Политолог Евгений Сатановский...о войне и о мире/Мире...

[Алесь]

Награда для Багдада

Эрдогана загнали в угол

Евгений Сатановский

Поддержка со стороны ВКС РФ переломила ход военных действий в Сирии. Башар Асад использовал этот шанс в полной мере, а его турецкий сосед, сбив российский самолет, сделал неверную ставку.

 

Наступление сирийской армии и ее союзников под Алеппо и удары сирийских курдов по позициям запрещенного в России «Исламского государство» в районе Аазаза, угрожающие разорвать коридор между Турцией и территориями, контролируемыми ИГ, жизненно важный и для нефтяного бизнеса исламистов с кланом Эрдогана, и для притока к ним денег, оружия и боевиков, поставили под угрозу планы Анкары, Эр-Рияда и Дохи в Сирии. Свергнуть президента Асада силовым путем им явно не удается.

 

Поддержка со стороны ВКС РФ переломила ход военных действий. Башар Асад использовал этот шанс в полной мере, а его сосед Эрдоган, сбив российский самолет, сделал неверную ставку. Он слишком привык к уступчивым европейцам и не рассчитал реакцию Москвы на свои действия.

 

Вследствие чего авиация Турции без риска быть уничтоженной не может поддержать ни артиллерийские обстрелы позиций сирийских курдов, ни анонсируемую Эр-Риядом, Абу-Даби и Анкарой сухопутную операцию, в которую долго и безуспешно пытались втянуть США и других союзников по НАТО. На этом фоне сражения в Женеве приобрели особо ожесточенный характер. Там западные дипломаты и чиновники ООН пытались отыграть потерянное джихадистами на поле боя, добиваясь немедленного прекращения огня в первую очередь российской авиацией. Но и здесь противники Асада не преуспели.

Кто с кем и против кого

 

Значительные изменения произошли в Ираке, где неспособность Турции добиться своего привела к переоценке Эрдогана его партнером по нефтяному экспорту, главой Иракского Курдистана Масудом Барзани, заставив того начать диалог с Багдадом. Это само по себе говорит о слабеющих позициях в регионе турецкого президента. Ангела Меркель – единственный политик Евросоюза, поддержавший идею Эрдогана о бесполетной буферной зоне в Сирии. И выглядит это как ее капитуляция перед турецкими спецслужбами, организовавшими поток беженцев, затопивший Германию в 2015 году. При этом бундесвер не будет воевать в Сирии за Турцию. На текущий момент события на границе двух стран могут развернуться как угодно в зависимости от степени авантюризма Эрдогана, но что бы ни случилось, он загнан в угол.

“ Если Асад и его союзники овладевают Алеппо, шансы оппозиции на равную долю власти в будущем коалиционном правительстве стремятся к нулю ”

 

Рассмотрим ситуацию на севере Сирии и Ирака, опираясь на материалы А. А. Кузнецова и Ю. Б. Щегловина, подготовленные для Института Ближнего Востока.

 

Развернутое в районе Алеппо наступление сирийской армии с союзниками: отрядами ливанской «Хезболлы», иракскими формированиями «Хезболла ан-Нуджаба» и афганскими хазарейцами – стало самым мощным в городе за все время конфликта. Антиправительственным вооруженным силам сопротивление далось с трудом, несмотря на наличие у них противотанковых ракет TOW. Наступлению сирийской армии предшествовала длительная авиационная и артиллерийская подготовка в соответствии с классической военной наукой.

 

От того, как будут развиваться события в течение ближайших двух-трех месяцев, зависит, кто станет победителем в гражданской войне. Если Асад и его союзники овладевают Алеппо, шансы оппозиции на равную долю власти в будущем коалиционном правительстве стремятся к нулю. За исключением Ракки на северо-востоке, находящейся под контролем запрещенного в России ИГ, в руках антиасадовских сил останется только Идлиб, который после взятия Алеппо окажется в клещах Сирийской арабской армии. Таким образом, перед боевиками стала насущной задача не дальнейшей экспансии, а удержания завоеванного.

 

В связи с изменившимися обстоятельствами девять антиправительственных группировок в Алеппо, враждовавших между собой, объединили усилия. Командующим новым фронтом стал один из лидеров «Ахрар аш-Шам» Хашем аш-Шейх (он же Абу Джабер), возглавлявший организацию с 2014 по сентябрь 2015 года, когда уступил руководство Абу Яхье Хамауи. Наиболее крупными группировками, объединившимися в новую коалицию, являются «Ахрар аш-Шам», «Лива суккур аш-Шам» и 16-я дивизия Сирийской свободной армии (ССА).

 

Еще одна новость – появление в Алеппо отрядов «Джебхат ан-Нусры». Они были активны в городе в 2012–2013 годах, но летом 2014-го ушли оттуда из-за боев с «Исламским государством». В результате сильных ударов, нанесенных по «Джебхат ан-Нусре» с востока боевиками ИГ, организация была вынуждена перегруппироваться и перенесла деятельность в Хаму и Идлиб. В настоящее время ее сторонники установили КПП на севере города, на «дороге Кастелло», соединяющей Алеппо с Турцией, закрепились в районах аль-Машхад и аль-Фирдаус.

Коллаж Андрея Седых

 

Почему боевики «Джебхат ан-Нусры» вернулись в Алеппо? Следует учесть, что ее не пригласили на конференцию сирийской оппозиции в Эр-Рияде в декабре 2015-го. Бывшие союзники и покровители группировки, объявив ее террористической, свалили на нее вину за военные преступления, в которых были равно замешаны все антиправительственные группы. После этого лидер «Джебхат ан-Нусры» Абу Мухаммед аль-Джулани назвал мирные переговоры оппозиции с Башаром Асадом «предательством крови, пролитой моджахедами» и заклеймил участников риядской конференции. Провал вооруженной оппозиции в Алеппо дает «Джебхат ан-Нусре» шанс показать свою незаменимость, а при благоприятном исходе отбить у конкурентов ряд территорий.

 

Сейчас группировка стремится обзавестись новыми союзниками и укрепить ряды, в том числе за счет «Джунд аль-Аксы», активной в Алеппо и Хаме. В ее рядах произошел раскол: часть боевиков во главе с Абу Абдель Рахманом Макки и Абу Шаймой Сахлем склоняется к союзу с ИГ, а основная группа во главе с шариатским судьей Абу Дарром Наджди и Абу аль-Фаруком предпочитает альянс с «Джебхат ан-Нусрой». Число исламистских группировок и движений уменьшается. Основными стали «Ахрар аш-Шам», ИГ и «Джебхат ан-Нусра», а мелкие поглощаются ими или исчезают. В северной и центральной Сирии разваливается Сирийская свободная армия. Ее радикальное крыло отходит к «Джебхат ан-Нусре» или «Ахрар аш-Шам», а остальные вливаются в Сирийские демократические силы и воюют вместе с местными курдами и христианскими проасадовскими милициями.

 

Очень беспокоят Анкару успехи отрядов народной самообороны (ОНС). Перспектива создания под боком у Турции автономии под руководством союзников Рабочей партии Курдистана не может не тревожить Эрдогана. Продвижение курдов к границе, контролируемой боевиками ИГ, от Джараблуса до Азаза, захват ими бывшей базы ВВС Сирии «Менаг» и участие в боях в районе Алеппо стало очень тревожной новостью для Анкары. Показательно, что турецкая армия не подвергает воздушным бомбардировкам курдов из ПДС. Налеты на их территорию исключены по причине наличия в САР российских систем С-400.

Эрбиль на распутье

 

Отношения с сирийскими курдами в деле борьбы с ИГ поддерживает не только Москва, но и Вашингтон, помогающий ОНС вооружениями. 1 февраля их посетил в Кобани посланник возглавляемой США коалиции Бретт Мак Гурк. Поездка американского дипломата по территории, контролируемой сирийскими курдами, вызвала у Эрдогана вспышку гнева. Он призвал Соединенные Штаты выбрать в качестве партнера или Турцию, или «террористов из Кобани». Впрочем, ссориться с США Эрдоган не будет. Анкара хочет наладить отношения с Вашингтоном, не поступаясь собственными интересами.

 

“ Срывая контрабандные поставки нефти, ВКС России неожиданно внесли весомый вклад в сохранение Ирака как единого государства ”

 

Каковы же его цели в данном конфликте? И каким образом будет выстраиваться тактика в отношениях со сложным партнером? По-видимому, на сегодня на сирийско-турецком направлении целей три. Во-первых, закрепить конфликт с Россией, став «третейским судьей» в споре Москвы и Анкары. Во-вторых, покончить к концу президентского срока Обамы с ИГ, что означает: поддержка сирийских курдов как наиболее боеспособной силы, ему противостоящей, продолжится, а Турция будет игнорироваться. В-третьих, возможной целью США является отстранение от власти Эрдогана. Своенравный лидер, непредсказуемый в поступках и пытающийся утвердить Турцию в качестве самостоятельного центра силы в регионе, вызывает раздражение в Вашингтоне.

 

Пока же с учетом антикурдской политики Эрдогана риски в его отношениях с Иракским Курдистаном нарастают. Сближение сторон активизировалось в 2009-м, когда Эрдоган дал отмашку на инвестиции в экономику региона и разрешил экспорт нефти из автономии в Турцию. В ответ Эрбиль создал условия наибольшего благоприятствования для представляющих Анкару строительных и энергетических компаний. Именно тогда была заложена основа турецко-курдского симбиоза, скрепленного нефтяным экспортом по демпинговым ценам. Ситуация на мировом рынке и осложнившийся транзит «черного золота» через сирийскую территорию делает этот союз хрупким. Кроме того, Анкара опасается риторики президента Региона Курдистан Барзани о независимости. Идея превращения автономии в государство активизирует сепаратизм в самой Турции.

 

Антикурдская тема в политике Эрдогана преследует цель создания необходимого настроя в турецком обществе для того, чтобы провести через референдум свой план о президентской республике – с полномочиями распускать парламент, назначать и снимать министров, накладывать вето на законы. При этом внутри ПСР нет единства мнений по этому вопросу. Эрдоган резко качнулся к националистическому сегменту электората, стараясь опереться именно на него в трансформировании конституции. Уничтожение российского Су-24 – такая же часть борьбы за националистов, как и резкий поворот от политики переговоров с РПК к активизации вооруженного противостояния с ней.

 

Помимо прочего, по инициативе Эрдогана происходят лимитирование и сокращение административных бюджетов населенных курдами провинций, введение комендантского часа.

 

Мэров городов с преобладающим курдским населением призывают использовать нелегальные методы борьбы с терроризмом, включая «эскадроны смерти» из националистов. Все это Барзани игнорировать не может. При его негласной поддержке накануне последних по времени парламентских выборов были проведены консультации с рядом курдских кланов Турции о поддержке ПСР. В результате часть курдов не голосовала за свою партию, а воздержалась или отдала голоса ПСР. Если Эрдоган идет на жесткие антикурдские действия, Барзани придется делать выбор и публично его озвучивать.

Нефть утекает на юг

 

Последние заявления Барзани о готовности экспортировать нефть через Басру на условиях Багдада свидетельствуют о том, что турецкий канал транзита углеводородов он начинает рассматривать как ненадежный. Как из-за атак ВКС РФ и успехов на земле сирийских правительственных сил, так и вследствие политики Эрдогана на курдском направлении и сопутствующих рисков. Барзани учитывает при этом несколько факторов. В том числе падение своей популярности внутри автономии и отсутствие легитимных оснований для пролонгации президентства. Он возглавляет Регион Курдистан с 2009-го. В августе должен был покинуть пост, тем более что в автономии начали зреть социальные проблемы, хронически не платится зарплата, а бюджет фактически в дефолте.

 

Возвращение в лоно Багдада, таким образом, вынужденная мера с надеждой на то, что центральное иракское правительство согласится компенсировать результаты неэффективной хозяйственной деятельности. В любом случае с окончанием зимы Барзани ждут нелегкие времена: влиятельная курдская партия «Горран» намерена закончить его эру как бессменного лидера автономии. Если «Горран» доведет дело до конца, это будет означать пересмотр отношений Эрбиля с Анкарой по вопросам нахождения в Ираке турецких войск и поддержки РПК.

 

15 февраля премьер-министр Ирака Х. аль-Абади в телевизионном интервью предложил взять на себя выплаты курдским чиновникам в обмен на нефть из автономии. Прозвучал намек на коррумпированность Барзани, но в Эрбиле сделали вид, что восприняли предложение как официальное приглашение к возобновлению диалога. Ситуация отличается от 2014 года, когда обе стороны договорились о транше в размере 17 процентов иракского национального бюджета в обмен на жестко определенный объем курдской нефти. Тот договор просуществовал несколько месяцев – Эрбиль сорвал условия. Курдское руководство тогда с подачи Анкары пошло на более выгодный способ транспортировки через Сирию, что позволяло заодно камуфлировать контрабандную нефть ИГ и главное – делать поставки абсолютно непрозрачными.

 

Сделка же с Багдадом подразумевает официальные транши, которые легко учитывать и контролировать. Сирийские потоки по демпинговым ценам позволяли воровать практически все. Схемы оплаты нигде не фиксировались, как, впрочем, и объемы экспорта. Вся «курдская часть» выручки поступала лично в карман Барзани, а он распределял ее по министерствам и ведомствам. Эта схема, кроме личного обогащения, позволяла обеспечивать средствами лояльных ему людей в правительстве и силовых структура автономии. То есть ВКС РФ в Сирии, срывая контрабандные поставки, неожиданно внесли весомый вклад в сохранение единства Ирака как государства...

 

Насколько велики шансы достижения компромисса между Эрбилем и Багдадом, каковы перспективы его долгосрочности? Регион Курдистан официально экспортирует сейчас 600 тысяч баррелей в день, что при цене 30 долларов за бочку дает примерно 550 миллионов в месяц. При этом на февраль зарплата курдских чиновников и силовиков составляла 890 долларов в месяц (без учета сокращения от 25 до 75 процентов). Это решение курдских властей спровоцировало серьезные социальные волнения и чуть не закончилось отставкой Барзани с поста президента РК.

 

Если прогнозы цен на углеводороды сбудутся, каких-либо перспектив самостоятельно преодолеть экономический кризис у Эрбиля нет. С другой стороны, Багдад тоже полностью зависит от стоимости экспортируемой нефти и его собственный бюджет трещит по швам. Ирак задолжал США за поставляемое оружие и в настоящее время ведет трудные переговоры с МВФ о срочной финансовой помощи. Это обстоятельство может затруднить выполнение обязательств со стороны Багдада в случае заключения с Эрбилем новой сделки «деньги в обмен на нефть». Однако гарантии базируются не на способности выплачивать транши курдам (уровень в 890 долларов был верен для цены 46, а не 35 долларов за баррель), а на других соображениях. Курдская бюрократия в любом случае будет вынуждена снизить размер зарплаты. Да и иных путей для экспорта у Эрбиля нет. Тут работает принцип «хоть что-нибудь лучше, чем ничего». Кроме того, международные компании, которые добывают нефть в курдской автономии, заинтересованы в сохранении старых международно признанных логистических каналов экспорта через Басру. Оперативная ситуация в Сирии изменилась, а продолжение контрабанды может вызвать иски Багдада в международные суды. Что многократно сужает поле для маневров Барзани.

 

Соответственно его идея о получении государственной независимости региона, которую он долго декларировал на всех уровнях, откладывается на длительный срок, несмотря на обещанные референдумы. Это скорее повод надавить на Багдад в переговорном процессе о компромиссе, попытка поднять личный рейтинг и перераспределить в свою пользу часть выделяемых государственных средств. Не более. Таковы следствия экономического кризиса на мировом рынке углеводородов. Независимость, от которой ни одна из курдских партий не откажется в теории, на практике откладывается до стабилизации нефтяных цен. Ситуацию в этом вопросе могут поменять урегулирование в Сирии и возобновление экспорта через нее в Турцию, но это крайне маловероятно в среднесрочной перспективе.

 

Разумеется, теоретически возможно разыгрывание Тегераном в условиях выхода из-под западных санкций «курдской карты» в формате финансирования оппозиционных Барзани политических партий и движений. Но это пока проглядывается лишь в перспективе, причем достаточно неопределенной. КСИР всего лишь готовит ополчение лидера Патриотического союза Курдистана Дж. Талабани. Кроме того, Иран не готов спонсировать курдскую автономию в принципе – разжигать сепаратизм в тылу у строптивого, но все-таки союзника шиита Х.аль-Абади Тегерану ни к чему. Отстранить от власти протурецкого Барзани он не откажется, но менять ситуацию кардинально ему незачем. А поскольку шансов на выход на самостоятельную государственную орбиту у Региона Курдистан пока нет, это свидетельствует в пользу успеха предстоящей сделки между Эрбилем и Багдадом.

 

Последнее – плохая новость для Эрдогана, которому прекращение его нефтяного бизнеса с Барзани угрожает потерей колоссальных средств, коими распоряжались его семейный клан и он лично. Разумеется, независимость и государственный статус Региона Курдистан не могли не спровоцировать волнения в населенных курдами турецких вилайетах, но экономика, полностью зависимая от Анкары, и связи с Эрдоганом значили для Барзани слишком много, чтобы «раскачивать лодку» в соседней стране. Сегодня у курдских националистов руки в отношении Турции развязаны полностью. С учетом того, насколько резко Багдад реагирует на присутствие на иракской территории турецких военных, Эрдогана ждет много сюрпризов и на этом направлении.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

 

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/29460

[Иоанна]

https://www.youtube.com/watch?v=Jo5Y0gr5ds8

[Алесь]

Аллах, пошли им паритет

 

Гонка вооружений между Ираном и Саудовской Аравией – соревнование концепций и союзников

Евгений Сатановский

Напряженные отношения Ирана и Саудовской Аравии и их периодические столкновения в Сирии и Ливане, Ираке и Йемене, в Афганистане и на Бахрейне, не говоря уже о шиитских провинциях саудовского королевства и населенных этническими арабами останах (административных районах) Исламской Республики, заставляют Тегеран и Эр-Рияд укреплять обороноспособность, готовясь к возможной войне.

 

При всем фундаментальном различии политическое руководство обеих стран не хочет прямого столкновения. Иран продемонстрировал это, стараясь минимизировать накал антисаудовских настроений населения после казни в КСА шиитского лидера Нимра ан-Нимра. Эта провокация закончилась разрывом дипломатических отношений со стороны Саудовской Аравии и некоторых ее союзников, но дипотношения Ирана с КСА были сохранены – беспрецедентная ситуация.

Борьба за качество

 

Иран не заинтересован в войне с королевством исходя из необходимости окончательного снятия международных санкций, возвращения в экономику страны замороженных финансовых средств и их инвестирования в ключевые секторы, в том числе газо- и нефтедобычу и переработку углеводородов, а также инфраструктуру, хотя его ВС на порядок мощнее саудовских и имеют значительный практический боевой опыт. Их проблема – отсутствие современных систем вооружений и военной техники. При этом устаревшие, но боеспособные до настоящего времени ВВТ, по оценкам западных экспертов, давно и бесповоротно выработали заложенный в них ресурс и до сих пор живы только благодаря успешной работе иранских специалистов по их восстановлению в условиях длительного и достаточно жесткого оружейного эмбарго.

 

“ Тяготение Эр-Рияда к обычным средствам вооружения объяснялось понятием «зримо и весомо» и в куда меньшей степени – «целесообразно и эффективно» ”

 

Оценки собственно военной промышленности и выпускаемой ею продукции при успешности информационных кампаний, организуемых Исламской Республикой Иран (ИРИ) на международной арене, разные. Не останавливаясь на том, в какой мере на самом деле качество ВВТ, сделанных в стране, соответствует заявленному разработчиками уровню, примем за данность тот факт, что саудовские арсеналы куда более современны и насыщены западной военной техникой, которая теоретически должна бы гарантировать безопасность королевства и его превосходство над главным региональным противником по всем основным направлениям. Между тем это далеко не так, и Эр-Рияд превосходно осознает недостатки национальных ВС.

 

Во-первых, личный состав армии и национальной гвардии Саудовской Аравии на протяжении десятилетий был не в состоянии освоить имеющиеся на вооружении королевства современные системы ВВТ и недавно доказал это в Йемене, где в прямых столкновениях с хоуситскими племенами проявил абсолютную недееспособность и понес серьезные потери. Во-вторых, по такому ключевому направлению современной войны, как кибербезопасность, КСА значительно отстает от ИРИ.

 

В то же время их интересы настолько противоположны, а амбиции в ключевых точках, где интересы Тегерана и Эр-Рияда пересекаются, настолько далеки от любого приемлемого для этих претендентов на доминирование в регионе Залива и в исламском мире в целом компромисса, что вопрос готовности к большой войне в любой момент носит для них жизненно важный характер.

 

 

Как следствие очередной виток гонки вооружений в Персидском заливе в условиях активизации саудовско-иранского и шире – суннито-шиитского противостояния приобретает характер битвы за качество. В этой связи значительный потенциал на иранском рынке ВВТ имеют российские вооружения, в том числе потому, что западные поставщики под давлением Эр-Рияда с его объемом закупок и лоббистским потенциалом могут в любой момент прервать контракты с Ираном. Таких прецедентов со времен исламской революции 1979 года было немало. Россия же имеющиеся у нее контракты выполняет, что доказано строительством АЭС в Бушере и поставкой зенитно-ракетных комплексов С-300, вопрос об отправке которых в ИРИ был согласован немедленно после снятия с Ирана санкций ООН.

 

Большой интерес представляют оценки потенциала поставок российских ВВТ в Иран китайскими экспертами, являющимися объективно нейтральной стороной (если не считать обычной конкуренции на рассматриваемом рынке) и беспристрастными с политической точки зрения (РФ и ИРИ для КНР на современном этапе не противники, а стратегические партнеры). Благо, недавние взаимные визиты министров обороны Хоссейна Дехгана в Москву и Сергея Шойгу в Тегеран дают для этого все основания. Оборотная сторона активизации российско-иранского сотрудничества – текущая ситуация в КСА с кибербезопасностью. Рассмотрим эти темы на основании материалов, подготовленных для ИБВ его экспертами М. В. Казаниным и Ю. Б. Щегловиным.

Высокоманевренный аргумент

 

Представители ВС ИРИ, по сведениям экспертов КНР, высказали заинтересованность в приобретении у России многофункциональных истребителей Су-30СМ, противокорабельных ракетных комплексов «Бастион», учебно-боевых самолетов Як-130, вертолетов Ми-8/17, сторожевых кораблей и ДЭПЛ, а также ЗРК С-400. По информации Тегерана, национальные ВВС нуждаются в современных истребителях, на роль которых подходят Су-30СМ: превосходство в воздухе критически важно в современных военных конфликтах и устойчиво обеспечить его при всей важности уровня квалификации личного состава можно только за счет качества техники.

 

Китайский специалист по вопросам развития авиации и военной космонавтики Ван Ян отмечает, что данный истребитель создан с учетом десятилетнего опыта производства и обслуживания Су-30МКИ. Производственная линия авиазавода корпорации «Иркут» и высокий профессионализм сотрудников позволили в кратчайшие сроки наладить массовое производство Су-30СМ. Очевидно, что истребитель благодаря мощным двигателям и вооружению успешно противостоит как морально устаревшим американским F-4 и F-5, так и более современным F-16, F-15, F/A-18, принятым на вооружение в ведущих в военном отношении странах Ближнего Востока.

 

Вполне вероятно, что наличие Су-30СМ позволит Тегерану не просто успокоить соседей по региону, но и в отдельных случаях диктовать правила игры. В то же время офицеры ВВС НОАК отмечают, что Су-30СМ – сверхманевренный истребитель, который также необходим Китаю, хотя бы для обновления подразделения «вероятного противника» (отдельного полка в составе четырех эскадрилий), которое позволит повысить уровень боевой выучки летчиков. В настоящее время ОПК КНР не может предложить своим ВВС или зарубежным партнерам самолета, который по своим характеристикам приближался бы или конкурировал с Су-30СМ.

 

Второй интересный для ВВС ИРИ самолет – УБС Як-130, также выпускаемый корпорацией «Иркут». Он предназначен для завершающего этапа подготовки или переучивания летного состава и является прямым конкурентом для китайских JL-9, JL-10. Последние самолеты зависят от поставок украинских двигателей серии АИ-225, и ситуация в стране-изготовителе ставит под вопрос стабильные темпы производства данных УБС.

 

По информации китайских СМИ, Россия начала поставку в Иран ЗРК С-300, которые создадут закрытую для иностранной разведывательной авиации зону вдоль границ ИРИ. Иранские военные регулярно получают информацию от своей разведки в КСА о полетах малоразмерных разведывательных БЛА. Представители ПВО ВС ИРИ полагают, что российские ЗРК С-300 или их современный аналог – С-400 позволят прекратить такие полеты и устранят возможность нанесения «хирургических» ударов по стратегическим объектам на территории Ирана.

«Корал» не помеха

 

Для поражения высокоточного оружия противника, БР и КР в составе ЗРК С-400 имеется ракета 9М96Е2, которая позволяет бороться с подобными угрозами на удалении 120–150 километров и на высотах от 5 до 30 тысяч метров, однако наибольший интерес для китайских и иранских военных представляет 40Н6, поражающая воздушные цели типа бомбардировщик В-2 на удалении 400 километров. Основной плюс последней – возможность ее заряжания в стандартные пусковые контейнеры ЗРК, что не позволяет иностранным разведслужбам установить реальные возможности конкретных батареи или дивизиона ПВО. Китайские специалисты отмечают повышенную стойкость ЗРК С-400 к электронным помехам (в сравнении с С-300 в три-четыре раза), сокращение количества технического персонала вдвое, скорость развертывания системы из походного положения в боевое (от 5 до 30 минут), а также срок службы, составляющий 20 лет или 10 тысяч часов работы.

 

Офицеры подразделений технической разведки НОАК отслеживают ситуацию в Сирии, где на АБ «Хмеймим» размещен ЗРК С-400. Для противодействия ему ВС Турции с декабря 2015 года развернули у сирийской границы комплекс РЭБ «Корал». Данная система разрабатывалась турецкой компанией «Аселсан» с июля 2009-го и официально принята на вооружение только в феврале 2016 года. В составе мобильного комплекса РЭБ «Корал» находятся пять автомобилей: четыре машины осуществляют разведку (поиск и анализ) сигналов радиолокационных станций (РЛС) и средств радиосвязи противника, а пятая оснащена системой радиоэлектронного подавления (постановка помех радиосвязи и ослепление РЛС). Программное обеспечение РЭБ «Корал» позволяет автоматически выбирать наиболее опасные источники сигнала и методы борьбы с ними. Машины комплекса располагаются на удалении 500 метров друг от друга и передают данные по кабелю. Реальная дальность действия РЭБ «Корал» находится в пределах от 100 до 150 километров, то есть система не в состоянии повлиять на эффективность российской ЗРК, а также средств радиолокационного контроля и освещения обстановки, расположенных на АБ «Хмеймим».

 

Аналитики КНР внимательно наблюдают за опытом применения реактивных систем залпового огня 9К58 «Смерч», 9К57 «Ураган» и транспортно-заряжающих машин к этим системам.

 

Особый интерес вызывают российские автомобили КамАЗ (43114, 6350, 6560), УАЗ (3163, 23632) и «Урал» (4320-31), которые позволяют военным оперативно прибывать на позиции артиллерии, в районы сосредоточения ВС САР и могут быть закуплены Ираном. Опираясь на оценки эффективности действий российских ВВТ в Сирии, китайские эксперты полагают, что Россия получит значительную долю иранских военных заказов после того, как Тегарану станут доступны замороженные из-за ядерной проблемы финансовые средства.

Битва в сети

В свою очередь Эр-Рияд озабочен созданием единой системы кибербезопасности. Ключевой фигурой на этом направлении определен министр внутренних дел Мухаммед бен Найеф.

 

В отличие от сына короля и министра обороны Мухаммеда бен Сальмана, который активно вовлечен в публичную политику, министр внутренних дел КСА ведет тихую деятельность, стараясь сосредоточиться на вопросах оснащения силовых структур Саудовской Аравии высокими технологиями. Это разделение функций было определено вскоре после прихода к власти короля Сальмана и реорганизации системы посредников по заключению зарубежных контрактов. Сын короля отвечает за покупку «обычного» вооружения, включая ракетное, а министр МВД – за приобретение продукции радиоэлектроники и систем кибербезопасности.

 

Отметим, что ранее в Эр-Рияде уделялось мало внимания этому компоненту. Как и во всех арабских монархиях и диктатурах, общее тяготение правящей элиты к обычным средствам вооружения объяснялось прежде всего простым понятием – «зримо и весомо» и куда в меньшей степени – «целесообразно и эффективно». Ситуация с возможными хакерскими атаками Ирана на электронную финансовую базу страны, общую электронную систему охраны границы и техническую инфраструктуру нефтедобычи поставила перед саудовским руководством задачу по созданию надежной защиты в этой сфере. Причем основным стимулом для Эр-Рияда послужила специальная программа кибербезопасности Ирана, которая в настоящее время реализуется при помощи российских и китайских специалистов.

 

Для Тегерана необходимость создания такой системы продемонстрировали кибератаки на их центрифуги по обогащению урана, что серьезно затормозило развитие ядерной программы. Некоторые эксперты в этой связи указывают на то, что нынешняя активность КСА по выстраиванию собственной защиты от возможных хакерских атак связана с намерением реализовать свою ядерную программу и блокировать возможности Ирана в этой области.

 

Мухаммед бен Наеф посвятил целый день визита в Париж контактам с руководством французского крупного бизнеса в сфере кибер- и информационной безопасности. Он осуществляет руководство этим направлением, а «локомотивом» и «приводным ремнем» от Эр-Рияда к французскому крупному бизнесу является министр без портфеля Саад аль-Джибри, получивший свой пост в сентябре прошлого года и считающийся доверенным лицом клана Сальманов.

 

Идею усиления информационной защищенности королевства активно лоббируют и представители крупных компаний КСА, которые тесно связаны с Мухаммедом бен Найефом. Это прежде всего саудовская фирма «Аль-Эльм», специализирующаяся на вопросах информационной защиты и возглавляемая близким другом и советником министра Халедом аль-Таувилем, который много лет стоит во главе секретной технической программы, предусматривающей создание единой системы кибербезопасности королевства. Она была запущена в 2009 году.

 

«Аль-Эльм» имеет тесные деловые контакты с саудовской компанией «Несма», которую возглавляет еще один близкий партнер главы МВД – Салех ат-Турки. Она специализируется на выполнении контрактных работ в сфере информационной безопасности в интересах Министерства обороны королевства, что осуществляется через дочернюю фирму «Панесма» и Saudi Prerogative Co. Еще одна саудовская компания, тесно связанная с Мухаммедом бен Найефом, Qwaed Technologies будет участвовать в реализации национальной программы по информационной безопасности. Руководство этой компании – главный финансовый спонсор старшего брата главы МВД Мухаммеда бен Сауда бен Найефа.

 

Особенность переговоров в Париже в том, что ранее все эксперты сходились во мнении о преференции компаний США в сфере разработки саудовской общенациональной программы по информационной защите. Это было бы логичным, особенно с учетом проамериканской ориентированности наследного принца и министра внутренних дел КСА и его тесных деловых контактов с заокеанскими друзьями. Но в данном случае министру пришлось наступить «на горло своей песне» явно по указанию короля Сальмана и его сына Мухаммеда, которые недовольны позицией Вашингтона в отношении сирийского досье и его заигрыванием с Тегераном.

У Обамы другие братья

 

Достижение компромисса по иранской ядерной программе расценивается саудовским руководством как предательство. В Эр-Рияде более не доверяют Вашингтону как главному гаранту безопасности от сторонних угроз, не говоря уже о внутренних. Внешнеполитическая концепция Белого дома на современном этапе подразумевает тесное сотрудничество и активное взаимодействие с глобальным движением «Братья-мусульмане». Наряду с попыткой воссоздать баланс сил в регионе, который американцы в свое время сами и нарушили, свергнув Саддама Хусейна, за счет снятия эмбарго с Ирана эти шаги Вашингтона расцениваются в саудовском руководстве как фактический отход от стратегического сотрудничества.

 

В этом убеждает и история с демпинговой сланцевой нефтью. Отсюда диверсификация саудовских контрактов в области информационной и электронной безопасности, которые будут реализовываться через программу MIKSA. Ее партнерами станут европейцы, прежде всего Airbus, Raytheon и Thales.

 

Отметим для полноты картины, что участие немецких компаний в программе MIKSA по оснащению саудовско-йеменской границы в результате вызвало скандал: через ультрасовременную радиоэлектронную систему фактически свободно проходили не только мигранты, но и повстанцы-хоуситы. Выяснились и серьезные «нецелевые расходы».

 

Рискнем предположить, что в случае реализации национальной программы по кибербезопасности мы станем свидетелями чего-либо похожего. Однако при всем негативе высшего саудовского руководства в отношении американцев и его претензиях к европейцам деваться Эр-Рияду по большому счету некуда. Он может балансировать между США и Францией, однако Иран не менее активно сотрудничает с Китаем и Россией. И большой вопрос, в какой мере западные технологии могут обеспечить КСА хоть какое-то преимущество над ИРИ.

 

Скорее всего Эр-Рияду будет достаточно и паритета.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/29585

[Алесь]

Франшиза на терроризм

 

Большинство боевиков готовы примкнуть к тому, о ком говорят

Евгений Сатановский

Мировые СМИ так растиражировали угрозу со стороны запрещенного в России «Исламского государства» (ИГ), что оно за пару лет из малоизвестной группировки на территории Сирии и Ирака превратилось в глазах публики в международную террористическую империю. Это мало соответствует действительности. Большая часть всех тех ортодоксально-салафитских группировок на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке, Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии, которые объявили о присоединении к ИГ, на деле имеет к этой структуре весьма опосредованное отношение.

 

Только в Ливии, куда при активном участии Катара, патронирующего ИГ в Ираке и Сирии, были перемещены боевики группировки, спасающиеся от ударов, наносимых ВКС РФ и антитеррористической коалицией во главе с Соединенными Штатами, можно говорить о его дочерней структуре, связанной с основной, ирако-сирийской.

 

“ Для маскировки малайзийским моджахедам рекомендовано не носить бороды, избегать мечетей и библиотек с исламской литературой, вести себя лояльно ”

 

Все прочие, в том числе в Нигерии и Сомали, Афганистане и ЮВА, отражают местные джихадистско-сепаратистские настроения, инициируемые или поддерживаемые ИГ в связи с тем, что командиры в тот или иной период своей биографии воевали в его рядах – не более.

 

Говорить о вертикали власти ИГ и единой стратегии джихада в мировом масштабе не приходится, хотя зачастую исламистские группы копируют тактику друг друга, обобщают накопленный опыт и обмениваются им – глобализация позволяет создавать единое информационное пространство радикального исламизма без особых проблем. Катар в некоторых случаях (на Синае, в Афганистане и Ливии) использует формирования, близкие к ИГ, в собственных целях, однако многие из структур такого рода действуют самостоятельно, руководствуясь исключительно своими интересами.

 

Рассмотрим текущее состояние дел в группировках, относящих себя к ИГ, на периферии исламского мира – в Магрибе (в Ливии) и ЮВА (в Индонезии и Малайзии), опираясь на работы экспертов ИБВ А. А. Быстрова и М. В. Казанина. Они, помимо прочего, используют материалы китайских аналитиков и спецслужб государств Юго-Восточной Азии. Эти источники, содержащие эксклюзивную информацию и отличающиеся от обзоров западных и ближневосточных разведок сугубой прагматичностью подходов и отсутствием идеологической заданности, редко привлекаются отечественными экспертами.

У каждого своя Ливия

 

По информации китайских спецслужб, подразделения ИГ занимают прочные позиции на территории Ливии и способны на продвижение в сторону Туниса. Военная разведка США оценивает эту группировку в три – шесть тысяч боевиков. С середины февраля в западной части Ливии активно действуют силы специальных операций (ССО) Франции. Ее служба внешней безопасности располагает агентурной сетью в городах и других населенных пунктах, где отмечена активность боевиков из ИГ и примкнувших группировок.

 

Китайские военные специалисты отмечают, что зачастую подразделения специального назначения ВС Франции действуют в одежде местного населения и стараются свести к минимуму внешние отличия, активно используют подземные коммуникации, которые созданы самими террористическими организациями. Для Парижа применение ССО оправдано тем, считают в Пекине, что официальное разрешение на проведение в Ливии силовой операции получить практически невозможно, прежде всего по политическим причинам.

В Елисейском дворце осознают: после падения режима Каддафи в стране установился хаос и военизированные группировки делают что хотят. На организацию совместной операции против террористов необходимо время, а ВС Франции не в состоянии вести продолжительные боевые действия из-за ограниченности в боеприпасах и иных ресурсах. Поэтому Париж предпочитает использовать спецназ и лишь в отдельных случаях, для уничтожения крупных скоплений боевиков – ВВС.

По данным Второго управления Объединенного штаба Центрального военного совета КНР, для успешного противостояния ИГ в Северной Африке руководство Франции утвердило «Стратегический план-2025», в соответствии с которым будет увеличено число оперативников, действующих под прикрытием в восточноевропейских странах и государствах Магриба. Париж намерен снизить информационную зависимость от США и усилить самостоятельную работу в этом направлении, чтобы ликвидировать неспособность разведок членов ЕС, в том числе Франции, добывать информацию о намерениях боевиков.

 

Первоочередную проблему представляют планы ИГ по производству химического оружия из материалов, которые были похищены на складах ВС Сирии за первые два-три года вооруженного конфликта в этой стране. Китайские военные специалисты отмечают, что террористы обладают сравнительно небольшим опытом применения подобных боеприпасов.

 

Для проведения атак в густонаселенных городах европейских стран боевикам необходимо решить вопрос скрытной доставки туда химикатов.

 

В процессе ликвидации ИГ в Ливии существенна помощь разведывательных служб США. Американские ВВС наносят регулярные авиаудары по целям в Ливии, однако, по мнению британских специалистов, это вряд ли предотвратит организацию террористических атак на территории ЕС.Командующий силами спецопераций ВС США в Африке бригадный генерал Дональд Больдук полагает, что привлечение подразделений ССО в современной ситуации в Ливии неизбежно, так как лояльные Соединенным Штатам силы не в состоянии противостоять исламистам и бандитам, установившим контроль на «родных землях».

 

Аналитики КНР считают, что за последние пять лет Пентагон увеличил численность подразделений ССО (на 3500 человек) и разведывательно-ударных БЛА, действующих из Буркина-Фасо и Нигера. Концентрация подразделений ССО и технических средств США зафиксирована в Джибути, Эфиопии, Уганде, Демократической Республике Конго, Кении, Чаде и Камеруне. Всего у США в Африке 60 военных объектов (авиабазы, разведывательные центры, пункты снабжения). Они могут быть предоставлены для нужд антитеррористических и специальных подразделений других стран – членов НАТО.

 

Вашингтон выделяет перечисленным странам финансовые средства на борьбу с террористической угрозой. В 2015 году их объем составил 45 миллионов долларов. Однако министр обороны США Эштон Картер осторожен в оценках перспектив американского военного вмешательства в Ливии. Он говорит, что в деле помощи официальному Триполи должны сыграть свою роль Италия и Франция, поскольку угроза их национальной безопасности реальна. Соединенные Штаты традиционно тормошат союзников, чтобы переложить на них хотя бы часть расходов и военной активности.

 

Активный сторонник американо-французского военного вмешательства в ситуацию – президент Нигера Махамаду Иссуфу, который надеется, что ВС этих двух стран помогут установить спокойный режим на границе с Ливией.

 

Французские спецназовцы де-факто выступают на стороне частей генерала Халифы Хафтара, которого официальный Брюссель демонстративно игнорирует. На текущий момент отрядам Хафтара, атакующим радикальных исламистов, удалось занять «Лагерь 17 февраля» и взять под контроль часть Бенгази. Они окружили цементный завод, где окопались боевики. В освобожденных районах идет разминирование и подавление исламистов. Военнослужащие генерала Хафтара завладели штабом радикальной «Бригады Рафаллы ас-Сахати» и расположенным вблизи города портом Мрейса. Исламисты «Ансар аш-шариа» и ополчение из Дерны продолжают удерживать западные районы города, порт и прилегающие районы.

 

Успех наступления эксперты объясняют крупной партией материально-технической помощи из Египта, а также прямым участием в боях французского спецназа. Последнее ставит на повестку дня вопрос о единой позиции Запада по проблеме локальной поддержки не только генерала Хафтара, которого в Брюсселе считают противником достижения мира с Мисуратой, но и всего плана спецпредставителя ООН по Ливии М. Коблера по созданию правительства национального единства.

 

В данном случае имеется явное противоречие между позициями Берлина и Парижа. Между тем вес генерала Хафтара как центральной военной силы в Киренаике возрастает, и он начинает претендовать на основную роль в структуре безопасности правительства Ливии. Взятие Хафтаром Бенгази усиливает его влияние в Тобруке. Перемещение поддерживаемого генералом ливийского парламента в Бенгази легитимирует его деятельность.

 

Рим при скрытом одобрении Вашингтона рассматривает вопрос о военной интервенции в Ливию силами пяти тысяч военных. Однако разногласия по тому, на кого будут опираться США и страны ЕС в борьбе с исламистами, сохраняются. Французы воюют на стороне Хафтара. Американцы, британцы и итальянцы замечены в рядах ополчения из Мисураты и Триполи. Они пока не воюют с радикалами из ливийского ИГ, но находятся на линии боевого соприкосновения с ними.

Индонезия. «Удаленный халифат»

По некоторым данным, в Сирию и Ирак, в отряды ИГ и «Джебхат ан-Нусры», отправились от тысячи до полутора тысяч граждан

 

Индонезии и Малайзии. Многие из них после начала операции ВКС РФ были уничтожены. ИГ пытается пополнить ряды мусульманами из других стран. У китайской разведки имеется информация об отправке боевиков в числе беженцев в Великобританию (до 500 человек), Германию (до 900 человек) и Францию (около 400 человек). Известно, что руководители ИГ приняли решение создать «удаленный халифат» в странах Юго-Восточной Азии – «Исламское государство Нусантара».

 

Для воплощения этой идеи в Индонезию были направлены более 100 боевиков во главе с ее гражданином Мухаммадом Наимом Бахараном, ранее осужденным там за пособничество исламистам. Он участвовал в боях в Сирии, однако в силу специальности – компьютерные технологии и удаленное администрирование – зарекомендовал себя в основном как умелый пользователь Интернета и режиссер пропагандистских роликов ИГ. Бахаран связывается с подчиненными через Сеть и сотовые телефоны. В индонезийской разведке полагают, что он склонен к использованию малолетних детей в качестве смертников.

 

По информации спецслужб, именно Бахаран отвечает за объединение группировок исламистов в этом государстве ЮВА и привлечение сочувствующих из Малайзии, Филиппин, Сингапура. Для вербовки сторонников боевики ИГ зарегистрировали несколько сайтов. Приоритет имеют медицинские работники, учителя, механики, тренеры по физподготовке, богословы, а также юристы и бухгалтеры. Бахарану необходимо собственное боевое подразделение, способное выполнять теракты и поддерживать дисциплину внутри альянса союзников ИГ.

 

Соглашения с «Исламским государством» о совместных действиях заключили следующие руководители индонезийских исламистских группировок: Абдулла аль-Филиппини (он же Инсилон Хапилон – «Абу-Сайяф» в провинции Басилан), Абу Анас аль-мухаджир (он же Мохид Наджиб Хусейн – «Батальон Ансар аль-Шария»), Абу Харит аль-Филиппини («Батальон Мааракат аль-Ансар») и Абу Шариф («Ансар аль-Килафа»). В совокупности боевики представляют внушительную силу.

 

14 января в столице Индонезии в районе торгового центра «Сабина» группировка «Абу Сайяф» осуществила теракт, в результате которого были ранены 24 человека, а гражданин Канады и полицейский погибли. 15 января полиция задержала двух оставшихся в живых террористов (пятеро были смертниками) и их пособника. В тот же день были усилены меры безопасности в Индонезии, Сингапуре и Малайзии, развернуты армейские подразделения для патрулирования и охраны мест скопления гражданского населения.

 

Следует отметить, что «Абу-Сайяф» привлекает бойцов, которые обеспечивают прикрытие «живым бомбам» при помощи стрелкового оружия и гранат, что осложняет ситуацию на месте атаки и обусловливает необходимость применения спецназа и армейских подразделений. Индонезийским силовикам удалось установить, что теракт организовал именно Бахаран. По их данным, исламисты планировали осуществить серию взрывов в местах скопления иностранцев (кафе, рестораны, торговые центры), однако часть боевиков была арестована еще 9 января.

 

В 2002–2009 годах правоохранительные органы Индонезии задержали только 98 человек за террористическую деятельность и пособничество экстремистам. За последние шесть лет число лиц, арестованных по этим статьям, составило 433. Согласно закону Индонезии о чрезвычайных ситуациях минимальный срок за пособничество террористическим организациям – 2,5 года реального тюремного заключения – достаточен для действенной профилактики.

 

Специалисты КНР замечают, что сотрудничество между США, Австралией и Индонезией в борьбе с исламистской угрозой носит отрывочный характер. Используется лишь канал информации из Вашингтона и Канберры о вероятных терактах на территории Индонезии. Плюс департаменты дипломатической безопасности МИД США и Австралии периодически выпускают «Предупреждения для туристов, выезжающих в Индонезию». Но угроза активных действий исламистов против иностранных граждан и объектов туристической инфраструктуры велика.

В Малайзии может быть жарко

 

По данным правоохранительных органов Малайзии, боевики ИГ, вернувшиеся из Сирии, готовят серию терактов в Куала-Лумпуре с использованием смертников и легкого стрелкового вооружения. Они попытаются совершить атаки на несколько объектов одновременно. По сведениям министра обороны Малайзии Хиссамутдина Хусейна, сторонники ИГ планируют нападения на первых лиц государства. Эту информацию подтверждают спецслужбы Великобритании и Австралии, которые информируют своих граждан, выезжающих в Малайзию, о повышении там уровня террористической опасности.

 

По словам министра общественной безопасности страны Халида Абу-Бакра, основная масса малайзийских (а также индонезийских и филиппинских) боевиков ИГ возвращается из Сирии и Ирака авиарейсами из Турции. Усилен контроль прибывающих торговых судов, поскольку периодически поступает информация о попытках проникновения в страну крупных групп боевиков морским путем. Только за 2015 год в Малайзии силовиками арестованы около 170 человек по подозрению в пособничестве террористическим организациям.

 

В январе задержаны более 10 человек, которые готовили серию терактов в таких районах Куала-Лумпура, как Букит Битанг, Бангсар, Селангор, Джохор, Кеда, Золотой сад, и у главной достопримечательности – небоскребов «Петронас». После арестов боевики исламистской террористической организации «Катиба Нусантара» (известной как «Боевое подразделение ИГ в странах Малайского архипелага») опубликовали видеоролик с требованием к правительству Малайзии отпустить задержанных. Руководитель этой организации – Бахрун Наим.

 

Вербовкой новых членов в Малайзии руководит Мухаммад Ванди Мухаммед Джеди (Абу Хамза). Психологическая обработка проводится через интернет-мессенджеры типа Telegram и социальные сети Facebook и Instagram. Руководитель антитеррористического управления полиции Малайзии Аюб Хан Маид Питчаи подчеркивает, что через эти сайты вернувшихся из зоны боевых действий инструктируют при подготовке к терактам в других государствах.

 

В Малайзии действуют боевики «Абу-Сайяф» (в Сабахе), а также «Исламское движение освобождения Бангасаморо». Одна из крупнейших группировок региона – «Исламский фронт освобождения Моро» – обвинила ИГ в излишней жестокости в обращении с населением в Сирии и Ираке. Для маскировки малайзийским моджахедам рекомендовано не носить бороды, избегать мечетей и библиотек с исламской литературой, вести себя нейтрально или лояльно, не участвовать в грабежах и разбоях и не пытаться самим организовывать доставку оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Известный в Малайзии мусульманский проповедник Замихан Мат Зин аль-Гари отмечает, что власти должны действовать на «духовном фронте», создав консультативный центр для сомневающихся мусульман, в котором будет вестись работа по развенчанию идеалов ИГ. Этот центр полезен для контрпропаганды через социальные сети, поскольку действия ИГ находят поддержку. Его сторонниками в Малайзии, по разным оценкам, являются от 50 тысяч до 310 тысяч человек, что более чем достаточно для массовой вербовки.

 

Руководитель полиции Малайзии Таджедин Мухаммед Иса подтвердил информацию об усилении мер безопасности в местах скопления туристов из-за рубежа. Правоохранительные органы широко используют для профилактики экстремизма рейды в жилых районах, а для повышения качества борьбы с угрозой налажены регулярные контакты с антитеррористическими ведомствами США, Индонезии, Таиланда, Филиппин, Швейцарии, Канады, Ирландии и Новой Зеландии.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/29698

[Алесь]

Шаги миротворца

Вывод российской группировки позволит проверить Дамаск на степень политической зрелости

Евгений Сатановский

Частичный вывод российской группировки из Сирии принес массу позитивных для Москвы результатов. На текущий момент Россия – главный миротворец планеты. Помимо прочего это сразу же повлекло изменения на переговорах в Женеве. Да и международная реакция, с каким бы скепсисом автор ни относился к этому понятию, в пользу российской политики. Ее сравнивают с американской и выводы однозначно пророссийские.

Военные всего мира, в том числе американцы, весьма комплиментарны относительно действий ВКС РФ в Сирии. Что касается человеческих потерь России (пять военнослужащих), то в сравнении с кампаниями, проводимыми странами Запада, цифра беспрецедентно низка.

Разумеется, официальный Вашингтон ревнует и это выражается странным образом: после объявления о том, что ВКС выполнили поставленные перед ними задачи и покидают Хмеймим, в западных СМИ появились написанные под копирку статьи об Обаме-миротворце, который добился... химического разоружения в Сирии. Оказывается, это была его инициатива, с которой он лично убедил согласиться российского президента. В чем остается только убедить кого-то, кроме него самого и сотрудников аппарата Белого дома.

Однако война в Сирии далека от завершения. Рассмотрим ситуацию в этой стране и вокруг нее подробнее, опираясь на материалы Ю. Б. Щегловина, подготовленные для Института Ближнего Востока.

Принуждение Вашингтона

Едва ли не главные результаты вывода из Сирии российских ВКС политические. Он в очередной раз поставил в тупик Запад и непримиримых сторонников свержения Асада: Саудовскую Аравию, Турцию и Катар. Как только оппоненты России настраиваются на «игру» в определенной системе координат, она по инициативе Москвы внезапно меняется, что вынуждает их опять начинать процесс адаптации и брать на себя бремя принятия решений. В итоге Россия опережает всех на несколько шагов, что само по себе достижение. Такая фора в международной политике дорогого стоит.

“ Российское руководство учло уроки афганской и иракской кампаний США, которые увязли в этих странах ”

Ряд политологов акцентируют внимание на том, что задача уничтожения группировок типа запрещенных у нас в стране «Исламского государства» (ИГ) и «Джебхат ан-Нусра» не выполнена. Однако для этого России необходимо было вводить в Сирию наземные войска, так как у Дамаска собственных сил не хватало. Кроме того, уничтожение структуры ИГ и «Джебхат ан-Нусры» возможно только при примирении режима Асада с подавляющей частью суннитов и достижении компромисса по вопросу разделения властных полномочий. Для этого запущен процесс перемирия, который демонстрирует позитивную динамику, несмотря на обстрелы и бои с «непримиримыми».

Женевский формат переговоров с оппозицией реализуется с трудом. Но здесь важно само по себе то, что процесс выведен под эгиду ООН. Это принципиально с точки зрения позиции Москвы о приоритете этой организации в решении международных проблем. Кроме того, женевский формат используется российской дипломатией для того, чтобы легитимировать в качестве участников переговоров сирийских курдов, против чего резко возражает Анкара, а также умеренная оппозиция типа группы «Хмеймим». И это только дипломатические успехи.

Помимо них ВКС РФ расширена зона контроля правительственных сил, освобожден ряд населенных пунктов, зачищена от террористов провинция Латакия, создана позитивная динамика наступления в Алеппо и под Пальмирой, восстановлены пути снабжения по линии юг – север. Возрос моральный дух сторонников Асада. То есть укреплена боеспособность правительственных войск и созданы условия для продолжения наступления. Это ставит Асада в ряд полноправных участников мирного урегулирования в Сирии. Важно, что вывод российской группировки пролонгирован на пять месяцев, что позволит в случае необходимости сдержать непримиримую оппозицию.

Еще один итог – геополитический: расширение российского влияния на Ближнем Востоке и увязка действий Москвы на этом направлении с другими принципиальными вопросами внешнеполитического досье. Это заявка на реанимацию идеи многополярного мира и рост авторитета в международном сообществе. Одновременно Москва продемонстрировала и протестировала в Сирии свои Вооруженные Силы, проходящие значительную модернизацию. Вырос портфель заказов ВВТ, испытанных в реальном деле.

Военная операция России в Сирии вынудила США занять активную позицию по разгрому ИГ, определиться со стратегией в отношении курдов вразрез с турецкими интересами и стать коспонсором переговорного процесса в Женеве под эгидой ООН. То есть пойти на то, чего Вашингтон не хотел и долгое время не делал.

Вывод российской группировки позволит проверить Дамаск на степень политической зрелости, которую он должен проявить в консолидации общества и выстраивании новой модели государственно-административного устройства. Это тест на политическую жизнеспособность режима, без прохождения которого помогать Дамаску контрпродуктивно. Кроме того, снижение активности России в Сирии должно стимулировать Иран. Для Тегерана это проба сил, после которой можно говорить либо о его обороне от нарастающей суннитской угрозы, либо о начале нового витка собственной экспансии.

Частичный вывод российской группировки будет расценен Саудовской Аравией и Турцией как сигнал для начала восстановления своих позиций в Сирии. Необходимо ждать усиления материально-технической помощи боевикам с их стороны и притока новых «добровольцев». Это скоро активизирует войну с непримиримой оппозицией на ключевых участках (Алеппо, Идлиб, Хомс), что в условиях российской «пассивности» заставит Иран усилить свое военное присутствие. Россия занимает позицию над схваткой, оставляя себе функции гаранта живучести режима Асада на сколь угодно долгую перспективу. При этом Москва достигает целей, оптимизируя затраты на сирийскую кампанию.

От мобилизации к консолидации

 

По оценке американских экспертов, результаты операции ВКС РФ можно признать успешными. До появления российской авиагруппы ситуация на фронтах была плачевной и складывалась не в пользу Дамаска. Правительственные силы потеряли почти все базы ВВС, а противники режима захватили Идлиб, Пальмиру с угрозой блокирования трассы М5, что означало разрыв единого фронта. Они контролировали часть пригородов Хомса и Дамаска, начали наступление на Латакию, готовили окружение и взятие Алеппо.

Фото: ugrapro.ru

 

За шесть месяцев после начала действия российской авиации ситуация кардинальным образом изменилась. Боевики выбиты из горной части Латакии и прижаты в Пальмире. К северу от Алеппо удалось разблокировать алавитские деревни Нубла и Захра, что позволило выдавить оппозиционные отряды из провинции и осложнить их материально-техническое снабжение с турецкой территории через коридор между Джараблусом и Азазом. Созданы оптимальные с военной точки зрения условия для окончательного блокирования Идлиба. Было остановлено наступление оппозиционеров под Хамой. На юге захвачен стратегический пункт Шейх-Мискин, несмотря на ожесточенные бои в городских условиях. Это в сфере действий против отрядов просаудовской коалиции «Джейш аль-фатх».

 

 

Против ИГ правительственные силы действовали успешно. На юге провинции Алеппо разблокирована база ВВС «Квейрис», очищены окрестности города Сафира. Снята угроза блокирования трассы М5, стабилизирована ситуация вокруг Дейр эз-Зора. По оценке американских аналитиков, за время российской военной операции в Сирии потенциал исламистов снизился вдвое, они потеряли военную инициативу, а контролируемая ими территория сократилась на 30 тысяч квадратных километров.

 

Американцы отмечают, что Москва не ограничилась воздушной поддержкой Дамаска, хотя она, по их оценке, была ключом к успеху.

 

Действия российских ВКС были организованы на порядок лучше, чем ВВС международной коалиции, руководимой США, как в силу четких задач, которые нужно было решить, так и с учетом налаженной координации с наземными подразделениями правительственных сил, постоянно уточнявшими цели и наводившими на них самолеты. Применение авиации позволило разрушить инфраструктуру антиасадовских сил, повысить риски для каналов материально-технического снабжения, вынудить боевиков перейти к действиям малыми группами, что минимизировало возможность проведения крупных наступательных операций.

 

Россия снабдила армию Сирии современными средствами артиллерийской поддержки, связи и приборами ночного видения, что повысило уровень координации и управляемости в целом. Российские советники участвовали в разработке операций в штабах дивизионного и батальонного уровня. Это сразу же сказалось на тактике правительственных сил. Значительную роль сыграл Иран. Он также передал Дамаску большое количество оружия. Советники из КСИР участвовали в боях и понесли серьезные потери, но основным американцы считают то, что Тегеран смог мобилизовать и направить на сирийские фронты несколько тысяч боевиков из шиитских милиций Ливана, Ирака, Афганистана и Пакистана, которые сократили дефицит живой силы сирийской армии. Сейчас на полях сражений остались только иракцы и афганцы. Бойцы «Хезболлы» сконцентрировали подразделения на ливано-сирийской границе.

 

Американцы отмечают, что российское руководство учло уроки афганской и иракской кампаний США, которые увязли в этих странах. Аналитики прогнозируют скорое начало наступления оппозиционных сил, особенно «Джебхат ан-Нусры» и ИГ. Для них перелом динамики развития событий – вопрос жизни или смерти. Важно понимать, какое количество авиации остается на базе «Хмеймим» и достаточно ли будет ее возможностей для того, чтобы нанести удары по сконцентрированным силам противника. Наступление (или его

имитация), вероятно, начнется на юге Сирии для отвлечения армии Асада, а основной удар следует ожидать на северо-востоке из Идлиба. В случае провала этих планов можно будет говорить о том, что созданы оптимальные условия для начала внутринациональной консолидации. Племена окончательно поймут, что возрождения оппозиции ожидать не приходится. Ее успех принесет обратный итог и сорвет перемирие.

 

Аналитики США уверены, что Москва сохранит достаточное количество самолетов для адекватного ответа. То есть выбрала тактику оптимального присутствия в регионе, которая позволяет не увязнуть в Сирии, но целенаправленно и своевременно реагировать на возникающие угрозы.

Цемент под маркой террора

 

Поступает все более верифицированная информация о сотрудничестве с ИГ не только турецких, но и западных компаний. Так, французская цементная фирма «Лафарг» в своей хозяйственной деятельности напрямую взаимодействует с исламистами, причем не местными, а пришлыми. Завод компании находится между Алеппо (в городе Джабийехе в 160 километрах от Алеппо) и турецкой границей в зоне активных боевых действий. Отгрузка готовой продукции идет через зоны, которые контролирует ИГ. Завод был два года назад занят местной повстанческой группировкой, а в сентябре 2014-го полностью перешел под контроль ИГ. Французский персонал эвакуировали.

 

После этого руководство компании провело секретные переговоры с командованием ИГ через своего консультанта, гражданина Сирии и Канады Амро Талеба, который предъявил рекомендации из Ракки, «столицы» ИГ. Местному персоналу предлагалось возобновить производство цемента под эгидой компании «Лафарг», которой предоставлялось право торговать продукцией. За гарантию «безопасного прохождения» цемента до Турции фирма должна переводить в Ракку 15 процентов от выручки. Предложение было принято, что открыло путь к торговым отношениям между дирекцией «Лафарг» и руководством ИГ. Общий объем производимой продукции приближался тогда к трем миллионам тонн в год. Легко подсчитать долю ИГ в этом бизнесе.

 

Известно, что представитель «Лафарг» в Сирии (А. Талеб) направлял по электронной почте руководству ИГ в Ракке предложения о покупке нефти с последующей ее отгрузкой на танкеры в портах Турции. Эти операции осуществлялись на регулярной основе, для чего он несколько раз выезжал в Париж и вел переговоры с исполнительной дирекцией «Лафарга». Последний такой визит состоялся в январе 2015-го. Сирийский проект на уровне дирекции «Лафарг» обеспечивал бывший спецназовец ВМФ Жан-Клод Виллард, с 2008 года возглавляющий службу безопасности фирмы. Он связан с Главным управлением внешней безопасности МО Франции (DGSE) и выполнял деликатные задания в интересах компании в Ираке, в том числе в курдской автономии.

 

В Ираке также устанавливались правила игры с ИГ. Все эти контакты были прерваны только в апреле прошлого года, когда завод в Джабиейхе захватили отряды курдской Партии демократического союза (ПДС). При этом «Лафарг» отказалась устанавливать контакты с ПДС на предмет возобновления производства и уволила 180 местных сотрудников. DGSE с самого начала была в курсе торговых операций «Лафарг» и внимательно их отслеживала, но при этом не допускала огласки. Как полагают эксперты, это было связано с получением актуальных разведданных о ситуации в Сирии и Ираке от службы безопасности компании.

Перетягивание красной линии

 

США выступают против создания в Сирии автономных образований, в том числе на севере страны, населенном курдами. Учредительный съезд региональной курдско-арабской администрации северной Сирии открылся 17 марта в городе Румейлане в северо-восточной провинции Хасеке. В форуме, который проходил под девизом «Демократическая федеративная Сирия – гарантия совместной жизни и братства народов», приняли участие 200 делегатов. Представитель Рожавы (Сирийского Курдистана) Идрис Наасан заявил, что результатом форума должно стать введение федеративной системы управления на территориях, контролируемых «Силами демократической Сирии».

 

Дамаск отверг эту идею, не говоря уже об Анкаре, которая пригрозила военным вмешательством в случае реализации такого сценария. Турки готовы на вторжение даже при условии атаки курдов на город Азаз и переход через Евфрат. Анкара готовится к интервенции. Главное в мотивировке сирийских курдов – попытка разменять автономию на участие в переговорах в Женеве в полном масштабе. В курдской ПДС отдают себе отчет в том, что идею «федерализации» не поддержит пока никто из внешнеполитических игроков. Но задачу участия в переговорах в Женеве как самостоятельной силы таким образом можно попробовать решить. Если получится, это будет весомый вклад в дело будущей автономии.

 

Для этого и затевается вся эта кампания, которая изначально просчитывается как попытка заставить Анкару допустить сирийских курдов на переговоры в Женеве в обмен на отказ от открытых сепаратистских действий. Одновременно руководство ПДС зондирует глубину поддержки со стороны США, заставляя Вашингтон обозначать красную линию уступок по своему вопросу и степени давления на Анкару. Американцы эти «флажки» расставили, тем самым сказав Анкаре, что не поддержат вооруженную интервенцию.

 

Курды убедили США, что они единственная сила, которая не входит в орбиту Дамаска и может нанести поражение ИГ на севере страны. Это на самом деле так. Американцы вынуждены констатировать, что помимо сирийских курдов значимая оппозиция является радикально-джихадистской. Курды при материально-технической и авиационной поддержке США смогли добиться впечатляющих успехов против ИГ и «Джебхат ан-Нусры» на севере Сирии, что вдохновило Вашингтон и заставило поверить в успех «освободительной миссии».

 

Курды пошли на альянс с рядом христианских (в основном ассирийских) и арабских оппозиционных групп на севере страны, что дало Белому дому основание говорить об образовании

«Демократической коалиции». Курды на это смотрят сквозь пальцы: 80 процентов ее «штыков» составляют отряды ПДС. Правда, они дальше районов компактного проживания не пойдут, но опыт такой деятельности признан в Белом доме успешным. Отсюда попытки создать аналогичный инструмент на юге Сирии с привлечением бедуинских племен и ливийцев. Вероятность такого сценария прорабатывает с кланами Мисураты группа оперативников британской разведки МИ6 в Ливии.

 

Обособления курдов не хотят ни Дамаск, ни оппозиция. Связано это с историческим неприятием курдов и арабов независимо от конфессиональной принадлежности. Дамаск в этом вопросе занимает осторожную позицию, выступив ранее за представительство курдов на переговорах в Женеве. Однако ситуация может кардинальным образом измениться. Начался прессинг со стороны курдов на правительственные силы, дислоцирующиеся в Камышлы и Хасеке. Доходило до вооруженного противостояния. Курдская служба внутренней безопасности арестовала по обвинению в организации провокации несколько десятков сирийских военных.

 

ПДС хочет как можно скорее поставить под контроль фактически весь Сирийский Курдистан. Но если перейдет через обозначенную красную черту и не послушает американцев, может потерять поддержку Вашингтона. А тогда разгром турецкими войсками или сторонниками ИГ и иными исламистами будет вопросом времени. Хотя скорее всего курды не пойдут на это, решая ограниченную задачу с прицелом на Женеву. По крайней мере пока все выглядит именно так, хотя ожидать можно чего угодно...

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/29835

[Алесь]

В погоне за советской надежностью

Азиатские страны активно сотрудничают с Израилем по программам модернизации вооружений

Евгений Сатановский

Операция ВКС РФ в Сирии ярко продемонстрировала роль современных ВВТ. В мире мало производителей, военно-техническая продукция которых может соперничать с американской или российской. Израиль относится именно к этой категории стран.

 

Он конкурирует с ведущими производителями на их традиционных рынках – с Россией в Индии и Вьетнаме, с США – в Южной Корее. Рассмотрим на основании материалов эксперта ИБВ М. В. Казанина, что происходит в сфере военно-технического сотрудничества Израиля с его азиатскими партнерами.

Вьетнам: от «Галила» до «Спайка»

 

Пилотным проектом ВТС Израиля и Вьетнама стал построенный в Тханьхоа завод Z111 для лицензионного производства автоматических штурмовых винтовок «Галил Эйс» (Galil ACE) модификаций 31 и 32 оружейной компании IWI Ltd. Стоимость контракта составила – 100 миллионов долларов.

 

Предпосылкой стали положительные результаты опытной эксплуатации с 2011 года в подразделениях ВС СРВ таких образцов стрелкового вооружения израильского производства, как штурмовая винтовка ТАР-21 «Тавор», пистолет-пулемет «Узи», ручной пулемет «Негев», гранатомет «Матадор». Ханой приобретает данные образцы ВВТ для сухопутных войск и подразделений спецназа морской пехоты ВМС.

 

Военно-политическое руководство СРВ следит за опытом эксплуатации израильских БЛА Heron и Searcher Мк.2 в составе эскадрильи ВМС Индии (размещены на военно-морской базе «Тамил Наду»).

 

Интерес вьетнамских военных вызывает и противотанковая управляемая ракета Spike NLOS, позволяющая уничтожать бронетехнику противника на удалении 25 километров, что заметно превышает дальность действия ПТУР американского, европейского, российского и китайского производства. Spike NLOS имеет один недостаток: вес – 70 килограммов, что обусловливает его установку на мобильный (автомобиль, вертолет) носитель.

 

Израильская компания IMI поставила СРВ первую партию высокоточных боеприпасов серий EXTRA и ACCULAR для мобильных пусковых установок РСЗО LAR-160, которыми укомплектован 685-й ракетно-артиллерийский батальон четвертого военно-морского округа СРВ. В зоне ответственности этой воинской части находится архипелаг Наньша в акватории Южно-Китайского моря.

 

ТТХ реактивных боеприпасов серии EXTRA: калибр – 306 миллиметров, дальность полета – 150 километров, отклонение от цели – 10 метров, вес боевой части – 120 килограммов. Пусковые установки данной РСЗО монтируются на грузовой автомобильной платформе в количестве от двух до 16.

 

ТТХ боеприпасов серии ACCULAR: калибр – 160 миллиметров, дальность полета – 40 километров, отклонение от цели – 10 метров, вес боевой части – 35 килограммов. Израильские оружейники говорят о большом сроке хранения боеприпасов без ущерба их надежности.

 

Китайские специалисты отмечают, что выбор Ханоем израильских РСЗО для подразделений береговой артиллерии и ракетных войск нельзя считать оптимальным, поскольку российские «Торнадо-Г» калибра 122 миллиметра обладают сопоставимой дальностью обстрела и большим боезапасом.

 

“ Выбор Ханоем израильских РСЗО для подразделений береговой артиллерии войск нельзя считать оптимальным, поскольку российские «Торнадо-Г» обладают сопоставимой дальностью обстрела и большим боезапасом ”

 

По информации СМИ СРВ, для нужд подразделений ПВО страны в Израиле приобретаются зенитно-ракетные комплексы SPYDER (одна машина управления и шесть мобильных ПУ), в состав вооружения которых входят ракеты «Питон-5» и «Дерби».

 

Высота действия данных ракет варьируется от 20 до 9000 метров, дальность – от одного до 15 километров. Они позволяют уничтожать аэродинамические цели (вертолеты, БЛА) на малой и средней дальности, что серьезно дополняет возможности зенитной артиллерии (23-мм и 35-мм) ПВО.

 

Благодаря контактам с израильскими компаниями Rafael и Elta Ханой начал создавать собственную систему противоракетной обороны. Для обеспечения ее устойчивого функционирования были приобретены несколько радиолокационных станций трехмерного освещения воздушной обстановки EL/M 2106 ATAR, а также станции EL/M-2084 MMR, которые входят в состав ПРО «Железный купол». Вьетнамская версия этого комплекса позволяет перехватывать баллистические цели на дальности 35 и высоте 16 километров.

 

Вьетнамские специалисты подчеркивают высокую устойчивость названных израильских РЛС к помехам, а также возможность создания единой сети обработки информации при соединении с системами опознавания «свой-чужой» и станциями связи.

 

Израильские эксперты признают, что достаточно трудно завоевывать место на рынке вооружения в тех странах, которые в течение нескольких десятилетий получали советские ВВТ, отличавшиеся высокой надежностью. Очевидно, с ростом напряженности в акватории Южно-Китайского моря ВТС Израиля и Вьетнама продолжится при расширении его направлений. Ханой пристально наблюдает за сотрудничеством предприятий израильского ВПК с Индией и Кореей.

Индия: и в дружбу, и в спецслужбу

 

Израильский ВПК стал четвертым поставщиком ВВТ для Нью-Дели. В настоящее время уровень взаимопонимания между государствами столь высок, что Тель-Авив доверяет индийским ракетчикам вывод на орбиту разведывательных спутников. Важность израильских разработок обусловлена в данном случае необходимостью сохранения военно-стратегического баланса с КНР.

 

Фото: defence.ru

 

В 2015 году на вооружение индийскими ВВС приняты самолеты (по неофициальным данным – четыре) раннего предупреждения и управления действиями авиации G550, построенные компанией Elta, входящей в состав корпорации IAI, на базе гражданского самолета Embraer 145. Они позволяют вести наблюдение за воздушной обстановкой в течение девяти часов без дозаправки, однако их основной минус – привязанность к аэродрому базирования, поскольку радиолокационная аппаратура не позволяет осуществлять наблюдение за большим сектором воздушного пространства.

 

Для увеличения возможностей ВВС по обнаружению воздушных целей и координации действий авиации Нью-Дели выделил в 2016 году более трех миллиардов долларов на контракты с израильскими поставщиками. Предусмотрена поставка ВВС Индии трех комплектов оборудования системы дальнего радиолокационного обзора и управления (ДРЛОиУ) Phalcon. Вероятная стоимость контракта – 370 миллионов долларов. Система будет монтироваться на российские Ил-76.

 

Заметим, что в 90-е израильские специалисты накопили опыт установки сложной аппаратуры в КНР, где их силами проводилась модернизация российских самолетов ДРЛОиУ А-50.

 

При этом современные израильские РЛС и аппаратура позволяют устойчиво обнаруживать, опознавать и сопровождать свыше 200 целей одновременно на удалении 800 километров и более.

 

Большим спросом у индийских военных пользуются БЛА израильского производства. Известно, что в 2013 году корпорация IAI получила заказ на 15 разведывательных БЛА Heron (стоимость контракта – 250 миллионов долларов) с опционом еще на 20 единиц, а в 2015-м индийские военные законтрактовали 10 БЛА Heron ТР (он же Eitan, оснащен дизельным двигателем, продолжительность полета – до 37 часов). Вероятно, ВВС Индии также приобрели восемь БЛА Searcher Мк.2.

 

IAI в сотрудничестве с индийской компанией «Альфа» выпускают БЛА классов «Мини» (Bird-Eye 650, вес – 30 килограммов) и «Микро» (Bird-Eye 400, вес – 1,2 килограмма). Израильская компания Innocom для нужд ВМС и ВВС Индии поставляет БЛА класса «Микро» (Spider, вес – 2,5 килограмма и Bluebird, вес – один килограмм). Суммарная стоимость контрактов на данные аппараты – 1,25 миллиарда долларов.

 

Помимо прочего, израильские оборонные концерны оказывают помощь индийским конструкторам в создании собственных образцов ВВТ. Так, специалисты Rafael принимали деятельное участие в разработке ракеты «Дэби» («воздух-воздух», средняя дальность, активная РЛС и инфракрасное наведение). Корпорация IAI предоставила РЛС с активной фазированной антенной решеткой EL/M-2052 (хорошо зарекомендовала себя на истребителях F-16). Именно IAI оказала содействие индийским конструкторам при создании легкого вертолета «Дхрув»: предоставила электрические системы, приборы, прицелы и системы вооружения.

 

Для вооружения подразделений бомбардировочной и истребительной авиации ВВС Индии у корпорации Rafael с 2013 года приобретаются высокоточные авиационные боеприпасы Spice-250. Они оснащены четырьмя системами наведения (спутниковая, инерциальная, лазерная и телевизионная), что гарантирует уничтожение объектов инфраструктуры террористов даже в плотной городской застройке. Вес 250 килограммов и высокая точность позволяют вооружать такими боеприпасами самолеты типа МиГ-29 и совершать бомбометание на значительном удалении от объектов (до 100 километров). Единственный минус – высокая стоимость в сравнении со свободнопадающими и корректируемыми бомбами.

 

Для повышения возможностей истребителей Су-30МКИ, МиГ-29 и других в борьбе с наземными целями ВВС Индии приобрели у Израиля 164 контейнерные системы лазерного и оптического наведения.

 

Для нужд подразделений ПВО ВВС и корабельной ПВО ВМС регулярно приобретаются зенитно-ракетные комплексы Barak-8 (Barak-NG). Комплексы позволяют устойчиво поражать воздушные аэродинамические цели на удалении до 70 километров.

 

Корпорации IAI и Rafael в сотрудничестве с индийскими Bharat Dynamics, Tata Power SE и Larse&Toubro изготавливают мобильные версии ЗРК Barak-8 для подразделений сухопутных войск, а также ведут ОКР над перспективными ЗРК средней и большой дальности. Стоимость контрактов – 1,5 миллиарда долларов.

 

Для обнаружения пусков БР и обеспечения наведения ракет-перехватчиков используются РЛС Green Pine израильского производства. Именно эти станции позволили провести удачные испытания национальной индийской системы ПРО. Для Нью-Дели это имеет стратегическое значение, в связи с развитием ракетных технологий в Пакистане и КНР приходится уделять большое внимание формированию собственных ракетных войск и подразделений ПРО.

 

Израильская компания Elbit и индийская Windward ведут разработку системы наблюдения и разведки для флота. Основу составят израильские БЛА Hermes 900 и Hermes 1500. Аппараты позволят осуществлять длительное патрулирование морских границ, распознавать и классифицировать суда. И как считается, помогут в противостоянии с разведкой ВМС НОАК.

 

В отношении корабельной ПВО отметим, что на современные сторожевики и эсминцы, а также на авианосец национальной постройки устанавливаются ЗРК Barak-8. Кроме того, израильский ВПК получил контракт стоимостью 163 миллиона на поставку 262 противокорабельных ракет Barak-1.

 

Для подразделений СВ Индии израильские оружейники поставляют современные противотанковые управляемые ракетные комплексы Spike. Заключен контракт на поставку 321 пусковой установки и 8356 выстрелов к ним. Израильские компании участвуют в разработке боеприпасов калибра 155 миллиметров для САУ, а также ракет для орудия индийского национального танка «Арджун Мк.1».

 

Один из последних совместных проектов – «Лазерная изгородь». Речь идет о создании современной системы наблюдения за линией государственной границы с Пакистаном.

 

Израильские спецслужбы МОССАД, ШАБАК и АМАН осуществляли подготовку индийских специалистов по вопросам борьбы с исламистами. В спецназе ЦАХАЛ прошли подготовку три тысячи индийских военнослужащих. Куратор военно-политического сотрудничества – начальник штаба по проблемам национальной безопасности при канцелярии премьер-министра Израиля бригадный генерал запаса Авриэль Бар-Йосеф.

Южная Корея под «железным куполом»

 

К числу партнеров Израиля по оборонному направлению относится Республика Корея, которая соседствует с такими ракетно-ядерными странами, как КНР и КНДР. При активной работе Пхеньяна над технологиями производства МБР, способных доставлять ядерный боеприпас, руководство РК вынуждено искать партнеров в создании системы ПРО.

 

Сеул заинтересован в приобретении «Железного купола» компании Rafael Advanced Defense Systems Ltd. Южнокорейские военные знают об эффективности системы по перехвату ракет малой дальности и снарядов РСЗО. По мнению израильских инженеров, она обеспечит надежную защиту Сеула от реактивных снарядов. Однако бесполезна в случае применения баллистических ракет.

 

По словам посла Кореи в Израиле Ким Иль Су, «Железный купол» полностью удовлетворяет требованиям официального Сеула, так как может быть развернут в условиях высокой плотности населения и при достаточном количестве ракет-перехватчиков способен успешно действовать при массированном (до тысячи единиц) ударе противника.

 

В 2014 году правительство РК утвердило приобретение комплекса для формирования системы ПРО особо важных объектов. Стоимость контракта – 225 миллионов долларов.

 

По замыслу южнокорейских стратегов израильские разработки должны дополнить систему ПВО/ПРО страны, которая сформирована из ЗРК Patriot PAC-2 и Patriot PAC-3, а также РЛС Х-диапазона AN/TPY-2. Кроме американских станций в ВС РК приняты на вооружение EL/M2028 Green Pine Block B, разработанные специалистами израильских компаний Israel Aerospace Industries и Elta. Эти РЛС устойчиво обнаруживают цели на расстоянии 480 километров, а максимальная дальность – 800 километров. Фактически EL/M2028 Green Pine Block B позволяет наблюдать за воздушным пространством КНДР и над частью территории КНР и РФ.

 

Две подобные РЛС в 2012-м приобретены официальным Сеулом за 215 миллионов долларов. Выбор обоснован применением в составе комплекса ПРО Израиля «Стрела-2». Эта техника работает более устойчиво, чем американская, при этом дополняет 48 ЗРК Patriot.

 

Вторыми по важности для обороны РК стали ПТУР Spike NLOS. Стоимость контракта – 43 миллиона долларов. Данная модификация предназначена для размещения на вертолетах, легких бронемашинах и кораблях (катерах). Позволяет поражать бронеобъекты на удалении до 24 километров. Высокая точность и устойчивость к помехам обеспечиваются применением нескольких систем наведения: лазерной полуактивной, телевизионной, инфракрасной. Израильский Spike NLOS способен эффективно бороться с бронетехникой как Корейской народной армии, так и других, более продвинутых в танкостроении, стран.

 

По данным источников, с 1998 года Южная Корея приобрела в Израиле ВВТ на 1,5 миллиарда долларов. Помимо комплексов ПРО и РЛС это ракетное вооружение и оборудование для истребителей F-15K: система тактической разведки Recce Lite, контейнерная навигационная Blue Shield, ракеты типа «воздух-воздух», авиабомбы.

 

По различным причинам руководство РК уклоняется от закупок большего количества американской техники. Она намерена самостоятельно развивать инженерно-конструкторскую мысль в области ПРО и предупреждения о ракетном нападении.

 

Израиль и РК с 2001-го сотрудничают в области информационной безопасности. Инженеры двух стран совместно создают программы защищенного доступа, шифрования данных и антивирусы. К 2014 году объем инвестиций в эти работы составил 34 миллиона долларов, 25 проектов из 132 уже реализованы и принесли 25 миллионов прибыли.

 

Очевидно, Сеул продолжит сотрудничество с израильскими партнерами по совершенствованию системы ПРО. В том числе потому, что ввиду компактности элементов «Железного купола» они могут быть установлены на надводные корабли ВМС и позволят обеспечить защиту военно-морских баз и портов Южной Кореи.

 

Отметим, что с точки зрения национальной безопасности РФ поставки ВВТ Израиля в Индию и Вьетнам, тем более в Корею, которая на протяжении всей своей истории входила в сферу влияния США, не представляют угрозы. Однако мониторинг состояния рынков ВВТ в Азии имеет для России принципиальное значение.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

[Алесь]

Свои люди в «Талибане»

 

Пакистану и Катару приходится отступать

Евгений Сатановский

Рассматривая Пакистан, мировые СМИ, как правило, концентрируют внимание на его отношениях с Афганистаном и Индией, а Иран интересует их с точки зрения противостояния этой страны с Израилем и арабскими монархиями Залива либо его взаимодействия с Москвой и Вашингтоном. Между тем эти государства образуют общее геополитическое пространство, которое объединяет Средний Восток, Центральную и Южную Азию.

 

Их отношения определяют состояние дел на БСВ по целому ряду направлений – от маршрутов конкурирующих между собой трансграничных газопроводов до результативности борьбы с наркотрафиком. Рассмотрим отношения между этими тремя странами и их перспективы, опираясь на работы экспертов Института Ближнего Востока Н. Замараевой и Д. Карпова.

Газопроводы дружбы

 

Официальный фон ирано-пакистанских отношений проявил визит 25–26 марта в Исламабад президента ИРИ Хасана Роухани. Премьер-министр Наваз Шариф, представлявший принимающую сторону, и президент Роухани одновременно пришли к власти в 2013 году. Они встречались в третий раз. Шариф, став премьером, присоединился к режиму антииранских санкций, хотя его предшественник – президент Асиф Али Зардари в марте 2013-го, на пике изоляции ИРИ, подписал с Тегераном углеводородный контракт. В феврале 2016 года правительство Пакистана отменило санкции против Ирана вслед за США и странами ЕС.

 

“ Талибы для начала мирных переговоров требуют полного вывода из Афганистана иностранных войск, освобождения пленных, удаления движения и его командиров из списка террористических организаций ООН ”

 

Тегеран заинтересован в развитии двусторонней торговли с Пакистаном (с повышением ее объемов до пяти миллиардов долларов за пять лет), укреплении регионального сотрудничества на китайском новом Шелковом пути, а также в продвижении энергетических региональных проектов. Исламабад ждет от Тегерана устранения нетарифных барьеров для текстильных изделий, риса, фруктов, другой сельхозпродукции и заключения соглашения о свободной торговле. Иран готов предоставить Пакистану доступ к ресурсам: газу, нефти и электроэнергии. В частности, предлагает увеличить поставки последней со 100 мегаватт в 2016-м до 3000, в первую очередь в пограничные районы Белуджистана.

 

Иран ждет от Пакистана реализации его части углеводородного контракта стоимостью 7,5 миллиарда долларов, подписанного в марте 2013-го, то есть завершения строительства участка газопровода протяженностью 1800 километров на своей территории. Планируется, что магистраль соединит месторождение «Южный Парс» с пакистанским портом Карачи.

 

Исламабад объясняет задержку строительства отсутствием финансирования, однако на деле Шариф учитывал позиции США и Саудовской Аравии, которые лоббируют газопровод ТАПИ – Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия.

 

При этом, по мнению экспертов, пакистано-иранская труба будет построена, ведь в ней заинтересован Пекин. Реализуемый с 2015 года проект китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК, стоимость – 46 миллиардов долларов) помимо прочего ставит целью прокачивать иранский газ в КНР, отводя ИРП роль одновременно и покупателя, и транзитера. В 2015-м главный интересант приступил к строительным работам на участке между Карачи и портом Гвадар, в 70 километрах от иранской границы. Когда эта секция газопровода будет введена в эксплуатацию, Пакистан проложит оставшийся участок в сторону Ирана. Тегеран заинтересован и в строительстве автомагистрали, соединяющей Гвадар с иранским Чахбахаром.

 

Главное в сфере безопасности для Тегерана и Исламабада – охрана межгосударственной границы (900 километров). Основные затраты на ее обустройство несет Иран. Он неоднократно ставил в вину Пакистану активность террористических группировок в иранской провинции Систан и Белуджистан. Как и в 2009–2013 годах, в повестке двусторонних переговоров стоит афганский вопрос. Иран согласился с предложением Пакистана о проведении трехсторонних консультаций с участием Афганистана. При этом Исламабад отводит

 

Тегерану роль дипломатического посредника, не ответив на его предложение о проведении совместной военной кампании против боевиков.

Границы экстремизма

 

Свидетельством высокого уровня террористической угрозы на территории Пакистана стал взрыв в парке Лахора, где христиане праздновали Пасху. Ответственность взяла на себя «Джамаат аль-Ахрар», которую считают ответвлением пакистанских талибов. Характерной особенностью группировки считается совершение ею терактов против христиан. В Лахоре погибли более 70 человек. Ранее объектами атак экстремистов становились, как правило, индуисты или шииты.

 

Теракт в Лахоре – ответ консервативных религиозных кругов в Пакистане, прежде всего в Пенджабе, курсу армии на подавление радикалов. Пенджаб и Кашмир – основные колыбели религиозного фанатизма, который пакистанские власти поддерживали, направляя его против Индии, а затем советского присутствия в Афганистане. Эта политика получила особое распространение во времена М. Зия уль-Хака (президент Пакистана в 1978–1988-м), которого американцы и саудовцы полагали единственной фигурой, способной минимизировать влияние СССР в регионе, выдавая ему на это шесть миллиардов долларов в год. Деньги шли на культивирование религиозного экстремизма и проведение подрывной деятельности.

Как это всегда бывает, радикалы вышли из-под контроля и сами захотели стать властью. Вопрос о восстановлении контроля над страной решится только после долгой борьбы. Пока власти Пакистана проводят эпизодические реформы в отдельных штатах, чтобы прощупать настроения населения в отношении установления режима религиозной терпимости. Так, в минувшем феврале в Синде приняли законопроект, который позволял бы индуистам официально регистрировать свои браки. В марте в Пакистане законодательно разрешено отмечать христианскую Пасху, а также индуистские праздники.

 

Озабоченность пакистанских властей вызывала ситуация в Пенджабе. 28 марта начальник штаба армии генерал Р. Шариф получил разрешение премьер-министра на проведение в этой провинции третьей фазы спецоперации военных со значительным усилением их присутствия, а также право на внесудебные задержания и допросы в связи с начавшейся 15 февраля операцией по ликвидации экстремистского подполья в восточных провинциях Пакистана под названием «Зарб эль-Заб». Атака в Лахоре – прямое следствие активности военных. Говорить при этом о какой-то реальной связи боевиков из «Джамаат аль-Ахрар» с талибами преждевременно. Последние разобщены, озабочены борьбой за власть в своих рядах и заинтересованы в установлении собственного контроля над Афганистаном.

 

Нужно проводить различия между талибами, а также экстремистскими группировками в Пенджабе и Кашмире типа «Лашкар е-Тойба». Они создавались с разными целями. Талибы – для распространения пакистанского влияния в Афганистане, «Лашкар е-Тойба» – для подрывной работы против Индии. Нет никаких данных, которые бы доказывали взаимодействие и координацию между ними. Так что теракт в Лахоре связан с курсом Исламабада на либерализацию межрелигиозных отношений. И при этом особую озабоченность вызывает факт нахождения на территории страны ядерного оружия. Пакистан входит в период политической турбулентности и раскола элит, на что указывает возросшая самостоятельность ранее полностью подконтрольных военным экстремистских группировок. Так происходит, когда ослабевает контроль центра и начинается борьба за власть в верхних эшелонах истеблишмента.

Кто правит «Талибаном»

 

Перспективы урегулирования ситуации в Афганистане после окончательного вывода оттуда американских войск абсолютно неясны. Движение «Талибан» дало понять, что не готово к мирным переговорам. Это похоронило надежды международного квартета (Афганистан, КНР, США и Пакистан) на какой-то прорыв в этой сфере. В феврале члены четверки говорили, что есть предпосылки к официальному приглашению талибов в переговорный процесс, но этого нет и не предвидится. В качестве «утешительного приза» миротворцы получили готовность полевого командира и главу партии «Хизб аль-Ислами» Г. Хекматиара присоединиться к мирным консультациям. Сам он скрывается в Пакистане, а его группа составляет только несколько сот бойцов. Значительного влияния на ситуацию в Афганистане не оказывает.

 

17 марта неожиданно появилось аудиообращение номинального главы «Талибана» муллы Мансура, который после совершенного на него своими же собратьями покушения в декабре прошлого года хранил молчание, себя никак не обозначал и по слухам то ли лечился после тяжелого ранения, то ли погиб. До покушения он выступал за начало прямых переговоров, теперь же призвал не идти на мирное соглашение, пока условия талибов не будут выполнены, и интенсифицировать боевые действия. При этом активность талибов и так высока. В отличие от всех прошлых лет, включая время советского присутствия в Афганистане, они воевали в 2015 году без перерыва на суровые зимние месяцы.

 

На настоящем этапе талибы владеют стратегической инициативой. Не говоря об успехах отрядов движения на севере страны, где до этого не отмечалось их массового присутствия, в феврале они добились военных побед в провинции Гильменд. Захватив пять из 12 районов этой провинции, вынудили НАТО направить туда дополнительный корпус советников и несколько сот военных во главе с генералом Эндрю Роллингом. Для начала мирных переговоров талибы требуют выполнения предварительных условий: полного вывода из Афганистана иностранных войск, освобождения пленных бойцов, удаления движения и его командиров из черного списка террористических организаций ООН. Плюс проведение мирных консультаций исключительно через офис «Талибана» в Катаре.

 

Кабул категорически против, поскольку это означает международную легитимацию талибов. Но главное не это. После прошлогодних событий, связанных с объявлением о смерти лидера «Талибана» муллы Омара и назначением на его должность Мансура, в движении возникла фронда этому курсу. Среди основных оппонентов внутри самого движения назывались и лидер военного крыла мулла Кайюм, и глава катарского офиса М. Ага. Сразу же после этого катарский офис был официально закрыт. Но в самом Афганистане объявились сторонники запрещенного в России «Исламского государства». Появление ИГ и закрытие катарского офиса взаимосвязаны ролью в этих событиях Дохи, которая дала понять Исламабаду и другим членам четверки, что обойтись без Катара во внутриафганском умиротворении не удастся.

 

Заявление муллы Мансура о продолжении борьбы и условие о главенствующей роли катарского офиса «Талибана» свидетельствуют, что между Исламабадом и Дохой начинается негласное сотрудничество с целью преодоления фрагментации талибов. Символичны в этой связи слова советника пакистанского премьер-министра по иностранным делам С. Азиза, который публично признал, что талибам оказывается тыловая, медицинская и логистическая поддержка, но влияния на них в полной мере Исламабад не имеет. Это соответствует истине. В отличие от старых времен, когда талибами командовал мулла Омар, пакистанские силовики потеряли контроль над значительной частью «Талибана».

 

Именно поэтому они несколько лет скрывали факт смерти Омара. Мулла Мансур – давняя креатура межведомственной разведки Пакистана. Все его заявления согласованы с кураторами. А призывы к дальнейшей активизации вооруженной борьбы – показатель того, что Исламабад решил вернуться к первоначальной платформе своего видения умиротворения в Афганистане.

Рекруты для Йемена

 

Говоря проще, он признал бесперспективным сотрудничество с Кабулом и Вашингтоном по этой теме. Вывод войск США и НАТО будет означать взятие Кабула в течение короткого промежутка времени. Ради решения этой задачи талибы раскол в своих рядах преодолеют. Так что ситуация в Афганистане возвращается к активизации гражданской войны. Попытки договориться с Кабулом признаны Исламабадом бессмысленными. Это вызвано не только усилением там позиций сторонников отказа от компромисса с талибами. Главное – Исламабад не полностью контролирует движение «Талибан». В этой связи как первоочередная задача и выделяется идея вооруженной борьбы с целью вновь цементировать движение и поставить его под контроль.

 

Естественно, ни о какой военной победе талибов до вывода иностранных войск речь не идет в принципе. Пакистану необходимо вернуть контроль над «Талибаном», без чего выходить на мирные консультации для него бессмысленно. Правда, образовавшийся вакуум пока что заполняют другие региональные игроки, и тут мы вновь возвращаемся к Ирану, хотя еще недавно сама идея налаживания контактов между шиитским Ираном и суннитами-талибами казалась чудовищной ересью.

 

Секретные контакты между представителями спецслужб Ирана и рядом полевых командиров движения «Талибан» вызвали тревогу в руководстве Пакистана и аравийских монархий, прежде всего КСА и ОАЭ. По данным Исламабада, такие контакты осуществляют представители как КСИР, так и иранского Министерства информации (являющегося спецслужбой). По данным межведомственной разведки Пакистана, консультации были инициированы Тегераном. В сентябре 2015-го оперативники КСИР встречались с муллой Мансуром. Переговоры закончились неудачно. Мансур предпочел сотрудничать с пакистанцами.

 

Эмиссары КСИР установили контакт с главным конкурентом муллы Мансура – бывшим командующим военным крылом «Талибана» Абдулом Кайюмом Закиром. Пакистанская разведка утверждает, что этот полевой командир получает от иранцев помощь вооружением и боеприпасами, значит, переговоры были плодотворными.

 

Почти все резонансные теракты против иностранных целей в Афганистане проводили боевики Кайюма. Визит Роухани в Исламабад озабоченности пакистанцев и представителей аравийских монархий не развеял. Глава афганской Службы национальной безопасности и президент страны Ашраф Гани Ахмадзай обращались с просьбой повлиять или отреагировать на растущую иранскую экспансию к главе дипмиссии США в Кабуле Д. Линдволлу, но Вашингтон промолчал.

 

По данным Исламабада, глава разведки КСИР Хуссейн Тайеб курирует сферу усиления иранского влияния в Афганистане, на территории которого создана полевая резидентура стражей в составе 20–25 оперативников. Тайеб инициировал тренинг хазарейской шиитской милиции в Иране и Афганистане, в зонах традиционного проживания хазарейцев. После подготовки их направляют для участия в боевых действиях в Сирии, Ираке и Йемене (на стороне хоуситов). В последнее время поток хазарейцев в Йемен значительно усилился.

 

Причем глава разведки КСИР лично принимает участие в рекрутировании новых бойцов в Афганистане. В последние два месяца процесс активизировался. Образованы дополнительные тренировочные лагеря для хазарейцев в провинциях Бамиан и Герат.

 

С талибами достигнуты договоренности о том, что они не будут нападать на позиции хазарейцев. Налажена координация усилий против сторонников ИГ и командиров, которые остались лояльными мулле Мансуру. Бойцы из отрядов Кайюма получают помимо оружия и боеприпасов денежное довольствие от иранцев через систему финансирования КСИР.

 

Несколько сотен афганцев из числа талибов проходят военную подготовку на территории Ирана под руководством инструкторов из КСИР. Для них организованы три лагеря – под Тегераном, Керманом и Захеданом.

 

Усиление иранского влияния в Афганистане было предсказуемым. Неожиданным оказалось его распространение на нетрадиционную для Тегерана сферу. Отношения между пуштунами и хазарейцами всегда были крайне напряженными. Но этот альянс и союз военного крыла талибов с иранцами хорошо иллюстрирует тот очевидный факт, что пакистанцы, чьим детищем изначально был «Талибан», потеряли над ним контроль, по крайней мере над его значительной и наиболее боеспособной частью.

 

Ирану требовалось расширить свое присутствие в Афганистане хотя бы из соображений безопасности и протяженной совместной границы. Но интересы Тегерана простираются дальше. Он стремится создать в зонах компактного проживания конфессионально родственных хазарейцев зону влияния, в которой основной военной силой предполагается сделать прошедшее войну ополчение. Формируется афганский аналог ливанской «Хезболлы». Эту модель КСИР реализует в Афганистане, Сирии и Ираке, ради чего и идет на сотрудничество с талибами. У последних и у Тегерана налицо общая задача – ограничить, а лучше уничтожить распространение местного ИГ. Вернее, той части полевых командиров «Талибана», которые находятся под контролем и в сфере влияния Катара.

 

Иранские спецслужбы пытались наладить контакты с этой частью пуштунов и даже приглашали на консультации летом 2015 года главу катарского офиса М. Агу. Переговоры не удались. Срыв попытки Дохи разыграть свою карту в Афганистане также стоит в череде задач, которые иранцы решают, активизируя сотрудничество с частью талибов. Для Кайюма в условиях борьбы за власть в «Талибане» и выхода в этой связи из-под контроля межведомственной разведки Пакистана жизненно важен вопрос о приобретении влиятельного зарубежного спонсора, который обеспечивал бы его отрядам тыловую базу и материально-техническое снабжение. Ради этого он готов закрыть глаза на вражду между пуштунами и хазарейцами, а также конфессиональные предрассудки. Иран же усиливает свое влияние в Афганистане за счет пакистанцев. Еще один «террариум единомышленников».

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30076

[Алесь]

Обреченные дружить

Между Египтом и Саудовской Аравией могут быть разногласия, но не разрыв

Евгений Сатановский

После свержения военными под руководством генерала, а ныне президента ас-Сиси прокатарского правительства «Братьев-мусульман» отношения Египта и Саудовской Аравии стали стремительно улучшаться.

 

Состояние экономики АРЕ зависит от Саудовской Аравии. Безопасность королевства после «ядерной сделки» США с Ираном – от отношений с Каиром. В то же время египетско-саудовские связи развиваются нелинейно. На них сказываются изменение тактики саудовского двора (придя к власти, король Сальман скорректировал курс своих предшественников), прагматичные интересы обеих сторон и их связи с внешним миром, в том числе арабским, в отношении которого Эр-Рияд и Каир ведут себя по-разному. Рассмотрим текущее состояние и перспективы связей АРЕ с КСА, опираясь на материалы, подготовленные экспертом ИБВ А. А. Железновым и ТАСС.

Два крыла

 

7 апреля начался пятидневный государственный визит короля Саудовской Аравии Сальмана бин Абдель Азиза в Египет. Это первый приезд нынешнего монарха в страну, с которой КСА поддерживает особые отношения. В свое время король Абдалла одним из первых среди арабских лидеров поздравил А. Ф. ас-Сиси с избранием его президентом АРЕ, а также посетил Каир с официальным визитом в июне 2014 года. Обе страны проводят единую стратегию борьбы с терроризмом. Эр-Рияд взял на себя, кроме политической поддержки, финансовое содействие стабилизации режима А. Ф. ас-Сиси и восстановлению египетской экономики. Это льготные кредиты, инвестиции, поставки энергоносителей. В марте 2014-го Саудовская Аравия внесла «Братьев-мусульман» в список террористических организаций. В стране проведена серия операций спецслужб по задержанию активистов БМ и приняты жесткие меры в отношении улемов, их поддерживавших.

 

“ Эр-Рияд теперь более озабочен растущими угрозами со стороны «Исламского государства» и Ирана, а потому не рассматривает «Братьев-мусульман» как прямой вызов национальной безопасности ”

 

После вступления на престол короля Сальмана казалось, что дело продолжится. Президент ас-Сиси в августе 2015 года посетил КСА для подписания «Каирской декларации», согласно который обе страны взяли обязательства по расширению сотрудничества в области инвестиций, транспорта и энергетики. Было заявлено, что АРЕ и КСА, как «два крыла арабской национальной безопасности», готовы действовать вместе для поддержания региональной стабильности. Однако вопреки ожиданиям Саудовской Аравии, полагавшей, что Египет в обмен на финансовую помощь будет вести внешнеполитическую линию с оглядкой на Эр-Рияд, ситуация стала развиваться иначе. В Каире посчитали, что национальные интересы не всегда совпадают с саудовскими «рекомендациями». Если на официальном уровне стороны избегали демонстрировать недовольство, то саудовские и египетские СМИ на протяжении прошлого года обозначили проблему напряженности в отношениях между АРЕ и КСА.

 

Прежде всего это касалось различия в подходах к главным региональным проблемам: борьбе с терроризмом, урегулированию в Сирии и Йемене, отношениям с Ираном. В отличие от Эр-Рияда, считающего Тегеран главным региональным противником, Каир заявлял, несмотря на непростые отношения с последним, о более гибкой, прагматичной позиции вплоть до установления с ним стабильных и позитивных связей. Для Египта неприемлемо, что Саудовская Аравия пытается перевести соперничество с Ираном в плоскость религиозного противостояния, когда все суннитские государства должны сплотиться под руководством КСА в борьбе за арабскую идентичность в противовес персам. Кроме того, Каир сильно обеспокоен изменением курса Эр-Рияда в отношении «Братьев-мусульман». Если король Абдалла стремился создать «суннитский фронт» против Ирана, состоящий из «умеренных» стран в саудовском понимании, то Сальман и его окружение приняли решение существенно расширить этот блок. Согласно планам в него должны быть включены «Братья-мусульмане» и другие связанные с ними группировки (их сирийское отделение, йеменская «Аль-Ислах», ХАМАС и др.). Это трудно было представить при короле Абдалле (дипломатический конфликт с Катаром вплоть до отзыва посла возник из-за покровительства «Братьям-мусульманам»). Но в Эр-Рияде провели амнистию ряда активистов «Братьев-мусульман», которые были осуждены за деятельность на территории королевства и находились в саудовских тюрьмах. В прессе появились сведения о контактах Эр-Рияда с руководством «Братьев-мусульман». По информации египетской газеты «Аш-Шурук», саудовские официальные лица имели летом 2015-го встречу с миллиардером Юсуфом Нада, главным финансистом этой организации, в его швейцарской резиденции.

 

Эр-Рияд сделал несколько дипломатических жестов, которые продемонстрировали, что позиция королевства в отношении «Братьев-мусульман» меняется. Например, в июле прошлого года лидер ХАМАС Халед Машаль посетил КСА, где имел встречу с королем Сальманом, что обозначило новую фазу отношений. Сюрпризом для Египта явилось присутствие духовного лидера «Братьев-мусульман» шейха Юсуфа аль-Кардауи, проживающего в Катаре, в качестве официального гостя на приеме по поводу национального дня в посольстве КСА в Дохе в октябре 2015-го. Члены организации, подтвердив неслучайность произошедшего, заявили, что настроены оптимистично. Египетские СМИ расценили это не как личную инициативу саудовского посла в Катаре Абдаллы аль-Айфана, а как знак официального Эр-Рияда на примирение с «Братьями-мусульманами». Прозвучали заявления, что такие встречи представляют угрозу для национальной безопасности арабских государств, а особенно для Египта.

Братья не для всех

 

Изменение политики КСА в отношении «Братьев-мусульман» очевидно по материалам в саудовской прессе, где стали появляться статьи, которые критиковали Египет за преследование этой организации, обвиняя ас-Сиси в тоталитаризме и рецидиве «насеризма». Политический обозреватель Джамаль Хашогги признал, что произошел сдвиг во внешних приоритетах Эр-Рияда, теперь он более озабочен растущими угрозами со стороны «Исламского государства» (запрещенного в России) и Ирана, а потому не рассматривает «Братьев-мусульман» как прямой вызов национальной безопасности. Саудовцы намерены добиваться этого и от союзников. Они пытались выступить посредниками между Каиром и «Братьями-мусульманами», но успеха не достигли. Для последних ас-Сиси – враг, если судить по заявлению генсека БМ Махмуда Хуссейна от 5 марта в газете «Аль-Мисриюн», где он отверг возможность контактов, пока свергнутый президент М. Мурси находится в заключении. Он подчеркнул, что «Братья-мусульмане» не собираются идти на компромисс с «кровавым режимом, отказываться от революционного пути, а также права шахидов».

 

Действия КСА стали причиной изменения Египтом позиции по Йемену. Поддержав в самом начале военные действия и направив подразделения своих ВМС и ВВС для участия в международной коалиции в операции «Буря решимости» в марте 2015-го, Египет затем начал ограничивать активность в этом конфликте, отказавшись участвовать в наземной операции, несмотря на давление КСА. Одной из причин стало то, что саудовцы согласно новой стратегии начали улучшать отношения с йеменским филиалом «Братьев-мусульман» – партией «Аль-Ислах». Они настаивали, чтобы этой группировке была представлена весомая роль в политическом процессе. Каир видел цели своего участия в этой операции по-иному. По словам бывшего посла и члена Египетского совета по международным делам Рахи Хасана, его страна участвует в войне против хоуситов, главным образом чтобы обеспечить региональный водный путь в Красное море, который ведет к Суэцкому каналу, так как египетская дипломатия ищет стратегический баланс, а не занимается региональными союзами или прихотями других.

Сирийский вопрос

 

Египтяне и раньше давали понять саудовцам, что не согласны с их действиями в Йемене. В апреле 2015-го спецслужбы АРЕ патронировали проведение акции протеста под антисаудовскими лозунгами перед зданием посольства КСА в Каире против военных действий в Йемене. А в июле египтяне демонстративно приняли делегацию, представлявшую бывшего президента Йемена Али Абдаллу Салеха. Национальные СМИ критиковали действия саудовских ВС в Йемене, заявляя, что Египет не имеет ничего общего с разрушением школ, больниц, гражданских аэропортов и объектов культуры. Эти статьи были чрезвычайно нервно восприняты в Саудовской Аравии, тем более что в них звучали призывы к президенту А. Ф. ас-Сиси отказаться от получения финансовой помощи со стороны аравийских монархий и перестать быть пленником Эр-Рияда.

 

Другая проблема в отношениях – позиция Египта по Сирии. Каир выступал за диалог с режимом Асада и поддержал антитеррористическую операцию ВКС РФ. Египет призывает к сохранению территориальной целостности Сирии и выступает против планов по ее федерализации, полагая, что это превратит страну в новый Ирак. Эту позицию ас-Сиси подтвердил в интервью французскому журналу «Жен Африк» от 22 февраля и за неделю до этого – представителям кувейтской прессы. Глава МИДа АРЕ С. аш-Шукри дал 16 февраля отрицательную оценку саудовскому предложению направить войска для наземной операции в Сирии. Решение о такой операции, считает министр, не входит в сферу действия исламского антитеррористического альянса, который создан саудовцами в декабре 2015-го и куда в числе 34 стран вступил и Египет. Согласно заявлению С. аш-Шукри в интервью «Аль-Яум Ас-Сабиа» от 28 марта ССАГПЗ не имеет права признавать группировку «Хезболла» террористической организацией, поскольку этот вопрос касается только народа Ливана.

 

Тем не менее в АРЕ понимают, что внутренняя стабильность в стране во многом зависит от денежных вливаний из государств – членов ССАГПЗ, прежде всего КСА, и вынуждены считаться с этим. Как отметил в интервью для «Жен Африк» ас-Сиси, трудно жить в зависимости от помощи других. Но он согласился, что без финансовой поддержки Египту было бы нелегко, так как АРЕ для достижения сбалансированного развития необходим темп роста 7,5 процента. По оценкам МВФ, страна получила только от Саудовской Аравии около 10 миллиардов долларов. Поэтому в интервью кувейтским СМИ А. Ф. ас-Сиси дал понять: он не собирается пересматривать отношения со странами ССАГПЗ, особенно в военном сотрудничестве. И официально заявил, что Египет готов без промедления встать на защиту своих братьев в Заливе, если они подвергнутся прямой непосредственной угрозе.

 

Вопрос только, в какой мере эти слова отражают реальность, а в какой являются данью обычной для Ближнего Востока риторике.

 

Многие обозреватели задаются вопросом о дальнейшей стратегии Саудовской Аравии в отношении Египта. В Эр-Рияде (особенно при новом руководстве) очень чутко реагировали, когда политическая позиция партнеров по какому-либо вопросу начинала отличаться от собственного видения руководства КСА. Наблюдатели связывают агрессивный внешний курс Эр-Рияда с фигурой «наследника наследника» – сыном правящего страной короля Мухаммедом бин Сальманом. Именно его полагают ответственным за продолжение военных действий в Йемене (при непосредственном участии ВС КСА) и Сирии (с опорой на союзные королевству исламистские группировки). Тем не менее президент АРЕ поддерживает все официальные контакты с Эр-Риядом. В частности, ас-Сиси присутствовал на заключительной стадии военных учений «Северный гром» в КСА, где 12 марта встречался с королем Сальманом в присутствии принцев Мухаммеда бин Наефа и Мухаммеда бин Сальмана. С учетом этих событий в Эр-Рияде и Каире на предстоящий визит возлагались особые надежды.

 

По мнению саудовского политолога Анвара Ишки, директора Ближневосточного центра стратегических и правовых исследований в Джидде, в йеменском конфликте политика АРЕ должна быть согласована с КСА. Каиру следует изменить отношение к «Братьям-мусульманам», потому что их приход к власти в Сирии или Йемене не может нанести вред АРЕ.

 

Среди тем, которые должны быть подняты на переговорах, саудовские обозреватели указывают на попытку КСА инициировать сближение Турции и Египта, чтобы повысить эффективность создаваемого суннитского блока. Этот вопрос для дипломатии КСА – один из самых сложных, ведь президент Турции Р. Т. Эрдоган не изменил негативную позицию к военному перевороту А. Ф. ас-Сиси и репрессивной политике в отношении «Братьев-мусульман». В ноябре 2013-го Каир объявил турецкого посла Хуссейна Ботсали персоной нон грата и понизил уровень дипломатических отношений. Аналогично поступила и Анкара.

Союз нерушимый?

 

Лидеры АРЕ и КСА 9 апреля подписали соглашение о создании зоны свободной торговли на Синайском полуострове. По проекту развития Синая, на который королевство выделяет 1,5 миллиарда долларов, там планируется построить 13 промышленных комплексов и открыть университет имени короля Сальмана в Эт-Туре (административном центре провинции Южный Синай). Соглашение заключено наряду с рамочными конвенциями по жилищному строительству, прокладке водоканала и возведению двух электростанций. Подписаны меморандум о взаимопонимании между саудовской национальной нефтяной компанией Aramco и ее египетскими партнерами и документ об учреждении двух предприятий в области экспорта и подготовки рабочих кадров. АРЕ и КСА создают совместный инвестиционный фонд с уставным капиталом 60 миллиардов саудовских риалов (16 млрд долл.).

 

Проект строительства электростанций оценивается в 2,2 миллиарда долларов. Одна из них будет сооружена к западу от Каира. Соглашение о строительстве порта в Исмаилии предполагает вложения свыше двух миллиардов долларов. Ранее Египет и КСА подписали 17 документов о сотрудничестве в различных областях. Для реализации указанных проектов Египет и Саудовская Аравия согласовали делимитацию морской границы между государствами, в результате чего находившиеся под управлением Каира спорные острова Тиран и Санафир в Красном море отошли Эр-Рияду. Документ должен быть ратифицирован парламентом АРЕ.

 

Вопрос о принадлежности островов оставался открытым на протяжении десятилетий. Впервые разграничение морской границы между двумя государствами осуществлено в 2010 году. Эр-Рияд в соответствии с конвенциями ООН объявил о делимитации исходных линий своих морских границ, которые Египет официально признал. Затем стороны приступили к обсуждению вопроса о разграничении морских вод. В течение последних шести лет состоялось свыше 10 раундов, и в декабре 2015-го достигнуто принципиальное соглашение. Как заявили в кабинете министров АРЕ, члены технической комиссии определили, что острова находятся в пределах саудовских территориальных вод и подпадают под юрисдикцию КСА.

 

Впрочем, некоторые эксперты и оппозиционные движения поставили под сомнение законность передачи островов, заявив, что отказ от принадлежащей египетскому народу собственности и ресурсов противоречит конституции.

 

Определение официального статуса островов совпало с подписанием важного соглашения о строительстве крупнейшего в мире моста через Красное море, который на 50-километровом участке в виде треугольника свяжет Шарм-эш-Шейх, остров Тиран и Рас-Хамид (север Саудовской Аравии). Заключение этого документа стало важной частью плана по развитию Синая, на что королевство выделяет 1,7 миллиарда долларов. Возведение моста, опоры которого превысят 80 метров (для удобства судоходства), позволит прибывать из АРЕ в королевство за 20 минут. Идея моста обсуждается с 1988 года. Между тем, по оценкам биологов, строительные работы и бурение приведут к угнетению коралловых рифов, которые очень чувствительны к чистоте воды – это нарушит экосистему Красного моря.

 

На момент написания настоящей статьи визит короля Сальмана в Египет продолжается. Какие именно соглашения подпишут в оставшиеся дни, предсказать нереально. Но несмотря на разногласия и прямые противоречия, неготовность Каира поставить в любом формате свою военную мощь под прямое командование Эр-Рияда и претензии того на доминирование в регионе по принципу «кто платит – тот заказывает музыку», отношения на двустороннем уровне будут развиваться. На протяжении длительного времени АРЕ и КСА обрели взаимозависимость, которая не может быть разорвана по инициативе любой из сторон без катастрофических последствий не только для ее партнера, но и для нее самой.

 

Предскажем, что разногласия по Йемену, Сирии, Турции и Ирану, не говоря уже о «Братьях-мусульманах», не смогут разрушить и даже сколько-нибудь ослабить в ближайшей перспективе египетско-саудовский союз, притом что и Каир, и Эр-Рияд будут добиваться собственных целей.

 

Особая тема – отношение к этому альянсу руководства Соединенных Штатов. Именно КСА, руководство которого посчитало и продолжает считать себя преданным в иранском вопросе американской администрацией, помогло Египту пережить наиболее сложный период после свержения правительства «Братьев-мусульман», когда Белый дом открыто давил на Каир. Египетская политика президента Б. Обамы провалилась в огромной мере благодаря саудовцам, поставившим на военных АРЕ. Это обстоятельство дополнительно укрепляет текущие отношения между Египтом и Саудовской Аравией.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30190

[Алесь]

Османский тупик

В Турции надеются, что политика Эрдогана станет более реалистичной

Евгений Сатановский

Текущее состояние российско-турецких отношений, оценки политики Анкары в Сирии, Ираке, на постсоветском пространстве и на других приоритетных для нее направлениях являются предметом пристального внимания зарубежных (наиболее объективны китайские) и турецких аналитиков, не связанных с правительством Эрдогана.

 

Настоящая статья опирается на подготовленные для ИБВ материалы экспертов института М. В. Казанина и В. И. Ковалева. Первый рассматривает работы ближневосточников из КНР.

 

Второй анализирует итоги конференций по отношениям Турции с Россией и ЕС, прошедших в университете «Башкент» в Анкаре. В совокупности выявляемая картина реальной ситуации вокруг Турции далека от рисуемой ее высшим руководством.

Имперские замашки

 

Руководители Османской империи мечтали о создании глобального государства с XVII века. Порта часто развязывала войны с соседями, Россией и Ираном, но, как правило, проигрывала. В итоге Турция осталась на полуострове, который занимает в настоящее время. Сегодня по уровню технической грамотности и возможности производить сложную продукцию она занимает среди европейских стран пятое место, по объему выплавки стали – 11-е, по производству автомобилей – 15-е. Китайские аналитики отмечают, что турецкие государственные компании прилагают усилия по развитию химической промышленности, высокотехнологичных производств, по созданию электронных компонентов и программного обеспечения.

 

“ В Турции продолжатся теракты, которые увеличат число жертв и нанесут урон экономике страны, поскольку она полностью утратит статус безопасной для туристов ”

 

Возможность Турции перекрывать движение по своим территориальным водам представляет угрозу российским интересам, и ее уровень стал повышаться с 2008 года (с операции по принуждению Грузии к миру), а затем в ходе событий в Крыму и на юго-востоке Украины. Анкара и Вашингтон усилили взаимодействие в военно-политической области.

 

Разведывательные и боевые корабли стран – членов НАТО теперь в большем числе, чем ранее, патрулируют Черное море. Военные эксперты КНР полагают, что за последние 10–15 лет Турция неоднократно предпринимала попытки дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. При этом Анкара вела двойную игру с Москвой.

 

На протяжении 15 лет президент Турции Эрдоган встречался с Владимиром Путиным, ратовал за сотрудничество и контракты с российскими компаниями, старался переключить на себя энергетические потоки в Южную Европу. Одновременно турецкие дипломаты и офицеры разведки проводили в жизнь стратегию «мягкой силы». Ее цель – возрождение османских ценностей в среде тюркских народов бывших республик СССР, напоминание мусульманам, что РФ является наследницей Российской империи, которая «притесняла правоверных в течение 300 лет». Вторичная цель турецкой стратегии в том, чтобы поднять авторитет Анкары в НАТО и увеличить ассигнования на свои вооруженные силы.

 

ВС Турции самые многочисленные в Североатлантическом альянсе, если не считать США. На вооружении – 240 истребителей F-16 различных модификаций, 200 истребителей-бомбардировщиков F-4, вооруженных ракетами «воздух-воздух» AIM-9X (такой был сбит российский Су-24 в воздушном пространстве САР) и AIM-120. Пилоты ВВС Турции проходят обучение в США, принимают участие в маневрах «Красный флаг» и по уровню летной подготовки занимают второе место среди ВВС НАТО.

 

Китайские специалисты отмечают, что Эрдоган, мечтая о новой Османской Порте, инициировал модернизацию ВС страны, рассчитанную на 30 лет. В этом плане выделены три основных направления. Приоритет отдан ВМС. Для их нужд проектно-конструкторские бюро разрабатывают разные типы надводных кораблей – от универсальных десантных (УДК) до судов – спасателей подводных лодок. Такой спектр объясняется тем, что руководство Турции планирует создание и ввод в строй полноценной авианосной ударной группировки.

 

В качестве примера приводится проект УДК типа «Анатолия». Его тактико-технические характеристики: длина – 225 метров, ширина – 32 метра, полное водоизмещение – 25 000–28 000 тонн, экипаж – 1400 в/с, скорость – от 19,5 до 21 узла. Корабль может принимать восемь вертолетов, 700 морских пехотинцев. Конструкция палубы предусматривает наличие трамплина с углом подъема 12 градусов, что позволяет обеспечивать взлет конвертопланов V-22 «Оспрей» и истребителей F-35. Военная разведка КНР считает, что турецкая промышленность готова производить металл для взлетной палубы (по требованиям ВМС НАТО, температура плавления палубного перекрытия составляет 1200 градусов Цельсия). В конструкции корабля применена модульная схема, которая позволяет разбирать часть внутренних помещений и базировать внутри суда на воздушной подушке.

 

В Китае считают, что Турция не намерена мирно решать вопросы на Ближнем Востоке, поскольку грубо вмешивается в дела соседних стран.

 

Примеры: сбитый российский самолет в Сирии над районом компактного проживания тюркских племен, ввод 150 военнослужащих под прикрытием бронетехники (20 танков и БТР) на территорию Ирака под предлогом борьбы с «Исламским государством». Действия Белого дома в Сирии и Ираке раздражают Анкару, поскольку США считают курдов своими главными сторонниками в борьбе с террористами и исламистами, выделяя им военно-техническую помощь. При этом за последние 30 лет в ходе силовых операций Турции убиты около 30 000 курдов.

 

По мнению офицеров политической разведки КНР, деятельность турецкого руководства направлена только на восстановление Османской империи, которое включает:

• выдавливание курдов с территории Турции и Ирака (поставлена задача ликвидировать Рабочую партию Курдистана и ее филиалы в Ираке и Сирии);
• захват части территории Сирии и восстановление полного контроля над Средиземноморским регионом.

 

 

Спецслужбы США и Турции в 2011–2014 годах тесно сотрудничали в создании антиправительственных сил в Сирии, организовали учебные центры в Турции, Катаре и КСА. Это отвечало надеждам Эрдогана на создание новой Османской Порты, но военная операция ВКС РФ сломала его планы. Аналитики КНР согласны с точкой зрения СМИ Великобритании («Индепендент», «Дэйли Рекорд») и Германии («Центральная газета Франкфурта»), что Эрдоган ошибся в выборе цели (то есть русского самолета) и совершил опасный поступок, за который платит экономика Турции. Западные аналитики считают, что в НАТО не ожидали от Анкары подобных действий, поскольку в Европе понимают: только Россия ведет реальную и активную борьбу с ИГ.

 

Китайские специалисты уверены в очередном проигрыше Турции в региональной военно-политической игре. По мере уничтожения террористов иссякает поток денег, которые турецкое руководство получает от экспорта нефти и другой контрабанды. Очевидно, объединение усилий России, Ирана, Ирака и Сирии направит основной поток террористов в Турцию и Анкаре придется усиливать охрану своей государственной границы, что повлечет значительные траты бюджета. В противном случае продолжатся теракты, которые увеличат число жертв среди мирного населения и военных и нанесут урон экономике страны, поскольку она полностью утратит статус безопасной для туристов.

Возможно все, кроме войны

 

Точку зрения китайских аналитиков во многом подтверждают турецкие специалисты. 31 марта в анкарском университете «Башкент» состоялась панельная дискуссия, которая была посвящена обсуждению текущего состояния и перспектив развития российско-турецких отношений. Резюмируем итоги выступлений и дискуссии:

 

1. Отмечена чувствительность двусторонних отношений на данном этапе при наличии очевидного сходства между политическими системами стран. В основе российско-турецкого конфликта – личный фактор. Подчеркнуто, что мероприятий, анализирующих двусторонние отношения, в Турции проводится не так много.

 

2. Россия предпринимает попытки возвращения в «старые дни» и демонстрирует силовой подход в Грузии, на Украине и в Сирии, ставит подобные методы во главу угла в вопросах выстраивания отношений между государством и обществом.

 

3. Россия успешно использует военную силу в сочетании с современной доктриной гибридных войн и конфликтов.

 

4. Во внешней политике Турции впервые в республиканской истории страны начал проявляться «имперский синдром», чего не было до второго десятилетия ХХI века.

 

5. Намечены исторически сложившиеся и сохраняющиеся до настоящего времени зоны пересечения интересов двух стран на Балканах, Кавказе, в Причерноморье и Центральной Азии. Несмотря на значительное военное присутствие РФ за рубежом (оценка: суммарное число военнослужащих – 200 тысяч, с учетом ротации – около 400 тысяч), она испытывает давление по всему периметру границ со стороны НАТО, КНР и исламского радикализма.

 

6. Проведено комплексное сравнение потенциала РФ и Турции (с использованием оценок экспертов США и КНР).

 

Экономическое положение с точки зрения макропоказателей (ВВП, золотовалютные резервы и т. д.) и наличие узких, уязвимых мест.

 

Военно-политический потенциал ВС двух стран и наличие у них альтернативных инструментов для ведения гибридных конфликтов.

 

Российские «аргументы»: ядерная угроза, поддержка режима Асада и сирийских курдов, поставки газа, кибервойны, углубление миграционного кризиса, торговля.

 

Турецкие «аргументы»: геополитика, энергетический фактор, проливы, Кавказ, союз с НАТО.

 

Внешнеполитическое положение, включая международные рейтинги (в схожей мере для двух стран: высокая коррупция и нарушение демократических свобод) и имидж за рубежом.

 

Российская международная политика в целом оценена как рациональная, ведущаяся по шахматным принципам на основе взвешенных шагов. Напротив, турецкий подход охарактеризован как излишне эмоциональный и нерациональный. Не случайно нередко задается вопрос: не попала ли Турция 24 ноября в российскую ловушку? Впрочем, турецкие эксперты отвергли теорию заговора, списав все на издержки работы системы, и не стали давать оценок вероятности российской «провокации».

 

Наличие квалифицированных страноведческих кадров и эффективность использования «мягкой силы». Турецкими докладчиками отмечено преимущество РФ как в кадровом вопросе (19 тысяч тюркологов, значительное число арабистов и специалистов по курдам), так и с точки зрения наличия африканских и центральноазиатских выпускников российских вузов, – потенциальной для Анкары «пятой колонны».

 

7. В числе экономических проблем России отмечается слабеющая экономика, основанная на ренте, стареющее население, высокий уровень коррупции. Потенциально – разрушенная система образования и здравоохранения.

 

8. По выкладкам докладчиков Вооруженные Силы РФ, имеющие «ядерный план Б» и сохраняющие высокий потенциал (в том числе ВВС и ПВО), испытывают очевидные трудности, в том числе нехватку профессионалов, запаздывание модернизации и перевооружения (в РФ – 30 процентов, в НАТО – 70 процентов), недостаток финансовых средств и т. д.

 

9. Российско-турецкий кризис неизбежен. Экономика не могла до бесконечности скрывать нарастание проблем между двумя странами в политической сфере, хотя это удавалось делать в течение четверти века.

 

10. В числе возможных сценариев развития российско-турецкого кризиса упомянуты четыре:

• замораживание ситуации и «управление кризисом»;
• эскалация;
• российско-турецкая война (с оговоркой об отсутствии вероятности подобного сценария);
• урегулирование кризиса.

 

 

11. России удалось ограничить региональную политику Турции, но Москва не стремится к нормализации отношений. На этом фоне Россия подписывает соглашения о сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии с Египтом, КСА и Катаром.

 

12. Турция со своей стороны начинает переходить от ошибочной и несоответствующей своему потенциалу политики к более реалистичной. Первым признаком этого стала смена риторики руководства Турции в отношении сирийских курдов. Раньше говорилось о недопустимости формирования курдского «кантона» в Сирии, теперь Турция прочерчивает для него границу по Евфрату. Вопрос: почему Анкара предпочитает, чтобы этот регион контролировали не курды, а арабы? Эксперты сошлись на том, что кризис между Россией и Турцией пока будет продолжаться, но когда-либо завершится.

Беженцы вместо туристов

 

14 апреля в том же университете состоялась дискуссия, посвященная взаимодействию ЕС и Турции по вопросу беженцев. Было отмечено:

 

1. На лето 2015 года около четырех миллионов сирийских беженцев нашли убежище в соседних странах, в том числе в Турции – около 2,7 миллиона, в Ливане – чуть больше миллиона, в Иордании – 640 тысяч. В странах ЕС насчитывалось около 900 тысяч сирийских беженцев. По соотношению их числа к местному населению наименее благоприятная ситуация сложилась в Ливане (1:4) и в Иордании (1:10). В Турции этот показатель – 1:27. В Европе – 1:588.

 

2. До последнего времени сбор данных о беженцах и их опросы в Турции были затруднены.

 

3. Ряд стран ЕС предъявляют жесткие требования к беженцам, ограничивая их прием.

 

4. 60 процентов беженцев задерживаются в Турции. Остальные 40 процентов идут дальше. Отсюда проводимая Турцией политика «открытых дверей». Расценки «за проезд»: Западная Европа – три тысячи евро, Греция – 1,5 тысячи. В то же время Турция рискует получить беженцев с других направлений. Те информируются о наличии у них «неотъемлемых прав человека», а также юридических прав, в том числе на молчание. Те, кто прибывает в ЕС не через Турцию (из АРЕ или Ливии), могут указать ее в качестве страны исхода и на случай отсутствия у них убедительных причин остаться в Европе, переехать туда.

 

5. 10 процентов беженцев живут в Турции в лагерях. 90 процентов расселены по территории. Даже при окончании войны в Сирии около 50 процентов останутся в Турции. Скорее всего эта оценка излишне оптимистична.

 

6. В Турции до настоящего времени не отмечено появления движений против беженцев в отличие от Европы. Однако между ними и местными жителями обозначилась социальная дистанция. С беженцами не хотят вместе работать, жить по соседству, учить детей.

 

7. Сирийские беженцы, как показал опрос, больше доверяют властям Турции, чем ЕС. В Турции они нелегально работают на треть минимальной ставки.

 

8. Достигнутое между ЕС и Турцией соглашение по беженцам (так называемое Брюссельское) может служить для Анкары источником обеспокоенности. Есть опасения, что диалог между ЕС и Турцией будет начат с чистого листа, нивелируя достигнутые ранее договоренности. Признавая ее в качестве «страны – поставщика беженцев» и превращая в буферную зону для них, Брюссель получает возможность перенести разговор о членстве в Евросоюзе на далекую перспективу. Сам факт подписания Соглашения о реадмиссии в 2013 году послужил наглядным свидетельством того, что Турция отдаляется от линии по вступлению в ЕС. С другой стороны, Анкара получила денежную компенсацию (до 6 миллиардов долларов при обозначенных турецким руководством расходах в 10 миллиардов), шанс на обновление таможенного соглашения с ЕС и безвизовой въезд для своих граждан в Европу.

 

9. Турция принимает на себя риски в связи с обменом «хороших» беженцев на «плохих» по той причине, что у нее нет соглашений о реадмиссии с Афганистаном, Ираком, Сомали, Египтом и что ей делать с несирийскими беженцами, непонятно. Те же афганцы создают проблему транзита наркотиков. В рядах беженцев замечены члены Рабочей партии Курдистана (РПК).

 

В целом можно отметить объективность и высокую квалификацию турецких экспертов, в меру имеющейся у них информации оценивающих риски и проблемы страны, вызванные тем агрессивным курсом, который проводит ее собственное высшее руководство. В то же время в отличие от китайских аналитиков турецкие специалисты не называют прямо этих причин вследствие жестких ограничений, которые проводят в отношении оппозиции и прессы президент Эрдоган и его ближайшее окружение. Силовое и юридическое подавление любых несогласных с внешне- и внутриполитическим курсом Партии справедливости и развития и ее лидера стало характерной особенностью современной Турции, которую вынуждены иметь в виду работающие на территории страны специалисты (включая иностранцев).

 

Оценки соотношения российско-турецких сил в военно-технической сфере заставляют не только говорить о своевременности принятия программы перевооружения ВС РФ, но и принять необходимые коррективы с учетом турецкого фактора, забывать о котором, концентрируясь на европейско-американской составляющей НАТО, в высшей мере неразумно.

 

Тем более что действия Эрдогана в Сирии, в том числе в отношении ВКС РФ, показали возможность использования Турции против России как самостоятельного игрока, действия которого необязательно ведут к вмешательству других стран альянса. Что, с одной стороны, на порядок снижает угрозу конфликта России с НАТО в целом, однако оставляет простор для куда более масштабных провокаций, чем те, с которыми российские ВКС столкнулись в Сирии.

 

Так, ситуация вокруг Нагорного Карабаха используется Эрдоганом в целях, далеких от замораживания конфликта. Его заявление о том, что Минская группа не справляется с ситуацией в Закавказье, – явная претензия на участие в военно-дипломатической игре в этом регионе. То, что провокации в отношении армяно-азербайджанского конфликта, выводящие его на уровень полномасштабной войны, являются основной задачей турецкого президента, доказывает его политика в Ливии, Ираке и Сирии. И надеяться, что нормализация отношений Москвы и Анкары произойдет сама собой, более чем наивно.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30317

[Алесь]

Залив большой, ему видней

 

Союзники США становятся скептиками

Евгений Сатановский

США более не могут в одностороннем порядке определять ситуацию на Ближнем Востоке. Действия российских ВКС в Сирии перевернули ситуацию в регионе, заставив Вашингтон считаться с демонстративно дружелюбной в отношении Штатов политикой Москвы, которая со спокойным упорством разворачивает американских военных от самоубийственного для их страны следования в фарватере монархий Залива к борьбе с исламистскими террористами.

 

Важно понимать, какие выводы делают из происходящего аналитические центры и американское экспертное сообщество, а также как в регионе реагируют на новую политику США. Рассмотрим это, опираясь на подготовленные для ИБВ работы его экспертов – М. В. Казанина, А. М. Кругловой и Ю. Б. Щегловина.

Успокоительная аналитика

 

Умы из RAND Corp. пришли к выводу, что число террористических атак в Европе и США после «11 сентября» резко уменьшилось. Они считают, что природа джихадистского терроризма требует наличия транснациональной группы для направления боевиков в страну совершения операции. С учетом сложной логистики и повышенных рисков джихадисты из запрещенных в России «Аль-Каиды» и «Исламского государства» (ИГ) перешли к опоре на местные ячейки, в том числе в финансировании, выборе средств и участников теракта. При этом американские аналитики уверены, что одной из основных причин принятия на вооружение такой операционной модели стала ликвидация цепочки «центр – исполнитель». Как будто после совершения теракта местной ячейкой не начинаются мероприятия силовиков по ее нейтрализации, что рано или поздно заканчивается разгромом.

 

“ Причина отсутствия резонансных терактов в США – негласный договор между Саудовской Аравией и Катаром, основными спонсорами джихадизма. Штаты решено не трогать, чтобы не рисковать повторением афганского и иракского сценариев ”

 

На деле главным поводом для принятия джихадистскими центрами (пакистанской «Аль-Каидой» и отчасти ИГ) такого решения стало отсутствие финансов, а для ИГ – его задачи, которые не подразумевают экспансию за рубеж, ограничивая интересы Ираком, Сирией, частью Иордании и Саудовской Аравии. Ни одна организация, если она хочет влиять на политические процессы в той или иной стране, не откажется от управления ячейками на местах. Это подразумевает их финансирование и снабжение, что было продемонстрировано на примере Чечни. Когда усилия «Аль-Каиды» (и Эр-Рияда) сосредоточились на Ираке, чеченские командиры рассорились с «комиссарами» из КСА. Когда руководство «Аль-Каиды» объявило о переходе на схему операций, подразумевавшую самофинансирование и право выбора цели, началась фрагментация организации. Успех ИГ в момент становления был вызван надеждой получить финансирование от богатого нефтью спонсора. При падении доходов и росте количества военных поражений число сторонников уменьшилось.

 

Не согласимся с американскими выводами о том, что количество террористических атак сократилось. В Париже и Брюсселе 12 человек вскрыли несовершенство работы западных спецслужб и полиции, уязвимость европейских институтов и теории мультикультурности. В данном случае неважно число проведенных терактов. Для европейцев смертелен сам факт демонстрации их незащищенности, что показали атаки, проведенные без связи с центрами управления и координации за рубежом. Джихадизм в Западной Европе имеет мало общего с тем, что происходит в Ираке или в Сирии. На Ближнем Востоке решается вопрос конкуренции местных элит в формате противостояния Ирана и Саудовской Аравии. В Европе выходцы из мусульманской общины пытаются решить проблемы национальной самоидентификации и самоутверждения. Этим объясняется запредельное количество добровольцев из стран ЕС, которые воюют в Ираке и Сирии.

 

Причина отсутствия резонансных терактов в США – негласный договор между основными спонсорами джихадизма в лице КСА и Катара, по которому решено Штаты не трогать, дабы не рисковать повторением афганского и иракского сценариев, когда была организована международная интервенция. При необходимости совершить резонансные акты в Америке нетрудно. Но слабым звеном проведенного RAND анализа террористической активности является четкое следование статистическим данным, на основании которых делаются выводы. При этом смешиваются все случаи джихадистского терроризма. Не учитываются причины такого рода атак. А они имеют разную природу. В Европе это неудовлетворенное самосознание. В Магрибе – туарегский сепаратизм и противостояние контрабандистов наркотиков с властями. В Нигерии и Сомали – вражда племенных групп. В Ираке и Сирии – борьба суннитских националистов за место под солнцем.

 

Самое проблемное – не основанный на сепаратизме или суннитском национализме джихадизм (он исчерпает себя по мере достижения компромисса между элитами), а ситуация в Европе, где его суть – в ощущении неполноценности местной мусульманской общины. Когда она начинает благодаря политике Брюсселя разрастаться за счет мигрантов, проблема становится все более актуальной. Одними полицейскими мерами здесь не обойтись.

 

Тем более что современные террористы, в том числе живущие в Европе, достаточно образованны и зачастую ориентируются в технологиях не хуже, чем те, кто пытается с ними бороться. Об этом свидетельствует такое явление, как киберджихад, столь же широко распространенное, сколь малоизвестное за пределами узкого профессионального круга.

Хакеры джихада

 

Хакеры ИГ достигли соглашения о сотрудничестве с группой, выступающей в защиту палестинского государства AnonGhost («Неизвестный призрак»). Новая группа именуется «Призрачный халифат» (ранее – «Киберармия халифата»). Атаки хакеров-исламистов сопровождаются сообщениями: «Мы мусульмане, нас много. Защищаем ислам, следуем законам шариата». По мнению специалистов частной американской компании по кибербезопасности Ghost Security Group, целями хакеров-исламистов могут стать сайты правительственных и коммерческих организаций в США, Израиле, Великобритании, Бельгии, Китае и других странах. В январе 2016-го «Киберармия халифата» взломала официальный сайт Университета Цинхуа в Пекине. В связи с этим было проведено заседание рабочей группы по информационной безопасности при Центральном военном совете КНР, в ходе которого Си Цзиньпин потребовал усилить защиту компьютерных систем госорганов. Китайских специалистов беспокоит низкая надежность программы защиты, установленной в ОС Windows 10.

 

По мнению RAND и других мозговых центров, деятельность киберформирований ИГ направлена на:

• шифрование электронной связи между членами организации;
• разработку новых алгоритмов шифрования;
• создание специальных коммуникационных приложений для операционных систем типа «Андроид» и Windows;
• поиск уязвимых мест в Telegram, WeChat и других программах;
• вербовку в социальных сетях.

 

 

Коллаж Андрея Седых

Для борьбы с активностью ИГ в Интернете руководство США приняло решение привлечь специалистов командования кибернетических операций (ККО) ВС США. Этот вид ВС сформирован в 2009-м, а к выполнению задач подразделения, дислоцированные на базах «Форт Мид» и «Форт Гордон», приступили в 2010 году. Но даже после создания ККО ВС США основную нагрузку по действиям в киберпространстве несут специалисты Агентства национальной безопасности. ККО и АНБ с февраля 2016-го проводят операции по выявлению сайтов и почтовых ящиков исламистов. Для вывода электронных ресурсов террористов из строя используется метод spear phishing – рассылка зараженных сообщений с «безопасных адресов». Эти послания содержат вирусные программы типа «Нитро Зевс», которые позволяют удаленно парализовать зараженные компьютеры в любой момент. Благодаря такой тактике ККО и АНБ пресекли координацию действий исламистов в ходе боев за сирийский Аш-Шадади и иракский Мосул.

 

В США планируют использовать методы кибервойны при уничтожении группировки боевиков в Ракке. Для организации наступательных действий на ресурсы ИГ в киберпространстве МО США намерено увеличить численность ККО до 6800 человек (сейчас – 4900). Предполагается, что к 2018 году будет сформировано 133 отдела ККО ВС США: 27 – обеспечения деятельности региональных командований, 68 – для департаментов сетевой и системной работы МО США, 13 – кибернападения, 25 – технической и информационной поддержки. Для увеличения численности личного состава будет привлечен учебный центр SANS Institute в Бетесде (штат Мэрилэнд), а специалисты ВВС США проведут конкурс «Взломай Пентагон». По итогам лучшим хакерам предложат работу в ККО ВС США и соответствующих подразделениях ВВС.

 

Руководство киберфакультета Академии ВМС США в Анаполисе с 2014 года получает дополнительное финансирование (120 миллионов долларов ежегодно) для подготовки слушателей (60 человек) по специальности «Кибероперации». Повышение квалификации будет проводиться в военном колледже ВМС США в Нью-Порте (штат Род-Айленд). Против хакеров ИГ планируется задействовать подразделение кибернетического командования КМП США в Квантико (штат Вирджиния). Специалисты КМП являются наиболее подготовленными в вопросах противодействия угрозам в Интернете и регулярно проводят операции против вероятного противника – Ирана, Китая и России. В 2016 финансовом году только на нужды кибератак и киберобороны в бюджете ВС США предусмотрено 6,8 миллиарда долларов.

Острова строгого режима

 

На фоне просчетов американских аналитиков и усиления программ киберборьбы, свидетельствующем о том, что разведывательное сообщество и военные Соединенных Штатов оценивают перспективы противостояния с исламистами без шапкозакидательских настроений и готовятся к серьезным атакам с их стороны, показательны провалы в Персидском заливе вашингтонских политиков. Причем речь идет даже не о ведущих монархиях ССАГПЗ, но о крошечном и во многом зависящем от США в сфере безопасности и в экономике Бахрейне, в настоящее время де-факто контролируемом Саудовской Аравией (в ходе «арабской весны» суннитская правящая династия этого островного государства едва не была свергнута в результате волнений шиитского большинства королевства).

 

Так, попытки Вашингтона (в том числе во время визита в страну госсекретаря США Дж. Кэрри) убедить Манаму в необходимости провести реформы и инкорпорировать шиитов во властные институты и основные экономические структуры с треском провалились. Вместо этого в начале апреля король Хамад бен Иса аль-Халифа вместе со старшим сыном – наследным принцем Сальманом бен Хамадом аль-Халифа приступил к мероприятиям по усилению спецслужб королевства. Был увеличен штат консультантов из Пакистана, Саудовской Аравии и Иордании. Они должны войти в специальный орган службы безопасности, который будет среди прочего осуществлять контрразведывательное обеспечение МВД и вооруженных сил Бахрейна.

 

Король принял решение о продлении срока контракта с консультантом из США Д. Тимони. Последний является вице-президентом частной охранной компании Andrews International и был приглашен для реализации проекта по реорганизации бахрейнского МВД. Он возглавлял полицию: с 1998 по 2002-й – Филадельфии, с 2003 по 2010-й – Майами. Перед этим 29 лет служил в полиции Нью-Йорка, где стал вторым в ее иерархии. В Бахрейне работает с 2011 года с бывшим заместителем начальника полиции Лондона Б. Д. Яйтом, который вынужденно покинул пост из-за скандала с прослушиванием служебных переговоров британскими журналистами. Эти специалисты, по мнению двора, должны улучшить имидж местных правоохранителей, который пострадал после разгона массовых акций протеста шиитского населения. Тогда особенно отличился иорданский контингент из 90 полицейских.

 

Ставка на иностранных специалистов в силовых ведомствах стала главной тенденцией в кадровой политике Манамы. В настоящее время идет вербовка сотрудников в ОАЭ, в основном среди пакистанцев и граждан Эмиратов. Тимони помимо своей роли реформатора полиции является еще и советником аппарата национальной безопасности (органа внутренней разведки), который возглавляет Адель бен Халифа аль-Фадли. Есть еще и аппарат общественной безопасности, который возглавляет Тарик аль-Хассан, отвечающий за агентурное проникновение в шиитские террористические группы не только на Бахрейне, но и в Ираке, Сирии и Ливане. Большое влияние на эту структуру оказывает ее бывший шеф, ныне генеральный секретарь ССАПГЗ Абдуллатиф аз-Зайяни. Общественная безопасность работает в тесной координации с Управлением общей разведки КСА.

 

Контрразведка «Хезболлы» в прошлом году раскрыла агентурную сеть из числа шиитов с Бахрейна, которые прибыли в Ливан для прохождения соответствующих тренировок. Так что борьба на этом фронте идет нешуточная. Особое внимание аппарат безопасности Бахрейна обращает на инфильтрацию агентуры в ряды контрабандистов, которые перевозят в королевство оружие и подготовленных боевиков. Правда, пока силовики могут похвастаться только одним маломерным судном, перехваченным в территориальных водах королевства.

 

Визит госсекретаря США в Манаму закончился неудачей. Его идеи ослабить репрессивные меры против шиитов и постепенно подготовить модель баланса сил в органах управления были встречены очень прохладно. Это вызвано тем, что в Манаме настороженно относятся к сделке по иранской ядерной программе и заигрыванию Вашингтона с Тегераном, который представляется королю Бахрейна основным спонсором шиитских волнений и организатором террористической активности местных подпольных шиитских ячеек. Причем не без оснований. Иранские маломерные суда перебрасывали оружие и боеприпасы на территорию Бахрейна. Несколько сот шиитов из этой страны проходят обучение в лагерях «Хезболлы» в Ливане, а небольшая часть – в Иране на базах КСИР. Затем боевики возвращаются в королевство для организации террористических действий. Сбить эту активность не получается, несмотря на значительное для страны число советников-иностранцев в силовых структурах. Более того, шииты в районах традиционного проживания оборудовали систему тоннелей, используемых для складирования оружия и скрытного перемещения. Бахрейнская полиция в эти районы старается без нужды не ездить.

 

Королевство остается союзником США. Здесь располагается база ВМФ США и центральное командование 5-го флота. Так что зависимость Манамы от Вашингтона сохраняется. При этом США могут не продлить договор о материально-технической помощи силовым структурам Бахрейна, срок которого истекает в 2016-м. Это реально с учетом президентской кампании и роли в предвыборном раскладе американских правозащитников. По крайней мере, объемы поддержки могут быть сокращены, как и совместные учения и организация тренинга для полицейских королевства.

 

Манама в ходе визита госсекретаря США дала понять, что вопрос выстраивания политики в отношении шиитского населения – исключительная компетенция бахрейнских властей и советов по этому направлению они выслушивать не готовы. Даже готова пойти на возможное сворачивание технической поддержки служб безопасности со стороны США. Тем более что американцев на этом поприще охотно заменят британцы. Особенно если учесть, что они, как и французы, давно ведут эти операции с Бахрейном через эмиратские и саудовские компании-посредники. То есть потерять соответствующий «рынок» США могут и потеряют, если вовремя не остановят попытки давить на власти островного королевства, для которых права человека и реализация на своей территории западных теорий по сравнению с вопросом о власти значат весьма мало.

 

Бахрейн в своем американоскептицизме далеко не одинок. Напомним, что Саудовская Аравия угрожала администрации Барака Обамы накануне его визита в КСА распродать американские активы стоимостью 750 миллиардов долларов. Эр-Рияд добивался, чтобы Обама не допустил одобрения в конгрессе США законопроекта, позволяющего судить саудовское правительство по обвинению в причастности к терактам 11 сентября 2001 года. Это даст возможность налагать арест на банковские счета и другие активы КСА на территории США. В Америке на фоне предвыборной кампании идет борьба между группами влияния, которые используют противостояние Тегерана и Эр-Рияда. Удары на иранском направлении инициируют республиканцы, а по Саудовской Аравии – демократы с учетом связей соперников в лице клана Буша и Чейни с представителями королевской семьи КСА.

 

Впрочем, и среди республиканцев сильны антимонархические настроения, за которыми стоят не только лоббисты «сланцевой революции», но и силовики, убедившиеся в Афганистане и Ираке, кого именно спонсируют саудовцы. Последним есть о чем тревожиться. Засекреченная часть доклада конгресса давно известна и из нее следует, что террористы сотрудничали с благотворительными фондами КСА, один из которых возглавляла супруга тогдашнего посла в США, будущего главы Управления общей разведки королевства принца Бандара бин-Султана. Фигурирует там и фонд «Беневоленс интернешнл», закрытый после терактов. Рассекречивание доклада (если оно состоится) может запустить механизм расследований по вопросам связи Эр-Рияда с «Аль-Каидой» и контактов членов королевской семьи с Усамой бен Ладеном. В итоге ясно, что за угрозами цивилизованному миру в лице «Аль-Каиды» и ИГ стоят КСА и Катар. Хотя на фоне экономической реанимации Ирана окончательно топить КСА Белый дом не будет.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30560

[Алесь]

Союзники по прейскуранту

 

Альянс Эр-Рияда и Каира может быть только временным

Евгений Сатановский

Саудовская Аравия – один из ключевых игроков Ближнего Востока, находится в сложных отношениях с Россией. Поддержка радикальных исламистов, в том числе в России, превращает ее в опасного противника Москвы. Роль, которую Эр-Рияд сыграл в падении режимов в светских государствах арабского мира в ходе «арабской весны», усугубляет их противоречия.

Демпинг на рынке нефти, который в конечном счете оказался опасен для самой Саудовской Аравии, осложнил экономическое положение России.

 

Но там, где выгода от диалога с Москвой или столь далекими от саудовской модели мироустройства режимами, как военные власти Каира, очевидна, королевство готово идти на диалог и даже тактические альянсы. Рассмотрим текущую ситуацию с террористическими угрозами Саудовской Аравии и ее отношениями с наиболее могущественным из временных союзников – Египтом на базе работ А. А. Железнова и Ю. Б. Щегловина, подготовленных для ИБВ.

 

“ Перед аравийскими монархиями стоит вопрос создания эффективной экономики и независимой от США системы коллективной обороны. Без этого говорить о соперничестве с Ираном не приходится ”

 

Убийство 5 апреля исламистскими боевиками офицера саудовских ВС американские эксперты охарактеризовали как подтверждение набирающей силу тенденции по усилению боевой активности в КСА структур «Исламского государства». Нападение на автомашину полковника Китаба Маджида аль-Хаммади произошло в Даувадми в 200 километрах от Эр-Рияда.

 

Ответственность взяла на себя организация «Вилает Неджд», которая позиционирует себя как саудовский филиал запрещенного в России ИГ. Террористы утверждают, что ликвидировали начальника отдела внутренней безопасности района Аль-Кувайях.

 

Нападение на представителей служб безопасности и полиции – визитная карточка «Вилаета Неджд». 3 апреля были подорваны два СВУ у полицейского участка Аль-Харж в пригороде Эр-Рияда, в результате чего погиб полицейский и трое были ранены. В мае 2015-го боевики группы атаковали шиитские мечети в Аль-Кудайх района Катиф, итог: 21 человек погиб,

 

100 ранены. Через неделю смертник привел в действие СВУ в шиитской мечети в Дамаме. 26 июня террорист подорвал себя в шиитской мечети в столице Кувейта. Организатор и связник были арестованы местной полицией. Позднее задержали еще четверых. Все они за исключением одного иракца оказались саудовскими подданными.

Обмен терактами

 

Саудовские власти до сих пор не представили доказательств того, что теракты организованы сторонниками ИГ. Для саудовцев приверженность к этой структуре – исключение.

 

Выходцы из КСА активно участвовали в «Аль-Каиде», а затем в «Джебхат ан-Нусре» (та и другая – запрещенные в России организации). Именно они отвечали радикальной идеологии саудовского толка. Обе были созданы при поддержке Эр-Рияда для распространения своего влияния. Финансы для вербовки рекрутов шли из КСА. ИГ – иракская националистическая организация. Присутствие иностранцев в ее рядах связано со стремлением привлечь максимальное число сторонников. Иракские и саудовские интересы всегда вступали в противоречие в силу как неурегулированного вопроса престолонаследия в КСА (иракский король Фейсал из династии Хашимитов был изгнан из Хиджаза), так и амбиций по вопросу лидерства в арабском мире.

 

Присоединение какой-то группы радикальных саудовских суннитов из числа молодежи к ИГ возможно, но это не основная тенденция. Ожидать массового возмущения в среде местных суннитов можно при наличии ряда факторов. Первое – резкое падение уровня жизни, чего в Саудовской Аравии пока нет. Второе – поддержка протестов со стороны влиятельных членов королевской семьи, попавших в опалу. Это прежде всего сыновья покойного короля Абдаллы и клан принца Бандара. Но их представители, отодвинутые было в тень, снова выдвигаются на самостоятельные роли.

 

Принц Бандар начинает заниматься посредническими операциями с Западом для разъяснения позиции Эр-Рияда по принципиальным вопросам внешней политики. Принц Мутаиб остался во главе Национальной гвардии, вопрос о роспуске которой более не стоит, и включился в решение вопросов «йеменского досье».

 

Последнее – еще один нюанс. В противостоянии с силами аравийской коалиции во главе с КСА бывший президент Йемена А. А. Салех создал из офицеров лояльной ему Республиканской гвардии группу подрывников для «организации деликатных операций». На период активности хоуситов в приграничных к Саудовской Аравии йеменских районах тема подогрева шиитского недовольства в Восточной провинции КСА стояла как один из приоритетов этой группы. Эксперты вполне обоснованно связывали взрывы в шиитских мечетях в КСА с действиями сторонников Салеха с целью спровоцировать массовые шиитские волнения. Сейчас эта тема не настолько актуальна. Хотя, отметим, и саудовские спецслужбы не брезговали подобными методами, организуя через исламистскую агентуру взрывы в мечетях в Сане.

 

Что касается терактов в КСА, характеристики и мощность использованных СВУ позволили экспертам сделать вывод о том, что организаторы не имеют достаточных ресурсов для их изготовления с претензией на резонанс. Это подтверждает, что «Вилает Неджд» – группа небольшая и не вполне профессиональная. В данном случае сказывается государственная антишиитская пропаганда. Радикализированная молодежь начала действовать. Аресты и казни порождают рост последователей с повторением их «подвигов». Плюс надо учитывать возвращение домой из Сирии саудовских боевиков, которые независимо от того, на чьей стороне воевали, несут заряд радикализма и влияют на местную молодежь. КСА начинает пожинать плоды политики по использованию исламистского фактора в государственных целях. Пока масштабы контролируемы. Со временем под влиянием экономических причин они могут возрасти.

Споры и скрепы

 

Любопытны тенденции в отношениях Каира и Эр-Рияда. КСА полагает АРЕ стратегическим партнером в вопросах безопасности. Стороны сумели обойти острые углы в отношениях, которые связаны прежде всего с разными подходами к сирийской проблеме. Египетским военным претит саудовская тактика по использованию исламистского фактора в попытках свергнуть режим Асада. Египетские силовики не видят большой разницы между салафитами и «Братьями-мусульманами» с точки зрения непосредственной угрозы существующему в стране светскому режиму. Но спецслужбы АРЕ закрывают глаза на договоренности с КСА об организации исламского университета на юге Синая в силу экономической целесообразности. Властям Египта важно удержать ситуацию под контролем и получить передышку для постепенного урезания социальных пособий и дотаций, а также девальвации египетского фунта.

Коллаж Андрея Седых

 

Постепенность важна для выбора условий получения внешних заимствований. Отдача под юрисдикцию КСА спорных островов в Красном море породила в Египте ропот, но Каир вынужден идти на такие шаги. Он надеется избежать использования своих ВС в качестве регионального жандарма, и пока это получается. Однако главное противоречие в альянсе КСА и АРЕ лежит в сфере подходов к системе построения государства и отношения к салафитам. Это мина замедленного действия, которая не даст египетско-саудовскому стратегическому союзу стать долговременным. Рано или поздно попытки распространения саудовского влияния войдут в противоречие с идеологией египетского военного режима, который не будет делиться властью с теологами.

 

Нынешнее сближение двух стран, помимо видения своей роли в регионе со стороны КСА и экономического кризиса в АРЕ, обусловлено и рядом тактических задач. Первая и главная из них для обеих стран – умиротворение Ливии с ликвидацией очагов террористической активности на Синае, которые поддерживаются через сектор Газа и порты Ливии в основном Катаром и Турцией.

 

Выход из кризиса по египетско-саудовской схеме будет означать резкое снижение катарского влияния в Магрибе. Неприязнь к Дохе является для Каира и Эр-Рияда мощным скрепляющим фактором. Отсюда действия разведки КСА в попытках устроить переезд правительства национального единства Ф. Сараджа в Триполи из Туниса, а также поддержка Каиром и Абу-Даби ливийского генерала Х. Хафтара, который пытается добить исламистов в Бенгази. Действия на том или ином направлении определяются тем, лоялен конкретный ливийский госорган или полевой командир Катару или нет.

Хамас на связи

 

Болезненной темой для АРЕ и КСА остается терроризм на Синае. Помимо ударов по бюджету в виде падения доходов от туристического бизнеса, для Каира это еще и ситуация постоянного конфликта, который не дает Египту действовать как крупному региональному игроку, в том числе направлять ВС с миротворческими и стабилизирующими миссиями. Это серьезно беспокоит Эр-Рияд. На фоне очевидных провалов военной кампании на Синае египетские силовики решили попытаться договориться с ХАМАС. В Каире исходят из простой истины: нет тыловой базы – нет террористов. Хотя проблему бедуинского сепаратизма, «питательного бульона», из которого вырастает повстанческое движение, договором с ХАМАС решить не удастся. Для этого нужны снятие блокады сектора Газа и либерализация условий торговли для местного населения.

 

Основным архитектором договоренностей с руководством ХАМАС выступает нынешний глава службы безопасности Халед Фаузи, который смог сломить сопротивление «ястребов» в силовом блоке и убедить в правильности своего подхода президента ас-Сиси. В этом его поддерживают и израильские спецслужбы. Страны координируют свои действия по выстраиванию диалога с ХАМАС. В марте было проведено две встречи руководства спецслужбы АРЕ с эмиссарами организации. Условия Каира ничем новым не отличались: уход боевиков с Синая, налаживание обмена информацией о деятельности «Вилаета Синай», прерывание контактов ХАМАС с египетскими «Братьями-мусульманами», установка контроля над системой тоннелей на границе Газы и АРЕ, ликвидация салафитских ячеек в секторе. ХАМАС выразил готовность кое-что принять. В первую очередь это касается ликвидации салафитских ячеек. Вряд ли эта идея понравится Эр-Рияду, но придется чем-то пожертвовать.

 

Делегацию ХАМАС возглавляли человек «номер два» Муса Абу Марзук, бывший министр иностранных дел Махмуд Захар и член политбюро Имад аль-Алами. Абу Марзук считается человеком Катара, остальные позиционируют себя как сторонники дружбы с Ираном. Аль-Алами планировал в 2015 году переправить в Газу корабль с иранским оружием, но позднее от этого отказался. По другим данным, это была операция прикрытия, а оружие было переправлено через Судан и Синай. Махмуд Захар – давний контакт египетских «Братьев-мусульман» и один из организаторов помощи «Вилаету Синай» со стороны военного крыла движения «Бригады Иззедина аль-Касама». Итог переговоров – неофициальное доведение через ХАМАС условий Каира до иностранных спонсоров в лице Ирана и Катара. Те, судя по продолжающейся террористической активности на Синае, взяли паузу на размышление.

Планы монархии – в жизнь

 

Апрельский визит в Каир короля Сальмана стал прорывом в египетско-саудовских отношениях. Королевство пошло на окончательное закрепление связей с Египтом в формате «стратегического партнерства». Страны подписали соглашения о создании совместного инвестиционного фонда с уставным капиталом 60 миллиардов саудовских риалов (16 млрд долл.), а также о зоне свободной торговли на Синайском полуострове со строительством 50-километрового моста через Красное море, который свяжет Рас-Хамид (север Саудовской Аравии) и Шарм-эш-Шейх. По проекту развития Синая, на которое КСА выделяет 1,5 миллиарда долларов, планируется построить 13 промышленных комплексов, а также открыть университет имени короля Сальмана в Эт-Туре. Соглашения были подписаны наряду с рамочными конвенциями по жилищному строительству, прокладке водоканала и возведению двух электростанций (оцениваются в 2,2 млрд долл.), одна из которых появится к западу от Каира.

 

Подписаны соглашения о строительстве в Исмаилии порта для сухогрузов (2 млрд долл.), об учреждении двух компаний в области экспорта и подготовки кадров и меморандум о взаимопонимании между саудовской Aramco и ее египетскими партнерами. Определяющим моментом в данном случае стали возрастающие угрозы странам ССАГПЗ и утрата США роли гаранта безопасности. К этому прибавились проблемы экономического плана на фоне кризиса на рынке углеводородов и сланцевой революции в США. Перед КСА и другими аравийскими монархиями стоит вопрос о создании достаточно эффективной экономической системы, которая позволяла бы диверсифицировать наполнение бюджета (сейчас 85 процентов – углеводороды) и выстраивать независимую от США коллективную оборону. Без этого говорить о соперничестве с Ираном, который после снятия санкций обрел второе дыхание, не приходится.

 

Каиру здесь отводится роль главной ударной силы, поскольку сама Саудовская Аравия на примере йеменской кампании продемонстрировала неумение воевать. Отсюда решение Эр-Рияда профинансировать покупку Египтом вертолетоносцев «Мистраль». Не последнюю роль в этом сыграла функциональность кораблей, предназначенных для поддержки локальных операций. Можно сделать вывод о том, что КСА и его союзники в среднесрочной перспективе продолжат наращивать усилия по созданию панарабских вооруженных сил под эгидой ЛАГ для обеспечения своей безопасности. Мешает этому помимо «арабской солидарности» то, что внутри ССАГПЗ лежит коренное противоречие, которое может самым негативным образом повлиять на планы Эр-Рияда. Это катарско-саудовское региональное соперничество. С ним, точнее – с турецко-катарским спонсированием бандгрупп на Синае во многом связана террористическая активность в том же Египте.

К взаимному неудовольствию

 

Доха не верит Эр-Рияду и не примет саудовского доминирования в военном аспекте в ССАГПЗ, что она доказала пактом о военном стратегическом сотрудничестве с Анкарой. Да и с Каиром не все ясно. Египтяне воевать в Йемене отказались. Не исключено, что передачу двух островов в Красном море под саудовскую юрисдикцию в Каире считают достаточной платой за приход саудовских инвестиций. Что касается попыток слезть с нефтяной иглы, то диверсифицировать способы пополнения бюджета аравийские монархии могут только с помощью эмиратской модели развития банковского сектора, но не за счет промышленности. Для этого у них отсутствуют технологическая культура и собственная инженерная школа.

 

При общем замедлении экономики банки также испытывают серьезный прессинг. Благо, у стран ССАГПЗ разное отношение к проблеме экономических реформ. Катар и Оман развивают торговые отношения с Ираном, но для КСА это неприемлемо. Основными архитекторами экономической политики ССАГПЗ выступают ОАЭ, которые настаивают на введении общерегионального НДС в пять процентов в торговых отношениях между членами альянса. Это должно нивелировать фактор трансграничной контрабанды. Одновременно Абу-Даби требует от центральных банков КСА и Бахрейна принятия третьего Базельского протокола, призванного способствовать привлечению иностранных инвестиций. В любом случае не надо ожидать скорого прогресса в попытках экономического реформирования ССАГПЗ. Этот процесс будет идти в странах Залива неравномерно. Его лидеры – ОАЭ, Катар и Кувейт, которые создали оптимальные условия для иностранных инвестиций, обладая меньшим, чем КСА, населением при внушительных нефтяных и газовых доходах.

 

Проблема Эр-Рияда – необходимость снижения уровня госсубсидирования социальной сферы с одновременным развитием частного бизнеса и уменьшением госсектора. Он раздут и малоэффективен. Но быстрые действия по отмене субсидий на продовольствие способны накалить социальную обстановку. Налоговая реформа еще один болезненный момент для стран – членов ССАГПЗ. Попытки ввести корпоративный и земельный налоги воспринимаются населением болезненно. Но Саудовская Аравия вынуждена пойти на крайне непопулярные меры. В феврале в Эр-Рияде было официально признано, что денежная масса в королевстве достигла самого низкого уровня за десятилетие. Это очень тревожный сигнал.

 

Несмотря на вынужденность саудовско-египетского альянса, стороны видят его по-разному. Король Сальман относительно инициативы президента Египта по созданию общеарабских вооруженных сил отметил, что саудовская сторона поддерживает эту идею, а задержка с их формированием происходит по техническим и правовым причинам, являясь предметом дальнейших политических консультаций. Он пояснил, что создание Эр-Риядом антитеррористического «Исламского альянса» в 2015 году не альтернатива египетскому предложению, так как заявленные цели этих структур различны: у первой – борьба с терроризмом, у второй – защита арабской нации от любых внешних угроз. Особенно это касается участия в «антииранской оси» (к слову, Египет прекратил трансляцию канала «Хезболлы» – «Аль-Манар» через египетский спутник Nilesat лишь за день до приезда в Каир короля Сальмана), а также изменения позиций АРЕ по урегулированию ситуации в Сирии и Йемене.

 

Неясно, насколько сторонам удастся уйти от спорных вопросов, выдерживая баланс взаимного неудовольствия на приемлемом уровне. «Притирка» Каира и Эр-Рияда пока идет в характерном для арабского мира стиле: стороны пробуют друг друга на прочность, официально выражая взаимное удовлетворение результатами диалога. При этом внутренние разногласия накапливаются и в определенный момент могут вырваться наружу с труднопредсказуемыми последствиями. Так, передача Саудовской Аравии египетских островов вызвала серьезные протесты в парламенте и на «улице».

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30663

[Елена Сергеевна]

 

Сразу чувствуется востоковед - метафоры соответствующие)))

[Irishka]

это пять

[Алесь]

Трудовые будни салафитов


Саудовская Аравия готовит почву в Средней Азии




Евгений Сатановский





Немалая часть проблем Ближнего и Среднего Востока связана с претензиями Саудовской Аравии на гегемонию в исламском мире. Столкновение интересов салафитского королевства с шиитским Ираном в Йемене, Ираке, Ливане, странах Персидского залива и Сирии дополняют его планы в Центральной Азии, прямо угрожающие постсоветским республикам и России. Снижение уровня американо-саудовского сотрудничества, вызванное резкой трансформацией ближневосточной политики США, поставило перед Эр-Риядом задачу перестройки экономики.

Король Сальман пытается совместить это с усилением позиций своего сына, наследника наследного принца Мухаммеда бен Сальмана в преддверии борьбы за трон. Одновременно на рынок труда королевства выходят сотни тысяч уроженцев Узбекистана и других стран Центральной Азии, лишившихся работы в России из-за экономического кризиса. Вовлечение их в круг салафитского религиозно-политического влияния дает королевству возможности по усилению своего влияния в ЦАР и России, которыми оно до недавнего времени не обладало. Рассмотрим процессы, идущие в Саудовской Аравии, опираясь на материалы экспертов ИБВ С. С. Балмасова и Ю. Б. Щегловина.

Проверка на бедность

Эр-Рияд обнародовал основные контуры плана по трансформации экономики Саудовской Аравии. Его основная идея – избавление от нефтяной зависимости. Нефть дает королевству 98 процентов доходов бюджета. Мухаммед бен Сальман, не слишком успешный в военных вопросах, монополизирует основные кадровые решения, влияющие на экономику. При этом в Йемене войска «аравийской коалиции» забуксовали, а в Сирии просаудовские силы вот-вот окажутся в Идлибском котле. 25 апреля принц обнародовал рассчитанный до 2030 года план реформ экономики.

“ Эр-Рияд активно использовал узбекские каналы, чтобы проникнуть в Среднюю Азию ”

Среди его основных пунктов приватизация (для начала пяти процентов национальной нефтяной компании АРАМКО), резкое сокращение субсидий на воду и продовольствие, стимулирование внутреннего военного производства, снижение безработицы и создание Фонда национального благосостояния, двухтриллионные средства которого планируется инвестировать в мировую экономику. Пока демонстрируется традиционная для Эр-Рияда помпезность, притом что глобальный проект не первый в истории королевства. Его власти регулярно извещают мир о грандиозных планах такого рода.

 

В 1970-м, за 11 лет до образования ССАГПЗ, в КСА приняли первый пятилетний план. Девятая пятилетка закончилась в 2014-м. Все страны ССАГПЗ в настоящее время имеют планы развития экономики до 2030 года. КСА стало последним. При этом если раньше вся стратегия развития была привязана к ВВП, то сейчас речь идет о создании адаптивной инвестиционной среды и проведении экономических реформ. В этой части Эр-Рияд добавил социальную составляющую: предлагается сокращать субсидии на воду и продовольствие в пропорции к личным доходам. Таким образом маскируется полная отмена субсидий. Время показательных роскошеств в КСА закончилось.

Заявление М. бен Сальмана: «Страна стоит в одном шаге от создания своего ВПК» – дилетантизм. Откуда взяться военной промышленности, если в стране нет инженерной школы и образованных кадров? Можно купить и перенести в КСА завод по изготовлению ракет французского или американского производства. Но страна, в которой доплачивали за то, чтобы молодой человек окончил среднюю школу, не может запустить процесс модернизации экономики. Можно заменить нефтяные доходы на инвестиционные. Но инвестиции отбивают вдолгую и не в тех объемах, к которым привыкли в КСА. Если же речь идет о рисковых и быстродоходных операциях, то это не инвестиции, а спекуляции, что неприемлемо, когда речь идет о фонде будущих поколений. Впрочем, заявления принца о модернизации, по оценкам экспертов, адресованы не инвесторам, а молодым жителям КСА, которые не будут так зажиточны, как их родители.

 

Центральным пунктом создания новой экономики должна стать приватизация АРАМКО, на примере чего будет продемонстрирована «прозрачность и открытость» власти, а также отделенность экономики от политики. То есть М. бен Сальман хочет дистанцировать экономическую жизнь от династии Аль Сауд. И этот ход может стоить принцу головы. Поскольку непонятно, на чем будет базироваться авторитет династии. Допуск в экономику КСА чужаков создает опасный прецедент разрушения монополии на принятие решений. В один прекрасный момент у династии может не хватить сил для удержания ситуации под контролем. Возможно, что апеллирование к саудовской молодежи – попытка нащупать новую политическую опору.

 

18 апреля был уволен министр электроэнергетики и водных ресурсов. После первого сокращения дотаций в декабре 2015-го суммы в счетах за воду увеличились на 500 процентов. Уволенный министр взял вину на себя. Причем это первое и не самое большое из запланированных сокращений дотаций и субсидий, притом что последними пользуются все подданные королевства и 86 процентов населения не желают их отмены, а королевскому дому предстоят экономические маневры в условиях рекордных дефицитов бюджета за последние десятилетия.

 

По оценкам экспертов, предложенный принцем план развития экономики не несет никакой конкретики. Предполагается, что основная цель выступления М. бен Сальмана – предупреждение населения об изменении правил общественного договора и о том, что его условия будут ужесточаться даже при возвращении нефтяных котировок к прежнему уровню. Нынешний кризис мировых цен на черное золото убедительно показал: перспектив у такой страны, как КСА, в экономике нет.

 

Причем в выступлениях принца не была затронута тема мессианства Эр-Рияда в мусульманском мире и попыток играть роль главного выразителя интересов суннитского сообщества, которая съедает львиную долю нефтяных доходов КСА. Королевство получало их, ничего не производя и не изобретая, постепенно погружаясь в замкнутый круг, из которого его власти пытаются выбраться при изменениях в составе присутствующей на территории КСА иностранной рабочей силы за счет явного наращивания центральноазиатского контингента.

Кочующий рынок

Дело в том, что мировой экономический кризис вызвал трансформацию рынка труда. Россия, находившаяся на втором месте в списке государств, принимающих трудовых мигрантов, к началу 2016 года уступила его Германии. К 2017-му она может оставить тройку самых привлекательных для них стран. По имеющимся данным, миграционные потоки в РФ (главным образом из Центральной Азии) снизились почти на треть. Хотя убыль отчасти компенсировалась за счет беженцев и трудовых мигрантов с Украины. Схожие процессы идут в

Казахстане, принимавшем значительную часть выезжавших на заработки из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии.

 

Во многом это обусловлено ослаблением рубля и тенге, отчасти вызванным избыточной зависимостью экономик Казахстана и России от экспорта углеводородов. В результате привлекательность их трудовых рынков для мигрантов из Центральной Азии заметно снизилась. Их зарплата в долларовом эквиваленте уменьшилась более чем вдвое. В результате работа в России и Казахстане для многих стала невыгодной. Положение не смогло изменить снижение стоимости аренды жилья в крупных городах принимающих стран, поскольку оно сведено на нет удорожанием продуктов питания и услуг. Следствием стало обмеление миграционных потоков из центральноазиатских стран в государства ЕАЭС. Исключение – Киргизия, чьи граждане обладают рядом льгот.

 

В итоге часть бывших мигрантов осталась дома, переместившись в сельские районы, где жизнь дешевле, чем в городах, а многие попытались найти альтернативу на других направлениях. Свыше 600 тысяч человек (более половины из них граждане Узбекистана и этнические узбеки) переехали на работу в государства Аравийского полуострова, в первую очередь в Саудовскую Аравию и ОАЭ. Страны – члены ССАГПЗ пострадали от падения нефтяных цен гораздо меньше, чем их конкуренты, включая Россию и Казахстан. У последних снижение национальных валют на пике кризиса достигало 87 и более процентов (до 114), при дальнейшем постепенном «выравнивании», а в принимающих трудовых мигрантов аравийских монархиях средние колебания курсов не превышали 10 процентов, что обусловило рост интереса к их трудовым рынкам.

Басмачи в третьем поколении

 

В Саудовской Аравии живет крупная группа потомков этнических узбеков, прибывших туда в 1917–1930 годах после подавления царским режимом восстания местного населения в 1916-м и в период установления в регионе советской власти и борьбы против басмачества. Значительная часть беженцев осела на Аравийском полуострове. Многие хотели поселиться вблизи главных мусульманских святынь – Мекки и Медины. Некоторые были богаты, но в основном их возвышение произошло в 80-е, когда Саудовская Аравия противодействовала советскому присутствию в Афганистане. Потомки узбекских переселенцев использовались ее спецслужбами для поддержки моджахедов, особенно соплеменников.

Помимо получения серьезных позиций в саудовских силовых структурах натурализовавшиеся в КСА узбеки увеличили свое материальное благосостояние, поскольку подобные услуги щедро оплачивались. Вывод же советского ограниченного контингента из Афганистана перед распадом СССР не привел к прекращению налаженного сотрудничества. Эр-Рияд активно использовал узбекские каналы для проникновения в страны Центральной Азии и закрепления там. При помощи крупных по местным меркам денежных ресурсов и авторитета «победителей советских безбожников» в Афганистане деятельность этих эмиссаров имела значительный успех.

 

Впрочем, попытки искусственного раскачивания ситуации в Центральной Азии в 1999–2001 и 2005-м продемонстрировали, что власти бывших советских республик, особенно Узбекистана, держат ситуацию под контролем. Инструменты влияния Эр-Рияда были урезаны – местные власти, прежде всего режим Ислама Каримова, усилили репрессии против «пришлого нетрадиционного ислама» и ликвидировали (или взяли в оборот) многие из каналов его проникновения в Центральную Азию. У Саудовской Аравии остался серьезный ресурс для обработки населения региона – наличие хаджа, обязательного для правоверных мусульман паломничества к святым местам в Мекку и Медину. Несмотря на то, что в последние годы руководство стран региона (особенно Таджикистана) принимает меры для предотвращения поездок склонных к радикализму людей в КСА, запреты не могут изменить ситуацию с распространением в Центральной Азии радикального ислама, в том числе саудовского ваххабизма.

 

Еще одним мощным каналом его подпитки может стать трудовая миграция. Доказано, что в ходе «рабочих» поездок многие мигранты проникаются соответствующими идеями, чему способствуют тяжелые условия труда и проживания, отчужденность от коренного населения, произвол правоохранительных органов принимающих стран. Именно поэтому Ислам Каримов неоднократно выступал за ограничение трудовой миграции из его страны. Однако альтернативы предложить не смог – миллионы его сограждан по-прежнему не могут найти адекватную их ожиданиям работу. Массовый переезд на заработки стимулируется и национальными традициями – необходимостью справлять многолюдные свадьбы, стоимость проведения которых начинается с 10 тысяч долларов, тогда как даже в Ташкенте средняя зарплата редко превышает 200 долларов в месяц.

 

Усугубление кризиса в Казахстане и России и неспособность властей государств региона обеспечить население работой способствуют тому, что их граждане все чаще отправляются на заработки в аравийские монархии – нередко с подачи живущих там соплеменников. Не останавливают ни суровое законодательство аравийских монархий, ни консервативные нравы, царящие там. Главную роль продолжает играть денежный фактор. Причем власти аравийских монархий охотно пускают мигрантов. Они продемонстрировали свое трудолюбие, непритязательность к условиям работы и в основной массе – покорность. Кроме того, страны ССАГПЗ сознательно разбавляют находящихся на их территории мигрантов из стран «третьего» мира выходцами из Центрально-Азиатского региона, полагая, что усиление конкуренции между иностранцами позволяет ими манипулировать и минимизирует перспективы создания в их среде единого протестного фронта.

Наконец, расширение трудовой миграции дает спецслужбам Залива дополнительное прикрытие для своих действий в регионе. Если раньше сравнительно немногочисленные участники хаджа из центральноазиатских государств сразу попадали на учет местных спецслужб как потенциально завербованные их саудовскими коллегами агенты влияния, расширение трудовой миграции на Аравийский полуостров позволяет усложнить работу по выявлению подобных эмиссаров. Благо, контролировать миграционные потоки в сотни тысяч человек, опираясь на ресурсы структур безопасности даже такого мощного государства, как Узбекистан, практически невозможно, тем более в отношении этнических узбеков из других стран.

При этом полагать, что страны ССАГПЗ в состоянии принять всю многомиллионную массу центральноазиатских трудовых мигрантов, было бы заблуждением. Так, власти Саудовской Аравии, на которую приходится почти половина объема регионального трудового рынка, придерживаются политики дозированного приема иностранцев и лишь в исключительных случаях идут навстречу «дружеским» государствам вроде Пакистана как военного союзника, разрешая экспортировать на свою территорию до миллиона граждан. Страны, имеющие «нейтральный» статус, обычно обладают квотами 500–600 тысяч мигрантов, а потенциально опасным (Ливии или Йемену) выделяется меньшее количество рабочих мест или они не предоставляются вовсе.



Разносчики опасной весны

Государства Центральной Азии не могут претендовать на статус Пакистана, обладающего ядерным оружием и способного парировать угрозу для Саудовской Аравии со стороны Ирана. И хотя расширение присутствия мигрантов из этого региона не дает гарантированных оснований для осуществления революции на трудовом рынке аравийских монархий, наличие альтернативных маршрутов для работы (позволяющих совмещать ее с хаджем) способствует его трансформации и оттягивает заметную часть активного населения от России и Казахстана. Несмотря на позитивность таких изменений для нас (уменьшение конкуренции на рынке труда и снижение объемов выводимого капитала), это несет и потенциальные опасности.

Упрощается работа иностранных спецслужб по вербовке. С другой стороны, нет гарантий того, что «трудовые туристы» не будут вовлечены в деятельность исламистских организаций. В странах Аравийского полуострова, несмотря на наличие общего религиозного элемента, мигранты подвергаются притеснениям, представители правоохранительных органов часто ведут себя в их отношении жестко и высылают на родину за малейшие провинности. Жилье приезжим обычно предоставляется работодателем, но их бытовые условия в аравийских монархиях хуже, чем в России и Казахстане, а сменить «прописку» люди, как правило, не в состоянии.

Все это способствует их замкнутости, что служит питательной почвой для эмиссаров радикальных исламистских организаций. Даже в самой «цивилизованной» стране региона – ОАЭ среди мигрантов регулярно вскрывают заговоры. Обычно они организуются с участием «Братьев-мусульман», в последние годы все большую популярность набирает запрещенное в России «Исламское государство». Соответственно для стран ЕАЭС существует потенциальная опасность получить возвратные потоки трудовых мигрантов, среди которых могут оказаться лица, способные использовать заявленный поиск работы в качестве маскировки для деструктивной деятельности. Во всяком случае, серия майских арестов граждан центральноазиатских государств в Москве и Красноярске демонстрирует серьезность такого вызова.

Выводы из вышесказанного неутешительны. Саудовская Аравия, не отказываясь от агрессивного внешнеполитического курса и распространения салафитского ислама в мировых масштабах, стоит на грани самого серьезного экономического кризиса за всю свою новейшую историю. Эта страна в ближайшее время вынуждена будет принять ряд неординарных, неоднозначно воспринимаемых населением реформ, продуманность которых вызывает у экспертов такие же сомнения, как и вопрос о том, в какой мере руководство КСА отдает себе отчет в результатах своих действий.

На фоне распрей в вопросах престолонаследования и волюнтаризма в военных, кадровых и экономических вопросах пробивающего дорогу к трону принца Мухаммеда бен Сальмана нарастание в королевстве численности трудовых мигрантов из Центральной Азии может спровоцировать руководство КСА использовать их как «пятую колонну» в государствах ЦАР или инструмент дестабилизации в России и Казахстане. Речь о возвращении во времена войны в Чечне не идет и саудовские эмиссары в массовом порядке на территорию республик бывшего СССР не прибывают, но приближение «центральноазиатской весны» может значительно повысить уровень угрозы для Москвы, Астаны, Ташкента со стороны Эр-Рияда.


Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30763

[Алесь]

Реальность с запахом иприта

Боевики активно разрабатывают оружие массового поражения

Евгений Сатановский

Ситуация в Сирии определяет, будет ли остановлена «арабская весна», которая угрожает распространиться не только на весь Ближний и Средний Восток, но и на такие регионы, как Центральная Азия.

 

Рассмотрим ряд наиболее важных аспектов сирийской гражданской войны, опираясь на работы экспертов ИБВ М. В. Казанина и Ю. Б. Щегловина, подготовленные для института: текущую ситуацию на фронтах, ситуацию с ВВС Сирии и других участников военных действий, прецеденты с применением химического оружия. Последние две темы – в оценках китайских аналитиков как наименее ангажированных внешних наблюдателей.

Ситуация с осложнениями

 

Операция правительственных сил по установлению контроля над Алеппо если не провалилась, то серьезно забуксовала. Переломным моментом стал захват сторонниками запрещенной в России «Джебхат ан-Нусры» населенного пункта Хан Туман. Основную силу со стороны Дамаска там составляли иранцы, которые понесли серьезные потери в живой силе. Отряды палестинцев, которые должны были перерезать линии снабжения противника в Алеппо в зоне Хандарат, провалили наступление.

 

“ Иранцы будут наращивать присутствие в Сирии и в ближайшее время постараются вернуть себе стратегическую инициативу под Алеппо ”

 

Причина – слабость иранских и сирийских военных в области штабного управления и тактики. Подразделения КСИР, которые воюют в Сирии, остались ополчением, а вера в бога не может компенсировать недостаток обучения. Поручать иррегулярным палестинским группировкам исполнение важнейшего пункта операции по установлению контроля над каналами снабжения исламистов под Алеппо – непростительная ошибка. Американские аналитики говорят в этой связи о расхождениях между Ираном и РФ по вопросу дальнейшей тактики. Москва якобы желает сделать упор на мирных переговорах, а Тегеран настроен на военный путь решения сирийской проблемы. Однако одно не исключает другого, по крайней мере в отношении продолжения наступательных операций под Алеппо.

 

В Тегеране недовольны тем, что российская авиация слабо помогала иранцам во время боев за Хан Туман. Но интенсивность ее действий была связана не с расхождением между Ираном и Россией, а с неблагоприятными погодными условиями. В любом случае очевидно – КСИР не может осуществлять наступательные и оборонительные операции без серьезной воздушной поддержки. При этом появились сообщения, что ливанские боевики из «Хезболлы» готовятся покинуть провинцию Алеппо и переместиться в район Каламун на сирийско-ливанской границе. На самом деле речь скорее всего идет о перегруппировке ряда отрядов ливанских шиитов в район Деръаа и Хомса, где ситуация серьезно осложнилась в результате отвлекающих от Алеппо ударов отрядов «Джебхат ан-Нусры».

 

Роль «Хезболлы» в сирийских событиях остается значительной. Это подтвердил недавно ее лидер шейх Х. Насралла, придерживающийся идеи обязательности участия ливанских шиитов в сирийском конфликте, пока это необходимо их главному внешнеполитическому спонсору в лице Тегерана, который отступать из Сирии не намерен. Другое дело, что иранские силы в лице командного звена КСИР не в состоянии нанести исламистам серьезное поражение без авиаподдержки со стороны ВКС РФ, в связи с чем, видимо, настал момент постановки перед иранскими и сирийскими союзниками вопроса о превалирующей роли российского Генштаба при планировании и координации наступательных операций.

 

Когда число погибших генералов КСИР достигнет критического уровня, Тегеран будет вынужден пойти на это из соображений целесообразности. Благо, из Ирана поступают сигналы о том, что командующий подразделением КСИР «Кудс» генерал К. Сулеймани может быть заменен на посту главного координатора иранского присутствия в Сирии и переведен на ливанское направление. Его должен сменить один из его заместителей, что говорит о том, что в Тегеране недовольны Сулеймани и уровнем его взаимодействия с Дамаском. Хотя в данном случае речь идет скорее о предупреждении, чем о реальном желании сместить Сулеймани в критический момент.

Одновременно активизировались сторонники «Исламского государства» в Хомсе и Дейр эз-Зоре, где по-прежнему блокирован крупный гарнизон сирийских войск. Но говорить о том, что существует глобальная координация усилий между ИГ и «Джебхат ан-нусрой» не стоит. Она есть на уровне полевых командиров, не более. ИГ всегда успешно использовало подходящие моменты оперативной обстановки для достижения локальных целей. В данном случае концентрация правительственных сил под Алеппо ослабила их присутствие под Хомсом, этим и воспользовалось командование ИГ.

 

Отметим локальный успех правительственных сил в Восточной Гуте, где они укрепили свое присутствие. Там между оппозиционными группировками начались разногласия и даже столкновения в связи с гибелью харизматичного полевого командира «Джейш аль-ислам» Захрана Аллюша. Это вновь напоминает о важности точечных ликвидаций командиров исламистов не только среднего звена, что дезорганизует управление отрядами, но и фигур, ключевых для сохранения единства оппозиционного фронта в той или иной провинции. То есть необходимо классифицировать полевых командиров оппозиции по уровню влияния на сохранение единства отрядов в том или ином районе с последующей их ликвидацией.

 

Можно предположить, что иранцы будут наращивать присутствие в Сирии и в ближайшее время постараются вернуть себе стратегическую инициативу под Алеппо. В настоящее время они перебрасывают туда подкрепления. Там же будут сконцентрированы основные силы правительственных сил в лице «Тигров», «Ястребов пустыни» и Республиканской гвардии. Ливанцы из «Хезболлы» сохранят серьезное присутствие под Дамаском и Хомсом на участках фронта, которые остаются неприкрытыми в результате передислокации основных сил под Алеппо. И здесь следует особое внимание уделить состоянию ВВС Сирии, а также других участников конфликта.

Разбор полетов

 

По данным китайских аналитиков, до начала гражданской войны и вторжения боевиков ИГ в Сирию в распоряжении ВВС САР находилось девять полков боевых самолетов Су-22, Су-24, МиГ-23БН и МиГ-29. Наиболее боеспособными являлись части истребительной авиации, оснащенные МиГами, однако нехватка сменно-запасных частей, авиационного керосина и высокий уровень опасности применения ПЗРК сдерживали ВВС Сирии в течение четырех лет конфликта.

Коллаж Андрея Седых

 

Согласно китайскому изданию «Мировые вооруженные силы» самыми современными из перечисленных являются легкие МиГ-29. Они способны вести воздушный бой с авиацией противника, хотя сирийским самолетам нужен серьезный ремонт и модернизация, особенно в сфере систем радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и бортовой радиолокационной станции (РЛС). Новые образцы электронной техники позволят выполнять прицельное бомбометание по наземным целям. Китайские аналитики полагают, что подобные работы могут быть выполнены в России и Белоруссии. Для доставки самолетов на ремонт и обратно ВКС РФ могут предоставить Сирии транспортные Ан-124 «Руслан», которые совершают регулярные рейсы на авиабазу «Хмеймим».

 

На стороне Дамаска в войне выступают российские многофункциональные истребители поколения «4++» Су-30СМ, созданные с учетом опыта эксплуатации в авиационных частях КНР и Индии. Эта машина позволяет одновременно вести бой с несколькими противниками, располагая 12 точками подвески для ракетно-бомбового вооружения. Су-30СМ оснащен двигателем АЛ-31Ф2, оборудованным системой отклоняемого вектора тяги, позволяющей осуществлять маневры со скоростью, недоступной самолетам ВВС Турции и Саудовской Аравии.

 

В арсенале авиационного вооружения класса «воздух-воздух» находятся:

 

• ракета средней дальности Р-27П1 и Р27П1Ф (оснащены головной частью полуактивного радиолокационного наведения);
• ракета средней дальности Р-27Т (инфракрасное наведение);
• ракета малой дальности Р-73 (инфракрасное наведение);
• ракета средней дальности Р-77 (она же РВВ-АЕ, активное радиолокационное наведение).

 

Эти ракеты позволяют реализовать потенциал бортовых РЛС российских истребителей и истребителей-бомбардировщиков. Другие самолеты ВКС РФ, принимающие участие в операции России в Сирии, Су-34 и Су-35 могут быть вооружены перечисленными выше ракетами в целях самообороны и для прикрытия других летательных аппаратов.

 

Как отмечают китайские аналитики, экипажи истребителей-бомбардировщиков Су-34 неоднократно применяли бортовую станцию активных помех САП-518 для подавления систем ПЗРК боевиков. По возможностям в сфере РЭБ российский самолет сопоставим с американским Е/А-18G Growler, который создан специально для противодействия как подразделениям ПВО, так и малозаметным самолетам пятого поколения. По данным КНР, именно Е/А-18G Growler имеет наибольшее число побед в учебных воздушных боях с истребителем F-22 Raptor.

 

Основное внимание китайских специалистов уделено самым современным истребителям ВКС РФ Су-35, которые были направлены в Сирию в январе. Китайские эксперты в области создания авиадвигателей надеются воспользоваться российскими разработками – двигателями 117С (известен как АЛ-41Ф), установленными на Су-35, которые ВВС НОАК получат согласно подписанному контракту. Этот двигатель при мощности 14 500 кгс позволяет истребителю совершать полет на сверхзвуковой скорости (1200 км/ч) без включения форсажного режима и положительно влияет на массу боевой нагрузки, которая достигла уровня восемь тонн.

 

Основная задача российских боевых самолетов – уничтожение инфраструктуры ИГ. Для ее выполнения будут применяться следующие образцы ракет, входящих в состав вооружения истребителей-бомбардировщиков Су-24М, Су-34, а также истребителей Су-30СМ, Су-35:

Разведка ВВС НОАК внимательно изучает опыт применения в Сирии как тактической, так и стратегической авиации ВКС РФ, которая неоднократно задействовала стратегические бомбардировщики Ту-160, ТУ-95МС и Ту-22М3 для нанесения ракетно-бомбовых ударов по позициям исламистов. Эти самолеты могут быть оснащены образцами ракетного вооружения, приведенными ниже. Причем большинство вышеперечисленных боеприпасов принято на вооружение и успешно используется ВВС/ВКС РФ еще с 90-х.

 

Кроме изучения самолетов и авиационных боеприпасов САР, китайские специалисты анализируют образцы вооружения и военной техники ВВС Турции и Саудовской Аравии. По мнению аналитиков издания «Мировые вооруженные силы», наиболее подготовленными являются турецкие пилоты, которые выполняют полеты на истребителях производства США: F-16C/D и F-4E.

 

Насчет F-16C/D китайские аналитики указывают, что самолеты подвергаются регулярным модернизациям, в результате которых турецкие машины обладают широкими возможностями по обстрелу воздушных и наземных целей. Истребитель F-16C/D Block 52 имеет хорошую маневренность, поскольку создавался специально для воздушного боя.

 

F-4E остаются в составе ВВС Турции, поскольку у Анкары не хватает финансов для перехода на другие типы самолетов. Это морально устаревший образец, недостаточно маневренный, а его бортовая РЛС не позволяет обнаруживать воздушные цели на дальности свыше 30 километров и обстреливать более двух самолетов противника. По мнению аналитиков ВВС КНР, возможности РЛС «Ирбис», установленной на Су-35, – обнаружение воздушных целей на расстоянии 300 километров – делают бессмысленным направление турецких самолетов в воздушное пространство САР.

 

Специалисты из КНР изучают летные и технические возможности ВВС Саудовской Аравии, оснащенных тяжелыми истребителями-бомбардировщиками F-15E «Страйк Игл» (производство США) и истребителями «Торнадо» (производство Великобритании, Германии и Италии). Самолеты F-15E «Страйк Игл» обладают высокими тактико-техническими характеристиками и могут быть оснащены широкой номенклатурой боеприпасов, тогда как уровень исправности и боеготовности полков ВВС КСА на базе «Торнадо» оставляет серьезные вопросы.

Химия войны

 

Что касается химического оружия, по мнению специалистов управления международных связей Министерства обороны КНР, до последнего времени группировки, воюющие в Сирии, использовали обычные вооружения. Однако на территории, контролируемой боевиками ИГ, после поражений правительственных войск в Ираке и Сирии исламисты получили доступ к образцам и небольшим запасам боевых отравляющих веществ (БОВ), которые впоследствии были ими неоднократно применены. Специальные службы стран Запада подтверждают, что в распоряжении ИГ находится несколько сот тонн компонентов для производства химического оружия, которые рассредоточены в 60 населенных пунктах Сирии и Ирака.

 

По данным издания «Мировые вооруженные силы», интернет-группировки исламистов неоднократно распространяли в открытом доступе объявления о покупке компонентов для изготовления БОВ. Такие приобретения помогли бы исламистам проводить наступательные операции против курдского ополчения в Сирии и Ираке, правительственных войск двух этих государств и осуществлять карательные операции в отношении «умеренных» группировок, воюющих против режима Асада.

 

По информации разведывательных служб КНР, террористам удалось сформировать группу разработчиков химического оружия из специалистов, прибывших из Ирака, Сирии, России, ряда стран Европейского союза и Юго-Восточной Азии. Руководителем группы являлся Абу Малик – бывший советник президента Ирака Саддама Хусейна. Известно, что в феврале 2016 года подразделение сил специальных операций ВС США осуществило захват одного из химиков в районе поселка Бабур в Ираке. Также руководители ИГ предпринимали попытки создания химического оружия и через похищение технологий из электронных баз данных ВС стран – членов НАТО. С этой целью хакеры группировки «Киберхалифат» неоднократно проводили спецоперации по заражению компьютеров ВС стран – членов Североатлантического альянса.

 

Аналитики Института войск радиационной, химической и биологической защиты НОАК замечают, что ИГ впервые получило доступ к химическому оружию после захвата в июне 2014 года одного из складов ВС Ирака вблизи Мосула. Там боевики обнаружили две тысячи пустых химических боеприпасов и около 600 емкостей с остатками иприта. В университете Мосула ими было найдено около 40 килограммов урановой руды. По оценкам китайских спецслужб, исламисты смогли также захватить некоторое количество БОВ на складах ВС САР, которые оказались на подконтрольной территории.

 

В августе 2013-го сторонники ИГ применили зарин в районе Алеппо, в августе 2015-го – в районе поселка Марейя на севере САР. В январе прошлого года исламисты использовали БОВ против курдского ополчения в районе Мосула. Водители-смертники осуществили подрывы машин вблизи населенного пункта. В августе и сентябре 2015-го минометные химические боеприпасы применялись против подразделений курдского ополчения, которое действует против террористов в северных районах Ирака и Сирии. По информации СМИ КНР, боевики ИГ использовали БОВ более 20 раз на территории одной только Сирии. В марте 2016-го исламисты применили химические боеприпасы в районе Киркука в Ираке, однако большого результата не добились.

 

Китайские специалисты подчеркивают, что только российские спецслужбы прилагают реальные усилия по борьбе с распространением химического оружия с территории Сирии и Ирака. Москва регулярно предупреждает Францию и Германию о вероятности перемещения в их направлении компонентов для быстрого изготовления взрывных устройств, содержащих компоненты химического оружия. Спецслужбы Королевства Марокко сообщают, что боевики ИГ ведут активную разработку химического и биологического оружия в лабораториях на севере Ирака и Сирии. Марокканское Управление по борьбе с терроризмом сотрудничает со своими коллегами из Алжира и США, что позволило собрать информацию о 1500 граждан королевства, которые выехали в Сирию для войны на стороне халифата. 275 из них смогли вернуться на родину и были арестованы.

 

Очевидно, что наличие БОВ в распоряжении ИГ подняло уровень террористической угрозы на новый уровень. Применение иприта или зарина в местах скопления людей – на станциях метрополитена, железной дороги, в кинотеатрах является реальной угрозой для европейских стран, спецслужбы которых не располагают необходимой агентурой в рядах исламистов. В этих условиях особенно актуальна разработка новых средств коллективной и индивидуальной защиты для мирного населения и военнослужащих. Не случайно на учениях «Северный гром» члены арабской антитеррористической коалиции отрабатывали действия в условиях применения противником химического и биологического оружия.

 

Подразделения ВС США, дислоцированные в странах Персидского залива (ОАЭ, Саудовская Аравия, Катар, Кувейт, Бахрейн), регулярно проверяют способность своего личного состава выполнять боевые задачи при применении вероятным противником бактериологического, биологического и химического оружия.

 

Все вышесказанное означает, что военные действия против террористических групп и организаций в Сирии и Ираке, которые ведут войска САР, их региональные союзники, ВКС РФ, армия Ирака, курды и антитеррористическая коалиция, возглавляемая США, составляют единую систему, несмотря на отказ военно-политического руководства Соединенных Штатов признавать этот очевидный факт. Наличие в руках исламистов химического оружия означает необходимость перейти от заигрывания с их патронами и спонсорами – Турцией, Катаром и Саудовской Аравией – к реальному противостоянию с ИГ и другими салафитскими группами в отличие от политико-дипломатического маневрирования, которое идет в настоящее время в Вене и Женеве. Это касается в первую очередь США, Франции и Великобритании.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30857

[Алесь]

С небес на землю

США не удастся ограничиться участием во взятии Ракки

Евгений Сатановский

Запрещенное в России «Исламское государство» (ИГ) чаще демонизируется в мировых СМИ, чем анализируется. Между тем стратегия и тактика ИГ и его спонсоров и союзников, его действия на местах и причины корректировки его курса во многом объясняют, почему до настоящего времени справиться с ним западная коалиция, возглавляемая США, не может и не слишком стремится.

 

В Ираке, Сирии и Ливии война с терроризмом идет на протяжении всех последних лет с переменным успехом, однако общий счет до прибытия в Сирию российских ВКС был явно в пользу исламистов. В зоне ответственности ВКС РФ ситуация меняется, но в Ираке и Ливии, а также на востоке Сирии, где действует западная коалиция, она привлекает пристальное внимание аналитиков. Опишем вкратце происходящее в этих регионах, опираясь на работы экспертов ИБВ А. А. Быстрова и Ю. Б. Щегловина.

Нужда в лояльности

 

Данные, на основании которых можно описать тактику ИГ в настоящее время, не являются секретными. Можно констатировать, что в среднесрочной перспективе сторонники ИГ будут вынуждены оставить ряд крупных городов в Ираке и Сирии.

 

“ Со свержением Каддафи исчезла основная скрепа, которая объединяла оппозиционные прежнему режиму группировки ”

 

Руководство ИГ отдает себе отчет в том, что будет вынуждено оставить Ракку в Сирии и Эль-Фаллуджу в Ираке в ближайшее время. При этом решительных действий коалиции или иракских войск по взятию Мосула командованием ИГ не прогнозируется. Это не означает, что города сдадут без боя. Но сопротивление будет оказываться, пока не станет ясно, что его продолжение приведет к разрушениям с максимальным ущербом для местного населения. С учетом доминирования в этих городах суннитов напрашивается вывод, что ИГ заботит сохранение лояльности местного населения. Это позволяет действовать подпольным ячейкам ИГ, растворяясь при необходимости среди мирных граждан.

 

Такая тактика – приоритет сторонников ИГ в среднесрочной перспективе. ИГ переходит на минно-фугасную войну, засады и акты индивидуального террора. Лояльность населения для успешной реализации этой тактики обязательна. Это исключает подрывы при отступлении под натиском коалиции и иракских войск таких крупных инфраструктурных объектов, как плотина на Евфрате под Мосулом, что вызовет региональную катастрофу и не оставит ИГ ни одного шанса на поддержку местного населения в затронутых ею районах. При сохранении явного неравенства в распределении экономических благ и представительстве в органах исполнительной власти в Ираке и Сирии на среднесрочную перспективу ИГ сохранит высокий уровень поддержки суннитского населения. Тем более что командование ИГ прогнозирует маргинализацию суннитов в этих странах.

 

Переход в режим партизанской войны поручено курировать Абу Мухаммеду аль-Аднани, заместителю Абу Бакра аль-Багдади. Одной из основных форм проведения «акций устрашения» должно стать использование заминированных автомобилей и их тараны против блокпостов противника – как военных Сирии и Ирака, так и конкурирующих группировок.

 

В ближайшее время ожидается резкое увеличение подобного рода атак. С этой целью аль-Аднани поручено расширить штат смертников, для чего ИГ организуются дополнительные центры их краткосрочной подготовки.

 

Помимо этого ИГ создано спецподразделение «Бригады аль-Сиддик», в компетенцию которого входит проведение «акций устрашения» за рубежом, прежде всего в ЕС и США. Не исключена и активизация террористической активности в России. Аль-Аднани в настоящее время поручил своим заместителям провести аналитическую работу по этому вопросу.

 

Имеется в виду установление более тесных контактов с разрозненными группами джихадистов на Северном Кавказе, которые позиционируют себя как сторонники ИГ. Налаживание связей будет идти через северокавказскую диаспору в Турции и через чеченцев-кистинцев в Грузии.

Компромисс с баасистами

 

Сдерживающим фактором в данном случае является наличие финансов. Без них говорить о резонансных акциях бессмысленно. С учетом сокращения базы финансовой подпитки ИГ скорее всего в его руководстве будут вынуждены выбирать направление главного удара. Это, по всей видимости, будет не Россия. Для ИГ важно оказывать максимальное воздействие на европейцев и по мере возможности на американцев. Руководству ИГ нужно педалировать на Западе тему невозможности установления стабильности в Ираке и Сирии без компромисса по вопросу инкорпорации суннитской элиты в государственные органы власти и тем самым получения ею доступа к экономическим рычагам управления ситуацией в этих странах.

 

Знаковым моментом следует считать сбор бывших высокопоставленных баасистов в Париже 28–29 мая. Это мероприятие состоялось, несмотря на шантаж Багдада, угрожавшего прекратить все связи с Францией по ВТС в случае проведения этой встречи. Париж в итоге отказал в визах двум-трем наиболее замаранным баасистам и отправил на их съезд отставных политиков, которые остаются во властной обойме, в том числе экс-премьер-министра Д. де Вильпена. Присутствовали на мероприятии и американцы.

 

Формально встреча была организована общественной организацией Peace Ambassadors for Iraq (PAFI), которой руководит Джамаль ад-Дари, племянник шейха Хариса ад-Дари. Последний возглавляет племенной совет племени зоба из клановой группы шаммар. Ранее он занимал пост главы совета улемов Ирака. Джамаль ад-Дари – агент влияния Управления общей разведки Иордании и ЦРУ США, который используется в качестве посредника для доведения информации до той или иной племенной группы Ирака либо получения сведений от нее. Сам факт такой встречи свидетельствует о том, что в Вашингтоне и Брюсселе все активнее начинают задумываться о поисках путей компромисса с суннитской элитой Ирака вне зависимости от их симпатий или антипатий к Саддаму Хусейну и ИГ.

Непросчитанные риски

 

В Сирии США выступают за политическую передачу власти и не намерены посылать туда войска. Об этом, выступая перед выпускниками Академии ВВС США в Колорадо-Спрингс, заявил президент Барак Обама. По его словам, если Иран или Россия хотят пролить свою кровь, чтобы поддержать Башара Асада, то это их решение. «Как президент Соединенных Штатов я сделал другой выбор. Единственный реальный способ прекратить конфликт – это политическое решение, которое включает уход Асада. Для этого требуется дипломатия», – отметил Обама. «Американские войска не должны быть втянуты в очередную гражданскую войну на

 

Ближнем Востоке. Внешнюю политику надо проводить твердо, но разумно». «Как отец, когда я смотрю на сирийских детей, я вижу своих. Поэтому мы говорим: диктатор Асад должен уйти, и вот почему мы поддерживаем умеренную сирийскую оппозицию», – продолжил он, заявив, что США выделяют народу Сирии больше гуманитарной помощи, чем любая другая страна.

 

Основной посыл этой части выступления американского президента сводился к тому, что при отправке боевых частей в другие страны всегда необходимо думать о возможных последствиях: «Мы несем ответственность за то, чтобы давать нашим войскам четкие задания и предоставлять им поддержку, необходимую для их выполнения». Реальность, однако, эти слова опровергает. Так, США втягиваются в прямой военный конфликт в Сирии. Сначала это была исключительно операция ВВС международной коалиции (на 90% – ВВС Соединенных Штатов) с целью «сдерживания» экспансии ИГ. «Сдерживания» в итоге не получилось, поскольку авиацией без координации ее ударов с земли добиться победы нереально. Нужно сочетание этих двух факторов.

 

Авиаудары коалиции по целям ИГ существенного ущерба группировке не нанесли. Необходимо было иметь военную силу, действующую против ИГ непосредственно на земле, в связи с чем началась авантюра по подготовке «новой сирийской оппозиции». Она принесла убытки бюджету США в 500 миллионов долларов, несколько подготовленных бойцов (остальные перешли на сторону исламистов с оружием новейших модификаций) и отсутствие виновных. Перед Вашингтоном встал выбор – поддерживать джихадистские группировки либо курдские отряды, подконтрольные Партии демократического союза (ПДС), которые оказались наиболее организованной военной силой в Сирии, если исключить армию Асада. США попали в ситуацию, когда каждый их шаг был чреват репутационными и политическими рисками. В случае поддержки джихадистов они очевидны. Поддержка же сирийских курдов вызывала раздражение Анкары, да и зона их действия была ограничена территорией традиционного проживания.

 

Эти риски не просчитывались американскими военными либо были преданы забвению в силу политических приоритетов – необходимости давать адекватный ответ Москве любой ценой. Вначале Пентагон и ЦРУ США были поражены скрытым входом России в Сирию. Затем засыпали администрацию Обамы докладами о том, что Москва повторяет афганский опыт и вкупе с санкциями это скоро приведет к падению российского режима. При этом никто из американских аналитиков не предполагал, что в данном случае советские ошибки Россия учла, степень участия Москвы в сирийской гражданской войне выбрана оптимально. И это позволяет ей эффективно и результативно воздействовать на ситуацию в Сирии, жестко лимитируя силы и средства.

Пусть воюют американцы

 

Единственным реальным ответом на сложившуюся ситуацию для США является взятие сирийской «столицы» ИГ Ракки. Благо, там, как полагает американская разведка, находится глава ИГ Абу Бакр аль-Багдади. На деле его нет ни там, ни в Мосуле. Он в настоящее время перемещается в окрестностях Мосула, постоянно меняя места ночевок в соответствии с новой тактикой ИГ. Но Ракку брать надо. В условиях жесткого неприятия суннитами из «Сил демократической Сирии» (СДС), наспех сколоченных американцами для взятия Ракки, перспективы взятия арабского города курдами у США не осталось иного выхода, как направить свой спецназ на первую линию соприкосновения с противником. Сами же проамериканские арабские ополченцы Ракку взять не могут в силу их малой численности.

 

22 мая во время совещания в Кобани между арабскими командирами СДС и командующим центрального командования Пентагона генералом Дж. Войтелом последнему был предъявлен ультиматум. Либо он не допускает курдские отряды к штурму города, либо арабские части из СДС выходят. Отсюда направление 250 американских спецназовцев в Сирию, куда потом были переброшены еще 350 коммандос. Бои за Ракку еще не начались, а один американский военный ранен. Пропагандистский успех должен быть достигнут, и это возможно только непосредственным участием в штурме Ракки американских военных. Нет сомнений, что они вынуждены будут пойти на участие в штурме, потому что политические резоны всегда сильнее рациональных. Что и означает втягивание США в гражданскую войну в Сирии вопреки словам американского президента.

Кланы у нефтяного крана

 

Некоторые аналитики в этой связи делают акцент на том, что американцы лимитировали непосредственное участие в боевых действиях на земле исключительно взятием Ракки. Вероятно, такое желание у военно-политического руководства США есть. Но существует ли у него эта возможность? Пока что американский спецназ воюет отнюдь не под Раккой.

 

Военные США находятся в зоне непосредственного боестолкновения со сторонниками ИГ на севере Алеппо, где исламисты провели хорошо спланированную наступательную операцию, выбив силы «умеренной оппозиции» из пяти деревень и стратегического городка Мареа. Причем в этом ИГ помогли турецкие союзники, приказав подконтрольным Анкаре туркоманам из этих населенных пунктов уйти. Вопрос этот заслуживает отдельного рассмотрения, хотя какой из Турции на самом деле участник контртеррористической коалиции, российскими экспертами указывалось не раз...

 

Особое внимание западными аналитиками и СМИ уделяется укреплению позиций ИГ в Ливии, где оно к настоящему времени имеет порядка пяти тысяч сторонников. Такие сведения приводятся в ежегодном докладе Госдепартамента США за 2015 год о террористической угрозе в мире. Несмотря на то, что сеть ИГ потеряла значительные территории в Ираке и Сирии во второй половине 2015 года, ей удалось добиться определенных завоеваний в Ливии на фоне имеющей там место нестабильности, отмечает внешнеполитическое ведомство США. Это заявление Госдепартамента следует несколько скорректировать. По данным, более приближенным к действительности, боевиков, которые ассоциируют себя с ИГ, в Ливии не более трех тысяч и они неравномерно распределены по территории страны.

 

Два основных центра ливийских сторонников ИГ: Дерна на востоке и Сирт на западе. Между собой эти группы не взаимодействуют и решают задачи, которые ставят себе сами исходя из оперативной обстановки. В случае с Дерной это союз с бенгазийскими кланами по вопросу противостояния вооруженным силам палаты представителей в Тобруке во главе с генералом Х. Хафтаром. Группа в Сирте имеет одну главную цель – установление контроля над нефтяными портовыми терминалами на западе Ливии. Природа группировок в Дерне и Сирте также различна. Группа из Дерны в большинстве состоит из представителей местных кланов, в основном из числа безработной молодежи. Они испытывают давление со стороны местного «военного совета», который также большой «светскостью» не отличается, но больше тяготеет к идеологии «Аль-Каиды». Многие представители этого крыла воевали в Афганистане против советских и американских войск. Нужно учитывать, что практически все ливийские джихадисты того времени (десятки тысяч человек) являются уроженцами этого города.

 

Пытался ли Мосул координировать деятельность этой группы? Американские эксперты утверждают, что пару лет назад туда приезжали высокопоставленные иракские эмиссары, которые и дали толчок началу формирования ячейки ИГ в этом городе. Подтверждения этой информации нет, но такой вариант развития событий можно допустить, хотя он ничего не решает и не определяет. При этом «филиал ИГ» в Дерне ослаблен. В последнее время его влияние сведено к минимуму усилиями местных клановых групп, которые расценивают эту группировку как конкурента и предпринимают активное военное давление на ее позиции, что при доминировании кланово-племенной структуры ливийского социума не оставляет ИГ в Дерне особого поля для маневров.

 

Вторая группа возникла совершенно неожиданно в Сирте примерно пару лет назад. Американцы говорят «о руке Мосула» в виде поездок иракских эмиссаров. Документальных данных не представлено. В отличие от «филиала» в Дерне сторонники ИГ в Сирте – представители разных племенных групп, что наталкивает на размышления о том, что основным мотивом вступления в организацию было обыкновенное наемничество. В ней присутствуют и сторонники Муамара Каддафи, и выходцы из Мисураты. К ее созданию приложил руку Катар, который пошел на этот эксперимент не от хорошей жизни. Первичные опоры Дохи в Ливии в виде триполитанских, мисуратских и бенгазийских кланов начали размываться, что опять-таки можно объяснить сложной племенной структурой Ливии и ее моноконфессиональностью. Прошло достаточно много времени после «революции», и представители различных кланов начали искать свое место под солнцем, отбирая его друг у друга. Так что сохранить единый базис поддержки катарцы не могли по объективным причинам.

 

Началось броуновское движение различных групп, которые перетекали из одного лагеря в другой.

 

Со свержением Каддафи исчезла основная скрепа, которая объединяла оппозиционные прежнему режиму группировки. Даже основная ударная сила, на которую в Катаре пытались положиться в лице мисуратцев, начала фрагментироваться. Союзник из Триполи А. Бельхадж был перекуплен и числится в союзниках премьер-министра правительства национального единства Ф. Сараджа. Причем скрепы в виде финансирования (регулярного и большого) в этой ситуации Доха предложить своим союзникам не смогла. Катар при всем его богатстве не может кормить всех. В этой ситуации Доха постаралась повторить иракский и сирийский опыт ИГ, создав надплеменную структуру, которую, как и в Ираке, предполагалось перевести со временем на самофинансирование, установив контроль над рядом нефтяных терминалов на побережье. Классическая схема для оси Катар – ИГ – Турция...

 

Но Ливия не Сирия и не Ирак. Здесь нет шиитов, которые являются естественным политическим и экономическим конкурентом суннитов, борьба против которых суннитского населения в этих странах является цементирующим фактором для радикальных исламистов, в том числе и ИГ. В Ливии все гораздо более мозаично и связано с обилием племенных групп и кланов. Создание в ней надплеменной группы обречено на неудачу априори, поскольку отсутствует основная природа таких групп, как ИГ, – суннитский национализм. Есть лишь частные интересы конкретного клана и любой его союз с другим носит характер решения сиюминутных тактических проблем.

 

Кроме того, контроль над одной только портовой инфраструктурой не дает в Ливии финансового благополучия, поскольку все основные нефтяные месторождения находятся в глубине страны и контролируются местными племенами. Воевать с ними ливийское ИГ не в состоянии. Так что собственных денег у него нет. Именно поэтому его вытеснили из Сирта местные племена. По той же причине численность ИГ в этом регионе уменьшается и оно не в состоянии организовать широкомасштабные наступательные операции. Да и попытка интервенции США, Франции, Италии и Великобритании, которую эти страны предприняли в апреле, направив в Ливию свой спецназ, также завершилась ничем. Впрочем, правительства перечисленных государств категорически отрицали сам факт того, что их военные присутствуют в Ливии.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/30954

[Алесь]

Параллельно Босфору

Турция не находит поддержки основных мировых игроков

Евгений Сатановский

Турция – проблемный сосед для Сирии, ЕС, России, Ирана и Ирака. Неоосманизм остается основой национальной идеологии турецкой республики, а ее президент – Реджеп Тайип Эрдоган превращает свою страну в авторитарное государство, подчиняющееся его прихотям в гораздо большей мере, чем традициям времен Кемаля Ататюрка.

 

Рассмотрим, что происходит во внутренней и внешней политике Турции, опираясь на подготовленные для ИБВ работы В. И. Ковалева и Ю. Б. Щегловина, сконцентрировавшись на программе нового правительства Турции, ее отношениях с ЕС после принятия немецким бундестагом резолюции о геноциде армян в Оттоманской Порте и курдском вопросе.

Планы партии – планы премьера

 

24 мая, спустя два дня после назначения на посты главы правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и премьер-министра страны Бинали Йылдырым озвучил программу 65-го по счету правительства Турции. Он поблагодарил за работу своего предшественника Ахмета Давутоглу и подчеркнул, что архитектором всех успехов страны с 2002 года, вне всяких сомнений, является президент Эрдоган. Йылдырым подтвердил приверженность страны и правительства курсу на бескомпромиссную борьбу с терроризмом и заявил, что «террористический кошмар будет устранен из турецкой повестки». Новый премьер отметил, что политические партии страны во всех предыдущих выборах брали на себя обязательства по принятию новой конституции. «Этот день – сегодня!» – заявил Бинали Йылдырым, подчеркивая, что речь идет о президентской форме правления.

 

“ Россия и США будут снабжать отряды ПДС оружием. Вашингтон – пока не падет Ракка, Москва – до тех пор, пока у власти пребывает Эрдоган ”

 

Заметное место в выступлении Йылдырыма заняла экономика, хотя в этом аспекте его тезисы были достаточно традиционными. Премьер подтвердил задачу войти в число стран с высокими доходами и соответствующим индексом развития человеческого потенциала. Он подтвердил приверженность ранее принятым программным документам, включая 10-й по счету пятилетний план развития государства. Новый премьер подчеркнул важность улучшения атмосферы для ведения бизнеса и привлечения инвестиций как изнутри страны, так и из-за рубежа. Планируется более широкое внедрение моделей государственно-частного партнерства, в том числе при реализации проектов в инфраструктурной сфере.

 

Риторика Йылдырыма относительно борьбы с антидемократичными практиками, беззаконием и нарушением прав человека была речью лидера продвинутого в демократическом смысле государства. Ожидается, что вместе с новой конституцией будут приняты новые устав меджлиса, законы о политических партиях и о выборах. После принятия поправок к конституции, предусматривающих прямые выборы президента, возникла системная проблема, для которой требуется неотложное решение, что поспособствует реализации планов, намеченных на 2023 год, когда будет отмечаться столетний юбилей Турецкой Республики. Одной из важнейших угроз национальной безопасности и демократической системе было названо «параллельное государство» Фетхуллаха Гюлена. Именно оно, по словам Йылдырыма, предприняло попытку государственного переворота в рамках дела «17–25 декабря» (2013 года), когда в СМИ просочилась информация компрометирующего характера в отношении руководства страны.

 

Целью Турции является стать страной не потребляющей, а производящей технологии. В этой связи большое внимание планируется уделять стимулированию научно-исследовательской деятельности и поддержке малого и среднего предпринимательства, в том числе начинающего ведение бизнеса. Предлагается упростить законодательство по привлечению в Турцию квалифицированной рабочей силы из-за рубежа. Намечено создание каталога и базы данных турецких исследователей, работающих за рубежом. Оборонная промышленность обещает стать одним из приоритетных направлений работы правительства, включая планы по производству национального самолета, танка, ракет, торпед, новых типов подводных лодок, судов, вертолетов и т. д.

 

Йылдырым говорил о важности повышения рождаемости и воспитания подрастающего поколения как основах будущего благополучия государства. Планируется активнее вовлекать молодежь в дела страны. Так, намечено снижение выборного возраста для парламентариев с 25 до 18 лет. Культура и спорт, по словам премьер-министра, имеют большое значение для развития населения. Он отдельно затронул турецкую киноиндустрию и олимпийское движение страны.

 

Премьер подчеркнул намерение ускорить процессы вхождения Турции в ЕС и присоединения к транстихоокеанскому торговому и инвестиционному партнерству. Страна продолжит настойчивую реализацию планов развития регионов, включая проблемные восточные и юго-восточные провинции.

 

Он подробно остановился на перспективных транспортно-логистических проектах, которые являются традиционной витриной достижений правящей ПСР. Самым важным из них можно признать проект канала Стамбул, параллельного проливу Босфор, который в случае реализации затронет конвенцию Монтре. Помимо этой мегастройки были перечислены конкретные дороги, мосты, воздушные и морские порты и пр.

 

Что касается внешней политики, Турция, по словам ее премьера, привержена вступлению в Евросоюз, однако не в качестве единственной альтернативы, а как опции, дополняющей повестку. В то же время Европа должна сделать встречные шаги. Так, она не оценила работу, проделанную Турцией по Брюссельскому соглашению, по переходу на безвизовый режим поездок. Анкара продолжит усилия по формированию переходного правительства в Сирии, чья легитимность не будет вызывать вопросов, принятию ее новой конституции и проведению выборов в рамках политических преобразований страны. По словам Йылдырыма, отношения с государствами Персидского залива продемонстрировали в последние годы большой прогресс. Турция продолжит поддерживать мир, безопасность и стабильность в этом регионе. Балканы согласно замечанию премьера являются одной из важнейших составляющих «турецкой исторической памяти».

 

В части речи, которая была посвящена России, Йылдырым отметил наличие у Анкары открытых каналов связи с Москвой и выступил за нормализацию и развитие отношений на основе «минимальных условий». «Российская часть» выступления премьера была ограничена тремя строчками, что отражает степень ее важности для Турции в нынешних условиях.

 

При этом внешняя политика заслужила немало теплых слов от нового премьера, который подчеркнул растущие возможности и потенциал своей страны на региональном и глобальном уровне. Но это теория – причем с турецкой точки зрения. О практическом ее воплощении, в том числе в Сирии, Ираке и в отношениях с ЕС – ниже.

Незавидная дальновидность

 

Ситуация в районе Алеппо со всей очевидностью позволяет сделать вывод о том, что Анкара прилагает все мыслимые усилия для того, чтобы оттянуть наступление «Сил демократической Сирии» (СДС) на Ракку – сирийскую «столицу» запрещенного в России «Исламского государства». Помимо недавно организованного наступления сил джихадистов на курдские кварталы в Алеппо, Турция предпринимает ряд рискованных шагов по снижению влияния курдской Партии демократического союза (ПДС) на севере Сирии. Анкара стремится всячески воспрепятствовать возникновению там, в местах традиционного проживания курдов аналога их автономии в Ираке в виде региона Рожава, как его называют курды.

 

“ Оголтелой антинемецкой риторикой турецкие власти только распугают туристов из ФРГ, которых пытаются сделать альтернативой российским ”

 

Турецкие власти избавились от иллюзий того, что Вашингтон учтет их мнение об ошибочности линии по поддержке сирийских курдов и использования их в качестве костяка СДС. Не осталось иллюзий у президента Эрдогана и в отношении того, что США прислушаются к Анкаре об использовании исключительно «арабских подразделений» для штурма Ракки.

 

Переломным моментом для турок в этом вопросе стало наступление курдских отрядов при поддержке американского спецназа на город Манбидж на севере провинции Алеппо, контроль над которым позволит если не полностью закупорить каналы материально-технического снабжения протурецких вооруженных оппозиционных группировок, то в значительной степени эту логистику осложнить.

 

Наступление на курдские кварталы в Алеппо, таким образом, имеет далеко идущие цели. В условиях поддержки курдских сил со стороны Москвы и Вашингтона и полной уверенности в том, что США взяли курс на использование исключительно СДС как средства уничтожения ИГ в Сирии, Анкара решила попытаться разыграть следующую партию. Под предлогом наступления джихадистов на курдов в Алеппо она постарается убедить Вашингтон пойти на «рокировку» отрядов, подконтрольных ПДС, и формирований пешмерга из Иракского Курдистана. В данном случае речь идет о трех тысячах бойцов, подконтрольных президенту курдской автономии Масуду Барзани из числа находящихся в Ираке членов Курдского национального совета (КНС). Это группа, оппозиционно настроенная к ПДС. Последняя по этой причине категорически возражает против возвращения отрядов КНС в Сирию.

 

Кроме того, Анкара планирует включить в состав этой новой силы и арабские отряды из Сирийской национальной коалиции (СНК). Если план будет реализован, отряды КНС начнут противостоять ИГ и добьются успеха, их авторитет и боеспособность в северной части Сирии станут, по оценке Анкары, надежным барьером на пути возникновения курдской автономии с нелояльным Турции руководством. В этой связи джихадистское наступление является мощным стимулом для создания устойчивого мнения как у собственно сирийских курдов, так и у США в отношении положительной реакции на подход «подкреплений» из иракского региона Курдистан. По крайнее мере большинство курдского населения, в том числе бежавшее из Алеппо под натиском исламистов в Африн, такую идею поддерживают.

 

Вашингтон, понимая далеко идущие планы Анкары, не видит в этом ничего страшного. Ему необходимо взять Ракку и отчитаться перед мировым сообществом о глобальной роли США в борьбе с ИГ. Руководство ПДС при этом категорически против такого сценария именно по причине, что в случае появления конкурента на внутрикурдской площадке произойдет распыление американской военной помощи. Создание сирийской курдской автономии ему видится как монопольное право управлять этим образованием из трех пока разрозненных географически районов на турецкой границе. Наступление на Манбидж и имеет целью географически сомкнуть эти районы. Контроль над приграничным с Турцией участком, помимо удовлетворения политических амбиций, еще и большие деньги от потоков контрабанды. Делиться ими ПДС ни с кем не хочет.

 

Это не первая попытка Анкары и Барзани сделать рокировку в приоритете сил среди сирийских курдов. Два года назад отряды пешмерга пытались при покровительстве Турции войти в Рожаву под предлогом борьбы с ИГ в период осады им курдского анклава Кобани. Но тогда отряды ПДС вынудили их уйти. Это говорит о том, что силовой баланс пока не в пользу Эрбиля и КНС. Но сейчас конкурентов ПДС будут поддерживать с воздуха и на земле турецкие военные. В первый раз они делали это не очень активно, поскольку ситуация была не настолько угрожающей, да и российских ВКС в Сирии еще не было. Теперь, с началом массированной военной помощи отрядам ПДС со стороны Москвы и Вашингтона, с перспективой взятия Ракки и образования Рожавы в Анкаре будут более активны.

 

Но, похоже, во всех этих раскладах Турция упускает основное. Как бы курды ни конкурировали друг с другом, для всех их партий и группировок остается священная корова – создание

«Великого Курдистана». Воевать между собой на потребу турок они не будут по определению. Делить между собой власть – да, но без ущерба своей боеготовности. С другой стороны, Анкара может это просчитывать, просто у нее не остается выбора. Либо образование на турецкой границе аналога региона Курдистан со своим собственным договороспособным лидером по типу Барзани, либо анклав, монопольно управляемый филиалом Рабочей партии Курдистана (РПК).

 

При этом ПДС уже обладает ПЗРК и, по данным МИТ, активно перебрасывает партии оружия через границу отрядам РПК, которые воюют в Турции. Другими словами, Анкара в результате своей «дальновидной политики» получила аналог Афганистана с курдами вместо моджахедов и тыловой базой в Рожаве вместо Пакистана. Россия и США будут снабжать отряды ПДС оружием. Вашингтон – пока не падет Ракка и инфраструктура ИГ не будет в основном разгромлена. Москва – до тех пор, пока у власти в Турции пребывает Эрдоган. Не слишком радужная перспектива, даже если забыть о резком повороте в отношениях Анкары с Брюсселем и Берлином...

Пороги и шлюзы

 

При всех словах премьер-министра о приверженности Турции интеграции в ЕС глава турецкого МИДа Мевлют Чавушоглу в эфире телеканала ТРТ заявил, что его страна будет вынуждена приостановить действие соглашения с ЕС о реадмиссии беженцев, если не реализуются договоренности о визовой либерализации с шенгенской зоной. Это соглашение является одним из основных условий для отмены виз и может существенно повлиять на реализацию достигнутых 18 марта в Брюсселе договоренностей Турции и ЕС по борьбе с нелегальной миграцией. Одновременно Чавушоглу потребовал от правительства Германии отмежеваться от позиции парламента страны, принявшего резолюцию о признании геноцида армян. Он отметил, что его страна примет меры в ответ на резолюцию бундестага. Правительство ФРГ должно заявить, что его позиция не совпадает с мнением, выраженным в резолюции парламента страны.

 

С самого начала опрометчивого шага ЕС, инициатором и вдохновителем которого выступала канцлер ФРГ Ангела Меркель, по заключению договора «о мигрантах» было ясно, что Анкара воспримет это в качестве уступки и будет продолжать шантажировать Брюссель отказом от его выполнения при малейших проблемах. В этой связи шаг Меркель по инициированию резолюции бундестага по армянскому геноциду надо расценивать как вынужденный, сделанный под неофициальным давлением внешних партнеров по ЕС и членов правительственной коалиции. Раз привела Анкару к порогу ЕС, она и должна была сделать так, чтобы Турция его никогда не переступила.

 

В турецкой элите ощущается в этой связи потеря ориентации. Министр иностранных дел позволяет себе высказывания, которые свидетельствуют о панике. Правительство ФРГ не может дистанцироваться от принятой бундестагом резолюции хотя бы потому, что партийные коалиции, голосовавшие «за», входят в состав кабинета министров. Федеральный канцлер также резолюцию поддержала. Чавушоглу, пытаясь выправить ситуацию, предлагает Берлину «достойные варианты» нормализации отношений, не понимая, что там не озабочены поисками выхода из «кризиса», потому как в случае резкого ухудшения экономических отношений ФРГ этого не заметит, а Турции придется плохо.

 

Если оголтелой антинемецкой риторикой турецкие власти распугают туристов из ФРГ, которых пытаются сделать альтернативой российским, Эрдогану это плюсов не прибавит. Анкаре нечего противопоставить Брюсселю, который не желает предоставлять туркам безвизовый режим. Для европейцев безумие – открыть границы прифронтовой стране, которая является «тыловой базой» для джихадистов, хотя осознание этого пришло к европейским лидерам поздно. Меркель вынуждена отыгрывать назад, рискуя потерять электоральную поддержку турецкой диаспоры в Германии.

 

Насколько далеко может пойти Эрдоган в стремлении «сохранить лицо»? На одной чаше весов безвизовый режим. На другой – потеря финансирования из ЕС миграционной программы, ухудшение экономического и инвестиционного климата. Плюс прощание с надеждами убедить Европу поддержать создание бесполетной зоны в Сирии. Из двух зол Эрдоган скорее всего выберет потерю безвизового режима. Турки будут делать резкие заявления, отзывать из Германии и вновь посылать туда посла, но единственный имеющийся в их арсенале инструмент воздействия на Брюссель – открытие шлюзов для миграционной волны – они задействовать не станут. По крайней мере в том объеме, в каком делали ранее.

 

Это будет означать открытое объявление войны ЕС, что ужесточит позицию Брюсселя. Резолюция в бундестаге – сигнал о том, что время уступок европейцев турецкому руководству прошло.

 

Кроме разговоров Анкара ничего предпринять не может. Предположим, она отзовет разрешение на расширение базы ВВС «Инджирлик» немецкими инженерными подразделениями и базирование там самолетов «Торнадо» ВВС ФРГ. Немцев это мало беспокоит. Точно так же, как несерьезно обсуждать шансы на мятеж трех с половиной миллионов турок в ФРГ или покушения на депутатов немецкого бундестага.

 

К слову, широко обсуждаемый в прессе в связи с немецко-турецким скандалом военный переворот как следствие нарастания общего недовольства Эрдоганом также нереален.

 

Эксперты напоминают о нейтрализованной им армии, которая утеряла, в том числе на законодательном уровне, даже саму возможность быть главным гарантом конституции. Как и отсутствие мощной политической оппозиции. То есть реальной силы для совершения государственного переворота в Турции нет. Но при этом все забывают о наиболее влиятельном антагонисте Эрдогана в лице проповедника Гюлена, который пользуется поддержкой спецслужб США и, несмотря на чистки силовых и государственных органов, сохранил резерв своих сторонников. Он вполне может использовать ситуацию в случае дальнейших опрометчивых шагов турецкого президента по изменению конституции (что тот полагает главным делом жизни, ради которого готов поссориться со всеми) и ухудшения экономической ситуации. Запад такой сценарий явно поддержит...

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31036

[Алесь]

Ни один МИД ни одной страны не будет мне указывать, куда ездить, — Сатановский

 

21.06.2016 - 19:52

Востоковед Евгений Сатановский, которого включили в чёрный список для въезда в Азербайджан, рассказал Лайфу, что нисколько не расстроен таким решением.

 

По словам политолога, он сам, без участия чиновников, может решить, ехать ему в Нагорный Карабах или нет.

 

«Такое количество людей пыталось мне указывать, куда ездить, а куда нет. Где они теперь? Когда я хотел, ездил в Газу, и мне было всё равно, как к этому относится израильский МИД. Когда я хочу, еду на западный берег в Иудею и Самарию, это моё дело и моё право. Ни один МИД ни одной страны не будет мне указывать, ездить мне в Нагорный Карабах или не ездить», — сказал он.

 

Евгений Сатановский добавил, что в Азербайджане у него нет бизнеса, и с друзьями после включения в чёрный список он не рассорится.

 

Востоковед также отметил, что решение азербайджанского МИД уж точно не помешает ему есть бакинские помидоры или пельмени дюшбара, а также смотреть кино и читать книги об этой республике.

 

21 июня МИД Азербайджана сообщил о включении в чёрный список российского гражданина Евгения Сатановского.

 

В Баку заявили, что причиной стало посещение Сатановским Нагорно-Карабахской республики без уведомления властей Азербайджана. По законам страны это считается нарушением государственной границы и влечёт автоматическое включение в чёрный список.

[Алесь]

Кладовые и коридоры индийской политики

Нарендра Моди проводит перезагрузку

Евгений Сатановский

Разногласия какого-либо государства со странами ЕС и США, традиционно противостоящими России, не означают того, что Москва может на него положитьсяили просто достичь взаимоприемлемых договоренностей, невзирая на уровень его заинтересованности в экономическом и политическом партнерстве с РФ. Это касается не только Турции, пример которой наиболее показателен, но и Ирана, Индии, Китая или соседей из числа бывших советских республик. Никакие долгосрочные интересы, даже основанные на объективных факторах, не работают в мире, где во внешней политике доминируют личные симпатии и антипатии, сиюминутные потребности и внутриполитические интриги государственных деятелей.

 

Вопрос, является ли формирующийся в настоящее время многополярный мир для России более комфортным и безопасным, чем однополярный, с доминированием США, ответа пока не имеет. Пример того, во что превращается система мироустройства на планете, – Турция – региональная держава, на протяжении четверти века успешно балансировавшая между своими соседями, ЕС, Соединенными Штатами и Россией, развивая экономику и усиливая вооруженные силы… Пока реваншистско-имперские неоосманские амбиции ее руководства не испортили отношения этой страны не только со всеми сопредельными государствами, но и с основными мировыми центрами силы, включая Китай.

 

“ События в Афганистане не оставляют места для сомнений в разворачивании с его территории «центральноазиатской весны», направленной на дестабилизацию в постсоветских странах региона ”

 

Реакция Пекина на поддержку Анкарой уйгурских радикалов и выдачу им турецких паспортов не столь заметна, как демонстративный ответ Москвы на уничтожение российского военного самолета, но не менее жесткая. Текущая ситуация в многополярном мире опаснее, чем в однополярном или в ушедшем в прошлое мире противостояния двух идеологических систем, поскольку практически неуправляема.

 

Иллюзию управляемости положением дел в равной мере поддерживают Государственный департамент Соединенных Штатов и отечественные политологи, верящие в теорию заговора. Реальность выглядит куда печальнее: если бы такой заговор существовал, России было бы с кем договариваться.

 

Турция, отношения которой с Брюсселем и Вашингтоном резко ухудшились в последнее время, свидетельством чему стала реакция Анкары на резолюцию бундестага о признании геноцида армян в Оттоманской Порте и внезапно прерванный визит президента Эрдогана в США после отказа ему в превращении похорон боксера Мухаммеда Али в декорацию для его показательного выступления, демонстрирует нежелание учитывать чьи-либо интересы, кроме собственных. Она не только отказывается выполнить требования Москвы о признании вины, компенсациях и наказании убийц российского летчика, но и усугубляет конфликт в Сирии, поддерживая ориентирующиеся на нее террористические группировки под Алеппо. Отдельная тема – роль Анкары в дестабилизации ситуации в Центральной Азии – от Афганистана до Казахстана.

 

На турецком примере понятно, что разногласия какого-либо государства со странами ЕС и США, традиционно противостоящими России, не означают того, что Москва может на него положиться или просто достичь взаимоприемлемых договоренностей, невзирая на уровень его заинтересованности в экономическом и политическом партнерстве с РФ. Это касается не только Турции, пример которой наиболее показателен, но и Ирана, Индии, Китая или соседей из числа бывших советских республик. Никакие долгосрочные интересы, даже основанные на объективных факторах, не работают в мире, где во внешней политике доминируют личные симпатии и антипатии, сиюминутные потребности и внутриполитические интриги государственных деятелей.

 

Речь не о том, что фактор личности в истории доминирует над экономическими и политическими интересами, а о необходимости учитывать все эти обстоятельства. Поскольку ни Россия без Путина, ни США без Обамы, ни Германия без Меркель, ни Турция без Эрдогана, ни Израиль без Нетаньяху, ни Индия без Моди не были бы теми государствами, которые мы видим сегодня. Настоящая статья, подготовленная на базе материалов экспертов Института Ближнего Востока Д. А. Карпова и А. А. Кузнецова, посвящена Индии, точнее – долгосрочной политике страны и текущему курсу на Ближнем и Среднем Востоке, который иллюстрируют визиты ее премьер-министра в Иран, Афганистан и Катар. Швейцарию, Мексику и США, входящие в программу последнего турне Нарендры Моди, оставим за рамками настоящего анализа.

Три темы для Тегерана

 

В ходе официального визита премьер-министра Индии в Иран 22–23 мая он встретился с верховным лидером ИРИ Али Хаменеи и президентом страны Хасаном Роухани, а также подписал ряд важных соглашений. Это первый визит такого уровня за 15 лет. Предшественником Моди в посещении Ирана был в 2001 году индийский премьер-министр Аттал Бихари Ваджпаи. Связано это с политическими причинами. В 90-е ирано-индийское военно-политическое партнерство развивалось. Обе страны сотрудничали с Россией против движения «Талибан», поддерживая «Северный альянс».

 

Американская оккупация Афганистана в 2001 году породила надежды Нью-Дели на расширение влияния в этой стране с помощью США, что свело на нет результаты ирано-индийского стратегического партнерства 90-х. В 2010 году в обмен на американскую помощь в строительстве индийской ядерной энергетики последовало присоединение к санкциям против Тегерана. Визит Моди стал «перезагрузкой» индо-иранских отношений.

>

 

На переговорах были затронуты три основные темы: региональная безопасность, экономическое сотрудничество, транспортные и инфраструктурные проекты. Последние вызывают все больший интерес у индийской стороны. Так, в 2000 году между правительствами Индии, Ирана и России было подписано соглашение о развитии международного транспортного коридора «Север – Юг». В 2002-м оно ратифицировано. Соглашение предусматривает транспортировку товаров из Индии в иранские порты на побережье Персидского залива с их последующим транзитом через территорию России в страны Скандинавии, Восточной и Центральной Европы, хотя оно во многом осталось на бумаге. Созданная под его реализацию свободная экономическая зона Бандар Энзели на Каспии простаивает.

 

В настоящее время интерес Индии к иранским портам на побережье Персидского залива оживился. Особенно это касается Чахбахара, вокруг которого развернута свободная экономическая зона. Учитывая напряженные отношения с Исламабадом, Нью-Дели не может воспользоваться для транзита товаров кратчайшим путем через Пакистан и Хайберский перевал в Афганистан. Альтернативу дает иранский путь, предусматривающий транспортировку через Чахбахар, а оттуда через Иран в Афганистан (через Герат) и постсоветские государства Центральной Азии. Как следствие во время визита Моди между лидерами Ирана, Индии и Афганистана было подписано соглашение о развитии порта Чахбахар.

Каждому по хабу

 

Индийцы высказали намерение инвестировать в СЭЗ Чахбахар 500 миллионов долларов. Кроме порта в регионе предусматривается строительство завода по производству минеральных удобрений, металлургического комбината и нефтехимических предприятий. Развивая сотрудничество в транспортной сфере с Индией, иранцы делают это не в ущерб Пакистану, партнерство с которым в последнее время становится важным элементом их внешней политики.

 

Недалеко от Чахбахара – на побережье Аравийского моря расположен пакистанский порт Гвадар, который Исламабад стремится превратить в крупнейший в регионе, не уступающий Дубаю транспортный хаб. Интерес к нему проявляет Китай, высказавший намерение вложить в экономику Пакистана 42 миллиарда долларов в рамках проекта «Один пояс, один путь». И Чахбахар рассматривается как потенциальный конкурент Гвадару. Иранский посол в Исламабаде Мехди Хонардуст выступил в этой связи со специальным заявлением. Он отметил, что изначально Тегеран приглашал к осуществлению Чахбахарского проекта Пакистан и Китай, но поскольку те медлили с ответом, началось сотрудничество с Индией. По его мнению, Чахбахар не является конкурентом Гвадару, так как расстояние между портами составляет 70 километров и они могут образовать один транспортный хаб. По словам Хонардуста, Чахбахарский проект не закончен и Тегеран ждет новых инвесторов, приглашая к участию в нем «братского соседа Пакистан и Китай, великого партнера Ирана». «Мы готовы к взаимодействию с любыми региональными странами, которые могут пойти на благо наших народов. При этом мы отделяем политику от бизнеса и от торговли», – подчеркнул иранский дипломат.

 

Следует отметить, что порт Чахбахар расположен на территории проблемной провинции Систан-Белуджистан, где иранские силовики ведут борьбу с салафитской террористической группировкой «Джундалла». Исламабад стал уделять больше внимания иранским просьбам о сотрудничестве в борьбе с экстремистами. В то же время там опасаются, что присутствие Индии в Чахбахаре послужит проникновению спецслужб этой страны в Пакистан. Там, принимая в конце мая делегацию иранских силовиков, подняли вопрос о «разоблаченной индийской шпионской сети» в Чахбахаре.

С усиленной энергией

 

Важный аспект ирано-индийских отношений – сотрудничество в энергетике. В ходе визита была достигнута договоренность о том, что Нью-Дели возобновит инвестиции в газодобывающий проект «Фарзад Б» на месторождении «Южный Парс». Что до поставок иранской нефти, эта тема не была основной на переговорах Моди с Роухани. В 2008–2009 годах доля Ирана в индийском импорте «черного золота» составляла 16,5 процента, однако в настоящее время ИРИ – пятый по значению поставщик нефти в Индию. В минувшем апреле Индия получила 22 процента сырой нефти из Ирака, 18 процентов – из Саудовской Аравии и 7,4 процента – из Ирана (против 4,5% в апреле 2015-го). Основным фактором, вызвавшим сокращение импорта из Ирана, явились введенные против него санкции. Но за несколько недель до визита Моди в Тегеран индийские нефтеперерабатывающие заводы выплатили часть долга за иранскую нефть, составившего 6,4 миллиарда долларов.

 

Перспективными представляются проекты сотрудничества двух стран в газовой сфере. По оценкам экспертов, потребности Индии в природном газе к 2021 году удвоятся и составят 517 миллионов кубометров в день, а к 2030-му страна станет вторым потребителем газа в мире. С учетом этого в январе 2016 года началось строительство газопровода Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия (ТАПИ), однако возможность завершения проекта сомнительна. Он должен пройти по территории Южного Вазиристана, самого неспокойного района пакистанской Зоны племен, где сильно влияние талибов и «Аль-Каиды».

 

Исходя из этого в Нью-Дели ищут альтернативный ТАПИ вариант. В связи с тем, что план продолжения газопровода Иран – Пакистан до Индии не удался из-за разногласий по поводу ценообразования, в настоящее время рассматривается проект проведения газопровода из Ирана в Оман, а оттуда по дну Аравийского моря к побережью индийского штата Гуджарат.

 

Он получил название «Глубоководный трубопровод Ближний Восток – Индия» (MEIDP). Его протяженность оценивается в 1200 километров, а примерная стоимость – 4,5 миллиарда долларов. Газопровод способен перекачивать 31,5 миллиона кубометров в день.

Борьба за Талибан

 

События последнего полугодия показывают, что восточные соседи Ирана – Китай, Пакистан и Индия проявляют большой интерес к сотрудничеству с этой страной. В свою очередь ее руководство, озабоченное привлечением инвестиций в экономику, проводит политику «взгляда на Восток» и видит на этом направлении особые перспективы для развития. Но Тегеран проявляет прагматичность, стремясь уравновесить участие в китайском проекте «Один пояс, один путь» широкомасштабным сотрудничеством с Индией. Последняя, соперничая с Пакистаном и развивая экономические отношения с КНР на фоне исторического противостояния с этой страной, видит в Иране важного партнера, тем более что ее интересы в Афганистане требуют сближения с ИРИ.

 

Начавшееся 4 июня международное турне Нарендры Моди говорит о его амбициях. Афганистан имеет особое значение для индийского руководства как с экономической, так и с геополитической точки зрения. Нью-Дели планирует расширить торговые связи с республиками Центральной Азии в обход своего основного регионального конкурента – Пакистана.

 

Исламабад стремится реализовать план воссоздания Великого шелкового пути совместно с КНР. Несмотря на все технические различия этих проектов, суть их представляет создание логистических хабов и цепочек от Китая и республик Центральной Азии к морским портам. В данном случае принципиальное различие заключается лишь в том, к каким именно – индийским или пакистанским.

 

Для достижения этой цели необходима стабильность в Афганистане, через который должны проходить основные пути. Главные внешнеполитические спонсоры и игроки, участвующие в реализации этой схемы, теоретически хотят стабильности, но она не наступает потому, что Исламабад и Нью-Дели имеют разные сценарии достижения цели. Вопрос в том, с кем из лидеров движения «Талибан» им нужно будет в конечном счете договариваться о стабильности. В этой ситуации визит Моди в Кабул знаковый, поскольку его отношения с президентом Афганистана Ашрафом Гани переживают расцвет. У них одинаковые взгляды на будущего партнера для переговоров о мире в Афганистане со стороны талибов – это руководитель военного крыла А. Кайюм.

 

4 июня индийский премьер и афганский президент совместно открывали плотину «Сальма» в провинции Герат на афгано-иранской границе, что олицетворяло успешное завершение проекта стоимостью 250 миллионов долларов, обеспечение электроэнергией 250 тысяч домов и орошение участков земли 640 населенных пунктов. Этот совместный индо-афганский проект начался в 2002 году. В ходе визита Моди получил из рук президента Афганистана высшую гражданскую награду страны – орден эмира Амануллы-хана и выступил по афганскому телевидению. Причем одним из тезисов стало артикулирование «озабоченности Нью-Дели перспективой усиления талибов под командованием нового лидера движения Х. Ахунзады». Последний является креатурой Исламабада, и Нью-Дели таким образом солидаризируется с позицией Кабула.

 

Ликвидация предшественника Х. Ахунзады муллы Мансура американским беспилотником менее месяца назад иллюстрирует то, что Вашингтон в конкуренции региональных игроков КНР – Пакистан и Индия – Афганистан принимает сторону последних. В экономике такой региональный расклад может означать фиаско планов Пакистана по установлению удобного себе порядка вещей в Афганистане. Именно для того, чтобы не допустить этого, Исламабад и заигрывает с Тегераном: громит инфраструктуру террористической группы «Джундалла» на территории Белуджистана, которая использовалась Управлением общей разведки КСА для организации подрывной деятельности внутри Ирана, направляет в ИРИ муллу Мансура для организации взаимодействия между талибами и КСИР, высказывается против политики КСА на сирийском направлении и выступает за сохранение нынешнего режима в Дамаске.

 

Тройственный альянс Вашингтона, Нью-Дели и Кабула в состоянии серьезно осложнить планы Исламабада. Именно поэтому лояльные ему талибы проводят в Пакистане демонстрацию силы: началось массовое задержание автобусов с фильтрацией пассажиров и расстрелом подозрительных лиц, что блокирует сообщение в стране, где нет иных средств транспортной коммуникации. Причем с учетом накопленного пакистанскими силовиками опыта использования в своих интересах радикальных группировок это не более чем начало очередного раунда соперничества за контроль над Афганистаном. События там не оставляют места для сомнений в разворачивании с его территории «центральноазиатской весны», направленной на дестабилизацию ситуации в постсоветских странах региона.

Тенденция – многовекторность

 

Вторым пунктом программы июньского вояжа Моди был Катар. И это связано не только с экономикой, хотя ее значение здесь превалирует. Нью-Дели играет в данном случае роль посредника между Кабулом и Дохой, которая стоит за возникновением афганского варианта запрещенного в России «Исламского государства», стремясь доказать свое право на участие в выработке политической архитектуры в стране. Для Индии в данном случае важен один аспект: поставка углеводородов. К 2040 году 90 процентов своей потребности в нефти Индия будет покрывать за счет импорта, что, как сказано выше, ставит на ее повестку дня создание многовекторной системы поставщиков сырья и минимизацию внешнеполитических рисков.

 

Катар в 2015 году стал крупнейшим экспортером СПГ в Индию. 6 июня Моди и эмир Катара Тамим бен Хамад подписали семь меморандумов о взаимопонимании. Помимо прочего эмират обязался инвестировать в Национальный фонд инфраструктуры. Катар уже вложил миллиард долларов в индийскую телекоммуникационную компанию Аirtel и собирается наращивать свое участие. Причем говорить о приоритетной политике Индии исключительно по отношению к Катару неверно. Нью-Дели старается выстраивать многовекторную политику на ближневосточном направлении. Отсюда визиты Моди в Иран и Саудовскую Аравию, а также нарастающее сотрудничество с Израилем в военно-технической области. Впрочем, при всех сложностях, сохраняющихся в отношениях с Пакистаном и Китаем, визиты и контакты на высшем уровне с руководством этих двух стран стали отличительной чертой его правления, контрастируя со временами, когда у власти в Нью-Дели десятилетиями находился Индийский национальный конгресс.

 

Часть российского экспертного сообщества ревниво относится к политике Индии, развивающей в том числе в военно-технической области отношения с США и Израилем в ущерб сотрудничеству с Россией. Но повлиять на эту страну так же нереально, как на Иран, Китай или Турцию. Кризис в российско-украинских отношениях демонстрирует, что не стоит переоценивать возможности влияния не только на внешних партнеров, но и на ближайших соседей, причем это далеко не только наша проблема. Евросоюз не смог повлиять на Турцию в миграционном кризисе, окончание которого не просматривается, несмотря на все достигнутые ранее договоренности Брюсселя и Анкары. США – на ту же Турцию (практически во всех спорных вопросах – от оккупации Северного Кипра до ситуации в Ираке и Сирии) и Индию (пытаясь ограничить израильский военный экспорт в свою пользу). Китай – на Северную Корею, несмотря на зависимость Пхеньяна от Пекина. Тенденция налицо. Так что российско-индийские отношения не исключение...

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31124

[Алесь]

Ближнее будущее Ближнего Востока

 

Активность игроков в регионе будет зависеть от цен на нефть

Евгений Сатановский

Ситуация на Ближнем Востоке динамично меняется, оказывая влияние на всю картину мироустройства. Потоки беженцев и мигрантов из этого региона перекраивают европейскую политику и отношения ЕС и Турции. Ближневосточный наркотрафик – проблема мирового масштаба. Террористические группировки расширяют сферу своего влияния в регионе, а при помощи интернет-технологий и использования принципа «индивидуального джихада» – во всем мире.

 

Оценим ситуацию в регионе и перспективы ее развития, отдельно выделив Сирию и Ирак, на территории которых действует запрещенное в России «Исламское государство» (ИГ), опираясь на материалы эксперта ИБВ Ю. П. Юрченко.

Где-то стихает

 

Основной момент, который будет влиять в среднесрочной перспективе на развитие военно-политической обстановки в регионе, – заключение соглашения по иранской ядерной программе (ИЯП) и снятие экономических санкций с Тегерана. Это часть проводимой США стратегии на воссоздание на Ближнем Востоке системы баланса сил и противовесов, разрушенной свержением режима Саддама Хусейна в Ираке.

 

“ Основная задача Вашингтона неизменна: свержение режима Асада просто как союзника Москвы, без просчета негативных последствий ”

 

Система будет характеризоваться сохранением шиитско-суннитского противостояния, в основе которого лежат отношения Ирана и Саудовской Аравии (КСА). Опорными точками противостояния останутся Сирия, Ирак, Йемен, Ливан и Бахрейн. Тегеран и Эр-Рияд будут оказывать воздействие как на силы, находящиеся в прямом военном конфликте, так и через такие подрывные операции, как поддержка шиитского подполья на Бахрейне и в КСА, или спонсирование арабских сепаратистов в Хузестане и белуджей в Иране.

 

Стратегически дестабилизирующего влияния на режимы этих стран подрывная деятельность не окажет. КСА и Иран продолжат курс на создание собственных современных вооружений, прежде всего систем тактического ракетного вооружения и беспилотников. Большое внимание будет уделяться созданию системы кибербезопасности. Сдерживающим эти программы фактором останется нестабильность рынка углеводородов.

 

Суннитов будут ослаблять противоречия между основными игроками по оси КСА – Катар в Ливии и Египте. Саудовское участие в ливийском конфликте будет возрастать. Турция продолжит подрывную деятельность в Сирии, наращивая материально-техническую военную поддержку лояльных ей сил. Основной вектор стратегии Анкары будет направлен не на свержение режима Асада, что нереально в связи с наличием в стране российских ВКС, а на снижение опасности создания на границе с Сирией курдского территориального буфера.

 

 

Турция с большей степенью вероятности пойдет на ограниченную военную операцию в случае взятия курдами Азазы и выхода на оперативные направления западнее реки Евфрат. Возможна попытка возобновления диалога с Рабочей партией Курдистана о перемирии. Турецко-катарский альянс будет усиливаться в рамках единой стратегии в Ливии, Сирии и на Синайском полуострове.

 

Военный переворот в Турции на фоне раскола в правящей Партии справедливости и развития исключен. Возможна попытка оппозиционных Эрдогану политических групп (включая военных и сторонников имама Ф. Гюлена) организовать покушение на него. Это может усилить связи с США и снизить масштаб участия Турции в сирийском конфликте.

 

После разгрома инфраструктуры ИГ в Сирии начнется процесс его ослабления в Ираке на фоне роста иранского влияния в стране. Тегеран будет воздействовать на Багдад, несмотря на борьбу в иракской шиитской правящей элите. Активизируется создание иракского и сирийского аналогов ливанской «Хезболлы». Тегеран будет стараться усилить влияние на Иракский Курдистан (ИК) через оппозиционные М. Барзани структуры Дж. Талабани и партии «Горан». Вероятность попыток руководства ИК предпринимать шаги по государственному обособлению начнет снижаться в силу роста межфракционной борьбы в ИК и отсутствия альтернативных от иракских путей экспорта нефти. Значение турецкого маршрута будет падать. Оживление этого канала возможно лишь при росте мировых нефтяных цен.

 

Ситуация в Йемене может поменяться только в случае ухода из жизни бывшего президента страны А. А. Салеха. Это приведет к ослаблению сил, противостоящих аравийской коалиции и утере контроля хоуситами над значительной территорией страны, но не скажется на их способности удерживать большую часть районов севера. Помощь им со стороны Ирана останется на нынешнем уровне. Ускорится регенерация боевого потенциала исламистской партии «Ислах». На этом фоне будет расти напряжение между основными участниками аравийской коалиции: ОАЭ и КСА, в том числе по вопросу взаимодействия с местными «Братьями-мусульманами» в лице партии «Ислах». ОАЭ на сегодня лимитировали границы своего участия в йеменском конфликте пределами бывшей НДРЙ (Южный Йемен).

 

Важным элементом оперативной обстановки будет фиаско идеи КСА по созданию под своей эгидой (формально – под патронатом ЛАГ) панарабских сил и превращению Эр-Рияда в самостоятельную региональную силу. Задумывалось это как попытка альтернативы Ирану с учетом недоверия к США как главному гаранту безопасности королевства в связи с соглашением по ИЯП и снятия с Тегерана экономических санкций. План потерпел крах, что вынуждает Эр-Рияд оставаться в орбите влияния США, продолжая рассматривать Вашингтон как основного военного партнера.

 

Ближний Восток в среднесрочной перспективе будет идти к сравнительной устойчивости после «арабской весны». Этого можно ждать в силу стабильности режимов, ослабления «Братьев-мусульман» и начавшегося в Тунисе и АРЕ ренессанса прежней правящей элиты.

 

Указанные процессы будут мало влиять на ситуацию в мусульманских регионах России. Динамика развития событий и падение мировых цен на нефть исключает возможность возникновения внешней силы, которая могла бы дестабилизировать обстановку через экспорт джихада. Для этого отсутствуют условия, без которых говорить о возникновении массового вооруженного протестного сопротивления нереально. При этом не исключены отдельные эксцессы и резонансные теракты наподобие уничтожения российского авиалайнера над Синаем. Действия ВКС РФ в Сирии будут сковывать активность по переносу очагов вооруженного джихадизма в Россию.

Сирийский катализатор

 

Ввод ВКС РФ в Сирию кардинальным образом изменил военно-политическую ситуацию в этой стране. Он восстановил баланс сил между противоборствующими сторонами и нивелировал дефицит сирийских правительственных сил в живой силе и технике.

 

Преимущество в воздухе стало одной из главных причин приобретения сирийской армией и ее союзниками стратегической инициативы в этой кампании, что позволило развить наступление на ряде участков фронта. Одновременно российская операция стимулировала международную коалицию во главе с США на более активное участие в конфликте.

 

Запад на сирийском направлении до входа в страну ВКС РФ придерживался «активного нейтралитета». Вашингтон устраивал вариант смещения Б. Асада оппозицией, в которой превалируют исламистские радикалы. Активных попыток воздействовать на ситуацию США не предпринимали ни в отношении просаудовской «Джебхат ан-Нусры», ни прокатарского ИГ.

 

Дорогостоящие попытки создать светскую вооруженную оппозицию потерпели крах – прежде всего потому, что с начала сирийского конфликта Белый дом предоставил Турции, КСА и Катару формировать повестку дня на этом направлении. США не стали трансформировать Сирийскую свободную армию (ССА) в структуру, которая могла бы составить конкуренцию исламистским силам. В итоге основным вооруженным сегментом антиасадовской оппозиции стали исламисты.

 

Единственной задачей, которую США пытались решить в Сирии, была проблема возможного попадания арсеналов химического оружия в руки террористов с перспективой

расползания по всему региону. Решения проблемы Пентагон сформулировать не смог, поэтому российская инициатива о вывозе указанного оружия была воспринята Вашингтоном позитивно. Но сам этот факт снял ограничения со стороны США на действия их союзников в стране по свержению режима Асада.

 

Основной американской задачей в Сирии было устранение действующего президента без прогнозирования развития ситуации. Вашингтон не имел никаких рычагов воздействия на ситуацию, что приводило к превращению Сирии во второе Сомали или Ливию. Ввод ВКС РФ вынудил Вашингтон более активно реагировать на ситуацию, где США оказались в роли догоняющего без программы действий со стороны Госдепартамента и силового блока.

 

Ее США пришлось формировать на ходу, что привело к серии пропагандистских и политических ошибок. Слабым звеном действий США в Сирии является отсутствие у них военной силы «на земле». Этот момент влияет на них в негативном ключе. Вашингтон ищет формы создания такой силы, учитывая интересы Анкары и Эр-Рияда, а в последнее время пойдя на участие американских подразделений в сухопутных операциях. Ставку на сирийских курдов ограничивает то, что воевать они готовы и могут только на территориях традиционного проживания.

 

Участие курдских отрядов в наступлении на исконно арабские города типа Ракки вызывает отторжение у Анкары и арабского населения Сирии независимо от их конфессиональной принадлежности. Курдский ресурс – вынужденный инструмент попыток США влиять на ситуацию. Это позволяет предположить, что материально-техническое снабжение и обучение курдских отрядов американцами будет снижаться со взятием Ракки и Манбиджа.

 

Эта задача – приоритет Белого дома для приобретения имиджевого преимущества «главной силы, победившей ИГ» с учетом предстоящих президентских выборов в США. По мере решения этой задачи прямое американское военное присутствие в Сирии начнет сокращаться. Оно будет ограничено вопросами подготовки арабского сегмента «Сил демократической Сирии» (СДС). Действий по направлению Алеппо – Идлиб американцы предпринимать не будут. С учетом приближающегося ухода нынешней администрации схемы действий в Сирии на перспективу она разрабатывать не станет.

 

При предсказуемом разгроме инфраструктуры ИГ в Сирии США сделают ставку на сохранение центра притяжения и аккумуляции суннитского недовольства в стране. На сегодня это просаудовская «Джебхат ан-Нусра». В случае разгрома ИГ она станет монопольной военной силой в оппозиции.

 

В ходе недавнего визита в США наследника наследного принца КСА и министра обороны Мухаммеда бен Сальмана были определены основные пункты взаимодействия на этом направлении. «Джебхат ан-Нусра» должна раствориться во вновь создаваемой вооруженной оппозиции. Главную роль в ней будут играть группировки, которые не внесены в список террористических организаций, что позволяет оказывать им материально-техническую поддержку. Это «Ахрар аш-Шам», которая должна стать ведущей публичной силой нового альянса, замаскировав «Джебхат ан-Нусру». В альянс предполагается включать и группы оппозиции, которые тренируются американскими и британскими инструкторами в Иордании.

США будут оказывать альянсу поддержку оружием и по дипломатической линии. Основная задача на среднесрочную перспективу – организация перемирия в Сирии с использованием женевского формата и других инструментов с целью получения необходимого ресурса времени на формирование и укрепление позиций блока. При этом основная задача Вашингтона неизменна: свержение режима Асада без просчета возможных негативных последствий, просто как союзника Москвы.

 

В Госдепартаменте США и Белом доме превалирует уверенность в том, что создаваемый новый альянс оппозиции в Сирии – та сила, которая сможет контролировать ситуацию после ухода Асада. Указанная схема полностью устраивает КСА и Турцию. Американцы полагают, что нашли верную схему действий в сирийском конфликте, создавая «управляемую» исламистскую оппозицию в качестве альтернативы нынешнему режиму. Роль Анкары и Эр-Рияда в материально-технической и военной поддержке исламистов будет увеличиваться.

 

Схема рискованна тем, что легализовав их в Сирии, американцы занимают позицию стороннего наблюдателя. Ресурс воздействия на руководство этого альянса, которое будет прислушиваться только к рекомендациям из Анкары и Эр-Рияда, ограничен. Оппозиция останется радикально-исламистской без всяких перспектив превращения в «светскую».

США не учитывают разницу подходов Анкары, Дохи и Эр-Рияда по вопросу будущего главенства тех или иных сил в создаваемом альянсе и в целом в Сирии послеасадовского периода. С точки зрения Анкары и Дохи – это должны быть «Братья-мусульмане», по оценке КСА – лидеры салафитского толка. Пока существует договоренность о взаимодействии с учетом угрожающего положения оппозиции на фронте. Но по мере укрепления альянса и в случае его успехов разногласия будут нарастать. Если режим Асада падет, настанет период размежевания оппозиции с повторением ливийского сценария. В силу географического положения преимущество в этом конфликте будет на стороне протурецких группировок при возрастающей финансовой поддержке их со стороны Дохи.

 

Таким образом, жизнеспособность режима в Дамаске будет определяться участием Москвы в его поддержке, включая действия группы ВКС РФ. Это не позволит оппозиции достичь преимущества на фронтах и развить генеральное наступление на Дамаск независимо от степени интенсификации материально-технического обеспечения со стороны спонсоров. Иран сможет стабилизировать ситуацию в Сирии без российской поддержки только путем массированной военной интервенции в случае опасности падения Дамаска, что для Тегерана нежелательно.

 

Участие Турции и КСА в материально-техническом снабжении подконтрольных им отрядов оппозиции будет расти. С учетом фрагментации ИГ в случае взятия Ракки, Табки и Манбиджа монопольной силой в суннитском сопротивлении останутся «Джебхат ан-Нусра» и «Ахрар аш-Шам», подконтрольные Анкаре. Сломать эту стратегию США, Турции и КСА на сирийском направлении может активизация наступления на направлении Алеппо – Идлиб без оглядки на дипломатическое давление со стороны Соединенных Штатов. Взятие Ракки в данном случае важно только для достижения пропагандистского успеха. Для того чтобы нарушить систему связи отрядов ИГ, достаточно взять Табку и разблокировать Дейр эз-Зор. Судьба сирийской кампании решается в Алеппо.

 

Даже локальные успехи на этом направлении стимулируют присоединение суннитских групп к перемирию с Дамаском. Этот процесс – единственно возможная форма замораживания кризиса для перехода к внутрисирийскому диалогу с обсуждением архитектуры разделения власти между различными конфессиями. Необходимо учитывать, что уход Асада ситуацию в стране не изменит и на настроения в суннитских и шиитских общинах не повлияет.

Сдавайтесь или ждите шиитов

 

На ситуацию в Ираке будет воздействовать разгром инфраструктуры ИГ в Сирии. По мере взятия крупных центров исламистов и фрагментации отрядов ИГ осложнится ее положение в Ираке. Премьер-министр Х. аль-Абади скорее всего сможет преодолеть внутриполитический кризис и достичь компромисса с одним из главных оппонентов в шиитской элите, лидером «Армии Махди» М. ас-Садром. Это позволит сконцентрироваться на дальнейшей борьбе с ИГ, прежде всего в направлении Мосула. Синхронно будет идти процесс «национального примирения», которое реализуется в Ираке неофициально. Это видно на примерах взятия Рамади и Эль-Фаллуджи. Используется схема: армия блокирует города и вступает в переговоры с местной суннитской верхушкой об условиях сдачи. Если консультации не приносят успеха, начинает использоваться в качестве шантажа «шиитский фактор»: переброска частей шиитской милиции под осажденный город.

 

Перспектива входа шиитов в суннитские кварталы оказывается достаточной для достижения компромисса. Правительственным войскам дают право поднять государственный флаг на главном административном здании, оставить маленький гарнизон (обычно полицейских) и представителей центральной власти. Вся административная и социальная политика остается в руках местных суннитов. Отряды ИГ уклоняются от боев и растворяются среди местного населения. Такая же тактика будет применяться и по отношению к Мосулу, взятие которого является основной задачей Багдада и Вашингтона. Участие курдов лимитировано блокадой города по периметру. Участвовать в штурме и уличных боях курды не будут.

 

При этом ИГ перейдет к партизанской войне, интенсификация которой будет зависеть от динамики инкорпорации суннитской элиты в органы местной и центральной власти. Принципиален вопрос допуска суннитов к разделу прибылей от нефтяного экспорта и предоставления им местной хозяйственной и социальной автономии. Будет падать число иностранцев в ИГ.

 

Взятие Мосула повлечет массовое возвращение иностранных сторонников ИГ на родину, что обусловлено падением доходов и стремлением суннитской верхушки встроиться в новые реалии. Попытки КСА укрепиться в суннитских районах Ирака, используя салафитские организации, успеха не достигнут. Вероятно локальное противостояние между шиитами, суннитами и курдами за право контроля над Киркуком, который ни Багдад, ни лидеры основных конфессий не признают частью Иракского Курдистана.

 

Влияние Ирана в Ираке усилится за счет укрепления шиитских милиций и контроля над аппаратом спецслужб. Тегеран будет наращивать влияние в ИК через оппозиционные М. Барзани партии и группы. Помимо экономического интереса, связанного с перспективой строительства трубопровода из ИК в Иран, так будет сдерживаться активность США по строительству регулярной армии в ИК, к чему Пентагон приступил в середине прошлого года, что затормозит рост иранского влияния.

 

Общая картина в Ираке будет зависеть от сроков разгрома инфраструктуры ИГ в Сирии и взятия под контроль основных центров группировки – Ракки, Менбиджа, освобождения провинции Дейр эз-Зор, освобождение Мосула, степени готовности Багдада идти на инкорпорацию суннитской общины во власть путем представления ей социальной и административной автономии на местах. Минно-фугасная война с рисками резонансных терактов будет продолжаться с динамикой, зависящей от реализации указанных условий.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31214

[Алесь]

Восточная черная метка

 

Не стоит обольщаться мгновенным прозрением турецких официальных лиц

Евгений Сатановский

Теракт в аэропорту Стамбула, ставший самым серьезным вызовом системе международного авиационного сообщения за несколько десятилетий, приковал внимание экспертов всего мира к ситуации с террористической опасностью на территории Турции.

 

На протяжении ряда лет о борьбе с международным терроризмом СМИ и политики вспоминали преимущественно в связи с ситуацией в Ливии, Ираке и Сирии. Между тем террористические угрозы в Турции, превратившейся в прифронтовое государство, нарастали, пока не достигли беспрецедентного уровня, хотя не исключено, что худшее еще впереди.

 

“ Уровень безопасности в стамбульском аэропорту не соответствовал новейшим наработкам спецслужб, особенно с учетом результатов последних европейских терактов ”

 

Ссылки на состоявшееся или предстоящее разблокирование кризисов в отношениях между Турцией и Израилем, Россией, Египтом как существенный фактор стабилизации положения неубедительны. Нормализация между Анкарой и Иерусалимом носит пока более декларативный, чем практический характер. Это же касается диалога с Москвой, успешного, но вряд ли способного вернуть отношения между Россией и Турцией к докризисному уровню доверия. Что до Каира, о примирении с Эрдоганом президента Ас-Сиси пока что не идет и речи.

 

Настоящая статья, касающаяся угроз безопасности Турции и ситуации на наиболее опасном для нее курдском направлении, основана на материалах, подготовленных для Института Ближнего Востока его экспертами – М. В. Казаниным, опирающимся на работы специалистов из КНР, и Ю. Б.Щегловиным.

Внутреннее поле боя

 

Китайские специалисты по вопросам борьбы с терроризмом внимательно наблюдают за реакцией турецких и западных аналитиков в свете событий, произошедших 28 июня в международном терминале стамбульского аэропорта имени Мустафы Кемаля Ататюрка, в результате которых погибли 44 человека (установлены личности 37), ранены 239. Среди погибших идентифицированы граждане Турции, Иордании, Ирака, Ирана, КСА, Тунис, КНР, Узбекистана и Украины.

 

 

Офицеры 27-го управления Министерства общественной безопасности КНР полагают, что исламисты применили схему, схожую с той, что была использована в аэропорту Брюсселя. То есть турецкие силовики не извлекли никакого опыта.

 

По словам премьер-министра Бинали Йылдырыма, указанный террористический акт совершили боевики запрещенной в России группировки «Исламское государство» (ИГ). Это вызывает у экспертов ИБВ серьезные и аргументированные сомнения.

 

Турецкие аналитики отмечают, что террористический акт произошел почти сразу после подписания соглашения между Анкарой и Иерусалимом о возобновлении межгосударственных отношений. С их точки зрения, исламисты планировали продемонстрировать уязвимость одного из главных транспортных узлов Турции и оказать влияние на туристический сектор экономики страны.

 

При этом масштабы террористической угрозы не ограничиваются аэропортом Стамбула – атакам за последние несколько лет помимо этого мегаполиса подвергались также провинциальные города и столица. Жертвами терактов были иностранные туристы и турки – гражданские лица и представители силовых ведомств. Статистика демонстрирует нарастание уровня потерь среди последних в 2016 году наравне с крайне высоким уровнем террористической опасности, которая властями страны явно недооценивалась (в том числе из-за их связей с такими радикальными структурами, как «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам» и ИГ, борющимися за контроль над Сирией).

 

В большинстве террористических актов объектами удара исламистов были сотрудники правоохранительных органов или военнослужащие ВС Турции. Как правило, боевики использовали заминированные автомобили или замаскированные взрывные устройства, которые приводились в действие по звонку с мобильного телефона.

 

Следует отметить интенсификацию террористической активности в минувшем мае, которая являлась ответной реакцией исламистов на арест восьми боевиков ИГ 25 апреля в Газиантепе. С 18 января по 27 апреля боевики ИГ выпустили по турецким населенным пунктам в провинции Килис 45 снарядов от РСЗО, что повлекло жертвы среди мирного населения. 17 человек убиты, 60 ранены.

 

По мнению профессоров Командного института Народной вооруженной полиции КНР, официальная Анкара сталкивается со следующими сложными моментами в борьбе с террористической угрозой.

 

Во-первых, Реджеп Тайип Эрдоган способствовал налаживанию экономических связей с группировкой ИГ, которая регулярно поставляла в Турцию нефть с сирийских месторождений по сниженным ценам, что позволило поддержать экономику страны в условиях обострения отношений как с ЕС, так и с Россией.

 

Кроме того, власти Турции пытались использовать исламистов в борьбе с курдским ополчением. По данным спецслужб КНР, один из крупнейших тренировочных центров ИГ располагался в непосредственной близости от авиабазы «Инджирлик», там были подготовлены несколько тысяч исламистов.

 

Международная террористическая группировка еженедельно оплачивала свои «турецкие активы» – тренировочные базы, билеты для новых рекрутов, медицинское обслуживание, вооружение и специальную технику.

 

Во-вторых, военно-политическое руководство Турции находится под серьезным давлением со стороны как США, так и России (хотя и по разным причинам). Оба государства поддерживают сирийских курдов (поставляют вооружение), которые находятся в оппозиции официальной Анкаре. Следует отметить, что курдские движения и организации, действующие на территории Турции, Сирии и Ирака, постепенно наращивают взаимодействие.

Предупреждение без обратного адреса

 

Китайские аналитики указывают, что ВС Турции не получают поддержки от союзников по НАТО в противостоянии с курдскими организациями. Кроме того, в Североатлантическом альянсе не одобряют намерения Анкары о направлении ограниченных военных контингентов в приграничные регионы, поскольку это усиливает протестные настроения среди местного населения и увеличивает потери подразделений ВС Турции.

 

С учетом всего вышесказанного представляется возможным согласиться с представителями органов военной разведки КНР в том, что направление военных советников и спецподразделений ВС Турции под видом группировок туркоманов не помогло официальной Анкаре свергнуть режим президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада. Подобный провал стратегии Эрдогана радикальным образом обострил вопросы борьбы с террористической угрозой внутри Турции. Фактически военно-политическое руководство страны провалило борьбу с террористической угрозой ради воссоздания новой Османской империи.

 

Возвращаясь к теракту в аэропорту Стамбула, нельзя не отметить слова Б. Йылдырыма о том, что «упущений с точки зрения мер безопасности в аэропорту не было». Если «при правильных действиях службы безопасности погибли полсотни человек», остается догадываться о том, сколько жертв было бы в случае «неправильных действий». Причем весь мировой опыт свидетельствует, что уровень безопасности в стамбульском аэропорту не соответствовал новейшим наработкам спецслужб, особенно с учетом результатов последних европейских терактов.

 

Справедливости ради надо сказать, что аэропорт в любом случае не крепость и обеспечить на таком объекте стопроцентную защиту пассажиров от открытого вооруженного нападения невозможно. Однако говоря не о действиях службы безопасности, а о том, кто мог совершить этот теракт, с учетом отсылок к иностранным боевикам с территории России или постсоветских стран Центральной Азии, не стоит обольщаться мгновенным прозрением турецких официальных лиц.

 

Однозначные заявления турецких чиновников о причастности к этому теракту «Исламского государства» надо рассматривать как дань внешнеполитической тенденции Анкары, которая пытается позиционировать себя как борца с ИГ. Раньше с такой же скоростью все резонансные теракты списывались Анкарой исключительно на курдских боевиков. Причем турецкие власти не смущали факты того, что террористы подрывали прокурдские митинги.

 

Заявку о причастности ИГ к данному инциденту необходимо рассматривать в контексте террористических проявлений этой группировки в прошлом. Их было два – это резонансные подрывы прокурдских и оппозиционных митингов. Что до взрыва в аэропорту, никто на себя ответственность не взял, что для ИГ крайне нетипично. Эта группировка охотно приписывает себе любые террористические проявления, которые ей выгодно по тем или иным причинам брать на себя, даже если она их и не совершала.

 

В Турции же ИГ не взяла ответственность на себя ни за один теракт. Заявлять о том, что в данном случае теракты совершили сторонники ИГ, даже не опознав трупы смертников и не дождавшись официальных заявлений на эту тему от самой группировки, непрофессионально.

 

Возникает вопрос: зачем это надо было ИГ? Турецкая территория исправно продолжает использоваться как тыловая база этой группировки. Через нее идет основной поток исламистов-добровольцев и материально-технического снабжения.

 

Отношения Дохи, которая является основным спонсором ИГ, и Анкары по-прежнему крепки. По крайней мере никаких угрожающих этому альянсу сигналов не видно. Организация такого теракта в принципе должна была свидетельствовать не просто о резком обострении отношений между этими партнерами, а о серьезном кризисе между ними. Теракт в Стамбуле по уровню воздействия на местные власти сродни взрыву российского самолета над Синаем – таким образом на Ближнем Востоке обычно предупреждают ту или иную страну о каких-то ее неправильных действиях.

 

Если иметь в виду послание Эрдогана к президенту России Владимиру Путину с «извинениями» за сбитый самолет в качестве первопричины теракта, о чем пишут некоторые СМИ на Западе, то во-первых, слишком уж оперативно это должно было быть сработано, а во-вторых, от этого письма до практических действий, которые могли бы теоретически угрожать тому же ИГ или Катару, очень длинная дистанция.

Метили в туристов

 

Обратим внимание, что сторонники ИГ никогда не совершали теракты в Турции против правительственных целей или ключевых секторов экономики. Они всегда действовали исключительно в отношении оппонентов Эрдогана, явно стараясь запугать их. В случае же с терактом в аэропорту в Стамбуле мы имеем дело с атакой на туристический сектор, который и так переживает не самые лучшие времена.

 

Оговорка про ИГ вместо курдов в данном случае символична – турецкий президент решил потихоньку вернуться к заключению с ними перемирия. Даже опала двух основных сторонников возобновления диалога с Рабочей партией Курдистана (РПК) в лице бывшего премьер-министра А. Давотоглу и директора разведывательной службы МИТ Х. Фидана в данном случае ничего не меняет. Основные разногласия между ними были не в нужности самого этого шага, а в тех сроках, на протяжении которых это перемирие могло быть заключено.

 

Само упоминание ИГ в качестве организатора теракта в официальных правительственных пресс-релизах может свидетельствовать о подготовке общественного мнения к возможной ограниченной интервенции турецкой армии на север Сирии. Примирение с Россией тоже часть этого плана для того, чтобы избежать прямой конфронтации с российскими ВКС в случае реализации этого сценария. Такого мнения придерживаются, в частности, американцы. Но создать информационный фон и совершить операцию вторжения при явном и скрытом противодействии этому собственных военных со всеми сопутствующими рисками внутриполитического характера не одно и то же.

 

Те, кто атаковал аэропорт, метили в туристов. Строго говоря, это сейчас выгодно только курдам. Не исключено и то, что за этим смогут стоять спецслужбы Сирии, которые активно работают над сохранением нужного «градуса» дестабилизации у основного регионального противника Дамаска.

 

Так, около месяца назад в Камышлы при активном, но негласном содействии сирийских спецслужб курдами была создана новая организация, которая объединяла и координировала действия боевиков не только из числа отрядов типа «Соколы Курдистана», но и маоистских и левацких группировок в самой Турции. Целью провозглашались атаки на государственные и военные объекты, а также транспортную инфраструктуру страны.

 

Кстати, турецкие «леваки», как и сторонники ИГ, охотно используют смертников. Так что пока мало что указывает в отношении теракта в стамбульском аэропорту на ИГ и достаточно много на другие силы. Делать какие-либо выводы в отношении заказчиков и исполнителей как минимум рано. Причем с учетом явной заданности турецкой информационной политики в данном случае вовсе не факт, что реальные сведения, даже если они окажутся в руках властей, будут озвучены.

Стоп, плотина

 

В связи со всем вышесказанным имеет смысл обратить внимание на реальное состояние в Турции «курдского вопроса». Дело в том, что несмотря на все заверения властей об «успешном завершении» военного этапа операции против сторонников РПК на юго-востоке страны, мало верится, что повышенная террористическая активность курдов на этом завершится.

 

Турецким войскам удалось после нескольких месяцев боев зачистить основные городские очаги сопротивления курдов, превратив эти населенные пункты в руины, но горные базы РПК продолжают функционировать. Это касается и тыловых баз в Ираке, Сирии и Иране. В Сирии курды пользуются поддержкой США в районе Манбиджа, что резко усилит их логистические возможности по материально-техническому снабжению отрядов РПК в Турции.

 

Анкара в этой связи объявила о планах по экономическому возрождению разрушенного региона. Идея курдского сепаратизма подразумевает государственность. Турецкие же власти намереваются в ближайшее время активизировать усилия по строительству новых объектов инфраструктуры и прежде всего завершить сооружение плотины Илису. Благо, одна из причин нежелания Анкары при любых правителях идти на компромисс с курдами по вопросу государственной обособленности заключается в принципиальном для всех стран Ближнего Востока вопросе контроля над водными ресурсами.

 

Основные водные артерии, от которых зависит жизнь в Ираке и Сирии, – реки Тигр и Евфрат, истоки которых находятся на курдских территориях Турции, в восточных горных районах неподалеку от озера Ван. 90 процентов водного оборота Евфрата и 44 процента Тигра проходят по турецкой территории, что делает перспективным строительство плотин в курдских регионах с точки зрения управления водными ресурсами и оказания влияния на ситуацию в Сирии и Ираке.

 

Это активно использовалось турецкими властями с 60-х годов прошлого столетия, когда была построена первая плотина. Сейчас их более 600, наиболее крупными являются Каракая (1988 года постройки) и Ататюрка (1992). Плотина Илису должна стать очередным этапом программы экономического развития Юго-Западной Анатолии – самым спорным. Речь и о затоплении в результате строительства 89 процентов древнего города Хасанкейфа, что столкнуло Анкару с ЮНЕСКО, и о противостоянии с курдскими группами сопротивления.

Помимо энергетических и ирригационных выгод строительство плотин, по мнению турецких властей, должно играть роль ограничителя свободы передвижений отрядов РПК в восточных горных районах Турции, в том числе на границе с Иракским Курдистаном. Планируется разделить курдский регион на две части – северный и южный. Для этого запланировано строительство нескольких мелких плотин в районах Хаккари и Ширнак. Но все это пока проекты, которые сдерживаются плохим инвестиционным климатом.

 

Эксперты ожидают продолжение и, возможно, активизацию террористической деятельности РПК на этом направлении, хотя она никогда и не прекращалась. В 2012 году боевики захватывали группы строителей и подожгли 22 грузовика. В 2014-м похищение двух руководителей иностранных компаний – соисполнителей проекта строительстве плотины Илису вызвало задержку строительства на четыре месяца. Боевики регулярно минируют дороги на подъезде к стройплощадке, что вынуждает турецкие власти использовать танки и бронетехнику для сопровождения строителей. В июле 2015-го руководство РПК подтвердило готовность и далее наносить удары по энергетической и гидротехнической инфраструктуре Турции.

 

Эксперты не ожидают того, что строительство плотин снизит напряженность в отношениях Анкары с курдами. Гипотетическая возможность перекрытия водных ресурсов для сирийских и иракских курдов минимальна в силу сложностей технического характера и высоких рисков международного давления на Анкару при попытках реализации такого сценария.

 

При этом тактика РПК на этом направлении не будет направлена на подрыв плотин. Это не отвечает ее интересам в долгосрочной перспективе: все эти ирригационные сооружения должны рано или поздно, по оценке курдов, войти в состав «Великого Курдистана».

 

Отсюда лимитированность воздействия на ход строительства испытанными ранее методами запугивания компаний-подрядчиков и строителей минированием дорог и похищениями.

 

Это тормозит проекты и пугает инвесторов. И это главная цель, которую ставит перед собой РПК. Она подразумевает удары по таким уязвимым точкам Анкары, как туризм, инвестиции и нанесение постоянных потерь армейским и силовым структурам.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

[Елена Сергеевна]

[Алесь]

Злой рог Европы

Желающие шантажировать Брюссель по примеру Турции есть и в Африке

Евгений Сатановский

Ирак и Сирия, Ливия и Афганистан часто обсуждаются СМИ, и происходящее там знакомо публике. В отношении Африки этого сказать нельзя. Черный континент, охваченный кровавыми конфликтами, по-прежнему остается для большинства европейцев и американцев терра инкогнита.

Однако глобализация не только позволяет людям из вчерашней мировой «глубинки» перемещаться в развитые государства в кратчайшие сроки, но и означает, что их обычаи, межплеменные распри и привычные для них механизмы поведения прибывают туда вместе с ними. То же самое касается межгосударственных споров, справиться с которыми в самой Африке их участники, как правило, пытаются исключительно военным путем. Благо, в мире достаточно внешних сил, которые готовы помочь им в этом. Рассмотрим происходящее в Судане и на Африканском Роге на основании материалов экспертов Института Ближнего Востока С. В. Алейникова и А. А. Быстрова, подготовленных для ИБВ.

Судан: интриги эпохи Возрождения

 

“ Переход египетских силовиков к активной фазе подрывной войны против Эфиопии свидетельствует о провале дипломатических попыток минимизировать угрозу строительства Большой плотины ”

 

Длившаяся десятилетиями гражданская война, в итоге которой страна в 2011 году впервые в истории постколониальной Африки была в полном соответствии с нормами международного права разделена на два государства: Судан и Южный Судан, до настоящего времени в обеих этих странах идет с достаточной интенсивностью, иллюстрируя бессилие «мирового сообщества» в прекращении конфликтов в традиционных социумах, несмотря на иллюзии в отношении эффективности ООН, существующие у спонсоров этой организации. Хартум и Джуба активно поддерживают друг против друга сепаратистские движения, ведя необъявленную войну за раздел общесуданского наследства (в первую очередь нефтяного). Не менее разрушительны трайбалистские (племенные) конфликты. Военные действия идут на фоне интриг, напоминающих по изощренности эпоху Возрождения.

 

Так, глава одной из основных оппозиционных партий Судана «Аль-Умма» Садык аль-Махди заявил 5 июля, что оппозиционные партии с большой степенью вероятности подпишут «дорожную карту» внутрисуданского урегулирования. Переговоры об этом идут в Аддис-Абебе при посредничестве экс-президента ЮАР Т. Мбеки и Африканского союза (АС). Им удалось выйти на соглашение с участием основных противостоящих Хартуму сил. Это, кроме партии «Аль-Умма», Суданское народно-освободительное движение (СНОД-север),

 

Движение за справедливость и равенство (ДСР) и Суданское освободительное движение (СОД-М. Минави).

 

До этого «дорожную карту» парафировали лишь представители Хартума. В июне 2015 года оппозиционное объединение Sudan сall forces, которое включает упомянутые политические партии, согласилось подписать «дорожную карту» при условии внесения туда дополнений. В конце Рамадана Мбеки представил оппозиции новый вариант дополнений в окончательный документ, который суданские власти согласовали. При этом подписание «дорожной карты» означает только начало нового переговорного процесса между Хартумом и Sudan сall forces. Базой для переговоров, по мнению лидера «Аль-Уммы», должно стать выполнение властями условий: объявление перемирия, начало гуманитарных интервенций в пострадавшие районы, обмен пленными, освобождение политзаключенных и одобрение повестки будущих переговоров.

 

Садык аль-Махди требует проведения переговоров за границей. Хартум – внутри Судана. Лидер «Аль-Уммы» выдвигает явно нереализуемые условия, стремясь поставить переговоры под международный контроль, сама возможность которого отрицается Хартумом. Оппозиция бойкотирует выборы в Судане и идею национального диалога с октября 2015-го, надеясь на падение режима из-за ухудшения водоснабжения, дефицита электроэнергии, вооруженного противостояния в Дарфуре, Южном Кордофане и Голубом Ниле. Запад поддерживал эти ожидания. Ситуацию изменила трансформация судано-саудовских отношений. Саудовская финансовая помощь позволила увеличить резервы суданского ЦБ и стабилизировать фунт.

 

Надежды оппозиции на «всесуданскую революцию» не оправдались. От ее требований на сегодня остался только гуманитарный аспект. На переговорах по «дорожной карте» лидер «Аль-Уммы» стремится достигнуть договоренности с Хартумом по главному для него вопросу – многопартийности. До 2015 года легально участвовать в политической жизни могли лишь Юнионистко-демократическая партия (ЮДП), «Аль-Умма» и коммунисты. Дарфурские повстанцы в ней не участвовали. От Хартума требуют инкорпорировать в политическую жизнь СНОД-север, СОД-М. Минави и ДСР, что скорее всего будет отклонено.

 

Для властей подписание «дорожной карты» важно, чтобы расколоть оппозицию. National Consensus forces (NCF) уже дистанцировалась от Sudan сall forces. NCF включает компартию, Суданский конгресс, раскольников из ЮДП и ряд националистических групп. Эта коалиция полагает, что единственным выходом из ситуации в стране является «всенародное восстание», но руководство самой крупной партии этого «непримиримого» объединения – коммунистической состоит на жаловании у президента О. аль-Башира. Если же «дорожная карта» будет подписана, следует ожидать дальнейшей фрагментации оппозиции: каждая из партий начнет бороться за министерские посты.

Эфиопия и Эритрея: в предчувствии войны

 

Что касается Африканского Рога, там близок вооруженный конфликт между Эфиопией и Эритреей. Лидеры этих стран, которые вместе воевали против Менгисту Хайле Мариама, рассорились после победы. А сейчас конфликт подогревает холодная война между их основными спонсорами: США, которые поддерживают Эфиопию, и Саудовской Аравией, ОАЭ и АРЕ, стоящих на стороне Эритреи. В центре конфликта – строительство Большой плотины на Голубом Ниле, инициированное Аддис-Абебой, и ее позиция в отношении саудовской политики в Эфиопии. Власти последней депортировали из страны саудовских проповедников за разжигание антиправительственных настроений среди мусульман-оромо, составляющих до половины ее населения. Сепаратизм оромо стимулирует и ОАЭ.

 

Коллаж Андрея Седых

 

12 июня Асмэра и Аддис-Абеба обвинили друг друга в эскалации напряженности на границе, которая привела к гибели более 300 военных и членов повстанческих формирований с обеих сторон в регионе Тсорона. Эфиопия заявила о готовности при необходимости начать тотальные боевые действия. Действия Эритреи и ее президента И. Афервоки обусловлены поддержкой со стороны КСА и ОАЭ. Министр обороны КСА Мухаммед бен Сальман в апреле подписал с Асмэрой пакт о стратегическом партнерстве в области безопасности и обороны, а ОАЭ получили в свое распоряжение инфраструктуру бывшей военной базы в Эритрее, которую используют в рамках действий войск аравийской коалиции в Йемене. Эта же база является узлом для захода кораблей ВМФ ОАЭ, осуществляющих материально-техническое снабжение войск в Адене. Сближение Эритреи c монархиями Персидского залива подкреплено их инвестициями (не менее 50 миллионов долларов) в реконструкцию ее портовой и дорожной инфраструктуры.

 

Каир стремится через Эритрею создать очаг дестабилизации и давления на Аддис-Абебу, чтобы помешать построить Большую плотину, кардинальным образом меняющую объем водостока Нила. В условиях продовольственного кризиса, который прогнозируется уже в 2017–2018 годах, тема ирригации становится для властей АРЕ проблемой номер один.

 

Переход египетских силовиков к активной фазе подрывной войны против Эфиопии свидетельствует о провале дипломатических попыток минимизировать эту угрозу. Около двух лет назад египтяне обращались с подобными предложениями к Асмэре, но получили отказ. Сейчас за ними стоят КСА и ОАЭ. От Абу-Даби ситуацией занимается экс-руководитель службы превентивной безопасности ПНА и личный советник наследного принца Мухаммеда бен Заеда М. Дахлан. Подготовку провел эмиссар Фронта освобождения оромо (ФОО) Омгита Шаро. Эти шаги последовали как реакция на отказ Эфиопии передислоцировать две тысячи своих военных с плацдарма на границе с Эритреей в районе Ханкале над портом Ассаб, где расположена база военных из ОАЭ и КСА.

 

Помимо этого, эфиопские войска под предлогом военных маневров в Джибути сосредоточили значительный контингент на границе с Эритреей в районе Таджураха. Аравийские монархии и Асмэра просчитывают вероятность военного удара Эфиопии с двух направлений к порту Ассаб, что, кроме всего, решит задачу Аддис-Абебы «пробить коридор» к морю, которого она лишилась после отделения Эритреи. Уверенность Эфиопии придает поддержка Вашингтона, которую обеспечивают посол США в АС Р. Бригети и американо-эфиопский бизнесмен Д. Йоханнес, который был представителем Соединенных Штатов в Organisation for Economic Cooperation and Development (OECD) и Millennium Challenge Corporation (MCC).

 

По данным ряда экспертов, Вашингтон обещал поддержать Аддис-Абебу во время возможных дебатов в Совете Безопасности ООН.

Сомали: на распутье интересов

 

С первых дней Рамадана (начавшегося с закатом солнца 5 июня) в Сомали резко возросла активность боевых и диверсионных групп салафитской организации «Аш-Шабаб», ведущей борьбу против правительства и миротворческих сил АМИСОМ. В ночь с 6 на 7 июня массированным атакам исламистов подверглись пункты базирования АМИСОМ Буфоу (р-н Мерка, пров. Нижняя Шабелле) и Бусар (р-н Эль-Уак, пров. Гедо), утром 9 июня – пункт базирования эфиопского контингента АМИСОМ – Халган (40 километров южнее Беледвейнэ, пров. Хиран). Накануне был обстрелян из минометов штаб АМИСОМ в особо охраняемом квартале Халанэ (Могадишо). Вооруженным нападениям подверглись позиции Сомалийской национальной армии (СНА) в провинциях Средняя Шабелле и Нижняя Шабелле, а также автоколонны АМИСОМ в провинциях Нижняя Джуба, Бай, Бакол и в приграничных районах Кении. За первую неделю рамадана войска АМИСОМ и СНА потеряли более 100 человек убитыми.

 

В течение последних месяцев стратегическая инициатива в южной части Сомали перешла к «Аш-Шабаб». Они осуществляют хорошо спланированные операции, в которых участвуют до 300 боевиков. Силы СНА и АМИСОМ фактически отказались от широкомасштабных наступательных действий и заняты охраной ключевых объектов и зачисткой контролируемой территории. Вряд ли можно ожидать от них иного, если сомалийские военнослужащие и африканские миротворцы по полгода не получают денежное довольствие.

 

25 июня крупный теракт осуществлен исламистами в центре Могадишо. В результате серии взрывов и перестрелки в отеле «Наса-Хаблод-1» убиты не менее 15 человек, в том числе государственный министр и депутат парламента ФРС Буръи Махамед Хамза. Причем это второе нападение на отель, в котором живут депутаты парламента и члены правительства Сомали. Предыдущий теракт был совершен 1 июня. Тогда в результате взрыва и перестрелки в отеле «Амбассадор», продолжавшейся почти 15 часов, погибли не менее 20 человек, в том числе два депутата парламента.

 

Дополнительную напряженность вызывают межплеменные столкновения и попытки организовать восстания против местных властей. Так, в середине июня бывший губернатор провинции Бари Абдисамад Галлал (из рода али-салебан/маджертен) при финансовой поддержке «Дам-уль-Джадид» поднял мятеж против правительства Пунтленда. В рядах мятежников – до 200 боевиков, в основном соплеменники Галлала и бывшие пираты. В провинции также действуют экстремисты, заявившие о приверженности идеям запрещенного в России «Исламского государства» (ИГ).

 

Все это не вяжется с заявлениями президента страны Хасана Шейха Махмуда, представителей Африканского союза,

 

Госдепартамента и Министерства обороны США о том, что дни «Аш-Шабаб» сочтены, обстановка в Сомали стабилизируется и намеченные на август-сентябрь этого года парламентские и президентские выборы пройдут в срок. При этом до сих пор не сформированы до конца избирательные комиссии, не урегулированы спорные вопросы создания федерального региона на территории провинций Хиран и Средняя Шабелле, статуса и представительства столичной провинции Бенадир в будущем Федеральном собрании (верхней палате парламента), места и порядка избрания депутатов от Сомалиленда, участия в выборах суфийской группировки «Ахлу Сунна уаль-Джамаа», контролирующей часть региона Гальмудуг, и автономии Хатумо, добивающейся признания на севере Сомали.

 

Игнорирование этих сил может серьезно осложнить проведение выборов в Гальмудуге и Пунтленде.

 

На проходившем 22–25 июня в Байдабо заседании Национального консультативного форума (НКФ) руководители центральных и региональных органов власти согласовали список из 135 вождей и старейшин племен, которые должны сформировать коллегии выборщиков. В список не попали ряд вождей, критично настроенных к президенту Сомали. Их заменили лояльными старейшинами. Вместе с тем НКФ не смог найти компромиссного решения по спорным вопросам. Определенный им порядок проведения выборов до сих пор не получил одобрения со стороны парламента, что ставит под сомнение их легитимность.

 

Депутаты в последние дни заключительной сессии приняли несколько законов, в том числе о политических партиях, и внесли поправки в действующую временную конституцию Сомали, позволяющие продолжать работу по истечении срока полномочий до избрания нового состава парламента. Депутаты от оппозиции потребовали отчета министра финансов, выдвинув обвинения в сокрытии доходов в бюджет и в растрате или нецелевом расходовании средств. Что до парламентских выборов, можно предположить: если они состоятся, то будут носить формальный характер и сведутся к утверждению отобранных властями кандидатов.

 

Важной для Сомали новостью стало то, что 8 июля Совет Безопасности ООН продлил миротворческую миссию до 31 мая 2017-го, оставив ее максимально допустимую численность без изменений – 22 100 военнослужащих. Ранее Совет мира и безопасности АС объявил, что планирует вывести своих военнослужащих из страны к концу 2020 года (силы АМИСОМ были развернуты в Сомали в 2007-м для защиты временного правительства от исламистов). Миссия АМИСОМ пережила непростые времена из-за отказа ЕС финансировать в прежнем объеме ее контингент из Кении, Эфиопии, Уганды, Джибути и Бурунди.

 

За время своей деятельности АМИСОМ добилась контроля над основными городами и морскими портами Сомали, сократив влияние «Аш-Шабаб». Группировка разделилась на три части, которые встроились в схемы контрабандной торговли древесным углем и топливом. Контрагентами исламистов выступают зачастую военные АМИСОМ, которые контролируют ситуацию через КПП на дорогах и мониторинг ситуации в порту Кисмайо. В основном в этом замечены кенийцы, но и военнослужащие остальных контингентов имеют свои участки «для подкормки». Это всех устраивает, так что последние взрывы в Могадишо скорее итог борьбы правящих кланов накануне президентских выборов в августе 2016-го, чем проявление исламистского террора.

 

Президент и парламент Сомали, который стал сосредоточением клановой конкуренции (президента выберут депутаты), контролируют лишь столицу и без поддержки АМИСОМ вряд ли продержатся более недели. Брюссель объявил о решении сократить ассигнования на операцию на 20 процентов, что вызвало бурю возмущения в столицах стран – участниц АМИСОМ. Президент Кении У. Кениата заявил: африканские государства не будут восполнять за свой счет недостаток финансирования, что скажется на ситуации в Сомали самым негативным образом. Военные контингента АМИСОМ не получают зарплату несколько месяцев, и скорее всего такая ситуация сохранится до осени. В сентябре ЕС обещал возобновить финансирование. Если вопрос не решится до конца года, значительная часть контингента АМИСОМ покинет Сомали.

 

Этот процесс уже начался. Кампала объявила, что до конца 2017-го выведет из Сомали 6700 угандийских военных. Такие же планы и у Кении, которая готова оставить войска только в стратегическом для нее порту Кисмайо и на ряде участков совместной границы. Позиция Брюсселя продиктована ошибочной убежденностью, что и без спонсирования ЕС АМИСОМ будет продолжать присутствовать в Сомали. Вместо того чтобы финансировать АМИСОМ в Брюсселе предлагают сосредоточиться на выстраивании пограничных кордонов и создании системы мониторинга миграционных потоков из Африки в Италию и Испанию, а также усилении аналогичных структур в Средиземном море.

 

Усомнимся в этом. Уганда с Сомали не граничит. Участие Кампалы связано с амбициями президента Й. Мусевени, которые в отсутствие финансирования небезграничны. У Кении и Эфиопии свои интересы есть, но они ограничены. Последней важно удержать под контролем лояльный ей анклав Сомалиленд и зону Огадена. Контролировать торговые пути от побережья в страны Центральной Африки им невыгодно. Контроль над сомалийскими портами и транспортными артериями важен для Кении с точки зрения мониторинга конкурирующей с ее портами инфраструктуры на Африканском Роге. Но это не означает необходимости поддержки Могадишо. С президентом страны Кениата разговаривает в пренебрежительной манере. Сохранение видимости центрального правительства в Сомали в перечень стратегических интересов упомянутых игроков не входит. Найроби, судя по всему, готовится лимитировать участие в сомалийском конфликте.

 

Еще одной кризисной точкой является решение Кении ликвидировать все лагеря для сомалийских беженцев (сотни тысяч человек) на своей территории, которые превратились в рассадники криминалитета и терроризма, с последующей репатриацией беженцев на родину. Это грозит Сомали гуманитарным кризисом и усилением миграционных потоков в Европу. Ряд экспертов находят аналогии в действиях Анкары и Найроби, пошедших на шантаж ЕС и АС темой гуманитарной катастрофы и мигрантами.

 

Известно, что Брюссель лоббирует в ООН преобразование АМИСОМ в миротворческую миссию ООН. Это позволит ему отвязаться от финансирования и привлечь в ряды миротворцев нейтральные с точки зрения внутриафриканских реалий военные силы. Это, возможно, станет выходом из ситуации, которая ведет к ренессансу исламистов в Сомали.

 

Но все упирается в финансы. Бюджет миротворческих операций ООН исчерпан с учетом усиления миссии в Мали. Так что решение проблемы может затянуться минимум до нового бюджетного года.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31398

[Алесь]

Все включено, даже путч

Внутриполитические процессы в Турции меняют ситуацию в сопредельных странах

Евгений Сатановский

О том, что на самом деле происходило в Турции с 15 на 16 июля, спорить будут долго. И споры эти начались еще до того, как события там завершились (по крайней мере их активная фаза). С учетом того, что эта то ли попытка государственного переворота, то ли опасная, на грани фола, но успешно проведенная провокация, призванная добить оппозицию Эрдогану, состоялась именно в Турции, России важно понимать, что там произошло.

 

Благо, ближайшими последствиями будут превращение этой страны, входящей в НАТО, в де-факто исламскую республику, установление режима личной диктатуры ее непредсказуемого и амбициозного президента, подчинение ему всех ветвей власти и получение им шанса на осуществление всех неоосманских реваншистских планов, которые ему до сих пор не давала реализовать фронда армии, судейского корпуса и парламента, в том числе в Сирии, Ираке и на постсоветском пространстве.

 

“ Есть стремлениене допустить превращения Эрдогана в узурпатора. Вкупе с ситуацией в Сирии, серьезными разногласиями в руководстве Партии справедливости и развития, курдским вопросом это означает кризис власти ”

 

В современной России достаточно лоббистов интересов Турции, Эрдогана или его Партии справедливости и развития. Так же, как исламистов из числа обширного семейства «Братьев-мусульман», в которое помимо турецкой ПСР входит палестинский ХАМАС, сирийские «Братья», противостоящие Башару Асаду, и египетские «Братья», ведущие войну против режима генерала ас-Сиси.

 

Не случайно добровольные (или платные) адвокаты Турции и Эрдогана немедленно после сообщений о «путче военных» начали в отечественных СМИ кампанию насчет того, что российский самолет, уничтожение которого стало причиной острого кризиса в отношениях Москвы и Анкары, был сбит не по прямому приказу президента (который единственный в Турции мог решиться на это), а вследствие самовольных действий военных.

 

Понимание того, какие именно внутриполитические процессы в настоящее время идут в Турции, опирается в том числе на свидетельства очевидцев. Десятки тысяч граждан России в этой стране проживают на постоянной основе. Миллионы ежегодно посещали ее до разрыва отношений в туристической сфере из-за самолетного кризиса. Как бы Турция ни менялась, ее отношения с Россией в экономике достаточно значимы для обеих стран, чтобы сойти на нет. Хотя реализовывать в сегодняшних условиях мегапроекты типа «Турецкого потока» или АЭС «Аккую» было бы чрезвычайно рискованно и малооправданно с точки зрения перспектив, на которые они были рассчитаны. Благо, текущие события дают все основания отказаться от них, ссылаясь на обстоятельства форс-мажора (другой вопрос, готовы ли будут отечественные ведомства отказаться от запланированных многомиллиардных вложений из госбюджета РФ).

 

 

Поток информации из Турции заполняет информационное пространство. В то же время из нее практически невозможно извлечь сведения о реальных процессах, проходящих в военной и политической элите этой страны. Между тем многое из того, что там происходит, определяет не только настоящее и будущее Турции, но и ее отношения с соседями, в том числе с Россией. Именно от этих процессов зависят продолжение курса Анкары на евроинтеграцию или его прекращение, уровень поддержки политического исламизма на международной арене и в конечном счете отношения со странами исламского мира, Евросоюзом и США. Материалы, подготовленные для Института Ближнего Востока его экспертами Ю. Б. Щегловиным и И. И. Стародубцевым, позволяют заполнить некоторые из наиболее существенных пробелов из числа упомянутых выше.

 

Мало кому за пределами Турции (и немногим больше в самой этой стране) известно, что там идет чистка рядов главной спецслужбы МИТ. Между тем в планах турецкого президента коренная смена руководящего состава этой службы. Ее многолетнему лидеру Хакану Фидану, одному из ближайших к Эрдогану людей и исполнителю самых щекотливых его поручений, прочат место посла в Японии. Пока это назначение затягивается как в силу внутриполитической ситуации, так и по причине того, что он хочет уехать послом в США. Его заместителя Исмаила Хакки Мусу, который в период стремления Фидана уйти в отставку и заняться строительством собственной политической карьеры накануне выборов в парламент в 2015 году был исполняющим обязанности руководителя МИТ, уже назначили послом в Париж.

Замены на курдском поле

 

Несмотря на то, что Франция – знаковая страна для Турции, по бюрократическим меркам такое перемещение означает понижение в карьерной лестнице, точнее, почетную ссылку перед пенсией. При этом Муса на пост заместителя Фидана попал после того, как отработал в качестве посла Турции в Брюсселе с 2011 по 2012 год. На этой должности он курировал проведение МИТ операций по ликвидации эмиссаров и руководства ячеек Рабочей партии Курдистана (РПК) в странах Западной Европы. Преуспев на данном поприще, он был переведен с повышением в центр. В качестве заместителя Фидана сначала помогал ему устанавливать перемирие с РПК, а после его срыва курировал вопросы физической нейтрализации руководителей РПК в Турции. Есть все основания полагать, что именно он был организатором резонансного теракта в Суруче, когда взорвали прокурдский митинг.

 

Муса занимался вербовкой агентуры из числа джихадистов с последующей переправкой их в Сирию и использованием для организации провокационных резонансных терактов в Турции. Помимо этого, Исмаил Хакки Муса курировал попытку создать около двух лет назад на севере Сирии аналог курдского «Талибана», костяк которого составили перевербованные в турецких тюрьмах бывшие боевики РПК, вставшие на путь джихада. Эта попытка была пресечена сторонниками сирийской курдской Партии демократического союза (ПДС). Таким образом, ясно, что Эрдоган полностью избавляется от руководства МИТ, которое ранее было активно задействовано в решении курдской проблемы и поддержании контактов с джихадистскими группировками в Сирии.

 

Отметим, что бывший премьер-министр А. Давотоглу и тот же Фидан в свое время обращались к турецкому президенту с требованием изменить политику в отношении курдов и достигнуть с ними перемирия. Это стоило Давотоглу поста. Отставка, очень вероятно, может настигнуть и Фидана. Означает ли это, а также опала Мусы, что Анкара начнет трансформировать политику в отношении курдской проблемы? Скорее всего. Но только после проведения референдума об изменении конституции. В противном случае высока вероятность отказа от поддержки президента Эрдогана со стороны националистов. Любые заигрывания с курдами означают недовольство этой части населения, которое сейчас и обеспечивает его электоральную базу. Немедленное заключение мира с курдами, которое предлагали Давотоглу и Фидан, было отвергнуто Эрдоганом не по причине ущербности самой этой идеи, но исключительно из-за ее несвоевременности для него лично.

 

То, что сейчас делает турецкий президент для улучшения отношений с Израилем и Россией, не что иное, как подготовка почвы для проведения судьбоносного референдума и превращения Турции из парламентской республики в президентскую. За эту трансформацию его взглядов Москва может благодарить Европейский союз, который в том числе и через голосование в бундестаге по вопросу признания Германией геноцида армян артикулировал отказ от предоставления Анкаре безвизового режима и тем более от скорого вступления Турции в ЕС. Это было главным козырем Эрдогана в обработке своего электората накануне референдума. В случае получения безвизового режима турки проголосовали бы в массе за предложенные им изменения в конституции. Этого не произошло, а референдум в Великобритании по выходу из ЕС ощущение провала турецкой политики на европейском направлении укрепил. Эрдогану надо было искать новые козыри. Ими стало восстановление отношений с Россией и Израилем. В каждом случае по своим, но чисто экономическим резонам.

 

Курдский вопрос, вернее, ослабление или полное прекращение курдского террора, который стал все более напоминать классическую партизанскую войну, – еще один запасной козырь для турецкого президента, для ослабления внутреннего напряжения в стране и снижения инвестиционных рисков. Однако курды более не доверяют ни Фидану, ни Мусе, которого они обвиняют в убийствах своих функционеров в Европе и Турции. Необходимы новые лица, которые смогут начать переговоры с чистого листа и не будут раздражать вторую сторону. А для того, чтобы они появились и получили соответствующие полномочия, старую команду, отвечавшую за курдское направление, необходимо убрать с поля.

 

План Фидана «где кнутом, где пряником» усмирить курдов не сработал. И не сработает в силу того, что турецкие курды получили, помимо иракского Курдистана, тыловую базу на севере Сирии. Это сделало партизанскую войну в условиях продолжения материально-технического снабжения ячеек РПК в Турции вечной. Ликвидировать тыловую базу в Сирии Анкара не в состоянии по многим причинам, одной из которых является открытая поддержка ПДС со стороны США. Вашингтон полагает курдов основной опорой в Сирии «на земле» в противостоянии с запрещенным в России ИГ. О чем и свидетельствует направление на северо-восток Сирии в расположение курдских отрядов американских военнослужащих для проведения операции по захвату Ракки.

 

Остановить этот процесс или хотя бы повлиять на него можно только политически, что вынуждает Эрдогана видоизменять позицию. Это для него болезненно, но еще более разрушительна для него потеря личной власти и уход в политическое небытие. Пожалуй, это лейтмотив всех его маневров как внутри Турции, так и за ее пределами. И это может объяснить все странности несостоявшегося военного переворота при условии, что мы будем рассматривать его с точки зрения достижения президентом Турции при его помощи личных целей, имеющих для него основное значение. При этом не следует забывать, что его карьера состоялась в качестве политика, представлявшего исламистскую Турцию.

 

Турецкая же армия на протяжении всей новейшей истории этой страны представляла собой главного и последовательного врага исламистов.

 

Генералы только погрозили

 

На момент написания настоящей статьи очаги противостояния лоялистов и сторонников смены режима в Турции сохранялись, однако было ясно, что военный переворот не состоялся. Несмотря на обилие информации, выбрасываемой в СМИ, и массовые аресты, пока точно неизвестно ни число, ни состав руководителей и цели участников провалившегося путча. По некоторым данным, это военный прокурор и группа высших офицеров 1-й полевой армии в Стамбуле и 4-го армейского корпуса в Анкаре.

 

Неясна степень участия в происходившем начальника Генерального штаба вооруженных сил Х. Акара. Он был то взят в заложники, то освобожден и приступил к выполнению своих обязанностей. Затем было сообщено, что исполняющим обязанности начальника Генерального штаба стал У. Дундар. Это свидетельствовало, что Акар либо ранен, либо сам участвовал в попытке путча. Причем в этой связи предстает в ином свете тайная поездка двух эмиссаров Акара в Дамаск в конце мая. С Асадом от его имени встречались бывший начальник военной разведки И. Пекин и националист Д. Перенчек, проходившие как подозреваемые по делу о государственном перевороте «Эргенекон». Эксперты говорили о попытке Эрдогана наладить диалог с Дамаском, но сейчас есть сомнения в том, что он знал об этом визите.

 

Однако это частности. Существенно другое. Когда на протяжении последних месяцев у отечественных политологов возникала тема военного переворота в Турции, практически все сходились во мнении, что это маловероятно: армия ослаблена серьезными чистками (ее с одинаковым усердием вычищали как от сторонников линии Ататюрка, так и от единомышленников Ф. Гюлена), деморализована и навсегда потеряла амбиции вернуться к роли главного гаранта конституции, как в старые добрые времена.

 

При этом вариант попытки переворота был вполне вероятен со стороны как Гюлена, число последователей которого в государственных и силовых структурах достаточно для того, чтобы это сделать, так и представителей старой школы военных, которые не смирились с попытками Эрдогана минимизировать роль армии, монополизировать власть в своих руках и закрепить это, изменив конституцию.

 

На эти выводы наталкивали осторожные шаги Эрдогана по вопросу организации интервенции в Сирию для взятия под контроль «курдского буфера» на севере этой страны. Он был несколько раз близок к реализации такого сценария, но его останавливала фронда армейского командования по этому вопросу. Президент Турции был явно не уверен в позиции военных, которые четко подавали сигналы о том, что они не будут воевать в Сирии. Когда армия подает такие сигналы, ясно, что в стране не все спокойно.

 

Насколько, покажет только будущее, не исключено – ближайшее. Поскольку победа Эрдогана вполне может оказаться пирровой, именно потому, что он явно настроен на беспощадную расправу с оппозицией, истинной или мнимой, и требует крови. Точнее, введения смертной казни. Которая, если он получит на это согласие парламента, что более чем вероятно, будет применена к противникам турецкого президента вне зависимости от степени их реальной вины.

 

Судя по тому, что наблюдалось и наблюдается в Турции, очевидно, что на первом этапе почти все военное командование этой страны выступление против президента так или иначе поддержало. Кто действием. Кто молчанием. Для всех важно было точно узнать самую важную и принципиальную вещь: убит Эрдоган или нет. Только после того, как стало ясно, что он жив, военные руководители высших рангов стали дистанцироваться от мятежников. И это свидетельствует о том, что политика Эрдогана и его попытки трансформировать конституцию имеют серьезную оппозицию среди военных Турции, а если брать шире – среди старой элиты страны. У этой фронды есть сильные корни, и мы бы не рискнули в данном случае утверждать, что чистки армии после произошедшего эту ситуацию коренным образом изменят.

Власть покачнулась, султан устоял

 

Попытка путча именно сейчас не связана со временем отдыха Эрдогана на море. Не исключено, что на выступление мятежников подтолкнуло другое. Стимулом для попытки переворота стало резкое изменение внешнеполитического курса страны, предпринятое Эрдоганом в прошлом месяце. И не потому, что военные (и стоящие за ними представители старой элиты) выступают против нормализации двусторонних отношений Турции с Россией и Израилем. Эта трансформация внешнеполитического курса выявила перспективы улучшения экономики Турции и ее выхода из стадии перманентной ссоры со всеми своими географическими соседями.

 

Противники Эрдогана внутри страны делали ставку на его дальнейшую политическую изоляцию, экономическую стагнацию Турции, продолжительную и бесперспективную войну с курдами, провал обещаний о либерализации визового режима с ЕС и прочие события из категории «чем хуже – тем лучше». Все это сначала должно было обеспечить провал идеи трансформации конституции на референдуме, а затем поражение на парламентских выборах правящей партии и как следствие – отставку Эрдогана. Разрыв с Россией в дополнение к прочим провалам во внешней и внутренней политике турецкого президента дал толчок росту критической массы недовольных. На фоне сложных отношений Турции с Ираном, Египтом и Израилем, не говоря об участии этой страны в сирийской гражданской войне, это могло стать соломинкой, ломающей спину верблюда.

 

Если придерживаться версии, что попытка переворота была не следствием работы спецслужб в оппозиционной среде, напрашивается вывод: когда выяснилось, что Эрдоган может ради сохранения личной власти наступить на горло собственной песне, для организаторов заговора стало очевидно: остановить победный ход турецкого президента, который сделал ставку на экономическое оживление в рамках нормализации отношений с Россией и Израилем после провала его заигрываний с ЕС, может только мятеж. Они его и попытались осуществить в пределах своего профессионализма.

 

Означает ли это, что мы являемся свидетелями окончания эпохи властных амбиций турецких военных? Вряд ли. Остается на повестке дня (репрессии его только усилят) их недовольство. Есть стремление не допустить превращения Эрдогана в узурпатора. Вместе с ситуацией в Сирии, серьезными разногласиями в руководстве Партии справедливости и развития, курдским вопросом это означает институциональный кризис архитектуры власти в Турции, который далеко еще не преодолен. При этом путч, безусловно, сыграет на руку Эрдогану в попытках получить электоральную поддержку и провести как можно скорее референдум по изменению конституции.

Плоды победной катастрофы

 

Какие тенденции можно предположить на ближайшую перспективу в российско-турецких отношениях? С одной стороны, репрессии в армии ослабят ее и расшатают лояльность элиты к Эрдогану. Что отрицательно скажется на турецком влиянии в Сирии, ослабит поддержку на направлении Алеппо и в пограничном коридоре Аазаз – Джараблус, которую исламисты имели до последнего времени, и упростит задачи сирийской армии и курдских ополчений по взятию этих районов под контроль. Этому будет способствовать и охлаждение отношений Анкары с Вашингтоном, обвиняемым Эрдоганом (справедливо или нет, не столь важно) в поддержке попытки переворота, который требует от США выдать ему живущего там на протяжении полутора десятилетий бывшего союзника, а теперь одного из его главных критиков Гюлена.

 

Перспективы выдачи известного мусульманского духовного авторитета, который в свое время резко осудил теракт «9/11», авторитарному лидеру Турции малореальны. Однако само это требование значительно ослабляет позиции турецкого президента в американской элите. Показателен в этой связи демарш в отношении базы «Инджирлик» руководства Турции и запрет американским ВВС пользоваться ею для нанесения ударов по ИГ. Это многое уточняет в отношении того, как работает НАТО и насколько Америка может полагаться на Турцию как своего регионального союзника. Впрочем, для ВКС РФ в Сирии это как раз никаких проблем не составляет...

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31487

[Алесь]

Политическая игра на трубах

 

«Турецкий поток» может слиться с конкурентами

Евгений Сатановский

 

 

Отношения РФ и Турции, несмотря на демонстрируемые сторонами добрые намерения, вряд ли вернутся к состоянию, предшествовавшему осени 2015 года, когда интересы Москвы и Анкары напрямую столкнулись в Сирии.

 

Решение уничтожить российский военный самолет было жестом, призванным продемонстрировать недовольство Р. Т. Эрдогана нарушением его планов. Сегодня этот кризис преодолен, по крайней мере формально. В результате обрушения по ряду направлений турецкой экономики, проблем во внутренней, внешней политике и безопасности турецкий президент вынужден пытаться наладить отношения с Россией и Израилем. Руководство РФ пошло навстречу, но, насколько можно понять, отношения с Турцией будет строиться на основе прагматичных расчетов, лишенных того доверия, которое Анкара не оправдала.

 

Переговоры президентов Путина и Эрдогана, прошедшие 9 августа в Санкт-Петербурге, вызвали взрыв комментариев на Западе и были во многом посвящены (по крайней мере в публичной части) восстановлению экономических отношений двух стран. Рассмотрим их итог, опираясь на материалы эксперта ИБВ Э. О. Касаева, подготовленные им для института и посвященные одной из главных тем двусторонней встречи на высшем уровне: возобновлению проекта «Турецкий поток». Формат переговоров, которые были проведены с участием министров и руководителей госкомпаний с обеих сторон, этому способствовал. Итоги предварительных переговоров вызвали комментарии многочисленных наблюдателей, в том числе на высшем уровне, что указывает на влияние, которое этот проект окажет на систему энергоснабжения Европы, если будет реализован.

 

С ветки на ветку

 

Проект строительства газопровода «Турецкий поток» возник в декабре 2014 года, когда из-за обструкции ЕС был сорван проект строительства газопровода «Южный поток», который должен был быть проложен по дну Черного моря из Анапского района в болгарский порт Варну. Планируемая магистраль из России в Турцию должна была состоять из четырех веток (как и «Южный поток») пропускной мощностью до 63 миллиардов кубических метров в год. Четверть природного газа предназначалась Турции, оставшийся объем предполагалось доставлять на границу с Грецией, откуда его должны были забирать государства-потребители из Южной Европы. По оценке «Газпрома», суммарные затраты на прокладку всех четырех веток составляли около 11,4 миллиарда евро.

 

“

«Турецкий поток» может разбалансировать сложившуюся за 20 лет систему газовых маршрутов, что тревожит Белоруссию, Польшу, Украину, Грузию, Иран и Азербайджан

”

 

Проект заморозили после охлаждения отношений между Москвой и Анкарой из-за сбитого в ноябре прошлого года турецкими ВВС российского бомбардировщика Су-24 в небе над Сирией. В период обострения отношений Анкара официально заявляла о том, что Турция обойдется без российского голубого топлива, хотя поставки «Газпрома» покрывают около 60 процентов потребностей турецкого газового рынка. В июне Эрдоган официально извинился за инцидент. Позднее в Анкаре заговорили о возобновлении проекта.

 

«Турецкий поток» уже подготовлен российской стороной к практической реализации: в России готова инфраструктура для поставок газа в магистраль, закуплены трубы для морской части и заключены контракты на строительство. Проект межправительственного соглашения российская сторона направила Анкаре еще до политического обострения. Однако претерпела изменение конфигурация проекта: с четырех ниток по 900 километров каждая он сократился до двух. Каждая из них должна обладать пропускной способностью по 15,75 миллиарда кубометров в год для турецкого рынка и юга Европы. От границы с Турцией магистраль предположительно продолжит проектируемый газопровод «Посейдон» через Грецию и Ионическое море на юг Италии.

 

При этом часть согласований турецкой стороны еще необходимо получить. Не хватает пока и подписанного Анкарой межправительственного соглашения. По словам Эрдогана, его страна хочет взять на себя половину расходов на строительство своего отрезка газопровода. При этом для привлечения к работам строителей из Турции необходимо отменить ограничения, введенные в их отношении РФ. Характерно, что накануне встречи Путина и Эрдогана Болгария заинтересовалась возобновлением работ по проекту «Южный поток».

 

Пойдя на поводу у Еврокомиссии, София потеряла около 400 миллионов евро в год за транзит сырья. Однако Россия не получала от нее гарантий возобновления работ.

 

По окончании встречи двух лидеров в Санкт-Петербурге министр энергетики РФ Александр Новак сказал, что прокладку первой ветки «Турецкого потока» реально завершить во второй половине 2019 года. По его прогнозу, межправительственное соглашение может быть подписано в октябре. В свою очередь глава «Газпрома» Алексей Миллер заявил, что компания ведет по этому проекту переговоры с турецкими партнерами.

 

15 августа глава МИДа Турции М. Чавушоглу предложил подключить эту магистраль к Трансанатолийскому газопроводу (TANAP), по которому планируется поставлять азербайджанский газ в Европу по проекту «Южный газовый коридор», включающий трубопроводы TANAP и TAP, ресурсная база которых – месторождение «Шах-Дениз» с запасами около 1,2 триллиона кубических метров. По словам Чавушоглу, с помощью «Турецкого потока» страна будет ежегодно закупать 16 миллиардов кубометров российского газа для внутреннего рынка. Остальные объемы могут экспортироваться по TANAP.

 

По этой магистрали протяженностью 1850 километров планируется поставлять шесть миллиардов кубометров газа в год для внутреннего рынка к 2018-му и десять миллиардов кубометров для поставок в Европу к началу 2020-го. Стоимость проекта оценивается в 9,3–11 миллиардов долларов. TAP протяженностью 882 километра и начальной пропускной способностью 10 миллиардов кубометров в год должен принимать газ с месторождения «Шах-Дениз-2» у магистрали TANAP на границе Греции и Турции. Газопровод должен пересечь Балканы, Адриатическое море и на юге Италии войти в ГТС Snam. Стоимость проекта – 5,6 миллиарда евро. Соглашение о строительстве ТАР Греция, Албания и Италия подписали в 2013 году.

 

Оценивая проект «Турецкий поток», стоит подчеркнуть, что он может разбалансировать сложившуюся за последние 20 лет систему газовых маршрутов через территории Турции и ЕС, что вызывает бурную реакцию ряда стран, от Белоруссии, Польши и Украины до Грузии, Ирана и Азербайджана.

 

Скромный иранский экспорт

 

С одной стороны, «Турецкий поток» осложнит Ирану выход на европейский рынок природного газа. С другой – может усилить заинтересованность западных государств в иранском топливе как альтернативном. ЕС с 2014 года высказывает заинтересованность в нем. Иранские власти заявляли о готовности экспортировать газ в Европу по трубопроводу «Набукко». США предлагали Ирану присоединиться к TANAP. При этом в 2015-м уровень производства газа в ИРИ составил 192,5 миллиарда кубометров (в России – 573,3 млрд. куб. м). В 2015 году Иран продал 8,3 миллиарда кубометров, из которых 7,8 миллиарда приобрела Турция (в 2014-м – 8,9 млрд), а 0,5 миллиарда кубометров – Армения (в 2014-м – 0,7 млрд). За январь – май 2016 года Иран экспортировал в Турцию 3,35 миллиарда кубометров. Его доля в турецком газовом импорте за эти пять месяцев составила 16,79 процента.

 

Турция, невзирая на строительство «Южного газового коридора» и возрождение проекта поставок из России, планирует интенсифицировать импорт голубого топлива из Исламской Республики. Тегеран и Анкара не раскрывают цену на газ, но по некоторой информации, она составляет порядка 480 долларов за тысячу кубометров. Российское сырье обходится в полтора раза дешевле. Иран до последнего времени не соглашался предоставлять турецким клиентам скидки в отличие от «Газпрома». Турция выиграла иск в Международном арбитражном суде на получение скидки на иранский газ, закупленный с 2011 года. Истец требовал компенсацию в 35,5 процента от действующей цены и получит ее в денежном эквиваленте или дополнительными поставками сырья.

 

Как представляется, в краткосрочной перспективе Иран не сможет серьезно увеличить поставки газа Турции. Большинство месторождений в ИРИ находятся на юге. Существующая система газопроводов не всегда обеспечивает поставки даже контрактных объемов, когда в самой ИРИ растет потребление. Мощность магистрали «Иран – Турция» составляет 14 миллиардов кубометров в год, а на расширение денежных средств ни у Тегерана, ни у Анкары нет. Высоки риски терактов, так как труба пролегает через курдскую территорию.

 

В 2015 году Иран предложил транспортировать азербайджанский и туркменский газ через свою территорию в Турцию и далее в ЕС, однако этот проект вряд ли поддержит Азербайджан из-за позиции ИРИ по Карабахскому конфликту, в котором Тегеран, формально нейтральный, серьезно учитывает позицию Еревана.

 

Баку не видит рисков

 

Азербайджан, осваивающий месторождение «Шах-Дениз-2», является одним из основных инвесторов и крупнейшим участником строительства транспортной инфраструктуры для экспорта газа в ЕС. Его затраты на реализацию «Южного газового коридора» составят около 13 миллиардов долларов. Начало поставок сырья с «Шах-Дениз-2» намечено на 2018 год.

 

Основные объемы попадут на европейский рынок при неясной ценовой конъюнктуре и неопределенности на нем. При этом Баку не рассматривает «Турецкий поток» как серьезную угрозу своей газовой стратегии.

 

Баку полагает: если подводная часть трубопровода пройдет параллельно «Голубому потоку», появится техническая возможность поставок российского газа по трубопроводу TANAP, что обеспечит его необходимую загрузку и снизит сроки окупаемости. Как заявил директор по международным связям Иранской национальной газовой компании (NIGC) А. Рамезани, Исламская Республика, с которой в начале этого года сняли западные санкции, могла бы использовать разрабатываемый Россией газопровод «Турецкий поток» для доставки своего газа в Европу, если этот маршрут в Иране сочтут наиболее подходящим.

 

Двусторонний газотранспортный проект России и Турции явно не в интересах Грузии. Она остается в стороне от транзита голубого топлива и от соответствующих доходов, что важно при ухудшающемся экономическом и социальном положении страны. В 2015 году Грузинский центр глобальных исследований провел конференцию, посвященную «Турецкому потоку». Политики и эксперты критиковали власти за то, что они не попытались подключиться к российско-турецкому проекту с учетом национальных интересов.

 

Славянский транзит

 

Киев против «Турецкого потока». По мнению главы МИДа Украины Петра Климкина, потепление отношений между РФ и Турцией не ухудшит отношения Киева и Анкары, но если будет реализован «Турецкий поток», в проигрыше останется вся Европа, а не только Украина. По его мнению, Россия хочет создать на территории Турции газовый хаб, который не будет подпадать под европейские правила. При этом через Украину по Трансбалканскому газопроводу на турецкий рынок идут существенные объемы российского голубого топлива.

 

Примечательно, что Украина выступает не только против «Турецкого», но и против «Северного потока-2», по которому российский газ предполагается транспортировать по дну Балтийского моря в Германию, а оттуда в другие страны Европы.

 

Против создания СП с участием «Газпрома» и пяти европейских компаний (для строительства и управления трубопроводом «Северный поток-2») в конце июня выступил и Польский офис защиты конкуренции и потребителей (UOKiK, местный антимонопольный регулятор). 12 августа появилась информация, что потенциальные участники проекта («Газпром», Engie, OMV, Royal Dutch Shell, Uniper и Wintershall) отказались от создания консорциума. Но понимая, что в долгосрочной перспективе Европе необходимы бесперебойные поставки больших объемов природного газа по приемлемой цене, «Газпром» скорее всего продолжит переговоры с европейцами о перспективах «Северного потока-2». По прогнозам, к 2030 году потребность Европы в природном газе возрастет примерно на 150 миллиардов кубометров.

 

В конце 2019-го истекает транзитный договор с Москвой о поставках российского газа в Европу, по которому Украина за прокачку сырья ежегодно получает примерно два миллиарда долларов. При потере этих денег ситуация в экономике страны станет критической. У Киева не будет средств гасить западные кредиты. Если запустят «Турецкий поток», полностью загрузят «Северный» и построят «Северный-2», Украина лишится транзитного статуса. По данным «Укртрансгаза», за 2015 год через нее было транспортировано 67,1 миллиарда кубометров российского газа (на 8% больше, чем в 2014-м), из них 64,2 миллиарда кубометров – для государств ЕС и 2,9 миллиарда кубометров – для Молдавии.

 

Что до Белоруссии, там эксперты считают отказ от «Южного потока» поражением России в Европе, а «Турецкий поток» – инструментом давления на транзитные страны. Минск полагает, что в условиях противостояния РФ и Запада посредническая роль Белоруссии будет востребована, она станет центром принятия решений в Восточной Европе, значимость транзита возрастет и не исключено строительство второй очереди «Ямал – Европа». Благо, «Газпром» владеет 100 процентами «Белтрансгаза», купленного за пять миллиардов долларов, и газопроводом «Ямал – Европа», идущим через белорусскую территорию. Россия загружает белорусские трубы на полную мощность (более 45 млрд куб. м), поэтому для увеличения прокачки нужно строить новую магистраль.

 

Следует отметить, что «Ямал – Европа» – транснациональный магистральный экспортный газопровод, введенный в действие в 1999 году, соединяет газовые месторождения севера Западной Сибири с потребителями в Европе. Он начинается в газотранспортном узле в Торжке (Тверская область) и проходит по территории РФ, РБ, Польши и ФРГ. Конечная западная точка – компрессорная станция «Мальнов» в районе Франкфурта-на-Одере, вблизи немецко-польской границы.

 

Новая газовая инфраструктура, построенная за счет РФ, обеспечит Белоруссии не только дополнительные налоговые поступления в бюджет и инвестиции, но и шанс использовать газопровод как рычаг давления на Москву по примеру Украины. С начала 2016-го Минск добивается снижения цены на российское голубое топливо. Белоруссия считает нормой платить по принципу равной доходности с поставками в Европу на фоне обвала цен на газ в ЕС. Однако в случае подорожания Минск хочет оставить за собой право вернуться к старому ценообразованию – стоимость газа на Ямале плюс плата за транзит. В России решили сократить экспорт нефти в Белоруссию в третьем квартале с 5,3 миллиона тонн до 3,5 миллиона. В июле Александр Новак дал понять, что это делается в связи с неполной оплатой белорусскими потребителями российского газа.

 

Согласья нет

 

Несмотря на обещания Анкары профинансировать половину строительства «Турецкого потока», для начала работ России необходимо получить необходимый пакет документов, включая межправительственное соглашение, выверить маршрут и число веток магистрали. Если Турция согласится на строительство одной ветки, имеющей пропускную мощность, достаточную лишь для покрытия ее нужд, проект будет невыгоден «Газпрому». Москве не стоит авансом предоставлять турецким компаниям скидку на газ до получения подписанных документов со стороны Анкары.

 

Проект не на руку Болгарии, которая теряет и нынешние, и потенциальные транзитные платежи. София пытается сохранить статус и доходы транзитера, реанимировав «Южный поток». Однако ее финансовые ресурсы для строительства трубы ограниченны.

 

Реакция Киева на возобновление переговоров по «Турецкому потоку» нервная. При помощи этого трубопровода Россия обойдет Украину, но компромисс возможен. Теоретически украинская ГТС востребована как аварийный запасной вариант перекачки газа в ЕС. Очевидно, украинцы будут настаивать на продлении транзитного контракта с «Газпромом». Ввод в строй российско-турецкой магистрали может быть косвенно выгоден Украине, которая перестала покупать российский газ напрямую с осени 2015 года. Дополнительные объемы сырья на рынке ЕС снизят цену на российский газ, приобретаемый Киевом по реверсу у европейских поставщиков.

 

Белоруссия вряд ли убедит Россию в необходимости расширения имеющихся газотранспортных мощностей. Она сближается с Западом и расширение экспортной инфраструктуры через ее территорию влечет риски для «Газпрома». Обострение отношений с Россией в нефтяной сфере также влияет на ситуацию.

 

Грузия осознает целесообразность участия в реализации «Турецкого потока», но невелика вероятность того, что она окажется надежным партнером РФ.

 

Ирану выгоднее договориться с Турцией о строительстве необходимой инфраструктуры для экспорта своего газа в Европу, чем примыкать к «Турецкому потоку».

 

Последний является конкурентом «Южного газового коридора», который строится с участием Азербайджана. Ввод в эксплуатацию российско-турецкой трубы снизит конкурентоспособность азербайджанского газа на европейском рынке.

 

ЕС будет делать ставку на проекты TANAP и TAP, чтобы заместить российский газ азербайджанским. В перспективе ресурсной базой «Южного газового коридора» может стать Иран.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/31963