Настроение дня

[Аленка]

.

[Полынь]

[Аленка]

[Аленка]

Как часто мы проходим мимо...

 

Как часто мы проходим мимо,

а счастье близко, рядом с нами,

такое нежное, без грима,

с простыми, добрыми глазами.

А мы хотим всё в оперенье,

в обёртке яркой и блестящей.

О, как порой подводит зренье,

что видит блеск не настоящий.

И вас опять разводят годы,

но меркнет мишуры мерцанье,

крошатся отношений своды

и трещины как расстоянья.

И вдруг ты встретишь ненароком

надёжное плечо, без лоска,

и жизнь опять вернёт к истокам,

что всё красивое - не броско.

13.02.07

© Copyright Фогель Лидия

[___VICTOR___]

БЕЗУМНО МОДНОЕ ЧАЕПИТИЕ.

Декабрь, 2003.

 

В главных ролях:

Кристиан Лакруа (Мартовский заяц)

Донателла Версаче (Грифон)

Жан-Поль Готье (Чеширский кот)

Виктор и Рольф (Траляля Труляля)

Джон Галльяно (Червовая Королева)

Том Форд (Белый Кролик)

Стивен Джоунс (Сумасшедший Шляпник)

Хельмут Ланг

Карл Лагерфельд

 

Льюис Кэролл одел свою героиню как младенца – в атлас и ленты, Дисней добавил к ее образу светлые волосы и большие глаза. На страницах Vogue фотограф Энни Лейбовиц вернула к жизни страну голубых гусениц и опаздывающих кроликов: в роли Алисы выступила российская модель Наталья Водянова, а самые влиятельные модельеры, составившие ей компанию, попытались дать собственный ответ на главный вопрос: во что была одета Алиса в Стране чудес? Каждый из участников получил право на свою версию фирменного платья Алисы, никаких ограничений, кроме одного: цвет!

 

«Фотограф и Модель»

Olivier Theyskens в образе Кэролла фотографирует Наталью Водянову (которая изображает здесь Алису Лиделл). Наталья одета в голубое гофрированное платье от Rochas, модельер Тheyskens.

 

«Вниз по Кроличьей Норе»

Погнавшись за Белым Кроликом (Том Форд), Алиса исчезает в бесконечной темной норе. На Алисе небесно голубое платье из шелка и атласа, которое Том Форд сделал для Дома Ив Сан Лоран.

 

«Выпей меня!»

Хельмут Ланг смотрит со своего портрета на стене, как Алиса согнулась, чтобы уместиться в домике. Он надеется, что мини-платье его работы из органзы не помнется даже в таких экстремальных обстоятельствах.

 

«Советы Гусеницы»

Одетая в платье-мини из гофрированного шифона работы Марка Джейкобса (он в роли Синей Гусеницы), Алиса пытается выяснить, где она находится у живущей на гигантском грибе Синей Гусеницы (Марк Джейкобс).

 

«Поросенок и Перец»

На Алисе атласная рубашка с вышивкой от Chanel , свободно драпированная атласная юбка и кожаные брюки кремового цвета. Дизайнер дома Шанель Карл Лагерфельд (Герцогиня) в ожерелье и поясе от Chrome Hearts.

 

«Чеширский кот»

"Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? – А куда ты хочешь попасть?" – ответил Кот, Жан Поль Готье.

Голубое закрытое платье из шелка и джерси от Готье (Париж).

 

Алиса в многослойном шелковом платье от Viktor & Rolf слушает, как дуэт Твидлди и Твидлдум всячески ее обманывают и издеваются над языком. Rolf Snoeren, слева, и Viktor Horsting в костюмах и гастуках собственного дизайна.

 

«Безумное чаепитие»

Патье из коллекции haute couture от Кристиана Лакруа с объемным воротником из крашеной норки, с кружевным верхом и украшенной оборками парчовой юбкой. Стивен Джон (в центре) в костюме и шляпе собственного дизайна – Шляпник. Лакруа (Мартовский Заяц) – справа.

 

«Королевский Крокет»

Алиса, одетая от Dior и John Galliano, кутюрье Дома Dior в платье с открытым верхом – Червонная Королева, в сопровождении Короля – Alexis Roche.

 

«Рассказ Черепахи Квази»

Алиса, одета в платье от Versace из шелка и шифона-органза, обшитое кружевом. Донателла Версаче (Грифон) и Руперт Эверетт (Черепаха Квази) , также одеты от Versace.

 

«Сквозь зеркало»

Одетая в синий наряд от Баленсиага, Алиса балансирует на грани, мечтает скрыться в мир Зазеркалья, как ее черный котенок, мурлыкавший поблизости. Шифоновое платье с кристаллами от Nicolas Ghesquiere (Balenciaga) и серые сапожки. Место съемок – Chateau de Corbeil-Cerf.

[___VICTOR___]

В ЗВЁЗДНЫЙ ЧАС.

 

Как загадочные гномики,

Чуть пробил полночный час,

Сели сны на подоконники

Вдоль всей улицы у нас.

 

Сели чинно и торжественно,

Щуря мудрые зрачки,

И, раскланявшись, приветственно

Приподняли колпачки.

 

Попищали, как комарики, -

И конец. Пора за труд!

По волшебному фонарику

Из карманов достают.

 

Прямо в душу направляется

Луч, невидимый для глаз.

Сновиденье начинается,

То, какое назначается

Человеку в этот час.

 

У лучей оттенки разные:

Светлый, тёмный, золотой.

Сны весёлые и страшные

Видят люди в час ночной.

 

Я не знаю, чьим велением

Луч мне светит в тишине,

Только в каждом сновидении

Ты являешься ко мне.

 

И, не споря, не преследуя,

Я смотрю в твой строгий взгляд,

Будто, сам того не ведая,

В чём-то вечно виноват.

 

Хоть вина моя, наверное,

Только в том, что всё терплю,

Что тебя давно и верно я

До нелепого люблю!

 

Как легко ты можешь тёмное

Сделать ярким навсегда:

Снять лишь трубку телефонную

И сквозь даль и мглу бессонную

В первый раз мне крикнуть: - Да!

 

В переулок звёзды грохнутся

Звоном брызнувших монет.

Дрогнет сердце, полночь кончится,

В окна кинется рассвет.

 

Удирай же, сон загадочный,

В реку, в облако, в траву,

Ибо в мире самый радостный,

Самый песенный и сказочный -

Сон, пришедший наяву!

 

(Эдуард Асадов)

 

[Полынь]

* * *

 

 

Когда душа от холода болит

И дождик наступает на гранит,

Найти пытаюсь след, услышать шаг…

Заметить дверь, куда уходит мрак.

 

Когда душа от неба горяча,

В ладони след забытого ключа,

На ветер опираюсь или звук,

На ненадежность предающих рук,

 

И, не поняв - в раю или в строю,

Врагов или друзей не узнаю,

И запотевший выдох сонных труб

Как будто вырывается из губ.

 

Когда душа от холода… тогда

Переплетают небо провода,

И тот, кто мне твердил, что стоит жить,

На горле нежно стягивает нить.

 

 

 

© Стихи Юлии Сорокиной

[Нюра]

Ты меня никогда не прогонишь:

Не отталкивают весну!

Ты меня и перстом не тронешь:

Слишком нежно пою ко сну!

Ты меня никогда не ославишь:

Мое имя - вода для уст!

Ты меня никогда не оставишь:

Дверь открыта, и дом твой - пуст!

 

Марина Цветаева

[Полынь]

1*

Часы секундами не сжать

Как несжимаемо пространство,

Где бесконечно долго "здравствуй"

В себе приходится держать.

 

В себе приходится найти

Запас терпения, и что-то

Не позволяет сбить со счёта,

Когда мы сотый раз в пути,

 

Когда один из нас устало

Услышит стук колёс в груди

И звон летящего металла.

 

Увы, сменяются капризно

Как Ленинградские дожди

В календарях большие числа.

 

Михаил Придворов

[Полынь]

У бурных чувств неистовый конец,

Он совпадает с мнимой их победой.

Разрывом слиты порох и огонь,

Так сладок мёд, что наконец и гадок:

Избыток вкуса отбивает вкус.

Не будь ни расточителем, ни скрягой:

Лишь в чувстве меры истинное благо.

 

"Ромео и Джульетта", акт 2, сцена 6, пер. Б.Пастернака

[___VICTOR___]

НИКОГО НЕ БУДЕТ В ДОМЕ.

 

Никого не будет в доме,

Кроме сумерек. Один

Зимний день в сквозном проёме

Незадёрнутых гардин.

 

Только белых мокрых комьев

Быстрый промельк маховой,

Только крыши, снег и, кроме

Крыш и снега, - никого.

 

И опять зачертит иней,

И опять завертит мной

Прошлогоднее унынье

И дела зимы иной,

 

И опять кольнут доныне

Неотпущенной виной,

И окно по крестовине

Сдавит голод дровяной.

 

Но нежданно по портьере

Пробежит вторженья дрожь, -

Тишину шагами меря,

Ты, как будущность, войдёшь.

 

Ты появишься у двери

В чём-то белом, без причуд,

В чём-то впрямь из тех материй,

Из которых хлопья шьют.

 

(Борис Пастернак)

 

[___VICTOR___]

НАС ОБВЕНЧАЮТ НЕБЕСА.

 

Нас обвенчают Небеса,

Связав навеки вечно!

Там исчезают голоса,

Паря в тиши беспечно.

 

Сойдутся вместе полюса,

И в яркой вспышке Света,

Откроют двери Небеса

В страну простых ответов...

 

(Автор не известен)

 

[Полынь]

НИКОГО НЕ БУДЕТ В ДОМЕ.

 

Одно из моих любимых;)

[Полынь]

Предупреди меня заранее,

Что ночь по простыни размажется,

Что эра листьеосыпания

Когда-нибудь от нас откажется.

Дождинки смоют наше прошлое,

И всё начнёт писаться с чистого,

И, может, что-нибудь хорошее

Опять ворвётся в жизнь неистово.

Где снова осень будет светлою,

И холода не хлёстко - колкими,

Где потянусь за сигаретою,

А разожму ладонь с осколками.

Предупреди меня заранее,

Что всё не так, порой, как слышится,

Что в нашем жизнеописании

О нас с тобою не запишется.

Что голоса живут не птицами,

Что поцелуи с губ стираются,

И всё, что собрано крупицами,

От дуновенья рассыпается.

Предупреди меня заранее,

Иначе так оно и сбудется,

Иначе в холоде молчания

Любовь за счастье не заступится...

 

Юрий Егоров

[Полынь]

Несчастный, больной и порочный

По мокрому саду бреду.

Свистит соловей полуночный

Под низким окошком в саду.

 

Свистит соловей окаянный

В саду под окошком избы.

"Несчастный, порочный и пьяный,

Какой тебе надо судьбы?

 

Рябиной горчит и брусникой

Тридцатая осень в крови.

Ты сам свое горе накликал,

Милуйся же с ним и живи.

 

А помнишь, как в детстве веселом

Звезда протирала глаза

И ветер над садом был солон,

Как детские губы в слезах?

 

А помнишь, как в душные ночи,

Один между звезд и дубов,

Я щелкал тебе и пророчил

Удачу твою и любовь?.."

 

Молчи, одичалая птица!

Мрачна твоя горькая власть.

Сильнее нельзя опуститься,

Страшней невозможно упасть!

 

Рябиной и горькой брусникой

Тропинки пропахли в бору.

Я сам свое горе накликал

И сам с этим горем умру.

 

Но в час, когда комья с лопаты

Повалятся в яму, звеня,

Ты вороном станешь, проклятый,

За то, что морочил меня!

 

1936

 

Кедрин Д.

[___VICTOR___]

КАЩЕЙ.

 

Просто чёрный ему был к лицу,

И что за глупость – иссохший старик?

Всё смеялся, что только яйцу

Доверять он бессмертье привык.

 

А бессмертье – не прожитый век…

Одиночества память и дым;

Да нормальный он был человек,

Разве только чуть-чуть нелюдим.

 

Но болтали, что царь-чародей,

Мол, и жадный до слёз, мол, и псих,

Потому что жалел для людей

Красоту трёх сокровищ своих.

 

Врали – сколько ж в подвалах добра!

И чего в закромах только нет!

Жалко золота? Дай серебра –

Всем хватило б на тысячу лет!

 

Улыбался… и снова грустил:

Ну, какие ж они дурачьё…

Вот отдай им всё то, что хранил –

Подерутся же из-за него.

 

Нет, не золото – это рассвет,

Это солнечных лучиков пух –

Он давно приютил этот свет

И берёг его, чтоб не потух.

 

Серебра тоже нет – есть дожди,

Что спасают сады и хлеба.

Разбазаришь, и чуда не жди,

Будет голод, и значит – беда.

 

Ну, а третье сокровище – блеф?

Эхо русской заветной души…

Самогуды – гуслярский напев,

Хочешь – плачь под них, хочешь – пляши…

 

Так и жили – просили. Не дал.

Вот вам поровну всё – свет и тьма.

Поумнеют с годами – мечтал.

Не умнели. Сходили с ума.

 

Упросили Весну – выручай!

Это ж просто тебе, молодой.

Ты любовью его укачай –

Помани его вслед за собой.

 

Василисою стала Весна,

И запахло сиренью вокруг.

Он покоя лишился и сна

В колдовстве её ласковых рук.

 

А влюблённые – все дураки,

Разве жалко влюблённым терять?

Лишь бы только в душе мотыльки

Не устали б друг другом сгорать.

 

Но Весна – это только сезон,

Упорхнула как птица из рук…

Может правда любовь – это сон

На не спящей планете разлук?

 

Растащили добро на узлы –

Кто-то с капелькой, кто-то с лучом,

Что за люди… ну просто – козлы!

Гусли пропили – всё нипочём!

 

И пропал мой Кащей ни за грош,

Скорлупу раздавив в кулаке…

Говорили, что умер. Да, ложь –

Есть нужда до сих пор в чудаке.

 

Он ушёл в раскалённый закат,

Чтобы где-то найти свой восход,

И я верю, вернётся назад,

Этот русский смешной Дон Кихот.

 

(Сказоч-Ник) Юрий Егоров

 

[___VICTOR___]

ГОСТЬЯ.

 

Проект был сложным. Он не удавался.

И архитектор с напряжённым лбом

Считал, курил, вздыхал и чертыхался,

Склонясь над непокорным чертежом.

 

Но в дверь вдруг постучали. И соседка,

Студентка, что за стенкою жила,

Алея ярче, чем её жакетка,

Сказала быстро: "Здрасьте". И вошла.

 

Вздохнула, села в кресло, помолчала,

Потом сказала, щурясь от огня:

- Вы старше, вы поопытней меня...

Я за советом... Я к вам прямо с бала...

 

У нас был вечер песни и весны,

И два студента в этой пёстрой вьюге,

Не ведая, конечно, друг о друге,

Сказали мне о том, что влюблены.

 

Но для чужой души рентгена нет,

Я очень вашим мненьем дорожу.

Кому мне верить? Дайте мне совет.

Сейчас я вам о каждом расскажу.

 

Но, видно, он не принял разговора:

Отбросил циркуль, опрокинул тушь

И, глядя ей в наивные озёра,

Сказал сердито:- Ерунда и чушь!

 

Мы не на рынке и не в магазине!

Совет вам нужен? Вот вам мой совет:

Обоим завтра отвечайте "нет!",

Затем, что чувства нет здесь и в помине!

 

А вот когда полюбите всерьёз,

Поймёте сами, если час пробьёт.

Душа ответит на любой вопрос.

А он всё сам заметит и поймёт!

 

Окончив речь уверенно и веско,

Он был немало удивлён, когда

Она, вскочив вдруг, выпалила резко:

- Всё сам заметит? Чушь и ерунда!

 

Слегка оторопев от этих слов,

Он повернулся было для отпора,

Но встретил не наивные озёра,

А пару злых, отточенных клинков.

 

- Он сам поймёт? Вы так сейчас сказали?

А если у него судачья кровь?

А если там, где у людей любовь,

Здесь лишь проекты, балки и детали?

 

Он всё поймёт? А если он плевал,

Что в чьём-то сердце то огонь, то дрожь?

А если он не человек - чертёж?!

Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!

 

На миг он замер, к полу пригвождён,

Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.

Она же, всхлипнув, повернулась круто

И, хлопнув дверью, выбежала вон.

 

Весенний ветер в форточку ворвался

Гудел, кружил, бумагами шуршал...

А у стола "бездушный интеграл",

Закрыв глаза, счастливо улыбался...

 

(Эдуард Асадов)

 

[Аленка]

Так странно, столько работаю, а всё равно выгляжу как свежая, отдохнувшая лошадь. (с)

 

[Полынь]

Мне разумеется не двадцать, все гораздо хуже), но... Вера Полозкова -

 

А факт безжалостен и жуток, как наведенный арбалет: приплыли, через трое суток мне стукнет ровно двадцать лет.

 

И это нехреновый возраст – такой, что Господи прости. Вы извините за нервозность – но я в истерике почти. Сейчас пойдут плясать вприсядку и петь, бокалами звеня: но жизнь у третьего десятка отнюдь не радует меня.

 

Не то[ркает]. Как вот с любовью: в секунду - он, никто другой. Так чтоб нутро, синхронно с бровью, вскипало вольтовой дугой, чтоб сразу все острее, резче под взглядом его горьких глаз, ведь не учили же беречься, и никогда не береглась; все только медленно вникают – стой, деточка, а ты о ком? А ты отправлена в нокаут и на полу лежишь ничком; чтобы в мозгу, когда знакомят, сирены поднимали вой; что толку трогать ножкой омут, когда ныряешь с головой?

 

Нет той изюминки, интриги, что тянет за собой вперед; читаешь две страницы книги – и сразу видишь: не попрет; сигналит чуткий, свой, сугубый детектор внутренних пустот; берешь ладонь, целуешь в губы и тут же знаешь: нет, не тот. В пределах моего квартала нет ни одной дороги в рай; и я устала. Так устала, что хоть ложись да помирай.

 

Не прет от самого процесса, все тычут пальцами и ржут: была вполне себе принцесса, а стала королевский шут. Все будто обделили смыслом, размыли, развели водой. Глаз тускл, ухмылка коромыслом, и волос на башке седой.

 

А надо бы рубиться в гуще, быть пионерам всем пример – такой стремительной, бегущей, не признающей полумер. Пока меня не раззвездело, не выбило, не занесло – найти себе родное дело, какое-нибудь ремесло, ему всецело отдаваться – авось бабла поднимешь, но – навряд ли много. Черт, мне двадцать. И это больше не смешно.

 

Не ждать, чтобы соперник выпер, а мчать вперед на всех парах; но мне так трудно делать выбор: в загривке угнездился страх и свесил ножки лилипутьи. Дурное, злое дежавю: я задержалась на распутье настолько, что на нем живу.

 

Живу и строю укрепленья, врастая в грунт, как лебеда; тяжелым боком, по-тюленьи ворочаю туда-сюда и мню, что обернусь легендой из пепла, сора, барахла, как Феникс; благо юность, гендер, амбиции и бла-бла-бла. Прорвусь, возможно, как-нибудь я, не будем думать о плохом; а может, на своем распутье залягу и покроюсь мхом и стану камнем (не громадой, как часто любим думать мы) – простым примером, как не надо, которых тьмы и тьмы и тьмы.

 

Прогнозы, как всегда, туманны, а норов времени строптив - я не умею строить планы с учетом дальних перспектив и думать, сколько Бог отмерил до чартера в свой пэрадайз. Я слушаю старушку Шерил – ее Tomorrow Never Dies.

 

Жизнь – это творческий задачник: условья пишутся тобой. Подумаешь, что неудачник – и тут же проиграешь бой, сам вечно будешь виноватым в бревне, что на пути твоем; я в общем-то не верю в фатум – его мы сами создаем; как мыслишь – помните Декарта? – так и живешь; твой атлас – чист; судьба есть контурная карта – ты сам себе геодезист.

 

Все, что мы делаем – попытка хоть как-нибудь не умереть; так кто-то от переизбытка ресурсов покупает треть каких-нибудь республик нищих, а кто-то – бесится и пьет, а кто-то в склепах клады ищет, а кто-то руку в печь сует; а кто-то в бегстве от рутины, от зуда слева под ребром рисует вечные картины, что дышат изнутри добром; а кто-то счастлив как ребенок, когда увидит, просушив, тот самый кадр из кипы пленок – как доказательство, что жив; а кто-нибудь в прямом эфире свой круглый оголяет зад, а многие твердят о мире, когда им нечего сказать; так кто-то высекает риффы, поет, чтоб смерть переорать; так я нагромождаю рифмы в свою измятую тетрадь, кладу их с нежностью Прокруста в свою строку, как кирпичи, как будто это будет бруствер, когда за мной придут в ночи; как будто я их пришарашу, когда начнется Страшный суд; как будто они лягут в Чашу, и перетянут, и спасут.

[Полынь]

.

[Полынь]

.

[Аленка]

[Аленка]

[Полынь]

.

[Аленка]

Лиза, супер!)))))))))))))))))))