Полынь

.

.

Только настоящий русский ювелир мог сделать флакон-ароматницу в виде солёного огурца! Фаберже, около 1890 г. (инвентарный номер 58177) Нефрит, алмазы-роза, золото. Аукцион Christie's Сейчас находится в Bowers Museum.

Окончанием, как результат деятельности;) Как нет незаменимых, так нет и неуязвимых.

.

И что мне Березовский вспомнился?

И краска в цветах нацфлага...

Какая прелесть!

Капризная ты) Вот я труселя отметила для себя - свежо (в смысле вентиляции) и брутально)

И я волшебник)

В продолжение - девочка с персиками и не только...

.

.

Или следочки такие же ажурные кислотнх оттенков (иногда вижу на улицах), вот где они будут уместны.

В третий раз за день град (((

А купаться?)

Ваш пассивный словарный запас — 129300 слов. На миллион прочитанных слов в среднем 16 будут вам незнакомы. Чтобы встретить незнакомое слово, вы должны прочитать примерно 214 страниц текста.

Мой супруг всепгда говорит, что когда он выйдет на пенсию, то купит в Белоруссии домик и будет жить там)

А я уже давно и не спорю. Просто вот лежу в Москве на полу, дай думаю загляну в Замок... а тут меня опять удивляют. Вот даже зависла немного - не в тихом ли я нонче голосе, не стал ли у м еня совсем нос русской картошкой и производит слишком добродушное впечатление, не стерлась ли наколка со Сталиным с левой груди? Почему вдруг кто-то решил, что я буду тщательно скрывать неуважение к чьму-то мнению. Да я иногда сильно что-то неуважаю, но не агрессивно, я обычно уверена в своих мыслях, а значит спокойна. Но открою страшную тайну - я порой не только мнение не уважаю, я иногда не уважаю человека практически целиком. И что? Мне себя заставлять? По утрам читать мантру? Я уважаю украинское правительство, целиком и по отдельности, сегодня, пристно и во веки веков? Если я слышу что-то, что кажется мне, например, глупым, я раз пойду за разной информацией, два, могу заподозрить себя в умственной неполноценности, на которую здесь намекали ( ты в том числе), но когда это повторяется слишком часто, то, увы, я делаю выводы.

Есть вещи, которые заставить меня уважать невозможно. Можно мне говорить, что это мнение супер-пупер просветленного человека, семи пядей во лбу, можно хлопать дверьми, можно выгнать меня, но я не стану уважать, например, фашизм, не полюблю психологические манипуляции всех мастей. И я даже не прошу уважать мое мнение. Не уважайте, оно не изменится.

Так ты должна с украинских сми брать пример масштабности, мне тут супруг зачитывал вчерась про использование сепаратистами тяжелой артиллерии и в гневе вопрошал - хорошо ли я понимаю, что такое тяжелая артиллерия?)))))

+10000000

К вопросу угро-финнов. Состаю в одной такой группе в Контакте, много информации, которая позволяет найти свои корни, поэтому пока не ухожу. За последний год из фольклерной направленности пришли к близкофашисткой. Евреи их не интересуют (во всяком случае пока), а вот гады русские... Финансирование идет полноводной рекой из Финляндии и Эстонии.

Я знала достоверную информацию только об одном фашисте, из тех кто реально зверь, из тех кто и сам убьет и организует. Сидел он на тот момент в Крестах, в одиночке, светил ему Черный лебедь...и думается он уже там. А что касается ярлыков, то вполне можно перечитать тему я не произносила слов "майдауны" и "майданутые", а сразу говорила "быдло" и "фашисты". И сейчас от своих слов не отказываюсь и взглядов не меняю. Это тогда мне тыкали интеллигенцией в борьбе за светлое будущее. И Шаныч прекрасно в одном из постов описал европейские Киев и Львов, где чисто и светло, народ работает в западных компаниях и ездит по миру. Ляпота. Я тоже живу в таком городе, он может называться, как угодно и находится,где угодно. Он по сути европейский и цивилизованный. Де факто. Но где многое дано, многое и спросится, интеллигенция - это в моих глазах прежде всего ответственность. Взяла на себя ответственность украинская интеллигенция за то. что захотела европейских благ де юре, паспортную обложку со звездами? Или вместе со своей несчастной страной, вот теперь залитой кровью ищет вшей в чужой шевелюре?

Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо" "Бывает, услышу музыку... Или песню... Женский голос... И там найду то, что я тогда чувствовала. Что-то похожее... А смотрю кино о войне - неправда, книгу читаю - неправда. Ну, не то... Не то получается. Сама начинаю говорить - тоже не то. Не так страшно и не так красиво. Знаете, какое красивое бывает на войне утро? Перед боем... Ты смотришь и знаешь: оно может быть у тебя последним. Земля такая красивая... И воздух... И солнышко..." Ольга Никитична Забелина, военный хирург *** "Ты спрашиваешь, что на войне самое страшное? Ждешь от меня... Я знаю, чего ты ждешь... Думаешь: я отвечу: самое страшное на войне - смерть. Умереть. Ну, так? Знаю я вашего брата... Журналистские штучки... Ха-ха-а-а... Почему не смеешься? А? А я другое скажу... Самое страшное для меня на войне - носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то... Я не выражусь... Ну, во-первых, очень некрасиво... Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года. Перешли советскую границу... Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и... И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а... Ну, понятно... Мы увидели нормальное женское белье... Почему не смеешься? Плачешь... Ну, почему?" Лола Ахметова, рядовая, стрелок *** "Шли и шли дожди... Бежим по грязи, люди падают в эту грязь. Раненые, убитые. Так не хочется погибать в этом болоте. В черном болоте. Ну, как молодой девушке там лежать... А в другой раз, это уже в белорусских... В оршанских лесах, там мелкие кусты с черемухой. Подснежники голубые. Весь лужок в голубом цвете. Погибнуть бы вот в таких цветах! Тут лежать... Дурошлеп еще, семнадцать лет... Это я себе так смерть представляла... Я думала, что умереть - это как будто куда-то улететь. Один раз мы ночью говорили о смерти, но только один раз. Боялись произносить это слово..." Любовь Ивановна Осмоловская, рядовая, разведчица *** " Старший лейтенант был очень красивый. Все наши девчонки были в него немножко влюблены. Он нам говорил, что на войне требуются солдаты и только солдаты. Нужен был солдат... А хотелось быть еще красивой... Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине - что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно - герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба..." Мария Николаевна Щелокова, сержант, командир отделения связи *** "Как начинаю рвать полевые цветы - войну вспоминаю. Тогда мы цветов не рвали. А если собирали букеты, то только тогда, когда хоронили... Когда прощались..." "Начиналось лето... Я окончила медучилище. Получила диплом. Война! Сразу вызвали в военкомат и приказ: "Вот вам два часа времени. Соберитесь. Отправляем на фронт". Я сложила все в один маленький чемоданчик. - Что вы взяли с собой на войну? - Конфеты. - Как? - Целый чемодан конфет. Мне там, в той деревне, куда меня после училища распределили, дали подъемные. Деньги были, и я на все эти деньги купила целый чемодан шоколадных конфет. Я знала, что на войне деньги мне не понадобятся. А наверх положила фотографию курса, где все мои девочки. Пришла в военкомат. Военком спрашивает: "Куда вас направить?" Я ему говорю: "А подруга моя куда пойдет?" Мы с ней вместе в Ленинградскую область приехали, она работала в соседней деревне за пятнадцать километров. Он смеется: "Она точно так же спросила". Взял мой чемодан, чтобы поднести к полуторке, которая везла нас к станции: "Что у вас там такое тяжелое? " - "Конфеты. Целый чемодан". Он замолчал. Перестал улыбаться. Я видела, что ему не по себе, даже как-то стыдно. Это был немолодой человек... Он знал, куда меня провожает..." Мария Васильевна Тихомирова, фельдшер *** "Бомбежка... Бомбит и бомбит, бомбит и бомбит, и бомбит. Все бросились куда-то бежать... И я бегу. Слышу чей-то стон: "Помогите... Помогите..." Но бегу... Через несколько минут до меня что-то доходит, я чувствую на плече санитарную сумку. И еще - стыд. Куда девался страх! Бегу назад: стонет раненый солдат. Бросаюсь к нему перевязывать. Затем второго, третьего... Бой кончился ночью. А утром выпал свежий снег. Под ним убитые... У многих руки подняты кверху... К небу... Спросите меня: что такое счастье? Я отвечу... Вдруг найти среди убитых - живого человека..." Анна Ивановна Беляй, медсестра *** "Вот не скажу, где это было... В каком месте... Один раз человек двести раненых в сарае, а я одна. Раненых доставляли прямо с поля боя, очень много. Было это в какой-то деревне... Ну, не помню, столько лет прошло... Помню, что четыре дня я не спала, не присела, каждый кричал: "Сестра! Сестренка! Помоги, миленькая!" Я бегала от одного к другому, и один раз споткнулась и упала, и тут же уснула. Проснулась от крика, командир, молоденький лейтенант, тоже раненый, приподнялся на здоровый бок и кричал: "Молчать! Молчать, я приказываю!" Он понял, что я без сил, а все зовут, им больно: "Сестра! Сестричка!" Я как вскочила, как побежала - не знаю куда, чего. И тогда я первый раз, как попала на фронт, заплакала." Наталья Ивановна Сергеева, рядовая, санитарка *** "К концу сорок первого мне прислали похоронную: муж погиб под Москвой. Он был командир звена. Я любила свою дочку, но отвезла ее к его родным. И стала проситься на фронт... В последнюю ночь... Всю ночь простояла у детской кроватки на коленях..." Антонина Григорьевна Бондарева, гвардии лейтенант, старший летчик "Можешь и не писать про нас... А лучше запомни... Вот мы с тобой вместе поговорили. Поплакали. И ты, когда попрощаешься с нами, оглянись на нас и на наши хаты. Не один раз оглянись, как чужая, а два. Как своя. И больше ничего не надо. Оглянись..."