочь себе игрой. Здесь нужно внятное словесное действие - это как определённый музыкальный инструмент. Личная жизнь Дом, в котором живет актриса, - это продолжение дома, где она выросла. В родительском доме был один закон, самый главный: все помогали друг другу. Дети были всегда любимыми, а когда подрастали, становились помощниками родителям. И все очень переживали друг за друга. И эти семейные традиции естественно перешли к Юлии. Хотя из-за того, как она живет, ее муж, актер Анатолий Лобоцкий, постоянно уезжает на съемки, у них несколько другой быт. Но в семье тоже есть свой закон: муж Толя обязательно утром варит овсяную кашу - ну, потому что это нужно, полезно, а жена Юлия периодически старается сварить какой-нибудь бульон, чтобы, забежав, домой днем, можно было что-то легко перехватить. Ни в электричестве, ни в технике актриса ничего не понимает. Единственное, что освоила, - это мобильный телефон, и то только те функции, которые ей показал Максим Суханов, потому что у него такая же модель. Компьютер никогда даже не включала - и не собирается. Так что информацию по-прежнему получает из книг, от людей, а общаться с компьютером совсем не хочет. А вот сын увлечен компьютером. «Гришка взрослый, самостоятельный, замечательный и в то же время очень сложный. Лицедей. Очень спортивный. Со всем джентльменским набором. Страшный обезьянец. Учится в Международном институте рекламы, безусловно, тяготеет к актёрству, но насильно толкать его никто не будет. Пусть у мальчика будет «нормальная» профессия. Его приглашали сниматься, но он отказывался. Гриша никогда не выходил на сцену, как многие актёрские дети, и не снимался в кино», - любовно характеризует Юлия Рутберг своего старшего ребенка. Когда актриса работает, отдыхает спазматически, нервно и чуть-чуть. С одной стороны, понимает, что есть слово «надо», а с другой - надеется, что будет работать с отличными актерам. А отдохнуть, наверное, успеется в другой жизни. Любит путешествовать, любит море. Обожает собирать грибы, землянику. Ей нужны лес, резиновые сапоги, платок, и чтобы ее никто не узнавал. В первые три дня отпуска актрисе хочется быть абсолютным животным: спать, спать и есть. Юлия Рутберг считает себя человеком с дурным характером. Дурность характера актрисы, наверное, заключается опять же в том, что она оставляет за собой право назвать подлеца подлецом, на белое сказать белое, на черное - черное. А еще, как она сама признается, ей присуща зависть. Она всегда завидовала Лайзе Минелли, что в ее жизни повстречался Боб Фосс. Она всегда завидовала Фаине Георгиевне Раневской, что рядом с ней оказался Александров. Она всегда завидовала Ольге Михайловна Яковлевой, что ее создал Эфрос. Она всегда завидовала тем людям, которые снимались в фильмах Ромма и Авербаха. Какого цвета эта зависть? И как она, к чему она обращена? «Вот и судите меня с этих критериев, что мне свойственно, а чего нет. Во всем остальном я прекрасная маркиза. Ваша Юлия Рутберг». Автор: Катя ТУР Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/31978.html

Юдит Равиц "Это верно, необходимо знать больше про человека, о котором ты снимаешь фильм, - Юдит Равиц смущенно смотрит в объектив камеры. - Я и сама люблю читать биографии. Конечно, это интересно. Но на самом деле... В повседневной жизни я ужасно стеснительный человек. Я знаю, что это звучит парадоксально, потому что на сцене я веду себя как дикарка. Я знаю... То есть ... Я обожаю сцену. Я очень-очень это люблю. Это оборотная сторона моей стеснительности. И это нормально. Таковы мы, артисты. Но как человек, как женщина.." Юдит стеснительно улыбается. Возникает долгая пауза. Она молчит. Может быть ей кажется, что она сказала слишком много. Может быть она чувствует, что ей больше нечего сказать. Но вот после паузы, после всех этих долгих лет, в течение которых она яростно оберегала свою частную жизнь от посторонних глаз, Юдит глубоко вздыхает, наибирая в легкие как можно больше воздуха, и произносит это... Юдит Равиц, одна из самых любимых и авторитетных израильских исполнительниц, достояние израильской культуры, со столь присущей ей природной легкостью и доброжелательностью впускает съемочную группу в свой дом. Камера снимает ее спутницу жизни, Наоми Канюк, дочь известного писателя Йорама Канюка. Камера заглядывает к ней на кухню, дизайн которой Юдит и Наоми придумали сами. Камера показывает домашнюю студию, где Юдит записывает свои песни. Камера показывает совместную жизнь двух женщин. "Ты говоришь, что мы можем показывать зрителю вашу супружескую жизнь, но не желаешь говорить об этом перед камерой?" – уточняет режиссер фильма Сиван Арбель, которая снимает фильм о Юдит Равиц в рамках документального сериала "Герои культуры", транслирующегося по 8-му каналу кабельного телевидения. Юдит поясняет: "Это наиболее естественный вариант. Это и есть жизнь" . Несколькими минутами ранее мы видим Юдит, сидящую вместе с автором фильма в звукозаписывающей студии. Разговор идет о песнях Юдит Равиц. И о любви. "Огромное количество твоих песен посвящено любви, - говорит Сиван Арбель. - По всей видимости, эта тема для тебя необычайно важна?" "Ты права, - отвечает Юдит. - Обрати внимание: большая часть песен в мире посвящена не просто любви - во всех ее проявлениях. Большая часть песен посвящена рождению любви и ее смерти. Никого не интересует рутина любви, то, что происходит между этими двумя состояниями. То, что происходит с любовью каждый день". После того, как оператор снимает еще несколько совместных сцен, в которых фигурирует семейная пара Равиц-Канюк, Юдит говорит режиссеру: "Я знаю, что есть очень много тем, на которые ты хотела бы со мной поговорить. Но я действительно (честное-честное слово!)очень стеснительный человек. Очень приватный человек. С внешним миром я общаюсь посредством своей музыки, своих песен. В них я вкладываю много энергии, много страсти". * * * Много общего можно найти между Юдит Равиц и другой популярной певицей, Корин Элаль. Это произошло в канун парада гордости в 2001 году. В эфир второго канала вышла программа Коби Мейдана "Ночной разговор". Гостьей этой передачи была тогда Корин Элаль. Запись интервью велась в доме Корин, расположенном в одном из пригородов Тель-Авива. Певица рассказала Мейдану о своей супружеской жизни с женщиной, о своем отношении к теме любви, о том, что она всегда предпочитала видеть рядом с собой женщину. "Теперь я знаю, - сказала тогда Корин. - что так мне жить намного удобнее, намного лучше. Когда не надо жить в страхе, не надо стыдиться. Я думаю, что быть геем, это означает найти некое индивидуальное решение для себя... Ты рождаешься и ищешь свой путь, свой способ прожить эту жизнь. Это твой выход из положения". В начале интервью Корин испытывала некоторую неловкость. Постепенно она становилась более раскованной. Она рассказала собеседнику о своей супруге и о том, что довольна жизнью. После этой передачи против Корин Элаль были выдвинуты подозрения в том, что время своего каминаута она выбрала не случайно. В те дни на прилавки музыкальных магазинов поступил ее новый альбом. Это не помешало гей-общине с восторгом и любовью отнестись к ее неординарному поступку. На вопрос, что она думает о "выходе из чулана" известных людей, Корин ответила: "Я много об этом размышляла, понимая, что приближается решающий момент. Разумеется, у каждого есть неоспоримое право на приватность личной жизни... Но я вот, что подумала. Я пишу песни, выступаю перед людьми, которые любят мою музыку. Это будет непорядочно по отношению к ним - ничего не рассказывать им о своей настоящей жизни. С другой стороны, подумала я, допустим, я начну им что-то рассказывать о себе. И что тогда? Они захотят узнать еще больше. Это проблема. Но ведь это моя жизнь. И я не могу взваливать на себя дополнительный груз – жить все время в страхе, что про меня скажут другие" . В отличие от других известных артистов, Иври Лидера, Роны Кейнан, Амира Фей Гутмана, которые предпочли совершить coming out, дав пространные интервью крупным изданиям, Корин Элаль решила сделать это в камерной телепрограмме, у которой не так много зрителей. Как и Элаль, Юдит Равиц решила приподнять завесу тайны над своей личной жизнью, приняв участие в съемках программы второстепенного телеканала, транслирующего документальное кино. Авторы фильма сопровождали Юдит на протяжении целого года. "Юдит осознанно решила совершить этот шаг, снявшись в документальной программе нишевого канала, - убеждены люди, хорошо знакомые с Равиц.- Она не стала давать интервью крупному изданию или участвовать в телепрограмме, транслирующейся в прайм-тайм. Она выбрала 8-й канал, у которого своя, небольшая, зрительская аудитория. Она решила сделать это тихо, без звона фанфар". "Каминаут произошел абсолютно спонтанно, - вспоминает Рути Элаль, супуга Корин. - Мы и раньше не особенно скрывали наши отношения. Просто об этом никогда прежде не говорилось публично. После того, как это произошло, в нашей жизни ничего не изменилось". * * * Юдит Равиц родилась и выросла в Беэр-Шеве. По окончании военной службы, во время которой Юдит вместе со своей подругой Корин Элаль выступала в армейском ансамбле инженерных войск, обе исполнительницы продолжили совместную работу в музыкальном проекте Арика Айнштейна. В качестве бэк-вокалисток они приняли участие в записи серии альбомов "Старая добрая Эрец Исраэль". Затем сольная карьера Юдит Равиц пошла на взлет. Настоящая популярность пришла к ней после исполнения песни "Слихот" на песенном фестивале в 1977 году. Позднее эта композиция стала песней года. После успеха "Слихот" Юдит Равиц успешно сотрудничает с музыкантами Йони Рехтером и Дани Литани, записывает песни Мати Каспи и Эхуда Манора. В 1979 году выходит ее первый альбом с песнями "Ты взял меня за руку" и "Кто-то". До 2000 года Юдит Равиц успела выпустить 13 сольных альбомов. В том же году она удочерила девочку. Став матерью, она поставила музыкальное представление "Детство", в котором исполнила любимые детские песни. В последние годы Юдит много работает с певицей Роной Кейнан, которая написала песню для ее последнего альбома. О фильме, который будет показан 2 января по 8-му каналу, вот уже около года известно в кругах, близких к шоу-бизнесу. Съемки начались почти год назад. В то время Равиц выступала с концертами по всей стране. Режиссер фильма сопровождала певицу во многих ее поездках. Равиц решила быть с ней откровенной, проведя при этом четкие границы. Она позволила показать зрителям свой дом и супругу, однако разговаривать на эту тему перед камерой категорически отказалась. "Речь идет всего о нескольких минутах фильма, который длится около часа, - говорит режиссер Сиван Арбель. - Юдит видела ленту и осталась ей очень довольна. Это все, что я могу сказать". Наоми Канюк, супруга Юдит Равиц, сказала нам вчера: "Вы все увидите в фильме. Мне нечего к этому добавить". Источник: http://borisliebkind.livejournal.com/31022.html