Борис Либкинд

Не дарите мне беду, словно сдачу, Словно сдачу, словно гривенник стертый! Я ведь все равно по мертвым не плачу - Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый. Уходят, уходят, уходят друзья - Одни - в никуда, а другие - в князья... Александр Галич, "Уходят друзья" Написано на смерть Фриды Вигдоровой Слева направо: Фрида Вигдорова, Раиса Облонская, Нора Галь. Нач. 60-х гг. В 50-60 годы она была как "скорая помошь" на просторах Советского Союза. Там, где надо было помочь конкретным вмешательством в неправое дело, походайствовать, обратиться в строго выбранные, со знанием дела, нужные инстанции, забить в колокола, нажать на всяческие винтики в бюрократической исполнительной и партийной машине, написать статьи, письма протеста со сбором подписей видных уважаемых личностей, обращения к "власть предержащим", да и просто по-человечески обогреть, накормить, успокоить, проявить участие и сострадание, помочь своими немногими деньгами, лекарствами, сиделками - везде возникала Фрида Абрамовна Вигдорова. В те годы имя её было на слуху, это сейчас оно основательно подзабыто - что тут поделаешь, жизнь так стремительно меняется... Всякое проявление несправедливости вызывало в этой маленькой женщине отклик, заставляло бороться, дать отпор негодяям, постоять за другого. Чужие беды становились её бедами, и в отстаивании правды она была твёрдой и настойчивой. Забегая вперёд в своём скромном повествовании о Фриде Вигдоровой, скажу, что от вселенских бед, проходивших через её сердце, она сгорела уже в 50 лет. Сгорела от рака, вызванного, мне кажется, перенапряжением душевных сил. А родилась педагог, писательница и журналистка Фрида Вигдорова 92 года назад, 3 марта 1915 года, в провинциальном городе Орша Смоленской губернии, в семье учителя. В 1937 году закончила Московский педагогический институт, работала учителем русского языка и литературы сначала в Магнитогорске, затем в Москве. С 1938 года начала заниматься журналистикой, в 1948 году вышла её первая повесть "Черниговка". Потом появились повести "Семейное счастье", "Любимая улица". Все повести Фриды были светлы и печальны, порой сентиментальны. Скажу с сожалением, что сейчас её книги не востребованы. Ушло то послевоенное время, когда её повести были заметны и нужны и когда её яркие запоминающиеся статьи в "Комсомольской правде", "Известиях", "Литературной газете" - о судьбах людей, в отношении которых была допущена несправедливость, - становились моментально событиями в общественной жизни. При этом Вигдорова умело заботилась о "проходимости" статей, потому что важнее всего ей было именно напечатать статью, чтобы потом с помощью газеты выручить людей: подростка, отправленного в лагеря строгого режима, студентов, исключенных из института, заброшенных обитателей инвалидного дома, оклеветанную учительницу, стариков из тамбовской деревни, которым колхоз не дает соломы перекрыть крышу, и многих, многих других. Ей приходилось самой ходить по инстанциям, но она также заставляла сами центральные газеты и известных в стране людей хлопотать о её подопечных. А среди них были простые и совсем не простые граждане. Например, Надежда Яковлевна Мандельштам, которой Вигдорова помогла восстановить прописку в Москве. Кстати, кляну себя, что не смогла повидать эту великую женщину до её смерти в 1979 году. Полученная ею однокомнатная квартира на Б.Черёмушкинской ул.(взамен отобранной после ареста Осипа Эмильевича) была недалеко от дома Изабеллы Иммануиловны Якир, к которой я приезжала в конце 70-ых годов. Но это отступление... Помогла Фрида Абрамовна и Ирине Емельяновой, осужденной вместе с матерью Ольгой Ивинской (музой Бориса Пастернака) в 1961 году и благодаря усилиям Вигдоровой досрочно освобождённой. Ещё пример. 23 октября 1956 года Вигдорова была в Центральном Доме литератора в Москве на обсуждении нашумевшего романа Дудинцева "Не хлебом единым" и записала знаменитую речь Константина Георгиевича Паустовского. Тем самым она сохранила для потомков документ гражданского мужества писателя, настоящего русского интеллигента, одного из немногих, уцелевших в сталинской мясорубке. Тут же Фридина стенограмма речи широко распространилась в Самиздате. И сейчас, спустя полвека, текст поражает искренностью, неистовостью и презрением к погубителям интеллигенции и к невежеству властьдержащих. Вот интернетовская ссылка для неравнодушных читателей: http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/bio/ne-hlebom-edinym.htm Сама Надежда Яковлевна Мандельштам написала о Фриде, что "борьба за чужую жизнь - ее образ жизни". Несправедливо обиженных "успокаивал и обнадёживал самый звук её имени" - это слова Лидии Корнеевны Чуковской в её, отчаянных от боли утраты друга, воспоминаниях "Памяти Фриды". Чуковская привела пример борьбы Фриды Вигдоровой за простую тульскую жительницу, которая преподавала музыку в музучилище. Донос негодяя и злорадство коллег довели учительницу до попытки самоубийства. Несчастная от отчаяния написала письмо Фриде Вигдоровой. Ну, а Фрида кинулась на спасение судьбы незнакомого ей человека. Помощь её была всегда конкретной. Фрида поехала в Тулу. Явилась на заседание месткома училища. Воззвала к месткому: опомнитесь, вы же губите человека, свою коллегу... Нет, не одумались, травлю продолжили вплоть до выдачи позорной трудовой характеристики при увольнении. А это - пакость на прощание, чтобы учительница не смогла устроиться на другую работу. Что сделала Фрида Вигдорова? Она увезла музыкантшу к себе домой в Москву, выхаживала её как родную, так как боялась повторения попытки суицида. Написала статью в "Литературную газету". С помощью газеты добилась отмены убийственной трудовой характеристики и нашла ей работу в другом городе. Так была спасена её подопечная. И таких дел "скорой помощи", отмеченных сочетанием доброты и силы, уверенностью в своих действиях во спасение конкретного человека, у Фриды было много. Так что не только известным громким участием в "деле" Иосифа Бродского славна короткая яркая жизнь Фриды Вигдоровой. Когда спасённый ею Бродский вернулся из места ссылки под чудным названием Коноша, Фриды уже не было полтора месяца в живых. И не она открыла ему дверь, и не она его накормила в Москве. Вместо неё это выпало сделать Лидии Корнеевне. Перед смертью Фрида повторяла: "Ну, как там рыжий мальчик? Выпустили бы мальчика на волю!" Это Фрида привлекла всякие разумные силы в стране к делу освобождения поэта. Создала целый конвейер обращений к правительству по пересмотру приговора опального ссыльного поэта. Сновала в хлопотах между Ленинградом и Москвой. Да, судили "рыжего мальчика", который посмел называть себя Поэтом. Вполне в советских традициях судили Поэзию как таковую. -Уже задохнулась в висельной петле Марина. Поэт Марина Цветаева. -Уже погибли Гумилёв и Мандельштам. -Уже сгинули Борис Корнилов, Павел Васильев, Даниил Хармс, Перец Маркиш, Лев Квитко. -Уже расправились с Тицианом Табидзе и Паоло Яшвили. Правда, после 20-ого съезда времена наступили вегетарианские. В конце концов, ведь просто сослали поэта, не убили же, как тех... Но в деле Бродского высветилось всегдашнее дремучее советское неуважение к Литературе вообще и к Поэзии в частности. -Отвечайте, почему вы не работали? -Я работал. Я писал стихи. -Но это же не мешало вам трудиться? -А я трудился. Я писал стихи. -А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам? -Никто...А кто причислил меня к роду человеческому? -А вы учились этому? -Чему? -Чтоб быть поэтом. Не пытались кончить ВУЗ, где готовят. Где учат. -Я не думал...Что это даётся образованием. -А чем же, по-вашему? -Я думаю. что это...(потерянно) от Бога. -А что вы сделали полезного для родины? -я писал стихи. Это моя работа. я убеждён...я верю в то, что то, что я написал, сослужит людям службу, и не только сейчас, но и будущим поколениям. -Значит, вы думаете, что ваши так называемые стихи приносят людям пользу? -А почему вы говорите про стихи "так называемые"?.. -Мы называем ваши стихи "так называемые" потому, - с гордостью отвечает судья Савельева, - что иного понятия о них у нас нет. На Запад стенографический отчёт Фриды о заседаниях суда над Иосифом Бродским ушёл вскоре после суда, после обработки Фридой её торопливых, ставших историческими, записей. Так Фрида привлекла вселенское внимание к судилищу над Поэтом. А в СССР весной 1964 года запись была распространена в несчётном количестве в виде самиздата. Стенограмма дала в руки защитников Бродского замечательное оружие борьбы против судебного преследования Поэта, направленного решением суда на ...психиатрическую экспертизу. Я прочитала стенографический отчёт Фриды о заседаниях суда уже в годы перестройки. Кажется, в журнале "Юность", где впервые в СССР был напечатан отчёт. Хотите верьте, хотите нет, но когда я дошла при чтении Фридиной стенограммы до вопроса: "А кто это признал, что вы поэт?", завыла в голос. Каковы суки!.. Жалкие ничтожества! Они смели судить Поэзию! Низкий поклон Фриде Абрамовне за гражданский её подвиг в деле Иосифа Бродского! Душок антисемитизма, цинизм власти, долго тянувшей с освобождением Бродского из ссылки, гнилая атмосфера ненависти к интеллигенции, круговая порука среди гебешного руководства творческих союзов - вот с чем боролась маленькая храбрая женщина! * * * Лучше всех о Фриде Вигдоровой написала Лидия Корнеевна. Написала кровью сердца. Я хотела набрать отрывок из этих воспоминаний и долго не могла выбрать, какой. Но вот, пожалуй, этот. "Да, Фрида была работником добра и всех вокруг делала своими - и добра! - сотрудниками. Ступив в поле её излучения, каждый незаметно и естественно становился звеном в создаваемой ею цепи: Сколько мы помним рукописей, которые превратились в книги благодаря её редакторской работе, или её рецензии, или её добрым интригам внутри издательства. Сколько мы знаем случаев, когда она выручала людей деньгами, хотя сама зарабатывала деньги трудом тяжёлым и постоянным, и никаких денежных запасов у неё не было.... Сколько мы знаем больных, в чьё выздоровление Фрида внесла свою долю заботы, устроив дежурства у этой постели и дежуря чаще всех, щедрее всех, легко, умело, точно, весело. Сколько мы знаем людей, положенных жизнью на обе лопатки и поднявшихся благодаря её энергии, её заботе, выпрямившихся, нашедших для себя профессию, призвание, заработок, путь. Сколько мы знаем людей, убережённых ею от одиночества. Сколько она сделала не для других - для меня. Сколько я помню её целительных слов, прозвучавших издали, из телефонной трубки, или вблизи, при свете её глаз: сколько я помню её слов, необходимых, болеутоляющих, своевременных, как скорая помощь, написанных на почтовом листке Фридиным крупным, твёрдым и весёлым почерком. Сколько я помню её поступков, совершённых для меня, без меня, потихоньку в мою защиту или в моё утешение. Сколько раз она стучала в мою дверь - и всегда этот стук означал, что явилась подмога, пришёл совет, в дом вошла улыбка. Сколько я помню блага, подаренного мне Фридой, внедрившегося мне в душу так глубоко и прочно, что оно давно уже стало не памятью о Фридином даре, а мной самой. ...Уносят Фриду. Плечи опущены под тяжестью гроба и горя. У меня больше нет Фриды. Нет надежды, что тёмный лес, в который меня загнала жизнь, расступится, и я выйду на залитую солнцем поляну. - "Прощай, моя скатерть-самобранка, моё наливное яблочко на серебряном блюдечке... Прощай!" Автор: Евгения Соколова-Фердман Источник: http://world.lib.ru/e/ewgenija_s/frida.shtml

Российская государственная радиовещательная компания "Голос России" существует в международном эфире уже 75 лет. В начале 90-х территория страны заметно уменьшилась, что прибавило забот нашему Иновещанию. Компания вещает на 160 стран на 32 языках, включая русский. "Голос России" занимает третье место в мировом рейтинге среди международных радиовещательных компаний после "Голоса Америки" и Би-би-си. Наш собеседник - заместитель председателя, главный редактор главной редакции программ компании "Голос России" Диана БЕРЛИН. - Диана Иосифовна, вы имеете колоссальный опыт работы на радио. Почему вы пришли именно на "Голос России"? - Во-первых, этой компании каким-то фантастическим образом удалось сохранить традиции, свою уникальную школу, а для меня очень важно, когда "не прерывается связь времен". Тем более что "Голос России" представляет страну перед мировым сообществом, формирует имидж России. Неслучайно Иновещание воспитало таких известных телерадиожурналистов страны, как Влад Листьев, Владимир Познер, Александр Любимов, ведущие журналисты радио "Эхо Москвы". На "Голосе" и сегодня успешно работает Валентин Сергеевич Зорин, который не нуждается в представлении. Возглавляет "Голос России" Армен Оганесян, человек высокообразованный. Знаете, когда я иду по коридору и встречаю моих коллег, здороваюсь с ними, то каждый раз заново ощущаю, какая это честь - работать с такими людьми, настоящими профессионалами. Я понятия не имею, сколько им лет, и не надо. Здесь не балет, здесь главное - мозги. Ну и, конечно, знание языков. Каждый сотрудник "Голоса России" знает минимум два иностранных языка, а есть и такие, кто владеет двенадцатью и более. В компании очень много редакций. В том числе Всемирная Русская Служба, Русское Международное Радио и канал "Содружество". Сейчас он в прямом эфире транслирует свои программы на страны СНГ и Балтии на средних волнах и в FM-диапазоне. Очень хотелось бы сделать его доступным для жителей России. - Но ведь, как правило, международные радиокомпании не имеют внутреннего вещания. - Это не совсем так. Во Франции такой опыт имеется, и он успешен. Что же касается России - сейчас все смешалось и сблизилось. В Москве, например, живут представители почти всех стран, которые есть на глобусе. Некоторые диаспоры насчитывают тысячи и десятки тысяч человек. Трудно не заметить, насколько обострились межнациональные и межрелигиозные конфликты. В связи с изменением политической обстановки, вероятно, стоит подумать о том, что России необходим специальный радиоканал, посвященный внутренним межнациональным проблемам. Приведу пример: мы сейчас начинаем новый проект "Россия всегда с тобой". Его ведет Наталья Айрапетова, которая почти всю свою журналистскую деятельность посвятила проблемам соотечественников за рубежом. За две недели до начала проекта начала работать специальная телефонная линия: 951-97-76. Еженедельно в студию приглашаются юристы, политологи, представители дипмиссий, которые отвечают на вопросы слушателей и пытаются адресно помочь всем, кто обращается с той или иной проблемой. Но такую возможность получают только те, кто там, в ближнем зарубежье. А сколько людей, живущих во "внутреннем эфире", в России, которых волнуют те же вопросы! - Русская культура, как, впрочем, культура любой страны, - тема необъятная. В какой форме вы подаете слушателям такой непростой материал? - Отвечая на ваш вопрос, расскажу лишь о недавно открытом проекте "Голоса России" "Радиоэнциклопедия: Россия от А до Я". Нас поддержали МИД РФ, Министерство культуры и массовых коммуникаций РФ, Роскультура. Кроме нашего творческого коллектива, в производстве программ проекта заняты продюсерский центр "Профи", ООО "Большое радио" и, поскольку проект мультимедийный, "Студия Артемия Лебедева" и студия "Телетайп". Первая передача, посвященная "Азбуке", уже получила первое место на конкурсе православных программ. На сегодняшний день готовы еще три выпуска, три "буквы": "Большой театр", "Великая Отечественная война", "Горчаков Александр Михайлович". Готовится к выходу программа "Достоевский". В создании "Энциклопедии" участвуют известные историки, литераторы, музыканты, артисты. "Азбуку" ведет Сергей Шакуров, "Большой театр" - Илзе Лиепа и Александр Лазарев, "Великую Отечественную войну" - Вячеслав Шалевич, "Горчакова" - Игорь Костолевский. Разумеется, программы "Энциклопедии" будут переведены на основные европейские и восточные языки. Мы надеемся на успех этого проекта. Это лишь одна из форм подачи российской культуры нашим многомиллионным слушателям. - Вы сказали, что цель "Голоса России" - поддерживать позитивный имидж нашей страны. Создание имиджа состоит из двух стадий: подчеркнуть достоинства и заретушировать недостатки. Что подчеркивает и что скрывает "Голос России"? - "Голос России" советского периода накладывал краску толстым слоем, и не хочется возвращаться к тем временам. Что касается ретуши, грима, то я против всего этого. Наша культура была, есть и будет главным достижением России. В этом направлении и идет наша основная работа. Например, в Китае есть молодежный канал, который транслирует популярную в России музыку. Нечто подобное можно найти в Японии, во Вьетнаме, в Англии. Среди итальянских и греческих слушателей большой популярностью пользуются радиопостановки нашей классической литературы. С большим успехом прошел джазовый концерт с прямой трансляцией на Уругвай. Недавно у нас был очередной радиомост с Израилем. На этот раз он был посвящен русской литературе и книгоиздательству. И выяснилось, что на иврит переведены произведения Достоевского, Булгакова, Шаламова и многих других писателей. Вот еще один пример - программы "Мандельштам - Грузия - Армения" с большим успехов идут и в Прибалтике. К сожалению, невозможно даже в самой большой статье рассказать о всех проектах, связанных с культурой, которые можно слышать в разных странах на волнах "Голоса России", но еще об одном мне хотелось бы упомянуть. К 75-летию "Голоса России" была учреждена специальная корпоративная медаль "За вклад в диалог культур", очень красивая, значительная. Мы вручили ее нескольким представителям языковых редакций. Кстати, мы планируем награждать этой медалью не только наших сотрудников, но и всех достойных журналистов и деятелей культуры. Конечно, в стране много проблем. И "Голосу России" известна проблема самоцензуры. Но эта самоцензура заключается главным образом в том, чтобы не было неточностей в расстановке акцентов, не было поверхностного и голословного диалога со слушателями. Беседовала Ирина Русанова Источник: газета «Культура»

Вера Таривердиева интервью редакции еврейской американской газеты «Еврейский мир» 21 мая 2008 года - Вера, неправильно начнем разговор, потому что Таривердиев был неправильный композитор... Вы согласны? - Да. - Согласны. Вспоминая Микаэла Леоновича, слушая его утонченную музыку, видишь перед собой этакого суперрафинированного интеллигента, который в обыденной жизни никогда не повышает голос, никогда не злится, не позволяет себе проявлять эмоции. Это соответствует действительности? - Думаю, что у вас правильное ощущение от рафинированности Таривердиева. Он действительно чрезвычайно рафинированный, чрезвычайно чувствительный и очень воспитанный человек. Но он очень эмоциональный. - Вы мне можете объяснить, за что его, успешного композитора, автора, ну уже можно сказать легендарной музыки к легендарным фильмам - он написал музыку более чем к ста тридцати пяти картинам. Среди них такие, как «Семнадцать мгновений весны» и «Ирония судьбы». За что его, такого хорошего, тихого и интеллигентного классика при жизни так недолюбливала власть? За что его так топтали коллеги, мне более или менее понятно - коллеги всегда относятся к талантливым людям соответственно. А власть-то за что его не любила? Что же он плохого ей делал-то? - Он был человеком совершенно независимым и совершенно не советским. Он не был ни антисоветским человеком, ни советским человеком. Он просто был. Он имел такое свойство - быть самим собой всегда, при любых обстоятельствах. И он был очень внутренне свободным. Он никогда не вписывался ни в какие схемы. И в том числе, в советскую. У него была такая фраза: «Меня не искушали». Это не совсем так - его искушали, но он никогда не был своим ни для власти, ни для Союза композиторов. Он просто был Микаэлом Таривердиевым - таким большим пространством, человеком большого внутреннего пространства. Всю музыку он писал про себя. Это музыка, выражающая его. Он даже говорил: «Если вы хотите узнать меня - я и есть моя музыка». - Вера, а тяжело с ним было? - Мне - нет. - Довольно часто бывает, что человек, который сдерживает свои эмоции (а вы как раз говорите о Микаэле Леоновиче, что он был человеком очень эмоциональным, но выглядел всегда очень спокойным и уравновешенным), когда приходит домой, то все, что накопилось за день, выплескивает на своих близких. Такого не было? - Я думаю, что, если люди чувствуют друг друга, они и переживают что-то каким-то родственным образом. Для кого-то Микаэл Леонович, наверное, был трудным человеком. А для меня - нет. - А на ком срываться, как не на своих? - Он не срывался на близких. Он скорее срывался на самом себе. И не случайно же в 45 лет он перенес первый инфаркт, потом операцию на сердце, и он погиб от болезни сердца. - Эта вот история, довольно неприятная, чтобы не сказать - мерзкая - один из тех фильмов, которые прославил (я имею в виду - для широкой аудитории) Таривердиев, «Семнадцать мгновений весны», стал, как это часто бывает, для художника и тем, что его очень сильно ударило. Я имею в виду все разговоры по поводу обвинений его в плагиате, дескать, музыка к кинофильму - это украденная «История любви» и так далее, и так далее. Об этом очень много говорили и очень много писали. Таривердиев хоть в какой-то степени относился к этому спокойно или даже с юмором, или это не про него и не про его характер? - Когда это случилось, он воспринял эту историю как чью-то шутку, как оно в результате и оказалось. Но эта история ему стоила ну очень больших переживаний. И это была такая травма! Ему позвонили и сказали: «Старик, ты знаешь, тут пришла какая-то телеграмма странная в Союз композиторов, вот приди и забери ее». Он пришел в Союз композиторов. На столе у Тихона Хренникова лежала телеграмма: «Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме. Фрэнсис Лей». Микаэл Леонович подумал, что это чья-то дурная шутка, и оставил эту телеграмму там. Но начались последствия. Запретили музыку на телевидении, на радио и так далее. Он много тогда гастролировал со своими концертами. И вот что самое обидное и тяжелое для него было - это то, что он выходил на публику, будучи известным композитором и автором музыки уже более чем к сорока фильмам и, в том числе, очень популярным; и не было ни одного концерта, где бы он не получал записку: «А правда ли, что вы украли музыку для этого фильма?» У него такая странная судьба: все, что он прописывал в музыке, потом случалось в его жизни. И вот эта шпионская история «Семнадцати мгновений весны» в его жизни отчасти стала развиваться. С приходом этой телеграммы, с выяснением обстоятельств и так далее. В результате он вынужден был заниматься этой историей и доказательством того, что он не украл музыку. Ему помогли его друзья во Франции найти Фрэнсиса Лея, который никогда не посылал такого рода телеграммы. И как бы все выяснилось и все разъяснилось. Но Микаэлу пришлось этим заниматься… - Да, злые языки страшнее пистолета... - Уже после ухода Микаэла Леоновича, когда я стала собирать архив, очень много ведь было потеряно из киномузыки, то есть вот отдавалось все в оркестр кинематографии или куда-то еще, исчезали партитуры, какие-то записи... Мне принесли полную фонограмму со студии им. Горького фильма «Семнадцать мгновений весны». Мы все считаем, что знаем эту музыку, и я - в том числе. И вот когда мы со звукорежиссером в нашей домашней студии перегоняли эту музыку для домашнего архива, оказалось, что это шесть с половиной часов. В фильм вошло четыре часа музыки... Когда я слышала эту музыку в отрыве от видеоряда, это было поразительно! Во-первых, была немного другая история. Это была, может быть, даже совсем другая история... - А коллеги плясали на костях? - Ну это же была шутка коллеги - история с телеграммой. - Вы знаете, кто именно?.. - Никита Богословский... Вдова Богословского в передаче о Никите Владимировиче созналась, что да, это была его шутка. - Думаю, что Богословский... мне, конечно, тяжело судить, но я предполагаю, что если бы Богословский знал, чем обернется эта шутка для Таривердиева, вряд ли бы это сделал. - Трудно сказать. Он был своеобразным человеком. - А вообще коллеги любили Микаэла Леоновича? - Именно коллеги чаще всего его не любили. Он был человеком совершенно другой модели поведения. - С кем-то из коллег он общался, с кем-то дружил, или нет? - Он общался, и он дружил, и, пожалуй, для него одна из самых дорогих таких дружб с коллегой - отношения с Валерием Гаврилиным, которого он очень любил. Микаэл Леонович был человеком, который чрезвычайно остро реагировал на талант другого человека, и всегда восхищенно... - Гаврилин - потрясающий композитор! - И вот однажды... А вы знаете, тогда же были разные как бы группы, а поскольку Микаэл Леонович очень дружил многие годы с Родионом Щедриным, у них было такое общее увлечение - водные лыжи, потом серфинг, они вместе отдыхали в Сухуми. И в силу этой дружбы его как-то причисляли скорее к этой группе. А Гаврилин принадлежал к группе Свиридова. Но вот однажды Микаэл Леонович услышал его «Перезвоны», и он не смог сдержаться, и, не будучи с ним очень хорошо знакомым, позвонил ему и выразил по телефону свои восторги. На что Гаврилин очень удивился именно реакции композиторской. И прислал ему письмо, мол, я поражен тем, что композитор так восторгается. - Вера, услышать похвалу от собрата по цеху - это вообще что-то невообразимое! Вот узнать какую-то гадость, которую про тебя говорит собрат-композитор, собрат-актер, или собрат-режиссер - это нормально, в порядке вещей. А когда композитор говорит что-то хорошее, доброе, восхищенное другому композитору, это что-то из ряда вон выходящее - к сожалению. - К сожалению, да. Но именно такие люди, которых мы сейчас назвали, именно им это было свойственно. И для меня это свидетельство внутренней свободы, неограниченности и глубокого таланта... - Режиссеры, с которыми работал Таривердиев, люди, мягко говоря, не простые. «Семнадцать мгновений весны» - Лиознова, известная своим особым характером, Эльдар Рязанов - «Ирония судьбы». Работать композитору с режиссером всегда непросто. А с такими режиссерами - тем более. Как это происходило? Есть какие-то наблюдения и ощущения? - У Микаэла Леоновича была такая фразочка: «Не люблю режиссеров и иностранцев». С Лиозновой - это была напряженная, тяжелая работа, можно сказать, каторжный труд в течение трех лет. А вот с Эльдаром Александровичем Рязановым - он удивительный человек, мягкий, добрый. Они работали, как Микаэл Леонович говорил, «спина к спине защищали идею поэзии Ахмадулиной, Евтушенко, и вообще просто высокой хорошей поэзии в формате телевизионного народного фильма. Это ведь уникальная история в этом смысле... - Вера, вы закончили Гнесинку? - Да. - Вопрос, может быть, не самый правильный, не самый тактичный. Можно ли сказать, что жена Таривердиева положила свою жизнь, свое творчество на алтарь служения мужу? - Я думаю, что это большое счастье положить свою жизнь на алтарь кого-то. - В ущерб собственному творчеству? - Вы знаете, нет. Я глубоко убеждена, что это мое призвание, мое счастье, что мы встретились. - Я нечасто видел, а если честно, никогда не видел двух авторов, мужа и жену в одной книге. Микаэл Таривердиев «Я просто живу», и Вера Таривердиева «Биография музыки». Семейная книга? -... «Семейный подряд». - Фильм создан на основе музыки органной симфонии Таривердиева, правильно? - Да. - Это было написано на тему Чернобыля, а здесь мы видим кадры катастрофы 11 сентября, в том числе. Органная музыка по важности для Таривердиева стояла на первом месте? Потом все остальное? Знаю, что вы занимаетесь конкурсом органной музыки, который был в Кенигсберге, был в Гамбурге, и здесь, в Нью-Йорке. - Да. - Когда я читал о Микаэле Леоновиче, меня поразила еще одна вещь: он очень любил заниматься фотографией... И где-то он даже сказал: «Вы можете сколько угодно называть меня плохим композитором, но не смейте называть меня плохим фотографом, потому что я - профессионал высочайшего класса». - Но так и есть! - Вера, тяжело жить с педантом? - Но он такой странный педант. Он очень эмоциональный, нежный, тонкий педант. Зато все понятно. Понимаете, например, у него была такая формула, что в семье должен быть виноват всегда один человек... - И это жена? - И естественно, это я. Когда ты это понимаешь, когда ты это принимаешь, то становится все понятно. Не надо выяснять отношения, не нужно выяснять, кто прав, кто виноват. Всегда виноват один человек. Но тот, кто прав, он будет великодушным по отношению к тому, кто виноват. Он будет его прощать. Он будет его любить. Он будет нежен с ним. Это очень удобно. - Да это просто замечательный рецепт счастливой семейной жизни! - Думаю, что да. - Счастливые были годы? - Очень. Но были и тяжелые времена, потому что мы... счастливые! Да. «Серебрянейший композитор, Брат мой, Какой непоправимою бравадой Смыкается под строчками моими Паническое пианино. И плачем мы, И светит воск с огарка На профиль гениального сайгака, И слышит подмосковные стаккато: Тоска какая! Тоска какая!» Эти строки поэт Андрей Вознесенский посвятил Микаэлу Таривердиеву. Источник: http://evreimir.com/article.php?id=21967 Вера Таривердиева столь талантливый и неординарный человек, что для рассказа о ней мало одного материала. Поэтому я позволю себе привести ещё один: Музыка к фильму "Семнадцать мгновений весны" принесла Микаэлу Таривердиеву славу главного кино-композитора Страны Советов и, в качестве премии, квартиру. Но сам он считал, что все лучшее написал после встречи с молодой пианисткой Верой. Они познакомились в восемьдесят третьем. Ему было пятьдесят два, ей - двадцать шесть. Вера уже успела побывать замужем. Ради того, чтобы стать женой своего кумира, она отдала маленького сына на воспитание родителям. Роман пианистки и композитора начался в Вильнюсе, на даче Родиона Щедрина. Вера Таривердиева: "Потом он меня пригласил в ресторан, вот. И там было пианино. И он сказал: "Хочешь, я сыграю для тебя, сыграю что-нибудь?". Я как-то испугалась этого. И сказала: "Нет, не надо". И он пошел и сыграл прелюдию из "Семнадцати мгновений" - встречу с женой. Тогда я воспринимала это все, ну, немного не так, как сейчас воспринимаю, уже зная его очень хорошо. Что для него, например, играть в ресторане - это было что-то сверхъестественное. То есть, это было не просто ухаживание, это, можно сказать, было какое-то невероятное признание человеку". В его жизни было много женщин. Он искал единственную и предугадал встречу с Верой. Баллада-монолог "Выйди замуж за старика" впервые прозвучала с экрана голосом Таривердиева в девяностых. Считается, что посвящена она Вере. Но баллада написана в начале семидесятых, задолго до встречи в Вильнюсе. Вера Таривердиева: "Вот, я, например, считаю, что я случилась в его музыке до того, как он меня встретил. Я не знаю, в этом монологе... это, наверное, слушатели пусть уже сами делают какие-то выводы: кто случился в его музыке? Но я сама ощущаю это. Вот у него есть несколько вокальных новелл на стихи Людвига Ашкинази. Такие очень любопытные маленькие, крошечные монологи, мужские монологи о женщинах. В частности, там есть такой монолог "Верочка". Многие считают, что он написал это и посвятил мне. Но он написал это в 68 году. Ну, я считаю, что я просто случилась в его музыке, поэтому наша встреча в жизни не могла не произойти". Когда Вера была рядом с ним, с музыкой происходили удивительные события. Он любил работать дома. Однажды ему пришлось писать музыку для фильма о Чернобыле, снятого Роланом Сергиенко. Вера Таривердиева: "Они записали, то есть они показали Ролану тему, записали ее на многоканальный магнитофон, и решили, что сведут они ее после перерыва. И когда они после перерыва вошли в комнату, где студия находится... Был сентябрь, окна были открыты... И вдруг они слышат на улице, с улицы из окна звучит вот эта тема". Микаэл Леоныч, будучи очень таким человеком ироничным, говорит: "Вот..".,- грит,- "уже украли". И все как-то так немного даже растерялись. Потом они включили магнитофон этот многоканальный, и там не оказалось этой темы". Прощание с роялем. Квартира композитора. С Верой Микаэл Таривердиев прожил тринадцать лет. Даже в последний год их совместной жизни Вера не придавала значения предчувствиям своего мужа. Вера Таривердиева: "Вот однажды, когда он не спал, это было в апреле, он ходил так по квартире. Я не спала вместе с ним, потому что как-то я не могла. И он вдруг сел за рояль, и стал играть. А для него это был необычный такой момент, потому что он практически последние годы не играл на рояле. Он играл, вот, в студии. Он все записывал в своей студии. За исключением, вот, фильм "Русский регтайм", с Урсулюком, вот, они записывали на этом рояле. А все остальное делалось в студии. Для него это было очень необычно, то, что он сел за рояль. И он потом сказал... Он закрыл крышку, и сказал: "Я прощался со свои роялем". Сочи. 1996 год. В один из июльских рассветов Микаэл Тариевердиев вышел покурить на балкон санатория "Актер". Он увидел, как над морем встает солнце, и его сердце остановилось. Это было 25 июля. Так случилось, что Вера заранее взяла обратные билеты в Москву именно на этот день. Они, как всегда, возвращались вместе. Вера Таривердиева: "Это лучшее, что случалось со мной в жизни,- это жизнь с Микаэл Леонычем. И зачем же я буду от такой жизни отказываться? Вот, и... Но, а чем жить? Это замечательная жизнь с ним... А чем жить? Когда я живу в этом, я чувствую смысл жизни". Любого из мужчин, которые встречаются ей, Вера сравнивает с Микаэлом. Сравнение - не в их пользу. Поэтому она одна, наедине со знаменитой квартирой и со своей памятью. Источник: http://www.zvuki.ru/R/P/12996

ЭСФИ́РЬ (Эстер), двадцать первая книга канонической еврейской Библии, входящая в раздел Писаний, а также ее главный персонаж. В еврейской традиции Эсфирь — последний из Пяти свитков. В христианском каноне помещается между книгами Нехемии и Иова. Книга открывается описанием роскошного пира, устроенного персидским царем Ахашверошем (в русской традиции Артаксеркс) в Сузах (Эсф. 1:1–9). На седьмой день пира Ахашверош потребовал, чтобы царица Вашти (по-русски Астинь) предстала перед пирующими «в венце царском, для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее»; получив отказ, уязвленный царь решил лишить ее царского достоинства и велел искать ему новую жену. Во дворец со всех концов страны были доставлены красивые девушки, в числе которых была Хадасса (от ивритского хадас — `мирт`), носившая также имя Эсфирь; ее семья принадлежала к колену Биньямина (2:5–7). Эсфири удалось завоевать расположение Ахашвероша и стать его женой. Мордехаю, дяде Эсфири, стало известно, что двое охранников намереваются убить царя; с помощью Эсфири Мордехай предупредил Ахашвероша о готовящемся покушении, и его имя было внесено в «книгу дневных записей царя» (2:21–23). Тем временем царь возвеличил Хамана (Амана - евр.), потомка царя амалекитян Агага, фигурирующего в I Сам. 15. Как следует из Эсф. 2:5, Мордехай принадлежал к тому же роду, что и победивший Агага Саул. В русской традиции, восходящей к Септуагинте (см. Библия. Издания и переводы), Хаман именуется «вугеянином». Отказ Мордехая кланяться Хаману разгневал того, и он задумал уничтожить всех евреев Персидского царства (3:2–7). Он убедил Ахашвероша, что евреи не признают его власти; по наущению Хамана царь издал указ о поголовном истреблении евреев (3:8–15). Узнав о нависшей над ними опасности, евреи всех областей Персии объявили траур и пост, а Мордехай, явившись в рубище к воротам царского дворца, известил Эсфирь о готовящейся резне и призвал ее заступиться за свой народ (4:1–9). Эсфирь пригласила царя вместе с Хаманом на приготовленный ею пир (5:1–5), а затем — на еще один пир, назначенный ею на следующий день (5:6–8). В тот же вечер царь вспомнил, что преданность Мордехая не была вознаграждена, и спросил Хамана, какие почести должны быть оказаны тому, чьи заслуги царь хотел бы отметить особо (6:1–6). Полагая, что речь идет о нем самом, Хаман посоветовал Ахашверошу облачить такого человека в царские одежды, возложить на него царский венец и, усадив на царского коня, провезти по улицам города (6:7–9). Царь приказал оказать все эти почести Мордехаю, для которого Хаман уже начал было строить виселицу (6:10–13; ср. 5:14, 6:4). На втором пиру, устроенном Эсфирью, Ахашверош пообещал выполнить любое ее желание, и она попросила царя защитить ее и весь ее народ от козней Хамана (7:1–6). Разгневавшись, Ахашверош приказал казнить Хамана, и он был повешен на виселице, приготовленной им для Мордехая (7:6–10). Поскольку по персидским законам изданный указ (об уничтожении евреев) не мог быть отменен, по просьбе Эсфири и Мордехая царь издал новое распоряжение, разрешавшее евреям «собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними» (8:4–17). Мордехай был назначен «вторым после царя» (10:3), и к нему перешло все имущество Хамана (8:1–3). В развернувшихся вслед за этим столкновениях евреи и принявшие их сторону неевреи (среди последних было много чиновников царской администрации) одержали верх; в столице было убито 500 человек, в том числе все сыновья Хамана, а по стране в целом — 75 тыс. (9:1–17). В память об этих событиях по инициативе Эсфири и Мордехая был установлен ежегодный праздник Пурим. В соответствии с традицией, соблюдаемой с античных времен, ему предшествует пост Эсфири (та‘анит Эстер) 13 адара; еврейский законоучители связывают эту традицию с Эсф. 9:18, где говорится, что «евреи, которые в Сузах, собирались в тринадцатый день [адара]» (предположительно для поста и молитвы), или с Эсф. 9:31, где наряду с Пуримом упоминаются «дни поста и плача». В пост Эсфири читаются особые слихот и отрывки из книги Исход (32:11–14, 34:1–10); в некоторых общинах постились три дня, особенно женщины (ср. Эсф. 4:16–17). Эсфирь как литературное произведение Книга Эсфирь построена как историческое повествование (в особенности, 10:2, где имитируются ссылки на «книги дневных записей», характерные для книги Царей), однако ученые считают, что она вряд ли является хроникой исторических событий. Ее автор был до известной степени знаком с государственным устройством и обычаями Персии; ему было, в частности, известно, что при персидских царях действовал совет из семи «князей» (1:14), что в стране была развитая курьерская сеть (3:13, 8:10), что у персов было принято определять счастливые и несчастливые дни, бросая жребий (3:7, 9:24), и пировать, возлежа (7:8). Вместе с тем многие детали книги: 180-дневный пир Ахашвероша (1:1–4), отказ царицы явиться к царю по его приказу (1:12), издание монархом указа об истреблении целого народа (3:8–15), его готовность санкционировать вооруженные столкновения в столице государства (9:11–15), уничтожение 75 тыс. «неприятелей» евреев и т. п. — мало правдоподобны. Если Мордехай, как то следует из 2:6, был депортирован в Месопотамию при Иехояхине, то есть в 597 г. до н. э., ни он сам, ни даже его племянница не могли дожить до третьего года царствования Артаксеркса I (правил в 465–424 гг. до н. э.). Персидский монарх мог взять себе жену только из знатного персидского рода; он не мог назначить на главную должность в царстве сначала амалекитянина (3:1–2), а затем еврея (10:3); царские указы публиковались в Персии только на персидском и арамейском языке (вопреки 1:22, 3:12 и 8:9) и могли быть отменены (вопреки 1:19, 8:8; ср. Дан. 6:8,12,15). Учитывая все это, книгу Эсфирь можно охарактеризовать как стилизованную новеллу из жизни персидского двора. Книга Эсфирь имеет четкую композицию, основанную на линейном развитии событий, многие из которых повторяются дважды: два пира в начале повествования (1:1–4 и 1:5–8), два в середине (5:4–5 и 7:1–2) и два в конце (9:17 и 9:18), две беседы Хамана с женой и друзьями (5:10–14 и 6:13–14), две аудиенции, данные Эсфири Ахашверошем (5:1–4 и 8:3–4), два письменных обращения к евреям Персии относительно празднования Пурима (9:20–22 и 9:29–32) и т. д. Характерны также повороты сюжета, в результате которых действующие лица меняются ролями: в 2:10,20 Эсфирь поступает так, как ей велел Мордехай, а в 4:17 Мордехай выполняет распоряжение Эсфири; в 10:3 Мордехай фактически занимает место Хамана при дворе (ср. 3:1); в 3:10 Ахашверош отдает свой перстень Хаману, а в 8:2 – Мордехаю; в 3:9–15 царь отдает приказ об уничтожении евреев и разграблении их имущества, а в 8:9–14 разрешает евреям истребить и ограбить их врагов, причем о содержании обоих приказов и о том, как их рассылали, говорится в почти идентичных выражениях. В ряде случаев явная или подспудная перекличка между эпизодами создает дополнительный эффект (Хамана вешают на виселице, приготовленной им для Мордехая) или подчеркивает контраст между персонажами (Вашти отказывается явиться на пир по приказу царя, а Эсфирь является к нему без приказа и приглашает его на пир). Некоторые эпизоды книги носят юмористический или эксцентрический характер: Ахашверош издает абсурдный указ о том, «чтобы всякий муж был господином в доме своем» (1:22); Хаман, пытаясь вымолить у Эсфири пощаду, случайно падает на ее ложе, и царь, решив, что он пытается изнасиловать царицу, приказывает немедленно казнить его (7:7–9). В книге имеется ряд скрытых аллюзий на жизнеописание Иосифа в Быт. 37–50 (ср., например, Эсф. 3:4 и Быт. 39:10, Эсф. 1:21 и Быт. 41:37, Эсф. 3:10, 8:2 и Быт. 41:42). Вместе с тем в ее сюжете наблюдается известное сходство с Исх. 1–12: в обоих случаях главный герой повествования живет при дворе могущественного чужеземного монарха, который не подозревает о его еврейском происхождении (ср. Исх. 2:6–10); подобно Моисею, Эсфирь после непродолжительных колебаний приходит на помощь своему народу, которому грозит смертельная опасность (ср. Исх. 3:11, 4:1,10), и неоднократно заступается за него перед царем (ср. Исх. 5:1–1–11:10). В конечном итоге евреи торжествуют над своими врагами, многие из которых погибают (ср. Исх. 12:29–30, 14:26–30); в память об этих событиях устанавливается ежегодный праздник (ср. Исх. 12:1–28; 13:3–10). Иврит книги Эсфирь обнаруживает сильное влияние арамейского языка. Отличительная особенность книги Эсфирь — полное отсутствие упоминаний о Боге, Храме, молитвах и мицвот. Хотя трехдневный пост Эсфири и всех сузских евреев, предшествовавший, согласно Эсф. 4:16, ее первой аудиенции у царя, может быть истолкован как попытка евреев привлечь внимание Бога к своему бедственному положению, им удается спастись от гибели главным образом благодаря собственной смелости и находчивости. Текст большинства рукописей Септуагинты в отличие от канонической (масоретской; см. Масора) версии включает шесть пространных дополнений. Так, в частности, этот текст приводит апокалиптический сон Мордехая, увиденный им до начала описываемых в книге событий. В то же время отсутствуют многие слова, фразы и даже небольшие фрагменты масоретской версии. Источники, датировка, канонизация По мнению ряда исследователей, в основе книги Эсфирь лежат два или три повествования, первоначально не связанные друг с другом: рассказ о соперничестве Мордехая и Хамана, повесть об Эсфири, чье влияние на персидского царя помогло ей предотвратить истребление ее народа, и, возможно, история Вашти — высокомерной царицы, жестоко поплатившейся за отказ выполнить приказание царя. Представляется наиболее вероятным, что книга Эсфирь начала складываться на исходе периода персидского господства (середина 4 в. до н. э.), но ее масоретская версия приняла свою окончательную форму уже в эллинистическую эпоху, то есть не ранее последней трети 4 в. н. э. Эсфирь — единственная книга еврейского канона, отсутствующая в Мертвого моря свитках; на этом основании можно заключить, что во 2-й половине 2 в. до н. э. — 1-й половине 1 в. н. э., когда складывалась библиотека Кумранской общины, она не считалась неотъемлемой частью Священного Писания. Около 94 г. н. э. Иосиф Флавий (Древ. 11:184–296) пересказывает расширенный текст, легший в основу Септуагинты, однако его утверждение, что еврейская Библия состоит из 22 книг (Апион 1:38–41), вероятно, свидетельствует о том, что он не включал в нее книгу Эсфирь. В отличие от большинства других книг она не была, по-видимому, канонизирована в период пребывания Синедриона в Явне (конец 1 – начало 2 вв.); постановления законоучителей о порядке празднования Пурима, относившиеся к 1-й половине 2 в. до н. э., основаны не на ней, а на Мегиллат Та‘анит. Некоторые историки приблизительно датируют ее канонизацию 140 г., когда Синедрион находился в Уше, другие — 200 г., однако из Мег. 7 а следует, что и для некоторых законоучителей 3 в. ее статус не был очевиден. Среди христиан вопрос о принадлежности книги Эсфирь к канону обсуждался вплоть до 5 в., причем западные церкви, как правило, признавали ее Священным Писанием, в то время как многие отцы восточных церквей отказывались включить ее в канон. Христианские авторы периода античности и позднего средневековья чрезвычайно редко ссылаются на книгу Эсфирь и обычно упоминают ее вместе с книгой Юдифь; полный христианский комментарий к ней был впервые составлен лишь в 836 г. В католицизме (см. Церковь католическая) и во всех восточных церквях дополнения к книге Эсфирь имеют канонический статус, однако в Вульгате они помещаются отдельно от основного текста книги. В протестантизме победила точка зрения М. Лютера (в одном из трудов которого говорится, что было бы лучше, если бы книга Эсфирь с ее «чрезмерно еврейским духом и языческим неприличием» не существовала бы вовсе) о том, что дополнения носят апокрифический характер (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы); они либо не включаются в протестантские издания Библии, либо помещаются в них между Ветхим и Новым заветом. Эсфирь в мировой литературе и искусстве Среди наиболее ранних литературных произведений на темы книги Эсфирь — стихотворная мистерия неизвестного итальянского автора «Пьеса о царице Эстер» (около 1500 г.), последняя часть 43-томной французской «Мистерии Ветхого завета» (начало 16 в.), поэма немецкого мейстерзингера Г. Закса «Эстер» (1530), драма Ш. Уске «Эстер» (1558), анонимная стихотворная пьеса на английском языке «Новая интерлюдия о набожной царице Эстер» (1561) и трагедии в стихах гугенота А.де Монкретьена («Эстер», 1585; «Вашти», 1589; «Аман», 1601). По мотивам книги Эсфирь в 17–20 вв. написаны эпическая трагедия «Эстер» Ж. Б. Расина (1689), «Трагедия о царице Эсфирь» М. Астрюка, «Знаменитая комедия об Амане и Мордехае» Ицхака Кохена де Лары (1699), мелодрама Элизабет Полак «Эстер, царственная еврейка, или Смерть Хамана» (1835), неоконченная пьеса Ф. Грильпарцера «Эстер» (1848), «Царица Эсфирь» Ф. Блисса (1881), «Эстер и Харбона» Г. Перейры Мендеса (1917), «Эстер» М. Брода (1918), «Сон в ночь Пурима» И. Голлера (1931), «Что они говорят?» Дж. Брайди (1939). Эпические поэмы об Эсфири были созданы португальским марраном Ж. Пинто Дельгадо (1627) и Ж. Демаре де Сен-Сорленом (1673). Значительной популярностью пользовались стихи из сборника И. Мангера «Мегиле-лидер» («Песни книги Эстер», 1936); в 1967–68 гг. по ним был поставлен мюзикл, исполнявшийся в Израиле и США. В 1928 г. Мария Поггель-Дегенхардт опубликовала на немецком языке роман «Царица Вашти». Сцены из книги Эсфирь составляют часть настенной росписи синагоги в Дура-Европос (Эсфирь и Ахашверош на троне и Мордехай на царском коне). Герои книги изображены на стенах базилики Сан-Клементе в Риме (9 в.) и Шартрского собора (13 в.). В средневековой христианской иконографии Эсфирь, заступившаяся за свой народ, выступает большей частью как прообраз девы Марии — заступницы всех христиан. В эпоху Возрождения произведения на сюжеты книги Эсфирь создавали такие мастера, как С. Боттичелли, Филиппино Липпи, Я. Тинторетто, П. Веронезе, К. Лоррен. «Эсфирь перед Ахашверошем» — сюжет, который использовали П. П. Рубенс и Я. Стен; Стен написал также картину «Гнев Ахашвероша» (1660). К образам книги Эсфирь неоднократно обращался Рембрандт («Мордехай умоляет Эсфирь», 1655; «Аман, Ахасфер и Эсфирь», 1660; «Аман в немилости», около 1665 г.). Среди французских художников, посвятивших свои произведения Эсфири, — Н. Пуссен и Т. Шассерио («Туалет Эсфири», 1841). Музыкальные произведения, навеянные книгой Эсфирь: мотет для пяти голосов Дж. П. да Палестрины (опубликован в 1575 г.), оратории А. Страделлы «Эсфирь, избавительница еврейского народа» (около 1670 г.), М.-А. Шарпантье «Повесть об Эсфири», А. Лотти «Эсфирь — увенчанное смирение» (1712), А. Кальдары «Эстер» (1723), Г. Ф. Генделя «Аман и Мордехай» на слова Дж. Арбентота и, возможно, А. Попа (1720; 2-й дополнительный вариант — 1732), К. Диттерса фон Диттерсдорфа «Избавительница еврейского народа в Персии» (1773), хоры Ж.-Б. Моро для пьесы Расина, опера Я. Мейеровица «Эстер» на слова афро-американского поэта Л. Хьюза (1956) и др. Источник: http://www.eleven.co.il/article/15120

Самсон и Далила САМСОН, герой ветхозаветных преданий (Суд. 13- 16), наделённый невиданной физической силой; двенадцатый из «судей израилевых». Сын Маноя из колена Данова, из города Цора. Ко времени С. над сынами израилевыми, продолжавшими «делать злое пред очами господа», уже сорок лет тяготело иго филистимлян. Рождение С., которому суждено «спасать Израиля от руки филистимлян» (13, 5), Маною и его жене, долго бывшим бездетными, предрекает ангел. Этим С. (как Исаак, Самуил и др.) избирается на служение богу «от чрева матери», причём даётся повеление - подготовить ребёнка к пожизненному назорейству (обет, состоявший в соблюдении ритуальной чистоты и в воздержании от вина для всецелого посвящения себя богу; внешний признак назорея - длинные волосы, которые запрещено стричь, - Чис. 6, 1-5). Затем ангел возносится на небо в пламени сжигаемой Маноем жертвы (13, 20-21). С самого детства на С. в решающие моменты жизни нисходит «дух господень», дающий ему чудесную силу, с помощью которой С. одолевает любых врагов. Все поступки С. имеют скрытый смысл, непонятный для окружающих. Так, юноша С. вопреки воле родителей решает жениться на филистимлянке. При этом им руководит тайное желание найти случай отомстить филистимлянам (14, 3-4). На пути в Фимнафу, где жила невеста С., на него нападает молодой лев, но С., исполнившись «духа господня», раздирает его, как козлёнка (14, 6). Позже С. находит в трупе этого льва пчелиный рой и насыщается оттуда мёдом (14, 8). Это даёт ему повод на брачном пиру задать тридцати филистимлянам - «брачным друзьям» - неразрешимую загадку: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое» (14, 14). С. поспорил на тридцать рубашек и тридцать перемен одежд, что брачные друзья не найдут разгадки, и они, ничего не придумав за семь дней пира, пригрозили жене С„ что сожгут её дом, если С. «оберёт их». Поддавшись просьбам жены, С. сообщает ей разгадку - и тут же слышит её из уст филистимлян: «Что слаще мёда, и что сильнее льва?». Тогда, осуществляя первый акт своей мести, С. поражает тридцать филистимских воинов и отдаёт их одежды брачным друзьям. Гнев С. и его возвращение в Цор расцениваются женой как развод, и она выходит за одного из брачных друзей (14, 17-20). Это служит поводом для нового акта мести филистимлянам: поймав триста лисиц, С. связывает их попарно хвостами, привязывает к ним горящие факелы и выпускает на жатву филистимлян, предавая огню весь урожай (15, 4-5). За это филистимляне сжигают жену С. и её отца, а в ответ на новое нападение С. целое филистимское войско вторгается в Иудею. Три тысячи иудейских посланников просят С. сдаться филистимлянам и отвратить этим от Иудеи угрозу опустошения. С. разрешает им связать себя и выдать филистимлянам. Однако в стане врагов «сошёл на него дух господень, и верёвки... упали... с рук его» (15, 14). Тут же С„ подняв с земли ослиную челюсть, поражает ею тысячу воинов-филистимлян. После битвы по молитве изнемогшего от жажды С. из земли пробивается родник, получивший имя «источник воззвавшего» (Эйн-Гакорэ), а вся местность ,в честь битвы наречена Рамат-Лехи («Нагорье челюсти») (15, 15-19). После этих подвигов С. всенародно избирается «судьёй израилевым» и правит двадцать лет. Когда жители Газы Филистимской, оповещённые о том, что С. проведёт ночь в доме блудницы, запирают городские ворота, дабы не выпустить его живым из города. С., встав в полночь, вырывает ворота из земли, взваливает на плечи и, пройдя с ними половину Ханаана, водружает их на вершине горы близ Хеврона (16, 3). Виновницей гибели С. становится его возлюбленная - филистимлянка ДАЛИЛА из долины Сорек. Подкупленная «властителями филистимскими», она трижды пытается выведать у С. источник его чудесной силы, но С. трижды обманывает её, говоря, что он станет бессильным, если его свяжут семью сырыми тетивами, или опутают новыми верёвками, или воткут его волосы в ткань. По ночам Далила осуществляет всё это, но С., просыпаясь, с лёгкостью разрывает любые путы (16, 6-13). Наконец, устав от упрёков Далилы в нелюбви и недоверии к ней, С. «открыл ей всё сердце своё»: он назорей божий от чрева матери, и, если остричь ему волосы, обет нарушится, сила покинет его и он станет, «как прочие люди» (16, 17). Ночью филистимляне остригают «семь кос головы» спящего С., и, просыпаясь на крик Далилы: «филистимляне на тебя, Самсон!», - он чувствует, что сила отступила от него. Враги ослепляют С., заковывают его в цепи и заставляют вращать мельничные жернова в темнице Газы. Между тем волосы его постепенно отрастают. Чтобы насладиться унижением С., филистимляне приводят его на праздник в храм Дагона и заставляют «забавлять» собравшихся. С. просит отрока-поводыря подвести его к центральным столбам храма, чтобы опереться на них. Вознеся к богу молитву. С., вновь обретший силу, сдвигает с места два средних столба храма и с возгласом «Да умрёт душа моя с филистимлянами!» обрушивает всё здание на, собравшихся, убивая в миг своей смерти больше врагов, чем за всю жизнь. В агаде имя С. этимологизируется как «солнечный», что толкуется как свидетельство его близости к богу, который «есть солнце и щит» (Пс. 83, 12). Когда на С. сходил «дух господень», он обретал такую силу, что, поднимая две горы, высекал из них огонь, как из кремней; делая один шаг, преодолевал расстояние между двумя городами («Вайикра рабба» 8, 2). Праотец Иаков, предрекая будущее колена Данова словами: «Дан будет судить народ свой... Дан будет змеем на дороге...» (Быт. 49, 16-17), имел в виду времена судьи С. А он подобен змею: оба живут одиноко, у обоих вся сила в голове, оба мстительны, оба, умирая, убивают врагов («Берешит рабба» 98, 18-19). С. прощались все грехи за то, что он никогда не произносил имя божие всуе; но открыв Далиле, что он назорей, С. тотчас был наказан: ему вменились все прежние грехи - и он, который «следовал влечению очей своих» (любодействовал), был ослеплён. Сила возвратилась к нему перед смертью в награду за смирение: будучи судьёй израилевым, он ни разу не возгордился и не превознёсся ни над кем («Сота» 10а). Образ С. типологически сопоставляется с такими эпическими героями, как шумеро-аккадский Гильгамеш, греческие Геракл и Орион и др. Подобно им, С. обладает сверхъестественной силой, совершает богатырские подвиги, в том числе вступает в единоборство со львом. Потеря чудесной силы (или гибель) в результате женского коварства также характерна для ряда эпических героев. Представители старой солярно-метеорологической школы видели в С. олицетворение солнца, на что, по их мнению, указывает имя С. («солнечный»); волосы С. будто бы символизируют солнечные лучи, «срезаемые» ночной тьмой (Далила рассматривается как олицетворение ночи, её имя частью учёных производится от евр. "лайла", «ночь»); лисицы, поджигающие хлебные поля, - дни летней засухи и т. д. В изобразительном искусстве наиболее полное воплощение получили сюжеты: С., раздирающий льва (гравюра А. Дюрера, статуя для Петергофского фонтана работы М. И. Козловского и др.), борьба С. с филистимлянами (скульптуры Пьерино да Винчи, Дж. Болоньи), предательство Далилы (картины А. Мантеньи, А. ван Дейка и др.), героическая смерть С. (мозаика церкви Санкт-Гереон в Кёльне, 12 в., барельеф Нижней церкви в Пече, 12 в., Венгрия, барельеф Б. Беллано и др.). Все основные события жизни С. отразил в своём творчестве Рембрандт («С. задаёт загадку на пиру», «С. и Далила», «Ослепление С.» и др.). Среди произведений художественной литературы наиболее значительна драматическая поэма Дж. Мильтона «Самсон борец», среди музыкально-драматических произведений - оратория Г. Ф. Генделя «Самсон» и опера Ш. К. Сен-Санса «Самсон и Далила». Лит.: Фрэзер Д., фольклор в Ветхом Завете, пер. с англ., М.-Л., 1931; Stahn Н., Die Simsonsage, Gott., 1908; Palmer Smythe A., The Samson-saga and its place in comparative religion, L., 1913. Автор: Д. В. Щедровицкий Источник: http://www.edic.ru/myth/art_myth/art_19028.html

Сонька-золотая ручка Человеческое воображение "Сонька - золотая ручка" потрясла в конце XIX века. В начале ХХ столетия ее воровская кличка (подобно фамилии английского трактирщика Хулигана, который грабил и убивал своих постояльцев) стала нарицательной и длительное время бытовала в русском разговорном языке. Однако в памяти людей старшего поколения "Сонька - золотая ручка" была не вымогательницей и талантливой обманщицей, как Ольга фон Штейн, а русским вариантом профессора Мориарти, своего рода королевой преступного мира. По преданиям, находясь в заключении, она умела так искусно соединять кисти рук, что свободно снимала ручные кандалы. Возникают и хронологические несоответствия. К примеру, подвиги Соньки пришлись на конец XIX века, а Ольга "работала" до 1912 года. Образ "Сонька - золотой ручки" создала молва. Это была воровская кличка Софьи Ивановны Блювштейн, еврейки из Одессы, 1855 года рождения. Интересные воспоминания об этой даме оставил А.П.Чехов, посетивший остров Сахалин летом 1890 года. Тогда самая известная в России и Европе воровка была заключена в одиночной камере в ручных кандалах. До того Золотая ручка сидела в тюрьме в Смоленске, откуда сумела сбежать вместе с охранявшим её надзирателем. Как и все сосланные на Сахалин женщины, она первое время жила вне тюрьмы на вольной квартире. Вскоре, переодевшись солдатом, она вместе со своим сожителем снова сбежала, но была поймана, закована в кандалы и помещена в одиночную камеру. В то время, когда Сонька находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько дерзких преступлений - убийство лавочника Никитина и похищение у еврея - поселенца Юрковского 56000 рублей, огромной по тем временам суммы. Все знали, что за этими преступлениями скрывалась Сонька, но доказать сей факт следователи так и не смогли. И на свободе, и на Сахалине за Сонькой тянулся шлейф громкой славы. Говорили, что она умеет не только профессионально организовывать преступления, но также хорошо прятать их следы. Более подробно писал о "Соньке - золотой ручке" Влас Михайлович Дорошевич, талантливый репортер своего времени. Он встречался с ней во время своей поездки на Сахалин в 1905 году, когда Софья Ивановна уже проживала на поселении со своим сожителем ссыльнопоселенцем Богдановым. По лагерной терминологии она считалась "крестьянкой из ссыльных". Дорошевич с нетерпением ожидал встречи с "Мефистофелем", "Рокамболем в юбке", с могучей преступной натурой, которую не сломили ни каторги, ни одиночные камеры, ни тяжелые ручные кандалы. Их она носила два года и восемь месяцев. В отличие от Ольги фон Штейн, которая оказалась очаровательной вымогательницей, Софья Блювштейн была организатором многих нераскрытых ограблений и убийств. И вот, наконец, долгожданная встреча состоялась. Перед глазами знаменитого журналиста и репортера стояла небольшая, хрупкая старушка со следами ушедшей молодости, с нарумяненным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом, в стареньком капоте. "Неужели, - подумал Дорошевич, - это была Она?" Все, что осталось от прежней Соньки, - мягкие, выразительные глаза, которые могли отлично лгать. По манере говорить она была простая одесская мещанка, лавочница, знавшая идиш и немецкий язык. Прекрасный знаток человеческих характеров, Дорошевич не мог понять, как ее (Соньки) жертвы могли принимать "Золотую ручку" за знаменитую артистку или вдовушку-аристократку? Всероссийская, почти европейская знаменитость Сонька и на Сахалине была в центре внимания. Там про нее ходили различные легенды. Упорно держалось мнение, что она вовсе не настоящая, а "сменщица", которая отбывает наказание за подлинную Соньку, продолжающую свою преступную "деятельность" в далекой России. Даже сахалинские чиновники, узнавшие, что Дорошевич видел и помнил фотографии "Золотой ручки", снятые еще до суда, расспрашивали его: "Ну, что, она? Та самая?" На что журналист, обладавший прекрасной профессиональной памятью отвечал: "Да, но только остатки той Соньки". Ее преступная натура не сдалась, упорно боролась с каторжным режимом Сахалина. Ее секли, и по словам страшного сахалинского палача Комлева, самым жестоким образом. Местный фотограф организовал на Соньке доходный бизнес, продавая фотографии "Золотой ручки". Ее выводили на тюремный двор, ставили рядом наковальню, кузнеца с молотом, надзирателей и Софью Блювштейн в ручных кандалах. Такие фото охотно покупали матросы с кораблей, приходивших с материка, и тогдашние туристы. Сахалинская каторга с почтением относилась к "Золотой ручке". "Баба - голова", говорили о ней. На современном блатном жаргоне ее бы назвали "вор в законе". Сожитель Софьи - Богданов - говорил о ней Дорошевичу: "Теперича Софья Ивановна больны и никакими делами не занимаются". Официально - она варила великолепный квас, построила карусель, организовала из поселенцев оркестр, отыскала фокусника, устраивала представления, танцы и гуляния. А неофициально - торговала водкой, что было строго запрещено на Сахалине. И хотя об этом было широко известно, никакие обыски не выявляли производителя "зеленого змия". Только пустые бутылки из-под кваса находили стражи порядка. Она держала "малину", продавала и покупала ворованные вещи, но засечь краденое полиции не удавалось. Таким образом, она "боролась за жизнь", мечтая снова вернуться в Россию. Она закидала столичного репортера вопросами о городе ее детства - Одессе. Во время одной из встреч Сонька сказала Дорошевичу, что у нее в Одессе остались две дочки, которые выступали в оперетте в качестве пажей. Она умоляла сообщить ей об их судьбе, так как давно не получала от них никаких известий. Как писал Дорошевич об этой истории, "Рокамболя в юбке больше не было". Перед столичным репортером рыдала старушка - мать своих несчастных детей, о судьбе которых она давно ничего не знала. Таково окончание истории подлинной "Соньки - золотой ручки" - Софьи Ивановны Блювштейн. Учитывая показания двух независимых высокоавторитетных информаторов - А.П. Чехова и В.М. Дорошевича, можно понять, как оказались объединены в одно лицо два разных человека - Ольга фон Штейн и Софья Ивановна Блювштейн. В конце XIX - начале ХХ века "Сонька - золотая ручка" стала символом суперзвезды уголовного мира. В то время, когда настоящая Софья отбывала ссылку на Сахалине, имя её витало по городам и весям России. Вполне естественно, что другая авантюристка - Ольга фон Штейн - по наследству получила знаменитую воровскую кличку. «Секретные материалы ХХ века», 2001 г. Источник: http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=450

Мои воспоминания субъективны. Но субъективное всегда одна из сторон объективного. А в пределах этой субъективности я отвечаю за достоверность написанного. А.А. Катаева-Венгер Портрет работы Эллы Биншток Лет десять назад мне часто приходилось приезжать в тель-авивский район Яффо "далет", где жила семья младшей дочери. Моя Маша училась в то время на курсах программистов в Тель-Авивском университете, а её дети, то есть мои внуки, были маленькими. Вот я и приезжала их "пасти", чтобы дать возможность Маше учиться. Мы выходили гулять в парк, который носил поэтическое название "Ган Давидов". Там же "выпасала" мальчика Витю, ровесника моего Мишки, пожилая пара. Это были Александра Абрамовна и Георгий Иванович Катаевы. Разговорились, познакомились, подружились, как это часто бывает в Израиле с русскоязычными репатриантами. Оказалось, что она - профессор детской психологии, он - преподавал физику в школе Колмогорова и в течение многих лет был доцентом МГУ. Пара была трогательная, всегда под руку, всегда - благожелательность друг к другу и к окружающим, неизменная любовь к Витеньке. Он называл жену Шурой, она его - Юрой. Я с огорчением не могла не заметить, что Александра Абрамовна пользуется слуховым аппаратом. И что она не видит собеседников. Но... оказалось, что, несмотря на отсутствие слуха и зрения, Александра Абрамовна ведёт краткие передачи (!) на русском радио Израиля по детской педагогике. И к ней даже прилетают для консультаций аспиранты из Москвы. Её глазами, её поводырём и сопровождающим был муж, дорогой её Юра. Необычайно интересно было для меня общение с этой красивой супружеской парой - интеллигентность, достоинство, знания, рассказы о встречах с друзьями, среди которых значились Юлий Ким, коллега Георгия Ивановича по преподаванию у Колмогорова, писатели Юз Алешковский и Юрий Домбровский, Петя Якир - киевский школьный товарищ Александры Абрамовны. В Израиле жили две их взрослые дочери, а также внуки, - как же без них! Старшая дочь Лена работала в Тель-Авиве детским психологом, как и мама, а младшая дочь Маша (с которой моя хайфская дочь Инна позднее подружилась) жила в Хайфе и оказалась профессиональным театральным режиссёром. Уже после смерти Александры Абрамовны я случайно прочла в газете "Вести" об автобиографической книге Александры Абрамовны "Куда же мы мчались?", опубликованной первоначально в израильском журнале "Зеркало" в 1994-95 годы. Но как найти эти старые номера "Зеркала"? На моё счастье дочка Маша нашла интернет-версию книги, скачала её, сделала отличный переплёт и прислала мне в виде подарка с тремпом из своего Монреаля, куда перебралась с семьёй из Яффо. Вот уже сколько лет эта книга греет мою душу! Я перечитала, по-моему, все источники, связанные со светлым образом Александры Абрамовны. И меня не оставляет желание рассказать о её жизни, молодости... О том, куда же, по её словам, она мчалась и примчалась... каких высот достигла в науке... как любила дочек... каким счастьем в жизни был её Юра, с которым она прожила свыше 50 лет... Как жаль, что такой целью я не задалась при своём общении с Александрой Абрамовной. Мне только нравилось слушать её во время неторопливых прогулок по дорожкам Ган Давидов или в уютном доме Катаевых в Яффо. Потом мне стало известно, что в их доме поселилась беда. Моя Маша сообщила мне, что на улице в Яффо встретила Георгия Ивановича в инвалидной коляске. А за коляску при ходьбе держалась и Александра Абрамовна. Сопровождал их и вёл по улицам молодой мужчина. Я предположила, что это социальный помощник (метапель на иврите), и при очередном приезде отправилась в квартиру Катаевых. Да, Георгий Иванович сидел в коляске, он потерял речь и способность ходить в результате инсульта. Молодой человек оказался симпатичным "метапелем" по имени Ян, он жил в доме круглосуточно. Его работа оплачивалась частично социальной службой Израиля, частично дочками. В обязанности Яна входили уход, прогулки, закупка продуктов, готовка, кормление, уборка, подача лекарств и т.д. Вот что рассказала мне Александра Абрамовна о постигшем мужа инсульте: "Сидим мы на диване и разговариваем. Вдруг Юра пропал, я зову его, а он молчит, не отзывается. Я протягиваю руки, шарю по дивану - Юры нет. В ужасе я думаю пойти к соседям за помощью, и тут снизу, с пола, раздаётся тихий голос: "Я здесь, Шура". Тяжёлый инсульт сразил его, да и помощь пришла с некоторым запозданием. Лечение, реабилитация и последствия были трудными. Его болезнь была трагичной для всей семьи, и для Александры Абрамовны - в первую очередь. Ну, что же,.. я расскажу о её жизни телеграфным стилем, как если бы писала её биографию. В её книге, подзаголовок которой "Повесть о детстве и юности", события описаны примерно до середины 40-ых годов, остальное я знаю по рассказам её дочерей. По её жизни и по жизни Георгия Ивановича так же, как по жизням всего их поколения, молотом прошлись тяжёлые 30-40 годы... Георгий Иванович - сын писателя Ивана Катаева, репрессированного и расстрелянного в 1937 году. Его мать, Мария Кузьминишна Терентьева-Катаева, поэтесса. Как "член семьи" провела более восьми лет в тюрьме и мордовских лагерях. Юра (Георгий Иванович), старший сын, не видел мать 10 лет, и к моменту выхода матери из лагеря уже заканчивал школу. Вот что он написал в послесловии к книге матери "Дом и мир", которую издали совместно супруги Катаевы в 2000 году: "Мама ждала ребёнка, и ей милостиво разрешили родить его и остаться в опустошённом доме, и только когда моему младшему брату Мите было три месяца, забрали." Сначала - в Бутырскую тюрьму, потом - в Темниковские лагеря в Мордовии. И дальше: "Наша с Митей бабушка получила разрешение взять погибавщего от диспепсии малыша и выходила его. А мама продолжала, кроме лесоповала и швейных работ, сочинять стихи... Она выжила. Не всем это удалось". Александра Абрамовна, в девичестве Венгер, потеряла отца в том же 1937 году. Вот как она написала об этом: "А потом аресты стали ежедневными - исчезали отцы и матери моих одноклассников, исчезали друзья моих родителей. Приближалась и наша очередь. Пришёл день ареста отца. Прощаясь, папа негромко сказал: "Тебе будут говорить, что если бы был жив Ленин, всё было бы иначе. Не верь - всё было бы точно так же"... Больше я его не видела никогда. Всё, как водится, - семью выбросили из квартиры..." Но я ещё вернусь к этому в биографии Александры Абрамовны, к которой приступаю. Вкраплённые в телеграфный текст строчки из её книги выделяю жирным шрифтом. Александра Абрамовна Катаева-Венгер, выдающийся учёный в области психологии детства, родилась в 1922 году в Харькове. Вот что она пишет о своих родителях: "Они познакомились в очереди за билетами на спектакль Мейерхольда. Мама стояла как раз за папой, и у него не хватило копейки на билет. Он взял у мамы эту копейку, а на следующий день пришел отдавать. Ее звали Верой, а его Абрамом. Ей было 15 лет, а ему 17. Она была из достаточно известной в Херсоне интеллигентной семьи - четыре ее брата были учителями, общественно активными людьми. У него отец был то грузчиком, то досконосом, то балагулой - словом, чернорабочим". Двадцатые-тридцатые годы, отец - выдвиженец, "ответственный коммунист", которого партия бросает на разные участки строительства новой жизни. То уполномоченный ЦК по Донбассу, то по борьбе с голодом, то замначальника Юго-Западной железной дороги. Мама служит в Политпросвете. Переезды семьи по городам Украины. "Все они тогда были молоды, и все свято верили в коммунизм", - напишет через много лет их дочь, Шурочка Венгер. А вокруг повальные аресты. Ну, а потом пришла очередь отца... После ареста отца начался период выживания. "В эту ночь ОНИ пришли иначе, чем в первый раз, - быстро переписали все вещи, которые оказались конфискованными в пользу государства. Потребовали быстро собрать узлы с тем жалким скарбом, который можно взять с собой, и выйти из квартиры, отдав все ключи. Было холодно, шёл густой мокрый снег. Мы стояли на тротуаре, наши вещи лежали в снегу. Маленький дрожащий Лёнька, весь синий. Особенно сильно дрожали совсем посиневшие оттопыренные губы. Я держала его за руку и пыталась изо всех сил унять собственную дрожь. А мама кругами ходила вокруг нас... Стало светать. И тут вышла дворничиха, велела взять вещи и повела нас в какой-то подвал во дворе дома..." Это время способствовало становлению твёрдого Шурочкиного характера. "Мне было 14 лет, и я стала главой семьи...связалась со всеми родственниками..." Да, несмотря на горе, Шура Венгер закончила школу и поступила в ИФЛИ - Институт истории, философии, литературы и искусства. Семья перебралась из Киева в Москву. Занятия в ИФЛИ оборвались с началом войны. Курсы медсестёр, работа в госпитале... В марте 1942 года Шура получила предписание Наробраза отправиться на работу на Алтай. Шура с мамой оказались в городке Карасук, где она, 19 лет отроду, стала учительствовать в школе. А учениками были переростки старше Шурочки, которые ходили в школу... это освобождало их от работы в колхозе. Младший брат Лёня, 1925 года рождения, смог приехать в Карасук и присоединиться к семье. Дело в том, что Лёня к началу войны жил в Харькове, где учился в техникуме. С однокурсниками ушёл "рыть окопы, пробыл там до самого наступления немцев на Харьков и страшно отморозил ногу - обуви-то настоящей не было....Оказалось, что это была гангрена. Лёнька пролежал долго, спасли его с трудом. Но большой палец на ноге пришлось ампутировать... Через месяц Лёнька приехал к нам. Какое это было счастье - встретить брата! Ещё через месяц Лёнька начал работать заведующим клубом". Однако вскоре был мобилизован, воевал танкистом, был ранен. В 1944 году Шура получила вызов из Москвы на продолжение учёбы в МГУ, с которым к тому времени слился ИФЛИ. Получила место в cтуденческом общежитии МГУ на Стромынке. Потом в её жизни произошли два счастливых случая. В общежитии она встретила человека, с которым прошла по жизни более полувека. Это и был Юра, Георгий Иванович Катаев. В 1953 году родилась старшая дочь Елена, в 1960 году - младшая дочь Маша. "Это было почти для всех время больших ожиданий, но для реализации этих ожиданий было ещё очень далеко", - вспоминала Александра Абрамовна. Второй счастливый случай касался работы. Младший брат Леня после войны поступил на только что возникшее психологическое отделение философского факультета МГУ. Там он попал к выдающемуся ученому Александру Владимировичу Запорожцу (1905-1981), одному из учеников всемирно известного психолога Льва Семеновича Выготского. Леонид не только на всю жизнь остался работать у Запорожца, но увлек психологией и идеями Выготского старшую сестру. Шура пошла работать воспитателем - психологом в экспериментальный детский сад под началом А.В.Запорожца. Полученные опыт и исследования в развитии ребёнка послужили основой её кандидатской диссертации (1958). C 1962 года Александра Абрамовна Катаева-Венгер стала работать в дошкольном секторе Института дефектологии Академии педагогических наук, а брат Леонид Абрамович Венгер - в Институте дошкольного воспитания АН, которым руководил А.В.Запорожец. В одном институте они не могли работать, чтобы не допустить "семейственности". В 1977 году Шура защитила докторскую диссертацию на тему "Сенсорное развитие и сенсорное воспитание аномальных детей дошкольного возраста (глухих, слабослышащих и умственно отсталых)". Всего опубликовала свыше 160 научных работ, 6 книг, интересные воспоминания и т.д. До отъезда в Израиль десять лет преподавала на кафедре дефектологии пединститута им. Ленина. Подготовила более десяти кандидатов наук. Семья Катаевых-Венгер репатриировалась в Израиль в апреле 1990 года, поселилась в Яффо. Несмотря на пожилой возраст и ухудшавщееся здоровье, Александра Абрамовна вела активную деятельность. Она проводила психологические консультации по радио РЭКА, занималась с группой проблемных детей, раз в месяц вела занятия литературного клуба, по её инициативе возник семинар по подготовке социальных работников из числа репатриантов ("Семинар кибуцим"), участвовала во встречах русскоязычной интеллигенции с министром абсорбции. Скончалась Катаева-Венгер в 2004 году в Тель-Авиве в возрасте 82 лет. Вот такая телеграфная версия биографии, за которой стоит целая жизнь - жизнь прекрасного человека и большого учёного. После возвращения в Москву старшего поколения семей Катаевых и Венгер и появления молодой семьи с детьми ужасающим фактором стала всеобщая их бездомность. Мария Кузьминишна потеряла квартиру в писательском доме в Лаврушинском, откуда и увели на погибель её мужа, писателя Ивана Катаева. "Союз (писателей), забрав квартиру, был оперативен", - написала вдова. По возвращении в Москву она ютилась в крохотной каморке "для домработницы" при кухне в чужой квартире - туда помог ей вселиться писатель Василий Гроссман. Наконец, в начале 60-х годов Мария Кузьминишна получила от Союза писателей комнату на Ломоносовском проспекте - многие писатели помнили Ивана Катаева и его жену, поэтессу. Надо сказать, что первым делом после её возвращения в Москву стала работа над рукописями мужа и подготовка их к изданию. "Избранное" Ивана Катаева, довольно увесистый том, вышел уже в 1957 году. Что касается "жилищного вопроса" молодой семьи с детьми, то ей надо было где-то жить. Познакомились Шура и Юра в общежитии на Стромынке, потом как-то "перебивались", часто приходилось жить порознь даже после рождения Лены. С рождением младшей дочери Маши поселились у знакомой - Беллы Израилевны Шехтман: у неё была одна комната в общей коммуналке на Бауманской. Через несколько лет хлопот Вера Абрамовна, Шурина мама, вдова реабилитированного, получила 20-метровую комнату на Шаболовке, и в неё вселились она сама, Шура, Юра и дочери Маша и Лена. Туда часто приходила Мария Кузьминишна, и мамы сдружились. Вот как об этом написала Александра Абрамовна: "По сути, мама была очень одинока. Неожиданно для меня Мария Кузьминишна, почувствовав мамино одиночество, нужду в общении, стала к ней приходить, рассказывать ей обо всём, что её занимало." К тому времени Юрина мама практически потеряла зрение - оно было сильно подпорчено в лагерях, на лесоповале, усугублено работой над рукописями мужа при безобразном освещении в прикухонной каморке. Потом стала терять зрение и Шура, невестка. Усилилась глаукома, наступила слепота. А ведь она была ещё в возрасте созидающем, в расцвете своей научной карьеры. Но тут я должна вернуться к детству Шурочки, к книге "Куда же мы мчались?" К её шести годам отроду, "к тому возрасту, который стал для меня переломным, определил мою судьбу на всю оставшуюся жизнь". Когда мне было 6 лет, произошло непоправимое - я выколола себе правый глаз. Мне давно было невтерпёжь распороть куклу, чтобы посмотреть, что в серединке. Наконец-то я получила в свои руки ножницы и сразу же принялась за работу. Раздался звонок в дверь. "Мама!" Я дёрнулась и... Я сразу и без каких-либо сомнений поняла, что глаз потерян..." И дальше. "Филатов обещал полностью вернуть мне зрение, положил в больницу и оперировал сам. На другой день после операции Филатов вызвал родителей и сказал им, что операция не удалась, что началось воспаление нерва, и оно может перекинуться на второй глаз. Чтобы спасти его, нужно было немедленно удалить этот. Так я лишилась правого глаза. Мама перенесла случившееся мужественно. Дома папа тоже держался неплохо, но товарищи по работе рассказывали, что по утрам он запирался в кабинете и рыдал так, что слышно было из-за двери." Главную жизненную поддержку девочка получила от матери. Расскажу об этом словами самой Шурочки. Филатов при её выписке из клиники предупредил, что она не должна много читать (не больше 2-х часов в день), а также сказал: "Бегать, прыгать, наклоняться, носить тяжести больше трёх килограммов нельзя - ослепнешь". И дальше. "Мы пришли домой. Мама усадила меня и жёстко сказала: "Всё слышала? Теперь всё забудь. Будешь работать, читать, заниматься столько, сколько будет нужно. Будешь отличницей. Ослепнешь, но будешь человеком. Будешь бегать, мыть полы, ходить в магазин. Ослепнешь, но будешь человеком." Мама спасла мне жизнь в самом прямом смысле этого слова. Она не отступила от этой линии ни разу, ни разу не сделала мне скидки на инвалидность. Какой же надо было обладать силой характера, каким умом, мудростью, чтобы принять такое решение! Что же, предсказание Филатова сбылось. Но на 63-м году моей жизни. А до того я прожила активную, интересную, полноценную жизнь. За 25 лет моей работы в дефектологии через мои руки прошли тысячи детей с нарушением зрения, слуха, движений... Сейчас я знаю твёрдо: инвалидом человека делает не дефект, а отношение к дефекту. Но как об этом догадалась мама?.." Итак, к 63 годам Александра Абрамовна ослепла. Теперь её поддержала свекровь, сама слепая. Она научила невестку делать всё по имевшимся навыкам - вначале в обыденной жизни, в быту. Потом научила печатать на машинке вслепую. Вывела её на прежний круг общения: "...вернула меня в человеческое общество, вернула мне спокойствие и уверенность в общении с людьми. И показала, насколько духовное содержание человека определяет всё остальное. Насколько оно значимее состояния физического." Вот так! Автор: Евгения Соколова-Фердман Источник: http://world.lib.ru/e/ewgenija_s/shura.shtml

Вирсавия (Бат Шева), дочь Елиама (2Цар.11:3), вдова Урии хеттеянина. Жена царя Давида и мать царя Соломона. Согласно Библии, Давид, прогуливаясь на крыше своего дворца, увидел внизу красивую женщину, которая купалась. Муж Вирсавии, Урия Хеттеянин, находился в то время вдали от дома, на службе в армии Давида. Давид соблазнился красотой Вирсавии и приказал, чтобы её доставили во дворец. В результате их отношений она забеременела. Позже Давид написал командиру армии Урии письмо, в котором приказал поставить Урию там, где будет самое сильное сражение, чтобы он был поражён и умер. Действительно, так и произошло, и Давид впоследствии женился на Вирсавии. Их первый ребёнок прожил всего несколько дней. Давид позже раскаивался в содеянном. Эта история послужила сюжетом для многих известных живописных полотен. Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/ Вот что пишется о замечательной красавице Вирсавии в другом источнике: Едва ли не первое женское имя, непосредственно связанное с древней историей Иерусалима, - Вирсавия (Бат Шева, иногда при транскрибировании -- Бэт-Шэба). Эта женщина происходила из рода, жившего в городе еще до воцарения Давида, и славилась своей красотой. Вирсавия была женой хетта Урии - наемника в Давидовом войске, человека мужественного и бесконечно преданного царю. Ни один из военных походов не обходился без его участия, и всегда Урии и подчиненным ему воинам сопутствовала удача. Однажды, когда муж Вирсавии находился в военном походе, Давид в предвечерний час прогуливался по крыше царского дворца и увидел таинственную красавицу, купавшуюся в расположенном неподалеку водоеме. Русский поэт Лев Мей в стихотворении "Притча пророка Нафана" так описывал состояние властителя в эти минуты: Очей от купальщицы царь не отводит; И вот она на берег смело выходит. Тряхнула кудрями, что крыльями черными, И капли посыпались крупными зернами По гибкому стану и смуглым плечам; Дрожат ее перси, как две голубицы; Прильнули ресницы К горячим и влажным щекам. Давид, привыкший свободно выражать свои чувства, повелел немедленно привести красавицу во дворец: И близкие слуги, по царскому слову, Красавицу вводят в ложницу цареву, И только наутро, пред светлой денницею, Еврейка рассталася с пышной ложницею И вышла так тайно, как тайно вошла... Но вскоре царя извещает: "К рабыне Будь милостив ныне: Под сердцем она понесла". Царь попытался замять назревавший скандал. Сначала он позвал вернувшегося в Иерусалим Урию к себе, расспросил, как проходят военные действия и как относится к ним народ. После этого попрощался с Урией, повелев ему "идти домой и омыть ноги свои", а вослед послал царские кушанья. Однако Урия, к тому времени уже, видимо, знавший о том, что Вирсавия изменила ему с царем, порог своего дома так и не переступил (ибо это означало бы смириться с происшедшим), а вместе со слугами остался ночевать возле царского дворца. ...Не иначе как рассудок Давида помутился от страсти. Он решает расправиться с непокорным хеттом и тайно отдает приказание военачальнику Иоаву: "Приблизься немедля всем станом к Раббаву, Но ближе всех прочих пред силою вражею Пусть станет Урия с немногою стражею - Ты прочь отступи и оставь одного: Пусть будет он смят и задавлен врагами, И пусть под мечами Погибнет и стража его". ...Вирсавия горько оплакивала своего погибшего мужа. Но лишь только время траура истекло, она стала женой Давида и вскоре родила ему сына. И тогда перед царем предстал пророк Нафан (Натан). Он поведал властителю притчу о богаче и бедняке. У первого были тучные стада, а у второго ничего, кроме одной маленькой овечки, которую он лелеял, словно дочь родную. И вот однажды к богачу пришел гость. Чтобы накормить его, тот забрал овечку у бедняка, велел зарезать ее и подать к трапезе. Разгневанный царь говорит Нафану, что "достоин смерти человек, сделавший это", на что пророк ответствует: ...Царь, поступаешь ты хуже! Похитил у бедного радость единую И пролил предательски кровь неповинную: Урию поставил под вражеский меч И силой жену его взводишь на ложе!.. После этих слов Нафана Давид раскаялся в своем грехе. Господь пообещал не наказывать царя. Но устами пророка было предсказано: Твое отроча, беззаконно рожденное, Умрет беззаконно, как все беззаконное... Тебя охраняя, и чтя, и любя, Погиб от тебя же твой раб и твой воин... Ты смерти достоин. Но сын твой умрет за тебя. Царь принимает свою горькую участь как заслуженное возмездие: И долго молил он, рыдая на ложе: "Помилуй мя, боже, помилуй мя, боже!" И сын его умер... С тоской несказанною Давид преклонился главою венчанною, Но бог псалмопевца - царя и раба - Простил, осенив его царское лоно... Простил: Соломона Царю родила Бэт-Шэба. Именно Соломон (Шломо, что в переводе с иврита означает мирный), не в последнюю очередь благодаря вмешательству Вирсавии, наследовал трон Давида. При нем был построен Первый храм, и народ Израиля зажил в мире и благоденствии. Вирсавия по праву считалась первой советчицей сына во всех дворцовых делах. В ТАНАХе рассказывается, как пришла она к Соломону поговорить о женитьбе его брата: "И встал царь навстречу ей, и поклонился ей, и сел на престол свой. Поставили престол и для матери царя, и она села по правую руку его. И сказала она: есть у меня одна небольшая просьба к тебе, не откажи мне. И сказал ей царь: проси, мать моя, ибо я не откажу тебе"... Этой женщине выпала судьба основать первую царскую династию Израиля, стать свидетельницей укрепления Дома Давида в Иерусалиме, содействовать дальнейшему процветанию страны под мудрым правлением ее сына Соломона. Источник: http://www.jerusalem-korczak-home.com/ed/a2.html История Вирсавии, сыгравшей заметную роль в истории Израиля, не раз вдохновляла (и продолжает вдохновлять) художников на создание произведений искусства. Вот репродукции лишь нескольких известных произведений: А вот ещё одна история, написанная современным языком очень талантливой рассказчицей: Однажды под вечер царь Давид, встав с постели, вышел на верхнюю террасу своего дома подышать свежим воздухом. Наверно, настроение у него было паршивое, как всегда, когда просыпаешься перед заходом солнца. Голова гудела, во рту было горько. Армия его воевала, а он неизвестно зачем остался в Иерусалиме. "Становлюсь малохольным, как покойный Саул, царство ему небесное", - возможно, подумал Давид и зевнул от скуки и раздражения. И в этот момент его глазам предстало воистину чудное виденье: крупная рыжеватая женщина купалась в бассейне у себя в саду. "Вот так Сусанна!" - ахнул Давид. Конечно, он помянул не Сусанну. Но это неважно, мы ведь условились насчет свободы прочтения и изложения чужого текста. "Сусанна" - эквивалент, хорошо объясняющий настроение царя, которое моментально исправилось. Женщина была обнаженная, привлекательная и незнакома Давиду - и все это вместе очень ему понравилось. - Кто такая? - спросил он и показал пальцем на соседский садик. - Вирсавия, - ответил молодой слуга, удивляясь, как это царь вокруг себя ничего не видит, соседей не знает и даже красавицу Вирсавию до сих пор не замечал. - Ее зовут Вирсавия, - поправился он и, опустив глаза, добавил: - Она жена Урии Хеттеянина. Ответ был с намеком: Урия, военачальник, рискует жизнью для страны и царя, и некрасиво класть глаз на его жену. Судя по всему написанному в Библии, царь Давид не был Дон Жуаном и не считал делом чести заполучить любую приглянувшуюся ему женщину. У него был гарем, так полагалось; были жены; о них сказано немного, но достаточно, чтобы понять, какова была любовь этого человека, ибо сколько типов людей, столько видов любви. Царь Давид ценил в женщинах, кроме внешней привлекательности, верность и ум. Его жена Мелхола любила его и спасла от подозрительного и злого царя Саула, когда Давид еще был всего лишь военачальником в армии. Другая женщина, Авигея, умная и красивая лицом, тоже выручила его однажды из беды, и он на ней женился. Но история с Вирсавией настолько не типична для царя Давида, что в русском переводе эта глава получила отдельное, отсутствующее в оригинале, название - "Сугубый грех Давида". В чем состоял этот грех? Мимолетные любовные связи, как бы они ни осуждались в обществе, существовали всегда; они оказались тем неискоренимым злом, с которым приходится мириться: оно в природе вещей, т.е. людей. Но одно дело - общая установка, и совсем другое - отдельная жизнь. То, что большинству сходит с рук, некоторым людям обходится очень дорого, и причин тому много, слишком много, чтобы в этот вопрос углубляться. Но одну причину упомяну, потому что в истории о грехе царя Давида она кажется мне ключевой: царь Давид, соблазнив Вирсавию, сел не в свои сани и совершенно естественно поехал не в ту степь. Случайно, не задумываясь, что тоже для него не характерно, он закрутил роман с красивой соседкой, а когда та забеременела, захотел вернуть ее мужу. Легкость, с которой он готов был от нее отказаться, говорит о том, что серьезного чувства у него к Вирсавии не было. Такого рода историй при всех царских дворах не счесть, и придворные мужья часто даже гордились высочайшим вниманием к их женам. Все могло образоваться, если бы судьба Давида была иной, если бы он был человеком, для которого легкие интрижки - обычное дело. Придворные приняли бы стиль жизни своего царя и не роптали бы. Но Давид показал пример другого отношения ко всем жизненным проблемам, в том числе и любовным, отношения не нового, может быть, но естественного для него, и нарушения стереотипа ему не простили ни люди, ни Б-г, или, если угодно, судьба. Первым взбунтовался обманутый муж, и, как ни загонял его царь в супружескую постель, Урия упорно ночевал на улице возле царских ворот, мотивируя это тем, что нечестно, мол, во время войны наслаждаться жизнью. Беременность Вирсавии, таким образом, могла иметь только одно объяснение: виноват был царь, и ответа на сакраментальный вопрос "что теперь делать?" Давид не находил. Он был человеком религиозным, но с верой дело обстоит так же, как и с любовью: сколько типов людей, столько видов веры. Каждый верит /или не верит/ по своему. Его вера основывалась на ощущении своей избранности, которую он понимал как особое доверие Творца. Он чувствовал ответственность перед Б-гом, поверившим в него, и этим отличался от большинства людей, которые, уверовав, всю ответственность за свои поступки возлагают на Б-га: мол, за то, что я верю в Тебя, Ты должен меня опекать. Такая вера возникает на грани неверия и расчета, она похожа на дружбу, описанную однажды Прустом, один из героев которого обладал потрясающим свойством искренне влюбляться в полезных ему людей. Такой вид веры как наиболее распространенный эксплуатирует антирелигиозная пропаганда. Давид не ставил под сомнение существование Творца и не ждал от него за это вознаграждения; напротив, принцип его веры формулировался примерно так: Ты, Господи, поверил в меня, и я должен оправдать твое доверие. Такой подход налагает на человека ответственность за все его поступки, ту самую ответственность, которую очень многие люди с удивительной легкостью перекладывают на других: на маму, на жену, на Америку и на евреев. Или на Б-га. Все оказываются виноватыми в неудачах таких людей и таких народов, умеющих много требовать от других и ничего - от себя. Давид во все периоды своей жизни ответственным отношением к делам больше был похож на современного американского политика или бизнесмена, чем на типичного европейского монарха. Собираясь, например, сразиться с Голиафом, он расспросил о наградах, ожидающих того, кто победит великана; награда оказалась немалая: богатство, царская дочь в жены и в будущем, скорей всего, трон. Все это совпадало с предсказанием пророка, и Давид правильно оценил ситуацию: стоило драться, выигрыш был вполне реален. И он надел снаряжение, подаренное ему царем Саулом: медный шлем на голову, броня, меч. Было приятно появиться на людях в царских доспехах, но тяжело, жарко и непривычно, и помешало бы ему выиграть бой. Он знал, что помазан на царство, и, по идее, должен был стараться подольститься к царю и выказать благодарность за дары. Но главным было дело - сражение. И Давид сказал Саулу: "Нет, я не могу ходить в этом, я не привык". "И снял Давид все это с себя, и взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкой, и с пращою в руке выступил против филистимлянина. Голиаф же, увидев перед собой хрупкого юношу с палкой и камнями, вместо серьезного оружия, стал издеваться над ним. И услышал в ответ: "Ты идешь против меня с копьем и мечом, а я иду против тебя во имя Б-га воинств Израильских, которых ты поносил, и я убью тебя, и узнают все, что не копьем и мечом спасает Господь". Деловой подход не означает бездуховности - вот что следует, в частности, из этого эпизода: прагматизм является, добавим, хорошим средством против утопического отношения к жизни. Противопоставление прагматичности и духовности живо и сегодня; его сторонники все еще борются с капитализмом и новым явлением - глобализацией в уверенности, что отстаивают более высокий нравственный стандарт; недаром представители конкурирующих организаций - церкви и профсоюзов- выходят на демонстрации под одними и теми же красными флагами и портретами Че Гевары. Впрочем, тот же контингент марширует и на антиизраильских демонстрациях, и не зря: прагматизм в сочетании с сильным интеллектом и широким кругозором, то, что так характерно было для царя Давида, во все времена считался еврейским достоянием и вызывал особую ярость антисемитов. Удивляет не только естественность поведения Давида, но и смелость автора повествования, который ни в малой степени не идеализирует своего героя: будущий царь, избранник Б-жий предстает умным, деловым человеком, правильно понимающим не только людей, но и знаки судьбы. Это последнее умение заставляет его часто не соглашаться с общепринятым мнением, поступать по- своему: он, уже будучи царем Израиля, как простой паломник, танцует с пророками, вызывая нарекания со стороны многих, в том числе и своей жены Мелхолы. Ветхий Завет вообще демонстрирует очень точное виденье правды жизни, т.е. главного в различных ее коллизиях, и умение эту правду преподнести. А нам остается только вдумываться и усваивать истину по граммам - на большее мы не способны. Неумение и нежелание человека смотреть правде в глаза стало причиной расхожего мнения о будто бы жестокости Библии. Человечество любит золотые сны и развесистые клюквы. Их было много: коммунизм, фашизм, еще раньше - крестовые походы для освобождения гроба господня и так далее. Навевает эти сны всегда какой-нибудь безумец, но понимают это люди, если вообще понимают, тогда, когда уже слишком поздно. Не будь Библия такой мудрой в своей правдивости, мы ничего не узнали бы о прегрешении царя Давида. Да и вообще она не стала бы книгой книг, и микельанджеловский юноша Давид не всматривался бы так пристально в своего врага Голиафа - он бы позировал перед потомками, и очень многие из наших тщеславных современников с удовольствием узнавали бы в нем себя. А так - не узнают, слава Б-гу, тому, который избрал Давида, сына Иессея, а точнее, раньше всех разглядел у него на челе печать избранности. Избранность - тяжела, и тема эта не однажды возникает в Книгах царств в связи с царем Давидом. В наше время под избранностью понимается чаще всего одаренность, а Библия толкует это буквально: Б-г отметил человека в толпе других своим вниманием и даже объяснил, почему: "Не смотри на вид его (парня - А.Л.) и на высоту роста его, - сказал Он пророку Самуилу.- Я смотрю не так, как смотрит человек, ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце", т.е. в душу. В те времена вообще Б-г мог запросто разговаривать и с пророками, и с иными людьми; наверно, Он еще верил в человечество, но, судя по всему, постепенно эту веру утерял. Давиду же были присущи некие особые качества, они-то и обратили на него внимание Творца, хотя и внешне Давид был очень хорош собой. Возможно, уже тогда понимали, что в человеке должно быть все прекрасно. Выше было замечено, что образ царя Давида в Библии не идеализируется. Я бы сказала, что книга эта вообще предлагает нам подход к жизни, отличный от христианского, и слово "идеализация" тут неуместно. Библия считает любую утопию вымощенной благими пожеланиями дорогой в ад, и человечество за свою долгую историю прошло по этой дороге много раз, но ничему не научилось. Вечная тяга людей к утопическим теориям свидетельствует о каком-то фундаментальном свойстве сознания или, скорей, души: тоска по беззаботному розовому детству, или по утерянному раю, шок изгнания. С библейской точки зрения царь Давид хорош своим трезвым умом и ответственным поведением; это человек, которому можно доверить народ и страну, потому что, кроме перечисленных качеств, в нем живо понятие греха и Б-жеской справедливости. В наше время некоторого религиозного возрождения мало найдется людей, способных в своей религиозной чувствительности не перешагнуть ту грань, за которой начинается страна Утопия. Давид не был неофитом и лучше нас понимал, что всему свое время: время для войны и время для мира; время для мщения и время для милосердия; иными словами: истина конкретна. Здесь возникает образ младшего сына, простого пастушка, которому суждено великое будущее. Этот сюжет прорастет в фольклоре многих народов мира; в русских сказках - это Иванушка-дурачок, хитроватый, добродушный парень, простыми методами добивающийся успеха, - можно сказать, демонстрация превосходства народной мудрости, победившей в 1917 году. В еврейском эпосе - благородный и красивый мальчик, избранник Б-жий. Царь Саул недаром видел в Давиде соперника и стремился его погубить; но все было напрасно, ибо Аннушка уже пролила масло, т.е. елей (у М.Булгакова безусловная библейская реминисценция), и пророк Самуил тайком от Саула помазал Давида на царство. Давид был младшим сыном в семье, и старшие братья завидовали ему и пытались отстранить от активного участия в событиях, например, от битвы с Голиафом. Его упрекали в высокомерии: Не считай, мол, себя умнее всех! Но он не считал, он был умнее других, и отменить это не представлялось возможным, и вызывало страх. Ситуация, знакомая многим и в наши дни. Что такое горе от ума, Давид узнал задолго до того, как русский поэт сформулировал эту проблему для своих современников. Давид знал, что достоинства человека далеко не всегда восхищают окружающих; столь же часто они вызывают злобу и зависть. Однажды, находясь в бегах от царя Саула, он пришел во владения царя Анхуса и притворился сумасшедшим; в другой раз намеренно поселился в маленьком городке, подальше от столицы; а когда чужой царь все же приблизил и оценил его по достоинству, случилось то, что и должно было случиться: придворные увидели в нем опасного соперника, и царь вынужден был отослать от себя Давида. И всю жизнь Давид достойно нес крест избранности, и сверял свои поступки с волею Б-жьей, как он это понимал в соответствии с нравами того времени, а в истории с Вирсавией впервые этого не сделал. Он вдруг стал жить, как все, уступая своим мимолетным желаниям, как будто Б-га не было в душе его, а если Б-га нет, то, как известно, все позволено. Во все времена большинство людей, руководствуясь разными соображениями, строит свою жизнь. Меньшинство выбора не имеет: сознательно или нет, но, скажем, Обломов не мог быть никем иным, так же как и Бальзак. Царь Давид точно оценивал себя, ситуацию и свои возможности в будущем. У него, что называется, была своя дорога в жизни, настолько определенная, что шаг вправо или влево означал для него побег. А побег - выстрел, убийство. История с Вирсавией была нарушением его жизненного предназначения. В предательстве себя и своей избранности состоит сугубый грех Давида. Мелкая интрижка обернулась для него нравственным преступлением именно потому, что по природе своей он был совестливым и благоразумным человеком. И, как это часто бывает в детективных историях, одно преступление повлекло за собой другое: "Поставьте Урию там,- написал царь Давид своему полководцу,- где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтобы он был поражен и умер". И Урия погиб. Вирсавия, услышав о смерти мужа, плакала, сколько положено, а когда кончилось время плача, по воле царя стала его женой. "И было это дело, - сказано в Библии,- зло в очах Господа". Но не только Господа. Он высоко, а евреи всегда были реалистами и понимали, что должен кто-то и тут, на земле, указывать даже и царям на их проступки. В древних еврейских царствах это было прерогативой пророков, которые позже в Европе выродились в шутов. И пришел к Давиду пророк Натан и сказал: - В одном городе жили два человека - бедный и богатый. У бедного была одна овечка, которую он вырастил и очень любил, а у богатого было много всякого скота. К богатому забрел странник, и богатый пожалел взять из своих овец на обед страннику, а забрал овечку у бедняка. - Вот сволочь! - с облегчением сказал Давид. - Убить мало! А за овечку и за жестокость свою пусть заплатит бедняку вчетверо! Тогда сказал пророк: - Паскудный богач - это ты. У тебя жены и наложницы, богатство и армия, и ты забрал жену у бедного человека - Урии Хеттеянина, а самого его послал на смерть. Не видать тебе за это счастья во веки веков! - Да, - сказал царь и опустил голову, - меа кульпа. Я виноват. - Ладно, - смягчился пророк, - ты не умрешь, но умрет твой сын, которого родила Вирсавия. И ушел. Царь Давид не очень-то поверил в это пророчество, и, когда ребенок заболел, он постился и молился, желая изменить ход событий. Он, похоже, все еще не понимал, что жизнь его изменилась и вернуться в прошлое невозможно. Умение принять свершившийся факт и действовать правильно в новой, неожиданной ситуации дается не всем и не сразу. Чаще всего человек понимает, что нельзя дважды войти в одну и ту же воду, а все-таки пробует: недавнее прошлое кажется таким безбедным, а главное - близким, что кажется - нажми на кнопку, вспыхнет свет и осветит вчерашний день. Именно кажущаяся досягаемость прошлого толкает людей на необдуманные поступки. Так, тонущий в реке плывет, задыхаясь, к своему берегу, хотя берег противоположный гораздо ближе; эмигрант, озадаченный первыми трудностями, готов вернуться на родину, хотя устроиться на новом месте легче, чем на разоренном старом. Так царь Давид посылает на верную смерть Урию. И никто из них не достигает желаемого: пловец, если останется жив, выйдет на свой берег измученным физически и травмированным психически; эмигрант, вернувшись в разоренное гнездо, столкнется не с прежней, а совершенно новой жизнью; а царь Давид, убрав Урию и женившись на Вирсавии, изменил не только свою жизнь, но всю историю еврейских государств, потому что их вторым сыном стал будущий царь Соломон. И вот Давид состарился, и старшие сыновья его нетерпеливо грызли удила и перебирали ногами в ожидании смерти отца. И напрасно: в высшем совете, возможно, давно уже была решена участь престола; его должен был получить младший сын, Соломон, не только по своим достоинствам и не только во исполнение обещания Давида Вирсавии: блистательное царствование Соломона подтверждало для потомков, что Давид заслужил прощение. "Ладно, ладно, - пробормотал, возможно, Создатель при встрече с царем в райских кущах, - я и сам не ангел. Чего уж там...". Ибо сказано: неисповедимы пути Господни... Автор: Ася Левина Источник: http://berkovich-zametki.com/2006/Zametki/Nomer7/ALevina1.htm

РУФЬ ( Рут), героиня одноименной книги, одного из Пяти свитков, входящих в раздел Писания канонической еврейской Библии. Книга повествует о том, как в эпоху Судей (см. Судей Израилевых книга), спасаясь от постигшего Иудею голода, некий Элимелех из Бет-Лехема переселился с семьей в Моав. Там он и оба его сына умерли, а его вдова Нооми (в русской традиции Ноеминь) решила вернуться на родину. Невестки Нооми, Орпа и Руфь, хотели идти вместе с ней, но она уговаривала их остаться в Моаве. Орпа послушалась свекрови, а Руфь ответила: «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог будет моим Богом» (Руфь 1:16). Женщины прибыли в Бет-Лехем к началу жатвы. Руфь воспользовалась традиционным правом бедняка подбирать колосья, не собранные жнецами (см. Лекет, шихеха у-феа), и пришла на поле зажиточного родственника Элимелеха, землевладельца Боаза, который, узнав, кто она такая, проявил к ней особую благосклонность и щедрость из уважения к ее преданности свекрови. Узнав, у кого Руфь собирала колосья, Нооми сообщила ей, что этот человек — родственник Элимелеха и его сына Махлона, покойного мужа Руфи. У Нооми появилась надежда, что Боаз вступит в левиратный брак с Руфью, что обяжет его также выкупить землю Элимелеха, которую Нооми была вынуждена продать. Боаз согласился выполнить этот старинный обычай, обязывающий родственника умершего «восстановить имя» покойного «в уделе его» (Руфь 4:9–10; ср. Втор. 25:5–6). От брака Боаза с Руфью родился Овед; его сыном был Ишай (Иессей), отец царя Давида. Завершение книги генеалогией Давида (Руфь 4:18–22) указывает на цель сочинения. Рассказ о Руфи обнаруживает сходство с историей рождения более отдаленного предка Давида, Переца, сына Иехуды и Тамар (Быт. 38). Перец, как и Овед, родился в результате левиратного брака; в обоих случаях отцом был не брат покойного мужа матери или следующий за ним по степени близости родственник, а более дальний родственник; обе женщины принадлежали к другому народу (Тамар — ханаанеянка, см. Ханаан) и обе прибегли к хитрости, чтобы достичь своей цели (Тамар, притворившись блудницей, сидела у ворот, закрыв лицо, чтобы Иехуда не мог узнать ее; Быт. 38:14–16; Руфь ночью легла у ног спящего Боаза; Руфь 3:1–14). Составитель книги Руфь, несомненно, знал историю о Иехуде и Тамар, которую он прямо упоминает в своем повествовании: «И да будет дом твой, как дом Переца, которого родила Тамар Иехуде...» (Руфь 4:12). Обе истории — Иехуды и Боаза — содержат мотив, характерный для всего повествования о патриархах: трудности, с которыми было связано продолжение их рода. История рождения Исаака и Иакова показывает, сколь драматичными были события, связанные с их появлением на свет. В рассказах как об Иакове и Исаве, так и о Переце и его близнеце Зерахе присутствует спор о первородстве. И в книге Руфь, и в повествованиях книги Бытие, и в последующих повествованиях о Давиде происходящее сначала выглядит как естественная последовательность событий, а затем открывается как реализация Божественного плана (Но‘оми прямо приписывает успех своего замысла Богу; Руфь 2:20). Анализ стиля и содержания книги Руфь позволяет заключить, что она была написана около середины 5 в. до н. э. Так, в частности, несмотря на архаичность стиля в книге встречаются обороты и грамматические формы, которых не было в эпоху Первого храма; с содержательной точки зрения в книге, возможно, заключена скрытая полемика против требования Эзры и Нехемии не вступать в брак с чужеземцами и изгнать иноземных жен; наконец, книга несомненно предназначалась служить завершением книги Судей, и тот факт, что в канонической Библии она не следует за этой книгой, свидетельствует, что к моменту написания книги Руфь историографический комплекс Библии (книга Иехошуа бин Нун — книга Царей) рассматривается как завершенный, чего не могло быть ранее эпохи Второго храма. В Аггаде Руфь — дочь моавитянского царя (Руфь Р. 2:9) — выступает как прототип благочестивого прозелита. Нооми, ссылаясь на строгость еврейского закона и суровость наказаний за его нарушение (Руфь Р. 2:24), не сумела отговорить Руфь от принятия иудаизма. Нооми и Руфь прибыли в Бет-Лехем в день похорон жены Боаза (ББ. 91а). Боаза поразила благочестивость Руфи и восхитила ее красота, благопристойность и скромное поведение (Руфь Р. 4:6). Боаз женился, когда ему было 80 лет, а Руфи — 40; до тех пор она была бесплодна, и потому никто не ожидал, что ей будет послано благословение в виде беременности (Руфь Р. 7:14). Враги Давида якобы упрекали его в моавитянском происхождении (см. Нотарикон). Несмотря на запрет «моавитянин не войдет в общество Господне... во веки веков» (Втор. 23:3–4), жены-моавитянки были и у царя Соломона (10 в. до н. э.), и у евреев во времена Эзры и Нехемии (5 в. до н. э.). В связи с историей Руфи возник талмудический принцип: «моавитянин — но не моавитянка». Источник: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=13627&query=РУФЬ Учитывая сложность затронутой темы (особенно в части приобщения "неверных" к иудаизму и сложностей, создаваемых ортодоксами людям, желающим принять гиюр), позволю себе привести отрывок из ещё одного источника: В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле. И пошел один человек из Вифлеема Иудейского, со своею женою и двумя сыновьями своими, жить на полях Моавитских. Имя человека того Елимелех, имя жены его Ноеминь, а имя двух сыновей его Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля Моавитские, и остались там. И умер Елимелех, муж Ноемини, и осталась она с двумя сыновьями своими. Они взяли себе жен из Моавитянок; имя одной Орфа, а имя другой Руфь; и жили там около десяти лет. Но потом и оба сына ее, Махлон и Хилеон, умерли; и осталась та женщина после обоих своих сыновей и после мужа своего. И встала она со снохами своими, и пошла обратно с полей Моавитских; ибо услышала на полях Моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб. И вышла она из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге, возвращаясь в землю Иудейскую, Ноеминь сказала двум снохам своим: пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа! И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему. Ноеминь же сказала: возвратитесь, дочери мои; зачем вам идти со мною? Разве еще есть у меня сыновья в моем чреве, которые были бы вам мужьями? Возвратитесь, дочери мои, пойдите; ибо я уже стара, чтоб быть за мужем. Да еслиб я и сказала: "есть мне еще надежда", и даже если бы я сию же ночь была с мужем и потом родила сыновей, - то можно ли вам ждать, пока они выросли бы? можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, дочери мои, я весьма сокрушаюсь о вас; ибо рука Господня постигла меня. Они подняли вопль и опять стали плакать. И Орфа простилась со свекровью своею, и возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею. Ноеминь сказала Руфи: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею. Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом; И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою. Ноеминь, видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее. И шли обе они, доколе не пришли в Вифлеем. Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: это Ноеминь? Она сказала им: не называйте меня Ноеминью, а называйте меня Марою; потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье? И возвратилась Ноеминь, и с нею сноха ее Руфь Моавитянка, пришедшая с полей Моавитских, и пришли они в Вифлеем в начале жатвы ячменя. Положение Израиля во времена судей было незавидным. Часто в те дни - слезы скорбь и бедствия были участью единичных людей, а часто и всего народа. Все дальше отклонялся весь Израиль от Бога, его духовное состояние было достойно сожаления, потому что после того, как отошли Аарон и Моисей, ушли из их среды Иисус Навин и Елеазар, - Израиль опускался все глубже, и, казалось, не было средства, которое могло бы помочь... Состояние общества не могло быть другим - вследствие увеличивающегося отпадения, расстройства, грубости, языческих обычаев, грехов всякого рода, о которых достаточно свидетельствует книга Судей; она вразумительно прибавляет: "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд.17:6; 18:1; 19:1; 21:25). В общем, весь народ в целости не стоял ни под Божьим, ни под человеческим водительством. Бог, отодвинутый Своим народом на задний план, открывается только время от времени, посредством Своей тяжело тяготеющей руки, предавая их все возрастающей силе врагов; это задерживало ход греха. Люди тяжело вздыхали под гнетом победителей в славной "обетованной" стране, и с мольбой вопияли к Нему. Тогда снова Его же милостивая рука, спасая, вступается... Но все-таки, Израиль не от всего сердца обращается к Богу. Чудно и славно проявляется эта невидимая сила водительства Божьего в те печальные для Израиля дни! До нас дошло повествование об одном отрадном событии. Господь отделил это событие, как сокровище, от других, описанных в книге Судей, и сохранил его нам, как в шкатулке для драгоценностей, в отдельной маленькой книге "Руфь". Источник: http://www.blagovestnik.org/books/00222.htm

Она родом из Умани, при рождении получила имя Зельда Мант. В школе, где она училась, а это уже было в советское время, учительница Вера Дмитриевна Ермоленко записала её Евгенией Мант. Имя учительницы, как впрочем, и все последующие сообщаемые мне имена и подробности своего огромного жизненного пути, в свои 94,5 (девяносто четыре с половиной) года - помнит феноменально! И я только дивлюсь и еле успеваю записывать за ней долгое повествование о жизни, наговариваемое её чётким, уверенным голосом, усиленным понятным волнением и присущей ей эмоциональностью. И так несколько дней подряд. Рефрен через все воспоминания - хвала встреченным в жизни многим хорошим людям, которые, по её убеждению, должны жить в раю. Вот записанные буквально слова, произнесённые ею с пафосом: "Добро держу в памяти всегда. Хороших людей надо помнить до гроба и после него. Нам везло на таких - с высоким именем "человек". Училась девочка Зельда-Евгения на отлично. После окончания школы работала на почте. Хотела поступить в медицинское училище в Кременчуге. Но его директор сказал: "Жидив не бэрэм". Случайно прочитала в газете, что в медицинском училище при городской больнице в городе Николаев приём документов продлён до конца октября. А было уже 25 декабря. Тем не менее, послала туда письмо, перечислила в нём отметки (все пятёрки). И хотя был уже конец декабря, ей ответили: "Приезжайте". Баба Оксана, у которой Евгения Мант работала на почте в Умани, завернула ей кусочек хлеба и цибулю и дала денег на дорогу. Так Евгения стала студенткой. Жила в общежитии училища, которое располагалось в здании бывшей солдатской казармы царских времён. Конечно же, училась на отлично. Голодала - на Украине был в те годы голодомор. Познакомилась с будущим мужем, тоже студентом медучилища. Родом он был из местечка Смотрич Каменец-Подольской губернии. Звали его Михаил (Менаше) Бельфер. Поженились в марте 1933 года и поехали вместе на работу в Крым. Приехали в Симферополь. Стакан воды стоил 2 копейки, но и их у них не было. Пришли в местный отдел наркомздрава. Заведующий по фамилии Ковалёв предложил молодожёнам отправиться на работу в Сейталинскую больницу Старокрымского района - фельдшерами. Жена - девочка с косичками, муж - юноша без усов. Как туда добраться? Денег на дорогу нет. Ковалёв сказал - там за углом деревенские телеги, попросите довезти вас до города Старый Крым. И спросил: "Ребята, а у вас деньги есть? Нет? Кому их дать?" И сам себе ответил: "Мужику отдам". Старик за углом постелил солому в телегу и велел "мужику" подсадить в неё жинку. "Чого вы туды йидэтэ, диты?" Ночь в Старом Крыму у него и переночевали. Потом этот дед-возница приезжал к ним в дом на вареники, лечился у них. "Дуже был добрый! Привозил парного молока," - говорит о нём Евгения. А тогда при поездке, а это 18 км, у Жени так затекли ноги, что сама не могла слезть с телеги. Из Старого Крыма добрались до татарского посёлка Сейтали, что под Джанкоем. Это первое место работы, указанное в её трудовой книжке. Там оказалась старая земская больница. Стали вместе работать: она - хирург и акушерка, он - терапевт, детский врач и тоже хирург. Он же - энергичный администратор. Прежде всего в Сейтали провели массовую вакцинацию населения против чёрной оспы. Забегая вперёд, скажу - сколько потом было вот таких больниц в крымских посёлках до самой войны! Все адреса и названия сохранились в её трудовой книжке. Принимали поселковые больнички в разбитом виде, обживали их, приводили в порядок, налаживали медобслуживание...и переезжали по новому адресу. Но это потом, после института. А из Сейтали уехали в Симферополь, уж очень хотели выучиться на врачей. Поступили в Симферопольский медицинский институт, окончили его в 1938 году. На первом курсе родился Славочка, на последнем - Беллочка. Помогала бабушка, мать Евгении по имени Фейга, переехавшая к ним в Крым с младшей дочерью Фирой, сестричкой Евгении. Все годы учёбы жили впроголодь. Чтоб содержать семью, да и при этом учиться вдвоём с женой в мединституте, Миша подрабатывал фельдшером, брал ночные дежурства, ухаживал за тяжелобольными. При поликлинике, где он фельдшерил, была столовая. Там и питались у поварихи, имя которой для Евгении и сейчас священно, - Маруся Журавлёва. К слову сказать, в семидесятые годы, когда Евгения с сыном Славой отправились отдыхать на Чёрное море, они разыщут её, специально заехав в Симферополь. Евгения говорит мне: "В таком дальнем возрасте я помню добавки, которые накладывала в наши тарелки Маруся. Я помню её слова: - "Господь велел мне вас кормить." Закончили мединститут в 1938 году, Женя - с красным дипломом. Муж получил просто диплом - у него было меньше времени штудировать учебники. Профессор Жоров, принимавший госэкзамены, рекомендовал Евгению на работу в Москву, но ехать туда можно было ей одной, без семьи. Миша сказал: - "Мне нужна жена здесь, а не профессор в Москве." И они уехали в очередную районную больницу в Крыму. Название - "Акмечеть". Там находился военный гарнизон. Больничка оказалась развалюхой, состоящей из двух палат, одна - для солдат, вторая - для офицеров. Совместными усилиями (на ней врачебная нагрузка, он - умелый администратор) привели больницу в нормальное состояние. Потом была в их трудовой биографии ещё и больница в посёлке Колай под Джанкоем. Там и застала их война. Накануне 21 июня 1941 года были в Симферополе в театре. Вернулись поздно, поужинали, только легли спать - звонок. "Война!" Очень скоро немцы оказались в Крыму. Их моторизованные отряды растекались по городам и посёлкам. Чудом успели вскочить в уходящий воинский состав, военные подхватили в вагон всю семью - Евгению с Беллочкой на руках, 7-летнего сына Славу, маму Евгении бабушку Фейгу, сестру Евгении Фиру. Из вещей - каракулевая шубка да портфель с документами. К тому времени муж Михаил был уже в армии. Получил предписание от Главсанупра и в ту же ночь отбыл. А их бегство из Крыма растянулось на долгих страшных два месяца до того момента, когда они наконец добрались до далёкого узбекского городка Шахризябс, в котором потом прошли несколько лет эвакуации. Два долгих невозможных месяца в тесно набитых проходящих поездах, в вагонах для перевозки скота, то на счастье их впускающих, то из себя выталкивающих. Евгения помнит и сейчас изматывающие сидения на осыпающихся гравием железнодорожных путях, случайные ночёвки в разбитых постройках, блуждания по станциям и полустанкам, все эти два долгих месяца без еды и воды. И что удивительно, говорит Евгения, - мои малые дети не плакали. Помогало в отношениях к ним, беженцам, то, что она врач и всегда готова придти больным на помощь. Евгения говорит о себе, как о враче: "Голова моя была, чтобы думать, а руки - чтоб помочь. Я всегда хотела быть врачом достойным". Из того первого воинского эшелона, подхватившего их под Джанкоем, их быстро высадили. В Керчи. Вечером втиснулись в битком набитый, облепленный людьми, теплоход, добрались на нём до Славянска. Оттуда снова ненадолго - поезд. Высадились ночью, по путям впотьмах добрели до станции. Трёхлетняя Беллочка на руках, семилетний Слава - за юбку мамы держится. Оказалось - станица Усть-Лабинская, что под Краснодаром. Уселись на земле, утром дождались начальника станции: "Чого вам трэба? Вы выковыренные (эвакуированные)? Эй, Маруська, мабуть, повезэшь их до сэбе?" Покидала Маруська их всех на телегу, повезла к жилью, а там во всех избах уже полно таких же "выковыренных." Завела в свинарник - ложитесь здесь. "Будь людыною, Маруська, покидай нам соломки. И запри за нами дверку". Проснулась Евгения от стука: "Ты дохтур? Хозяйка дуже хвора, пойдём подывысь, будь ласка". Подывылась - оказалось, хозяйка хворая оттого, что объелась вареников. Помогла ей. За это детям - еда да помывка. "Сколько лет прошло, а про тех "выковыренных" помню",- говорит мне Евгения. Потом те же самые казачки подсадили их в проходящий через Усть-Лабинскую воинский поезд. Проводница в военной форме оказалась из Крыма: "Подьте до моего вагона." А там тепло. Едут, а куда? Оказалось, идёт состав в Сибирь. Там холодно, дело к осени, а они без тёплых одёжек. Высадились. К слову сказать, сколько потом было таких посадок и высадок! Но особенно запомнились Евгении станция Поворино и город Златоуст. Слушая её взволнованную речь, я уже не удивляюсь, что всю страшную эпопею бегства от немцев она помнит гораздо отчётливее и лучше, чем свою последующую долгую жизнь. Хотя и прошло с тех пор 67 лет. "Такие вещи не забываются, - говорит мне бабушка Женя, - они уйдут вместе со мной." Станция Поворино. Скопившиеся тысячи людей ждут поезда. Мрак, чёрное небо, нет места притулиться и сесть на землю. К тому же цыганский табор, цыгане всех в толпе расталкивают и теснят. Хозяин табора говорит Евгении: "Это твои? Твоих - посажу". Подошёл состав. Давка, крики. Цыганки загородили своими растопыренными юбками "место посадки" - два разбитых по приказу хозяина окна. Зашвырнул туда двух шустрых цыганят, и те стали принимать других. Подал в окна Беллочку со Славой. Евгения кричит в панике: "И нас, взрослых, подсадите, а то дети без нас уедут". Цыганки подхватили женщин и тоже затолкали вовнутрь. И тут поезд начал медленно отходить. Фейга Евгении: "Надо же ему заплатить!" И спасителю-цыгану полетели из окна последние 400 рублей. Цыган поднял деньги и помахал вслед. По пути следования Уфа, потом Златоуст. Высадили. А там уже снег с дождём. Где притулиться и согреться? Сказали им - вон школа, там теперь эвакопункт. Дошли до него. Внутри огромный спортивный зал, на полу лежат люди, много людей, негде ступить, не то что прилечь. Толкнула дверь, а там комната с диванами и ...роялем. Говорит мужчине на пороге комнаты, а он оказался заведующим эвакопунктом: "Не выгоняйте нас, впустите, нам бы только детей спать положить." Разрешил положить на рояль. Сам спал на диване, другой диван был свободен, а Евгения всю ночь стояла возле рояля, караулила детей, чтобы не упали. На рояле постеленная та самая каракулевая шубка. Мама Фейга и сестра Фира - под роялем. И так три ночи. В Златоусте можно было остаться, если бы Евгения обратилась в здравотдел. Но впереди была зима, и Евгения решила всё-таки пробиваться на юг. Наконец на очередном проходящем поезде добрались до Ташкента. В Наркомздраве дали ей направление в городок Шахризябс Кашкадарьинского района. От военкомата выделили им домик - всё-таки семья фронтового офицера. Там, в этом доме с каменным полом, за высоким дувалом, пройдут долгие четыре года эвакуации. Электричества не было, только керосиновая лампадка с фитилем - "флицид", это название Евгения помнит. Славе надо было учиться, а школы не работают - Евгения пригласила эвакуированную учительницу по имени Надежда Фёдоровна. Маленькая Белла тоже прибегала послушать уроки "Надежды Фоданны". С самого начала определили место работы для доктора Евгении - заведовать станцией защиты от тропической малярии. Вот ею и переболели все члены семьи. Да и другими болезнями тоже. Слава попал в больницу. Спасло его переливание крови, взятой от самой мамы Евгении. Как доктора, её использовали в борьбе со всем букетом инфекционных болезней. Корь, сыпняк, скарлатина - люди в кишлаках от них умирали. Вызвал её начальник местного НКВД. "Слушай, доктор, если ещё умрут, я тебя расстреляю". Наутро уехала по кишлакам с группой эвакуированных врачей. Ездили долго, проводили дезинфекции. С трудом эпидемии остановили, даже удостоились похвалы из Ташкента, а Евгения ездила докладывать об успехах на республиканскую конференцию. Тот самый начальник местного НКВД потом помог ей с отъездом. Осенью 1945 года уехали из Узбекистана в Москву, где муж Евгении, капитан Михаил Бельфер, занимался расформированием вверенного ему санитарного поезда. Все годы войны военврач Михаил Исаакович Бельфер провёл в должности начальника санитарного поезда - на поезде объезжали фронты и подбирали раненых. Сам был в том поезде ещё и оперирующим хирургом. Настолько наездился, что всю свою последующую жизнь после войны избегал поездок по железной дороге. В Москве, на Солдатской улице, в двух малюсеньких комнатах коммуналки жил его больной отец. В Москве семья, наконец-то, уже после войны, воссоединилась. Вот там Беллочка увидела первый раз в жизни салют и помнит его сейчас, спустя столько лет. То был сентябрь 1945 года. И я, шестилетняя Женя Фердман, тоже помню тот салют в Москве. Только я смотрела его на площади ВДНХ (тогда ВСХВ), а Беллочка на другом конце Москвы - у кинотеатра "Родина", недалеко от Солдатской улицы. Жить в коммуналке всей большой семье было невозможно, и после демобилизации Михаила по назначению Мособлздрава уехали в городок Высоковск. Это в 10 км от Клина. Там Михаил принял заброшенную больницу. Жена Евгения в ней - заведующая родильным отделением. Больной Мишин отец из Москвы поехал вместе с ними. Там же в Высоковске Беллочка с опозданием пойдёт учиться в школу. Не с сентября, как полагается, а в декабре 1945 года. Впервые в школу её, закутанную в большой платок, принёс на спине брат Слава, иначе она, маленькая, не преодолела бы сугробы. Показала учительнице, что уже умеет писать, да всё заглавными буквами. Другим её Слава не научил. Первая учительница, чьё имя Белла помнит, - Евдокия Матвеевна Рябчикова - удивилась и сказала ей: "Девочка, ты приходи учиться на следующий год 1 сентября." На что Белла ответила рёвом: "Нет, я уже сейчас учиться хочу. Букварь хочу!." И осталась в классе, и стала к концу года лучшей ученицей. Через 4 года семья переехала в Клин. Выделили семье большую квартиру в помещении старинной аптеки. Папа Миша стал болеть и потому работал простым терапевтом. Больное сердце привело его к смерти в 1988 году, но это уже было намного позже в Москве. Евгения Иосифовна продолжала работать оперирующим акушером - гинекологом. В Клину семья жила долго, и Белла, поступив учиться в Первый мединститут, провела все студенческие годы в общежитии. Выбрала непростую специализацию - офтальмохирургия. Институт закончила блестяще и была приглашена на работу в престижную клинику МОНИКИ. А кандидатскую диссертацию защитила в Глазной клинике имени Гельмгольца. Скольким людям она сохранила зрение, скольким сделала операции на глазах - не пересчитать. Девиз её жизни: "Глаза боятся, а руки делают". Золотые руки. На последнем курсе вышла замуж, родилась старшая дочь - Инна. Через 4 года родилась Марина. И хотя семейная жизнь у Беллы не сложилась, дочек вырастила достойных. Девочки учились в английской школе №123 в районе Ново-Алексеевской ул., на Проспекте Мира. Вот там я, Евгения Соколова, и познакомилась с Беллой - мы обе водили дочек в одну и ту же английскую школу. И я первая обратила внимание на потрясающе красивую женщину и подошла к ней познакомиться. Тому уже 36 лет. К слову сказать, обе девочки Бельфер закончили ту престижную школу с золотыми медалями. Поскольку мои дочери учились там же, могу судить, какими феноменально способными и трудолюбивыми оказались Беллины дочки. Впрочем, Инна и Марина - в маму. Да и в бабушку с дедушкой тоже. И сейчас, заканчивая со мной разговор, бабушка Евгения говорит: "Мне не жаль долгих лет жизни, в которые я оперировала многих женщин и мужчин и в которые я приняла тысячи новорожденных детей". Автор: Евгения Cоколова-Фердман Источник: http://jennyferd.livejournal.com/215643.html

СТАРШАЯ СЕСТРА (Шмот, 24:8, 15:20, Бемидбар 12:1-15) Евреи вышли из Египта под предводительством троих детей Аврама - Моше, Агарона и Мирьям. При упоминании их имен в Танахе или в более поздних текстах обычно проявляется тенденция рассматривать всех троих как некое единство. Как бы ни отличались друг от друга братья и сестра по характерам и роли, которую каждому надлежало сыграть в истории еврейского народа, они тесно связаны между собой, и не только родственной связью. Каждый из них внес свой особый вклад в освобождение Израиля из египетского рабства. Моше был, разумеется, выдающейся личностью - посланцем Б-га, боровшимся за свой народ под покровительством Всевышнего; поэтому он стоит особняком. Что касается Агарона и Мирьям, то они показаны как представители общины, действующие внутри нее. Они еще в Египте выдвинулись из среды народа и стали его руководителями, подготавливая людей к принятию пророчества Моше. В Танахе говорится, что Мирьям и Агарон сами были пророками и как провидцы были независимы от Моше. Очевидно также, что Мирьям пророчествовала для женщин и руководила ими, тогда как Агарон был лидером мужчин. Об этом свидетельствует эпизод, последовавший за переходом евреев через Красное море, когда Моше воспел торжественную песнь во славу Всевышнего от имени всего Израиля, а Мирьям организовала женщин, которые "вышли за нею с тимпанами и свирелями" (Шмот 15:20). Женские песнопения и пляски на религиозных празднествах были обычным явлением на Древнем Востоке. Зачастую песнь исполнялась певицей, которая одновременно была и ее автором. В песне выражались чувства и переживания народа, связанные с событиями недавнего прошлого и настоящего. Песня должна была воодушевить народ на преодоление предстоящих трудностей. Именно такой и была песнь Мирьям, подхваченная женщинами и выражавшая чувства народа, который чудесным образом избежал грозной опасности. Этот эпизод показывает, что Мирьям была не просто сестрой Моше и Агарона: ей принадлежала самостоятельная и весьма существенная роль в происходящем. Комментаторы отмечают, что после исхода из Египта каждый из троих предводителей народа имел отношение к особому дару Небес: дарование манны связано с Моше, появление "облаков славы" - с Агароном, колодца* - с Мирьям. В Устном Учении не раз упоминается "колодец Мирьям", который то появляется в разных местах (в Средиземном море, где-то вблизи горы Кармель, в озере Кинерет), то исчезает. Во многих комментариях и легендах в разные периоды истории отмечается, что колодец Мирьям бьет ключом как чудотворный родник, который возникает как источник исцеления или искупления и затем иссякает. Будучи женским лидером и пророчицей, Мирьям не переставала быть и старшей сестрой Агарона и Моше. И это положение породило в ней чувство ответственности за судьбу братьев, которое проявляется не только в тот момент, когда младенец Моше был положен в корзинку и оставлен в прибрежных тростниках Нила, но и спустя восемьдесят лет, когда Мирьям и Агарон осуждают Моше, за что и получают порицание Всевышнего (Бемидбар 12:1-14). Что касается личной жизни Мирьям, то Танах дает нам об этом лишь весьма скудные сведения. Мы мало знаем о ее замужестве, хотя известно, что у нее был муж из колена Иегуды, и почти ничего не знаем о ее детях. Практически все сведения об этом мы черпаем из устной традиции. Согласно этим источникам, Мирьям находится в числе предков царя Давида по материнской линии. В соответствии с этой же традицией, Моше, Агарон и Мирьям носят три венца, которыми благословен Израиль: Моше принадлежит венец пророчества, Агарону - венец жречества, Мирьям - венец царствования. Считается, что среди ее потомков был и Бецалель, мастер, соорудивший священный ковчег (Шмот 37:1), а Хур, загадочная личность, стоявшая рядом с Моше во время битвы с амалекитянами (Шмот 17:9-16), вероятно, был ее сыном. Таким образом, Мирьям состояла в родственных связях с вождями колена Иегуды - и через мужа и через Агарона, жена которого была дочерью главы колена Иегуды. Но основная роль Мирьям в семье состояла в том, что на нее была возложена ответственность за благополучие Моше. В Талмуде рассказывается, что Мирьям предсказала своим родителям, что у них родится сын, который станет избавителем Израиля. Упоминание о предвестнике избавления - мотив, неоднократно встречающийся в Священном Писании и в устной традиции, которая гласит, что Элиягу-пророк будет предшествовать Машиаху - избавителю. При этом Элиягу идентифицируется со священником Пинхасом. Элиягу-Пинхас, праведный священник, считается предшественником Машиаха, а дети Амрама, каждый по-своему, предстают как предтечи окончательного избавления. В повествовании об исходе из Египта тема двойственного предвестника избавления выражена в разделении ролей, имеет два аспекта. Мы видим это, например, в повествовании о жизни Аврагама и Сары. В предании о них говорится, что "Аврагам обращал мужчин, а Сара обращала женщин". Комментаторы неоднократно отмечали, что в Исходе из Египта мужчины как бы следуют за женщинами - и в момент, когда сыны Израиля покидали Египет, и когда получали Закон и обязались исполнять его. Это признание особой роли женщин как вдохновительниц в истории об Исходе зафиксировано в мидрашах. На протяжении многих поколений сохранялось и предание о том, что женщины не были причастны к греху поклонения золотому тельцу. Принято считать, что за это им был пожалован особый, женский праздник - новомесячие, который не отмечали мужчины. В некоторых еврейских общинах женщины и в наши дни воздерживаются во время этого праздника от работы, по крайней мере от некоторых видов работ. Итак, в соответствии с рассматриваемой концепцией Мирьям была первым провозвестником избавления, и отсюда ее роль стража младенца Моше, лежавшего в корзинке. Она не только оберегала его от непосредственной опасности, но и "встала поодаль... чтобы узнать, что с ним случится" (Шмот 2:4). Мирьям приняла на себя роль провозвестника того, что было предназначено Всевышним, и задачу обеспечить исполнение предназначенного. Освобождение часто происходит как бурный революционный процесс, чреватый многими опасностями. Поэтому для того, чтобы личность или народ познали освобождение, должна быть подготовлена основа. Освобождение не имеет значения для того, кто к нему не готов. Чтобы быть освобожденным из египетского рабства, еврейскому народу надо было пройти через несколько стадий духовной подготовки. Прежде всего нужно было, чтобы евреи захотели уйти из Египта. Ведь если народ (или отдельный человек) претерпевает страдания, этого еще недостаточно, чтобы возникло стремление к освобождению. Должно быть обеспечено состояние ожидания великого будущего - иначе оно может быть и не принято. Многие комментаторы утверждают, что имя Мирьям в этом смысле символично, поскольку выражает горечь жизни сынов Израиля в Египте*. Как бы то ни было, ее роль в важнейшем эпизоде, когда младенец Моше был найден дочерью фараона, состояла в том, чтобы обеспечить благополучие будущего освободителя народа, проследить, чтобы были созданы необходимые условия для реализации обоих аспектов его великой миссии в истории народа, для чего, с одной стороны, он должен был получить воспитание в царском доме, а с другой -сохранить связь со средой своего происхождения. Эта часть рассказа позволяет понять роль Мирьям как старшей сестры не только Моше и Агарона, но, в некотором смысле, и всего народа. Она не была матерью избавления, но она сделала избавление возможным. Чтобы действовать надлежащим образом, она должна была понимать, что оберегает нечто очень важное. Позже пришла к ней способность направлять и контролировать ход событий и выбирать образ действий в соответствии с происходящим. В судьбе Моше не было случайного стечения обстоятельств, и в дальнейшем события вряд ли развивались бы в должном направлении сами по себе, без вмешательства Мирьям. История исхода евреев из Египта показывает, что освобождение народа, как и откровение, не могут быть осуществлены принудительно. Необходимы согласие и вера. Поэтому люди нуждались в пророках, которые вышли бы из их среды. Такими пророками были Агарон и Мирьям; они подготовили людей к событиям, которые привели к Откровению у горы Синай. Тора не могла быть дана народу, если бы он не был готов принять ее. Йохевед была матерью освободителя, но Мирьям помогла освобождению свершиться. Она была как бы его повивальной бабкой. Мидраш говорит, что упомянутые в Торе две еврейские повитухи в Египте, Шифра и Пуа (Шмот 1:15-21) - это и есть Йохевед и Мирьям - женщины, которые помогали при рождении еврейских детей, подготавливали и создавали условия для их освобождения. Исход из Египта интерпретируется нашими мудрецами как второй шанс, предоставленный Всевышним человечеству: здесь, как и в истории с Древом познания, люди были поставлены перед трудным выбором. Повеление воздерживаться от искушения было дано Адаму, но грех совершила Ева - ведь она сама, лично, не получала такого повеления. Поэтому, чтобы народ Израиля мог получить Тору - и в некотором смысле быть как бы сотворенным заново, нужно было подойти к нему со стороны женщин, которые затем должны были убедить мужчин. Такое соотношение событий и сил должно было быть более стойким, - и действительно, несмотря на все позднейшие ошибки и отклонения, роль женщин в получении Торы сынами Израиля оказалась решающей; народ сказал: "Все, что говорил Б-г, сделаем и будем слушать (Его слова)" (Шмот, 24:7). Такого рода задачу выполняет еврейская женщина на протяжении многих веков, и в этом тоже суть роли Мирьям как "старшей сестры", которая следит за младшим братом, оберегает его и готовит к будущему, обеспечивая процесс избавления. Источник: http://www.judaicaru.org/steinsalz/obraz_3.html

Яэль Когда умер Аод, сыны Израилевы стали опять делать злое пред очами Господа. И предал их Господь в руки Иавина, царя Ханаанского, который царствовал в Асоре; военачальником у него был Сисара, который жил в Харошеф-Гоиме. И возопили сыны Израилевы к Господу, ибо у него было девятьсот железных колесниц, и он жестоко угнетал сынов Израилевых двадцать лет. В то время была судьею Израиля Дебора Пророчица, жена Лапидофова; она жила под Пальмою Дебориною, между Рамою и Вефилем, на горе Ефремовой; и приходили к ней туда сыны Израилевы на суд. Дебора призвала Варака, сына Авиноамова, из Кедеса Неффалимова, и сказала ему: повелевает тебе Господь Бог Израилев: пойди, взойди на гору Фавор и возьми с собою десять тысяч человек из сынов Неффалимовых и сынов Завулоновых; а я приведу к тебе, к потоку Киссону, Сисару, военачальника Иавинова, и колесницы его и многолюдное войско его, и предам его в руки твои. И донесли Сисаре, что Варак, сын Авиноамов, взошел на гору Фавор. Сисара созвал все колесницы свои, девятьсот железных колесниц, и весь народ, который у него, из Харошеф-Гоима к потоку Киссону. И сказала Дебора Вараку: встань, ибо это тот день, в который Господь предаст Сисару в руки твои, Сам Господь пойдет пред тобою. И сошел Варак с горы Фавора, и за ним десять тысяч человек. Тогда Господь привел в замешательство Сисару и все колесницы его и все ополчение его от меча Варакова, и сошел Сисара с колесницы своей и побежал пеший. Варак преследовал колесницы его и ополчение до Харошеф-Гоима, и пало все ополчение Сисарино от меча, не осталось никого. Сисара же убежал пеший в шатер Яэли, жены Хевера Кенеянина; ибо между Иавином, царем Асорским, и домом Хевера Кенеянина был мир.( Яэль - персонаж Книги Судей Израилевых. Многие исследователи рассматривают историю Яэль (Суд. 4:17–22) как свидетельство становления древнеизраильской общности: по мере укрепления союза колен Израилевых кениты и другие кочевые и полукочевые кланы, находившиеся в зависимости от Хацора и других ханаанейских городов-государств, переходили на сторону иудеев и со временем включались в их общность. Другие ученые считают, что образ Яэль — это типичный образ «мудрой женщины», которая, перейдя на сторону победителя, спасает свою семью или свой город (ср. ИбН. 2:1–21, I Сам. 25 и в особенности II Сам. 20:14–22). Источник: http://www.eleven.co.il/article/15257) И вышла Яэль навстречу Сисаре и сказала ему: зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся. Он зашел к ней в шатер, и она покрыла его ковром своим. Сисара сказал ей: дай мне немного воды напиться, я пить хочу. Она развязала мех с молоком, и напоила его и опять покрыла его. Сисара сказал ей: стань у дверей шатра, и если кто придет и спросит у тебя и скажет: "нет ли здесь кого?", ты скажи: "нет". Яэль, жена Хеверова, взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла к нему тихонько, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости - и умер. И вот, Варак гонится за Сисарою. Яэль вышла навстречу ему и сказала ему: войди, я покажу тебе человека, которого ты ищешь. Он вошел к ней, и вот, Сисара лежит мертвый, и кол в виске его. Источник: http://www.eleven.co.il/article/15257 И смирил Господь Бог в тот день Иавина, царя Ханаанского, пред сынами Израилевыми. Рука сынов Израилевых усиливалась более и более над Иавином, царем Ханаанским, доколе не истребили они Иавина, царя Ханаанского" (Судьи 4). Источник: http://lib.ru/FOMENKOAT/chrono_2001.txt

Интервью с арабистом Диной Лиснянской “Проживающие на Западе мусульмане привыкли обвинять Америку и Израиль в нарушении прав человека, имея в виду себя. Они обвиняют окружающее большинство в недемократичном отношении к мусульманскому меньшинству. Но те же мусульмане сейчас в открытую нарушают одно из самых важных прав человека в демократической стране – свободу слова, свободу печати.” /Д. Лиснянская/ Корр.: Дина, я процитировал отрывок из вашей статьи в израильской русскоязычной газете «Вести» для того, чтобы сразу определить тему нашего интервью. Но мой первый вопрос чисто ознакомительный. Представьтесь нашим читателям. Д.Л.: Меня зовут Дина Лиснянская. Родилась я в России, в городе Уфа, в Башкирии. Приехала с родителями в Израиль, когда мне было девять лет, в 1990 году. Начав учиться в израильской школе, увлеклась изучением арабского языка. После окончания школы служила в армии, в спецчастях, где совершенствовала свои знания. Окончив службу в армии, решила дальше изучать арабистику, ислам и исламскую культуру. Для этого поступила в Иерусалимский университет на факультет арабистики. Диплом получила по специальности «арабский язык и литература», а вторую степень - по специальности «востоковедение и ислам». Сейчас уже несколько лет работаю в Центре исследования арабских СМИ, и недавно была утверждена руководителем нового отдела, связанного с так называемой «русскоязычной улицей». Отдел отслеживает и изучает русскоязычные СМИ в Израиле и не только в Израиле. Корр.: Исходя из сказанного вами, кем вы себя считаете – журналисткой или своего рода экспертом-цензором по арабским СМИ? Д.Л.: Я не считаю себя журналисткой, хотя и люблю писать. Сотрудничаю с газетами, на радио и ТВ. Но я востоковед. Это моя специальность. В отношении Вашего определения как эксперта-цензора, то я не понимаю, что есть цензура и для чего она нужна. Во всяком случае, это определение ко мне не относится. Я арабист и специализируюсь на обзоре арабо-язычных СМИ, а как будет в дальнейшем, – время определит и покажет. Корр.: Мой следующий вопрос связан с «карикатурной войной». Есть ли примеры, когда арабские СМИ публиковали карикатуры на Иисуса Христа, христианские святыни? Про еврейские, думаю, можно не спрашивать – ясно, что такие примеры существуют, но если вы их приведёте, лишними они не будут? Д.Л.: Во-первых, я могу с полной ответственностью утверждать на все 100%, что у мусульман вы никогда не увидите карикатур на Иисуса Христа, а также на Моисея и Авраама. У мусульман они, да и практически все пророки, известные нам из Библии, считаются мусульманами в Коране. Поэтому Вы никогда не увидите карикатур на них. С другой стороны, конечно, существуют карикатуры на христиан и иудеев. В таких карикатурах евреев демонизируют, их изображают чудовищами - особенно израильтян. Еврей, представленный, например, в палестинских карикатурах - это недочеловек. Его изображают в виде людоеда, змеи, скорпиона, паука и крысы. Арабам внушают, что евреи отличаются кровожадностью, извращённой жестокостью и представляют опасность для всего мира, по крайней мере, мусульманского. Такие карикатуры, публикуемые в арабских СМИ, очень напоминают карикатуры нацисткой Германии. Корр.: Дина, как вы лично сами расцениваете публикацию таких карикатур? Д.Л.: Я считаю, что это провокация. Давайте посмотрим на то, когда эти карикатуры были опубликованы. Это был конкурс карикатур, проходивший в сентябре прошлого года в Дании. Почему же вдруг весь шум по поводу этих карикатур возник чуть ли не через полгода, в феврале года нынешнего? Всем нам прекрасно известно, что сейчас творится в мире в связи со стремлением Ирана заполучить атомное оружие. И вся эта шумиха о дискредитации мусульман оказалась на руку Ирану, – именно там сейчас образовался центр «протеста». Корр.: Запрещение на изображение пророка Мухаммеда есть только у мусульман-суннитов, в протестах же участвуют все мусульмане, без разделения на суннитов и шиитов. По Вашему мнению, – почему? Д.Л.: Давайте для начала разберёмся, кто такие сунниты и кто - шииты. 90% мусульман мира - сунниты и только 10% - шииты. Это приблизительно так, как в христианстве католики и протестанты. Я не буду вдаваться в подробности теологических объяснений о разнице между суннитами и шиитами. Все они в первую очередь мусульмане. Шииты считают себя обделёнными, как прямые наследники пророка Мухаммеда. Я ещё раз подчёркиваю, что мусульманин в первую очередь мусульманин, а уже потом суннит или шиит. По этому в протестах и погромах участвуют все мусульмане. Корр.: Дина, как Вы относитесь к проведению в Иране конкурса карикатур на тему Холокоста? Должна ли свобода слова распространяться на все подобные карикатуры? Д.Л.: Ну, во-первых, карикатуры о Холокосте уже существуют в Палестинской автономии, а она чаще всего отражает настрой всего мусульманского мира. Кроме того, в ПА огромное влияние имеет Иран. Приведу наглядный пример. В ПА существуют телепередачи на различные исторические темы. Есть человек, которого в автономии считают ведущим историком Палестинской автономии. Зовут его Джалиль Акиба. Он близкий родственник покойного Ясира Арафата. На протяжении многих лет он ведёт телепередачи, где встречается с различными людьми, в основном детьми, отвечая на задаваемые ему вопросы. И вот, в одной из таких передач он заявил, что Холокоста вообще не было. Концентрационные лагеря, такие как Дахау, Освенцим, Биркенау и другие - были просто дезинфекционными пунктами и рабочими лагерями. Холокост выдумали евреи. Он сказал, что было убито некоторое количество евреев. Всего несколько тысяч /это цитата из телепередачи с его участием/. И эти несколько тысяч были убиты самими евреями, которые договорились об этом с немцами, а они на самом деле в то время очень любили евреев. И сделано это было для того, чтобы вся Европа и весь мир содрогнулись от ужаса и, осознав чувство вины перед евреями, помогли создать евреям их государство Израиль - как он выразился, «раковую опухоль на теле Ближнего Востока». Корр.: Итак, вы отслеживаете мусульманские масс-медиа. Как отреагировали арабские СМИ на приглашение ХАМАСа в Москву? Д.Л.: Начнём с палестинских СМИ. Они в восторге и понятно, почему. ХАМАСу нужно признание в мировом сообществе. А Россия имеет очень большой вес в Палестинской автономии. Что же касается вообще арабской прессы, то здесь наблюдается совсем другой расклад и несколько другой анализ ситуации. Например, арабо-язычная газета «Аль-Хаяд», выходящая в Лондоне, опубликовала статью, где говорится о том, что Россия пытается вернуться к прежней позиции, существовавшей в бывшем СССР в виде противостояния Восточного блока к Западу. Газета не выражает своего отношения к этому. Приводя различные аргументы и факты, автор статьи просто анализирует сложившуюся ситуацию, при этом, не высказываясь ни за, ни против. Точно такой же позиции придерживаются и египетские СМИ. Более того, Египет не приветствует приход к власти в ПА ХАМАСа. В Египте существует оппозиция власти, в частности - радикальное исламисткое движение «Братья-мусульмане». Это фундаменталистская организация, имеющая большое влияние не только в Египте, а и во всём мусульманском мире. Она была создана в 1929 году и фактически является праматерью всех фундаменталистских организаций мусульман. Это колыбель того же ХАМАСа, более того - она колыбель «Аль-Каиды». Исходя из этого, по мнению египетского руководства, приход к власти в Палестинской автономии ХАМАСа в какой-то мере усиливает «Братьев-мусульман» в Египте, что совершенно не нужно власти во главе с президентом Мубараком. Корр.: Вы по специальности арабист. Исходя из этого, вы должны хорошо понимать арабский менталитет. В то же время Вы израильтянка, еврейка, родившаяся в России и получившая образование в Израиле. Каково ваше мнение о будущих отношениях между евреями и арабами? Д.Л.: Хороший вопрос. Я думаю, что тут может быть много неожиданностей. Я нахожусь внутри, в гуще происходящих здесь событий, а для ответа на Ваш вопрос нужно как бы подняться над всем происходящим и полностью абстрагироваться от ситуации. Во мне говорит моя национальная принадлежность. Я - еврейка, живущая в Израиле. С другой стороны, я - арабист, изучающий культуру и религию тех, кто взрывает автобусы с людьми, в числе которых могу оказаться и я. Корр.: Вот это как раз и не нужно. Д.Л.: Спасибо. Я этого тоже не хочу. Так вот, анализировать данную ситуацию, отрешившись от неё полностью, я не могу. И, как это не странно, мне помогает то, что я родилась в другой стране, в России, где прожила девять лет. У меня самой как бы две ментальности. Поэтому мне кажется, я могу, вернее - я научилась смотреть на окружающую действительность, отходя от самой себя. Смотреть на происходящее вокруг несколько по-другому, как бы со стороны. Отвечая на ваш вопрос: я думаю, что сильно будет сказываться влияние мировой общественности на то, как будут складываться отношения между евреями и арабами в нашем регионе. Никогда не было такого и не будет, чтобы Израиль и арабские страны оставались одни на этой мировой сцене и сами могли договариваться между собой. Существуют США, Евросоюз и ещё довольно много факторов, влияющих на ситуацию. Но если вы спрашиваете, существует ли возможность и надежда на примирение евреев и арабов, то я думаю, что такая возможность существует. Но как это может быть осуществлено, я не знаю. Корр.: Ну и последний вопрос. Ваши планы на будущее? Д.Л.: Мои личные? Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я чувствую, что могу своей деятельностью помочь моей стране, и я хочу этим заниматься не только на уровне Израиля. Я работаю в Центре, который исследует арабские средства массовой информации. В них прослеживается ужасное несоответствие того, что палестинские лидеры говорят и пишут на английском и других языках для мировой общественности и что они говорят и пишут на арабском. Это полная противоположность. Приведу такой пример: когда покойный Ясир Арафат был ещё жив, на одной из пресс-конференций он сказал на английском, что цель ФАТХа – создание Палестинского государства в границах 1967 года. Точка. А когда ему был задан такой же вопрос на арабском, - он отвечал на арабском, уже добавив, что достижение этих целей - только первый этап. Последующим же этапом является расширение границ Палестинского государства до границ 1948 года. Получается - Палестинское государство будет находиться на всей территории нынешнего Израиля, а государство Израиль перестанет существовать. Оно будет уничтожено палестинцами. Вот для разоблачения этой двуличной позиции и создан наш Центр. Вот для чего я стараюсь ознакомить читателей и слушателей в разных странах, что на арабском и на других языках мира звучат отличающиеся друг от друга по смыслу декларации палестинских и других арабских лидеров. В этой работе я вижу свою главную цель. Существует несоответствие в информационной борьбе между Израилем и некоторыми арабскими странами, в том числе и Палестинской автономией. Мне очень хочется изменить это несоответствие, и я буду этим заниматься, прикладывая к этому все свои силы и знания. Корр.: Спасибо Вам за интервью. Автор: С.Ирлин Источник: Интернет-приложение к газете «Каскад», “Goubernia Corp.”, Балтимор, США

Все знают её как Жасмин, это артистический псевдоним. А на самом деле она Сара, и это имя досталось девочке по праву рождения в семье горских евреев Кавказа – в Дербенте. Наш рассказ о том, как медицинская сестра стала одной из самых успешных эстрадных певиц России. Основой этого стали врождённый талант и, конечно, красота. Начнём с анкеты: образование Медицинское училище, г. Дербент Поступить в медицинское мне посоветовала мама. Она была против того, чтобы я занималась пением. Считала, что творческие люди живут неспокойной жизнью. в памяти Помню, как было забавно, когда нас, практикантов, привели на стажировку в одну из местных больниц. Тогда мне впервые доверили сделать настоящий укол пациенту. А иголка скривилась. Хорошо, что рядом был опытный врач… И еще помню один случай – правда, из школы. Однажды я готовилась к экзамену, билетов было огромное количество. И по дороге в школу я загадала: какой номер автобуса проедет мимо меня первым, тот билет я выучу лучше всех. И что же! Именно с таким номером я и вытянула билет, так что пятерка мне была обеспечена! на практике Я почти целый год проработала медсестрой в больнице, куда меня распределили после училища. Там я научилась выдержке и терпению. А вот полученные навыки время от времени применяю и сегодня. Кто-то в коллективе горло простудит или растянет ногу, а у меня всегда с собой аптечка. В ней обязательно есть концентрированный экстракт эвкалипта, активированный уголь и искусственный лед. Главное – побольше трав и поменьше химии. о караоке Певицей я стала уже в Москве. Просто мне надоело все время выигрывать в конкурсе караоке! Но если серьезно, я только ждала удобного момента, когда можно будет начать брать уроки вокала. Источник: Журнал COSMOPOLITAN, сентябрь 2006 Жасмин относится к тому редкому типу людей, которые всегда и несмотря ни на что радуются жизни и дарят радость окружающим. У нее отличное чувство юмора и невероятная трудоспособность. А еще - архетипическая женская мудрость и титаническое спокойствие. При этом она как-то глобально легка - в общении, в творчестве, в жизни. - Вы сами пишете сценарии для клипов, я слышала, это правда? - Да, по крайней мере два клипа по моим сценариям уже сняты - на песни «Самый любимый» и «Как ты мне нужен». Я сама от себя такого не ожидала. Первый сценарий для клипа я придумала па песню «Самый любимый». История с этой песней вообще интересная: мне она досталась на маленькой обшарпанной кассетке, которую мне передали на каких-то гастролях в городе... м-м-м, ой я не помню, да это и неважно. Передали со словами: послушайте, это песни нашего лучшего композитора. Я послушала все песни и обнаружила для себя среди них композицию «Самый любимый». Поняла, что это мое личное. Потом вдруг осознала: сижу, слушаю и просто плачу. А перед глазами уже вижу сюжет клипа. Мы записали песню. Потом я рассказала этот не отпускающий меня сюжет подруге. Она была в шоке: ей показалось все дико трогательным. Мы сели, продумали детали и написали целиком сценарий. Написали - отдали режиссеру. - А он что? - Он сказал: все, конечно, супер, но это какое-то кино. Я говорю: ну да, кино. В итоге он продумал какие-то свои режиссерские мелочи и снял прекрасный клип. Со вторым клипом получилась тоже занятная история: мой коллектив просто заставил меня написать к нему сценарий. Сказали, что с их точки зрения в этом клипе должны быть мой взгляд на мир и мои мысли. Я говорю: да ладно, вы же будете потом все плакать, потому что я, как вы знаете, только грустные сценарии могу придумывать, как выяснилось. Но они только этого и хотели. (Смеется) И я написала. У меня даже было несколько вариантов сценария. - Может быть, вам надо кино снимать? Не думали об этом? - Возможно. Но сейчас мне больше хочется самой сняться в кино. Для того чтобы писать хорошие сценарии, нужно прочувствовать, что такое кино, изнутри, самой лично. Я решила начать с сериалов, а потом как пойдет: все будет зависеть только от меня. Но конкретно ничего пока сказать не могу. - У вас недавно был день рождения. Вы ощущаете себя на свой возраст? Вообще, что думаете о биологическом возрасте и о своем личном внутреннем росте - они совпадают? - Вы знаете, возраст и внутреннее самоощущение, я думаю, не зависят друг от друга. Сейчас мне кажется, что моя жизнь только начинается. А сам день рождения в этом году у меня был самый лучший. Мои любимые друзья, подруги и близкие люди исполнили множество моих желаний. Пришли коллеги по цеху, авторы, композиторы - все так тепло поздравляли, было безумно приятно. - А какой вы видите себя, ну допустим, лет через десять? - Ох, наверное, такой же, как сейчас. Я не вижу себя в сорок и в пятьдесят. Могу сказать только, что я очень хочу семью, любимого человека. Чтобы он был рядом всегда. То есть такого человека, который будет до конца. И чтобы творчество продолжалось. Поймите правильно, я хочу не просто семью - вроде того, что просто семья и все, - нет. Хочется таких отношений, когда два человека друг друга поддерживают и в деле, которым они занимаются по жизни. То есть дают друг другу еще и вдохновение. Мне кажется, каждая женщина мечтает об этом. - Многие мечтают, да, но не со всеми это случается. Может быть, потому что современные женщины перестали верить в такие отношения. - Я верю, безо всяких сомнений. Но на данный момент я не могу сказать, что в моей личной жизни что-то происходит: пока у меня нет этого чувства. Сейчас я уделяю много времени своему творчеству и ребенку. - Удивительно, вы сохраняете веру в идеальную любовь, пройдя через довольно жесткие испытания. Многие женщины, кстати, благодарны своему негативному опыту в жизни: говорят, что он сделал их сильнее. - Не могу сказать, что я благодарна этому: я бы не хотела, чтобы мои дети или родные люди испытали такое. Но это произошло, значит, это моя судьба и никого винить я не собираюсь. Я молода, при этом прошла действительно через жесткие испытания. Естественно, я стала сильнее, мудрее, умнее. Многие вещи сегодня кажутся пустыми, а в какие-то моменты вообще, скажем так, мне море по колено. То есть когда что-то случается, я понимаю, что проходила через большие испытания, и то, что происходит сейчас, можно легко пережить, и нее в общем-то ерунда. - А как вы с хандрой и депрессиями боретесь, ведь бывают же? - Конечно, как и у всех людей. С другой стороны, я в жизни не эмоциональный человек, а достаточно лояльный и спокойный. Поэтому все эмоции, что я испытываю, переходят исключительно в творчество. Конечно, бывают ситуации, которые выбивают меня из колеи - какие-то сплетни, плохие разговоры. Но эти черные полосы я пытаюсь окрасить в светлый цвет. Встречаюсь с друзьями, близкими людьми, с любимой тетушкой. Провожу много времени с сыном. Знаете, самый действенный для меня способ избавиться от депрессии — пообниматься с сыном. Самое главное, не забивать себя в угол, не зацикливаться на негативных моментах, переключать внимание - тогда любая хандра очень быстро проходит. Я очень люблю ходить в театр, смотреть кино, меня окружают веселые люди: я ценю чувство юмора и стараюсь окружать себя такими людьми. На днях мы собираемся поехать на охоту. Мне очень хочется посмотреть, как все это происходит. А еще я собираюсь ближе в Новому году в горы - кататься на лыжах. Думаю, немного адреналина не помешает {Смеется.) - Что для вас самый лучший отдых? - В нашем коллективе такое правило: мы три раза и году прекращаем давать концерты, заканчиваем гастролировать и все уходим в отпуск. Я очень люблю отдыхать на море: только там я восстанавливаюсь на сто процентов, я имею в виду энергетически. - Возвращаясь к нашему разговору об идеальных отношениях и семье, идеальный мужчина лично для вас - какой он? - В первую очередь он должен быть умным и добрым, иметь большое сердце, обладать чувством юмора. Внешность значения не имеет - для меня не принципиально, чтобы он был с обложки глянцевого журнала. - А идеальная женщина? - Красивая, добрая, теплая, чтобы вкусно готовила, могла ухаживать за любимым человеком, то есть душевная. - Красивая, говорите, а если женщина создает свою красоту при помощи пластической хирургии? - Если она достойно выглядит и никто об этом не знает, то почему нет? Лично я не очень хорошо отношусь к пластической хирургии. Но года не остановишь, и мы как никто другой можем понять этих женщин, которые стремятся выглядеть на сто процентов. Автор: Светлана Репина. Источник: Журнал ОНА (декабрь 2007).

Когда-то давно я встречался с этой замечательной женщиной. Было это в рабочем клубе посёлка Мардакяны, расположенном в пригороде столицы Азербайджана, на расстоянии полутора часов езды на электричке. Район носил имя единственного азербайджанца из знаменитых когда-то 26-ти бакинских комиссаров Мешади Азизбекова. Район был интересен для приезжих обилием дислоцированных на побережьи Каспия санаториев и домов отдыха и тем обстоятельством, что в его состав входили Нефтяные Камни - рукотворный городок на сваях, увековеченный кинодокументалистом Романом Карменом в его ленте "Повесть о нефтяниках Каспия". Именитых гостей всегда возили на вертолёте на Нефтяные Камни - экзотика, так сказать! И Римма Казакова не стала исключением из этого правила. А для разнообразия (знаменитая поэтесса всё-таки!) решили организовать её встречу с аборигенами, то есть с нами. Крупнее нашего завода в районе не было (тогда это был так называемый "почтовый ящик"), и мне как начальнику конструкторского бюро и по совместительству исполняющему обязанности редактора многотиражной газеты "Горизонт" посчастливилось оказаться в зале рабочего клуба. Как ни странно, любителей поэзии среди работников завода было немало. Особенно - азербайджанской поэзии. Со многими самодеятельными поэтами я был лично знаком, так как в ту пору активно занимался переводами азербайджанских стихов и часто печатался в журнале "Литературный Азербайджан", альманахах и, конечно, периодической печати. Была и конкретная причина моего присутствия на встрече с поэтессой: некоторые мои друзья считали Владимира Высоцкого великим русским поэтом. С таким определением я согласен не был: Высоцкий, говорил я, несомненно ВЫДАЮЩАЯСЯ ЛИЧНОСТЬ, но до ВЕЛИКОГО ПОЭТА ему далеко. "Вот и спроси Римму!" - попросили меня. И я послал ей записку из зала. А она, естественно, со мной согласилась. Друзей моих это не переубедило, в чём я, впрочем, и не сомневался. Такая вот была у меня коротенькая встреча с Риммой Казаковой, замечательной поэтессой-шестидесятником, которую я вполне искренно считаю ВЫДАЮЩИМСЯ ПОЭТОМ своего времени. И её скоротечный уход из жизни стал для меня настоящим и чувствительным ударом. Предлагаю читателям ознакомиться с одним из её последних интервью. Римма Казакова о… О своем имени Рэмо - это "революция, электрификация, мировой октябрь". Родители были "сдвинутыми" коммунистами, поэтому и дали мне имя, которое могло пригодиться Чубайсу, если убрать слово "революция". Правда, мама звала меня Римусей. После окончания пединститута я поняла, что ехать преподавать историю с таким именем в российскую глубинку - это засада. И подала заявление в загс. Там ответили, что у меня хорошее революционное имя. Я не смирилась, написала, что это аббревиатура - как ЦПКО, ВЦСПС и т.д. - и в итоге стала Риммой. А вообще я не люблю ничем выделяться. О происхождении Я пример того, что поэты рождаются в чертополохе. До того как стать военным, отец был рабочим порохового завода, мать - обмотчица электрических катушек. Какой поэзии могли они научить? Загадка для меня самой. Моя мама - еврейка, а отец - русский. Я - полукровка, чем и горжусь! Национальность для меня не имеет значения, в отличие от антисемитов, для которых кровь бывает разного цвета: голубая, зеленая или ядовито-желтая. Но ощущала я себя всегда русской. О своей моложавой внешности Загадка для меня самой. Думаю, дело в охотничьем инстинкте. Я женщина не юная, но еще надеюсь на любовь. На то, что кто-нибудь на меня посмотрит и поймет, что всю жизнь ждал и искал. Это меня не только держит на плаву, но и ведет. Так и напишите. О мужчинах До замужества я сильно увлеклась одним летчиком, но он предпочел жениться на местной Дуньке. Они обычно женились на официантках или библиотекаршах. Я никогда не выбирала мужчину по принципу: умный, добрый, благородный. Все это у меня было у самой. Я всегда выбирала себе мужиков самых таких поганеньких. Мне их было жалко. А еще мне нравились красивые дубины. О своих песнях Все началось в 1969 году. Пахмутова прочитала стихотворение "Ненаглядный мой" в журнале "Юность", и появилась песня. Потом я познакомилась с Сашей Серовым и с Игорем Крутым. А дальше с Аллегровой, Пугачевой, Лещенко, Киркоровым, Распутиной... Думаю, проще назвать тех, с кем я пока не успела поработать. Почти у каждой звезды хоть одна моя песня есть. Даже у "Стрелок", которые поют: "Я хорошая, а ты меня не любишь! Я люблю тебя, а ты такой плохой". О современной эстраде Там полно "неприкасаемых", и это отдельная тема для серьезного разговора. У меня никогда не поднялась бы рука на Аллу Борисовну, потому что она - вздорная баба, но за ней идет целая плеяда тех, кто делает, что хочет. Песня песне рознь. Когда Лель поет "муси-пуси" и "джагу" или ГлюкоZа - " я буду вместо нее твоя невеста, честное e!", то это, прошу прощения, хренота. А если говорить об эстраде в целом, то в последнее время даже Галкин не всегда оказывается на высоте. О Путине Однажды я смотрела по телевизору концерт, посвященный Дню Победы, и увидела на глазах у Путина слезы. Написала коротенькое стихотворение: "В кадре телепередачи он теперь уже навек: президент России плачет, как обычный человек. Президент России плачет - боль гримасой по лицу, - как убитый горем мальчик по убитому отцу, по солдатам, что почили, защитив страну в борьбе. Вряд ли этому учили президента в КГБ". Я просто хотела обратить внимание на то, что президент не лишен нормальных человеческих качеств. Вот и все. О любви Любовь - движитель всего. Из нее вырастают и цветы на подоконнике, и стихи, даже суп, который я варю, - от любви. Внучка спрашивает: "Как ты делаешь такой вкусный суп?" - "Потому что люблю тебя". И это действительно так. О сыне Егоре Радове, увлекшемся наркотиками Сына удалось вылечить, ведь выбора не было. Сын есть сын. С сыновьями не разводятся. Это любовь и ответственность на всю жизнь. Крест, который надо превратить в радость и подарок. Счастье, что Егор сумел спастись. А вот его жена, мама моей любимой внучки Маши, - погибла. Думаю, что дело тут было не только в наркотиках, она вообще была не совсем здоровой. Это очень печально. Невестке было всего 30 лет, а Маше 8, когда это случилось. Но что теперь говорить, воля Божья, что называется... Сегодня у Егора - тьфу-тьфу - все благополучно. Меня теперь волнует, что неблагополучно в стране. Несколько раз я пыталась в своих интервью говорить о докторе Зобине, который реально лечит наркоманию, но это вырезали и выбрасывали. У Михаила Леонидовича клиника, в которой лечат наркоманов и алкоголиков. Я направляла к нему многих знакомых и незнакомых тоже. Помог всем. Он работает по своей собственной методике, которую на Западе - например в Швеции, - сейчас приняли на ура. Всего один сеанс - и человек выходит, забыв про героин, наркотики и безумную непреодолимую тягу. Зобин работает с мозгом - как бы накладывает пломбы на центры зависимости. Реабилитация не нужна. Не надо "ломаться" с помощью лекарств, силы воли или веры в Бога, как это бывает после обычного лечения. Ну переломался, а дальше-то что? Все равно тянет. О Донцовой, Акунине и Сорокине В литературе сегодня все решает рыночная стоимость. Я не понимаю, почему дорогая Дашенька Донцова имеет миллиардные тиражи? Я знаю Грунечку с детства, тепло к ней отношусь, она симпатичный человек, но пишет-то полную ерунду. Хотя это и называется иронической прозой. Не знаю, почему власти с таким пристрастием и уважением относятся к нашим детективщицам? Ведь первые звезды у книжного маркета на Страстном бульваре зажгли Марининой и Донцовой. Я честно пыталась их читать, но не смогла. Это, с моей точки зрения, "не прет". Я лучше Чехова буду читать, что и делаю. Акунин - это какие-то игрушечки-развлекалочки. Сорокина как писателя я люблю, но без вывертов, похожих на некое сексуальное извращение. И потом - я мата не переношу. Когда я у Сорокина дохожу до страницы с ненормативной лексикой, книга падает у меня из рук. Должен быть очень серьезный повод для того, чтобы извергнуть из себя такого рода слово. Нам нужна и серьезная литература, и массовая. Но какой-то порядок следует навести. Ну не может халтура, возведенная в ранг литературы, быть сильнее новых Чеховых и Достоевских, которые, я уверена, когда-нибудь обязательно появятся. О мужской и женской литературе Я читала умную статью Ларисы Васильевой, в которой она резонно говорит, что были женщины-генералы, были женщины-цари, но не было "женщин - Львов Толстых". В этом что-то есть. Но так резко делить я все-таки не могу. Я делю только по половому признаку. Женщина говорит "Я была", мужчина - "Я был". Вот и все. Использована подборка интервью с сайта Sevastopol.ws Подготовила Юлия КУПРИНА Комсомольская правда

Юдифь Юдифь (женский вариант имени Иехуда) — персонаж ветхозаветной второканонической «Книги Юдифи», еврейская вдова, спасшая свой родной город от нашествия ассирийцев. Легенда В Иудею вторглась огромная армия Навуходоносора под командованием полководца Олоферна. Вавилоняне осадили город Ветилуя, в котором жила целомудренная и богобоязненная молодая вдова Юдифь. Надежды для горожан не было никакой. Надев красивые одежды и взяв с собой служанку, она отправилась в стан врага и сделала так, что Олоферн проникся к ней доверием. Когда в один из вечеров он засыпает пьяным, она отрезает ему голову и возвращается в родной город. Вражеская армия, оказавшись без начальника, в панике разбегается. Юдифь вернулась к своей прежней жизни и до конца соблюдала безбрачие. Картина Лукаса Кранаха Картина Караваджо Картина Дмитрия Свидло Картина Артемизии Джентилески «Книга Юдифи» Этот текст возник, как считается, в годы патриотического подъёма — во время восстания Маккавеев. Он был создан на основе более ранних устных преданий в сер. II в. до н. э. Записанная версия имела хождение в иудейской среде и была очень популярна, став частью Танаха. Затем эта Книга была включена в Септуагинту. Но через некоторое время при окончательном отборе книг для канона Кетувима она была отброшена из-за моральной оценки подвига Юдифи — ведь героиня совершила его, пойдя на притворство и обман, убив доверившегося ей врага. Оригинал на иврите не сохранился, книга дошла в греческом переводе. Существующие еврейские версии (равная по размеру греческой и сокращённый вариант) были сделаны в средние века (вероятно, обратный перевод). «Книга Юдифи» входит в Септуагинту и является частью канона Ветхого Завета католической и православной церквей, но исключена из него (помимо иудеев), протестантской церковью. «Книга» содержит ряд исторических анахронизмов, и большинство учёных оценивают её как вымысел — притчу, или даже первый исторический роман. Как в историческом романе, сцены «Книги» оживлены, им предана конкретика обозначением определённого времени и места действия (пусть и не точных), и, как во всех исторических романах, она расцвечена именами важных исторических личностей: в данном случае это царь Навуходоносор, фигурирующий также в «Книге Эсфири» и «Книге Даниила» — но ни в одной из них «исторических» деталей так много, как в «Книге Юдифи». Самые первые строчки — это не классические «Однажды давным-давно», а строго конкретные «В 12-й год царствования Навуходоносора, царствовавшего над Ассириянами в великом городе Ниневии…». Родной город Юдифи называется Ветилуя, о котором говорится, что он занимает важное стратегическое место на пути в Иудею, скорее всего — вымышленный географический пункт, хотя некоторые отождествляют его с городом Meselieh. Место, где разбил свой лагерь Олоферн, отождествляют с районом Shechem. Главной погрешностью историей является утверждение о том, что подвиг Юдифи остановил вторжение Навуходоносора и разгром Иудеи, в то время, как Навуходоносору на самом деле эту страну завоевать удалось. Хотя «Книга» не является частью официального иудейского религиозного канона, он стал частью концепции ортодоксального иудаизма, представители которого относят время его действия к тому периоду, когда Иудея боролась с Селевкидами в эллинистический период. История Юдифи расценивается как событие, связанное с фактами военных действий того периода, и считается, что она имеет отношение к второстепенным обстоятельствам еврейского праздника Ханука (см. также 1-ю и 2-ю книги Маккавеев). Подвиг еврейской женщины Юдифи, спасшей (хотя исторические факты это не подтверждают) свой народ от порабощения, не раз вдохновляли художников и писателей на создание на эту тему множества интересных творений. Чтобы читателям было интересно, привожу перепечатанный мною с сервера "Заграница" рассказ Валерия Когана: Юдифь Догорающее солнце провалилось за горизонт. Сумерки пали на землю Ханаана, неся с собой долгожданную прохладу. Но никто во всей Ветилуе не радовался ушедшему дню, ибо страшная беда нависла над городом, цепко схватила за горло каждого горожанина. Жажда мучила всех, старых и молодых, ни с чем не сравнимая жажда, от которой распухали губы, и язык присыхал к гортани. В этот вечер столпились горожане у дома губернатора. Отворились двери, губернатор ступил на крыльцо, оглядел толпу и спросил: - С чем пришли вы к дому моему? И сказали ему люди: - Вот уже двадцать дней ассирийское войско держит в осаде Ветилую. Двадцать дней даже мышь не может выскользнуть к источнику, чтоб напиться. Хлеб есть у нас, мясо есть, но нет воды. Взгляни, Озия, люди умирают от жажды. Сказал в ответ Озия: - Вижу я людские страдания, сам страдаю вместе со всеми. Но что я могу сделать? Я не Бог, я всего лишь губернатор. Зашумели люди, зароптали, и тогда вышел из толпы старик и промолвил: - Вот, что ты можешь сделать, Озия: открыть ворота города и просить полководца Олоферна пощадить наши жизни. Взмахом руки Озия остановил его речи. - Молчи, старик! Я не отдам город на поругание врагу! Говорю вам, вся надежда на небо, так будем же молиться о ниспослании чуда. - Взгляни на нас, Озия, - вскричали горожане. - Взгляни на детей наших! Доколе нам ждать чуда? Будет ли в еще живых кто-нибудь, когда Господь пошлет это чудо? - Пять дней и пять ночей даю сроку, - ответил Озия. - И если небо не смилостивится, значит, Господь отвернулся от нас, и нам остается уповать лишь на милость победителей. Да будет так! - И, повернувшись, Озия скрылся в своем доме. Прошел еще один мучительный день, а когда солнце стало клониться к закату, многие увидели, как по улицам шла женщина красоты необыкновенной. - Юдифь... Это Юдифь, - шептали ей вслед горожане. Не было в Ветилуе человека, кто не знал бы ее. Слухи о красоте Юдифи растекались по всему Ханаану и дальше по Иудее. Из уст в уста передавались рассказы о ее праведности и благочестии. Три года прошло уже, как умер ее муж, три долгих года, а Юдифь все не снимала траурные одежды. Говорили также, что богата она несказанно. Но не радовало Юдифь богатство. Не нужны были ей бескрайние поля, бесчисленные стада. Три года прошло, как покинул ее любимый. Как хоронили его - не помнит Юдифь, что было после - не знает. И живет с тех пор, как во сне. Много красивых и знатных мужей искали путь к сердцу красавицы. Никого Юдифь и видеть не пожелала. И жила, проводя свои дни в молитвах. Но сейчас не узнать было Юдифь. Где ее траурные одежды? Она шла в лучшем своем убранстве, надев самые дорогие украшения. У ворот люди пытались остановить ее, говоря: - Куда же ты? Погибнешь! Но никого Юдифь не слушала. Выскользнула из города, неся тяжелую корзину, и лязгнули за ней запоры. Видели со стен города, как направилась она к стану неприятеля и скрылась в сгущающемся мраке. Глухая тьма покрыла город. И тишина нарушалась лишь шепотом молитв. Где же оно, чудо? Сиял огнями стан войска, осадившего город, и веселье царило среди воинов. Радовались они передышке от похода, вкусной еде, обильному питью, предвкушали богатую добычу, которая вот-вот падет им в руки без великой битвы и многочисленных жертв. Со дня на день ожидали они известия о сдаче города. Пламя костра взметалось в небо, и искры уносились ввысь, смешиваясь с крупными звездами, нависшими, казалось, над самой землей. Лежа у огня, отдыхали воины после сытного ужина, развлекали друг друга хвастливыми рассказами о былых походах. Словно призрак, словно видение, из тьмы вдруг возникла прекрасная незнакомка и молча остановилась около костра. Разговор увяз в наступившей тишине, и только костер потрескивал, швыряя искры к звездам. - Кто ты, женщина или дух? - спросил, приподнявшись, бородатый воин с багровым шрамом через все лицо. И закашлялся от неожиданности. - Проводите меня к Олоферну! - звонко прозвучали слова, и столь властным был этот голос, привыкший повелевать, что вскочили мужи, закаленные в битвах, и стали наперебой предлагать свои услуги. Бородач со шрамом на правах старшего мановением руки заставил всех умолкнуть и сказал хрипло: - Идем, незнакомка, я провожу тебя. Качнулось пламя в светильнике, подпрыгнули и заметались тени по шатру, и в этом неверном свете предстала пред Олоферном Юдифь. Бородач пытался что-то объяснить, но слова его глохли в сиянии, исходящем от праздничных одежд, драгоценных украшений. Или от неземной красоты незнакомки. А та, ступив шаг, пала на колени и склонилась низко, до самой земли. Удивленный Олоферн вскочил, подошел к ней, поднял, заглянул в лицо и спросил: - Кто ты, откуда и зачем пришла? И был ему ответ: - Имя мое Юдифь, живу я в Ветилуе. А пришла я сказать открывшуюся мне волю Всевышнего: не пройдет и пяти дней, как падет непокорный город, и ты войдешь в него победителем. - Прекрасная иудейка, - вскричал Олоферн. - Если сбудется твое пророчество, я воистину поверю, что велик ваш Бог и прекрасен народ, у которого такие дочери! Кликнул Олоферн слуг и повелел поставить рядом шатер для гостьи, подать ей еды и питья, сколько пожелает. А Юдифь открыла свою корзину, вынула приготовленные ею яства и принялась угощать Олоферна. Отведал Олоферн кушанья, и увидела Юдифь, как подобно маленькому ребенку, мудрый и великий полководец радовался и причмокивал, запивая ароматным вином еду, приготовленную по лучшим рецептам. И улыбнулась против своей воли. До поздней ночи Юдифь и Олоферн коротали время в приятной беседе. Лишь когда стало светлеть небо на востоке, Олоферн взял Юдифь за руку, проводил в роскошный шатер, поставленный рядом, поклонился на прощанье и оставил одну. Но долго еще не спала Юдифь. Смущена была душа ее. Не таким, о, нет, не таким представляла она Олоферна. Знала Юдифь, покидая город, на что шла, и приготовилась к худшему. Не жизнь - честь свою возложила она на алтарь спасения города. Ибо на что могла рассчитывать молодая и красивая женщина, пришедшая ночью в шатер ненавистного врага? Ко всему была готова Юдифь. Но увидела она прекрасного, сильного учтивого мужа и теперь молила Господа дать ей силы исполнить задуманное. Но когда сон затуманил разум и закрыл глаза, привиделось ей, что в шатер входит Олоферн. Вот он подходит к ней ближе, ближе... Собрав все силы, хочет Юдифь вскочить, убежать... Но пристальный взгляд лишает ее воли, немеют члены. Склоняется Олоферн над нею, сильные руки поднимают ее с ложа... Поцелуй острее кинжала пронзает тело, дрожью отзывается оно, истосковавшееся по мужской ласке... Открыла глаза Юдифь - никого рядом. Вскочила с ложа, пала на колени и горячо зашептала: - О, Господи всемогущий, просветли мой разум, затуманенный этим человеком, избавь меня от чар его, чтоб смогла я свершить то, ради чего пошла на страшный грех. Помоги мне, Господи!.. И прости меня! Прошел день, и когда приблизился вечер, прислал Олоферн слугу своего скопца Багоя к Юдифи пригласить ее к ужину. Радушно встретил Олоферн гостью, приветливо улыбнувшись, проводил ее за накрытый стол. Затем, когда они остались вдвоем, спросил: - Как ты отдохнула, прекрасная Юдифь? Удобно ли тебе было? Ответила Юдифь: - Все было хорошо, благодарю тебя, великий Олоферн. Улыбнулся Олоферн: - Не называй меня великим, Юдифь. Если я и велик, то только в битве, когда мои воины наводят страх на неприятеля, когда становится красным от вражеской крови мой меч. Олоферн метнул взгляд в сторону. Юдифь глянула туда же и увидела лежащий у изголовья огромный меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями, сияние которых радужным туманом рассеивалось на сетке от комаров, свисающей над ложем. Отвела глаза Юдифь, не в силах смотреть на это сияние, которое не могло скрыть смертоносный блеск лезвия. Олоферн, казалось, понял ее задумчивость и сказал: - Прогони печальные мысли, Юдифь. Я вновь хочу видеть твою улыбку. Молвила Юдифь в ответ: - Скажи, Олоферн, что будет с Ветилуей, когда твои воины войдут в нее? Олоферн пожал плечами: - Что Ветилуя? Это всего лишь мелкое препятствие на нашем пути в Египет. Там нас ждут великие битвы и богатая добыча. А Ветилуя - только небольшое развлечение для моих солдат, соскучившихся по рукопашной. Я постараюсь не допустить кровопролития, но каждый воин должен унести с собой хоть какую-нибудь добычу. Понимаю, это жестоко, но война есть война. И не будем говорить больше о грустном. Отведай моего вина, оно ничуть не хуже твоего, но в нем есть своя неповторимость. Вино, красное, как кровь, плескалось в серебряной чаше, которую Юдифь поднесла к губам. Мысленно прошептала: - Господи, дай мне силы... И отпила немного. Вино ударило в голову, теплая волна разлилась по телу, ставшему вдруг легким, почти невесомым. И улыбнулась Юдифь Олоферну. Долго длился ужин. Все дальше уходили, затуманивались страдания и беды Ветилуи, воины, веселящиеся у костров в ожидании добычи, притягательно-страшный меч, притаившийся у ложа. Все ближе становилось суровое лицо Олоферна, которому так идет улыбка, его горящие глаза, могучие руки... Сгинул весь мир, и остались они вдвоем - Юдифь и Олоферн. - Нет... не надо... - прошептала или подумала Юдифь, когда приблизилось вплотную лицо Олоферна, и его жаркое дыхание опалило ее. Но слова эти умерли в ней, сожженные взглядом углей-глаз из-под нависших черных бровей. Сильные руки неловко обняли Юдифь за плечи, и обессиленная, она склонилась к Олоферну, руки обвили его шею, голова легла на могучую грудь... Кто знает, кто объяснить может, что есть счастье? Почему счастьем оказывается то, что вчера казалось грехом? И куда уходит оно, едва коснувшись своим крылом человека? Широко раскрытыми глазами смотрела Юдифь в потолок шатра, дальше, в небо, в самую обитель Бога, и не видела его там. Три года молила Бога Юдифь даровать покой ее душе, обожженной потерей. Три года ждала, что утихнет боль. Но молитвы ее не были услышаны. Исцеление пришло, когда она меньше всего ждала этого. Исцеление ли? Или Бог даровал ей минуты счастья, чтоб подготовить к новым испытаниям? - Господи, ну почему ты так жесток?! Счастье быстротечно. Оно волной подхватывает человека, поднимает его на вершину блаженства и ускользает из-под него. И чем выше вознесется смертный на гребне той волны, тем глубже оказывается пропасть его последующего падения. Знала Юдифь, что близок уже миг, когда сорвется она в пропасть и больше никогда не поднимется из мрачных глубин. Но этот миг еще не наступил. А счастье - вот оно! Юдифь повернула голову и всмотрелась в лицо забывшегося сном Олоферна. Даже во сне он то хмурился, то улыбался; вот тень пробежала по его лицу, и губы прошептали ее имя. Он открыл глаза, резко поднялся. Увидел Юдифь, тряхнул головой, провел рукой по ее волосам и сказал негромко: - Привиделось мне, что злые силы разлучили нас. Дурное предзнаменование шлют нам Боги. Молча Юдифь обняла его, и ощутил Олоферн на своих губах соленый привкус. - Ты плачешь? - вскричал он. - Так знай, что нет силы такой, чтоб смогла заставить нас расстаться! Отныне мы вместе навсегда! Именно этого желал Юдифь больше всего на свете. Но, сознавая всю несбыточность своего желания, разрыдалась, не в силах дальше сдерживать себя. А Олоферн, не понимая причины, шептал ей нежные слова, пытался утешить, пока не уснула она, обессилев, у него на руках. День и ночь, потом еще день прошли незаметно в ласках, объятиях и поцелуях. Ни на минуту не разлучались Юдифь и Олоферн. Снова пришел вечер. И сказал Олоферн за ужином: - Когда падет Ветилуя, я перед всеми объявлю тебя своей женой. Отчаянная мысль мелькнула у Юдифи, свет надежды коснулся сердца, и сказала она: - Пощади Ветилую, Олоферн. У тебя впереди еще много великих битв и славных побед. Зачем тебе этот маленький город? Пощади Ветилую! Ответил Олоферн: - Милая моя Юдифь! Моя любовь к тебе велика, как горы, безбрежна, как море. Но ты должна понять, что принадлежу я не тебе одной. Я - воин и принадлежу моим солдатам, как и они принадлежат мне. Да, у меня впереди много битв, но именно поэтому солдаты должны быть уверены в своем полководце, тогда он может быть уверен в них. Без этого не бывает побед. Я пощадил бы Ветилую, но тогда мои воины скажут: "Наш командир - трус, наш командир - женщина, он не держит своего слова". Нет, я обещал им Ветилую, и Ветилуя должна пасть. И даже ради тебя я бессилен что-либо сделать. Опечалилась Юдифь и даже хотела воспротивиться ласкам Олоферна, но столь нежны были эти большие руки, более привыкшие к мечу, столь пылки были объятия, что оттаяла в них Юдифь, затрепетала проснувшаяся в ней женщина. С легким шорохом скользнули на пол одежды, и сама Юдифь увлекла Олоферна на ложе, сгорая от желания. Она точно знала, что это последняя их ночь, и оттого никак не могла утолить сжигающую ее жажду, копившуюся три долгих вдовьих года. Лишь под утро уснул Олоферн, разметавшись на ложе. Но не спала Юдифь. Близился рассвет. На исходе была последняя, пятая ночь срока назначенного Озией. С восходом солнца откроются ворота города, и вооруженные до зубов воины ворвутся в город. Резня, грабежи, пожары... Милость победителей... Юдифь осторожно высвободилась из объятий Олоферна. Теперь она стояла над ним, вглядываясь в его лицо, дышащее покоем. Этот человек... Он принес беду в ее край, принес войну. Он принес ей счастье, такое неожиданное и такое короткое. Счастье и война... Они сошлись в смертельной схватке. И война оказалась сильнее. Будь она проклята! Бешено колотилось сердце. То, что она сейчас должна сделать, было выше ее сил. Юдифь протянула руку, и холод рукояти ожег ее. Но - стерпела. Выползло из ножен длинное лезвие. Обеими руками Юдифь подняла меч. Господи, до чего тяжел он! - Всемогущий Боже, помоги мне! Дай мне силы! Блеснул клинок и с глухим стуком вонзился в шею Олоферна. Брызнула кровь, затуманилось в глазах Юдифи. Ничего не видя и не слыша, опустилась она на пол, и померк ее разум. Прошла вечность, и когда Юдифь открыла глаза, в отблесках тревожного пламени светильника багрово сверкнул ручеек, змеей подползающий к лицу ее. Закричать бы, но не было сил. Юдифь не понимала, что делала, словно это была не она, а кто-то другой. Вскочив, сорвала защитную сетку, завернула в нее голову, скатившуюся с ложа, огляделась, положила в свою корзину сверток и, одевшись, вышла из шатра. Никто не остановил ее: все уже знали о прекрасной незнакомке, очаровавшей полководца. Юдифь успела вовремя. Едва она подошла к воротам, брызнули из-за горизонта первые лучи восходящего солнца. Дрогнули ворота и стали открываться. Юдифь шагнула в город, прошептала: - Вот... Возьмите... И протянула корзину. Больше не оставалось ни сил, ни чувств, замертво рухнула она на землю. Вечером у дома Юдифи собралась толпа. Весь город был здесь. Горожане хотели рассказать ей о том, в какое отчаяние пришли воины неприятеля, увидев обезглавленное тело Олоферна, какая паника поднялась в их стане, когда над воротами Ветилуи была поднята голова его. Хотели рассказать о великой битве, когда воины, лишившиеся своего полководца, бросились бежать, а защитники города догоняли и убивали их, и мало кто живым ушел. Хотели рассказать о богатой добыче, которая досталась горожанам, преподнести Юдифи сокровища Олоферна, принадлежащие ей по праву... Но наглухо были закрыты двери дома. А в дальней комнате, упав на пол, безутешно рыдала Юдифь. Юдифь-спасительница, Юдифь-героиня, Юдифь, чье имя, пройдя через века, станет легендой... Но ей-то что с того? Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/

Ева-прародительница Согласно первому варианту (Быт.1:26-29), прародители человечества — мужчина и женщина — созданы «по образу и подобию Божьему» (Быт.1:27) в конце шестого дня творения, и им дано господствовать над всей землей и живыми существами (Быт.1:27). Согласно второму варианту (Быт.2:7-25; 3:1-24), Бог вылепил человека (адам) из «праха земного» (адама), вдохнул жизнь в его ноздри и поместил его в Сад Эдемский(Быт.2:7). Позже Бог усыпил Адама, взял одно из его рёбер и сотворил из него первую женщину — Еву, которая стала женою для первого человека (Быт.2:21-22). «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились». «Адам и Ева в Земном раю». Картина Венчеслао Петера (Wenceslao Peter; 1742, Богемия — 1829, Рим), Пинакотека, Ватикан. Согласно концепциям Естественной истории (XVI-XVIII век), Природа — это идеально сбалансированная устойчивая система, задуманная и поддерживаемая Творцом. В этом мире, конечно, нет никакой эволюции! На полотне узнаваемы десятки видов птиц и млекопитающих, мирно сосуществующих. Венчеслао Петер был известен прежде всего как анималист. (Изображение с открытки, изданной Ватиканскими музеями) Картина австрийского художника Густава Климта "Адам и Ева" Понятие грехопадения основано на библейской истории об изгнании перволюдей (Адама и Евы) из Райского сада за то, что те, нарушив волю Господа, вкусили от Древа познания добра и зла (Быт.3:1-7). Фактически, Адам и Ева не были ограничены в своём выборе, однако страшились ослушаться запрета божьего вкусить плодов от Древа познания. Книга Бытия говорит, что Змей уловками и хитростью убедил Еву попробовать плод запретного древа, а та, в свою очередь, дала попробовать плодов Адаму. Адам и Ева познали добро и зло, увидели себя нагими и познали стыд. Узнав об этом, Господь изгнал перволюдей из Рая, лишив их вечной блаженной жизни и подвергнув страданиям (Быт.3:17-24). Художник Хендрик Гольциус. "Грехопадение" В иудаизме и христианской традиции принято отождествлять Змея-искусителя с Сатаной. Христианское богословие в частности основывается на Откровении Иоанна: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». (Откр.12:9) Иудаизм, христианство и ислам признают предание о грехопадении, однако оценка последствий грехопадения в этих религиях различна. Тициан. "Грехопадение" В иудаизме отвергается христианская концепция первородного греха. Человек, как существо, созданное по образу и подобию божьему, являясь венцом творения, был наделён волей. Во власти человека было решать что есть хорошо, а что плохо, выбирать между добром и злом (Втор.30:15-18). Именно совершение греха непослушания Богу, как волевой акт человека послужило причиной грехопадения. Непослушание Богу, в соответствии с иудейской традицией является самым тяжким грехом. Особое значение тезис грехопадения получил в христианстве, послужив основой для понятия первородного греха и, затем — искупительной жертвы. Утверждается, что грехопадение изменило саму природу человека. Изгнанные из рая люди потеряли способность жить вечно (отныне им был закрыт доступ к Древу Жизни), оказались вовлечены в извечную борьбу добра и зла. Зло, персонифицированное в виде Змея (Сатаны), побудило человека нарушить волю Божию. Отныне и вовеки человек по определению наделён греховностью, которая препятствует свободному выбору между добром и злом. Но под влиянием благодати человек может сделать свободный выбор между добром и злом. Вся доктрина грехопадения в христианстве выливается в учение о первородном грехе, и, в конечном счёте, в учение об искупительной жертве Иисуса Христа и спасение посредством благодати Божьей. Ислам отрицает понятие первородного греха, которое чуждо исламу и непонятно мусульманскому сознанию. У ислама другой взгляд на грехопадение. Адам признал, что сбился с пути и искренне попросил у Аллаха прощения, которое было ему безоговорочно дано. Из-за ошибки Адама он сам и его потомки были выпровожены из рая на землю, но никто из его детей не унаследовал вину за его ошибку. Не будем вдаваться в сравнительную интерпретацию этих трактовок: каждый волен принимать ту из них, которая больше всего соответствует его убеждениям. Могу лишь высказать свою собственную точку зрения: хвала Всевышнему за воплощение великой идеи о разделении человечества на мужчин и женщин, за счастье любить и быть любимыми, производить потомство, наслаждаться красотами окружающего нас мира, то есть тем, что мы и подразумеваем под словом жизнь! Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/

«Я смутно жил и неуверенно, / И говорил я о другом…» – писал некогда Илья Эренбург. Его слова могли бы повторить люди разных поколений, жившие при Сталине и советской власти. О самом Эренбурге и о его семье рассказывает правнучка писателя Ирина Щипачева. – Ира, ты помнишь своего прадеда? – Мне было 12 лет, когда он умер, поэтому я его, конечно, помню. Мы с моей бабушкой Ириной Ильиничной (дочерью Эренбурга) гостили летом у него на даче, бывали в московской квартире, где он жил со своей женой – Любовью Михайловной. Не могу сказать, что он был ко мне слишком внимателен, да и требовать этого было невозможно, поскольку он всегда был занят работой. Правда, за столом мог и поворчать, что мясо пережарено или что-то недоварено… Но отношения у нас были замечательные, и если он встречал меня, идучи в сад (он очень любил цветы, на даче была огромная оранжерея), то всегда говорил: «Пошли со мной». Присутствие прадеда в моей жизни подтверждают две фотографии: на одной мы в Уголке Дурова, на другой – в Шереметьево. – Любовь Михайловна – первая жена Эренбурга? – Нет, вторая. Первая была Екатерина Оттовна Шмидт; она была чуть старше Ильи Григорьевича. Это был недолгий гражданский брак, в результате его на свет появилась дочь Ирина. Двадцатилетний Эренбург не был приспособлен для отцовства и семейной жизни. Говоря современным языком, он тогда немного хипповал, и семья его тяготила: он был готов любить, но оказался не готов выполнять каждодневные обязательства. И Екатерина Оттовна вскоре ушла к их общему другу – Тихону Ивановичу Сорокину. Эренбург дружил с ним всю жизнь. Сохранилось даже предание, что у них были парадные брюки одни на двоих, и они их носили по очереди. С Екатериной Оттовной прадед тоже сохранял теплые отношения, и даже дачи их стояли неподалеку друг от друга, хотя деревенскую избушку Сорокиных можно было назвать дачей с большой натяжкой, особенно если сравнивать ее с домом Эренбурга. – А к дочери Ирине молодой отец был внимателен? – Отцовские чувства к Ирине он питал всегда и от обязательств не отказывался. Сначала Ирина училась в Москве во французской школе, а когда ей исполнилось 12 лет, Эренбург увез ее во Францию; там она и доучивалась. Первая книга, которую Ирина написала, называлась «Записки французской школьницы». Пребывание во Франции определило ее профессию – Ирина стала переводчицей французской литературы. Она познакомила нас с Мальро, Гюго, Веркором и другими крупными писателями. Ирина Эренбург с матерью. Париж, 1930-й год – Несмотря на отцовскую привязанность, не было у Ирины комплекса брошенного ребенка или счета к отцу, как это часто случается? – Никогда! Хотя так уж сложилось, что всю жизнь отца она называла Ильей, а отчима – папой. Но тем не менее, все это знают, отца она обожала. И было за что. Он с детских лет относился к Ирине с редким уважением, и она чувствовала это всю жизнь и всю жизнь была ему за это благодарна. Потом, рассказывали мне, их отношения стали иными, потому что Ирина жила здесь, нашей жизнью. Она ее понимала. Когда Эренбург приезжал из Мадрида и задавал вопросы, Ирина прикладывала палец к губам и говорила: «Тс-с-с…» И шепотом перечисляла: этого посадили, того расстреляли… Эренбург абстрактно кое-что понимал, но весь кошмар советской жизни ощутить не мог. Ирина стала его гидом по этой жизни. Нам казалось, что он большой ребенок, которого она опекает. – Не могу в этой связи не спросить: существует какое-нибудь домашнее предание, объясняющее, почему в то страшное сталинское время Эренбург не только уцелел, но даже имел возможность свободно перемещаться в пространстве? – Ирина считала, что отец слишком уж известен на Западе; его арест мог вызвать нежелательный резонанс. Хотя, может быть, дело не в этом. Жизнь Эренбурга всегда висела на волоске, но кто-то незримый его хранил. Об этом, кстати говоря, немало написано. Вот, например, перед арестом членов Еврейского антифашистского комитета Абакумов представил Сталину список, где рядом с каждой фамилией собственной рукой ставил две буквы: «ар» (арестовать). А возле фамилии Эренбурга поставил какую-то закорючку, похожую на вопросительный знак. И Эренбург остался цел. Жизнь его действительно висела на волоске, но все знали, что только сам Хозяин может ею распорядиться. И когда на каком-то большом собрании некий функционер по фамилии Головченко произнес: «Хочу сообщить вам радостную весть – космополит номер один, Илья Эренбург, арестован!» – тот тут же слетел с должности, ибо даже говорить на эту тему было не его ума дело. При Сталине Эренбургу, конечно, угрожала смерть, но все главные неприятности начались при Хрущеве, после печально известной выставки в Манеже. Хрущев ополчился на Фалька, а прадед мой пытался ему объяснить, какой это выдающийся художник. Ему устроили, что называется, разгром – как в устной форме, так и в печати. На нервной почве Илья Григорьевич несколько дней не мог ничего есть, хотя жизнь его тогда, конечно, была вне опасности. – Ирине, наверное, приходилось выслушивать об отце нелицеприятные суждения. Как она реагировала? – Она была очень терпима и делала вид, что всё понимает и отчасти разделяет. Но ей это было весьма неприятно. – А как сложилась личная жизнь Ирины Ильиничны? – Очень и очень нелегко. Незадолго до войны она вышла замуж за Бориса Лапина – журналиста, прозаика, поэта. Это был счастливый брак; Борис Лапин так навсегда и остался ее единственной любовью. В 1941 году он и его близкий друг и соавтор Захар Хацревин поехали корреспондентами в Киев и там попали «в котел». Понятно было, что надо срочно выбираться. Хацревин страдал эпилепсией. Но он скрывал это даже от Лапина. По одной из версий, у Хацревина случился приступ; кто-то видел, как он лежал на дороге. Над ним склонился Лапин, и Хацревин просил его: «Уходи… Оставь меня». Но Лапин не мог бросить друга, и оба погибли. Ирина долго не могла смириться с его смертью, и ей – она мне об этом говорила – часто снилось, будто Лапин вернулся. Она была однолюбкой. Хотя, может, у нее и были романы… Не знаю… Однако для себя она твердо решила, что замуж больше не выйдет. – Но раз ты появилась на свет, значит, кто-то отвлек Ирину от горя? – Это сделал Илья Григорьевич. Он привез с войны девочку Фаню, на глазах у которой в Виннице немцы расстреляли родителей и сестер. Старшие же братья служили в польской армии. Фаню успел спрятать какой-то старик, но так как это было связано с большим риском, он велел ей: «Беги, ищи партизан». И Фаня побежала. Эту девочку Эренбург привез в Москву именно в надежде отвлечь Ирину от горя. И она удочерила Фаню. Поначалу всё было довольно сложно, поскольку девочка плохо говорила по-русски. Изъяснялась на какой-то чудовищной смеси языков. Но потом русским быстро овладела и даже стала отличницей. – Фаня считала Ирину Григорьевну мамой? – Не знаю. Но звала она ее Ириной. Однако, когда после войны нашлись братья и один из них приехал, чтобы забрать ее в Израиль, Фаня спросила у Ирины и спросила: «Что мне делать?» Ирина ответила: «Думай сама». Фаня куда-то надолго ушла, а когда вернулась, сказала: «Я остаюсь». Это решение о многом говорит. Правда, спустя много лет, она всё-таки уехала к братьям. – Тебя назвали Ириной... Это тоже что-то значит. А о чем говорит твоя литературная фамилия – Щипачева? – Ирина с Фаней жили в Лаврушинском; там же жил и поэт Степан Щипачев с сыном Виктором. С Виктором Фаня познакомилась еще в писательском пионерлагере; полудетский роман продолжился в Москве и завершился браком. Мама поступила на филфак в МГУ, но быстро поняла, что это не ее, и, поступив в медицинский, стала врачом. Брак продлился недолго – три года. Но я всё-таки успела родиться. – Вырастила тебя Ирина Ильинична. Это было общее решение? – Сначала мы жили все вместе – я, мама и бабушка – на улице Карла Маркса. Потом появился мамин второй муж, и у меня, пятилетней, с этим чужим дядей сложились плохие отношения. Но мы жили по-прежнему с мамой, пока бабушка не купила кооперативную квартиру у метро «Аэропорт». Мне тогда было уже 12 лет, и я имела право выбирать, с кем жить. Я выбрала бабушку и с радостью переехала к «Аэропорту». Наверное, маме это не пришлось по душе. Отношения стали натянутыми; такая, знаете ли, необъявленная война. И длилось она довольно долго. Потом появился третий мамин муж, и вот с ним и у меня, и у бабушки были нормальные человеческие отношения – я уже сильно повзрослела, да и бабушка с возрастом стала терпимей. – А с отцом ты поддерживала связь? – Мы с ним всю жизнь прекрасно относились друг к другу. И тоже благодаря бабушке. Моя сводная сестра по отцу – мы-то сами считаем себя родными сестрами – привезла из Одессы архив, где хранились мои письма из детского сада, из Коктебеля. Бабушка аккуратно пересылала их отцу с приписками (надо сказать, что мать некоторое время запрещала мне общаться с папой): «Витя, детский сад уезжает восьмого, у вас последняя возможность увидеться с Иришкой…» Одним словом, «роман» с папой устраивала бабушка. У нее и с его родней тоже всегда были очень хорошие отношения. – Твоим воспитанием бабушка занималась вплотную? Наставляла, давила? – Никогда. Но к желаниям внучки прислушивалась. И когда я захотела рисовать, тут же устроила меня в Студию Бориса Биргера. – Ну, если не давила, то наверняка влияла на твое становление? – Конечно. Мое отношение к жизни, к людям, принципы – всё от бабушки. А художником я не могла не стать, потому что росла в этой атмосфере (показывает рукой на стены, где висят Шагал, Пикассо, Фальк… – М. Р.). – Это наследство Ильи Григорьевича? – Да, это его собрание картин. Их ему дарили сами художники. Он редко что-то покупал сам. Но с наследством была большая морока. Когда Эренбург умер, Ирина Ильинична на словах договорилась с Любовью Михайловной о том, что, пока та жива, всё останется как есть. Никаких документов, подтверждающих, что Ирина – дочь Эренбурга, при этом не было. Послали запрос в Ниццу, где родилась Ирина, и оттуда пришло письмо, подтверждающее, что действительно такого-то числа и месяца Екатерина Шмидт родила дочь Ирину. А об отце ни слова. Но нотариус, умная женщина, прочитав мемуары Эренбурга, сказала: «Вот ваш документ». Договоренность о наследстве, однако, так и осталась только на словах, и, когда Любовь Михайловна умерла, она всё оставила брату – режиссеру Григорию Козинцеву. Он приехал за вещами. Но тут возник вариант: сделать квартиру музеем Эренбурга, если Ирина сдаст свое жилье на «Аэропорте». Ирина отказалась: «Я не могу жить на кладбище». Тогда Козинцев, как настоящий джентльмен, предложил ей взять всё, что она хочет. И бабушка набралась смелости: «Я бы хотела сохранить кабинет Эренбурга». Таким образом, и библиотека, и мебель переехали на «Аэропорт», целиком заняв жизненное пространство и оттеснив бабушку на тахту, где она и ютилась всю жизнь. Самое печальное: Козинцев вскоре умер, и литературное наследство Эренбурга частично попало в чужие руки. – Ну а твои, уже взрослые, дети интересуются Эренбургом? – Они, конечно, его читали, но далеко не всего... Нет, такого интереса к Эренбургу, как у моего поколения и у предыдущего, у них, к сожалению не возникло. Сейчас ведь и в литературе другие «песни о главном». Автор: Маргарита Рюрикова Источник: http://www.lechaim.ru/ARHIV/161/rurikova.htm

БРУ́КНЕР Анита (Brookner, Anita; 1928, Лондон), английская писательница и историк искусства. Единственная дочь в семье евреев — выходцев из Польши, девочка росла среди многочисленной еврейской родни и с детства чувствовала себя чужой в английском окружении, «слишком легкомысленном» для ее серьезного характера. Брукнер окончила Лондонский университет и институт Курто, в 1959–64 гг. преподавала историю искусств в университете Ридинга, а с 1964 г. — в институте Курто, где работала около четверти века, в 1967–68 гг. вела курс истории искусств в Кембриджском университете. Искусствоведческие работы, вошедшие в сборнике «Гений будущего» (1971), монографии о Ж. Б. Грезе (1972), Ж. Л. Давиде (1980) и др. принесли ей международную известность как специалисту по живописи 18–19 вв. На протяжении ряда лет Брукнер публиковала также литературные обзоры в газете «Таймс» и литературном приложении к ней. Хотя первое художественное произведение Брукнер опубликовала в 53-летнем возрасте, с тех пор, ежегодно выпуская по роману, она успела добиться признания читательской аудитории и критики, считающей ее едва ли не самой выдающейся современной романисткой Англии. В первых романах — «Дебют»(1981), «Провидение» (1982), «Взгляни на меня» (1983) — критики усматривали влияние французской классической литературы (О. Бальзака, Б. Констана и М. Пруста соответственно). Здесь, как и в последующих произведениях Брукнер, на первом плане — отчасти автобиографический образ одинокой, интеллигентной, тоскующей по любви женщины. Ближе всего к автору стоит героиня «Отель дю Лак» (1984) — писательница, которая готова утешить читательниц-дурнушек надеждой на конечный успех в жизни, но сама не питает никаких иллюзий. Изысканность и ироничность стиля, продуманность композиции обеспечили роману большой успех: в 1984 г. Брукнер была удостоена премии Букера за лучшую книгу года, в 1986 г. по роману был снят телефильм. Следующий роман «Родные и друзья» (1985) ознаменовал отход писательницы от уже ставшего для нее привычным канона. В ироническом тоне изображен здесь процесс разрушения казавшихся незыблемыми ценностей в богатой еврейской семье, перебравшейся в Англию из Центральной Европы, хотя еврейская тема играет в романе столь же второстепенную роль, как и в жизни персонажей. В этой книге особенно проявился комический дар Брукнер. Писательница стремится к расширению творческих приемов, а также к тому, чтобы ее «не узнавали в каждой книге». Так, главные герои романов «Опоздавшие» (1988) и «Льюис Перси» (1989) — мужчины, а героиня романа «Друг из Англии» (1987) не похожа на привычный брукнеровский тип. Тем не менее в центре большинства романов Брукнер — образ героини-«аутсайдера» — женщины, чувствующей себя «иностранкой в собственной стране», причем это ощущение может возникнуть не только из-за национальной принадлежности (как в «Дебюте»), но и от сиротства («Провидение»), старомодного воспитания («Подделка», 1992) или физического недостатка («Закрыв глаза», 1991). Зачастую фигурирует мотив «перевернутых» отношений между матерью и дочерью, где последняя чувствует себя старшей, оставаясь для других ребенком («Мезальянс», 1986; «Подделка», «Закрыв глаза»). Важную роль в творчестве Брукнер играют произведения изобразительного искусства. В некоторых случаях («Мезальянс», «Родные и друзья») в основе построения книги лежит иконографический принцип. По признанию Брукнер, на формирование ее стиля особое влияние оказали Ч. Диккенс и Г. Джеймс; из современных писателей она выделяет Ф. Рота, с которым ее сближает тяготение к автобиографичности. Брукнер называет себя неизлечимым романтиком, хотя избегает любых романтических клише. В ее книгах мало событий и много нюансов чувства, однако у читателя не создается впечатления сентиментальности, так как внимание к человеческим переживаниям сочетается с иронией, точностью детали и пристальным анализом серьезных моральных проблем. Источник: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=10773&query= А вот её АвтоГрафия: Родилась 16 июля 1928 в Лондоне. В 1949 закончила Кингз-колледж Лондонского университета, бакалавр искусств, в 1952 получила степень доктора искусствоведения в Институте искусств Куртолда в Лондоне. Специалист по искусству 18-19 вв., она стала первой женщиной-профессором Кембриджского университета (1967-1968). В 1990 была удостоена звания Кавалерственной дамы Ордена Британской империи. Свой первый роман Начало жизни (A Start in Life; в США издан под названием Дебют-Debut) выпустила в 1981. Ее героиня, отмечала критика, может показаться несколько старомодной, движимой исключительно чувством долга, однако техника авторского письма абсолютно современна: жесткая, столь же лишенная какого бы то ни было эвфемистического флера, как и окружающая жизнь. Второй роман писательницы, Судьба (Providence, 1982), также собрал максимально благоприятные отклики как со стороны критики, так и из уст ее маститых коллег ("успешно завоевывает собственную писательскую территорию"; "мастер миниатюрных зарисовок слабых духом людей"; "потрясающая писательница"). Взгляни на меня (Look at Me, 1983), третий роман Брукнер, стал, по словам рецензента Джулии Эпстайн, "почти небывалым достижением, романом о пустоте и бездеятельности… одновременно трагедией одиночества и потерянности - подлинным триумфом писательницы, в совершенстве владеющей своим пером и самой собой". Роман Отель "У озера" (Hotel du Lac, 1984) - самое известное произведение писательницы. В год своего выхода он получил Букеровскую премию, самую престижную в Великобритании литературную награду, а год спустя по роману был снят одноименный фильм. Как правило, Брукнер ежегодно выпускает новый роман: Семья и друзья (Family and Friends, 1985), Мезальянс (A Misalliance, 1986), Подруга из Англии (A Friend from England, 1987), Опоздавшие (Latecomers, 1988), Льюис Перси (Lewis Percy, 1989), Короткие жизни (Brief Lives, 1990), Закрытый глаз (A Closed Eye, 1991), Обман (Fraud, 1992), Семейный роман (1993; в США вышел под названием Долли - Dolly), Личный взгляд (A Private View, 1994), Происшествия на рю Ложье (Incidents in the Rue Laugier, 1996), Измененные положения (Altered States, 1997), Посетители (Visitors, 1998), Медленное падение (Falling Slowly, 1998), Неподобающее влияние (Undue Influence, 1999) и Залив ангелов (The Bay of Angels, 2001). Автор ряда искусствоведческих работ, получивших высокую оценку специалистов, в том числе Гений будущего: Исследование французской художественной критики (1971), Грёз: Взлет и упадок искусства XVIII века (1972), Жак-Луи Давид, авторский взгляд: Лекции по разным вопросам искусства (1974), Переклички: Исследования по вопросам искусства и литературы (сборник статей, написанных более чем за 25 лет, 1997) и Романтизм и его тревоги (2000). Составитель сборника рассказов американской писательницы Эдит Уортон. Источник: http://www.litwomen.ru/autogr51.html

ДЕЛОНЕ (ДЕЛОНЕ-ТЕРК), СОНЯ (САРА) ЕЛИЕВНА (1885–1979), русская художница еврейского происхождения. Родилась в Градижске (Полтавская губерния) 1 (13) ноября 1885 в семье фабричного управляющего. Рано потеряв родителей, была удочерена дядей по матери, присяжным поверенным Г.Т.Терком. С 1905 поселилась в Париже, занималась в академии Ла Палетт, где среди ее наставников были А.Озанфан и А.Дюнуайе де Сегонзак. Выйдя замуж за Р.Делоне (1910), в 1912–1913 внесла большой личный вклад в разработку его теории (и практики) живописного симультанизма (или «орфизма»). В 1914–1920 жила с мужем в основном в Испании, где познакомилась с С.П.Дягилевым, приняв участие в его антрепризе (костюмы к балету Клеопатра на музыку А.С.Аренского, 1918). Писала абстрактные полотна с концентрическими композициями, составленными из крупных, звучных, геометрически разграниченных цветовых зон. Начинала свой путь художника-оформителя с театра, а также с искусства книги: снабдила «орфическими» орнаментами поэму Б.Сандрара Транссибирский экспресс (изданную в 1913 в виде книги-«раскладушки»); написала попутно и одноименную беспредметную «картину-ленту» (Национальный музей современного искусства, Париж). Создав свой первый текстильный эскиз (в духе ярких мозаически-многоцветных крестьянских покрывал) в 1911, в 1920-е годы разрабатывала рисунки тканей для лионских фабрик. В 1924 открыла вместе Ж.Хеймом «Симультанистский бутик» (вошедший в состав Международной выставки декоративных искусств в Париже), где демонстрировались модели деловых, вечерних и спортивных платьев из тканей подобного авангардного типа – с крупными и броскими цветовыми узорами, рассчитанными на сочетание с аналогичными декоративными ритмами модных интерьеров. В поисках универсального дизайна Делоне-Терк оформляла, наряду с одеждой, и целый ряд иных изделий – вплоть до автомобилей. Во многом именно благодаря этому стиль «ар деко», синтезирующий модерн и авангард, стал определяющим фактором межвоенной моды. Завоевания ар деко были закреплены вышедшими в Париже альбомами художницы (Ткани и ковры Сони Делоне, 1928; Композиции. Цвета. Идеи, 1930). Вот несколько её работ: Художница не оставляла и станкового искусства. В 1931 стала одним из организаторов салона «Abstraction – Creation» («Абстракция – творчество»), а в 1939 – салона «Новые реальности». Внесла большой вклад в послевоенный подъем французского абстракционизма, по-прежнему сохраняя геометричную ритмику ярких, спектрально дополняющих друг друга цветов. Создавала также эскизы для мозаик и витражей, занималась керамикой, обращалась к книжной графике и текстильному дизайну. В 1975 была удостоена ордена Почетного легиона. Умерла Делоне в Париже 5 декабря 1979. Источник: http://www.krugosvet.ru/articles/78/1007845/1007845a1.htm

БА́УМВОЛЬ Рахел (Рахиль; 1914, Одесса, – 2000, Иерусалим), поэтесса, дочь Иехуды Лейба Баумволя (1892–1920), режиссера и автора оперетт на идиш. В 1935 г. Баумволь окончила литературный факультет Московского государственного педагогического института имени А. Бубнова (еврейское отделение). В 16 лет выпустила первую книгу стихов на идиш. До 1948 г. вышли еще четыре сборника ее стихов на идиш: «Лидер» («Стихотворения», 1936), «Вайншолбоймер блиен» («Вишни цветут», 1939), «Лидер» («Стихотворения», 1940), «Либшафт» («Любя», 1947) и несколько детских книжек. С конца 1940-х гг. писала также на русском языке: сборники лирики — «Стихотворения» (1958) и «Глядя в глаза» (1968); «Сказки для взрослых» (1963). Сочинения Баумволь для детей пользовались в СССР большой популярностью и издавались на национальных языках Советского Союза. С 1971 г. Баумволь жила в Израиле, где вышли ее книги на идиш — «Ойсгебенкт» («Выстраданное», 1972) и «Амол из гевен а хелефанд» («Жил-был слон», 1973), а также книга «Хамишшим аггадот ве-аггада» («Пятьдесят и одна сказка», 1973) в переводе на иврит. Следующие сборники стихотворений Баумволь на идиш: «Фун лид цу лид» («От песни к песне», 1977), «Драй хефтн» («Три тетради», 1979), «Алейн дос лебн» («Сама жизнь», 1983), «Майн идиш» («Мой идиш», 1988), «Вундервелт» («Удивительный мир», 1990), «Цугебундкайт» («Привя¬зан¬ность», 1995). Опубликованы также сборник «Стихи разных лет» (1976, русский язык), переводы с идиш на иврит «Ширей зманим шоним» («Стихи разных лет», 1989) и книга идиом языка идиш «Анткегн дем вос ир зогт» («Вот вы говорите...», 1991). В переводе Баумволь с идиш на русский язык издан роман И. Башевиса-Зингера «Дер кнехт» («Раб», издательство «Библиотека-Алия», Иер., 1976). Стихи и переводы печатались в еврейской периодической печати Израиля и других стран. Стихи и песни на слова Баумволь звучат в передачах израильского радио. Творчество Баумволь отмечено литературными премиями: Союза писателей Израиля, пишущих на идиш, 1978 и 1981 гг.; имени Сары Горби, 1983 г.; имени А. Шварцмана, 1987 г.; имени Д. Гофштейна, 1990 г., Всемирного еврейского культурного конгресса в Нью-Йорке. Источник: http://www.eleven.co.il/article/10443 Рахиль Баумволь называли «Марком Шагалом в юбке». Вот ещё одна публикация о ней: Жизни, которую прожила Рахиль Баумволь, хватило бы на три судьбы. Она родилась в Одессе во время Первой мировой войны. Ее отец Иегуда-Лейба Баумволь был известным еврейским драматургом, режиссером и создателем еврейского профессионального театра. Когда в 1920 году он переезжал со своей труппой из Киева в Одессу, его - на глазах жены и маленькой дочки - расстреляли белополяки. Мать с дочерью перебралась в Москву, но вскоре девочка тяжело заболела, - "от ушиба, который получила, когда белополяки выбросили меня из вагона" (цитирую "Автобиографию"), "и три года пролежала в гипсе". "Большевики спасли меня от смерти, - напишет потом Рахиль Баумволь, - и я была ярой большевичкой. Рисовала пятиугольные звезды, а также шестиугольные, еврейские, - потому что большевики любят евреев и дадут нам страну, которая будет называться Идланд. В голове у меня была путаница и продолжалась долгие годы..." В пять лет Рахиль Баумволь стала сочинять стихи и, болея, диктовала их матери, а мать записывала стихи в школьную тетрадь в клетку. Страницы этой тетради, где рядом со стихами - милые детские рисунки, факсимильно воспроизведены в книге Р.Баумволь, изданной уже в конце 70-х годов в Израиле. Когда девочке было девять лет, цикл ее стихотворений появился в еврейском журнале в Париже. С тех пор стихи Рахили Баумволь печатались в различных детских и молодежных журналах, а когда ей исполнилось шестнадцать, вышла ее первая книжка. Училась Рахиль Баумволь во втором МГУ на еврейском отделении литературного факультета и оканчивала его вместе с поэтом Зиновием Телесиным, который стал ее мужем. Вплоть до 1947 года, когда в Москве вышла ее последняя книжка на идиш, она могла ощущать себя еврейским поэтом, который говорит со своим читателем на родном языке без посредников. Но с началом антисемитской кампании, когда в Москве закрылось еврейское издательство "Дер Эмес" ("Правда"), Рахиль Баумволь оказалась на распутье. "...Литература на идиш перестала выходить, да и по-русски печататься писателям евреям стало почти невозможно. Я стала писать для детей, а также переводить. От литературы мы с мужем не ушли, и, думаю, это нас спасло морально. Мы голодали, но когда писали, обо всем на свете забывали. Нашлись хорошие люди, которые давали "негритянскую" работу... Каждый день кого-то из еврейских писателей, да и не только еврейских, увозил "черный ворон". Каждый день мы ожидали ареста..." Однако чаша сия миновала Рахиль Баумволь. И если она не могла публиковать свои стихи на родном языке, то, спустя какое-то время, получила возможность печататься по-русски: и сама писала на русском и ее переводили. Среди тех, кто переводил стихи Рахили Баумволь, - Мария Петровых и Анна Ахматова, Александр Кочетков и Вера Потапова, Рувим Моран и Вера Инбер, Елизавета Тараховская и Татьяна Спендиарова... Так и составлялась книга ее лирики - стихи в переводе и без перевода. Одна за другой выходили и ее детские книжки. Видимо, детское начало в ее даровании было так же свежо и сильно, как взрослое. Недаром Рахиль Баумволь одинаково свободно сочиняла "Сказки для взрослых" (так называлась ее книга, которую я некогда рецензировал в "Новом мире") и сказки для детей ("Синяя варежка", "Под одной крышей" и другие книжки). Не удержусь от того, чтобы привести две совсем короткие ее сказки - из той и другой ипостасей. Взрослая, "Рецензия на весну": "Самая первая рецензия на самую первую весну, написанная самым первым критиком, была отрицательная. Мол, сыро, сумбурно и неустойчиво. Однако весна не перестает издаваться и переиздаваться с большим успехом". И детская, " Огурец и капуста": "Однажды кочан капусты и огурец пошли вместе купаться на реку. Огурец сразу бросился в воду. А кочан капусты как стал на берегу раздеваться - раздевался до самого вечера. Огурец дожидался его в воде и от холода весь покрылся пупырышками ". Стихотворения, как и сказки Рахили Баумволь, - это чаще всего развернутые метафоры, совершенно незатасканные, оригинальные, найденные впервые. В них сочетается наивность взгляда и удивление, дающие поэтический сплав, в котором замешаны и юмор, и лукавство, и улыбка. Наверное, еще поэтому Рахиль Баумволь сочиняет афоризмы, в духе Ежи Леца или Эмиля Кроткого, и называет их "маковыми росинками". Однако эти "росинки" отнюдь не безобидны, и все они вроде таких: "Обнимать - еще не значит любить", - сказал кролик, уворачиваясь от объятий удава". "Мифологическое чудовище: коммунизм с человеческим лицом"... Преодолев самое страшное время, Рахиль Баумволь существовала бы в советские годы и дальше, выпускала детские и недетские книжки, а на детском радио звучали бы ее новые "Сказки доброй подушки", но в начале 70-х годов всё оборвалось: она и Зиновий Телесин подали документы на выезд в Израиль. И немедленно были выброшены из Союза писателей, а в секретном приказе начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати (цензорского ведомства), выпущенного "Дсп" (то есть "Для служебного пользования"), объявлялось, что отныне все ее книги подлежат изъятию из продажи и изо всех библиотек страны. Еще раньше, до отца с матерью, в Израиль эмигрировал сын Баумволь и Телесина, математик Юлиус, которого за бурное распространение ходивших по рукам диссидентских писем и заявлений прозвали "королем самиздата"... Больше тридцати лет Рахиль Баумволь жила в Израиле. Она, как и Зиновий Телесин, получила там заслуженное признание, хотя по-прежнему писала на идиш, а не на иврите, который считается на обетованной земле языком главным. Но ее книги выходят и на иврите, и на идиш, и даже по-русски. В числе этих изданий есть совсем неожиданное - лингвистическая работа "Идиоматические выражения". Уже в преклонном возрасте Рахиль Баумволь продолжала писать лирические стихи, сочинять сказки и афоризмы. Увы, несколько лет назад ее подкосила смерть мужа, с которым она прошла рука об руку всю сознательную жизнь. Ему, Зиновию Телесину, и были посвящены самые пронзительные строки ее лирики, и по ним видно, как глубока ее печаль, которая, как всегда у подлинного поэта, перелилась в стихи. Автор: Владимир Глоцер Источник: Yiddish Shtetl

Послом Бахрейна в США стала еврейка Худа Нону известна на родине правозащитной деятельностью Послом Бахрейна в Соединенных Штатах - предположительно, впервые в истории арабского мира - назначена женщина-еврейка. Худа Нону заявила, что счастлива служить своей стране "в первую очередь как гражданка Бахрейна" и что назначивший ее эмир остановился на ее кандидатуре не по причине религии. Нону - бизнес-леди; у нее есть дома в Бахрейне и Лондоне. В течение трех лет была депутатом шуры (законодательного собрания) Бахрейна, а кроме того, возглавляет местное отделение международной гуманитарной организации Human Rights Watch. "Это великая честь - быть назначенной первой женщиной-послом в Соединенных Штатах Америки - и я с нетерпением жду возможности взяться за выполнение этой задачи", - сказала она в интервью агентству Ассошиэйтед пресс. Новому послу 43 года, ее предки родом из Ирака, откуда больше века назад переехали в Бахрейн. Эта маленькая островная монархия в Персидском заливе - место проживания одной из самых старых и самых компактных еврейских общин на планете. В свое время здесь жили около 1,5 тысячи евреев; сейчас их около 50, но у них есть своя синагога. Сегодня Бахрейн считается близким союзником Соединенных Штатов, но не имеет дипломатических отношений с Государством Израиль. Большинство населения здесь - мусульмане-шииты (65%), но правящая элита эмирата - суннитская. По материалам СМИ

У харизматичной британской певицы Эми Уайнхаус есть все, чтобы стать настоящей звездой: шикарный голос, хорошие актерские данные, композиторский талант. Но когда близко знакомишься с ее творчеством и биографией, понимаешь, что не все так просто. Эми постоянно оказывается не такой, как того требуют законы жанра. Англичанка еврейских кровей, она поет как афро-американка. Выглядит очень сексуально, но никак это не обыгрывает. Ей чуть больше 20, но у нее вокал зрелой женщины. Она так тонко чувствует музыку - и так вызывающе груба в общении. Она пишет нежные мелодии и резкие, скабрезные тексты. И, пожалуй, самое странное: ее не интересуют ни слава, ни деньги. "Для меня на первом месте всегда была музыка. Я согласилась бы жить в грязной дыре, если бы мне пообещали, что я встречусь с Рэем Чарльзом", - заявляет Эми Уайнхаус, новая скандальная сенсация Великобритании, награжденная как композитор за первый же сингл, одна из самых многообещающих молодых артисток, по мнению журнала "Rolling Stone". Без всякого пиетета неся титул "новой Билли Холидэй", она уверяет, что лет через десять и думать забудет о сцене, а с головой уйдет в заботы о муже и своих семерых детях. Эми Джейд Уайнхаус (Amy Jade Winehouse) родилась в пригороде Лондона 14 сентября 1983 года в еврейско-английской семье. Ее отец работал таксистом, а мать фармацевтом. Хотя к музыке они не имели никакого отношения, среди родственников Эми, особенно со стороны матери, было немало профессиональных джазовых музыкантов, а ее бабушка по отцу любила вспоминать о юношеском романе с легендой британского джаза Ронни Скоттом (Ronnie Scott). Родители тоже внесли свою лепту в воспитание ее музыкальных вкусов, собрав коллекцию пластинок Дины Вашингтон (Dinah Washington), Эллы Фитцжеральд (Ella Fitzgerald), Фрэнка Синатры (Frank Sinatra) и других великих артистов. Период увлечения поп-музыкой (Madonna, Kylie Minogue и так далее) закончился для Эми годам к десяти, когда она открыла для себя Salt 'n' Pepa, TLC и другие бунтарские хип-хоп и R&B-группы. В 11 лет гиперактивная Эми уже стояла во главе собственной рэп-команды, которую назвала Sweet 'n' Sour и описывала как еврейский вариант Salt'n'Pepa. В 12 лет юное дарование поступило в театральную школу Сильвии Янг (Sylvia Young Theatre School), но через год ее исключили - по причине того, что она, мол, "не проявила себя". С 13 лет Amy Winehouse играла на гитаре и стремительно расширяла свой музыкальный кругозор, слушая самую разную музыку, в основном современный джаз и хип-хоп, а вскоре начала сочинять и записывать собственные песни. Большой шоу-бизнес открыл Эми Уайнхаус в 2000 году, когда ей было всего 16 лет. Стараниями ее приятеля поп-певца Тайлера Джеймса (Tyler James) ее демо-записи попали в руки менеджеров Island/Universal, искавших молодых джазовых вокалисток. Она сразу подписала контракт и начала выступать как профессиональная певица. Но до появления дебютного альбома было еще далеко. Прошло больше трех лет, прежде чем в конце 2003 года Эми Уайнхаус представила первый студийный диск "Frank", для которого написала большую часть материала. Как вспоминал Феликс Говард (Felix Howard), основной соавтор Эми в период работы над дебютом, когда он впервые услышал ее записи, у него отняло дар речи. "Это было ни на что не похоже, я такого еще не слышал, - признавался он. - Она умудрилась напугать даже видавших виды джазовых музыкантов. В сессиях участвовали очень серьезные исполнители. И когда она начала петь, они только и могли сказать: "Господи Иисусе!" Больше всего коллег шокировали весьма откровенные тексты Эми, посвященные главным образом ее бой-френду, с которым она незадолго до этого рассталась. Но не только ему. Скажем, трек "Fuck Me Pumps" - это история о 20-летних девчонках, которые шляются по дрянным клубам, мечтая подцепить богатого жениха. А в песне "What is it About Men?" Эми пытается разобраться в характере отца и причинах его непостоянства в семейной жизни (в свое время она очень переживала развод родителей). Продюсирование записи легло на плечи клавишника и хип-хоп-продюсера Салаама Реми (Sallam Remi). Джазовые гармонии, сплавленные с элементами соула, поп-музыки, ритм-н-блюза и хип-хопа, чувственное и ироничное исполнение, великолепный вокал, в котором критики расслышали сходство с Ниной Саймон (Nina Simonе) и Билли Холидэй (Billie Holiday), Сарой Воган (Sarah Vaughan) и Мейси Грей (Macy Gray), - все это сразу привлекло к Amy Winehouse пристальное внимание музиндустрии. Рядовые меломаны раскачивались дольше. Кривая продаж поползла вверх только после того как имя Уайнхаус оказалось в числе номинантов Brit Awards и Mercury Music Prize, а на церемонии вручения Ivor Novello Awards, премии британских композиторов, она удостоилась награды как автор лучшей современной песни - за первый сингл "Stronger Than Me", написанный ею вместе с Салаамом Реми. Летом 2004 года Эми Уайнхаус щедро аплодировали зрители фестивалей в Гластонбери, Jazzworld и V Festival. К этому времени альбом "Frank" успел побывать на вершине британского хит-парада и удостоился платинового сертификата. В интервью этого периода Уайнхаус постоянно подчеркивала, что ее дебютный альбом - только процентов на 80% ее заслуга, потому что по настоянию лейбла на диск попали некоторые песни и миксы, которые ей абсолютно не нравились. Она была не вполне довольна и аранжировками, так что позднее, уже после издания второго альбома, признавалась: "Я сейчас даже слушать "Frank" не могу, да, в общем-то, и раньше его не любила. Я ни разу так и не прослушала его от начала до конца. Я люблю только исполнять песни на концертах, но это совсем не то, что слушать студийный вариант". Эми Уайнхаус очень быстро становится одним из любимых персонажей желтой прессы. Конечно, не ее музыка, и даже не вызывающие тексты песен тому виной. Алкоголь и наркотики, скандальные выходки во время тура, скабрезные шутки, неадекватное поведение, оскорбление фанов - журналистам было чем поживиться. Газета "The Independent" уверяла читателей, что Эми подвержена маниакально-депрессивному психозу, но не хочет принимать лекарства. Сама артистка признавалась, что у нее проблемы с аппетитом - "немножко анорексии, немножко булимии", называла себя "больше мужчиной, чем женщиной, но не лесбиянкой", утверждала, что все ее менеджеры идиоты, маркетинг никуда не годится, а промоушен дебютного альбома был ужасным. Чем активнее артистка куролесила в реальной жизни, тем хуже шли творческие дела, то есть фактически не шли никак. Рекординговые боссы долго ждали от Эми новых песен, пока в конце концов не предложили ей пройти курс лечения от алкоголизма и взяться за работу. От реабилитационной клиники Amy Winehouse категорически отказалась, и вместо того чтобы лечиться, села писать песни. О том, почему она так не хочет отдавать себя в руки врачей, рассказывала ее новая композиция "Rehab", первая ласточка в преддверии следующего студийного альбома. Эми всегда говорила, что стоит ей только начать писать, и ее уже не остановишь. Нужно было только набраться терпения и дождаться этого момента. В это время в ее жизни очень кстати появился ди-джей и мультиинструменталист Марк Ронсон (Mark Ronson), известный по продюсерской работе с Робби Уильямсом (Robby Williams) и Кристиной Агилерой (Christina Aguilera). Эми называла его главным вдохновителем второго альбома. Через полгода запись была готова, и в октябре 2006 публика познакомилась с первым промо-синглом "Rehab", который тут же катапультировался в британский Тор 10. Изданный следом новый лонг-плей "Back to Black" был принят на ура и к началу 2007 года возглавил английский хит-парад. Даже в истории американской музиндустрии пластинке удалось "наследить": в поп-чарте США с первой же недели она стартовала под седьмым номером - это был второй результат британской певицы после Дайдо (Dido), чей альбом "Life For Rent" сходу покорил 4-ю строчку американского рейтинга. Второй альбом, в отличие от дебюта, пронизанного джазовыми гармониями, возвращал в эпоху 50-х и 60-х, черпая вдохновение в тогдашнем соуле, ритм-н-блюзе, рок-н-ролле и творчестве женских поп-групп, в частности ансамбля Shangri-Las. Продюсерские обязанности разделили между собой Салаам Реми и Марк Ронсон. Тандем, а точнее трио Уайнхаус-Реми-Ронсон оказалось на редкость удачным, как в коммерческом отношении, так и в творческом. Певице досталась премия Вrit Award как лучшей сольной артистке, а сам диск "Back to Black" номинировался на звание лучшего британского альбома. В конце 2006 года читатели журнала "Elle" назвали Уайнхаус лучшей артисткой Великобритании. По материалам www.music.com.ua

12 августа 1952 г. был приведен в исполнение приговор членам Еврейского антифашистского комитета. Расстреляли всех, кроме... Случилось то, чего никто не мог предположить: подписывая "расстрельный" приговор, Сталин вычеркнул из списка обреченных единственное имя - академика Лины Штерн. Остались позади три с половиной года, проведенные в тюрьме. Ей подарили жизнь, но выслали в лагерь. Что же произошло? Однако все по порядку. Лина Соломоновна Штерн родилась 26 августа 1878 г. в Либаве (так по-русски называли латвийский город Лиепая, входивший в Курляндскую губернию России). Отец занимался коммерцией, мать воспитывала детей, которых в семье было семеро. С 1888 по 1895 г. Лина училась в очень хорошей гимназии, где обучение велось на немецком языке. "Штерн" в переводе с немецкого - "звезда". За ясный и глубокий ум Лину называли "умненькой звездочкой". Впоследствии эта "звездочка" стала одной из ярчайших звезд в истории не только отечественной, но и мировой науки. Лина мечтала стать земским врачом. Позднее в автобиографических заметках она напишет: "Вначале медицина меня привлекала не столь как наука, а как филантропическая возможность". А еще она очень любила музыку и танцы (танцевала она прекрасно). Поэтому кроме медицинского ей хотелось получить и театральное образование - стать профессиональной танцовщицей. Пройдут годы, и она, уже известный ученый, в танцах будет находить отдых от напряженнейшей работы. Многим, вероятно, известна формула-шутка Альберта Эйнштейна, которая определяет успех человека в продвижении по служебной лестнице: Y = A + B + C, где Y - успех - зависит от А - умения работать, В - умения отдыхать и С - способности держать язык за зубами. Лина с юных лет умела отлично работать, интересно отдыхать, а вот с умением промолчать было хуже, впрочем, как и у самого великого автора формулы. Честный и смелый человек, она порой говорила то, о чем другие предпочитали помалкивать. Так было даже тогда, когда она находилась в сталинских застенках... Поступить на медицинский факультет Московского университета Лине не удалось из-за существовавших в то время ограничений для людей не православной веры. Тогда она уезжает в Швейцарию и поступает в Женевский университет. Кроме немецкого она прекрасно владела несколькими иностранными языками, в том числе и французским. Она поселилась в доме, где жила семья Г.В. Плеханова, жена которого организовала пансион. У Лины Соломоновны на многие годы сложились добрые отношения с женой и дочерьми Плеханова. Прошло немного времени, а Лина уже знала многих русских политэмигрантов, занимавшихся в Женеве наукой. Одной из колоритных фигур был, конечно, Алексей Николаевич Бах, сыгравший исключительно важную роль в научной судьбе Лины Штерн. Учась в Женевском университете, Лина серьезно заинтересовалась научной работой. Ее внимание привлекла физиология. На 4-м курсе она провела свое первое экспериментальное исследование и опубликовала научную статью о внутренней секреции почек (1902). Вскоре она успешно выполнила еще одну экспериментальную работу - исследовала двигательную функцию мочеточников. В 1903 г. Лина блестяще защитила диссертацию. Ей была присуждена университетская премия. Дипломированный врач Лина Штерн возвращается на родину, в Россию. Но... ей пришлось снова сдавать экзамены в Московском университете, чтобы получить "отечественный" диплом врача. Когда она уже подыскивала место практикующего врача, из Женевы пришло письмо от профессора Ж.Прево, который приглашал ее на работу в качестве ассистента на кафедру физиологии. Обрадованная и польщенная Лина соглашается. Ее ум и трудолюбие, способность быстро и глубоко проникать в сущность научных проблем, умение держаться просто и с достоинством, спокойствие и юмор в сложных обстоятельствах вызывали уважение и симпатию у высокоинтеллектуальных, с пуританскими традициями профессоров и преподавателей Женевского университета. Был такой случай: в семье Прево возникла крайне напряженная обстановка. Его зять и помощник по работе Ф.Баттелли заболел. Будучи человеком мнительным и не всегда уравновешенным, он объявил, что умирает и хочет проститься с родными и близкими. В комнате собралось довольно много народу. Все расстроены и растеряны. Лина пришла как раз в то время, когда Баттелли стал требовать, чтобы его подняли с кровати. "Помогите мне, помогите мне встать, - просил он. - Пусть все видят, что римляне умирают стоя". Лина, быстро оценив ситуацию, спокойно, но очень твердо сказала: "Все ясно. Я вижу, как итальянцы разыгрывают комедию". После чего попрощалась и стремительно вышла из комнаты. Смерть Баттелли "отменил". Прево, Баттелли и молодой ассистент Лина Штерн проводят исследования по физиологии дыхания, мышц, сердца, головного мозга. Штерн принимает участие в международных конгрессах физиологов, посещает лаборатории ведущих физиологов Франции, Бельгии, германии. Расширяя свой научный кругозор, она - что присуще только одаренным натурам - сохраняет способность обобщенно, философски подходить к научным проблемам. Напомним, что уже лет с 17-18 Штерн была знакома с классическими трудами немецких философов. В 1904 г. Штерн и Баттелли приступили к изучению биологического окисления. В дальнейшем эти работы получили широкое признание. Лина Штерн не только вошла в число ведущих ученых Европы, но и приобрела мировую известность. С 1906 г. приват-доцент Штерн начинает чтение курса лекций по физиологической химии, которую через некоторое время будут называть биохимией. На IX Международном конгрессе физиологов (Голландия, 1913) она выступила с докладом "Значение оксидов в механизме тканевого дыхания". Выдающийся немецкий биохимик Карл Нейберг высказал мнение, что молодой ученый из России прокладывает новые пути в науке. "Если бы Л.Штерн, - подчеркивал он, - ничего другого не сделала, кроме открытия оксидов, то уже только одним этим она завоевала бы почетное место в биохимии". К 1917 г. Штерн - автор более 40 оригинальных работ по биологическому окислению. В том же году она публикует статью о наличии в экстрактах некоторых тканей животных биологически активных веществ - метаболитов, которые оказывают как сосудорасширяющее, так и сосудосужающее действие. В 1917 г. Лина Соломоновна получила звание профессора. Она стала первой женщиной-профессором в Женевском университете и одной из немногих женщин-профессоров в Европе. И когда в Женевском университете организовали новую кафедру физиологической химии, ее возглавила профессор Лина Штерн. В течение нескольких лет (1917-1921) Штерн и ее сотрудники проводят эксперименты по изучению центральной нервной системы и получают интересные результаты. Будучи ученым крупного масштаба, Штерн мечтала о большом научном коллективе, способном развивать начатые ею исследования. Все чаще она обращается мыслями к России. Поэтому когда в 1924 г. А.Н. Бах официально пригласил ее возглавить кафедру физиологии во 2-м Медицинском институте, то она сразу же согласилась. 31 марта 1925 г. Лина Соломоновна приехала в Москву. Этот день она считала знаменательным и в кругу друзей и коллег ежегодно отмечала его как день своего второго рождения. Хотя Штерн и не обладала искусством лектора, но интерес студентов к курсу физиологии, который она читала, бесспорно, был огромный. Поэтому многие записывались в ее научный кружок. Нередко на экзамене между ней и ассистентом возникала "полемика" о знаниях отвечающего. И тогда профессор говорила: "Мне важны не столь его конкретные знания, сколь понимание сущности предмета. Мы же побеседовали, и я убедилась, что товарищ умеет хорошо думать, а это главное". Можно только удивляться масштабам деятельности, таланту и работоспособности выдающегося ученого: профессор 2-го Московского медицинского института (1925-1948) и одновременно директор Института физиологии АН СССР (1929-1948); возглавляет отдел биохимии Института инфекционных болезней им. И.И. Мечникова (с 1926 г.); организует и возглавляет Научно-исследовательский институт физиологии. Она создала отдел возрастной физиологии в Институте охраны материнства и младенчества. За один только 1935 г. опубликовала 45(!) научных работ... В 1933 г. Штерн присудили звание доктора биологических наук, в 1934 г., первой из женщин-ученых, - почетное звание заслуженного деятеля науки, а в 1939 г. первой из женщин-ученых Советского Союза она была избрана действительным членом АН СССР по отделению биологических наук. По поводу этого события величайший русский ученый В.И. Вернадский заметил: "В первый раз в академики прошла женщина - Штерн. Я думаю, вполне заслуженно". В годы Великой Отечественной войны вся деятельность Штерн была направлена на оказание помощи раненым. Лина Соломоновна налаживает в госпиталях обучение хирургов разработанному ею методу лечения шока. В 1943 г. Штерн присудили Государственную премию СССР, а в 1944 г. она была избрана действительным членом Академии медицинских наук СССР. После войны (1949) за новый способ лечения туберкулезного менингита посредством внутричерепного введения стрептомицина, благодаря которому были спасены тысячи детей, Штерн получила авторское свидетельство. После XV Международного конгресса физиологов, на котором Штерн выступила с тремя сообщениями, отражавшими основные направления работ Института физиологии и кафедры физиологии 2-го Московского медицинского института, круг ее исследований значительно расширился. По инициативе Лины Соломоновны было начато систематическое изучение таких фундаментальных биологических проблем, как сон и долголетие, при этом она выдвинула собственную концепцию этих явлений. Были случаи, когда научные концепции Штерн подвергались резкой и необоснованной критике. Будучи не только талантливым ученым, но и полемистом, обладая бойцовским характером, она убедительно и последовательно защищала свое научное мировоззрение. Но в 1950 г., когда критики ополчились против нее вновь, ответить своим оппонентам Штерн не смогла. 28-го января 1949 г. завкафедрой физиологии 2-го Московского медицинского института, академик АН СССР и АМН СССР, член Еврейского антифашистского комитета Лина Штерн была арестована и до июля 1952 г. без суда находилась в тюрьме. В документальной повести о репрессиях 30-50-х гг. "Обвиняется кровь" А.Борщаговский пишет: "Все новые и новые следователи, попытки сбить Штерн с ее спокойного тона меняющимися физиономиями допытчиков. Но никому не удастся выбить ее из колеи. Правило ее жизни, ее спасение, ее рыцарские доспехи - прямота и правда". Штерн писала: "...Достижения науки не должны оставаться в тайне от человечества: особенно широкие связи у меня были с сотрудниками английского, австралийского, датского, бельгийского и румынского посольств..." 74-летний академик Лина Штерн была приговорена к расстрелу, который, как мы уже знаем, был заменен пятью годами высылки в Среднюю Азию, в г. Джамбул (1952-1953). А потом вновь напряженнейшая работа: в 1954-1968 г. Штерн заведует отделом физиологии Института биофизики АН СССР. 1960 г. принес радостное известие: Женевский университет присвоил ей почетное звание доктора. Ученый с мировым именем Лина Штерн не была "синим чулком". Она постоянно следила за модой и считала, что пожилые и даже старые женщины должны одеваться ярче молодых. Лина Соломоновна пользовалась вниманием мужчин, но о своих привязанностях говорила скупо, да и то лишь близким людям. Ее племянница Э.Б. Башкирова вспоминала, как тетя с горькой иронией рассказывала о том, что однажды она даже была близка к замужеству. Однако когда ее избранник сказал: "Ну, Лина, мы скоро поженимся и тогда ты сможешь бросить свою работу...", Лина ответила: "Тогда, дорогой, мы никогда не поженимся". Ведь она твердо придерживалась мнения, которое высказал еще И.Кант: работа - лучший способ наслаждения жизнью. Л.С. Штерн скончалась 7 марта 1968 г. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище в Москве. Время не стоит на месте. Проходят годы и десятилетия. А мы все пытаемся понять и объяснить то, что произошло тогда - в уже далеком 1952 г.: почему Штерн избежала расстрела. В повести "Обвиняется кровь" А.Борщаговский пишет: "Рискуя ошибиться, выскажу свое предположение. Милость Сталина я объясняю его усилившимися страхами перед смертью, склонностью верить в чудо... Об открытии Лины Штерн ходили легенды. Едва ли кто-либо из неспециалистов мог догадаться, что стоит за терминами "гуморальная регуляция физиологических процессов" или "гематоэнцефалический барьер" - вот и поговаривали, что академик Лина Штерн подошла к разгадке долголетия, торможения процессов старения..." Автор: Р.А. Чаурина Источник: http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1165380&s=120000000

Среди предков Кейт Хадсон были еврейские иммигранты из Венгрии, а у предков её отца прослеживаются итальянские и английские корни. Через полтора года после рождения Кейт родители, Голди Хоун и Билл Хадсон, разошлись. Воспитанием занимались мать и её друг, актёр Курт Рассел. Позднее Кейт сказала, что Билл Хадсон относится к ней с равнодушием, и своим отцом она считает отчима, Курта Рассела. Кейт Гарри Хадсон родилась 19 апреля 1979 года в Лос-Анджелесе, штата Калифорния, в семье комедийных актеров Голди Хоун и Билла Хадсона. Буквально через пару месяцев после рождения дочери Билл и Годди развелись. И с тех пор ни Кейт, ни ее старший брат Оливер не видели своего настоящего отца, оставившего семью в довольно трудное для них время. Впрочем, для Голди и ее детей это была не такая уж большая потеря, так как четыре года спустя в их жизни появился актер Курт Расселл, источник положительных эмоций для семьи. В течение последних двадцати лет Кейт называет его "папой". Словно подражая своей матери, Кейт с самых ранних лет мечтала стать актрисой. Однако ее родители хотели для своего чада более приземленной карьеры. Но однажды, взяв семилетнюю Кейт на съемки фильма "Дикие коты", они "не уберегли" ее: Кейт сыграла там свою первую роль - дочери героини Голди. Мать решила, что не стоит препятствовать осуществлению мечты маленькой Хадсон, и по окончании школы Кейт разрешили поступить в театральное училище. Увы, вместо того, чтобы оттачивать свое актерское мастерство на сцене студенческого театра, Кейт решила идти напролом и отправилась прямиком в Голливуд. Будто бы доказывая окружающим, что можно пробиваться к славе и не использовать связи своих именитых родителей, она наняла собственного агента и начала посещать кинопробы. На одном из таких просмотров она попала к Курту Расселлу, подбиравшему актерский состав к своему новому фильму "Побег из Лос-Анджелеса". Роль в этом фильме ей так и не досталась, зато Кейт тут же получила приглашение от продюсеров хитового сериала "Вечеринка на пятерых". К сожалению, ее появление в сериале ограничилось одним лишь эпизодом (сценаристы не нашли для Хадсон подходящей роли). Очередное ее появление на телеэкране состоялось в 1997 году в сериале "Улицы EZ", после чего в карьере Кейт произошел значительный скачок, приведший ее в мир настоящего кино. Первым фильмом для амбициозной 18-летней девушки стала комедия Моргана Фримана "Пустынная тоска", где ей досталась совсем небольшая роль, не позволившая раскрыть весь ее потенциал, впрочем, как и в ее следующей картине "Река Рикошет". А вот третья попытка оказалась удачной. Достаточно было Кейт появиться в паре небольших эпизодов в комедии "200 сигарет" - и многие критики назвали ее "лучшим, что было в этом фильме". Начинающая актриса сыграла в этой комедийно-драматической ленте трогательную невинную простушку Синди, которая в порыве любви ошибочно дарит свою девственность не стоящему того парню. Эта Синди задала тон последующим ролям Кейт: таких же трогательных, наивных, бесконечно обаятельных и в то же время неглупых и даже самокритичных девушек. Роль Пенни Лейн, прелестной рок-фанатки из фильма Камерона Кроу "Почти знаменит" (2000), моментально вывела ее на звездную орбиту. Тогда практически все были уверены, что Кейт ждет "Оскар" за роль второго плана. Но она проиграла его Марсии Гей Харден из фильма "Поллок", хотя многие сочли это несправедливостью. Но и такой успех заставил говорить о Кейт Хадсон как о будущей звезде. Пытаясь преодолеть складывающийся о себе стереотип представлений как о красивой куколке из романтических историй, актриса стала экспериментировать с жанрами. Так, она снимается в молодежном триллере "Сплетня" (2000), где играет студентку колледжа, подло оклеветанную своим однокурсником и бывшим другом. А через два года она отказывается от заведомо выигрышной роли в будущем блокбастере "Человек-Паук" (роль в итоге досталась Керстен Данст) и соглашается сыграть в исторической драме Шекхара Капура "Четыре пера". И, хотя фильм был довольно сдержанно принят и в прокате, и критиками, а самой Кейт, затянутой в корсет, практически нечего было играть, ее попытки испытать себя в другом жанре не могут не радовать. Второе дыхание в творчестве Кейт открылось, когда она снялась в высокобюджетных комедиях "Как избавиться от парня за 10 дней" и "Алекс и Эмма". И это несмотря на то, что эти роли вроде бы ничем не отличались от прежних. Впрочем, как и следующая ее роль в иронической драме Джеймса Айвори "Развод". Кейт не спешит переориентироваться на актрису более серьезных жанров. На выходе в этом году комедия Гарри Маршала "Воспитывая Хелен" с Джоном Кьюсаком и "Можешь ли ты хранить секреты?" по роману Софии Кинселлы. А еще через год ожидается релиз драматической ленты Яна Софтли "Ключ к скелету". Все это скорее только начало долгой и успешной карьеры, поскольку с момента кинодебюта молодой актрисы прошло лишь чуть больше пяти лет. Правда, за это время она успела уже найти мужчину своей жизни. Фильм "Почти знаменит" не только подарил Кейт номинацию на "Оскар", но и свел ее с будущим мужем Крисом Робинсоном, солистом рок-группы "Black Crowes". Влюбленные сочетались браком в городе Аспен. Кейт родила Крису сынишку Райдера Расселла Робинсона, он появился на свет 7 января 2004 года. Источник: http://kino.ukr.net/persons/419/