Душечка

Когда запутаны они - Мои, нет - наши ощущенья И все погашены огни, Как символ смерти отношений Когда глумливая луна Терзает больше, чем волнует Когда приятнее война, Где каждый душами рискует Когда осадок на душе Еще в предверии скандала Когда приятнее "туше" Любого долгого финала Когда нам тягостней остаться - Пора, пора уже расстаться.

Не строю воздушных я замков. Не знаю… А, может быть, стоит? Ограбить швейцарские банки И замок до неба построить? Чтоб нижний этаж и основа, Надежно с землею спаялись И, чтоб, не боясь острослова, По стенам ко мне забирались Не принцы, но рыцари слова. И вверх, к облакам устремлялись, Чтоб в песнях своих вновь и снова, Мне в чувствах они признавались…

Ах, сударь... Ах, сударь, ну что Вы, мне как-то неловко За веером скрою румянец-морковку. Алеет лицо, зарумянились плечи От нашей нежданной, негаданной встречи. Платок обронила, а Вы - отыскали. Как мило, что Вы мне об этом сказали. Я весь ридикюль перерыла намедне. Искала в карете, в сенях и передней. Какой же Вы милый, галантный мальчишка. Про ножку - не надо - вот это уж слишком. И так я под взглядами маком алею, Что впору в ночи освещать мне аллею. Стихи, ах, стихи мне быстрее читайте. И лишь о любви я люблю - так и знайте! А мне угодить, Вы поймете, не сложно, Но только не раньте меня, осторожно! Ох, сударь! Куда же Вы?! Экий Вы, право. Ведь есть на будильник простая управа - Чтоб сладостных снов утром не прерывать, Вам с вечера нужно его не включать!

Женское "нет" Давно таких красавцев не встречала – Красивый, статный, бравый удалец. Но, то ли я его не понимала – Сказала «нет» - он перестал, подлец. И, вроде, жаром все еще пылает, Но больше не целует горячо. А глазками в неистовстве сверкает И пальцами впивается в плечо. Я ничего такого не хотела – Жеманилась, но это ж не впервой. А мысленно уже его раздела И любовалась вволю наготой. Неловко призывать его обратно, Ведь должен же он был меня понять. Повторено уже неоднократно – У женщин «нет» не значит – отвергать. Какой конфуз – быть понятой превратно!!! Шепчу вдогонку робкое «сама». И, будто бы, готовясь к битве ратной, Закрыв глаза, коснулась полотна… И пали ниц никчемные одежды, И, поцелуи яростно даря, Он возродил угасшие надежды… А я – молчала, к счастью говоря…

Тускло. Уныло. Снова дожди. Выставил кто-то собаку. Снова шепчу себе: «Ты, подожди», Кутаясь зябко в рубаху. Глупо уставясь в оконный квадрат, Взгляд ищет хмурые лица, Те, что безмолвно, но внятно твердят: «Что ж нам в тепле не сидится?!» Я, вот, сижу! Ожидая чего? Принца на лошади белой? Чтоб опираться во всем на него. Чтоб быть открытой и смелой. Где-то мой принц заблудился давно. Я как-то в миг поседела… Мне временами почти все равно… Вру. Но я так бы хотела! Где-то толкуют о хрупкости плеч. Где-то – о слабости женской. «Хрупкость» же надо бы как-то сберечь В тяготах жизни вселенской. И в одиночестве. И на войне. В битве меж честью и долгом. В зависти, в сплетнях труднее вдвойне, Да и, как будто, без толку. Возом проблемы. А как их решать? Мысли дурацкие гложут. Если уж принца мне без толку ждать – Дайте, хотя бы, мне лошадь!

Горе-отцы Носик - курносик в подушку сопит. Я, одеяло оправив, Долго смотрю, как ребенок мой спит, Чуточку света добавив. Вот, улыбнулась дочурка моя – Что-то веселое снится. Спят за стеною мои сыновья… Мне, одинокой, не спится. Вот, интересно, а спит их отец, Юность к себе прижимая? Помнит ли он о биенье сердец, Что он разбил, оставляя? Раньше сказала бы – помнит, всегда! Помнил он вплоть до развода. Мог бы звонить он, хотя б иногда. Мог, если б был не уродом. Мне не обидно сейчас за себя И за прожитые годы, В коих мечтали, что наша семья Переживет все невзгоды. Что за манера – детей забывать? Тех, что когда-то желали? В праздники только о них вспоминать, Что б те сильнее страдали. Вдруг появиться на пару минут С глупым подарком под мышкой. И поскорей от детей улизнуть, Не прочитав даже книжку. Горе-отцы, странна ваша любовь. Много в ней ограничений. Как вам легко не любить свою кровь В вихре иных увлечений.

На допросе... Я не хотела убивать! Я преданА, но не настолько, Чтобы безумьем отдавать, Чтоб жаждать мести – как ни горько. Да, я сжимала этот нож. Но не тогда, когда пронзали Им эту плоть. Когда всерьез Не душу, тело им кромсали. Да, я испачкана в крови, И все же – я не убивала! Своей поруганной любви Дыханье в губы я вдувала. А он был мертв. Как и любовь. И только тело холодело. А я взывала вновь и вновь. И пульс искала неумело. Его убили навсегда! Его я больше не увижу! Какая, право, ерунда – Его, отнюдь, не ненавижу! Да, изменял. Неоднократно. Да, я узнала невзначай. Застала их в борьбе не ратной. Когда они не пили чай. Но это было не сегодня. Я гнев сумела обуздать. Пусть, продолжала всенародно Его мерзавцем обзывать. И все же, я не убивала. И не ругать его я шла. Я про беременность узнала, И эту весть ему несла. И это вовсе – не мотив, И, даже, вовсе – не причина. Он подтвержденье б получил, Что полноценный он мужчина. Ведь мы так долго не могли. Годами все не получалось. И вот – предательство в любви. И, в результате – мы расстались. Нет. То не я его убила. Ведь он же будущий отец! И я его еще любила – Поймите это, наконец!!! …И он любил меня когда-то, И он не думал предавать, Пока… Простите, виновата. Я не хотела убивать. Все это было, как в тумане – Он зло смеялся мне в глаза. И, как в дешевеньком романе, Мне отказали тормоза. Он не поверил про отцовство. Твердил, что пусть он и рогат, Но не проявит благородство – В отцовстве он не виноват. …Я не хотела убивать. Но вот – он мёртв, а я – в крови. И я могу лишь вспоминать Былую трепетность любви. Я не хотела убивать. И я его не убивала. В крови испачкана кровать, Что о предательствах молчала…

Трудности выбора Стояла молча у черты, Решая, вправе ль выбирать. Три невозможных красоты Меня хотят завоевать. И ночью был один из них, И темной, жаркой – красота. Он был серьёзнее других, А с ним и я была не та. Томили странные мечты, Когда глядела я в глаза, Где, сквозь чертоги черноты, Пылала яркая звезда. И, как языческий божок, Из злата был отлит другой. Казалось мне – он одинок, И счастлив будет лишь со мной. Персты хотела окунать, Как будто, в золотой песок, В кудрявый шелк. И трепетать, Уткнувшись лбом в его висок. И третий - огненно пылал. И был беспечен, как дитя. А как меня он целовал, И как разыгрывал шутя. С ним я смеялась и жила. Всегда в предчувствии весны. Была изысканно нежна, И тоньше трепетной струны. Да, я отныне пленена – Огнем и ночью, чистым златом. Я, зачастую, смущена, А иногда – ругаюсь матом. Я не могу любить троих, Но как же мне определиться?! Кто предпочтительней других? В кого мне стоило б влюбиться? Кому отдаться до конца, Доверив сердце, тело, душу. Пока, в преддверии венца – Я холодею, мерзну, трушу. Мне каждый дорог из троих – Боюсь любого потерять. Как отказаться мне от них, Чтобы одним лишь обладать? Я холодею вновь и вновь, А пальцы уши зажимают, Что бы не слышать, что Любовь Мне эти трое не внушают. -------------------------- Стою я, молча у черты, Решая – вправе ль выбирать. Три невозможных красоты Не вправе мною обладать…

Все это глупо... Все это глупо. Вас преследовать глазами. И обещания раздаривать в улыбках. И сознавать – какая пропасть между нами. А наша ночь – лишь дополнение к ошибкам. Как это глупо. Вас прилюдно выделяя, Дарить направо и налево комплименты. И удержаться - что б, за руку не хватая, Вас не тянуть бегом в свои апартаменты. И все же глупо. Вам позволить удалиться. И не искать, будто случайно, новой встречи. Кто знает, чтО могло бы в целом получиться. Позволь себе я переделать этот вечер. Все это глупо. Ворошить все это снова. И глупо тоже – позабыть в одно мгновенье. Одна лишь ночь для отношений не основа. И глупо было б уповать лишь на влеченье...

Слезы-снежинки Снежинки ласково касались Моих опущенных ресниц, И в них слезинками вплетались, Чтоб по щекам катиться ниц. Тепло дыханья согревало Мои уставшие глаза, И на ресничном покрывале Рождалась капелька-слеза. Я снежных слез не утирала, Хотя, дорожками следы Мне эта влага оставляла – Как будто вестников беды. Но, нет! Не вестники – лекарство От жара пышущей щеки. Ты проявил сейчас коварство – Ласкал губами кисть руки. И я, от ласки багровея, Пыталась жар хоть чуть унять. И, кисть руки убрать не смея, Под снег ресницы подставлять…

Целуешься ты лучше, между нами... Опять гульба. А я - с визитом светским. И молодежь на крайности толкаю. А мой супруг с азартом молодецким Мне в этом ну ни чуть не уступает. Здесь танцы только «грязные» танцуют – Любовный акт вот так отображают. Вон красками на телесах рисуют – Реальность, будто, в них изображают. Все выпили, а где-то покурили. И, вот уже, в бутылочку играем. Для верности – глаза мы всем закрыли – На ощупь мы партнера выбираем. И вот, среди безликих поцелуев, Что раздавала как-то по простецки, Взволнованно сердечко мне шифрует: «А мальчик то, целует не по-детски». И вот уже за руку уводила, Искала с ним – где можно примоститься. Подвал, чулан, пусть даже и могила, Но только, что б могла разоблачиться. Нашлась. Нашлась одна опочивальня. Вошла сама, втолкнула кавалера. Порвала свитер, будто бы, случайно. Он мне шептал: «Меня зовут Валера». Что мне за дело, как он там назвался? И кто он – этот мальчик на сеанс? Скорее бы он, сладкий, раздевался – Нельзя же упустить подобный шанс. Я не пойму – мне много, мало света? Зажечь или погасить его совсем? И, вдруг я слышу: «Знаешь, тетя Света, Тебя привел я в комнату зачем?» Я в ужасе – ну что еще за тётя? К чему сейчас ненужный разговор? «Я рад, что дяде Игорю вы лжете, И между вами есть таки раздор. Мечтаю я о вашем грешном теле С тех пор, как вас впервые увидал. И злился, злился я на самом деле, Что дядя вами годы обладал». От слов таких я, будто бы, трезвею, И фокус на лицо я навожу. От обалденья тихо цепенею – Кого перед собою нахожу. Племянник мужа тело обнажает – Глаза горят неистовым огнем. «Инцест» - рассудок где-то восклицает, Но позабыть мне хочется о нем. И, все же, я пока не уступаю – Какой мотив? Что движет им сейчас? Но невоздержанность свою я проклинаю – Хочу его попробовать хоть раз. «Запретный секс» всегда намного слаще, И, вот уже, усталая, курю. Мне интересно – в этом жизни счастье, Что я себя столь многим подарю? Племянник отомстил и он доволен – Он вспомнил подзатыльники, упреки, Как часто дядька был им недоволен, Когда он не на пять учил уроки. И вот, он отомщен – и так приятно, А тетенька – ну та еще «давалка». С таким то мужем – это и понятно – Мстить снова, снова опытной «махалкой». И вот уже Валера размечтался, Как он разделит тетушку с друзьями. Эх, мальчик юный, зря ты так старался – Целуешься ты лучше, между нами…

Расставание Слезы пролиться не смеют С глаз, очарованных грустью. Мокро ресницы темнеют, Скрыв след соленого устья. Робкие губы дрожали, Пряча слова и упреки. Губы, что раньше шептали Клятвы любви и зароки. Спрятав соленую влагу, Ты отвернулась несмело. И проявила отвагу, Дав мне отпор неумело. Гордо распрямлена спинка, Голову вверх задираешь. Я убедился, Маринка, Это, ведь, ты покидаешь. Я не хотел расставаться, Думал, простишь и смиришься. Ты удивила, признаться. Я не учел, что простишься. Хвастался я неустанно, Тем, что влюбился в гордячку. Жить без нее как я стану?!? Я обожаю соплячку!!! Кинуться в ноги не смею. И не поможет – я знаю. Я, ведь, люблю, как умею. И, как умею, прощаю…

Свидание Ветка сирени в дрожащей руке. Я зажигаю улыбку несмело. Движется лист по неспешной реке. Ты комплиментами сыплешь умело. Я и поверить словам тем хочу. И ошибиться боюсь до предела. Вдруг, я на крыльях мечты полечу И разобью. Пусть лишь душу – не тело. Впрочем, в глазах нет ни капельки лжи - Блеск восхищенья меня окрыляет. А на губах спелой сладостью ржи Счастье хмельное огонь зажигает. И поцелуев сиреневый вкус Мне не забыть, как тебя и признанья. Завтра же их повторить я берусь! Не опоздаю. Приду на свиданье!

Этих локонов... Этих локонов цвета огня Ты любить никогда не хотел. Отвергая день ото дня, В нежеланье своём преуспел. Этих губ молодых изгиб Раздражал тебя и бесил. И, не веря, что всё – погиб, Целовать себя не просил. Этих глаз синеву и жар Ты, казалось, не замечал. И на сердца, души пожар Ты лишь холодом отвечал. И достиг ты, чего хотел – Не мечтал, не желал, не видел. Только… как ты спросить посмел – Глубоко ли меня обидел?!?

Сон Вода… Снова эта вода… Проникла и в горло, и в уши. Куда же мне плыть? Ну, куда? Не вижу, не вижу я суши. Захлебываюсь и тону, И в воды опять погружаюсь. Неужто, сейчас я умру? Я вскрикиваю!.. и просыпаюсь. Опять, ну опять этот сон. Хотя, он сегодня не полный. Ведь в снах моих был еще ОН! Красивый. И смелый. Огромный. Он в снах меня этих спасал, И, нежно к себе прижимая, Дыханье в уста мне вдыхал, И губы при том согревая. А я… я тонула в глазах, Огромных и синих, как море. И таял, и таял мой страх. Исчез и озноб за ним вскоре. Уютно в огромных руках, Что, как в колыбели, качали. Улыбки цвели на губах, Что так ничего не сказали. Я глупая дура! Зачем?!? Зачем я тогда убежала? Мне б сдаться в тот сказочный плен! Я б счастье с ним рядом узнала! Но нет! Убежала без слов. И только во снах его вижу. А сны, что сильнее оков, Но с ними к желанному ближе. Я вечером снова усну, И пусть мне той ночью приснится, Как снова к нему я прильну, Что б больше нам не разлучится.

Забыл ты школу и последний бал, Как мы кружились в вальсе до упада, Как в уголке меня ты целовал, И поцелуй был сказочной наградой. Счастливые гуляли до утра, Ты песни пел, твердя: "Стихов не знаю", Под утро я сказала: "Мне пора", Сказал "люблю". Я думала - растаю. И снова поцелуи ты дарил, И сердце громко ухало в груди, Потом слегка ты руки распустил, Расстегивая блузку спереди. От нежности кружилась голова, Колени подгибались и дрожали, Но я ушла... Была ли я права?... Твой пыл и жар тогда меня пугали. С тех пор прошло не так уж много лет, Прошла любовь и счастья тоже нет....

Преображение Гляжу. С тоской вздыхаю снова я, Откинувшись спиною на подушки. Зашелестела шёлком простыня… Румянец скрыл давно твои веснушки. Ты мнешься у распахнутой двери, И все еще не снял с себя рубаху. И глупо говорить: - «Скорей!!! Бери!!!» - Ты медлишь, будто движешься на плаху. Глаза смущенно в сторону отвёл, Запутался в ремне – вот это номер!!! Румянец снова на щеках расцвел – Я удивилась – как еще не помер. Мне любопытно – это в первый раз? Но возраст ведь - не мальчика, но мужа… В румянце ты до самых ясных глаз, И дышишь, будто чем-то перегружен. Чего смутился? Голая то – я! А ты еще пристойно закупорен… Я скрою глаз горящего огня, Коль станешь после этого спокоен. Я растеряла все свое искусство, Отбросила призывные улыбки. В душе растет томительное чувство, Как у кота к аквариумной рыбке. Понять пытаюсь – что твое смущенье? Откуда эта робость пацанёнка? Ты, будто, никогда не знал влеченья, Я совращаю, будто бы, ребенка… Устала ждать. И медленно встаю, Укутываюсь плотно в покрывало, Лишь плеч я от тебя не утаю – Оно меня до самых пят скрывало. Взгляну с вопросом в синие глаза – В них робость как-то быстро растворилась. Напоминали раньше образа, А, вот теперь, улыбка поселилась. О, чудо, ты за плечи обнимаешь, И прижимаешь очень осторожно. Губами ухо нежное ласкаешь, И шепчешь: «Я ведущим буду, можно?». Несвойственна была мне роль ведомой, Но, почему-то, я вдруг согласилась. Мне страсть, вдруг, показалась незнакомой… Я для любви той ночью возродилась. А утром я в смущении краснела, Стыдливо глазки долу опускала. Ведь ты любил во мне не только тело – Тебя душа не меньше привлекала…

Бори, а ты свои вирши узнай. Кому писал эти строчки. Может тогда и догадаешься кто есть кто... Хватит? А разговоры о женской фригидности ведут лишь неумелые любовники, поэтому, на вашем месте, я бы эту тему закрыла. Во всяком случае, мы с девочками о фригидности рассуждаем гораздо смешнее.

Фригидность - не девственность - сама нарастет:))))

Ты имела ввиду палки или пальцы?Потому что, если пальцы - то по теории Бори - ты точно фригидна.:))) (Я только както думала, что фригидные это те, кому даже в голову не может прийти, что они могут самоудовлетворяться)

Из области "Очевидное и невероятное?"Но если быть точнее, что бл-ди - все, кто обращает внимание на размеры, а фригидной он обозвал только меня, как автора данной темки. Если бы мне было не лень - пошла бы поискала его стихотворные комплименты, написанные когда-то мне, чтобы читать их в утешение моей попранной души... Но нет! Не стану. Я всегда говорила, что истинный мужчина рано или поздно проявляется сквозь любую маску...

Эх, Боря, Боря... когда то горы комплиментов, а теперь взял и записал во фригидные дамы. Ужасть. Пойду и застрелюсь. Не, если бы я была грубиянкой, могла бы сказать, что видимо, стихо задело ваше больное место, вот вы и пыжитесь... Но будучи дамой воспитанной, я только напомню то, что уже писала неоднократно: а) стихо - шуточный, и не отражает действительных чувств автора. б) автору пофиг размеры, главное, чтобы "костюмчик сидел" в) автор также неодократно упоминал, что предпочитает все же женщин... хотя и не отказывает себе в мужчинах. З.Ы. Кстати, кажется года 3 или 4 я читала ваши романтические вирши. Надо же - своими стихотворными экспромтами в этой теме вы сумели зачеркнуть все те плюсы, которые накопились за эти годы.

Боже, и за это нам вручат орден или медаль? А какую? "За боевые заслуги" или "За трудовую славу"?А может лучше деньгами? Можно, это если возможно. А возможно это не всегда. Не буду брать сейчас в пример пышечек. Возьму обратную сторону. Встречается девушка с парнем. Романтика, встречи при луне. Стихи-поцелуи. Посиделки в кино-кафе. Да встречи у кого-то в гостях. До постели дело еще не дошло. А душа поет. Сердце трепещет. И наступает момент истины - он обнажен, она обнажена... Но что это? На лице парня гримасса. На вопрос - что случилось? - он отвечает: Извини, я не буду с тобой больше встречаться. Ты слишком худа для меня. Под этими теплыми свитерами, штанами ты казалась аппетитней, полней. А девочка как раз из этих - с глистами, что сколько не ест - не поправляется, сколько бы каллорий в себя не впихивала. Бороться с генами? А как? Пойти себе сделать какую-нибудь операцию или еще что-нибудь, чтобы нарушить обмен веществ? Абсурд. Еще раз повторяю - значит в твоем понимании именно так ведут себя все, кто не худ как вобла? О, а вот это забавное утверждение? А сам то ты себя любишь? Ты то не худенький, а очень многие женщины ( ниче что я без процентов и без утверждения, что большинство?) предпочитают стройных мужчин, подтянутых, без всяких там пивных брюшков и пр. И, кстати, а как насчет побрить бороду? Тоже слабо? Или достойная женщина должна мириться с растительностью на лице, потому что мужчина или слишком ленив, чтобы бриться или воображает себя бардом, гуляющим в лесу с гитарой.Но тебе это в голову не приходит, правда? Этот ваш пресловутый комплекс Адама - первого мужчины, а значит - пупа земли. Это женщины, всего то взятые из ребра - из косточки, которая и мозговой то не является - именно они должны подстраиваться под мужчин, стараться им соответствовать... А вот это уже твоя проблема - верить или не верить. Тут, как и в религии, доказательства ни к чему. Ты либо веришь, либо нет.Можешь верить, что все женщины, чей вес не соответствует таблице " вес = рост - 110" - девственницы, никогда не востребованные мужиками. Ах, да... BIGDADDY, прошу простить за резкость. Но что поделать - гены! Когда сталкиваюсь с самодовольным, чванливым пустозвоном - тянет на грубость. Мне нравятся мужчины, так сказать, широких взглядов. Без узкой направленности. ( И еще высокие, гладковыбритые, сухопарые)

Пустыня. Холодно. Темно. Пустыня. Холодно. Темно. Ветрище завывает. И я с тоской смотрю в окно, О чувствах забывая. На сердце грусть тоска и боль, В груди – кусочек льда, Любимый, душу не неволь- Исчезни навсегда. Любовь прошла, исчезла прочь, Оставив лишь печаль, Уйди и ты с любовью в ночь- Тебя уже не жаль. Одна останусь в тишине, В холодной мрачной пустоте.

Осенняя душа. Душа сегодня осени полна Глаза сухи, но все ж несу я сырость. Несет меня отчаянья волна И я почти сдалась уж ей на милость. Покинута. Оставлена. Одна. И в душу мерзко холод заползает. Стою у края пропасти без дна, Никто за мной сейчас не наблюдает. Смотрю я вниз и голова кружится, Осталость сделать шаг один вперед, Или могу случайно оступиться И бездна снова жертву обретет. Готова этот край переступить, Лишь скажешь мне - ты перестал любить.