Driver

Emmanuel (S)- Opйra (саундтрек к фильму Revolver (2005)

Очень нравится

http://www.grammy.ru/music/download.php?ac...a&id=191920

- Брэндан! – кто-то настойчиво трясет меня за плечо.

Я с трудом открываю глаза и вижу его, склонившегося надо мной.

- Что случилось? – спрашиваю, еще не совсем соображая, где я.

- Ты кричал во сне, - шепотом отвечает брат.

Я смотрю на бледное осунувшееся лицо Алана, на темные круги вокруг глаз, и сердце сжимается от невыносимой тоски. В один миг всё вспоминается.

- Прости меня, - слова сами срываются с пересохших губ, но этого безгранично мало, чтобы выразить всю мою боль, и я могу только повторять, как заведенный. – Прости меня…

- Не надо, - он говорит так тихо, что я едва различаю его слова. – Никто не виноват… Это война…

Я смотрю на него, и к горлу подкатывается комок слез. Я знаю, он прав. Но ведь мы могли выбраться тогда, если бы… Если бы я не потерял сознание.

- Спи, - устало сказал он и положил голову на подушку.

Я повернулся к стене и уставился в окно как раз над нашей кроватью. За грязным стеклом с трудом можно различить черное небо, усыпанное множеством ярких белых точек. Я смотрю на них, на звезды – этот символ свободы, которую мы, возможно, уже никогда не увидим. Какими же странными, глупыми, жестокими могут быть повороты судьбы! Еще недавно мы с Аланом были совсем детьми. Он подрабатывал в автомастерской, чтобы мы могли как-то жить. Но тогда, несмотря на все трудности, его глаза были живыми, сияющими. Я помню, как он учил меня водить машину, когда все рабочие уходили, и мы оставались в мастерской одни, чтобы прибраться. И в мире не было никого счастливее нас. Именно тогда я полюбил скорость, шум мотора… А дальше всё пошло как-то само собой. Алан получил работу механика в мастерской, а в свободное время мы с ним гонялись на автобане за городом на машинах, которые отдавали в ремонт. Если бы об этом узнали, мы бы вряд ли задержались в мастерской надолго, но нам везло.

Потом были различные соревнования, единичные гонки, в которые я вкладывал почти все средства, которые удавалось заработать. Алан говорил, что я сумасшедший мечтатель, и что однажды у меня не останется ничего, так как я всё отдам на гонки. Возможно, так бы и случилось, если бы я не попал в профессиональный спорт…

А потом война. И все надежды рухнули в один миг. Вот уже два месяца как мы находимся в концлагере под Берлином, куда нас привезли после той бомбежки. За эти два месяца не было ни одной ночи, чтобы я не видел этот сон. Каждую ночь всё это повторялось вновь и вновь. Свистящие снаряды, крики, паника, темный коридор и оторванные части человеческих тел под ногами. Просыпаясь, я по долгу боялся закрыть глаза и лежал, глядя то в окно на небо, то на стену, где Алан выцарапал наши имена. Я перечитывал их сотни раз, даже когда почти ничего не видел в темноте. Это помогало дотянуть до утра. Но утром не становилось лучше.

Сначала нас выгоняли на площадку перед бараками, где мы жили, и проводили что-то вроде зарядки, во время которой самым главным было – не отстать от остальных. Отстающих жестоко избивали охранники. Я постоянно боялся за Алана, так как он еще во время бомбежки повредил ногу. Вчера мои опасения чуть не подтвердились. Я бежал рядом с братом, когда он стал заметно прихрамывать. Охранник тут же заметил это. Он уже снял автомат с плеча и двинулся к брату. Я не мог этого допустить. Совершенно не думая о последствиях, я споткнулся, подставив подножку бежавшему впереди мужчине, который был похож скорее на скелет. Он рухнул на землю вместе со мной, зацепив по дороге еще одного, такого же скелета. Это было похоже на падающий карточный домик.

- Встать! – надрывался охранник над головой.

Я встал, ощутив легкое головокружение от слабости и недоедания. Он подошел ко мне и уставился на меня яростно сверкающими глазками бульдога. Затем сорвал автомат с плеча и с размаху ударил меня прикладом в грудь. Ощущение было такое, будто он проломил мне грудную клетку. Глаза на мгновение заволокло черной пеленой. Я пошатнулся, но удержался на ногах. Если бы упал, он, несомненно, забил бы меня до смерти. Когда пелена спала с глаз, я почувствовал прилив ярости, придававшей силы. Первой мыслью было – прыгнуть вперед, вырвать оружие из его рук, а дальше всё равно… Это ничего бы не дало. Сюда тут же сбежались бы другие охранники и меня пристрелили бы, как паршивую собаку. Возможно, это было бы даже к лучшему, если бы не брат. Поэтому я молча стерпел боль, выпрямился и снова посмотрел в глаза охранника. Конечно, он ожидал, что я опущу глаза, признавая свое поражение. Но этого не будет никогда. Слепая гордость, пускай. Но головы ни перед кем не склоню.

Я сам не заметил, как от этих мыслей до боли сжались челюсти, что в свою очередь напомнило о том, что я ужасно голоден. О нас не очень-то заботились, ведь мы были всего лишь пленными, численность которых к тому же день ото дня увеличивалась. На всех не напасешься. Я горько усмехнулся в темноту, вспоминая похотливые взгляды Шульца, нашего повара. Он не раз предлагал мне и брату паек побольше, недвусмысленно намекая на то, чем придется платить за такую роскошь… Но мы еще не дошли до такой крайней степени голодания, когда на всё будет плевать…

- Брэндан, ты спишь? – послышался тихий голос брата за спиной.

Я повернулся и взглянул на него. Лунный свет из окна падает на его лицо, и я угадываю черты прежнего Алана. Вот только преждевременно поседевшие на висках волосы – как напоминание о том, что прежним он уже не будет. Я смотрю на него, и сердце в груди сжимается от боли. Как же я люблю его в этот момент. Кажется, никогда я не любил его больше, чем сейчас. Но сказать это ему не могу. Слова застревают в горле.

- Пит сказал мне на вечерней зарядке, что завтра нас распределяют, - говорит он, придвинувшись к самому моему лицу, стараясь никого не разбудить своим голосом.

Пит был нашим другом. Он работал на почте, поэтому был всегда в курсе всего, что происходило в лагере. Именно с его помощью мы намеревались совершить побег отсюда. Хотя хорошего плана у нас не было.

- Куда? – спрашиваю я, насторожившись.

- На ламповый завод, - отвечает Алан. – Говорят, оттуда легче всего сбежать.

52,94%

Сплетенье слов и фразы в пустоту,
Не для кого, без смысла и значенья.
Из всех дорог я выбрал – и не ту.
Но выход есть и это – отреченье.
Для жизни не написано устава,
Есть путь – единственный и вечный –
На слабость не имея права,
Лететь на скорости по встречной.
Забыв про свет лишь призрачной надежды
И зная, что не сбудутся мечты,
Я никогда не стану тем, что прежде.
Нажму на газ и позади оставлю все посты.
И больше нет пути назад.
И жизнь – не пьеса, - пантомима.
А вдоль дорог ряды стоят,
Глаза, что смотрят сквозь и мимо.
В них только холод отчужденья
Так беспощадно безупречен.
И длится сотни лет мгновенье,
В котором я лечу навстречу…
И вдруг в толпе размытых лиц
Увижу взгляд беспомощно-усталый,
В нем сотни ненаписанных страниц.
Я был… И вот меня не стало.

Черное небо в один миг взорвалось тысячами снарядов. Кажется, они летят отовсюду, своим пронзительным свистом буквально разрывая перепонки в ушах. В голове только одна мысль: бежать. Бежать скорее. Не имеет значения, куда. И все бегут. Кричат, зажимая руками собственные уши, мечутся среди деревьев в поисках укрытия. Но куда бы они не побежали, там тут же взрывается снаряд, разбрасывая землю комьями. Всё вокруг затянула дымом и невозможно понять, что твориться…
Что твориться? Война. Не знаю, отрезвила эта мысль или наоборот вогнала в ступор. Я остановился посреди небольшой поляны. Бежать больше не хочется. Это бесполезно. Такая толпа людей. Куда бы не упал снаряд, он обязательно попадет в цель. Они кричат и их крики сливаются со свистом снарядов. Но я слышу это словно из другого мира. Смотрю на всё, как будто это не со мной. Я знаю, смерть совсем рядом. Я чувствую ее дыхание. И мне, кажется, уже всё равно… И вдруг снаряд падает в нескольких метрах от меня. Взрывной волной меня отбрасывает назад. Я падаю на траву, а сверху на меня летят клочья земли… А дальше тишина. Черная, гнетущая тишина, сквозь которую откуда-то издалека ко мне врывается знакомый голос:
«Брэндан!»
Так меня зовут. Да, это мое имя. А это – его голос. Голос моего брата. Он ведь тоже здесь. Как же я мог забыть об этом? С трудом пошевелившись, я сбрасываю с себя кучу песка. В голове всё еще шумит, но я слышу его голос. Я должен ответить.
«Алан!» – во рту привкус крови и песка.
Я сплевываю и повторяю его имя. Где-то неподалеку снова рвется снаряд. Только бы не рядом с ним…
«Алан! – от одной мысли, что с ним что-то может случиться, я вскакиваю с травы. Земля подо мной шатается, словно в дикой пляске. – Алан! Где ты?»
Я озираюсь, ища его глазами. Но вокруг только незнакомые искаженные ужасом лица.
«Алан!» - в отчаянии кричу я.
Внезапно кто-то хватает меня за руку и трясет, что есть силы. Повернувшись, я вижу его. Он тянет меня куда-то и что-то говорит, но я не слышу его из-за странного шума в ушах. И уже непонятно, порождают ли его рвущиеся бомбы, или это шум в моей голове. Впрочем, неважно. Я подчиняюсь и иду за братом. Мы пытаемся вместе прорваться сквозь безумную толпу. Они все бегут в одну сторону, но мы почему-то движемся в обратную. В едином порыве выбраться, убежать от смерти, они сбивают нас с ног.
«Куда мы идем?» – я пытаюсь докричаться до брата сквозь дикий шум.
Он поворачивается лишь на миг и что-то говорит, но слова его разобрать почти невозможно. Тогда он махает рукой в направлении госпиталя – это единственное здание, которое уцелело от бомбежки. И я вспоминаю, что подвал под госпиталем связан с другими зданиями города. Теперь я знаю, как он хочет выбраться.
В следующую минуту его сбивают с ног. Я бросаюсь к нему, но меня с силой отпихивают в сторону. Он поднимает голову и снова кричит, показывая на госпиталь. Он хочет, чтобы я шел туда. Грубо отталкивая от себя чью-то руку, цепляющуюся за одежду, я бегу к покосившемуся двухэтажному зданию. Я знаю, что Алан тоже бежит за мной. Это придает силы. Я врываюсь в темное подвальное помещение.
Весь шум внезапно остался где-то снаружи. Вокруг почти непроглядная темень и непонятный тяжелый запах. Подождав, пока глаза привыкнут, я спускаюсь по лестнице вниз и оказываюсь в коридоре. Справа в стене сделаны ниши. Каким-то шестым чувством я понимаю, что туда смотреть не следует. Но словно во второразрядном фильме ужасов, когда знаешь, что чего-то делать не нужно, и делаешь, я заглядываю в первую нишу. По спине бежит предательский холодок. В этой нише лежит тело человека. Теперь я понимаю, что это такое. Когда весь морг был переполнен, трупы умерших из госпиталя стали складывать сюда. Хоронить их просто не было времени. Дальше я иду, старясь не смотреть по сторонам, уже зная заранее, что увижу. Сердце бешено колотиться в груди. Но нужно идти. Идти вперед и смотреть только прямо. Не оборачиваться.
Впереди на полу в лежит какой-то круглый предмет. В полутьме почти невозможно понять, что это. Он словно приковывает взгляд. И постепенно я догадываюсь… Сердце стучит практически в горле. Теперь нельзя смотреть и вниз под ноги. Всё, что нужно, просто пройти этот жуткий коридор. Там дальше – спасение. Мы выберемся отсюда. Чем дальше я иду, тем темнее становится в подвале. Но может быть это и к лучшему. Так, во всяком случае, не увидишь ничего…
Я знаю, коридор скоро закончится и там дальше должен быть выход. В полной темноте, вытянув руки вперед, я делаю еще один шаг и натыкаюсь на стену. Вот оно! Подвал закончился. Осталось найти дверь. Я шарю руками по стене, но чувствую под своими ладонями только холодные кирпичи. Двери нет. Это тупик…
Сердце оборвалось и упало куда-то в пропасть. Тупик. Неужели придется идти назад тем же путем? Утихнувший было шум в ушах возобновился с новой силой.
«Алан!» - в отчаянии позвал я и повернулся, но брата со мной не было.
Я был совершенно один. Как же я не заметил, что его нет? Как я мог идти, не замечая, что он не идет со мной? Надо выйти отсюда. Надо вернуться за ним! Не замечая, что повторяю его имя, я шагнул обратно, и в этот момент всё поплыло. Стены подвала внезапно сдвинулись с места и нависли надо мной, будто желая раздавить. Кроваво-красная пелена застилала глаза.
«Алан…» – прошептал я в последний момент…

Пожалуй выложу здесь рассказ, начало которого многие видели. Название рабочее. Хотел бы попросить: судите строго...

Аленка, спасибо, мне очень понравилось. Напоминает крылья бабочки, может быть, даже уже неживой - они и живут всего один день, а крылья всё еще передиваются синим, зеленым, золотым, и в них можно увидеть еще множество узоров, сцен... Целый мир... Котрого уже нет...

Он есть, Дан... возможно, я не смогу объяснить, но он есть... и всегда будет.

Мне кажется, ответ уже очевиден... Причем, ты подметил еще и то, что я, кажется, пропустил...

Мне нравится с единорогом. ЗдОрово!

Алесь, а что можно было бы сделать, если это уже не начальная стадия?

Василиса, Зорро! Всем привет!

«Сердце Данко»2006

Он сердце свое из груди, как из клети,

Как птицу достал и в последний полет,

И ночь засияла и люди, как дети,

За ним и за Светом. Дорога – вперед.

 

Он был их героем лишь пару мгновений,

А дальше – никто и не вспомнит. Уйдет

Краткий миг и наступит забвенье.

Подстреленной птицей вспорхнет – упадет,

 

Рука разожмется, погаснет тот Свет,

И сердце лежит под ногами, в пыли.

Они не запомнят – ведь памяти нет,

Они не заметят – их просто спасли…

 

Они не заметят, растопчут и мимо.

Навеки забудут о Мраке и Свете.

Так страшно.

Так больно.

Так невыносимо!

Они не увидят… Они не заметят…

 

«Сердце Данко+»2006

В руке он держал свое сердце, как знамя,

Горящее, словно во мраке свеча

И лес освещало багровое пламя.

Но в сумраке сжалась рука палача…

 

Он вел на свободу спасенное племя,

Он шел впереди счастливый и гордый,

Но следом тянулись, как страшные тени,

Средь лиц человечьих звериные морды…

 

Он знал, что недолго осталось идти,

Он видел, как в зеркале, их отраженье.

Но всё же он может кого-то спасти

И это победа, а не пораженье!

 

И вот уже выход мелькает вдали…

Все люди забыли горящее сердце

И сколько он крови за это пролил,

И что приоткрыл на свободу им дверцу...

 

И что с ним случилось, никто не спросил.

И день наступил – по-прежнему светел…

И рядом с тем сердцем в дорожной грязи

Другое лежало… Никто не заметил…

Парадоксов много.

Понишь,как Пугачева пела:

 

Так же как все, как все, как все

Я по земле хожу, хожу.

И у судьбы как все, как все

Счастья себе прошу.

Верно, но я бы сказал, что очень обобщенно...

 

Вообще-то мой пост в большей степени ко мне же самому и относится) Даже в мелочах: идти не в ногу со всеми, поперек людскому потоку)) входить в ту дверь, на которой написано "Выход" (благо, двери в обе стороны открываются)и тд))

Я сейчас вспомнил фразу из фильма "Револьвер":

"Вы можете бояться меня или почитать, но, пожалуйста, не считайте меня таким, как все"

Думаю, эта фраза подходит ко многим. Каждый стремится выделиться из толпы и уже этим стремлением похож на других) Парадокс)

На английском я давным давно Диккенса пытался читать "Большие надежды". Книга до сих пор где-то дома лежит. Но у меня на нее не хватило терпения)

Еще бы) Только я же говорю, что в переводе на русский) Поэтому генильности тут нет.

Я только один сонет читал в оригинале и очень гордился собой, потому что всё понял) Но на "Гамлета" я еще не замахивался, слишком самоуверенно было бы.

Привет, Мишель!

Несколько лет назад для меня таким автором стал Шекспир. В общем-то, одно произведение просто потрясло - "Гамлет". Я знаю, в оригинале читать сложно, поэтому многие не любят. Но в переводе очень хорошо)

Стивен Кинг - потрясающие вещи.

C добрым утром всех! Пусть оно будет добрым и светлым)

 

Прикольная песенка, Дани))

"Песня о дружбе" из К.ф. Д`Артаньян и 3 мушкетера

 

http://www.zaycev.net/pages/774/77410.shtml

 

На волоске судьба твоя,

Враги полны отваги,

Но, слава богу, есть друзья,

Но, слава богу, есть друзья,

И, слава богу, у друзей есть шпаги.

 

Когда твой друг в крови,

А ля гер ком, а ля гер(о),

Когда твой друг в крови,

Будь рядом до конца.

Но другом не зови,

На войне, как на войне

Но другом не зови,

Ни труса, ни лжеца.

 

И мы горды, и враг наш горд,

Рука, забудь о лени!

Посмотрим, кто у чьих ботфорт,

Посмотрим, кто у чьих ботфорт,

В конце концов согнет свои колени.

 

Противник пал, беднягу жаль,

Но наглецы не сносны,

Недолго спрятать в ножны сталь,

Недолго спрятать в ножны сталь,

Но гордый нрав не спрячешь в ножны.

А у меня такое...

 

Из к/ф "Юнона и Авось" в исполнении Караченцова... Очень нравится и очень грустно..

http://www.zaycev.net/pages/409/40901.shtml

 

Я Тебя Никогда не Забуду текст песни

 

Ты меня на рассвете разбудишь,

Проводить необутая выйдешь

Ты меня никогда не забудешь

Ты меня никогда не увидишь

 

 

Заслонивши тебя от простуды

Я подумаю Боже Всевышний

Я тебя никогда не забуду

Я тебя никогда не увижу

 

 

Не мигают, слезятся от ветра

Без надежды карие вишни

Возвращаться плохая примета

Я тебя никогда не увижу

 

 

И качнуться бессмысленной высью

Пара фраз залетевших отсюда

Я тебя никогда не увижу

Я тебя никогда не забуду

 

 

И качнуться бессмысленной высью

Пара фраз залетевших отсюда

Я тебя никогда не увижу

Я тебя никогда не забуду

 

 

Я знаю, чем скорее уедешь,

Тем мы скорее вечно будем вместе

Как не чтоб уезжал ты

Как я хочу чтоб ты скорей уехал

Мне кажется, что я тебя теряю

 

 

И качнуться бессмысленной высью

Пара фраз залетевших отсюда

Я тебя никогда не увижу

Я тебя никогда не забуду

 

 

Я тебя никогда не увижу

Я тебя никогда не забуду

Анют, так может пусти такой слух)) Глядишь, снимут)))))

Сложно что-то говорить об этом. Есть люди, которые делают круглые глаза и говорят, как это мерзко - сплетничать, а сами за спиной такие слухи разведут, что уши в трубочку сворачиваются. Если я узнаю, что человек распускал сплетни, то доверять ему не буду больше никогда, каким бы хорошим он потом не старался показаться.

 

Что касается, начальства, то чем известнее человек, тем больше сплетен. Как-то давно в универе нам говорили, что слухи о политиках и вообще знаменитостях (неважно, какие) только добавляют им рейтинг)) Главное оставаться у всех на слуху=))

И еще из той же оперы... Apocalyptica - Conclusion

http://www.zaycev.net/pages/249/24939.shtml

 

Пора мне, наверное, уходить, а то тоску нагоняю...

Apocalyptica - Deathzone

Потрясающая вещь, под настроение... Нечто пафосно-трагическое и немного угрожающее...

http://www.zaycev.net/pages/249/24987.shtml

И еще из старого... Немного сумбурно, правда...

 

«Буря» 24.10.2002

Сверкали молнии средь мрачно-черных туч,

Ревело море, ударяя в скалы,

И гром гремел, и буря нарастала

С секундой каждою – чего ей не хватало?

Что изменить она пыталась,

Размыв песок, но скалы не разрушив?

Разбередив страдающую душу,

Что тем же гневом отозвалась –

В ней те же волны клокотали

И те же молнии сверкали

Во взгляде, потемневшем вдруг…

Так сладостно, казалось, звали

К себе загадочные дали,

Манили, будто говорили:

«Иди же к нам, наш милый друг!

Преодолей же свой испуг –

Доверься ласковым волнам,

Пускай они тебя согреют.

Иди же к нам, иди скорее!»

Раскрыла черные объятья

И тут же холодом обдала

Ревущая слепая бездна.

Душа в объятьях оживала,

Ей на земле вдруг стало тесно,

И страх прошел, и было интересно.

Пусть плещут брызги озорные,

Сливаясь в образы чудные,

И холодят горящее лицо.

Пускай смыкается в кольцо

Ревущая как зверь стихия

И западню пуская готовит –

Она уже не остановит

Огонь, что заставляет плыть вперед,

Наперерез волнам, и рваться –

Пускай неведомо куда,

Слабеть и задыхаться,

Но всё же нет, не сметь сдаваться!

Пусть сердце разрывается в груди –

Бороться, будто смысл есть в этом…

Бороться, чтобы знать, что впереди,

Искать…

А вдруг там нет ответа?..

 

И страх, и гнев, и боль – всё в миг пропало.

Исчезло всё – и тишина настала…

 

Сверкали молнии средь мрачно-черных туч.

Кипело море, ударяя в скалы.

И гром гремел, и буря нарастала

С секундой каждою –

Всё ей казалось мало.