Еврейские народные сказки

[WildWind]

Мальчик и свеча

http://evrofilm.com/evrejskie-narodnye-ska...html#more-13169

В маленьком городке в стране Полонии жил один еврей-переплетчик по имени раби Шабтай. Был этот еврей человек простой и бедный. И был у раби Шабтая единственный сын Хаим, мальчик очень умный и смышленый. В семь лет Хаим знал уже так много из священных книг, что не осталось в округе ни одного учителя, который мог бы его еще чему-нибудь научить. Тогда маленький Хаим обратился к самому ученому раввину в городе, тот согласился с ним заниматься, и мальчик ходил к нему домой учиться.

 

Целый день сидел малыш в доме ученого и занимался. А вечером? Вечером он хотел бы продолжать свои занятия, но дом родителей был бедный, свечи там горели только по субботам, а мальчик не мог заниматься в темноте. Кроме того, в доме родителей было очень мало книг — только молитвенник да Тора, а ему надо было Гемарру, толкование Торы и другие ученые книги.

 

Попросил Хаим родителей, чтобы они разрешили ему ходить по вечерам в синагогу заниматься. Там есть много книг и там есть свечи: служка зажигает их для тех, кто хочет заниматься. Но как мальчик пойдет в синагогу: он так мал, а синагога так далеко от дома… На улице тьма кромешная!

— Я не боюсь, папа, — уговаривал мальчик родителей, — я не боюсь темноты.

 

— Но я боюсь за тебя, — возразил отец, — ты маленький мальчик, а идти далеко, очень далеко и темно.

 

— Я и за здоровье твое боюсь, — говорила мать,— нехорошо мальчику в твоем возрасте сидеть по ночам и заниматься. Ты можешь заболеть, не дай Бог!

 

— Пожалуйста, отпусти меня, папа, — просил мальчик, — я не заболею, мама!

 

— Ну, может быть, на один часок я тебе разрешу, — сдался наконец отец.

 

— Я обещаю тебе, что буду сидеть в синагоге не больше часа каждый вечер, — заверил Хаим отца.

 

И вот настал вечер, когда раби Шабтай отвел сына в синагогу. Для верности он сказал на ухо служке, чтобы тот давал мальчику не более одной свечи за вечер. Свеча прогорит, и мальчик будет знать, что пора идти домой. Служка пообещал отцу, что так и сделает. Раби Шабтай успокоился, вернулся домой и был уверен, что через час вернется и сын. Но час прошел, а мальчик домой не вернулся.

 

— Шабтай, что случилось с ребенком? — беспокоилась жена.

 

— Наверное, скоро придет. Он обещал мне, что будет там сидеть не более часа, а служка обещал, что не даст ему больше одной свечи.

 

Прошло еще порядочно времени, а мальчик все еще не возвращался.

 

— Шабтай, иди посмотри, что случилось с ребенком,— попросила жена.

 

Встал раби Шабтай со своего места и сказал:

 

— Наверное, мальчик наткнулся во время чтения на непонятное место и отправился к Учителю за разъяснениями. Пойду к Учителю и приведу мальчика домой.

 

Надел Шабтай теплое пальто, шапку и вышел из дому. А на улице темнота и холод. Падает белый снег и снежинки, кружась, ложатся на лицо Шабтая. Пусто кругом, ни души. Все давно легли спать, только Шабтай, несмотря на холод и снег, шагал к дому Учителя. Но когда он приблизился, то увидел, что в доме темно и ставни закрыты. Может быть, Учитель с маленьким Хаимом сидят в одной из боковых комнат? Шабтай дотронулся до двери и тихонько постучал, чтобы не потревожить спящих. Ответа нет. Постучал раби Шабтай раз, постучал еще раз, постучал в третий. Только тогда услышал он голос:

 

— Кто там?

 

— Это я, Шабтай, — поlал он голос через закрытую дверь.

 

— Сейчас открою…

 

Стоял раби Шабтай перед закрытой дверью. Снег падал на него. Через короткое время, что показалось ему очень длинным, дверь открылась и на пороге появился Учитель.

 

— Раби Шабтай?! Что привело вас в столь поздний час? — спросил он с беспокойством.

 

— Я сына ищу. Хаим у вас? — спросил раби Шабтай, и сердце его сжалось в тревоге.

 

— Твой сын? Я не видел его после того, как он днем от меня ушел.

 

— Он не пришел домой… Не вернулся из синагоги, — проговорил отец и лицо его потемнело от беспокойства,— он обещал, что будет сидеть там не более часа, и вот…

 

— Если он обещал, то сдержит свое обещание,— сказал Учитель.

 

— Но он не вернулся домой! — повторил раби Шабтай,— не вернулся…

 

— Может быть, он сильно замерз по дороге домой, зашел погреться в какую-нибудь харчевню да и уснул там, — предположил Учитель,— не может быть, чтобы Хаим нарушил обещание, которое он дал родителям.

 

Надел учитель теплые одежды, обул сапоги и пошел с отцом искать мальчика. Может быть, он замерз и упал в обморок где-нибудь на обочине дороги? А может быть, упаси Господи, на него напали ночные разбойники и похитили его?.. Мысли одна страшнее другой одолевали бедного отца. Ходили Учитель и Шабтай по улицам города. А темень была непроглядная, шел снег, и стужа доставала до костей.

 

Долго они искали. Мальчика нигде нет. Зашли в дом Шабтая, может быть, мальчик вернулся, пока они ходили, но дома была только взволнованная мать. Они повернули обратно и снова пошли к дому Учителя, может быть, мальчик сбился с дороги и пришел туда? Но нет.

 

— Может быть, усталый ребенок уснул, когда свеча погасла, и спит на скамье в синагоге,— высказал Учитель новое предположение.— Как это мы раньше не подумали?

 

Они заторопились в сторону синагоги. А ночь была уже на исходе. Приблизились они к синагоге и видят — яркий свет пробивается сквозь щели в ставнях. Кто это там засиделся в такой поздний час? Еще немного, и утренняя звезда взойдет! Зашли они внутрь — и что же они видят? Горит свеча, и под ней сидит мальчик Хаим и читает.

 

— Хаим! — закричал отец возмущенно. — Что ты мне обещал?!

 

— Ты углублен в изучение Торы и забыл, что в Десяти Заповедях записано «Чти отца своего и мать свою»?! — закричал Учитель.

 

Услышал мальчик голоса вблизи себя, поднял голову от книги, что лежала перед ним, и- тут же погасла свеча, в синагоге стало темно.

 

Раби Шабтай подумал, что сын его нарочно потушил свечу, чтобы его не увидели, и ужасно рассердился.

 

— Не знал я, что ты не уважаешь своего отца, но ты, оказывается, и Учителя своего не уважаешь!

 

Услышал сторож синагоги, что спал в соседней комнате, голоса, зажег свечу и вышел в синагогу.

 

А там стоит Учитель с одной стороны, раби Шабтай с другой, а посредине мальчик плачет навзрыд.

 

— Плохой мальчик, — сердился Шабтай, — я не знал, что ты не держишь своих обещаний! До сих пор ты…

 

— Нет… Нет… — плакал Хаим и слова не мог вымолвить сквозь рыдания.

 

— Ничего не понимаю, — сказал сторож, — я дал ему только одну свечку, а ее хватает ровно на один час. Где же он взял свечи, чтобы читать всю ночь? Ведь свечи я закрыл, и ключ у меня на шее.

 

— Я не брал свечи! У меня была только одна свеча, и я не знал, что времени прошло уже много. Эта свеча горела все время,— проговорил мальчик сквозь рыдания.

 

И тут Учитель понял, что произошло.

 

— Не сердись, раби Шабтай, на сына, — сказал он, — теперь мне все ясно.

 

— А мне пока что ничего не ясно, — сказал раби Шабтай, очень обрадованный, что сын нашелся живой и невредимый, но очень рассерженный всей этой историей. Мало того, что мальчик нарушил обещание, так он еще, по-видимому, взял чужие свечи, да еще рассказывает всякие небылицы, будто ничего не брал.

 

— Хаим ничего плохого в эту ночь не сделал,— сказал Учитель, потому что он догадался, о чем подумал отец, — когда он начал заниматься в синагоге нынешней ночью, большая радость наступила в небесах. Ангелы очень обрадовались. А когда ангелы радуются, в синагоге не гаснет свеча,— объяснил Учитель, — но когда мы пришли сюда и подняли крик, мальчик прервал занятия. И тут же прервалось ликование в небесах, и свеча погасла.

 

Так объяснил Учитель стоящим вокруг, и все дивились и восхищались: вот у них на глазах произошло чудо с маленьким Хаимом, настоящее чудо, ниспосланное с небес: свеча, что может гореть всего один час, горела для него всю ночь!

 

Привел раби Шабтай сына домой. А там мама уже заждалась. Она тоже очень обрадовалась. И с этого дня раби Шабтай разрешил сыну заниматься в синагоге столько, сколько душа его просит. И сидел мальчик Хаим в синагоге ночь за ночью, возвращался домой поздно, и никакое зло не приставало к нему. И когда мальчик вырос, он стал великим ученым.

[WildWind]

Как пастух ученым стал

http://evrofilm.com/evrejskie-narodnye-ska...html#more-13167

Жил был бедный мальчик в Иерусалиме. Звали его Акива. Дом его был беден и мал, не было в нем хлеба и не было у родителей денег послать Акиву учиться.

 

Видел мальчик, как бедно живут его мать и отец, братья и сестры и решил им помочь. Что он сделал? Нанялся к богачу Калба Савуа пасти овец. Пас их Акива с утра до ночи много дней подряд, вырос за этим делом и стал ладным молодцем.

 

А Калба Савуа, что означает Сытый Пес, был большой богач. В доме его столы всегда ломились от вкусных яств, и люди говорили, что зайдешь к нему в дом голодный как собака, а выйдешь довольный и сытый. Дом у Калба Савуа был большой и красивый, мебель дорогая, посуда красивая и одежды роскошные. И была у богача Калба Савуа дочка, Рахиль ее звали стройная станом и прекрасная на вид. Многие богачи и ученые Иерусалима хотели взять Рахиль в жены, но она и слышать об этом не хотела. Почему? Да потому, что всем сердцем любила она пастуха Акиву. Правда, он не был богат и не был ни ученым, ни учителем. Но зато он был добрый человек, и Рахиль любила его тайно. Она подолгу смотрела в окно, как он выгонял отару в поле, как красиво он ухаживал за колосьями, и с каждым днем любила его все больше и больше. И Акива любил Рахиль, и мечтал, что если бы она стала его женой, он мог бы учиться книжной премудрости.

 

Однажды Калба Савуа спросил свою дочь:

 

— Скажи мне, Рахиль, почему ты отказываешь всем, кто просит твоей руки?

 

Выслушала его Рахиль и ответила:

 

— Не хочу быть ничьей женой, кроме того единственного, которого я люблю.

 

— И кто же твой избранник? — спросил отец.

 

Посмотрела Рахиль ему в глаза и произнесла:

 

— Акива, пастух овец.

 

— Не бывать этому никогда! — страшно рассердился Калба Савуа,— Если ты станешь женой этого пастуха, клянусь, я выгоню тебя из своего дома и никогда больше даже не взгляну в твою сторону!

 

Заплакала Рахиль и сказала:

 

— Отец мой, я очень люблю тебя. Но я все равно буду женой Акивы. Он выучит книжную премудрость и станет большим ученым.

 

Не поверил Калба Савуа, что пастух его овец станет учить книжную премудрость, и не хотел, чтобы красавица дочь стала его женой. Но Рахиль любила Акиву больше всего на свете. И она покинула дом отца. Акива оставил овец, которых он пас, и они вдвоем ушли из дома Калба Савуа.

 

Тяжелые времена наступили для Акивы и Рахили. Не было у них пристанища, не было денег на хлеб. Одни бедняки сжалились над ними и пустили их жить в кладовку, где хранилась солома и сечка для овец. Сечка эта была тут же в помещении, где жили Акива и Рахиль. И было там холодно, темно и тесно. И на улице стояла зима, шел дождь и снег, и солнце редко показывалось на небе. Но не жаловались Акива и Рахиль. Каждое утро Акива ласково перебирал длинные шелковистые волосы Рахили, вынимал из них соломинки и говорил:

 

— Если бы у меня были деньги, Рахиль, я купил бы тебе очень красивое украшение —«Золотой Иерусалим». Оно бы так подошло к твоим чудесным волосам!

 

— Не надо мне золотых украшений, — улыбалась Рахиль,— если бы ты только мог пойти учиться книжной премудрости, я была бы счастлива!

 

И вот однажды кто-то постучал в дверь их кладовки. Акива открыл. На пороге стоял человек в рваных одеждах, худой и бедный.

 

— Люди добрые,— попросил бедняк,— сегодня ночью жена родила мне сына. А мне даже не на что уложить ее и ребенка. Может быть, вы дадите мне немного соломы с сеновала?

 

— Да, бери, пожалуйста, сколько тебе надо! — сказал Акива.

 

Взял человек полный мешок соломы и пошел своей дорогой. Закрыл Акива за ним дверь и обернулся к Рахили:

 

— Ты видела? Можно, оказывается, жить и беднее, чем мы.

 

И пошел Акива учиться. День и ночь одолевал он книжную премудрость, а в редкие свободные часы уходил в лес, рубил там дрова. Часть их он продавал на рынке и покупал на эти деньги хлеб себе и своей жене. А часть дров он оставлял, разводил из них костер, и они грелись с Рахилью у огня.

 

— Жаль, что ты тратишь время на дрова, — говорила ему Рахиль,— надо, чтобы ты учился.

 

— А что с нами будет? Где мы согреемся? — спрашивал Акива.

 

— Не беспокойся об этом, — сказала однажды Рахиль мужу.

 

Послушался ее Акива и сидел теперь за книгами без отдыха, даже перестал ходить в лес за дровами. А что же сделала Рахиль? Она срезала свои черные, прекрасные волосы, продала их и на эти деньги покупала хлеб, дрова и свечи для Акивы, чтобы он мог заниматься и в темное время дня, и вечерами.

 

Так прошло много дней. В бедности и лишениях проходили годы, но они по-прежнему никогда не жаловались. Рахиль ни о чем не жалела даже тогда, когда Акива ушел продолжать свою науку в другой город и они не видели друг друга долгими месяцами. Она очень скучала о нем, но ждала терпеливо и радовалась, что он учится.

 

Много долгих лет учил Акива книжную премудрость вдали от жены своей Рахили. Учил и учил, пока не стал великим ученым, появилось у него множество учеников, и все звали его уважительно раби Акива — учитель Акива.

 

Через много лет вернулся Акива в Иерусалим. Подошел Акива к воротам города, а с ним двенадцать тысяч учеников. Вышли все жители города навстречу великому ученому. Услышала Рахиль, куда они бегут, и поняла, что это муж ее вернулся. Очень она обрадовалась и тоже побежала к воротам города.

 

— Рахиль! Рахиль! Куда ты бежишь? — окликнули ее соседи. — Ты не можешь в таком виде предстать пред великим ученым. Платье на тебе старое и чиненое-перечиненое. Это неприлично!

 

— Нет у меня другого платья,— возразила Рахиль.

 

— Если так, я одолжу тебе свое, — предложила соседка.

 

— Нет, спасибо,— отказалась Рахиль,— мне не надо чужого платья.

 

Прибежала Рахиль к раби Акиве, но ученики его не позволили ей приблизиться к нему. Они увидели перед собой бедную женщину в старом платье и сказали ей:

 

— Иди отсюда!

 

Но Акива узнал ее издалека и крикнул ученикам:

 

— Пропустите ее! Это жена моя Рахиль, и только благодаря ей я смог выучиться!

 

Приблизилась Рахиль к раби Акиве, он поцеловал ее, они очень обрадовались друг другу и даже заплакали от счастья. И вот так стояла Рахиль счастливая около своего мужа и вдруг услышала знакомый голос:

 

— Дайте дорогу! Дайте дорогу! — посмотрела она и увидела своего отца — богача Калбу Савуа, который двигался через толпу прямо к ним. Рахиль тотчас спряталась, потому что помнила клятву отца никогда не взглянуть даже в ее сторону. А Калба Савуа приблизился к раби Акиве и не узнал в нем человека, что пас у него некогда овец. Подошел Калба Савуа к раби Акиве и обратился к нему:

 

— Слышал я, люди говорят, что ты великий мудрец. Может быть, ты сумеешь помочь моему горю.Выслушал его раби Акива и ответил:

 

— Если смогу — помогу.

 

Рассказал ему Калба Савуа, что была у него дочь, которую он очень любил. И эта дочка вышла замуж за бедняка, и он, Калба Савуа, выгнал ее из дому и поклялся, что даже не взглянет никогда в ее сторону…

 

— Но я очень скучаю по дочке, — сказал Калба Савуа и на глазах его выступили слезы, — и до меня дошли слухи, что она бедна и живется ей тяжело. Нельзя ли как-нибудь отменить мою клятву?

 

Посмотрел раби Акива на Калбу Савуа, увидел, что горе его неподдельно и слезы на глазах его, и спросил:

 

— Если бы ты знал тогда, когда дочь твоя выходила замуж за пастуха, что наступит день и пастух этот станет ученым мужем, разве ты выгнал бы дочь из своего дома? Разве бы ты поклялся не видеть ее никогда?

 

— Если бы даже он не стал большим ученым, а знал хотя бы один стих библейский, хотя бы читать и писать умел, — запричитал Калба Савуа, — но этот пастух не умел даже написать свое имя, и я…

 

— Ну ладно, хватит, — прервал Калбу Савуа раби Акива, — я тот человек, что был пастухом твоих стад.

 

— Ты?! — отшатнулся Калба Савуа в изумлении.— Как же так? Тот пастух был совсем неотесанный, а ты стал, большим ученым!

 

— Твоя дочь помогла мне одолеть книжную премудрость, — ответил с достоинством раби Акива. — Вот она, Рахиль. Мы вправе освободить тебя от твоей клятвы. Можешь на нее посмотреть.

 

Приблизилась Рахиль к отцу своему, он обнял ее и поцеловал, потом обнял и поцеловал раби Акиву. И была у них радость превеликая. Калба Савуа пригласил дочь свою Рахиль, супруга ее и его учеников в свой дом и устроил для них большой пир. Семь дней они веселились, потом Калба Савуа купил раби Акиве и Рахили красивый дом и отдал им половину своего богатства.

 

А раби Акива купил, наконец, своей жене золотое украшение, очень красивое и дорогое, под название «Золотой Иерусалим». А когда Рахиль выходила на улицу, и это украшение сверкало и переливалось на ней, все знали, что эта женщина — верная и преданная жена, которая помогла своему мужу пастуху Акиве стать великим ученым

[WildWind]

Бесценный товар

http://evrofilm.com/evrejskie-narodnye-ska...nnyj-tovar.html

Однaжды из порта Яффа вышел в море корабль. Плыли на нем купцы, что закупили товары в Земле Израильской и ехали торговать ими в заморские страны. Трюмы корабля были доверху загружены сундуками с золотом, серебром, украшениями и драгоценными камнями, закрытыми на семь надежных запоров, кувшинами с оливковым маслом из Галилеи, рулонами пестрых тканей и всяким прочим добром.

 

Много дней плыл корабль, и купцы, как это обычно бывает в дальней дороге, сидели на палубе и беседовали между собой. Каждый из них хвалил и славил свой товар и хвастался, как возвысит его то богатство, которое от выручит за него.

 

— Мое оливковое масло отборное, самого лучшего качества, — сказал один,— я продам его и сильно приумножу свое богатство.

— А я везу целебные этроги к царскому столу,— сообщил другой. — Как только я разгружу бочки с этрогами в царском дворце, царь тотчас прикажет заполнить эти бочки золотом, и я стану большим богачом.

 

А третий сказал:

 

— Что такое оливковое масло и этроги по сравнению с моими драгоценными камнями? Царская дочь купит их к свадьбе, и я сразу стану неимоверно богат.

 

Так купцы расхваливали друг перед другом свой товар. А в это время на палубе сидел еще один человек. Он не участвовал в разговорах купцов, а все время сосредоточенно читал книгу. На нем были простые одежды и поношенная обувь. После того как купцы исчерпали свои рассказы о поездках, товарах и сделках, они обратились к этому человеку и сказали ему:

 

— Только ты один не рассказал нам, что ты купил и чем собираешься торговать.

 

Ничего не ответил им этот человек, потому что был углублен в свое занятие. Но купцы не отставали от него, и когда они все же упросили его поговорить, он сказал:

 

— И у меня есть товар, и я еду из Земли Израильской в заморские страны.

 

— А какой у тебя товар?

 

Этого он им не захотел сказать. Стали купцы искать товар этого человека, обыскали весь корабль, но ничего не нашли.

 

— Обманываешь ты все, — сказали они ему, — нет у тебя никакого товара.

 

— Есть и есть, — возразил он им с улыбкой, — я не могу вам сказать, что это, но уверяю вас, что товар у меня хороший, полезный и дорогой, дороже всех ваших товаров вместе взятых.

 

— Если бы у тебя были такие сокровища, ты бы купил себе новые одежды,— насмехались купцы,— и не купец ты вовсе, а просто нищий обманщик.

 

Так они смеялись над этим путешественником, и тут вдруг к кораблю приблизилось пиратское судно. Пираты взобрались на корабль и захватили все дорогие товары: ящики и сундуки, украшения, серебро и золото, кувшины с маслом, фрукты — все, все забрали пираты. Даже дорогую обувь и одежду купцов забрали с собой. Погрузили все на свое судно и быстро уплыли с этого места. Остались купцы раздетые, босые и без товара.

 

Когда корабль приплыл в порт, купцы сошли на берег грустные и нищие. Они стояли на улице и не знали, что им предпринять дальше. Не было у них ни товара на продажу, ни одежды, ни обуви; не было даже денег, чтобы купить немного поесть, и попить, и заплатить за ночлег. Что делать? Так стояли они на улице сконфуженные и растерянные.

 

А тот человек, что плыл с ними, оказался на самом деле большим ученым из Земли Израильской. Едва он сошел с корабля, его тотчас встретили с большими почестями жители города, которые уже ждали его. И сразу же повели его показывать, где он будет жить, пока будет находиться в их городе. Они шли шумной гурьбой — этот ученый посередине, а справа и слева от него сопровождающие, и оказывали ему всяческие почести. И когда этот мудрец шел так по улице, его увидели купцы, что потеряли все свои богатства, увидели великие почести, которыми его окружили, и поняли, что перед ними большой человек.

 

— Послушай, наш господин, — обратились они к нему, — расскажи жителям этого города, что с нами случилось. Может быть, они снарядят корабль вдогонку за пиратами и вернут нам наши богатства, а пока что, может быть, они дадут нам чего-нибудь поесть, и попить, и место для ночлега?

 

— Вы сможете помочь несчастным переночевать? — спросил мудрец сопровождающих.

 

— Конечно, если ты просишь,— ответили жители города, — Твоя просьба для нас закон.

 

— Большое спасибо тебе, — стали благодарить несчастные купцы.

 

— Не меня вы должны благодарить, — сказал им ученый муж,— а мой товар. Я ведь говорил вам, что мой товар лучше и дороже всех ваших товаров вместе взятых. Знания — вот мое богатство. Те знания, которые я вез в своей голове, никто не мог их у меня украсть. В честь этого товара — знаний моих, которые я получил, — такая встреча и все почести. Не ради меня, а ради учености моей, — Так сказал им мудрец и распрощался с ними с миром

[WildWind]

Хелемские мудрецы и Луна

http://evrofilm.com/evrejskie-narodnye-ska...ecy-i-luna.html

 

Как известно, Луна порой бывает большой и круглой и сияет ярко и весело, порой она только светлый серпик в небе, а порой ее совсем не видно, и тогда как раз начинается новый месяц. Это знает любой еврейский ребенок.

 

А кто будет освещать город Хелем темной ночью, когда Луны нет, чтобы люди по дороге из синагоги не натыкались на какие-нибудь препятствия? Сидели хелемские мудрецы, сидели и думали над этим: как осветить улицы в темные ночи.

 

И тут рэб Лейзер самый умный из них, воскликнул:

 

— У меня есть идея! Все знают, что в середине месяца Луна светит ярко. Если мы в такую ночь поставим на городской площади бочку с водой, Луна отразится в воде. Тогда мы быстро закроем бочку, Луна не сможет выйти, и когда наступит новолуние и Луны на небе не будет, мы откроем бочку, достанем Луну из воды и повесим ее на небо. Так мы осветим Хелем в темные ночи.

Обрадовались жители города такой замечательной идее и в середине месяца, когда полная Луна ярко сияла на небе, поставили бочку с водой посреди площади. И в самом деле: Луна отразилась в воде, жители города быстренько накрыли бочку, обвязали ее, отвезли во двор синагоги и стали ее там бдительно караулить. Когда прошло две недели и наступило новолуние, а ночи стали темные, хелемские мудрецы пошли к бочке, приподняли крышку и заглянули внутрь. Ах! Луны там не было и в помине, даже ни единой искорки от Луны.

 

Кто-то украл Луну! — закричал рэб Берл, а за ним и все остальные.— Надо поймать вора!

 

Стали вора искать. Искали в домах, искали во дворах, искали даже в погребах и подвалах — всё напрасно. Луну не нашли и вора не нашли тоже.

 

— Наверное, вор унес Луну продавать в другой город, — предположил рэб Берл.

 

— Наверное, наверное, — поддержали его все остальные и пошли искать свою Луну в других городах.

 

Пришли они в одном городе на постоялый двор. Было это в середине месяца, и Луна уже сияла вовсю. Вышел рэб Меир во двор напиться и вдруг видит — в глубине колодца Луна! Такая красивая, сияющая! Побежал рэб Меир, позвал своих друзей-мудрецов. Постояли они, посмотрели в колодец и говорят:

 

— Похоже — это наша Луна. Это вор спрятал ее тут в колодце.

 

Пошли они к хозяину постоялого двора и говорят ему:

 

— У тебя в колодце плавает Луна, круглая и яркая, точь-в-точь такая как та, что украли у нас в Хелеме месяц тому назад. Должно быть, это вор спрятал ее здесь, поэтому ты должен нам ее немедленно вернуть!

 

Хозяин понял, что эти люди из Хелема, улыбнулся про себя и сказал:

 

— Конечно, если вы считаете, что эта Луна ваша, я буду рад вам ее вернуть. Но только колодец глубокий. Если вам удастся ее оттуда достать, пожалуйста, забирайте!

 

Поблагодарили его хелемские мудрецы и стали совет держать, как достать Луну из глубокого колодца. Лучше всех придумал рэб Мендл.

 

— Двое лучше одного, десять лучше двоих. Если мы возьмем друг друга за ноги и спустимся в колодец, мы достанем до дна.

 

— Прекрасная идея! — согласились все.

 

И так живой цепью рэб Меир за рэб Лейзером, рэб Берл за рэб Меиром, мудрец за мудрецом спустились они в колодец.

 

Еще мгновение, и сияющая Луна будет у них в руках. Но тут, как раз в этот момент, рэб Тас, который был самым слабым из них, говорит:

 

— Силы мои иссякают…

 

Вспомнил тогда рэб Меир, что отец его говорил когда-то, что если сила в руках ослабевает, надо поплевать на ладони и потереть их крепко друг о друга, тогда они вновь наберутся сил. И рэб Меир сказал:

 

— Послушайте все! Поплюйте несколько раз на ладони и крепко потрите их друг о друга. Посмотрите, какие они опять станут сильные!

 

Все захотели потереть руки, но тут — всплеск! Еще всплеск! Один за другим мудрецы попадали в воду.

 

— Спасите! Спасите! — закричали они.

 

Прибежал хозяин, опустил в колодец веревку и вытащил их всех живых и невредимых, но мокрых. Поблагодарили они хозяина, благословили его по заслугам и бросились опять к колодцу, но Луны там уже не было.

 

— Похоже, мы разбили ее на мелкие кусочки, — сказали мудрецы с огорчением.

 

— Может быть, мы найдем другую Луну, — успокоили они себя и отправились спать.

 

На следующий день приходят они на другой постоялый двор и видят, что над ним сияет Луна такая круглая и полная, что даже лучше той, что была в колодце.

 

— Красивая Луна сияет над твоим двором. Мы хотим ее у тебя купить, чтобы она сияла над нашим городом Хелемом в темные ночи, — сказали они хозяину постоялого двора.

 

Услышал он, что они из Хелема, а хелемских мудрецов он хорошо знал, и говорит:

 

— Если вы дадите мне тысячу монет серебром, я продам вам свою Луну, и даже заверну ее так, чтобы вы могли доставить ее в свой Хелем.

 

Дали ему хелемские мудрецы тысячу монет серебром. Набрал хозяин воды в ведро, поставил его во двор. Луна отразилась в воде яркая и сверкающая. Увидали это хелемские мудрецы и говорят:

 

— Да она в точности такая, как та, что была в колодце!

 

Накрыл хозяин постоялого двора ведро платком, хорошенько обвязал его, взяли это ведро хелемские мудрецы и вернулись к себе в Хелем.

 

Когда они вернулись, все жители города собрались на городской площади, мудрецы развязали платок и — ах! Не было в ведре ни Луны, ни даже хвостика ее! Но не успели жители Хелема огорчиться, как в небе взошла новая Луна, круглая и яркая, в точности как та, что была у них в ведре.

 

Обрадовались жители Хелема такому чуду, возблагодарили Всевышнего за то, что он вознес их Луну из ведра да прямо в небо, чтобы осветить их город Хелем волшебным лунным светом. И устроили жители Хелема хоровод, пели и плясали от восхода Луны до утренней звезды. С тех пор и до сего дня каждый сын Хелема радуется, когда в небе сияет полная Луна.

[WildWind]

КАК СТАРЫЙ ЕВРЕЙ НУЖДУ ТОПИЛ

 

Лютой, холодной зимой, когда вода в реке до того студеная, что обжигает руки, стоит у проруби старый еврей и нужду топит.

 

Проезжает мимо царь со своей многочисленной свитой, и видит он: экое несчастье, в такую лютую стужу стоит у проруби старый человек и нужду свою топит. Топит-топит, утопить не может.

 

Подходит к нему царь и спрашивает:

 

- Что больше: пять или семь?

 

А бедный еврей отвечает:

 

- Что больше – двенадцать или тридцать два?

 

Тогда царь снова задает ему вопрос:

 

- Что, бедняк, горел уже однажды?

 

А тот отвечает:

 

- Гореть-то горел пять раз. Да еще пару раз гореть придется!

 

Тогда царь ему говорит:

 

- Если пришлю тебе одного из своих голубков, сможешь его общипать?

 

- Только пришли, царь-государь! – ответил бедняк, усмехаясь.

 

Вся свита царская стоит, разинув рты, в недоумении. Переглядываются, с ноги на ногу переминаются, ничего понять не могут из этой беседы. Молчат, боясь впросак попасть.

 

Когда царь со свитою отъехал от реки, подзывает он к себе первого министра и спрашивает:

 

- Ну что, понял ты что-нибудь из того, о чем мы с бедным евреем говорили?

 

- Да как же я, государь, понять могу? Вы все загадками объяснялись, все загадками…

 

Рассердился царь:

 

- Эх ты, министерская башка, и не стыдно тебе быть моим первым советчиком? Даю тебе три дня сроку. Не разгадаешь, о чем я у реки беседовал, потеряешь место, а то и голову!

 

Потемнело у первого министра в глазах. Прибежал он во дворец, собрал всех помощников да советников, и давай с ними загадки царские разгадывать. Но как на грех, никто разгадать не может. Тогда решили они тайком позвать во дворец этого старого еврея и выведать, о чем они с царем говорили. Позвали его, значит, и стали допросами донимать.

 

Но бедняк был, видать, не прост.

 

- Давайте, – говорит, – ларец с золотом, тогда растолкую вам наш разговор с царем.

 

Возмутились царские министры, за головы схватились:

 

- Как же так, за несколько слов ларец с золотом отдать?!

 

- Ну что ж, если нет, то и не надо! – ответил еврей и пошел восвояси.

 

Проходит день, два, и наступает третий день. Бьются министры над головоломкой, и так и сяк рассуждают, а ответа найти не могут. Делать нечего – зовет первый министр бедняка вновь. Сулит ему любые деньги, только бы он открыл секрет: о чем они с царем беседовали. Взял бедняк золото, сунул за пазуху и дает им верный ответ:

 

- Когда царь увидел, что стою я в такой лютый холод и топлю в проруби нужду, то он спросил меня: разве семь теплых месяцев не больше, чем пять холодных? Он имел в виду, почему я не могу за семь теплых месяцев заработать столько, чтоб хватило и на пять холодных… Тогда я ему ответил, что тридцать два все равно больше двенадцати. Это значит, что своими тридцатью двумя зубами я съедаю больше, чем могу заработать за двенадцать месяцев. Во второй раз царь меня спросил: не горел ли я?.. Что означает: много ли я дочерей замуж повыдавал.

 

Потому что после дочерней свадьбы остаешься гол, как после пожара. Ну, я ему правду сказал, что уже пять раз горел, и еще два раза гореть придется, две дочери еще осталось. Тогда, как видно, царь меня пожалел и спросил: если пришлю, мол, тебе одного из своих голубков, сможешь его общипать?.. На что я ответил, только пришли. Вот он тебя, ваше сиятельство и прислал! Теперь поди к царю и скажи: смог я тебя общипать или нет?..

 

Перевод с идиша, литературная обработка и комментарий Льва ФРУХТМАНА