Упсальская триада Богов

[Настя]

УПСАЛЬСКАЯ ТРИАДА БОГОВ 
 
Жорж Дюмезиль 

 
В скандинавской теологической системе, действующей до катастрофы и космического обновления, три функции представлены группой трех великих богов, доминирующих в корпусе мифов и легенд и представленных в разных формулах как группа. Кроме того, эти боги до конца язычества имели в Швеции, в Упсале, общий храм; его посетили германские путешественники, и его, так же как и некоторые из происходивших там церемоний, по их впечатлениям, описал Адам Бременский. Этот текст, насыщенный и точный, дифференцированно описывает Одина, Тора и Фрейра, выявляя своеобразие, но из-за краткости не отдавая должного глубине и сложности каждого1: 
 
...Теперь скажем немного о суеверии свенов. 
 
Благороднейшее это племя имеет храм, называемый Ubsola, расположенный недалеко от города Сиктоны. В этом храме, который весь разукрашен золотом, народ поклоняется статуям трех богов, так что самьш могущественный из них, Тор, имеет место в середине триклиния; Водан и Фрикко сидят по ту и другую сторону от него. Отличительные черты каждого из них: Тор, говорят, владычествует в воздухе и правит громом и молнией, ветром и дождем, хорошей погодой и урожаем. Второй, Водан, что значит "ярость", он ведет войны и вселяет в людей храбрость перед лицом врагов. Третий, Фрикко, дарует смертным мир и сладострастие, его идол снабжен поэтому огромным детородным членом. Водана же изображают они в доспехах, как мы Марса, Тор со скипетром кажется похожим на Юпитера... 
 
Всем этим богам приданы жрецы, совершающие народные жертвоприношения. Если угрожают чума и голод, совершают возлияние Тору, если война – Водану, если должны справляться свадьбы – Фрикко. 
 
Иерархия персонажей понята здесь, конечно, неверно. Привыкшие к классическому расположению, где центральный – главный, ганзейские путешественники сделали Тора potentissimus, приняли его молот за скипетр2, скипетр Юпитера, чуждый скандинавской символике. Правда, Тора с Юпитером отождествляли и другие очевидцы, но только как бога грозы, а не как главу богов: молот, который он держит, означает молнию и гром, tonitrus et fulmina, а не верховную власть. На самом деле иерархия Упсалы линейна: Один, Тор, Фрейр. 
 
С другой стороны, каждый из богов удержал только одну или две обязанности, правда существенные: Один управляет победой; властью над грозой, ветрами и дождем Тор обеспечивает земледельческое изобилие и здоровье; Фрейр со своим огромным детородным членом контролирует сексуальные отношения и деторождение. Однако автор несколькими словами расширяет поле деятельности Тора и Фрейра: первого просят вмешаться si pestis et fames imminet ('если угрожает чума и голод'), что возлагает на него миссию защиты от бедствий, а Фрейр противопоставляется непосредственно Одину, богу bellum, поскольку приносит людям мир. Но эти дополнительные указания, соответствующие тому, что сообщает туземная литература, еще не раскрывают полностью ни область, ни способы действия каждого персонажа. 
 
Конечно, Фрейр именно таков, каким его описывает Адам, но его теология не разделяет того, что повсюду легко объединяется: плодовитость человека и плодородие природы; в самой Упландии он прежде всего гарантирует изобилие, главным образом пищи, а в легендах, где он действует как царь древних времен, его царствование характеризуется не только миром, но и великолепными жатвами и богатством, вошедшим в пословицу3. 
 
Тор, особенно в крестьянской религии, вносит в это процветание свой вклад – хорошую погоду – и препятствует несчастьям, которые могли бы произойти из-за ненастья. Но суть его натуры выражена в молоте, который информаторы Адама Бременского не опознали и функция которого выходит за пределы грозы: это оружие. Этот бог дает полям плодородие только как счастливое следствие своих поединков с некоторыми великанами. Кроме того, он совершает еще много подвигов – в постоянной борьбе богов со своими соперниками, не имеющей никакого отношения ни к дождю, ни к грозе. Тор – это прежде всего сильный и одинокий воин (Тацит называет его Hercules), он почти всегда в походе на врага, но достаточно произнести его имя, чтобы он возник там, где нуждаются в его защите4. Если один – это "Furor", óðr, то Тор совершает свои подвиги в порывах другого рода, это móðr – более специальный вид гнева. 
 
Один у Адама Бременского наиболее обеднен: ни одного слова не сказано о других видах его деятельности. Правда, текст говорит, что Один решает исход войны, воодушевляет сражающихся, принимает в своей Вальхалле павших на поле битвы, но все это частные, обычные и поверхностные проявления более общего могущества. На самом деле он решает все, и его основной способ действии – как в битве, так и в других случаях – великая магия. Кроме того, в корпусе скандинавских текстов он считается царем богов. 
 
Если в изображении Адама Бременского триада столь неполна и как следствие этого выведена из равновесия, то сам факт, что он или его информаторы могли производить эти сокращения и сдвиги, показывает, что в сознании верующих внутреннее устройство каждой из функций было уже не столь примитивным, как можно решить из сравнения с индо-иранцами и Римом: даже когда после рассмотрения всей совокупности источников для каждого бога установлена область действия во всей полноте, непредвзятому наблюдателю по-прежнему кажется, что центры тяжести этих разных областей расположены в том, что, как нам известно, изначально было распространением или следствием других, более существенных элементов. 
 
1. Gesta Hammaburgensis ecclesicae pontificum, 4, 25-27; текст, приведенный в кн.: F.-R. Schröder. Quellenbuch zur germanischen Religionsgeschichte (Trübners philol. Bibliothek, 14), 1933, c. 103-104. 
2. Информаторы Цезаря приняли его за кузнечный молот, поскольку *þunraz передается через Volcanus (De belloGallico, 6, 21, 2). 
3. "Сага об Инглингах", 9 и 10; "Видение Гюльви", 11 и 13. 
4. Например, в конце "Локасеппы".

[Настя]

РАСОВЫЙ СМЫСЛ ПЕСНИ О РИГЕ 
 
Карлтон Кун, выдержка из "Расы Европы" 
 
Согласно «Ригстуле», общественные классы скандинавов появились мистическим и достаточно простым путем. Древний бог Хеймдалль переодетым путешествовал по своим владениям, приняв имя Риг. В этом обличье он имел половую связь с тремя женщинами, каждая из которых родила ему детей. Первая женщина родила выводок низких, темных и безобразных отпрысков, ставших рабами, которым был поручен тяжелый сельскохозяйственный и неквалифицированный ручной труд. Вторая произвела карлов – больших, здоровых, краснолицых и рыжеволосых людей с большими мускулами, ставших кузнецами и ремесленниками, выполнявшими требующие квалификации задачи, и которые также в большинстве случаев были владельцами небольших участков земли. Третья женщина дала рождение ярлам – аристократам, высоким, стройным людям со светлыми волосами и жесткими, холодными, змеиными глазами, которые сражались и использовали оружие, охотились, играли в игры и не работали. 
 
Поэт, так живо описавший три класса древненорвежского населения, дал нам бесценную картину населения Скандинавии в дохристианский железный век. Рабы, безземельные слуги, были частично пленниками, привезенными в Скандинавию норвежскими мореходами, но это объяснение нельзя использовать для всего класса рабов в целом. Трехклассовая система была древним скандинавским институтом, общим для большинства индоевропейцев, и вряд ли завоеватели железного века из Центральной Европы появились в Скандинавии без своих слуг. По меньшей мере часть класса рабов нужно считать потомками дунайцев, динарцев и альпийцев, импортированных своими более аристократическими повелителями, и которые составили в смеси с нордиками низший класс изначального населения. 
 
Двойников карлов так сразу не найти в Центральной Европе. Вероятно, они в большой степени были автохтонами – прототипами населения Йерена, Трённелага и Валле времени бронзового века. Физические характеристики этих карлов ясно противопоставлены более нордическому описанию ярлов, очевидно, составлявших в высший класс группы завоевателей железного века, включая многих бондов – свободных землевладельцев без титула, которых, очевидно, было немало. 
 
Давайте рассмотрим историческую работу Снорре Стурлуссона. Этот эрудированный ученый пишет о богах так, как если бы они были людьми, и трактует их мифические деяния как историю. Его рационализация кажется сверхъестественно точной. В первую очередь, Асгард, дом богов, был городом на северном побережье Черного моря. Эти боги сражались с народом по имени ваны, с которыми они в конце концов согласились обменяться заложниками. Один, король богов, согласился взять Фрейра и Фрейю, двух ванов, и они вскоре были обожествлены среди своих хозяев. Затем боги покинули Асгард и двинулись на север; они путешествовали в Дании и прошли без особых затруднений в Швецию. Эта страна стала их главным домом, а Уппсала – главным центром. Поклонение Одину, возникшее среди их потомков, королей и ярлов, было сконцентрировано особенно в этой местности, как и поклонение Фрейру и Фрейе. 
 
Тор, бывший сельским богом потасовок, редко упоминается в асгардской истории; очевидно, он был более древним богом и особым божеством прибрежного населения Норвегии. Один был сложным персонажем, носившим превосходно сплетенный синий плащ и железное копье. Тор одевался в шкуры, носил в качестве оружия молот и ездил на колеснице, запряженной козлами. Если мы предположим, что Один был главным богом, привнесенным завоевателями железного века и окруженным атрибутами роскоши, то Тор, очевидно, был богом более древнего населения, класса карлов, и он представляет собой и по своим атрибутам смешение между крепкими мезолитическими охотниками и рыболовами и строителями мегалитов и шнуровиками. Его связь с последними ясно демонстрируется его привязанностью к двухголовому молоту, который, вероятно, был нечем иным, как ладьевидным топором. 
 
Поклоняющиеся Одину и Фрейру имели особый интерес к лошадям: этим богам совершались конские жертвоприношения, а Фрейру был посвящен культ бальзамированного конского пениса. В Норвегии лошадь как погребальный объект в определенной степени заменили кораблем; корабли делались карлами, которые научились этому ремеслу от своих мегалитических предшественников и предков. С внедрением железа кораблестроение стало процветать, и викинг был ни больше ни меньше чем центральноевропейским нордиком-мореходом, сменившим своего коня на скакуна, более подходящего к окружающей среде, сотрудничая с сильным корпусом местных ремесленников и воинов, в чей расовый корпус вскоре влилась его собственная группа.