Валькирии

[Настя]

Валькирии

Девы сражений

Особые помощницы Одина, валькирии, или девы-воительницы, были либо его дочерьми, как Брюнхильд (Брюнхильда), или отпрысками смертных королей, девами, за которыми сохранялась привилегия оставаться бессмертными и неуязвимыми до тех пор, пока они безоговорочно подчиняются богу Одину и остаются незамужними.

Они и их кони были олицетворением облаков, а их сверкающее оружие символизировало вспышки молнии. Древние полагали, что они появлялись на земле по повелению Всеотца, чтобы выбрать среди убитых в бою героев, достойных вкусить радости в Вальхалле, и достаточно смелых, чтобы оказать помощь богам, когда наступит время решающей битвы.

Эти девы изображались юными и красивыми, со сверкающим оружием и развевающимися золотистыми волосами. Они носили шлемы из золота или серебра и кроваво-красные кольчуги. Со сверкающими копьями и щитами, неслись они сквозь сражение на ретивых белых конях. Эти кони галопом несутся по воздуху, и мост Биврёст содрогается под ними, несущими в Вальхаллу прекрасных наездниц и переносимых павших героев.

Так как кони валькирий были олицетворением облаков, вполне естественно было представить, что иней и роса попадали на землю с их сверкающих грив. Именно их благотворному влиянию люди предписывали плодородие почв, свежесть долин и горных склонов, а также великолепие сосен и лугов.

Назначение валькирий состояло не только в том, чтобы собирать павших воинов на земле, но и на море, погибших в сражениях и потонувших во время штормов. Иногда они стояли на мелях, маня викингов к себе, что являлось верным предзнаменованием близкой смерти, предзнаменованием, воспринимаемым древнескандинавскими героями с радостью.

В соответствии с мнением мифологов, число валькирий сильно различается: от трех до шестнадцати, хотя многие источники говорят, что их было девять. Валькирии также считались божествами неба, которых также называли норнами, или богинями судьбы. Считалось, что сражения посылают Фрейя и Скульд.

[Настя]

ВИСА ВАЛЬКИРИЯМ 
 
Песни волков и рогов грохотанья, 
звений кольчуги звон режет глаз, 
тени валькирий и их воздыханья, 
ропот богов и йотунов глас. 
 
Ветра дыханье и воронов клёкот, 
вера воров и горечь судьбы, 
ликов героев острые блики, 
Хильда! Мы просто учились любить. 
 
Мох возрастает на доме забытом, 
мы уходили в дальний поход, 
капельки крови на снеге покрывшем, 
знали когда-то мы слово любовь. 
 
Истина, вера, клятва, терзанье 
йотунов, асов, братьев, тебя, 
гнили на досках древних драккаров, 
Хильда! Любовь это жалость моя. 
 
Остроги храма забытой богини, 
острые стали дев боевых, 
мы никогда никого не забыли, 
Хильда! Уже не любить нам других! 
 
Девичий стан и белые руки, 
Оки, ланиты, чары любви, 
власы валькирий и тени их зыбки, 
Хильда! Клятву берсерки дают на крови!

[Настя]

Валькирии. 
Особые помощницы Одина, валькирии, или девы - воительницы, были либо его дочерьми, как Брюнхильд, или отпрысками смертных королей, девами, за которыми сохранялась привилегия оставаться бессмертными и неуязвимыми до тех пор, пока они безоговорочно подчиняются богу Одину и остаются незамужними. Они и их кони были олицетворением облаков, а их сверкающее оружие символизировало вспышки молнии. Иней и роса падали на землю со сверкающих грив чудесных коней, что обеспечивало плодородие почвы, свежесть долин и горных склонов, а также великолепие сосен и лугов. Древние полагали, что они появлялись на земле по повелению Всеотца, чтобы выбрать среди убитых в бою героев, достойных вкусить радости в Вальхалле, и достаточно смелых, чтобы оказать помощь богам, когда наступит время решающей битвы. 
Там на полях сражений, где мертвые пали в бою, 
Скачут валькирии на конях, наполовину утопая в крови, 
Выбирая самых храбрейших и отправляя их на смерть, 
А ночью, на радость богам, к Одину их доставляют, 
Где в чертоге его пируют они ночью и днем. 
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра) 
Эти девы были юными и красивыми, со сверкающим оружием и развевающимися золотистыми волосами. Они носили шлемы из золота или серебра и кроваво-красные кольчуги. Со сверкающими копьями и щитами, неслись они сквозь сражение на ретивых белых конях. Эти кони галопом несутся по воздуху, и мост Биврёст содрогается под ними, несущими в Вальхаллу прекрасных наездниц и переносимых павших героев. 
 
Назначение валькирий состояло не только в том, чтобы собирать павших воинов на земле, но и на море, погибших в сражениях и потонувших во время штормов. Иногда они стояли на мелях, маня викингов к себе, что являлось верным предзнаменованием близкой смерти, предзнаменованием, воспринимаемым древнескандинавскими героями с радостью. 
Медленно они двигались к морскому берегу, 
А как только фигуры становились более отчетливыми, 
Было видно, что ехали они верхом на высоких белых жеребцах, 
Которые трясли гривами и становились на дыбы. 
И, маня их слабой рукой 
С темного скалистого берега. 
Указывали валькирии им сверкающим копьем. 
 
Затем их души находили покой и блаженство 
При виде этой мистической свиты. 
Так как викинги хорошо были знакомы с дочерьми Вальхаллы. 
Избиравшими, кому умереть. 
(Миссис Хеманз. Песня валькирий) 
У валькирий, есть обязанности и в Вальхалле. Когда они откладывают в сторону оружие, они цедят и подносят мед эйнхериям. 
Христи Мглиста 
рог да подаст мне, 
тож Секирница и Протыка. 
Сечь и сила, 
Страдь и Дружина, 
Мечезвонииа и Копьемеча; 
А Защита и Щада, 
И Советница тоже 
Пусть эйнхериям пиво подносят. 
(Старшая Эдда. Речи Гримиира. Перевод В. Тихомирова) 
Души вновь прибывших павших воинов радостно встречали с рогом меда. И воины в ответ приветствовали белокурых дев с той же простотой, что и на поле сражения, когда, впервые увидев их, осознавали, что пришел час, за которым их ожидает вечная радость. 
И вот в тени двигаются высокие фигуры, 
и их бледные руки, словно снежные хлопья, 
сверкают при лунном свете; 
Они кивают и шепчут: "О, бесстрашный герой, 
бледнолицые гостьи ожидают тебя, 
и мед уже пенится в Вальхалле". 
(Хьюит. Финская сага)

[Настя]

Старшая Эдда 
Песнь валькирий 
 
Соткана ткань 
большая, как туча, 
чтоб возвестить 
воинам гибель. 
Окропим ее кровью, 
накрепко ткань 
стальную от копий 
кровавым утком 
битвы свирепой 
ткать мы должны. 
2 
  
Сделаем ткань 
Из кишок человечьих; 
вместо грузил 
на станке - черепа, 
а перекладины - 
копья в крови, 
гребень - железный, 
стрелы - колки; 
будем мечами 
ткань подбивать! 
 
3 
  
Хьёртримуль, Хильд. 
Саннгрид и Свипуль, 
мечи обнажив, 
начали ткать; 
сломятся копья, 
треснут щиты, 
если псы шлема 
вцепятся в них. 
 
4 
  
Мы ткем, мы ткем 
стяг боевой; 
был он в руках 
у конунга юного: 
выйдем вперед. 
ринемся в бой, 
где наши друзья 
удары наносят! 
 
5 
  
Мы ткем. мы ткем 
стяг боевой; 
конунгу вслед 
пора нам скакать! 
Гендуль и Гунн 
за ним помчались, 
кровь на щитах 
увидят они. 
 
6 
  
Мы ткем, мы ткем 
стяг боевой; 
рвутся вперед 
смелые воины. 
Конунга жизнь 
мы защитим,- 
нам выбирать, 
кто в сече погибнет. 
 
7 
  
Будут землей 
люди владеть, 
что жили досель 
на дальних мысах; 
Бриану конунгу 
смерть суждена; 
Сигурда ярла 
копья пронзят. 
 
8 
  
Ирам готов 
горький удел, 
память о нем 
вечною будет; 
соткана ткань, 
поле боя в крови; 
о мертвых по свету 
молва прошумит. 
 
9 
  
Страшно теперь 
оглянуться: смотри! 
По небу мчатся 
багровые тучи; 
воинов кровь 
окрасила воздух.- 
только валькириям 
это воспеть! 
 
10 
  
Спели мы славно 
о конунге юном; 
слава поющим! 
Слышавший нас 
песню запомнит, 
людям расскажет 
о том, что слышал 
от жен копьеносных! 
 
11 
  
Мечи обнажив, 
на диких конях, 
не знающих седел, 
прочь мы умчимся. 

Перевод Корсуна.

[Настя]

Валькирии. 
Валькирии ("выбирающие убитых"), в скандинавской мифологии воинственные девы, участвующие в распределении побед и смертей в битвах. 
Особые помощницы Одина, валькирии, или девы - воительницы, были либо его дочерьми, как Брюнхильд, или отпрысками смертных королей, девами, за которыми сохранялась привилегия оставаться бессмертными и неуязвимыми до тех пор, пока они безоговорочно подчиняются богу Одину и остаются незамужними. Они и их кони были олицетворением облаков, а их сверкающее оружие символизировало вспышки молнии. Иней и роса падали на землю со сверкающих грив чудесных коней, что обеспечивало плодородие почвы, свежесть долин и горных склонов, а также великолепие сосен и лугов. Древние полагали, что они появлялись на земле по повелению Всеотца, чтобы выбрать среди убитых в бою героев, достойных вкусить радости в Вальхалле, и достаточно смелых, чтобы оказать помощь богам, когда наступит время решающей битвы. 
Там на полях сражений, где мертвые пали в бою, 
Скачут валькирии на конях, наполовину утопая в крови, 
Выбирая самых храбрейших и отправляя их на смерть, 
А ночью, на радость богам, к Одину их доставляют, 
Где в чертоге его пируют они ночью и днем. 
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра) 
Эти девы были юными и красивыми, со сверкающим оружием и развевающимися золотистыми волосами. Они носили шлемы из золота или серебра и кроваво-красные кольчуги. Со сверкающими копьями и щитами, неслись они сквозь сражение на ретивых белых конях. Эти кони галопом несутся по воздуху, и мост Биврёст содрогается под ними, несущими в Вальхаллу прекрасных наездниц и переносимых павших героев. 
 
Назначение валькирий состояло не только в том, чтобы собирать павших воинов на земле, но и на море, погибших в сражениях и потонувших во время штормов. Иногда они стояли на мелях, маня викингов к себе, что являлось верным предзнаменованием близкой смерти, предзнаменованием, воспринимаемым древнескандинавскими героями с радостью. 
Медленно они двигались к морскому берегу, 
А как только фигуры становились более отчетливыми, 
Было видно, что ехали они верхом на высоких белых жеребцах, 
Которые трясли гривами и становились на дыбы. 
И, маня их слабой рукой 
С темного скалистого берега. 
Указывали валькирии им сверкающим копьем. 
 
Затем их души находили покой и блаженство 
При виде этой мистической свиты. 
Так как викинги хорошо были знакомы с дочерьми Вальхаллы. 
Избиравшими, кому умереть. 
(Миссис Хеманз. Песня валькирий) 
У валькирий, есть обязанности и в Вальхалле. Когда они откладывают в сторону оружие, они цедят и подносят мед эйнхериям. 
Христи Мглиста 
рог да подаст мне, 
тож Секирница и Протыка. 
Сечь и сила, 
Страдь и Дружина, 
Мечезвонииа и Копьемеча; 
А Защита и Щада, 
И Советница тоже 
Пусть эйнхериям пиво подносят. 
(Старшая Эдда. Речи Гримиира. Перевод В. Тихомирова) 
Души вновь прибывших павших воинов радостно встречали с рогом меда. И воины в ответ приветствовали белокурых дев с той же простотой, что и на поле сражения, когда, впервые увидев их, осознавали, что пришел час, за которым их ожидает вечная радость. 
И вот в тени двигаются высокие фигуры, 
и их бледные руки, словно снежные хлопья, 
сверкают при лунном свете; 
Они кивают и шепчут: "О, бесстрашный герой, 
бледнолицые гостьи ожидают тебя, 
и мед уже пенится в Вальхалле". 
(Хьюит. Финская сага) 
 
В конном строю проносились они над полем боя, словно стервятники, и именем Одина вершили судьбы воинов. Избранных героев валькирии уносили в Вальхаллу - "чертог убитых", небесный лагерь дружинников Одина, где те совершенствовали свое военное искусство. Они кружили над полем битвы в облике прелестных дев-лебедей или всадниц, скачущих на великолепных жемчужных конях-облаках. 
30 
 Валькирий видала 
из дальних земель, 
готовых спешить 
к племени готов; 
Скульд со щитом, 
Скёгуль другая, 
Гунн, Хильд и Гёндуль 
и Гейрскёгуль. 
Вот перечислены 
девы Одина, 
любо скакать им 
повсюду, валькириям. 
Пророчество Вёльвы. 
Современному человеку валькирии стали известны благодаря великому памятнику древней литературы, оставшемуся в истории под именем "Старшая Эдда". Здесь девы-воительницы имели имена, соответствующие их сущности -
 Гель («Зовущая») 
Гейр («Копье») 
Гейрахёд 
Гейрскёгуль 
Гёндуль 
Гондукк («Волчица») 
Гунн («Битва») 
Мист («Туманная») 
Радгрид 
Рандгрид («Разбивающая щиты») 
Регинлейв 
Рота («Сеющая смятение») 
Свава 
Сигрдрива 
Сигрюн 
Скеггльёльд 
Скёгуль («Свирепствующая») 
Скульд («Долг») 
Труд («Сила») 
Хильд («Воительница») 
Хлекк («Шум боя») 
Хьертримуль 
Христ («Потрясающая») 
Хьерфьетур («Оковы войны»)

[Настя]

ВАЛЬКИРИИ - ВОИТЕЛЬНИЦЫ ОДИНА 
 
В древнескандинавской традиции валькирии – бессмертные воительницы, состоящие на службе у Одина. С древнеисладского языка слово «valkyria» переводится как «подбирающая убитых». Важно отметить, что вопреки распространенному представлению валькирии не были крылатыми, в эддических текстах говорится о том, что девы-воительницы восседают на крылатых конях, благодаря которым они способны путешествовать между Асгардом и Мидгардом. 
 
Валькирии изображались статными и светловолосыми девами, облаченными в сверкающие доспехи. От обнаженных мечей валькирий исходит сияние, а гривы их скакунов сочатся небесной влагой (на основе данного описания многие исследователи полагают, что в образе валькирий древние скандинавы поэтично запечатлели перистые облака волшебных форм). Также валькирий изображали со щитами и копьями. При этом их доспехи и оружие сверкали так ярко, что именно этот блеск, как полагали древние скандинавы, является причиной появления северного сияния. 
 
Согласно тексту «Видения Гюльви» (первая часть «Младшей Эдды») валькирии служат Одину. Всеотец посылает их на поля сражений, валькирии решают исход битвы и выбирают, кто достоин пасть в схватке. Погибших они забирают в Вальхаллу и Фольксвангр. Всего валькирий тринадцать (по другой версии – девять), в Эдде Стурлусона приводится полный перечень имен, принадлежащих девам-воительницам. Но среди них выделяются три: Гунн («битва»), Рота («сеющая смятение») и Скульд («долг»), именно они решают, как закончится битва и кто в ней погибнет. 
 
При этом в самих битвах валькирии не принимают участия, более того, несмотря на то, что зовутся они воительницами, в эддических текстах мы не встречаем эпизодов, где описывается, как валькирии сражаются с кем-либо. Однако в том же «Видении Гульви» есть упоминания о том, что валькирии прислуживают в Вальгалле. Они вовсе не ублажают эйнхериев, как полагают многие. Валькирии лишь следят, чтобы кубки павших воинов всегда были наполнены. В эддических текстах валькирии называются «дочерьми Одина», хотя более поздние мифы упоминают, что девами-воительницами становятся дочери конунгов и прославленных воинов. 

Любопытно, что в позднегерманской мифологии образ валькирий претерпевает существенные изменения. Это уже не полубогини, которые служат Одину, а смертные девы, отличающиеся храбростью и воинским мастерством. В частности, валькирии выступают возлюбленными легендарных скандинавских героев Велунда и Хельга. Знаменита валькирия Сигрдива («Речи Сигрдивы»), которая сделала неверный выбор в поединке между Агнаром и Хьяльм-Гуннаром. Гуннар был более достоин победы, его выбрал сам Один, по Сигрдива питала чувства к Агнару, поэтому выбрала его. За это Один усыпил Сигрдиву, лишил ее возможности участвовать в битва и, как сказано в соответствующем мифе, дал ей возможность выйти замуж (то есть можно предположить, что «полноценная» валькирия не могла иметь постоянного мужчину). Как полагают многие исследователи, образ валькирии Сигрдивы с течением времени трансформировался в Брюнхильду, возлюбленную Сигурда («Песнь о Сигурде», позже легшая в основу «Песни о Нибелунгах»). Также известно, что валькирией была дочь Тора и Сиф по имени Труд («сила»). 
 
По всей видимости, валькирии во времена Римской империи именовались алайсиагами. С прагерманского «alaidsaigae» переводится как «наводящие ужас» (другой вариант перевода – «всепобеждающие»). Культ алайсиаг был широко распространен среди воинов, они почитались спутницами Одина, считалось, что они несут врагам смерть и хаос. Изображения алайсиаг встречается даже на Адриановой стене (север Англии). Алайсиаг также почитали кельты. Как полагают многие скандинавоведы, именно культ алайсиаг впоследствии трансформировался в культ валькирий.

[Настя]

Миф о валькириях в раннесредневековой Скандинавии.
 
Скандинавская мифология традиционно вызывала интерес в европейской науке и культуре, но свой «Ренессанс» она пережила в XIX веке. Ее сюжеты легли в основу тетралогии Рихарда Вагнера — «Кольцо Нибелунга». Р. Вагнер отдал «Кольцу Нибелунга» лучшие годы своей жизни, он с тщательностью изучил старинные народные сказания и на основе их многочисленных вариантов создал оригинальное литературно-музыкальное произведение1. В наши дни образы скандинавской мифологии вошли в состав популярной индустрии развлечений, став основой для некоторых книг в стиле фэнтези и компьютерных игр. Былая сакральность валькирий растворилась в популизме. Однако нет оснований для отказа от научного подхода к данной теме, так как, помимо популистской культуры, скандинавская мифология (и в том числе валькирический миф) до сих пор привлекает и профессиональных ученых скандинавистов и, даже шире, медиевистов, оставаясь актуальной. 
 
Хотя данная тема и является достаточно хорошо изученной, в ней по-прежнему есть нераскрытые вопросы. Валькирический миф изучен в плане археологии, литературоведения и лингвистики, однако не было попытки сопоставить эволюцию данного мифа с трансформацией скандинавского общества, в особенности с положением женщины в социуме. Мы попытаемся выявить возможные параллели между развитием валькирического мифа и трансформацией положения женщин в раннескандинавском 91 обществе, т.е. соотнести этапы эволюции представлений о валькириях с социальными изменениями. 
 
Под валькирическим мифом мы понимаем совокупность сюжетов и представлений о неких девах-воительницах, которые выступали как персонажи произведений древнеисландской литературы. Однако ученые показали, что валькирии являлись не только литературными персонажами, но и участницами сакральных культов и ритуалов древней Скандинавии, отражавших общественную ситуацию своей эпохи. Более того, в образах данных мифологических персонажей воссоздались черты реальных земных женщин, в том числе — их взаимодействие с «миром мужчин». А это означает, что исследование валькирического мифа далеко выходит за рамки литературоведения и входит в область истории общественного сознания. 
 
Обратимся вначале к его языковой составляющей. Термин valkyrja обозначает «избирающая убитых» и произведен от древнеисландского valr «трупы убитых в битве» и kjósa «выбирать»2. На базе языковых данных реконструируется общегерманская форма имени valkyrja — *wala-kuzjōn, с тем же значением «избирающая убитых»3. Древнейшие истоки валькирического мифа восходят к образу Великой Матери или Матери Земли индоевропейцев, выступающей в паре с Отцом Небом. Отец Небо и Земля Мать представляют космогонический акт творения: расчленение первобытного хаоса и выделение из него низа и верха, неба и земли4. Жизнь и смерть сочетаются в образе Великой Матери. Согласно К. Юнгу, индоевропейская Великая Мать характеризуется как «любящая и страшная мать», амбивалентная по своей природе5. 92 
 
Корни образа Великой Богини прослеживаются в земной женщине, дающей жизнь человеку и символизирующей плодородие природы в целом. Таким образом, в мифологическом персонаже отразилось реальное доминирующее социальнообщественное положение земной женщины и ее сакральное значение. Плодородие составляло важный аспект валькирического мифа на всем протяжении его эволюции и бытования. 
 
Другая сторона образа Великой Матери, связанная со смертью, трансформировалась далее в самостоятельный персонаж. Согласно В. Н. Топорову, основа wal- кодирует понятия «нижний мир», «царство мертвых», «подземный луг-пастбище»6. С ним перекликается латышское наименование Velu māte «мать мертвых». Поскольку в скандинавской традиции есть наименование Valfọðr — «отец мертвых» (Один), Н. А. Ганина полагает уместным утверждать наличие древнейшей мифологической пары «мать мертвых» и «отец мертвых» (*Val- & māter. *Val- & pə1ter), восходящей ко временам индоевропейской общности7. В дальнейшем индоевропейская мифологическая пара распалась на два варианта: матриархальный (балтийский ареал, где не сохранилось прямого наименования «отец мертвых») и патриархальный (скандинавский ареал, где не сохранилось прямого наименования «мать мертвых»). 
 
Тем не менее, прослеживается связь валькирического мифа с «матерью мертвых» — косвенным образом, через скандинавскую богиню плодородия Фрейю, которая, как полагают ученые, составляла пару «отцу мертвых» — Одину8. Сравним контекст из «Старшей Эдды», где действия Фрейи напоминают действия валькирий: Ok hvar sem hon ríðr til vígs, þá á hon hálfan val, en hálfan Óðinn, svá sem hér segir: // Folkvangr heitir, // en þar Freyja ræðr // sessa kostum í sal; // halfan val // hon kýss á hverjan dag, // en halfan Óðinn á. — «И когда она (Фрейя. — И.Т.) едет на 93 поле брани, ей достается половина убитых, а другая половина — Одину, как здесь о том говорится: «Фолькванг зовется, // там Фрейя решает, // где сядут герои: // поровну воинов, // в битве погибших, // с Одином делит9» (Gylf10 §24). 
 
На данном — архаическом — этапе формирования мифа можно видеть относительное равноправие мужского и женского божеств, при начинающемся смещении в сторону патриархальных отношений, что, возможно, соответствует реальному сдвигу в социально-общественном укладе германцев. 
 
Следующий, «северный», пласт валькирического мифа зарождается в Скандинавии; как правило, он соотносится с окончанием эпохи Великого переселения народов11. С формированием культа Одина, обусловленного повышением роли дружины в скандинавском обществе и складыванием дружинного образа жизни, валькирии приобретают свои «классические» черты. На данном этапе валькирии — это девы-служанки Одина, которых он шлет в сражения для определения участи воинов: Enn eru þær aðrar, er þjóna skulu í Valhöll, bera drykkju ok gæta borðbúnaðar ok ölgagna.<…> Þær sendir Óðinn til hverrar orrustu. Þær kjósa feigð á menn ok ráða sigri. Guðr ok Róta ok norn in yngsta, er Skuld heitir, ríða jafnan at kjósa val ok ráða vígum. — «Другие же прислуживают в Вальгалле, подносят питье, смотрят за всякой посудой и чашами. <…> Один шлет их во все сражения, они избирают тех, 94 кто должен пасть, и решают исход сражения. Гунн, и Рота, и младшая норна по имени Скульд всякий раз скачут на поле брани и выбирают, кому пасть в битве, и решают ее исход» (Gylf §36, Grm 3612). 
 
В то же время в рассмотренных источниках («Прорицание вёльвы», «Речи Гримнира», «Видение Гюльви») обнаруживаются основные функции валькирий, которые, с одной стороны, участвуют тем или иным образом в битве, а с другой — прислуживают эйнхериям в Вальхалле. Связь валькирий с битвой показывает две стороны данного мифологического образа. С одной стороны, это девы-воительницы, о чем говорит, например, упоминание их боевой экипировки (ср. «Скульд со щитом») и конной скачки: Nú eru talðar // nönnur Herjans, // görvar at ríða // grund valkyrjur. — «Вот перечислены // девы Одина, // любо скакать им // повсюду, валькириям» (Vsp, 30). С другой стороны, они избирают павших и определяют исход сражения, что фактически является устроением судьбы. Здесь их функции пересекаются с функциями норн. Примечательно, что Снорри Стурлусон упоминает в числе валькирий норну Скульд — одну из трех богинь судьбы, чье имя означает «долг» или «будущее». 
 
Связь валькирий и норн подтверждается многочисленными литературными и языковыми свидетельствами. Наиболее ярко выраженными признаками женских мифических существ, определяющих судьбу, являются следующие: 1) множественность; 2) связь с водой; 3) способность провидеть и предсказывать судьбу героя; 4) коллективное произнесение «приговора»13. И норны и валькирии соответствуют минимум трем из этих признаков. В конечном итоге, связь валькирий с судьбой выйдет на передний план в ряду характеристик данных мифологических персонажей. 95 
 
Образ классической валькирии также включает важные для знатных женщин варварского общества функции: валькирии прислуживают на пиру, ср.: Hrist ok Mist // vil ek at mér horn beri, // Skeggjöld ok Skögul, // Hildr ok Þrúðr, // Hlökk ok Herfjötur, // Göll ok Geirölul, // Randgríðr ok Ráðgríðr // ok Reginleif; // þær bera Einherjum öl. — «Христ и Мист // пусть рог мне подносят, // Скеггьёльд и Скёгуль, // Хильд и Труд, // Хлёкк и Херфьетур, // Гёль и Гейрахёд, // Рандгрид и Радгрид // И Регинлейв тоже // цедят пиво эйнхериям» (Grm, 36). Пир выступает в среде германцев не только как социальный акт, но во многом как акт сакральный. Пир имел большое значение для миропонимания скандинавов, т.к. в этом ритуале соединяются жизнь и смерть14. 
 
Значимость для культуры скандинавов сюжета о валькирии, подносящей напиток павшему воину, подтверждается не только на материале нарративных источников; этот акт «приветствия» запечатлен на надгробных камнях Готланда. В нем некоторые ученые видят ритуал посмертной инициации воинагероя15. 
 
Роль валькирии как помощницы Одина, а фактически — ее подчиненное положение по отношению к богу-мужчине, отображала, по-видимому, соответствующее социальное положение земной женщины в эпоху родоплеменного строя. Однако женщина эта уважаема, она спутница, мудрая советчица, способная поддерживать связь с потусторонним миром, о чем писал еще Тацит: «Германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями»16. Подтверждением значительной роли женщины в древнегерманском обществе могут служить свидетельства о реальных исторических лицах, например, о провидице Веледе из племени бруктеров, сопровождавшей вождя Цивилиса, которая 96 пользовалась почтением не только в среде германцев, но и у римлян17. Дальнейшее развитие образа валькирий также тесно связано с социальными изменениями: вместе с развитием скандинавского общества, в период после распада так называемой «Державы Инглингов» в Швеции и до эпохи викингов (VII–VIII вв.), в общественном сознании происходит изменение представлений о личности — индивидуальное «берет верх» над коллективным18. В это время, раздел власти между «малыми конунгами» приводит местных вождей к необходимости божественной легитимизации их доминирующего положения. Развивается культ вождей, вера в элитарность воинского занятия и особую связь вождей с богами, в первую очередь, с Одином19. Легендарные и полулегендарные правители «державы Инглингов» (в предшествующую эпоху — V–VI вв.) не нуждались в посторонних способах сакрализации, так как и без того возводили свой род напрямую к богам. А вот конунги, сменившие их, и удерживавшие власть лишь за счет собственного авторитета и силы своей дружины, старались упрочить свои позиции за счет приписывания себе браков с женщинами-валькириями. Сакральность их супружества, причастность жены к сверхъестественным силам создавали вокруг правителя ореол божественной избранности. 
 
В этой историко-культурной обстановке появляется новый тип эпического персонажа, объединяющий и валькирические, и земные черты. Мы предполагаем, исходя из особенностей сюжетов, что эта трансформация происходила двумя путями, условно назовем их «демифологизация» и «мифологизация» образа валькирии. «Демифологизацией» мы называем процесс, при котором классическая валькирия в течение повествования лишается своих сверхъестественных черт и становится земной женщиной (ср. Хервёр в «Песни о Вёлунде», Сваву и Сигрун из 97 эддического цикла о Хельги). «Мифологизация», в свою очередь, является процессом обратным, когда земная женщина наделяется валькирическими чертами, хотя полного превращения в сверхъестественное существо не происходит (в данном случае мы подразумеваем, в первую очередь, Брюнхильд и Гудрун из цикла о Сигурде). 
 
Героини эпоса вступают в супружеский союз с земными героями, даруя им защиту, победы, земли и власть (HHI, HHII, HHv), то есть принося им благоприятную судьбу, что характерно для так называемого «сакрального брака»20. В рассматриваемых сюжетах одной из сторон валькирического мифа выступает отождествление девы-валькирии с «землей», которую вождь ритуально берет в жены, что легитимизирует его власть над данной территорией. Обряд символического брака с «землей», представленной либо в виде земной девушки, либо в виде ритуального идола, хорошо известен из источников и релевантен не только для скандинавской, но и германской традиции в целом21. Корни данного обряда кроются в представлениях о связи определенных женских мифологических персонажей с плодородием. На скандинавском материале такая связь характерна для валькирий и подтверждается источниками: stóð af mönum þeira // dögg í djúpa dala, // hagl í hóva viðu, // þaðan kemr með öldum ár. — «…с грив их [коней] спадала // роса на долины, // град на леса // урожай обещая» (HHv 29). 
 
Плодородие не было единственным аспектом валькирических персонажей героических песен, а являлось частью комплекса представлений о судьбе, в данном случае благоприятной (вождь со счастливой судьбой способствует урожаю в своих землях)22. Однако эпическая судьба имеет и другую сторону: женские персонажи — носители валькирического в конечном 98 итоге оказываются губительными для своих героев23. Таким образом, для валькирических персонажей в эпосе характерно предопределение судьбы героя; одновременно и благоприятной — в форме сакрального брака, и губительной — с итогом в виде смерти. 
 
Новация представлений о судьбе в героико-эпической традиции в том, что здесь одна индивидуальная героиня-валькирия становится судьбой одного определенного героя, которого она избирает сама, а не по воле Одина, что связано с развитием представлений о личности. В то же время, женщина в социальной структуре окончательно приобретает роль «атрибута мужского мира» (decorative)24. 
 
В эпоху викингов и позднее валькирический миф не потерял своей актуальности, однако в соответствии с веяньями времени претерпел новую трансформацию, что отразилось в саговой традиции, складывавшейся с конца XI до XIII в25. В саговой традиции доминирующую роль приобрели черты женщины-судьбы, что отражало потребность скандинавов того времени в мотивации тех или иных событий, а также подчеркивании их значимости. 
 
Валькирический миф в сагах проявился в разных формах: в виде мифологических безымянных женщин, предсказывающих судьбы во снах и видениях; и в виде совершенно земных женщин, лишенных сверхъестественных способностей, но тем или иным образом создающих судьбу. Земные женщины с функциями валькирий, как правило, сами деятельно принимали участие в событиях саги и способствовали «продвижению» сюжета, чем, зачастую, влияли на судьбу всех окружающих. Как и в случае с героико-эпическими валькириями, судьба, которую эти женщины предрешали — чаще всего, трагическая. 99 
 
Есть прецедент использования образа валькирий и в «политических» целях — имеются в виду Гёндуль и Скёгуль, персонажи песни Эйвинда Погубителя Скальдов — «Речи Хакона», которая дошла до нас в составе «Саги о Хаконе Добром». В этой песни, Один посылает валькирий, чтобы забрать Хакона в Вальхаллу: Göndul þat mælti, // studdisk geirskapti: // “Vex nú gengi goða, // es Hákoni hafa // með her mikinn // heim bönd of boðit.” — «Рекла им Гёндуль, // На копье опираясь: // "Вам великая доля! // Ибо Хакона боги // К себе призывают // Со всем его войском"» (Hák 1026). Появление этих валькирий в повествовании связано с религиозными противоречиями между конунгом-христианином и его подданными-язычниками. Суть данной проблемы в том, что конунг Хакон Добрый, будучи христианином, нарушал религиозные устои язычества, приверженцами которого оставались его подданные. Автор «Речей Хакона», поставив своей целью воспеть данного конунга, использовал эпизод с валькириями, дабы скрыть христианские взгляды конунга и представить его как истинно языческого правителя, к которому благосклонен сам Один. 
 
Другая форма валькирического мифа проявилась в сагах следующим образом: в видениях и снах валькирии представали как неиндивидуализированные сверхъестественные существа, которые самим своим появлением указывали на предрешенность того или иного события. Такие существа в сагах порой выступают как «родовые духи» — фюльгьи и хамингьи (буквально «спутница» и «удача»27), вместе с валькириями относимые к более широкому разряду мифологических существ, которые именовались дисами. 

[Настя]

Валькирии, верные помощницы и спутницы Одина, с легкостью меняли свой облик.

 Когда они сопровождали на битву властелина своего, Одина, и в неудержимом порыве неслись над землей, то вид их повергал в ужас все живое. Окутавшись грозовыми облаками, валькирии по велению Одина определяли победителя. Но едва завершалась битва, как облик воинственных дев менялся: они утешали павших, на своих лебединых крылах переносили их в чертоги Одина, прислуживали героям на пирах. 

Как-то раз валькирии купались в прозрачной речке, а крылья сняли и сложили на берегу под деревом. Проезжал мимо некий властитель, враждовавший с Одином, и заметил их. Он отобрал у воительниц крылья и точно обычных рабынь заставил грозных дев служить себе. Видя, как властитель этот выигрывает битву за битвой и по своей воле меняет исход сражения, Один догадался, что здесь не обошлось без валькирий. 

И вот тогда, чтобы наказать Брюнхильд — самую прекрасную из дев-воительниц, которую Один давно подозревал в ослушании, — Один коснулся ее своим волшебным мечом и погрузил в магический сон. И вокруг спящей девы заплясали языки пламени. Так спала Брюнхильд на вершине одинокой горы, и огненные щиты отгораживали ее от мира живых. И спала бы она вечно... Но нашелся отважный воин, который осмелился прорваться сквозь пламя и пробудить красавицу-валькирию. 

 

В тот вечер Сигмунд и его воины как обычно собрались в круглой просторной зале, посреди которой росло дерево. Вдруг откуда ни возьмись в зале появился незнакомец в широком плаще и в шляпе, нахлобученной на глаза. В руках его грозно сверкал обнаженный меч. Незнакомец молчал. В зале воцарилась тишина. Незнакомец направился к дереву и по самую рукоять вонзил меч в огромный ствол. «Сие оружие да принадлежит тому, кто вытащит его!» — громко воскликнул он и исчез, не дав никому опомниться. 

 

Воины устремились к мечу и один за другим пытались вытащить его. Не тут-то было! Только Сигмунд сумел добыть таинственный меч. С тех пор удача не покидала его, он не знал поражений. Но спустя несколько лет незнакомец в широкополой шляпе и плаще снова явился перед ним. На сей раз он был вооружен одним лишь копьем и вызвал Сигмунда на бой. С первого же удара меч преломился о копье, и из острия копья вылетела страшная молния. Погибая от ран, Сигмунд понял, что противником его был сам Один! 

 

А спустя несколько месяцев в пустынном краю родился ребенок. Его подобрал и вырастил карлик-кузнец. Мальчик превратился в могучего и прекрасного юношу. И звали его — Сигурд. В один прекрасный день карлик открыл ему, что он — сын Сигмунда, и подарил ему сломанный меч, некогда принадлежавший его отцу. Карлик был искусным кузнецом и сумел возродить сломанное лезвие. И вот тогда юный Сигурд совершил свой первый подвиг: одолел страшного дракона Фафнира, стерегущего золото Андвари. Сигурд забрал сокровища и проклятое кольцо, сел на горячего скакуна и, следуя за птицами, добрался до подножия горы, окруженной пламенем. Конь было попятился, встал на дыбы, но вдруг стрелой помчался прямо на огненный вал. Они оба чуть не сгорели в адском пламени, но сумели проскочить сквозь него, хотя Сигурд подпалил себе одежду и волосы, а конь — гриву. Велико же было изумление Сигурда, когда он обнаружил на вершине горы спящую юную деву. 

Пораженный красотой Брюнхильд, он поцеловал ее в губы. По телу девы пробежала еле заметная дрожь, она вздохнула и открыла глаза. 

 

Огненный вал исчез. Сигурд и Брюнхильд полюбили друг друга и познали счастье. Но проклятое кольцо сделало свое дело, и злой рок разъединил их, хотя они никогда не переставали любить друг друга.