Борис Либкинд Posted June 7, 2008 Author Share Posted June 7, 2008 СТАРШАЯ СЕСТРА (Шмот, 24:8, 15:20, Бемидбар 12:1-15) Евреи вышли из Египта под предводительством троих детей Аврама - Моше, Агарона и Мирьям. При упоминании их имен в Танахе или в более поздних текстах обычно проявляется тенденция рассматривать всех троих как некое единство. Как бы ни отличались друг от друга братья и сестра по характерам и роли, которую каждому надлежало сыграть в истории еврейского народа, они тесно связаны между собой, и не только родственной связью. Каждый из них внес свой особый вклад в освобождение Израиля из египетского рабства. Моше был, разумеется, выдающейся личностью - посланцем Б-га, боровшимся за свой народ под покровительством Всевышнего; поэтому он стоит особняком. Что касается Агарона и Мирьям, то они показаны как представители общины, действующие внутри нее. Они еще в Египте выдвинулись из среды народа и стали его руководителями, подготавливая людей к принятию пророчества Моше. В Танахе говорится, что Мирьям и Агарон сами были пророками и как провидцы были независимы от Моше. Очевидно также, что Мирьям пророчествовала для женщин и руководила ими, тогда как Агарон был лидером мужчин. Об этом свидетельствует эпизод, последовавший за переходом евреев через Красное море, когда Моше воспел торжественную песнь во славу Всевышнего от имени всего Израиля, а Мирьям организовала женщин, которые "вышли за нею с тимпанами и свирелями" (Шмот 15:20). Женские песнопения и пляски на религиозных празднествах были обычным явлением на Древнем Востоке. Зачастую песнь исполнялась певицей, которая одновременно была и ее автором. В песне выражались чувства и переживания народа, связанные с событиями недавнего прошлого и настоящего. Песня должна была воодушевить народ на преодоление предстоящих трудностей. Именно такой и была песнь Мирьям, подхваченная женщинами и выражавшая чувства народа, который чудесным образом избежал грозной опасности. Этот эпизод показывает, что Мирьям была не просто сестрой Моше и Агарона: ей принадлежала самостоятельная и весьма существенная роль в происходящем. Комментаторы отмечают, что после исхода из Египта каждый из троих предводителей народа имел отношение к особому дару Небес: дарование манны связано с Моше, появление "облаков славы" - с Агароном, колодца* - с Мирьям. В Устном Учении не раз упоминается "колодец Мирьям", который то появляется в разных местах (в Средиземном море, где-то вблизи горы Кармель, в озере Кинерет), то исчезает. Во многих комментариях и легендах в разные периоды истории отмечается, что колодец Мирьям бьет ключом как чудотворный родник, который возникает как источник исцеления или искупления и затем иссякает. Будучи женским лидером и пророчицей, Мирьям не переставала быть и старшей сестрой Агарона и Моше. И это положение породило в ней чувство ответственности за судьбу братьев, которое проявляется не только в тот момент, когда младенец Моше был положен в корзинку и оставлен в прибрежных тростниках Нила, но и спустя восемьдесят лет, когда Мирьям и Агарон осуждают Моше, за что и получают порицание Всевышнего (Бемидбар 12:1-14). Что касается личной жизни Мирьям, то Танах дает нам об этом лишь весьма скудные сведения. Мы мало знаем о ее замужестве, хотя известно, что у нее был муж из колена Иегуды, и почти ничего не знаем о ее детях. Практически все сведения об этом мы черпаем из устной традиции. Согласно этим источникам, Мирьям находится в числе предков царя Давида по материнской линии. В соответствии с этой же традицией, Моше, Агарон и Мирьям носят три венца, которыми благословен Израиль: Моше принадлежит венец пророчества, Агарону - венец жречества, Мирьям - венец царствования. Считается, что среди ее потомков был и Бецалель, мастер, соорудивший священный ковчег (Шмот 37:1), а Хур, загадочная личность, стоявшая рядом с Моше во время битвы с амалекитянами (Шмот 17:9-16), вероятно, был ее сыном. Таким образом, Мирьям состояла в родственных связях с вождями колена Иегуды - и через мужа и через Агарона, жена которого была дочерью главы колена Иегуды. Но основная роль Мирьям в семье состояла в том, что на нее была возложена ответственность за благополучие Моше. В Талмуде рассказывается, что Мирьям предсказала своим родителям, что у них родится сын, который станет избавителем Израиля. Упоминание о предвестнике избавления - мотив, неоднократно встречающийся в Священном Писании и в устной традиции, которая гласит, что Элиягу-пророк будет предшествовать Машиаху - избавителю. При этом Элиягу идентифицируется со священником Пинхасом. Элиягу-Пинхас, праведный священник, считается предшественником Машиаха, а дети Амрама, каждый по-своему, предстают как предтечи окончательного избавления. В повествовании об исходе из Египта тема двойственного предвестника избавления выражена в разделении ролей, имеет два аспекта. Мы видим это, например, в повествовании о жизни Аврагама и Сары. В предании о них говорится, что "Аврагам обращал мужчин, а Сара обращала женщин". Комментаторы неоднократно отмечали, что в Исходе из Египта мужчины как бы следуют за женщинами - и в момент, когда сыны Израиля покидали Египет, и когда получали Закон и обязались исполнять его. Это признание особой роли женщин как вдохновительниц в истории об Исходе зафиксировано в мидрашах. На протяжении многих поколений сохранялось и предание о том, что женщины не были причастны к греху поклонения золотому тельцу. Принято считать, что за это им был пожалован особый, женский праздник - новомесячие, который не отмечали мужчины. В некоторых еврейских общинах женщины и в наши дни воздерживаются во время этого праздника от работы, по крайней мере от некоторых видов работ. Итак, в соответствии с рассматриваемой концепцией Мирьям была первым провозвестником избавления, и отсюда ее роль стража младенца Моше, лежавшего в корзинке. Она не только оберегала его от непосредственной опасности, но и "встала поодаль... чтобы узнать, что с ним случится" (Шмот 2:4). Мирьям приняла на себя роль провозвестника того, что было предназначено Всевышним, и задачу обеспечить исполнение предназначенного. Освобождение часто происходит как бурный революционный процесс, чреватый многими опасностями. Поэтому для того, чтобы личность или народ познали освобождение, должна быть подготовлена основа. Освобождение не имеет значения для того, кто к нему не готов. Чтобы быть освобожденным из египетского рабства, еврейскому народу надо было пройти через несколько стадий духовной подготовки. Прежде всего нужно было, чтобы евреи захотели уйти из Египта. Ведь если народ (или отдельный человек) претерпевает страдания, этого еще недостаточно, чтобы возникло стремление к освобождению. Должно быть обеспечено состояние ожидания великого будущего - иначе оно может быть и не принято. Многие комментаторы утверждают, что имя Мирьям в этом смысле символично, поскольку выражает горечь жизни сынов Израиля в Египте*. Как бы то ни было, ее роль в важнейшем эпизоде, когда младенец Моше был найден дочерью фараона, состояла в том, чтобы обеспечить благополучие будущего освободителя народа, проследить, чтобы были созданы необходимые условия для реализации обоих аспектов его великой миссии в истории народа, для чего, с одной стороны, он должен был получить воспитание в царском доме, а с другой -сохранить связь со средой своего происхождения. Эта часть рассказа позволяет понять роль Мирьям как старшей сестры не только Моше и Агарона, но, в некотором смысле, и всего народа. Она не была матерью избавления, но она сделала избавление возможным. Чтобы действовать надлежащим образом, она должна была понимать, что оберегает нечто очень важное. Позже пришла к ней способность направлять и контролировать ход событий и выбирать образ действий в соответствии с происходящим. В судьбе Моше не было случайного стечения обстоятельств, и в дальнейшем события вряд ли развивались бы в должном направлении сами по себе, без вмешательства Мирьям. История исхода евреев из Египта показывает, что освобождение народа, как и откровение, не могут быть осуществлены принудительно. Необходимы согласие и вера. Поэтому люди нуждались в пророках, которые вышли бы из их среды. Такими пророками были Агарон и Мирьям; они подготовили людей к событиям, которые привели к Откровению у горы Синай. Тора не могла быть дана народу, если бы он не был готов принять ее. Йохевед была матерью освободителя, но Мирьям помогла освобождению свершиться. Она была как бы его повивальной бабкой. Мидраш говорит, что упомянутые в Торе две еврейские повитухи в Египте, Шифра и Пуа (Шмот 1:15-21) - это и есть Йохевед и Мирьям - женщины, которые помогали при рождении еврейских детей, подготавливали и создавали условия для их освобождения. Исход из Египта интерпретируется нашими мудрецами как второй шанс, предоставленный Всевышним человечеству: здесь, как и в истории с Древом познания, люди были поставлены перед трудным выбором. Повеление воздерживаться от искушения было дано Адаму, но грех совершила Ева - ведь она сама, лично, не получала такого повеления. Поэтому, чтобы народ Израиля мог получить Тору - и в некотором смысле быть как бы сотворенным заново, нужно было подойти к нему со стороны женщин, которые затем должны были убедить мужчин. Такое соотношение событий и сил должно было быть более стойким, - и действительно, несмотря на все позднейшие ошибки и отклонения, роль женщин в получении Торы сынами Израиля оказалась решающей; народ сказал: "Все, что говорил Б-г, сделаем и будем слушать (Его слова)" (Шмот, 24:7). Такого рода задачу выполняет еврейская женщина на протяжении многих веков, и в этом тоже суть роли Мирьям как "старшей сестры", которая следит за младшим братом, оберегает его и готовит к будущему, обеспечивая процесс избавления. Источник: http://www.judaicaru.org/steinsalz/obraz_3.html Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 8, 2008 Author Share Posted June 8, 2008 Она родом из Умани, при рождении получила имя Зельда Мант. В школе, где она училась, а это уже было в советское время, учительница Вера Дмитриевна Ермоленко записала её Евгенией Мант. Имя учительницы, как впрочем, и все последующие сообщаемые мне имена и подробности своего огромного жизненного пути, в свои 94,5 (девяносто четыре с половиной) года - помнит феноменально! И я только дивлюсь и еле успеваю записывать за ней долгое повествование о жизни, наговариваемое её чётким, уверенным голосом, усиленным понятным волнением и присущей ей эмоциональностью. И так несколько дней подряд. Рефрен через все воспоминания - хвала встреченным в жизни многим хорошим людям, которые, по её убеждению, должны жить в раю. Вот записанные буквально слова, произнесённые ею с пафосом: "Добро держу в памяти всегда. Хороших людей надо помнить до гроба и после него. Нам везло на таких - с высоким именем "человек". Училась девочка Зельда-Евгения на отлично. После окончания школы работала на почте. Хотела поступить в медицинское училище в Кременчуге. Но его директор сказал: "Жидив не бэрэм". Случайно прочитала в газете, что в медицинском училище при городской больнице в городе Николаев приём документов продлён до конца октября. А было уже 25 декабря. Тем не менее, послала туда письмо, перечислила в нём отметки (все пятёрки). И хотя был уже конец декабря, ей ответили: "Приезжайте". Баба Оксана, у которой Евгения Мант работала на почте в Умани, завернула ей кусочек хлеба и цибулю и дала денег на дорогу. Так Евгения стала студенткой. Жила в общежитии училища, которое располагалось в здании бывшей солдатской казармы царских времён. Конечно же, училась на отлично. Голодала - на Украине был в те годы голодомор. Познакомилась с будущим мужем, тоже студентом медучилища. Родом он был из местечка Смотрич Каменец-Подольской губернии. Звали его Михаил (Менаше) Бельфер. Поженились в марте 1933 года и поехали вместе на работу в Крым. Приехали в Симферополь. Стакан воды стоил 2 копейки, но и их у них не было. Пришли в местный отдел наркомздрава. Заведующий по фамилии Ковалёв предложил молодожёнам отправиться на работу в Сейталинскую больницу Старокрымского района - фельдшерами. Жена - девочка с косичками, муж - юноша без усов. Как туда добраться? Денег на дорогу нет. Ковалёв сказал - там за углом деревенские телеги, попросите довезти вас до города Старый Крым. И спросил: "Ребята, а у вас деньги есть? Нет? Кому их дать?" И сам себе ответил: "Мужику отдам". Старик за углом постелил солому в телегу и велел "мужику" подсадить в неё жинку. "Чого вы туды йидэтэ, диты?" Ночь в Старом Крыму у него и переночевали. Потом этот дед-возница приезжал к ним в дом на вареники, лечился у них. "Дуже был добрый! Привозил парного молока," - говорит о нём Евгения. А тогда при поездке, а это 18 км, у Жени так затекли ноги, что сама не могла слезть с телеги. Из Старого Крыма добрались до татарского посёлка Сейтали, что под Джанкоем. Это первое место работы, указанное в её трудовой книжке. Там оказалась старая земская больница. Стали вместе работать: она - хирург и акушерка, он - терапевт, детский врач и тоже хирург. Он же - энергичный администратор. Прежде всего в Сейтали провели массовую вакцинацию населения против чёрной оспы. Забегая вперёд, скажу - сколько потом было вот таких больниц в крымских посёлках до самой войны! Все адреса и названия сохранились в её трудовой книжке. Принимали поселковые больнички в разбитом виде, обживали их, приводили в порядок, налаживали медобслуживание...и переезжали по новому адресу. Но это потом, после института. А из Сейтали уехали в Симферополь, уж очень хотели выучиться на врачей. Поступили в Симферопольский медицинский институт, окончили его в 1938 году. На первом курсе родился Славочка, на последнем - Беллочка. Помогала бабушка, мать Евгении по имени Фейга, переехавшая к ним в Крым с младшей дочерью Фирой, сестричкой Евгении. Все годы учёбы жили впроголодь. Чтоб содержать семью, да и при этом учиться вдвоём с женой в мединституте, Миша подрабатывал фельдшером, брал ночные дежурства, ухаживал за тяжелобольными. При поликлинике, где он фельдшерил, была столовая. Там и питались у поварихи, имя которой для Евгении и сейчас священно, - Маруся Журавлёва. К слову сказать, в семидесятые годы, когда Евгения с сыном Славой отправились отдыхать на Чёрное море, они разыщут её, специально заехав в Симферополь. Евгения говорит мне: "В таком дальнем возрасте я помню добавки, которые накладывала в наши тарелки Маруся. Я помню её слова: - "Господь велел мне вас кормить." Закончили мединститут в 1938 году, Женя - с красным дипломом. Муж получил просто диплом - у него было меньше времени штудировать учебники. Профессор Жоров, принимавший госэкзамены, рекомендовал Евгению на работу в Москву, но ехать туда можно было ей одной, без семьи. Миша сказал: - "Мне нужна жена здесь, а не профессор в Москве." И они уехали в очередную районную больницу в Крыму. Название - "Акмечеть". Там находился военный гарнизон. Больничка оказалась развалюхой, состоящей из двух палат, одна - для солдат, вторая - для офицеров. Совместными усилиями (на ней врачебная нагрузка, он - умелый администратор) привели больницу в нормальное состояние. Потом была в их трудовой биографии ещё и больница в посёлке Колай под Джанкоем. Там и застала их война. Накануне 21 июня 1941 года были в Симферополе в театре. Вернулись поздно, поужинали, только легли спать - звонок. "Война!" Очень скоро немцы оказались в Крыму. Их моторизованные отряды растекались по городам и посёлкам. Чудом успели вскочить в уходящий воинский состав, военные подхватили в вагон всю семью - Евгению с Беллочкой на руках, 7-летнего сына Славу, маму Евгении бабушку Фейгу, сестру Евгении Фиру. Из вещей - каракулевая шубка да портфель с документами. К тому времени муж Михаил был уже в армии. Получил предписание от Главсанупра и в ту же ночь отбыл. А их бегство из Крыма растянулось на долгих страшных два месяца до того момента, когда они наконец добрались до далёкого узбекского городка Шахризябс, в котором потом прошли несколько лет эвакуации. Два долгих невозможных месяца в тесно набитых проходящих поездах, в вагонах для перевозки скота, то на счастье их впускающих, то из себя выталкивающих. Евгения помнит и сейчас изматывающие сидения на осыпающихся гравием железнодорожных путях, случайные ночёвки в разбитых постройках, блуждания по станциям и полустанкам, все эти два долгих месяца без еды и воды. И что удивительно, говорит Евгения, - мои малые дети не плакали. Помогало в отношениях к ним, беженцам, то, что она врач и всегда готова придти больным на помощь. Евгения говорит о себе, как о враче: "Голова моя была, чтобы думать, а руки - чтоб помочь. Я всегда хотела быть врачом достойным". Из того первого воинского эшелона, подхватившего их под Джанкоем, их быстро высадили. В Керчи. Вечером втиснулись в битком набитый, облепленный людьми, теплоход, добрались на нём до Славянска. Оттуда снова ненадолго - поезд. Высадились ночью, по путям впотьмах добрели до станции. Трёхлетняя Беллочка на руках, семилетний Слава - за юбку мамы держится. Оказалось - станица Усть-Лабинская, что под Краснодаром. Уселись на земле, утром дождались начальника станции: "Чого вам трэба? Вы выковыренные (эвакуированные)? Эй, Маруська, мабуть, повезэшь их до сэбе?" Покидала Маруська их всех на телегу, повезла к жилью, а там во всех избах уже полно таких же "выковыренных." Завела в свинарник - ложитесь здесь. "Будь людыною, Маруська, покидай нам соломки. И запри за нами дверку". Проснулась Евгения от стука: "Ты дохтур? Хозяйка дуже хвора, пойдём подывысь, будь ласка". Подывылась - оказалось, хозяйка хворая оттого, что объелась вареников. Помогла ей. За это детям - еда да помывка. "Сколько лет прошло, а про тех "выковыренных" помню",- говорит мне Евгения. Потом те же самые казачки подсадили их в проходящий через Усть-Лабинскую воинский поезд. Проводница в военной форме оказалась из Крыма: "Подьте до моего вагона." А там тепло. Едут, а куда? Оказалось, идёт состав в Сибирь. Там холодно, дело к осени, а они без тёплых одёжек. Высадились. К слову сказать, сколько потом было таких посадок и высадок! Но особенно запомнились Евгении станция Поворино и город Златоуст. Слушая её взволнованную речь, я уже не удивляюсь, что всю страшную эпопею бегства от немцев она помнит гораздо отчётливее и лучше, чем свою последующую долгую жизнь. Хотя и прошло с тех пор 67 лет. "Такие вещи не забываются, - говорит мне бабушка Женя, - они уйдут вместе со мной." Станция Поворино. Скопившиеся тысячи людей ждут поезда. Мрак, чёрное небо, нет места притулиться и сесть на землю. К тому же цыганский табор, цыгане всех в толпе расталкивают и теснят. Хозяин табора говорит Евгении: "Это твои? Твоих - посажу". Подошёл состав. Давка, крики. Цыганки загородили своими растопыренными юбками "место посадки" - два разбитых по приказу хозяина окна. Зашвырнул туда двух шустрых цыганят, и те стали принимать других. Подал в окна Беллочку со Славой. Евгения кричит в панике: "И нас, взрослых, подсадите, а то дети без нас уедут". Цыганки подхватили женщин и тоже затолкали вовнутрь. И тут поезд начал медленно отходить. Фейга Евгении: "Надо же ему заплатить!" И спасителю-цыгану полетели из окна последние 400 рублей. Цыган поднял деньги и помахал вслед. По пути следования Уфа, потом Златоуст. Высадили. А там уже снег с дождём. Где притулиться и согреться? Сказали им - вон школа, там теперь эвакопункт. Дошли до него. Внутри огромный спортивный зал, на полу лежат люди, много людей, негде ступить, не то что прилечь. Толкнула дверь, а там комната с диванами и ...роялем. Говорит мужчине на пороге комнаты, а он оказался заведующим эвакопунктом: "Не выгоняйте нас, впустите, нам бы только детей спать положить." Разрешил положить на рояль. Сам спал на диване, другой диван был свободен, а Евгения всю ночь стояла возле рояля, караулила детей, чтобы не упали. На рояле постеленная та самая каракулевая шубка. Мама Фейга и сестра Фира - под роялем. И так три ночи. В Златоусте можно было остаться, если бы Евгения обратилась в здравотдел. Но впереди была зима, и Евгения решила всё-таки пробиваться на юг. Наконец на очередном проходящем поезде добрались до Ташкента. В Наркомздраве дали ей направление в городок Шахризябс Кашкадарьинского района. От военкомата выделили им домик - всё-таки семья фронтового офицера. Там, в этом доме с каменным полом, за высоким дувалом, пройдут долгие четыре года эвакуации. Электричества не было, только керосиновая лампадка с фитилем - "флицид", это название Евгения помнит. Славе надо было учиться, а школы не работают - Евгения пригласила эвакуированную учительницу по имени Надежда Фёдоровна. Маленькая Белла тоже прибегала послушать уроки "Надежды Фоданны". С самого начала определили место работы для доктора Евгении - заведовать станцией защиты от тропической малярии. Вот ею и переболели все члены семьи. Да и другими болезнями тоже. Слава попал в больницу. Спасло его переливание крови, взятой от самой мамы Евгении. Как доктора, её использовали в борьбе со всем букетом инфекционных болезней. Корь, сыпняк, скарлатина - люди в кишлаках от них умирали. Вызвал её начальник местного НКВД. "Слушай, доктор, если ещё умрут, я тебя расстреляю". Наутро уехала по кишлакам с группой эвакуированных врачей. Ездили долго, проводили дезинфекции. С трудом эпидемии остановили, даже удостоились похвалы из Ташкента, а Евгения ездила докладывать об успехах на республиканскую конференцию. Тот самый начальник местного НКВД потом помог ей с отъездом. Осенью 1945 года уехали из Узбекистана в Москву, где муж Евгении, капитан Михаил Бельфер, занимался расформированием вверенного ему санитарного поезда. Все годы войны военврач Михаил Исаакович Бельфер провёл в должности начальника санитарного поезда - на поезде объезжали фронты и подбирали раненых. Сам был в том поезде ещё и оперирующим хирургом. Настолько наездился, что всю свою последующую жизнь после войны избегал поездок по железной дороге. В Москве, на Солдатской улице, в двух малюсеньких комнатах коммуналки жил его больной отец. В Москве семья, наконец-то, уже после войны, воссоединилась. Вот там Беллочка увидела первый раз в жизни салют и помнит его сейчас, спустя столько лет. То был сентябрь 1945 года. И я, шестилетняя Женя Фердман, тоже помню тот салют в Москве. Только я смотрела его на площади ВДНХ (тогда ВСХВ), а Беллочка на другом конце Москвы - у кинотеатра "Родина", недалеко от Солдатской улицы. Жить в коммуналке всей большой семье было невозможно, и после демобилизации Михаила по назначению Мособлздрава уехали в городок Высоковск. Это в 10 км от Клина. Там Михаил принял заброшенную больницу. Жена Евгения в ней - заведующая родильным отделением. Больной Мишин отец из Москвы поехал вместе с ними. Там же в Высоковске Беллочка с опозданием пойдёт учиться в школу. Не с сентября, как полагается, а в декабре 1945 года. Впервые в школу её, закутанную в большой платок, принёс на спине брат Слава, иначе она, маленькая, не преодолела бы сугробы. Показала учительнице, что уже умеет писать, да всё заглавными буквами. Другим её Слава не научил. Первая учительница, чьё имя Белла помнит, - Евдокия Матвеевна Рябчикова - удивилась и сказала ей: "Девочка, ты приходи учиться на следующий год 1 сентября." На что Белла ответила рёвом: "Нет, я уже сейчас учиться хочу. Букварь хочу!." И осталась в классе, и стала к концу года лучшей ученицей. Через 4 года семья переехала в Клин. Выделили семье большую квартиру в помещении старинной аптеки. Папа Миша стал болеть и потому работал простым терапевтом. Больное сердце привело его к смерти в 1988 году, но это уже было намного позже в Москве. Евгения Иосифовна продолжала работать оперирующим акушером - гинекологом. В Клину семья жила долго, и Белла, поступив учиться в Первый мединститут, провела все студенческие годы в общежитии. Выбрала непростую специализацию - офтальмохирургия. Институт закончила блестяще и была приглашена на работу в престижную клинику МОНИКИ. А кандидатскую диссертацию защитила в Глазной клинике имени Гельмгольца. Скольким людям она сохранила зрение, скольким сделала операции на глазах - не пересчитать. Девиз её жизни: "Глаза боятся, а руки делают". Золотые руки. На последнем курсе вышла замуж, родилась старшая дочь - Инна. Через 4 года родилась Марина. И хотя семейная жизнь у Беллы не сложилась, дочек вырастила достойных. Девочки учились в английской школе №123 в районе Ново-Алексеевской ул., на Проспекте Мира. Вот там я, Евгения Соколова, и познакомилась с Беллой - мы обе водили дочек в одну и ту же английскую школу. И я первая обратила внимание на потрясающе красивую женщину и подошла к ней познакомиться. Тому уже 36 лет. К слову сказать, обе девочки Бельфер закончили ту престижную школу с золотыми медалями. Поскольку мои дочери учились там же, могу судить, какими феноменально способными и трудолюбивыми оказались Беллины дочки. Впрочем, Инна и Марина - в маму. Да и в бабушку с дедушкой тоже. И сейчас, заканчивая со мной разговор, бабушка Евгения говорит: "Мне не жаль долгих лет жизни, в которые я оперировала многих женщин и мужчин и в которые я приняла тысячи новорожденных детей". Автор: Евгения Cоколова-Фердман Источник: http://jennyferd.livejournal.com/215643.html Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 9, 2008 Author Share Posted June 9, 2008 РУФЬ ( Рут), героиня одноименной книги, одного из Пяти свитков, входящих в раздел Писания канонической еврейской Библии. Книга повествует о том, как в эпоху Судей (см. Судей Израилевых книга), спасаясь от постигшего Иудею голода, некий Элимелех из Бет-Лехема переселился с семьей в Моав. Там он и оба его сына умерли, а его вдова Нооми (в русской традиции Ноеминь) решила вернуться на родину. Невестки Нооми, Орпа и Руфь, хотели идти вместе с ней, но она уговаривала их остаться в Моаве. Орпа послушалась свекрови, а Руфь ответила: «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог будет моим Богом» (Руфь 1:16). Женщины прибыли в Бет-Лехем к началу жатвы. Руфь воспользовалась традиционным правом бедняка подбирать колосья, не собранные жнецами (см. Лекет, шихеха у-феа), и пришла на поле зажиточного родственника Элимелеха, землевладельца Боаза, который, узнав, кто она такая, проявил к ней особую благосклонность и щедрость из уважения к ее преданности свекрови. Узнав, у кого Руфь собирала колосья, Нооми сообщила ей, что этот человек — родственник Элимелеха и его сына Махлона, покойного мужа Руфи. У Нооми появилась надежда, что Боаз вступит в левиратный брак с Руфью, что обяжет его также выкупить землю Элимелеха, которую Нооми была вынуждена продать. Боаз согласился выполнить этот старинный обычай, обязывающий родственника умершего «восстановить имя» покойного «в уделе его» (Руфь 4:9–10; ср. Втор. 25:5–6). От брака Боаза с Руфью родился Овед; его сыном был Ишай (Иессей), отец царя Давида. Завершение книги генеалогией Давида (Руфь 4:18–22) указывает на цель сочинения. Рассказ о Руфи обнаруживает сходство с историей рождения более отдаленного предка Давида, Переца, сына Иехуды и Тамар (Быт. 38). Перец, как и Овед, родился в результате левиратного брака; в обоих случаях отцом был не брат покойного мужа матери или следующий за ним по степени близости родственник, а более дальний родственник; обе женщины принадлежали к другому народу (Тамар — ханаанеянка, см. Ханаан) и обе прибегли к хитрости, чтобы достичь своей цели (Тамар, притворившись блудницей, сидела у ворот, закрыв лицо, чтобы Иехуда не мог узнать ее; Быт. 38:14–16; Руфь ночью легла у ног спящего Боаза; Руфь 3:1–14). Составитель книги Руфь, несомненно, знал историю о Иехуде и Тамар, которую он прямо упоминает в своем повествовании: «И да будет дом твой, как дом Переца, которого родила Тамар Иехуде...» (Руфь 4:12). Обе истории — Иехуды и Боаза — содержат мотив, характерный для всего повествования о патриархах: трудности, с которыми было связано продолжение их рода. История рождения Исаака и Иакова показывает, сколь драматичными были события, связанные с их появлением на свет. В рассказах как об Иакове и Исаве, так и о Переце и его близнеце Зерахе присутствует спор о первородстве. И в книге Руфь, и в повествованиях книги Бытие, и в последующих повествованиях о Давиде происходящее сначала выглядит как естественная последовательность событий, а затем открывается как реализация Божественного плана (Но‘оми прямо приписывает успех своего замысла Богу; Руфь 2:20). Анализ стиля и содержания книги Руфь позволяет заключить, что она была написана около середины 5 в. до н. э. Так, в частности, несмотря на архаичность стиля в книге встречаются обороты и грамматические формы, которых не было в эпоху Первого храма; с содержательной точки зрения в книге, возможно, заключена скрытая полемика против требования Эзры и Нехемии не вступать в брак с чужеземцами и изгнать иноземных жен; наконец, книга несомненно предназначалась служить завершением книги Судей, и тот факт, что в канонической Библии она не следует за этой книгой, свидетельствует, что к моменту написания книги Руфь историографический комплекс Библии (книга Иехошуа бин Нун — книга Царей) рассматривается как завершенный, чего не могло быть ранее эпохи Второго храма. В Аггаде Руфь — дочь моавитянского царя (Руфь Р. 2:9) — выступает как прототип благочестивого прозелита. Нооми, ссылаясь на строгость еврейского закона и суровость наказаний за его нарушение (Руфь Р. 2:24), не сумела отговорить Руфь от принятия иудаизма. Нооми и Руфь прибыли в Бет-Лехем в день похорон жены Боаза (ББ. 91а). Боаза поразила благочестивость Руфи и восхитила ее красота, благопристойность и скромное поведение (Руфь Р. 4:6). Боаз женился, когда ему было 80 лет, а Руфи — 40; до тех пор она была бесплодна, и потому никто не ожидал, что ей будет послано благословение в виде беременности (Руфь Р. 7:14). Враги Давида якобы упрекали его в моавитянском происхождении (см. Нотарикон). Несмотря на запрет «моавитянин не войдет в общество Господне... во веки веков» (Втор. 23:3–4), жены-моавитянки были и у царя Соломона (10 в. до н. э.), и у евреев во времена Эзры и Нехемии (5 в. до н. э.). В связи с историей Руфи возник талмудический принцип: «моавитянин — но не моавитянка». Источник: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=13627&query=РУФЬ Учитывая сложность затронутой темы (особенно в части приобщения "неверных" к иудаизму и сложностей, создаваемых ортодоксами людям, желающим принять гиюр), позволю себе привести отрывок из ещё одного источника: В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле. И пошел один человек из Вифлеема Иудейского, со своею женою и двумя сыновьями своими, жить на полях Моавитских. Имя человека того Елимелех, имя жены его Ноеминь, а имя двух сыновей его Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля Моавитские, и остались там. И умер Елимелех, муж Ноемини, и осталась она с двумя сыновьями своими. Они взяли себе жен из Моавитянок; имя одной Орфа, а имя другой Руфь; и жили там около десяти лет. Но потом и оба сына ее, Махлон и Хилеон, умерли; и осталась та женщина после обоих своих сыновей и после мужа своего. И встала она со снохами своими, и пошла обратно с полей Моавитских; ибо услышала на полях Моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб. И вышла она из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге, возвращаясь в землю Иудейскую, Ноеминь сказала двум снохам своим: пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа! И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему. Ноеминь же сказала: возвратитесь, дочери мои; зачем вам идти со мною? Разве еще есть у меня сыновья в моем чреве, которые были бы вам мужьями? Возвратитесь, дочери мои, пойдите; ибо я уже стара, чтоб быть за мужем. Да еслиб я и сказала: "есть мне еще надежда", и даже если бы я сию же ночь была с мужем и потом родила сыновей, - то можно ли вам ждать, пока они выросли бы? можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, дочери мои, я весьма сокрушаюсь о вас; ибо рука Господня постигла меня. Они подняли вопль и опять стали плакать. И Орфа простилась со свекровью своею, и возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею. Ноеминь сказала Руфи: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею. Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом; И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою. Ноеминь, видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее. И шли обе они, доколе не пришли в Вифлеем. Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: это Ноеминь? Она сказала им: не называйте меня Ноеминью, а называйте меня Марою; потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье? И возвратилась Ноеминь, и с нею сноха ее Руфь Моавитянка, пришедшая с полей Моавитских, и пришли они в Вифлеем в начале жатвы ячменя. Положение Израиля во времена судей было незавидным. Часто в те дни - слезы скорбь и бедствия были участью единичных людей, а часто и всего народа. Все дальше отклонялся весь Израиль от Бога, его духовное состояние было достойно сожаления, потому что после того, как отошли Аарон и Моисей, ушли из их среды Иисус Навин и Елеазар, - Израиль опускался все глубже, и, казалось, не было средства, которое могло бы помочь... Состояние общества не могло быть другим - вследствие увеличивающегося отпадения, расстройства, грубости, языческих обычаев, грехов всякого рода, о которых достаточно свидетельствует книга Судей; она вразумительно прибавляет: "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд.17:6; 18:1; 19:1; 21:25). В общем, весь народ в целости не стоял ни под Божьим, ни под человеческим водительством. Бог, отодвинутый Своим народом на задний план, открывается только время от времени, посредством Своей тяжело тяготеющей руки, предавая их все возрастающей силе врагов; это задерживало ход греха. Люди тяжело вздыхали под гнетом победителей в славной "обетованной" стране, и с мольбой вопияли к Нему. Тогда снова Его же милостивая рука, спасая, вступается... Но все-таки, Израиль не от всего сердца обращается к Богу. Чудно и славно проявляется эта невидимая сила водительства Божьего в те печальные для Израиля дни! До нас дошло повествование об одном отрадном событии. Господь отделил это событие, как сокровище, от других, описанных в книге Судей, и сохранил его нам, как в шкатулке для драгоценностей, в отдельной маленькой книге "Руфь". Источник: http://www.blagovestnik.org/books/00222.htm Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 9, 2008 Author Share Posted June 9, 2008 Вирсавия (Бат Шева), дочь Елиама (2Цар.11:3), вдова Урии хеттеянина. Жена царя Давида и мать царя Соломона. Согласно Библии, Давид, прогуливаясь на крыше своего дворца, увидел внизу красивую женщину, которая купалась. Муж Вирсавии, Урия Хеттеянин, находился в то время вдали от дома, на службе в армии Давида. Давид соблазнился красотой Вирсавии и приказал, чтобы её доставили во дворец. В результате их отношений она забеременела. Позже Давид написал командиру армии Урии письмо, в котором приказал поставить Урию там, где будет самое сильное сражение, чтобы он был поражён и умер. Действительно, так и произошло, и Давид впоследствии женился на Вирсавии. Их первый ребёнок прожил всего несколько дней. Давид позже раскаивался в содеянном. Эта история послужила сюжетом для многих известных живописных полотен. Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/ Вот что пишется о замечательной красавице Вирсавии в другом источнике: Едва ли не первое женское имя, непосредственно связанное с древней историей Иерусалима, - Вирсавия (Бат Шева, иногда при транскрибировании -- Бэт-Шэба). Эта женщина происходила из рода, жившего в городе еще до воцарения Давида, и славилась своей красотой. Вирсавия была женой хетта Урии - наемника в Давидовом войске, человека мужественного и бесконечно преданного царю. Ни один из военных походов не обходился без его участия, и всегда Урии и подчиненным ему воинам сопутствовала удача. Однажды, когда муж Вирсавии находился в военном походе, Давид в предвечерний час прогуливался по крыше царского дворца и увидел таинственную красавицу, купавшуюся в расположенном неподалеку водоеме. Русский поэт Лев Мей в стихотворении "Притча пророка Нафана" так описывал состояние властителя в эти минуты: Очей от купальщицы царь не отводит; И вот она на берег смело выходит. Тряхнула кудрями, что крыльями черными, И капли посыпались крупными зернами По гибкому стану и смуглым плечам; Дрожат ее перси, как две голубицы; Прильнули ресницы К горячим и влажным щекам. Давид, привыкший свободно выражать свои чувства, повелел немедленно привести красавицу во дворец: И близкие слуги, по царскому слову, Красавицу вводят в ложницу цареву, И только наутро, пред светлой денницею, Еврейка рассталася с пышной ложницею И вышла так тайно, как тайно вошла... Но вскоре царя извещает: "К рабыне Будь милостив ныне: Под сердцем она понесла". Царь попытался замять назревавший скандал. Сначала он позвал вернувшегося в Иерусалим Урию к себе, расспросил, как проходят военные действия и как относится к ним народ. После этого попрощался с Урией, повелев ему "идти домой и омыть ноги свои", а вослед послал царские кушанья. Однако Урия, к тому времени уже, видимо, знавший о том, что Вирсавия изменила ему с царем, порог своего дома так и не переступил (ибо это означало бы смириться с происшедшим), а вместе со слугами остался ночевать возле царского дворца. ...Не иначе как рассудок Давида помутился от страсти. Он решает расправиться с непокорным хеттом и тайно отдает приказание военачальнику Иоаву: "Приблизься немедля всем станом к Раббаву, Но ближе всех прочих пред силою вражею Пусть станет Урия с немногою стражею - Ты прочь отступи и оставь одного: Пусть будет он смят и задавлен врагами, И пусть под мечами Погибнет и стража его". ...Вирсавия горько оплакивала своего погибшего мужа. Но лишь только время траура истекло, она стала женой Давида и вскоре родила ему сына. И тогда перед царем предстал пророк Нафан (Натан). Он поведал властителю притчу о богаче и бедняке. У первого были тучные стада, а у второго ничего, кроме одной маленькой овечки, которую он лелеял, словно дочь родную. И вот однажды к богачу пришел гость. Чтобы накормить его, тот забрал овечку у бедняка, велел зарезать ее и подать к трапезе. Разгневанный царь говорит Нафану, что "достоин смерти человек, сделавший это", на что пророк ответствует: ...Царь, поступаешь ты хуже! Похитил у бедного радость единую И пролил предательски кровь неповинную: Урию поставил под вражеский меч И силой жену его взводишь на ложе!.. После этих слов Нафана Давид раскаялся в своем грехе. Господь пообещал не наказывать царя. Но устами пророка было предсказано: Твое отроча, беззаконно рожденное, Умрет беззаконно, как все беззаконное... Тебя охраняя, и чтя, и любя, Погиб от тебя же твой раб и твой воин... Ты смерти достоин. Но сын твой умрет за тебя. Царь принимает свою горькую участь как заслуженное возмездие: И долго молил он, рыдая на ложе: "Помилуй мя, боже, помилуй мя, боже!" И сын его умер... С тоской несказанною Давид преклонился главою венчанною, Но бог псалмопевца - царя и раба - Простил, осенив его царское лоно... Простил: Соломона Царю родила Бэт-Шэба. Именно Соломон (Шломо, что в переводе с иврита означает мирный), не в последнюю очередь благодаря вмешательству Вирсавии, наследовал трон Давида. При нем был построен Первый храм, и народ Израиля зажил в мире и благоденствии. Вирсавия по праву считалась первой советчицей сына во всех дворцовых делах. В ТАНАХе рассказывается, как пришла она к Соломону поговорить о женитьбе его брата: "И встал царь навстречу ей, и поклонился ей, и сел на престол свой. Поставили престол и для матери царя, и она села по правую руку его. И сказала она: есть у меня одна небольшая просьба к тебе, не откажи мне. И сказал ей царь: проси, мать моя, ибо я не откажу тебе"... Этой женщине выпала судьба основать первую царскую династию Израиля, стать свидетельницей укрепления Дома Давида в Иерусалиме, содействовать дальнейшему процветанию страны под мудрым правлением ее сына Соломона. Источник: http://www.jerusalem-korczak-home.com/ed/a2.html История Вирсавии, сыгравшей заметную роль в истории Израиля, не раз вдохновляла (и продолжает вдохновлять) художников на создание произведений искусства. Вот репродукции лишь нескольких известных произведений: А вот ещё одна история, написанная современным языком очень талантливой рассказчицей: Однажды под вечер царь Давид, встав с постели, вышел на верхнюю террасу своего дома подышать свежим воздухом. Наверно, настроение у него было паршивое, как всегда, когда просыпаешься перед заходом солнца. Голова гудела, во рту было горько. Армия его воевала, а он неизвестно зачем остался в Иерусалиме. "Становлюсь малохольным, как покойный Саул, царство ему небесное", - возможно, подумал Давид и зевнул от скуки и раздражения. И в этот момент его глазам предстало воистину чудное виденье: крупная рыжеватая женщина купалась в бассейне у себя в саду. "Вот так Сусанна!" - ахнул Давид. Конечно, он помянул не Сусанну. Но это неважно, мы ведь условились насчет свободы прочтения и изложения чужого текста. "Сусанна" - эквивалент, хорошо объясняющий настроение царя, которое моментально исправилось. Женщина была обнаженная, привлекательная и незнакома Давиду - и все это вместе очень ему понравилось. - Кто такая? - спросил он и показал пальцем на соседский садик. - Вирсавия, - ответил молодой слуга, удивляясь, как это царь вокруг себя ничего не видит, соседей не знает и даже красавицу Вирсавию до сих пор не замечал. - Ее зовут Вирсавия, - поправился он и, опустив глаза, добавил: - Она жена Урии Хеттеянина. Ответ был с намеком: Урия, военачальник, рискует жизнью для страны и царя, и некрасиво класть глаз на его жену. Судя по всему написанному в Библии, царь Давид не был Дон Жуаном и не считал делом чести заполучить любую приглянувшуюся ему женщину. У него был гарем, так полагалось; были жены; о них сказано немного, но достаточно, чтобы понять, какова была любовь этого человека, ибо сколько типов людей, столько видов любви. Царь Давид ценил в женщинах, кроме внешней привлекательности, верность и ум. Его жена Мелхола любила его и спасла от подозрительного и злого царя Саула, когда Давид еще был всего лишь военачальником в армии. Другая женщина, Авигея, умная и красивая лицом, тоже выручила его однажды из беды, и он на ней женился. Но история с Вирсавией настолько не типична для царя Давида, что в русском переводе эта глава получила отдельное, отсутствующее в оригинале, название - "Сугубый грех Давида". В чем состоял этот грех? Мимолетные любовные связи, как бы они ни осуждались в обществе, существовали всегда; они оказались тем неискоренимым злом, с которым приходится мириться: оно в природе вещей, т.е. людей. Но одно дело - общая установка, и совсем другое - отдельная жизнь. То, что большинству сходит с рук, некоторым людям обходится очень дорого, и причин тому много, слишком много, чтобы в этот вопрос углубляться. Но одну причину упомяну, потому что в истории о грехе царя Давида она кажется мне ключевой: царь Давид, соблазнив Вирсавию, сел не в свои сани и совершенно естественно поехал не в ту степь. Случайно, не задумываясь, что тоже для него не характерно, он закрутил роман с красивой соседкой, а когда та забеременела, захотел вернуть ее мужу. Легкость, с которой он готов был от нее отказаться, говорит о том, что серьезного чувства у него к Вирсавии не было. Такого рода историй при всех царских дворах не счесть, и придворные мужья часто даже гордились высочайшим вниманием к их женам. Все могло образоваться, если бы судьба Давида была иной, если бы он был человеком, для которого легкие интрижки - обычное дело. Придворные приняли бы стиль жизни своего царя и не роптали бы. Но Давид показал пример другого отношения ко всем жизненным проблемам, в том числе и любовным, отношения не нового, может быть, но естественного для него, и нарушения стереотипа ему не простили ни люди, ни Б-г, или, если угодно, судьба. Первым взбунтовался обманутый муж, и, как ни загонял его царь в супружескую постель, Урия упорно ночевал на улице возле царских ворот, мотивируя это тем, что нечестно, мол, во время войны наслаждаться жизнью. Беременность Вирсавии, таким образом, могла иметь только одно объяснение: виноват был царь, и ответа на сакраментальный вопрос "что теперь делать?" Давид не находил. Он был человеком религиозным, но с верой дело обстоит так же, как и с любовью: сколько типов людей, столько видов веры. Каждый верит /или не верит/ по своему. Его вера основывалась на ощущении своей избранности, которую он понимал как особое доверие Творца. Он чувствовал ответственность перед Б-гом, поверившим в него, и этим отличался от большинства людей, которые, уверовав, всю ответственность за свои поступки возлагают на Б-га: мол, за то, что я верю в Тебя, Ты должен меня опекать. Такая вера возникает на грани неверия и расчета, она похожа на дружбу, описанную однажды Прустом, один из героев которого обладал потрясающим свойством искренне влюбляться в полезных ему людей. Такой вид веры как наиболее распространенный эксплуатирует антирелигиозная пропаганда. Давид не ставил под сомнение существование Творца и не ждал от него за это вознаграждения; напротив, принцип его веры формулировался примерно так: Ты, Господи, поверил в меня, и я должен оправдать твое доверие. Такой подход налагает на человека ответственность за все его поступки, ту самую ответственность, которую очень многие люди с удивительной легкостью перекладывают на других: на маму, на жену, на Америку и на евреев. Или на Б-га. Все оказываются виноватыми в неудачах таких людей и таких народов, умеющих много требовать от других и ничего - от себя. Давид во все периоды своей жизни ответственным отношением к делам больше был похож на современного американского политика или бизнесмена, чем на типичного европейского монарха. Собираясь, например, сразиться с Голиафом, он расспросил о наградах, ожидающих того, кто победит великана; награда оказалась немалая: богатство, царская дочь в жены и в будущем, скорей всего, трон. Все это совпадало с предсказанием пророка, и Давид правильно оценил ситуацию: стоило драться, выигрыш был вполне реален. И он надел снаряжение, подаренное ему царем Саулом: медный шлем на голову, броня, меч. Было приятно появиться на людях в царских доспехах, но тяжело, жарко и непривычно, и помешало бы ему выиграть бой. Он знал, что помазан на царство, и, по идее, должен был стараться подольститься к царю и выказать благодарность за дары. Но главным было дело - сражение. И Давид сказал Саулу: "Нет, я не могу ходить в этом, я не привык". "И снял Давид все это с себя, и взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкой, и с пращою в руке выступил против филистимлянина. Голиаф же, увидев перед собой хрупкого юношу с палкой и камнями, вместо серьезного оружия, стал издеваться над ним. И услышал в ответ: "Ты идешь против меня с копьем и мечом, а я иду против тебя во имя Б-га воинств Израильских, которых ты поносил, и я убью тебя, и узнают все, что не копьем и мечом спасает Господь". Деловой подход не означает бездуховности - вот что следует, в частности, из этого эпизода: прагматизм является, добавим, хорошим средством против утопического отношения к жизни. Противопоставление прагматичности и духовности живо и сегодня; его сторонники все еще борются с капитализмом и новым явлением - глобализацией в уверенности, что отстаивают более высокий нравственный стандарт; недаром представители конкурирующих организаций - церкви и профсоюзов- выходят на демонстрации под одними и теми же красными флагами и портретами Че Гевары. Впрочем, тот же контингент марширует и на антиизраильских демонстрациях, и не зря: прагматизм в сочетании с сильным интеллектом и широким кругозором, то, что так характерно было для царя Давида, во все времена считался еврейским достоянием и вызывал особую ярость антисемитов. Удивляет не только естественность поведения Давида, но и смелость автора повествования, который ни в малой степени не идеализирует своего героя: будущий царь, избранник Б-жий предстает умным, деловым человеком, правильно понимающим не только людей, но и знаки судьбы. Это последнее умение заставляет его часто не соглашаться с общепринятым мнением, поступать по- своему: он, уже будучи царем Израиля, как простой паломник, танцует с пророками, вызывая нарекания со стороны многих, в том числе и своей жены Мелхолы. Ветхий Завет вообще демонстрирует очень точное виденье правды жизни, т.е. главного в различных ее коллизиях, и умение эту правду преподнести. А нам остается только вдумываться и усваивать истину по граммам - на большее мы не способны. Неумение и нежелание человека смотреть правде в глаза стало причиной расхожего мнения о будто бы жестокости Библии. Человечество любит золотые сны и развесистые клюквы. Их было много: коммунизм, фашизм, еще раньше - крестовые походы для освобождения гроба господня и так далее. Навевает эти сны всегда какой-нибудь безумец, но понимают это люди, если вообще понимают, тогда, когда уже слишком поздно. Не будь Библия такой мудрой в своей правдивости, мы ничего не узнали бы о прегрешении царя Давида. Да и вообще она не стала бы книгой книг, и микельанджеловский юноша Давид не всматривался бы так пристально в своего врага Голиафа - он бы позировал перед потомками, и очень многие из наших тщеславных современников с удовольствием узнавали бы в нем себя. А так - не узнают, слава Б-гу, тому, который избрал Давида, сына Иессея, а точнее, раньше всех разглядел у него на челе печать избранности. Избранность - тяжела, и тема эта не однажды возникает в Книгах царств в связи с царем Давидом. В наше время под избранностью понимается чаще всего одаренность, а Библия толкует это буквально: Б-г отметил человека в толпе других своим вниманием и даже объяснил, почему: "Не смотри на вид его (парня - А.Л.) и на высоту роста его, - сказал Он пророку Самуилу.- Я смотрю не так, как смотрит человек, ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце", т.е. в душу. В те времена вообще Б-г мог запросто разговаривать и с пророками, и с иными людьми; наверно, Он еще верил в человечество, но, судя по всему, постепенно эту веру утерял. Давиду же были присущи некие особые качества, они-то и обратили на него внимание Творца, хотя и внешне Давид был очень хорош собой. Возможно, уже тогда понимали, что в человеке должно быть все прекрасно. Выше было замечено, что образ царя Давида в Библии не идеализируется. Я бы сказала, что книга эта вообще предлагает нам подход к жизни, отличный от христианского, и слово "идеализация" тут неуместно. Библия считает любую утопию вымощенной благими пожеланиями дорогой в ад, и человечество за свою долгую историю прошло по этой дороге много раз, но ничему не научилось. Вечная тяга людей к утопическим теориям свидетельствует о каком-то фундаментальном свойстве сознания или, скорей, души: тоска по беззаботному розовому детству, или по утерянному раю, шок изгнания. С библейской точки зрения царь Давид хорош своим трезвым умом и ответственным поведением; это человек, которому можно доверить народ и страну, потому что, кроме перечисленных качеств, в нем живо понятие греха и Б-жеской справедливости. В наше время некоторого религиозного возрождения мало найдется людей, способных в своей религиозной чувствительности не перешагнуть ту грань, за которой начинается страна Утопия. Давид не был неофитом и лучше нас понимал, что всему свое время: время для войны и время для мира; время для мщения и время для милосердия; иными словами: истина конкретна. Здесь возникает образ младшего сына, простого пастушка, которому суждено великое будущее. Этот сюжет прорастет в фольклоре многих народов мира; в русских сказках - это Иванушка-дурачок, хитроватый, добродушный парень, простыми методами добивающийся успеха, - можно сказать, демонстрация превосходства народной мудрости, победившей в 1917 году. В еврейском эпосе - благородный и красивый мальчик, избранник Б-жий. Царь Саул недаром видел в Давиде соперника и стремился его погубить; но все было напрасно, ибо Аннушка уже пролила масло, т.е. елей (у М.Булгакова безусловная библейская реминисценция), и пророк Самуил тайком от Саула помазал Давида на царство. Давид был младшим сыном в семье, и старшие братья завидовали ему и пытались отстранить от активного участия в событиях, например, от битвы с Голиафом. Его упрекали в высокомерии: Не считай, мол, себя умнее всех! Но он не считал, он был умнее других, и отменить это не представлялось возможным, и вызывало страх. Ситуация, знакомая многим и в наши дни. Что такое горе от ума, Давид узнал задолго до того, как русский поэт сформулировал эту проблему для своих современников. Давид знал, что достоинства человека далеко не всегда восхищают окружающих; столь же часто они вызывают злобу и зависть. Однажды, находясь в бегах от царя Саула, он пришел во владения царя Анхуса и притворился сумасшедшим; в другой раз намеренно поселился в маленьком городке, подальше от столицы; а когда чужой царь все же приблизил и оценил его по достоинству, случилось то, что и должно было случиться: придворные увидели в нем опасного соперника, и царь вынужден был отослать от себя Давида. И всю жизнь Давид достойно нес крест избранности, и сверял свои поступки с волею Б-жьей, как он это понимал в соответствии с нравами того времени, а в истории с Вирсавией впервые этого не сделал. Он вдруг стал жить, как все, уступая своим мимолетным желаниям, как будто Б-га не было в душе его, а если Б-га нет, то, как известно, все позволено. Во все времена большинство людей, руководствуясь разными соображениями, строит свою жизнь. Меньшинство выбора не имеет: сознательно или нет, но, скажем, Обломов не мог быть никем иным, так же как и Бальзак. Царь Давид точно оценивал себя, ситуацию и свои возможности в будущем. У него, что называется, была своя дорога в жизни, настолько определенная, что шаг вправо или влево означал для него побег. А побег - выстрел, убийство. История с Вирсавией была нарушением его жизненного предназначения. В предательстве себя и своей избранности состоит сугубый грех Давида. Мелкая интрижка обернулась для него нравственным преступлением именно потому, что по природе своей он был совестливым и благоразумным человеком. И, как это часто бывает в детективных историях, одно преступление повлекло за собой другое: "Поставьте Урию там,- написал царь Давид своему полководцу,- где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтобы он был поражен и умер". И Урия погиб. Вирсавия, услышав о смерти мужа, плакала, сколько положено, а когда кончилось время плача, по воле царя стала его женой. "И было это дело, - сказано в Библии,- зло в очах Господа". Но не только Господа. Он высоко, а евреи всегда были реалистами и понимали, что должен кто-то и тут, на земле, указывать даже и царям на их проступки. В древних еврейских царствах это было прерогативой пророков, которые позже в Европе выродились в шутов. И пришел к Давиду пророк Натан и сказал: - В одном городе жили два человека - бедный и богатый. У бедного была одна овечка, которую он вырастил и очень любил, а у богатого было много всякого скота. К богатому забрел странник, и богатый пожалел взять из своих овец на обед страннику, а забрал овечку у бедняка. - Вот сволочь! - с облегчением сказал Давид. - Убить мало! А за овечку и за жестокость свою пусть заплатит бедняку вчетверо! Тогда сказал пророк: - Паскудный богач - это ты. У тебя жены и наложницы, богатство и армия, и ты забрал жену у бедного человека - Урии Хеттеянина, а самого его послал на смерть. Не видать тебе за это счастья во веки веков! - Да, - сказал царь и опустил голову, - меа кульпа. Я виноват. - Ладно, - смягчился пророк, - ты не умрешь, но умрет твой сын, которого родила Вирсавия. И ушел. Царь Давид не очень-то поверил в это пророчество, и, когда ребенок заболел, он постился и молился, желая изменить ход событий. Он, похоже, все еще не понимал, что жизнь его изменилась и вернуться в прошлое невозможно. Умение принять свершившийся факт и действовать правильно в новой, неожиданной ситуации дается не всем и не сразу. Чаще всего человек понимает, что нельзя дважды войти в одну и ту же воду, а все-таки пробует: недавнее прошлое кажется таким безбедным, а главное - близким, что кажется - нажми на кнопку, вспыхнет свет и осветит вчерашний день. Именно кажущаяся досягаемость прошлого толкает людей на необдуманные поступки. Так, тонущий в реке плывет, задыхаясь, к своему берегу, хотя берег противоположный гораздо ближе; эмигрант, озадаченный первыми трудностями, готов вернуться на родину, хотя устроиться на новом месте легче, чем на разоренном старом. Так царь Давид посылает на верную смерть Урию. И никто из них не достигает желаемого: пловец, если останется жив, выйдет на свой берег измученным физически и травмированным психически; эмигрант, вернувшись в разоренное гнездо, столкнется не с прежней, а совершенно новой жизнью; а царь Давид, убрав Урию и женившись на Вирсавии, изменил не только свою жизнь, но всю историю еврейских государств, потому что их вторым сыном стал будущий царь Соломон. И вот Давид состарился, и старшие сыновья его нетерпеливо грызли удила и перебирали ногами в ожидании смерти отца. И напрасно: в высшем совете, возможно, давно уже была решена участь престола; его должен был получить младший сын, Соломон, не только по своим достоинствам и не только во исполнение обещания Давида Вирсавии: блистательное царствование Соломона подтверждало для потомков, что Давид заслужил прощение. "Ладно, ладно, - пробормотал, возможно, Создатель при встрече с царем в райских кущах, - я и сам не ангел. Чего уж там...". Ибо сказано: неисповедимы пути Господни... Автор: Ася Левина Источник: http://berkovich-zametki.com/2006/Zametki/Nomer7/ALevina1.htm Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 10, 2008 Author Share Posted June 10, 2008 Мои воспоминания субъективны. Но субъективное всегда одна из сторон объективного. А в пределах этой субъективности я отвечаю за достоверность написанного. А.А. Катаева-Венгер Портрет работы Эллы Биншток Лет десять назад мне часто приходилось приезжать в тель-авивский район Яффо "далет", где жила семья младшей дочери. Моя Маша училась в то время на курсах программистов в Тель-Авивском университете, а её дети, то есть мои внуки, были маленькими. Вот я и приезжала их "пасти", чтобы дать возможность Маше учиться. Мы выходили гулять в парк, который носил поэтическое название "Ган Давидов". Там же "выпасала" мальчика Витю, ровесника моего Мишки, пожилая пара. Это были Александра Абрамовна и Георгий Иванович Катаевы. Разговорились, познакомились, подружились, как это часто бывает в Израиле с русскоязычными репатриантами. Оказалось, что она - профессор детской психологии, он - преподавал физику в школе Колмогорова и в течение многих лет был доцентом МГУ. Пара была трогательная, всегда под руку, всегда - благожелательность друг к другу и к окружающим, неизменная любовь к Витеньке. Он называл жену Шурой, она его - Юрой. Я с огорчением не могла не заметить, что Александра Абрамовна пользуется слуховым аппаратом. И что она не видит собеседников. Но... оказалось, что, несмотря на отсутствие слуха и зрения, Александра Абрамовна ведёт краткие передачи (!) на русском радио Израиля по детской педагогике. И к ней даже прилетают для консультаций аспиранты из Москвы. Её глазами, её поводырём и сопровождающим был муж, дорогой её Юра. Необычайно интересно было для меня общение с этой красивой супружеской парой - интеллигентность, достоинство, знания, рассказы о встречах с друзьями, среди которых значились Юлий Ким, коллега Георгия Ивановича по преподаванию у Колмогорова, писатели Юз Алешковский и Юрий Домбровский, Петя Якир - киевский школьный товарищ Александры Абрамовны. В Израиле жили две их взрослые дочери, а также внуки, - как же без них! Старшая дочь Лена работала в Тель-Авиве детским психологом, как и мама, а младшая дочь Маша (с которой моя хайфская дочь Инна позднее подружилась) жила в Хайфе и оказалась профессиональным театральным режиссёром. Уже после смерти Александры Абрамовны я случайно прочла в газете "Вести" об автобиографической книге Александры Абрамовны "Куда же мы мчались?", опубликованной первоначально в израильском журнале "Зеркало" в 1994-95 годы. Но как найти эти старые номера "Зеркала"? На моё счастье дочка Маша нашла интернет-версию книги, скачала её, сделала отличный переплёт и прислала мне в виде подарка с тремпом из своего Монреаля, куда перебралась с семьёй из Яффо. Вот уже сколько лет эта книга греет мою душу! Я перечитала, по-моему, все источники, связанные со светлым образом Александры Абрамовны. И меня не оставляет желание рассказать о её жизни, молодости... О том, куда же, по её словам, она мчалась и примчалась... каких высот достигла в науке... как любила дочек... каким счастьем в жизни был её Юра, с которым она прожила свыше 50 лет... Как жаль, что такой целью я не задалась при своём общении с Александрой Абрамовной. Мне только нравилось слушать её во время неторопливых прогулок по дорожкам Ган Давидов или в уютном доме Катаевых в Яффо. Потом мне стало известно, что в их доме поселилась беда. Моя Маша сообщила мне, что на улице в Яффо встретила Георгия Ивановича в инвалидной коляске. А за коляску при ходьбе держалась и Александра Абрамовна. Сопровождал их и вёл по улицам молодой мужчина. Я предположила, что это социальный помощник (метапель на иврите), и при очередном приезде отправилась в квартиру Катаевых. Да, Георгий Иванович сидел в коляске, он потерял речь и способность ходить в результате инсульта. Молодой человек оказался симпатичным "метапелем" по имени Ян, он жил в доме круглосуточно. Его работа оплачивалась частично социальной службой Израиля, частично дочками. В обязанности Яна входили уход, прогулки, закупка продуктов, готовка, кормление, уборка, подача лекарств и т.д. Вот что рассказала мне Александра Абрамовна о постигшем мужа инсульте: "Сидим мы на диване и разговариваем. Вдруг Юра пропал, я зову его, а он молчит, не отзывается. Я протягиваю руки, шарю по дивану - Юры нет. В ужасе я думаю пойти к соседям за помощью, и тут снизу, с пола, раздаётся тихий голос: "Я здесь, Шура". Тяжёлый инсульт сразил его, да и помощь пришла с некоторым запозданием. Лечение, реабилитация и последствия были трудными. Его болезнь была трагичной для всей семьи, и для Александры Абрамовны - в первую очередь. Ну, что же,.. я расскажу о её жизни телеграфным стилем, как если бы писала её биографию. В её книге, подзаголовок которой "Повесть о детстве и юности", события описаны примерно до середины 40-ых годов, остальное я знаю по рассказам её дочерей. По её жизни и по жизни Георгия Ивановича так же, как по жизням всего их поколения, молотом прошлись тяжёлые 30-40 годы... Георгий Иванович - сын писателя Ивана Катаева, репрессированного и расстрелянного в 1937 году. Его мать, Мария Кузьминишна Терентьева-Катаева, поэтесса. Как "член семьи" провела более восьми лет в тюрьме и мордовских лагерях. Юра (Георгий Иванович), старший сын, не видел мать 10 лет, и к моменту выхода матери из лагеря уже заканчивал школу. Вот что он написал в послесловии к книге матери "Дом и мир", которую издали совместно супруги Катаевы в 2000 году: "Мама ждала ребёнка, и ей милостиво разрешили родить его и остаться в опустошённом доме, и только когда моему младшему брату Мите было три месяца, забрали." Сначала - в Бутырскую тюрьму, потом - в Темниковские лагеря в Мордовии. И дальше: "Наша с Митей бабушка получила разрешение взять погибавщего от диспепсии малыша и выходила его. А мама продолжала, кроме лесоповала и швейных работ, сочинять стихи... Она выжила. Не всем это удалось". Александра Абрамовна, в девичестве Венгер, потеряла отца в том же 1937 году. Вот как она написала об этом: "А потом аресты стали ежедневными - исчезали отцы и матери моих одноклассников, исчезали друзья моих родителей. Приближалась и наша очередь. Пришёл день ареста отца. Прощаясь, папа негромко сказал: "Тебе будут говорить, что если бы был жив Ленин, всё было бы иначе. Не верь - всё было бы точно так же"... Больше я его не видела никогда. Всё, как водится, - семью выбросили из квартиры..." Но я ещё вернусь к этому в биографии Александры Абрамовны, к которой приступаю. Вкраплённые в телеграфный текст строчки из её книги выделяю жирным шрифтом. Александра Абрамовна Катаева-Венгер, выдающийся учёный в области психологии детства, родилась в 1922 году в Харькове. Вот что она пишет о своих родителях: "Они познакомились в очереди за билетами на спектакль Мейерхольда. Мама стояла как раз за папой, и у него не хватило копейки на билет. Он взял у мамы эту копейку, а на следующий день пришел отдавать. Ее звали Верой, а его Абрамом. Ей было 15 лет, а ему 17. Она была из достаточно известной в Херсоне интеллигентной семьи - четыре ее брата были учителями, общественно активными людьми. У него отец был то грузчиком, то досконосом, то балагулой - словом, чернорабочим". Двадцатые-тридцатые годы, отец - выдвиженец, "ответственный коммунист", которого партия бросает на разные участки строительства новой жизни. То уполномоченный ЦК по Донбассу, то по борьбе с голодом, то замначальника Юго-Западной железной дороги. Мама служит в Политпросвете. Переезды семьи по городам Украины. "Все они тогда были молоды, и все свято верили в коммунизм", - напишет через много лет их дочь, Шурочка Венгер. А вокруг повальные аресты. Ну, а потом пришла очередь отца... После ареста отца начался период выживания. "В эту ночь ОНИ пришли иначе, чем в первый раз, - быстро переписали все вещи, которые оказались конфискованными в пользу государства. Потребовали быстро собрать узлы с тем жалким скарбом, который можно взять с собой, и выйти из квартиры, отдав все ключи. Было холодно, шёл густой мокрый снег. Мы стояли на тротуаре, наши вещи лежали в снегу. Маленький дрожащий Лёнька, весь синий. Особенно сильно дрожали совсем посиневшие оттопыренные губы. Я держала его за руку и пыталась изо всех сил унять собственную дрожь. А мама кругами ходила вокруг нас... Стало светать. И тут вышла дворничиха, велела взять вещи и повела нас в какой-то подвал во дворе дома..." Это время способствовало становлению твёрдого Шурочкиного характера. "Мне было 14 лет, и я стала главой семьи...связалась со всеми родственниками..." Да, несмотря на горе, Шура Венгер закончила школу и поступила в ИФЛИ - Институт истории, философии, литературы и искусства. Семья перебралась из Киева в Москву. Занятия в ИФЛИ оборвались с началом войны. Курсы медсестёр, работа в госпитале... В марте 1942 года Шура получила предписание Наробраза отправиться на работу на Алтай. Шура с мамой оказались в городке Карасук, где она, 19 лет отроду, стала учительствовать в школе. А учениками были переростки старше Шурочки, которые ходили в школу... это освобождало их от работы в колхозе. Младший брат Лёня, 1925 года рождения, смог приехать в Карасук и присоединиться к семье. Дело в том, что Лёня к началу войны жил в Харькове, где учился в техникуме. С однокурсниками ушёл "рыть окопы, пробыл там до самого наступления немцев на Харьков и страшно отморозил ногу - обуви-то настоящей не было....Оказалось, что это была гангрена. Лёнька пролежал долго, спасли его с трудом. Но большой палец на ноге пришлось ампутировать... Через месяц Лёнька приехал к нам. Какое это было счастье - встретить брата! Ещё через месяц Лёнька начал работать заведующим клубом". Однако вскоре был мобилизован, воевал танкистом, был ранен. В 1944 году Шура получила вызов из Москвы на продолжение учёбы в МГУ, с которым к тому времени слился ИФЛИ. Получила место в cтуденческом общежитии МГУ на Стромынке. Потом в её жизни произошли два счастливых случая. В общежитии она встретила человека, с которым прошла по жизни более полувека. Это и был Юра, Георгий Иванович Катаев. В 1953 году родилась старшая дочь Елена, в 1960 году - младшая дочь Маша. "Это было почти для всех время больших ожиданий, но для реализации этих ожиданий было ещё очень далеко", - вспоминала Александра Абрамовна. Второй счастливый случай касался работы. Младший брат Леня после войны поступил на только что возникшее психологическое отделение философского факультета МГУ. Там он попал к выдающемуся ученому Александру Владимировичу Запорожцу (1905-1981), одному из учеников всемирно известного психолога Льва Семеновича Выготского. Леонид не только на всю жизнь остался работать у Запорожца, но увлек психологией и идеями Выготского старшую сестру. Шура пошла работать воспитателем - психологом в экспериментальный детский сад под началом А.В.Запорожца. Полученные опыт и исследования в развитии ребёнка послужили основой её кандидатской диссертации (1958). C 1962 года Александра Абрамовна Катаева-Венгер стала работать в дошкольном секторе Института дефектологии Академии педагогических наук, а брат Леонид Абрамович Венгер - в Институте дошкольного воспитания АН, которым руководил А.В.Запорожец. В одном институте они не могли работать, чтобы не допустить "семейственности". В 1977 году Шура защитила докторскую диссертацию на тему "Сенсорное развитие и сенсорное воспитание аномальных детей дошкольного возраста (глухих, слабослышащих и умственно отсталых)". Всего опубликовала свыше 160 научных работ, 6 книг, интересные воспоминания и т.д. До отъезда в Израиль десять лет преподавала на кафедре дефектологии пединститута им. Ленина. Подготовила более десяти кандидатов наук. Семья Катаевых-Венгер репатриировалась в Израиль в апреле 1990 года, поселилась в Яффо. Несмотря на пожилой возраст и ухудшавщееся здоровье, Александра Абрамовна вела активную деятельность. Она проводила психологические консультации по радио РЭКА, занималась с группой проблемных детей, раз в месяц вела занятия литературного клуба, по её инициативе возник семинар по подготовке социальных работников из числа репатриантов ("Семинар кибуцим"), участвовала во встречах русскоязычной интеллигенции с министром абсорбции. Скончалась Катаева-Венгер в 2004 году в Тель-Авиве в возрасте 82 лет. Вот такая телеграфная версия биографии, за которой стоит целая жизнь - жизнь прекрасного человека и большого учёного. После возвращения в Москву старшего поколения семей Катаевых и Венгер и появления молодой семьи с детьми ужасающим фактором стала всеобщая их бездомность. Мария Кузьминишна потеряла квартиру в писательском доме в Лаврушинском, откуда и увели на погибель её мужа, писателя Ивана Катаева. "Союз (писателей), забрав квартиру, был оперативен", - написала вдова. По возвращении в Москву она ютилась в крохотной каморке "для домработницы" при кухне в чужой квартире - туда помог ей вселиться писатель Василий Гроссман. Наконец, в начале 60-х годов Мария Кузьминишна получила от Союза писателей комнату на Ломоносовском проспекте - многие писатели помнили Ивана Катаева и его жену, поэтессу. Надо сказать, что первым делом после её возвращения в Москву стала работа над рукописями мужа и подготовка их к изданию. "Избранное" Ивана Катаева, довольно увесистый том, вышел уже в 1957 году. Что касается "жилищного вопроса" молодой семьи с детьми, то ей надо было где-то жить. Познакомились Шура и Юра в общежитии на Стромынке, потом как-то "перебивались", часто приходилось жить порознь даже после рождения Лены. С рождением младшей дочери Маши поселились у знакомой - Беллы Израилевны Шехтман: у неё была одна комната в общей коммуналке на Бауманской. Через несколько лет хлопот Вера Абрамовна, Шурина мама, вдова реабилитированного, получила 20-метровую комнату на Шаболовке, и в неё вселились она сама, Шура, Юра и дочери Маша и Лена. Туда часто приходила Мария Кузьминишна, и мамы сдружились. Вот как об этом написала Александра Абрамовна: "По сути, мама была очень одинока. Неожиданно для меня Мария Кузьминишна, почувствовав мамино одиночество, нужду в общении, стала к ней приходить, рассказывать ей обо всём, что её занимало." К тому времени Юрина мама практически потеряла зрение - оно было сильно подпорчено в лагерях, на лесоповале, усугублено работой над рукописями мужа при безобразном освещении в прикухонной каморке. Потом стала терять зрение и Шура, невестка. Усилилась глаукома, наступила слепота. А ведь она была ещё в возрасте созидающем, в расцвете своей научной карьеры. Но тут я должна вернуться к детству Шурочки, к книге "Куда же мы мчались?" К её шести годам отроду, "к тому возрасту, который стал для меня переломным, определил мою судьбу на всю оставшуюся жизнь". Когда мне было 6 лет, произошло непоправимое - я выколола себе правый глаз. Мне давно было невтерпёжь распороть куклу, чтобы посмотреть, что в серединке. Наконец-то я получила в свои руки ножницы и сразу же принялась за работу. Раздался звонок в дверь. "Мама!" Я дёрнулась и... Я сразу и без каких-либо сомнений поняла, что глаз потерян..." И дальше. "Филатов обещал полностью вернуть мне зрение, положил в больницу и оперировал сам. На другой день после операции Филатов вызвал родителей и сказал им, что операция не удалась, что началось воспаление нерва, и оно может перекинуться на второй глаз. Чтобы спасти его, нужно было немедленно удалить этот. Так я лишилась правого глаза. Мама перенесла случившееся мужественно. Дома папа тоже держался неплохо, но товарищи по работе рассказывали, что по утрам он запирался в кабинете и рыдал так, что слышно было из-за двери." Главную жизненную поддержку девочка получила от матери. Расскажу об этом словами самой Шурочки. Филатов при её выписке из клиники предупредил, что она не должна много читать (не больше 2-х часов в день), а также сказал: "Бегать, прыгать, наклоняться, носить тяжести больше трёх килограммов нельзя - ослепнешь". И дальше. "Мы пришли домой. Мама усадила меня и жёстко сказала: "Всё слышала? Теперь всё забудь. Будешь работать, читать, заниматься столько, сколько будет нужно. Будешь отличницей. Ослепнешь, но будешь человеком. Будешь бегать, мыть полы, ходить в магазин. Ослепнешь, но будешь человеком." Мама спасла мне жизнь в самом прямом смысле этого слова. Она не отступила от этой линии ни разу, ни разу не сделала мне скидки на инвалидность. Какой же надо было обладать силой характера, каким умом, мудростью, чтобы принять такое решение! Что же, предсказание Филатова сбылось. Но на 63-м году моей жизни. А до того я прожила активную, интересную, полноценную жизнь. За 25 лет моей работы в дефектологии через мои руки прошли тысячи детей с нарушением зрения, слуха, движений... Сейчас я знаю твёрдо: инвалидом человека делает не дефект, а отношение к дефекту. Но как об этом догадалась мама?.." Итак, к 63 годам Александра Абрамовна ослепла. Теперь её поддержала свекровь, сама слепая. Она научила невестку делать всё по имевшимся навыкам - вначале в обыденной жизни, в быту. Потом научила печатать на машинке вслепую. Вывела её на прежний круг общения: "...вернула меня в человеческое общество, вернула мне спокойствие и уверенность в общении с людьми. И показала, насколько духовное содержание человека определяет всё остальное. Насколько оно значимее состояния физического." Вот так! Автор: Евгения Соколова-ФердманИсточник: http://world.lib.ru/e/ewgenija_s/shura.shtml Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 10, 2008 Author Share Posted June 10, 2008 Сонька-золотая ручка Человеческое воображение "Сонька - золотая ручка" потрясла в конце XIX века. В начале ХХ столетия ее воровская кличка (подобно фамилии английского трактирщика Хулигана, который грабил и убивал своих постояльцев) стала нарицательной и длительное время бытовала в русском разговорном языке. Однако в памяти людей старшего поколения "Сонька - золотая ручка" была не вымогательницей и талантливой обманщицей, как Ольга фон Штейн, а русским вариантом профессора Мориарти, своего рода королевой преступного мира. По преданиям, находясь в заключении, она умела так искусно соединять кисти рук, что свободно снимала ручные кандалы. Возникают и хронологические несоответствия. К примеру, подвиги Соньки пришлись на конец XIX века, а Ольга "работала" до 1912 года. Образ "Сонька - золотой ручки" создала молва. Это была воровская кличка Софьи Ивановны Блювштейн, еврейки из Одессы, 1855 года рождения. Интересные воспоминания об этой даме оставил А.П.Чехов, посетивший остров Сахалин летом 1890 года. Тогда самая известная в России и Европе воровка была заключена в одиночной камере в ручных кандалах. До того Золотая ручка сидела в тюрьме в Смоленске, откуда сумела сбежать вместе с охранявшим её надзирателем. Как и все сосланные на Сахалин женщины, она первое время жила вне тюрьмы на вольной квартире. Вскоре, переодевшись солдатом, она вместе со своим сожителем снова сбежала, но была поймана, закована в кандалы и помещена в одиночную камеру. В то время, когда Сонька находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько дерзких преступлений - убийство лавочника Никитина и похищение у еврея - поселенца Юрковского 56000 рублей, огромной по тем временам суммы. Все знали, что за этими преступлениями скрывалась Сонька, но доказать сей факт следователи так и не смогли. И на свободе, и на Сахалине за Сонькой тянулся шлейф громкой славы. Говорили, что она умеет не только профессионально организовывать преступления, но также хорошо прятать их следы. Более подробно писал о "Соньке - золотой ручке" Влас Михайлович Дорошевич, талантливый репортер своего времени. Он встречался с ней во время своей поездки на Сахалин в 1905 году, когда Софья Ивановна уже проживала на поселении со своим сожителем ссыльнопоселенцем Богдановым. По лагерной терминологии она считалась "крестьянкой из ссыльных". Дорошевич с нетерпением ожидал встречи с "Мефистофелем", "Рокамболем в юбке", с могучей преступной натурой, которую не сломили ни каторги, ни одиночные камеры, ни тяжелые ручные кандалы. Их она носила два года и восемь месяцев. В отличие от Ольги фон Штейн, которая оказалась очаровательной вымогательницей, Софья Блювштейн была организатором многих нераскрытых ограблений и убийств. И вот, наконец, долгожданная встреча состоялась. Перед глазами знаменитого журналиста и репортера стояла небольшая, хрупкая старушка со следами ушедшей молодости, с нарумяненным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом, в стареньком капоте. "Неужели, - подумал Дорошевич, - это была Она?" Все, что осталось от прежней Соньки, - мягкие, выразительные глаза, которые могли отлично лгать. По манере говорить она была простая одесская мещанка, лавочница, знавшая идиш и немецкий язык. Прекрасный знаток человеческих характеров, Дорошевич не мог понять, как ее (Соньки) жертвы могли принимать "Золотую ручку" за знаменитую артистку или вдовушку-аристократку? Всероссийская, почти европейская знаменитость Сонька и на Сахалине была в центре внимания. Там про нее ходили различные легенды. Упорно держалось мнение, что она вовсе не настоящая, а "сменщица", которая отбывает наказание за подлинную Соньку, продолжающую свою преступную "деятельность" в далекой России. Даже сахалинские чиновники, узнавшие, что Дорошевич видел и помнил фотографии "Золотой ручки", снятые еще до суда, расспрашивали его: "Ну, что, она? Та самая?" На что журналист, обладавший прекрасной профессиональной памятью отвечал: "Да, но только остатки той Соньки". Ее преступная натура не сдалась, упорно боролась с каторжным режимом Сахалина. Ее секли, и по словам страшного сахалинского палача Комлева, самым жестоким образом. Местный фотограф организовал на Соньке доходный бизнес, продавая фотографии "Золотой ручки". Ее выводили на тюремный двор, ставили рядом наковальню, кузнеца с молотом, надзирателей и Софью Блювштейн в ручных кандалах. Такие фото охотно покупали матросы с кораблей, приходивших с материка, и тогдашние туристы. Сахалинская каторга с почтением относилась к "Золотой ручке". "Баба - голова", говорили о ней. На современном блатном жаргоне ее бы назвали "вор в законе". Сожитель Софьи - Богданов - говорил о ней Дорошевичу: "Теперича Софья Ивановна больны и никакими делами не занимаются". Официально - она варила великолепный квас, построила карусель, организовала из поселенцев оркестр, отыскала фокусника, устраивала представления, танцы и гуляния. А неофициально - торговала водкой, что было строго запрещено на Сахалине. И хотя об этом было широко известно, никакие обыски не выявляли производителя "зеленого змия". Только пустые бутылки из-под кваса находили стражи порядка. Она держала "малину", продавала и покупала ворованные вещи, но засечь краденое полиции не удавалось. Таким образом, она "боролась за жизнь", мечтая снова вернуться в Россию. Она закидала столичного репортера вопросами о городе ее детства - Одессе. Во время одной из встреч Сонька сказала Дорошевичу, что у нее в Одессе остались две дочки, которые выступали в оперетте в качестве пажей. Она умоляла сообщить ей об их судьбе, так как давно не получала от них никаких известий. Как писал Дорошевич об этой истории, "Рокамболя в юбке больше не было". Перед столичным репортером рыдала старушка - мать своих несчастных детей, о судьбе которых она давно ничего не знала. Таково окончание истории подлинной "Соньки - золотой ручки" - Софьи Ивановны Блювштейн. Учитывая показания двух независимых высокоавторитетных информаторов - А.П. Чехова и В.М. Дорошевича, можно понять, как оказались объединены в одно лицо два разных человека - Ольга фон Штейн и Софья Ивановна Блювштейн. В конце XIX - начале ХХ века "Сонька - золотая ручка" стала символом суперзвезды уголовного мира. В то время, когда настоящая Софья отбывала ссылку на Сахалине, имя её витало по городам и весям России. Вполне естественно, что другая авантюристка - Ольга фон Штейн - по наследству получила знаменитую воровскую кличку. «Секретные материалы ХХ века», 2001 г. Источник: http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=450 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 11, 2008 Author Share Posted June 11, 2008 Самсон и Далила САМСОН, герой ветхозаветных преданий (Суд. 13- 16), наделённый невиданной физической силой; двенадцатый из «судей израилевых». Сын Маноя из колена Данова, из города Цора. Ко времени С. над сынами израилевыми, продолжавшими «делать злое пред очами господа», уже сорок лет тяготело иго филистимлян. Рождение С., которому суждено «спасать Израиля от руки филистимлян» (13, 5), Маною и его жене, долго бывшим бездетными, предрекает ангел. Этим С. (как Исаак, Самуил и др.) избирается на служение богу «от чрева матери», причём даётся повеление - подготовить ребёнка к пожизненному назорейству (обет, состоявший в соблюдении ритуальной чистоты и в воздержании от вина для всецелого посвящения себя богу; внешний признак назорея - длинные волосы, которые запрещено стричь, - Чис. 6, 1-5). Затем ангел возносится на небо в пламени сжигаемой Маноем жертвы (13, 20-21). С самого детства на С. в решающие моменты жизни нисходит «дух господень», дающий ему чудесную силу, с помощью которой С. одолевает любых врагов. Все поступки С. имеют скрытый смысл, непонятный для окружающих. Так, юноша С. вопреки воле родителей решает жениться на филистимлянке. При этом им руководит тайное желание найти случай отомстить филистимлянам (14, 3-4). На пути в Фимнафу, где жила невеста С., на него нападает молодой лев, но С., исполнившись «духа господня», раздирает его, как козлёнка (14, 6). Позже С. находит в трупе этого льва пчелиный рой и насыщается оттуда мёдом (14, 8). Это даёт ему повод на брачном пиру задать тридцати филистимлянам - «брачным друзьям» - неразрешимую загадку: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое» (14, 14). С. поспорил на тридцать рубашек и тридцать перемен одежд, что брачные друзья не найдут разгадки, и они, ничего не придумав за семь дней пира, пригрозили жене С„ что сожгут её дом, если С. «оберёт их». Поддавшись просьбам жены, С. сообщает ей разгадку - и тут же слышит её из уст филистимлян: «Что слаще мёда, и что сильнее льва?». Тогда, осуществляя первый акт своей мести, С. поражает тридцать филистимских воинов и отдаёт их одежды брачным друзьям. Гнев С. и его возвращение в Цор расцениваются женой как развод, и она выходит за одного из брачных друзей (14, 17-20). Это служит поводом для нового акта мести филистимлянам: поймав триста лисиц, С. связывает их попарно хвостами, привязывает к ним горящие факелы и выпускает на жатву филистимлян, предавая огню весь урожай (15, 4-5). За это филистимляне сжигают жену С. и её отца, а в ответ на новое нападение С. целое филистимское войско вторгается в Иудею. Три тысячи иудейских посланников просят С. сдаться филистимлянам и отвратить этим от Иудеи угрозу опустошения. С. разрешает им связать себя и выдать филистимлянам. Однако в стане врагов «сошёл на него дух господень, и верёвки... упали... с рук его» (15, 14). Тут же С„ подняв с земли ослиную челюсть, поражает ею тысячу воинов-филистимлян. После битвы по молитве изнемогшего от жажды С. из земли пробивается родник, получивший имя «источник воззвавшего» (Эйн-Гакорэ), а вся местность ,в честь битвы наречена Рамат-Лехи («Нагорье челюсти») (15, 15-19). После этих подвигов С. всенародно избирается «судьёй израилевым» и правит двадцать лет. Когда жители Газы Филистимской, оповещённые о том, что С. проведёт ночь в доме блудницы, запирают городские ворота, дабы не выпустить его живым из города. С., встав в полночь, вырывает ворота из земли, взваливает на плечи и, пройдя с ними половину Ханаана, водружает их на вершине горы близ Хеврона (16, 3). Виновницей гибели С. становится его возлюбленная - филистимлянка ДАЛИЛА из долины Сорек. Подкупленная «властителями филистимскими», она трижды пытается выведать у С. источник его чудесной силы, но С. трижды обманывает её, говоря, что он станет бессильным, если его свяжут семью сырыми тетивами, или опутают новыми верёвками, или воткут его волосы в ткань. По ночам Далила осуществляет всё это, но С., просыпаясь, с лёгкостью разрывает любые путы (16, 6-13). Наконец, устав от упрёков Далилы в нелюбви и недоверии к ней, С. «открыл ей всё сердце своё»: он назорей божий от чрева матери, и, если остричь ему волосы, обет нарушится, сила покинет его и он станет, «как прочие люди» (16, 17). Ночью филистимляне остригают «семь кос головы» спящего С., и, просыпаясь на крик Далилы: «филистимляне на тебя, Самсон!», - он чувствует, что сила отступила от него. Враги ослепляют С., заковывают его в цепи и заставляют вращать мельничные жернова в темнице Газы. Между тем волосы его постепенно отрастают. Чтобы насладиться унижением С., филистимляне приводят его на праздник в храм Дагона и заставляют «забавлять» собравшихся. С. просит отрока-поводыря подвести его к центральным столбам храма, чтобы опереться на них. Вознеся к богу молитву. С., вновь обретший силу, сдвигает с места два средних столба храма и с возгласом «Да умрёт душа моя с филистимлянами!» обрушивает всё здание на, собравшихся, убивая в миг своей смерти больше врагов, чем за всю жизнь. В агаде имя С. этимологизируется как «солнечный», что толкуется как свидетельство его близости к богу, который «есть солнце и щит» (Пс. 83, 12). Когда на С. сходил «дух господень», он обретал такую силу, что, поднимая две горы, высекал из них огонь, как из кремней; делая один шаг, преодолевал расстояние между двумя городами («Вайикра рабба» 8, 2). Праотец Иаков, предрекая будущее колена Данова словами: «Дан будет судить народ свой... Дан будет змеем на дороге...» (Быт. 49, 16-17), имел в виду времена судьи С. А он подобен змею: оба живут одиноко, у обоих вся сила в голове, оба мстительны, оба, умирая, убивают врагов («Берешит рабба» 98, 18-19). С. прощались все грехи за то, что он никогда не произносил имя божие всуе; но открыв Далиле, что он назорей, С. тотчас был наказан: ему вменились все прежние грехи - и он, который «следовал влечению очей своих» (любодействовал), был ослеплён. Сила возвратилась к нему перед смертью в награду за смирение: будучи судьёй израилевым, он ни разу не возгордился и не превознёсся ни над кем («Сота» 10а). Образ С. типологически сопоставляется с такими эпическими героями, как шумеро-аккадский Гильгамеш, греческие Геракл и Орион и др. Подобно им, С. обладает сверхъестественной силой, совершает богатырские подвиги, в том числе вступает в единоборство со львом. Потеря чудесной силы (или гибель) в результате женского коварства также характерна для ряда эпических героев. Представители старой солярно-метеорологической школы видели в С. олицетворение солнца, на что, по их мнению, указывает имя С. («солнечный»); волосы С. будто бы символизируют солнечные лучи, «срезаемые» ночной тьмой (Далила рассматривается как олицетворение ночи, её имя частью учёных производится от евр. "лайла", «ночь»); лисицы, поджигающие хлебные поля, - дни летней засухи и т. д. В изобразительном искусстве наиболее полное воплощение получили сюжеты: С., раздирающий льва (гравюра А. Дюрера, статуя для Петергофского фонтана работы М. И. Козловского и др.), борьба С. с филистимлянами (скульптуры Пьерино да Винчи, Дж. Болоньи), предательство Далилы (картины А. Мантеньи, А. ван Дейка и др.), героическая смерть С. (мозаика церкви Санкт-Гереон в Кёльне, 12 в., барельеф Нижней церкви в Пече, 12 в., Венгрия, барельеф Б. Беллано и др.). Все основные события жизни С. отразил в своём творчестве Рембрандт («С. задаёт загадку на пиру», «С. и Далила», «Ослепление С.» и др.). Среди произведений художественной литературы наиболее значительна драматическая поэма Дж. Мильтона «Самсон борец», среди музыкально-драматических произведений - оратория Г. Ф. Генделя «Самсон» и опера Ш. К. Сен-Санса «Самсон и Далила». Лит.: Фрэзер Д., фольклор в Ветхом Завете, пер. с англ., М.-Л., 1931; Stahn Н., Die Simsonsage, Gott., 1908; Palmer Smythe A., The Samson-saga and its place in comparative religion, L., 1913. Автор: Д. В. Щедровицкий Источник: http://www.edic.ru/myth/art_myth/art_19028.html Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 11, 2008 Author Share Posted June 11, 2008 ЭСФИ́РЬ (Эстер), двадцать первая книга канонической еврейской Библии, входящая в раздел Писаний, а также ее главный персонаж. В еврейской традиции Эсфирь — последний из Пяти свитков. В христианском каноне помещается между книгами Нехемии и Иова. Книга открывается описанием роскошного пира, устроенного персидским царем Ахашверошем (в русской традиции Артаксеркс) в Сузах (Эсф. 1:1–9). На седьмой день пира Ахашверош потребовал, чтобы царица Вашти (по-русски Астинь) предстала перед пирующими «в венце царском, для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее»; получив отказ, уязвленный царь решил лишить ее царского достоинства и велел искать ему новую жену. Во дворец со всех концов страны были доставлены красивые девушки, в числе которых была Хадасса (от ивритского хадас — `мирт`), носившая также имя Эсфирь; ее семья принадлежала к колену Биньямина (2:5–7). Эсфири удалось завоевать расположение Ахашвероша и стать его женой. Мордехаю, дяде Эсфири, стало известно, что двое охранников намереваются убить царя; с помощью Эсфири Мордехай предупредил Ахашвероша о готовящемся покушении, и его имя было внесено в «книгу дневных записей царя» (2:21–23). Тем временем царь возвеличил Хамана (Амана - евр.), потомка царя амалекитян Агага, фигурирующего в I Сам. 15. Как следует из Эсф. 2:5, Мордехай принадлежал к тому же роду, что и победивший Агага Саул. В русской традиции, восходящей к Септуагинте (см. Библия. Издания и переводы), Хаман именуется «вугеянином». Отказ Мордехая кланяться Хаману разгневал того, и он задумал уничтожить всех евреев Персидского царства (3:2–7). Он убедил Ахашвероша, что евреи не признают его власти; по наущению Хамана царь издал указ о поголовном истреблении евреев (3:8–15). Узнав о нависшей над ними опасности, евреи всех областей Персии объявили траур и пост, а Мордехай, явившись в рубище к воротам царского дворца, известил Эсфирь о готовящейся резне и призвал ее заступиться за свой народ (4:1–9). Эсфирь пригласила царя вместе с Хаманом на приготовленный ею пир (5:1–5), а затем — на еще один пир, назначенный ею на следующий день (5:6–8). В тот же вечер царь вспомнил, что преданность Мордехая не была вознаграждена, и спросил Хамана, какие почести должны быть оказаны тому, чьи заслуги царь хотел бы отметить особо (6:1–6). Полагая, что речь идет о нем самом, Хаман посоветовал Ахашверошу облачить такого человека в царские одежды, возложить на него царский венец и, усадив на царского коня, провезти по улицам города (6:7–9). Царь приказал оказать все эти почести Мордехаю, для которого Хаман уже начал было строить виселицу (6:10–13; ср. 5:14, 6:4). На втором пиру, устроенном Эсфирью, Ахашверош пообещал выполнить любое ее желание, и она попросила царя защитить ее и весь ее народ от козней Хамана (7:1–6). Разгневавшись, Ахашверош приказал казнить Хамана, и он был повешен на виселице, приготовленной им для Мордехая (7:6–10). Поскольку по персидским законам изданный указ (об уничтожении евреев) не мог быть отменен, по просьбе Эсфири и Мордехая царь издал новое распоряжение, разрешавшее евреям «собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними» (8:4–17). Мордехай был назначен «вторым после царя» (10:3), и к нему перешло все имущество Хамана (8:1–3). В развернувшихся вслед за этим столкновениях евреи и принявшие их сторону неевреи (среди последних было много чиновников царской администрации) одержали верх; в столице было убито 500 человек, в том числе все сыновья Хамана, а по стране в целом — 75 тыс. (9:1–17). В память об этих событиях по инициативе Эсфири и Мордехая был установлен ежегодный праздник Пурим. В соответствии с традицией, соблюдаемой с античных времен, ему предшествует пост Эсфири (та‘анит Эстер) 13 адара; еврейский законоучители связывают эту традицию с Эсф. 9:18, где говорится, что «евреи, которые в Сузах, собирались в тринадцатый день [адара]» (предположительно для поста и молитвы), или с Эсф. 9:31, где наряду с Пуримом упоминаются «дни поста и плача». В пост Эсфири читаются особые слихот и отрывки из книги Исход (32:11–14, 34:1–10); в некоторых общинах постились три дня, особенно женщины (ср. Эсф. 4:16–17). Эсфирь как литературное произведение Книга Эсфирь построена как историческое повествование (в особенности, 10:2, где имитируются ссылки на «книги дневных записей», характерные для книги Царей), однако ученые считают, что она вряд ли является хроникой исторических событий. Ее автор был до известной степени знаком с государственным устройством и обычаями Персии; ему было, в частности, известно, что при персидских царях действовал совет из семи «князей» (1:14), что в стране была развитая курьерская сеть (3:13, 8:10), что у персов было принято определять счастливые и несчастливые дни, бросая жребий (3:7, 9:24), и пировать, возлежа (7:8). Вместе с тем многие детали книги: 180-дневный пир Ахашвероша (1:1–4), отказ царицы явиться к царю по его приказу (1:12), издание монархом указа об истреблении целого народа (3:8–15), его готовность санкционировать вооруженные столкновения в столице государства (9:11–15), уничтожение 75 тыс. «неприятелей» евреев и т. п. — мало правдоподобны. Если Мордехай, как то следует из 2:6, был депортирован в Месопотамию при Иехояхине, то есть в 597 г. до н. э., ни он сам, ни даже его племянница не могли дожить до третьего года царствования Артаксеркса I (правил в 465–424 гг. до н. э.). Персидский монарх мог взять себе жену только из знатного персидского рода; он не мог назначить на главную должность в царстве сначала амалекитянина (3:1–2), а затем еврея (10:3); царские указы публиковались в Персии только на персидском и арамейском языке (вопреки 1:22, 3:12 и 8:9) и могли быть отменены (вопреки 1:19, 8:8; ср. Дан. 6:8,12,15). Учитывая все это, книгу Эсфирь можно охарактеризовать как стилизованную новеллу из жизни персидского двора. Книга Эсфирь имеет четкую композицию, основанную на линейном развитии событий, многие из которых повторяются дважды: два пира в начале повествования (1:1–4 и 1:5–8), два в середине (5:4–5 и 7:1–2) и два в конце (9:17 и 9:18), две беседы Хамана с женой и друзьями (5:10–14 и 6:13–14), две аудиенции, данные Эсфири Ахашверошем (5:1–4 и 8:3–4), два письменных обращения к евреям Персии относительно празднования Пурима (9:20–22 и 9:29–32) и т. д. Характерны также повороты сюжета, в результате которых действующие лица меняются ролями: в 2:10,20 Эсфирь поступает так, как ей велел Мордехай, а в 4:17 Мордехай выполняет распоряжение Эсфири; в 10:3 Мордехай фактически занимает место Хамана при дворе (ср. 3:1); в 3:10 Ахашверош отдает свой перстень Хаману, а в 8:2 – Мордехаю; в 3:9–15 царь отдает приказ об уничтожении евреев и разграблении их имущества, а в 8:9–14 разрешает евреям истребить и ограбить их врагов, причем о содержании обоих приказов и о том, как их рассылали, говорится в почти идентичных выражениях. В ряде случаев явная или подспудная перекличка между эпизодами создает дополнительный эффект (Хамана вешают на виселице, приготовленной им для Мордехая) или подчеркивает контраст между персонажами (Вашти отказывается явиться на пир по приказу царя, а Эсфирь является к нему без приказа и приглашает его на пир). Некоторые эпизоды книги носят юмористический или эксцентрический характер: Ахашверош издает абсурдный указ о том, «чтобы всякий муж был господином в доме своем» (1:22); Хаман, пытаясь вымолить у Эсфири пощаду, случайно падает на ее ложе, и царь, решив, что он пытается изнасиловать царицу, приказывает немедленно казнить его (7:7–9). В книге имеется ряд скрытых аллюзий на жизнеописание Иосифа в Быт. 37–50 (ср., например, Эсф. 3:4 и Быт. 39:10, Эсф. 1:21 и Быт. 41:37, Эсф. 3:10, 8:2 и Быт. 41:42). Вместе с тем в ее сюжете наблюдается известное сходство с Исх. 1–12: в обоих случаях главный герой повествования живет при дворе могущественного чужеземного монарха, который не подозревает о его еврейском происхождении (ср. Исх. 2:6–10); подобно Моисею, Эсфирь после непродолжительных колебаний приходит на помощь своему народу, которому грозит смертельная опасность (ср. Исх. 3:11, 4:1,10), и неоднократно заступается за него перед царем (ср. Исх. 5:1–1–11:10). В конечном итоге евреи торжествуют над своими врагами, многие из которых погибают (ср. Исх. 12:29–30, 14:26–30); в память об этих событиях устанавливается ежегодный праздник (ср. Исх. 12:1–28; 13:3–10). Иврит книги Эсфирь обнаруживает сильное влияние арамейского языка. Отличительная особенность книги Эсфирь — полное отсутствие упоминаний о Боге, Храме, молитвах и мицвот. Хотя трехдневный пост Эсфири и всех сузских евреев, предшествовавший, согласно Эсф. 4:16, ее первой аудиенции у царя, может быть истолкован как попытка евреев привлечь внимание Бога к своему бедственному положению, им удается спастись от гибели главным образом благодаря собственной смелости и находчивости. Текст большинства рукописей Септуагинты в отличие от канонической (масоретской; см. Масора) версии включает шесть пространных дополнений. Так, в частности, этот текст приводит апокалиптический сон Мордехая, увиденный им до начала описываемых в книге событий. В то же время отсутствуют многие слова, фразы и даже небольшие фрагменты масоретской версии. Источники, датировка, канонизация По мнению ряда исследователей, в основе книги Эсфирь лежат два или три повествования, первоначально не связанные друг с другом: рассказ о соперничестве Мордехая и Хамана, повесть об Эсфири, чье влияние на персидского царя помогло ей предотвратить истребление ее народа, и, возможно, история Вашти — высокомерной царицы, жестоко поплатившейся за отказ выполнить приказание царя. Представляется наиболее вероятным, что книга Эсфирь начала складываться на исходе периода персидского господства (середина 4 в. до н. э.), но ее масоретская версия приняла свою окончательную форму уже в эллинистическую эпоху, то есть не ранее последней трети 4 в. н. э. Эсфирь — единственная книга еврейского канона, отсутствующая в Мертвого моря свитках; на этом основании можно заключить, что во 2-й половине 2 в. до н. э. — 1-й половине 1 в. н. э., когда складывалась библиотека Кумранской общины, она не считалась неотъемлемой частью Священного Писания. Около 94 г. н. э. Иосиф Флавий (Древ. 11:184–296) пересказывает расширенный текст, легший в основу Септуагинты, однако его утверждение, что еврейская Библия состоит из 22 книг (Апион 1:38–41), вероятно, свидетельствует о том, что он не включал в нее книгу Эсфирь. В отличие от большинства других книг она не была, по-видимому, канонизирована в период пребывания Синедриона в Явне (конец 1 – начало 2 вв.); постановления законоучителей о порядке празднования Пурима, относившиеся к 1-й половине 2 в. до н. э., основаны не на ней, а на Мегиллат Та‘анит. Некоторые историки приблизительно датируют ее канонизацию 140 г., когда Синедрион находился в Уше, другие — 200 г., однако из Мег. 7 а следует, что и для некоторых законоучителей 3 в. ее статус не был очевиден. Среди христиан вопрос о принадлежности книги Эсфирь к канону обсуждался вплоть до 5 в., причем западные церкви, как правило, признавали ее Священным Писанием, в то время как многие отцы восточных церквей отказывались включить ее в канон. Христианские авторы периода античности и позднего средневековья чрезвычайно редко ссылаются на книгу Эсфирь и обычно упоминают ее вместе с книгой Юдифь; полный христианский комментарий к ней был впервые составлен лишь в 836 г. В католицизме (см. Церковь католическая) и во всех восточных церквях дополнения к книге Эсфирь имеют канонический статус, однако в Вульгате они помещаются отдельно от основного текста книги. В протестантизме победила точка зрения М. Лютера (в одном из трудов которого говорится, что было бы лучше, если бы книга Эсфирь с ее «чрезмерно еврейским духом и языческим неприличием» не существовала бы вовсе) о том, что дополнения носят апокрифический характер (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы); они либо не включаются в протестантские издания Библии, либо помещаются в них между Ветхим и Новым заветом. Эсфирь в мировой литературе и искусстве Среди наиболее ранних литературных произведений на темы книги Эсфирь — стихотворная мистерия неизвестного итальянского автора «Пьеса о царице Эстер» (около 1500 г.), последняя часть 43-томной французской «Мистерии Ветхого завета» (начало 16 в.), поэма немецкого мейстерзингера Г. Закса «Эстер» (1530), драма Ш. Уске «Эстер» (1558), анонимная стихотворная пьеса на английском языке «Новая интерлюдия о набожной царице Эстер» (1561) и трагедии в стихах гугенота А.де Монкретьена («Эстер», 1585; «Вашти», 1589; «Аман», 1601). По мотивам книги Эсфирь в 17–20 вв. написаны эпическая трагедия «Эстер» Ж. Б. Расина (1689), «Трагедия о царице Эсфирь» М. Астрюка, «Знаменитая комедия об Амане и Мордехае» Ицхака Кохена де Лары (1699), мелодрама Элизабет Полак «Эстер, царственная еврейка, или Смерть Хамана» (1835), неоконченная пьеса Ф. Грильпарцера «Эстер» (1848), «Царица Эсфирь» Ф. Блисса (1881), «Эстер и Харбона» Г. Перейры Мендеса (1917), «Эстер» М. Брода (1918), «Сон в ночь Пурима» И. Голлера (1931), «Что они говорят?» Дж. Брайди (1939). Эпические поэмы об Эсфири были созданы португальским марраном Ж. Пинто Дельгадо (1627) и Ж. Демаре де Сен-Сорленом (1673). Значительной популярностью пользовались стихи из сборника И. Мангера «Мегиле-лидер» («Песни книги Эстер», 1936); в 1967–68 гг. по ним был поставлен мюзикл, исполнявшийся в Израиле и США. В 1928 г. Мария Поггель-Дегенхардт опубликовала на немецком языке роман «Царица Вашти». Сцены из книги Эсфирь составляют часть настенной росписи синагоги в Дура-Европос (Эсфирь и Ахашверош на троне и Мордехай на царском коне). Герои книги изображены на стенах базилики Сан-Клементе в Риме (9 в.) и Шартрского собора (13 в.). В средневековой христианской иконографии Эсфирь, заступившаяся за свой народ, выступает большей частью как прообраз девы Марии — заступницы всех христиан. В эпоху Возрождения произведения на сюжеты книги Эсфирь создавали такие мастера, как С. Боттичелли, Филиппино Липпи, Я. Тинторетто, П. Веронезе, К. Лоррен. «Эсфирь перед Ахашверошем» — сюжет, который использовали П. П. Рубенс и Я. Стен; Стен написал также картину «Гнев Ахашвероша» (1660). К образам книги Эсфирь неоднократно обращался Рембрандт («Мордехай умоляет Эсфирь», 1655; «Аман, Ахасфер и Эсфирь», 1660; «Аман в немилости», около 1665 г.). Среди французских художников, посвятивших свои произведения Эсфири, — Н. Пуссен и Т. Шассерио («Туалет Эсфири», 1841). Музыкальные произведения, навеянные книгой Эсфирь: мотет для пяти голосов Дж. П. да Палестрины (опубликован в 1575 г.), оратории А. Страделлы «Эсфирь, избавительница еврейского народа» (около 1670 г.), М.-А. Шарпантье «Повесть об Эсфири», А. Лотти «Эсфирь — увенчанное смирение» (1712), А. Кальдары «Эстер» (1723), Г. Ф. Генделя «Аман и Мордехай» на слова Дж. Арбентота и, возможно, А. Попа (1720; 2-й дополнительный вариант — 1732), К. Диттерса фон Диттерсдорфа «Избавительница еврейского народа в Персии» (1773), хоры Ж.-Б. Моро для пьесы Расина, опера Я. Мейеровица «Эстер» на слова афро-американского поэта Л. Хьюза (1956) и др. Источник: http://www.eleven.co.il/article/15120 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 12, 2008 Author Share Posted June 12, 2008 Вера Таривердиева интервью редакции еврейской американской газеты «Еврейский мир» 21 мая 2008 года - Вера, неправильно начнем разговор, потому что Таривердиев был неправильный композитор... Вы согласны? - Да. - Согласны. Вспоминая Микаэла Леоновича, слушая его утонченную музыку, видишь перед собой этакого суперрафинированного интеллигента, который в обыденной жизни никогда не повышает голос, никогда не злится, не позволяет себе проявлять эмоции. Это соответствует действительности? - Думаю, что у вас правильное ощущение от рафинированности Таривердиева. Он действительно чрезвычайно рафинированный, чрезвычайно чувствительный и очень воспитанный человек. Но он очень эмоциональный. - Вы мне можете объяснить, за что его, успешного композитора, автора, ну уже можно сказать легендарной музыки к легендарным фильмам - он написал музыку более чем к ста тридцати пяти картинам. Среди них такие, как «Семнадцать мгновений весны» и «Ирония судьбы». За что его, такого хорошего, тихого и интеллигентного классика при жизни так недолюбливала власть? За что его так топтали коллеги, мне более или менее понятно - коллеги всегда относятся к талантливым людям соответственно. А власть-то за что его не любила? Что же он плохого ей делал-то? - Он был человеком совершенно независимым и совершенно не советским. Он не был ни антисоветским человеком, ни советским человеком. Он просто был. Он имел такое свойство - быть самим собой всегда, при любых обстоятельствах. И он был очень внутренне свободным. Он никогда не вписывался ни в какие схемы. И в том числе, в советскую. У него была такая фраза: «Меня не искушали». Это не совсем так - его искушали, но он никогда не был своим ни для власти, ни для Союза композиторов. Он просто был Микаэлом Таривердиевым - таким большим пространством, человеком большого внутреннего пространства. Всю музыку он писал про себя. Это музыка, выражающая его. Он даже говорил: «Если вы хотите узнать меня - я и есть моя музыка». - Вера, а тяжело с ним было? - Мне - нет. - Довольно часто бывает, что человек, который сдерживает свои эмоции (а вы как раз говорите о Микаэле Леоновиче, что он был человеком очень эмоциональным, но выглядел всегда очень спокойным и уравновешенным), когда приходит домой, то все, что накопилось за день, выплескивает на своих близких. Такого не было? - Я думаю, что, если люди чувствуют друг друга, они и переживают что-то каким-то родственным образом. Для кого-то Микаэл Леонович, наверное, был трудным человеком. А для меня - нет. - А на ком срываться, как не на своих? - Он не срывался на близких. Он скорее срывался на самом себе. И не случайно же в 45 лет он перенес первый инфаркт, потом операцию на сердце, и он погиб от болезни сердца. - Эта вот история, довольно неприятная, чтобы не сказать - мерзкая - один из тех фильмов, которые прославил (я имею в виду - для широкой аудитории) Таривердиев, «Семнадцать мгновений весны», стал, как это часто бывает, для художника и тем, что его очень сильно ударило. Я имею в виду все разговоры по поводу обвинений его в плагиате, дескать, музыка к кинофильму - это украденная «История любви» и так далее, и так далее. Об этом очень много говорили и очень много писали. Таривердиев хоть в какой-то степени относился к этому спокойно или даже с юмором, или это не про него и не про его характер? - Когда это случилось, он воспринял эту историю как чью-то шутку, как оно в результате и оказалось. Но эта история ему стоила ну очень больших переживаний. И это была такая травма! Ему позвонили и сказали: «Старик, ты знаешь, тут пришла какая-то телеграмма странная в Союз композиторов, вот приди и забери ее». Он пришел в Союз композиторов. На столе у Тихона Хренникова лежала телеграмма: «Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме. Фрэнсис Лей». Микаэл Леонович подумал, что это чья-то дурная шутка, и оставил эту телеграмму там. Но начались последствия. Запретили музыку на телевидении, на радио и так далее. Он много тогда гастролировал со своими концертами. И вот что самое обидное и тяжелое для него было - это то, что он выходил на публику, будучи известным композитором и автором музыки уже более чем к сорока фильмам и, в том числе, очень популярным; и не было ни одного концерта, где бы он не получал записку: «А правда ли, что вы украли музыку для этого фильма?» У него такая странная судьба: все, что он прописывал в музыке, потом случалось в его жизни. И вот эта шпионская история «Семнадцати мгновений весны» в его жизни отчасти стала развиваться. С приходом этой телеграммы, с выяснением обстоятельств и так далее. В результате он вынужден был заниматься этой историей и доказательством того, что он не украл музыку. Ему помогли его друзья во Франции найти Фрэнсиса Лея, который никогда не посылал такого рода телеграммы. И как бы все выяснилось и все разъяснилось. Но Микаэлу пришлось этим заниматься… - Да, злые языки страшнее пистолета... - Уже после ухода Микаэла Леоновича, когда я стала собирать архив, очень много ведь было потеряно из киномузыки, то есть вот отдавалось все в оркестр кинематографии или куда-то еще, исчезали партитуры, какие-то записи... Мне принесли полную фонограмму со студии им. Горького фильма «Семнадцать мгновений весны». Мы все считаем, что знаем эту музыку, и я - в том числе. И вот когда мы со звукорежиссером в нашей домашней студии перегоняли эту музыку для домашнего архива, оказалось, что это шесть с половиной часов. В фильм вошло четыре часа музыки... Когда я слышала эту музыку в отрыве от видеоряда, это было поразительно! Во-первых, была немного другая история. Это была, может быть, даже совсем другая история... - А коллеги плясали на костях? - Ну это же была шутка коллеги - история с телеграммой. - Вы знаете, кто именно?.. - Никита Богословский... Вдова Богословского в передаче о Никите Владимировиче созналась, что да, это была его шутка. - Думаю, что Богословский... мне, конечно, тяжело судить, но я предполагаю, что если бы Богословский знал, чем обернется эта шутка для Таривердиева, вряд ли бы это сделал. - Трудно сказать. Он был своеобразным человеком. - А вообще коллеги любили Микаэла Леоновича? - Именно коллеги чаще всего его не любили. Он был человеком совершенно другой модели поведения. - С кем-то из коллег он общался, с кем-то дружил, или нет? - Он общался, и он дружил, и, пожалуй, для него одна из самых дорогих таких дружб с коллегой - отношения с Валерием Гаврилиным, которого он очень любил. Микаэл Леонович был человеком, который чрезвычайно остро реагировал на талант другого человека, и всегда восхищенно... - Гаврилин - потрясающий композитор! - И вот однажды... А вы знаете, тогда же были разные как бы группы, а поскольку Микаэл Леонович очень дружил многие годы с Родионом Щедриным, у них было такое общее увлечение - водные лыжи, потом серфинг, они вместе отдыхали в Сухуми. И в силу этой дружбы его как-то причисляли скорее к этой группе. А Гаврилин принадлежал к группе Свиридова. Но вот однажды Микаэл Леонович услышал его «Перезвоны», и он не смог сдержаться, и, не будучи с ним очень хорошо знакомым, позвонил ему и выразил по телефону свои восторги. На что Гаврилин очень удивился именно реакции композиторской. И прислал ему письмо, мол, я поражен тем, что композитор так восторгается. - Вера, услышать похвалу от собрата по цеху - это вообще что-то невообразимое! Вот узнать какую-то гадость, которую про тебя говорит собрат-композитор, собрат-актер, или собрат-режиссер - это нормально, в порядке вещей. А когда композитор говорит что-то хорошее, доброе, восхищенное другому композитору, это что-то из ряда вон выходящее - к сожалению. - К сожалению, да. Но именно такие люди, которых мы сейчас назвали, именно им это было свойственно. И для меня это свидетельство внутренней свободы, неограниченности и глубокого таланта... - Режиссеры, с которыми работал Таривердиев, люди, мягко говоря, не простые. «Семнадцать мгновений весны» - Лиознова, известная своим особым характером, Эльдар Рязанов - «Ирония судьбы». Работать композитору с режиссером всегда непросто. А с такими режиссерами - тем более. Как это происходило? Есть какие-то наблюдения и ощущения? - У Микаэла Леоновича была такая фразочка: «Не люблю режиссеров и иностранцев». С Лиозновой - это была напряженная, тяжелая работа, можно сказать, каторжный труд в течение трех лет. А вот с Эльдаром Александровичем Рязановым - он удивительный человек, мягкий, добрый. Они работали, как Микаэл Леонович говорил, «спина к спине защищали идею поэзии Ахмадулиной, Евтушенко, и вообще просто высокой хорошей поэзии в формате телевизионного народного фильма. Это ведь уникальная история в этом смысле... - Вера, вы закончили Гнесинку? - Да. - Вопрос, может быть, не самый правильный, не самый тактичный. Можно ли сказать, что жена Таривердиева положила свою жизнь, свое творчество на алтарь служения мужу? - Я думаю, что это большое счастье положить свою жизнь на алтарь кого-то. - В ущерб собственному творчеству? - Вы знаете, нет. Я глубоко убеждена, что это мое призвание, мое счастье, что мы встретились. - Я нечасто видел, а если честно, никогда не видел двух авторов, мужа и жену в одной книге. Микаэл Таривердиев «Я просто живу», и Вера Таривердиева «Биография музыки». Семейная книга? -... «Семейный подряд». - Фильм создан на основе музыки органной симфонии Таривердиева, правильно? - Да. - Это было написано на тему Чернобыля, а здесь мы видим кадры катастрофы 11 сентября, в том числе. Органная музыка по важности для Таривердиева стояла на первом месте? Потом все остальное? Знаю, что вы занимаетесь конкурсом органной музыки, который был в Кенигсберге, был в Гамбурге, и здесь, в Нью-Йорке. - Да. - Когда я читал о Микаэле Леоновиче, меня поразила еще одна вещь: он очень любил заниматься фотографией... И где-то он даже сказал: «Вы можете сколько угодно называть меня плохим композитором, но не смейте называть меня плохим фотографом, потому что я - профессионал высочайшего класса». - Но так и есть! - Вера, тяжело жить с педантом? - Но он такой странный педант. Он очень эмоциональный, нежный, тонкий педант. Зато все понятно. Понимаете, например, у него была такая формула, что в семье должен быть виноват всегда один человек... - И это жена? - И естественно, это я. Когда ты это понимаешь, когда ты это принимаешь, то становится все понятно. Не надо выяснять отношения, не нужно выяснять, кто прав, кто виноват. Всегда виноват один человек. Но тот, кто прав, он будет великодушным по отношению к тому, кто виноват. Он будет его прощать. Он будет его любить. Он будет нежен с ним. Это очень удобно. - Да это просто замечательный рецепт счастливой семейной жизни! - Думаю, что да. - Счастливые были годы? - Очень. Но были и тяжелые времена, потому что мы... счастливые! Да. «Серебрянейший композитор, Брат мой, Какой непоправимою бравадой Смыкается под строчками моими Паническое пианино. И плачем мы, И светит воск с огарка На профиль гениального сайгака, И слышит подмосковные стаккато: Тоска какая! Тоска какая!» Эти строки поэт Андрей Вознесенский посвятил Микаэлу Таривердиеву. Источник: http://evreimir.com/article.php?id=21967 Вера Таривердиева столь талантливый и неординарный человек, что для рассказа о ней мало одного материала. Поэтому я позволю себе привести ещё один: Музыка к фильму "Семнадцать мгновений весны" принесла Микаэлу Таривердиеву славу главного кино-композитора Страны Советов и, в качестве премии, квартиру. Но сам он считал, что все лучшее написал после встречи с молодой пианисткой Верой. Они познакомились в восемьдесят третьем. Ему было пятьдесят два, ей - двадцать шесть. Вера уже успела побывать замужем. Ради того, чтобы стать женой своего кумира, она отдала маленького сына на воспитание родителям. Роман пианистки и композитора начался в Вильнюсе, на даче Родиона Щедрина. Вера Таривердиева: "Потом он меня пригласил в ресторан, вот. И там было пианино. И он сказал: "Хочешь, я сыграю для тебя, сыграю что-нибудь?". Я как-то испугалась этого. И сказала: "Нет, не надо". И он пошел и сыграл прелюдию из "Семнадцати мгновений" - встречу с женой. Тогда я воспринимала это все, ну, немного не так, как сейчас воспринимаю, уже зная его очень хорошо. Что для него, например, играть в ресторане - это было что-то сверхъестественное. То есть, это было не просто ухаживание, это, можно сказать, было какое-то невероятное признание человеку". В его жизни было много женщин. Он искал единственную и предугадал встречу с Верой. Баллада-монолог "Выйди замуж за старика" впервые прозвучала с экрана голосом Таривердиева в девяностых. Считается, что посвящена она Вере. Но баллада написана в начале семидесятых, задолго до встречи в Вильнюсе. Вера Таривердиева: "Вот, я, например, считаю, что я случилась в его музыке до того, как он меня встретил. Я не знаю, в этом монологе... это, наверное, слушатели пусть уже сами делают какие-то выводы: кто случился в его музыке? Но я сама ощущаю это. Вот у него есть несколько вокальных новелл на стихи Людвига Ашкинази. Такие очень любопытные маленькие, крошечные монологи, мужские монологи о женщинах. В частности, там есть такой монолог "Верочка". Многие считают, что он написал это и посвятил мне. Но он написал это в 68 году. Ну, я считаю, что я просто случилась в его музыке, поэтому наша встреча в жизни не могла не произойти". Когда Вера была рядом с ним, с музыкой происходили удивительные события. Он любил работать дома. Однажды ему пришлось писать музыку для фильма о Чернобыле, снятого Роланом Сергиенко. Вера Таривердиева: "Они записали, то есть они показали Ролану тему, записали ее на многоканальный магнитофон, и решили, что сведут они ее после перерыва. И когда они после перерыва вошли в комнату, где студия находится... Был сентябрь, окна были открыты... И вдруг они слышат на улице, с улицы из окна звучит вот эта тема". Микаэл Леоныч, будучи очень таким человеком ироничным, говорит: "Вот..".,- грит,- "уже украли". И все как-то так немного даже растерялись. Потом они включили магнитофон этот многоканальный, и там не оказалось этой темы". Прощание с роялем. Квартира композитора. С Верой Микаэл Таривердиев прожил тринадцать лет. Даже в последний год их совместной жизни Вера не придавала значения предчувствиям своего мужа. Вера Таривердиева: "Вот однажды, когда он не спал, это было в апреле, он ходил так по квартире. Я не спала вместе с ним, потому что как-то я не могла. И он вдруг сел за рояль, и стал играть. А для него это был необычный такой момент, потому что он практически последние годы не играл на рояле. Он играл, вот, в студии. Он все записывал в своей студии. За исключением, вот, фильм "Русский регтайм", с Урсулюком, вот, они записывали на этом рояле. А все остальное делалось в студии. Для него это было очень необычно, то, что он сел за рояль. И он потом сказал... Он закрыл крышку, и сказал: "Я прощался со свои роялем". Сочи. 1996 год. В один из июльских рассветов Микаэл Тариевердиев вышел покурить на балкон санатория "Актер". Он увидел, как над морем встает солнце, и его сердце остановилось. Это было 25 июля. Так случилось, что Вера заранее взяла обратные билеты в Москву именно на этот день. Они, как всегда, возвращались вместе. Вера Таривердиева: "Это лучшее, что случалось со мной в жизни,- это жизнь с Микаэл Леонычем. И зачем же я буду от такой жизни отказываться? Вот, и... Но, а чем жить? Это замечательная жизнь с ним... А чем жить? Когда я живу в этом, я чувствую смысл жизни". Любого из мужчин, которые встречаются ей, Вера сравнивает с Микаэлом. Сравнение - не в их пользу. Поэтому она одна, наедине со знаменитой квартирой и со своей памятью. Источник: http://www.zvuki.ru/R/P/12996 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 13, 2008 Author Share Posted June 13, 2008 Российская государственная радиовещательная компания "Голос России" существует в международном эфире уже 75 лет. В начале 90-х территория страны заметно уменьшилась, что прибавило забот нашему Иновещанию. Компания вещает на 160 стран на 32 языках, включая русский. "Голос России" занимает третье место в мировом рейтинге среди международных радиовещательных компаний после "Голоса Америки" и Би-би-си. Наш собеседник - заместитель председателя, главный редактор главной редакции программ компании "Голос России" Диана БЕРЛИН. - Диана Иосифовна, вы имеете колоссальный опыт работы на радио. Почему вы пришли именно на "Голос России"? - Во-первых, этой компании каким-то фантастическим образом удалось сохранить традиции, свою уникальную школу, а для меня очень важно, когда "не прерывается связь времен". Тем более что "Голос России" представляет страну перед мировым сообществом, формирует имидж России. Неслучайно Иновещание воспитало таких известных телерадиожурналистов страны, как Влад Листьев, Владимир Познер, Александр Любимов, ведущие журналисты радио "Эхо Москвы". На "Голосе" и сегодня успешно работает Валентин Сергеевич Зорин, который не нуждается в представлении. Возглавляет "Голос России" Армен Оганесян, человек высокообразованный. Знаете, когда я иду по коридору и встречаю моих коллег, здороваюсь с ними, то каждый раз заново ощущаю, какая это честь - работать с такими людьми, настоящими профессионалами. Я понятия не имею, сколько им лет, и не надо. Здесь не балет, здесь главное - мозги. Ну и, конечно, знание языков. Каждый сотрудник "Голоса России" знает минимум два иностранных языка, а есть и такие, кто владеет двенадцатью и более. В компании очень много редакций. В том числе Всемирная Русская Служба, Русское Международное Радио и канал "Содружество". Сейчас он в прямом эфире транслирует свои программы на страны СНГ и Балтии на средних волнах и в FM-диапазоне. Очень хотелось бы сделать его доступным для жителей России. - Но ведь, как правило, международные радиокомпании не имеют внутреннего вещания. - Это не совсем так. Во Франции такой опыт имеется, и он успешен. Что же касается России - сейчас все смешалось и сблизилось. В Москве, например, живут представители почти всех стран, которые есть на глобусе. Некоторые диаспоры насчитывают тысячи и десятки тысяч человек. Трудно не заметить, насколько обострились межнациональные и межрелигиозные конфликты. В связи с изменением политической обстановки, вероятно, стоит подумать о том, что России необходим специальный радиоканал, посвященный внутренним межнациональным проблемам. Приведу пример: мы сейчас начинаем новый проект "Россия всегда с тобой". Его ведет Наталья Айрапетова, которая почти всю свою журналистскую деятельность посвятила проблемам соотечественников за рубежом. За две недели до начала проекта начала работать специальная телефонная линия: 951-97-76. Еженедельно в студию приглашаются юристы, политологи, представители дипмиссий, которые отвечают на вопросы слушателей и пытаются адресно помочь всем, кто обращается с той или иной проблемой. Но такую возможность получают только те, кто там, в ближнем зарубежье. А сколько людей, живущих во "внутреннем эфире", в России, которых волнуют те же вопросы! - Русская культура, как, впрочем, культура любой страны, - тема необъятная. В какой форме вы подаете слушателям такой непростой материал? - Отвечая на ваш вопрос, расскажу лишь о недавно открытом проекте "Голоса России" "Радиоэнциклопедия: Россия от А до Я". Нас поддержали МИД РФ, Министерство культуры и массовых коммуникаций РФ, Роскультура. Кроме нашего творческого коллектива, в производстве программ проекта заняты продюсерский центр "Профи", ООО "Большое радио" и, поскольку проект мультимедийный, "Студия Артемия Лебедева" и студия "Телетайп". Первая передача, посвященная "Азбуке", уже получила первое место на конкурсе православных программ. На сегодняшний день готовы еще три выпуска, три "буквы": "Большой театр", "Великая Отечественная война", "Горчаков Александр Михайлович". Готовится к выходу программа "Достоевский". В создании "Энциклопедии" участвуют известные историки, литераторы, музыканты, артисты. "Азбуку" ведет Сергей Шакуров, "Большой театр" - Илзе Лиепа и Александр Лазарев, "Великую Отечественную войну" - Вячеслав Шалевич, "Горчакова" - Игорь Костолевский. Разумеется, программы "Энциклопедии" будут переведены на основные европейские и восточные языки. Мы надеемся на успех этого проекта. Это лишь одна из форм подачи российской культуры нашим многомиллионным слушателям. - Вы сказали, что цель "Голоса России" - поддерживать позитивный имидж нашей страны. Создание имиджа состоит из двух стадий: подчеркнуть достоинства и заретушировать недостатки. Что подчеркивает и что скрывает "Голос России"? - "Голос России" советского периода накладывал краску толстым слоем, и не хочется возвращаться к тем временам. Что касается ретуши, грима, то я против всего этого. Наша культура была, есть и будет главным достижением России. В этом направлении и идет наша основная работа. Например, в Китае есть молодежный канал, который транслирует популярную в России музыку. Нечто подобное можно найти в Японии, во Вьетнаме, в Англии. Среди итальянских и греческих слушателей большой популярностью пользуются радиопостановки нашей классической литературы. С большим успехом прошел джазовый концерт с прямой трансляцией на Уругвай. Недавно у нас был очередной радиомост с Израилем. На этот раз он был посвящен русской литературе и книгоиздательству. И выяснилось, что на иврит переведены произведения Достоевского, Булгакова, Шаламова и многих других писателей. Вот еще один пример - программы "Мандельштам - Грузия - Армения" с большим успехов идут и в Прибалтике. К сожалению, невозможно даже в самой большой статье рассказать о всех проектах, связанных с культурой, которые можно слышать в разных странах на волнах "Голоса России", но еще об одном мне хотелось бы упомянуть. К 75-летию "Голоса России" была учреждена специальная корпоративная медаль "За вклад в диалог культур", очень красивая, значительная. Мы вручили ее нескольким представителям языковых редакций. Кстати, мы планируем награждать этой медалью не только наших сотрудников, но и всех достойных журналистов и деятелей культуры. Конечно, в стране много проблем. И "Голосу России" известна проблема самоцензуры. Но эта самоцензура заключается главным образом в том, чтобы не было неточностей в расстановке акцентов, не было поверхностного и голословного диалога со слушателями. Беседовала Ирина Русанова Источник: газета «Культура» Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 13, 2008 Author Share Posted June 13, 2008 Не дарите мне беду, словно сдачу, Словно сдачу, словно гривенник стертый! Я ведь все равно по мертвым не плачу - Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый. Уходят, уходят, уходят друзья - Одни - в никуда, а другие - в князья... Александр Галич, "Уходят друзья" Написано на смерть Фриды Вигдоровой Слева направо: Фрида Вигдорова, Раиса Облонская, Нора Галь. Нач. 60-х гг. В 50-60 годы она была как "скорая помошь" на просторах Советского Союза. Там, где надо было помочь конкретным вмешательством в неправое дело, походайствовать, обратиться в строго выбранные, со знанием дела, нужные инстанции, забить в колокола, нажать на всяческие винтики в бюрократической исполнительной и партийной машине, написать статьи, письма протеста со сбором подписей видных уважаемых личностей, обращения к "власть предержащим", да и просто по-человечески обогреть, накормить, успокоить, проявить участие и сострадание, помочь своими немногими деньгами, лекарствами, сиделками - везде возникала Фрида Абрамовна Вигдорова. В те годы имя её было на слуху, это сейчас оно основательно подзабыто - что тут поделаешь, жизнь так стремительно меняется... Всякое проявление несправедливости вызывало в этой маленькой женщине отклик, заставляло бороться, дать отпор негодяям, постоять за другого. Чужие беды становились её бедами, и в отстаивании правды она была твёрдой и настойчивой. Забегая вперёд в своём скромном повествовании о Фриде Вигдоровой, скажу, что от вселенских бед, проходивших через её сердце, она сгорела уже в 50 лет. Сгорела от рака, вызванного, мне кажется, перенапряжением душевных сил. А родилась педагог, писательница и журналистка Фрида Вигдорова 92 года назад, 3 марта 1915 года, в провинциальном городе Орша Смоленской губернии, в семье учителя. В 1937 году закончила Московский педагогический институт, работала учителем русского языка и литературы сначала в Магнитогорске, затем в Москве. С 1938 года начала заниматься журналистикой, в 1948 году вышла её первая повесть "Черниговка". Потом появились повести "Семейное счастье", "Любимая улица". Все повести Фриды были светлы и печальны, порой сентиментальны. Скажу с сожалением, что сейчас её книги не востребованы. Ушло то послевоенное время, когда её повести были заметны и нужны и когда её яркие запоминающиеся статьи в "Комсомольской правде", "Известиях", "Литературной газете" - о судьбах людей, в отношении которых была допущена несправедливость, - становились моментально событиями в общественной жизни. При этом Вигдорова умело заботилась о "проходимости" статей, потому что важнее всего ей было именно напечатать статью, чтобы потом с помощью газеты выручить людей: подростка, отправленного в лагеря строгого режима, студентов, исключенных из института, заброшенных обитателей инвалидного дома, оклеветанную учительницу, стариков из тамбовской деревни, которым колхоз не дает соломы перекрыть крышу, и многих, многих других. Ей приходилось самой ходить по инстанциям, но она также заставляла сами центральные газеты и известных в стране людей хлопотать о её подопечных. А среди них были простые и совсем не простые граждане. Например, Надежда Яковлевна Мандельштам, которой Вигдорова помогла восстановить прописку в Москве. Кстати, кляну себя, что не смогла повидать эту великую женщину до её смерти в 1979 году. Полученная ею однокомнатная квартира на Б.Черёмушкинской ул.(взамен отобранной после ареста Осипа Эмильевича) была недалеко от дома Изабеллы Иммануиловны Якир, к которой я приезжала в конце 70-ых годов. Но это отступление... Помогла Фрида Абрамовна и Ирине Емельяновой, осужденной вместе с матерью Ольгой Ивинской (музой Бориса Пастернака) в 1961 году и благодаря усилиям Вигдоровой досрочно освобождённой. Ещё пример. 23 октября 1956 года Вигдорова была в Центральном Доме литератора в Москве на обсуждении нашумевшего романа Дудинцева "Не хлебом единым" и записала знаменитую речь Константина Георгиевича Паустовского. Тем самым она сохранила для потомков документ гражданского мужества писателя, настоящего русского интеллигента, одного из немногих, уцелевших в сталинской мясорубке. Тут же Фридина стенограмма речи широко распространилась в Самиздате. И сейчас, спустя полвека, текст поражает искренностью, неистовостью и презрением к погубителям интеллигенции и к невежеству властьдержащих. Вот интернетовская ссылка для неравнодушных читателей: http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/bio/ne-hlebom-edinym.htm Сама Надежда Яковлевна Мандельштам написала о Фриде, что "борьба за чужую жизнь - ее образ жизни". Несправедливо обиженных "успокаивал и обнадёживал самый звук её имени" - это слова Лидии Корнеевны Чуковской в её, отчаянных от боли утраты друга, воспоминаниях "Памяти Фриды". Чуковская привела пример борьбы Фриды Вигдоровой за простую тульскую жительницу, которая преподавала музыку в музучилище. Донос негодяя и злорадство коллег довели учительницу до попытки самоубийства. Несчастная от отчаяния написала письмо Фриде Вигдоровой. Ну, а Фрида кинулась на спасение судьбы незнакомого ей человека. Помощь её была всегда конкретной. Фрида поехала в Тулу. Явилась на заседание месткома училища. Воззвала к месткому: опомнитесь, вы же губите человека, свою коллегу... Нет, не одумались, травлю продолжили вплоть до выдачи позорной трудовой характеристики при увольнении. А это - пакость на прощание, чтобы учительница не смогла устроиться на другую работу. Что сделала Фрида Вигдорова? Она увезла музыкантшу к себе домой в Москву, выхаживала её как родную, так как боялась повторения попытки суицида. Написала статью в "Литературную газету". С помощью газеты добилась отмены убийственной трудовой характеристики и нашла ей работу в другом городе. Так была спасена её подопечная. И таких дел "скорой помощи", отмеченных сочетанием доброты и силы, уверенностью в своих действиях во спасение конкретного человека, у Фриды было много. Так что не только известным громким участием в "деле" Иосифа Бродского славна короткая яркая жизнь Фриды Вигдоровой. Когда спасённый ею Бродский вернулся из места ссылки под чудным названием Коноша, Фриды уже не было полтора месяца в живых. И не она открыла ему дверь, и не она его накормила в Москве. Вместо неё это выпало сделать Лидии Корнеевне. Перед смертью Фрида повторяла: "Ну, как там рыжий мальчик? Выпустили бы мальчика на волю!" Это Фрида привлекла всякие разумные силы в стране к делу освобождения поэта. Создала целый конвейер обращений к правительству по пересмотру приговора опального ссыльного поэта. Сновала в хлопотах между Ленинградом и Москвой. Да, судили "рыжего мальчика", который посмел называть себя Поэтом. Вполне в советских традициях судили Поэзию как таковую. -Уже задохнулась в висельной петле Марина. Поэт Марина Цветаева. -Уже погибли Гумилёв и Мандельштам. -Уже сгинули Борис Корнилов, Павел Васильев, Даниил Хармс, Перец Маркиш, Лев Квитко. -Уже расправились с Тицианом Табидзе и Паоло Яшвили. Правда, после 20-ого съезда времена наступили вегетарианские. В конце концов, ведь просто сослали поэта, не убили же, как тех... Но в деле Бродского высветилось всегдашнее дремучее советское неуважение к Литературе вообще и к Поэзии в частности. -Отвечайте, почему вы не работали? -Я работал. Я писал стихи. -Но это же не мешало вам трудиться? -А я трудился. Я писал стихи. -А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам? -Никто...А кто причислил меня к роду человеческому? -А вы учились этому? -Чему? -Чтоб быть поэтом. Не пытались кончить ВУЗ, где готовят. Где учат. -Я не думал...Что это даётся образованием. -А чем же, по-вашему? -Я думаю. что это...(потерянно) от Бога. -А что вы сделали полезного для родины? -я писал стихи. Это моя работа. я убеждён...я верю в то, что то, что я написал, сослужит людям службу, и не только сейчас, но и будущим поколениям. -Значит, вы думаете, что ваши так называемые стихи приносят людям пользу? -А почему вы говорите про стихи "так называемые"?.. -Мы называем ваши стихи "так называемые" потому, - с гордостью отвечает судья Савельева, - что иного понятия о них у нас нет. На Запад стенографический отчёт Фриды о заседаниях суда над Иосифом Бродским ушёл вскоре после суда, после обработки Фридой её торопливых, ставших историческими, записей. Так Фрида привлекла вселенское внимание к судилищу над Поэтом. А в СССР весной 1964 года запись была распространена в несчётном количестве в виде самиздата. Стенограмма дала в руки защитников Бродского замечательное оружие борьбы против судебного преследования Поэта, направленного решением суда на ...психиатрическую экспертизу. Я прочитала стенографический отчёт Фриды о заседаниях суда уже в годы перестройки. Кажется, в журнале "Юность", где впервые в СССР был напечатан отчёт. Хотите верьте, хотите нет, но когда я дошла при чтении Фридиной стенограммы до вопроса: "А кто это признал, что вы поэт?", завыла в голос. Каковы суки!.. Жалкие ничтожества! Они смели судить Поэзию! Низкий поклон Фриде Абрамовне за гражданский её подвиг в деле Иосифа Бродского! Душок антисемитизма, цинизм власти, долго тянувшей с освобождением Бродского из ссылки, гнилая атмосфера ненависти к интеллигенции, круговая порука среди гебешного руководства творческих союзов - вот с чем боролась маленькая храбрая женщина! * * * Лучше всех о Фриде Вигдоровой написала Лидия Корнеевна. Написала кровью сердца. Я хотела набрать отрывок из этих воспоминаний и долго не могла выбрать, какой. Но вот, пожалуй, этот. "Да, Фрида была работником добра и всех вокруг делала своими - и добра! - сотрудниками. Ступив в поле её излучения, каждый незаметно и естественно становился звеном в создаваемой ею цепи: Сколько мы помним рукописей, которые превратились в книги благодаря её редакторской работе, или её рецензии, или её добрым интригам внутри издательства. Сколько мы знаем случаев, когда она выручала людей деньгами, хотя сама зарабатывала деньги трудом тяжёлым и постоянным, и никаких денежных запасов у неё не было.... Сколько мы знаем больных, в чьё выздоровление Фрида внесла свою долю заботы, устроив дежурства у этой постели и дежуря чаще всех, щедрее всех, легко, умело, точно, весело. Сколько мы знаем людей, положенных жизнью на обе лопатки и поднявшихся благодаря её энергии, её заботе, выпрямившихся, нашедших для себя профессию, призвание, заработок, путь. Сколько мы знаем людей, убережённых ею от одиночества. Сколько она сделала не для других - для меня. Сколько я помню её целительных слов, прозвучавших издали, из телефонной трубки, или вблизи, при свете её глаз: сколько я помню её слов, необходимых, болеутоляющих, своевременных, как скорая помощь, написанных на почтовом листке Фридиным крупным, твёрдым и весёлым почерком. Сколько я помню её поступков, совершённых для меня, без меня, потихоньку в мою защиту или в моё утешение. Сколько раз она стучала в мою дверь - и всегда этот стук означал, что явилась подмога, пришёл совет, в дом вошла улыбка. Сколько я помню блага, подаренного мне Фридой, внедрившегося мне в душу так глубоко и прочно, что оно давно уже стало не памятью о Фридином даре, а мной самой. ...Уносят Фриду. Плечи опущены под тяжестью гроба и горя. У меня больше нет Фриды. Нет надежды, что тёмный лес, в который меня загнала жизнь, расступится, и я выйду на залитую солнцем поляну. - "Прощай, моя скатерть-самобранка, моё наливное яблочко на серебряном блюдечке... Прощай!" Автор: Евгения Соколова-Фердман Источник: http://world.lib.ru/e/ewgenija_s/frida.shtml Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 16, 2008 Author Share Posted June 16, 2008 Мы часто слышим такой вопрос: "Почему у одних людей получается всё, а у других ничего?" Может быть потому, что ИМЕТЬ хотят все,но не все согласны что-то для этого ДЕЛАТЬ. Но, самое главное, прежде чем что-то иметь - нужно СТАТЬ таким человеком, к которому сама вселенная движется навстречу. Успешными не рождаются - успешными становятся, имея сильный характер, доброе сердце и благие намерения! АМАЛИЯ БЕЛЯЕВА ( Мордвинова-Гольданская ) родилась в Вологде 20 ноября 1973г. После окончания школы в 17 лет полненькая, рыжеволосая девчонка поехала в Москву, поступать в ВУЗ. Как всегда бывает, сразу же получила испытание на прочность. На вокзале её обокрали, но она это испытание прошла с успехом, в чём была, в том и пошла поступать в ВТУ им.Щукина. Амалия не мечтала с детства быть актрисой, всё что её привлекало в этой профессии, - это желание от души повеселиться. Однако, уже на третьем курсе её пригласили работать в Ленком. Впервые на экране Амалия появилась в 1993 году в фильме "Любовь через тысячу лет". В 1993 году на Мосфильме, во время записи песни для фильма "Сны",она познакомилась со своим первым мужем Игорем (звукорежиссер).Недолго продлилась их семейная жизнь, вскоре они расстались. Со вторым мужем, Александром Гольданским (экономист, предприниматель), Амалия познакомилась в 1993 году, в гостях у общих знакомых. Замуж за него она вышла только через семь лет, 19 октября 2000г., ровно столько они не виделись после первой встречи. Вместе с новым мужем у Амалии появилась пятилетняя дочка Аня (первая жена Александра умерла,когда Ане было 4 года). Вскоре у них родилась ещё одна дочка Диана. Амалия и Александр вместе создали антрепризу под названием "Театральное дело Гольданскихъ", которая успешно развивается и по сей день (только теперь без участия Амалии), и подтверждает то, что любимое дело может приносить не только удовольствие, но и доход. Амалия и Александр развелись летом 2004 года, о чем оба не жалеют и продолжают общаться. Амалия считает, что это был идеальный брак с идеальным разводом. Счастье есть! Его не может не быть!!! Впрочем, Амалия довольно тяжело перенесла развод с А.Гольданским, она даже его фамилию оставила ему (стала Амалия&Амалия). Но счастье было не за горами, на одной дружеской вечеринке Амалия познакомилась с инвестиционным банкиром Вадимом Беляевым. 5 апреля Вадим и Амалия стали мужем и женой. Сегодня Амалию знают все: состоявшаяся актриса театра и кино, сценарист, режиссёр и художественный руководитель собственного театрального проекта, успевает сниматься в рекламе, воспитывать детей, путешествовать, вести программу "Открытый проект" на ТВЦ, участвовать в различных мероприятиях, общаться с друзьями и это далеко не всё! Амалия является обладателем наград и премий: "Хрустальная Турандот","Московский Пегас","Балтийская жемчужина", "Зрительских симпатий газеты "Комсомольская правда"" и др.. Впереди у этого замечательного человека ещё много любви, побед и достижений. Дай Бог! Источник: http://amaliastar.narod.ru/biografiya.html Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 16, 2008 Author Share Posted June 16, 2008 АЛМО́Г Рут (урожденная Люмп; родилась в 1936 г., Петах-Тиква), израильская писательница, жена А. Алмога. Училась в религиозной школе «Иешурун», окончила Учительскую семинарию в Иерусалиме (ныне имени Д. Елина; см. Елин, семья), затем изучала литературу и философию в Тель-Авивском университете. В 1967 г. опубликовала в газете «Ха-Арец» первый рассказ и с тех пор работает в ее редакции. В «Ха-Арец» и в других периодических изданиях опубликовано немало статей, очерков и рассказов Алмог. Уже рассказы первого сборника «Хасдей ха-лайла шел Маргарита» («Ночь-утешительница Маргариты», 1969) продемонстрировали отличительные черты прозы писательницы — лиричность, пристальное внимание к женской душе и к неудавшимся женским судьбам. В последующих сборниках рассказов «Ахарей Ту-би-шват» («После праздника Ту би-шват», 1979) и «Нашим» («Женщины», 1986) на смену пасторальной мечтательности первой книги приходит поэтический реализм. Героини рассказов Алмог жаждут любви и построенного на любви контакта с внешним миром, но в поисках скрытого смысла мелких деталей они теряют цельное представление о реальном мире, что обрекает этих женщин на ошибки и одиночество. «Бе-эрец гзера» («В стране проклятия», 1971) — роман о поездке израильской девушки Маргариты в Германию, с которой связано прошлое ее семьи. Книга посвящена отцу писательницы Я‘акову Люмпу, немецкому еврею, приехавшему в Эрец-Исраэль в 1933 г. Среди других романов Алмог следует отметить «Эт ха-зар ве-ха-ойев» («Чужака и врага сего», 1980) о болезненном процессе взросления юной девушки, а также «Мавет бе-гешем» («Смерть под дождем», 1982) — психологический коллаж из писем и дневников персонажей. Многие произведения Алмог написаны от первого лица, что придает им исповедальный, интимный тон. Героиня романа «Шоршей авир» («Корнями в воздухе», 1987) Мира Гутман, в отличие от большинства героинь писательницы, занимает в жизни активную позицию. Автор осмысливает ценность личной свободы выбора в рамках предопределенности, обусловленной грузом семейного прошлого (приехавший в Эрец-Исраэль в начале 1920-х гг. «чокнутый» халуц-прадед и его русская, принявшая еврейство спутница, убитый арабами дед, мечтательная красавица-мать). Большое внимание уделено историко-социальной обстановке: студенческие волнения во Франции в конце 1960-х гг., ввод советских войск в Чехословакию в 1968 г., где погибает возлюбленный героини. Роман углубляет и продолжает тему поисков самоидентификации личности, заданную в «Бе-эрец гзера», но это — произведение значительно более зрелого художника. За этот роман Алмог была удостоена премии имени И. Х. Бреннера (1987). Алмог написала также ряд книг для детей и перевела с английского языка несколько романов. Источник: http://www.eleven.co.il/article/10163 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 17, 2008 Author Share Posted June 17, 2008 НЕ́ВЕЛЬСОН Луиза (Nevelson, Louise [berliawsky]; точнее Луиз Невелсон; 1899, Киев, – 1988, Нью-Йорк), американский скульптор. В 1905 г. ее семья переселилась в Рокленд (штат Мэн, США). В 1920 г. Невельсон переехала в Нью-Йорк, занималась хореографией, музыкой и живописью. В 1928–30 гг. училась в Лиге изучающих искусство. В 1932 г. была ассистентом мексиканского художника Д. Риверы. Ее ранние работы (терракотовые скульптуры, в которых сильно влияние древнего и современного искусства Южной Америки, орнаментальная резьба по дереву и камню, гравюры) уступили место в начале 1950-х гг. уникальной по манере настенной деревянной скульптуре — крупномасштабным геометрическим конструкциям, обычно одноцветным (черные, белые, иногда золотистые), с преобладанием треугольных и прямоугольных элементов. С 1970-х гг. Невельсон использовала в своих работах широкий спектр материалов, в том числе металл, пластмассу, плексиглас. В творчестве Невельсон, во многом опиравшемся на эстетику кубизма с элементами дадаизма и сюрреализма, находила своеобразное выражение динамика современной, главным образом урбанистической, жизни. В 1979 г. Невельсон была избрана в члены Американской академии искусств и науки. Наиболее известны ее композиция из стали «Присутствие ночи IV», подаренная ею городу Нью-Йорку (1972), и настенная скульптура «Небесный вихрь — Нью-Йорк» (1978), установленные в местном Центре международной торговли. Источник: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=12938&query= А вот ещё об этой замечательной женщине: Луиза Невельсон родилась 23 сентября 1899 года в Киеве в семье Мины Сади и Исаака Берлявского. В 1902 году глава семьи, управляющий строительной компанией и торговец деревом, иммигрировал в США, оставив семью в России. Маленькая Луиза чувствовала себя покинутой, и эта психологическая травма была настолько глубока, что на протяжении почти 6 месяцев девочка не произнесла ни слова. В 1904 году они продали свой дом в России, и на деньги, присланные отцом из Америки, отправились в США. Семья поселилась в городе Роклэнд, штат Мэйн, где в то время проживало лишь 30 еврейских семей. Опытный купец и талантливый предприниматель, Исаак быстро сколотил приличное состояние на строительных контрактах, торговле деревом и недвижимостью. Семья быстро адаптировалась к новой среде и вскоре отпраздновала новоселье в прекрасном особняке. Луиза была очень привязана к родителям, особенно к отцу. Следует отметить, что родители Луизы принадлежали к свободно-мыслящей интеллигенции еще в России; ее отец открыто выступал за равные права для женщин. Уже в раннем детстве Луиза знала, что будет художницей. Еврейское происхождение и желание стать художником легли на нее клеймом, пока она росла. После окончания средней школы в 1918 году Луиза познакомилась Чарльзом Невельсоном, и вскоре они поженились. Первые годы замужества она занималась живописью, драматическим искусством и танцами. А в 1922 году в семье родился первенец. Ожидания мужа, что Луиза со временем превратится в эдакую матрону среднего класса, играющую в маджонг и попивающую чай с подругами на веранде, не оправдались. В 1931 году Луиза подала на развод и никогда более не обращалась к Чарльзу за какой-либо помощью или алиментами. Взяв с собой сына, она отправилась к родителям в Мэйн, затем в Мюнхен, где продолжила обучение в Мюнхенской школе искусств. Шесть месяцев спустя нацисты закрыли школу, и уже в 1937 году Луиза решает вернуться в США, а по возвращению домой, начинает преподавать в Школе Изобразительных Искусств Союза Образования в Нью-Йорке. В 1933 году состоялась первая публичная презентация ее скульптуры, а два года спустя несколько ее работ стали частью постоянной экспозиции Бруклинского музея искусств. Она начала зарабатывать продажей некоторых своих работ. Со временем ее репутация как скульптора росла, и работы ее стоили все дороже и дороже. В 1964 году Невельсон закончила знаменитую мемориальную скульптуру "Дань шести миллионам", памятник евреям, погибшим во время Холокоста. В 1967 году в жизни скульптора Луизы Невельсон произошло важное событие: в Музее Уитни состоялась ее выставка. Она объявила о передаче своей работы стоимостью около 125000 долларов Центру Бобур в Париже, однако, после освобождения французским правительством палестинского террориста, в знак протеста, она изменила свои намерения, назвав акцию французского правительства актом "гитлеровской эры". Луиза Невельсон - выдающийся скульптор, ее именем названа одна из площадей в Манхеттене. Вот несколько её работ: Источник: http://www.sem40.ru/famous2/e590.shtml Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 18, 2008 Author Share Posted June 18, 2008 АКСЕЛЬРО́Д Любовь (Эстер) Исааковна (псевдоним Ортодокс; 1868, Дуниловичи Виленской губернии, ныне Литва, – 1946, Москва), русская революционерка, философ и литературовед. Родилась в семье раввина. В возрасте 16-ти лет вступила в подпольную революционную организацию «Народная воля», вела пропаганду в рабочих кружках, призывая к насильственному свержению самодержавия в России, распространяла нелегальную литературу, как связная ездила по городам, где существовали или создавались народовольческие кружки. В 1887 г. после неудачного покушения народовольцев на императора Александра III и провала народовольческой организации в Вильне Аксельрод спешно эмигрировала во Францию, затем переехала в Швейцарию, где сразу включилась в жизнь российской революционной эмиграции. В 1892 г., окончательно порвав с народничеством, Аксельрод перешла на позиции марксизма, вступила в группу «Освобождение труда» и на протяжении многих лет оставалась самым преданным соратником ее лидера Г. В. Плеханова при всех внутренних расколах и раздорах среди русских марксистов, особенно обострившихся после образования в 1903 г. большевистско-экстремистского крыла во главе с В. Лениным. В 1900 г. Аксельрод окончила Бернский университет со степенью доктора философии (ее диссертация о мировоззрении Л. Н. Толстого в 1902 г. была опубликована на немецком языке в Штутгарте) и вскоре стала одним из основных авторов статей на философские темы в социал-демократических газетах «Искра» и «Заря». В 1906 г. Аксельрод вернулась в Россию (после объявления амнистии членам оппозиционных партий) уже как видный деятель партии меньшевиков и самый авторитетный после Г. В. Плеханова эксперт по вопросам марксистской философии. В 1906 г. вышел в свет сборник «Философские очерки», где Аксельрод с марксистских позиций критиковала изменившиеся философские установки Н. А. Бердяева, П. Б. Струве и других бывших легальных марксистов, а также гносеологию И. Канта и неокантианцев. Благодаря этому сборнику и, особенно, статьям, направленным против А. А. Богданова и других «философских отступников» от марксизма (позднее эти статьи вошли в изданный в 1922 г. сборник «Против идеализма»), в обличении которых Аксельрод опередила В. И. Ленина, она завоевала в среде российской социал-демократии, в том числе и большевиков, репутацию непоколебимого защитника «чистоты» марксистской философии (отсюда и псевдоним Ортодокс). По-видимому, именно общепризнанная безупречность марксистской репутации спасла Аксельрод от репрессий после прихода большевиков к власти (в отличие от остальных видных деятелей меньшевистской партии, она не эмигрировала после октябрьского переворота 1917 г. из России), несмотря на такие ее «грехи», как острая критика книги В. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (в статье 1909 г.), а также членство в ЦК меньшевистской партии в марте 1917 г., а позднее в плехановской группе «Единство». В начале 1920-х гг. она преподавала в Институте красной профессуры, затем работала в Институте научной философии Российской ассоциации научно-исследовательских институтов АН СССР и Государственной академии художественных наук. В советское время был опубликован ряд работ Аксельрод: «К. Маркс как философ», 1924;«Критика основ буржуазного обществоведения и материалистическое понимание истории», Иваново-Вознесенск, 1924; «Этюды и воспоминания», Л., 1925; «Лев Толстой», 2-е изд., М., 1928; «К вопросу о мировоззрении Щедрина», «Литературное наследство», 1933, 1–12; «Идеалистическая диалектика Гегеля и материалистическая диалектика Маркса», М.-Л., 1934. Но в начале 1930-х гг. Аксельрод причислили к так называемым «механистам», которых обвиняли в ревизии марксистской философии, после чего ее имя было предано забвению. Эмигрировав в 1887 г. из России, Аксельрод полностью порвала с родительским домом и всякой причастностью к еврейской жизни. Одним из немногих косвенных свидетельств небезразличия Аксельрод к своим корням является, возможно, ее согласие похоронить на еврейском кладбище в Петрограде свою младшую сестру, Иду Аксельрод (1874–1918), видного социал-демократического публициста. Другие, однако, помнили о происхождении Аксельрод и обвиняли ее (в частности А. Деборин) в приверженности к «сионистской философии истории», поскольку в одной из статей (журнал «Красная новь», 1925) она согласилась с точкой зрения о еврейских религиозных истоках философской системы Б. Спинозы. Источник: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=10123&query= Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 18, 2008 Author Share Posted June 18, 2008 Ох... что делается, евреи... Что делается! Вот хочет какой-нибудь йешива-бохер сбежать в кино потихоньку от равов - посмотреть фильм с "шиксами", и не может! Не потому что, не может сбежать, а потому что чуть не все актрисы при ближайшем рассмотрении (ой-ой!) таки кошерные еврейки. Ну насчёт Скарлетт Йоханссон все уже знают (она демаскировалась, снявшись в фильме вместе с небезызвестной гарвардской специалисткой по антитеррору ивритоговорящей Натали Хершлаг; все вдруг присмотрелись, и поняли... что не зря они в фильме систёр играют). Ну ладно, Хелен Бонэм Картер: она, конечно, вся из себя аристократка - так что бароны де-Ротшильд с материнской стороны вполне к месту. Ну так и быть, Розанна и Патриция Аркетт (мама - еврейка, а папа у них перешёл в ислам... мда...) Но Дженнифер Коннелли?.. А как Вам вот эта девушка? Актриса она не самая известная (по крайней мере пока)... Но этническое происхождение у неё любопытное: она наполовину еврейка (не эфиопская), наполовину - негритянка. К тому же... Во-первых, её бабушка с материнской стороны - еврейка. Во-вторых, фамилия у неё по отцу (причём родному) - типичная еврейская ашкеназская. Что ж это за фамилия? Ответ: У папы: отец - еврей-ашкеназ, а мать- чернокожая с Багамских островов, а у мамы: отец - "афро-американец", а мать - еврейка. Зовут девушку Зои Кравиц (дочка музыканта Ленни Кравица) P.S. Ко всему этому надо относиться с юмором. Хотя факты в посте вполне верны, многие из актрис придают мало значение своим еврейским корням, да и мы их любим не только за это:) Источник: http://arusinov.livejournal.com/74844.html А вот кое-что о её знаменитом отце: Ленни Кравиц (Lenny Kravitz) родился 26 мая 1964 года в Нью-Йорке. Его родители имели непосредственное отношение к миру шоу-бизнеса, поэтому неудивительно, что их ребёнок вырос столь способным и талантливым. Его отец Сай Кравиц был украинским евреем и занимался телепродюсированием, а мать - чернокожая уроженка Багам - была актрисой. Будущая знаменитость с детства увлекалась музыкой. Этому всячески способствовали и его родители, обеспечивая сына записями Джеймса Брауна, Джимми Хендрикса, Сары Воэн и многих других. Увидев заинтересованность Ленни барабанами, родители не поскупились и подарили своему сыну настоящий инструмент. В 1974 семья переезжает в Лос-Анджелес, где Ленни Кравиц отправляется в калифорнийский хор мальчиков. Самостоятельно он начинает осваивать гитару и клавишные и уже через несколько лет заканчивает свое музыкальное образование в Beverly Hills School. Помимо гитары, барабанов и клавишных, Ленни еще играет на многих инструментах, среди которых тромбон, саксофон, тамбурин и губная гармошка. В 1985 году Ленни Кравиц знакомится с актрисой Лайзой Бонэ (играла в «Angel Heart»), которая в 1987-м году становится его женой. Вскоре при финансовой поддержке своего отца, Ленни Кравиц собирает свою студию, где с другом звукорежиссером записывает дебютный альбом. "Let Love Rule" выходит в 1989 и компания Virgin Records, разглядев талант темнокожего исполнителя, подписывает с ним контракт. Параллельно с музыкальным успехом Ленни, в его семейной жизни начинается разлад. В 1991 супружеская пара расстаётся, а через несколько лет и вовсе разводится. От этого брака у музыканта осталась дочь Зоя. Неприятности личного характера - хороший стимул для творчества. Ленни начинает работать над своим вторым альбомом, где отражает всю боль утраты семейного счастья. Выход альбома "Mama Said" приходится именно на момент расставания - 1991 год. Следующий альбом музыканта "Are you gonna go my way", который выходит в 1993 году, многие склонны считать лучшим. За ним, в 1995 - следует альбом "Circus" и критики отмечают у исполнителя явный кризис жанра. Ленни Кравиц делает перерыв. Небольшой. Длиной в три года. В 1998 он выпускает свой пятый альбом, который так и называет "5". В этой работе, в отличие от своих предыдущих альбомов, музыкант использует большое количество различных сэмплов, звуковых технологий и прочих новомодных штучек. Песня "Fly Away" из этого альбома облетает весь мир и получает награду Грэмми в категории «Лучший мужской рок-вокал». Как говорит сам музыкант, эта песня буквально перевернула его жизнь, она была написана очень быстро, к тому времени альбом был уже практически готов. Ленни Кравиц записал ее в течение одного дня и буквально заставил лейбл разместить песню на альбоме, хотя компания и убеждала его, что уже поздно что-либо менять. В 2001 году выходит шестая студийная работа музыканта с одноименным названием. Альбом "Lenny" становится очередной ступенькой певца на его пути самым вершинам славы. Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 19, 2008 Author Share Posted June 19, 2008 "И В ЧЁРНЫХ СПИСКАХ БЫЛО МНЕ СВЕТЛО..." (очень краткая биография - по многочисленным просьбам) Голыми цифрами дат, как правило, заколочены главные обстоятельства. Родилась 2 июня 1937 года в Киеве. У отца было двойное высшее образование: инженерное и юридическое, он работал инженером на транспортных ветках. Мать закончила гимназию до революции, давала уроки французского, математики, работала на художественных промыслах, медсестрой в госпитале и кем придётся, даже дровосеком. В год моего рождения арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения. В 1941-45 годах мать, отец, старшая сестра и я жили в Челябинске, отец работал на военном заводе. В 1954 году я закончила школу в Киеве и поступила на заочное отделение филологического факультета. В 1955-ом поступила на дневное отделение поэзии Литературного института в Москве и закончила его в 1961 году. Летом - осенью 1956 года на ледоколе "Седов" я плавала по Арктике и была на множестве зимовок, в том числе и на Мысе Желания, что на Новой Земле, в районе которой испытывали "не мирный атом". Люди Арктики, зимовщики, лётчики, моряки, их образ жизни, труд (в том числе и научный), законы арктического сообщества повлияли так сильно на мою 19-летнюю личность, что меня очень быстро исключили из Литинститута за "нарастание нездоровых настроений в творчестве" и напечатали огромную разгромную статью в "Известиях" за подписью В.Журавлёва, который позже прославился тем, что в тех же "Известиях" напечатал стихи Анны Ахматовой, подписав их своим именем и внеся в них мелкую правку. В 1961 году вышла моя первая книга в Москве "Мыс Желания" (никаких романтических "желаний"!.. чисто географическое название мыса на Новой Земле), - книгу пробил в печать Николай Тихонов, когда в очередной раз меня обвинили в том, что я - не наш, не советский поэт, чей талант особенно вреден, поскольку сильно и ярко воздействует на читателя в духе запада. Моя вторая книга "Лоза" вышла в Москве через 9 лет, в 1970 году, поскольку я попала в "чёрные списки" за стихи "Памяти Тициана Табидзе", написанные в 1962-ом. Убеждена, что все "чёрные списки" по ведомству литературы, всегда и сейчас, сочиняются одними писателями против других, потому что репрессии - очень доходное дело. Благодаря тому, что мои стихи для детей никому ещё не были известны и поэтому не попали под запрет, я смогла напечатать в 1963 году куст стихотворений для детей в журнале "Юность", где по этому случаю возникла рубрика "Для младших братьев и сестёр". Читатель мгновенно мне заплатил люблями. Занимаясь поэтикой личности, языков изобразительного искусства и философией поэтского мира, я получила тогда огромное наслаждение от того, что "чёрные списки" так светло рассиялись и только расширили круг люблёвых читателей. С 1970 по 1990 год я издала книги лирики: "Лоза", "Суровой нитью", "При свете жизни", "Третий глаз", "Избранное", "Синий огонь", "На этом береге высоком", "В логове голоса". После этого 10 лет не издавалась. "Лицо"(2000), "Таким образом"(2000,2001), "По закону - привет почтальону"(2005, 2006) вышли с включением в содержание страниц моей графики и живописи, которые не являются иллюстрациями, это - такие стихи, на таком языке. Долгие годы меня не выпускали за рубеж, несмотря на сотни приглашений от международных фестивалей поэзии, форумов, университетов и СМИ, - боялись, что я сбегу и тем испорчу международные отношения. Но всё же года с 85-го у меня были авторские вечера на всех знаменитых международных фестивалях поэзии в Лондоне, в Кембридже, Роттердаме, Торронто, Филадельфии. Стихи переведены на все главные европейские языки, также на японский, турецкий, китайский. Теперь те, кто боялись, что я сбегу, - боятся, что я не сбегу, а напишу ещё не одну "Звезду Сербости". И пусть боятся!.. В "Известиях", а следом и в других печорганах, проскочила неряшливая заметка, где меня обозвали лауреатом Госпремии и за эту ошибку не извинились перед читателями. Премии мои таковы: "Золотая роза" (Италия), "Триумф" (Россия), премия имени А.Д. Сахарова (Россия). Мои дальние предки пришли в Россию из Испании, по дороге они жили в Германии. Я верую в Творца Вселенных, в безначальность и бесконечность, в бессмертие души. Никогда не была атеистом и никогда не была членом какой-либо из религиозных общин. Множество сайтов, публикующих списки масонов России, оказали мне честь быть в этих списках. Но я - не масон. * * * И в чёрных списках было мне светло, И в одиночестве мне было многодетно, В квадрате чёрном Ангела крыло Мне выбелило воздух разноцветно. Глубокие старухи, старики Мне виделись не возрастом отвратным, А той глубокостью, чьи глуби глубоки - Как знанье тайное, где свет подобен пятнам. Из пятен света попадая в пятна тьмы, Я покрывалась воздуха глазами, Читая незабвенные псалмы По книге звёздной, чьи глаза над нами. Волнами сквозь меня, светясь, текло Пространство ритмов, что гораздо глубже окон. И в чёрных списках было мне светло, И многолюдно в одиночестве глубоком. 10 марта 2006 Источник: http://www.owl.ru/morits/bio.htm Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 19, 2008 Author Share Posted June 19, 2008 Шекспир скрывался под личиной еврейской женщины? О личности Шекспира до сих пор ходят споры: исследователи никак не могут прийти к единому мнению относительно того, существовал ли он на самом деле или же был, выражаясь современным языком, чьим-либо "проектом". Масла в огонь подлил шекспировед Джон Хадсон, не так давно выступивший с заявлением о том, что драматург на самом деле мог оказаться женщиной, пишущей под мужским псевдонимом. "Матерью" Шекспира исследователь называет некую Амелию Боссано Ланье, еврейку, родившуюся в семье выходцев из Италии. Именно Ланье была первой женщиной, опубликовавшей в 1611 г. сборник стихов под названием Salve Deus Rex Judaeorum. Шекспироведы также считают ее одной из возможных кандидатур на роль "темной леди", которую драматург неоднократно упоминал в своих сонетах. В качестве обоснования своей теории Хадсон приводит несколько примеров. Так, по его утверждениям, события в жизни Ланье перекликаются с содержанием шекспировских произведений, а язык, который она использует в своем творчестве, подозрительно похож на манеру самого Шекспира. Кроме того, в произведениях драматурга можно заметить некоторые "еврейские аллегории". Хадсон не считает историю Ланье примером того, как слава одного деятеля досталась другому. Напротив, исследователь убежден: дама проявила недюжинную смекалку, прибегнув к такой уловке, поскольку в елизаветинскую эпоху творчество женщин не рассматривалось всерьез. До сих пор никто из исследователей творчества Шекспира не делал столь смелых заявлений. Самым громким до недавнего времен считалось утверждение Доминика Дромгуля, художественного руководителя театра Shakespeare's Globe, о том, что Шекспир, по всей видимости, многие из своих произведений писал с похмелья. В своей книге с довольно нескромным названием Will & Me ученый посвящает целую главу тому, что он называет "теорией первых десяти строк дня". Дромгуль цитирует многочисленные пассажи из "Бури", "Короля Лира" и "Макбета", содержащие неуклюжие, на его взгляд, фразы и неудачные переходы в повествовании, совсем нехарактерные для великого елизаветинца. По мнению литературоведа, все они или во всяком случае большая их часть, являются порождением сознания, еще затуманенного сном и винными испарениями. Автор: Борис СУРДОВ Источник: http://www.utro.ru/articles/2008/05/28/741111.shtml Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 19, 2008 Author Share Posted June 19, 2008 И ещё об Адаме и Еве... ЕВА - БРАТ АДАМА?.. Считать Адама и Еву единственными биологическими предками всего человечества наивно. Их правильнее было бы назвать "духовными родителями". Есть мнение среди исследователей, что к моменту появления библейской пары население Земли было уже весьма разнообразно, и численность наших предков достигала 3 миллионов. Кроманьонские и прочие племена, населявшие Землю более 7 тысяч лет назад, они деликатно именуют "преадамитами" (т. е. жившими до Адама). Так вот, из множества племен преадамитов Всевышний выбрал одно - наиболее соответствующее Его плану эволюции. В этом племени Он вычислил пару, способную зачать здорового, биологически безупречного младенца... которому и предстояло стать Адамом. Но для продолжения эволюции Творцу требовался не только Адам, но и столь же генетически безупречная Ева. Чтобы оказаться столь же безупречной, Ева должна быть полностью генетически идентичной Адаму. А чтобы быть полностью идентичной (как гласит современная наука), Ева должна была быть однояйцовым близнецом Адама. Но однояйцевые близнецы - дети одного пола, заметит искушённый читатель. Выходит… Ева – это брат Адама. Но библейский рассказ что женщина была сотворена из ребра мужчины, абсолютное доказательство этой версии, которую можно рассказать более научным языком, но суть при этом не поменяется Теперь давайте поищем рай в прямом смысле этого слова. Лично я, побывав в нескольких кибуцах Израиля убедился, что там построен настоящий рай. Но есть конечно на земле люди, которые, находят и другие места – например, Абхазию. "Абхазская версия" рая подтверждается этимологией географических названий, которые на древнееврейском, финикийском, египетском и даже на шумерском языках, представляют собой лишь набор звуков и не имеют конкретного перевода. Тогда как в переводе с праабхазского языка приобретают совершенно определенные значения... Так, что нам приходится наслаждаться новыми версиями и для их проверки устремляться в разные страны мира. Мы знаем версию о том, что Ноев ковчег прибыл к Арарату, а может он направлялся в Абхазию и какой-то баран из пары отобранных, стоял в это время у штурвала и просто перепутал направление... ЕВА - ЛИЛИТ?.. Практически все в современном мире знают легенду о том, что до Евы была у Адама другая женщина, которую звали Лилит. Ни один ветхозаветный сюжет не касается этой темы. Зато среди т.н. харедим - регилиозных евреев - и , как это ни странно среди поэтов Лилит возникает постоянно. Давайте немного разберёмся в этой легенде. Итак господь созда Лилит - первую женщину Адама, ещё до до Евы. Она была- равноправной Адаму и полностью соответсвовала всем женским достоинствам и недостаткам. По Каббале (по Папюсу) Лилит (Lilith) действительно считалась первой женой Адама, но затем изменила ему, впоследствии чего была низвержена в ад. Там она стала женой Самаэля одного из ангелов, которых господь проклял . Согласно Каббале Лилит олицетворяет проституцию, голод и чуму. _ Лилит в иудейской демонологии - злой дух женского пола. Имя происходит от шумерских демонов Лилу, Лилиту и Ардат Лили. Лилит или Первая Ева упоминается в книге "Берешит рабба". Благодаря интересу к Каббале во времена Европейского Ренессанса, предание о Лилит, как о первой жене Адама вошло в европейскую литературу. В еврейских преданиях огромное количество демонов - "шедим". Лилит-один из них. Это женский демон ночи(ночь-"лайла" на иврите), которая была женой Адама но не ПОЖЕЛАВШАЯ подчиняться ему. Произнеся непроизносимое имя Бога, которое запрещено произносить, она превратилась в злого, неспокойного духа-демонессу ночи. После этого, увидев, что плохо человеку одному, создал Бог помощника, достойного ему - Еву. Моисею на горе Синай вместе с письменной Торой - Пятикнижием - была дана устная Тора, включавшая в себя Мишну, рассказывающую о законах общества, Мидраш-предания, наподобие детских сказок и рассказов, повествующие об устройстве этого мира и Кабалу, описывающую в завуалированной форме процесс творения и устройство высших миров. Устная Тора передавалась из поколения в поколение,вначале записывать ее было категорически запрещено. Для того, чтобы она не затмила собой авторитет письменной Торы. Но когда над евреями нависла угроза рассеяния и исчезновения, решено было записать устную Тору. Так возник Талмуд. Это огромное количество текста,включающее все стороны жизни. Что-то около 2500 листов, причем евреи во всем мире каждый день изучают один и тот же лист. Чтобы изучить весь Талмуд таким образом требуется 7 лет. Эта духовная связь спасла евреев от ассимиляциии. Закончено написание Талмуда было в 500 г. нашей эры. На Талмуд также существует масса комментариев. Вот отрывок из Каббалы.(часть "Книги Лилит") «От сотворения мира»: "13. Вся земля была для них как рай, и не знали они ни печалей, ни забот. 14. Но одно смущало Бога. Ведь создал он мужчину и женщину равными друг другу. 15. Но возгордился мужчина: раз он создан первым — значит, должен быть выше женщины. 16. И не получилось у них ни общения, ни отношений. Они слонялись день ото дня по своим делам, не зная чем заняться и не замечая друг друга. 17. Опечалился Бог. И не исполнят они завета Его: плодиться и размножаться, и наполнять землю, и обладать ею. 18. Бог послал им искушение: не есть плодов от одного дерева, что посреди сада, иначе смертью умрут. Ни мужчина, ни женщина не обратили на его слова внимания. 19. Они были самодостаточны. Они были, как Боги, только неразумные. Они пребывали в покое и безмятежности." А теперь вспомним канонический текст: Ева появилась из ребра Адама. В переводе на современный язык клонирована из генетического материала библейского мужчины. Как же так получилось? Женщина из мужского материала? Но люди созданны по образу и подобию Творца оба. Отсюда можно заключить, что Творец заключает в себе два начала: мужское и женское. В таком случае, получается, что и в Адаме, и в Лилит присутствуют и мужское, и женское началa. Просто, а Адаме доминировало мужское, в Лилит женское. Таким образом, Адам, отдал Еве свое женское начало. Первоначальный Адам был мужчиной в полном смысле этого слова, мужское в нем доминировало, по определению, но женское начало в скрытом виде присутствовало и служило равновесной составляющей. Кроме того, сейчас у мужчин преобладает логическое левое полушарие. Мышление, у женщин чувственно интуитивное правополушарное. Такое деление - результат прошлых экспериментов над Адамом. Целостный Адам должен был бы обладать в равной степени обоими типами мышления. Логика и интуиция должны быть в одной голове, только тогда проявляется подобие человека богу. Как вскользь упоминается в Каббале, между Адамом и Лилит случился конфликт. Лилит не была покорна! И это ставится ей в вину. Лилит была создана одновременно с Адамом. Она являлась женщиной во всех смыслах этого слова и, как и Адам, имела в себе в скрытом виде противоположное начало. Женское доминантное, мужское скрытое. Соответственно, мышление и у нее являлось двуполушарным и способность к самостоятельному размножению была ей присуща. Она равна и равноценна Адаму! Что же далее случилось с первой женщиной? Она ушла, и стала любовницей дьявола, покровительницей «черной луны», персонажем резко отрицательным. Теоретически борьба зла и добра идет за души Адама и Евы, которые при воссоединении равны Богу и в противовес Дьяволу могут составить ему угрозу. Но кто такой Дьявол?.. Падший ангел – Люцифер который, восстал против Отца. Лилит с Дьяволом - повторение той же истории, что и Лилит с первородным (полноценным) Адамом - две полнофункциональные несовместимые части системы. Они не могут существовать вместе. Лилит - самородная - в ней два начала, как и женкое, так и мужское - она не может быть НИЧЬЕЙ женой. Вот почему - не побоялась отступиться от Бога. Не побоялась остаться единым ангелом тьмы - стала и матерью, и отцом черных ангелов. Антиподом создателя - Дьяволом! Поэтому, чтобы завершить свой рассказ, я умерю пафос и перейду на шутливый тон. Дэн Браун – дилетант. У Леонардо на картине изображена вовсе не Мария Магдалена, а… Лилит! Автор: Дмитрий Кимельфельд Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 20, 2008 Author Share Posted June 20, 2008 7 (20) марта 1905 в Ростове-на-Дону в семье обедневшего купца, впоследствии помощника бухгалтера одного из ростовских банков (утонул в р.Дон в 1910) родилась Панова (Вельтман) Вера Фёдоровна. Мать – учительница музыки, поднимала детей на скудное жалованье конторщицы и вдовью пенсию от банка. До революции окончила 4 класса частной гимназии (отказалась от дальнейшего обучения из-за недостатка средств). Много читала, занималась самообразованием. Подрабатывала репетиторством, в неполные 17 лет поступила работать в редакцию ростовской газеты «Трудовой Дон». В 1926–1927 вела отдел фельетона в газете «Советский Юг», под псевдонимом В.Старосельская (фамилия мужа) и Вера Вельтман публикуя статьи, очерки и фельетоны. Печаталась также в газете «Молодежь Дона», в детских газетах и журналах Ростова «Ленинские внучата», «Костер», «Горн». В 1933 начала писать пьесы. Вошла в литературную среду, познакомившись с Н.Ф.Погодиным, В.П.Ставским, Ю. (И.И.) Юзовским, А.А.Фадеевым, В.М.Киршоном, Г.Г.Штормом, а также приезжавшими в Ростов В.В.Маяковским, С.А.Есениным, А.Б.Мариенгофом, А.В.Луначарским. Впечатления от этой, как она ее называла, «долитературной» поры Панова отразила в ряде произведений, в т.ч. в «Сентиментальном романе» и в мемуарах «О моей жизни, книгах и читателях» (изд. в 1975). С 1940 жила в Ленинграде. Прорыв немцами Ленинградского фронта в конце сентября 1941 застал ее со старшей дочерью в г.Пушкине (Царское Село). В октябре 1941 Панова была отправлена в пересыльный лагерь под Псковом, оттуда с дочерью перебралась в Эстонию (г.Нарва), где ютилась в разоренной синагоге (об этом рассказано в ее пьесе «Военнопленные», 1942; опубликовано 1957 под названием «Метелица»). До освобождения Украины жила в с.Шишаки, куда с дочерью добралась из Эстонии. В 1943 их дом сожгли отступавшие немцы. В конце 1943 переехала в г.Молотов (ныне Пермь), где продолжала журналистскую работу в местной газете и на радио и где была опубликована ее первая повесть «Семья Пирожковых» (1944; переработанный вариант – «Евдокия», 1957; послужил основой для одноименного фильма, 1961, сценарий Пановой, режиссёр Т.М.Лиознова). В декабре 1944 по заданию редакции газеты совершила за 2 месяца четыре рейса в «образцовом» военно-санитарном поезде № 312 к местам боев за ранеными, после чего опубликовала повесть «Спутники» (1946; Государственная премия СССР, 1947), принесшую писательнице широкое читательское признание (на основе повести по сценарию Пановой созданы фильм «Поезд милосердия», 1965, и телефильм «На всю оставшуюся жизнь», режиссёр П.Фоменко, сценарий сына Пановой, писателя и кинодраматурга Б.Вахтина; осуществлены многочисленные театральные постановки). В повести, посвященной одной из «негромких» и сравнительно мало освещаемых сторон военной жизни, тонко очерчены своеобычные характеры героев, психологически убедительно вскрыты источники нравственных сил людей в критические моменты бытия, война показана с гуманной, сострадательной точки зрения, а повседневная жизнь санитарного поезда – с безупречной точностью деталей. Живой язык, спокойная, доверительная интонация, соединяющая пафос и юмор, добродушную насмешку и боль, композиционная оригинальность (цепь портретных новелл, каждая из которых посвящена основным героям, – «Данилов», «Лена», «Доктор Белов», «Юлия Дмитриевна», объединенных в 3 части повести под конкретными и в то же время символическими названиями Ночь, Утро, День), мастерство диалога и умело выстроенная фабульная канва повествования, проецирующаяся и на прошлое героев, и на их настоящее, и в мечтах их близкое будущее, органичное соединение «наивной» и трезвой логики восприятия событий (своеобразная «полифония», подчиненная единой высокоморальной точке отсчета – самоотверженности, ответственности, мужеству и милосердию), напряженный лиризм ожидания больших перемен, которое не могут «ранить» даже осколки сломанных личных надежд, – все это делает повесть вершинной в творчестве писательницы и одной из лучших в отечественной литературе о войне. Оживленную дискуссию в печати вызвал законченный в Ленинграде (где Панова поселилась в 1941) роман «Кружилиха» (1947; Государственная премия СССР, 1948), написанный в жанре широко распространенного и поощряемого в советской литературе «производственного» романа, выстроенный на материале жизни крупного уральского завода военных лет и сводящий, как это в принципе свойственно писательнице, деловую коллизию к нравственному конфликту – по ее мнению, истинному источнику всех недоразумений и ошибок не только в личной, но и в общественной, в т.ч. трудовой сфере (противоречие между прагматично-волевым стилем руководства и инициативой масс, высвеченное Пановой), предвосхитило проблематику многих отечественных «производственных» романов и повестей 1950–1960-х годов, в т.ч. Г.Е.Николаевой, В.Ф. Тендрякова, Ф.А.Абрамова, П.Л.Проскурина). В повести «Ясный берег» (1949, Государственная премия СССР, 1950) Панова перешла к изображению современного села (для чего, не довольствуясь своим «украинским» опытом, некоторое время жила в одном из животноводческих совхозов). Влияние актуальной в те годы «теории бесконфликтности» сказалось, однако, в этой повести и на прямолинейно-поверхностных, зачастую вторичных образах, и на общей тональности, слишком оптимистичной, лишенной жесткого социального анализа, и даже на проникновенных описаниях русской природы. Попыткой преодоления этой гладкописи («лакировки») стал роман «Времена года» (1953), в котором остро подняты проблемы общественной морали, взаимопонимания «отцов» и «детей». Образом Геннадия Куприянова писательница одной из первых (возможно, предвосхитив здесь, правда с несколько иным знаком, «исповедальную» прозу шестидесятников) обратила внимание отечественной литературы на тип юноши-скептика, равнодушного и ироничного, порожденный определенными социальными условиями. Злободневным было и обращение писательницы к процессу перерождения коррумпированной советской номенклатуры (судьба Степана Борташевича). Неслучайной поэтому была резкая критика романа «охранительными» литераторами, такими, как В.А.Кочетов. Тематическим продолжением «Времен года» явился «Сентиментальный роман» (1958) – автобиографическое повествование о собственной юности, о Ростове и молодежных проблемах того времени, о чистоте, бескорыстии и гражданском темпераменте ее поколения. Написанный в русле зарождающейся в конце 1950-х годов «лирической прозы» (Дневные звезды О.Ф.Берггольц), роман реализовал свойственную «чеховской» манере Пановой особенность: в судьбе «среднего» человека видеть неповторимую глубину переживаний, исключительность духовного мира, значительность «единственного» существования – и в связи с этим драматизм своей прозы обусловливать не внешней интригой, но внутренней жизнью героев. Психологическая проницательность, «протеистическая» способность глубоко постичь изгибы детской души проявила писательница в повести «Сережа» (1955; одноименный фильм, 1960, по сценарию Пановой совместно с режиссёром Г.Н.Данелия и И.В.Таланкиным). «...Дело не только в том, что впервые в истории русской литературы центральным героем поставлен шестилетний ребенок, но и в том, что сама эта повесть классически стройна, гармонична... дивная соразмерность частей, подчиненность всех образов и красок единому целому, та самая, что чарует нас в пушкинской и чеховской прозе. Для меня точно так же классичны и «Спутники» (К.И.Чуковский). В аналогичном ключе написаны и короткие «портретные» повести, и рассказы о детях военных и послевоеных лет «Валя», «Володя» – о судьбах ленинградских детей, вывезенных из осажденного города (на их основе по сценарию Пановой создан фильм «Вступление», 1960, реж. Таланкин), «Трое мальчишек у ворот», «Мальчик и девочка», «Конспект романа», «Про Митю и Настю» и др. Основные составляющие творческих исканий «поздней» Пановой – зоркое (и поучительное) бытописание современности (пьесы «Проводы белых ночей», 1961; «Как поживаешь, парень?», 1962; «Еще не вечер», 1964; «Сколько лет, сколько зим!», 1966; «Надежда Милованова», 1967; «Свадьба как свадьба», 1973), аналитически-исследовательское обращение к прошлому Руси («Сказание об Ольге», «Сказание о Февронии», повести «Феодорец», «Белый Клобучок» и «Кто умирает», составившие книгу «Лики на заре», 1966; историческая драма «Тредьяковский и Волынский», 1968; цикл рассказов-«мозаик» из истории русской смуты начала 17 в., изданный под общим заглавием «Смута» в 1980) и осмысление собственного пройденного пути (в т.ч. кн. «Заметки литератора», 1972). В 1981 был опубликован написанный Пановой в 1960-х годах в духе политически актуализированных сатирических сказок-притч Е.Л.Шварца роман-сказка «Который час ? Сон в зимнюю ночь». Существенная часть творческого наследия Пановой – киносценарии (кроме названных, Високосный год, 1962, по роману Времена года, реж. А.В.Эфрос; Рано утром, реж. Лиознова; Рабочий поселок, реж. В.Я.Венгеров, оба 1964, и др.). Умерла Панова в Ленинграде 3 марта 1973. Источник: http://www.peoples.ru/art/theatre/dramatist/panova/ Дата публикации на сайте: 01.05.2005 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 23, 2008 Author Share Posted June 23, 2008 ЗЕМЛЯ́ЧКА Розалия Самойловна (псевдоним; настоящая фамилия Залкинд; с 1920-х гг. официальная фамилия Самойлова; другие партийные псевдонимы — Демон, Осипов; 1876, Киев, – 1947, Москва), советский государственный и партийный деятель. Родилась в семье купца первой гильдии. Член социал-демократической партии с 1896 г. В 1901 г. была агентом газеты «Искра» в Одессе и Екатеринославе. После раскола партии (1903) Землячка стала членом Центрального комитета большевиков, в 1905 г. — секретарь Московского комитета РСДРП, работала в военной организации партии. Неоднократно арестовывалась. В 1909 г. — секретарь бакинской партийной организации, затем в эмиграции. В 1915–16 гг. Землячка — член Московского бюро Центрального комитета партии большевиков. Во время Февральской революции 1917 г. Землячка была секретарем Московского комитета партии большевиков, принимала участие в вооруженном захвате власти. В 1918–20 гг. — начальник политотделов 8-й и 13-й армий. Первая в советской России женщина, награжденная орденом (Боевого Красного Знамени). В 1920–26 гг. занимала разные партийные посты (среди них с ноября 1920 г. — секретарь Крымского областного комитета партии). Состоя с 1926 г. членом, заместителем председателя и председателем государственных и партийных контрольных органов, выделялась беспощадностью при чистках партии и санкционировании репрессий. В 1939–43 гг. Землячка была также заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР. И ещё: Видный деяель Коммунистической партии и Советского государства, участник революционного движения с 1890-х годов. Член Коммунистической партии с 1896. С 1901 агент «Искры» в Одессе и Екатеринославе. Делегат 2-го съезда РСДРП (1903). В 1903 кооптирована в ЦК партии. В 1904 член Бюро комитетов большинства. Делегат 3-го съезда РСДРП (1905). В 1905 секретарь Московского комитета РСДРП, партийный организатор Рогожско-Симоновского района, работала в военной организации партии. Неоднократно арестовывалась.Розалия Самойловна Землячка, работала агентом ЦК и приезжала на Урал в начале 1905 г. от Бюро комитетов большинства, писала 16 февраля Надежде Константиновне Крупской про состояние социал-демократических организаций : "Здесь я застала дела в ужасном виде. Комитет целиком провалился. Оказались группы по разным городам без комитета". В 1909 секретарь Бакинской партийной организации, затем была в эмиграции. В 1915—1916 член Московского бюро ЦК РСДРП. С февраля 1917 секретарь 1-го легального Московского комитета РСДРП (б); делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и 6-го съезда РСДРП (б), в октябрьские дни руководила вооруженной борьбой рабочих Рогожско-Симоновского района. После Октября - на руководящей партийной и советской работе. Неоднократно избиралась членом ЦК и ЦКК ВКП(б). В 1918 начальник политотделов 8-й и 13-й армий.После освобождения Крыма в ноябре 1920 г. секретарь Крымского обкома РКП(б). Землячка вместе с Бела Куном участвовала в массовых расстрелах оставшихся в Крыму офицеров армии Врангеля (см. Гражданская война в России). Репрессии осуществлялись силами Частей особого назначения (ЧОН). Только за первую неделю ими было убито (согласно отчетам Крымского ревкома) более 8 тысяч человек; всего за 1920–1922 годы – не менее 50 тысяч, а вероятно 75 тыс. или более. В 1922—1923 секретарь Замоскворецкого РК партии в Москве. В 1924—1925 член Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), затем секретарь Мотовилихинского РК РКП(б) на Урале. В 1926—1931 член коллегии наркомата РКИ. В 1932—1933 член коллегии НКПС. Делегат 8-го, 11—18-го съездов партии. С 13-го съезда РКП (б) (1924) член ЦКК. На 17-м съезде ВКП (6) (1934) избрана членом Комиссии советского контроля, работала заместителем председателя и председателем Комиссии советского контроля. На 18-м съезде ВКП (6) (1939) избрана членом ЦК ВКП (б). В 1939—1943 заместитель председателя СНК СССР, затем заместитель председателя КПК при ЦК ВКП(б). Депутат Верховного Совета СССР 1—2-го созывов.Награждена 2 орденами Ленина и орденом Красного Знамени.Автор воспоминаний о В. И. Ленине (см. сборник «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 2, 1969, с. 82—86). После смерти в 1947 была кремирована, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве. Источник: Википедия Дата публикации на сайте: 14.01.2008 Quote Link to comment Share on other sites More sharing options...
Борис Либкинд Posted June 23, 2008 Author Share Posted June 23, 2008 СУСА́ННА И СТА́РЦЫ, в некоторых рукописях — Суд Даниила, небольшой, в 64 стиха, апокриф (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы). Впервые встречается в греческих версиях: в одном из кодексов Септуагинты и в редакции Теодотиона; помещается обычно в конце книги Даниэль, реже — в ее начале. Апокриф повествует о Сусанне (на иврите Шошанна, буквально «лилия», ср. Песнь 2:1), красивой и благочестивой жене вавилонского еврея Иоакима (на иврите Иехояким). Двое старцев, скорее старейшин (судей бет-дина), тщетно домогаются ее благосклонности и в отместку за отказ обвиняют ее в измене мужу. Суд приговаривает ее к смерти. Однако Даниэль, тогда еще юноша, находит противоречия в показаниях старцев. Сусанну оправдывают, а лжесвидетелей казнят «по закону Моисея» (ср. Втор. 19:18–21). Таким образом, в этом апокрифе можно видеть зачатки детективного жанра. Полагают, что апокриф был создан во 2 в. или в 1 в
Recommended Posts