Волшебные существа и болезни

[Настя]

Эльфы, эльфийские выстрелы и эпилепсия: д-а. ælfādl, ælfsiden, ælfsogeþa, bræccoþu, и bræcsēoc. Часть 1.
Джозеф МакГован 
 
Способность эльфов вызывать физические или психические (душевные) болезни, кажется, выглядит обычным явлением в древнеанглийских (д-а.) текстах — до сих пор сохранились лекарства, которым предписывается облегчение от болезней (часто имеющих неопределенный характер), вызванных «эльфийским выстрелом» или иным «эльфийским» воздействием — и, как несложно себе представить, вероятно, также в англосаксонской культуре. 
 
В самом деле, на листе 66R в «Псалтири Эдвина» (Cambridge, Trinity College, MS R.17.1 [987])[1] изображение 1 к псалму 37 показывает человека, терзаемого эльфийским выстрелом: эльфы парят возле него и теребят его плащ, а на его коже видны следы от их выстрелов[2]. 
 
В своем недавнем исследовании Аларик Холл (Alaric Hall, «Elves on the Brain: Chaucer, Old English, and elvish», 2006) предположил, что д-а. elvish, используемое Джеффри Чосером (в частности, в прологе его «Истории о сэре Топасе» из Кентерберийских историй (The Canterbury Tales, Geoffrey Chaucer)) становится в большей степени диссоциированным (т.е. отстраненным — прим. перев.) семантически от самих эльфов; на самом деле «распространенное значение слова elvish, связанное с ‘обманом, иллюзией, нереальным’, существовало за несколько веков до Чосера»[3]. 
 
Холл пошел дальше, «развивая семантику elvish из ‘нереального’ в ‘сбивающего с толку’, что, в свою очередь, приводит к ‘абстрагированному’ и ‘антисоциальному, придирчивому’»[4], и нашел в Брюссельском Глоссарии (Brussels Glossary) сопряженную запись comitiales (эпилепсия — прим. перев.): ylfig. Здесь эльфийское слово (ylfig, значение которого Англо-Саксонский Словарь (АCC) определяет, как «пострадавший от эльфов [?], сумасшествие, безумие»[5]) соответствует тем, кто страдает от эпилепсии (morbus comitialis — один из терминов, которым поздняя классическая и средневековая латынь называют это состояние). 
 
Холл рассматривает ylfig как пример «обозначения некоего измененного состояния сознания», чувства «одержимости», или даже «связи <...> с пророческой речью»[6], углубляясь и развивая интересное предположение, ведущее в сторону более «абстрагированных» ощущений для эльфийских слов ælfisc и ylfig[7]. 
 
Но этим размышлениям можно также придать и другое направление, вернувшись к «эльфийским выстрелам», эльфам и их воздействию. Интересно, что такое воздействие действительно существует, и доказательством этому служит лексикон, который свидетельствует о культурном веровании или совокупности верований; вера в то, что недуги такого типа вызваны эльфами, получила дальнейшую поддержку со стороны лекарственных препаратов, предположительно, эффективных, поскольку они сохранились до сих пор; и что это словарное подполе (имеется в виду отдельная единица информации в рамках общего рассматриваемого объекта — прим.), поскольку оно встречается в Словаре Древнеанглийского языка (СДЯ) и других лексических справочниках, будучи в значительной степени частью глоссариев или текстов на тему лекарственных и (псевдо-)медицинских препаратов, заслуживает более пристального внимания. 
 
СДЯ Торонто включает в себя пять записей, содержащих д-а. ylfig, все они находятся в глоссариях, и интерпретируются двумя леммами (т.е. теориями, которые помогают доказать другие теории или, в данном случае, другие интерпретации — прим. перев.): «толкование comitialis — ‘говорящий’; по-видимому, в широком смысле ‘болтун, безумец’», и «толкование fanaticus в специфическом значении ‘служителя храма, вдохновленного божеством’» (под словом ælfig). Обе леммы в конечном счете выводятся из «Восхваления девственности» Альдхельма (Aldhelm, De laude virginitatis), и обе выглядят частью более крупных традиционных глоссариев, включающих в себя Альдхельма, Исидора (Isidore), Священные писания и другие источники. 
 
В то время как лемма fanaticus из записи fanaticus, .i. minister templi, futura praecinens, uel ylfig (фанатик, т.е. служитель храма, предсказывающий будущее, ylfig — прим. перев.) в Латинско-Древнеанглийском Глоссарии (The Harley Latin-Old English Glossary)[8] по понятным причинам рассматривалась в контексте СДЯ[9], обобщенное толкование СДЯ указывает, что лемма comitialis может фактически включать в себя эпилепсию или любое другое заболевание, которое средневековый писатель или глоссатор мог идентифицировать как «одержимость» или «припадок»; действительно, запись в Глоссарии Антверпена (Antwerp Glossary) сообщает нам немало: epilemsia uel caduca bræccoþu uel fylleseoc uel larvatio uel comitialis (MS conuitialis)[10]. 
 
Здесь лемма и толкование соединяются с общими связующими: в то время как эпилепсия остается термином для этого неврологического расстройства, другие леммы демонстрируют ранние размышления об этом состоянии — caduca (то же, что и morbus caducus) относится к понятию «падучей болезни» (точнее fylleseoc), larvatio, что говорит о том, что понятие одержимости было в обиходе во время эпилептических припадков[11], в то время как comitialis относится к римскому суеверию, когда избирательные собрания (comitia) приостанавливались на день из-за этого состояния[12]. Единственное появление за пределами глоссариев и списков лекарственных препаратов fylleseoc переходит в lunaticus на страницах Западно-Саксонских Евангелий, Мф. 17:15, в случае «помешанного мальчика» (это толкование Рашворта слова monsek): Domine miserere filii mei quia lunaticus est...drihten, gemiltsa minum suna, for þam þe he ys fylleseoc, yfel þolað (Господи, помилуй сына моего; он в новолуния беснуется — прим. перев.). 
 
Оба д-а. слова, monseoc и monaðseoc, кажется, имеют отношение также и к менструации (как и monaðadl, трактуется КАСС (Кратким Англо-Саксонским Словарем) morbus menstrualis), хотя лексикон соглашается, что их диапазон расширяется до «лунатик, эпилептик» (АСС; или КАСС: «сомнамбула, лунатик, эпилептик», — под словом monseoc); понятие укоренилось довольно прочно, так что греческое σϵληνόβλητος может означать «помешанный, эпилептик», а латинское lunaticus — «помешанный, сумасшедший, эпилептик», и это будет этимологически верно. Эта концепция предполагает один определяющий фактор — луну (moon) — в то время как толкование ylfig может предложить другой. 
 
Интерпретация fylleseoc не представляет больших трудностей, поскольку это слово оставило после себя производное (‘falling sickness’ — падучая болезнь), и fyllewærc (четырежды встречается в книге Leechdom; СДЯ толкует как «падучая болезнь, эпилепсия») выражает то же самое понятие; bræccoþu и bræcseoc несколько более неясные в толковании, и в современной лексике встречаются в значении «падучая» или «ломящая болезнь» (АСС находит трактовку в простой форме слова bræc — «ломать, течь, выделения, катар (устаревшее название воспаления, сопровождающегося обильным выделением слизи — прим. перев.)» — и gebræceo [СДЯ предлагает gebræc, gebræcu], означающее «кашель» (АСС), «мокрота, кашель» и «течь, выделения» [в качестве трактовки слова rheuma, СДЯ]). 
 
Согласно записям из Глоссария Антверпена выше, СДЯ толкует bræccoþu как «эпилепсию (рассматривается как одна из форм одержимости дьяволом)»; bræcseoc как «термин, описывающий ненормальное поведение, вероятно, эпилепсию (рассматривается как форма сумасшествия или одержимости дьяволом)» и gebræcseoc как «страдающий от нервного расстройства, вероятно, эпилепсии (рассматривается как форма сумасшествия или одержимости дьяволом): эпилептик, ненормальный, одержимый». Определения обширны и четко зависят от д-а. версии отрывка от Мф. (4:24, 17:15), а также от леммы глоссария. Любопытно также, что интерпретации целиком нефизические, и это кажется маловероятным. 
 
Первый элемент в рассматриваемом вопросе, bræc-, несколько помогает в определении того, что слова означают буквально, и как они связаны с леммами эпилепсии. Формы bræccoþu и bræcseoc, кажется, не указывают на «падение» или «невменяемость» так же сильно, как они, по всей видимости, относятся к физическим симптомам эпилепсии: судороги, спазматические конвульсии у припадочного человека (tentatio) наряду с периодически происходящей потерей контроля над отдельными частями тела. 
 
Характерная черта серьезного эпилептического припадка — пена у рта, которая, в частности, привела к ранним взглядам на состояние как на одержимость демонами: ср. запись из Латинско-Древнеанглийского Глоссария «caducus . demoniacus . a cadendo dicitur: bræcseoca . bel [sic] inanis»[13]. 
 
То же толкование телесного недуга как душевной болезни, вероятно, присутствует и в другой записи из этого глоссария: disintericus: lunaticus[14]. Даже современная терминология не смогла полностью избавиться от влияния этих ранних взглядов: эпилептические припадки все еще классифицируются как grand mal и petit mal (т.е. большой и малый судорожный припадок — прим. перев.). 
 
Связь bræc и gebræcu с «выделениями» и «кашлем» вполне может означать, что bræccoþu и bræcseoc ссылаются на эпилепсию в разрезе некоторых ее отдельных симптомов, как это происходит у fylleseoc и fyllewærc («падение» человека в припадке) и у monseoc и monaþseoc (влияние, по всей видимости, луны). 
 
-Coþu в bræccoþu подтверждается в составных словах, отсылающих к другим физическим недомоганиям: bancoþu (СДЯ толкует как «смертельная болезнь», также встречается в разделах лечебников и Leechdom в описании кожных болезней — например, рожи, «огня святого Антония» — опухолей, кашля), earcoþu («ушная болезнь»; parotis), færcoþu (буквально «внезапная болезнь», апоплексия), fotcoþu («болезнь ног», СДЯ добавляет: вероятно, «подагра»), heortcoþu («болезнь сердца»), incoþu (как и inadl, неопределенная внутренняя болезнь), muðcoþu (боль во рту, «ящур», «язвы во рту»), sweorcoþu (АСС связывает с «болезнью шеи или горла, ангиной») и uncoþu, что означает «болезнь» как таковую, но с усиливающей приставкой -un, придающей значение серьезной или смертельной болезни (вероятно, «чума»).