Фенрир/Фенрис

[Настя]

Фенрир 

 
…привязь не выдержит — 
вырвется Жадный. 
 
Из всех детей Локи самым загадочным и непонятным всегда казался Фенрир: отведенный ему статус простого чудовища вызывает недоумение на фоне тех божественных атрибутов, которые обрела Хела, и той известности, которую получил благодаря мифам Иормунганд. Но все же и у Фенрира есть свои последователи, находящие в себе немало общего с этим яростным и неукротимым зверем, — даже если это отождествление основывается не на подлинном понимании его сущности, а всего лишь на бессмысленной тяге к насилию. 
 
Фенрир — сын Локи и Ангрбоды и воплощение чистой, беспримесной маскулинной энергии в космологии рёкков. Обычно он пребывает в облике волка, огромного и чудовищного: если он разинет пасть, то верхней челюстью упрется в небо, а нижней — в землю. Когда Фенрир появился на свет, асы поняли, какую угрозу он представляет для них и для всего космического порядка, а потому первым делом попытались обуздать его любовью. Тиваз, который изначально был богом войны, подружился с волчонком и кормил его. Но когда Фенрир подрос, асы увидели, что изменить его природу рёкка не удастся: ничего не оставалось, как попытаться заковать его в цепи. Вначале боги попытались сковать его цепью по имени Лединг, затем — другой, по имени Дроми, но Фенрир без труда разрывал все оковы. Тогда асы обратились за помощью к темным альвам и попросили выковать самую прочную в мире цепь. И темные альвы создали волшебную цепь Глейпнир, легкую и мягкую на ощупь, и вот из чего она состояла: 
 
из шума кошачьих шагов, 
из бород женщин, 
из корней гор, 
из жил медведя, 
из дыхания рыб, 
из слюны птиц. 
Все это — вещи небывалые, не встречающиеся нигде (по крайней мере, на Земле), а поскольку их не существует, то и путы, созданные из них, невозможно было разорвать иначе, как в назначенный срок, то есть в день Рагнарёка. В сущности, цепь Глейпнир была выкована из самого Вирда и пронизана насквозь его космической силой. Она столь же неосязаема и непостижима, как и сам Вирд; Вирд невозможно определить исчерпывающим образом, и точно так же невозможно добыть те вещи, из которых состоит Глейпнир. И поскольку эта цепь была выкована из Вирда, у нее изначально имелось особое предназначение. Срок ее действия тоже был задан изначально, а уж когда этот срок истечет — зависит только от Вирда. 
 
Асы уговорили Фенрира отправиться вместе с ним на пустынный остров Лингви посреди озера Амсвартнир, озера Черного Горя. Прибыв туда, она предложили Фенриру еще раз испытать свою силу и попробовать разорвать новую цепь. Волк согласился, но неохотно, поставив условием, чтобы кто-то из богов вложил ему в пасть свою руку — в залог того, что асы его освободят, если он не пройдет испытания. Только Тивазу достало отваги и чести принять это условие, и когда асы нарушили свое слово, Фенрир сомкнул зубы, и Тиваз лишился правой руки. Асы прикрепили цепь Глейпнир к волшебной веревке по имени Гельгья, а ту пропустили в отверстие огромного камня Гьялль, до половины ушедшего в землю, и завязали крепким узлом. И, наконец, чтобы унизить Волка окончательно, асы вложили ему в пасть острый меч, рукоятью упирающийся в нижнюю челюсть, а острием — в верхнюю. Из раскрытой пасти Фенрира текут потоки крови и слюны — Виль и Ван, сливающиеся в широкую и стремительную реку Вон. 
 
В день Рагнарёка Фенрир и впрямь вырвался на свободу, ибо Вирд разорвал его оковы. Выйдя на поле Вигрид, Волк убил своего кровника и палача Одина, как сказано о том в «Прорицании вёльвы»: «Радости Фригг близится гибель». Но сын Одина, Видар, отомстил за отца, разорвав Фенриру пасть и пронзив копьем его сердце. 
 
У самого Фенрира тоже были дети: еще до того, как асы его сковали, он породил двух волков от Ангрбоды, Ведуньи Железного Леса (лесного края к востоку от Мидгарда). Эти волки, Хати и Сколь, преследовали солнце и луну соответственно. Смену фаз ночного светила объясняли тем, что волку Хати время от времени удавалось поймать луну, но затем снова приходилось ее выпустить. Наконец, в день Рагнарёка, в небе над полем Вигрид, волки окончательно настигли и сожрали луну и солнце. В списках погибших Хати и Сколь не значатся, поэтому можно предположить, что они пережили Рагнарёк. 
 
Фенрир, подобно руническому символу Вольфзангель («волчий крюк»), олицетворяет такую судьбу, изменить которую невозможно. Его окружает какая-то аура неотвратимого рока, которую чувствуют все боги и, прежде всего, Один, потому что от судьбы Фенрира прежде всего зависит его собственная жизнь. Из пророчества вёльвы (по всей вероятности — Ангрбоды, матери Фенрира) Один узнал, что его сын Бальдр падет от руки своего брата Хёда; что плененные силы рёкков вырвутся на свободу и уничтожат богов; и, наконец, что сам он, Один, погибнет в гигантских челюстях Фенрира. 
 
Таким образом, сковав Фенрира цепью Глейпнир, асы лишь отсрочили неизбежное. Это всего лишь один из примеров того, как боги в целом и Один в частности исполняют и осознают роли, назначенные им судьбой. Хотя роковая судьба, которую олицетворяет Фенрир, неизбежна, это не значит, что ее непременно следует понимать как поражение. Один из главных уроков рёкков заключается в том, что сама по себе эта жизнь — ничто, и все сущее может в любой момент сгинуть в пасти Фенрира. Поэтому задача живых — в том, чтобы сначала осознать эту истину, а затем собственными усилиями придать жизни достоинство и смысл, обрести которые без этих усилий она не может. 
 
Образ Фенриса, угрожающего космической стабильности, был представлен в северных небесах созвездием «Большая Волчья Пасть» — группой звезд, охватывающей части современных созвездий Лебедя, Пегаса и Андромеды. Эта «Пасть» нацелена на Полярную звезду и соседствует с двумя рукавами Млечного Пути, которые мыслились как два потока — потоки слюны и крови, Вон и Виль, истекающие из пасти Фенрира. 
 
Подобный образ космического волка не уникален для космологии рёкков: он встречается по всей Европе и Азии и даже в обеих Америках. В мифах славянского и балтийского регионов волк, которому предстоит в конце концов разрушить мир, прикован к центру неба — Полярной звезде, а сковала его Зоря — тройственная богиня судьбы, известная в странах Восточной Европы под разными именами. Рано или поздно волка спустят с его железной цепи, чтобы он исполнил волю Богини и поглотил мир. Этого волка отождествляли с современным созвездием Малой Медведицы, оконечностью «хвоста» которой служит Полярная звезда. 
 
Об архетипической связи волка с Малой Медведицей и с сохранением космического порядка свидетельствует также учение греческих философов-киников — школы, основанной Антисфеном (учеником Сократа) и его последователем, мудрецом Диогеном Синопским. Киники считали себя сторожевыми псами богини: само их название происходит от греческого kynikos — «подобный собаке». Они почитали Полярную звезду, известную в то время под названием «Киносура» («Собачий хвост»), и верили, что, когда звезда эта сдвинется с места (то есть, когда пес будет спущен с цепи), миру придет конец. На Крите поклонялись звездной богине Киносуре, от имени которой и происходит упомянутое название и которая была также связана с Малой Медведицей. 
 
В мифологии киргизов семизвездие Большой Медведицы мыслилось как отряд стражей, охраняющих двух коней (две самые яркие звезды Малой Медведицы), которых преследует космический волк. Когда волк догонит и убьет этих коней, настанет конец света. 
 
Образ космического волка играл важную роль в идеологии монголов: они считали себя потомками лазурно-синего волка по имени Вечная Синева Небес, олицетворявшего небосвод. Это божественное происхождение оправдывало завоевательную политику Чингисхана, который даже народ свой назвал «синими монголами». В мифологии родственных монголам, но более древних тюркоязычных народов тоже фигурирует лазурный небесный волк, а их шаманская традиция схожа с формами шаманизма, бытовавшими в обеих Америках (и с шаманизмом рёкков), где волку, в свою очередь, отводилось немаловажное место. Например, в магии шайенов волк-предок отождествлялся со звездой Альдебаран, а его подруга, белая волчица, — со звездой Сириус. 
 
Фенрир соответствует планете Меркурий и как противоположность женской сфере Венеры олицетворяет чистое мужское начало. Это всепроникающая и неудержимая сила — один из двух полюсов мироздания. 
 
Автор: Эбби Хеласдоттир (c) 
Перевод: Анна Блейз (с)

[Настя]

Фенрис

Мало кого из рёкков демонизируют до такой степени, как Фенриса, или Фенрира, — второго из детей Локи и Ангрбоды; и мало с кем так легко это проделать. Ангрбода — Мать Волков и предводительница Волчьего клана Железного Леса, поэтому неудивительно, что большинство ее детей — великаны-вервольфы. Но старший из ее сыновей от Локи оказался еще более крупным, свирепым и диким, чем все остальные. Он вырос таким огромным, что, как говорили, когда он открывал пасть, то челюсти его распахивались от земли до неба. Асы похитили его и отдали Тюру на воспитание — в надежде, что тот приручит его; но, по-видимому, разлука с матерью сказалась на нем не лучшим образом. Когда Фенрис вырос, у него начались приступы неуправляемой ярости, в которых он пожирал всех и вся на своем пути; к тому же, он стал таким большим и сильным, что удержать его не могла никакая цепь. (Асы пытались сковать его вначале одной магической цепью по имени Лёдинг, затем — другой, по имени Дроми, но Фенрис порвал и ту, и другую.)

Тогда асы наняли двергов, чтобы те выковали цепь из золота, в расплав которого добавили шесть небывалых вещей (корни гор, бороды женщин, шум кошачьих шагов, дыхание рыб, жилы медведя и слюну птиц). Только этой цепью Фенриса, наконец, удалось сковать. Подробно об этом будет рассказано ниже, в эссе Кевина Филана, а здесь достаточно сказать, что теперь Фенрис обитает в пещере под горой на острове Лингви посреди озера Амсвартнир в Нифльхейме. Там он проводит дни и ночи в угрюмом ожидании, а иногда начинает рваться с цепи и пытается избавиться от меча, распирающего его пасть. Он ждет того дня, когда, наконец, сможет вырваться на свободу и обрушить на асов свое отмщение.

Конечно, демонизировать его — легче легкого… но что может быть глупее? Фенрис — божество, а не демон; и, как все боги (и рёкки в том числе), он — олицетворение некой священной истины. Но проникнуть в тайну Фенриса нелегко: она сложна и неоднозначна. И к этой тайне не готовы те люди, которые инстинктивно подразделяют все на свете на добро и зло на том лишь основании, причиняет ли им та или иная вещь неудобство и боль или нет. 

Во многих отношениях Фенриса можно назвать квинтэссенцией йотунской природы, доведенной до крайнего предела. Когда мы говорим, что йотуны по своей природе — часть Природы, это значит, среди прочего, что они причастны всей Природе в целости, а не только тем приятным ее проявлениям, к которым многие из нас так хотели бы ее свести. Вся Природа во всех своих частях опасна и отнюдь не расположена предоставлять человеку какие-либо привилегии перед другими своими частями. Море поглощает мореходов, огонь выжигает селения и посевы, снежные бураны заносят путников, а земля когда-нибудь примет ваш труп и наполнит его червями. Солнце, вокруг которого вращается наша планета, рано или поздно выгорит, и сама наша Галактика в конце концов остановит свой бег и распадется, прежде чем переродиться во взрыве и дать начало новой жизни.

Понимать, что во всем это не просто «нет ничего плохого», но есть нечто потрясающее, головокружительное и даже прекрасное, — значит, по-настоящему понимать йотунскую природу. Да, все это устрашает; и во всем этом есть также и добрая, благосклонная сторона, но полностью и навсегда сосредоточиться только на ней невозможно. Приходится принимать все в комплексе и не теша себя наивной верой, что силы природы сделают для вас особое исключение, если вы достаточно им понравитесь. Потому что так не бывает.

Хотя роковая судьба, которую олицетворяет Фенрир, неизбежна, это не значит, что ее непременно следует понимать как поражение. Один из главных уроков рёкков — в том, что сама по себе эта жизнь — ничто, и все сущее может в любой момент сгинуть в пасти Фенрира. Поэтому задача живых — в том, чтобы сначала осознать эту истину, а затем собственными усилиями придать жизни достоинство и смысл, обрести которые без этих усилий она не может.

— Эбби Хеласдоттир

[Настя]

По-настоящему увидеть Фенриса — значит, увидеть великолепное существо, которое, однако, должно оставаться скованным, чтобы мир продолжал жить. Это все равно, что созерцать величие урагана, землетрясения или солнечной вспышки, осознавая, что это — тоже десница божества, и, тем не менее, понимая, что вред от этого огромен. Фенрис таков, каков он есть, всецело и совершенно; и он ни для кого не пойдет на уступки и не станет чем-то другим — даже если ему придется оставаться скованным. Есть ли в вас самих что-нибудь такое, что вы согласились бы держать в заточении, лишь бы не пришлось от этого отказаться? Если нет, то, наверное, понять Фенриса вам будет непросто. Он олицетворяет наше парадоксальное отношение ко Вселенной, с точки зрения которой все мы — ничтожные и легко заменимые пылинки… и единственный способ как-то обойти эту проблему — посмотреть на вещи с более высокой точки зрения, с которой сама эта парадоксальность видится божественной. Локи и Ангрбода любят своих детей всем сердцем, и Фенриса — в том числе. Они тоскуют по нему, они сострадают ему и оплакивают его участь. Но, вместе с тем, они не сделали ничего, чтобы спасти его от заточения (даже Ангрбода, Мать Чудовищ, которая готова на все ради своих детей), потому что они понимали: это необходимо.

У северного края острова воды озера розовели от двух потоков крови, стекавших сверху со скал. Я поднялся вдоль этих потоков и вошел в пещеру; на физическом плане этот путь привел меня на западную границу моей фермы, где лежат огромные валуны. Там, в пещере, залитой тусклым светом, я и увидел его — огромного, скованного цепью. Передо мною стоял волк ростом с коня или даже больше, и морду его пронзал огромный меч, пригвоздивший его к земле. Сверкающая цепь была не толще ожерелья. Щели желтых глаз вспыхнули в темноте, и в мысли мои ворвался его голос.

«Я хотел, чтобы ты увидел меня таким, — сказал он. — Я мог бы прийти к тебе без оков, той своей малой частью, которой позволено ходить на воле, если только она не чинит разрушений. Но я хотел, чтобы ты увидел именно это: я знал, что ты поймешь».

Я упал на колени на большой плоский камень перед ним и заплакал. Да, я понимаю тебя, Фенрис, одно из величайших порождений Железного Леса! Я понимаю, что такое голод и что такое необходимость. Я протянул руку и коснулся его плеча, очень осторожно. Я знал: если бы он не был скован, он сожрал бы меня, несмотря на то, что я готов стать его другом. Если бы он не был на цепи, я не смог бы прикоснуться к нему безнаказанно. Такова его природа — и моя, отчасти, тоже. Помню, Джошуа однажды сказал обо мне что-то очень похожее.

У меня не было с собой никаких подношений, так что я просто встал над ним, чтобы мои слезы упали на него. Ничего другого мне в голову не пришло. Мы поговорили еще немного, а затем я омыл руки в потоках его крови и вышел из пещеры. Снаружи оказалось очень ясно и холодно, туман рассеялся. Озеро Амсвартнир сверкало в солнечных лучах, и на мгновение мне показалось, что мой собственный мир остался невероятно далеко.

— Путевой дневник Рейвена

[Настя]

И вот еще кое-что, что я не только наблюдал на примере других людей, но и испытал на собственной шкуре: тот, кто заглянул Великому Скованному Волку в глаза и увидел его, понял его по-настоящему, не может сдержать слез. Чтобы понять одновременно и то величие, и то страдание, которые воплощает в себе Фенрис, нужно самому погрузиться в это страдание полностью, пусть хотя бы на миг. Парадоксы, заключенные во мне самом, я чту не меньше, чем парадоксальность его существования. Не все на свете легко, просто и однозначно, не все можно разделить на черное и белое, и тот, кто пытается свести парадокс Фенриса только к одной какой-то из его составляющих, упускает из виду главное. Фенрис таков, каков он есть. И ему проще умереть, чем стать каким-то другим. Да, он очень страшен. Но мне было полезно увидеть его, поговорить с ним, внять его мудрости (и — да, это настоящая мудрость) о темных глубинах души. Он знаток по этой части. Тем носителям йотунской крови, у которых возникают проблемы контроля над гневом (и в особенности тем, кто испытывает хищнический голод), работа с Фенрисом может принести огромную пользу, и дело здесь не просто в наглядном уроке самоконтроля. Чтобы по-настоящему договориться с внутренним Зверем такого рода, не следует рассматривать его как абсолютное зло — даже если его приходится держать скованным. Чтобы разобраться с ним разумно и здраво, нужно научиться любить его таким, каков он есть, а для этого необходимо увидеть его великолепие. Оплакивая Фенриса и воздавая ему почести, мы тем самым обретаем опору для уважительного отношения и к этой части собственного «я».

В культуре многих европейских народов волки — весьма значимый и столь же парадоксальный, амбивалентный символ. Крестьяне повсеместно боялись и ненавидели волков как хищников, которые нападали на их стада, а в голодные годы — и на самих этих крестьян или их детей. Для воинов, напротив, волк олицетворял такие достоинства, как сила, свирепость и верность стае; вдобавок, многие воины сами по натуре были хищниками и ценили этого зверя именно за те качества, которых так страшились крестьяне. Крестьян же они в одних случаях воспринимали как свою стаю, в других — как жертв (в зависимости от ситуации), причем на каком-то уровне даже осознанно.

С другой стороны, волк-одиночка был определенно опасен. Не случайно в странах Северной Европы изгоя-преступника называли «волчья голова» (подразумевалась награда за отрубленные головы волков-одиночек, терроризировавших крестьянские поселения). Фенрис — волк-одиночка во всех отношениях: асы похитили его щенком, насильно разлучив с теми, кто мог бы стать его племенем и семьей. И вместо того, чтобы, в конце концов, принять своих похитителей как стаю, он взбесился и натворил немало бед. В этой истории заключено важное предостережение.

Символика волка не сводится к архетипу Фенриса и хорошо разработана не только в скандинавской космологии. Изучая другие мифы о волках, мы сможем лучше понять, насколько важна роль демонизированного Фенриса в нашей собственной мифологии. Эбби Хеласдоттир пишет:

Образ Фенриса, угрожающего космической стабильности, был представлен в северных небесах созвездием «Большая Волчья Пасть» — группой звезд, охватывающей части современных созвездий Лебедя, Пегаса и Андромеды. Эта «Пасть» нацелена на Полярную звезду и соседствует с двумя рукавами Млечного Пути, которые мыслились как два потока — потоки слюны и крови, Вон и Виль, истекающие из пасти Фенрира. Подобный образ космического волка не уникален для космологии рёкков: он встречается по всей Европе и Азии и даже в обеих Америках. В мифах славянского и балтийского регионов волк, которому предстоит в конце концов разрушить мир, прикован к центру неба — Полярной звезде, а сковала его Зоря — тройственная богиня судьбы, известная в странах Восточной Европы под разными именами. Рано или поздно волка спустят с его железной цепи, чтобы он исполнил волю Богини и поглотил мир. Этого волка отождествляли с современным созвездием Малой Медведицы, оконечностью «хвоста» которой служит Полярная звезда.

Об архетипической связи волка с Малой Медведицей и с сохранением космического порядка свидетельствует также учение греческих философов-киников — школы, основанной Антисфеном (учеником Сократа) и его последователем, мудрецом Диогеном Синопским. Киники считали себя сторожевыми псами богини: само их название происходит от греческого kynikos — «подобный собаке». Они почитали Полярную звезду, известную в то время под названием «Киносура» («Собачий хвост»), и верили, что, когда звезда эта сдвинется с места (то есть, когда пес будет спущен с цепи), миру придет конец. На Крите поклонялись звездной богине Киносуре, от имени которой и происходит упомянутое название и которая была также связана с Малой Медведицей. В мифологии киргизов семизвездие Большой Медведицы мыслилось как отряд стражей, охраняющих двух коней (две самые яркие звезды Малой Медведицы), которых преследует космический волк. Когда волк догонит и убьет этих коней, настанет конец света.

Образ космического волка играл важную роль в идеологии монголов: они считали себя потомками лазурно-синего волка по имени Вечная Синева Небес, олицетворявшего небосвод. Это божественное происхождение оправдывало завоевательную политику Чингисхана, который даже народ свой назвал «синими монголами». В мифологии родственных монголам, но более древних тюркоязычных народов тоже фигурирует лазурный небесный волк, а их шаманская традиция схожа с формами шаманизма, бытовавшими в обеих Америках (и с шаманизмом рёкков), где волку, в свою очередь, отводилось немаловажное место. Например, в магии шайенов волк-предок отождествлялся со звездой Альдебаран, а его подруга, белая волчица, — со звездой Сириус.

Как упоминалось в первой главе этой книги, Фенриса можно рассматривать как своего рода «тень», или противоположность и дополнение, Бальдра. Оба они — жертвенные божества, каждый на свой лад. Чтобы цивилизация не погибла, асы захватили и принесли в жертву бога рёкков, «темнейшего из темных», самое необузданное проявление разрушительной части йотунской природы. В свою очередь, боги рёкков, Локи и Хель, подстроили жертвоприношение Бальдра — «светлейшего из светлых», наивысшее воплощение славы асов, — и захватили его в плен, чтобы цивилизация смогла выжить и после Рагнарёка, когда именно Бальдр воцарится над миром. И Фенрис, и Бальдр — заложники будущего: один когда-нибудь положит конец старому миру, другой — возродит мир и положит начало новой жизни. Как обмен Ньорда, Фрейра и Фрейи на злополучного Мимира и Хёнира неразрывно связал асов с ванами, так и этот обмен заложниками связывает их со всем родом йотунов и с богами-рёкками 

[Настя]

Мистерия Фенриса и Тюра
Кевин Филан

В Йотунхейме детям рассказывают, что «Старуха из Железного Леса родила троих детей: дочку-Смерть, сына-Разрушителя и дитя, которое обвило своим телом весь мир». Здесь мы поведаем о сыне, и о том, как его сковали в пещере Нифльхейма, и о том, какую цену пришлось за это заплатить.

Сразу скажем, что о Тюре нам известно совсем немного. Большинство легенд и сказаний о нем давно забыто — сохранилось лишь нескольких разрозненных упоминаний в источниках, миф о сковывании Фенриса и руна Тюр. Однако мы знаем, что когда-то он был важнейшим из всех божеств. Язычники назвали в его честь один из дней недели, а Тацит сообщает, что его высоко чтили готы и многие другие германские племена. Римляне отождествили Тюра со своим богом-воителем Марсом, из чего можно сделать вывод, что он и впрямь был очень могущественным и широко известным божеством. По словам Тацита, иногда ему приносили человеческие жертвы. Но некоторые племена выше чтили другого бога, которого римляне приравняли к своему Меркурию, — странствующего чародея и мастера рун, которого мы знаем как Одина.

Некоторые лингвисты считают, что имена «Тиу» и «Тюр» происходят от того же корня, что и санскритское «дайюс» или латинское «deus», и означают попросту «верховный бог». Они предполагают, что Тюр был предводителем асов до того, как это место занял Один. Другие отмечают, что Тюр тесно ассоциировался с тингом — собранием, на котором свободные люди обсуждали законы и избирали вождей. Если он действительно был владыкой тинга, то вполне резонно предположить, что когда-то он возглавлял и собрание асов как бог закона и порядка. 

Тюр славился своей честностью. Древнеанглийская руническая поэма отождествляет его с Полярной звездой: «Честь — это звезда, верность которой хранят те, кто возвышен. Она всегда ведет верным путем через самое темное время. Так и благородный человек никогда не обманет». Итак, это не только история о том, как был скован Фенрис; это еще и повесть о том, как верховная власть перешла от Тюра к Одину.

Бросив Йормунганда в море и отослав Хелу в Хельхейм, асы привели Фенрира в Асгард, чтобы там воспитать его в послушании и верности. Они помнили, что сказали Норны. Они знали, что Фенрира нельзя оставить на свободе — иначе он в конце концов поглотит весь мир. Но боги, как и люди, иногда пытаются избежать своей судьбы. Они знали, что из гордого волчонка когда-нибудь вырастет могучий зверь, и надеялись, что им удастся приручить Фенрира и сделать его своим стражем. И Тюр взял юного Фенрира на воспитание. Из всех асов лишь он один понимал, как покорить дикого зверя. В его жилах текла кровь Йотунхейма: он был сыном инеистого великана Хюмира. Он лучше всех понимал, как держать в узде свои страсти, и делал все возможное, чтобы научить этому и Фенрира.

Если у вас когда-нибудь была собака, вы знаете, какая эмоциональная связь возникает между псом и его хозяином. Тюр славился своей честностью и бесстрашием; он любил свое племя и отважно защищал его от врагов. Разве мог он не полюбить Фенрира? Ведь все эти достоинства присущи и волкам, стайным хищникам; а Фенрир был самым сильным из волков, квинтэссенцией самой волчьей природы. Некоторые говорят, что Тюр попросту был единственным из асов, кому хватало храбрости кормить этого могучего волка. Но мне кажется, что Тюр любил Фенрира, потому что хорошо понимал его, — и тот отвечал взаимностью.

Однако Фенрир продолжал расти, и вскоре асы поняли, что сбросить пророчества со счетов не удастся. Они попытались связать его, но Фенрир легко разрывал любые цепи. Наконец, боги послали Скирнира (того самого, который добыл Герд в жены Фрейру) к мастерам-карлам. Поначалу они хотели отправить своего обычного посредника, но Локи на сей раз отказался помогать асам. Он не хуже других (и даже лучше многих) понимал, что сковать Фенрира необходимо, но это не значило, что он готов участвовать в сговоре против собственного сына.

Карлы исполнили просьбу Скирнира. Они выковали цепь из шума кошачьих шагов, бород женщин, корней гор, сухожилий медведя, дыхания рыб и птичьей слюны. И дали этой цепи имя «Глейпнир» — «Обманщик».

Асы предложили Фенриру испытать свою силу и разорвать Глейпнир, но Фенрир был не дурак: он понял, что цепь волшебная, и согласился лишь на том условии, что кто-нибудь из асов вложит ему в пасть правую руку — как залог того, что его освободят, если порвать цепь не удастся. В германской культуре правой рукой делали особый жест, когда приносили клятвы, и сами по себе клятвы воспринимались очень серьезно. Трудно было оскорбить человека сильнее, чем назвав его клятвопреступником; и немного было преступлений столь же презренных, как нарушение клятвы. Так что асов остановил не страх перед Фенриром, а страх бесчестья. Все стояли молча; никто не смел принять брошенный вызов. Но, наконец, сам Тюр, предводитель тинга асов, — тот, кто любил Фенрира больше всех, и тот, чье слово имело силу клятвы, — выступил вперед и вложил руку в пасть волка. Он не был бесчестным, нет; напротив, во всех Девяти мирах не сыскалось бы никого, кто превзошел бы его честью. Но он был вождем и предводителем богов и людей и поклялся защищать их миры во что бы то ни стало. Фенрир любил Тюра и доверял ему; и когда Тюр принял его вызов, он без сопротивления дал надеть себе на шею «Обманщика». Так был скован Фенрир; и так Тюр пожертвовал своей рукой — и своим словом, и своей честью, — дабы исполнить то, чего требовал долг. Снорри Стурлусон пишет, что все боги смеялись, глядя как Фенрир сражается с оковами, и только Тюр не смеялся. Ему бы стоило добавить, что Тюр плакал — плакал о друге, которого он любил, и о великом бремени, которое легло на них обоих.

Власть такого рода, которую олицетворяет Тюр, лучше всего годится для маленького племени. Когда все знают, что могут абсолютно доверять слову своего вождя и что он никогда им не солжет, то племя может действовать как единое целое, как сильная и эффективная община. Но в более крупном клане иногда возникает необходимость в «бесчестных» поступках. Перед лицом опасности для всего народа правителю иногда приходится прибегать к макиавеллиевским манипуляциям и коварной двойной игре. Тюр не мог этого не понимать. Он был прямым и честным божеством, чуждым всякой хитрости. Он не был коварным стратегом, как Один. И Один тоже это понимал и знал, что богам нужен предводитель, способный не только на честность, но и на хитрость. Одни говорят, что Один сделал то, в чем действительно нуждались боги и люди. Другие — что он завидовал Тюру и специально подстроил все это, чтобы его свергнуть. Возможно, и те, и другие правы; возможно, и те, и другие ошибаются. А сами боги — что Одноглазый, что Однорукий — ответа нам не дают.

Так или иначе, Один подарил Тюру Фенрира со словами, что только ему одному хватит сил заботиться об этом гигантском звере. И Тюр, давно восхищавшийся огромными волками — спутниками Одина, с радостью принял дар. Он знал, что Один не лжет: действительно, ни в Асгарде, ни в Ванахейме не нашлось бы больше никого, кто смог бы стать «альфой» для Фенрира. И Тюр стал кормить и воспитывать волчонка и привязался к нему; и Фенрир тоже его полюбил.

Лишившись руки, Тюр утратил и былую силу. Он сдержал важнейшую из своих клятв — защитил свой народ, пусть даже ценой собственного бесчестья и ценой страданий для волка, которого он любил, как родное дитя. Но когда ему пришлось предать Фенрира, что-то в его душе надломилось. И власть его мало-помалу перешла к Одину, как тот и предвидел. Со временем о Тюре почти забыли, а Одина стали превозносить как Всеотца и владыку богов.

Говорят, что Тюр до сих пор иногда навещает Фенрира и приносит ему лакомства, которые тот любил, когда был еще маленьким. Тюр садится рядом с могучим скованным волком и гладит его по голове; и оба они плачут о том, чего не избежать. Фенрир знает, что за всем случившимся стоял Один, и он поклялся убить его в день Рагнарёка. Он хочет отомстить — не только за себя, но и за Тюра, которого он признал своим хозяином, и полюбил, и любит по сей день.

Я же могу сказать лишь, что пути богов — не для смертных. Их правда — не наша правда, и мне ее не понять.

[Настя]

Мгновение с Фенриром
Элизабет Вонгвизит

Проработав с духами Северной традиции пару лет, я за все это время ни разу не столкнулась с Фенриром, но затем мне два раза подряд (с промежутком лишь в несколько дней) довелось наблюдать, что происходит, когда дух этого сына Локи и Ангрбоды овладевает человеком. Только после этого я начала понимать великого Волка и по-настоящему оценила и его силу, и мудрость тех, кто решил его сковать.

Расскажу лишь об одном из этих случаев. Дух Фенрира «оседлал» человека, которого предварительно посадили на цепь, чтобы он не набросился на присутствующих. И в какой-то момент я увидела Его — совершенно отчетливо, как будто провалилась в Его мир сквозь стену между мирами, сквозь человека, принявшего Его дух. Ясно, как на ладони, я видела перед собой огромного пятнистого волка, желтоглазого, с острыми оскаленными клыками. Казалось, каждая его мышца, каждая жила стонет от невероятного напряжения. Видение продлилось лишь несколько минут, но я успела понять, каков он — самый страшный из отпрысков Небесного Странника… и это понимание оказалось почти невыносимым.

Сначала мне захотелось повернуться и бежать без оглядки; но, попятившись было назад, я вдруг обнаружила, что больше не могу сделать ни шагу. Я застыла, ошеломленная Его неимоверной яростью. Эта ярость потрясала до глубины души, хотя, казалось бы, он был скован и обуздан. Отчасти, конечно, гнев его был направлен на тех, кто его сковал, но в остальном то была просто свирепость дикого зверя, жаждущего растерзать любого, кто встанет на его пути, алчущего нести разрушение, боль и смерть — и наслаждаться этим. Я тотчас же поняла, что Фенрир сожрал бы меня в два счета, если бы у него был шанс. Я не была ему врагом; я — возлюбленная Локи, его отца, и служительница Хелы, его сестры; но все это не имело для него никакого значения. Разумеется, умом я понимала это и раньше, но в тот миг впервые почувствовала сердцем и поняла по-настоящему — и это понимание подействовало очень отрезвляюще.

Ничто так быстро и бесповоротно не срывает с носа розовые очки, как осознание того, что для кого-то ты (со всеми твоими так называемыми талантами, «высшими целями» и чувством собственной значимости) — всего лишь мясо, которое надо содрать костей и проглотить не жуя. Тем, кто вбил себе в голову, будто Девять миров созданы им на забаву и подчиняются любому их капризу, встречи с Фенриром лучше избегать, если они не хотят разом лишиться всех своих иллюзий, — хотя, с другой стороны, это пошло бы им на пользу. Если бы Фенрир сорвался с цепи, никто из смертных не сумел бы его побороть или усмирить его ярость. Тот, кто увидел его хоть однажды, абсолютно и полностью осознаёт: что бы мы, люди, ни напридумывали себе в утешение, а включать и выключать по своему произволу Силы, облеченные подлинной властью, не дано никому. Сказать о нем «красны Природы когти и клыки» [2] — фактически, ничего не сказать.

Но несмотря на всю его дикость, у Фенрира — острый ум. Он полон негодования и обиды, но прекрасно знает, почему его сковали и почему он по сей день сидит на цепи. Он одержим жаждой крови, но готов терпеливо ждать, сколько понадобится, пока не придет его день и он не вырвется на свободу, чтобы отомстить, наконец, своим обидчикам. Все это, как ни странно, придает Фенриру своего рода достоинство и даже величие, решительно опровергающее все распространенные представления о нем как о неразумном животном. Когда я это поняла, ужас схлынул, отступив перед внезапной болью — сердце так защемило, что я принялась хватать воздух ртом и все никак не могла вдохнуть. Я еще раз попыталась сбежать, выйти из этого видения, — и снова не удалось. И тогда, несмотря на боль, я начала понимать Тайну этого великого волка, скованного до скончания Девяти миров. Я стояла перед ним и плакала навзрыд, а Фенрир вторил мне рычанием — в обоих мирах, и в том, и в этом. И все это время я четко осознавала: если спустить его с цепи, он с легкостью убьет всех, до кого дотянется. Затем я увидела, как некая божественная рука постепенно успокоила его и погрузила в сон (не хочу даже думать о том, что ему может сниться!). Даже когда все кончилось и человек, принимавший его, медленно сел и стал приходить в себя, мысленным взором я все еще видела Фенрира, беспокойно ворочающегося во сне под сводами своей пещеры. Когда видение оборвалось, меня охватили смешанные чувства: облегчение и печаль, гнев, сочувствие и глубокое благоговение — такое, какое может вызывать извергающийся вулкан. Я могу восхититься им и даже полюбить, но не тешу себя иллюзиями, что восхищение и любовь защитят меня от горячей лавы и удушающего пепла.

Знать и понимать Фенрира — значит, знать и понимать, что у разрушения иногда не бывает другой цели, кроме как просто что-нибудь разрушить, и это — такая же часть вселенной, как жизнь, любовь и возрождение. Настанет ли в конце концов Рагнарёк или нет, боюсь, история Фенрира в любом случае не может закончиться хорошо, — но, с другой стороны, подозреваю, что для него самого это неважно. Он таков, каков он есть, и не пытается и даже не хочет казаться другим. Он — охотник и убийца без стыда и совести, и он чувствует вины за свою кровожадность. Фенрир — глубочайшая из всех скорбей мира; он — неуправляемый хаос, который сейчас посажен на цепь, но не укрощен (и не может быть укрощен) по-настоящему; и Тайна его — в том, что все это — одновременно и трагедия, и причина почитать его как божество.

[Настя]

Гимн Фенриру
Элизабет Вонгвизит

Славься, сын Локи, волк,
глубочайшая скорбь миров!
Ты поглотил бы всё:
свет и тьму.
Блещут клинки клыков,
пламя дыханья палит,
длится кровавый пир
на клочьях растерзанной плоти,
пир на пороге безумья.

Славься, дитя Ведуньи,
свирепейший из сыновей
Хозяйки Железного Леса!
Красноглазый, кровавозубый,
зверь, истерзанный болью,
бешеный зверь
в великом соленом море
собственных слёз,
скованный крепкой цепью,
связанный сетью вирда,
зверь на изнанке сознанья.

Славься, хаос! Никто над тобой не властен,
ты не знаешь уступок,
не знаешь стыда,
ты — конец наших страхов,
пожиратель любви,
ты ждешь окончанья времен,
ты, бесшумный, таишься в тенях,
терпенье твое беспощадно,
столп на границе подземья.

Славься, о Фенрир, сущий
у предела рассудка и чувств,
ждущий, ждущий, когда, наконец,
рассыплется мир,
ждущий жатвы копья и меча,
торжества разрушенья,
ждущий всех у последних врат,
волк на краю вселенной.

[Настя]

День Фенриса
2-й день Вольфмоната, Месяца Волка (2 января)
Из Языческого часослова Ордена Часов

Цвет: черный

Стихия: Огонь

Алтарь: На черном покрове разожгите яркий огонь в жаровне и разложите по всему алтарю множество тонких цепочек. Кроме того, поставьте на алтарь статуэтку воющего волка и чашу с кровью какого-либо животного.

Подношения: кровь.

Пища в течение дня: красное мясо.



Призывание Фенриса

Первый голос:

Троих родила Ведунья Железного Леса:
Дочь ее стала смертью,
Сын — разрушеньем,
А третье дитя обвило собою весь мир.

Второй голос:

Приди, о Великий Волк!
Не просыпайся,
Спи глубоко в своих крепких цепях,
Сладко спи в подземелье своем
И не помни о боли.
Но во сне
Приди в мои сны,
Будем бегать с тобою
В пылающем мире златом,
Где сияет сто солнц в небесах,
Словно спелые ягоды,
Словно сочные кролики,
На потеху тебе и тому
Одичалому зверю во мне,
Что стремится на волю, как ты,
И не знает свободы.

Третий голос:

Все мы носим цепи, которыми сами же себя и сковали, чтобы не причинять вреда другим.

И в каждом из нас живет тот, кто ненавидит эти цепи и жаждет полной свободы.

Поговорите о нем, чтобы он знал, что вы его любите, хотя и вынуждены держать на цепи.

(Все по очереди рассказывают о своем внутреннем звере и о том, почему он достоин любви, хотя и не может быть отпущен на волю. Затем совершают возлияние, выплеснув кровь из чаши.)

Перевод с англ. Анны Блейз

[Настя]

Волк Фенрир – одно из самых узнаваемых хтонических чудовищ германо-скандинавской мифологии, наряду с Ёрмунгандом и Хель. Примечательно, что все трое – дети выдающегося трикстера Локи и воинственной великанши Ангрбоды. Есть версия, что Гарм – тоже сын вышеупомянутой пары, и приходится Фенриру младшим братом (даже в символическом аспекте: старший – волк, младший – пес). Волк Фенрир был самым младшим (не считая Гарма, происхождение которого все же не столь очевидно) сыном Локи и в отличие от Ёрмунганда и Хель, асы позволили ему остаться в Асгарде. Но Фенрир быстро вырос до ужасающих размеров и единственным, кто отваживался кормить чудовище, был Тюр. Фенрир не проявлял признаков агрессии и, судя по тексту эддических песен, сблизился с Тюром. Однако волк был настолько огромен и могуч, что асы решили перестраховаться. Согласно «Младшей Эдде» темные альвы выковали из стали неразрушимую цепь («лединг»), но заставить Фенрира по собственному желанию влезть в оковы оказалось не так уж просто (оно и понятно, волк то не дурак!). В итоге асы одолели Фенира хитростью, мол, сильный он, спору нет, но не настолько, чтобы порвать гномью цепь. Однако Фенрир порвал ее, и другую цепь тоже порвал, хотя он была вдвое прочнее первой (вторая цепь называлась «дромми»). На третий раз подземные мастера создали настоящий шедевр – цепь Глейпнир состояла из корней гор, женской бороды, кошачьих шагов, птичьей слюны, дыхания рыбы и медвежьих нервов. Как не трудно догадаться, в этом поэтическом описании скальды заключили вещи и явления, которых, как они полагали, не существует в природе. 
Фенрир почуял опасность и не согласился надеть Глейпнир. Но Тюр вложил в пасть волку свою правую руку и сказал, что если Фенрир не порвет цепи, но асы откажутся их снимать, он может смело лишать Тюра того, чем он держит оружие. Так младший сын Локи познал предательство самого близкого друга. Фенрир не сумел разорвать звенья Глейпнира, асы отказались снимать путы, и волк откусил Тюру правую руку. Затем асы взяли конец Глейпнира и протянули его сквозь неподъемную каменную плиту Гьелль (также называется река, что окаймляет Хельхейм). Плиту закопали в землю, а сверху поставили огромный камень, и камень тоже зарыли. В пасть волку Фенриру вставили меч, да таким образом, что рукоятка уперлась под язык, а острие – в небо. Волк хрипел и рычал, но не мог сжать челюсти, так что из его пасти постоянно бежала слюна, обратившаяся рекой Вон. В «Прорицании Вёльвы» сказано, что так Фенрир будет лежать до тех пор, пока не наступит Рагнарек. Тогда могучее чудовище разорвет свои путы, проглотит Луну и Солнце и погрузит мир в Фимбульвинтер, вечную зиму. Любопытно, что более ранние мифы описывают момент освобождения Фенрира иначе: волк Хати проглотит Луну, а волк Сколль пожрет Солнце, это вызовет ужасные землетрясения, в результате скала, к которой привязан Фенрир, рухнет и он вырвется на свободу. Закономерен вопрос: почему Один сразу не убил Фенрира, хотя знал (от все той же вёльвы Хейд), что именно чудовищный волк сразит его в час Рагнарека? В «Старшей Эдде» Всеотец поясняет свое решение: «Так чтили боги святилище свое, что не решились осквернять его волчьей кровью». Весьма интересное замечание, если учесть вероломство асов и их предательство в отношении волка, который фактически никому не желал зла. Во время Рагнарека волк Фенрир действительно убьет Одина, но за Всеотца отмстит его сын – Видар, он пронзит Фенрира мечом, либо разорвет ему пасть (в эддических текстах параллельно упоминаются обе версии гибели Фенрира от рук Видара). Так преданный всеми волк погибнет от рук безмолвного бога мщения. 
 
В древнескандинавском языке для обозначения имени Фенрир используются слова «fenrir», «fenrisúlfr» и «hróðvitnir». Fenrir, как не трудно догадаться, представляет имя собственное, Fenrisúlfr переводится как «Фенрир волк», а Hróðvitnir означает «прославленный волк». Также иногда Фенрира именуют Vanagandr, что значит «чудовище реки Вон». Предположительно само имя «Фенрир» происходит от старо-норвежского «fen-dweller» (дословно – «обитающий в топях болот»). Короче, хтоничность образа налицо. Многие скандинавоведы полагают, что Фенрир был единственным волком-антагонистом в скандинавской мифологии, а Гарм, Сколль и Хати – это лишь другие имена Фенрира, либо его воплощения. Тем не менее, данная версия поддерживается далеко не всеми исследователями. Точное происхождение мифологического образа волка Фенрира неизвестно, зато очевидно его влияние на раннехристианскую культуру: так М. Шапиро пишет о том, что знаменитая «пасть ада» (популярный средневековый иконографический образ) является прямой отсылкой к пасти Фенрира. Бесспорно, Фенрир оказал огромное влияние на современную культуру, чудовищный волк встречается в книгах, фильмах и даже комиксах. О нем пишут стихи и песни, его образ переделывают в самые удивительные вариации, он выступает то врагом всего сущего, то настоящим героем, то «супер-компьютером» (это уже к Петру Воробьеву). Трудно сказать, что раннесредневековые скальды хотели передать нам через образ волка Фенрира. Изначально он не желал никому зла, но его боялись. Его предали, и он отомстил асам уничтожением мира. В этой интерпретации древний скандинавский сюжет выглядит очень знакомо, не так ли?..

[Настя]

Фенрир — Волк Ужаса

Самый огромный и сильный из волков. Младший сын бога хитрости и обмана Локи. Убийца богов, древнее чудовище скандинавской мифологии. Существо, пожравшее Одина во время Рагнарёка.

Сейчас я расскажу тебе интересную историю о волке Фенрире. Фенрир — не такой известный персонаж, как бог Один или его сын Тор. Но играет важную роль в скандинавской мифологии. 
 
Немного о Фенрире 

Волк Фенрир — второй сын бога Локи. Бог ужаса и главный противник Одина. 
У Фенрира есть брат Ёрмунганд и сестра Хель. 
Имена Фенрира на древнескандинавском — Fenrir, Fenrisúlfr, Hróðvitnir. 
Боги боялись Фенрира и обманом сковали его цепью Глейпнир. 
Когда наступит Рагнарёк — конец света, Фенрир разорвёт оковы и двинется мстить богам. 

Существует две версии наступления великого мрака, во время конца света: 
Солнце и Луну сожрёт сам Фенрир 
Солнце проглотит волк — Сколль, а Луну проглотит волк Хати — сыновья Фенрира. 

Во время последней битвы света и тьмы Фенрир убьёт и съест Одина. 
Сразу после этого, сын Одина — Видар, разорвёт пасть огромному волку. Так погибнет бог ужаса.

Рождение Фенрира 

Помимо своей жены Сигюн, пьяница и распутник Локи, любил проводить время со старой великаншей Ангрбодой. Часто он покидал Асгард и уходил в Железный лес на окраине Ётунхейма — страны великанов. После трех долгих ночей, проведенных с Локи, Ангрбода родила трех необычных детей. Девочку Хель, змея Ёрмунганда и маленького волчонка по имени Фенрир. 
 
Верховный бог Один знал, что дети Локи принесут с собой только зло и разрушения. Один приказал всем асам, во главе с Тором, доставить отпрысков из Железного леса в Асгард, чтобы самому решить их судьбу. 
 
О судьбах девочки Хель и змея Ёрмунганда я расскажу тебе в других записях, уважаемый читатель. Продолжим же знакомиться с историей Фенрира. 

За время пути из Ётунхейма в Асгард, Фенрир вырос из маленького беспомощного щенка в большого сильного зверя. Фенрир стал настолько огромным и страшным, что только Тюр — бог воинской храбрости, не боялся кормить и ухаживать за волком.

С каждым днем в Асгарде, Тюру приходилось носить все больше мяса для Фенрира. А сам Фенрир становился все огромнее и ужаснее. Один часто видел в своих снах огромную волчью пасть. Зная что это не к добру, он решил оградить обитателей Асгарда от этого чудовища. На совете, боги решили сковать Фенрира цепями.

Игра Фенрира с богами 

В первый раз пришли боги к Фенриру с большой и тяжелой цепью. Предложил Один Фенриру небольшую игру. Разорвать оковы, проверить его неимоверную силу. Фенрир был молод и доверчив, асы обманом сковали его. Волк с легкостью порвал оковы и разразился победоносным воем. Радовался Фенрир своей победе. 
 
Во второй раз пришли боги к Фенриру с еще большей цепью. Выкована была она из самого прочного металла и имела самые тяжелые звенья, а называли ее Дроми. Второй вызов Фенриру и очередное поражение асов. Фенриру пришлось напрячься, но все равно не удержала его новая цепь. 
 
После того как осколки цепи разлетелись в разные стороны, волк Фенрир увидел недовольные лица асов и подозрения стали закрадываться к нему в голову. «Почему они не радуются моей победе? Что, если они хотят сковать меня навсегда?» — подумал Фенрир. 
 
Глейпнир и пленение волка 

Боги обратились за помощью к темным альвам — подземным карликам и искусным мастерам. Из очень редких ингредиентов карлики сделали Глейпнир — прочнейшую в мире цепь. Как часто вам встречались такие компоненты как: поступь кошки, борода женщины, корни гор, жилы медведя или слюна птицы? Большинство мировых запасов этих редкостей ушло на создание цепи для волка Фенрира. 
 
В третий раз пришли боги к Фенриру. «В последний раз хотим проверить твою силу. Порвешь Глейпнир — быть тебе самым сильным существом в девяти мирах. Если же освободиться не сможешь, то и незачем нам тебя боятся. Отпустим тебя» — предложил Фенриру Один. 
 
«Не верю я тебе, — зарычал волк, — пусть во время испытания, один из вас, положит руку ко мне в пасть, как доказательство вашей правды. Если вы обманете меня, я откушу её». Никто из асов не захотел пожертвовать рукой, кроме Тюра. Положил он правую руку в огромную волчью пасть, и сковали боги Фенрира.

Всей своей неизмеримой силой Фенрир пытался разорвать Глейпнир. Как ни старался волк, ничего не получалось. Цепь сжималась все сильнее и силы покидали волка. Под радостные возгласы и смех асов, сомкнул Фенрир свои челюсти и откусил руку Тюру. Кто-то из богов жестоко вонзил свой меч прямо в нёбо огромному волку и с той поры не может она закрыться. Довольные собой боги начали расходиться. Обманутый и истекающий кровью Фенрир так и остался скованным и брошенным в одиночестве. 
 
И поклялся волк ужаса: «Когда настанет конец мира, пожру я солнце, и луну, и тебя, Один Всеотец. Великое удовольствие доставит мне твоя смерть» 
 
Наступит Рагнарёк — конец света. Волк Фенрир разорвет свои оковы и выйдет на последний бой. Пожрет он солнце и луну, пожрет Одина, а сам падет от руки его сына Видара. 

[Настя]

Фенрир 

 

Фенрир, в скандинавской мифологии гигантский волк. Он являлся одним из трех чудовищ, которых породила на свет в лесу Ярнвид великанша Ангрбода от Локи. 

 

В текстах "Младшей Эдды" рассказывается о том, что некоторое время Фенрир жил у богов, но он был так велик и страшен, что только отважный Тюр осмеливался подходить к нему. Пророки предупреждали небожителей, что Фенрир рожден на погибель богам, но даже просто посадить его на цепь не удавалось никому. 

 

Первую цепь Лединг, наброшенную ему на шею, Фенрир разорвал, как тонкую нить. Вторая цепь Дроми разлетелась на мелкие части. И только третья, волшебная цепь Глейпнир, скованная по просьбе богов черными карликами-цвергами из шума кошачьих шагов, дыхания рыб, птичьей слюны, корней гор, жил медведя и бороды женщины, смогла удержать страшного зверя. Набросив на шею Фернира цепь, боги хотели доказать, что она не причинит ему никакого вреда. Ради этого Тюр положил свою правую руку в пасть Фернира. Волк откусил кисть Тюру, однако боги успели приковать чудовище к скале. Пророки предсказывали богам, что перед наступлением конца света Фернир разорвет оковы, вырвется на свободу и поглотит солнечный диск, а в последней битве богов с чудовищами и великанами он проглотит Одина. Через некоторое время за отца отомстит Видар. Сын Одина разорвет ненавистному чудовищу пасть и освободит богов от ужаса, который внушал им чудовищный волк. 

 

В скандинавской мифологии демонический волк Фернир является очень популярным персонажем. Кроме того, многие легенды посвящены и другим волкам, например спутникам Одина, Гери и Фреки. Аналогом Фернира вполне можно считать Гарма - демонического пса, сторожащего пещеру Гнипахеллир.