Борис Либкинд

Вы бы не хотели поместить этот материал сами? Я просто спрашиваю - не настаиваю. Если "нет", я займусь им попозже. В настоящее время ввели совсем новые инструменты, которыми я пока не научился пользоваться...

Разумеется, нравится! О ней есть публикация, но каждая лишняя деталь не лишня. Спасибо!

Сарит Хадад Популярная израильская певица Сарит Хадад (настоящее имя - Сара Худайдатов) родилась в израильском городе Афула в многодетной семье горских евреев- выходцев из дагестанского города Дербент. Была младшим ребенком в семье, где росло четыре дочери и столько же сыновей. Когда Саре было три года, семья Худайдатовых переехала в Хадеру. В возрасте десяти лет Сара участвовала в конкурсе молодых талантов, на котором исполнила фортепианное произведение, а в 15 лет она уже выступала с группой «Цеирей Хадера» («Молодёжь Хадеры»). На одном из выступлений группы в Нетании юную певицу заметил продюсер Ави Гуэта, которого впечатлили вокальные данные Сары и он там же решил "раскрутить" талантливую певицу. После долгих разговоров с ее родителями Ави получил-таки на это согласие и занялся имиджем и репертуаром новоявленной звезды. Кстати, сама Сарит вспоминает, что родители вообще были резко против того, чтобы она стала певицей, тем более, в столь юном возрасте. Чего греха таить, в кавказской общине бытует мнение, что певица, выступающая в ночных барах, это, может, чуточку лучше, чем проститутка. А Сару уже с восьми лет тянуло в клубы на берегу Нетании, где она и начала петь. “Я знала все песни Офры Хазы и Зоара Аргова и исполняла их превосходно”, - рассказывает Сарит. “Выступала тайком от родителей, живя двойной жизнью. Будто бы шла спать, а когда гасили свет, одевалась и через окно убегала выступать в клуб. Родители долго ничего не замечали. Мне было 10 лет, когда соседка сказала маме: “Какой голос у твоей дочки, кaкой чудный голос! Вчера в клубе она всех поразила”. Реакция была суровой: конечно, не били, но скандалы стали повседневностью”. Сегодня за плечами Сарит Хадад - сотни выступлений по всему Израилю, во Франции и Иордании, других странах. Она поет на иврите, грузинском, арабском. Для многих знакомство с ней состоялось в 1997 году, когда она в дуэте с Коби Озом – лидером группы “Типекс” – спела “Лама халахт мимено” (Зачем ты ушла от него) и позже - “Кше ани итха - ани кмо даг” (Когда я с тобой - я как рыба). Популярность Сарит еще более возросла после забойной “Аколь caгур” (Все заперто), эффектно исполненной ею в дуэте с лидером группы “Этникс” Зеэвом Нехама и ставшей дежурным хитом в последний месяц на израильском ТВ, а еще “Лев захав” (Золотое сердце), поднявшейся на 3-е место в хит-параде радио “Решет Гимел”. Сарит Хадад несколько раз удостаивалась звания "Певица года", и ее популярность вышла далеко за рамки Израиля. Песни Сарит на иврите, французском, английском, арабском, грузинском и турецком языках лидировали в хит-парадах США, Европы и Иордании, ее фотографии красуются на плакатах, брелках, календарях, часах, вазах и.т.д. На конкурсе песни «Евровидение 2002» в столице Эстонии Таллине она представляла Израиль с песней " Light a candle". A не так давно в Иордании разразился скандал. Раскрывшие ее секрет газеты запестрели броскими заголовками: “Певица, въехавшая в Иорданию как арабка, оказалась еврейкой!” Или - “Сарит Хадад, певица – еврейка из Израиля – соучастница ужасного заговора против арабов!”. Однако, как показало время, интерес к творчеству и личности Сарит Хадад в соседней с Израилем стране после этого скандала еще больше возрос. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7477

Леа Готтлиб Среди ее клиенток были Жаклин Кеннеди, принцесса Диана, королева Испании София, Нэнси Киссинджер, Элизабет Тейлор, Синди Кроуфорд, Клаудия Шиффер и многие другие знаменитости. Кто же она и чем прославилась? Она - основательница пляжной моды Леа Готтлиб. Именно Леа сделала купальник, когда-то вещь сугубо функциональную, предметом высокой моды. Детство Леи в в ее родном венгерском городке нельзя назвать счастливым. Она начала упорно работать с шести лет, и даже добившись успеха много десятилетий спустя, так и не смогла привыкнуть давать себе отдых. Во время Второй мировой войны ее муж Армин оказался в немецком концлагере, и Леа приложила все усилия, чтобы выжить самой и спасти своих детей. И по окончании войны семейство Готтлиб — Леа с мужем и их маленькие дочери - переехали в Израиль. Решение о репатриации было нелегким, но ситуация, сложившаяся в Венгрии в послевоенные годы, не оставляла семейству Леи почти никакого выбора. Приехав в Израиль, семья Готтлиб поселилась в Хайфе, в очень маленьком доме, расположенном в бывшем арабском квартале. Леа и Армин сразу начали работать. Леа продолжала шить детскую одежду - так же, как делала это в Венгрии, хотя это не приносило семье Готтлиб больших денег. Успех и финансовое благополучие пришли к семье Леи неожиданно. Однажды Армин принес домой пять метров непромокаемой ткани, купленной на последние деньги. Армин предложил Лее сшить из этой материи купальники. Так как ткань была уже куплена, Леа согласилась. Когда купальники были пошиты, Армин отвез их в город и продал. На полученные деньги он приобрел еще ткани. Вскоре после этого они смогли переехать в дом побольше и даже разместить там мини-фабрику с 25 работниками. В 1954 году Леа основала свою фирму Gottex. Выпускаемые ею купальники славились высоким качеством, безупречной посадкой по фигуре и уникальным дизайном. Они продавались во многих крупных магазинах и пользовались огромным спросом. Бизнес развивался очень быстро. Купальники Готтлиб с удовольствием покупали даже знаменитости. Более того, многие женщины с нестандартной фигурой заказывали пляжную одежду только у нее и даже приезжали для этого в Тель-Авив из других городов и стран. В конце 80-х в цельных купальниках Gottex (без бретелек) можно было видеть многих звезд Голливуда и модельного бизнеса, просто знаменитых и совсем незнаменитых женщин разных стран мира. В 1991 году почти половина доходов от продаж 60-миллионного бизнеса Леи Готтлиб приходилась на Соединенные Штаты. Однако несколько лет спустя в жизнь Леи вмешались страшные беды. Из-за финансового кризиса она лишилась своей фирмы. Вскоре после этого умер муж. Смерть любимого человека выбила Готтлиб из колеи, но дочь Юдит помогла матери справиться с отчаянием. Увы, к великому несчастью, несколько лет спустя сама Юдит тяжело заболела и умерла. Перед смертью она попросила мать работать усерднее, и Леа никогда не нарушала последнюю волю любимой дочери. Лишившись самых близких людей. Готтлиб продолжила выпуск купальников. Теперь ткань для ее коллекций изготавливают на заказ две итальянские фабрики, и ее купальники носят женщины из многих стран мира. В 1997 году фирму Gottex приобрел Лев Леваев, владелец группы Африка-Исраэль. После того, как Леваев возглавил дизайнерскую группу Gottex, Леа проработала с ним меньше года. Уйдя от Леваева, Леа основала новую дизайнерскую компанию и дала ей свое собственное имя. Увы, годы не позволили талантливому дизайнеру развернуться в полную силу. Она умерла в своем доме в Тель-Авиве 12 ноября 2012 года, всего шесть лет не дожив до своего 100-летия. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7456

Сара Кофман Французский философ Сара Кофман родилась 80 лет назад в семье польских евреев в Париже, Франция. 16 июля 1942 года полиция Виши отобрала у ее отца, раввина Берека (Боруха) Кофмана их квартиру на улице Орденер в рамках перемещения 13 тысяч евреев. Семья раввина вынуждена была скитаться по чужим подвалам, прятаться. Однажды произошло непоправимое: Сару и ее мать отделили от других детей в семье. Наконец, какая-то сердобольная христианка отважилась спрятать мать с дочерью понадежнее в своем подвале, где узницы пробыли вплоть до освобождения. Увы, и здесь не обошлось без трагедии: хозяйка подвала настолько прикипела душой к малышке Саре, что не захотела отдавать ее матери. Позднее Сара Кофман написала об этом в своей книге «Улица Орденер, улица Лабат». Она вспоминала: «Как выяснилось, нас разлучили с папой и другими детьми, чтоб мы больше никогда не увиделись. Лишь однажды получили из Дранси почтовую открытку с портретом маршала Петэна, написанную фиолетовыми чернилами на французском языке – почерком, совсем не похожим на почерк отца. По-видимому, ему не разрешили писать на идиш или на польском – на тех языках, на которых мы обычно с ним общались. Мои родители эмигрировали во Францию в 1929 году, они не были особенно ассимилированы; все мы, дети, родившиеся во Франции и натурализованные граждане Франции, выучили французский язык в школе. В этом последнем при его жизни письме к нам отец попросил прислать ему, если это возможно, сигарет и, обращаясь к маме, умолял ее позаботиться о Саре... После смерти мамы нам так и не удалось отыскать эту открытку из концлагеря Дранси, которую я часто перечитывала и хотела сохранить на память об отце. Открытка пропала, и сейчас у меня нет ничего, что напоминало бы мне об отце – даже той открытки, написанной не его рукой... После войны я получила из Освенцима свидетельство о смерти отца. А однажды в синагоге на Йом Кипур я встретила человека, чудом оставшегося в живых и вернувшегося домой из Освенцима. Он утверждал, что знал раввина Кофмана (моего отца), который прожил в этом концлагере всего год. Однажды, когда в шаббат папа отказался работать, еврей-мясник, ставший в лагере капо (по возвращении из Освенцима он вновь открыл свой магазин на Рю де Розье), свалил моего отца на землю и стал избивать ногами и топориком для разделки мяса. Затем, полуживого, закопал в какой-то яме». Сара Кофман поначалу стала (в 1960 году) преподавать в Тулузе. А в 1969-м она пошла учиться к таким мастерам, как Жан Ипполит и Жиль Делез, посещала семинары Жака Деррида в «Эколь Нормаль». С 1970 года Сара преподавала в Сорбонне, вместе с Деррида, Нанси, Лаку-Лабартом руководила серией издательства Galilée «Философия в действии». Выступала с лекциями, участвовала в конференциях и семинарах во многих странах мира. 15 октября 1994, в день 150-летия со дня рождения обожаемого ею немецкого мыслителя Фридриха Ницше, французский философ Сара Кофман покончила с собой – ей было всего 60 лет. Ее смерть вызвала сильную реакцию интеллектуального сообщества. Так ушла из жизни Сара Кофман, дочь раввина, погибшего в Освенциме, талантливый исследователь трудов Ницше и Фрейда, Бланшо, Антельма и Деррида, а также произведений Шекспира, Гофмана, Нерваля, исследователь образа женщины в мировой философии и литературе, книги и статьи которой переведены на многие языки народов мира. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7456

Большое спасибо! Замечательный материал! Конечно же Елена Ширман достойна возрождению из небытия. Не будь её судьба столь трагична, она наверняка могла бы подарить нам, читателям, немало своих поэтических творений. Потому что была Поэтом с большой буквы.

Береника Она была трижды замужем. И ни разу по любви. Дважды была влюблена. И оба раза преступно. Она была иудейской принцессой и едва не стала императрицей Рима. Она мечтала о мире, но ей суждено было пережить разрушение Второго Храма и гибель Иудеи. Неподалеку от Тверии есть гора Береники. На фоне других возвышенностей она почти незаметна. Здесь стоял дворец царя Агриппы, отца красавицы Береники, о которой сегодня мало кто помнит. А ведь ее история гораздо драматичнее и романтичнее истории египетской царицы Клеопатры. Те немногие историки, которые упоминают о ней в своих исследованиях, так ее и называют — «иудейская Клеопатра». Она была столь хороша собой, а походка ее была столь величественна, что имя ее стало метафорой грации и достоинства. «Ходишь, как Береника», — говорили своим дочерям отцы, в восхищении наблюдая за подрастающими наследницами. Сама Береника была наследницей царского рода, старшей дочерью царя Агриппы и его жены Кипры, которые правили небольшой частью Иудеи со столицей в Тверии. Она приходилась правнучкой царю Ироду — последнему из иудейских правителей, которому удавалось сохранять единство Иудеи и давать отпор притязаниям римлян. Со стороны матери Береника происходила из царской династии Хасмонеев. Как и положено принцессе, она была отдана замуж «во благо отечества». В 13 лет Береника впервые покинула дворец отца, чтобы стать женой Марка Юлия Александра, сына алабарха Александра Лисимаха. Но муж вскоре умер, и принцесса вернулась домой. Правда, ненадолго: ее тут же снова отправили под венец, на этот раз за царя Ирода Халкидского, брата ее отца. Новый супруг тоже долго не протянул, и Береника с двумя сыновьями, Береникианом и Гирканом, вернулась в родной дворец, где уже правил ее любимый брат Ирод Агриппа II. В Иудее ходили слухи, что отношения между братом и сестрой далеко не только родственные. Береника любила брата, была его правой рукой, но, чтобы не давать повода для сплетен, снова вышла замуж, за царя Олбу Полемона II. Царь был настолько покорен красотой и грациозностью жены, что сделал обрезание и принял иудаизм. Однако его любовь не радовала Беренику. Сердце рвалось назад, в Тверию. Царица вернулась в Иудею и снова поселилась во дворце брата, дав новый повод для сплетен. Но о связи Береники с братом вскоре забыли из-за куда более важных событий: страна все больше скатывалась в пучину войны с Римом. Невыполнимая миссия Агриппа и Береника, разделившая с братом все тяготы правления, оказались в незавидном положении. Римские наместники вели себя нагло и жестоко, иудеи мечтали о восстании. То тут, то там вспыхивали очаги сопротивления. Римляне жестоко подавляли его, провоцируя новые ожесточенные конфликты. Кульминация противостояния наступила, когда наместником Рима в Иудее назначили Гессия Флора, малоазийского грека. Он не блистал ни умом, ни талантами, зато был жесток, жаден и всем сердцем ненавидел евреев. Новый наместник расправлялся со всеми, кто ему не нравился. А не нравились ему все жители вверенной ему «иудейской провинции». «В своей жестокости он был беспощаден. В своей наглости — без стыда», — писал о нем Иосиф Флавий. Надеясь покончить с евреями, Флор придумал свой вариант «окончательного решения еврейского вопроса». Но в отличие от своих последователей-нацистов действовал просто и нагло: грабил и богатых, и бедных, провоцировал бесконечные конфликты между евреями и греками. Именно он стал идеологом первого настоящего еврейского погрома. В 59 году греки Кейсарии за одну ночь вырезали половину еврейского населения города. Оставшихся в живых вышвырнули за городские ворота. Они отправились просить заступничества Флора, но тот бросил просителей в темницу. На этом злой и глупый наместник не остановился, замахнулся на святое: приказал иудеям выдать своему представителю 17 талантов золота (около 650 кг) из казны Храма. Иерусалим в то время представлял собой кипящий котел. Если верить Иосифу Флавию, в столице тогда проживало около миллиона человек: местные жители (всего 80 тысяч), паломники, беженцы из сельских районов, разоренных римлянами, толпы нищих, калеки. И это не считая римских чиновников и гарнизонов римских солдат. Город буквально задыхался и утопал в междоусобицах, нередко заканчивавшихся кровопролитием. Но Храм был священен для всех. И требование Флора вызвало вспышку ненависти к римлянам у всех до единого, даже у фарисеев, призывавших к миру с Римом. «Отдельные возмутители спокойствия выкрикивали в адрес Флора самую оскорбительную брань и, обходя народ с шапками в руках, просили подать милостыню для несчастного бедняка Флора», — описывает Иосиф Флавий реакцию жителей Иерусалима на действия римского наместника. Флор был взбешен, римские солдаты получили приказ подавить сопротивление и ограбить «верхний рынок», район, в котором жили богатые евреи. Однако расправиться с Иерусалимом в тот раз не удалось: евреи взялись за оружие и не дали римским солдатам подойти к Храму, куда их вел Флор. Наместник вынужден был ретироваться в Кейсарию, оставив в Иерусалиме горы трупов, почти четыре тысячи погибших. Береника и Агриппа понимали, что противостояние Риму приведет к катастрофе. Жестокость империи в подавлении любого сопротивления была широко известна. Огромная прекрасно обученная армия сметала все на своем пути, едва получив приказ. Агриппа отправился в Иерусалим. Но в раздираемом междоусобицами и ненавистью к Риму городе его не стали слушать. Безуспешно пытался он уговорить соплеменников сложить оружие и подчиниться властям. Тогда Береника решила погасить разраставшийся конфликт с другой стороны. Она остригла свои прекрасные волосы, надела простое платье и босоногая пришла к Флору. «Это была красивая женщина, в Иерусалиме ее очень любили, охотно принимали и при римском дворе, — писал Лион Фейхтвангер в книге «Иудейская война». — Своей походкой она прославилась во всем мире. Ни одной женщине, от германской границы до Судана, от Англии до Инда, нельзя было сделать большего комплимента, чем сказать, что у нее походка как у принцессы Береники. И вот теперь эта знатная дама шла смиренной поступью, подобно тем, кто просит защиты, босая, в черной одежде, стянутой тонким шнурком, поникнув стриженой головой». Картина эта могла тронуть кого угодно, но только не озверевшего от жадности и злобы Флора. Он грубо отказал царице Иудеи, и она вернулась во дворец брата ни с чем. Агриппа отправляет делегацию к императору Нерону, который в то время предавался утехам в Греции. Портить ему настроение жалобами в такой момент было небезопасно, однако правитель Иудеи понимал, что с минуты на минуту может разразиться катастрофа. В Храме уже отменили ежедневное жертвоприношение за здоровье римского императора, что было равнозначно объявлению войны. Агриппа предпринимает последнюю попытку избежать кровопролития: созывает народ на окруженную колоннами площадь перед своим дворцом и просит Беренику выйти к людям вместе с ним. Он не зря все время прибегает к помощи сестры. Невзрачный и слабовольный Агриппа понимает, что красавица-сестра с ее сильным характером и отличными ораторскими способностями скорее сможет убедить иерусалимцев. Только она могла внушить народу трепет и уважение, могла заставить их слушать Агриппу. Иерусалимцы слушали миролюбивую речь царя невнимательно. В основном глазели на обритую наголо Беренику, стоявшую за его спиной. Затем кто-то в толпе выкрикнул: «Римские прихвостни!» — и в брата с сестрой полетели камни. Один стукнулся о стену в нескольких сантиметрах от головы Береники. На дворец обрушился каменный дождь. Агриппа и Береника вынуждены были бежать из Иерусалима. По всей стране вспыхнули восстания. Иудея тонула в пучине кровавой резни, эпицентром которой был Иерусалим, где сикарии исподтишка вырезали всех, с кем были не согласны. По узким улочкам города текли реки крови. В провинции противостояние с римлянами тоже проходило на фоне войны между сектами. Агриппа был в ужасе и снова попросил помощи у сестры. Царица пишет письмо римскому легату Цестию. Тот долго медлит, но Агриппа отправляет ему три тысячи своих воинов для подавления мятежей. Цестий довольно быстро наводит порядок в иудейских городах, доходит до Иерусалима, даже захватывает часть города. Но потом вдруг пугается этих залитых кровью узких улочек и стремительно покидает столицу. Иерусалимцы ликуют. На этом фоне даже прекращается междоусобная война, правда, лишь на время. Жуткая резня вспыхивает с новой силой, в городе пылают пожары, сгорают все постройки вокруг Храма, включая все запасы продовольствия. От голода умирают сотни людей. Доходит до людоедства. И тогда Нерон наконец прислушивается к мольбам Береники и Агриппы и отправляет навести порядок полководца Веспасиана, вместе с которым в Иудею приезжает и его старший сын Тит. Неправильная любовь Агриппа отправляется приветствовать Веспасиана в столицу Сирии Антиохию, приводит в помощь римскому полководцу две тысячи лучников и тысячу всадников. Но Иудея не разделяет восторгов своего царя: города вступают в ожесточенные бои с римскими легионами. Иудейские правители изо всех сил пытаются урезонить соплеменников и подружиться с Веспасианом. На одной из встреч Веспасиана и Агриппы присутствуют и Тит с Береникой. Вошедшая в палатку царственной походкой Береника поразила римского воина в самое сердце. Поговаривают, что в нее влюбился и Веспасиан, но Береника уже никого, кроме Тита, не замечала. С того дня начались их тайные свидания. Береника не оставляла Агриппу, каждый свой шаг царь Иудеи согласовывал с любимой сестрой. Но не было больше между ними нежной близости. Мыслями Береника была рядом с римским полководцем. Тот, в свою очередь, тоже позабыл об интересах империи. После самоубийства Нерона Веспасиан отправляет Тита в Рим, но тот не в силах покинуть возлюбленную. Едва отправившись в путь, он возвращается в Иудею. Веспасиан понимает, что чувства сына к гордой еврейской царице сильнее всех политических интересов и оставляет его в Иудее, поручая покончить с восстанием. Задача была не из легких. Иерусалим сопротивлялся, несмотря на голод и кровавую резню. Жители города гибли тысячами. Но Тит был даже рад такой длительной осаде. Его палатка находилась неподалеку от шатра любимой: Агриппа и Береника не оставляли поле боя, все еще надеясь смягчить удар, спасти Храм, удержать римского полководца от штурма. Тит, влюбленный в Беренику до беспамятства, готов был исполнять любые ее желания. Он обещал ей сохранить Иерусалим, но из Рима приходили приказы поставить наконец точку в этой затянувшейся войне. Там, в столице империи, к власти пришел его отец. Здесь, под стенами Иерусалима, возвышались тысячи крестов: римляне распинали каждого, кто выбирался за стены города в поисках пропитания. Осада длилась пять месяцев, до тех пор пока кто-то ночью не поджег ворота Храма и римляне не вошли в город. Подожгли и сам Храм, и тут историки расходятся в версиях: то ли это сделали римские солдаты в запале схватки, то ли пожар вспыхнул в результате ожесточенных боев. Храм горел десять долгих дней. Береника рыдала в своем шатре. Тит понимал, что нанес своей возлюбленной удар в самое сердце. Война закончилась. Полководцу нужно было возвращаться в Рим: его призывал отец, император. Но он медлил. Береника металась по Иудее, выкупала пленных у римлян, спасала книги, молила Тита пощадить иудейские города. Тит помогал как мог. Когда в Сирии едва не вспыхнули еврейские погромы, он силой погасил загоравшееся страшное пламя. И все-таки пришло время уезжать. Тит берет с Береники слово, что она приедет к нему в Рим, и отправляется домой. Она обещает приехать. Он обещает преодолеть сопротивление отца и недругов и жениться на своей возлюбленной. Береника остается в Иудее, надеясь, что все-таки удастся сохранить хотя бы островки еврейской жизни на родной земле. Евреи в отчаянии разбрелись по Иудее и Самарии, оплакивая разрушенный Храм. Несбывшиеся мечты В Риме между тем праздновали победу на востоке. Разгром Иудеи отметили триумфальным шествием. Колонну возглавлял Тит, за ним шли тысячи закованных в кандалы пленных. Судьба им была уготована страшная: самым сильным предстояло участвовать в кровавых гладиаторских боях, всех остальных ждал тяжелый и унизительный рабский труд. Рим ликовал: сопротивление Иудеи вызвало ненависть к непокорным евреям, что стало для Береники и Тита огромной угрозой. Столица империи, до того бывшая центром космополитизма, после победы в Иудее (в которой римляне потеряли тысячи воинов) стал гораздо подозрительнее относиться к «чужим», особенно к евреям. Но Веспасиан оказался благородным и благодарным правителем. Он помнил, что Агриппа и Береника помогли ему подавить восстание в Иудее, и пригласил их на роскошный прием в честь победы. Брат и сестра прибыли в столицу. Римские аристократки были неприятно удивлены. До них уже давно дошли слухи о романе Тита и Береники, но возлюбленную сына императора они представляли себе дикаркой в лохмотьях. Каково же было их удивление и раздражение, когда они увидели роскошную женщину в изящно скроенном платье и изысканных украшениях. Тит сиял от восторга, завороженно смотрел на возлюбленную. Несмотря на предупреждения друзей, он поселил ее в своем дворце на Палатинском холме — том самом, с которого начиналась великая Римская империя, где по соседству стоял разрушенный дворец Калигулы, где сиял на солнце «Золотой дом» Нерона. Влюбленные не могли оторваться друг от друга. Тит показывал Беренике красоты Рима, стража смущенно держалась на расстоянии: сын императора и иудейская царица не сдерживали страсти. В роскошных садах и в темных галереях дворцов они покрывали друг друга поцелуями. Береника уже чувствовала себя женой Тита, а он любовался своей прелестной возлюбленной, которая расцвела в его дворце. Роскошные наряды сделали ее ослепительной. И Тит был ослеплен — не замечал ни злых взглядов, ни эпиграмм, которые сочиняли про Беренику, ни раздражения его друзей, которые ревновали приятеля, предпочитавшего проводить время с любимой. Но постепенно эффект новизны притупился. Тит привык к тому, что Береника всегда рядом, перестал ценить каждую минуту, проведенную с ней, погрузился в государственные дела — все-таки он был сыном императора. И Береника оказалась затворницей в золотой клетке. Она ждала свадьбы. Надеялась, что тогда сможет смягчить страшные последствия войны в Иудее, поможет родной земле восстановиться, ослабит железную хватку Рима. Однако недоброжелателей становилось все больше, по Риму ползла волна недовольства. Береника оказалась в полной изоляции. Неожиданно заволновался и Веспасиан, которого связь сына с еврейкой раньше мало интересовала. В разговорах с Титом император не скрывал своего раздражения. «Прекрати вести себя как влюбленный молокосос!» — требовал он. Тит был без пяти минут императором, ему предстояло выбирать между любовью и властью. Все чаще напоминали ему о том, чем кончилась для Цезаря связь с Клеопатрой. Тит все больше времени проводил в объятиях гетер и на пирах с друзьями. Он злился и на себя, и на Рим, и на Беренику и все никак не мог сделать выбор. Но как только император Веспасиан умер, Тит выслал бывшую возлюбленную из Рима. Это был долгий, страшный, мучительный путь домой. Рим провожал Беренику злыми насмешками и жестокими вьюгами. Кутаясь в одеяло, царица Иудеи пыталась заглушить боль размышлениями над судьбой родной земли, мечтала скорее добраться до дома. Что случилось с иудейской царицей дальше, неизвестно. Кто-то считает, что она умерла от тоски по дороге в Иудею, кто-то намекает, что она еще раз позднее приезжала в Рим в попытке вернуть любовь Тита. Тит же правил всего два года. Говорят, его отравили, и на смертном одре он сказал, что не заслужил смерти ничем, кроме одного подлого поступка. Имел ли он в виду предательство своей возлюбленной, история умалчивает. Скрыты под пеленой веков и последние дни прекрасной Береники, душа которой принадлежала Иудее, а сердце — римскому воину. Материал подготовила Алина Ребель Источник: http://www.jewish.ru/history/facts/2014/08/news994325669.php

Луиза Эстер Кессених Народная артистка России Татьяна Львовна Пилецкая, красавица из фильма «Разные судьбы», — праправнучка Луизы Кессених. Таня стала актрисой стала с легкой руки Александра Вертинского. Однажды маэстро пригласил ее в ресторан. «С такой внешностью вам надо сниматься в кино», — сказал он юной красавице… Кто такая Луиза Эстер Графемус-Кессених? Народная героиня. Но не окутанная мифами, а подлинная участница кровавых битв. 200 лет назад самая храбрая еврейка Пруссии стала символом русско-немецкого союза в войне с Наполеоном. Ее потомки живут в России. Уланская кровь Праправнучка Луизы Кессених — народная артистка России Татьяна Львовна Пилецкая, урожденная Татьяна Людвиговна Урлауб, красавица из фильма «Разные судьбы» — та, кому был посвящен романс «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная...» В прошлом году в Петербурге в театре «Балтийский дом», где Пилецкая служит 45 лет, она отметила свой юбилей. Сначала Таня Урлауб была балериной, а актрисой стала с легкой руки Александра Вертинского, с которым ей выпало счастье быть знакомой. Однажды маэстро пригласил ее в ресторан. «С такой внешностью вам надо сниматься в кино», — сказал он юной красавице, как когда-то говорил Вере Холодной, и добыл для нее на студии Горького роль княгини Веры в фильме «Княжна Мэри». Татьяна Пилецкая в свои 85 лет прекрасно выглядит, ощущает себя «дамой среднего возраста», на все проблемы смотрит легко, поет и танцует. Она автор нескольких книг с историческими изысканиями ее родословной до XVI века. В династии Урлауб есть известные художники, ученые, предприниматели, актеры. В семье никогда не говорили о предках: не хотели накликать беду, но беда пришла — отец как этнический немец был репрессирован. Проследить судьбу невероятной прапрабабушки Луизы актрисе помогли два старинных портрета, хранившихся в доме. Один написан маслом. На нем изображена молодая и некрасивая женщина в воинственной позе, с мужской стрижкой, в мундире уланов Восточно-прусского полка. Второй портрет — литография с изображением пожилой дамы с волевым и энергичным взглядом. На ее платье красуются воинские награды: Железный крест и медаль «За доблесть и мужество». Теперь, после работы в архивах, Татьяна Львовна многое узнала о Луизе. В конце XX века появились новые работы немецких и израильских исследователей о подвигах простой женщины, ставшей героиней освободительной войны 1813–1815 годов. Первая публикация о Луизе Кессиних появилась в СССР в 1988 году в журнале «Нева». «Я иногда задумываюсь о генах, — говорит Пилецкая. — Моя прапрабабка неоднократно почти мистическим образом напоминала мне о себе». Действительно, у обеих женщин, связанных с танцклассами, мужья офицеры, обе — отважные амазонки. Скакать на лошадях во время киносъемок актрисе всегда давалось легко. Ни малейшего страха, лишь радость от захватывающей дух скачки, ведь в ее жилах течет кровь женщины-улана! Прусская «кавалерист-девица» «Хребту коня свой стан вверяя, / Свой пол меж воинов скрывая, / В руке сжав сабли рукоять, / Летит на вражескую рать…» Конечно, такие героини были и в России. К примеру, Надежда Дурова, ставшая прообразом Шурочки Азаровой из «Гусарской баллады». А в немецких архивах можно найти имена двадцати двух воевавших женщин. Сменив свои наряды на мужскую военную форму, они встали в ряды защитников Отечества. И среди них была и Луиза. Наша героиня родилась в 1786 году в прусском городе Ханау в традиционной еврейской семье и носила имя Эстер Мануэ. В 19 лет девушка влюбилась в подмастерье из ювелирной лавки по фамилии Графемус и получила новое имя — Луиза. Молодые поженились, в семье родились дочь и сын, но радость омрачил Наполеон. В 1806 году он разбил прусскую армию и вошел в Берлин. Муж Луизы, горячий немецкий патриот, оставил семью и уехал к союзникам в Россию, где вступил добровольцем в полк уланов. А когда русская армия в 1813 году освободила от французов Кёнигсберг, Луиза решает записаться добровольцем-уланом в королевскую армию, чтобы отыскать своего мужа. Детей она оставила на попечении родственников. Но снарядить кавалериста — удовольствие дорогое. Нашлись покровители: принц Вильгельм и принцесса Анна выдали Луизе, словно Жанне д’Арк, необходимые средства. Скрыв свой пол, она вступила в корпус генерала Блюхера, храбро сражалась, трижды была ранена и впоследствии лишилась кисти правой руки. Увы, ее тайна была раскрыта, нависла угроза увольнения из армии. Но и тут помогла принцесса Анна — остаться на службе Луизе милостиво позволил сам король Пруссии. Война шла к концу, весной 1814 года полки союзников с боями двигались к Парижу. Женщина-улан захватила в плен офицера и шесть солдат противника, за что получила Железный крест и звание вахмистра прусской Королевской службы. И случилось чудо: в строю проходившего мимо русского уланского полка Луиза увидела своего мужа. Слезы, объятия и поцелуи двух офицеров удивили всех, а когда узнали о причине, супругов приветствовало громовое «ура!». Но радость встречи была недолгой — на следующий день Графемус был убит при штурме Монмартра… Безутешной вдове ничего не оставалось, как вернуться домой, хотя в Париже она была представлена Фридриху Вильгельму III и Александру I. Король пожаловал ей 30 талеров и назначил мизерный инвалидный пенсион. Зато русский царь пригласил ее на отдых и лечение в Петербург, пообещав пособие за погибшего мужа. «С утешною и бодрою душой…» В 1817 году фрау Луиза Графемус приехала в Петербург. После победы над Наполеоном Александр I из реформатора превратился в «кочующего деспота», а обещанной вдовьей пенсии Луиза так и не дождалась — вахмистра Графемуса не нашли в списках русского уланского полка. Женщина, привыкшая стойко переносить невзгоды, снова вышла замуж — за переплетных дел мастера Иоганна Кессениха. Долгое время они жили в Прибалтике, где родились их дети — дочь и два сына. Семейство возвратилось в Петербург в конце 1830-х годов, и о героине войны заговорили вновь. Теперь — как о владелице знаменитого еще со времен Петра I «Красного кабачка» на Петергофской дороге. Этот трактир часто менял владельцев, а при Кессених славился традиционной немецкой кухней, танцами и приносил изрядный доход. Одного глинтвейна выпивали за день тысячи стаканов. Здесь было чисто и уютно, обслуга вышколена, продукты свежие, и немцы приходили в трактир отмечать семейные праздники. Здесь впервые в Петербурге стали петь цыганские хоры, и, как встарь, картежники метали банк, гусары блистали удалью, золотая молодежь кутила. В потасовках в «Красном кабачке» участвовал Пушкин, а Лермонтов описал кабачок в озорном стихотворении «Монго». Луиза была известной личностью в Петербурге и слыла большим оригиналом. Она носила мужской костюм, уверенно рулила трактиром и живо расправлялась с подгулявшими посетителями. Но ее коммерческий талант требовал новых сфер применения. И возникли танцклассы, сначала на Фонтанке, затем в других местах — устроительница обошла всех конкурентов, пригласив лучших музыкантов и учителей. Ее танцевальные вечера посещали известные люди, в их числе Салтыков-Щедрин, Достоевский и молодой Некрасов, написавший: «Когда б вы не были, читатель мой, / Аристократ — и побывать в танцклассе / У Кессених решилися со мной, / Оттуда вы вернулись бы в экстазе, / С утешною и бодрою душой!» Еще долго увеселительные заведения Луизы сохраняли свою популярность. Но возраст давал о себе знать. Осенью 1852 года отважная пруссачка умерла и нашла упокоение на Волковом кладбище. Ее могила не сохранилась. Но сохранились старые документы, и в 1930-е годы в Берлине всплывает образ некой фрау Поммер, правнучки Луизы. В Третьем рейхе и СССР пытались скрыть происхождение народной героини. Только в конце 1980-х, в эпоху гласности, русский потомок Луизы Владимир Александрович Кессених собрал о ней ценный материал и опубликовал ряд статей. Женщина-легенда с гордостью носила свое имя — Эстер Мануэ. Источник: междунарный журнал "Алеф" Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия

Лиэль Колет Израильская певица, музыкант и автор песен Лиэль Колет родилась четверть века назад в израильском кибуце, в семье Руди и Дани. Кроме нее в семье растут братья Ноам и Омри. В 2001 году Лиэль победила в престижном музыкальном шоу в Израиле, а затем представляла нашу страну на одном из европейских музыкальных конкурсов. Затем Лиэль познакомилась с известным продюсером Тен-Хенгель, которая взялась за ее продюсирование. Лиэль также победила на двух музыкальных конкурсах в Германии. В число её поклонников входит Билл Клинтон, с которым она исполнила хит Imagine. С группой Scorpions Лиэль Колет записала несколько песен, в числе которых новая версия хита Send me an angel, вошедшая в новый альбом Лиэль — Unison. С этой группой Колет выступала на благотворительном концерте в Германии в фонд помощи жертвам цунами в Юго-Восточной Азии и на концерте, посвященном 40-летию установления дипломатических отношений между Германией и Израилем. В 2004 году Колет побывала в США по приглашению экс-президента Билла Клинтона и выступила на концерте в поддержку Демократической партии США. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7271

Мария Рольникайте Детство девочки прошло в литовском городке Плунге. Перед тем, как ее семья переехала жить в Вильнюс, она экстерном сдала экзамены за шестой класс. Четырнадцатилетней девочкой попала в еврейское гетто в Вильнюсе. 23-24 сентября 1943 года гетто ликвидировали. Машу в числе 1700 молодых девушек при сортировке отобрали и увезли в концлагерь Штрасденгоф. А маму, девятилетнюю сестренку и семилетнего брата убили. После концлагеря Штрасденгоф Рольникайте попала в Штуттгоф. Мария - создатель "Штрасденгофского гимна", ставшего песней лагерного Сопротивления. После освобождения в мае 1945 года вернулась в Вильнюс. Окончила заочно Литературный институт им. Горького. Мария Рольникайте - автор широко известных повестей, одна из которых - "Я должна рассказать" - переведена на 18 языков. Журналисты и критики часто называют Марию Рольникайте "вильнюсской Анной Франк". В 2003 году Марии Рольникайте присужден Prix Memoire de la Shoah, учрежденный Фондом иудаики во Франции. С 1964 года живёт и работает в Ленинграде. Долгие годы Мария Рольникайте была единственным ленинградским писателем, отразившим в своих произведениях тему Катастрофы и героизма еврейского народа. В настоящее время принимает активное участие в антифашистском движении и в жизни еврейской общины Санкт-Петербурга. Ее питерский коллега, историк литературы Борис Фрезинский в журнале «Народ Книги в мире книг» (№98, июнь 2012 года) написал о Марии Рольникайте так: «Ее сопротивление фашизму, всё, что в этом смысле она делала и продолжает делать, давно подчинено тем законам жизни, которые она сама для себя установила, запретив себе забвение. Откуда находятся у Марии Григорьевны на это силы — понять нельзя. Когда речь идет о таких людях, законы сохранения энергии мало что объясняют. Нельзя сказать, чтобы последние десятилетия жизнь так уж радовала ее. Кажется, что чаще — огорчала. На страницах воспоминаний «Это было потом», написанных в конце 1990-х, такое ощущение явственно. Фашизм, который в 1945-м был уничтожен в Германии, дал новые ростки именно в России. Они давно, хоть и без огласки, поддерживаются и поощряются влиятельными лицами из тех влиятельных ведомств, которые не здесь перечислять. Последние десятилетия наша история испещрена отвратительными следами их усердия. Напрасны ли были жертвы, принесенные на алтарь победы над фашизмом — победы, праздники которой с ежегодной и насквозь фальшивой помпой отмечает наша власть? Вопрос этот гнетет многих. Горек он и для Марии Григорьевны Рольникайте». Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7297

Дихья Аль-Кахина Существует множество версий о происхождении королевы Дихьи. Согласно одной из них, Дихья происходила из рода принявших иудаизм берберов, некоторые исследователи настаивают, что она из семьи берберов-христиан. Другие исследователи полагают, что она происходила из семьи бедных иудеев, живших в пещерах, и имя её отца было Товит или Тувия. Исламские хронисты описывали королеву Дихью, как очень высокую и мощную женщину, смуглую, с огромными, чёрными глазами и пышными, чёрными волосами. Её рост и телосложение были характерны для представителей племени джерауа. Ибн Халдун приводит легенды, согласно которым это племя происходит от Голиафа. О приходе Дихьи к власти рассказывают, что, когда она была молодой красавицей, некий берберский вождь притеснял жителей её селения и требовал отдать ему Дихью в жёны. В брачную ночь Дихья убила вождя, вбив в его череп гвоздь, а затем захватила власть над его племенем. Согласно Ибн Халдуну, берберы верили, что к моменту гибели их королева достигла возраста 127 лет, из которых более 60-ти лет она была королевой. Аль-Вакиди (ум. около 823 г.) в своей "Книге Походов" утверждал, что власть почти над всеми берберами перешла королеве Дихье после смерти в 694 году вождя христиан Косейлы (Акселя). Согласно аль-Вакиди, Дихья принимала участие в битве при Техуда в 683 г., когда был убит арабский полководец, а арабская армия была разгромлена. Поражение мусульман Итак, сорокатысячная армия полководца Хасана Ибн Нумана, посланного халифом Египта на захват Африки, взяла Карфаген, выбив оттуда византийцев, и, по-видимому, разгромив христианские берберские кланы, находившиеся в зоне влияния Карфагена и не подчинявшиеся Дихье. В отношении дальнейших событий между историками нет согласия. По мнению одних, мусульмане первоначально пытались заключить мир с иудейской королевой, поставив ей два условия: переход её подданных в ислам и присоединение к военному походу на Иберийский полуостров. Есть даже версия, по которой мусульмане просили только пропустить их через Африку и дать переправиться через Гибралтарский пролив, но затем, усыпив бдительность берберов, неожиданно открыли военные действия. Ибн Халдун приводит следующую легенду: «Хасан спросил, остались ли ещё в Африке сильные властители, и ему назвали женщину, управлявшую берберами и известную всем под именем аль-Кахина. Она живёт на горе Аурес. Она берберского происхождения и, после смерти Косейлы, берберы подчиняются ей. Эта женщина предсказывает будущее, и всё, что она предсказала, не медлит случиться. Ему ещё рассказали о её силе, и стало совершенно ясно, что смерть подобного человека может положить конец восстанию берберов» . Как бы то ни было, армия Ибн Нумана направилась к горам Аурес. В датировке начала войны тоже есть расхождения, но большинство сходятся на 698 году. Вот, что пишет Ибн Халдун о последовавших событиях: "Кахина, предупреждённая, что Хасан готовится напасть, разрушила крепость Багайя, думая, что она была одним из укреплённых мест, куда направлялся мусульманский генерал. Несмотря на это, Хасан двинулся её навстречу, и дал битву на берегу реки Нини (Уэд Нини). После отчаянной битвы, мусульмане были разбиты. Многие из них были убиты, несколько товарищей Хасана попали в плен. Кахина хорошо обошлась с пленниками и всех их передала Хасану, кроме Халеда ибн-Йезида из племени Кайс, отличавшегося благородством и мужеством, которого она сделала своим приёмным сыном". Согласно другим источникам, захватив город Багайя, королева убедила жителей присоединиться к ней. Когда арабы окружили город, армия Дихьи вышла за стены, пройдя по тайным подземным ходам, и встала на скалистых берегах реки Нини, окружив арабский лагерь. В ожидании атаки, арабы были вынуждены находиться в готовности всю ночь. С рассветом берберы атаковали, а из города их поддержало население: финикийцы, копты и греки. Мусульмане отступили то ли в город Кайруан (Тунис) то ли в область Барка на границе Египта и Ливии. Пять лет Ибн Нуман копил силы, собирая прибывающее из Египта подкрепление. В это время Дихья правила Северной Африкой. Вероятно также, что она заключила союз с Византией. Предательство Во многих источниках упоминается мотив предательства, совершённого упоминавшимся выше «приёмным сыном» королевы, молодым пленным мусульманином Халидом ибн Йазидом. Вот что пишет знаменитый марокканский историк Ибн Идари (Изари), живший в конце 13 начале 14 века, в своей хронике «Удивительное сообщение с [краткими] известиями о царях ал-Андалуса и Магриба»: «Хассан отправил с верным человеком письмо Халиду ибн-Йазиду, и тот написал на обратной стороне: «Берберы разделены, между ними нет согласия. Готовь армию и двигайся быстро». Он положил письмо в буханку хлеба и дал её посланцу, который передал её эмиру Хассану. Через некоторое время Халид увидел Кахину, вышедшую с распущенными волосами и бьющую себя в грудь, говоря «Увы вам, берберы! Ваше царство ушло от вас в каравае хлеба!» Берберы рассеялись в поисках посланца, но Аллах укрыл его, и он прибыл к Хассану. Он разломил каравай, и они попытались прочесть письмо Халида, но оно было попорчено огнём. Хассан сказал посланцу: «Езжай к нему снова». Но тот ответил: «Кахина всё знает об этом деле». Вторая война Примерно в 702-3 году (по другой версии – в 705) мусульмане начали новую войну. Некоторые историки упоминают политические интриги Ибн Нумана, в результате которых от Дихьи откололись христиане и многие берберские кланы. И почти все источники сходятся в том, что Дихья применила против наступающих тактику «выжженной земли», велев сжигать на их пути поля и сады, засыпать колодцы и разрушать крепости. В короткое время территория от Триполи до Танжера превратилась в выжженную пустыню, и это, якобы, отвратило от Дихьи многих берберов и прочих жителей Магриба, имущество которых пострадало. Вновь пришедшая мусульманская армия была больше первой (хроники приводят цифру в 60 000). В ходе кровопролитной войны войска Дихьи были оттеснены к горам Аурес, её вотчине. Где-то в этих горах и состоялась последняя битва, в которой королева погибла. Гибель королевы Существуют целых четыре версии гибели королевы. Согласно одной, Дихья лично повела свою армию в последнюю атаку и погибла в бою. По второй версии, увидев, что поражение близко, королева бросилась в воду источника, который с тех пор называют Бир Аль-Кахина («Колодец Кахины») Третья версия утверждает, что королева, её личная охрана и отборный отряд воинов погибли, прикрывая отступление разбитой армии, уходящей по узкому ущелью в горы Марокко. Также существует легенда, согласно которой Дихья бежала с немногими сторонниками в старый Колизей возле города Тиздр (Эль-Джем). Жители города часто превращали Колизей в крепость во время участий в восстаниях. Берберы укрылись там, а жители побережья приносили им пищу через подземные проходы (под Колизеем их великое множество, они тянутся, по легенде, до самых Махдии и Суса, т.е. на 40 километров!). Королева погибла в одном из проходов, пытаясь найти тайный путь наружу. Здесь, в одном из подземелий, она спрятала свои несметные сокровища, которые кладоискатели ищут до сих пор. Последствия После гибели королевства Аурес война не кончилась. Часть берберов согласились принять ислам и войти в войско захватчиков в качестве вспомогательных отрядов, но многие отказались от перемены религии. Хроники утверждают, что было убито 50 000 оставшихся верными иудаизму берберов. По некоторым данным, войско, завоевавшее Испанию, состояло, в основном, из берберов (12 000 берберов и лишь 300 арабов). Многие из формально принявших ислам берберов продолжали исповедовать иудаизм. Ярким примером сказанного является один из военачальников, воевавших под командованием завоевателя Испании Тарика, некий Каула аль-Йахуди («иудей»), в армии которого было много как евреев, так и перешедших в иудаизм берберов. Именно Каула оккупировал Каталонию. Возможно, именно сохранившаяся у берберов память об иудейской вере предков объясняет возникновение так называемой «эпохи расцвета» в истории андалузских евреев, когда иудеи занимали высшие посты и имели огромное культурное влияние. Стоит ещё добавить, что память о Кахине (как называют её сегодня в большинстве случаев) не умерла: она стала символом современного берберского национализма и антиисламских движений Марокко и Алжира, и, по иронии судьбы, некоторых национальных движений чёрных африканцев. И те, и эти, считают Кахину царицей Африки и частью своего прошлого. Причём все они согласны – Кахина была иудейкой. Источник: http://www.liveinternet.ru/users/liebkind37/post328740328/

Двойра Хорол Еврейская поэтесса Двойра Хорол родилась 120 лет назад в местечке Охримово, Киевской губернии (ныне Черкасской области). В своей автобиографии она писала: «Детские и юношеские годы я провела в доме моего деда Рафаила Бергельсона. Я росла под сильным влиянием брата моей матери, известного писателя, классика еврейской литературы Давида Бергельсона. Он был старше меня на 11 лет, мы выросли в доме деда. Когда мне минуло пятнадцать лет, мы переехали в Киев, где я окончила гимназию и поступила на Высшие женские курсы - естественное отделение физико-математического факультета. Позже, в 1929 году, я окончила литературное отделение педагогического института в Киеве (Профобр). Высшие женские курсы я не окончила. С 1919 года до 1930 года учительствовала в детских домах и школах. Мои первые стихи были напечатаны в 1922-1923 годах в Москве в журнале "Штром" ("Течение"). В 1926-1927 г.г. я печаталась в журнале "Ройтэ вэлт" в Харькове и в журнале "Дер Штерн" в Минске. В 1929 году вышел сборник моих стихов в Харькове в издательстве "Гескульт" под названием "Лидэр" ("Стихи"). В 1935 году я вступила в Союз писателей, стала членом детской секции. С 1934 по 1940 г.г. вышли пятнадцать моих детских книжек в издательстве "Дер Эмес" на еврейском языке: "Киндерколония", "Ундзэрэ шхэйним", "Зумэр", "Винтэр". "hарбст", "Аэроплан" и др. Все книжки переведены на русский язык н частично изданы "Детиздатом". В 1948 году вышла моя детская книжка "Козочка", а в 1958 г. - "Белянка" (переиздавалась в 1959-1960 г.г.). В "Музгизе" печатались песни на мои слова композиторов Раухвергера, Красева, Зары Левиной. Все эти песни передавались по радио в течение нескольких лет в отдельных передачах, посвященных моему творчеству. Теперь я работаю над воспоминаниями. Первая и вторая их части напечатаны в журнале "Советиш геймланд" ("Советская родина") в № 2 за 1968 г. и в № 3 за 1969 г. под названием "Лирические тетради”. Работаю над двумя сборниками стихов для детей и заканчиваю воспоминания». Кстати, «Лирические тетради» («Лиришэ hэфтн») Двойры Хорол - это воспоминания о детстве и юности, о встречах с видными еврейскими писателями и другими деятелями культуры. В 1931 году Двойра Хорол вышла замуж за еврейского литературоведа, историка, журналиста Абрама Юдицкого, а в 1932-м у них родился сын Семен – ныне профессор, доктор технических наук, живет в Москве (подробнее об этой семье – в № 251 «МЗ»). А к 70-летию Двойры Хорол («Цум 70-тн гебуртстог фун Двойрэ Хорол») большую статью о ее жизни и творчестве написал известный советский писатель Лев Кассиль («Советиш геймланд», 1964, № 3). Умерла поэтесса в Москве в 1982 году. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7184

Наталья Берлова Первая женщина — полный профессор Кембриджа за всю его 800-летнюю историю разгадала природу квантовых вихрей в сверхтекучей жидкости Ричард Фейнман, крупнейший физик, занимавшийся, в частности, проблемами сверхтекучих жидкостей, однажды назвал турбулентность последней большой нерешенной проблемой классической физики. Недавно международная команда ученых из Великобритании, России и Франции разработала новый математический аппарат для описания турбулентных движений внутри сверхтекучих жидкостей, использование которого кроме общетеоретического интереса имеет и большие прикладные перспективы. Группу исследователей возглавила наша соотечественница, профессор, декан Сколковского института науки и технологий и одновременно профессор, заведующая кафедрой квантовых жидкостей факультета прикладной математики и теоретической физики Кембриджского университета Наталья Берлова (Berloff). Явление сверхпроводимости было открыто еще в 1911 году голландским физиком Хейке Камерлинг-Оннесом, а сверхтекучести — нашим соотечественником Петром Капицей в 1938-м. С тех пор советские и российские физики внесли весомый вклад в изучение этих явлений. Достаточно назвать такие имена, как Ландау, Боголюбов, Гинзбург, Абрикосов. Все они стали академиками, а Капица, Ландау, Гинзбург и Абрикосов были удостоены Нобелевской премии за работы именно в области сверхтекучести и сверхпроводимости. Упрощенно говоря, сверхтекучесть — это способность вещества, возникающая при понижении температуры до величин, близких к абсолютному нулю, протекать через узкие щели и капилляры без трения. Сверхтекучесть жидкого гелия возникает при температуре ниже 2,172 °К. Сверхтекучесть и сверхпроводимость не случайно оказались связаны между собой в работах физиков: как писал Гинзбург, «явление сверхпроводимости уже давно было охарактеризовано как сверхтекучесть электронной жидкости в металлах». Естественно, изучение сверхтекучести и сверхпроводимости не закончилось на этих блестящих именах. Во-первых, выяснилось, что эффекты сверхтекучести наблюдаются не только в лабораториях: состояние сверхтекучести и состояние Вселенной в первые микросекунды ее существования описываются общими закономерностями. Во-вторых, эти явления оказались значительно сложнее, чем описали классики. Одна из таких сложностей — упомянутая выше проблема турбулентности сверхтекучих жидкостей. Мы встретились с Натальей Берловой, чтобы попытаться разобраться в сути сделанных открытий и узнать, как выпускница Московского университета стала первой женщиной — профессором математики за всю восьмисотлетнюю историю Кембриджского университета. — Не могли ли бы вы разъяснить нам, в чем суть вашего открытия? — Я бы не называла это открытием, но надеюсь, что это значимый шаг вперед. Мы создали новую математическую конструкцию, включающую в себя теорию сверхтекучести Ландау, за которую он получил Нобелевскую премию, и квантовые эффекты, такие как квантовые вихри, которые еще не были открыты, когда Ландау создавал свою теорию. — А если подробнее… — Известно, что, когда в 1938 году арестовали Ландау, Капица, который открыл к тому времени явление сверхтекучести, написал письмо Сталину с просьбой об освобождении опального физика, ссылаясь на необходимость объяснить удивительные свойства сверхтекучести и создать ее математическую модель. И именно Ландау создал двухкомпонентную модель сверхтекучего гелия, за что и получил Нобелевскую премию. Дело в том, что сверхтекучий гелий может быть описан как смесь двух компонентов: сверхтекучего и нормального. Сверхтекучий компонент (He-II) — это идеальная жидкость, у которой нет никакой вязкости, которая не переносит тепла и не переносит энтропии, а нормальный компонент (He-I) — обычная вязкая жидкость. Ландау показал, что требования, налагаемые классическими законами сохранения и галилеевой инвариантностью, оказываются достаточными для описания двухкомпонентного, сверхтекучего гелия. Но прошло несколько лет, и британец Джо Вайнен в 1961 году впервые экспериментально доказал присутствие во вращающемся сверхтекучем гелии квантованных вихрей сверхтекучей компоненты He-II, то есть феномена, подчиняющегося законам не классической, а квантовой механики. Вихри двигаются внутри жидкости: разделяются и снова сливаются, формируя связки и переплетения. Особенность этих вихрей в том, что сила циркуляции жидкости вокруг центра этого вихря может принимать только дискретные значения. Собственно, поэтому такие жидкости получили название квантовых. А наука, которая занимается таким эффектами, называется квантовой гидродинамикой. Но Ландау этого всего не знал, и его теория исключала как сами вихри, так и их взаимодействие с нормальным и сверхтекучим компонентами. Было много попыток поправить теорию Ландау. Наиболее успешна в этом отношении теория HVBK, названная так по фамилиям предложивших ее британцев Хола и Вайнена и российских ученых Бахаревича и Халатникова, в которой удалось учесть структуру клубка квантовых вихрей. Но и она была не в состоянии описать движение и видоизменение самого клубка. И только нашей команде это удалось. Причем оказалось, что хотя в сверхтекучем гелии у этих вихрей очень маленький размер — порядка ангстрема, то есть размер атома, однако при определенных условиях и в других системах, таких как ультрахолодные газы или поляритонные конденсаты, их размер может достигать десятков микрон: такие вихри становятся видимыми практически невооруженным глазом. Более того, удивительным образом вихри, несмотря на их наноразмеры, можно «видеть» и в сверхтекучем гелии. — И каким образом? — В сверхтекучем гелии увидеть вихри помогают электроны. Профессор Университета Брауна (США) Хамфри Марис на протяжении нескольких лет провел очень красивые эксперименты, в которых он использовал электроны, поток которых направлялся на жидкий гелий, как крошечные испытательные зонды, позволяющие увидеть динамику процесса, происходящего при сверхнизких температурах в квантовых жидкостях. Когда электроны перемещаются в жидком гелии, находящемся при сверхнизких температурах, вокруг них формируются пузырьки. Это связано с тем, что электрон, благодаря тому, что он, как и любая элементарная частица, обладает волновой природой, отталкивает атомы гелия. Это пузырьки довольно большого диаметра, примерно два нанометра, которые попадают в ловушку квантовых вихрей точно так же, как дома и машины попадают в центр торнадо. Математическая модель, предложенная нами, позволила обнаружить совершенно новый механизм размножения вихрей. Во время осцилляций давления ядро вихря расширяется, а затем сжимается. Во время сжатия формируется плотный массив новых вихревых колец. Мы пришли к следующему выводу: весьма вероятно, что электронный пузырек захватывается более чем одной вихревой линией, что еще больше снижает перепад давления, необходимый для взрыва пузырька. И оказалось, что механизм размножения вихрей подавляется при повышении температуры. Это объясняет, почему такие объекты были экспериментально обнаружены только при низких температурах. — Ваша теория и теория классической турбулентности как-то связаны? — Классическая турбуленция — одна из самых больших гидродинамических задач. Теории турбулентности как не было, так и нет. С этой точки зрения теория сверхтекучей турбулентности может стать моделью для классической. Потому что она в чем-то более проста для изучения, потому что у нас нет такого разнообразия вихрей в силу их квантового характера. Поэтому мы можем сначала понять, что происходит в сверхтекучей турбулентности, а потом перенести это понимание на классическую. — Вы по образованию математик, занимаетесь сложнейшими физическими проблемами. Для вас физика — это просто набор формул или за ними вы видите физическую реальность? — Я только недавно сама задумалась над этим вопросом, и это случилось забавно. В Кембридже, когда тебя делают ридером (ридер — это ступенька перед полным профессором), то ты должен себе выбрать титул, чего ты ридер. Я решила, что я буду ридером математической физики. А когда я стала профессором, я сказала, что я хочу быть профессором прикладной математики. И я сформулировала для себя, в чем разница. Математический физик берет уравнения, которые описывают физическую проблему. Но он заинтересован в математических свойствах уравнения как такового. Физическая система и ее свойства для него вторичны. А прикладной математик, наоборот, идет от физической системы. То есть ему интересны свойства этой конкретной физической системы. Математика для него — только язык, который надо использовать, чтобы описать эту систему. Поэтому я прикладной математик, мне интересна именно физическая задача, мне интересно ее понять. А понять — значит описать математически. — Ландау считал, что математикам не хватает физической фантазии, чтобы заниматься физикой. — Я не согласна. Понять физическую систему, я считаю, — это представить ее формулой. Хороший пример с электроном. Мы не можем представить, как это — частица и волна одновременно. Но есть абсолютно четкое работающее математическое построение, описывающее, как это возможно. Не можешь понять, что такое электрон? Вот формула. Другой пример — уравнения Максвелла. Все, что Максвелл сделал, — все уравнения, которые описывают магнитные и электрические явления, существовали и до него, — он дописал один член, который называется током смещения, в уравнение, описывающее циркуляцию магнитного поля. И сразу система стала полной, и стало ясно, что такое электромагнитное поле и волна. Математический прием решил все физические проблемы. Мир устроен очень просто. Мы просто не можем понять, как именно. Нагромождения каких-то систем, каких-то теорий, все это очень сложно понять. И вдруг, как было с Максвеллом, чуть-чуть дописал формулу, и все стало просто, объяснимо, все укладывается в четыре уравнения, и больше ничего нужно. Но есть очень много математических закономерностей, которым пока нет объяснения. Когда в очень сложных процессах прослеживаются очень простые линейные и степенные зависимости. Например, зависимость количества землетрясений по логарифмической шкале от их интенсивности. Там же очень много факторов — геологические процессы, движение воды, лунные влияния, притяжение планет. Это же очень сложная физическая система. Почему она в итоге оказывается такой простой? Нет объяснений. Действительно, в природе устроено все просто. Просто мы не можем найти эту простоту. — А как вы из математика стали физиком, причем в такой сложной области, как квантовая гидродинамика? — Я окончила Московский государственный университет, факультет вычислительной математики и кибернетики. И там же поступила в аспирантуру. Тогда часто люди уезжали из России. Я никуда уезжать не собиралась. Меня все устраивало: у меня шла кандидатская, у меня был великолепный научный руководитель, Дмитрий Борисович Силин. Он сейчас в Америке. И у меня вдруг возникла идея, это был 1992 год, просто уехать куда-то на полгода, посмотреть мир. С этой целью я написала письма в Гавайский и Флоридский университеты. Если уж ехать на полгода, то туда, где тепло. — Вы уже диссертацию защитили? — Нет, я проучилась только год и успела сдать кандидатский минимум. А письма я написала в университеты, чтобы обмануть американское посольство, чтобы мне, молодой девушке, выдали визу. Тогда таким не выдавали — был 1992 год. Как только границы открылись с российской стороны, западные границы сразу закрылись. И вдруг меня сразу приняли во Флоридский университет. Но я вынуждена была сменить тему, потому что там никто по моей теме — оптимальное управление — не работал. Зато там был очень известный гидродинамик, академик Луиз Ховард. Он стал моим научным руководителем. Мне понравилась моя новая тема — теоретическая классическая гидродинамика, и я уже там защитила докторскую PhD. В какой-то момент во Флориде проходил симпозиум, посвященный шестидесятилетию моего научного руководителя, собрались мировые светила гидродинамики, в основном британцы, они исторически лидировали в гидродинамике: Джеймс Лайдхилл и Тим Педли из Кембриджа, Пол Робертс из Калифорнийского университета, выпускник того же Кембриджа. Я помню, как с тоской и восторгом слушала их доклады. С восторгом — настолько интересно они рассказывали про свои работы, от теории торнадо до движения планктона. С тоской — так как Кембридж казался мечтой, совершенно недостижимым другим миром. Очень понравился мне доклад Пола Робертса по совершенно новой для меня области, квантовой гидродинамике. В отличие от классической гидродинамики, которая существует уже несколько столетий, квантовая гидродинамика поражала своей новизной, соединением двух, как ранее казалось, не пересекающихся областей, квантовой и классической физики, тем, что она существует в новых, еще плохо изученных системах, многие из которых только что были обнаружены. И это создает возможность для математического моделирования, то есть описания системы математическим языком. Меня привлекала возможность понять реально существующую систему, объяснить ее математически, а значит, предсказать ее поведение. Я погрузилась в чтение статей Пола по этой теме и сама написала проект, в котором предлагала изучать квантовую турбуленцию. За этот проект я была награждена президентской стипендией и приехала в Калифорнийский университет работать с Полом. Мне очень повезло в начале моей академической жизни — я работала с такими удивительными учеными, как Силин, Ховард и Робертс. Русский, американец и англичанин — их всех объединяло одно: необыкновенная увлеченность наукой, отношение к научному процессу не как к профессии, а как к образу жизни. В итоге в Калифорнии я пробыла пять лет, а потом мне уже сделали предложение переехать в Кембридж. Почему Кембридж был для меня предпочтительнее? Потому что в Кембридже уникальное по гидродинамике место в мире, лучше нет, я считаю. Потому что там представлены различные области гидродинамики. И астрофизика, и биологическая гидродинамика, и гидродинамика высоких чисел Рейнольдса — гидродинамика на все вкусы. А я организовала там лабораторию по квантовым жидкостям. Итак, с 2002 года я — в Кембриджском университете, на факультете прикладной математики и теоретической физики, и там я поднялась по всем профессорским позициям: лектор, старший лектор, ридер и, наконец, полный профессор. У меня там была и есть своя группа — постдоки, аспиранты. Наш факультет интересен еще и тем, что у нас половина — гидродинамики, а половина — космологи и люди, которые занимаются высокими энергиями. Известный космолог Стивен Хокинг — это мой коллега. — Вам, наверное, многие задают вопрос, почему женщины редко становятся математиками и физиками? — Это очень хороший вопрос. Я вам расскажу об этом на примере Кембриджа, в котором ситуация даже хуже, чем в других местах. В Англии вообще с этим делом обстоит хуже. Вы знаете, женщин-математиков больше всего из трех стран — России, Италии и Франции. И здесь просматривается сильная корреляция либо с уровнем поддержки семьи в этих странах, либо с ролью, отводимой женщинам. Например, в Советском Союзе пропагандировалась идея, что женщина способна преодолеть любые препятствия, что все в ее силах, а социальная политика Франции всячески помогает семьям с детьми. В Кембридже очень жесткий отбор абитуриентов, отбираются действительно сливки, и не только из Англии, но и со всей Европы. Недостаточно быть лучшим математиком класса или школы, быть победителем математических олимпиад, получить наивысшие оценки на школьных экзаменах. Надо еще пройти горнило устных собеседований с профессорами Кембриджа, и после этого счастливчики приглашаются на письменный экзамен. Женщин поступает действительно очень мало, и они обычно хуже сдают сессию, даже когда их принимают. К аспирантуре соотношение мужчин и женщин становится еще хуже, а на постоянных университетских позициях женщин можно по пальцам пересчитать. Я оказалась первой женщиной-математиком, которая стала полным профессором Кембриджа за всю его восьмисотлетнюю историю. Но это не мое достоинство, это скорее проблема системы. Не столько Кембриджа, сколько английского среднего образования и склада общества. В Англии девочки очень хорошо занимаются математикой в школе, обычно лидируют. Но когда речь идет о выборе профессии, совет, который они получают от родителей, что это должна быть профессия, которая позволяет тебе иметь семью. Если ты ученый-биолог или химик, то всегда можно уйти в медицину, считается, что это семье помогает. Поэтому в биологии и химии женщин много. А если математик, тут непонятно, куда ты уйдешь и как совмещать математику с семьей. Но женщинам-ученым в принципе довольно тяжело совмещать семью и науку. Потому что наука требует ненормированного рабочего дня. Отключить мозги в пять часов и пойти домой заниматься домашними делами — очень тяжело. Наш факультет, из-за того что мы мало принимаем женщин, постоянно ругают на всех университетских комитетах: почему и как же так? Но уже лениво, потому что из года в год повторяется, что у нас только десять процентов всех студентов — женщины. Старший тьютор, ответственный за прием, из года в год оправдывался. Наступил последний, десятый год его пребывания в должности, и на последнем для него собрании в этой должности он встал и вдруг сказал: «Ну как вы не поймете, чтобы быть талантливым математиком, надо быть практически аутистом. А это мужская особенность». И никто не нашелся что возразить. Это еще к тому, что быть ученым — занятие очень странное и очень противоестественное: когда тебе приятнее сидеть с листком бумаги и что-то чертить, чем общаться с людьми или заниматься чем-то другим, более социально активным. — Что вы можете сказать, сравнивая российское и английское образование? — Из западных университетов ничего лучше Оксбриджа (обобщенное название Кембриджа и Оксфорда), с моей точки зрения, для образования студентов даже придумать невозможно. В чем уникальны Кембридж и Оксфорд? Во-первых, в том, какое персональное внимание получают студенты от профессоров: на семинарских занятиях, например, на одного профессора приходится два студента. Во-вторых, в том, как организована система колледжей. Каждый студент поступает в Кембридж через определенный колледж. То есть колледж для студентов — это приемная комиссия. И колледж — это его социальная жизнь, это общежитие. Студенты живут, едят и общаются в колледжах. Там они получают то, что называется супервизией — наставничество от профессоров. Все профессора университетов являются членами какого-то колледжа. И после того, как я прочитала лекцию своим двумстам пятидесяти студентам — это наш математический годовой набор, — они расходятся по своим колледжам, где с ними занимаются мои коллеги, с моего факультета. Представляете, какой это контроль качества? Я чихнула на лекции — все мои коллеги тут же об этом узнают через студентов. Это сразу поддерживает уровень: все знают, как я преподаю, что я преподаю. Основная идея колледжей — смешать людей разных специальностей: математик может оказаться за одним столом с историком, с философом. Все встречаются за столом во время обеда или во время ужина. Как-то я оказалась за одним столом с бывшим главой Гаагского трибунала. Мы познакомились, и я спросила: «А какое ваше самое большое достижение, которым вы гордитесь?» Его ответ был очень английским: «Я был первым, кто в нашем колледже организовал команду по крикету». С Кембриджем, Оксфордом, MIT и Стэнфордом нам в России пока тяжело соперничать, потому что туда идут очень мотивированные студенты. Так, как вкалывают в западных сильных университетах, мы так не работали. Понять физическую систему — это представить ее формулой. Хороший пример с электроном. Мы не можем представить, как это — частица и волна одновременно. Но есть абсолютно четкое работающее математическое построение, описывающее, как это возможно. Не можешь понять, что такое электрон? Вот формула! — Это результат сознательного поиска? — Да, это отбор. В такие вузы чтобы пройти, ты должен еще в школе доказывать год из года, что ты этого достоин. Мы принимаем студентов, зная всю их подноготную. Во-первых, чтобы поступить — не каждый может поступить — тебя должны заранее, не в последнем классе, порекомендовать, написать на тебя характеристику, где сказать, что ты действительно лучший. Потом собирается портфолио, после этого этих лучших из лучших школ мы приглашаем на интервью. Еще до экзаменов в школе, в декабре. В Англии можно подать заявление одновременно в три вуза. В Кембридж и в Оксфорд подадут только те, кто отобран, лучшие в своем классе. Интервью — это беседа от двадцати минут до получаса с одним из faculty-математиков. В нашем колледже их трое. Я, например, просто даю ребятам задачи и тут же смотрю, как они на эти задачи реагируют. Один на один, такой устный экзамен. До этого у них письменный экзамен на полчаса, потом разбор полетов вместе с профессором. Потом какой-то части этих абитуриентов мы делаем предложение: «Ребята, мы хотим вас пригласить в Кембридж, но сначала приглашаем на летний экзамен. И если на этом экзамене, уже трехчасовом, вы достигнете необходимого уровня, тогда вы поступите». Притом, заметьте, если мы знаем, что ребенок из хорошей частной школы, то, скорее всего, у этого ученика планка будет выше, чем у того, кто пришел из плохой школы. Такая дискриминация связана с желанием преодолеть имидж, который сложился у Кембриджа и Оксфорда, что туда поступают только из частных школ, только на деньги родителей. Ничего подобного. Деньги в Кембридже не имеют значения. Если мы видим, что ребенок талантлив, но просто недоучен, мы ему планку делаем пониже, и потом эти дети действительно «выстреливают», когда к нам попадают. Система работает очень хорошо. И в этом смысле в Кембридже мы собираем сливки из сливок. — А среднее образование? — В России школы сильные. У меня два ребенка, вначале я их сдала здесь в английскую школу, потому что уровень их русского недотягивал. Но сейчас я старшего, одиннадцатилетнего, перевела в Ломоносовскую школу. И я вижу разницу с английской. Впервые у него домашние задания, впервые у него оценки. — Там не было? — Они ходили в государственную школу. А в государственной школе до одиннадцати лет заданий вообще нет — может, раз в неделю запомнить правописание каких-то слов. Не так, как здесь, когда каждый день ты должен по домашней работе отчитаться. Но ему нравится: очень интересные уроки. Английская школа до одиннадцати лет очень хороша именно для детей, потому что это игра, это интересно, это без большого напряжения. Для проявления личности ребенка, мне кажется, это хорошо. Не надо так детей прессинговать и загружать, как в русской школе. Но начиная с какого-то возраста нагрузка должна увеличиваться. В наших российских школах всегда давали более систематическое, научное образование, более продуманно, более последовательно. Надеюсь, все так и осталось. Во всяком случае, в Ломоносовской мне сейчас нравится: и уровень, и то, насколько они заинтересовывают детей во время уроков. — Вы знаете о дискуссиях, которые ведутся в России о том, как организовать науку? И уже проводится масштабная реформа. Зная британскую систему, как бы вы оценили то, что происходит в российской науке? — Я уже сказала, что, по моему мнению, ученые — люди очень странные. Но каждый своеобразен в чем-то своем. Кому-то, кто хочет давать идеи, нужно создать группу, в которой кто-то другой эти идеи доводит до результата. Этот человек — организатор. Он может выдать идею и проследить, чтобы она была реализована. Для него нужна группа, для него нужны постдоки и аспиранты, потом мастеранты, потом бакалавры. Для кого-то, напротив, такое взаимодействие тяжело и не нужно. Он волк-одиночка. Его счастье — делать все самому с листком бумаги в обнимку. Кому-то нужно взаимодействовать с коллегой. Ему не нужны постдоки и студенты, но взаимодействие с коллегами и с каким-то кругом людей на равных — это его. И поэтому любая организация науки должна поддерживать эти различные типы, различные характеры. И надо дать ученым возможность просто следовать своей фантазии, поскольку очень тяжело в науке заранее предугадать результат и вложиться во что-то, что наверняка выстрелит. Скорее всего, это не выстрелит. И надо помнить, что в науке действует в чем-то закон больших чисел: чем больше людей занято различными задачами, тем выше вероятность успеха. Чем хороша западная организация науки? Я не говорю, что она идеальная, там тоже очень много проблем, но она пока дает максимальный эффект благодаря своей гибкости. Это хорошо видно на примере того, как в ней имеет возможность найти свое место любой ученый, независимо от своих странностей. Например, одиночки, которые сами по себе, могут работать преподавателями, иметь хорошие зарплаты и заниматься своим делом. Своим преподаванием они оправдывают перед налогоплательщиками возможность заниматься чем они захотят, следовать своей мечте. Для тех, кто нуждается в больших группах, существует развитая система грантов. Они подают на грант, создают свою группу, которая развивается и растет. Я не буду комментировать российскую систему организации науки — я плохо ее знаю. Но мне кажется, что она была близка к системе германского Общества Макса Планка, которую немцы тоже сейчас форматируют. Почему? Потому что она была слишком негибкой: вверху в институте большой директор, под ним научный совет, и они решают, чем должны заниматься сотрудники. Если ты попадал в эту систему, то ты уже не мог уйти в какую-то другую область. А я могу привести другой пример организации института. В Кембридже есть различные институты. В том числе у BP. British Petroleum открыла много институтов по миру, по-моему, семнадцать. Но в Кембридже это единственный эндаумент. ВР дала институту двадцать три миллиона фунтов, на проценты от которых оплачиваются профессорские позиции. То есть финансирование этого института обеспечено практически на неограниченное время. Кроме того, было построено здание института. Но, как шутят в BP, наши вложения окупились после первой же консультации директора института, который подсказал, как нам оптимизировать расположение вышек. Причем у профессоров в институте двойная позиция, то есть они и на факультете каком-то, и в этом институте. И никто не говорит, что им нужно заниматься только проблемами нефтегазовой промышленности. Если они видят интересный проект, они будут им заниматься, если нет, то чем-то другим, например структурой мороженого. Но когда произошел разлив в Мексиканском заливе, менеджеры British Petroleum сразу обратились в институт: на нашем факультете были специалисты по турбулентным перемешиваниям. И те подсказали, что за процессы там происходят и куда пойдет в основном это пятно. То есть, с одной стороны, BP получила возможность прийти и получить необходимые консультации, с другой — дала людям возможность свободно заниматься тем, что им интересно, — и это действительно работает. Источник: http://www.liveinternet.ru/users/liebkind37/post327607781/

Софья Дымшиц Один из петербургских поэтов вспоминал: "Самым плодовитым из всех был один юноша с круглым бабьим лицом и довольно простоватого вида, хотя и с претензией на "артистичность": бант, шевелюра... Считался он бесталанным, неудачником. Звали этого упорного молодого человека граф А.Ник.Толстой". В это же время он знакомится с Софьей Исааковной Дымшиц, сестрой своего однокашника.Она художница. И в Толстом тоже просыпается художественный талант. Она занимается в школе Егорова, Толстой тоже начинает учиться композиции и рисунку. Это тем более удобно, что родители Софьи Исааковны против визитов в их дом женатого человека. Весной 1907 года Толстой делает Софье Дымшиц предложение. Желая проверить силу его чувств, Софья Дымшиц предложила Толстому поехать за границу с женой. Толстые возвращаются через месяц: ясно, что семья распалась. Чуждая богемности жена прекрасно понимает: "Если ты окончательно решил отдаться искусству, то Софья Исааковна тебе больше подходит". Отдаваться искусству было решено в академии художеств. Впрочем, посмотрев работы Толстого, Бакст вежливо посоветовал ему заняться литературой. А работы Дымшиц одобрили и Бакст, и Сомов, и Добужинский. Свадебным путешествием стала поездка в Париж. Она надеялась показать свои работы мэтрам, а он собирался продолжить работу над русским фольклором. И стихи к жене он в это время пишет в стиле "а-ля рюс", отказавшись от мрака, теней и вековых скрижалей: Сочной черники кусты, Ягоды спелые. К ним наклонилася ты, Лилия белая. В пансионе, где жили молодожены, Толстой шокировал благопристойных европейцев, обедая "по-волжски". За столом блюдами обносили по нескольку раз - для проформы. Толстой же прикладывался к блюду второй раз (это был обед по-русски) и третий - по-волжски. Хихиканье и косые взгляды европейцев не смущали ни его, ни раскрепощенную Софью Исааковну. Отличный аппетит и полное равнодушие к чужим оценкам были свойственны Толстому всегда. Вернувшись в Петербург, Толстые посещают родственников в самарской усадьбе, осуждают их за старомодность и дворянскую ограниченность и забирают в столицу фамильную мебель. Толстой вовсю печатается и даже в качестве продвинутого стихотворца рекомендует известному критику Чуковскому начинающего поэта Николая Гумилева. Впрочем, литературный Петербург относится к третьему Толстому достаточно иронически. Человек, обладающий стихийным талантом, но не слишком отягощенный книжной премудростью, он становится героем анекдотов, пытаясь усвоить идеи и словарь символистов. Как-то на "башне" у Вячеслава Иванова во время вдохновенной лекции Толстой вдруг прервал хозяина вопросом: "А что вы, собственно, Вячеслав Иванович, называете ямбом?" Впрочем, от ямбов Толстой скоро отказывается и переходит на прозу. Первые же опубликованные повести приносят ему славу. Он становится модным писателем. "То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому... Девушки скрывали свою невиность, супруги - верность. Разрушение считалось хорошим вкусом, неврастения - признаком утонченности. Этому учили модные писатели, возникавшие в один сезон из небытия. Люди выдумывали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными" - так описывал Толстой Петербург тех дней в романе "Хождение по мукам". Впрочем, в литературный быт 10-х годов, так апокалиптически описанный в романе, Толстой вписался весьма органично. Дионисийские вечера и пляски, маскарады, любительские спектакли сменяли друг друга. Толстые всюду были на первых местах. Софье Дымшиц-Толстой Гумилев посвятил первую редакцию сборника "Поединок". Толстой был секундантом Волошина в его дуэли с Николаем Гумилевым из-за героини знаменитой литературной мистификации - Черубины де Габриак. И именно Толстой выбрал место для знаменитого артистического кабаре "Бродячая собака", где бывал весь литературный Петербург. Он же написал первый пункт устава "Собаки", весьма неорганичный для себя самого - "Никому ни за что не выплачивается никакого гонорара. Все работют бесплатно". Красавица Соня вполне вписывалась в излюбленный модерном образ - смесь серафима и дьяволицы. Она танцевала в скандально знаменитом спектакле "Ночные пляски", все роли в котором исполняли поэты и художники, а режиссером был Мейерхольд. Федор Сологуб, автор пьесы, приглашал участвовать в плясках и Крандиевскую: "Не будьте буржуазкой, - надменно уговоривал Сологуб загробным глуховатым своим голосом без интонаций, - вам, как и всякой молодой женщине, хочется быть голой. Не отрицайте. Берите пример с Софьи Исааковны, с Олечки Судейкиной. Они вакханки..." В 1911 году, когда Толстые были в Париже, у них родилась дочь Марианна. Толстой, мечтавший о дочери ("Без детей нет семьи"), изводил кухарку контролем за чистотой посуды. В 1912 году семья переезжает в Москву. В литературных кругах по этому поводу ходит анекдотическая история. Николай Гумилев привез из очередной поездки в Абиссинию две обезьяньи шкуры и подарил их Гиппиус и Мережковскому. Пришедшие в гости Толстые выпросили их у литературных мэтров - чтобы надеть на какой-то маскарад. Одну из шкур после долгих напоминаний вернули разрезанной, другую - без хвоста. Последовали требования вернуть хвост, резкое письмо Мережковского, скандал и третейский суд, потребовавший от Толстого извинений. Но в это время Толстые уже, пожалуй, в разных шкурах. Картины Софьи Исааковны появляются на выставках. По ее словам, профессиональные интересы уводили ее в среду художников. "Козерог" и "синица" - так Толстой обозначал два женских типа. Синица - ясная и милосердная женственность. Козерог - непростота, самолюбие, всевозможные сложности. Софья Дымшиц, человек самодостаточный и одаренная художница, была, конечно, козерогом и не собиралась класть жизнь на алтарь толстовского таланта. В дальнейшем в руках - и браках - у Толстого будут исключительно "синицы". Во время одной из прогулок Толстой, не любивший недоговоренности, сказал жене: "Я чувствую, что этой зимой ты уйдешь от меня". Окончательный разрыв произошел только в 1914 году, после начала войны. В это время Толстого уже связывали романтические отношения с Натальей Васильевной Крандиевской. Источник: http://www.kariera.orc.ru/10-01/Lovek080.html

Я не гурман и не людоед, но обожаю еврейских женщин, особенно если они ВКУСНЫЕ!Спасибо!

Альма Коэн Талантливая (и красивая!) английская певица и актриса Альма Коэн (Коган) родилась в лондонском районе Уайтчепел в русско-еврейской семье Марка и Фэй Коэн. У Альмы была младшая сестра, актриса Сандра Коэн, по разным источникам на 4 или 5 лет младше её. По слухам, родители назвали Альму в честь британской актрисы немого кино Альмы Тейлор (1895-1974). С ранних лет Коган любила музыку, неоднократно была лауреатом всевозможных музыкальных конкурсов. Окончив «St Joseph's Convent School», Альма решила продолжить певческую карьеру в начале 1950-х годов. Она записала пять сольных альбомов, последний из которых вышел посмертно: «I Love to Sing» (1958), «With You in Mind» (1961), «How About Love?» (1962), «Oliver! with Stanley Holloway and Violet Carson» (1965) и «Alma» (1967). Работала с лейблами HMV Group и Columbia Graphophone Company. И еще одно. Маленький секрет для нашей большой компании раскрыла Сандра Кэрон (Коэн), рассказавшая, что ее сестра Альма была любовницей одного из основателей The Beatles Джона Леннона. Однажды Сандра написала: «Эта связь была тайной за семью печатями, потому что Джон был женат. А мы с Альмой воспитывались в еврейском доме со всей его традиционной строгостью. И мама никогда бы не одобрила отношения между Альмой и женатым мужчиной». Можно ли верить Сандре? Трудно сказать. Тем не менее, именно она является биографом Альмы и публично озвучила факт тайной любовной связи сестры со звездой The Beatles. Кроме того, британская пресса и тамошние папарацци не раз видели знаменитую «ливерпульскую четверку» у дома Альмы в Стаффорде, Кенсингтон, где она жила со своей овдовевшей матерью и младшей сестрой... Трое из четверки «Биттлз» на дне рождения Альмы Увы, в начале 1966 года у Альмы начал сильно и часто болеть живот, она теряла сознание. По сообщениям её подруги, певицы Энн Шелтон (1923-1994), ухудшение состояние девушки было связано с её постоянными попытками похудеть. Вскоре Коган прошла тщательное обследование, результатом которого стал страшный диагноз – рак желудка. Альма не поверила врачам и потребовала повторного обследования. Ее просьбу удовлетворили, и летом того же года Альма была повторно диагностирована, но на сей раз с другим видом онкологического заболевания — раком яичников. Страшная болезнь была настолько агрессивна, что за короткое время Альма из цветущей поп-звезды превратилась почти в скелет, и один из ее самых близких друзей, посетив Альму, был настолько потрясен ее внешним видом, что со слезами на глазах бросился из палаты на улицу... 34-летняя Альма Коган скончалась 26 октября 1966 года, проведя последние недели жизни в отдельной палате лондонского госпиталя «Миддлсекс». Скончалась певица, живое и сияющее здоровьем и искренностью лицо которой было узнаваемо по всей стране в течение 12 лет и любимо миллионами телезрителей и любителей музыки. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=7120

Огромное спасибо! Злата - настоящее чудо, сокровище во всех отношениях. Заходите ещё и приносите с собой то, что посчитаете нужным!

Мария Рольникайте Машу Рольникайте (теперь уже, конечно, Марию Григорьевну) многие называют литовской Анной Франк. Правда, судьбы их все же различны: если Анна писала свой дневник в подполье (что, конечно, нисколько не умаляет трагичности ее судьбы), то дневник Маши — это летопись горя, страданий, физических и моральных мучений, увиденных, пережитых, почти осязаемых. Вела этот дневник девочка 14 лет — именно столько было Маше, когда она попала в гетто. Потом она проведет в гетто и двух лагерях смерти в общей сложности 45 месяцев, почти четыре года. Книгу «Я должна рассказать», основанную на этих дневниковых записях, а также вторую повесть Рольникайте — «Это было потом», — описывающую события после лагеря смерти (когда Маше с другими узниками, истощенными и обессилевшими, пришлось ехать в родной Вильнюс на крыше вагонов), пожалуй, можно назвать явлением внелитературным. Это аутентичная версия событий, изложенная откровенно и безыскусно, ценная своей интонацией, детскостью, наивностью и при этом величием человеческого духа. Написанная вопреки всему — где только ни прятала свою рукопись девочка Маша, — книга «Я должны рассказать», как и проза Шаламова, представляет собой не только неоспоримый документ своего времени, но и новый тип пост-литературы. То есть литературы после гуманизма. Возможно, поэтому по силе воздействия на читателя она гораздо мощнее, чем спилберговский «Список Шиндлера» или «Пианист» Полански (хотя сам Полански в детстве тоже пережил гетто). — Мария Григорьевна, прочла ваши книги и пришла к выводу, что это уже, не побоюсь этого слова, надлитература. — И, к сожалению, вечно актуальная. Теперь вот опять... стреляют. На сей раз Украина, за событиями в которой я пристально слежу, печалюсь о ее судьбе. В мире все повторяется, как дурной сон. — Что меня поразило помимо всего прочего: даже когда уже закончилась война, покоя вам не было. По дороге домой в Вильнюс вас заставили ехать на крыше вагона! И это после всего пережитого, после гетто и лагерей?.. — Да никто не заставлял, нам самим хотелось добраться до родных мест. Мы могли в любой момент, конечно, оттуда свалиться: крыша была слегка покатая и скользкая. Одна из нас лежала, трое ее держали... Было очень страшно: потом, уже в мирные времена, я при виде поездов-товарняков всегда ужасалась: как я могла несколько суток на крыше такого поезда ехать? Ума не приложу. — А потом еще и допросы в НКВД последовали: «что вы делали в Германии?» — Да уж… — Мурер, палач вильнюсского гетто, был освобожден от ответственности и умер в своей постели. Это как-то особенно жутко, ведь получается, что в мире совершенно нет баланса добра и зла… — У меня не так давно побывала немецкая съемочная группа: снимали фильм обо мне и Мурере. У них такая задумка — показать две судьбы, мою и этого Мурера. Палача и жертвы, выражаясь литературно. Когда в Вильнюсе был суд над ним, я хотела пойти как свидетель обвинения, но отец мне не позволил: мол, есть люди и повзрослее, пусть они идут. Хотя я рвалась… И вовсе не из мести, а потому что могла бы многое о нем рассказать. — Не страшно было вновь его увидеть? — Нет, я хотела его увидеть — услышать, что он скажет, посмотреть, как будет себя вести. Но на суд вместо меня попал папа: как адвокату ему разрешили присутствовать на том заседании. — Папа вам рассказывал об этом процессе? — Конечно. Мурер вел себя чрезвычайно нагло, ни в чем не раскаивался и говорил, что его задержал человек, который, мол, бежал от коммунистов. Его кто-то из бывших узников узнал в лагере для перемещенных лиц и тут же позвал полицейского — так Мурер и попался, в Америку не успел уехать. — Суд дал ему 25 лет. — Но Хрущев по договоренности с Австрией уже в 1955-м освободил его вместе с другими нацистскими преступниками. Повторный суд состоялся в Австрии в 1961-м. И тогда его уже оправдали. — Во второй раз Мурера арестовали уже в связи с громким процессом Эйхмана? — Да, и на суде не было ни одного представителя СССР: коль скоро вы его освободили и выдали Австрии, где он не сидел ни дня, то о чем свидетельствовать? Суд больше напоминал пародию, постановочный процесс: в зале присутствовало много бывших эсэсовцев, публика была на стороне обвиняемого. Заседание проходило в Австрии, в городе Граце. Случайно я прочла заметку о том, что некий американец, оказавшийся там в это время, хотел купить жене цветы по случаю ее дня рождения, но так и не смог достать ни одного цветочка: все цветы были скуплены поклонниками Мурера, которые после суда встречали его как кинозвезду. На процесс пришел один человек, его жертва, бывший узник гетто. Он спрятал у себя в кармане нож: видно, предчувствовал, что Мурера не казнят, хотел его зарезать. Нож, конечно, отняли, а самого его выдворили из зала суда. А еще одна женщина, чью сестру Мурер убил прямо при ней, выстрелив в них обеих — они тогда подростками были, стояли прижавшись друг к другу, и кровь сестры струилась прямо по ногам этой женщины... Так вот, начав свою речь, она зашлась в рыданиях — истерика началась. Ей за это строго попеняли и сказали, чтобы она сдерживалась, а то, мол, тоже выведут из зала. — Вот Ханна Арендт в своей книге «Банальность зла» пишет, что Эйхман якобы совершал свои преступления без всякого «сладострастия», не как обычный садист, а просто «выполняя приказ». Говорил всегда ровно, казенными оборотами и все время талдычил, что он просто честный служака. — Врал! Все они на судах вопили, что выполняли приказ и все такое прочее. Мурер вот тоже «приказ выполнял». Правда, выполняя эти приказы, он невероятно обогатился — всю контрибуцию себе присвоил, не передал ее на пользу фатерлянд. Евреи Вильнюса под страхом немедленного и поголовного уничтожения отдали ему миллионы: и рубли, и доллары, и золото. И он все награбленное вывез потом в Австрию, где поселился и жил не таясь, — все, абсолютно все себе присвоил. То есть и мамина цепочка, и колечко — наш жалкий вклад в обогащение герра Мурера — тоже там… Интересно, кстати, что у него есть две внучки, уже довольно взрослые женщины. Одна из них ярая нацистка, а другая, наоборот, антифашистка. — Как вы думаете, почему так живуч этот «арийский миф»? Он ведь в разнообразных интерпретациях до сих пор культивируется. — А что делать… — Бороться! — Боритесь вы, молодые… Хотя меня вот недавно попросили прочитать лекцию в школе. Слушали старшеклассники, русские дети. И с большим интересом. — Мария Григорьевна, а вы не думали, что выжили еще и для того, чтобы рассказывать другим, как это было? — Мне так одна верующая женщина и сказала: «Вы выжили, чтобы поведать миру, что такое фашизм». Но почему тогда мама, Рувик и Раечка не выжили? (Мария Григорьевна показывает фото Рувика и Раечки — двух малышей в праздничных платьицах. Мы молчим.) — Кто-нибудь из родственников у вас остался? — Никого! Живу наедине с фотографиями. Муж умер. Прекрасный был человек, кристальной души. Честнее его я никого не встречала. Никогда мне не завидовал, радовался моим успехам и (смеется) относительной «славе». Из-за него я и в Ленинград переехала, хотя все друзья, все окружение осталось в Вильнюсе. — Борис Фрезинский в своей книге «Мозаика еврейских судеб. XX век» назвал вас «литовской Анной Франк». Глава, посвященная вам, называется «Глаза Маши Рольникайте». И там есть ваше фото, 14-летней девочки. Глаза, действительно, первое, что привлекает внимание — такие они выразительные. — Были! Теперь вместо них морщины. Но не только Борис меня так называл. Когда моя книга вышла во Франции, все кричали: советская Анна Франк! — А в СССР с публикацией вашей книги, которую вы чудом сохранили в гетто, были сложности? — Во-первых, пока был жив батька Сталин, я и не заикалась о свой книге. Мало кто знал, что эти записки вообще существуют. Чтобы поступить в Литинститут, я написала какую-то дурацкую пьесу для самодеятельности (смеется). Но потом все же дело сдвинулось: в 1961 году книгу решили издать, правда, с идиотскими редакционными замечаниями, что, мол, написана она не с марксистских позиций. — Как это? — Ну да, откуда мне в 14 лет было знать, что такое марксистские позиции? Но самое омерзительное, что меня иные спрашивали, мол, а не был ли Йонайтис любовником моей мамы, не был ли он влюблен в мою сестру, которую спас? Я пощечины раздавать не умею, так и не научилась, но вот тут руки чесались, честно вам признаюсь. — Йонайтис ведь был вашим учителем? Это он, литовец по национальности, героически спас двенадцать человек, спрятав их в укрытии между стенами монастыря. — Да, героический был человек. Спас мою сестру, ежесекундно рискуя собой. Но не только он праведник мира, который, рискуя своей жизнью, совершил невероятное, спасая этих людей. Все они — ксендз Юозас Стакаускас, монахиня Мария Микульска, учитель Владас Жемайтис — изо дня в день помогали заточенным в укрытии, хотя и еду доставать было трудно, и проверки были частые. Сестра моя сумела сбежать и в гетто, слава Б-гу, не попала. После войны мы встретились… Йонайтис потом, после войны, защитил диссертацию, стал кандидатом физико-математических наук, и я часто к нему приходила в гости, например, в дни рождения. Удивительно, но никто из гостей не знал, что он для нас сделал и что я пережила: мы об этом не распространялись. — Даже так? — Да, как-то речь не заходила. — Как такое возможно? — Вы знаете, это не всем было интересно. Скажем, женщина, которая в одной лаборатории с Йонайтисом рядом сидела, его коллега и научный работник, прочитав мою книгу, как-то сказала: «Ну, Маша понаписала!» — В смысле слишком все это невероятно? — Видимо, да. — Действительно, это настолько ужасно, что кажется, скорее, сюжетом полотен Босха, чем реалиями ХХ века. А в Германии ваша книга вышла? — Еще как! Несколько изданий было. На одной из обложек красовался такой подзаголовок: «Мужественные женщины Третьего рейха». Это я, оказывается, женщина Третьего рейха! — Вот это да! — Потом еще мне часто говорили: «Да что вы все о грустном? Пишите о любви!» — Это уже черный юмор получается. С другой стороны, ваши книги в каком-то смысле и правда о любви. То, что сделал Йонайтис, то, как люди выживали в этом аду — они ведь были ведомы любовью, не так ли? В широком, универсальном смысле этого слова. И рукопись вам удалось сохранить благодаря… — … любви, думаете? Нет, исключительно детскому упрямству. Там главное слово — «должна»: «Я должна рассказать». — Вы чувствовали, что совершили героический поступок? — Да бросьте! Меня называли Дон Кихотом — наверное, за обостренное чувство справедливости. То, что люди слабы, возможно, не их вина. Я не о фашистах сейчас, а о том, что люди многого не понимают, многого боятся. И героем быть тяжело… Люди хотят жить комфортно, что поделаешь. — А потом приходит Гитлер — и все немеют… — Да, это так. К сожалению. Беседовала Диляра Тасбулатова Источник: http://www.jewish.ru/history/facts/2014/05/news994324371.php

Алина Фаркаш Автор о себе: "Мне тридцать лет, у меня есть сын и, надеюсь, когда-нибудь будет дочка с кудряшками. Я родилась и выросла в Москве, закончила журфак МГУ и с одиннадцати лет только и делала, что писала. Первых моих гонораров в районной газете хватало ровно на полтора «Сникерса» и поэтому я планировала ездить в горячие точки и спасать мир. Когда я училась на втором курсе, в России начали открываться первые глянцевые журналы, в один из них я случайно написала статью, получила баснословные 200 долларов (в августе 1998-го!) и сразу пропала. Последние четыре года я работаю редактором Cosmo." Вряд ли стоит особенно разглагольствовать о том, насколько блестящий журналист ("журналюга"!) Алина. Вы сами в этом убедитесь, ознакомившись с одним из её материалов. "Однажды, сто лет назад, у меня был жених. Ну, понимаете, каждая девушка однажды должна связаться с главным идиотом своей жизни — хотя бы для того, чтобы было, с чем сравнивать. Вот этот жених и был тем самым главным идиотом. Я об этом догадывалась, но верить не хотела, поэтому изо всех сил склеивала то, что пошатывалось на ветру и грозило вот-вот рухнуть со страшным грохотом. В последней отчаянной попытке остаться вместе мы оказались в кабинете семейного психотерапевта, где долго и сбивчиво ябедничали друг на друга. — Я думаю, что все дело в ее национальности! — в запальчивости крикнул мой жених, который прямо на глазах превращался из настоящего в бывшего. Я выразительно посмотрела на нашего доктора: мол, я же говорила, что он совсем идиот, и что моей вины в этом нет. Но доктор отреагировал неожиданно: — В национальности? А кто вы по национальности? — оживился он. — Я еврейка, — ответила я, улыбаясь ласково и недобро. — Еврейка! — воскликнул доктор, вскочив со стула и размахивая руками, — с этим совершенно ничего невозможно поделать! Вот моя вторая жена — она тоже!.. Абсолютно ничего нельзя поделать! — И он снова заработал мельницей. Мне кажется, что иудаизм — чуть ли не единственная религия, которая не считает женщину ни сосудом греха, ни субъектом мужского воспитания. Смотреть на него было интересно и удивительно. Обессилел доктор довольно быстро, упал на стул, вытер платком пот со лба и грустно сообщил: «Молодой человек, если еврейская женщина чего-то хочет, то вам остается только расслабиться и получать удовольствие. Все равно все случится именно так, как она запланировала». И я, которая в свой двадцать один год была всего лишь зародышем еврейской женщины, все равно расправила плечи и царственно вздернула подбородок: «Мне ли, правнучке великой Эстер, участвовать в этих мелких разборках?!» «Я же говорила, — шепнуло мне в ухо бабушкино бессознательное, — что выходить замуж надо только за хороших и при том еврейских мальчиков». Мне кажется, что иудаизм — чуть ли не единственная религия, которая не считает женщину ни сосудом греха, ни субъектом мужского воспитания. «Каждая еврейская женщина — царица», — говорят нам мудрецы. Мне кажется, что у них просто не оставалось никакого другого выбора: ведь даже у самого длиннобородого мудреца имелась своя собственная еврейская мама. А какая еврейская мама станет терпеть то, что ее мальчик недооценивает роль умной, заботливой и решительной женщины в его жизни?! Мне нравится тонкая грань между мужским и женским восприятием собственной сущности. Мужская молитва начинается следующими словами: «Спасибо тебе, Всевышний, что не создал меня женщиной». Женская: «Я благодарю тебя, Всевышний, что ты создал меня, как захотел». То есть мужской взгляд: «Спасибо за то, что не сделал меня тем, кем я бы не хотел быть». А женский: «Спасибо за то, что я — совершенство и полностью отвечаю Твоим представлениям о прекрасном». Вторая позиция мне, естественно, ближе и милее. Внутреннее ощущение некой близости к Творцу свойственно многим еврейским женщинам. От этого, увы и ах, в мире мы не славимся ни своей кроткостью, ни своей покорностью. Вообще, внутреннее ощущение некой близости к Творцу (и от этого — собственной уверенной правоты) свойственно многим еврейским женщинам. От этого, увы и ах, в мире мы не славимся ни своей кроткостью, ни своей покорностью. Вообще, я заметила, что женщины — показательные представительницы своих культур — делятся на две категории: на тех, кто уходит, и на тех, кто смиряется. Если муж не работает, то показательная немка уйдет, а показательная русская вздохнет, поплачет, поскандалит и найдет себе еще одну подработку. И только еврейская жена и не смирится, и не уйдет. Она начнет проявлять свою Б-жественную сущность — воздействовать на мужа до тех пор, пока он не поймет, что легче самостоятельно и по доброй воле сходить и заработать свой первый миллион, нежели терпеть все это дальше. Да, я же уже говорила, что характер у нас бывает не сахар? Зато глаза красивые. Вот и Пурим, который тоже немножко женский день. Ведь если бы не Эстер, не ее красивые глаза и не ее сила убеждения, возможно, мы бы не пили сейчас вино, не пекли «уши Амана» и не появился бы в Интернете этот текст. Возможно, если бы не она, то и Интернета-то никакого и не было бы". Источник: http://www.jewish.ru/columnists/2011/03/news994294235.php

Стефани Цвейг 25 апреля в своем доме во Франкфурте-на-Майне скончалась немецкая писательница еврейского происхождения Стефани Цвейг. Широкую известность ей принес роман «Нигде в Африке», экранизация которого в 2003 году завоевала премию «Оскар» в номинации «лучший фильм на иностранном языке». Цвейг была самым популярным еврейским литератором в современной Германии, отмечает издание Jüdische Allgemeine. Однако серьезные критики писали о ее творчестве довольно редко, относя его к категории легкого чтива, «литературного ширпотреба». Стефани Цвейг родилась в 1932 году в силезском городе Леобшюц (ныне Глубчице, Польша) в семье юриста. В 1938 году Цвейги, спасаясь от нацистских преследований, эмигрировали в Кению, где отец будущей писательницы стал фермером. Все литературное творчество Стефани так или иначе было связано с африканской темой. После окончания войны Цвейг-старший получил предложение занять должность судьи во Франкфурте, и семья вернулась в Германию. Стефани стала популярной журналисткой, вся Германия разбирала на цитаты ее колонки и фельетоны. «Свои колонки я пишу на любые темы, кроме политики и экономики, — признавалась писательница. — В экономике я абсолютно ничего не понимаю, это так скучно. Не так давно ко мне обратилась одна редакторша: напишите, пожалуйста, о том, что для вас значит Рождество. Хотелось ответить ей: дуреха, да ничего для меня не значит этот праздник! Почитай обо мне что-нибудь, посмотри фильм — у нас скоро Ханука, о ней могу написать». Однако подлинную славу Цвейг принесли автобиографические романы из «африканской серии». Самым популярным из них стал вышедший в 1995-м роман «Нигде в Африке» (Nirgendwo in Afrika). 1938 год. Семья немецкого адвоката-еврея Вальтера Редлиха бежит от нацистов в Кению. Для Вальтера и его жены Йеттель жизнь в совершенно чужой стране — мучение и пытка. Для их дочери Регины, напротив, Кения становится домом. Лучшие и самые пронзительные страницы романа — об Африке, о радости ее открытия и боли расставания. Это книга не столько о евреях и немцах, сколько о проникновении одной культуры в другую, о возможности услышать другого человека. У Африки с ее нежданными гостями, а это не только евреи Редлихи, но и многие другие кочевники войны, — любовь, которую Цвейг описывает как явление совершенно физическое: любовь маленькой девочки к незнакомым словам, любовь чернокожих слуг к «белым людям», которых надо беречь и о которых надо заботиться. Став изгоями в «нацистском раю», герои бегут в место, которое становится для них настоящим раем. Но в конечном итоге покидают и его, ведь иначе «прошлое всегда было бы сильнее надежды на будущее». Стефани Цвейг часто спрашивали, не приходится ли она дочерью Стефану Цвейгу. В одном из интервью писательница с присущим ей юмором ответила на этот вопрос так: «На интервью, знаете ли, посылают молодых начинающих журналисточек-волонтеров. Они девочки старательные — ходят, но совершенно не готовятся и задают дурацкие вопросы. Цвейг — моя настоящая фамилия, никаких псевдонимов я никогда не брала, да и для чего? Иногда спрашивают, не дочка ли я Стефана Цвейга? Хочется ответить: глупая вы корова, у него же не было детей! Пожалуйста, не путайте меня с ним!» Источник: http://www.jewish.ru/culture/events/2014/0...ws994324185.php Материал подготовил Роберт Берг

Сэльма Блэр Сэльма Блэр Бейтнер (Selma Blair Beitner) родилась 23 июня 1972 года в Мичигане в еврейской семье судьи Молли Энн (Molly Ann) и Эллиота Бейтнеров (Elliot Beitner). Сэльма Блэр– младший ребёнок в семье, у неё есть старшие сёстры Кэтрин (Katherine), Элизабет (Elizabeth) и Мари (Marie). Когда родители развелись в 1995 году, Сэльма Блэротказалась от своей фамилии Бейтнер. В Мичигане Сэльма Блэрокончила школу и поступила в университет, где в 1994 году получила степень бакалавра по фотографии. После этого Сэльма Блэр отправилась в Нью-Йорк, чтобы заниматься любимым делом – фотографией. Однако после того как оказалась на актёрских курсах в Консерватории Стеллы Адлер, Сэльма Блэр сделала выбор в пользу актёрской профессии. После окончания учёбы Блэр начала работать в театре. Актерская карьера Сэльмы Блэр. В середине 90-х Сэльма Блэр начала появляться в телесериалах, в том числе в эпизоде «Зены – королевы воинов». В 1997 году она впервые снялась в кино – в комедии «Вход и выход». Прорывом для неё стала мелодрама «Жестокие игры». В 1999 году Сэльма Блэр получила главную роль в сериале «Зои, Дункан, Джек и Джейн», в эфир вышло два сезона. В 2001 году она присоединилась к Риз Уизерспун (Reese Witherspoon) в комедии «Блондинка в законе», ставшей блокбастером. Подружившись на съёмках, Сэльма Блэр и Риз до сих пор остаются близкими подругами. Уизерспун считает, что Блэр – одна из лучших комедийных актрис своего поколения. Признание критиков к актрисе пришло благодаря ролям в независимых проектах «Убей меня позже» и «Сказочник», которые вышли в прокат в 2001 году. В 2002 году Сэльма Блэр сыграла одну из ролей в «Милашке», где её партнёршами стали Кэмерон Диаз (Cameron Diaz) и Кристина Апплгейт (Christina Applegate). В 2003 году Блэр досталась роль невесты в романтической комедии «Мальчишник». Одну из самых известных своих ролей Сэльма Блэр сыграла в экранизации комиксов о Хеллбое. Её героиня – Лиз Шерман, подруга главного героя, обладающая сверхъестественными способностями. Первый фильм «Хеллбой: Герой из пекла» вышел на экраны в 2004 году и собрал в мировом прокате почти 100 миллионов долларов. В 2008 году вышел сиквел «Хеллбой II: Золотая армия», собравший более 160 миллионов долларов. Режиссёр сиквела Гильермо дель Торо (Guillermo del Toro) назвал Блэр «одной из самых разносторонних современных актрис». Сэльма Блэр о работе с дель Торо: «Было здорово вернуться к этой истории вместе с Гильермо. Я думаю, вторая часть превосходит первую. Масштабы картины впечатляют. После “Лабиринта Фавна” Гильермо получил столько похвал, что ему дали карт-бланш, и он смог реализовать свои фантазии. Что касается Лиз, она стала взрослее, откровеннее, более активной и реалистичной». В 2004 году Сэльма Блэрсыграла в сатирической комедии «Грязный стыд» стриптизёршу, вставившую себе огромные грудные имплантаты. В середине 2000-х Сэльма Блэр снималась в основном в романтических комедиях и мелодрамах: «Праздник любви», «Одноклассники», «Алиби», «Новый парень моей мамы». Она также сыграла одну из главных ролей в фильме ужасов «Туман». В 2008 годуСэльма Блэр вернулась на телевидение в американскую версию популярного австралийского ситкома «Кэт и Ким». В 2010 году Сэльма появилась в комедии «Семейное дерево». Сэльму Блэр можно увидеть в клипе «My Friend Steve» 1998 года на песню «Charmed». Личная жизнь Сэльмы Блэр / Selma Blair В начале 2000-х Сэльма Блэр встречалась с актёрами Джейсоном Шварцманом (Jason Schwartzman) и Мэттью Дэвисом (Matthew Davis). В 2004 году Сэльма Блэрвышла замуж за актёра и музыканта Ахмета Заппу (Ahmet Zappa), сына легендарного рок-музыканта Фрэнка Заппы (Frank Zappa). Свадьба состоялась в особняке актрисы Кэрри Фишер (Carrie Fisher) в Беверли-Хиллс. Во время церемонии на невесте было бледно-розовое платье, на вечеринке Сэльма Блэрсменила его на идентичное, но чёрного цвета. Сэльма Блэр о помолвке: «Я сказала ему, что хочу видеть доказательство, что это серьёзно – Феррари или что-то в этом духе. Он дал мне маркер. Жёлтый маркер для бумаг. Он сказал, что его отец, Фрэнк Заппа, сделал предложение его матери, подарив ей ручку». В 2006 году Сэльма Блэрподала на развод, назвав в качестве причины «непримиримые разногласия». В 2007 году Сэльма Блэр непродолжительное время встречалась с Мэттью Фелкнером (Matthew Felkner). Награды Сэльмы Блэр / Selma Blair Вместе с партнёршей по фильму Сарой Мишель Геллар (Sarah Michelle Gellar) Блэр получила приз MTV в номинации «Лучший поцелуй». Сэльма Блэр дважды получала премию Young Hollywood: в 2000 году в номинации «Новая актриса», в 2002 году – «Следующее поколение». Она также дважды номинировалась на премию Teen Choice: за роли в «Милашке» и «Зои, Дункан, Джек и Джейн». Источник: http://www.vokrug.tv/person/show/Selma_Blair/

Евгения Долина «Мне очень интересно играть отрицательных персонажей, потому что хочется найти и понять, в чем их правота для самих себя. Ведь никто никогда не признается себе: я плохой человек, я совершаю плохие поступки. Иногда поступок оправдать невозможно — взять, к примеру, Медею, которую мне довелось сыграть. Но можно попытаться понять, откуда взялась ее боль и ярость», — уверена израильская актриса Евгения Додина. В интервью Jewish.ru она рассказала о том, зачем променяла Маяковку на «Гешер», почему молчит на сцене немецкого театра и как снялась в картине ливанского режиссера. — В Израиль вы приехали в самом начале 90-х, будучи молодой перспективной актрисой московского Театра Маяковского. Как так получилось? Не жалко было оставлять Маяковку? — В Израиле я оказалась по воле случая, благодаря (режиссеру — прим. ред.) Евгению Арье. Я действительно тогда уже работала в Театре Маяковского, а у художественного руководителя театра был курс в ГИТИСе, и Арье ставил для него студенческий спектакль. Одна из студенток, занятых в спектакле, ушла в декрет, нужно было ее заменить, и он решил попробовать меня на ее роль. Я пришла, мы познакомились, и между нами, что называется, сразу возникла «химия», взаимопонимание. Потом Арье ставил в Маяковского спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», который стал очень громким событием и был, кстати, первым спектаклем театра «Гешер» в Израиле. Я играла в нем Офелию. Помню, однажды я сидела на репетиции в костюме Офелии, он подошел ко мне и спросил: «Жень, ты что, правда еврейка?» Я сказала: «Да, а что?» «Никогда бы не подумал», — сказал он, а потом объяснил, что собирается уезжать в Израиль. Мне эта идея показалась очень заманчивой, я никогда не была за границей, но в то же время был, конечно, и страх. Оставлять свой театр, ехать в страну, про которую я так мало знала… — А кто подсказал Арье позвать с собой вас? — В том же спектакле играл Гена Венгеров, который тоже собирался в Израиль. И он сказал как бы невзначай: «Давайте Додину с собой возьмем». «А какая связь?» — удивился Арье. «Да она же еврейка», — ответил Венгеров. Слава Мальцев, первый директор «Гешера», съездил предварительно в Израиль, разведал обстановку и, вернувшись, сказал, что можно попробовать воссоздать там русский театр. И вот через полгода после того нашего разговора Евгений Арье подошел ко мне в буфете и сказал: «Через две недели уезжаем, ты готова?» Это случилось во время антракта, на утреннем спектакле, в котором у меня была роль без слов. Я вернулась на сцену и все второе действие «отыграла», сидя молча и думая об отъезде. И тогда я вдруг поняла, что все, что меня здесь окружает, я слишком хорошо знаю. Знаю даже, какой будет моя следующая мечта и каким будет ее исполнение. А про «там» я не знаю ничего. — То есть ваш отъезд был такой авантюрой? — Не совсем. Все-таки я ехала не одна, нас было трое человек, все из Маяковского; ехала не просто с кем-то, а с замечательным режиссером и с отличными партнерами. С точки зрения профессии там все было довольно серьезно, и это давало уверенность. Кроме того, я ведь не обрывала все концы и понимала, что, если у меня что-то не сложится, мне всегда будет куда вернуться: знала, что Театр Маяковского примет меня назад. — А ваши близкие к этому решению как отнеслись? Не отговаривали? Все-таки у вас только начиналась карьера в одном из ведущих столичных театров. — Я думала, что моя мама, услышав об отъезде, упадет в обморок, но она сказала: «Да, это была мечта дедушки — переехать в Палестину». И я это все время чувствую. Не знаю, как это объяснить, но в первые же минуты в Израиле я почувствовала, что это моя страна. Хотя до этого ничего о ней не знала. Помню только, как в детстве папа настраивал транзистор, чтобы поймать израильское радио. Еще помню, как уже перед отъездом мы смотрели в театре по телевизору какой-то концерт. Нам очень понравилась одна песня, и все пытались понять, на каком языке ее поют. Никто не знал. А потом оказалось, что это был иврит. Тогда я впервые услышала, как звучит этот язык. — А традиции в семье соблюдались? — Не совсем, хотя мой прапрадед был довольно известным раввином в Шклове. Данью традициям в каком-то смысле является мое имя. Меня хотели назвать в честь бабушки Хавой, но в те времена это было, конечно, недопустимо. Искали похожее имя и назвали Евгенией: это имя созвучно Еве, Хаве. — Как происходило становление русского театра в Израиле? С чего начинался «Гешер»? — «Гешер» недолго был русским, приблизительно год, потом мы перешли на иврит. В первое время у нас была полная эйфория: все вокруг было новым и таким интересным. Мы сами строили театр, буквально создавали его с нуля. Почти сразу после нашего приезда началась война в Персидском заливе, и мы залезли в противогазы. Но у меня почему-то не было ни капли страха. Мы переехали на это время в Иерусалим, к Жене Терлецкому, тоже актеру «Гешера». Там пережили войну, а потом вернулись в Тель-Авив и, продолжая ходить с противогазами, начали репетировать «Розенкранца». — Это была та же самая постановка, что и в Маяковке? — Да, только актеры другие. Мы дали объявление в газеты, провели кастинг, набрали новых актеров, сформировали небольшую труппу. Тогда ведь была очень большая алия, каждый день по нескольку самолетов с репатриантами прилетало, и среди приехавших было много талантливых актеров. Начались репетиции. Спектакль сразу имел очень большой успех, несмотря на то что был на русском языке. — А кто откликнулся на объявление, помните? — Пришло очень много людей. Я, конечно, не помню всех — только тех, кто остался в театре. Володя Халемский, артист эстрады, Женя Гамбург из рижского театра, Нелли Гошева, которая была актрисой «Ленкома», Леня Каневский, Миша Асиновский… В общем, мы все познакомились, задружили. — Как вас приняла израильская публика? Было ли какое-то особое отношение к русским актерам, к русской театральной школе? — Она нас приняла с распростертыми объятиями, «Гешер» с самого начала вызывал очень большой интерес. Но здесь сыграл свою роль и случай. На один из первых спектаклей пришел писатель Йорам Канюк, который, в прошлом году нас, к сожалению, покинул. «Розенкранц» ему ужасно понравился, и он первый о нас написал. Он же привел в театр Шуламит Алони и [Ицхака] Рабина. В первый же год нас пригласили с этим спектаклем в Нью-Йорк, и его там посмотрел легендарный Чич (Шломо Лахат — прим. ред.), который был тогда мэром Тель-Авива. Тогда он нас впервые увидел и уже после нашего возвращения в Израиль дал нам и официальный статус, и здание: поначалу ведь «Гешер» был просто театральным проектом. Кстати, уже четвертый наш спектакль был поставлен по книге Канюка «Адам бен келев» («Адам — сын пса» — прим. ред.), и с ним мы объездили полмира. — А с чем, как вы думаете, был связан успех «Гешера»? Русский театр казался экзотикой? — Во-первых, у нас были действительно хорошие спектакли. Во-вторых, я очень не люблю, когда начинают говорить, что русские привезли в Израиль культуру, что до нас ее здесь не было... Это не так. Мы привезли другую, свою культуру, свой театральный багаж, который, естественно, отличался от здешнего — не в хорошем и не в плохом смысле, он просто был другим. Потом, я думаю, это само по себе выглядело очень впечатляюще: несколько людей на сцене играют спектакль на языке, которого они не знают, который они только начали учить. «Дело Дрейфуса», например, мы играли сначала по-русски, а потом разучили текст на иврите. И было невероятно интересно наблюдать за реакциями израильских зрителей — они были абсолютно такие же, как у русскоязычной публики: смеялись и плакали в тех же самых местах. — И все же израильская ментальность отличается от российской. В чем ее специфика? — Как-то раз немецкий художник по костюмам с широко открытыми глазами спросила у меня: «А это правда, что у вас в Израиле можно идти по улице и вдруг заговорить с незнакомым человеком?» Наверное, можно сказать, что в израильской ментальности есть фамильярность, но лично у меня она не вызывает отторжения. Потому что это фамильярность с достоинством, а не хлопание по плечу. — В отношениях с вашими режиссерами и партнерами по сцене присутствует эта фамильярность? — Да, присутствует. Я уже шесть лет не играю в «Гешере», и меня часто спрашивают, общаемся ли мы с Евгением Арье (художественным руководителем театра «Гешер» — прим. ред.). Я говорю, что нет, не общаемся. «И что, даже не созваниваетесь?» И я не знаю, как объяснить людям, что можно на пальцах одной руки посчитать, сколько раз за 17 лет моей работы в «Гешере» мы с ним созванивались. У нас были просто не те отношения. Между нами всегда была дистанция как между учителем и учеником. Хотя в Израиле нет отчества, я даже здесь никогда к нему не обращалась просто по имени, а только «Евгений Михайлович». С израильскими режиссерами все по-другому: манера общения более демократичная, мы часто созваниваемся (смеется)... Здесь эта дистанция короче. — Для вас такая манера общения комфортнее? — Мне не мешает ни то, ни другое, самое важное — это талант режиссера. Когда начинаешь работать и находишь с режиссером язык творческий, дистанция между вами становится незаметной. Она может остаться за кулисами, в жизни, но в работе она уходит. Совместное творчество всегда очень интимно, не менее интимно, чем отношения между мужчиной и женщиной. — Вы сказали, что уже через год после основания «Гешера» спектакли стали ставить на иврите. На тот момент язык уже хорошо знали? — Нет, поначалу мы просто заучивали тексты, но при этом, конечно, понимали, о чем идет речь. Иврит я хватала как-то сама, с улицы. Акцент наш никогда не был темой для разговоров, зритель к нему быстро привыкал. Но мы, разумеется, над ним работали. Я и сегодня уделяю этому большое внимание, особенно в «Габиме» (старейший израильский театр, актрисой которого является Евгения Додина — прим. ред.), где все актеры — израильтяне. У меня на каждом спектакле есть педагог по речи, который помогает не только в языке, но и в работе над ролью, помогает лучше понять текст. — А можно ли, на ваш взгляд, смотреть спектакль, поставленный на чужом языке? Насколько вообще важен текст с точки зрения воздействия на зрителя? — Недавно я была в Германии и видела там очень много спектаклей, хотя и не знаю немецкого. В какой-то момент меня это так затянуло! Не зная языка, ты начинаешь обращать внимание на такие нюансы, которых не замечаешь, когда вслушиваешься в текст и следишь за сюжетом. Говорят, что хореография — международный вид искусства, что танец, жест понятны всем. Я считаю, что театр тоже универсален и незнание языка вовсе не помеха. Когда на сцене творится театральная магия, когда есть актерская энергетика, талантливая игра, от которой невозможно оторваться, это захватывает. — В Германии вы ведь не только ходили на спектакли, но и сами репетировали? — Да, мы репетировали «Персону» Бергмана, совместный проект «Габимы» и мюнхенского театра Residence. Мы с моей подругой и актрисой этого театра Юлианой Келлер давно искали, что бы могли сыграть вместе, и жалели, что невозможно такой совместный проект осуществить в театре: она не говорит на иврите, я не говорю по-немецки. Однажды мы встретились с ней на фестивале в Берлине. Недалеко от нас сидела Лив Ульман (норвежская актриса, ставшая известной благодаря ролям в фильмах Ингмара Бергмана — прим. ред.), и мы стали говорить о ней, о Бергмане и в конце концов вспомнили «Персону». И Юлиана сказала в шутку: «А давай сделаем "Персону"? В Германии ты будешь молчать, в Израиле — я». Там две актрисы: одна говорит, а другая все время молчит. Сначала мы посмеялись над этой идеей, а потом подумали: почему бы и нет. Она позвонила своему художественному руководителю, я — своему, и всем эта затея очень понравилась. Через восемь месяцев начались репетиции. Сейчас мы играем этот спектакль раз в несколько месяцев, то в Германии, то в Израиле. — А в Москве часто бываете? — Нечасто, к сожалению, но скучаю и по Маяковке, и по игре на русском языке. Это такая приятная ностальгия: все-таки мой первый театр... Когда мы с «Габимой» приехали с гастролями в Москву, я все свободное время проводила в Театре Маяковского, сидела в гримерке со своими друзьями, смотрела спектакли. Мне часто этот театр снится. Хотя он уже совсем другой, все равно остается родным. — Вы ездили в Москву со спектаклем «Железная дорога в Дамаск», играли его в Малом театре. Если с израильским кино в России уже довольно неплохо знакомы — его каждый год показывают на фестивалях, — то к гастролям израильского театра широкая публика наверняка отнеслась скептически. Как российский зритель вас встретил? — Встретили нас замечательно! Мы беспокоились о другом: этот спектакль рассказывает о временах британского мандата в Палестине. Все-таки это очень специфическая израильская история, которую и израильтяне-то не все хорошо знают... Оказалось же, что когда речь идет о людях, о человеческих судьбах, все остальное неважно. Что касается израильского кино, оно за последние годы очень выросло и теперь собирает призы на международных фестивалях. — В чем, по-вашему, отличительная особенность израильского кинематографа? — Знаете, ливанский режиссер Зиад Дуэйри, с которым я работала полтора года назад, посмотрев несколько десятков израильских фильмов, подметил одну деталь. «У вас все так грустно, так тяжело, — сказал он. — У нас кино гораздо слабее, но при этом веселее». — А как вы попали к ливанскому режиссеру? — Он ливанец, который много лет живет в Париже. Увидел меня в одном из тех «грустных» израильских фильмов и пригласил на роль в свою картину «Атака». Это история очень успешного арабского врача из тель-авивской больницы «Ихилов», жена которого взрывает себя — совершает теракт, в результате которого гибнут люди. Главный герой должен оперировать раненых. Естественно, после того как случается теракт, он становится персоной нон грата, от него почти все отворачиваются, и моя героиня, его коллега и друг еще со студенческих времен, одна из немногих, кто с ним остается и поддерживает его. Фильм снят по книге французского писателя тунисского происхождения на деньги Египта и Катара. Когда картина вышла, режиссер хотел, чтобы на международных смотрах ее представлял Ливан. Но «Хизболла» сказала, что этого ни в коем случае не будет, что фильм не может быть ливанским, потому что в нем играют израильские актеры, а режиссер был во вражеском государстве (он приехал в Израиль по своему французскому паспорту). Лига арабских стран запретила показ этого фильма, притом что он поездил по миру, получил международные призы. Показали его и в Иерусалиме, правда, режиссер не смог при этом присутствовать. Это очень символичный проект: в нем участвовали арабы и евреи, снимали и в Израиле, и на палестинской территории. Зиад страшно полюбил Тель-Авив. Он ведь вырос с мыслью, что мы друг другу враги, и, приехав сюда, все удивлялся: «Так выглядит мой враг?» А во время последнего обострения конфликта с палестинцами мы постоянно переписывались, писали друг другу, как же абсурден этот мир. — Вы согласились участвовать в этом проекте, потому что сюжет был интересен или потому что это такое политическое высказывание, близкое вам? — Да, эта тема мне близка. Помимо хорошо написанной роли, этот сценарий мне понравился тем, что он поднимает вопросы, на которые нет ответов. Он про людей. — Какие вопросы, например? — В какой-то момент главный герой едет в Шхем, чтобы понять, что происходило с его женой, что предшествовало теракту, с кем она там встречалась. И когда он возвращается, моя героиня его спрашивает: «Ну, ты их нашел, говорил с ними?» Он: «Говорил». «Ты пойдешь в полицию, заявишь на них?» «Нет, в полицию не пойду». На это она ему говорит, что в следующий раз, когда у него на операционном столе будет лежать человек, пострадавший в теракте, он вспомнит о том, кого спас сейчас. Это серьезная дилемма — мы и они, можем ли мы жить вместе и если да, то как. — А лично вы как на эту дилемму смотрите? — С надеждой, что когда-нибудь пойдет белый дым и наступит мир. Вообще у этой картины очень непростая история. Полгода назад я была в Париже, и мы встретились с Зиадом Дуэйри. Во время нашей встречи у него постоянно звонил телефон, и он очень извинялся, что вынужден отвлекаться. В какой-то момент ему позвонила директор фестиваля из Бейрута и сказала, что хочет устроить там закрытый показ этого фильма — пригласить людей, но заранее не объявлять, что они будут смотреть. Зиад попросил меня никому об этом не рассказывать, потому что слухи распространяются с быстротой чернильного пятна. Через две недели я позвонила ему спросить, как все прошло. Показа не было, сказал он, потому что на следующий же день после того телефонного разговора к этой женщине пришли и сказали: этого не случится. По всей видимости, его прослушивают, следят за ним... Абсурдный мир. Беседовала Диана Россоховатская Источник: http://www.jewish.ru/culture/cinema/2014/0...ws994324101.php

Шошана Дамари Шошана Дамари принадлежит к старшему поколению популярных израильских исполнителей, пик творчества которых приходится на 50-70-е годы прошлого века. В песнях Шошаны Дамари присутствует, как правило, народный, чистo еврейский дух, колорит. Она относится к той когорте исполнителей, чье происхождение фактически не ощущается в песнях (певица родилась в семье выходцев из Йемена). Вместе с семьёй в 1924 году она приехала из Йемена в Палестину. В детстве пела вместе с матерью на свадьбах, а уже в 14 лет исполнила первую песню на радио. Известность ей принесло исполнение многих песен композитора Моше Виленского, в особенности «Каланийо́т» («Анемоны»). Эта песня, часто включаемая в альбомы, принесла ей наибольший успех, она является своего рода «визитной карточкой» певицы. Первая запись на студии состоялась в 1948 году. За более чем 40-летнюю карьеру Дамари записала такие известные песни, как «Ор» («Свет»), «Хора» (еврейский национальный танец hо́ра), «Шней шошани́м» («Две лилии»), «Цари́х лецалце́ль паама́им» («Звонить два раза»). Последней заметной работой Ш. Дамари, привлекшей внимание прессы, было участие в записи нового альбома дуэтов в 1996 г. с другой не менее прославленной певицей старшего поколения (возраст которой уже давно перешагнул 70-летний рубеж) Яффой Яркони. Исполняемая ими вместе песня «Кше hаину еладим» (Когда мы были детьми) была написана в Войну Судного дня и имеет долгую историю, став чуть ли не "яблоком раздора" между ними (до последнего времени каждая из певиц претендовала на то, что именно она публично исполнила и записала ее впервые несколько десятков лет назад). Сам факт встречи «на высшем уровне» двух звезд стал событием более впечатляющим, чем непосредственное исполнение (намек на якобы существующую между ними многолетнюю конкуренцию). Почти 11 лет Дамари прожила в США, изредка выступая перед многочисленной местной еврейской общиной. В одном из интервью певица рассказывала: «Перед тем, как покинуть Америку, я провела прощальный концерт, на котором плакали зрители. А один миллионер предложил мне виллу с бассейном, только чтобы я осталась». Впоследствии Шошана Дамари 30 лет жила в Тель-Авиве. Несмотря на возраст, продолжала выступать. В 1988 году певица была удостоена Государственной премии Израиля за вклад в песенное творчество на иврите. Ее выступления перед аудиториями под открытым небом, непосредственное общение (духовное соприкосновение) с публикой, выразительный, почти мужской голос, одухотворенное исполнение национальной мелодии, олицетворяющей гордость за свой народ, - все это не только снискало ей глубокое уважение и любовь во всех слоях масс, но и создало неповторимый имидж. В 2005 году она записала два трека для альбома Идана Райхеля «Ми-маамаки́м», что стало последним осуществлённым ей заметным проектом. Шошана Дамари умерла от пневмонии в Тель-Авиве 14 февраля 2006 года. Источник: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&a...iew&id=6983

И снова "о птичках": Энрико Франческини | La Repubblica Ева Браун была еврейкой. Это доказывает ее ДНК Частный британский телеканал распространил сообщение о том, что супруга Адольфа Гитлера Ева Браун была еврейкой, пишет Энрико Франческини в статье, напечатанной в газете La Repubblica. "Узнав, что его жена - еврейка, он, вероятно, пришел бы в ужас или отправил ее в газовую камеру. Но, быть может, именно происхождение Евы Браун повлияло на то, что Адольф Гитлер женился на ней незадолго до их самоубийства в бункере в Берлине накануне окончания Второй мировой войны. Об этом рассказал частный британский телеканала, ссылаясь на анализ ДНК волос, обнаруженных на щетке, принадлежавшей Еве Браун. Волосы содержат гаплотип N1b1, с которым ассоциируются евреи ашкенази, иными словами, евреи европейского происхождения", - пишет автор статьи. "Как кажется, нет сомнений в том, что щетка принадлежала Еве Браун. В 1945 году ее нашел Пол Боер, капитан 7-й американской армии, размещавшейся в районе Бергхоф, резиденции фюрера в баварских Альпах, в которой тот долго скрывал любовницу, которая была моложе его на 23 года, опасаясь, что их связь может навредить его имиджу. Позднее сын капитана продал щетку коллекционеру, который снял с нее волосы и продал их коллекционеру "реликвий" Марку Эвансу, который и представил результаты анализа ДНК на Channel Four", - сообщает газета. "Известно, что в начале их связи Гитлер поручил Мартину Борману узнать все о семье Евы Браун, которой в то время было 17 лет и которая посещала католическую школу. В XIX веке многие немецкие евреи приняли католицизм, и Ева, скорее всего, не знала о своих корнях, - поясняет автор. - Стоит также отметить, что нет доказательств того, что на щетке были волосы Евы: две ее родственницы отказались представить свои образцы ДНК для подтверждения". Источник: La Repubblica

Да, это памяти художницы. С её работами Вы легко можете ознакомиться, они есть в Интернете (я отвечаю на Ваш вопрос)