Driver

Манная каша - это жестоко))

Рыбу терпеть не могу. Вообще к морепродуктам у меня какая-то антипатия, но к жареной рыбе особенно.

Если вспомню еще что-то допишу, а пока список окончен=))

Знаешь, когда я нашел эту информацию, то сам пожалел, что не могу посмотреть этот фильм. Врядли в моем городке его возможно найти) А так жаль... В любом случае, если посчастливится...

Вот немного о фильме

 

Год: 1983

Режиссер: Этторе Скола/ Ettore Scola

Жанр: Мьюзикл, История

Композитор: Владимир Косма /Vladimir Cosma/

В ролях: Анита Пиккьярини (Anita Picchiarini), Женевьев Рей-Пеншен (Genevieve Rey-Penchenat), Лилиан Дельваль (Liliane Delval), Мартен Шовен (Martine Chauvin), Раймон Эдлен (Raymonde Heudeline)

Фильм "Бал" Этторе Скола - это один из самых необычных фильмов в истории мирового кино. Критики были ослеплены его изяществом и очарованием. Они назвали этот фильм "сказочной феерией...", "один из самых незабываемых кинофильмов.." Все действие разворачивается в гипотетическом Парижском дансинге, когда зажигаются огни танцпола и начинает играть музыка и пришедшие люди, разделяясь на пары, окунаются в водоворот страстей и чувственных переживаний. Только при помощи пантомимы и танца актеры блестяще разыгрывают семь новелл, в которых блестяще переданы социальные нравы, настроения, мода и взаимоотношения мужчины и женщины на протяжении нескольких десятилетий французской истории. "Бал" - это размышление на вечную тему любви и одиночества.

 

 

Премии и награды:

 

1984 - БЕРЛИНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ

 

Победитель в категориях:

1 - Лучший режиссер

Этторе Скола /Ettore Scola/

 

1984 - СЕЗАР

 

Победитель в категориях:

1 - Лучший фильм

Этторе Скола /Ettore Scola/

2 - Лучшая музыка

Владимир Косма /Vladimir Cosma/

3 - Лучший режиссер

Этторе Скола /Ettore Scola/

Наверное, всё зависит от того, сколько пива выпить))

Фрагмент большого салона с камином, над которым портрет графини де Шеверни, написанный Миньяром

 

Зал трофеев, в котором хранится более 2000 рогов оленей, и витраж Жака Луара, изображающий выезд на охотув

Шеверни

Шеверни

Невозможно не восхищаться необычайной белизной и поразительной симметрией замка Шеверни. Это высокое и узкое здание связано двумя крыльями с квадратными павильонами, покрытыми округлыми кровлями, увенчанными фонарями. Здесь планировка чисто ренессансного стиля несколько разбавлена влиянием классики, выраженной в череде ниш, украшенных бюстами, что придает фасаду изящную легкость.

Среди подсобных помещений замка - очень выразительный Зал трофеев, в котором выставлено более 2000 рогов оленей, а также псарня с шестью десятками великолепных собак, натасканных для псовой охоты. И действительно, владельцы Шеверни регулярно устраивали охотничьи выезды, очень ценившиеся среди вельмож - любителей охоты.

В противоположность другим замкам, таким как Блуа или Шамбор, интерьеры которых практически пусты, Шеверни хранит нетронутой великолепную мебель эпохи

Людовика XIII. По-видимому это объясняется тем, что замку выпала счастливая доля - оставаться в руках одной семьи, за исключением небольшого периода в 1564 году, когда он принадлежал Диане де Пуатье. Это позволило сохранить единство стиля и всего ансамбля в целом.

Известно, что в 1315 году на месте Шеверни стояла мельница. В те времена семья Гюро была уже знаменита. Она могла гордиться своим родом, в котором были и государственные секретари, и министры, и канцлеры при разных суверенах - от Людовика XII до Генриха IV.

В 1490 году Жак Гюро, интендант Людовика XII, решил переделать мельницу в замок. Так возникло "здание со рвом, подъемным мостом, башнями, бойницами и другими фортификационными сооружениями".

По-видимому, первый замок, от которого ничего не осталось, находился на месте современных подсобных помещений. По одному из архивных документов, замок, который мы видим сегодня, воздвигнутый в 1634 году, находился "на месте прежнего". Однако смысл этой фразы несколько расплывчат и это не доказывает, что он был именно на месте мельницы.

Маркиз Дюрфор де Шеверни, историк, который жил в замке во время Революции, описал в своих мемуарах известный трагический эпизод: Анри Гюро наследовал поместье в 1599 году в возрасте 24 лет; молодым он женился на Франсуазе Шабо, которой в момент бракосочетания было всего 11 лет. Он жил с ней практически раздельно, так как вынужден был принимать участие в длительных военных походах.

Однажды, когда он находился во дворе короля Генриха IV в Париже, король в шутку поставил сзади к его голове два пальца в виде рогов. Присутствующие фавориты разразились смехом. Зеркало дало возможность молодому графу увидеть, кто является предметом столь безудержного веселья. Не сказав ни слова, он оседлал коня и во весь опор поскакал к своему замку, куда примчался на рассвете прямо в комнату к своей супруге. Легенда рассказывает, что юный паж, с которым она утешалась в отсутствие мужа, едва успел выскочить в окно, но сломал себе ногу, и граф прикончил его шпагой. Вернувшись в комнату к жене в сопровождении священника, граф дал ей час на размышление, чтобы выбрать смерть между шпагой и ядом. Несчастная предпочла яд.

Возможно, в действительности все так и было, однако в книге записей приходской церкви Сен Мартен де Блуа изложена несколько иная версия. Там можно прочесть:

"В субботу XXVI января... графиня де Шеверни была отравлена, судя по слухам, по причине адюльтера, и когда хирурги, мэтр Гийом и его сын, произвели вскрытие, они обнаружили младенца мужского пола пяти с половиной месяцев, и в тот же день некто по имени Шамбелэн, дворянин Бургонский, подозреваемый в адюльтере, был убит в том же замке Шеверни".

Как бы то ни было, Анри Гюро вернулся в тот же вечер в Париж, как раз ко времени отходя короля ко сну. Когда королю сообщили это печальное известие, к которому он был в какой-то мере причастен, он страшно разгневался и выслал графа на долгие три года в его владения Шеверни. Во время этой ссылки Анри женился на дочери своего бальи, и его вторую жену хроникеры описывают как бережливую, умную, обладающую прекрасным вкусом женщину. Она руководила работами по расширению и обновлению замка, заручившись помощью архитектора Бойе и художника Жана Монье.

Прямой потомок Гюро, маркиз де Вибре, завещал замок своим племянникам - виконту и виконтессе де Сигала, которые после его смерти стали владельцами замка.

Замок Шеверни и сегодня хранит свое былое величие.

Весь автодром гудел, как улей. Трибуны были заполнены до отказа. Я должен был стартовать с первого ряда и сидел в машине, ожидая сигнала. После него всё должно было измениться, все посторонние мысли уйдут на задний план. Так всегда было. Но камень в груди падал вниз, разрывая всё внутри. Хотелось кричать от дикой боли, и, чтобы этот крик не вырвался из груди, я стиснул зубы.

Я едва не пропустил старт, но вовремя спохватился и вдавил газ в пол. Машина резко рванулась с места.

Однако, вопреки всем ожиданиям, мысли не исчезли. Первый поворот остался позади. В зеркалах заднего вида мелькнул чей-то болид, но я даже не смог разобрать, кто это был. Четким движением я переключил передачу. Оторваться от преследователей не составило труда. Жаль, что я так же легко не могу оторваться от своих воспоминаний.

Я изменился. Безнадежно изменился. Как будто мне подсыпали яд, но я не умер и яд растворился в крови, сделав ее отравленной. И я сам отравляю всё вокруг. Я не мог вычеркнуть из памяти все эти годы, но им удалось вычеркнуть из меня то время, когда я был счастлив. Они накладывались тяжелым черным отпечатком на всё, что было до войны. Того мальчика, который беззаботно мчался по дороге навстречу ветру, навстречу закату, больше не было. Наверное, я догнал свой закат. Я бы рассмеялся, если бы еще мог смеяться.

В зеркале снова мелькнула чья-то машина. Я крепче вцепился в руль. Кто-то из соперников догнал меня и задел своим передним колесом заднее колесо моей машины. Просто небольшая ошибка, но это был словно вызов для меня. Я снова почувствовал, как во мне просыпается азарт.

Я нырнул в поворот, перекрещивая траекторию, а на выходе изо всех сил надавил на педаль газа, ощущая, как меня буквально вдавливает в сиденье. Ничто в мире не могло сравниться с этим ощущением. Каждой клеточкой тела чувствовать, как машина набирает скорость. Кажется, еще немного и колеса оторвутся от асфальта, и она взлетит в воздух… И только следующий поворот не дает ей это сделать.

Это настоящая любовь. Без обид, без измен. Дорога никогда не предаст и сама не потерпит предательства. Здесь не может быть двусмысленности. Только предельная сосредоточенность, полная концентрация внимания. Нет ничего, кроме этого. Всё зависит только от тебя самого. Ты управляешь целым миром. Это настоящая Свобода.

Всё зависит только от меня…

Я даже удивился, насколько это просто. И я поговорю с Аланом. Я всё объясню ему, сразу же после гонки. Он всё поймет. Он не может не понять…

С этой мыслью пришла невероятная легкость, и скорость полностью поглотила меня. Кажется, никогда еще я до такой степени не растворялся в этом ощущении полета, не отдавался полностью этой страсти. Всем своим существом я ощущал вибрации мотора, видел следующий поворот. Казалось, я еду по идеально начерченной линии. Эта линия у меня в голове, никто, кроме меня, не способен ее увидеть.

Педаль газа плавно уходит в пол, и двигатель отзывается мощным рычанием. Дальше я еду по прямой. Трибуны проносятся мимо, и на какой-то миг мне кажется, что я могу различить лица отдельных людей, но затем всё сливается, и я больше никого не вижу.

В баке становится всё меньше топлива, это значит, что машина легче, и я могу двигаться еще быстрее. Сердце в груди замирает от предчувствия чего-то фантастически прекрасного, неведомого до этого никому, но такого реального для меня.

Еще одна прямая, когда от скорости захватывает дыхание, подъем и поворот вслепую. Мои ладони горят, сердце готово сорваться в бешеный галоп. Я уже вижу взмах клетчатого флага. Я хочу быть здесь и сейчас, чтобы этот полет никогда не прекращался. Каждый миг на трассе – это наслаждение. Нет, я не прошу продлить его, но я ловлю любую возможность. Я будто снова стал ребенком, и нет больше условностей, нет долга. Я делаю это не потому, что от меня это кто-то ждет. Просто я так хочу – мчаться с невероятной скоростью. Не от кого-то и не за чем-то. Для себя и ради самого ощущения скорости… свободы. Это миг кристальной честности, когда можно почувствовать себя прозрачным и чистым. Быть может, когда-нибудь в будущем, оглянувшись назад, я смогу сказать, что я познал истинное блаженство…

Внезапно болид повело в сторону. Пламя вспыхнуло так неожиданно и резко, что в первые секунды я даже не понял, что произошло и только после того, как запах гари и дыма окутал всю машину, я понял, что загорелся мотор.

Меня начинает заносить. Я изо всех сил выворачиваю руль, но контролировать что-то уже не могу. Это похоже на один из моих старых кошмаров, когда я садился за руль, и внезапно оказывалось, что я забыл, как управлять машиной. Я жал на все педали подряд и всё было бесполезно.

Но сейчас это не был сон, как будто кошмар стал реальностью. Всё шло отлично, почему же я не заметил неполадки? На глазах от отчаяния даже выступили слезы. Миг блаженства и такое разочарование в конце. Как же глупо…

Нет, это не могло случиться со мной! До финиша осталось всего несколько кругов!

Страшный толчок отбрасывает мою машину в сторону. Словно в замедленной съемке я вижу, как нос болида поднимается вверх, а затем машина взлетает в воздух и зависает там на целый долгий миг. Еще один удар отбивает ее на обочину. Машина несется прямо на бетонное заграждение, и каким-то шестым чувством я понимаю, что до столкновения остается всего пятнадцать секунд…

А дальше всё, как во сне. Это самые долгие пятнадцать секунд в моей жизни. Мысли обретают четкость и всё так ясно. И только сделать ничего нельзя…

Алан… Я должен с ним поговорить, я так много не сказал ему. Он ведь не знает… Удары сердца отбивают каждое мгновение, словно отмеряют оставшееся время. Бетонная стена неумолимо приближается и впервые в жизни, сидя в собственной машине, я понимаю, что я лишь сторонний наблюдатель…

Ты думал, что управляешь целым миром, приятель? Так вот, теперь ты можешь только смотреть. Ты зритель и по иронии судьбы тебе досталось место в первом ряду. Вряд ли в мире есть что-то более бескомпромиссное, чем бетонная стена, а с твоего места это особенно заметно…

Пятнадцать невероятно долгих секунд… Время, достаточное, чтобы о многом подумать. А Неизбежность всё ближе и ближе… Руль не поворачивается, как будто чья-то невидимая рука зафиксировала его в таком положении, и на тормоз жать бесполезно, потому что колеса просто скользят по песку. Да и колесами это уже сложно назвать…

Пятнадцать секунд и ничего не изменить. Да нет, уже не пятнадцать…

Стена вдруг оказалась так близко. Страшный грохот разрывает перепонки в ушах. Внутри всё взорвалось ослепительной болезненной вспышкой. Я не вижу, как металл сминается в гармошку, словно какая-нибудь консервная банка. Я не слышу скрежета, и только боль такая, как будто грудную клетку проломили молотком…

Я одно только могу сказать: не надо иначе... Это - настоящее...

Я зашел в уборную, плотно прикрыв за собой дверь. Включил холодную воду и несколько раз плеснул ею себе в лицо.

Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким. Я убеждал себя в том, что мне никто не нужен и почти поверил в это. Но сейчас я смотрел на свое отражение в зеркале и не узнавал его. Я был разочарованием для самого себя. Потому что оказался не таким сильным, каким хотел быть.

«Маленького волчонка нельзя приучать к ласке, иначе он вырастет и всю жизнь будет несчастным».

Так говорили в какой-то передаче о животных…

Разница между мной и волчонком была лишь в том, что в своих бедах был виноват я сам. Я стал настолько доверчивым, что поверил фашистской сволочи, или же я настолько перестал доверять людям, что усомнился в собственном брате? А сейчас кому я не мог поверить больше – ему или себе? Я смотрел на мир сквозь призму собственных ошибок…

В тот день, когда Алан бежал из плена, мы шли на риск, очень большой риск. Но даже смерть не пугала меня, лишь бы он сумел спастись. А потом мне сказали, что он сделал это специально, подставил меня. Так что же, мы готовы на самопожертвование только тогда, когда точно знаем, что это кто-то оценит? А как же братская любовь, бескорыстная и честная? Умереть ради того, чтобы жил другой, не требуя взамен одобрения и признания. Похоже, я был далек от собственного идеала. Я больше не был ребенком, чтобы безошибочно отличать правду от лжи. И он никогда не простит меня, да и сам я вряд ли прощу себе. Нужно, наконец, стать взрослым, чтобы научится жить с сознанием собственной ненадобности.

«Держи себя в руках, Расти!» - я так часто повторял эту фразу, стискивая зубы, заставляя себя снова и снова поднимать голову и идти вперед. Потому что остановиться было нельзя. Всегда в движении. Бежать. Бежать, не останавливаясь. Не оглядываться. Никогда не смотреть назад. Есть только то, что впереди. Больше ничего нет.

И однажды вдруг понять, что пробежал мимо чего-то очень важного.

Расти… Горькая усмешка исказила губы… Ты придумал себе новое имя. Но ты никогда не сможешь придумать себе новую жизнь и прожить ее.

Я всмотрелся в мужчину в зеркале, в незнакомое чужое лицо, в глаза затравленного зверя, и внутри всё вскипело. Кулаки сжались непроизвольно, с такой силой, что от напряжения на лбу вздулись вены. Если бы это отражение в зеркале каким-то чудом оказалось живым человеком, я бы бросился на него и разорвал собственными руками.

- Ненавижу тебя!

Рука взметнулась вверх и в тот же миг зеркальная поверхность покрылась паутиной трещин. Мелкие осколки осыпались на пол. Я с удивлением уставился на собственной отражение, искаженное до неузнаваемости, но острая боль в руке привела меня в чувства. Несколько капель крови упали в воду и медленно расплывались, окрашивая ее в алый цвет. Я взглянул на свою руку. Между пальцами застрял маленький осколок. Я вырвал его и бросил в раковину. После этого кровь закапала из раны еще чаще.

- Расти, ты там что заснул? – Жан ворвался в уборную, как вихрь, и, увидев мою руку, тут же прокомментировал. – Вот черт!

Не долго думая, он схватил бинт из аптечки и, дернув меня к себе с такой силой, чтобы я это прочувствовал в полной мере, стал перевязывать мне рану.

- Поговорим об этом после гонки, - пробурчал он недовольно и, закончив перевязку, потащил меня за собой.

Шенонсо

Вид замка на реке Шер

 

«Замок дам» - именно под этим именем замок Шенонсо в стиле Ренессанс вошел в историю по очень простой причине – он всегда принадлежал женщинам: Екатерине Бриссоне (Catherine Briconnet, именно она начала строительство замка в 1513 году), Диане де Пуатье (Diane de Poitiers), Екатерине Медичи (Catherine de Medicis), Луизе де Водемон (Louise de Vaudemont), мадам Дюпен (Madame Louise Dupin)... Довольно романтичный с его белым кружевным силуэтом и знаменитой галереей на мосту через реку Шер (длина - 60 метров, ширина - 6 метров), а потому, наверное, и самый посещаемый в Долине Луаре. В его истории нет убийств и злодеяний, хотя без интриг, конечно же, не обошлось. Прекрасный замок, стоящий на реке Шер (Cher), король Генрих Второй (Henri II) подарил своей фаворитке Диане де Пуатье (Diane de Poitiers). Будучи старше короля на 19 лет, Диана оставалась любовницей короля в течение двадцати одного года, затмив его законную супругу Екатерину Медичи (Catherine de Medicis). После смерти короля Екатерина Медичи, все эти годы люто ненавидевшая соперницу, принудила Диану обменять изящный и светлый Шенонсо на мрачный (но справедливости ради надо заметить - в те врема, сейчас же от мрачности не осталось и следа) Шомон-на-Луаре (Chaumont-sur-Loire).

Великолепные сады раскинулись на территории, прилегающей к замку – сад Дианы де Пуатье и сад Екатерины Медичи – ежегодно весной и летом здесь высаживаются до 130 000 цветов. А сам замок окружен большим парком площадью 70 гектаров.

Ежегодно замок посещают более 1 миллиона туристов.

 

В служебных помещениях размещается Музей восковых фигур. Там воспроизведены сцены из жизни замка с некоторыми наиболее известными историческими персонажами. Так, там можно видеть Екатерину Бойе с менестрелем, Диану де Пуатье на охоте, Генриха II и Диану, мадам Дюпэн, принимающую Руссо и Вольтера, ее же - позирующую Наттье, а также воспроизведение обстановки военного госпиталя 1914 года.

Вид на замок из сада Дианы де Пуатье

Я даже не заметил, как наступила осень, и чемпионат приближался к завершению.

Осень. Не могу сказать, что не люблю эту пору года, но с ней всегда связано тяжелое ожидание конца. Конец гоночного сезона. Для одних он означает заслуженный отдых. Для меня – лишь то, что я становлюсь никому не нужным. Осень, как символ умирания. Пожелтевшие листья под ногами. Я никогда не поднимал их, не приносил домой. Вид пожелтевших опавших листьев приводил меня в какой-то непонятный ужас, хотя я давно разучился чего-либо бояться.

 

- Расти! – позвал меня Жан, директор команды.

Его голос привел меня в чувства. Я вдруг обнаружил, что стою перед боксом своей команды и пялюсь себе под ноги. На сером асфальте лежал желтый кленовый лист. Я долго не мог оторвать от него глаза, словно его вид ввел меня в ступор. Наверное, если бы Жан не позвал меня, я бы так и простоял над ним до вечера.

- Расти, тебя ждут в боксах. Какой-то парень…

Я машинально кивнул, забыв даже спросить, кто меня ждет, а Жан уже удалился.

Зайдя в боксы, я увидел Алана. Он повернулся ко мне, и я остановился напротив него. Некоторое время мы молчали, не зная, что сказать. Я совершенно не ожидал увидеть его здесь. Если быть честным до конца, я вообще не ожидал, что мы когда-нибудь еще встретимся, хотя часто представлял эту встречу. В груди появилась странная тяжесть, будто вместо сердца там оказался тяжелый камень. Пауза невероятно затягивалась и, чтобы прервать молчание, я спросил:

- Зачем ты пришел?

- Я просто хочу знать, почему? - ответил Алан. – Почему ты не сообщил, что жив? Почему не приехал?.. Что я тебе сделал?

Вот уж чего я не ожидал, так это таких вопросов от него. Их следовало бы задавать мне, но через столько лет я не испытывал подобного желания. Немецкий офицер очень хорошо объяснил мне, почему…

- Ты оставил меня, - произнес я и сам удивился тому, что мой голос прозвучал так глухо. – Ты бросил меня там. Сейчас я понимаю, ты взял мой паспорт и сбежал. Ты выбрался, нашел способ! «Я вернусь за тобой, обещаю», - я вдруг напомнил ему его слова, даже не понимая, зачем я это делаю. – Ты забыл! Вот что ты сделал! А я ждал, - я даже рассмеялся собственной наивности, но смех вышел напряженным. – Каждый нечетный день недели с шести до семи, помнишь? Я ждал тебя, но ты не пришел…

Я замолчал, понимая, что если скажу еще хоть слово, то просто сорвусь. Мой голос предательски дрожал, и мне не хотелось, чтобы он заметил это.

Алан достал из внутреннего кармана своей куртки листок, сложенный пополам, и протянул мне.

- Прости меня когда-нибудь, если сможешь, - произнес он глухо и вышел.

Я развернул листок и стал читать. Это была телеграмма из Берлина, сообщавшая об обысках, расстрелах и моей собственной гибели. В конце стояло короткое «Не приезжайте. Опасно». А внизу были две маленькие черные точки. Можно было бы подумать, что это просто кляксы, но я знал, что так обычно предупреждали о том, что телеграммы и вся переписка прослеживается.

И всё вдруг стало ясно. Теперь я понял, откуда на самом деле немецкий офицер узнал о наших планах. Наши коды и шифровки разгадали.

Листок задрожал у меня в руке. Я смял его в ладони, но не выбросил. Рванул дверь на себя и бросился вдогонку за братом.

- Алан! – я кричал, но не слышал собственного голоса. – Алан!

Он сел в машину. Я бросился за ним.

- Куда? – воскликнул Жан, схватив меня за рукав. – Бегом на трассу! Гонка сейчас начнется.

Машина Алана скрылась за поворотом, а я стоял, провожая ее взглядом. Сердце стучало одну единственную фразу, почти мольбу: не уходи!..

- Быстрее! – поторопил Жан и я пошел обратно.

Снежная, ну а я упрямый

Хотя, конечно, скорее всего ты права) Но я всё же оставлю за собой право на исправления и на лень). А мнения мне очень интересны, хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок потом) Так что, спасибо.

Гран-при Формулы-1. Проносится финн, устанавливает рекорд круга. Проносится немец, устанавливает рекорд круга. Проносится русский и с криком "Разойдись, вашу м-ть!" прокладывает новую трассу.

Дани... если и было резко, то я не заметил. Только не извиняйся, ладно?.. А писать я, правда, во многом учился у тебя. И равнялся всегда на тебя. Ни с кем другим я писать бы не смог...

Ты только не говори в прошедшем времени, а?

Вечная память...

Шамбор

Замки Франции

Шамбор

"Издалека здание выглядит как арабеска..." Шатобриан

Вот он - один из самых прекрасных ренессансных замков Долины Луары. Местность, на которой он возвышается, принадлежала в Х веке графам Блуа, Шампани и Шатийона. В 1392 году она была приобретена Людовиком Орлеанским.

Когда герцог Орлеанский взошел на трон под именем Людовика XII, домен стал собственностью французской Короны. Этот элегантный замок был построен кузеном и преемником Людовика XII - Франциском I, который в 1515 году в возрасте 20 лет стал королем Франции. Его очень привлекала личность Лоренцо Великолепного, крупного политика и щедрого флорентийского мецената.

После взятия Милана Франциску I посчастливилось увидеть архитектурные шедевры Северной Италии и тогда же он пригласил во Францию Леонардо да Винчи. Страстное желание короля увидеть здание, которое могло бы соединить в себе стиль итальянского Возрождения с традиционным французским стилем было удовлетворено лишь частично с реконструкцией замка Блуа Леонардо да Винчи в 1517 году работал над проектом замка, который так никогда и не был осуществлен; в 1519 году он умер в Кло-Люсе вблизи Амбуаза. В этот же год были начаты строительные работы по возведению здания, предназначавшегося для того, чтобы стать украшением охотничьего поместья Шамбор. Старинное крепостное сооружение было снесено, чтобы уступить место новому замку. В строительных работах по возведению и дальнейшему расширению здания, начатых с 1526 года, было занято более 1800 человек. Имя архитектора, создавшего этот проект, до нас не дошло, но анализ каркасных сооружений обнаруживает огромное влияние Леонардо да Винчи и явное сходство с некоторыми разработками Доменико да Кортона. Во время своего пребывания во Франции в правление Карла VIII Доменико да Кортона выполнил в дереве макет замка с квадратным донжоном и с большими крестообразно расположенными залами, разделявшими каждый этаж на четыре сектора с идентичными апартаментами. По проекту на одной из линий креста была расположена лестница с прямыми маршами, соединявшая все этажи. Жилой корпус замка Шамбор кажется очень похожим на этот макет замка и таким образом имеет все основания относиться к итальянской архитектуре классического направления. План в форме креста не использовался со времен античности, и только Браманте сумел возродить его к жизни в 1507 году в базилике Св. Петра в Риме. В кессонированном потолке также чувствуется влияние этого выдающегося памятника церковного зодчества. Разделение этажей на самостоятельные, но идентичные апартаменты свидетельствует о сильном влиянии тосканских вилл той эпохи, тогда как большие террасы и великолепная винтовая лестница, помещенная в центре крестообразно расположенных залов, обнаруживают влияние стиля Леонардо да Винчи. Этот тип лестницы, хотя и имеет отношение к средневековой традиционной схеме, отличается от нее своим оригинальным разделением на два, не соединяющихся друг с другом витка с многочисленными открытыми проемами по рукавам коридоров. Другая связь с французской средневековой традицией выражена в угловых башнях жилого корпуса, органично включенных в здание.

Как потом выяснилось, моим спасителем оказался Шульц, повар из лагеря, которого мы так опасались. Мы никогда не знали, кому верить, а кому нет. На этой войне лучший друг мог оказаться врагом, а злейший враг – единственным другом.

И вот сейчас он стоял рядом со мной и искренне радовался моему успеху. Он тоже сделал немало ради этого. Он вытащил меня, нашел лучших врачей. Иногда он напоминал мне няньку со своей вечной заботой о моем благополучии, но я был благодарен ему за эту заботу, ведь только благодаря ему я смог восстановиться и снова начать ездить.

Обычно он не показывался перед камерами и старался не попадать в объективы фотоаппаратов рядом со мной, не желая компрометировать меня. Но меня совершенно не волновало то, что могли подумать другие. В самом начале моей карьеры в газетах появлялись статьи о моей «нетрадиционной» ориентации и в подробностях описывалась моя жизнь с поваром-гомосексуалистом. Тогда меня это раздражало, но теперь это был пройденный этап. Шульц был моим другом, возможно, единственным настоящим другом и за свою дружбу он не просил ничего. А я в свою очередь был обязан ему всем.

 

Новый чемпионат начался ранней весной, но начало было для меня не очень удачным. Я каждый раз убеждал себя, что всё в порядке. Я проводил на трассе большую часть времени, работая с механиками, изо всех сил стараясь добиться от машины больших результатов. Лишняя секунда на трассе могла стоить мне победы, но потом в гонке всё шло наперекосяк, будто не было долгих часов тренировок и точно выверенной стратегии. Я выезжал на старт, и во мне будто что-то ломалось. Я внезапно понимал, что не могу сосредоточиться. Мысли блуждали где-то в прошлом.

Почему так произошло? Что я сделал не так? В какой момент я совершил ошибку? Я знал, что не найду ответа. Может быть, правильного ответа не существует. Просто так случилось. Всё когда-нибудь заканчивается. Все иллюзии разбиваются.

Я часто смотрел в зеркало на собственное отражение и повторял, как будто хотел лучше запомнить: «Держи себя в руках, Расти». Если бы кто-то увидел, что я разговариваю с самим собой… Это безумие. Но я не мог перестать думать.

Со мной пытался говорить директор моей команды. Сначала он уговаривал меня, пытался успокоить. Потом сменил тактику, видимо, считая, что моя – как он выразился – внутренняя злость поможет мне собраться и выигрывать гонки, как это было сначала. С этой целью он старался разозлить меня, но чаще это заканчивалось сломанными стульями или разбитыми чашками, а на гонке никак не отражалось. В конце концов, даже он перестал со мной возиться. Моя карьера была под угрозой. Я знал, что долго меня терпеть не будут. Я стану металлоломом, как ненужная устаревшая деталь, отслужившая свой срок, и меня просто выкинут. И будут правы.

К середине сезона я всё же смог взять себя в руки и после первой победы казалось, что всё вернулось на свои места. Я садился в машину, и больше ничего не существовало. Это самый опасный и самый захватывающий спорт. И я не променял бы это ощущение ни на какое другое. Опасность заставляла всегда быть начеку. Стоит на секунду расслабиться и машина вылетит с трассы. Нельзя думать о чем-то другом, машина не простит измены. Зато, если ты станешь с ней одним целым, она подарит тебе невероятные ощущения, она сделает тебя чемпионом. Это была моя страсть с детства. Когда я садился за руль, то внезапно понимал, что никому в мире не позволю стать между мной и гонками.

Может быть, я скажу не к месту. Но на мой непроф. взгляд, в пользу твоей теории, Дан, еще говорит и тот факт, что первые упоминания о Граале относятся ведь далеко не к 1 веку н.э, а к средневековью. И много веков о нем ничего не говорилось.

Я просто долго думал, и мне кажется, что если бы Грааль имел отношение к роду Христа, то упоминать о нем должны были бы намного раньтше... Впрочем, это только мои домыслы.

Драйв, ты сам хотел критики и получил ее по полной программе. Принял для себя - хорошо. Но что касается меня, например, я в своих опусах ни строчки не менял, ни за какие деньги, и какие бы маститые издатели на этом ни наставивали. Имхо. Наверное, поэтому я и считаюсь неудачником))

Ну, здесь критика по большей части касалась построения предложений. Некоторые моменты я и сам думал изменять, когда писал. Но если за столько лет не изменил, то вряд ли сейчас начну)

А тебя я неудачником никогда не считал и считать не буду. Потому что, если в последнее время я стал писать хоть немного лучше, то это ты меня научил. Знаешь, когда я нашел твои книги, я прочитал их запоем, было не оторвать. А некоторые моменты перечитывал по несколько раз. И ощущение, которое возникает, невозможно описать... невероятное...

Париж с высоты Эйфелевой бвшни

Лео, ты такой подарок для меня делаешь... Спасибо тебе. Надеюсь, тема о Франции будет продолжаться. Я постараюсь помочь всем, что только в моих силах... Но пока, видимо, слишком выложился... Ладно, не буду говорить, где... Перенесем сюда всю тему, по-моему, это будет неплохо...

Конечно будет продолжаться!

Дань, а можно сделать... помнишь, я тебе говорил, две отдельные темы?..

А пока еще немного на критику)

*

Когда я попал в ту комнату во второй раз, я ожидал, что за свою проделку придется ответить, но я ничуть не жалел, что сделал это. Однако я и предположить не мог, что будет.

Меня усадили на стул и завязали мне руки за спиной, чтобы я не мог пошевелиться. Тот же полный офицер с перевязанной рукой подошел ко мне и минуту рассматривал меня, как ботаник рассматривает экземпляр неизвестного ему растения. Затем он размахнулся и ударил меня в лицо. Кровь брызнула из носа, и в глазах на мгновение померк свет, но я по-прежнему стискивал зубы, чтобы молчать. Я не мог позволить себе показать, что мне больно. Чтобы со мной не делали, я не должен был закричать.

- Ты зря был таким несговорчивым, - процедил сквозь зубы офицер. – Рассказал бы всё сразу, не пришлось бы мучиться. Тебя убили бы быстро. А теперь придется терпеть.

Он снова размахнулся и ударил меня. Затем отошел на середину комнаты и продолжил:

- Я сам расскажу тебе, как вы это проворачивали. Всех пленных переправляли через госпиталь. Они попадали туда, через несколько дней якобы умирали и их вывозил грузовик, который должен был отвозить тела в крематорий. Но до места он не доезжал. У вас были связи в больничном морге и в крематории, это позволяло действовать так, что никто не замечал пропажи нескольких умерших и, следовательно, их никто не искал. Беглецы добирались до Парижа, где им делали новые документы.

Он сделал внушительную паузу и пристально посмотрел на меня. Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы остаться спокойным. Я был в замешательстве, так как он рассказал мне всю цепочку именно так, как мы и делали.

- Ты можешь не отвечать, мне не нужно твое подтверждение, - проговорил он, потерев толстый свисающий подбородок. – Хотел бы знать, кто вас предал?

Я смотрел на него, не отводя глаз, но сказать ничего не мог, лихорадочно соображая, кто из наших друзей мог выдать нас. Может быть, это даже и не был кто-то знакомый. Впрочем, гадать было бессмысленно, я ждал, что он скажет.

- А сам не догадываешься? – спросил он, с насмешкой глядя на меня. – Роберт Лэндом, который жил с вами в одной комнате, работал на почте. Именно он организовывал побег.

Услышав это, я решил, что он врет. Это была очередная уловка. И я сказал ему об этом, но он только рассмеялся.

- Лэндом работал на нас, - заявил он. – За это мы гарантировали ему полную безопасность. Ему и его семье, которую помогли вывезти из страны.

- Это ложь, - повторил я упрямо. Я не верил ни единому слову, ведь мой брат бежал вместе с Робертом.

- Ты дурак, - спокойно заметил он. – Твой брат оставил тебя здесь, а сам сбежал, взяв твои документы. Если бы это было не так, он бы выполнил ваш уговор…

Я настороженно ждал продолжения, а мое сердце бешено колотилось.

- Каждый нечетный день недели с шести до семи вечера ты должен был ждать его в кафе, - договорил он. – Но он так и не появился там, мы проверяли. Значит, он знал, что побег раскрыли.

Внутри всё оборвалось. Сердце на мгновение остановилось. Я не хотел верить, но понимал, что он прав. И откуда они могли всё это узнать, если не было предательства? Этот жирный самодовольный фриц знал всё до мельчайших подробностей. Он знал даже больше, чем я.

- Ну что скажешь, Брэндан? – спросил он ехидно, будто в подтверждение своих слов произнося мое настоящее имя.

- Пошел к черту! – отозвался я.

Он снова засмеялся, так что даже его отвисший живот затрясся. Потом подозвал двоих охранников, а сам вышел из помещения. И я прекрасно понял, что сейчас будет.

 

Я был еще в сознании, когда меня затащили обратно в подвал. Они швырнули меня на каменный пол и ушли. У меня даже не было сил подняться. Я так и остался лежать на полу. Женщины, которая выхаживала меня в прошлый раз, уже не было, и я не знал, где она. Я был не в состоянии думать еще и об этом. Просто лежал и ждал смерти. Она должна была прийти, потому что я звал ее, как избавление.

Я не знал, сколько я так провалялся, не знал, сколько было времени, так как в подвале всегда было одинаково темно. Я уже ничего не понимал, когда в подвал кто-то вошел. Меня подняли с пола и куда-то повели. Мне было абсолютно всё равно, куда и зачем меня ведут, и я не сопротивлялся. Главное, чтобы убили поскорее. Я даже не мог поднять безумно тяжелую, словно налитую свинцом, голову, чтобы посмотреть на того, кто меня забирал.

Я понял, что происходит нечто непредвиденное, только когда проход загородили два парня в форме с автоматами наперевес. Один из них что-то спросил. Мой конвоир внезапно выхватил пистолет из кобуры и по очереди пристрелил их. Холодно, с точным расчетом и без крупицы сомнения. Мы поднялись по узкой лестнице и вышли на улицу. Оказавшись на свежем воздухе, я вдруг почувствовал, что у меня закружилась голова.

Снежная, спасибо больше за комменты. Некоторые учту, правда, не знаю, поменяю ли)) Ты уж извини, если честно - просто лень))

Я ничего не поняла! А почему Брэндан оттолкнул брата? И знаешь из чего я сделала вывод? Вот из этих слов

Такая любовь, такая привязанность! К тому же он сам согласился помочь брату, перед которым готов стоять 1000 лет на коленях и вдруг он его отвергает? Но почему?

Здесь ты полностью права, но я пока ничего не буду говорить....

Он бежит, бегут за ним, ударяют в плечо и как тогда он падает на спину? Мне кажется он должен

упасть вниз лицом, а не на спину.

Здесь я описывал ощущения, не назвав причины. Возможно, это моя ошибка. Но по задумке не просто ударяют, а стреляют. Но чувствуется, как удар...

Ничего не поняла, а откуда взялся Пит? Его же расстреляли.

Прошу прощения. Наверное, перепутал, когда писал. И такое бывает. Уже исправил.